"Нойес Лебен", № 49, 30 ноября 1988 года
Во что обходится социальная справедливость?
О том, как вступил в единоборство со Славгородским горисполкомом журналист и что из этого вышло
Рядом с пожилой женщиной в поношенном лёгком пальто шла молодая с завёрнутым в тёплое одеяльце ребёнком на руках.
Стоял сентябрь, холодный ветер толкал их в спину. Они шли медленно, казалось, устало.
Я смотрел на них из окна редакции и почему-то не мог оторвать взгляда... Днём раньше, совершенно случайно, я встретил их неподалёку от горкома партии, ещё раньше - возле райисполкома. Теперь - легко было дагадаться - они возвращались из народного суда, здание которого располагается рядом с редакцией.
Пожилую женщину, Елену Васильевну Разамаскину, я помнил с детства. Узнает ли она меня?
Она узнала и на вопрос, что случилось, принялась рассказывать...
Виновники и жертвы потопа
Она, её сын с женой и грудным ребёнком потеряли кров над головой.
"Помогите!" - просила старая женщина.
В который раз перечитываю письмо, которое Елена Васильевна написала первому секретарю Алтайского крайкома КПСС Филиппу Васильевичу Попову:
"Мой дом попал под затопление водами озера Секачи. Долго мы жили в этом доме, сквозь пол которого проступала вода. Наконец, 28 декабря 1982 года нас включили в список для оплаты за затопленный дом. В настоящее время он весь разваливается. У меня преклонный возраст, со мной живут сын и его жена. У них девочка четырёх лет и мальчик народился, ему три месяца. Мы не можем даже искупать ребёнка... Врач, когда заходит к нам, за голову берётся... Разве можно в таком доме жить?!."
Это было второе обращение Елены Васильевны к краевому начальству. По первому письму бюрократическая машина сработала безотказно. Его, как водится, переправили в Славгородский ГК КПСС первому секретарю Алексею Ивановичу Булаху, оттуда - председателю горисполкома Василию Васильевичу Дементьеву. У них обоих в общей сложности старая женщина побывала на приёме около тридцати раз(!).
Процитируем ответ В.В. Дементьева А.И. Булаху:
"Горисполком рассмотрел заявление гражданки У.В. Разамаскиной и сообщает, что их семье была предоставлена квартира, которая по санитарным нормам не соответствует составу семьи. Согласно решения администрации совхоза "Славгородский" квартира семье Разамаскиной с учётом матери будет предоставлена в течение 1987 года."
Оставим на совести должностного лица стиль и грамматику сего документа. Но суть его?!
Особый цинизм этой отписки в том, что именно по вине городских властей 60-летняя женщина осталась у разбитого корыта. Озеро Секачи, находящееся в черте города Славгорода и села Славгородское, по указанию горисполкома почистили. Оно вышло из берегов и затопило личные усадьбы...
Власти гневались: как же это так, получила же Разамаскина деньги за дом и надворные постройки, а ещё чего-то требует...
Елена Васильевна знала, что её права на получение квартиры приравниваются к правам пострадавших от стихийного бедствия. Сначала она просто ждала, веря, что о ней помнят и что-то делают для того, чтобы у неё скорее появилась квартира. Потом, согласно статье 93 жилищного законодательства РСФСР, постановлению № 353 от 12 декабря 1984 года "О порядке учёта граждан, нуждающихся в улучшении жилищных условий и предоставлении жилых помещений в Алтайском крае" (с изменениями и дополнениями крайисполкома и крайсовпрофа от 8 мая 1986 года № 172) стала её требовать.
Порочный круг
Но с кого требовать? Директор совхоза "Славгородский" Александр Андреевич Финк решительно заявил:
"Я по затоплению квартиры не даю".
А как же решение администрации совхоза о предоставлении квартиры семье Разамаскиной?
"Никакого письменного решения нет и быть не может, - сказал А.А. Финк. - Была устная договорённость с председателем горисполкома о том, что совхоз даст квартиру Разамаскиной. Но речь шла не о Елене Васильевне, никогда в совхозе не работавшей, а о её невестке Тамаре Разамаскиной, работающей у нас в детском саду. Она подавала заявление на квартиру и в течение года могла её получить, да почему-то забрала заявление обратно..."
