По сыну Сергей Петрович соскучился. Всё же полгода Гришка отсутствовал дома - впервые сам, вдали от родителей и семьи. Впрочем, размышлял отец, не полгода, а всего четыре месяца прошло, как он уехал учиться в Питер в академию художеств. И хотя созванивался он с сыном ежедневно, - живого общения ему недоставало. Особенно важно было для Сергея Петровича, чтобы завтра, на юбилейном торжестве по случаю его пятидесятилетия, присутствовали все: дети, родные и близкие, друзья. Одного не мог только он понять, что у сына сначала - новогодние каникулы, а лишь потом он поедет сдавать свою первую сессию. Какой может быть у детей отдых, если впереди маячит сдача экзаменов и зачетов?
Увлечение сына рисованием Сергей Петрович особо не одобрял и никогда не называл это живописью. Тем более такое, не совсем серьезное, как полагал отец направление, как анимация. Вместе с тем, ему не хотелось ломать личных устремлений и желаний сына, как ему когда-то сломали выбор жизненного пути его родители. И хотя добился Сергей Петрович в жизни многого, несмотря на решение родителей, но до сей поры он с болью вспоминал о своей нереализованной мечте – стать морским офицером и плавать по морям и океанам.
Мечтал он поступать вместе с другом-одноклассником в военно-морское училище. Кем бы он мог стать!? Теперь его друг уже капитан первого ранга, собирается на пенсию… А какой фурор производил каждый приезд его друга в родное село после того как он стал офицером. Пожалуй, не было ни одной девчонки, которая не мечтала выйти за него замуж. А меня не отпустили!
- По полям будешь плавать! На комбайне! – определил его будущее отец.
- Братьёв и сестёр надо поднимать! Ты же старший в семье! – давила на совесть мать. Отец-фронтовик, чуть ли не мальчишкой попавший на фронт, после немецкого плена и восьми лет советских лагерей «за плен», женился в достаточно солидном возрасте. Он имел весьма пошатнувшееся здоровье, что, впрочем, не помешало ему «наделать» шестерых детей в своей семье и двоих на стороне.
Несмотря на бойкий характер, так и не решился Сергей Петрович тогда идти против воли родителей. Впрочем, его давний друг теперь клянет военную службу, тот развал, который устроил министр Сердюков в армии и на флоте. Дослужился он до старшего офицера с тремя звездами – до капитана первого ранга, а до сих пор своего угла не имеет, перебивается на съёмных квартирах. А теперь нужно ему уходить из армии и находить себя на гражданке…
Мысли Сергея Петровича унесли далеко от цели нахождения на вокзале, он даже не заметил, что поезд уже катит по перрону. Вагон, в котором ехал сын, оказался рядом, поэтому он стал глазами искать его среди выходящих пассажиров. Мимоходом его взгляд скользнул по парню с ярким радужно-цветастым, стоящим как у петуха, гребешком на голове и кольцом в губе.
- Вот же ещё чучело! Давить таких надо ещё в зародыше, - походя подумал он, продолжая поджидать сына.
- Па, ты что, ещё кого-то встречаешь? – счастливыми глазами смотрел Гришка на родителя.
Челюсть у отца отвисла, когда в стоящем рядом «чучеле» с гребешком и кольцом в губе он всё же признал своего сына:
- Гришка, ты что-ли?! А что это у тебя на голове? Ты прямо как петух какой-то! Да я и никакой птицы не припомню, чтобы была с таким гребешком на голове, - размышлял он ошалело вслух.
- Во деревня! И всё-то его удивляет, будто с дерева упал, - схамил про себя Гришка.
- А кольцо зачем в губе? – всё ещё удивлялся отец столичным переменам в сыне.
Но его вопросы неожиданно прервал невесть откуда взявшийся сосед. Поздоровавшись, он с хохотом спросил:
- Это Гришка твой разукрашенный такой? - чуть ли не стихами произнес он. - И кольцо в губе! Будешь его водить как быка-производителя напоказ! Твоя школа! Мой никогда бы не позволил себе такого… Я ему сразу ноги повыдергивал бы и в задницу воткнул!
