«…Е Х А Л И, М Ы Е Х А Л И…»
Из Тореза в Иловайск, мы приехали последним автобусом, когда уже начинало смеркаться. Мы – это я и мой друг Толя Шевцов. Наши планы отправиться в турне по Кавказу, с одной стороны, были грандиозными, а с другой стороны, пребывали в полнейшем тумане так, как мы ехали в том направлении впервые, спонтанно и притом на товарняках. Наш скромный бюджет, относительно географии желаний, не позволял нам воспользоваться минимальными удобствами пассажирского поезда и мы, не стеснённые и другими житейскими издержками обеспеченных пассажиров, решились довериться грузовому подразделению МПС СССР. На этом мы существенно экономили для других, непредвиденных расходов, хотя и рисковали не только своим здоровьем, а и самой жизнью. Лично мне рисковать жизнью не впервой, а мой друг был мне подстать, но в отдельных случаях он был ещё и бесшабашный.
Ночь обещала быть безоблачной и тёплой, и чай, в это время суток не подают, даже в купейных вагонах. Для нас это были плюсы, уравнивавшие грузо-пассажирские передвижения по железной дороге. И ещё. При моём, довольно прихотливом запросе на сон, намечался шанс избежать ночных серенад храпунов, возню и сопение собирающихся выходить пассажиров и вдыхать удушливый запах потливых ног и настоянного перегара самогона. При удачном выборе товарняка, у нас оказывались одни только плюсы по маршруту Иловайск – Сочи, Иловайск – Баку, Иловайск – Нефтегорск. В этом трезубце был незначительный минус неопределённости конечного пункта назначения - приезда. Хотя, признаться, в этом есть своя романтика. И так, как по карте всюду встречались «горы, на которых ещё не бывал», а в двух других случаях, стрелки маршрутов выводили нас к Нептуновым владеньям, то мы, по юной наивности, всецело отдались воле Случая и покровительству Фортуне.
Поверхностный осмотр узловой станции с высоты переходного моста радовал глаз. Все пути под нами были заставлены эшелонами, и направлены они были, в основном, на заманчивый юг, на горизонте которого мерещились горы, с орлами и с синими просторами морей с белыми чайками над волнами. Среди десятков поездов нам приглянулся тот состав, у которого в средине был открытый вагон с тамбуром. На случай нежелательного дождя, это положительный вариант. А лестницы по бокам вагона позволяли быстро маневрировать во время обхода поезда охранных служб ЖД.
Теперь нам надо было «пасти» своего избранника нашей заветной мечты. Незнание времени отправления тянул на маленький минус, но он мог растянуться на всю ночь или мы могли не успеть вскочить на подножку отъезжающего товарняка. В этом тоже таился мнимый плюс нашей интуиции и сообразительности.
Фортуна оказалась благосклонной к своим подопечным на старте и, через, какой-то час, мы сбегали по ступеням к тронувшемуся транспорту, благо, у грузового поезда, всегда затяжной, хотя и очень шумный разбег так, что при желании и проворности, можно добежать и до головы поезда, - налегке, конечно. Нам не составило труда догнать приглянувшийся вагон и на ходу вскочить в тамбур, а из него, по лестнице, перебраться в вагон.
Мечта стала реализовываться.
Расположившись поудобней на длинных ящиках, мы не отдались сну. Какой может быть сон, когда мы, как в кино, едем на товарном вагоне? И куда? На юг!
В детстве мне приходилось несколько раз ездить на товарняках, но они были случайны, хаотичны, недалеки по протяжённости и почти забыты временем.
Я был организатором и штурманом намеченного путешествия, хотя ехал в этом направлении впервые.
И так, по моим расчётам, «на кофейной гуще», с учётом среднестатистической скорости и расстояния, где-то ближе к рассвету, мы должны были прибыть в первый пункт своего путешествия. Под недвижимым сводом далёких звёзд нам казалось, что наш поезд предпочитает имитацию бега на месте, а грохотать норовит на всю вселенную. Такое чувство, что звёзды срываются с небосвода только из-за его невыносимой тряски. И всё же, как бы наш дребезжащий тихоход не дурачил нас и бессонный небосвод, он успел ещё затемно вползти между спящими кварталами Ростова, где мы намечали провести первый день приключенческого отдыха. Разглядывая из тамбура прорисовывающиеся силуэты городского абстракционизма, мы не ждали, каких-либо сюрпризов от мадам Фортуны. Всё шло - катилось, как по рельсам! Вскоре мы почувствовали, как машинист нажал на тормоза. Мы приготовились к радушному приёму ростовчан и с нетерпением ждали остановки поезда.
