Автор: Inity (Tatiana Matveeva)
Бета: нет
Рейтинг: G
Пейринг: нет
Жанр: драма
Дисклеймер (отказ от прав): Все права на персонажей и сюжет "Гарри Поттера" принадлежат Дж.К. Роулинг. Автор фика материальной прибыли не извлекает.
Архивирование: Разрешается при уведомлении автора (с автором можно связаться: inity[@]mail.ru).
Assidi
Gm.n.i dpt.mwt
И сказал я: это вкус смерти
(рассказ Синухета)
Долина тени смертной
- Почему ты забрал меня оттуда?..
- Так хотела твоя мать…
- Ты убил ее... ты отдал ее этим тварям... ты хуже, чем они... ты хуже, чем дементор... я ненавижу тебя!..
Он молчит, не отвечая… я не могу шевельнуться, сидя на жестком стуле, руки скованы заклятием за моей спиной. Действие оборотного зелья кончилось уже несколько часов назад, но я все еще чувствую боль.
И холод еще не отступил до конца. Холод, который сковывал меня всего – там, в стенах самой страшной из темниц… воспоминание о ней никогда меня не покинет.
Мать – она все-таки спасла меня. Но какой ценой?! Разве я мог хотеть этого? И он смеет смотреть на меня так спокойно – человек, когда-то бросивший мне свое холодное «У меня нет больше сына»…
Да, он прав. У него нет больше сына. А у меня – отца…
- Почему вы не убьете меня, мистер Крауч ? – бросаю я ему, вкладывая в свои слова все презрение, на которое я сейчас способен. Получается, впрочем, плохо. - Я ведь враг, которого нужно уничтожать. Почему ты не убьешь меня?!
- Я не могу убить сына... пусть даже бывшего сына... - он прищурился... и только под конец отвел взгляд.
- Но ты убил мою мать... обрек ее на смерть в Азкабане!
- Она сама хотела этого, - он не смотрит мне в глаза, но голос его спокоен... - Она пожертвовала собой ради тебя... ради тебя! – он на миг срывается, голос его дрожит, лицо перекошено от гнева. – Ты, ничего не стоящий негодяй, позор всего нашего рода…
…А я - мог бы? Мог бы поступить так, как она? Отдать свою жизнь, если бы это потребовалось? Когда-то я поклялся, что готов…
Зеленый огонь в моих глазах – зеленое сияние над моей головой; вспышка воспоминаний - я вижу снова тот вечер моего Посвящения, когда рядом с ним остались только я и Белла; мы уходили последними...
- Не бойтесь: я победил смерть… - так он сказал на прощанье, сказал твердо, уверенно, властно, и взгляд его был взглядом человека, который действительно смотрел самой смерти в лицо, не хуже сказочных братьев Певереллов…
О смерти он говорил, обращаясь к Белле. И потом повернулся ко мне. Я знал, что это должно быть очень важно – то, что он сейчас скажет… скажет для меня лично.
- "Кто любит отца или мать более меня - недостоин меня…"
И страстный огонь пылает в глазах Беллы, огонь величайшей преданности. Настоящей любви, которая не знает границ, которая воистину безумна. Если кого-то любят так. как Белла любила Лорда - он не может умереть. Я знаю это... чувствую сердцем, хотя и не очень верю сказкам Дамблдора о великой магической силе любви. Старик не продвинулся дальше древней и одновременно примитивной магии крови, слишком сильно уповает на нее...
Настоящая любовь - выше родственных связей, выше любви матери к ребенку, выше любви супругов, и она ничего не требует взамен - но это безграничная преданность, беспорочное служение. Немногие в мире достойны такой любви. Немногие на нее способны.
Я знал, что Белла на нее способна. И я знаю его - удостоенного...
"Ты понимаешь это? Мне нужна абсолютная преданность"...
Я еще не знал, смогу ли полюбить его так же. Смогу ли превратиться в такое же совершенное орудие его воли, каким была Беллатрикс... я поверил ей. Но в определенный момент я понял, что должен поверить ему. Безоговорочно. Закрыть глаза на то, что казалось неправильным. Отбросить все прежние устои, все убеждения, всю показную фальшь догм и морали. Мы стояли выше этого. Выше законов, выше общества... и выше самой смерти.
