Любовь Павловна неожиданно проснулась. Сердце неистово стучало в груди, иногда как бы запинаясь о невидимое препятствие и от этого на мгновение останавливаясь. Затем следовал ровный ряд толчков, и все повторялось сначала. Повернув голову, она посмотрела в окно. Силуэты деревьев, обычно возвышавшихся за стеклом, не просматривались. Значит, утро еще не наступило. Положив таблетку под язык, женщина усилием воли заставила себя успокоиться. Не первый же раз. Она знала, что затем постепенно подкрадывающаяся боль как ворог захватит левую половину груди. Губы привычно зашептали:
« Господи и Владыко живота моего, дух праздности, уныния и празднословия не даждь ми…».
Окончательно выплыв из состояния ночной расслабленности Любовь Павловна осознала, что видела во сне друга Кольку. В детстве он был ее неизменным защитником, затем другом. Таковым оставался и поныне. Правда, в ином облике.
Дружба их, мало кому видимая со стороны, началась внезапно и весьма странным образом. Однажды Колька, непоседа и выдумщик на различные проказы увел почти весь класс в лес, благоухающий весенними запахами, радующий яркими красками распускающейся зелени и переливчатым пением птиц.
На пути оказался широкий ручей, бурливо торопящийся по недавно проложенному руслу. Через него вместо мостика было перекинуто гладко отесанное, но довольно широкое бревно. Все быстро перебежали на другую сторону, а Люба, завороженная открывшейся красотой замешкалась, уступая дорогу радостным одноклассникам. И только дойдя до середины пути, она поняла, что опора начинает ускользать из-под ног. Это ребята стали дружно раскачивать ненадежную переправу. Люба остановилась в нерешительности, не зная, что предпринять – вернуться назад или все же продвигаться вперед? Путь в оба конца казался примерно одинаковым. И тут она почувствовала, что где-то внутри возник клубок страха от неизбежно предстоящего падения в холодную воду и последующего «мокрого» позора. Люба зажмурилась и мысленно стала считать: один, два, три… Она уговаривала себя, что ребятам скоро надоест придуманная игра. Нужно только уловить этот момента. Вдруг неожиданно кто-то твердо взял ее за руку и сказал: «Открой глаза. Смотри на мою спину, а не вниз. Шагай за мной». Оказавшись на противоположном берегу, спасительная рука не разжалась, а увела ее в сторону от смеющихся ребят. Подняв глаза, Люба увидела перед собой сосредоточенное лицо Кольки. Походило оно скорее на маску клоуна: широкий нос, какой-то длинный несуразный для мальчишеского лица рот, странного пепельного цвета брови и волосы. Одновременно глубоко вздохнув, они скорее почувствовали, чем поняли, что состоялась встреча, предначертанная свыше. И была это не детская влюбленность, а что-то значительно выше и чище, что дается в этой жизни далеко не всем. Вот тогда и состоялся их первый немногословный диалог, положивший начало дружбе:
- Испугалась?
- Да.
- Не поверила мне? Думала, что столкну в воду?
- Да.
- Любава, знай, что я тебе друг. Никогда и ничего не бойся рядом со мной. Договорились?
- Да.
Одноклассники уже окружили их кольцом и пели давно известную присказку: «Тили-тили тесто, Колька с Любкой, жених и невеста!». Детская непосредственность, а скорее неоправданная злость не всегда знают чувство меры. Возвращаясь домой она напряженно думала – почему Колька назвал ее Любавой? Ведь это имя дала ей бабушка Вера, и никто кроме домашних не знал о его существовании. Узнал или почувствовал, что оно соответствовало ее сути?
Незаметно в памяти Любови Павловны всплыл иной эпизод. Проходит очередное классное собрание. Однако проводит его на этот раз директор школы Зинаида Николаевна. У доски стоит растерянный, с лицом бледным и как бы обращенным внутрь себя, Колька. Рубашка его расстегнута. На тощей груди виден одиноко висящий на белой тесемочке крестик. А в голове у Любы так и стукаются одно о другое слова, медленно и ритмично произносимые Зинаидой Николаевной: «Нет. Вы только посмотрите. Он же пионер, а на шее у него болтается крест. Какой позор для нашей школы. Пусть завтра же ко мне зайдет мать. Дети, надеюсь, больше ни у кого нет на себе этого пережитка прошлого?» В классе стали раздаваться смешки. Именно в это время неведомая сила подняла Любу с места. Она прошла между рядами парт, подошла к Кольке и застегнула рубашку. Молча, не произнеся ни единого слова.
