Бомж – дело обыденное.
Относимся к ним, когда с жалостью, когда с брезгливостью, когда с юмором. Но явление не экстремальное.
До конца восьмидесятых БОМЖ {1} был категорией не просто правовой, а уголовно-правовой. Статья 198 УК РСФСР предусматривала до года лишения свободы за «злостное нарушение правил паспортной системы, если лицо дважды в течение года подвергалось за это административному взысканию». Адмвзыскание на бездомного субъекта, как правило, налагалось в виде «предупреждения». Больше с него все равно взять было нечего.
Налагали взыскания адмкомиссии при райисполкомах. Трудоемко и мало эффективно. А посему редко где применялось.
Кроме столичных Ленинграда и Москвы.
Там «предупреждения» объявлялись прямо начальниками отделений милиции. Вместе с «подпиской». То есть обязательством бомжа в три дня покинуть славный город. Данные об этих взысканиях находились на отлаженном централизованном учете в ГУВД.
Еесли у задержанного бомжа за спиной было «две подписки», это выявлялось при задержании, и несчастный отправлялся на год за решетку.
Все бы ничего. Но родная страна слишком гнусно приводила людей к «198-й».
Была еще 209-я статья. Так называемое «ведение паразитического образа жизни».
Человек, три месяца подряд официально (!!!) не работавший, получал от милиции «официальное предостережение»{2} .
В течение месяца должен был устроиться куда угодно, но официально. А если не устраивался, делался «тунеядцем».
И на тридцать первый день после «предостережения» также мог быть посажен. . И также – на год.
Будучи участковым инспектором, и инспектором по дознанию, я, как и мне подобные коллеги, с комсомольским задором лепил уголовные дела на тунеядцев. Это было обязательным требованием службы – давать показатели по тунеядцам. И мы это требование добросовестно исполняли.
Осужденный тунеядец отсиживал год в «шестерке» или «семерке» в пределах города {3}, освобождался, на метро или трамвае доезжал до дома и…
Согласно так называемым «Правилам паспортной системы», Ленинград и Москва имели ужесточённый режим прописки граждан.
Нет, все было не так уж страшно. Любой отбывший срок преступник, вплоть до жестокого убийцы, мог быть прописан по прежнему месту жительства.
Кроме отбывших наказание за «измену родине» по 64-й и… да-да за «ведение паразитического образа жизни» по 209-й.
Матери и жены рыдали в ментовских кабинетах, умоляя прописать к ним исправившихся сыновей и мужей. И получали отказ.
Месячишко-другой, и освободившийся «тунеядец» вновь садился. На этот раз «по бомжу», по 198-й.
***
Напоминаю, это не в тридцатые. Это было недавно, еще в восьмидесятых годах.
Мне попадались бомжи, отправлявшиеся мною в суд по этой статье в десятый и более разы. В «зонах» они, естественно, относились к низшим сословиям. Вот такое бывало...
Это был специфический контингент людей. Более, чем бесправных. Забитых везде и всеми. На воле – ментами. В колониях – зеками. При том, что большинство из них никогда не совершало настоящих преступлений.
***
Осень 1983 года.
Я – дознаватель 31-го отделения милиции{4} Кировского РУВД.
Воскресенье. Несу службу дежурного дознавателя по району. Валяю дурака в кабинете, пока не подтащат из какого-нибудь отделения задержанное лицо. По моей подследственности.
Готовлюсь поесть ветчинки{5} и запить пивком{6}.
Не выходит.
Из шестьдесят пятого{7} привозят очередного бомжа с «подписками»{8}.
Быстрый допрос, проверка бумаг. По всем параметрам бомж созрел для посадки. Хоть и вид достаточно приличный, и среднее техническое образование в прошлом просматривается. Хоть и «ходок» «по бомжу» всего три, или четыре. Но созрел, сердешный, на новую «чалку».
Бомж вдруг делает то, что по ментовским канонам надлежит расценивать, как безмерную наглость.
Он просит меня отпустить его. Но не совсем отпустить, как, якобы, невинного. А отпустить на часок. Перед окончательной посадкой.
- Начальник, у меня тут, б***ь, вчера халтурка одна подвернулась, у меня сейчас денег рублей пятьдесят есть{9}. Отпусти до магазина, в дорогу затариться, - канючит бомж.
- Ну, ты наглец, морда бомжовская. Из тюрьмы, считай, отпрашиваешься. Да небось, и кражонку где-нибудь заделал, вот и деньги есть - иного ответа мое милицейское сознание подсказать не может. – Ну куда же я тебя отпущу. Ведь ты уже, считай, арестованный.
