1988 г 3 февраля. Современные мифы

Вячеслав Вячеславов
      Подумалось, что Константин Симонов  совсем не прав, или же не захотел точнее выразить свою мысль: "Не будь 37 года,  не было бы лета 41-го".  Вернее было бы: Репрессии  37 года спровоцировали Гитлера на войну, или точнее сказать: не будь репрессий и войны бы не было.

Вчера издали указ о нерассмотрении анонимок. Многие понимающе усмехаются — защитили себя ещё одним барьером от неприятностей. Люди слабы, особенно после столь длительного рабства, не все родились бойцами, с характером, который поможет перенести месть за критику, вот и боятся подписываться. Теперь будут писать те, которым терять нечего, то есть доведенные до отчаяния.

Конечно, в здоровом обществе анонимки не нужны, но в нашем они могут стать действенным оружием против злоупотреблений, но в том-то и дело, что администрация предпочитает анонимки, направленные на неугодных им людей. Вот в этом случае они играют отрицательную роль и служили добавочной дубиной против народа. Вероятно, указ действительно правилен.

"Высшее проявление цивилизованности — демократия, высшее проявление культуры — гуманизм".

На заводе который день наводят марафет — должен приехать Лигачев вручать городу орден Красного знамени в честь 250-летия в новом ДК, который наконец-то должны открыть, хотя работы там непочатый край, но в честь такого события откроют, потом можно закрыть и спокойно достраивать.

В прошлом году было писали, что хотят открыть к 7 ноября и сетовали, что месяц остался на строительство, горожане понимающе усмехались — открыть можно, приучены к таким открытиям, но видимо,  недоделок было так много, что власти не решились на авантюру. Позже, в печати было сообщение о новом ленинградском мосте, который поспешили сдать к седьмому, а десятого судно врезалось в пролет моста и снесло его из-за того, что не сработала неотлаженная автоматика, и замок не раскрылся, в то время как все старые мосты развелись.

10 февраля.     Приснилось, что пробежал свою обычную дистанцию и обрадовался: значит, я могу бегать!
В психиатрических больницах Союза находятся 2 млн. человек. Новый указ передает подчинение из МВД в министерство здравоохранения. Если здраво рассуждать, то причем тут МВД и шизофрения? Но в нашем обществе всё возможно, и не такое.

"Век XX и мир" 1987 № 7 страница 37 "...в 1928-1929 годах у нас "произошел фактически государственный переворот, подготовленный   группой Сталина". Какими именно бывают перевороты там, где состоялась революция, всем известно - контрреволюционными. И  когда они имитируют при этом величайшую революционность, это ничего, в сущности, не меняет". «Новый мир» № 1 – 1988 г.

Значит, последующие годы надо воспринимать не как торжество социализма, а торжество реакции.  Но пресса упорно продолжает твердить, что у нас построено великолепное социалистическое общество. Хотя Ленин ради такого социализма не стал бы утруждать себя, а знай всё, возможно бы перешел на сторону Керенского и сделал бы всё, чтобы  октябрьской революции    не было бы.

Поразительно, как быстро Сталину удалось завоевать любовь народа. Выходит, если талдычить одно и то же, то постепенно большинство в это поверит. Народ приучили к преклонению, внушили любовь к вождю и превратили народ в стадо баранов. И этим народом гордиться? Спокойно наблюдающим, как его обирают, объедают, затирают и ни во что не ставят. Да и как можно его уважать, если он подобострастно смотрит в глаза палача и готов на любые унижения ради жирного куска с барского стола, а уж если создадут видимость демократии, то от благодарности подошвы лизать будет. Демократия для власти опасна, вот поэтому ее у нас и не будет.      