- Можем ли мы достичь бессмертия? – спрашиваю я у Беллы.
- Можете ли вы пройти путем, которым я иду? - мы не видим его, даже не заметили, как он появился, но его голос почти оглушает нас. И вновь воцаряется тишина. Мы сидим рядом в полутьме, в одном из залов в доме Малфоев.
Ее волосы касаются страниц книги. Свеча совсем рядом... Я протягиваю руку, но не успеваю - Белла уже сама убирает непокорную прядь.
- Искусство некромантии - почти забытое... Михаил Долански привез эти манускрипты из Испании. Здесь заклятия более могущественные, чем те, что используются для создания простых инферналов...
(Простых?.. он называет инферналов простыми, так. будто это детские игрушки! Впрочем, может быть это и правда детский уровень магии - для него. Мы не знаем, каких уровней он действительно достиг…)
- Результат некромантии - это всего лишь тень... и псевдо-жизнь, которую на время вдыхают в тело, - поясняет он, глядя на то, как жадно Белла пожирает взглядом страницы. Нужно что-то посильнее, чтобы смерть вообще не получила власти над душой...
- Что-то посильнее… Камень Певереллов? – шепотом спрашиваю я у Беллы, когда Лорд отходит в сторону.
- Это всего лишь детская сказка...
- Может быть и сказка, но есть ведь люди, которые всерьез ищут его...
- Мы должны искать не сказку, но реальность.
- Что есть реальность?
- Нет таких вещей, как добро или зло, - говорит она, полуприкрыв глаза - повторяя хорошо заученный урок. - Только сила... и мы идем путем сильных.
- Если он победил смерть... откроет ли он нам этот секрет? чтобы и мы были бессмертны?
- Это тоже вопрос силы... мы должны быть достаточно сильны, чтобы самим получить это знание. Возможно, что его путь слишком страшен. И мы просто не выдержим. Просто не сможем вместить... пока не сможем вместить. Но мы рядом с ним, мы идем по его стопам... и рано или поздно мы будем достойны.
- Вы уже достойны - изменить этот мир. Вместе со мной, - нас снова настигает его голос. - Но вы должны быть готовы ко всему. Идти в темноту. Не бояться гнева. Не бояться крови. Не бояться того, что скажут о нас. Победителей не судят.
«Тем более - победителей смерти», - думаю я.
- Ты будешь делать то, что я тебе скажу. Тебе запрещено покидать дом. Запрещено делать хоть что-то, что выдаст твое присутствие. Молчать и делать вид, что тебя не существует - вот все, на что ты имеешь право. Винки будет следить за тобой.
Она смотрит на отца подобострастно, я на нее - с ненавистью. И потом - мы смотрим друг на друга с жалостью. Одновременно.
- Еда, одежда, постель... у тебя будет то, что необходимо. Только то, что необходимо.
- Тогда чем это отличается от Азкабана? - эти слова чуть было не срываются с губ... но я смотрю на глупое лицо Винки. Она не тянет на дементора. Против воли я слегка улыбаюсь...
- И чтобы ты лучше понял мои слова... и впредь был послушен... для твоего же блага…
Он поднимает свою палочку, рука его слегка дрожит.
- Империо...
Слова разливаются внутри моего разума, заполоняя всю внезапно образовавшуюся пустоту. И мир вокруг... он расплывается, все в глазах слегка двоится. Счастье? Нет, это нельзя назвать счастьем. Покой? Безразличие? Покорность... о да, покорность. Я не перестаю ненавидеть его, но возможно, ненависть в моем взгляде и вправду исчезает?
- Так-то лучше. И слушайся Винки...
Возможно, для нее я выгляжу слишком убитым. Нет сил ни улыбаться, ни скрежетать зубами от боли. Я готов сделать то, что он мне прикажет. Готов слушаться его, готов даже называть его отцом... милым папочкой... если ему, конечно, это будет нужно. но похоже, что не нужно.
- Вы снимете с него заклятие, мистер Крауч? – лепечет Винки. - Когда-нибудь?
- Он не должен вызвать проблем. Он должен быть послушен. И для всего мира он должен быть мертвым...
- Вы приказываете мне умереть?
Слова вырываются из моих уст сами собой, и я смотрю на него - возможно, для него такая интерпретация его слов звучит глупо.
