После КМЛ в Астрачи

             

     Следующий раз мы с моими “лагерниками” увиделись перед началом учебного года, когда школьники явились на медосмотр. Приветствовали меня с некоторой долей , нельзя сказать панибратства, но демонстрация  развязности перед другими ребятами, - у нас, мол, есть некоторые общие дела, о которых вы понятия не имеете,- присутствовала. Я к этому отнесся спокойно, понимал юношескую браваду, но ответив на несколько:- “а помните, как...?” , “а помните...?” мягко дал понять, что для меня все равны, в том числе и те, кто не был причастен к таинствам “Астрачи”.
     На моих уроках ребята вели себя нормально до наступления зимы и лыжного сезона. Юра, Саша и еще кое-кто из “астрачинцев” повели себя несколько странно, может быть это был сговор, а, может быть, общее настроение,  леность и нежелание нести  некоторые тяготы, связанные с холодом, повышенными нагрузками и необходимостью учить технику передвиженияя на лыжах, что не у всех городских детей было в чести.
     Когда класс надевал лыжи и выходил на учебный круг для занятий, то эти мальчики выходили в обычной одежде и подтрунивали над ребятами, готовыми к уроку. На мое недоумение о причине их отсутствия в общем строю, они, явно бравируя перед одноклассниками, объясняли мне, как несмышленышу:
     -"Понимаете, сегодня так холодно, что мы не решились рисковать здоровьем. У нас сегодня репетиция в школьном театре “Компас”, а вдруг мы простудимся."
     Считая их достаточно взрослыми, я не понукал и не понуждал их к посещениям, только предупредил, что четвертная оценка будет выведена по результатом “лыжной” четверти. Юра, Саша и еще один-два противника лыж, видя, что я отношусь спокойно, с некоторой долей иронии к их объяснениям прогулов, которые становились систематическими, совсем “распоясались и обнаглели”, как это комментировали одноклассники, наблюдавшие наши отношения  учеников и учителя. Надо отдать должное детской изобретательности, они почти не повторялись. На мои вопросы – “Сегодня что помешало вам встать на лыжи?”ответы варьировались:
    -“Очень холодно!”,”Скользко!”, “Оттепель, лыжи не скользят!”, и т.д. и т.п., всё и не вспомнишь. Мне нравилось отношение одноклассников к нашему противостоянию:
    -“И.М. они же потешаются над Вами и нами, что они особенные, что не ходят на физ-ру!” Я не терпел таких сокращений и поправлял ребят: “Не физ-ра, а физическая культура, которая им, повидимому не нужна. Ну, им видней. Предмет-то обязательный. И оценку получать им.”
     Несколько раз ребята вставали на лыжи и требовали оценок, но они отстали очень намного и теперь уже наступила очередь одноклассников потешаться над их неумением. Скоро сказка сказывается, самая длинная четверть тянулась очень долго, но и ей пришел конец. Потеплело, с крыш потекли ручьи, попадали сосульки, идя в школу приходилось обходить лужицы, скользя на ледяных плешинках. Занятия переместились в зал, начался игровой цикл, но итог четверти я подводил по оценкам, полученным на лыжне. На предпоследнем уроке я стал выставлять предварительные оценки. Фамилия Саши стояла в начале списка. Когда я прочитал её и без паузы невозмутимо произнес – “два”, он чуть не упал с гимнастической скамейки, на которые я посадил класс.
    -“А мне”,- не выдержал Юра, опережая список, пока Саша, проявляя крайнее недоумение, крутил головой, глядя на одноклассников, призывая их возмутиться вопиющей несправедливостью с моей стороны. –“И тебе,”- кивнул я, продолжая читать дальше. “За что?”- взвыли оба. Со всех сторон полетели реплики в их адрес:
    -“Ты всё пела, это дело...” , “А что вы хотели?”, «Правильно!”, “Так вам и надо!”  Я отпустил класс, потом я узнал, что они побежали к классному руководителю, жаловаться на меня. “Классная” в учительской стала выяснять, что можно сделать, чтобы получить положительную оценку, ибо “2” в четверти не давало возможности получить положительную годовую. Я  напомнил коллеге, что неоднократно ставил её в известность о  прогулах подопечных, но, увы, ничего не изменилось. “А что же им делать?” - уважаемая  учительница была в растерянности. Я был краток: “Сдавать пропущенные нормативы! А почему это Вас интересует больше, чем их?” “Ну, знаете, они Вас стесняются и боятся.” –“Кто! Юра и Саша? Не смешите меня.”  Вслед мне она бросила:”Я узнаю у Галины Болеславовны что делать в такой ситуации?” Я уловил в голосе угрозу и приготовился к объяснению на высшем уровне. В школе была запарка с выставлением оценок, тем более выпускному классу, готовились очередные отчеты перед РОНО, так что вызов к директору последовал в конце уроков.
