Алла Владыко сказала, что недавно судили заместителя генерального директора ВАЗа, дома обнаружили запчастей на 50 тысяч рублей.
Пихтовников жаловался, что перед новым годом так и не смог купить водки, хотя и простоял целый день в очереди, так намяли бока, что и на следующий день ощущалось.
По мнению ученых «сторонницы мира» подвергаются с территории базы Гринэм-Коммон мощному электромагнитному облучению с использованием микроволн, инфракрасных и ультрафиолетовых лучей. Этот тип облучения со временем может привести к лейкемии и другим тяжелым заболеваниям! Уже начали появляться, тревожные симптомы – рвота, временная потеря памяти, кровотечение, обильное выпадение волос.
Оказывается, Серго Орджоникидзе застрелился. Этот факт скрывали даже на XX съезде.
Д. Лихачев в «Литературке» написал, что в "Докторе Живаго" ничего крамольного нет. Я самого начала это знал. В то время боялись самой малейшей правды, вскрывали лишь то, что им было нужно для достижения своей цели, то есть доказать право на трон, мол, Сталин, Маленков, Молотов, Каганович и другие не заслуживают власти, а я, открывший вам глаза на их злоупотребления, достоин.
Точно так же и с «Архипелагом», через 30 лет скажут: а на самом деле все было гораздо страшней, чем описано в этой книге. Человек не может описать такое зверство, разум отказывает представить такое, что на самом деле творится.
28 декабря за границей умер Андрей Тарковский. Ещё один заклеванный талант. В Литературке написали добрые слова о нем. Но его фильмы пока не идут на экране, и про «Сибириаду» молчат, словно никогда не было этого фильма.
Впервые в жизни отморозил кончик правого уха, когда, провожал Вику и Власту на автобус в 12 часов ночи, шли пешком, так как автобусы, в это время уже не ходят, невыгодно. Было -15, но я вспотел, так как нес тяжелую сумку и думал, что этого тепла хватит и на уши. Второй день красное, будто надрали за провинность.
5 января. - 20 с утра. Вчера пуржило. Наконец-то в газетах начали писать о злоупотреблениях в ОБХСС. До этого они были вне зоны критики, и чувствовали себя хозяевами страны и государства. Что, впрочем, продолжается и до сих пор, и неизвестно, когда кончится. Ничтожно малая власть портит человека.
Власта рассказала про учениц 9-го класса, что они занимаются дзюдо, очень наглые и разболтанные. Понять можно: сила есть, ума не надо, как и сочувствия, особенно, если эмпатии не хватает, не научили.
Отдал Вармяку старое пальто Власты, его дочке 12 лет. В автобусе рассказал про свое отмороженное ухо, а он про лыжную гонку.
— Когда закончил, не мог двигаться, опытный тренер догадался, в чем дело, выгнал женщин из теплой раздевалки, и согревал своими руками:
— Ты, парень, не подумай чего, так надо.
Почему-то в этот эпизод я не поверил. Что-то было не так. Хотя, кто знает, всё возможно.
Пригласил его к себе домой, но он сослался на плохую память, мол, не найдет дом. Вежливый отказ.
В свою очередь, он пригласил посмотреть его сараюшку. Я отмолчался. Точно такая же неловкость будет, если приму приглашение. К нему сейчас приехала родственница из Чернобыля, муж спился, пропил выданные деньги государством и добирался до семейных, хотя там и дом построили, но работать негде. В получку дают 20 рублей, как сказал Вармяк, мол, у вас есть деньги, давали, вот и живите. Она хочет получить здесь квартиру на себя и троих детей. Местные власти говорят:
— Дайте направление, что вас послали в Тольятти. Она такое направление дать не может, поэтому и ходит по разным начальникам. Ей говорят: Почему, вы приехали сюда? Вы где родились? Вот и езжайте туда. Там вам помогут.
Логика отпихивателя. Через две недели сказал Вармяку, что есть платья, юбки, блузки и даже новый сарафан.
— Ты знаешь, жена восприняла это очень болезненно.
— Ну, как хочешь, — ответил я.
После опубликования моего рассказа и заметки, он несколько язвительно прошелся по ним, мол, не об этом надо писать: О разной чепухе публикуют заметки, а о серьёзном, не пишут.
