ПО ВОДЕ, АКО ПОСУХУ
«…Господи! если это Ты, повели
мне придти к Тебе по воде…»
/ Евангелие от Матфея 14. 28/
Август, как всегда был жарким и душным. Не спасали даже усилившиеся степные ветра. Последняя декада августа брала знойным измором. Солнце с ветрами сушило всё и всех.
В другие дни месяца искали спасение в речке и на плотине. А в последние дни уходящего лета приходится готовиться к началу учебного года. Я не был исключением так, как учился в горном училище. «Домашним» было легче; они дурковали пару часов на территории училища, а затем, под разными предлогами, смывались домой. Нам же, бывшим интернатовцам, приходилось отдуваться за себя и за того парня так, как мы жили в общежитии, расположенном на территории училища и всегда попадались на глаза мастерам и преподавателям.
И всё же, мы умудрялись распорядиться тем или иным днём уходящих каникул по своему усмотрению. На то мы были пацанва, да притом беспризорная!
В этот раз, кто-то из нас предложил сходить за арбузами и дынями на бахчу, расположившуюся за селом Пятихатки; если смотреть от Центрального посёлка, то это правее высотки Саурмогилы.
По словам Лёшки, который не учился в училище, но дружил с нами, мы узнали, что идти предстоит около десяти км. в одну сторону. Для нас эта дистанция, что ракете вокруг Земли облететь.
Посовещавшись, мы решили сделать марш-бросок рано утром – по холодку. Днём, на солнцепёке, идти хотелось только на ближайший водоём или вообще никуда не высовываться из общежития. Но в последнем варианте, мы рисковали вновь стать «козлами отпущения» по уборке кабинетов и территории училища.
Вечером, желающих полакомиться бахчёвыми культурами, было довольно много, а утром осталось всего шесть человек. Большая часть претендентов на поход, не захотела вставать раньше жаворонок. «Умники» надеялась поживиться у дурачков, которые вернутся через несколько часов с добычей. Одним словом - халявщики! В этом случае мы решили весь добытый урожай оставить у Лешки дома; он жил в сотне метров от училища.
Из нашей комнаты пошли все трое – Володька, Славка и я. Из остальных – только два брата из Ивано-Франковска встали в такую рань. За забором нас ждал наш проводник Лешка. Меньше народу – меньше шуму! Для непрошенной толпы, у сторожей всегда найдётся вдоволь соли, а вот хлебом у них не разживёшься. Как и арбузами и дынями. Проверено временем.
До этого дня, я много раз бывал на бахче, но, благодаря Славке, этот поход мне запомнился на всю жизнь.
С виду Славка ничем особенным не выделялся от остальных. Чуть ниже среднего роста, коренастый. Лицо круглое, с азиатскими чертами. Глаза тёмно-карие, волосы чёрные с блеском, жёсткие, как леска. Во взгляде всегда чувствуется осторожность, даже некоторое недоверие к собеседнику. В интернате он не проявлял никаких особых способностей. Золотая середина! Возможно, чуть больше замкнут был в себе или наши интересы не пересекались. В общем, в интернате, я не приметил в нём ничего особенного, экстраординарного. В стенах общежития, когда наши койки стояли по соседству, через стол, я, с некоторой завистью, обратил внимание на то, как он быстро читает книги. Я поначалу думал, что Славка, просто от скуки листает книгу за книгой, не читая их построчно, а лишь выхватывает отдельные, связующие слова. За вечер он так перелистывал две три книги, в среднем 300-400 страниц каждая. Мне удавалось осиливать не более сотни страниц одной книги и то, при условии, что она очень интересная, и никто не должен мешать мне. Он же умудрялся, при чтении, слушать говорящих и отвечать на вопросы.
Как мы позже убедились, наш интернатовский затворник обладал феноменальной скоростью чтения и запоминания текста. На «прочтение» одной страницы он тратил около двух секунд; формат, шрифт и плотность текста не влияли на скорость чтения. Две страницы открытой книги он усваивал за три секунды. Поразительно! Стихи это были, проза или технический текст – значения не имело. Наряду с этим, Славке не надо было зубрить тот или иной текст. Он отпечатывался в его памяти, как снимок на фотобумаге - с первого раза. Славка никогда не учил вечерами, заданное на дом, а, прямо на уроке, просматривал необходимый материал, и всё! С точными науками и с английским у него были проблемы не лучше наших. Феноменальная память так же не срабатывала во времени. Через сутки, двое, Славка начисто забывал то, что читал и ему требовался повторный «просмотр» необходимой, и не очень, информации.