- Ты сделаешь все, что я скажу? - он как будто не уверен в силе заклятья и еще раз вертит в руке палочку, шевеля губами.
- Все, что прикажете... - голос мой бесцветен.
Я не хочу исполнять его приказаний - но я должен быть послушен. Словно душащий поводок накинут на меня, и я не в силах вырваться. У меня слишком мало сил, чтобы сопротивляться. Он прикажет мне станцевать? Я станцую. Он прикажет мне прыгнуть в окно? Я прыгну. Он прикажет мне сидеть до самой смерти под домашним арестом? Что ж... ведь для всего мира я уже мертв...
Но мы - Вкусители Смерти... те, кто дерзнули вызвать на бой саму смерть... нам с Беллой не удалось найти Лорда, но мы верили - он жив... и ничто не могло отобрать у нас эту веру...
- Тты должен слушаться. Понятно?
- Я должен слушаться. Понятно.
Винки смотрит на меня, кажется, чуть не плача...
Он поворачивается и уходит...
День проходит за днем. Дни и месяцы, месяцы и годы. Я все еще существую, но нет, я не живу. Отец появляется иногда... каждый раз для того лишь, чтобы вновь посильнее связать мой разум заклятием. Но каждый раз, когда он делает это, путы, сковывающие меня, на миг ослабевают, и я снова начинаю мыслить ясно... краткие, слишком краткие мгновения, чтобы я мог успеть сделать что-либо. Броситься на него, отобрать палочку... хоть что-нибудь! Но он слишком силен. Он держит меня на привязи и кривится от презрения и ненависти каждый раз, когда вынужден видеть меня...
И я плачу ему тем же. Ненависть освежает и дает немного сил, прежде чем заклинание снова погружает меня в безразличие.
Хочешь, я станцую? Хочешь, прыгну на стол? Хочешь, отобью чечетку?
Но он ничего не требует от меня. Только чтобы я был как мертвый. Чтобы я не был проблемой.
Но я уже проблема. Он знает это, это как судьба, которая неотвратима.
Я никуда не выхожу - разве лишь иногда брожу вместе с Винки, плотно укутанный мантией-невидимкой, по крошечному дворику, куда нет доступа никому из посторонних. Я наблюдаю за тем, как зацветают и отцветают деревья, как созревают и падают на землю маленькие кислые яблоки. Месяц за месяцем и год за годом. У меня почти нет книг, кроме кучки старых учебников, которые я иногда перелистываю, глупо надеясь, что смогу не забыть когда-то выученные заклинания - но у меня нет палочки, и я не знаю, окажется ли она когда-нибудь снова в моих руках. Я перелистываю книги, но смысл читаемого слишком часто совсем ускользает. Я сутками лежу и смотрю в потолок, ожидая, когда же наступит ночь, и еще один день. И снова ночь, и снова день. Одно время я отказывался от пищи, но отец приказал мне есть. Разве не легче бы ему было, если бы я умер? Может быть, он обещал моей матери спасти мне жизнь... но сколько в своей жизни он нарушил клятв.
Я же принес лишь одну клятву, клятву Верности... и эту связь - которая была между нами и Лордом - никому не удастся разрушить до конца.
Его знак на моей руке - всего лишь бледный, едва различимый силуэт. Но он не исчез до конца, и значит, есть надежда, что он вернется. Но когда? Через год, через пять, через сто? Для того, кто сумел победить смерть, время не так уж много значит.
И я жду, что он вернется - торжествующим, вечно молодым... вспомнит ли он тогда о нас, своих соратниках? разрушит ли стены Азкабана? Простит ли тех, кто струсил и предал? Придет ли он в гневе и ярости, среди громов и молний, более могущественным, чем прежде, или придет, обретя такие новые знания, какие и не снились нам, лишь надеявшимся одержать победу над смертью...
Вспомнит ли он тогда обо мне? Он ведь может и не узнать, что я жив. Я не сумел ничего сделать для него, и вряд ли он вспомнит мальчишку, обещавшего ему свою преданность.
