Дорогой и любознательный читатель, сейчас и почти сей минут, ну в запасе минут 20, я опять собираюсь в тайгу. Сегодня мы едем на монастырь - это место у нас так называется. Там когда-то действительно был мужской монастырь: там, в скалах, есть и кельи, ходы узкие, большой зал.
Так вот, предание гласит, что жил там один молодой монах, с лица можно икону писать (ну, такой красивый) и была у него в друзьях волчица: ни на шаг от него не отходила, он ее еще маленькой спас. Ну, монахи они там не только молились, но еще и работали. Работал тот монах в горах, работал и вдруг обвал случился - это часто там бывало. Ну, схватил он одежонку, и юркнул в какую-то пещерку. Не успел и глазом моргнуть, как завалило камнем все кругом, и оказался он закрыт в этой пещере, в западне, ну похоронен так сказать заживо. Только вверху расщелина оказалась, с ладошку. Пытался он камни двигать, да где там, они даже и не пошевелились. Понял он, что конец ему пришел, до братьев не до кричаться, а помощи ждать больше не откуда. Было при нем две лепешки, да кожаный мешочек с водой. Лепешки он на 6 дней растянул по кусочку, а воду на 18, он зарубки делал на камне. А когда дождь шел, через расщелинку по камням тонкой струйкой стекала вода, и он ее фартуком собирал: промакивал, потом отжимал и напивался, до отвала, только после этого сильно животом маялся. Несколько раз ему казалась, что в расщелинке мелькала, чья-то тень. День и ночь он молился Богу, прося у него смерти. 23 зарубки он сделал, а больше и не помнит впал в забытье, а сколько так пролежал и не помнит. Только часто казалось ему, что кто-то в ночи скребется по камням. И снится ему сон, что матушка его пришла к нему, обнимает его, целует, и так хорошо ему стало, и сознание стало прояснятся. Только увидел, он в темноте два светящихся глаза и понял, что куда-то его тащат. И снова все померкло перед глазами.
Очнулся он от теплого свежего воздуха и солнце светило так ярко, что глазам было больно, отвыкли они от света Божьего. Понял он, что не умер, а лежит на тропе, по которой пришел сюда и сидит рядом с ним огромная серая волчица. А рядом с ней стоит красный монгольский волк. Ни рукой, ни ногой не мог пошевелить инок Ляксий. Вдруг волчица встала, подошла к нему, прямо к лицу и облизала его. Совсем в сознание пришел Ляксий и узнал он - "Мыша", Мыша, прошептал он. Это была его волчица, его спасительница.
В это время на тропе показались два человека - это братья из обители тоже шли на работу. И увидели они такую картину: на тропе лежал человек, а рядом стояло два волка. От испуга они остановились, волчица оскалилась и зарычала. Тогда лежащий на земле человек поднял худую тонкую руку и что-то сказал. Волчица лизнула ему руку, отступила, а потом повернулась, отступила с тропы и исчезла в зарослях, за ней огромным прыжком ушел волк. Осмелев, братья подошли к человеку, с ужасом и трудом узнали в нем инока Ляксия, которого отпели и сегодня был сороковой день, как-это случилось. Братья выходили Ляксия и жил он еще долго и стал старшим в монастыре. А пещеру братья открыли и нашли там подкоп, который был около 5 метров. И на стене, где были зарубки, которые делал инок была вырублена надпись. По воле Божьей был спасен волчицею инок Ляксий, Мыша моя Мыша.
Волею судьбы была у инока Ляксия еще одна встреча со своей спасительницей. С тех пор как инока Ляксия спасла волчица, прошло 8 лет. Братья его почитай за святого принимали и, когда преставился настоятель монастыря, кому быть настоятелем и речей не было. Единогласно был выбран Ляксий. А то и правда: кому еще быть, смиренный он был и словом тверд. Книги при нем были, грамоту хорошо знал. Монастырь насчитывал в то время почитай 90 человек, работали много (кормится-то надо).
Знали братья, что в глухой тайге, пониже монастыря верст на 20, стоит староверческий скит. С мирскими, со скита никто и никогда не общался, Но один раз в году по зиме, в скит приходил человек. И иногда, при старом настоятеле, он заходил в монастырь. Был хорошо одет и вооружен. И Ляксий знал, что носит он в скит, оружейные припасы (порох, патроны, ну и так, по мелочи). Бывало, в обратную сторону он уходил не один. Но в монастырь они уже не заходили. Староверы из скита с братьями дружбу не водили, но и ссор не вели. Иногда братья меняли у них семена на одежду: в скиту были женщины, они пряли и ткали. А еще скитские мужики любили сбитень хмельной, которое умели делать только братья из монастыря.
