Я еду по идеально-гладкой, асфальтовой дороге. Жара нависает над ней мерцающим подрагиванием и колыхается лишь изредка, следуя за проносящимися машинами. А затем опять укладывается многомерными рефлёными слоями перед лобовым стеклом. Кондиционера не хочется, испытываешь потребность в ветре. Пусть даже таком обжигающем и сухом, но приносящим с собой в салон ощущение движения.
По обе стороны от автострады скрученные поля. Сейчас время, скрученных и упакованных тугими узлами, полей. И на эти выбритые просторы спускаются птицы. Пара серых журавлей неспешно, словно усталые путники, бредут поочерёдно опуская вниз головы. Белокурые аисты выглядят так свежо и весело на этой ржавой выгоревшей щетине земли, и почему-то напоминают бравых матросов, несущих с собой прохладу морей и океанов. Даже ястребы и орланы спустились с небесной выси, приблизив на короткое время к себе землю, и словно сторожевые псы восседают на сенных рулонах, давая отдых своему острому зрению.
Я то и дело притормаживаю, что бы вдохнуть в себя это зрелище скошенного мира. Следом за мной останавливается ещё машина и ещё …
Я вдруг с удивлением обнаруживаю, что не слышу ободряюще-нервного сигнала клаксона в свою сторону. И повернув голову назад, вижу распахнутые глаза людей, замерших от этого свалившегося на них мгновения откровения живого мира вокруг и сопричастности с этим временем скрученных полей.