Что нужно, чтобы встретить новый год в старинном особняке летом? Для начала мы достали необходимое количество новогодних и рождественских штук: золотых ангелочков, елочных игрушек, мишуры, искусственного снега и еще много всякой ерунды. Не уверен, что в конце девятнадцатого века (а я решил, что это непременно должен быть конец девятнадцатого века, когда многое было изобретено, включая фотоаппарат и паровой двигатель, но передвигались все еще на лошадях, а писали преимущественно при свете свечи) все это использовали, но выглядело здорово. С елкой и костюмами дело обстояло куда труднее, чем мы думали. Оказывается, достать новогоднюю елку в середине июля, было практически невозможно. Зато на чердаке я нашел старый металлический елочный каркас, в который достаточно было вставить нарезанные ветки и от настоящего дерева не отличишь. Точно такая же схема новогодней елки была на моих школьных новогодних утренниках. Воспоминания детства!
Мой друг Вова, играющий в массовке Ростовского Государственного Музыкального Театра, костюмы попросту украл, с расчетом, что он также незаметно сможет после празднования вернуть их на место. На моей кровати выросла гора из пожелтевших от времени, пыльных платьев, побитых молью мужских костюмов, цилиндров и карнавальных масок.
– Нужно постараться, чтобы люди влезли во все это, – сказал я Вове, осматривая костюмы. – Я вообще сомневаюсь, что такие носили в те времена!
– Ну, исторической точности добиться мы однозначно не сможем, главное настроение! – ответил он.
– Надеюсь, ты останешься с нами на наш праздник?
– Извиняй, не могу. Наш театр пригласили в Лондон со спектаклем «Мадам Баттерфляй». Конечно же, без меня там не справятся!
– Ну, даешь! Все куда-то летят и ездят! Один я сижу на месте!
– Зато ты решился путешествовать во времени!
Моя небольшая квартира не могла вместить много народу, поэтому все рассчитывалось на восемь человек: соответственно я и Влада, Конон пообещал привезти Вику, историк Ника и ее будущий муж Гоша – друзья Влады, придут точно, а также братья Сетров и Ветров. К вечеру, наше костюмированное празднество планировалось вывести на улицы Ростова, где к нам присоединятся остальные друзья, с которыми мы и встретим Новый год.
Приготовления велись всю неделю. Я старательно украшал дом: рисовал по контурам окон иней, раскладывал на подоконниках и карнизах искусственный снег, вешал украшения в комнатах. Позднее мне стали помогать друзья. Вместо советской пятиконечной звезды, на елку мы водрузили рождественскую. Украсили ветки большими стеклянными шарами, старыми детскими игрушками, пряниками и китайскими фонариками. Я не был уверен, что именно так елки выглядели в то время, да ведь и были ли тогда вообще распространены елки? Наша красавица походила больше на дореволюционную. Все это довольно дико смотрелось в сорокоградусную жару…
Итак, никаких технических новшеств. На столе свечи, музыку создает старое пианино и не менее старый патефон, который я достал с бездонного чердака. С ним даже были специальные пластинки с протяжной, душевной музыкой. Для экономии времени и за неимением других способов, еду все же решили приготовить при помощи плиты и микроволновки. Мобильные телефоны, телевизор, компьютер и остальную технику решено было выключить и спрятать подальше на чердаке, чтобы все это не портило ощущение старины. Под елкой разложили муляжи подарков и старые мягкие игрушки, что касается настоящих подарков на Новый год, то они должны были быть символическими, чтобы сильно тратиться в этот импровизированный праздник.
Кульминацией празднования должен был стать экипаж из открытой кареты и двух лошадей, на который пошла большая часть совместного бюджета празднующих. Актуальнее здесь могли бы стать, конечно же, сани, но на них по летнему Ростову далеко не уедешь.
Вот, наконец, все приготовления были закончены и настал вечер пятницы – тридцать первого декабря! Растяжка на входе во двор, оповещала жителей Ростова: С Новым 1889 годомъ!
– Почему именно 1889? – спросили пришедшие Ника и Гоша.
– Потому, что пока мы его не встретим, мы будем в 1888! – ответил я и пригласил гостей переодеваться.
Прохожие и водители удивленно смотрели на растяжку и украшенные по-праздничному окна, выходившие на раскаленную Большую Садовую.
Процесс перевоплощения у нас с Владой проходил весело. Я от природы человек не крупный, и мой размер совпадал с размером девушки. Она слезно уговаривала меня примерить ее пышное платье вместо мужского костюма. Сославшись на серьезность предстоящего мероприятия, и пообещав, что когда мы останемся наедине, я на минутку примерю это платье, мне удалось отвязаться от уговоров. Гостей мы встречали уже перевоплощенными. Вскоре я стал молить небеса о скорейшем наступлении ночи, так как мой бутафорский костюм был очень неудобным и вдобавок, в нем было чудовищно жарко.