Мы пытались, мой лорд - я, Белла и ее муж... мы правда пытались. Это было безумно и глупо. У нас не было плана. Мы были в отчаянии. Ты не оставил нам ни малейшего намека о том, как тебя искать, если ты вдруг исчезнешь. Что мы должны были сделать? Мысль Беллы "потрясти Лонгботтомов" была столь же несерьезной. как и моя идея связаться с искателями Даров и самим начать поиски Воскрешающего Камня. Возможно, нам надо было затаиться, выждать. подумать о более серьезном плане. Но Белла сошла бы с ума от необходимости ждать. Она хотела, чтобы он вернулся - немедленно, сразу, сейчас... она вся была - воплощенная ярость. И у меня не было сил с ней спорить.
- Мы исполним свой долг...
Вся ее жизнь была исполнением долга. Она говорила - пламенно и страстно, как всегда-убедительно. И я верил ей. И она была права - если бы мы нашли способ вернуть Лорда, он наградил бы нас и осыпал бы милостями, которые не снились другим вкусителям смерти.
Но для нас главной милостью была сама возможность вновь увидеть его живым, увидеть возвращающимся во славе.
Он не мог погибнуть из-за какого-то ребенка. Никто не знал всей правды. Возможно, сработали какие-то хитрые защитные заклятия. установленные в доме Поттеров...
"Если бы он умер - я бы это знала" - это Белла.
И я киваю головой - я верю ей. Ее любовь и преданность воистину не знают меры. Белла, если надо, спустится в Аид, чтобы вывести оттуда Лорда. Я уже вижу их вдвоем, счастливых и торжествующих.
"Последний наш враг упразднится - смерть"…
Я смотрю на испанский фолиант, оставшийся нам от Михаила. Долански тоже в Азкабане, он не сумел скрыться. То, что его схватили авроры, было сильным ударом, ведь Долански был один из немногих, кто знал по именам почти всех Вкусителей Смерти. Если бы его раскололи, не остался бы на свободе никто - ни из ближнего, ни из внешнего круга. Но, видимо, из него все-таки не смогли вырвать имен. Он не стал покупать себе свободу, в отличие от Каркарова...
Последнее, что я знал о Долански - он ездил во Францию, встречался там со Фламелем. И, похоже, выведал что-то о местонахождении философского камня. Это был подарок, который мы хотели преподнести Лорду. Еще одна крупица Бессмертия в его коллекции.
Но мы не успели его достать. А теперь было поздно.
Камень мог лишь поддерживать жизнь, но не мог возвратить ее. Нужно было что-то другое.
Книга по высшему искусству некромантии - от самих выцветших страниц древней рукописи веет чем-то зловещим. Я вчитываюсь в слова одного из самых темных и мрачных ритуалов, описанных в ней.
"Кость отца, плоть слуги, кровь врага"...
Белла кладет руку поверх книги.
- Авроры тоже не верят, что он исчез навечно...
- Ты думаешь, они знают больше, чем мы? - я пытаюсь вернуться к книге. - Если он ничего не сказал даже тебе...
Она морщится, в глазах - черные молнии.
- Они могут что-нибудь знать...
- Я уже искал в бумагах отца. Ничего.
- Они могут не хранить эту информацию на бумаге. Это слишком секретно. Мы должны допросить их...
- Это слишком рискованно. Просто чудо, что мы еще на свободе, и мы должны воспользоваться этим положением с умом...
- Я и собираюсь им воспользоваться!
- Ты собираешься сунуть голову в пасть львам...
- И ужалить.
(…я знал, что она это скажет...)
...
Я смотрю на узор из серебристых змей на гобелене, украшающем стену. Да, может быть в наших жилах и не текла кровь Слизерина, но духовно мы все чувствовали себя его наследниками. И ни в ком ином, как в Темном Лорде, его истинном Наследнике, должна была быть подлинно змеиная сила - избежать смерти; сбросить кожу - и вернуться, обновленным...
Но все, что у нас было сейчас - это лишь вера в это возрождение. И фанатизм Беллы, которая хотела сделать хоть что-то - но немедленно. Если бы я умел с ней спорить...
...
Если бы я умел с ней спорить! Возможно, это уберегло бы нас всех от ошибки. У нас не было плана, Лонгботтомов Белла избрала целью своего "допроса" почти наугад, и попались мы глупо. Наше предприятие закончилось крахом... Белла не казалась сломленной, но я узнал на собственной шкуре, что значит Азкабан. И ненавидел сам себя за те редкие моменты, когда признавался себе, что счастлив тому, что выбрался оттуда.