Как же это получилось? Не вдруг, не сразу забрали Разамаскины своё заявление из дирекции совхоза. Только после того, как их хотели переселить из разваливавшегося на глазах дома в тесный барак. Понятно, такое им не подходило.
Швея по профессии и призванию, Тамара Разамаскина решила после отпуска по уходу за ребёнком уволиться из совхоза и устроиться на швейную фабрику "Авангард" в городе. Но женщина понимала: уволившись, она утратит право на квартиру, которую ей в совхозе могли дать. Сын Елены Васильевны, муж Тамары Алексей работает в городе на радиозаводе. Значит, у главы семьи в совхозе перспектив на получение жилья никаких нет. Подумав, все вместе решили: надо терпеть до конца и ждать квартиры. Ведь положено именно "по затоплению".
А картина в доме была уже ужасающей: пол вспучился, стены разошлись по швам, крыша протекала. Сыро, холодно.
"И это ещё не всё", - говорила уже поздней осенью Елена Васильевна, показывая жалкие остатки сарая, в котором по колено в воде стояла корова, жались друг к дружке грязные куры. И вздыхала: "Скоро всех под нож пустим. Скотина ведь тоже живая, даже она не в состоянии вынести".
Может быть, семья Разамаскиных и должна была перейти в какое-то другое временное жильё, пусть даже в барак. Но у неё не было веры в то, что временное мытарство не станет постоянным.
Председатель горисполкома В.В.Дементьев сказал мне недовольно: "Квартиру вашей Разамаскиной спрашивайте с председателя райисполкома В.Д. Гергенредера и директора совхоза А.А. Финка. Я забрал из села Нину Лукьяновну Сухорукову, освободив дом для Разамаскиной. Пусть они её туда и вселяют."
Роль Гергенредера в этой истории выяснилась позже. И вот каким образом. Дочь Н.Л. Сухоруковой, начальник отдела кадров ОВД Славгородского горисполкома Надежда Николаевна Козельская с несовершеннолетней дочерью занимала отдельную благоустроенную квартиру в 27 кв.метров в городе. Вдруг: "Тесно будет втроём - с мамой". Но Козельская только собиралась взять мать к себе. Было это в 1995 году, когда в городе на одного человека приходилось по нормам не более шести метров.
10 января 1985 года Н.Н. Козельская пишет заявление первому (теперь бывшему) секретарю Славгородского ГК КПСС Владимиру Андриановичу Лобачу:
"...Моя мать Сухорукова Нина Лукьяновна, 1921 года рождения, пенсионер, ветеран войны и труда, проживает в селе Славгородское, в доме, принадлежащем совхозу "Славгородский". В связи с преклонным возрастом и плохим состоянием здоровья она не может более проживать одна, но и не может жить у меня на пятом этаже. Трудно подниматься. Прошу Вас помочь нам в разрешении этого вопроса."
Гергенредер, оперативно и умело связав в один узел разные "сюжетные" нити, сумел договориться с Дементьевым и Финком, что один по заявлению Козельской даёт ей и Сухоруковой трёхкомнатную (!) квартиру в городе, а другой в освободившийся дом вселяет Разамаскиных. Но Разамаскины, как известно, забирают заявление, и Финк несколько отходит от инструкции - предоставляет освободившийся дом передовой доярке с семьёй, а там и продаёт его ей. Но даже это выпадение "разамаскинского" звена ничуть не повлияло на заранее предрешённый исход дела с трёхкомнатной квартирой для Козельской.
Лобач пишет резолюцию:
"Тов. Дементьеву. Надо удовлетворить просьбу гражданки Козельской Н.Н. по обмену квартиры на трёхкомнатную."
И горисполком сообщает: "...Вопрос по улучшению жилищных условий Козельской Н.Н. будет рассмотрен при сдаче дома... в 1985 году"
И надо сказать, что слова с делом тут не разошлись. Уже 17 января 1986 года, ровно через год с момента подачи заявления, Козельская вселилась в новую трёхкомнатную квартиру с жилой площадью 41,4 кв. метра. Мать перебралась к дочери спустя месяц.