Слова соседа, как наотмашь влепленная пощечина, глубоко оскорбили Сергея Петровича. И хотя в происшедшем сосед явно был не виноват, но как отец, он привык защищать своих детей, а тут…
Пожалуй, Сергей Петрович сам только собирался сказать то же самое сыну, но его опередили. И отец растерялся, не зная как себя вести. Сосед так же незаметно исчез, как и появился, а отец, схватив в руки нехитрые пожитки сына, недовольно спросил:
- Что же ты меня при знакомых позоришь?
- Да кто тебя позорит! С твоими замашками скоро самому будет стыдно ходить, - скривил рожу Гришка.
А Сергей Петрович тут же представил, как завтра, за праздничным юбилейным столом будет сидеть его Гришка, и все будут хохотать, глядя на него, и упрекать отца в недостойном воспитании сына. Видение бы мгновенным, но оно тут же болью отозвалось в сердце. Он снова взглянул на прическу сына и возмущенно воскликнул:
- Да что же это такое у тебя на голове? Для чего ты это все налепил и накрасил? – И отвечая сам себе, констатировал: - Это, чтобы все видели, что ты художник?!
- Ну, па! Это ирокез. Вы, что тут совсем дикие? Не видели такой прически?
- Мы дикие? Я те устрою, дикие! Ишь, умник нашелся!
Сергей Петрович заметил, что на него с сыном обращают внимание все прохожие. Не хватало ещё встретить кого-нибудь!
- Быстро в машину! Дома разберемся! – скомандовал он сыну, не желая быть в центре бесплатного шоу!
Уже дома, при виде такого сына, мать удивленно всплеснула руками, не решаясь обнять долгожданного любимца. Лишь младшая сестра, восьмиклассница Настя, с диким восторгом оценила усилия брата, повиснув у него на шее. Правда, радоваться ей пришлось недолго – нужно было отправляться в школу.
- Ты представляешь, как изуродовал себя? Как его завтра за праздничный стол можно будет посадить? На весь город опозоришь! Такой сын у депутата городской думы! – закипал уже не на шутку Сергей Петрович.
- Ну и не надо! Очень хотелось твоих подхалимов слушать… Всю жизнь мечтал! – обиженно отреагировал Гришка.
Слова сына стали последней каплей, переполнившей чашу терпения отца. Он было кинулся к сыну, но, зная, что супруг в гневе крут и может немедля устроить «расправу», Лидия Ивановна стала на его пути. Сергей Петрович в порыве гнева все же успел отвесить сыну увесистую оплеуху.
Последовавший далее двухчасовой прессинг родителей всё же возымел результат. Гришка согласился лишиться Ирокеза, но напрочь отказался снимать кольцо, заявив, что оно - неизвлекаемое. Желая выдернуть два «больных зуба» сразу, отец продолжал прессинг, но его супруга разумно решила, и вполголоса сообщила мужу:
- Вначале пусть прическу приведет в порядок, а потом уже возьмемся за кольцо…
Попытка отмыть волосы от яркой окраски успеха не имела, высветлить их перекисью тоже не удалось. Помогавшая сыну мать, только всплескивала руками и причитала:
- Да чем же это можно было так накраситься? Ума не приложу!
После «высветления» окрас прически стал иметь совсем устрашающий характер, в таком виде и Гришка уже не решался показаться на люди, поэтому он взял ножницы, и решительными движениями отсек себе «гребешок». Однако оставшиеся корешки по-прежнему выглядели безобразно, поэтому, вытерев насухо волосы, он было кинулся в ближайшую парикмахерскую, но дорогу преградил отец:
- Сними кольцо! Не делай нас посмешищем!
- Не снимается оно! Сам посмотри! – Гришка потянул за кольцо и повертел его, как бы предлагая отцу сделать то же самое.
Но сколько ни вертел Сергей Петрович кольцо, сколько не пытался разжать его, кольцо не поддавалось, выглядя абсолютно целостной субстанцией, без точки соединения. Неожиданно пришедшая в голову мысль озаботила отца. Он довольно грубо скомандовал сыну:
- В кресло! И ни с места! Встанешь – удавлю!