Но моя мать умерла, а она не должна была умирать ради этого.
Я думаю о ее жертве перед тем, как погрузиться в сон. На грани сна и яви чары, которые накладывает отец, кажутся чуть слабее; ненависть, горечь и боль вместе возвращают мне утраченную ясность. Я не могу ничего сделать - словно руки по-прежнему скованы - но я могу думать. Отец не решается превратить меня в овощ, вообще не способный мыслить. Возможно, было какое-то обещание относительно меня, которое взяла с него моя мать... иначе он давно убил бы меня, трансфигурировал в какую-нибудь кость мое тело и закопал на заднем дворе?..
(кость отца, плоть слуги, кровь врага... – вспоминаю я снова.)
Моя мать умерла ради меня, и я сознаю, что никогда на самом деле ее не ценил. Это была жертва любви, пусть и примитивной любви самки к детенышу... но даже такая любовь - сильный вид магии.
И я черпаю для себя силы в ее смерти. Она сделала это не для того, чтобы я лежал безвольно под империусом, заботливо наложенным на меня ее мужем.
Она пожертвовала собой ради того, чтобы я жил. Знала ли она, что моя жизнь навек принадлежит Лорду? Принеся себя в жертву ради меня - она сделала это ради него.
Что я мог сделать, чтобы эта жертва не была напрасной?
Я был тенью. Я был мертвым не только для всего мира, но и для самого себя. Отчаяние сменялось безразличием. Я искал хоть какой-то смысл для того, чтобы продолжать сопротивление империусу - хотя я едва был на него способен. Так легко было ни о чем не думать, плыть по волнам покоя, погружаться в полудрему, охватывавшую все сознание. Быть ребенком, с которым нянчилась Винки. Не знать ни проблем, ни радостей. Делать то, что скажут. Идти туда, куда скажут. Забыть навсегда, кто я и что я. Забыть о всех делах, которые совершил. Забыть ошибки, которые сделал. Забыть отчаянные вопли Фрэнка и Алисы, забыть тот день, когда я не смог отговорить Беллу. Забыть тот день, когда я впервые встретился с ней. И тот день, когда она дала мне понять, что я могу быть достоин вступления в круг Вкусителей Смерти...
Отец не воспользовался заклятием забвения, и все мои воспоминания были со мной. Они дремали во мне - и вновь вставали перед внутренним взором. Да, я помнил все то, что совершил, и все решения, которые принял. Все, что я сделал, чтобы перестать быть сыном Крауча...
(Отрекаешься ли ты от того, чем был прежде? Тебе предстоит новая жизнь. Пойдешь ли ты за мной? Готов ли ты вкусить смерть?..)
И вновь я вспоминаю - шаги по темному лабиринту.
- Это обряд? Ты тоже прошла через это? - спрашиваю я Беллу, пока она еще идет рядом со мной; она лишь кивает. Потом останавливается.
- Дальше пойдешь один...
Испытание, похожее на школьные тесты по защите от темных искусств или тренировки для желающих служить в аврорате. Только гораздо более сложное, и все здесь - взаправду. Никто не страхует, никто не вытащит тебя, нет никакого условного сигнала, чтобы все остановить. Если умрешь здесь - значит, такова судьба - умереть. И если то, что от тебя останется, пустят на ингредиенты для зелий, то это еще достойная смерть...
И я иду... терпкий воздух мая. запахи незнакомых цветов... я не знаю даже, где он устроен, этот лабиринт, но скорее всего, далеко за пределами Англии. Нас перенес сюда портключ, мы прошли в полутьме мимо каких-то развалин, похоже, древнего монастыря... и вот я здесь. Я даже не знаю, следит ли сам Лорд за мной...
Испытания... они непросты, но я справляюсь с ними. Немалое количество довольно злобных тварей, хищные растения, замаскированные ловушки... все это проверка моих способностей, как волшебника. В армии Лорда не нужны слабаки.
Дуэль с несколькими из моих будущих собратьев, чьи лица скрывают серебристые маски. Скорее всего, им дан приказ не убивать - но применять можно любые заклятия, которые придут в голову. "Непростительных" для нас существовать не должно: мы выше законов.
Я не был хорошим дуэлянтом. Но все-таки обезоружил и проскочил двоих. Третий ждал меня у самого выхода из лабиринта – но он не атаковал.