Пошел уж третий год, как Ляксий стал настоятелем, в скит никто не проходил и из скита гостей не было. Зима в этот год была лютой и снежной, но к концу февраля немного потеплело и братья решили, отправить кого-нибудь в скит, обменять немного семян на какое-нибудь тряпье, а то многие совсем обносились. Решено было, что на утро следующего дня пойдут двое. Но ночью взвыли собаки, их было в монастыре четыре (две пасли скот, а две сторожили - это когда братья уходили работать), больше не держали - не прокормить. К Ляксию прибежал инок - гости из скита пожаловали. Когда Ляксий пришел в большую келью, гости уже сидели у огня. Это был высокий, коренастый старик со сросшимися на переносице бровями и от этого казался грозным. Второй был моложе почти юноша, но так был похож на старика, что сомнений не было - отец и сын. Так оно впоследствии и оказалось - это был староста из скита со своим сыном.
Пришли они, с просьбой к братьям - скоро у них свадьба и нужен им сбитень хмельной. Ну, так и порешили. Монастырским - это на руку. И хлеб, то бишь семена, дома останутся и одежонки выменяют. Гости из далеко – собрали им поесть, чего было, ну и выпить с устатку поднесли. Старик-то вообще не разговорчивый оказался, а молодой, видать, поговорить любил. А как выпил пару кружек, так и вовсе разговорился. И рассказал, что, мол, нонче словили они с мужиками матерую волчицу: стаю она водила и волк при ней красный был. Его убить пришлось. А она сукотная оказалась, а им в скиту волчата нужны, из них охотники хорошие вырастают. Ну, а потом шкура хорошая будет - невесте подарок.
Будто молния прошила насквозь Ляксия, сердцем почувствовал, что это она, его Мыша - спасительница. Ей обязан он жизнью своей. Встал Ляксий перед парнем на колени и говорит: - отдай волчицу или продай. И протягивает ему крест из чистого золота, ну чисто слиток. Растерялся парень, не знает, чего говорить, только смотрит на старика. Старик креста в руки брать не стал - завтра разговор будет, и покажите, мол нам, где бы прилечь.
Ночь прошла словно год, тянулась она для Ляксия. Чуть забрезжил рассвет, гости встали, засобирались в путь. Подошел старик к Ляксию и говорит: «С нами пойдешь или пошлешь кого? Только уговор: как ощенится, кутят нам отдашь, а креста твоего не нужно, свой бы донести до судного дня, а историю я твою слышал. Но не думал, что встретиться придется».
Подходя к скиту услышали они крик да шум, переполох в скиту. Сорвалась с цепи волчица, и гнали ее мужики кто с вилами, кто с топором. А ружья не было: оно было, да только у старосты. Загнали ее в угол и держали ее вилами наперевес. А кто посмелее, так и вилами в бочину тыкал. Устала она, не было в ней уж той звериной сытости, только кровавый оскал и обреченность были в ее взгляде. Кинулся Ляксия к волчице, встал перед ней на колени, снял с головы клубень (головной убор). Отпрянул народ. Полз монах на коленях с распростертыми объятьями и шептал: «Мыша, Мыша…» Толпа стояла и боялась шелохнуться.
Красивый, как Бог, монах вытирал своей ризой кровавую пасть у матерой волчицы, а она, как маленькая собачонка, лизала ему руки. На руках вынес Ляксий из скита свою драгоценную ношу. И даже ни одна собака не залаяла им в след. Спустя немного времени, появились в монастыре волчата, но из скита за ними так никто и не пришел. И уже до самой смерти Мыши, она не расставалась с Ляксием. Волчата выросли: это был волк с красной спиной и серая волчица, вся в мать. Монастырская братия говорила, ЧТО ЭТО ЛУЧШИЕ СТОРОЖА, КОТОРЫЕ КОГДА ЛИБО БЫЛИ В МОНАСТЫРЕ.
А дальше была революция… добрались и до монастыря: кого на месте убили, кого в ссылке. А Ляксий к тому времени сам умер, и было ему 98 лет. И стоит там камень с 23-мя зарубками. А внизу подписано: «Здесь покоится раб божий Ляксий». Кое-где буквы уже стерлись, но еще разобрать можно. А скиты ушли дальше вглубь тайги и как будто растворились в ней. Много тайн хранят горы и тайга, но это уже другая история.