… Первые дни октября выдались для Степы относительно спокойными. Сережа больше не лез, одноклассники не замечали девочку, но в последнее время это ее даже радовало. Когда игнорируют – это хорошо. Плохо - когда обижают, издеваются, кидают удивленные взгляды, разводят слухи… Вот это плохо, да. А игнорирование и одиночество она уж как-нибудь переживет, ей к этому не привыкать – всю жизнь одна…
Теперь она могла на переменах спокойно сидеть за партой и читать книгу, а не шататься по школе, и очень гордилась этим. Это была ее маленькая победа. Она все таки не зря подралась с Сережей, не зря потом болела шишка и кровоточил нос… Она победила, она достигла того, что Сережа теперь держался от нее подальше.
Но радоваться достижению ей оставалось недолго. Совсем скоро случилась новое неприятное событие.
… Это случилось 7-го октября на уроке физкультуры. Конечно, где же еще могла случиться беда, как не на том уроке, на котором она чувствовала себя неуверенней всего?..
В начале урока они сделали разминку, затем пробежали кружочка два по школьному стадиону, благо на улице все еще стояла достаточно теплая погода. Все было как будто бы в порядке, ничто не предвещало беды. Физкультурник, которому требовалось в тот день ненадолго уйти, отдал мальчикам мяч, чтобы они сыграли в футбол за время его отсутствия, а девочкам он разрешил заняться своими делами. Мальчишки рьяно, энергично бросились играть, а девочки разбились на небольшие компании и разбрелись по разным углам стадиона. В тот день Настя Ветковская в школу не явилась, и некому было их собрать. Степа отошла к левому краю стадиона и, прислонившись к школьному забору, присела на корточки. Она начала было думать о том, чем же ей занять себя еще на целых полчаса, как внезапно до нее донесся чей-то резкий голос. Кто-то звал ее.
- Степа! Степа! Соловьева, мать твою! Иди сюда, к нам! – весело кричала на весь стадион Света Марьянова. Рядом с ней к забору прислонились еще две девочки: Ира Лавейкина и Таня Нестеренко.
Степа напряглась, сжалась. Ей не понравилась эта компания. Решительно не понравилась... Марьянова – еще полбеды, но Нестеренко и Лавейкина… Она не хотела идти к ним.
Но Света все кричала и кричала, да еще и Лавейкина поддержала ее, они настойчиво звали Степу, и, в конце концов, Володя, бойкий и красивый мальчик, не выдержал:
- Соловьева, ты глухая? Зовут тебя, не слышишь, что ли?
Степа горько вздохнула, сглотнула слюну и уныло поплелась в сторону Светы и ее компании. Делать вид, что обращаются не к ней (как будто бы в классе так много Степ), больше не имело смысла – это только привлекало ненужное внимание общественности к ее странному поведению. Так что выбора не было.
Марьянова встретила ее ухмылкой, которая ничего хорошего не предвещала.
- Ну, что, пришла, наконец? А раньше, что ли, не слышала наших криков?
- Да-да, нехорошо заставлять людей ждать, - поддакнула Лавейкина.
Нестеренко ничего не говорила, только лишь недобро скалилась.
- Не слышала… - пробормотала Степа. Опустила взгляд. Ну не говорить же, в самом деле, что она специально к ним не подходила, потому что боялась?..
Ира рассмеялась.
- Господи, ну и дура же… - пробормотала, снова залилась хохотом.
Света с Таней тоже, кажется, смеялись. Степа, нервно теребя пальцами ручку сумки, молча ждала, когда же им надоест измываться над беззащитной безмолвной жертвой, и они оставят ее в покое.
Наконец, Света сказала:
- Ну, что Степ, расскажи нам что-нибудь интересненькое. Развлеки нас, - зеленые глаза нагло и насмешливо смотрели на нее, и Степа с грустью и горечью подумала: «Если я не ошиблась и все-таки есть в тебе та дикая, необузданная сила, благородная и недоступная, то использовать ты ее явно не умеешь».
Таня с Ирой тихонько захихикали. Степа вздохнула.
- Что интересное? – спросила обреченно - похоже, они не отстанут от нее до конца урока.
- Ну, например… - Марьянова как будто бы задумалась, посерьезнела. Через секунд десять она просияла от радости и выпалила:
- Например, расскажи, откуда берутся дети.
Ира и Таня громко захохотали.
Степа печально поглядела на троицу. Как же это банально… «Откуда берутся дети»… Ну почему эту тему школьники неизменно используют при издевательствах и унижениях?..
