« Порою случайные встречи меняют течение рек»
Лес встретил прохладой и шелестом листвы. Еле заметная тропа вела в глубь, временами пропадая полностью, словно пунктирная линия на карте. По дороге встречались весёлые лисички, и наглые мухоморы, красными маячками горела костяника и редкие кустики земляники, чёрным глазом блестел росою вороний глаз, и тяжёлым красным цветом наливалось волчье лыко, и Никишке всё было в радость. Мягкая лесная подстилка приятно пружинила под ногами, идти было легко и вольготно. Он старательно обходил грибы, остановился у куста малины, и сорвав горсть ароматных ягод, щурясь от удовольствия, отправил их в рот, мурлыкая какой-то только ему понятный мотив.
Так, радуясь всему увиденному в дороге он дошёл до Марьиного брода, где всегда делал маленький привал. Марьин брод во второй половине июля представлял собой, хоть и довольно широкий, но всё же мелкий ручей – лишь местами вода доходила до колен. Умывшись прохладной водой, Никишка сел на корягу у самой воды, и замер, любуясь игрой солнечных зайчиков на поверхности.
Малые реки России отличаются необычайной энергией, где перемешаны реальность и сказка, и при желании в затопленной коряге можно увидеть водяного, или образ русалки вдруг мелькнёт в колышущихся водорослях. И всякий путник опустится на бревно, дабы перевести дух, и напитавшись энергией реки, продолжит свой путь с необычайной лёгкостью.
Никишка сидел среди всей этой благодати как изваяние, не шевелясь, не издав ни звука, застывшее лицо, и открытые немигающие глаза, были бы похожи на маску, и если бы не развивающиеся на ветру пшеничные вихры, его можно было бы принять за восковую фигуру из музея, никому здесь не знакомой, мадам Тюссо.
Кто знает какие мысли роились у него в голове, глядя на это великолепие? Какие причудливые фантазии рождались у него в сознании из игры цвета, звуков, и запахов трав?
На лице отражались лишь безмятежность и покой, которых нам – бегущим по жизни – всегда не хватает. И порой мне кажется, что это мы не здоровы разумом, и за какие-то тяжкие грехи лишены возможность видеть мир в первозданном мире.
Вдруг, Никишка, чему-то улыбнулся, и полез за пазуху, откуда достал ладанку на цветном шнурке, которую ему подарила Марфа ещё лет так пять назад. Оглянувшись по сторонам, он вынул из неё перстень, и положив его на ладонь, опустил руку в прозрачную воду. Перстень блестел жёлтым цветом, и синим огоньком играл крупный камень, привлекая шустрых мальков. Потом, подняв его над головой, Никишка, щурясь от солнца, любовался игрой мокрого камня.
Вдруг, убогий вздрогнул, ибо услышал слабый хруст и шелест кустов за спиной, но резко повернувшись, так ничего подозрительного и не увидел. Оглянувшись ещё раз по сторонам, что-то шепча, спрятал перстень на всякий случай в ладанку. Умывшись холодной водой, перешёл реку в брод, и отправился по берегу к лесу.
……………………………………………………………………………….
-- Слышь, братан, а хорошо у нас тут. Хоть и скучно. Но ничего, вечером в Марьевку пойду. К Клавке. Одичал я на нарах баз баб – разглагольствовал Васька, лёжа на траве в одних трусах.
-- К Горловой что ли? Так, у ней мужик есть. Михей-кузнец. Пришибёт.
-- Да, ерунда. Если чё, я его на перо поставлю. Был человек, и нет человека. Места у нас болотистые, мало ли что случиться может. Утоп.
-- Да угомонись ты. Снова на нары хочешь? Что у нас девок мало? Люська чем тебе не баба? Всем бабам баба – безотказная. А мужик ейный тюфяк.
-- Ну, Люська никуда не денется. Ладно, кончай базлать. Наливай «портяшки»… Сколько у нас ещё?
-- Хватит. Не боись.
На траве, на подстеленной газете, лежал не хитрый закусь из огурцов, лука и хлеба, стояла початая бутылка портвейна, да две ещё ждали своей очереди. В общем, праздник только начинался.
-- Ну, давай, братан… Не ссы, я с тобой – звякнули стаканы, и враз захрустели огурцы.
-- К стати, на счёт поссать… Ты тут пока отдыхай, а я в черёмуху – вдруг, изрёк Колька, и заторопился в прибрежные заросли.
Назад он, почему-то, быстро семенил на цыпочках, низко пригибаясь, словно хоронясь от выстрела.
-- Ты, чё?!
-- Тссс… Тихо, братка – вдруг, с жаром зашипел Колька, закрывая брату рот – Там, дурак сидит у брода. Я у него кольцо видел. Камень блещет, вот такой – показал он пальцами размер камня с перепелиное яйцо.
-- Да ну?!
-- Вот те и ну… Давай схоронимся пока. Посмотрим.
Быстро собрав вещи, они спрятались в лесу, не выпуская из вида омут. Какой бы стороной Никишка ни пошёл, пройдёт мимо. Шёл то он из деревни, а значит в леса.
-- Ну, что ж, давай посмотрим куда дурак путь держит. И что он имеет нам показать – тихо сказал Рыжий, спешно одеваясь.
Действительно, вскоре показался Никишка на другой стороне реки, сосредоточенно вглядывавшийся в их сторону . Братья присели за кусты малины, и казалось прекратили дышать.
Вдруг, Васька увидел газету с закуской, и показал кулак, на что Колька только скорчил недовольную мину, мол, да ладно, мало ли тут шляется.
Никишка, посмотрел вокруг ещё раз, взглянул на солнце, и улыбаясь свету свернул в сторону болота.
-- Фух, чёрт!.. Думал увидит гад. Ну и взгляд, словно сквозь листву видит.
-- Ладно, хватит причитать. Давай, убери всё, и бегом через мельницу. Его нельзя потерять.
-- Не боись, братка. Я тут все кусты и пни знаю, так что никуда он отменяя не уйдёт.
Старая заброшенная мельница, порытая мхом и от времени чёрная, представляла собой довольно странное зрелище, и вызывала противоречивые чувства – от умиления левитановским сюжетом, до мистического ужаса. Колеса давно не было, от запруды остались торчащие по берегу и из воды полусгнившие брёвна, вместо моста лишь пару стволов сосен без каких-либо перил.
Изредка здесь останавливались охотники, да грибники и ягодники прятались от настигшей в лесу грозы. А в остальном, мельница тихо угасала в лесной тиши.
Возле избушки братья сели отдышаться. Сейчас, как знаток этих мест всем руководил младший.
-- Так, сейчас иди тихо. Смотри под ноги, не хрусти ветками. Держись моей спины, и не глазей по сторонам. Поведём его тихо, а там посмотрим.
-- Ну, давай, меньшой. Эх, соскучился я по приключениям.
-- Всё. Никшни. И хорошо хлебать, и так уже хмельной.
-- Будь спок, братан – успокоил Кольку старший, выбрасывая пустую бутылку в кусты.