Шаманка
15 Х1 71 г.
Здравствуй, Саша!
Кстати, я уже в общих чертах описывала тебе всё, что произошло в моей жизни за последние 3 – 4 месяца, и даже фотографии высылала на тему, так сказать. Было это в начале октября. Видно, кого-то на шаманской почте интересуют мои адресаты, потому что письмо я отправляла оттуда, и ты писал туда. Ну, да Бог им простит такой грех.
Начнём всё сначала ещё раз.
Итак, 16 августа я получила расчёт в бухгалтерии лесхоза, снялась со всех учетов, а 19 уже вылетела во Владивосток, оформив пропуск и распрощавшись с родными. Улетела я, Саня, насовсем. И хотя не твёрдо это решила, надеялась всё же, что выдержу, наперекор всему.
Честно признаться: далеко не «ветер странствий» толкнул меня на такой шаг. Ты знаешь про Василя. Так вот, в конце июня он пришел из армии и стал жить и работать в Шаманке. Ты знаешь так же про мою соперницу. Она его сразу заарканила. Вот тут-то я твёрдо решила покинуть свою деревню. Подлило масло в огонь и наводнение, оно так разукрасило Шаманку, что та стала безобразной и неузнаваемой. Наводнение было 26-27 июля. Вода в Иркуте поднялась на пять с половиной метров. Сорвало подвесной мост, выдрало с «корнями» все крепления моста, а так же трос, по которому ходил паром; подмыло всю улицу, что шла от парома к утёсу, два дома упали в воду, но не уплыли; унесло с концами кордон Гриши Токарева; затопило наполовину баню, лесоцех старый, электростанцию и соседние дома; разнесло всё кладбище и нанесло покойников в огороды, разбросало по лесу, набило в лесоцех и в заломы из брёвен, деревьев и всякого хлама; затопило все огороды нашей улицы; вода подошла вплотную к домам, но не зашла даже в подполья. В Мотах унесло восемь домов, в том числе дом Аньки Андроновой. Помнишь поворот дороги над Иркутом между остановкой и Канителью? Так вот этого поворота уже нет, а с ним вместе трёх домов и бани. Метров двести-триста дороги смыло совсем. Все мосты или сместились, или разрушились. Из лесников наших никто не пострадал. Цусима, так тот, говорят, полный двор всякого добра наловил и дровами запасся на две зимы. У Груздева затопило огород, но особого вреда не было.
Берега Иркута теперь гораздо дальше друг от друга, захламлены, обезображены… Вода спадала медленно-медленно, по 10-20 сантиметров в сутки, поэтому размыв происходил ещё долго. Ну, а покойничков за два дня собрали, хотя и не всех. Нашли четырёх мужиков, дали им трактор с деревянными санями, по литру водки на день, по сорок рублей на рыло, и попросили навести порядок на том свете. Выкопали мужики за Весёлым Бугорком, по дороге на Девятый братскую могилу и захоронили там «новосёлов». И, ты представляешь, Санька, с двух кладбищ, которые стоят не один десяток лет, остались не размытыми только три крайние могилы, а собрали всего около сорока душ «бывших». Куда подевались остальные, где теперь тлеют их косточки, можно только догадываться. Вот под впечатлением всех этих неудач и несчастий решила я, как последний предатель, покинуть родное гнездо. План был такой: 19 августа вылетаю, 20 сдаю документы в ДВГУ, 21 иду на первый экзамен. Поступаю или не поступаю (заочно), всё равно остаюсь во Владике, жить буду у Раиски, моей давней старшей подруги. Но списаться я с ней не успела, поехала наудачу.
Прилетаю в Хабаровск и, что ты думаешь? – жду там до утра 20 августа! Во Владивосток прилетела часа в четыре. Пока добралась до бухты «Горностай», да пока отыскала свою, сменившую местожительства, подругу, наступил вечер. И мне уже было ни до университетов, ни до моря – я хотела спать! И, самое смешное, что Раиска, у которой я хотела остановиться, уже половину вещей отправила в Красноярск, куда они с мужем на днях собирались удирать. Остальные вещи были упакованы, ненужные разбросаны, сами спали на лохмотьях, ели на чемоданах… Два короеда у неё (младшему только второй год), квартира ужасная: каменный барак с метровыми стенами, оставшийся ещё от японцев, неполадки на работе, распри с мужем, и ко всему этому – ужасная погода. Всё лето шли дожди, стояли туманы, морось, море штормит, в доме всё покрывается плесенью, в лесу всё погнило… В общем, картина мрачная. И всё это обрушилось разом на мою стриженую головушку, – я остриглась сразу после наводнения. И представь, Санька, какое было у меня в тот день настроение!
Пошла, с горя накупалась в море, купила бутылку коньяку, шампанского. Засели мы за чемоданным столом, выпили, закусили жареными мидиями и гребешками, которых до чертиков нанесло на берег после шторма. Я после первой же рюмки уснула и проспала часов четырнадцать с гаком.
Двадцать первого поехала в город, в университет. Мне сказали: «Поздно, голубушка». Настроение – никакое, погода, правда, солнечная установилась в тот день. Побродили мы с Райкой по городу, сходили в «Океан», в кино и вернулись домой. Зарядила я фотоаппарат, надела купальник, джинсы, шляпу, Раиска взяла гитару, провиант, и пошли мы вдоль берега. Пофотались, поплавали… Ещё один день прошел.
Двадцать второго тоска на меня напала ужасная с утра пораньше. Погода опять испортилась. В бухту откуда-то нефти нанесло, волны не белые, а чёрные. Весь день я маялась дурью и думала: остаться или вернуться домой? Двадцать третьего поехали мы с Райкой в город, зашли в агентство аэрофлота – ей надо было узнать на счёт рейса на Красноярск. Купила она себе билет на 27 августа. Тут и я решила бесповоротно: пропади ты, Приморье! Как раз были билеты на завтра. Не раздумывая дольше, взяла я билет и успокоилась. Вещи собирать не надо – они все в чемодане.
На другой день меня проводили.
В семь часов вечера я была в Иркутске. Радости было!.. Никогда я не чувствовала себя такой счастливой.
Итак, вернулась я домой, отгуляла месяц и 16 сентября вышла на работу на ДОЗе. Теперь мастерю. Работаю в лесопильном цехе. Смена у меня большая – тридцать человек. План натягиваем, аж трещит! В ноябре должны выйти с перевыполнением. Оклад 128 рублей. Живу в общежитии: благоустроенное, дешёвое, всего 3.50 в месяц.
Недавно видела Нинэль. Рассказала она мне, что Груздь в лесничестве не работает. Выбрали его председателем профкома леспромхоза. На наших местах новые, чужие люди; я их не видела. У Груздя родился Груздёнок. Нинэль говорит: ходит Галя теперь ни на кого не глядя, с княжеской улыбкой, и впереди себя несёт Чадо. Мамаша! Груздю теперь и разбиваться можно – наследник есть!
Вот такие, Саня, дела на большой земле.
Вся повесть здесь:
http://www.proza.ru/2010/01/07/551