И всё-таки, не Славкин феномен по чтению, помог мне запомнить поход за арбузами с его участием. Он удивил всех участников и самого себя совсем другим, не менее удивительным происшествием…
На рассвете, мы вышли за наш посёлок и, оставив в стороне гудящую шахту 3-3бис, направились к селу Пятихатки, которое не просматривалось с нашей стороны. Ориентиром для нас служила геодезическая вышка, высотою около двадцати метров. Лешка говорил, что она стоит почти в центре бахчи и служит наблюдательным пунктом для сторожей. Он ещё накануне вечером предупредил, что идти надо будет не по-прямой - по открытым холмам, а, петлять вдоль лесопосадок. Мы видели, что с той вышки и без бинокля за десятки километров вся местность просматривается отлично. Её хорошо видать с любого холма. Так, что нам надо быть повнимательней на марше, иначе получим уже на дальних подступах к бахче, соль без хлеба.
Миновав неглубокий овраг, нам не пришлось обходить первый холм так, как он оказался ниже других, и не виден был с вышки. Второй холм выступал, словно вытянутый в длину горб вымершего динозавра. На его вершине даже торчали известковые плиты около 1,5 метров высотой. Отсюда вышка была видна, как на ладони. По прямой линии, до неё было 3-4км.
За небольшой грядой из плит, мы сделали небольшую остановку, чтобы внимательно осмотреть вышку, а по возможности и бахчу. Ничего, не увидев подозрительного, мы напрямую пересекли его. За следующим холмом пряталось село Пятихатка. Лешка предложил обойти село стороной так, как сторожа могли быть из местных жителей.
Мы благополучно миновали село с левой стороны и вышли на просёлочную дорогу, ведущую из села вниз по склону холма, к довольно извилистой лесопосадке, состоящей, преимущественно, из старых раскидистых ив и граба. Под густыми кронами протекала речка Крынка. Мне не раз доводилось в ней купаться выше по течению.
Лешка прибавил в шаге, и я понял, что мы недалеко от цели.
Дойдя до первых деревьев, просёлочная дорога запетляла, ориентируясь по руслу реки. Под кронами деревьев мы остановились. В этом месте речка была шириной 10-15 метров. Бахча находилась за ней, в нескольких сотнях метров. Тропинок, указывающих на брод, не было видно. Лезть же в такую рань в остывшую, мутную воду тоже не хотелось. Чуть дальше, по ходу нашего движения, на одной из толстых веток, виднелся обрывок тарзанки, что указывало на приличную глубину в этом месте.
Лешка успокоил нас. У самой бахчи, через речку натянут висячий мост так, что мокнуть и мёрзнуть никому не придётся. Ещё он предложил всем умолкнуть и быть внимательными. Сторожа, свой шалаш поставили так, что тех, кто по мосту перейдёт, можно сразу заметить. Но, если тихо перейти, и, прячась под плотной завесой низко нависших ветвей, то можно пробраться до дальнего края бахчи, который не виден из шалаша. Вышки, господствовавшей над всей бахчёй, мы не боялись так, как она была пустой.
Ещё Лёшка сказал, что дальше по течению есть брод, но он туда не ходил. Он слышал от друзей, что по этому броду ездят только трактора и машины. На всякий случай, эта информация не помешает. А вдруг сторожа, из опыта и стратегических соображений, перекроют наше отступление через мост? Всякое бывает на чужой территории.
Мы с осторожностью подошли к мосту.
Он, как и на многих малых реках, состоял из двух, трёх толстых тросов, с деревянными перекладинами и одним или двумя тонкими тросами для того, чтобы держаться руками.
Лешка указал на шалаш. Все замерли. От речки потянуло ранней прохладой.
Я, признаться, не ожидал, что так быстро преодолеем десятикилометровую дистанцию. Если сторожа окажутся старыми или любителями поспать на зорьке, то мы вовремя вернёмся в училище; хотя с грузом дорога немного растянется, да и солнце напомнит о себе.
На той стороне реки было тихо и покойно, как в военных фильмах на границе перед началом войны. Лишь неугомонные птицы спозаранку, что-то бурно выясняли между собою, прямо над нашими головами. Как бы они не привлекли внимание сторожей.