     Зайдя в кабинет я застал там юношей, предвкушающих казнь учителя, посмевшего поставить двойки и “классную”, доложившую ситуацию. Директор со страниц журнала, просматриваемого ею, подняла на меня  вопросительно глаза. Я в нескольких словах всё объяснил. Галина Болеславовна захлопнула журнал, протянула его классному руководителя и повернулась к юношам:
     -“Пока Исаак Михайлович не поставит вам оценки нормальные – будет “2”, идите и с ним решайте все вопросы.”  Мы вышли вместе. Лица у парней вытянулись, не того они ожидали:
    -“Когда сдавать?”
    -“Можно сейчас, пока не всё растаяло.”
    –“На лыжах???”
    -”А вы лыжи прогуляли? Тогда на лыжах, я вас жду у школы, поторопитесь, мой день уже закончился.” 
     Юра с Сашей побежали домой, а я вышел на улицу, на место, с которого классы зимой шли на учебный круг. Погода была весенняя. Активно таяло. Около угла школы, ближнего к стадиону образовалась лужа. Пришли задолжники с лыжами на плечах. Ребята, выходящие из школы после конца учебного дня, проходя мимо нас задерживались, желая посмотреть на происходящее. Посыпались остроты в адрес Саши и Юры. Они себя чувствовали героями, сконцентрировав на себе всё внимание. По их веселому настрою я понимал, - они ожидали от меня, что я сейчас весело рассмеюсь вместе с ними, произнесу: “А славную сыграл я с вами штуку” и, удовлетворив себя тем, что всё-таки убедил их, наконец, принести лыжи, отправлю с умилением домой.
   -“Ну вот, мы пришли”, заговорщицки улыбаясь, готовясь поддержать мою шутку.
   -“На лыжи, прошу.”
   -“Вы смеетесь???”
   –“Нет! Или вы идете, или я ухожу!” Подошли одноклассники,- “Ну, что? Сегодня не холодно? Не скользко?” Они повторяли нашим героям то, что слышали от них зимой.
   -“А где снег-то?” - пытались призвать меня к здравому смыслу “лыжники”. Я приставил ко лбу ладонь козырьком, защищая глаза от весеннего Солнца.
   –“Вон,- показал в сторону Бухарестской улицы,- а дотуда зигзагом по снежным островкам,” Достал секундомер и дал команду: “Марш!”  Окружившие меня ребята провожали их радостными возгласами и ироническими напутствованиями, в которых я слышал удовлетворение тем, что все-таки справедливость восторжествовала.
     Дистанцию, конечно, они прошли меньше, в положенное время  не уложились, но прочувствовали, что безнаказанным их пренебрежение к предмету, к своим товарищам по классу, к своему учителю, наконец, не осталось. В учительской позже состоялась спонтанная дискуссия между моими коллегами, насколько педагогичен был мой прием? Я сидел и слушал, а когда передо мной поставили животрепещущий вопрос, то я коротко провозгласил свое кредо:
   -“Я слишком уважаю школу, свой предмет, своих учеников, чтобы позволить потешаться над ними упомянутым “шалунишкам”. А сейчас разрешите откланяться.”- Потом я узнал, что большая часть педагогического коллектива была на моей стороне.
     Конец учебного года подошел незаметно. Последнюю четверть мы соблюдали “вооруженный нейтралитет”. Они выполняли все положенные требования, я относился к ним ровно, как ко всем мальчишкам выпускного класса.
     Забегу немного вперед. Прошло четыре года. В конце учебного дня я переоделся, собравшись идти домой, закрыл кабинет и пошел к выходу из зала. Вдруг открылась дверь, и навстречу мне в зал вошли двое новеньких, с иголочки, юных  лейтенантиков. Молодцевато козырнули:
   -“Здравия желаем, Исаак Михайлович!”
   -“Здравствуй, Юра! Здравствуй, Саша!”
   –“Вы нас помните?!”
   -“Вы же меня помните, почему я должен вас забыть?”- Ребята поинтересовались моим здоровьем, работой, делами, чем тронули искренне. Потом рассказали о себе. Закончили военное училище, сейчас получили назначение в войска, а перед этим отпуск. Решили зайти в школу, повидать учителей. Перед расставанием, немного смущаясь, перебивая друг друга признались:
   -“Как часто мы вас вспоминали, особенно когда проходили педагогическую практику в войсках. Нам дали по взводу новобранцев в летних лагерях. Вот тут мы поняли как вам с нами приходилось. Нас, конечно, учили педагогике, психологии, но мы вспоминали вашу манеру держаться, спокойствие, выдержку, терпение, вашу речь, чувство юмора.”
   -“Ну, ребята, вы меня совсем засмущали. Спасибо, что помните, спасибо, что поняли. Желаю вам успеха в жизни, здоровья, счастья, дослужиться до высоких чинов,- не менее генералов!”
     Они рассмеялись, почему-то мне подумалось, что я попал в точку. На меньшее они и не согласны. Мы тепло расстались.  Им начинать служить, мне завтра в школу. Тоже служить. Педагогике.