11 февраля. Несмотря на прививку, неожиданно затемпературил, +37. Получил три дня отдыха, за которые прочитал новые журналы. Грипп протекал в легкий форме.
Возможно, прививка подействовала. Но я рад отдыху, надоело работать, чувствуешь автоматом, сон – работа и стрессовое состояние от постоянного ожидания контрольных проверок и неприятных разговоров с бракоделами. Васильев даже начал угрожать:

— Если бы я был трезв, то не выдержал бы, и тебе плохо бы пришлось. Я мог бы тебя убить.

 Он часто приходит на работу в таком состоянии, но никто ничего не говорит, всё идет своим чередом, с работой он справляется, правда, иногда идут отклонения, но это можно списать и на старое оборудование. А тут я донимаю своими придирками, чтобы детали шли отличного качества.
Лигачев пока не приехал. ДК открыли без него. По телевидению сказали, что мы на последнем месте по обеспечению театрами среди социалистических стран. Постепенно придем к сознанию, что отстаем не только по культуре, но и почти по   всем показателям. Но опять же, это всё волнует только народ, но не власть. В интервью начальник КГБ сказал:

— Солженицына печатать не будут, так как он занимался антисоветской деятельностью.

А может быть, и надо было заниматься этой деятельностью, если принципы социализма были извращены?  И,  если признавать, что Сталин совершил  контрреволюцию, то Солженицыну надо дать орден, потому что он боролся за установление в России демократии.  Но до такого признания ещё далеко. Возможно, его и не будет, так как начнется обратный процесс, регресс демократии, вернее, её зачатков. Как же этого не хочется. По всему видно, что так оно и будет.

Горбачев продолжает держаться в тени, или же его держат. Понимаешь своё бессилие, ничего не можешь изменить, всё будут решать без тебя, и многие будут даже рады, что всё вернется на свои места. Почти все говорят, что указ об ограничении потребления алкоголя был ошибкой, не с этого было надо начинать, этим он восстановил против себя очень многих, можно было принять меры усиливающие дисциплину, как поступил Андропов.

29 февраля. В газетах сообщено об аварии, самолет сошел с полосы при посадке,  и от сильного удара загорелся. Сургутские пожарники, якобы потушили пожар за три минуты, но очень долго не могли открыть заклинившие двери,  пассажиры задыхались от дыма. Погибли две стюардессы, летчик, 17 пассажиров, многие ранены, отправлены в больницы. Летели вахтовики, женщины с детьми. Когда я пришел к Гене, он читал вслух эту статью, мне сказал:

— Мы пришли к мнению, что мои полеты надо прекратить. Опасно. Всё равно в 90-м году переведут на постоянку. Уже сейчас некоторые бригады переводят.

— Вот и летай, пока есть возможность, — ответил я, зная, что именно эти слова он и хочет услышать от меня. 

Ему  страшно не хочется бросать Север, потому что тогда придется устраиваться на работу, а от малых денег они уже отвыкли и боятся трудностей, связанных с этим. Идти на автобус не хочет,  хотя там и зарплата неплохая, но придется вставать ни свет, ни заря, работать в праздники, и к тому же нельзя выпить, сразу засекут, и все это за 350 рублей.  Он стал рассказывать, как хорошо в Сургуте с обеспечением, хороший город. 

— Давай переедем на постоянку в Сургут, — предложила Нина.
— Ты же знаешь, это не серьёзный разговор, — возразил он.

Я не понял, почему не серьёзный, когда она уже не первый раз говорит о своем согласии переехать, но он почему-то не хочет. В каждый свой приезд Гена жалуется, как ему надоело летать и работать на вахтовке. Слова одни и те же, интонация, обстановка, словно всё записано на пленку, и в который раз прокручивается.

Нина соглашается с ним и тут же, смиренно дополняет, что она походит в старых сапогах,  на новые нет денег. Хитрое психологическое давление. Мол, тогда мы ничего не сможем покупать, снова будем жить в бедности. И Гена идет напопятую, понимает, что бросать Север еще рано, надо заработать, чтобы одеть Сергея после армии.