Возле шалаша и в окрест него, ничего подозрительного не замечалось. Шумная стайка перелетела за речку и там успокоилась.
Солнце выглянуло из-за горизонта, но до нас проникали лишь единичные, тонкие, словно паутина, лучи. Чёрная Эйфелева башня, геодезического назначения, неожиданно, окрасилась в оранжевый цвет. Так оригинально и смело могут раскрашивать в своих рисунках только солнце и дети.
Время шло. Мы выжидали. Никто не хотел рисковать.
Набравшись храбрости, мы поодиночке пересекли водную преграду по раскачивающей переправе. Отсыревшие дощечки моста не скрипели. Сразу за ним все присели, озираясь пугливо по сторонам из-под нависших веток.
Один из братьев из Ивано-Франковска предложил проверить сторожей с помощью камней. Он выдвинулся немного вперёд на более открытое пространство и запустил в сторону шалаша провокационный камень. Все тут же залегли. Первая попытка не удалась. Камень беззвучно зарылся в рыхлую землю, не долетев до цели.
Вторая пластушка, с изменёнными координатами и с новой скоростью, угодила прямо вовнутрь шалаша. Наш западный Робин Гуд тут же распластался по земле и пополз к нам. Мы, с затаённым дыханием, всматривались в чёрный конус входа шалаша, готовые, по-заячьи, сорваться наутёк.
Время, будто остановилось. Там никто не реагировал на наш вызов. Либо обе стороны выжидали своего момента, либо противник, просто, дрых после вечерней попойки. Но, возможно, сторожей в шалаше не было.
Следующим для обстрела шалаша вызвался Володька. Он уже не очень таился, а, выйдя на исходный рубеж, метнул выбранную им пластушку, и с первого же раза угодил по шалашу. До нас донёсся шорох сухого камыша.
Володька присел. И вновь в шалаше никто не пожелал о себе заявлять.
Все переглянулись. Стало ясно. На пограничном пункте никого не было и можно смело переходить границу.
Мы приблизились к своему разведчику и осмотрели бахчу.
На ней так же никого не оказалось. Сторожа могли находиться на той стороне холма.
Это было приятным сюрпризом для нас, но расслабляться по этому поводу не стоило; они могли в любой момент появиться. Надо скорее воспользоваться их отсутствием и, загрузившись натурпродуктом от производителя, спешно удалиться в безопасное место, а там уж устроить привал и подготовку для возвращения.
Не теряя ни секунды, мы пошли врассыпную на поиски своего, самого большого арбуза или дыни. Но, разойдясь метров на 10-15 по кругу, поняли, почему в шалаше не оказалось сторожей.
В этой части бахчи остались лишь недозрелые или порченые арбузы. Оставалась надежда на верхний участок, простёршимся по ту сторону вышки. Как-то не хотелось верить в то, что зря затеяли столь дальний марафон по пересечённой местности.
Не доходя до вышки, нам путь преградила свежая, грунтовая дорога, по которой, быстрей всего, вывезли наши сахарные мечты. У обочины, в нескольких местах, валялись разбитые при погрузке арбузы и дыни. Мы уже сникли и по инерции перешли дорогу, где, к своему радостному удивлению, увидели россыпи нетронутых арбузов и дынь. Не веря своим глазам, мы переглянулись. Оказывается, остальная часть богатства до самой лесопосадки никем не охранялась и всецело принадлежала нам.
- Вот так везуха! – крикнул Володька и от избытка нахлынувшей радости, пнул ногой огромный полосатый мяч.
Арбуз оказался настолько зрелым, что его тонкая кожура легко лопнула и правая ступня Володьки, вместе с кедом исчезла в сочной, гранатового цвета мякоти. Все облегчённо и радостно засмеялись. Не верилось, что всё это принадлежало только им.
Солнце на открытой местности начинало немного припекать, хотя слабый ветерок ещё хранил в себе похищенную из реки прохладу. Отсюда хорошо было видно, что река огибала бахчу большой дугой, чем и пользовался ветер.
Нам крупно повезло. Случай предоставил возможность, на какое-то время, побывать избранным, /в нашем лице/, при коммунизме. Ассортимент светлого будущего был всего двух видов, но зато, бери, сколько съешь и унесёшь! Нельзя было терять ни минуты. В любой момент могли появиться сторожа и сборщики урожая и тогда, сказочному изобилию, наступит конец.
