- Говоришь, за мудростью пришёл?
Вечно юная Изис в прозрачном покрывале волнующе повела бедром.
- Где ты здесь видишь мудрость?
Адепт сглотнул слюну. В храме Триединой Богини редко бывали женщины. Они предпочитают более комфортные культы. Между тем богиня сделала движение и прозрачная ткань упала с ослепительного в своём совершенстве плеча. Нет, не совсем, иначе, как гласит предание, адепт ослепнет от сияния её тела. Однако и обнажённого плеча богини хватило для того, чтобы захватило дух.
Вокруг богини вились едва заметные духи – Соблазн, Похоть, Страсть и многие другие, всегда сопутствующие вечно юной. Изис рассмеялась, и смех её разбил сердце адепта. Мраморное точёное колено, мелькнувшее в складках тончайшего одеяния, сковало движения адепта. Он боялся шевельнуться, чтобы не вспугнуть видение.
- Так где же мудрость, смертный? – спросила Изис смеясь. – Не в том ли, что, созерцая мою красоту, ты стараешься подавить свои желания?
- Может быть… - промямлил адепт.
- Так это глупость, старик, - Изис подошла совсем близко. – ты будешь жалеть об этом всю свою оставшуюся жизнь. А то, о чём жалеют смертные – глупость.
Старик? Почему старик? Адепту едва минуло девятнадцать, он в самом расцвете сил для того, чтобы пройти испытание. Он глянул на сложенные на коленях руки и мысленно ахнул. Они были тёмными, как древесная кора, морщинистыми и скрюченными неизвестной болезнью. Руки старика. Настоящего старика. О, Изис!
- Может быть, ты пришёл за бесстрашием?
Голос Триединой возрос до медного звона. И уже не дева-соблазнительница стояла перед адептом, а грозная богиня-воительница в сверкающих доспехах, с окровавленным мечом и страшно татуированном по-военному лицом. Меч Триединой ещё дымился кровью, и адепт зажмурился, боясь увидеть обрубки рук на своих коленях. Ибо адская боль пронзила обе конечности.
- Здесь нет бесстрашия, дитя, - молвила богиня. – Здесь только ужас и боль близкой погибели.
Дитя? Ну да, адепт понял, что он более не сидит на пятках, как свойственно последователю культа Триединой богини, а стоит на щербатых камнях святилища. И при этом точка зрения его находится не выше, чем у сидящего взрослого человека. Ребёнок лет шести, не более. Кто мог знать, что так будет? Прошедшие испытание ничего о нём не рассказывают – табу. Адепт хотел закрыть лицо руками и заплакать, но культи отрубленных рук нелепо ткнулись в подбородок, вызвав новый взрыв боли. Кровь фонтаном брызнула в лицо. И адепт закричал, закричал в голос, ибо ребёнку не обязательно стесняться своего страха.
- Или тебе нужна любовь?
Его безумные после пережитого глаза уловили сквозь туман слёз и крови тёмный силуэт, приближающийся к нему.
- Протри глаза, несчастный. Здесь нет любви.
Глухой, надтреснутый голос богини звучал невыразительно, словно шуршание сыплющегося в песочных часах песка. Да и сама Изис, сморщенная, согбенная веками, с обвисшей кожей и выступающими костями, угадывающимися под коричневым балахоном, теперь была невыразительна, словно нищенка на ступенях храма Атару, покровителя стариков.
Богиня, непристойно хихикая, подняла коричневый балахон, и адепту открылись костлявые коленки, покрытые тёмной сморщенной кожей. Выше, выше… Он не выдержал, простёр руку, жестом умоляя Триединую остановиться.
- Как видишь, ты и сам не знаешь, зачем пришёл, - прошамкала богиня. – Иди. И приходи тогда, когда поймёшь, что тебе нужно более всего. Тогда это и получишь.
Устыжённый адепт уныло брёл храмовым коридором, окружавшим святилище. Как же другие проходят испытание? Почему его, именно его прогнала Изис? Горестные мысли не оставляли адепта в покое, пока он не добрался до сгорбленной фигуры наставника Кото, сидевшего на пятках у входа в святилище.
- Скажи, наставник, что нужно, чтобы пройти испытание? – спросил адепт, учтиво поклонившись.
- Говорят, что нужно быть.
Кото всегда говорит странно, загадками. Вот и сейчас оборвал фразу на полуслове и умолк.
- Но я же есть, - неуверенно сказал адепт.
Кото покачал лысеющей головой с жиденькой седой косичкой.
- Тебе кажется. Тот, кто есть, всегда делает то, что уместно и свойственно. Ты же не прошёл испытание.
- А ты, наставник, как его прошёл ты? – спросил адепт.
- А кто тебе сказал, что я его прошёл?
Вот тебе раз! Если даже мудрейший Кото не прошёл испытания, то чего тогда ждать от него, адепта? Зачем наставники посылают юношей в святилище богини?
- Садись, глупец, - Кото хлопнул старческой ладонью по нагретым солнцем камням двора храма. – Твоё место здесь.
Адепт послушно сел на пятки, стараясь, как учили, погрузить взор в себя и увидеть лик Триединой Богини. Но он видел её лица, и теперь ему не нужно было представлять, только вспомнить.
- Я смогу ещё раз пройти испытание? – спросил он.
- Сможешь. Если захочешь, - непонятно сказал Кото. Но потом пожалел адепта и пояснил:
– Это возможно только тогда, когда звезда Чар встанет на одну линию с луной Набу и луна закроет собой вселенную.
Адепт вздрогнул. Противостояние звезды Чар происходит раз в семьдесят семь лет. Он будет таким, как Кото, когда это случится в следующий раз. Если вообще доживёт до этого.
Адепт ещё обдумывал это печальное известие, когда в коридоре святилища послышался топот босых пяток и радостный клич: Ого-го-о-о-о! Из врат святилища вылетел юноша в хитоне адепта, препоясанный мечом богини, лицо его светилось неземным светом.
- Смотри, несчастный, - сказал Кото. – На нём – любовь богини.
И адепт всё понял. Кото прав, надо было быть, а не казаться. Но дважды войти в святилище нельзя. Ибо там нет ничего кроме заваленной мусором круглой комнатки с дохлыми мышами и плесенью, светящейся в призрачном свете луны Набу. Он знает, он проверял. Святилище становится обиталищем богини только раз в семьдесят семь лет. И то – ненадолго. На время встречи богини с избранным. Выбежавший из недр святилища избранный выхватил лучезарный меч богини, поднял его, держа обеими руками, к небу, и его юное лицо вновь озарилось божественным светом. Адепт горестно скорчился рядом с Кото, прилагая силы, чтобы не завидовать избранному. Ибо зависть – это грех…