Хотя, тот же Сергей не очень задумывался, когда перед армией устроился работать пожарником на 80 рублей. На карманные расходы ему хватало, а об остальном, пусть у отца болит голова,  с которым он не очень-то и считался, а один раз чуть не ударил. 

Мне жаль Гену, но отговорить летать не могу, знаю, ему не понравится моя забота,  может подумать, что завидую ему. Гибель — в перспективе, и неизвестно будет она или нет, может и не быть, а безденежье реально,  ощутимо. Нина с легкостью  тратит деньги,  хорошо одевается, не может же она ходить в старом, покупает все необходимое, нужно и это, и это, почему бы, не заполнить "стенку" книгами,  хотя их никто и не читает. Для внуков.

Наивно думать, что внуки будут читать, если дети не приучены. Но иметь книги престижно, красиво, сам в своих глазах поднимаешься. Вот и берет все подряд, что ей предлагают в обществе книголюбов. Приятно считать себя книголюбкой. Мещанка во плоти, эгоистка. Не думает, как деньги достается, что мужу приходится работать на сильном морозе, вдали от дома среди чужих людей, и скудно питаться, тем более в таком возрасте.

Переубеждать бессмысленно, поэтому молчу, поддакиваю. Но нет-нет и подумаю,  ради чего это благополучие, которое в один момент может улететь, если сбудется пророчество моей матери, которая им в лицо сказала, что Гену ожидает смерть, если он не перестанет летать на вахтовку.

Я об этом тоже думал, но у меня хватило ума промолчать, а мать обрадовалась, что может проявить заботу и одновременно оказаться пророчицей, что совсем не трудно, так как он в зоне повышенного риска.  Можно и ошибиться,  можно и угадать.  За два года чего только не может случиться. Если не на самолете, как сейчас, то на вертолете, как в прошлый раз, то ещё какой-нибудь несчастный случай подвернется.

Правда о нашем обществе всё больше раскрывает народу глаза:  ни на что хорошее наш строй не способен, пока у власти будут стоять могильщики нашей революции. Все это понимают, но бессильны что-либо изменить.

Валера Вармяк снова рассказал, как отец женился на его матери, которая была бригадиром над девушками-немками высланными из Поволжья и разлученных с семьей, так как всех рассортировали по возрастам,  стариков отдельно, юношей, девушек, детей по группам на принудительные, тяжелые работы.

Начальник барака ходил с тросточкой. Ту, которую постукает тростью по ягодицам, должна была прийти к нему вечером на ночь, если же не придет, то впору вешаться. Отец в это время проходил мимо и увидел бригадиршу, которая ему понравилась, переговорил с начальником, поставил ему бутылку, вечером ее украли и доставили, на квартиру, где уже накрыли стол и справили свадьбу.

— Ну, и как они жили потом? — спросил я, воспитанный на лакировочной литературе и на сказках типа "Золушка", где все хорошо   кончается после треволнений и злосчастий. Ожидал, что он расскажет о благополучной и счастливой семье. Даже если судить по его виду, то не скажешь, что он несчастлив, и образование получил хорошее.

— Как-как? Бил. Пил. Мать убегала от него. Брата в кузове заморозили. После побоев убежала. Он пришел домой пьяный, знал, куда ехать. Затащил в кабину, а брата в кузов. Он и замерз, пока доехали.

— И сколько же вас детей было?
— Трое. Старший замерз в кузове.
— А я было подумал — брат твоей матери замерз. Сколько ему было?   
— Два года.   
— Почему же в кабину с собой не взяли?
— А я почем знаю? Вероятно, в голову не пришло. У матери тоже вздорный характер. Чтобы получать гречку, выдумала себе диабет. Любую болезнь может внушить. Астму? Будет астма.

Из его рассказов я понял: его мать похожа на мою, не любит детей, эгоистка, вздорная и т.п. Живет одна в однокомнатной квартире, быстро устает от детей.