Я промолчал, потому что он был прав. Но однажды, когда я работал у
Марпоссов, мимо нас прошла девушка, и он шутливо кивнул на неё, мол, поспеши за ней. Я тоже шутливо показал, что я вот, работаю, занят, а он без дела стоит, ему и можно было бы побежать. Но он подозвал меня поближе и сказал:
— Потом, рассказ напишешь, как все происходило.
— Ты что, меня подкалываешь? — потемнел я. — Не надо. Я сам могу подкалывать.
— Нет, я не подкалываю.
— А я воспринял именно, так. Ты меня подкалываешь.
Чтобы не вдаваться в подробности и не наговорить лишнего, я отошел. Вот и в нем разочаровался, слишком много яда в нем, все время брюзжит, на всех недоволен. Не люблю таких, Сам выбрал такую судьбу, пятерых детей, зачем же злиться на всех?
Надо держаться от него подальше. Стоит сделать человеку поблажку, как он начинает садиться на голову. Чем дальше держишь на расстоянии, тем лучше, хотя дружбы не получается. Так и придется до конца жизни быть без друзей и единомышленников.
Маршал Жуков говорит: В начале войны не было, ни стали, ни порохов. Ничего. К Сталину пришел начальник, докладывает: для выпуска танков нет стали.
«Почему вы мне это говорите? Ищите».
Нашли. В строящемся Дворце Советов в фундаменте заложено 300 тысяч тонн нужной стали. К Сталину шли как на ужас. Берия его изводил, запугивал. Что какой-то агент перешел границу с заданием убить его. Передавал это через Маленкова.
— В машине ехали так: впереди начальник личной охраны — Власик, за ним Сталин, за Сталиным — я. Если будут стрелять, то спереди попадут в Власика, а сзади в Жукова.
Историю Отечественной войны надо заново переписать. До 1939 года у нас не было регулярной армии. Сталин надеялся, что концентрация немцев на нашей границе происходит в связи с операцией "Лев", то есть с нападением на Англию. (Трусливо рассчитывал, отсидеться на горке и наблюдать за дерущимися тиграми).
Генерал Еременко в своих мемуарах написал, что в Сталинграде был только он и Хрущев, а о Жукове ни слова. Когда Жуков спросил:
— Почему так?
Тот ответил:
— Хрущев приказал.
— Я бы не смог так, — ответил Жуков.
Когда среди членов ЦК зашел разговор, что, мол, тогда время было такое, приходилось ставить подписи там, где не хотелось, и что и его, Жукова там есть подписи.
— Ищите. Не найдете, — резко ответил Жуков.
12 января. Всю неделю стояли большие холода – 32. Минуту побудешь на воздухе, и кончик носа теряет чувствительность.
В субботу забыл завести будильник, ночью для страховки включил «Маяк», но это не помешало проснуться на 50 минут позже, без 20-ти семь. Музыка на кухне играла тихо, хотя и довольно слышно. Собрался за пять минут.
Опоздал на 20 минут, но, в духе времени, через час собрали Совет бригады, и на первый раз ограничились предупреждением, поставили "синяк" в соцсоревновании. Все отнеслись ко мне дружелюбно, с "пониманием", что такое возможно со всеми, лишь Горячева негодующе воскликнула:
— Что он, ребенок?!
Но ее никто не слушал и не поддержал. На работе моё опоздание никак не сказалось, было кому работать. Но расстроился сильно. Слишком я изнежен, слова против ни скажи. Надо быть более грубым.
Подумалось: коль у меня случилась неудача, то завтра в воскресенье должно повести в тираже. Но я ошибся, в тираже отгадал всего две цифры, но вечером нашел в газете мой рассказ, про который забыл, и тем более он потерялся, так сказал Орлов год назад.
Это меня приободрило, решился послать два рассказа в «Волгу». Ничего не теряю, а вдруг? Я по натуре жизнерадостный оптимист. Несмотря на все щелчки по носу, продолжаю надеяться на лучшее, а пора бы и смириться, опустить крылышки.
В последний раз Валя сказала, что отдала два рассказа Орлову, мол, он сейчас завален рассказами, и он будет решать, какой печатать. Странно, год назад он всё взваливал на нее, а сейчас, выходит, взвалил на свои плечи?
Надо писать, но не пишется. 26 января она собралась ехать в Москву за писателями, чтобы провести семинар. Похоже, поедет извиняться за свой отказ от писателей-женщин. Но об этом не говорит нам. У нее свои планы, и не обо всем мы должны знать.