Вскоре все гости вернулись в прошлое на сто семнадцать лет и мы вместе сели за стол, перед этим обменявшись любезностями.
Атмосфера нашего дома располагала к такому безумию. Горячительные напитки были разлиты в хрустальные графины, на столе горели длинные свечи и если бы не адская жара, можно было бы подумать, что за окнами яркий зимний день.
Историк Ника удивляла нас русской поэзией девятнадцатого века, читала наизусть Блока, Сологуба и, конечно же, Пушкина, играла на пианино Чайковского и Шопена. Конон сегодня был не в духе. Вика не смогла приехать, и он чувствовал себя одиноким. Гоша, заметив это, подливал в его бокал шампанское и вино. Родные братья Ветров и Сетров были теперь совсем неотличимы друг от друга в одинаковых костюмах и черных масках на глазах. Они наперебой рассказывали тосты, и пили за упокой всех сидящих за столом, так как люди, встречающие 1889 год должны уже давно быть мертвы.
– Знаешь, ты сегодня похожа на Элизабет Тейлор! – сказал я, наклонившись над ухом Влады.
– За Элизабет Тейлор! – подхватил уже заплетающимся голосом Сетров. – Ей суждено родиться лет через сорок-пятьдесят!
Очки у Гоши уже почти съехали на бок, и Ника с укором поглядывала на него, когда вдруг за окнами раздался веселый топот копыт.
– Карета подана, дамы и господа! – поднявшись со стула закричал я.
– Карету мне! Карету! – пролепетал Гоша.
Конон, несмотря на всеобщие замечания и запреты, не отрывался от сотового телефона. Душой и телом находясь в нем, он последовал за высыпавшими на улицу друзьями.
– Подожди, – сказал я Владе.
Она повернулась, закрывая лицо красивой позолоченной маской.
– Что ты задумал?
– Там на старом снимке был ребенок. Интересно, что с ним было потом? Остались ли его дети или внуки? Может быть, они тоже жили в этом доме? (Я уже успел показать своим гостям найденные мною на чердаке старинные фото).
– Ты о той фотокарточке из альбома? Может быть, потомки этого ребенка и сдают нам эту квартиру, пойдем скорее, а то все уедут без нас!
– Да. Но я не о том. Давай, как будто с нами будет ребенок?
– Не поняла!
– Ну, мы, как будто семейная пара старинного Ростова, быть может, та же самая, что и на фото. Давай до конца вживемся в образ хотя бы на вечер?
Влада нахмурилась.
Я сам не понимал, зачем сказал это, и почему мне пришло такое в голову. Быть может, на меня подействовал алкоголь или атмосфера выдуманного сумасшедшего праздника, но в глубине души я понимал, что ко мне также внезапно, как и всегда вернулась сила, заставляющая меня писать мою книгу. Тот еле заметный, будоражащий и спонтанный поток информации, чьи-то мысли, как у парня, принимавшего ЛСД. Я быстро нашел на чердаке потрепанную куклу без руки и глаза, закутал ее в старое покрывало с кружевными оборками, и мы втроем направились к остальным друзьям.
– Ты точно свихнулся, но ничего, я против этого ничего не имею! Я сама такая!
На улице, перед фасадом дома Гоша установил треногу для фотокамеры, а Ника накрыла его черным покрывалом, словно он старинный фотограф. Фотоаппарат, к сожалению или к счастью был современный, цифровой и не требовалось позировать сорок минут для одного единственного снимка, как в стародавние времена. Предварительно поставив черно-белый эффект, Гоша отбежал и встал вместе с нами. Ника засмеялась, увидев импровизированного ребенка в моих руках, и бережно взяла этот белый сверток себе, чтобы увековечиться на старинном цифровом фото. К нам в кадр подбежали подоспевшие на конном экипаже Лосев со своей Машей и Саша с Ирой – мои друзья. Погружавшуюся в вечерний сумрак раскаленную улицу озарила вспышка. Вокруг нас собралась целая толпа зевак, чтобы понаблюдать за праздником зимы. Мы фотографировались на фоне лошадей, дома, по одиночке и вместе. Любопытные горожане снимали нас на свои мобильные телефоны и просили разрешения сняться с кем-нибудь из ряженых. ГИБДДщники с интересом наблюдали, как семеро чудаков в старинных костюмах с маленьким ребенком забрались в карету и медленно двинулись по улице под крики остальных празднующих и случайных прохожих.