Замедлив ход у самых платформ, наш поезд дёрнул раз другой составом, как бы пересчитывая на слух все свои вагоны, - как-никак, в Ростов заезжаем, - и вдруг стал набирать скорость.
Вот тебе на!
Удобства долгожданного перрона остались позади. Впереди же, открылись сплошные ленты рельс, до отказа, нашпигованные крупнокалиберными патронами шпал, и вдоль них натыкано светофоров с фиолетовыми огнями, что фигурок на шахматной доске, в средине игры.
Если нам придерживаться нашего плана, то времени на размышления у нас не было ни секунды. Нам надо было срочно делать ход, пока нас не убрали с первого игрового поля.
Толян прыгнул первым, и я увидел, как он, пытаясь удержать равновесие при заданной скорости, задирал пятки выше головы. При этом он удерживал в руках тяжёлый рюкзак, который, возможно, мог пригодиться при падении.
Ждать результата его забега для меня было рискованно так, как поезд разгонялся.
Пропустив очередную фигуру светофора, я сбросил рюкзак, сумку и палатку, а затем, резко оттолкнувшись от нижней ступени, прыгнул по ходу поезда. Со стороны, мои движения выглядели намного акробатичнее и смешнее Толькиных. Но меня, в тот миг, волновало не это, а очередная фигура с ярко – фиолетовым глазом, расстояние до которой сокращалось с рекордной для меня скоростью, и что, в случае моего личного «успеха», сулило мне довольно опасный минус, и могло наложить жирный крест на всю нашу затею, а заодно, и на мои хрупкие части моего юного тела.
Ура! Благополучно обошлось! Если быть точным в определении, то «не дошлось!», каких-то двух, трёх метров до матового хода в такой грандиозной комбинации.
Я вернулся к Толику, сидевшему на наших вещах. и тяжело опустился рядом. Дрожь перенапряжения била по всему телу, пытаясь выбить меня из незаезженной ещё нами колеи приключений.
Привыкнув к шоссейной трёхцветке светофоров, я тупо уставился на аметистовое свечение карликовых фонарей, пытаясь вникнуть в их предупредительный смысл.
Перед каким миром они меня остановили? Неужели поезд скрылся во мраке ада?
Я же остался жив и невредим, хотя и находился в шоке от случившегося. А рядом мерцают огни фосфорическим неживым цветом. Остановившись по эту сторону бытия, этот цвет даже невозможно описать. Моего друга мои ассоциации видимо не волновали. Он, медленными движениями рук, массажировал икры ног, смотрел в сторону светящегося вокзала и думал о своём.
Начинало сереть.
Немного отдохнув и придя в себя, мы с трудом поднялись, взвалили на плечи потяжелевшую поклажу и, слегка раскачиваясь на непослушных ногах, пошли к ближайшему перрону, не удостоившему нас вниманием.
Я не могу отрываться от железнодорожного направления повествования, иначе дневная остановка перетянет чашу весов своей насыщенностью приключений. Я даже не стану его растягивать до конечного пункта. Ограничусь лишь дистанцией пути.
Ближе к вечеру, мы возвратились на вокзал. Место для посадки товарных «дикарей» было удобным. Пара путей не позволяла составам расслабляться у перронов или менять стальных скакунов на ходу. А ты, знай, не зевай! Пока литерный притормаживает для безопасности, и как бы для тебя, быстренько прыгай на подножку комбинированного эшелона и, «гут бай» Ростов-папа! Пиши письма! Или маши платочком!
Наш опыт экстремальных приключений был частично обогащен прошедшей ночью. Выработалась и интуитивная предосторожность. Маловато для выживания?! Возможно. Но мы уже не сворачивали с железного пути… Хотя бы из экономии средств на неизвестность во времени.
Мы поднялись на пешеходный мост. Остановившись над первыми нитями путей и, опершись на перила, стали поджидать своего «извозчика». Время позволяло нам присмотреться к обстановке без суеты тем более, что мы днём выкроили время и подыскали живописное место на берегу Дона для сна. Зажжённые фонари довольно быстро сгустили мрак наступившей ночи и навсегда затушевали яркие краски прожитого дня. Нас, молодых и устремлённых в будущее, он уже не интересовал. Наш интеллект теперь работал на ночные дела МПС.