Не сговариваясь, все, как по команде, рванулись за своим даром природы. Среди пожухлой, но ещё зелёной ботвы ярко блестели покатые бока арбузов, как бы зазывая покупателей обратить своё внимание только на них.
Мне приглянулся чуть приплюснутый красавец, килограммов на десять, не меньше. Он легко отделился от жёсткой, колючей пуповины. Я поднял его, как бы оценивая на вес, и тут сообразил, что, планируя набег на бахчу, мы упустили из виду транспортировку специфического груза по пересечённой местности на расстояние в 10км.
Я посмотрел на остальных. Все находились в моём положении, и лишь Лёшка оказался предусмотрительным; он прихватил сразу две авоськи с хорошей вместимостью.
Проклятье!
Арбуз не сплющить, не разделить на части. А бросить жалко. Я же ради него пошёл к чёрту на кулички!
Я наблюдал, как Лешка, с самодовольной улыбкой, положил в одну авоську арбуз, чуть меньше моего, а в другую две округлые дыни, килограммов по полтора, два. Он, хитрец и бечёвку достал из кармана, чтобы связать авоськи вместе. Мне ничего не оставалось, как использовать под авоську свою рубаху.
Я неохотно снял её, расстелил на земле, положил своё сокровище в самый центр, затем завязал крест на крест воротник с полами и рукава между собой. У меня получилась торба через плечо; неудобная, но донести арбуз в ней можно. Славка последовал моему примеру, только вместо арбуза положил в свой импровизированный мешок две небольшие дыни. Арбузом он, как и все остальные, решил насытиться на месте.
Закончив с упаковкой дара небес, мы выбрали пару самых крупных арбузов, которых нам просто не донести до дому, и раскололи их на части. Каждому досталась скибка килограмма на два, не меньше. Если не хватит, у нас под ногами целое поле их. Прежде, чем приняться за еду, Лешка, из осторожности, предложил, есть на ходу; чем черт не шутит, пока Всевидящий отсутствует! Все согласились.
Я поудобней повесил свою драгоценную ношу через плечо, затем взял свою долю с рваными краями и, на весь захват широко открытого рта, впился в сочную, прохладную и, обалденно, сладкую мякоть. От предвкушаемого удовольствия, я даже глаза закрыл. Оно уже растекалось по моему рту неописуемым блаженством.
И тут я услышал громкий, суховатый треск, будто, где-то рядом сломался старый ствол дерева.
Удивленный странным звуком, я открыл глаза, но арбуз не отпускал. Стоявший рядом Володька неожиданно распластался на земле, уронив свою «торбу» с арбузом. Он и все остальные испуганно смотрели на верхний край бахчи.
Не понимая, что же произошло, я повернулся в ту сторону.
Там, на мотоцикле с коляской, сидел сторож с ружьём, направленным в нашу сторону. Он, что-то кричал, но ветер уносил его слова в сторону. Глядя на дуло, из которого вился сизый дымок, я понял, что нам придётся срочно менять неописуемое удовольствие и блаженство на непредсказуемые и нерадостные приключения с опасностями. Это никак не входило в наши планы. Погони со стрельбой лучше смотреть в кинотеатрах; эмоции и переживания почти те же, а издержки оцениваются всего лишь 20ю копейками и полутора часами времени.
Мы замерли. Сторож тоже выжидал наших действий.
Я сообразил, что он к нам напрямую, на мотоцикле с коляской не рискнёт ехать; можно запросто перевернуться. Мост находился за нашей спиной, но до него надо успеть добежать. Если бы налегке стартовать, то, подгоняемые страхом, наверняка успели. Но мы стояли на приколе, словно баржи, загруженные выше ватерлинии. О скорости и манёврах и речи не могло быть.
Видимо это и сторож понимал и внимательно следил за нами.
Пристально вглядываясь в лицо мужика с ружьём, я машинально, но стараясь незаметно, развязывал узлы на рубахе. Я понимал, что, как только мой сахарный якорь полетит на землю, то в ту же секунду рвану с места в карьер, а может и в галоп; там, как получится. Лишь бы унести свои ноги прочь.
Узлы ещё не успели затянуться и один, затем другой узел легко развязались. Едва второй узел ослаб, я тут же приготовился к старту. Но первым всё же не выдержал напряжения Лешка. Он бы и рад был побежать налегке, да вот якорь он свой вязал на случай шторма – основательно. И бросать его жалко было. Он так резко повернулся в сторону моста, что едва не упал от закрученного противовеса. Полные авоськи сделали пол-оборота вокруг его тонкой талии и столкнулись. Лешка этого даже не заметил.
