БУНИНСКИЕ ВНУЧАТА Николай ЕРЁМИН
Рассказ
- Да, это я – внучка Бунина, Вера Ивановна Бунина! - сказала женщина с бледными впалыми щеками и протянула паспорт. – Можете удостовериться!
- Да верю я, верю! Поэтому и приехал к вам в Балобаново, – поспешил согласиться редактор альманаха «Новый Абаканский литератор» поэт Михаил Иосифович Злобин. – Меня очень заинтересовало ваше письмо, и я решил пригласить вас к себе в альманах.
Одноэтажный бревенчатый домик-развалюха, в котором проживала Вера Ивановна, располагался между кандальным когда-то Енисейским трактом и мелеющей ныне речкой Качей, несущей свои бурные когда-то воды в могучий когда-то, но перегороженный при социализме плотиной самой мощной в мире ГЭС и ныне тоже изрядно поэтому обмелевший, Енисей.
При доме – огород, засаженный картофелем, кабачками, луком, помидорами, огурцами, редиской, свёклой, горохом, петрушкой и сельдереем.
Около крылечка – столик-беседка с деревянным, в виде грибной шляпки, зонтом, прикрывающим, при случае, от солнца или дождя.
Вера Ивановны покрыла столик свежим номером газеты «Балобановская правда», выставила две тарелки с нарезанными огурцами и помидорами, покрытыми веточками петрушки, принесла бутылку, заткнутую резиновой пробкой, и две стопки.
- Ну-с, чем богаты, тем и рады! – воскликнула она. – Выпьем по такому случаю, Михаил Иосифович, за знакомство! Напиток благородный, экологически чистый, сама гоню, всю деревню снабжаю, и никто ещё не обижался.
- Отчего ж не выпить, ежели чистый… Наливайте! Эх, хорош… Поделитесь рецептом, ежели не секрет…
- Никаких секретов! Рецепт описан подробнейшим образом в моём романе, который я и хочу вам показать. Вот он, родимый! –
И она протянула поэту огромную папку, толщиной с кулак.
- И давно вы пишете?
- Давно! С той самой минуты, когда я осознала, что я – внучка великого писателя, и решила сама попробовать.
А глаза открылись у меня тогда, когда я прочитала в нашей районной газете заметку одного нашего краеведа о писателе Бунине и о его судьбе. Сопоставила факты и сделала выводы.
По паспорту ведь я была Пунина.
А когда поняла, что к чему, пошла к начальнику РОВД и говорю: - Прошу заменить мне паспорт! – И заметку краеведа в газете показываю.
Порасспрашивал меня начальник минут тридцать, а потом и говорит:
- Подождите в коридорчике, мы сейчас всё оформим, как надо. И вызвал психобригаду, которая благополучно доставила меня прямым ходом в областную психобольницу, расположенную, как вам должно быть хорошо известно, в глухой тайге, на станции Тинская. Ведь это вы же сочинили про неё песенку…
Щёки у Веры Ивановны порозовели, и она запела:
«Почему-то я тоскую,
Непонятно, почему…
Но, когда вернусь в Тинскую,
Я, наверно, всё пойму.
Сумасшедшие в палатах,
В окнах – белая тайга…
Ах, палаты тесноваты,
А тайга – на тыщи га…»
- Да, я сочинил. А откуда это вам известно? – удивился Михаил.
- Говорю же – оттуда! Там эта песенка, можно сказать, стала гимном больницы. И врачи, и больные – все её поют.
- Приятно узнать.
- Ну, ещё по единой? – спросила хозяйка. – Чуете, меня уже на пение потянуло…А что дальше будет?
Врать не стану. Подержали меня там четыре месяца, среди чудаков, считающих себя инопланетянами, наполеонами и слышащими голоса всякие, освидетельствовали на ВТЭК – и отпустили, написав в справке, что я социально не опасна и трудоспособна.
И вернулась я сюда, в Балобаново, где и проработала до самой пенсии воспитателем в Доме-интернате для умственно отсталых детей. Почему именно там? Да потому, что родился у меня сынишка с болезнью Дауна. А муж, увидев его, меня тут же и бросил, и осталась я матерью-одиночкой… Вот я и пристроила Толика своего в интернат как инвалида с детства. День и ночь были мы неразлучны, пока он не вырос.
- А где он сейчас?
- Да где-то по деревне бродит. Или на речке с удочкой сидит.
А когда до пенсии дотянула, то получила медаль «Ветеран труда» и материальное вознаграждение в виде машины-студебеккера, доставшейся дому-интернату ещё со времён войны как подарок от американцев. Естественно, я тут же дала объявление а районку и продала авто азербайджанцам, которые пришли, починили машину, загрузили картошкой и укатили в неизвестном направлении.. Так мы с сыном и жили здесь на две пенсии, выживали, как говорится. И пишу я роман, который не случайно назвала «Бунинские внучата», пишу из года в год, упорно и терпеливо, и своему дурачку читаю, а он слушает и смеётся в самых неподходящих местах…
А недавно поняла, что роман мой закончен, что вся жизнь моего поколения в нём описана, и захотелось мне, чтобы вы напечатали пару глав в своём замечательном альманахе… А потом чтобы весь роман в Москву послали, в комитет по Бунинским премиям. Потому что туговато мне стало с финансами, едва свожу концы с концами. А они там прочитают – и премию мне дадут, вот и будет нам с Толиком материальная поддержка.
- Всё ясно, - сказал поэт Михаил Злобин. - Пару глав в альманахе напечатаю. И весь роман в Москву пошлю. Но за последствия не отвечаю и гарантий никаких не даю.
Два года прошли-пролетели со дня этой встречи.
Каково же было изумление Михаила, когда роман «Бунинские внучата» из райцентра Балобаново прямиком попал в лонг-лист, потом в шорт-лист, а потом и в список произведений, отмеченных восхитительными денежными наградами и медалями.
На деньги, полученные из Москвы, Вера Ивановна тут же купила коттедж у себя в районном центре и пригласила Михаила Иосифовича на новоселье.
И когда приехал поэт со своим другом прозаиком Константином Невинным на его стареньком «Запорожце», то увидели они на обочине тракта сказочное строение, этакий Терем-теремок.
Стоит на крыльце широком лауреат престижной Бунинской премии Вера Ивановна Бунина, в руках шикарно изданный роман «Бунинские внучата» держит.
А поперёк кандального когда-то Енисейского тракта мужик какой-то лежит и кричит:
- Я – лежачий полицейский! Я – лежачий полицейский! –
- Вера Ивановна, что здесь происходит?- друзья спрашивают.
- Это мой Толик прикалывается!
Не обращайте внимания, гости дорогие! Проходите в горницу.
Уж как я вам рада! Как я вам рада! – отвечает автор нашумевшего романа и, обернувшись, приказывает:
- Толик! За мной!
Красноярск Июль 2012г