«Зачем ты пришел?»
Я узнал голос Долански. Он был одним из первых в рядах Вкусителей Смерти. Одним из первых, кого Лорд призвал пойти за собой, вернувшись из странствий. Одним из старых его друзей - еще со школы. Много бы я отдал за то, чтобы называться его другом. Но разви не для этого я пришел сюда?
«Ради знаний. Ради силы. Ради ответов.»
Возможно, это было не совсем то, что он ожидал услышать. Я должен был найти правильные слова. Долански стоял возле высокого дерева, ствол которого серебрила луна так, что он казался абсолютно белым.
"Я пришел, чтобы быть одним из вас. Чтобы быть Вкусителем Смерти"
Я видел около десятка темных фигур вдалеке. Каменные колонны разрушенной беседки стояли полукругом. Тонкая тропинка вела туда, ветер тихо качал стебли сухой прошлогодней травы.
"О чем ты хочешь просить у Темного Лорда?"
"О праве преданно служить ему..."
Я ждал новой дуэли, но мой собеседник лишь кивнул и велел следовать за ним. Значит, испытание пройдено. Я прикоснулся ладонью к шершавому стволу дерева, прежде чем мы продолжили путь, и внезапно куда-то ушло все беспокойство, и я больше не ведал страха.
Белла говорила мне, что он не потерпит неискренности; в Ближний Круг будут допущены лишь те, кто действительно хочет Служения, а не просто готов бороться на стороне сильных, ради каких-то своих мелочных интересов. Долгое время я не понимал, ради чего все это - пытки магглов, шантаж, убийства... да, это была война, и они были необходимым злом, но я должен был переступить через это. Я желал служить воистину великому делу, а Лорд... он касался самой ткани мироздания, баланса между жизнью и смертью, с помощью запретных искусств, что находились за гранью добра и зла. Он знал силу, способную изменить лик всего мира. Политика и перекраивание кое-каких связанных с магглорожденными законов интересовала многих его сторонников, но не его самого - понимание этого тоже постепенно пришло ко мне. Условности и ограничения должны были пасть; для меня они уже пали. Много веков мы боялись самих себя, мы боялись самой магии, запрещая ее разделы, которые окрестили "темными" и сковав сами себя множеством трусливых запретов. Истинное знание было превыше их.
"Вы будете как боги - не ведающие добра или зла, но обретшие силу, не ведомую тем, чей разум навеки скован"...
И вот - венец моего пути - я вижу его лицом к лицу. Да, я видел его и раньше, но никогда еще - так близко, никогда еще не прикасался даже к подолу его одежды. А сейчас я не просто могу опуститься на колени перед ним и взглянуть на него вблизи - но он принимает мою руку в свою, и палочка в другой его руке начинает чертить узор.
"Проси меня…"
"Дай мне свой знак…"
"Обещаешь ли ты мне вечную верность?"
И я чувствую, что все они, стоящие рядом, завидуют мне – завидуют, вспоминая. как переживали когда-то то же, что и я...
"Пойдешь ли ты за мной?
"Пойду за тобой, куда бы ты ни пошел."
"Придешь ли на мой зов - в любой день и час?"
"В любой день и час я откликнусь на твой зов... но как я узнаю, что ты меня зовешь, повелитель?”
"Для этого я и даю тебе свой знак на твоей руке."
(в этом знаке - наша победа...)
Боль взрезает кожу и я на миг зажмуриваю глаза - но только на миг, потому что я хочу вновь смотреть на его лицо - пока это возможно.
Он ведь должен быть даже старше моего отца? Но воистину время не знает над ним власти. Причастный к тайнам - он молод и прекрасен, и он собирается жить вечно.
Жить и бороться - ради запретных великих знаний. Ради того, чтобы изменить лицо всего мира. Вот о чем думал он и вот о чем думали мы, хотя всегда рядом с ним были достойны быть лишь тенью.
Но это была жизнь. Жизнь-Служение... а не прозябание. Прозябание в этой клетке, которой был дом Крауча. Под надзором жалкого домашнего эльфа. Возможно, лучше было и вправду умереть. Но моя жизнь была искуплена дорогой ценой. И вдобавок она уже не принадлежала мне. И пока у меня был хотя бы крошечный шанс, что я могу быть ему полезен...
