Одесса. Дерибасовская. Ларёк с газированной водой. Век автоматов ещё не настал, торгует продавщица. В стеклянных баллонах сироп лимонный и вишнёвый. Покупатель.
- Воды мне дайте.
- Вам с вишней или с лимоном?
- Мне без сиропа.
- Вам без какого?
Здесь происходят удивительные события. Даже во время холеры. Об одном рассказал мне Адольф Исаакович Олевский, бывший режиссёр студии «Киевнаучфильм». Позже он переехал в Сан-Франциско. Это теперь так говорят – «переехал». Раньше говорили иначе. А рассказывал он ещё киевлянином. О том, как во время холерной эпидемии в Одессе, снимал он там документальный фильм. О той же холере. Как были поставлены требования: «поменьше ужасов и никаких умерших!» - советский кинематограф клинический оптимист. Даже в холерном бараке исключительно весёлые лица! И, наконец, в названии фильма слова «холера» быть не должно! «А какие слова можно?» «А вы подумайте!» Впрочем, этого я пересказывать не стану, в зубах навязло. Я о другом.
Оказывается, от холеры есть лекарства. Ну, не стопроцентно все больные выздоравливают – может быть даже не пятидесятипроцентно, однако, помирать веселее. Не средневековье! Глядишь, кто-нибудь и выкарабкается. И, чтоб лекарство действовало, каждый должен употребить его на пять рублей. По государственным расценкам.
Но ведь государство было полным хозяином! И, чтоб не прошибить, чтоб самые бедные или скупые прошли курс лечения, советское правительство решило проявить массовый гуманизм. Лекарство будет выдано бесплатно! Ура! Телеграмма пришла в Одессу ночью. И, не дождавшись утра, первый секретарь горкома партии срочно звонил в Москву.
- Вы с ума сошли! – орал он в трубку, нарушая всякую субординацию, - Вы с ума сошли! Немедленно отмените распоряжение о бесплатной продаже лекарства! Одессит с детства знает: что не стоит денег, то ничего не стоит! Лекарство выбросят в мусорные ящики! Продавать! Только продавать! За деньги! Исключительно продавать!
Он знал свой город, этот первый секретарь. Норму перевыполнили. Каждый одессит съел лекарства, в среднем, на семь с полтинником.
А незадолго до того, снимали мы в Киеве выборы. И на участок прибыл секретарь Подольского райкома. Хозяин не города – только Подола. Я наблюдал это мурло когда к нему, мелкими шажками, подбегали какие-то людишки и каждый что-то быстро-быстро говорил. На него смотрели снизу вверх даже те, ком он головой доставал до плеча. Мурло стояло монументом, глядя без всякого выражения прямо перед собой и даже глазом не ведя на подошедшего и, если отвечало – в воздух. «Собеседник» откатывался, быстро и мелко кивая. Большевик он и есть большевик на земле, в небесах и на море. Но не в Одессе. Там даже секретарь партии учитывал, с кем дело имеет. Одесса есть Одесса, а?