В трубке чуть слышно дышали.
-Валька! Слушай, чёрт, ты или не ты?
-Товарища Вечеровского можно услышать? - произнёс глуховатый, явно пропитый и прокуренный голос, что несомненно принадлежал Кефиру, нашему управдому.
-Я же говорю вам - он в туалете. Перезвоните позже, лучше минут через сорок.
-Кто со мной говорит?
-Его начальник, завкафедрой и завлабораторией, - ни мало ни смутясь, соврал я.
-Так-так... Это с вами управдом контактирует, Трофим Денисович, значит. Я у вас много времени не отниму. Я, значит, почему жильцов обзваниваю? Дело в том, что сейчас передали: атмосферный фронт на город наступает. Э...е...пицентр, значит... Аккурат над нашим районом. Молнии, среди всех, причём, шаровые, свирепствуют, значит. Так вот, к чему я так клоню, товарищ завкафедрой? Не залетала ли в форточку товарища Вечеровского данная шаровая молния? или где поблизости - не пролетала?
-Как, простите, вы сказали ваше имея и отчество?
-Денис Трофимович.
-Так вот, уважаемый Денис Трофимович, как раз-таки не залетала. Тем не менее, выражаю вам огромную благодарность к атмосферным явлениям. Заодно и к судьбам жильцов.
-Ой, большое-пребольшое, как говорится. И вам, и товарищу Вечеровскому. Не знаю как вас по матушке и по батюшке... Но голос ваш дюже нам знакомый. На Дмитрия Алексеевича похожий больно.
Я едва подавил смех:
-А зовут меня Валентин Николаевич. А фамилия моя - Вайнгартен будет...
Мне уже было не слышно, что говорил Кефир. Но занавеска на окне вдруг встала дыбом. Створка окна стремительно сорвалась вниз - на своих супермодерновых роликах. Чёрно-синий воздух за стеклом вдруг озарился фиолетовой вспышкой. Донёсся запоздалый грохот - будто сдвинулась земная твердь. О стекло стали со звоном плющиться струи дождя, который хлынул с новой силой.
Меня неожиданно повело в коридор, выложенный плитками:
-Фил, ты где?
Так как ответом было долгое молчание, я заподозрил что-то неладное. Чего ещё было заподозрить? Поэтому, что-то прижав к груди, я с Маляновы двинулся на кухню. Там тоже царил образцовый порядок, как и по всей квартире, пока туда не приземлилась "шаровка". Электронный "комбайн" и электоронная печка-духовка с программным управлением были, что называется, следующего поколения и блестели, как палуба крейсера. на встроенных изящных полочках со светящейся панелью разместились как оловянные солдатики яркие упаковки со специями и прочими присыпками. Особая гордость - овальный стол из калёного стекла - возле холодильника "митцубиси" был прикрыт кружевной скатертью. Перед ним на колёсиках отдыхала блестящая "этажерка", которые используют для перевозки чайных и кофейных аксессуаров. особенно, когда в дом являются серьёзные гости вроде начальства, подруги жены или тёща с тестем. Но это меня уже мало трогало. Ибо за столом, спустив руки, сидел Фил. Если бы он вздумал пошутить и на лице его блуждала улыбка малянов всё бы спустил "на тормозах". Но Вечеровский сидел неподвижно, с отсутствующим лицом. Более того, его веснушчатая лошадиная физиономия почти ничего не выражала, а такое никогда не водилось за Филом. Очки в изящном футляре покоились тут же, посредине стола. А перед ним непосредственно лежал одинокий листок, прижатый авторучкой. На нём был сложный рисунок: сплетение молний и спиралей, которые закручивались сами в себя. Окружали всё это по четырём сторонам свастики. Похоже Фил и вправду увлекался... Недаром, его потянуло на чужие открытия. Мания величия-с, так сказать... Или, быть может, он превратился в подобие передатчика, что воспринимает из себя и из космоса некие сигналы. Так ему кажется, во всяком случае. И днём, и ночью он непрерывно их зарисовывает, а потом нудно обдумывает за чашкой кофе. Вот и Вайнгартен предположил, что Фил это не человек - робот из XIX века. Как всё складно-то... Навесили ярлык на человека, и на тебе - здрасьте! Вот оно - Гомеостатическое мироздание. Если это оно, конечно. А, если это не оно, а мы? Ведь приписывали же первобытные люди идолам свои человеческие качества.
...Так как глаза Вечеровского были плотно закрыты, Малянову ничего не оставалось, как поступить дурно. Он с силой разжал пальцы, коими прижимал к груди какой-то предмет. Предмет с грохотом свалился на плитку пола. Это была редакторская папка, исписанная аккуратным каллиграфическим почерком: "К вопросу о взаимодействии звёзд с диффузной материей". С затушёванной так же аккуратно - "Д.Малянов".
Плечи Вечеровского заходили острыми углами. Рыжие глаза мгновенно пришли в движение. Они мгновенно уставились на Малянова.
-Привет. Ты кто, АУМ? А, это ты, Дима... Фу, как ты...
-Хочешь сказать - напугал?
-Да нет, чего мне тебя бояться. Даже глупо... Я действительно так долго спал?
Малянов открыл было рот, чтобы заметить. Но Вечеровский ему не дал. Он мгновенно сгрёб листик своей длинной рукой и перевернул его тыльной стороной. Так, от вящих глаз...
-Фил, ты чего, с глузду зъехал? Конечно извини за вторжение, но... Я наверное потом к тебе зайду, - Малянов пятился задом, но вспомнил про папку и подхватил её: - Извини, старик, позже договорим.
-Дима, постой! Да подожди ты... - Вечеровского сорвало с изящного металлического стула:
- Не стоит покидать поля боя. Когда под пулями и ядрами генерал поверженной армии бродит со шпагой в руках, чтобы отдать её победителю...
-Или что бы дать ему последний бой. Победителю... - молвил я. - Так вот, Фил, я выбираю первое. Вайнгартен, Захар и Глухов... Что ж, они капитулировали. Они сделали свой выбор. Что ж, у меня конечно Ирка и Бобка. Но у меня есть ещё я. Я сам, со своими мозгами, со своею душой. В конечном итоге я могу Ему или Им предложить на выбор - кромсать исключительно меня. Ты говоришь, надо управлять законами природы? Вот и стану учиться...
-Что ж, не осуждаю. Глупо приносить в жертву Гомеостазис. Особенно предрассудкам.
Я хотел ему заметить, что Бобка и Ирка не предрассудки. Но в зале снова протяжно зазвонил "гэдээровец", которого хотелось назвать Хонекером. Малянову и мне тоже очень захотелось оказаться там и ухватить первым за трубку. Но удалось сделать лишь пол шага. Вечеровский опередил нас ненамного, но оказался тут же за моей спиной. Перед глазами мелькнули его насупленные рыжие брови и строгие глаза.
-Как ты думаешь, кто это может быть? - бросил он о спины.
-Да кто угодно. Может Ирка, может Вайнгартен. Может снова - Кефир... А может сама Госпожа Вселенная. Мне так больше нравится. В названии "Гомеостатическое Мироздание" нет жизни. Как вычислительная машина...
-Подожди, не уходи...
Вечеровского бросило в зал, где он, помедлив, взял трубку:
-Да, вас слушают. Да-да... У меня Дима. Здравствуйте, Ира! вы не волнуйтесь, он скоро придёт. Что, молнии, шаровые? Да, был тут за окном огненный шар, пытался ко мне залететь, но я его своими интегралами... Я ему передам..