Ира восхищенно смотрела на Свету, дескать, классную шуточку ты придумала, подруга…
- Зачем? – тихонько спросила Степа, немного помолчав. – Вы же итак все знаете… - ее голос слегка дрожал.
- Мы ничего не знаем, - нахмурилась Марьянова. – Просвети нас.
- Да, расскажи, - впервые в разговор вступила Нестеренко. – Мне, например, тоже интересно, - она пыталась держаться на равных с девочками, но знала – не будь сейчас перед ними Соловьевой, они принялись бы мучить ее, Таню Нестеренко…
Степа до слез покраснела и вновь опустила глаза. Руки непроизвольно сжались в кулаки. Стало жарко, она почувствовала, как по спине пробежала струйка пота.
- Не буду, - сказала твердо.
- Как это не будешь? – разозлилась Лавейкина. – Ты что, сучка, помогать подругам не хочешь? Мы же тебя спросили…
- Ир, знаешь, она, наверное, еще просто не привыкла к нам, не доверяет… Но это ничего – я знаю один ритуал…, - Света паскудно ухмыльнулась.
- Какой? – с интересом спросила Таня.
- Девки, давайте мы все вчетвером, для того, чтобы возникло нерушимое доверие между нами, покажем друг другу свои лифчики и труселя, - выдала идею крашенная блондинка. – Ладно уж, раз я предложила, то я и начинаю.
Степа еще и моргнуть глазом не успела, как Света проворно приподняв свою коротенькую физкультурную футболку, обнажила грудь в красном лифчике.
Степа невольно засмотрелась на ее идеально плоский живот, гладенькую кожу, большую, упругую грудь, прекрасный бюстгалтер, что подчеркивал ее … Красиво… Должно быть, если бы Степа была парнем, она сейчас бы сильно возбудилась… Подумав об этом, девочка смущенно отвернулась, и Марьянова опустила футболку.
- Ну что, овца, понравилось, да? – издевательски спросила она. – Аж слюнки закапали, а?
Да уж… Как бы Степе хотелось иметь такое же тело, как у Светы…
После этого Марьянова слегка приспустила джинсы и, без всякого стеснения, продемонстрировала девочкам верх ее красных, как и лифчик, трусиков.
- Я все, - с гордостью сказала она девочкам. – Теперь ваша очередь.
Таня с Ирой быстренько, и тоже ни капельки не стесняясь, показали все, что нужно было. Степа на них не смотрела.
- Давай, Соловьева, теперь ты, - ехидно усмехаясь, сказала Лавейкина. – Мы все уже показали, только ты одна осталась…
- Покажи лифчик! – требовала Нестеренко.
Света, гадко ухмыляясь, добавила:
- Я же видела, как ты его на разминке поддергивала. Это было так интересно… Так нечестно – сама возбуждаешься, дай возбудиться и нам…
Степа почувствовала, что ей резко стало не хватать воздуха, сердце часто забилось в груди. Голова закружилась, девочка ощутила, как гнев быстро наполняет ее душу, как тогда, в инциденте с Сережей.
- Не хочу я ничего показывать. Не буду. Мне неудобно, - с трудом взяв себя в руки, гневно и смущенно выпалила она.
- Ах ты, скотина… - прошипела Лавейкина.
- Действительно, скотина, - кивнула Света. – А нам, по-твоему, было удобно?
Степа усмехнулась.
- Да пошли…
В то же мгновение она ощутила недюжинной силы удар кулаком в живот, и впечаталась спиной в школьный забор. Почувствовала острую боль где-то в районе пупка. Рот наполнился слюной. Ноги не держали – она медленно съехала вниз по забору на мягкую траву. Тихонько, еле слышно застонала от боли. Света нависла над ней, заслоняя солнце.
- Ах ты, маленькая сучка, - процедила она мягко, почти ласково. – Послать нас хотела, дрянь? Не получится. И не вздумай, ***, идти жаловаться кому-то.
«Да что же это за беспредел… За что?» - с отчаянием подумала Степа, и в этот самый момент прозвенел звонок с урока. Света с компанией, наконец, ушли, а Степа, держась за ноющий живот, осторожно поднялась на ноги и двинулась к школе.
Больше в этот день происшествий не было. На переменах Степа старалась избегать общества Марьяновой и ее подружек, а на уроках - садиться от них подальше. Так прошли, в относительном спокойствии, еще пара дней.
11-го октября на уроке геометрии на парту Степы лег вырванный из тетради, свернутый пополам, листок в клеточку. Его положила сидевшая впереди девочки Лола.
Степа развернула бумагу и прочитала: «Тебе нравится в нашем классе?».