Я не выпускал из рук ребенка. Владе оставалось только смеяться над тем, как я неумело и аккуратно держал завернутую в тряпье куклу, но для меня она стала живой. Мне вдруг стало страшно, что вдруг я сильно сдавлю ее или сделаю что-то не так.
Гоша вставал на ноги прямо в карете и поздравлял гуляющих по улице девушек с Новым годом. Ника махала на него рукой и весело обсуждала что-то с Владой. Конон просматривал недавние снимки на цифровом фотоаппарате.
– Я могу их доделать, – сказал он мне на ухо.
– В смысле?
– Ну дорисовать кое-что. Добавить елку, может быть, снег и все такое…
– Гм… Было бы здорово!
Наш экипаж свернул на Чехова, чтобы не затруднять движения, а затем выйти на людную Пушкинскую. Сетров и Ветров должны были ждать нас там. Они специально побежали вперед, чтобы наполнить хрустальные графины пивом и вином. Не костюмированные Лосев с Машей и Саша с Ирой присоединятся к нашему празднованию там же.
– О чем это вы там шепчитесь? – спросил у девушек Конон.
– О том, что Рома отрастил себе усики и козлиную бородку, что делает его похожим на хитрого таракана! – ответила Ника.
– Но он ладно, но ты-то, зачем такую же отпустил, Сережа?
– Это он такую же, как я отпустил! – негодовал Конон. – У меня, между прочим, необычная борода! Она меня из толпы выделяет!
Я, было, хотел что-то вставить в свою защиту, но лошади резко остановились, и карету сильно встряхнуло. Гоша вздрогнул и вцепился в Нику, Конон повалился на меня, а я, увлеченный разговором на долю секунды расслабил руки. Лошади снова двинулись в путь, как ни в чем не бывало. Словно в замедленном действии я наблюдал, как ребенок выпадает из кареты, ударяется о землю и катится несколько метров по дороге, оголяя безобразную ободранную голову с одним глазом. Мною овладел ужас. Водитель следовавшей за нами машины, увидев ребенка на проезжей части, отчаянно дал по тормозам и вывернул руль в сторону. Передние колеса автомобиля перепрыгнули через высокий бордюр и увязли в куче песка, приготовленного для стройки.
Друзья, ожидавшие нас на полукруглых скамейках улицы Пушкинской, собрали вокруг себя много заинтересованных людей, которых я и не знал, но какая разница? Приближалась полночь, которая все еще сохранила в себе остатки дневного зноя. Фейерверки были установлены вокруг большого металлического шара, на котором изображены отрывки из жизни Александра Сергеевича Пушкина. Ко мне была обращена вырезанная из металла сцена убийства поэта на дуэли. Подошедшие к нашей компании случайные люди попадали под волшебную волну праздника. Молодые пары, подвыпившие кричащие фанаты, разодетые неформалы и неформалки: все прониклись нашим настроением и ожиданием. Я же почему-то грустил.
И не из-за того, что уронил ребенка. Я понимал, что это обычная кукла, которую мне пришло в голову взять с собой и выдавать за человека. Меня даже почти не волновало то, что из-за меня пострадал посторонний ни в чем не повинный человек. Покоя не давало другое… Иногда во сне возникает странное ощущение, что ты совершил нечто ужасное, непростительное и непоправимое. Кажется, что ты случайно уничтожил целую цивилизацию и всех существ в ней. Это мучает до тех пор, пока не проснешься и не поймешь, что всего лишь спал. Сейчас я чувствовал то же самое.
Ника установила на лавочке огромные бумажные часы, и передвигала стрелки каждые пять минут на одно деление. До полночи осталось несколько мгновений. Зажглись бенгальские огни, приготовились бутылки с нагревшимся за вечер шампанским. Гоша нахлобучил на свою взъерошенную голову маску, а сверху напялил очки, тем самым, став похожим на дипломированного зайца. Сетров и Ветров, приготовившиеся устроить небольшой салют на улице нервно посматривали по сторонам. Никому не хотелось встретиться со свирепыми представителями МВД во время разгара праздника. Конон продолжал находиться внутри своего мобильного телефона и с грустным видом тыкал пальцами в кнопки. Уличные музыканты, кричавшие неподалеку песни, огромной компанией переместились к нам, прихватив с собой гигантские емкости с пивом.
Бумажные стрелки на импровизированных часах встретились и в небо взметнулись разноцветные огни. Открылись раскаленные бутылки с шампанским, из которых хлынула кислая пена. Наши взятые на время костюмы и одежда остальных празднующих были безжалостно облиты, но всем было наплевать. Сыпались поздравления с Новым годом. Совершенно незнакомые люди поздравляли друг друга, целовались и радовались. В эту обыкновенную летнюю ночь все были необыкновенно счастливы.
Продолжение будет…