Конкурс Копирайта -К2
1
Дождь серебряной сетью падал на плечи. Столетнее воинство зданий глядело из темноты – дыры окон, сбитая штукатурка – более стойкое, чем люди, в войне со временем. Хозяйка квартиры, где снимал команту Гурьянов, мечтала о переезде на новостроки. Он, однако, в сентябре специально выбрал ту часть города, которая напоминала развалины. Ничего особенного – дешевле. Тогда это соображение было для него главным.
Смерть великого животворит малое. Гурьянов чувствовал себя сорняком, растущим из холодной золы чужого очага. Упругим и сильным.
Он расправил плечи, оглянулся. Две темные фигуры, которые в отдалении следовали за ним от остановки, куда-то пропали.
Стаха Гурьянов не испытывал. Ему казалось, что его окружает невидимое поле, которое отпугивает всех, кто стремился бы причинить ему вред.
Не то, чтобы действие препарата заглушало голос разума. Он понимал, что никакой препарат не может сделать его всесильным. Но в эксперименте проверялось нечто совсем иное. Организаторы эксперимента этого нисколько не скрывали.
Уверенность сама по себе является защитой. C этой идеей Гурьянов был согласен, она ему нравилась. Внутренняя уверенность была бонусом, приятным побочным эффектом.
Однако главной целью эксперимента была проверка действия феромонов.
Феромонный профиль таблетки рассчитывался по особой формуле, которую организаторы держали в секрете.
С желающими принять участие проводилось собеседование – определялся их психологический тип, выявлялись их скрытые страхи, желания. Учитывалось социальное положение, окружение, район, где они жили. Осознанные желания также принимались во внимание.
После приема таблетки феромоны выделяются через кожу. Летучие молекулы рассеиваются в воздухе. Быстро проникают в организм окружающих. И – действуют. Обычные пять чувств их не замечают, по крайней мере, на сознательном уровне. Но влияние феромонов многообразно и сильно. Окружающие начинают воспринимать тебя совершенно по другому.
Но и ты сам – тоже. Грубо говоря, можешь выбрать вариант супермена, а можешь – дон Жуана, хотя оттенков гораздо больше.
Все это Гурьянов узнал на брифинге несколько дней назад.
Объявление об эксперименте он нашел в интернете.
За участие платили, хотя и не очень много – тоже не последнее дело для молодого университетского преподавателя.
Чувствовать себя суперменом, неуязвимым для врагов, было несказанно приятно. Лужи, однако, он вынужден был обходить, как простой смертный.
2
Дверь он открыл свои ключом. Хозяйка выглянула из кухни, кашлянула, улыбнулась. Гурьянов молча кивнул и прошел мимо кутающейся в шаль женщины к себе в комнату. Снял мокрые ботинки, поставил к батарее.
- Чай будете? – хозяйка заглядывала в приоткрытую дверь.
- Если не затруднит... - Гурьянов лежал на диване, думал, курил.
Опять эти черные глаза, эти огромные, затягивающие в себя, засасывающие пространство зрачки, эти кровавые губы. Вечная простуда. Красивая женщина. Худышка. Обломок лучшей жизни.
За чаем женщина говорила мало и робко, так что Гурьянову приходилось тянуть на себе всю беседу.
- Не пойму только, зачем студиозусы ходят на мои лекции, - смеялся Гурьянов. – Нормальным людям теперь не до этого. Деньги надо зарабатывать. Желательно – грести лопатами.
- А зачем тогда... вы читаете?
- Чтобы не терять связи с реальностью, вот зачем.
Двухкомнатная квартира, комната по явно заниженной цене, одинокая женщина. Конечно, рано или поздно произойдет неизбежное. Но Гурьянов не хотел торопить события. Власть над временем тоже кое-что значит.
Минуло недели две. Она проникла в комнату ночью, не зажигая света, без единого слова. Тихо приблизилась к кровати, скользнула под одеяло. Обвила Гурьянова ногами, губами впилась в губы. Принесла с собой еле заметный запах, похожий на запах какого-то металла. Железа?