Эта мысль дала мне новый прилив сил. Я вновь был способен испытать какие-то чувства - хоть на пару минут. Сбросить оцепенение, оглядеться по сторонам и едва заметно коснуться руки - того места, где был выжжен Знак... он все еще там, слабый, едва заметный силуэт. Знак торжества над смертью. Знак нашей победы.
Винки виснет на отце, заламывает ручки, теребит край его мантии. Твердит что-то о чемпионате мира по квиддичу... квиддич? Я когда-то всерьез интересовался им... даже думал о спортивной карьере, но как же - это ведь недостойно сына Крауча...
- Сын?
(Слышу ли я в его голосе тепло? Или, скорее, недоумение?)
"Ты действительно хотел бы... побывать на чемпионате мира"?
"Я действительно хотел бы побывать на чемпионате мира" - мой голос звучит, как эхо. Я привык повторять любые его слова, как приказ, который я должен исполнить. Разве можно ожидать чего-то большего?
Я знаю, что все-таки могу нарушить его приказы - если соберу в комок всю силу воли, всю ненависть... я снова пытаюсь быть собой. Тем собой, которым я пробыл так недолго. Но - я не знаю, готов я или нет. Все вновь заволакивает туманом.
- У молодого господина так давно не было никаких радостей...
(И не будет - пока я не увижу своего господина вернувшимся во славе… но что может понимать в этом глупая Винки?)
Ах да - квиддич...
- Ты сможешь наблюдать за матчем, будучи в мантии-невидимке... Винки будет рядом с тобой. Будешь сидеть в высшей ложе. И чтобы никаких глупостей...
(приказал ли он это мне - или эльфу? И почему - снова и снова - я чувствую, что вот-вот, и смогу наплевать на его приказ?
Она укутала меня мантией. Я, наверное, походил на покойника, которого выводили на свет из могилы. Мне страшно было представить, сколько прошло лет с тех пор, как я последний раз был за пределами дома. Я отвык от людей - тем более такого множества людей. Я забыл обо всех маленьких радостях, доступных человеку, не принужденному сидеть под арестом. И я не знаю, смогу ли когда-нибудь снова жить. Даже если мой отец умрет...
"Даже если отец умрет, и я стану свободным - я не буду считать себя живым. До тех пор, пока не произойдет возвращение Лорда, и пока Белла и остальные в Азкабане..."
«Столько лет прошло... - меня вдруг пронзает мысль - она ведь могла умереть. Вдруг Белла уже умерла?!.»
Эта мысль настолько жестока для меня, что я даже отвлекаюсь от квиддича. Несмотря на то, что отец приказал мне наслаждаться матчем... или то был не приказ, а только пожелание? Но когда тебя сковывают империусом, трудно отличить простые слова от приказов. Проще всего даже думать лишь о том, о чем скажут...
Но в тот момент, когда оцепенение снова спало с меня - пусть ненадолго - я перестал смотреть на поле. Я подумал о Белле; подумал об Азкабане, где она возможно томилась до сих пор, если смерть не забрала ее; подумал о том, как меня самого отправляли туда, о том, как переломили надвое мою палочку на глазах у отца...
...рука моя вздрогнула и почти непроизвольно потянулась к палочке, торчавшей из кармана мальчишки, сидевшего передо мной. Я должен был завладеть ею. Моя бессменная тюремщица, жутко боявшаяся высоты, тряслась от страха, закрыв лицо руками, и не могла ничего увидеть. Я был на пути к свободе - или уже стал свободен, впервые за столько лет делая то, что я хочу, а не то, что мне было приказано? Прежде, чем я успел осознать это, палочка уже была в моей руке, и мои пальцы крепко ее стиснули.
Я должен был бежать. Теперь у меня было оружие. Но сил было слишком мало; тяжесть заклятия снова навалилась на меня, краски размылись, отдалились звуки. Палочка была в моей руке, но единственное, что я мог сделать сейчас - это прикончить Винки, после чего меня сразу бы обнаружили. Да я и не хотел убивать Винки, хотя временами ненавидел ее весьма сильно. Она всего лишь исполняла приказы Крауча, а значит, не сильно отличалась от меня все эти годы.