Пути пока были свободны. Рельсы заманчиво отсвечивали потревоженной ртутью и зазывали ещё раз поставить на Фортуну. Мы не спешили. Хотелось с первого выстрела выбить в «яблочко». Рискованно? Да! Но у нас уже был опыт Иловайска.
А ведь кое-кто спешил.
Появление вдали ярких прожекторов встревожило многих людей на перроне. Отсюда, пассажирский поезд походил на чиновника, не имеющего власти, но держащего в своём столе кучу «самых важных» печатей и штемпелей. Только электровоз проехал мимо первых своих просителей, как те засуетились, забегали вдоль перрона. Загруженные вещами пассажиры и провожающие двигались по-пингвиньи смешно.
Вон, из здания вокзала, выскочил мужчина без вещей и во всю прыть понесся в нашу сторону, стараясь не столкнуться с тихоходами. Он, как-то странно оглядывался назад, словно опасаясь, погони за собою.
Наблюдая за ним, я, самопроизвольно, выдал: - Смотри, Толик, как уголовничек ноги уносит, как – будто за ним гонятся.
Он рассмеялся над моим сравнением, но тут же замер.
Из распахнутых дверей здания вокзала выскочили двое в гражданской одежде и один, если судить по форменному покрою одежды и по фуражке, похож был на блюстителя порядка. Они дружной троицей устремились вслед за убегавшим мужчиной, так же ловко лавируя между людьми и тележками.
- Толян, да тут настоящий детектив разыгрывается! – сказал я, как – бы сам себе. –Второй за день!
Мой друг не проронил ни слова. Он, молча, наблюдал за приближающейся четвёркой с лидером, который почти поравнялся с локомотивом тормозящего поезда. Беглец уже оставил позади себя грохочущую махину, но видно было, что силы стали ему изменять. Поняв это, или у него другие планы были, он, неожиданно для всех, резко остановился, повернулся в сторону своих преследователей и бросился на рельсы перед самым носом электровоза.
Тут же раздался свисток милиционера, а затем ночной воздух разорвался пронзительной сиреной поезда.
Заскрипели тормоза и завизжали заклиненные колёса. Вслед за ними воздух огласился грохотом вагонов. В ярком свете нижнего левого прожектора мелькнула голова беглеца и исчезла под ним.
Мы были поражены неожиданной сценой, с кровавым завершением, произошедшей в десятке метров от нашего моста.
Всё происходило, как у хорошего режиссёра; без подготовки, дублей и растяжек на сериал.
Подбежавшие преследователи в гражданском тут же подхватывают самоубийцу, но опаздывают; тот уже обезглавлен многотонной гильотиной от МПС. Поняв бессмыслицу своих спешных действий, они небрежно, даже грубо, кладут жертву на асфальт перрона ногами к вокзалу. Когда поезд полностью остановился, то один из них нагнулся под локомотив, вытащил из-под него голову и положил рядом с шеей. Не прошло и пяти минуты, как из темноты ближнего угла вокзала появились два санитара с носилками и с тёмным покрывалом, как – будто они заранее знали о случившемся и только ждали своего выхода. Они без лишней суеты переложили мертвеца на носилки, накрыли его и, сопровождаемые загадочной тройкой, скрылись туда, откуда появились, оставив у тёмной лужи любителей посудачить и посплетничать.
Глядя с высоты своего положения на толпу зевак, мы размышляли, каждый о своём.
Планируя поездку на юг, мы в мечтах видели синее море, экзотические пальмы, очаровательных девушек и массу приятных приключений. По фильмам мы знали, что альтернативная поездка по железной дороге сопряжена с некоторым риском для жизни, но не более, и не для нас.
Разве мы жертвовали своими жизнями для того, чтобы увидеть три смерти в один день? Поверьте на слово, но эти кровавые страницы не из наших розовых романов! Их в;денье, не входило в наши планы. В это турне, точно, не входило!
Не знаю, как моему молчавшему другу, а мне вдруг захотелось прыгнуть прямо с моста на крышу тронувшегося «палача» и, как можно скорее, умчаться подальше от криминогенного города, за разграничительные, фиолетовые огни; хоть в ад.