Сергей Петрович рванул в гараж и через пару минут, весьма довольный пришедшей в голову идеей, явился с мощными кусачками, не раз использованными для работы по металлу.
- Так! Голову на подголовник и не вертеться! – вошел в раж отец.
Гришка скептически посмотрел на инструмент отца, как бы заранее зная результат и, усмехнувшись, произнес:
- Только голову не откуси!
- Я бы тебе сейчас не голову, а кое-что посерьёзнее откусил. Но пока ещё внуков хочется увидеть!
- Не переживай! Внуков тебе Максим нашлепает! У него это хорошо получается, - недовольно и даже несколько презрительно высказался Гришка о старшем брате, поудобнее укладывая голову в кресле.
- Нашлепает! От него дождешься, – про себя подумал отец. Старший сын был заядлым бабником, причем попробовал «это» лет в пятнадцать, а сейчас уже двадцать шесть, но Максим меняет баб, как перчатки, но ни на одной не собирается жениться, а уж про детей и слышать не хочет:
- Только мне этих уродов и не хватает! Я и без них вполне прекрасно живу!
Такая позиция старшего сына возмущала отца и весьма беспокоила мать, давно уже желавшую стать бабушкой. Не заводить же в её сорок пять лет ещё одного ребенка!
Но Максим был непреклонен. В свою личную жизнь он никого не пускал, категорически не позволял вмешиваться в его отношения с женским полом. Сразу после окончания ВУЗа, даже не спросив мнения родителей, он ушел на съёмную квартиру из огромного двухэтажного родительского дома. Возражения родителей не воспринимались им никак. Он хотел жить так, как хотел: своими интересами и желаниями. А они у него были скромными: неуёмная страсть, как выражался старший сын, к «тачкам» и весьма потребительское отношение к «тёлкам». Причем, если к первому (тачкам) сын относился с нежностью и особым пиететом, то второе (тёлки) было просто «отправлением» естественных потребностей, таких как есть, пить, спать и не более.
И за что его только бабы любят, - подумал отец! И снова сам себе ответил: имея такое хозяйство в штанах, трудно представить, чтобы бабы не бегали за ним табуном! Гришка же совсем другой – ни по бабам, ни к технике никакого интереса. Даже водить машину заставил его через силу.
Все эти мысли вихрем пронеслись в голове Сергея Петровича, прежде чем он приступил к экзекуции – изъятию кольца из губы среднего сына. Впрочем, надо заметить, податливость сына его обрадовала и несколько успокоила. Гришка же про себя усмехался и думал: ага, повозишься ты с эти кольцом! Не на таких спецов рассчитано!
Отец с удовольствием потирал руки: только и осталось-то - перекусить кольцо! Но, увы, задача оказалась не из простых. Как ни старался отец, с каким мощным усилием он не сжимал кусачки – титановое кольцо не только не было перекушено, но на нём даже не осталось следов от кусачек.
- Ни хрена себе изделие, - удивился он, изрядно попыхтев над безделушкой, и почти убедившись в бессмысленности своих усилий. Тем не менее, он еще раз попытался перекусить кольцо, и весьма неудачно. Он так сильно дернул кусачками, что из губы сына проступила кровь. Взвыв от боли, Гришка кинулся к зеркалу и тут же, покачнувшись, стал опускаться на пол. Отец успел подхватить безжизненное тело сына, сразу же догадавшись - он потерял сознание. Такое было не впервые, впрочем, Сергей Петрович уже и не мог припомнить, когда при виде крови Гришка терял сознание. Надо же, думал, что он «перерос» эту свою слабость. Оказалось, нет! Вид крови, своей ли, или чужой, приводил сына в бессознательное состояние.
Сергей Петрович с угрызением совести подумал про себя:
- Вот же, прискипался к ребенку!
