Тем же вечером, описав свой разговор с мужем, я села за антироман и задумалась. А вдруг всё что сказал Димка – правда. Те же кванты могли бы быть квантами света. Возможно, что и не такими астрономическими скоростями обладал свет. В пределах Вселенной – скорость света возможно была несоизмеримо мала. Это только наши органы чувств, слух, зрение не обладали большими возможностями к восприятию и поэтому мы верили, что скорость света конечна. После рассказа мужа, складывалось ощущение, что скорость света была только начальной скоростью в скоростях Вселенной.
Хоть теория мужем не выглядела нелепой, я отказывалась принимать её на веру. Уж больно дикой она мне казалась, хотя многое объясняла. Я когда-то читала, что мы живём в каком-то как бы четвёртом измерении, и я пыталась себе это представить теперь. Я готова была поверить, что Земля вообще плоская. Живёт себе такой кусочек пространства, как мой город и за его пределами ничего нет. Существует такой город-призрак. До того, как квант солнечного или любого света, как вспышка света строболампы, выхватит кусок реальности, чтобы мы могли его увидеть – моя квартира должна пролететь в пространстве путь по перевёрнутой восьмёрке равный в приближении минимум длине экватора, если бы квартира находилась на нём. В это время город- призрак застывал на месте, погружался в темноту или попадал в другую реальность, кто и знает.
Дальше я размышляла, а что бы было с точкой пространства, будь она ближе к полюсу. Мне представилось, что такая точка должна была пройти путь не меньший, если не больший. Фактически, если бы это была я, то я бы за такой оборот побывала бы в пространстве другого полушария. В итоге бы я всё равно попала в ту точку с которой начало движение моё тело, только сместилась бы на путь перемещения Солнца по горизонту.
Сначала я представляла себе в качестве модели нашей Земли-Вселенной детскую игрушку – волчок. Знаете, такой, который крутится и не падает, потому что проявляется так называемый гироскопический эффект. Но подумав, я представила себе в качестве модели простую плоскую тарелку, которая совершая на полу эллиптические движения на пол не падает, но и не особо то крутиться вокруг своей оси. Мне представилось довольно проблематичным заставить такую тарелку вставать на ребро так, чтобы противоположные точки находились вертикально, перпендикулярно плоскости на которой она кружится. Если бы кто-то когда то закрутил такую тарелку, то она довольно таки быстро в моём воображении начинала опадать.
За место тарелки можно бы было представить себе монетку, закрученную за ребро двумя пальцами и уже останавливающуюся. Скорость вращательного движения уже сравнивалась с поступательным вверх и вниз. Мне показалось, что для поддержания такого движения требовалось бы минимум энергии. Вот бы было здорово придумать, как поддерживать такое движение. Похоже, наш шарик работал по этому принципу. Вращательное движение было на столько мало, что было на границе отношения единицы к скорости света.
Я попыталась себе представить. А что, если бы шарика не было, а нужно было бы его сделать из монетки, запустив её вращаться. Потом подумала - а чтобы было, если бы монетка была в центре с дырочкой. Тогда бы внутри шарик был бы полым, а вот попасть в него можно бы было сверху и снизу, то есть с полюсов. Логично было предположить, что монетка бы долго не могла крутиться на ребре, тем более, что нужно было часть энергии тратить на смещение точки наблюдения. Зачем нужно было смещать? А как Вы думаете тогда бы сменялись день и ночь и заходило Солнце? Вот только этим путём. Солнце относительно нашей планеты оставалось неподвижным, оно не крутилось вокруг нас. Мы не крутились вокруг него. Мы не крутились вокруг своей оси. Земля вибрировала с неизвестной мне частотой, которую при желании можно было высчитать, а наше сознание работало со своей частотой, в разы меньшей, чем была частота на которой работала сама Земля-Вселенная.
Я полезла и Интернет поискать что-нибудь на тему аномальных явлений наблюдаемых на полюсах и наткнулась на дневники Ричарда Бёрда, контрадмирала ВМС США, который в шестидесятых годах прошлого века летал на полюса. Адмирал толи лазил там в каких то пещерах к центру Земли или его как-то даже просто пригласили посетить подземный мир и пригрозили уничтожением человечества, если мы не прекратим ядерные взрывы. В то время как раз скинули бомбы на Хирасиму и Нагасаки и подземные жители очень сильно обеспокоились. Адмирал передал предостережение правительству США, но его попросили в дальнейшем молчать об этом, что он и делал. Его дневники опубликовали не так давно, после его смерти.
