Это только сказать легко - трое суток! А прожить эти трое суток - совсем другое дело.
Время-то было сталинское. Мама могла и вообще домой не вернуться. А сыночку Вове всего-то семь лет. Несчастье-то началось с того, что мама не работала. 1947 год был, месяц уже зимний.
Мама у Вовы вертелась, как могла. К счастью, была она по-деревенски выносливой, потому и дунула за шестьдесят километров в деревенскую глубинку пешим образом. Денег на кузов попутной машины, всё-равно, не было. А за-так никто бы и не посадил. С санками мама пошла в дальнюю дорогу, наказывала сыну дальше двора не выходить, открывать дверь только тёте Лёле.
Тётя Лёля была маме кумой, а Вове крёсной. Вова в этом мало разбирался, поэтому тётю Лёлю звал почему-то кумой. Так легче произносилось. Тётя Лёля работала в заводе. Там была строгая дисциплина. Так уж случилось, опять же, что тётю Лёлю заперли в заводе из-за срыва государственного плана.
И надежда мамы, что о её сыне без неё позаботятся, не сбылась.
Вова первый день отрезал небольшой ломоть хлеба, хлебал большой ложкой похлёбку. Потом пил чай с натёртой морковью. Хотелось с сахаром, но мама взяла с собой весь запас, чтобы обменять эту сладость в деревне на мясо, масло и замороженную чашку молока. Молоко в городе стоило очень дорого, масла Вова вообще не пробовал, а мясо пробовал, когда мама привозила из деревни.
Всего этого было, конечно, немного. Сейчас ничего не было. Одну буханку хлеба мама просила купить тётю Лёлю, но та не пришла.
К ночи Вове стало страшно. Он не стал выключать свет на кухне. Печку он истопил, так что на кухне было не так холодно. Мама уже давно доверяла Вове выполнять домашние дела. Вова мог и картошку почистить. Правда, он часто резал себе пальчики ножичком. Когда он видел, как капает кровь, он только удивлялся её красному цвету. Потом становилось больно, и Вова клятвенно заверял себя, что больше никогда не порежет пальчик.
Однако всегда всё снова повторялось. Так что все пальчики у Вовы были в шрамах. Это всё потому, что Вова был левшой. Он видел, как мама правой рукой ловко что-то делает. Он пытался повторить, но левой рукой всё это выглядело иначе, поэтому все инструменты ему жестоко мстили. Особенно злым был молоток. Ножницами он непременно обрезал бы себе кончик пальчика, если бы был очень сильным.
Поэтому он очень не любил стричь ножницами ногти. Пальчики всегда тоже страдали.
Ближе к двенадцати часам ночи Вова уснул. Во сне ему приснилось, как он пришёл в школу в первый класс. Почти все дети ему были знакомы. Однако через неделю, ввиду голодного состояния, он утром не смог встать с постели. После недельного бессильного лежания на кровати мать махнула рукой на школу. Сыну сразу стало легче.
Через месяц Вова совсем оправился, но мама решила, что для семи лет её сын в развитии не дотягивает до ученичества, и решила Вову не мучить утренними побудками.
Итак, Вове приснился класс, в котором он так недолго радовал всех своим присутствием.
Вове вспомнилось, что он успел узнать первую букву "а". Дальше уже пошли какие-то ужасы, которые подпитывала мышка, грызя очень громко печной кирпич.
-А-а! - возопил малыш и проснулся. Свет в комнате привёл Вову в более спокойное состояние, но за печкой так страшно хрустело! Потом появился длинный, тонкий хвост, затем и сама мышка. Вова сел на кровати, закутался в одеяло с головой и в щёлку следил за жительницей подпола.
Мышка, утихомирив свои зубы, удалилась в свои пенаты. Вова, немного успокоившись, прилёг снова, тотчас заснул.
Утром Вова дожевал последний кусок хлеба, запил водой, в которой уже не плавала натёртая морковь.
Голод начался к середине дня. В буфете удалось найти луковицу и сухарик. Сухарик был меньше луковицы, но Вова долго его сосал, как леденец, не спеша проглотить. Когда сухарик превратился в кашицу, он сам нечаянно проглотился. Вове стало обидно. Он не успел таким образом насытиться. Тогда он почистил луковицу, разрезал её на четыре части.
Первую часть он съел вслед за сухариком. Потом он сходил во двор и принёс несколько поленьев. Потом ещё несколько. Потом ещё. Посмотрев на кучу их у печки, Вова решил истопить печь.
Смотреть на огонь в печи Вова любил. Огоньки по поленьям бегали, как зайчики, вспыхивали ярко, синими всплесками огонь охватывал то одно полено, то другое, потом уже поленья яростно полыхали,
обжигали Вове лицо. Тогда уже он закрывал дверцу, тупо уставясь в какой-нибудь угол избы.
Он даже начинал в этот момент радоваться, что не ходит в школу. Сил становилось всё меньше, хотелось есть. К вечеру Вова нашёл эссенцию. Пузырёк был трёхграный, небольшой.
Вова понюхал. В нос шибануло чем-то острым. Вова уже знал, что пить эссенцию нельзя.
Но капнуть в воду можно.
Он налил стакан воды, покапал в стакан эссенции, затем залпом выпил. Стало легче.
Есть уже не так сильно хотелось. Ночь прошла ещё неспокойнее, чем первая. Вова несколько раз ходил мочиться. За вечер он выпил воды с эссенцией стаканов пять. Утром Вове уже не хотелось топить печь, не хотелось вставать. Закутавшись в одеяло и спрятав под одеяло и голову, Вова провалялся весь день. В желудке стало покалывать. Вова выпил воды без эссенции.
Стало легче.
На третий день Вова совершенно случайно нашёл банку с белым свиным салом. Опасливо понюхав, он на кончик ножа зацепил самую малость и проглотил. Удовольствия не получилось.
Ещё немного зацепив на кончик ножа сала, Вова проглотил. Во рту стало неприятно. К тому же Вова знал, что это сало мама кладёт понемногу на сковородку, когда жарит картошку.
Но у них нет картошки, потому что мама купила эту развалюху осенью. Весной мама посадит картошку, и следующую зиму Вова не будет голодать. С этим салом мама пожарит ему картошку, и Вова сможет, наконец, ходить в школу.
Мама пришла поздно ночью, сильно напугав Вову. Она долго стучалась, Вова боялся вылезти из постели, накрывшись с головой одеялом. Ему казалось, это пришли немцы и хотят его взять в плен. Всё-таки, поборов свой страх, он открыл засов на двери.
Мама пришла в ужас. В избе было не намного теплее, чем на улице. Среди ночи она затопила печь. Потом она достала каравай деревенского хлеба, отрезала тонкий ломоть, намазала тонко тем салом, которое нечаянно нашёл Вова. Смертельно голодный Вова умял его в один присест.
-А тётя Лёля, разве не приходила? - спросила мама.
-Не! - ответил Вова, пожирая голодным взглядом каравай хлеба.
-Сынок, нельзя! Если ты был три дня голодным, подожди лучше суп.
Часы с двумя гирями показывали ровно час ночи, когда Вова с мамой ели настоящий суп с картошкой, капустой, луком и куском свиного мяса. Голод откладывался до следующего раза.
Ижевск, 2012 год