Под утро, когда она ушла, Гурьянову приснился нехороший сон. Будто какой-то зверь, вроде пантеры, вспрыгивает всей тяжестью ему на грудь. Когда рассвело, на подушке обнаружились следы крови.
Гурьянов чувствовал себя разбитым и принял запасную таблетку, из полученных накануне. Вернулась бодрость.
Вечером, после занятий, прежде чем идти домой, зашел вне очереди в офис, где сидели экспериментаторы. Странное, конечно, место. Некрашеная дверь в глубине двора. Косо прибитая табличка. «Л.25. Филиал.»
Спросил, наполовину шутя, наполовину всерьез:
- А от вампиров у вас таблетки есть?
- Существование вампиров не доказано, но формула имеется. Возьмете? – коротко стиженый парень, дежуривший в этот вечер, порылся в шкафу, достал коробочку. – Дневник эксперимента вести не забываете?
- Не забываю.
- Мобильный телефон у вас есть?
- Конечно, - Гурьянову было приятно, что ему задали этот вопрос. Телефон он купил недавно с гонораров за участие в эксперименте.
- Номерок можно записать?
3
Женщина продолжала приходить к нему по ночам, кошмары продолжали сниться. Правда, никаких следов укусов у себя Гурьянов не находил, особой слабости тоже не чувствовалось. Надо признать, что и таблетки он теперь принимал гораздо чаще. Днем о ночных делах Гурьянов с хозяйкой не говорили.
- Откуда у тебя деньги? Зарплата же маленькая.
- Платят по контракту.
Гурьянов побаивался хозяйки, но не очень, уверенный в защитном действии таблеток. В каждом ее жесте, в каждой черточке худого лица искал он подтверждений своих подозрений.
Куда она ходит по вечерам? Гулять по этим жутким улицам? Одинокая женщина? А эти кровавые губы? А мучительные сны, которые она навевает? Но он бы не хотел с ней расстаться, по крайней мере, ни в чем так и не разобравшись.
Однажды он заснул, когда она еще была в комнате. Проснулся... Трудно сказать, сколько прошло времени. Может быть, несколько минут, может полчаса или час. На этот раз он спал без сновидений. Открыл глаза, переполненный каким-то странным ужасом. Попытался повернуться – и не смог. Одеяло было откинуто, воздух холодил кожу.
Уже светало. Хозяйка стояла у окна, глядела на улицу. Он поразился, насколько она худа. На сероватом фоне окна четко виднелась волнистая линия ребер.
Она повернулась, подошла к кровати.
Наклонилась к нему, осторожно поцеловала в грудь, в живот... Выпрямившись, заметила, что он на нее смотрит.
Некоторое время они глядели друг на друга – глаза в глаза. У нее на глазах показались слезы, она еле заметно покачала головой из стороны в сторону.
Наклонилась, поцеловала его снова. Распрямившись, прикрыла одеялом. Повернулась, вышла.
Гурьянов заснул снова и ему приснился ставший уже привычным вампирический сон. Когда он проснулся – не рано, около десяти утра, от ночного паралича не оставалось и следа. Он не был уверен, было ли все это явью, или какой-то новой разновидностью сна. Записал все в подробностях в экспериментальный дневник – небольшую тетрадку, выданную ему в офисе. Принял таблетку, пошел на работу.
4
Весь день Гурьянову казалось, что он уже принял решение – с квартиры надо съезжать. Но к вечеру он передумал – все же очень хотелось разобраться. Зашел за дополнительными таблетками. Настроение таблетки повышали не так эффективно, но от вампиризма, куда ни кинь, защищали.
Сегодня снова дежурил коротко стриженый парень. Тот самый – или другой? Лицо его было настолько невыразительным... Наверное, тот самый. Доставая таблетки с формулой «от вампиров», он позволил себе шутку, которая не очень понравилась Гурьянову.