Перебрав холодными пальцами наши нервишки, Фортуна, видимо, осталась довольной нашей выдержкой и в награду прикатила элитный эшелон со «спальным» вагоном в средине. Не раздумывая ни секунды, мы уже профессионально, перемахнули через высокие борта вагона и притихли, выискивая в темноте необходимый минимум удобств для отдыха «дикарей». Когда глаза адаптировались к звёздной подсветке, мы увидели, что в «нашем» вагоне везли четыре бочки на колёсах. Они были размером с КВАСные, но с сельскохозяйственной оснасткой для опрыскивания. Бочки крепились крест-накрест проволокой шестёркой.
Выбрав место поудобней, мы расстелили на пол палатку. В изголовье положили рюкзаки и сумку. Наконец, устроившись, легли на спину и долго молчали, глядя на звёзды.
Темнота довольно часто провоцирует и стимулирует всевозможные галлюцинации, особенно после столь стрессовых ситуаций, насыщенных на единицу времени. Прислушиваясь к мерному перестуку колёс, я не мог избавиться от чувства соседства бегущего параллельно нашему вагону человека без головы.
Там, на Ростовской трассе, возле городского пляжа, двое сбитых на наших глазах мотоциклистов пролили вдвое больше крови, и она довольно броско алела на огромной площади асфальта, жухлой траве и на капоте и стекле «Жигулей», сбивших их. Днём это впечатлило нас. Но, от той трагедии мы были защищены двумя милыми девушками, с которыми успели познакомиться на пляже после сна. На вокзале же, мы оказались беззащитными перед случившимся. Нам надо было либо уснуть, либо отвлечься разговорами. Сон, как назло, не шёл, а вот с разговорами, чуть позже, нам помогли звёзды.
Прервав затянувшееся молчание, Толька спросил меня о созвездиях, заглядывавших к нам в двухместное купе. Я любил ночное небо и немало знал о его обитателях. Через несколько минут, я сумел распроститься с назойливым призраком и мысленно улетел высоко – высоко.
Толик был стоящим другом и, на редкость, превосходным слушателем. Время шло, колёса мерно стучали и разговор пошёл сам собой.
Большая Медведица плавно переходила то на левую сторону вагона от троллея, то на правую, и я объяснял, по ходу движения поезда, куда он поворачивает.
В ночном небе, троллей был едва заметен и не представлял серьёзного препятствия для созвездий и для моей фантазии. Уносясь мечтами ввысь, я часто терял его - земного, из виду.
Поезд шёл по своему расписанию во времени и плану своего линейного пространства. Где надо было ему, он, не предупреждая, тормозил, скрипя тормозными колодками, а где хотел, грохотал полусотней груженых вагонов, будто над нами разразилась гроза. По своей необходимости он останавливался для отдыха на пару минут или же, надолго задерживался на неведомом полустанке, терпеливо пропуская вперёд себя литерных и блатных. Несмотря на кажущуюся близость, его жизнь была для нас такой же загадкой, как и жизнь далёких верениц и составов из звёзд.
Вернувшись в очередной раз с недосягаемых для земной плоти высот, я обратил внимание на то, что Медведице ничто не мешает перемещаться от борта к борту. Непонятно отчего, поезд несколько раз, довольно сильно трясло и лихорадило. Он, то останавливался резко, то содрогался от непонятных толчков. Нарушенный перестук колёс неожиданно зачастил по множеству невидимых стрелок. Вскоре, поезд, снизил ход и успокоился. Так мне показалось.
Я внимательно вгляделся в астрологический кроссворд над вагоном, но всё равно не нашёл там ответа с троллеем. Тогда я послал свой вопрос своему другу.
Он, со знанием дела, ответил: - А поезд едет на собственном двигателе.
- На электродвигателе? – поправил я его. – Но ему нужен ток! – добавил я, удивлённо.
- Он на аккумулятор переключился и везёт на своём запасе тока, - уточнил Толик.
- Ты что, серьёзно? – удивился я. – Подумай сам, если мы с тобою прямо в столовой перейдём к питанию из рюкзака, то это не значит, что кто-то уже изобрёл такой вместительный «рюкзак» для автоматического питания этой тысячетонной туши. Это не действующая модель на батарейках.
В темноте не разобрать было, шутит он или нет, но его спокойствие и безразличие к исчезновению троллея удивила меня. На какое-то время мы замолчали и уставились в пустоту ночи. Троллей нигде не появлялся.