***
Я была приглашена на ужин Серёжей. Идеи Тайлона, относительно переселения достойных людей в Америку не давали мне покоя и я хотела каким-то образом их обсудить с профессором. Я решила ему сказать, что этому планирую посвятить новую часть своего романа и хотела бы попросить его высказаться относительно последствий, которые ожидают моих героев, которые попытаются образовать элитное общество в изолированной зоне.
- Наталья Николаевна, рад видеть Вас, - профессор встречал меня у парадного входа гостиной, галантно протянув мне руку, помогая переступить через порог и приглашая пройти к гардеробу, чтобы раздеться.
- Серёженька, Вы так галантны, - отвесила я комплимент моему собеседнику, которым являлся в последнее время психоаналитик моего мужа.
- Увольте. Не стоит моё гостеприимство такой благодарности. Пройдёмте, пожалуй в библиотеку. Там атмосфера располагает к общению, как нигде.
Мы с профессором пересекли гостиную. По лестнице современного дизайна поднялись на второй этаж. Прошли по галерее, одна стена которой была застеклена и из окон открывался прекрасный вид на сад и подошли к массивным дубовым дверям библиотеки. Сюда профессор пригласил меня впервые. Обычно мы общались с ним или в кабинете или непосредственно в гостиной.
В библиотеке не было окон. Горел приглушённый свет. Стеллажи с книгами были расположены по стенам от пола до потолка. На стене, в которой была входная дверь, не было полок с книгами. Около неё, недалеко от двери, размещался кожаный чёрный диван с двумя массивными в комплект ему креслами, массивный стол с настольной лампой с зелёным абажуром.
- Наталья Николаевна, Вам налить чего-нибудь холодненького? У меня тут небольшой холодильник есть. Я иногда засиживаюсь за чтением и не любя отвлекаться, решил поставить себе сюда чудо бытовой техники. Конечно, не по мне совмещать хранилище знаний с электроприборами. Ну что поделать. Человеку свойственно стремление к оптимизации своего жизненного пространства.
- Серёженька, а у Вас в холодильнике есть клюквенный морс?
- Нет, к сожалению. Только если минералка. Нужно будет на будущее исправить этот досадный промах. Сейчас посмотрю, может ещё что найду.
Холодильник был встроен в такой шкафчик, который использовался для хранения верхней одежды. Сначала нужно было открыть дверь шкафа и уже потом внизу был холодильник. У профессора кроме минералки в нём нашёлся ещё пакет апельсинового сока, но я отказалась. Сказала:
- Серёженька, может тогда уж мне бокал вина? У Вас найдётся?
- Хорошо, Наталья Николаевна. Я готов на всё, чтобы Вам угодить. Прошу меня тогда извинить, я отлучусь на пару минут, схожу за ним в кабинет. Здесь я ничего кроме безалкогольного не держу.
Профессор ушёл. Я осталась одна. У меня было время изучить обстановку. Этим я и занялась. Подойдя к книжным полкам, я принялась рассматривать корешки книг. Жанры книг, составляющих библиотеку были различны. От истории до художественной литературы, большую часть которой составляли работы писалей фантастов последних двух столетий от Жюль Верна до Азимова, Беляева и Стругатских. Мне было это на руку. Я сделала вывод, что профессор силён не только в психоанализе, но и частенько предаётся полётам разума вне пределов научного мира. Может это и привлекло в нём мужа. Думаю вряд бы Тайлон открылся профессору. Для него он был Георгием Венедиктовичем, крупным бизнесменом. Всё таки неплохое прикрытие придумал себе Тайлон.
Профессор вернулся минут через десять. Видно было, что он спешил. Конечно же, озвученных двух минут ему по любому бы не хватило, чтобы дойти до кабинета и вернуться. Тем не менее я оценила его желание не заставлять даму ждать. Всё-таки Серёженька был милашка. Как я уже рассказывала, он был не так стар, худощав и внимателен к собеседнику. Его манеры выдавали в нём интелегентного человека.
Наливая мне вино в бокал, предварительно открыв бутылку, Сергей Трифонович Бранштайн спросил у меня:
- Так о чём Вы хотели со мной поговорить, Наталья Николаевна?