- Эдак вы скоро сами у нас таблетки покупать будете.
Очередная плата за участие в эксперименте причиталась только в конце месяца.
5
Как бы то ни было, его собственный эксперимент – выяснение природы хозяйки – развивался стремительно. Она по прежнему приходила к нему каждую ночь. Чтобы не засыпать при ней, Гурьянов увеличил вечернюю дозу таблеток. Однажды, дождавшись ее ухода, встал и подошел к двери. Чуть-чуть приоткрыл, выглянул в щель.
Еще не рассвело – декабрь. В конце короткого коридора дверь в кухню, светлый прямоугольник окна. (На улице с этой стороны был фонарь.)
Напрягая зрение, он различил в тени у окна силуэт хозяйки. Внезапно – взмах крыла, темный силуэт пересек прямоугольник. Колыхнулся воздух в коридоре.
Гурьянов прикрыл дверь, выждал. Тишина.
Снова открыл дверь, прошел по коридору на кухню. Никого. Слабый запах холодного синаретного дыма.
Осмотрел окно. Шпингалет не закрыт. Возникла мысль – закрыть, посмотреть, что будет. Но потом стало жалко хозяйку. Решил отложить выяснение до завтра.
6
В итоге он твердо решил объясниться, когда она придет ночью. Принял вечером ударную дозу таблеток.
Она пришла, скользнула под одеяло. В эту ночь она особенно яростно билась в его объятиях. Ее тело пылало лихорадочным жаром. Он, откладывая роковое объяснение на полчаса, на минуту, испытывал какую-то особую жгучую ярость. В эту ярость преобразилось желание уничтожить вековечного противника, которое он не смог пока выразить словами.
Потом она ушла, а он забылся в кошмаре. Ему снилось, что он стреляет в темноту серебряными пулями, но пули падают, не долетая до цели. Затем течение кошмара нарушил посторонний звук, разрушивший тесное пространство сновидения.
Дверь была приотворена. Из коридора падала полоска света. Гурьянов резко сел, ожидая наяву увидеть рядом с кроватью черную тварь. Но вместо этого услышал кашель.
Кашель – захлебывающийся, непрестанный – доносился из комнаты хозяйки. Гурьянов выбежал в коридор, распахнул соседнюю дверь.
Горел верхний свет. Он никогда раньше не был в этой комнате. Взгляд разом охватил покосившися платяной шкаф, под ножку которого были подложены газеты, тумбочку с какими-то микстурами, смятую постель. Хозяйка сидела на постели, прижимая к губам окровавленный край ночной рубашки. Ее черные глаза с ужасом смотрели на Гурьянова.
7
«Скорая», вызванная Гурьяновым, приехала, когда кровотечение почти прекратилось. Надю увезли. (Только сейчас Гурьянов узнал из паспорта, что хозяйку зовут Надеждой.)
После этого Гурьянов два раза навещал ее в туберкулезном отделении больницы.
Первый раз – через два дня, когда ее выпустили из реанимации -- Надя как будто чувствовала себя значительно лучше. Что касается Гурьянова...
То потрясение, жалость, ужас, которые он испытал, увидев, что у хозяйки идет кровь горлом, алую кровь на ее рубашке, на одеяле, отодвинули на время все остальные эмоции.
Он проводил ее до больницы. Дальше приемного покоя его не пустили. Дал какие-то деньги. Потом шел пешком через половину города к своему временному дому, испытывая страшную растерянность, чувство вины – чувство непоправимой ошибки, сожаление об упущенном времени ...
Если бы он догадался, что происходит, вместо того, чтобы морочить себе голову фантазиями о вампирах, что-то конструктивное можно было бы предпринять гораздо раньше. В сущности, его подсознание лучше понимало, что происходит, чем его сознание. Чувствовало близость тяжело больного человека – отсюда кошмарные сны и бредовые видения...