- Сейчас посмотрю, - сказал я ему. – Может быть, мы не заметили, как поменяли электропоезд на дизель.
Я поднялся и взобрался на колесо бочки. С него можно было увидеть, что делается впереди и сзади поезда.
Оттого, что увидел впереди своего вагона, а точнее, чего не увидел, я едва не свалился с бочки на лежавшего внизу «знатока» поездов.
- Толян, впереди ничего нет! – закричал я громко.
- Ничего не видно, что ли? – переспросил он, всё так же спокойно, ещё не осознавая, что мы оказались в роли Минхаузена на коне, но только наш скакун лишился передней части своего туловища и уже не нуждался более в электроэнергии.
Я во второй раз вскочил на бочку.
Впереди нашего вагона зияла засасывающая пустота, и лишь светящиеся нити рельсов указывали мне дорогу, не то в сон, не то в сумасшедший дом, который неясно прорисовывался чёрным прямоугольником вдалеке, по ходу нашего движения.
Я обернулся назад и вздрогнул.
- Толян, да мы, вообще, одни едем! – закричал я ему перепуганным голосом сверху.
Это выглядело уже похлеще, чем у Минхаузена. Ай, да Фортуна!
Как тут было не вспомнить о преследовании нас самоубийцы, когда мы, садясь в вагон, сцепленный в средине эшелона, неведомо каким образом, отцепились на ходу; сразу спереди и сзади. А теперь движемся по ночной планете, совсем одни, и неведомо куда. Ну, как тут не «сдвинуться по фазе» исчезнувшей над брошенным МПС вагоном?
Мне лично, не хотелось сходить с ума. Но необъяснимая ситуация, если это был не сон, способствовала этому на все сто процентов с хвостиком.
Я вновь посмотрел вперёд и с перепугу шлёпнулся прямо на друга.
- Мы сейчас врежемся! – прокричал я ему прямо в лицо.
Мне показалось, что прямо на нас летит огромный, чёрный, как гроб, крытый вагон. Я вскочил и кинулся к стенке; подальше от бочек.
При таранном ударе потусторонних сил, спрятавшихся в чёрном вагоне, бочки могли сорваться с привязи и, запросто, раздавить нас в лепёшку. Не успел я прислониться спиной к ободранной стенке, как мы или в нас, врезались. Пробежав по инерции несколько шагов, я упал. Сзади услышал испуганный голос друга. Он пытался встать, но запутался ногами в палатке.
Мне было легче сориентироваться в обстановке так, как я всё видел и, хотя с некоторым запозданием, но всё же приходил к логическому осмыслению происходящего. Чего не мог сделать мой друг, кричащий в темноте под бочкой.
Я вскочил на ноги и вновь взобрался на устоявшую бочку, чтобы убедиться, что у нас ещё есть шанс на спасение.
Впереди мы состыковались с призрачным вагоном, а сзади на нас нёсся вагон с досками.
Когда это всё видится в чёрно-белом, смазанном свете, да ещё в мистическом, самопроизвольном движении предметов, то фантазия вовсю работает на страх и панику.
Самый обычный вагон, с прозаическим стройматериалом, превратился в посылку из преисподние. Не забывайте, что наша фантазия рисовала в нашем воображении экзотическую перспективу с полной Луной над спящим морем и со страстными движениями красавиц. Возможно, и другие радужные картинки с цветных открыток. Но только не это.
- Доски летят! – крикнул я, дрожащим голосом, и побежал в противоположный конец вагона, подальше от ударно-штыковой опасности досок.
Вагон с досками ударился в наш вагон сильнее предыдущего, будто решил забросать меня с другом своим гробовым грузом.
Я опять упал, споткнувшись о проволочные растяжки. Падая, я увидел, как наши бочки вздыбились, будто напуганные мустанги, но железные путы сдержали их от нахлынувшего безумия.
Я понимал, что это не сон. А жаль! Ведь так неприятно заныли ушибленные коленки и правый локоть. И сознание, без объяснения происходящего, не могло, так запросто, справиться с рефлексами страха. Времени на это не было, а опыта тем более.
В очередной раз, вскочив на предательскую бочку, я посмотрел назад, ожидая увидеть очередной подарочек от «заботливой» Покровительницы и не ошибся. К нам вдогонку, на приличной скорости, мчались две огромные цистерны, словно две голодные касатки, учуявшие лёгкую добычу.
