Каждый действует так, как он видит. Каждый видит то, что он готов увидеть. Вполне возможно, что подготовили его видеть – не самые подходящие ему люди. Самых подходящих теперь можно выбрать самому.
Помните, как в сказках - выбрать своё из множества одинаковых подобий? ЧУВСТВАМИ, а не глазами.
А затем уж – действовать. Когда - заново увидел…
Нас свёл свет монитора. Если бы сводил свет дня, мы бы не свелись ни за что. Больше всего не люблю курящих и неспокойных.
- Марова! Ты знаешь, что ты – гениальная писательница? – спросила Лайм, впервые заглянув в мои реальные глаза.
Мне сразу показалось удивительным, что это знает и ещё кто-то.
- И что тебя любовно отметил Бог чёрной точкой в правом глазу – знаешь? – продолжала она, уже разглядев мои зеленющие глаза.
Конечно, я всё о себе знаю. Но про Бога дозволяю только тому, кто уже знает про писательницу. Не всё же – одновременно.
В Лайм я всегда чувствовала гениальную поэтессу. И вообще, я её всегда чувствовала, чувствую и, надеюсь, буду чувствовать.
Но, чёрт возьми, разве я знала, что гениальная поэзия вливается в женщин, которые и держат себя - как эталон заправской поэтессы всех времён и народов?
Я вообще часто путаюсь – как держать себя. А так же - в какой сосуд что вливают на этой земле. Но об этом – позже.
Великая поэтесса смолила «кислородные палочки» без остановки. А так же красивыми движениями рук вливала в себя чашечки крепкого кофе. Штук по тридцать за день. Менее утончённая, с намёками на признаки жирности пища, доступа к её телу не имела. Правда, ближе к ночи, она себя заставляла принять хотя бы половинку сосиски. Якобы, без еды ей не уснуть…
Процессом сна у неё именовались действия следующего характера: включать и выключать комп, изливать на луну клубами сигаретного дыма тоску, от луны же и полученную, наливать и вливать новый и новый кофе, а также – доставать косметичку, краситься, затем умываться и снова – доставать косметичку...
Косметичка – это особая часть её жизни! Её содержимое наносилось на лицо после каждой выпитой чашечки кофе. Аккурат - перед выкуриванием сигареты. Без косметички она не выходила из дому вообще. Я разволновалась сразу. Размер всего её багажа лишь слегка и превышал размеры её сумочки для косметики.
- Сколько купальников ты с собой берёшь? – спросила я, решая вопрос о взятии четвёртого.
Когда она ответила – один, я поняла, что надо брать с собой и четвёртый на предмет спасания тела Лайм. Вдруг на этом Косе (остров в Греции на который мы отправлялись) с просушиванием вещей – дела не очень? Заодно я достала свои запасы пляжных сумок и парео. Счастливая, что не забыла единственный купальник и косметичку, Лайм, покуривая, смело отказывалась от всего остального. Я выбрала ей по интуиции: тёмно-синюю в белую полоску пляжную сумку и синеватое же – парео. Благополучно и с удовольствием она и носила их большую часть отдыха. Ведь её купальник тоже оказался тёмно-синим!
- Видишь, как я в точку – проинтуичила? – гордилась потом я.
- Видишь, как правильно я отправляла тебе мысленные посылы? – ещё большую гордость проявляла Лайм на отдыхе.
Вот с этого места мы и начнём с вами поподробнее. Ибо, обе мы относим себя к личностями незаурядными. И если – не к божествам, то к богиням – однозначно.
Итак, взаправдашняя великая поэтесса вела себя, как ей и подобает. Ходила на высоких каблуках даже по песчаному пляжу, устало и всезнающе смотря на этот мир своими холоднющими серо-голубыми глазами. Рассуждала о людях, как о давно опустившихся и опошлившихся существах. Таращившуюся доверчивыми глазами на весь свет – подругу, она тут же назвала своей «маленькой Марой», заявив, что сама она уже живёт на свете пятьсот тысяч лет (говорить в данный момент об их земных возрастах будет не в интересах Мары).
Но особенным стальным холодом резали её глаза, когда она рассуждала о мужчинах: «примитивные существа», «приматы». При этом она вела речи, что человек рождён для большой любви. Особенно – она, Лайм (никаких других имен применять к себе она не позволяла).