В январе Валера получил шестикомнатную квартиру, сделанную по специальному заказу, с большой кухней.  Дом возле мебельного, что очень удобно. Каждый день ходит в магазин в надежде купить кровати для детей, но никак не может захватить,  разбирают любые дрова.  Родители жены живут с ними,  сдав квартиру на прежнем месте жительства. Подшивают "Литературку" и "АиФ".

Ходят слухи, что повысят цены на запчасти, что давно необходимо сделать, так как спрос неудовлетворен, лишь спекулянты продолжают наживаться. Но кому-то такое положение на руку,  поэтому всё продолжает оставаться на своих местах.

Кооперативы выгодны государству,  но не чиновникам,  поэтому бюрократы всячески противятся.  В "Руси" открылся отдел кооперативщиков. Люди возмущаются, что цены ужасающие, а я спокоен: не покупай, если для тебя дорого. Если тебе очень нужно, ты купишь. Главное, чтобы было в продаже,  хуже, когда имеешь деньги, а купить нечего.  И хуже другое, что большая часть прибыли, идет не государству, а частнику, который получает тысячу %% прибыли,  отдавая налог в половину процента.

Издаются новые постановления, но ничего не меняется, скрываются новые мафии, но наши, куйбышевские и тольяттинские продолжают жить беспечно, надежно прикрытые заботливой рукой. Но, думаю, вечно так длиться не может, когда-нибудь все выплывет наружу. Ведь при Брежневе люди не надеялись, что такие времена наступят при их жизни.

Мне  думалось, что если они и будут, то лет через сто, когда все станет историей, то есть не опасно будет обсуждать,  мало ли что сто лет назад наворотили,  мы больше этого не допустим! В нынешней ситуации все обостренней: живы могильщики революции, мало того — процветают, и не собираются уходить.

15 марта.  Среди ночи при очередном пробуждении возникла мысль и тут же оформилась в предложение, хоть вставай и записывай, иначе на утро останется одно воспоминание, что навестила умная мысль. Успел подумать об этом и уснул.

Утром так и не вспомнил, не было никакого намека, а жаль. Кто-то из писателей говорил об этом, что ночью приходят гениальные мысли, и он даже вскочил ночью и записал на приготовленной заранее бумаге, но утром прочитал написанное и убедился, что можно было и не вставать, мысль была банальной. Странно, почему все же кажется, что в голову пришла значительная мысль? Спит критический центр? Возможно.

В понедельник, услышав от Скрипкина о взломе, я спросил новенькую библиотекаршу:
- Что, вас ограбили?
— Ну, это слишком громко сказано. Взломали дверь.
— И что же они взяли?
— "Дети Арбата", последние публикации в журналах.
— Интеллигентные воры пошли.

Мы посмеялись. Хотя в милицию и заявили о происшествии, но всем было ясно, что взломщики могут быть обнаружены лишь случайно, тем более если было взято немного книг и журналов, а лишь самое интересное, последнее.
Лада высказала предположение:

— Продадут таким, как наш сосед и тренер Игоря.

Но я не думаю, что украли ради продажи, риск не стоит тех денег.
После первой смены вышли из цеха в пургу, какой не было за всю зиму. Холодный ветер продувал осеннее старое пальто, снег тащило по  кочкам и нигде не задерживало, благо до автобуса не далеко. К ночи утихло, а к утру бульдозеры расчистили дорогу, потеплело до нуля.  Но 17 марта утром было -3.

Перед самым концом смены, когда я записывал количество сделанных деталей, подошел Пихтовников и рассказал невероятную историю, которую вычитал его знакомый в газете "Красная звезда" за 13 или 14 марта. Солдату из Афганистана предоставили отпуск и дали пакет для вручения в военкомат. Он же, по какой-то причине, заехал сначала домой и увидел похороны, на которых хоронили его. Стоял и гроб. При вскрытии обнаружили там наркотики. В пакете, котором он должен был передать в военкомат, была записка: "Подателя сего убрать".