Базируясь на славгородских фактах
Раскручивая витки этой запутанной истории, я не раз слышал уверения в том, что мать Козельской участник войны и что дочь получила квартиру вне очереди благодаря материным военным заслугам. И тут же в назидание было сказано, что мне, молодому человеку, следовало бы относиться к бывшему фронтовику с почтением. Я решил всё-таки проверить, имеет ли право на льготы Сухорукова.
Совет ветеранов Великой Отечественной войны города Славгорода помог установить, что в годы войны она служила в частях НКВД, но участницей боёв, о чём свидетельствует карточка персонального учёта в Славгородском горвоенкомате, не была, следовательно, льготами ветерана ВОВ не пользуется.
Не знать этого люди, по указанию которых была предоставлена Сухоруковой квартира, не могли. И ещё недоумевал я, почему в улучшении жилищных условий Козельской так заинтересован горком партии. И вот открылось. Всё было очень просто - родной брат НАдежды Николаевны Геннадий Николаевич Сухоруков работает заведующим организационным отделом ГК КПСС.
Как бы в подтверждение моей правоты в расследовании этого дела бюро Алтайского крайкома приняло постановление "О серьёзных нарушениях в ряде городов и районов края принципа социальной справедливости при распределении жилья". В нём отмечалось:
"...особенно большой размах приняло это в Славгороде, где в обход существующей очереди, с нарушением жилищного законодательства были выделены квартиры В.В.Лобачу - бывшему работнику УКСа РАПО, Е.П. Фаст - секретарю горкома КПСС и другим. В то же время исполкомами городского и районного Советов проявлены бездушие и формальное отношение к решению жилищных вопросов 36 инвалидов войны и семей погибших воинов, хотя на это ранее обращалось внимание в записке комиссии партконтроля. Из-за безответственного отношения к порученному делу председателей исполкомов В.В. Дементьева и В.Д. Гергенредера эти нарушения не были устранены."
Бюро горкома КПСС наказало виновных. Но как? Они всего-навсего отделались выговорами - и, как говорится, лёгким испугом. Покраснев для приличия, никто из них тем не менее не поменялся с кем-нибудь из инвалидов своей новой квартирой.
Ещё в начале октября прошлого года, задолго до выхода в свет постановления крайкома КПСС, я написал статью о нарушениях жилищного законодательства в Славгороде и отправил её в газету "Советская Россия". Статью сопровождали снимки фотокорреспондента газеты "Роте Фане" Александра Рихтера. К сожалению, общий наш труд пропал даром. Письмо потерялось. После двух месяцев ожиданий, волнений, телефонных переговоров с редакцией я - наконец-то! - уговорил обозревателя Марину Петровну Чередниченко рассмотреть мой материал и послал для этого в её адрес новую работу - с последними для того времени фактами, выводами. Каково же было моё удивление, когда в начале февраля из "Советской России" пришло сообщение: "Ваше письмо послано на рассмотрение в Алтайский крайисполком (Барнаул). О результатах просили сообщить Вам". Хотите знать, чем всё закончилось? Ничем. Ответа из крайисполкома нет.
"Начальство критиковать нельзя"
Знаю, меня спросят: а что же газета, где ты сам работаешь? Почему не опубликовал сначала в ней такую важную, принципиальную статью?
Всё дело здесь в позиции, занятой редактором нашей газеты "Знамя коммунизма" Юрием Васильевичем Плотниковым.
Получив письмо Е.В. Разамаскиной, в котором она просила меня о помощи, я прочитал его Плотникову и попросил разрешения заняться этим запутанным квартирным делом лично. Редактор дал согласие, но зарегистрировать письмо в отделе писем не позволил. Больше того, когда он узнал, куда, в какие "верхи" в процессе разбора всех обстоятельств "затопления" и его последствий меня "занесло", сказал: "Учти, старик, задания тебе никто не давал. Хочешь и дальше заниматься письмом, делай это в свободное от работы время..."