У маленькой Мары ширина зелёных глаз расширялась ещё больше, когда подруга своими струйками дыма и речами замыкала её в круг: Мару она очень любит, сама же она – сигаретного дыма не терпит, и если бы кто-нибудь вздумал окуривать её, тот не прожил бы и минуты. Во всяком случае - с сигаретой во рту. На взгляд Мары – круг явно не замыкался. Да и не мог он – замкнуться.
А, уж когда глаза Мары росли в высоту от красоты Лайм после погружений её пальцев в косметичку и манипуляций на лице, Лайм кричала «А-а!», чтобы спугнуть взгляд этой малышки.
Зачем тогда – ей краситься? Ей? Не любящей людей? Да она – просто стесняется… Так думала Мара, и глаза её начинали радостно зеленеть от подплывающей к ней новой теории.
Надо сказать, что видела себя Мара – великим Теоретиком, а потому – прозаиком. Априори. Лайм же являлась ярким представителем Импульса. И посему – поэтессой.
Ураган – сказала Лайм сама о себе в предварительной переписке.
Скорее уж – вулкан, - рассуждала Мара, вспоминая что в гороскопе Лайм солнце находится в чётком соединении с Плутоном. Огнедышащая смесь. Хорошо, что соединение пришлось на Деву. Знак сугубо земной. Было бы во Льве – всё бы кругом сгорало к чёртовой матери. А так – вулкан. Если не извергает, то – дымит. Чтобы не дать забыть ни себе, ни людям о своей внутренней силе.
У самой же Мары с резкими импульсами была явная напряжёнка. Двигалась и ходила она плавно и тягуче. Говорила – как пела. И не имела на своём лице ни одной выдающейся кости, равно как и на фигуре – ни одного острого угла. Их разность мог зреть всякий, имеющий глаза. Особенно, когда они дружно купаться ходили.
Лайм забегала в воду, быстро принимала горизонтальное положение, и принималась красиво плыть саженками, с резкими взмахами рук и механическими поворотами головы, словно мальчик-подросток. Выходила на сушу она довольно быстро. Потому что ей становилось не только – холодно, но и мокро! !!! Возвращалась она к пляжному лежаку с чувством отлично выполненного долга...
Она и малышку Мару пыталась обучить именно так рассекать воду.
- Зачем мне это? – недоумевала Мара. Она интригующе-медленно дарила себя морю, поглаживала и даже объяснялась ему в любви. В воде она спокойно висела, сидела, лежала и иногда даже плыла. Плыла - как нежилась в утренней постели. Для Лайм это было непостижимо. А Мара в таком диванном состоянии, полулёжа, могла пребывать часами вдали от берега. Взаимопроникалась с упругостью и глубинной памятью воды, поднабираясь новых теорий...
Которые почти никогда не могла претворить в жизнь.
Внимательные глаза Лайм день за днём делались всё удивлённее и удивлённее.
«Ты всегда – такая?» - спросила она.
«Какая?» - переспросила подруга.
«НЕВОЗМУТИМАЯ» - чётко обозначила Лайм.
«Ты – Кто?» - резко спросил вдруг этот Ураган, включив свой внутренний импульс
«Я – Океан. Вечен, значит - нетороплив. И вся мировая философия внутри меня. В том числе и – их, греческая. А для возмущения всего лишь человеческим фактором – имею слишком большую глубину» - родила, наконец, Мара заключение по себе. Оно у неё раньше не рождалось. Требовался внешний импульс. Она вообще, видимо, выходила ко всем земным делам сугубо вынуждено. Но и это делала в виде округлённой, обточенной теориями – гальки. Терпение гальки рядом с другими шевелящимися и прыгающими земными обитателями, весьма яркими и привлекательными, было высочайшим. Поэтому выживать она как-то могла. Но – не любила этого состояния. Она всегда ждала нового прилива океана, что бы снова погрузить себя в настоящую и вечную гармонию, которая просто обязана наплывать кругами.
Импульс и Теория нашли друг друга. Импульс давно понял, что бесконечные проявления себя ведут лишь к потерям и суете. Что он – должен быть вписан в какую-то очень мудрую теорию. Теория поняла, что к тем её проявлениям, которые случились сегодня на земле, нужно не забывать выбрасывать собственные волны любви, не давая им пересыхать (как же это трудно – без импульса!) А также – научиться лучше разбираться в сосудах для воды. Ведь всегда по внешнему его виду можно понять – для чего он предназначен.