О таблетках эти два дня он почти не думал – не до них. Принял, может быть, машинально два или три раза – действие их все же как-то поднимало настроение.
Звонил по нескольку раз в день в больницу. Узнав, что Надю перевели в обычную палату, и что ее можно навестить, очень обрадовался.
8
Бледные с синими венами руки поверх одеяла. На них Гурьянов раньше не обращал внимания. Знакомые черные глаза, но – насколько иной смысл взгляда.
На Гурьянове марлевая повязка, докторский халат (купил в аптеке), целлофановые бахилы (выдали за пятачок в больнице).
Он принес мандаринов.
- Прости меня. Ты не представляешь, какую ерунду я о тебе думал.
Ее глаза смотрят виновато.
- Это ты прости. Я ничего тебе не говорила... Пользовалась ситуацией.
Он чистит мандарин, она съедает несколько долек.
- Даже от этого устала, - она говорит еле слышным шепотом.
Он берет ее за руку.
- Я тоже пользовался. Поэтому я очень хочу, чтобы ты меня простила.
- За что мне на тебя сердиться? Я виновата больше. Теперь тебе придется делать кучу анализов. Но...
- Что?
- Но СПИДа у меня нет. Ты...
Она по-прежнему смотрит на него виновато, но в ее взгляде читается и что-то иное, какой-то вопрос. Вопрос, который она не решается задать.
- Я тебя очень люблю.
- Я тебя тоже.
Невысказанный вопрос, однако, по прежнему там, он никуда не делся.
- Ты что-то хочешь спросить?
- Да... Я не знаю...
- Я отвечу.
Она молчит.
- Спроси пожалуйста.
- У тебя есть родители?
- Мама. В другом городе. Но ты ведь хотела спросить не об этом.
Она устало закрывает глаза, открывает снова.
- Я... Я видела у тебя в комнате таблетки. Что это такое?
- Я принимаю участие в эксперименте.
Она снова закрывает глаза. Он ждет. Когда она снова их открывает, она говорит:
- Мне кажется, что... Мне кажется, ты... Я не знаю, что это такое, но... Саша, да... Мне кажется, ты подсел на эти таблетки...Саша... Я очень за тебя боюсь.
Он снова в шоке. Может быть, она права?
Она говорит:
- Учти... Пока я болею... Может приехать мой брат. Он нехороший человек. Если он появится в квартире... Ты можешь куда-нибудь перенести вещи – по крайней мере, самые главные?
Гурьянов вскоре уходит.
9
Тревога Гурьянова нарастала с каждой минутой. С таблетками необходимо было разобраться. Необходимо было, однако, и многое другое – например, зайти на работу. Требовала внимания и опасность, о которой предупреждала хозяйка – возможный приезд брата. Что тот может сделать? Договором аренда комнаты не оформлялась. Выставить Гурьянова на улицу? А еще сдавать анализы...
На кафедре его ждал неприятный сюрприз.
- Александр Николаевич, вы про зачет вчера что, забыли? Студенты приходили, жаловались, деканат был недоволен, - секретарша, поджав губы, смотрела на Гурьянова.
- У меня сестра заболела, отвозил в больницу, - сказал почти правду Гурьянов. – Извините, ужасно конечно. Можно переназначить?
- На вас лица нет, - сказала секретарша, смягчаясь. – Ладно, попробуем. У вас мобильник имеется?
- Имеется, - сказал Гурьянов. – Записывайте номер.
После этого он, наконец, смог поехать в «Л.25. Филиал».
10
Как и положено в пограничной ситуации – в ситуации, когда жизнь стремительно становится кошмаром – филиал исчез. Флигель с зарешеченными окнами в глубине двора был на месте. Некрашеная дверь тоже. Но табличка пропала, а дверь была заперта.
Пошел снег.
Уже стемнело, когда он вернулся домой. От остановки до дому идти было неприятно. Таблеток оставалось мало, и он все больше сомневался в их благодетельной функции.