Он с нежностью положил худощавое тельце сына на диван. Правда, его «угрызения» были недолгими, озаботившись очередной идеей, он позвал супругу и скомандовал:
- Ты тут приводи его в чувство, а я через полчаса буду дома. И чтобы Гришка – ни шагу из дома! Я скоро!
Лидия Ивановна, с ужасом в глазах всплеснула руками и, как квочка, захлопотала над сыном. Приоткрыв глаз, и убедившись, что отец уже покинул помещение, Гришка спокойно сел на диван и ласково обнял мать:
- Ну, что ты, мам! Я притворился! А то он мне голову бы отвертел! Видишь, даже губу чуть не порвал! А про себя подумал: надо же, такое отличное средство, сколько оно меня раз спасало. А предки до сих пор верят – сын потерял сознание!
Мать прижалась к своему любимцу, посетовав:
- Когда же ты поправишься! В чем только душа держится! Худющий – ужас! Все деньги вместо еды тратишь на свои диски и ерунду всякую…
- Ну, на каникулах отъемся! Пирожочками своими будешь меня откармливать! – ласковым котенком замурлыкал сын.
Мать всплеснула снова руками и потащила сына на кухню:
- Совсем отец мозги задурил! Ты же голодный с дороги! А у меня пирожки сегодня - объеденье! С разными начинками. С самого раннего утра для тебя пекла! Твои любимые!
Гришка с удовольствием накинулся на выставляемые мамашей деликатесы, проявляя чудеса аппетита. Наблюдая за жадно уплетающим снедь сыном, Лидия Ивановна даже испугалась:
- Ты не ешь сразу так много! Сделай перерывчик! А то я прямо боюсь, не остановится желудок?!
- Не остановится! Он у меня теперь способен ржавые гвозди переваривать, - успокаивал Гришка свою мать, продолжая жадно уплётывать разные вкусняшки.
Не совсем понятно было, когда он насытится. Мать, поглаживая сына по голове, ласково приговаривала:
- И куда в тебя столько помещается? Ума не приложу! А волосы чем красил? Корни так и остались цветные?
Но Гришка не успел ответить. На кухню влетел папаша с пакетом в руке:
- Вот! – радостно показал он коробку и начал доставать из неё устрашающего вида инструмент. – Металл толщиной в палец перекусывает! Чудо техники!
Отец стал прикручивать инструмент прямо к кухонному столу, а сын, всё еще обнимаемый мамашей, со страхом поглядывал на «чудо техники», прокручивая в голове, как оно может функционировать.
- Так, подходи сюда и ложи голову на стол! – скомандовал довольный отец.
- Ты вначале на чем-нибудь проверь! А то сразу на мне!
- Тоже верно! – и отец метнулся во двор. Через минуту он вернулся с куском толстой арматуры. Помещенная в станок, арматура при надавливании на рычаг легко разрезалась на две половинки.
- Вот! Идеальный срез! Ровненький, как ножом отрезан! И в хозяйстве пригодится!
Гришка с большим подозрением посмотрел вначале на срезы, потом на приобретенный инструмент, и остановил отца:
- Я сейчас! В туалет схожу!
- Что, обкакался? – захохотал отец. – Со мной шутки плохи!
Через пару минут в туалете зашумела сливаемая вода из бачка унитаза, затем хлопнула дверь в ванную комнату, а уж потом показался и сам Гришка, но уже без кольца в губе.
Отец даже не заметил этого и снова показал рукой на агрегат:
- Ложи голову на стол! Левой щекой!
- Да снял я уже кольцо! – спокойно ответил Гришка. - Можешь убирать в гараж свою чудо-машину!
Отец ожидал от среднего сына всё, что угодно. Но, чтобы он со своим отцом, как с каким-то пацанёнком поступал, – этого он ни понять, ни простить не мог! Он мгновенно побагровел от гнева, тут же схватил сына за шкирку и с пристрастием спросил:
- Где кольцо?!
- В унитаз спустил! – совершенно спокойно ответил Гришка.
- Да отпусти ты ребенка! – в бой вступила "тяжелая артиллерия" - мамаша. Сына задушишь! – Лидия Ивановна решительно оттесняла от Гришки взбешенного отца.