- Ты знаешь, что серо-голубые глаза – это управители на этой земле? – заявила Лайм, которая всегда любила командовать парадом и потому выжила всех мужчин из своей жизни. – Зеленоглазые – это Ведуны. А кареглазые – торговцы.
Я хмыкнула. У меня не было такой теории. Но то, что я совсем не люблю командовать никаким парадом – это однозначно. А кареглазых стало, действительно, в сто крат больше, даже среди сугубо русских. Именно когда в мире громко и зазвучали слова типа «маркетинг». И жить всем стало – очень грустно. Карие – самые печальные из всех глаз…
Как истинная ведунья я быстро вплыла в глубины океана сознания, держа в руке клочок с этим новым знанием. Проглотит ли его Океан или – выплюнет как мусор?
Вернулась я с обтекаемым, как и всё в моей жизни, ответом: «Это глаза подстраиваются под жизнь, а не жизнь – под глаза!»
«У тебя евреев в роду не было?» - в очередной раз воскликнула Лайм, не довольная ответом, лишённым острых, стальных углов.
Я не стала думать на эту тему. Меня уже терзало любопытство о переменах в цвете глаз. Но надо было успокаивать Лайм. Она, слава богу, от морского воздуха и купаний начала кушать. И пока она вкушала оторванных уже от груди земли: барашков, курочек, огурчики, оливки и арбузы, я ей нежно вскармливала молоко космического Океана - люди на земле хороши, добры и достойны любви. Просто они очень запутались в жизни. Заплутали. А посему – достойны и бОльшей любви. И мужчина, даже который «примат», гораздо интереснее её котов. Просто его надо очень-очень любить.
- Коты-то у меня кастрированные, - вставила Лайм.
- Ой, - вздрогнула я. – Этого не надо. Приучить мужчину к месту можно и без металла в руках и в голосе.
- А они – любить? – не успокаивалась она.
- А кто более высокоорганизован, тот сильнее и любит! – задорно выплеснул очередную мудрость Океан.
- Но, скажи! Ты ведь всегда знаешь, чем кончится то или иное дело? – спрашивала Лайм. – И я знаю, - продолжала она, - мы с тобой не простые. Но, почему мы периодически влипаем во всякие, вредные для себя истории?
- Чем кончится для меня - знаю, - отвечала я. – Но я же должна рассмотреть в деталях – КАКИМ ОБРАЗОМ ЭТО ПРОИЗОЙДЁТ?! И плюсы-минусы с математических позиций не важны. Пока во мне живо любопытство, я и буду здесь, на земле.
- Да-а, ты глазастая, - констатирует Лайм. Так окрестила она меня с первых дней, ибо мне всегда удавалось увидеть и найти то, что, почему-то, проходило мимо её взора. Она вздыхает о своих неудержимых импульсах. В том числе и на курение.
Надо сказать, что кроме того, что мы обе «погорели» через мужчин на отдачу не своих долгов, у нас отыскались и другие общие черты. Мы с ней имеем одинаковый рост, не признаём ни в какой форме и даже в виде запаха – алкоголь. Не приемлем вульгарность, пошлость и мат. Вообще, не приемлем всё, лишённое эстетики. А в литературе считаем главным – глубочайший смысл. Видим спасение человечества и собственной страны, в первую очередь, в абсолютном сухом законе. Лайм бы и курение отменила. Да сама пока не готова.
Океан шипел изнутри, понимая её и всех остальных людей. На земле, где вулкан не может позволить себе лавы любви, ему приходится горько дымить. Поэтому, мы обе приходим в восторг, когда самолёты от неё отрываются.
Но главное, мы полностью понимаем друг друга. У меня много сложных и даже закидонистых теорий (это на взгляд всего лишь – современного человека. Ибо – все они точны, выверены и проверены океаном вечности!) Но мне – никогда и не с кем не удавалось ими поделиться. Столь понятливых друзей не было, а уж про извечное окружение, которое называется – сотрудники-коллеги, и говорить нечего.
Океан никогда сам в бутылку не полезет. В аквариум – ещё можно. *Да и то – в очень хорошие руки!!!* - добавит «маленькая Мара».
А вот – с Лайм! Едва я начинала развивать тему, с первых ещё не концентрированных слов – она уже понимала всё. Она настрочила массу заметок, заявив, что теперь из неё польётся творчество после долгого застоя.
Итак, вам всем интересно – как же складывалась жизнь этого «союза импульса и теории» (почти – меча и орала)? В конце концов, то, как складывается земная жизнь, и является самым главным для радости в ней.