Я видел, как сторож, разгадав наше направление, повернул мотоцикл вправо на опережение. Он уже не смотрел в нашу сторону, а ударял ногой по рычагу зажигания.
Я сильно тряхнул свою несостоявшуюся «торбу» и арбуз, выскользнув на свободу, грохнулся на родную землю, при этом он не раскололся, а лишь смачно чмокнул оборвавшимися внутренностями. Жаль! Он бы мне понравился по вкусу.
Я крикнул побежавшему Лешке и остальным, чтобы все бежали не к мосту, а вправо от него, к речке. Так мы успеем опередить сторожа и уже вплавь перебраться на другой берег спасительной реки.
Я, Володька и Славка освободились от вожделенного груза. Лешка и братья ещё верили, что им удастся обмануть скверную Фортуну. Братья и в училище выделялись жадностью, а Лешке же не хотелось отвечать за авоськи перед матерью.
Мы понеслись по убранному участку бахчи, словно напуганные зайцы. Впереди всех, со странными подскоками кривых ног, нёсся Славка. Следом бежал я и, на грудь отставая, замыкал тройку, Володька. За спиной, в нескольких шагах, поспешали братья из Ивано-Франковска с полной загрузкой на плечах. И замыкал гонку, с болтающимся грузом, жилистый Лёшка. Он чаще других спотыкался и в любой момент мог зарыться в рыхлую землю.
И всё же, мы благополучно выскочили на дорогу. Остановившись на секунду, прислушались. От нас до моста было около двухсот метров; оттуда слышался надрывный рокот мотоцикла. Запыхавшийся Лешка, не желая расставаться с авоськами, стал бить ими о землю, но мелкая ячейка пропускала лишь сок и клочья алой мякоти. Он предложил бежать до брода, который должен был находиться, где-то рядом.
Мы тут же рванули с места, постоянно оглядываясь назад и следя за звуком мотора мотоцикла, который становился всё слышней. Мы готовы были в любую секунду метнуться в прибрежные заросли и, прямо с берега, прыгнуть в мутную воду.
И всё же нам повезло на этот раз.
Брод действительно оказался в сотне метров от нас. Ширина его составляла около тридцати метров, может чуть больше; не до замеров было. Сразу за ним виднелось поле неубранного подсолнечника, в котором можно мгновенно скрыться от любого преследователя.
Мы с ходу влетели в воду. Я не почувствовал её температуры. В такой ситуации, даже если бы по воде плыл лёд, мы бы этого и не заметили. В метрах пяти от берега, глубина оказалась чуть выше колена, что немного придержало нашу прыть. Я видел, как Лешка споткнулся о камень или попал ногой в подводную колдобину и тут же с головой погрузился в мутную воду. Вынырнул он уже без злополучных авосек. Он не стал их искать, а, освободившись от лишнего груза, понесся, словно лось по половодью, подымая брызги веером выше себя. Братья тоже разрезали водную преграду налегке, то ли потеряв, то ли выбросив непосильный груз.
Первыми преодолели переправу Володька с Лешкой. Вторыми выскочили из воды мы со Славкой – он на метр, другой обогнал меня. И последними, с дикими криками в два голоса, речку покинули братья.
Оказавшись в относительной безопасности так, как это препятствие мотоциклу не по зубам, мы не стали прятаться в подсолнухах, а побежали по дороге, по ходу движения реки. Мы понимали, что в подсолнухах легко потеряться и довольно долго искать друг друга. А так мы вместе маневрируем, словно стая напуганных птиц.
Где-то метров через двести, мы остановились и прислушались. Шум листвы и голосов птиц ничем не нарушался. Возможно, что сторож от брода повернул назад. Мы оказались в безопасности. Это было приятно сознавать. Я вспомнил про наведённое на нас ружьё и вздрогнул. Чем там оно было заряжено? Соль или дробь? А может холостые? Всё равно страшно! Неприятная дрожь пробежала по мокрому телу.
Мы зашли под тень деревьев, чтобы выкрутить насквозь промокшую одежду и вылить из обуви воду.
Не веря в случившееся, каждый из нас переживал по-своему. Какое-то время никто не проронил ни слова; слышалось лишь пыхтение, сопение и вздохи сожаления. Все возились со своей одеждой и думали о своём, лишь один Славка сидел в стороне от всех. Он, как и все, тяжело дышал, но в отличие от остальных, погрузившись в свои мысли, уставился в одну точку.