Все новости имеют особенность к быстрому распространению, особенно неприятные. Дома вечером перед столом стояла уже Любава и выслушивала поучения и вопросы отца: « Ты зачем это сделала? И вообще, зачем ты дружишь с ним? Это же пятно для нашей семьи. Он же двоечник и хулиган. Да и отца у него нет, чтобы поучить хорошенько ремнем уму-разуму. Зинаида Николаевна не знает, как избавиться от него. Объясни, наконец, почему ты это сделала?» Не могла она ответить, что двигало ей не только чувство жалости и сострадания к заброшенному и затравленному Кольке, не только робкая попытка восстановить справедливость. Как передать словами, что Колька самый лучший из всех знакомых ребят? Действительно он двоечник и непоседа, но при этом больше всех из класса прочитал книг и знает столько всего интересного. А какое доброе у него сердце, как тянутся к нему все обиженные. Нет, не почувствует отец всю хрупкость связующей их нити. К тому же походило бы ее отречение на предательство. И Любава, любившая отца и верившая ему, продолжала упорно молчать.
На все ее ранее предпринятые попытки называть друга полным именем, он неизменно отвечал: «Я - Колька, запомни!» И столько гордости звучало в его словах, что Люба не решалась нарушить запрет. Так и остался он Колькой.
Но всему приходит конец. Отца перевели на новое место службы. В круговерти иных впечатлений Люба стала забывать о старой школе и своем друге. Однажды раздался телефонный звонок. В трубке прозвучал знакомый, но какой-то искаженный дальним расстоянием голос:
- Любава, вспоминаешь обо мне?
- Нет.
- Я рад. Значит все у тебя хорошо. Никто не обижает. Так ведь?
- Да.
- Ну, если что, ты пиши. Я приеду и разберусь.
На этом связь прервалась. Почувствовав укоры совести, Люба написала другу письмо. Так начался новый этап в их отношениях – переписка. Какие необычные и интересные стали приходить ей послания. Люба перечитывала их по нескольку раз, пытаясь понять, что хотел донести до нее Колька? И все они неизменно начинались словами: «Любава, другиня моя…». Затем она узнала, что, несмотря на плохой аттестат, все же поступил он на филологический факультет, поскольку написанное им сочинение оказалось самым лучшим и без единой ошибки. Ведь Колька мечтал стать журналистом. Правда, учиться ему пришлось на вечернем отделении. Не мог он видеть, как мать, во многом отказывая себе, старалась купить для него все самое необходимое.
Потом случилось непоправимое. Люба уже успела сдать выпускные экзамены в институте и готовилась приступить к работе участковым терапевтом. В это время заехала к ним в гости бывшая соседка и поведала о судьбе друга. Колька ехал на поезде, когда в тамбуре парни стали приставать к незнакомой девушке. Рыцарь оказался рядом. Дверь открылась, и Колька полетел под колеса мчавшегося навстречу состава. Жизнь оборвалась в один миг.
Узнав об этом, Люба заболела: металась в бреду ровно сорок дней. Будто душа решала – остаться ей или улететь вслед за Колькой? В голове постоянно вращались и перемешивались слова, которые она обязана была сказать другу раньше. Все думалось – успеет, впереди еще столько времени. Стоит только позвать и Колька вновь окажется рядом. Судьба распорядилась иначе. Рядом оказался сосед, приехавший в отпуск, который ежедневно начал приходить с букетами цветов. Именно их запах заставлял Любу открывать глаза. Так началось возвращение к жизни. А затем состоялась свадьба, и увез молодой лейтенант Любаву к месту службы – в далекие Оренбургские степи.
Через год появился Колька, только уже сын, названный именем бывшего друга. Повезло Любе, муж оказался хорошим, но вечно занятым служебными делами человеком. Никто не мешал ей возиться с Николенькой, а потом и Софьей. Только вот больше никто не называл ее прежним именем – Любава. Детки выросли славными и заботливыми. Николенька давно уже жил своей семьей в другом городе. Рядом оставалась лишь ненаглядная Софьюшка.
Сколько раз за эти годы Любовь Павловна мысленно просила совета и помощи у Кольки. И однажды он появился, вернее, приснился во сне. А через три дня случилась беда, пусть и малая – сломал ногу Николенька. Так начался новый круг их общения. Перед каждым несчастьем, ожидавшим ее или семью, друг Колька являлся во сне как знак-сигнал надвигающегося горя. И всегда она точно чувствовала, что приближается зло, только не ведала как можно его предотвратить. Хорошо, что не так часто это происходило. Значит, сохранилась ниточка связи между двумя мирами – земным и небесным. Не давал ей прерваться единственный и верный покровитель.
Любовь Павловна тяжело вздохнула. Друг мой, Колька, какое наваждение ожидает меня на этот раз? Спасибо, что предупредил. Измученная болью она подумала, что нужно сегодня зайти в храм и поставить свечу перед иконой Николая Угодника. Поминальные свечи за друга на канун женщина никогда не ставила. Любовь Павловна свято верила, что пока жива сама, незримо жив и Колька.
Продолжение: http://www.proza.ru/2012/07/30/1203