С криком: «Нефть летит!» - я, по-обезьяньи, вскочил на высокую стенку вагона и, не раздумывая ни секунды о последствиях прыжка, спрыгнул вниз. Тут же рядом упал и Толька. О вещах мы и не вспомнили. Нам, как бы свою жизнь спасти от этого кошмара ночного путешествия.
Мы переглянулись. Убедившись в том, что остались целы и невредимы, мы быстро вскочили на ноги и отбежали в сторону от дьявольского эшелона. На соседних путях мы немного отдышались и успокоились. Сидя на рельсах, мы с любопытством наблюдали, как к нашему вагону стыковались всё новые и новые вагоны, платформы, цистерны.
Вдруг мой друг, как засмеётся.
Я не повернулся к нему. Я понял всю смехотворную нелепость нашего перемещения на «собственном» аккумуляторе. Заражаясь его весёлостью, я тоже невольно засмеялся.
Забывшись в мечтах и грёзах, мы просто не заметили, как подъехали к Батайску, как наш поезд расформировали на составные, на «горке» узловой станции, а нашу спальную собственность переадресовали в другой формирующийся состав.
Наблюдая за формированием нового поезда, в котором, горах, мы расслабились и не сразу заметили, что в этом в этом возможно, нам доведётся продолжить путь к своей мечте о море и горах, мы расслабились и не сразу заметили, что в этом ночном представлении участвуют и другие действующие лица.
- Ну, что, путешественнички, далеко едем? – услышали мы мужской голос за своей спиной.
Бежать, куда-либо, у нас не было ни сил, ни возможности. Да и вещи свои мы не могли бросишь. И само путешествие было ещё в начальной стадии, хотя и невероятными приключениями..
Мы спокойно повернулись.
Сзади стоял, невысокого роста, рабочий с молотком на длинной ручке. Он добродушно улыбался.
Я облегчённо вздохнул, встал и поздоровался.
- Далеко путь держим, молодые люди? – с той же весёлостью в голосе, переспросил он у нас.
Хитрить не было смысла, и мы откровенно поведали ему о наших планах и обстоятельствах, заставившие нас воспользоваться не самым удобным и безопасным видом передвижения.
Посмеявшись немного над нашей мальчишеской затеей, он указал нам на поезд готовившийся ехать через Сочи. Затем шёпотом предупредил нас, чтобы мы не попадались на глаза охранникам, и, по-отечески, посоветовал быть более внимательными и осторожными в выборе нужного вагона. На прощанье он упомянул о том, что вечером увезли двух мальчишек двенадцати лет, раздавленных насмерть на «горке» между контейнерами.
Мы поняли, что отделались лёгким испугом. Жуткая информация! Мы, планируя поездку, думали, что в пути у нас будут только приятные приключения; как в кино. И всё же, эта и иные вести с «фронта» уже не могли остановить нас от путешествия на этом виде транспорта.
Уже в горах, в темноте, мы с другом залезли в вагон с рудной пылью, приняв её за песок, а затем целый день отмывались и отстирывались от неё на станции с экзотическим названием Индюк. Так же вели себя беспокойно, когда в дырявом вагоне с мелким щебнем ехали в тоннелях. Нам казалось, что колёса у вагона вот-вот рассыплются и неизбежное крушение поезда произойдёт прямо в тоннеле, погребя нас заживо. Всяко было!
К концу странствий на альтернативном транспорте того года и следующего, я досконально изучил весь парк «товарняка» и, как им пользоваться, уже без особого риска для здоровья и жизни. Я наловчился бегать и прыгать на ходу, не с наганом в руке по плоской и широкой крыше пассажирского тихохода, а с охапкой сена, соломы, с доской по нервным чёткам товарняка и днём и ночью, чего не мог позволить себе, ни артист, ни профессиональный каскадёр.
И теперь, годы спустя, бывая рядом с товарными вагонами, я, невольно вспоминаю о тех несчастных ребятишках, о себе, о первом этапе своих необычных путешествий на дистанции Иловайск – Батайск – Белореченск – станция Н – Индюк – Сочи. Я и поныне не могу избавиться от наваждения, что контейнерные обложки могли бы раздавить меня и моего друга, как гербарий или приглянувшееся насекомое, в самом интересном возрасте жизни, и навсегда скрыть от Мира ещё одну Тайну Вселенной.
Ноябрь 1991г.