Воспоминания остаются у тебя, но притупляются все чувства. Исчезают все желания. Нет ни радости, ни боли, временами ты осознаешь то, что делаешь, временами проваливаешься в полную темноту. Освобождаешься от всех стремлений, кроме тех, что составляют самую основу твоей личности. И если в тебе есть эта основа - что бы то ни было - страсть к чему-то, ненависть, любовь... это может оказаться чувство слишком сильное, чтобы империус мог полностью перебороть его. И тогда этот островок в твоем сознании станет спасительным; ты будешь держаться за него, и он даст тебе сил, и морок снова падет...
И он пал. Пал ночью…
Палочка все еще была при мне. Я слышал голоса и крики за стенами палатки; кто-то в ужасе воскликнул "пожиратели смерти!" – и что-то во мне встрепенулось. Я не слышал этих слов уже много лет. Возможно, там действительно были они, мои собратья, с которыми нас связывал Круг и Знак Темного Лорда. Было ли мое место сейчас рядом с ними? Ведь я был отрезан от мира, я не знал ничего. Возможно, пока я сидел на привязи, те, кто смогли избежать Азкабана, таки отыскали путь воскресить его... И теперь он возвращался?
Я выскочил из палатки - вместе с Винки. Мне хватило нескольких секунд, чтобы понять, что я ошибался. Эти люди ничего не сделали для возвращения Лорда. То, что они надели сегодня вновь свои маски, было лишь мерзкой пьяной выходкой: все, на что они были способны - это подвесить кверх тормашками нескольких магглов. Тот, перед кем я стоял на коленях тогда, выйдя из лабиринта Посвящения и принимая Знак... что бы он сказал про них всех? Тех, кто не отважился за него пострадать, кто спасал свои шкуры, свое положение в обществе и свои богатства, кто предал все клятвы - лишь бы остаться на свободе? Разве они не достойны кары?! Что бы я сделал с ними, будь я им?..
Я почувствовал, как знак на моей руке пламенеет - такой огненной боли я не испытывал с того самого дня, как он был начертан на моей руке. В меня словно бы вдохнули новую силу; глаза мои горели. Винки потянула меня за собой, но я отшвырнул ее. Пальцы крепче стиснули палочку. Их было много, моих бывших друзей, а я был один - и в этот момент я был против них. И я готов был сражаться с ними - ибо они заслуживали мести - и победить. Но может быть, ему не это было нужно? Простил бы он своих прежних соратников? Или был бы милосерден?
Эльфийка между тем ухватила меня и потянула за собой изо всех сил; она использовала какую-то магию, доступную лишь эльфам, но не могла лишить меня воли. Я пытался вырваться - ненависть к бывшим соратникам охватила меня внезапно с невиданной силой. Я стал сосудом, в котором кипела ненависть, хлеща через край. И да - это был такой гнев, какой испытал бы Лорд. Я почувствовал его - на какой-то миг мне показалось, что его сознание соединилось с моим. Я так отчаянно призывал его, что он словно взглянул на все моими глазами. Частица его была в каждом из нас, вытатуированная вместе с его знаком. И я вскинул руку с палочкой, прежде, чем смог подумать о чем-то еще; забыл о безопасности, забыл о сотрудниках министерства, бывших совсем неподалеку.
Череп со змеей - знак его славы, знак нашей победы - вспыхнул в небесах над ошалевшей толпой.
Он смотрел моими глазами. Он знал обо всем происшедшем. Наша вера была не напрасной - он не был мертв. И он возвращался.
Темная Метка колыхалась над полем, как тогда, в ту ночь, когда мое посвящение было совершено. Я принял маску, закрывшую мое лицо, и коснулся губами его руки; и все, кто стоял в кругу под черным небом. в окружении серебристых колонн, вскинули палочки вверх, в едином порыве, и в вышине вспыхнул знак, соединявший всех нас навечно.
Но сейчас они не встречали Знак ликованием. Забытые магглы шлепнулись на землю, раздались громкие хлопки аппарации - бывшие мои товарищи стремились исчезнуть прочь. О да, они бежали. как трусы - я же остался на месте, готовый к любому исходу.
И чувствовал, что где-то там, на дальнем краю земли, в долине тени смертной, он, обещавший нам свое возвращение - знает теперь, что я есть... и я его жду...
© Inity, 22.01.2010