Леня не приходит ко мне, непонятно почему, то ли нет времени, дети маленькие. Я спросил:
— Много ли написал?
Он махнул рукой.
— Нет времени. Работа, дети.
В предпоследний раз он сказал:
— Я все вспоминаю твои слова. Надо написать, а потом уже говорить. Ты умница.
Я промолчал, чтобы не говорить, что мудрости здесь никакой нет. Любой должен это понимать. Поэтому и удивлялся, слушая, как он распинается о ненаписанных романах, и вот, оказывается, все же понял, хотя и с подсказкой.
— Я напишу роман о начале ХX века, о шахматистах. Я продумал весь сюжет, хорошо знаю эту среду. Я полон замыслами. Рассказы так и теснятся в голове. Мне нужно время. Я могу написать такое, что все ахнут. Я способен написать правду, но не напечатают.
Я уже не в первый раз это выслушивал и, наконец, сказал:
— Я не верю, что ты способен написать такую правду.
И в то же время, неясно, что он имеет ввиду под правдой? Правда о чём, или о ком? Что он знает такого, чего я не знаю? Всё самообман, иллюзии.
К моему удивлению, он не стал спорить, даже не спросил, почему так думаю, промолчал, может, размышляя, что я недалек от истины? Он перенес разговор на Феликса Кузнецова, которого ненавидит за непорядочность, на Шолохова, который на съезде шельмовал хороших писателей, возможно, не сам написал "Тихий Дон" и "Поднятую целину", у кого-то украл. Я это слышал от многих. Не верил, но удивлялся, как можно с таким талантом не писать столько десятилетий? Столько лет работать над одним романом "Они сражались за Родину». Будто сразу разучился писать.
Но я не понимал, что он потому и не писал, что не мог публиковать правду, а лишь только то, что официально разрешено. Но хоть что-то можно было написать!
Мы, как всегда, после объединения шли пешком, хотя было и холодно, но за разговорами ни мороз, ни холод не ощущались. Если первые дни, год назад, мы долго не могли наговориться, вернее, он не хотел расставаться и провожал меня до самого дома, то сейчас прощался сразу, как только подходили к развилке дорог.
87 год. 13 января. Положение — глупее не придумаешь, в комнатах +15. Попробовал обогреваться горячей водой, набирая воду в ванну, в грелку. Температура воды выше положенной по норме, стоило мне чуть дернуться от брызгавшей кипящей воды, как струя полилась по руке, и сразу же кожа сползла лохмотьями, и я не знал, что делать, чем смазать?
Попробовал детским кремом, но руку больно жгло, и, казалось, от крема. Промокнул бумажной салфеткой. Положение смехотворное, сам себя искалечил, минуту назад был здоров, а сейчас? Ещё вчера вечером на работе подумал: ничего страшного со мной не может случиться, я очень осторожен и предусмотрителен. Самонадеянно.
Конечно, ничего страшного не произошло, но и хорошего тоже. Попробовал забыть о боли за чтением венгерской фантастики, но боль оказалась сильнее. Подумал, как я смогу работать? Надо идти на перевязку, и именно сейчас, до начала работы. Может быть, дадут справку. Это всё случилось без 20-ти минут 14. Пришел в травмпункт, рука на отлете, сочится, болит. Врач спросил:
— Когда делали укол от столбняка?
— Лет 13 назад.
Удивился, так как должны делать профилактические уколы по месту работы. Полчаса звонил по медпунктам, где я работал, но ничего не выяснил, а я всё это время стоял и морщился от боли, не понимая, почему не делают перевязку. Но они считали по-своему, им так было удобнее. Я не спорил. Потом уборщица стала выговаривать врачу, почему мне разрешили пройти в перевязочную в ботинках. Врач ничего не ответил, так как тирада предназначалась для меня.
Я вышел, и с трудом, одной рукой снял ботинки. Порвался шнурок. Недавно купил новые, но они очень непрочные и едва хватило на две недели. Первый раз в жизни на справке. Чувствую себя неловко, так как в зарплату недосчитаюсь сорока рублей, а она и так маленькая, и не знаю, как увеличить. Управился с перевязкой быстро, до начала работы был целый час, надо бы зайти и предупредить, но не было никакого желания идти на завод и разговаривать с Комаровым, выслушивать слова о своей травме, и я ушел домой.
По телевидению, как нарочно, ничего смотреть невозможно, серятина.
Продолжение следует: http://www.proza.ru/2015/07/02/910