- Начальник, ну хочешь, на пидораса забожусь? Через полчаса вернусь.
То ли страшная для зека клятва на меня действует. То ли самому быстрее пожрать хочется. Но я вдруг соглашаюсь.
- Ладно. Вали! Паспорт и справку об освобождении я забираю. Смоешься, будешь в розыске и без документов. Все. Жду через час. На, деньги. п**дуй!
Протягиваю бомжу уже изъятую у него тонкую пачку мелких купюр. И тот, ошеломленный, убегает.
Заглянувшему в дверь дежурному объясняю, что задержанного пока не сажаю, а послал за какой-то справкой. Дежурному нет большой заботы о бомже из чужого отделения. Исчезает.
Через час дремлю в кресле, переваривая еду и пиво. Констатирую отсутствие бомжа.
Заправляю в машинку листы бумаги.
На одном вздохе творю постановление об отказе в возбуждении уголовного дела. По мотивам каких-то нестыковок в бомжовском досье. Формально лишающих его действия состава преступления.
Бомж погуляет до следующего задержания. Его документы заваляются в моем столе.
Я же остаюсь чистым перед законом и служебным долгом .
Еще через полчаса вваливается бомж. С матерчатой сумкой, туго набитой куревом и жратвой. С порога поёт мне дифирамбы. Восхищается моей человечностью и тем, что он еще ни разу не садился в тюрьму так комфортабельно. Со всеми необходимыми припасами.
- Не западло, начальник, что опоздал? Но там, у магазина, какие-то, б***ь, козлы до**ались. Район-то, Автово, не мой. Хотели, падлы, на бабки кинуть. Пока разобрались, пока то, сё… Время прошло. Но те козлы те мне в оконцовке еще и пузырь на дорогу выкатили, - на морде ощутимо пьяного и довольного бомжа зреет свежий синяк.
Тяжело вздохнув от прерванного отдыха, рву постановление об отказе и заправляю в машинку бланк постановления о возбуждении уголовного дела.
Провожу неотложные следственные действия.
Боготворящего меня новоиспеченного сидельца увозят в районный ИВС{10}.
Статистика РУВД по раскрытию преступлений и борьбе за общественный порядок пополняется еще одной «палкой».
***
И ведь бомж-то действительно честный попался.
***
Вот так.
И казнил я его, и помиловал, и снова казнил.
И ни за что, в общем-то.
А ведь мы их миллионами плодили, бомжей этих. И в «зоны», в «зоны».
Это был не прежний ГУЛАГ с Колымой и Джезказганом, с сучьими войнами и миллионами трупов.
Но это и не то, что можно забывать.
___________________________________
{1} БОМЖ – (аббр.) “без определенного места жительства”. Вариант – БОМЖиЗ – “…и занятий”. Вариант – порождение тоталитарного строя, когда “иметь занятие” было положено каждому, несмотря на права человека и под угрозой уголовной ответственности.
{2} Конституция СССР и соответствующе конституции союзных республик помимо “права на труд”, прописывали “обязанность трудиться”. Для каждого. Естественно, трудиться на советских предприятиях.
{3} Учреждения, соответственно, УС-20/6 в Обухово и УС-20/7 в районе нынешнего метро “Ладожская”. Колонии общего режима, славившиеся на весь тогдашний СССР беспредельной жестокостью в отношениях между зеками. Действуют и по сей день.
{4} В прежнем здании по адресу ул. Автовская, 22.
{5} По случаю досталась. Ибо время дефицита приличных продуктов уже наступило.
{6} Тоже повезло купить, ибо постоянно в продаже бутылочного пива уже не было.
{7} Самое отдаленное отделение Кировского района. На проспекте Народного Ополчения, около платформы “Ульянка”. Располагалось в бывшем общежитии.
{8} При задержании бомжа, его личность проверялась по телефону через ЦАБ (центральное адресное бюро). При проверке выяснялось, что у него есть два административных взыскания за нарушения правил паспортной системы, т.е. “две подписки”. В ЦАБ на Литейный, 6 срочно направлялся милиционер-гонец, который привозил оттуда необходимые документы. После чего бомж с этими документами доставлялся к дознавателю.
{9} Пятая часть средней зарплаты милицейского офицера. Десять бутылок водки.
{10} Изолятор временного содержания. Этап перед СИЗО – следственным изолятором. На тот момент СИЗО был один – ИЗ-45/1, “Кресты”.
2002 г.
© Юрий Лучинский