Я высказал сомнение, что подобная история возможна, так как в ней слишком много несуразностей — незачем посылать солдата, достаточно по радио, или кодированной телефонограммой сообщить о посылке гроба, и по какому адресу. Люди  влиятельные в этой мафии и умные, могли предусмотреть различные накладки, в том числе и эту. И главное, эта газета ещё не вышла из застойного периода, ни в коем случае не захочет выносить грязь из своей избы, которая обольет значительную часть с ног до головы, и будут ходить оплеванными не один год.

 Это слишком страшная история, чтобы быть правдивой.  Хотя репрессии 38 года ещё страшней, следователя ломали позвоночники, пытали так, что впору фашистам было проходить у них выучку. Бухарину сказали, что если он не признается, то есть  не захочет говорить предложенный ему текст, то они убьют его молодую жену и малолетнюю дочь.  Он понимал, что они на это способны.  А Берия хвастался:

— Нет такого человека, который устоял бы передо мной. Дайте мне любого человека, и утром он оговорит себя.

Интересен сам факт появления такого слуха. Вполне возможно, что именно так и переправляют наркотики в Союз.  Гробы закрыты, и уже давно не разрешается родственникам интересоваться содержимым, предоставлено право верить, что там лежит сын, а не кровавое месиво другого юноши, или ещё страшнее, наркотики, которые будут выкопаны ночью и  доставлены по адресу, чтобы отравлять советскую молодежь, которой некому заняться.

Властям  наплевать на нее, им не до этого, они подсчитывают миллиарды украденных денег от приписок, педагоги не в силах уследить за подопечными, потому что их слишком много, сорок пять в классе, какая человеческая   психика способна на такое? Психологи  давно подсчитали предел количества, которых человек способен воспринимать — девять человек, свыше этого он физически не в состоянии охватить, а его заставляют воспитать 45 человек и потом ещё упрекают педагогов, что они плохо воспитывают. Об этом пишут, но именно эти заметки проходят мимо АПН, они понимают, что наше государство не может сейчас пойти на такие расходы, даже 30 чел. Пока для нас далекая мечта,   и это очень плохо, так как вырастают всё новые и новые потерянные поколения.

Многие понимают, если не все, что наши парни гибнут не за Родину, а по чьему-то желанию, поэтому и отношение к ним соответствующее, которое вызывает у них злобу. Но сказать вслух никто не решается, а если говорят, то официальную версию — наши войска введены по приглашению афганского правительства. Нас превратили в безропотных рабов.  Рабы немы.  А мы — немы.

В эти дни проводятся телемосты с Англией. Стыдно слушать вранье наших граждан, утверждающих, что у нас нет никаких проблем, и живем мы очень хорошо, не хуже их.  Мускулистые парни так эрудированны и осведомлены, что невольно думаешь — переодетые чекисты, которых отправили вместо нормальной молодежи, понимающей всю мерзость существующего положения. 

Одна утверждала, что оставшись после развода, с четырьмя детьми, она не испытывала нужду. Если  даже и так, неужели она может говорить от имени всех разведенных? Наш ведущий вызывает стыд за него, так он мелочен и не воспитан, неужели этого не видят ответственные за эти выпуски? Он на несколько голов ниже В. Познера, в котором чувствуется ум и интеллект.

Два месяца не ходил в объединение.  Дул холодный ветер, после вчерашней оттепели на уликах гололед, во многих местах города аварии автомобилей.  Петр Васильевич Естигнеев прочитал рассказ. Я выслушал несколько предложений и почти перестал воспринимать содержание, слишком разителен контраст от той литературы, которой я зачитывался последнее время. Здесь мне предлагают слушать такое, которое не принимало во внимание новое, оставалось на уровне семидесятых годов.

Мне не хотелось говорить отрицательную оценку, доставлять обиду человеку, но все смотрели на меня, не было Кудряшова, за которым я мог отсидеться, и врать я не мог. Высказал.

