В бежевых стенах гостиничного номера притаилась Жуть.
Она везде. В хрустальной люстре под потолком, в розовых шторах. В пейзаже на стене.
За стенкой живет жизнерадостная семья. Глава семьи - полковник, супруга - в золоте. Сын - бритоголовый юноша. Они часто уезжают куда-то на темно-синем корейском кроссовере.
В холле гостиницы одна за другой меняются женщины средних лет, свернувшиеся на диване перед телевизором словно кошки. Я смотрю на них и недоумеваю, как же им удалось найти такую работу - лежать и ничего не делать.
В этом городке время течет медленно и в то же время неуловимо.
Здесь колышутся на ветру сосны, белки грызут свои бесконечные шишки, и громко каркают сварливые черные вороны.
В тридцати километрах отсюда шумит большой город. Там деревенская простота соседствует с варварским великолепием. В этом городе чувствуется какая-то нездоровая красота. Такое ощущение, словно попадаешь в еще молодой цветущий организм, где уже намечается раковая опухоль.
Здесь все размеренно и предсказуемо. Но Жуть меня не покидает.
Она не в городке и не в гостинице. И даже не в городе с его чудовищными скульптурными экспериментами.
Жуть во мне. Это мое одиночество.
Приезжай в городок посередине соснового бора.
Мне и соснам тебя не хватает.