Я вам отвечу: по высшей планке! Конечно, из предложенного. Конечно…
Опробовать силы Лайм я решилась ещё в аэропорту. Когда очередь перед нами наглухо застряла у стойки регистрации. Я смотрела на подругу, окружив её мыслью о чудной кофейне, которая нас дожидается по ту сторону таможенного контроля (и фиг с ней, с дороговизной. Не выношу стоять на одном месте…)
- Сейчас, всё будет, - ответила глазами Лайм.
Не прошло и двух минут, как у них появился дополнительный работник, и мы динамично задвигались к искомому.
По прилёту встречающий гид радужно сказал, что нам повезло, нас селят в отель более высокого уровня. Но если мы не хотим, завтра мы сможем вернуться в свой. Мы даже проверять не пошли. Итак знали – более высокого. Девчонки, попавшие с нами в один поток, сходили – проверили. Тот отель был на порядок ниже. Тут, куда поселили нас, лишь начала приоткрываться дверь для русских. Но, видимо, щель двери была шире снизу.
Нас привели к двухэтажным корпусам и указали даже не на первый, а на нижние, полуподвальные комнаты.
Мара дрогнула, она не выносила застоявшиеся запахи влажных подвалов. – Нам нужен только второй этаж! – пыталась доказать она подруге. Подругу всё устраивало. Она уже выпускала дым сигареты из полуподвального дворика, он поднимался выше – к газону и над газоном… Вулкан нашёл своё место.
- Нам нужен верхний этаж! – повторялась Мара, упорно выталкивая подругу к свету.
Внутренне Мара была уверена, что ночевать она в этом кошмаре не будет. Но она совершенно не могла представить – как это произойдёт. Пролистав греческий разговорник, и выбрав нужные слова (одна богиня не выучила английский, потому что не успела. Океанная – даже и не собиралась заморачиваться такими пустяками) обе мадамы двинулись на рецепцию.
Мара красиво и ласково пропела по-гречески, что хочет на второй этаж. Готова была платить эти глупые земные ценности – всякие евро. Слава богу – не вытащила. Вокруг был народ. Да и внутренний голос говорил - евро не понадобятся. С улыбками, греческий мальчик с рецепции и записал их в журнал, на какое-то там число, когда может что-то освободиться. Ибо весь отель – «фулл». То, что океан не может говорить – не значит, что не понимает. Все скользкие хитрости греков он знал всегда. Не полностью удовлетворённые жизнью, подруги пошли купаться. Вечерело. После любимого моря Мару непреодолимо потянуло в бассейн, проверить глубину воды. И если с морской водой на коже она могла проходить и несколько суток, то после воды бассейна не могла вытерпеть и минуты.
В их полуподвальном номере стояла прекрасная душевая кабина. В ней включался разноцветный свет и играло радио. Воды не было.
Снова пролистав греческий разговорник для новых слов, подруги решительно двинули к рецепции. Новые слова обладали уже большим напором и повышенными интонациями. Кожа Мары начиналась чесаться. Им пообещали быстро всё починить.
Когда после ужина они увидели огромную лужу на полу, но абсолютную сухость из кранов, маленькая Мара решила что – пора. И включила своё редко применяемое оружие. Она стала ныть.
Запомните люди, все хитрости на земле проистекают только от слабости! Ныть маленькая мара умела с океанной тоской в глазах и с навязчивым звуком ночного комара…
- Мы не останемся в этом номере! – прозвенела брошенным ключом о стойку рецепции Лайм. Вырвавшаяся на свет лава застывала уже остро заточенным металлом. Его звук совершенно отчётливо просвистел над головами всех, здесь находившихся.
– Если через пять минут у нас не будет другого номера, от вашего отеля…, - продолжала Лайм на отчётливом русском. Мара не видела, что было в глазах у Лайм, она хитро пристроилась за спиной подруги. Но глаза греческого мальчика наполнились ужасом, а волосы на голове – объёмом. Наверное, перед его сознанием целый полк пробряцал оружием. Или он узрел, наконец - цунами. Ведь за спиною Импульса расположился Океан...
Маленькая Мара была счастлива, как никогда в жизни!!! Словно её тягучую беззащитность, единственный раз, нежно подняли и провезли на стальном броневике через весь несговорчивый город, попавшийся на пути.
Через десять минут подруги находились в одном из лучших номеров отеля. На втором этаже.
