(Мемуары)
Когда в первой половине 80-х перед Перестройкой учился я на истфаке Ивановского университета, была у меня славная подруга по имени Татьяна. В 1983-м вместе с нею мы переводились со второго курса вечернего отделения на третий курс дневного. При переводе у нас образовалось по 14 хвостов по тем предметам, которые на вечернем отделении не проходили. Пришлось их в основном экстерном сдавать. Только по техническим средствам обучения для таких хвостатых переводящихся с разных факультетов сформировали специальную временную группу, и там для нас около 10 занятий провели. Учили показывать кинофильмы с помощью кинопроекторов и прочей хрени, что безнадёжно устарела вся уже через 10 лет. Первый компьютер эйпловский я увидел лишь в 1987-м в Москве на американской выставке.
Так вот как-то в ожидании, когда у нас с Татьяной примут экстерном зачёт по исторической хронологии или по логике (уж точно не помню, что именно мы тогда сдавали с нею), поведала она мне историю о том, как подрабатывала натурщицей в Ивановском художественном училище.
Её, совершенно обнажённую, рисовала целая толпа юных студентов. И была это у них типа какя-то очень ответственная экзаменационная работа. Мы вот на госэкзаменах научный коммунизм сдавали, а эти счастливчики рисовали женскую красоту.
Но потом, после того как все её прелестную запечатлели с помощью кистей и красок, заплатили Татьяне ещё за позирование в дополнительное время. Как ей объяснили, был среди студентов такой перспективный любимчик всех профессоров и, чтобы он имел возможность выполнить свою работу наиболее удачно, для него натурщицу проплатили дополнительно, чтобы он мог рисовать её не в толпе, а те-та-тет с глазу на глаз. Типа без суеты. По-спокойнее. Художникам, как я понимаю, очень важно правильно сосредоточиться и настроиться. А в толпе это, ясное дело, на порядок труднее. А может у пацана просто было много блата. И он был сыном высокопоставленных родителей, мажором. Не знаю. Речь не о том.
Так вот оставляют их в студии одних. Обнажённая девушка и юный студент-художник. Татьяна моя стоит, позирует, честно свои деньги зарабатывает. А этот юный гений всё даже к мольберту не подходит. В задумчивости туда-сюда прохаживается, рассматривает свой инвентарь, явно мозгами шевелит о чём-то, но ничего не говорит. Причём перед ним сразу три холста. И продолжаются эти его молчаливые раздумья весьма долго. В конце концов, Татьяна не выдержала и говорит ему:
- Ты рисовать то вообще собираешься? А то мёрзну я между прочим.
Дело то зимой было. Этот гений опять ни слова в ответ ей не говорит. А тупо вообще уходит в коридор. Татьяна тогда уже совсем ничего не понимает. Что ей теперь делать? Одеваться что ли? Но пока она раздумывала над сакраментальным вопросом одеваться или не одеваться, парень вернулся. Причём тащил за собой огромный электрообогреватель, а за ним ещё какой-то кадр прибежал с протестами, мол, куда ты наш обогреватель уволок. Вот тут юный гений наконец-то заговорил:
- Отстань. Вы без обогревателя обойдётесь, а у меня натура мёрзнет.
Видно он у них был в авторитете. Тот малый и впрямь отстал. И даже не остался в студии любоваться обнажённой натурщицей, куда-то к себе ушёл.
А юный гений опять за своё дело взялся. В смысле не рисует, а дальше думает.
Пришлось Татьяне так-таки его расспросить, над чем же он так напряжённо и долго думает. Он ей тогда и объяснил:
- Понимаешь, я никак не могу решить, на каком холсте тебя рисовать. Один профессор настаивает, что надо вот на этом, другой профессор усиленно рекомендует вот этот, а сам я хотел бы взять вот этот третий.