Стоматология всегда была моим кошмаром.
И зубья всю жизнь были «не слишком». И техника зубная при совдепе была та ещё. А сам до Сцеволы и героев-в-застенках по болевому барьеру как-то не дотягиваю. Слаб.
Даже в кресле VIP-стоматологии бывшей «четвёрки»[1] ёрзал, страдая, как уж на сковородке.
А ведь бывало…
***
Лето 1988 года, на фоне злой приаральской жары, осталось в памяти еще и мрачной прохладой. Зубных кабинетов. По-советски убогих. Но снабжённых кондиционерами[2].
«Каракалпакстан Республикалык Бош Марказий Зубодёрнясы»[3]. Так называю я республиканскую стома-поликлинику в Нукусе. Скромное стандартное здание советского медучреждения для сельской местности. С облупившейся кое-где штукатуркой и древними бор-машинами. С толпами страждущих аборигенов в коридорах. И усталыми азиатскими докторессами в не очень свежих халатах.
Временное затишье в расследовании «узбекского дела». Ослабление зоркости бдительного ока Гдляна с Ивановым.
Договариваюсь с врачами об оперативном протезировании. Не коррупционно. Но не без блата. Для сокращения процесса и исключения отсидок в очередях.
Выясняется, то чуть не из половины моего хлебальника нужно удалять всякие корни, обломки и прочие хирургические объекты. Предполагаю кучу посещений и массу мучений.
Халиджа-апа[4]. Немолодая смуглая каракалпачка. На лицо ужасная (по евростандартам), добрая внутри. Плохо говорящая по-русски. С пухлыми руками и короткими ногами.
Невысокий рост заставляет доктора Халиджу, хирурга, буквально верхом залезать на меня, лежащего в кресле. Чтобы надлежаще отверзнуть мою пасть. Судорожно сжатую от страха. И извлечь из нее силой все нежелательные элементы.
Это сказочная специалистка.
Уколы допотопного шприца с наркозом кажутся щекоткой зубочистки. Пассы мгновенны и безболезненны. Лишь лёгкий смех волшебницы, демонстрирующей клещи с очередным моим кровавым фрагментом, напоминает о сути действа.
Зачистка производится за две явки.
Молодая и стройная узбечка-стоматолог была бы достойна почётного места в гареме самого великого шаха, хана и т.п.
Не только за свою жгучую красоту. Но и за нежность, с которой она гуляет по моим зубам бормашиной. Не больно!!! При всём том, спуская белую повязку с лица, смущается. Искренно и чисто.
***
Два узбека сидят напротив меня.
Один молоденький. В чистой, но явно рабочей одежде. Ничего не понимающий в окружающей действительности. С печатью страдания на лице. И зажатой с платком щекой. Гастарбайтер.
Другой постарше, в цивильной одежде. прилично говорящий по-русски. Явный «ака» для первого. Сопровождающий.
Сидим у дверей хирурга зубного отделения поликлиники. В Ломоносове. Анклаве Петербурга.
Грядущее новое протезирование подвигает на еще кой-какие изъятия из бренного тела.
В коридоре явно нестандартная обстановка.
Несчастных до хрена и больше. Вся эта масса находится в постоянном движении. Приходят, уходят, заходят, выходят….
Все это облечено какой-то аурой. Смеха, взаимного общения и прочего позитива. Очень многие кривят рожи, еле открывают рты. Но активно участвуют в общем празднике жизни.
Время от времени из кабинета выходит молодой крепкий парень. В халате. С закатанными рукавами и спущенной на шею марлевой повязкой. С лицом «зенитовского» фаната.
Сделав отмашку, примерно, на пять-семь человек, с улыбкой командует:
- Быстро, по одному ко мне! Не толпиться!
Больше пары минут никто у доктора не задерживается. Выходят с загадочными улыбками. Быстро застывающими на лицах, немеющих от наркоза.
Новый выход «зенитовца». Уже в повязке. Безмолвно. Рукой на первого перекошенного. Дескать, «заходи». Из кабинета беспрерывно раздается полная тишина.
Исцелённый появляется назад почти мгновенно. С торчащим изо рта тампоном и горящими от счастья глазами. Напрягшись, произносит сквозь тампон:
- Ффё хаафо! Ффем пъифет!
Когда чудный эскулап делает мне уколы, этого не понимаю вообще. Кажется, что он только начал осмотр, залезши ко мне дежурной железякой. Я очень удивлён, когда он гонит меня с кресла. Через несколько секунд.
Запоминается вертящаяся юлой сестра, подкидывающая шефу нужные предметы.
При главном акте кажется что подлежащее экстрагированию добро само вылетает из моего рта. С песнями.
- Приходите. Всегда пожалуйста…., - слышу вслед, выходя за дверь.
***
Стою на ступенях поликлиники с узбеками.
Младший молчит. На его лице печать подобия песни «Я встретил девушку».
Со старшим беседуем. Рассказываю ему про легендарную нукусскую зубодёрню.
Заключив, что дружба народов и наличие в них настоящих мастеров – дело хорошее, расходимся.
До конца дня живу в настроении команды военного корабля. Того, что повстречал в море «Секрет» Грея. Шедший за Ассолью под алыми парусами.
Жду, не станет ли всё-таки больно.
Не дожидаюсь.
Хорошо.
Давно так не было.
___________________
[1] Советская фантастика. 1990-й год. «Правительственная» поликлиника РСФСР на 2-й Фрунзенской в Москве. Обычный стоматологический кабинет. Обычный для нормальной страны. И фантастический для голодраного совка. Аппаратура, освещение, кресло, одноразовые девайсы в импортных упаковках…..
[2] Символ времени конца социализма. Торчащие из всех окон юга СССР ящики. Гудящие и дребезжащие. С орошающими прохожих каплями конденсата. Продукция Бакинского Завода Бытовых кондиционеров.
Предприятие, открытое в середине семидесятых со страшной помпой. Лично дорогим Леонидом Ильичом с отцом нынешнего азербайджанского президента. Шажок вдогонку цивилизованного мира.
[3] «Каракалпакская Республиканская Главная Центральная….» - набор узбекских слов, соответствующих теме.
«Бош» (голова) приставлялось к названию большинства советских «вышестоящих» организаций. «Марказий комитеты» - «Центральный Комитет», родной компартии, естественно. На внутреннем сленге следственной группы «марказеями» назывался коррумпированный партийно-советский истеблишмент республики.
[4] «Ака», «апа» - по-узбекски буквально «старший брат/сестра». А также обязательное уважительное обращение к старшему.
2010 г.