11
В квартире было пусто и тихо. Гурьянов прошел к себе в комнату, зажег свет. Сидя на кровати, пересчитал таблетки -- пять штук. Решил пока больше не принимать. Есть от них зависимость или нет – проверить не сложно. Всего-то – немного подождать.
Включил компьютер – надо же чем-то заняться.
Объявление об эксперименте еще висело в интернете, но указанные там телефоны, разумеется, не отвечали.
Тревога мешала сосредоточиться на чем-то одном.
Он вышел в коридор, проверил, хорошо ли заперта входная дверь. На всякий случай набросил цепочку. Какая-никакая, а защита.
Заглянул на кухню. Закрыл на окне все шпингалеты. Некоторое время смотрел на улицу. Там по-прежнему крупными хлопьями падал снег.
В голову лезли дурацкие мысли. Декабрь – двенадцатый месяц. А что если январь будет тринадцатым, и новый год не наступит? Если организаторы эксперимента умеют производить феромоны – как они могли воздействовать на меня самого? Может быть, они давно действуют на весь город. Распыляют с четырех концов. Я ошибался, считая Надю вампиром, пока у нее не пошла горлом кровь, и я не понял, что она просто тяжело больна. А может ли Бог так же ошибаться во мне, и что должно случиться, чтобы он понял свою ошибку?
Он обошел все комнаты, всюду зажег свет, проверил все окна. Закрыл все шпингалеты, задернул шторы.
Вернулся в свою. Вещей не так уж много, может быть, стоит собрать основные – на всякий случай. Рюкзак, небольшой чемодан. Начал собирать, бросил. Брат Надежды едва ли нагрянет ночью.
Как ни странно, теперь, в пустой квартире, ему было более не по себе, чем...
Снова зашел в комнату хозяйки. Не очень красиво, но... Надо ли пренебрегать исключительной возможностью все осмотреть?
Сел на кровать, закрыл лицо руками.
Не-хо-ро-шо...
Надо бы поискать, где лежат деньги – вряд ли она потратила все, что он платил за квартиру. Деньги могут понадобиться – на ту же больницу. А если приедет брат...
Феромоны.
Убрал с лица руки. Внимательно осмотрел все, что находилось на тумбочке. Микстура от кашля, таблетки – коделак (тоже от кашля), теофедрин (это что-то от астмы). Коделак содержит кодеин. Кстати, имеет отношение к морфию. Теофедрин содержит эфедрин.
Казалось, какая-то посторонняя сила заставила его выдвинуть верхний ящик тумбочки. Письма, перевязанные ленточкой, косметика. Он осторожно задвинул ящик.
Открыл дверцу. На одной полочке – кремы, духи. На другой – пузатая бабушкина шкатулка. Китайский лак, перламутр. Похожую он видел у свое собственной матери.
Осторожно достал шкатулку, открыл. Красное сукно. Дешевые бусы, украшения. Поставил обратно. По возможности, как раньше.
Ему было невыносимо стыдно.
Встал, подошел к письменному столу. Обшарпанному, школьного типа. Выдвинул один за другим все ящики и тут же закрыл.
Над столом – книжная полочка. Снял книжку, полистал. Цветаева – Рильке. «Приоблокотясь на обод ложи...». Поставил на место.
Заглянул в платяной шкаф. Несколько платьев, зимняя куртка из синтетики, обувь. Выругался, закрыл шкаф, погасив свет, вышел из комнаты.
Вернулся в свою, погасил свет тоже. Разделся, лег, попытался заснуть. Не вышло. Каждый звук, доносившийся с улицы, царапал по ушам. Начало казаться, что кто-то ходит в коридоре.
Пошел на кухню, заварил чаю. Состояние, конечно, не вполне нормальное. Но, если это можно назвать наркотической ломкой, не такое уж и страшное. Он был уверен, что, если напрячь должным образом волю, он сумеет с этим справиться.
К сожалению, сейчас на затяжную борьбу с собственными немощами не было времени. Слишком много важных дел ждало завтра. Он принял одну таблетку. После этого он кое-как смог заснуть.
