Концерт

   
      
      Стояла театральная касса у троллейбусной остановки . Ни один порядочный человек возле нее не останавливался, а мне - приспичило приобрести там билет на хоккей и в нагрузку – в филармонию.Что с ним делать? Выбросить – жалко. Продать кому-нибудь – взять не возьмут, но потом всю жизнь смеяться будут: «Глянь, Бетховен идет! Бутылки сдавать».Блажь на меня нашла, до сих пор стыдно вспоминать – решил пойти. Налил для храбрости, затем – для равновесия и явился,  в эту самую, филомонию с некоторым опозданием.
      У дверей в зал меня встретила какая-то бабка с распростертыми объятьями. Решив, что здесь так принято, я тоже раскинул руки и обнял ее. Оказывается, она вовсе не собиралась со мной обниматься, а хотела преградить мне дорогу в зал. «Когда, - говорит, - раздадутся аплодисменты, тогда и войдете». Я возмутился. «Деньги,- говорю ей, - уплочены за весь концерт. И вообще, я не Ельцын какой-нибудь там, чтобы входить в места общественного пользования под аплодисменты». Отодвинул ее,  культурно так,  в сторонку и вошел в зал.
В это время там чувиха пела и мужик стучал пальц`ами по большому черному ящику на ножках с колесиками. Почему-то делали они это одновременно. Совпали, небось, графики работы.               
Походил по залу, выбирая место. Ботинки, правда, скрипят здорово. Так, ведь, не петь же им тут. Все на меня оборачиваются, и певица  глаз не сводит. Приглянулся, никак. Да и она ничего. Особенно, когда боком повернулась. Сел в первом ряду, почти напротив, чтобы лучше было видно, а она как заорет: «Су-ука! С кофе-ейными пя-ятнами-и-и!». «Виноват, - говорю ей, -  опоздал чуток, искал дорогу, поскольку я здесь впервой. А пятна у меня вовсе и не от кофэ. «Товарищ!, - зашипел кто-то, -  эта песня вовсе и не про вас,  а совсем про другую собаку».          
      Вскоре все захлопали и закашляли. Когда всё затихло, кашлять, чихать и сморкаться начал я. Опять все заволновались. «Товарищ! , - зашипела какая-то мадам - кашлять, чихать и громко сморкаться будете у себя дома!». «Да это я под дождь попал, пока искал вашу лафирмонию. Простудился малость». «Товарищ!, - говорит мне сосед справа, - когда придете домой, бросьте большую луковицу в литр молока и попарьте в духовке на медленном огне. После этого подышите над паром». Тут вмешался сосед слева: «Вы, товарищ, ошибаетесь. Этим лечат не простуду, а геморрой. Чтобы вылечить простуду, надо щепотку полыни настоять на полулитре водки и пить по одному стакану три раза в день». Сзади кто-то простонал: «Как, вы говорите, геморрой лечат»? Та же ведьма, что советовала, где мне кашлять и сморкаться, начала призывать к совести – мол разговаривать надо дома, с женой. «Так она ведь дура. Вроде тебя. И об чем с ней прикажешь разговаривать?» – возразил я и вскоре  задремал.               
      Просыпаюсь, а у певицы уже рабочий день закончился. Только мужик вовсю стучит. Нелегко ему – мучается, на скамеечке елозит. Выйти надо, да не может. Жмет педаль. Тормозит. Вроде бы,  приехал. Нет, шурует дальше. Никак, тормоза отказали. У него аж пот на лбу выступил. Жалко мужика стало. Поднимаюсь, подхожу к нему: «Здор`ово! - говорю и руку протягиваю, - тормоз у тебя какой, -  дисковый али ленточный?». Он рот разинул, на
меня уставился. Наверное, тот самый немой музыкант, о котором нам в вечерней школе рассказывали.
      Хорошо, что он, все-таки, остановился, но осмотреть машину надобно, чтобы потом аварии не было. Обхожу вокруг и лезу под ящик. Еще мужики подходят. Обступают, советы дают, ногами по колесам стучат. Какие-то бабки подбегают, просят всех сесть на свои места, а меня пытаются из- под пьянины (вспомнил, как называется) вытащить. А на прохладном полу так хорошо стало – ни сил, ни желания оттуда вылезать. Закрутило, понесло куда-то. Лежу, раскинув руки. Последнее, что там увидел, перед тем как вырубиться, так это – педали.  «Небось, из золота…падлы…».
А киоск тот, где билетики купил, я потом привязал к троллейбусу.

1967 – 2005г.г.