Ведь человек этот всего боится. А больше всего боится не угодить начальству. Вспоминаю один эпизод из моих "хождений по мукам" по делу Разамаскиной. Я побывал у председателя райисполкома В.Д. Гергенредера, и мы с ним договорились по телефону с В.В. Дементьевым, что тот нас примет на следующий день в девять часов утра. Гергенредер сдержал слово, пришёл. Но, увидев меня в приёмной, даже не замедлил шаг - напрямик направился в кабинет к Дементьеву. Мне на ходу бросил: "Подождите". Я понял: хотят договориться без меня. Что же, решил я, пусть, лишь бы дело сдвинулось с мёртвой точки. Вдруг через пять минут прибегает перепуганный насмерть Плотников: "Вот, вызвали на ковёр из-за тебя. Иди работай и сюда больше не ходи. Мы не можем критиковать своё начальство."
Я всё-таки решил посидеть ещё немного в приёмной: ведь я пришёл на встречу по договорённости. Но меня так и не пригласили. Редактору дали нагоняй за дерзость корреспондента, не признающего авторитетов.
Через несколько дней у меня был разговор с инструктором горкома партии Г.Д Колесниченко (подчинённым Г.Н. Сухорукова). Он открыто пытался оказать давление на меня, чтобы я прекратил своё "Расследование". Это, дескать, в моих же интересах.
Я довёл всё-таки дело до конца. Написал статью о вопиющих нарушениях жилищного законодательства в нашем городе и районе. Плотников трижды отклонял её, ссылаясь на "излишнюю многоплановость" материала, на то, что я "резко критикую начальство" и т.д. Я трижды переделывал статью. Но её так и не напечатали.
Сотрудники районной прокуратуры провели проверку списков очередников на предоставление жилья, выявили тех, кто получил квартиру незаконно. Однако начальника отдела кадров Славгородского ОВД горисполкома Козельской среди них почему-то не оказалось...
Только одно отрадно. Елена Васильевна Разамаскина всё-таки получила квартиру. Вовсе не хочу приписывать себе заслугу: это, мол, я добился, что справедливость восторжествовала. Но, может быть, какую-то роль сыграло и моё вмешательство.
Однажды ночью редактора нашей газеты Плотникова поднял с постели телефонный звонок. Звонил Дементьев. "Успокойте, пожалуйста, своего корреспондента. Вопрос с квартирой Разамаскиной решим в ближайшее время..."
Вскоре совхоз "Славгородский" предоставил квартиру Елене Васильевне.
Правда, до сих пор остаётся для меня загадкой, действительно ли осознали в дирекции совхоза, а также в горисполкоме и райисполкоме свою вину по отношению к этой женщине и её семье, или то, что Разамаскину, наконец, обеспечили жильём, стало лишь платой по векселям? Звеном в цепочке взаимных обязательств, и отнюдь не самого благородного и принципиального свойства: "совхоз - райисполком - горисполком - Н.Н. Козельская с матерью?"
Так чего же стоит здесь социальная справедливость? Торжество ли это принципа гражданских прав равных для всех советских людей, или просто милостивый дар - дескать, хочу - казню, хочу - милую?
И во что эта справедливость обходится человеку, отважившемуся пойти на поиски её, на борьбу за неё?
Послесловие от редакции.
Когда этот материал был подготовлен к печати, автор сообщил нам, что недавно в редакции районной газеты "Знамя коммунизма" состоялся обстоятельный разговор о её проблемах, вкладе сотрудников в перестройку. В нём принял участие секретарь Алтайского крайкома КПСС Анатолий Желябовский.
"После этого разговора, - сказал Анатолий Резнер, - нашего редактора Юрия Плотникова словно подменили. Он занял чёткую, принципиальную позицию, перестал бояться критических материалов, они появляются в нашей газете. Такая линия нам нравится, поэтому коллектив редакции объединяется вокруг редактора. Работать стало интересно".
Послесловие от автора (написано годы спустя).
Как только накал страстей утих, в редакции на меня как из рога изобилия посыпались выговоры и моббинг. Я выдержал несколько месяцев преследований и вынужден был уйти в многотиражную газету "Сигнал" Славгородского завода радиоаппаратуры. Время и последующие события показали...
Впрочем, читайте мои произведения - в них много интересного.