12
СМС, которое он обнаружил утром, включив мобильный телефон, уже не вызвало у него особого удивления:
«Л.25. 1 т. 5 у. Е.»
И не лень им было набирать столько точек, подумал Гурьянов. Разумеется, попытка позвонить по высветившемуся номеру ни к чему не привела – на звонок никто не ответил. Ясно было, однако, что это сообщение – не последнее.
Выпив кофе, Гурьянов поехал на кафедру. Зачет переназначили на завтра. Написал заявление об отпуске «по семейным обстоятельствам» до 31 декабря. Заявление (для страховки) написать следовало, даже если отпуска не дадут. Потом – еще десять дней каникул. Запас времени был жизненно необходим.
С кафедры – в больницу.
Сегодня Надя выглядела хуже. Круги под глазами, синеватые губы. Почти не разговаривали. Гурьянов держал ее за руку, она смотрела на него полными слез глазами.
Потом губы ее зашевелились, но голос был настолько тихим, что Гурьянову пришлось наклониться.
- Деньги возьми. У меня... в конверте под тумбочкой... на скотче.
Когда Гурьянов выпрямился, она улыбнулась.
Уходя, Гурьянов дал денег дежурной сестре, поговорил с лечащим врачом.
«Да, случай запущенный, положение серьезное. Насчет прогноза пока ничего сказать не могу.» (Гурьянов положил ему денег под пепельницу.) «Вы сами-то анализы побыстрей сдайте, мало ли что. Пока не поздно.»
13
«Там каверны, это... как виноградные гроздья.»
Обтянутые халатами спины медиков, идущих по коридору.
Вечером, вернувшись в квартиру, Гурьянов забрал деньги.
Принял таблетку, иначе заснуть было невозможно.
В голове продолжали звучать голоса – свой и чужие. Свой поднимался к низкому серому небу.
«Ты думаешь, что я Библию не читал? Что у меня, как у Иова, Ты все отнимешь, а потом дашь снова по второму экземпляру – здоровье, стада, жену, детей – и я буду радоваться, как там у Тебя говорится, в сердце своем? Ты меня неправильно понимаешь.»
Чужие – обычная городская какофония.
Утром Гурьянов принял третью таблетку и поехал принимать зачет. Чувствовал себя каким-то автоматом.
Во время зачета получил СМС. «5 у. Е. 9-10 на угл. Моск. Пр. И О. К.»
Поехал в больницу. На проходной:
- Выбыла.
- То есть?
- А вы кем ей будете?
- Брат.
- Брат уже был.
- Двоюродный.
- Выбыла - значит скончалась.
- Когда?
- Сегодня ночью. В морге – через два дня.
Поехал домой.
На квартире, как и следовало ожидать, встретил брата хозяйки – хмурого мужчину лет 50, похожего на бывшего боксера.
- Вы – съемщик?
- Да. Собираюсь съезжать.
- Когда?
- Если куплю билеты на ночной поезд – вечером. Еще вещи надо собрать.
Мужчина кивнул.
Злясь на себя за собственную торопливость, закончил собирать вещи. Съездил в железнодорожную кассу за билетами. Билеты были.
Вернулся, забрал вещи, отдал ключи. Ушел навсегда из квартиры.
Долго ждал на остановке трамвая. Один.
Низкое серое небо постепенно наливалось темнотой.
Поднял лицо к небу, произнес вслух: «Ты меня не понимаешь!»
«Ты уверен?» - беззвучный ответ громом прокатился над обшарпанными домами.
Ветер донес до Гурьянова приторный запах карамели с расположенной неподалеку конфетной фабрики.
© Copyright: Конкурс Копирайта -К2, 2012
Свидетельство о публикации №21201191325
Рецензии на произведение «5. С. В. Соловьев. Отмеченные и обреченные»
http://www.proza.ru/comments.html?2012/01/19/1325