Нравится ли ей в этом классе? Конечно же, нет. Особенно после появления в нем хулиганки Светы Марьяновой, которая ударила ее в живот на физкультуре… Но писать об этом, разумеется, не имело смысла. Поэтому она вывела всего одно слово: «Да», и положила листок на край парты. Лола развернулась и взяла его, открыла, мигом настрочила ответ…
Спустя пару секунд Степа получила записку, в которой значилось: « Но ты в нем не приживешься».
Степа буравила Лолин размашистый почерк грустным, злым взглядом, как будто бы он мог расплавить чернила и изменить истину, заключенную в них.
Да. Это правда. Не приживется. Но все-таки следовало бы узнать причину и мнение Плетневой…
Степа написала: «Почему?», и передала записку обратно Лоле, презрительно и недовольно смотревшей на девочку.
Красавица начала быстро выводить на бумаге слова.
Светлана Александровна рассказывала своим ученикам о сумме углов треугольника. Степа ее не слушала – мысли были заняты другим.
Наконец, Лола в который раз положила листок Степе на парту. Степа открыла его слегка дрожащими руками.
Лола писала: «Ты что же, сучка, и вправду недопетриваешь? Сидишь в заднице, ни с кем не разговариваешь, и считаешь, что это совершенно нормально? Сильно умная, да? Не хочешь с нами общаться? Так мы ведь тоже не настаиваем… Только не жалей потом, овца. Потому, что если ты плюнешь на коллектив, коллектив оботрется, а вот если коллектив на тебя –ты сдохнешь. Поняла?! Будешь и дальше так себя вести – отделаем так, что мама родная не узнает… И сходи, наконец, в парикмахерскую – прическа у тебя просто ужасная, выблевать можно… Хуже, чем жаба болотная. Чем тебя стригли? Садовыми ножницами?»
С минуту Степа тупо смотрела на записку. До нее медленно, с трудом доходил смысл написанного. Девочку шокировала немотивированная агрессия Лолы. Да впрочем, стоило ли уже чему-то удивляться?.. После Сережи Блинова… После Светы Марьяновой…
И все же – за что? За что ее обзывают сукой, овцой? Угрожают избить? Она ведь никому ничего плохого не сделала, никого не трогала, никому не мешала, сидела тихонько на задней парте …
Девочка почувствовала обиду и злость. На Лолу и Свету, на весь их паршивый класс, на весь этот несправедливый мир, где могут обидеть без причины, просто потому, что ты – другой, отличный… Чувства буквально распирали Степу, и она ничего не могла с собой поделать. Девочка знала, что поступает неправильно, неразумно, что ей грозит потом неминуемая расплата, но ничего не могла (да и не хотела) с собой поделать. Чувства захлестнули ее, Степа сжала в руке ручку и написала: « Да пошла ты к черту! Сама ты - овца! Не больно-то и хотелось общаться с тобой, бездушная крыса! А внешность в человеке вообще не главное ».
Дописав, она бросила листок Лоле на парту. Лола, прочитав ее эмоциональное послание, не стала отвечать, только лишь бросила на Степу злобный, полный ненависти взгляд. Усмехнулась, сунула листок в тетрадку по геометрии, а тетрадь положила в сумку. В это время прозвенел звонок. Ребята радостно начали собираться.
Сложив учебник и тетрадь в сумку, Степа уныло побрела к выходу. Одно хорошо – это был последний урок в тот день. 11-го октября ей, к счастью, больше не придется тревожиться и нервничать. Она придет домой, включит телевизор, отдохнет, полежит… А завтра – будь что будет…
Она сильная. Она выдержит…
***
… На следующий день на четвертом уроке Степа села за Машей Дудник, и случайно увидела впереди на парте кое-что, насторожившее ее… кое-что смутно знакомое ей.
Степа осторожно, чтобы Елена Васильевна не увидела, немного привстала и попыталась разглядеть через плечо сидящий впереди Маши таинственный предмет. Хоть девочка уже и смутно догадывалась, что это такое, но необходимо было удостовериться наверняка…
Степа вглядывалась, но ничего не могла разглядеть. Тогда она привстала чуть повыше… еще повыше… еще чуть-чуть… уже почти видно…
- Соловьева, ты что это там делаешь? – строго спросила Елена Васильевна. Она объясняла урок и вдруг заметила в конце класса какое-то движение.
Степа замерла. Так и стояла, полусогнувшись…
- Что, отвечать хочешь, да? Так не скромничай! – нахмурившись, бросила литераторша. – Расскажи-ка нам про Шекспира.
