- Мама!- Куда Дамка-то пропала, нигде нет нашей собаки; я уж не знаю, может, убили или в болоте утопла.
-Ну, конечно, мне только и смотреть за вашей собакой. Опять таскаешь ей хлеб, я ее только вечером покормила. Посмотри за сараем, она, наверное, ощенилась
Прибежав к сараю, я услышал урчание Дамки и щенячий писк. Дамка лежала на соломе под навесом и облизывала маленькие существа.
Батюшки! У нее целых пять штук крохотных комочков! Я приблизился, нагнулся, Дамка зарычала. Я положил хлеб, пошел домой и принес в консервной банке воды.
На дворе была весна, наступало половодье, и Дамку с ее семейством вот-вот зальет водой, но собака не подпускает к себе никого. Рассказал деду о своих заботах- как Дамку со щенками на сухое место переместить, он сказал, что надо немного подождать: собака оберегает щенков, особенно в первые дни, когда они еще слепые.
Собачка наша по имени Дамка была из беспородных, т.е. обыкновенная дворняжка, но очень умная и понятливая. Различала нас, кто в доме хозяин. А детей она любила по-своему, всегда находилась рядом, где бы мы ни были, позволяя мне, как старшему, гладить и трепать себя за уши (ей это очень нравилось), а младшему в семье разрешала сесть себе на спину, благо он тут же валился с нее, потому что недавно научился ходить.
Жили мы в бараке, и с ранней весны и до зимы она жила у нас под окнами. Нам, детям, это было очень удобно: открыл окно - она тут как тут, бросил ей хлебца (а особенно косточку) и она рада-радешенька, и для нас это стало обычным ритуалом. И не было такого дня, чтобы ее не заметить и не покормить.
И вот у нее появились пять щенков; у взрослых тут же возник вопрос, что с ними делать?
-Конечно, утопить, и чем раньше, тем лучше, пока щенки слепые,- решил дед.
Чую, что-то надо делать, уж больно они милые, красивые, а главное - совершенно беспомощные. Разве можно таких прелестных топить?
А тут к нам в гости пришел из города знакомый отца с сыном, моим ровесником. Конечно, я в первую очередь позвал его посмотреть на щенков. Звали его Валька. Ему тоже новорожденные очень понравились. Объясняю ему ситуацию, что сегодня-завтра щенков утопят, а что делать - не знаю.
Он предложил собаку со щенками спрятать, а потом мы их раздадим своим знакомым.
Запаслись кусочком вареного мяса, отвлекли Дамку (от мяса она, конечно, отказаться не могла), чтобы она отошла от своего гнезда, я схватил и всех щенков, попихал себе за пазуху, а затем перенес за угол сарая, где мы заранее приготовили им место.
Только выложил последнего, Дамка уже тут, лизнула меня в щеку и принялась кормить свое потомство.
Весь день наблюдал за дедом, что он будет делать?
К концу дня дед, кряхтя, поднялся с кровати, (он отдыхал после обеда) и пошел исполнять приговор.
Удостоверившись, что там ничего нет, вернулся и сказал, что Дамка, видимо, перенесла щенков куда-то в болото, что и хорошо, одна забота с плеч долой.
А я каждый день ходил и кормил сначала одну собаку, а потом, когда у щенков открылись глаза, стал подкармливать их молоком, которое успевал плеснуть в баночку, когда бабушка не могла меня видеть.
Дней через десять пришел Валька и предложил: «Чем раздавать щенков знакомым, давай их продадим!».
Сначала мне это не понравилось, но потом я "въехал" в суть вопроса: кормить собачью стаю я все равно не смогу.
И вот в одно из воскресений в солнечный весенний день мы стоим у входа на рынок; в картонном ящике у нас пять симпатичных красавцев щеночков.
Посетители, идущие на рынок, конечно, все проходят мимо нас, любуются на эти чудесные создания, но только восхищаются, никто их не покупает.
И, наконец, идет мама с сынишкой лет пяти. Малыш увидел, подошел, нагнулся, потрогал, погладил, и щенок полез к нему на руки.
Я говорю: «Ну что, нравится?» - Но он, видимо, ничего не видел и не слышал, а прижал щенка к себе и жалобно смотрел на мать.
Прохожие тоже смотрели на них, и каждый произносил одну и туже фразу: "Ах, какой у него замечательный щенок!»
Мать, ясное дело, не устояла.
Таким образом, первый щенок был продан за десять рублей.
Прошло какое-то время, мы проголодались, я пошел и купил бутерброд с сыром за девять рублей шестьдесят копеек. Пока я ходил, Валька продал еще одного тоже за десять рублей. Купленный бутерброд мы с Валькой быстро проглотили, аппетит разыгрался, и я пошел за следующим. Принес, разделили с Валькой по-братски пополам, но тут я понял, что надо покормить и оставшихся щенков; они уже стали повизгивать от голода. Мы им скормили оставшийся бутерброд.
В это время подошел какой-то дядька, спросил: «Мать их умеет лаять?»
Я говорю: « Еще как умеет!»
Он купил следующего, а я побежал опять за бутербродом, скормили его оставшимся двум, не забывая при этом себя тоже.
Как продали последнего, я уже плохо помню, его мы тоже кормили, чтоб только не пищал.
Мы мечтали их продать, а на вырученные рубли купить и насладиться вдоволь мороженым, а если останутся деньги, то попить клюквенного морса, очень сладкого, так любимого нами.
Но на мороженое нам денег так и не хватило, а про клюквенный морс мы и не вспомнили.