Сергей Тришкин горячо стал мне доказывать, что я ошибаюсь,  рассказ ему очень понравился. Ещё один сказал, что его пэтэушникам тоже бы понравился, балдели бы от удовольствия.  Меня поддержал Куликов и новенький, правда, их оценка была помягче моей. Валя была согласна с моей оценкой. Артикулова разозлилась:

— А какие сам пишешь?!
— Да я перестал писать! — засмеялся я. — После чтения новой литературы невозможно писать по-старому.

Валя спросила её, будет ли она читать сегодня стихи.   
— Да не знаю я, стоит ли? — зажеманничала она.
— А кто же знает — я?
— Надо ли? — всё тянула Артикулова, явно напрашиваясь на упрашивание.  И так каждый раз она кокетничает.

 Я поражаюсь терпению Вали, лишь один раз она не выдержала, выговорила, что не ей её упрекать, мол, она всегда пропихивала ее стихи, хотя не всегда они того заслуживали. На это Артикулова ничего не сказала.

Когда расходились, Естигнеев стоял у лестницы, кого-то поджидая, я хотел было заговорись с ним, спросить, не обиделся ли он на критику, поговорить с ним, но мне больше хотелось догнать Николая Трофимовича и поговорить с ним о сталинских временах и понять, почему некоторые ветераны не хотят слушать критику Сталина?
 Он сказал:

— Они так воспитаны.

Поговорили о нашем времени. Он  высказал предположение, что возможна революция, так как всё это не может так долго длиться, взрывоопасное положение. Я не согласился. Разве могут зажиревшие совершить революцию?

— Но ведь мы живем очень плохо по сравнению с капиталистическим миром, — доказывал он.
— Но для этого нужно это понимать, а нашим рабочим лучшей жизни не надо, им бы выпить да бабу в постель.

Я намеренно утрировал. Более доказательней, я не мог говорить, потому что мы стояли на остановке и каждую минуту наш разговор мог прерваться, так оно и случилось, подошел его № 13, и он уехал на троллейбусе на бульвар Гая. Через пять минут и я уехал, было очень холодно, хотя термометр показывал почти нулевую температуру, из-за ветра.

На следующий день температура поднялась до двух градусов, гололед растаял, словно его и не было, снег начал таять, автобусы разбрызгивали лужи.  Почему-то в почтовом ящике не было газет, то ли не захотели разносить, то ли не успели напечатать речь Горбачева, он сейчас который день в Югославии.

В «Литературке» заметка академика Богомолова, в которой доказывает, что вторжение в Афганистан было нашей очередной ошибкой. Ласточка весны не делает, надо чтобы это признало и правительство. Следующий шаг — признание ошибочным договор с Гитлером в 39-м году. Если это произойдет, то можно надеяться на какие-то изменения в стране. 

Николай Трофимович тоже считает, то Горбачева могут убрать,  потому что они об этом только и мечтают. Не дай бог, чтобы это случилось, народ поймет, что всякое трепыхание бесполезно и вредно для здоровья и для жизни. Н. Т. носит орденскую планку, читал нам свои воспоминания о войне, которые были более интересны, чем воспоминания Тубской, санитарки санпоезда. Потом я еще раз пробовал узнать его мнение о нынешнем положении и увидел, что он стоит на коммунистических позициях, которые для меня были замараны.

Пихтовников продолжает, утверждать, что и другие читали в газете об этом солдате, и Скрипкин допускает, что такое возможно.
— Поверю, если сам прочитаю, — смеюсь я.

Газеты я читаю только на работе, дома журналы и книги, так как за них ругают. При удобном случае после обеда раза два хожу в читальный зал, прочитываю новинки, которых у меня нет, или не стоит брать домой из-за мизерной полезной информации.

Продолжение следует: http://proza.ru/2012/08/01/1345