Занятый своими промокшими делами и не весёлыми размышлениями, я не обращал внимания ни на кого, и на Славку то же. Ну, посидит он немного, отдышится и затем уж последует нашему примеру. От наведённого на тебя ружья можно, не только оцепенеть, но и в штаны наложить.
Я продолжал выкручивать штаны и рубашку. В училище спешить мы уже не собирались так, что времени хватало на полную просушку одежды и на отдых. Закончив с выкручиванием, я принялся развешивать одежду на кусты открытые для солнечных лучей.
И тут я услышал удивлённый голос Володьки: - Да он совсем сухой!
Я повернулся в его сторону. Тот с вытаращенными глазами смотрел на Славку.
Я перевёл взгляд на сидевшего в позе Буды, друга. Тот ещё не видел, что стал объектом всеобщего внимания и продолжал пребывать в мире своих мыслей или грёз.
Затем я посмотрел на его спортивные штаны и на серую, помятую футболку с завязанными вокруг шеи рукавами. Они на самом деле выглядели сухими. Возможно, то, что материал ткани не менял цвета при попадании на него воды, отчего казался сухим. Я же с ним, плечом к плечу, разрезал водную гладь реки и подымал выше головы мутные фонтаны и струи воды. Тут, даже если сильно захочешь остаться сухим, всё равно мокрым станешь с ног до головы. Видимо, это обман зрения. И только!
Настырный Володька, не веря своим глазам, подошёл к безучастному Славке и провёл ладонью по его футболке и штанам.
- Как у тебя получилось? – удивлённо спросил он.
Славка, не понимая, что от него хотят, переспросил: - Что получилось?
- На тебе нет ни одного пятнышка воды! Ты, что по воздуху летел?
Я невольно усмехнулся, представив летящего через речку друга.
Тот ощупал себя и смущённо улыбнулся. Видимо он отключился при переправе, либо душа выскочила из его тела, когда выстрелил сторож и теперь никак не мог вернуться в реальный мир и в своё бренное тело..
Я, как истинный хохол, подошёл к Славке и тоже провёл рукой по его штанам. Они и в самом деле были сухими. Не мог же он высохнуть за несколько минут, пока мы бежали двухсотметровку, стараясь побить чьи-то рекорды на этой дистанции? За такой короткий отрезок времени никакая одежда не высохнет даже на горячей батарее.
Славка, наконец-то поняв, что он загадочным образом выделился из толпы, стал смущённо пожимать плечами.
- А кеды ты хоть намочил? – попытался я «размочить» и, как-то прояснить очевидное - невероятное.
Славка машинально снял один и подал его мне. Если не считать естественной влажности от пота, то обувь его так же преодолела тридцать метров уже подводного пространства тем же загадочным способом, что и её хозяин.
Если бы я не дышал водной пылью, подымаемой его ногами при переправе, то я допустил бы, что Славка от страха перемахнул через речку по воздуху или телепортировался с берега на берег с помощью медитации или молитвы, по ходу движения.
Теперь уже и остальные участники невольного похода за приключениями ощупывали нашего феномена в надежде разоблачить хитрого фокусника.
Я был поставлен в тупик.
Не мог же он раздвоиться во время бега? Если ему это удалось, то получается, что на переправе рядом со мною находился его фантом или голограмма, а он сам двигался через препятствия по неведомым каналам параллельного мира. Ведь не зря он так долго не мог выйти из состояния некоего оцепенения. Формочка из неведомого материала находилась всё время рядом с нами, а её дух пребывал, чёрт знает где!
К сожалению, эта загадка так и осталась не раскрытой. Славка позже признался, что совершенно не помнит своего бегства с бахчи. Он помнит только выстрел, а затем провал в памяти. На привале за речкой, он действительно не сразу понял, где он находится и вообще не помнит, как туда попал.
Вот так, благодаря феноменальным и загадочным способностям Славки, мне запомнился именно этот поход за арбузами. После этого случая было ещё много набегов на бахчи, но они все смазались в единую картинку: «Арбуз – бахча» без времени и места.
На обратном пути мы всё же добыли несколько арбузов, на чьём-то огороде, не то в селе Пятихатке, не то на окраине Центрального посёлка, но в этом не было ничего исключительного и запоминающегося.
Торез - Ленинград 1984г.