Зимнее...

Кенга
   Выглянула в окно и вижу, что маленькая изящная фигурка в валенках чистит огромной  лопатой, даже не лопатой, а   снеговым щитом, мои дорожки. Это Таня Куинджи. Да так сноровисто сбрасывает в сторону снятый снег, только отлетают комья. Это ей вместо тренажерного зала и заодно - Тимуровское движение… А ведь несколько дней  назад  моя знаменитая соседка  пела на сцене Мариинского и даже не испытала никакого особенного трепета. "Какая разница, где петь..."
   Потом мы   обедали,  и пили очень вкусный кофе, даже с тортом, снимая напрочь крем. Отдала птичкам, но они им пренебрегли. 
   Пыталась слушать оперу "Евгений Онегин» по телевизору.  Как-то уныло  на сцене: поля-поля,   диван и одинокий  стул в полях.  Вдруг вспомнилось, как утром,  стала выключать светильник над кроватью, а он не сразу тухнет, а постепенно и от этого  защемило сердце. Выплыло из  прошлого,  как, ожидая Вас, приглушила свет и так стало сладко и горько, что я поскорее схватила томик Лескова и начала судорожно читать, пытаясь отвлечься от воспоминаний и заглушить  эту опасную боль. Нет, опасную не той болью, которая может быть опасной, а опасная тревогой счастья. Кажется, удалось. И почему я сейчас об этом  вспомнила, тоже не могу понять. Поди, пойми эту душу. А ведь понятно, я слушала  монолог Татьяны Лариной. Попыталась еще напрячься. Все-таки музыка. Втравилась всерьез. Даже увлеклась и дослушала оперу до конца.
Сейчас проверю, нет ли от Вас письма. Да,  письмо есть. Вполне письмо. Не то, что я пишу, у меня такое воображение, что опасно с ним жить.
30.01.05