Одноклассники повернули головы, и теперь с любопытством взирали на Степу. От всеобщего пристального внимания девочка, как и всегда, засмущалась и покраснела. Она и так знала про Шекспира мало, но в таких условиях из ее головы мигом вылетели даже те малые знания, которые там содержались. Степа кое-как выпрямилась и заблеяла:
- Ну… Шекспир… он был… он родился… - девочка совсем запуталась, неловко опустила глаза и замолчала. Из головы от страха испарились все мысли. Она даже говорить связно уже не могла…
Многие одноклассники покатились со смеху. «Он был… он есть…» - весело завел Руслан какую-то неизвестную Степе песню. Елена Васильевна тоже не сдержалась, улыбнулась.
- Елена Васильевна, только посмотрите на нее! Она же ничего не знает, поставьте ей двойку, - предложила Лола, ехидно усмехаясь. Подала голос Света:
- Что, Степочка, бухала вчера вечером, да? Шекспира не учила?
Новый взрыв хохота… Действительно, предположить, что Степа могла пить…
- Так дети, ну все, хватит… - недовольно повысила голос Елена Васильевна. Добавила, грустно вздохнув:
- Ладно, Соловьева, садись… Два.
Степа с совершенно несчастным лицом села. Ладони вспотели, лицо горело. С трудом проглотила комок в горле. Ну почему она такая неудачница? Почему ничего не может сделать, как следует?..
- Бухарик… - продолжала громко веселиться Света.
- Марьянова, что это ты… - уперла руки в бока литераторша. – Тоже отвечать, что ли, хочешь? У тебя по моему предмету картина успеваемости выходит еще хуже, чем у Соловьевой, сплошь одни двойки, а ты радуешься… Расскажешь про Шекспира?
- Нет, нет, не хочу, - весело откликнулась Марьянова. – Я вам лучше на следующий раз расскажу…
Прозвенел звонок, одноклассники стали торопливо собираться и активно пробираться к выходу. Многие ребята радостно посматривали на Степу… Она как могла, быстро сложила вещи в сумку, и чуть не бегом кинулась к двери. Вдогонку девочке закричали издевательски:
- Классно отвечала, Соловьева! Ты – настоящий литератор… - Марьянова.
- Ну, Степочка, ты – ум!.. – Лавейкина.
Степа поспешила убраться подальше от соучеников в общем, и от Марьяновой и Лавейкиной в частности.
Следующим уроком им поставили географию. Степа снова села позади Маши. Вздохнула, набралась решимости - тихонько позвала одноклассницу. Неформалка обернулась.
- Ты не могла бы… не могла бы… - начала нерешительно.
- Чего тебе? – настороженный взгляд черных бездонных глаз.
- Не могла бы ты дать мне ту бумажку, что на литературе у тебя на парте лежала? Пожалуйста… - глянула умоляюще.
Маша пожала плечами.
- Ты для себя ничего нового не узнаешь… Не обращай внимания на Лолу – она просто сволочь… - в голосе Дудник отчетливо слышалось сочувствие.
Степа печально и устало глянула на соученицу. Спросила с такой тоской и безысходностью, что Маше невольно стало не по себе:
- Ксерокопия переписки?
- Ага, - слишком уж поспешно ответила Дудник, и неловко опустила взгляд, словно это ее вина была в неблаговидном поступке одноклассницы…
С минуту-две Степа сидела, замерев, уставившись в одну точку на исписанной учениками парте. Лола… зачем она это сделала? Зачем размножила переписку?
Степа с трудом оторвала взгляд от парты и переместила его на доску, на которой географичка неторопливо выводила тему урока. Лола, должно быть, хотела наказать таким образом ее. Ну, да это не слишком страшно... Пускай там говорят за спиной все, что им хочется. Это ее не волнует. Пусть только не бьют и не унижают, а все остальное – и игнорирование, и сплетни, она переживет…
Девочка взяла ручку и открыла тетрадь с симпатичным котенком на обложке. На душе – неприятно. Не так все получилось, как она мечтала… И неизвестно даже, чьей вины больше – ее или одноклассников, но страданий и переживаний – точно ее… Проклятье… У нее опять ничего не выходило в плане общения и дружбы…. Ничего… Ну почему, почему Степа не вызывает у людей положительных эмоций – любви, понимания, а только лишь желание поиздеваться, унизить, сделать больно? Может, она и вправду, плохая, и все беды, что происходят с ней – заслуженные? Наверное, чем-то она прогневила Богов в прошлой жизни… А возможно, просто не создана она для этого мира в общем, и для этой школы в частности…