- Это по-твоему ребенок? Это урод какой-то! И это всё твоё воспитание! – остриё удара теперь было перенацелено на мать.
Но Лидия Ивановна супруга не боялась и спокойно парировала:
- А ты где был? Сам чего не воспитывал?
Сергей Петрович снова с пристрастием скомандовал сыну:
- Выверни карманы!
Абсолютно уверенный, что в карманах кольца нет, Гришка спокойно вывернул карманы джинсов. Однако, совсем неожиданно для него, и еще более неожиданно – для родителей - из кармана выпал презерватив в упаковке.
- А это тебе зачем? - не успев сообразить, и всё ещё продолжая возмущаться, спросил отец.
- Зачем?! А ты что, не знаешь, зачем это используют? – покраснел от неожиданного конфуза сын.
Действительно! Дураком я выгляжу и сына дураком выставил при матери! Надо было не обращать на это внимание, – подумал отец. Однако, вспомнив, что он пытался найти кольцо, отец без особой надежды проследовал в туалет, потом в ванную комнату. В неописуемо огромном количестве косметических и сантехнических средств, стоявших на полках, можно было черта спрятать, не то, что кольцо. Безнадежно скользнув еще раз взглядом по полкам, Сергей Петрович вернулся на кухню.
- Смотри! Чтобы я больше ни кольца, ни твоих причесок не видел, уже более примирительным тоном сказал отец. А про себя подумал: что-то я сегодня действительно разошелся, как с мальчишкой с ним разговаривал. А он уже со «средствами защиты» ходит, - с какой-то мужской гордостью подумал отец. Вот уже и средний сын почти вырос. Почти! Внутренний голос усомнился в верности такой констатации. Был бы взрослее, разве бы он позволил бы себе в таком виде явиться к родителям!
Происшедшее сегодня оставило у отца очень неприятный осадок. И радость встречи как-то была смазана. И наружу вылезло то, что обычно стараются не показывать. Да и сын вёл себя просто издевательски. Надо будет с ним серьезно, по-мужски переговорить. Откровенный разговор, разговор по душам – лучшее средство в таком деле, - думал Сергей Петрович. Вот пройдут праздники – тогда и поговорим в спокойной обстановке.
Однако, праздничная круговерть так взяла в оборот его, что вспомнил он о своем желании лишь когда Гришка стал собираться назад, в Питер. Ну, что же, может оно и к лучшему, через месяц у меня командировка в Москву, загляну и к сыну на несколько деньков в северную столицу, успокаивал себя отец. На месте посмотрю, как он живет, чем дышит. Да и за квартиру за следующие полгода заплатить надо.
Уже на вокзале, провожая сына, он примирительно сказал:
- Ну, ты смотри там, веди себя достойно! Без ирокезов и прочих выкидонов. Сессию сдай нормально, а то я и не видел, чтобы ты на праздники хоть бы день позанимался. Я вот учился заочно, так ночами грыз гранит науки, спал по два часа в сутки! А ты расслабленный какой-то, будто кто-то за тебя сдаст сессию.
Гришка скептически посмотрел на отца, хотел что-то возразить, но сдержался, промолчал, но подумал: учился! Да тебя хоть учи, хоть не учи, все равно деревней останешься! Депутат, народный избранник! Не лопни от гордости!
При этом плохо скрываемый скепсис и надменность так и зависли у сына во взгляде. Сергей Петрович заметил это, но тоже не стал цепляться к Гришке, хотя это ему не понравилось. Очень не понравилось!
- Надо ехать в Питер и на месте смотреть, как он там живет и чем дышит. Не все в порядке в Датском королевстве, чего доброго, придется его и домой забирать…
Вагон незаметно тронулся, Гришка вскочил на подножку и уже из тамбура помахал родителям рукой. Сергей Петрович взмахнул рукой вслед и хотел сказать сыну: «До скорого»! Но промолчал.
- Пусть мой приезд будет сюрпризом!
Увы, совсем не предполагал отец, что в Питере сюрприз будет не сыну, а ему! Но это - уже другая история.