Запомните, ребята! Каждая ваша новая маленькая жизнь полностью зависит от того, какое место вы смогли занять с первых минут своего в ней рождения!
После этого инцидента не одна часть пространства и вселенной уже и не пыталась учинить борьбы. Мы снимали сливки со всего, нас окружающего. Если Мара вдруг начинала к удивлению подруги красить глаза, значит именно этим вечером они и попадали в первые ряды какой-то развлекаловки этих немцев. Не спеша, они медленно плавали по окружающим красотам, но их всегда выносило к самым вкусным высотам любой придуманной возвышенности. Их даже зазывали петь в отель для итальянцев. Вакансия оказалась свободной. Наверное, астральный мир забеспокоился о достатке в карманах. Но, узнав, что итальянцы сейчас предпочитают песню «Мама Люба, давай, давай, давай…», мы пришли в ужас от такого блатняка. Пропев с итальянскими аниматорами «Феличиту», причём «выправлять» нестройные голоса пришлось Маре, как единственной, обладающей в этой компании отличным слухом, эпопея с пением и завершилась.
И даже, когда мы распростились с Косом и вошли в самолёт, то загадочно переглянулись с Лайм, увидев, что сидим в хвосте на предпоследнем ряду. Лайм быстро озвучила то, о чём мы переглянулись. Еду нам повезут в последнюю очередь. Значит – не достанется. Но у них не загружен бизнес-класс. Выходит - кушать сегодня будем ланч бизнес-класса.
Именно так и произошло.
Конечно, между нами часто всплывал вопрос: Как люди находят друг друга? Особенно – в Инете???
- А помнишь сказку? – начинала Лайм.
– По-моему – «Садко», - напрягала память я.
Ибо мы сразу поняли, что имеем в виду. Средь множества копий одного человека, завёрнутых в покрывала, нужно было найти своего родного. Какое шестое или даже – седьмое чувство движет в этом случае людьми? Но это – именно ЧУВСТВО. А не зрительные умозаключения увиденного среди бела дня. У меня есть на Прозе с десяток Авторов, которых я именно Чувствую. У Лайм – тоже. – Удивительно-о! – тянула Лайм.
Передо мной сразу распахнулась новая теория. Ведь мы уже с визгом радости оторвались от земли и находились в воздушном Океане. А вы думали, что океан бывает только водный? Ха-ха.
«Ха-ха» - с этого началась теория. Пока мы ползаем лишь по земле, мы и похожи на отдельно разбросанные элементы. Которые обычно и рождаются среди себе подобных, потому не видят самих себя в иных качествах и ипостасях. И лишь удачные сплавы или химические реакции с неизвестным элементом породят, наконец, на земле формы более Высокого сознания. Соединение – всегда дарит новую жизнь. Сознанию – тем более.
Наверное, Лайм устала слушать мои теории. Бизнес-классовых ананасов с рябчиками мы уже скушали, а она всё упорно и упорно вглядывалась в собственные глаза в зеркальце, забыв накрасить губы.
То, что в них появилось много зелени, мы обе замечали в последние дни.
- Но откуда у меня взялась ещё и чёрная точка в правом глазу? – дивилась Лайм. – Ведь у меня никогда её раньше не было! Не было?
А я растворялась в воздушном океане и благодарила Бога, за то, что он мне и показал именно то, что я хотела. Возможно, скоро начнут рождаться люди с глазами сложных цветов. Бирюзовыми, фиалковыми, розовыми, персиковыми… Бог знает. Всё зависит от того, сколько счастья будет на земле!
Послесловие.
Отправляю Лайм уже не первое письмо по электронке, что её чашечка с недопитым кофе всё стоит и стоит на моём кухонном столе. Помогает получать Импульс.
А она – второй раз с сухостью зодиакальной Девы отвечает: Вылей и помой. Пеницилин заведётся.
Лайм? Ты перестала понимать меня? Решила, что поплавала в океане, а теперь тебе – холодно и мокро???
Запомни главное. Океану всё равно – положительный импульс или отрицательный! От силы собственной огранизации он всегда будет падать и падать на берег земли - гармоничными, округлыми кольцами. Как ты не можешь этого понять? Ведь мерой «океан» измеряется только Добро, Любовь и Счастье.
Не удаляй Океан из себя!
Посмотри – как ты красива с радостными и тёплыми бирюзовыми глазами!!!
Кто-то – не согласен со мной?