Марго 1 глава

Инна Бабурова
Серая слякоть осени вызывала необъяснимую грусть каждый год. Только с годами Рита будет понимать, что это просто осенняя депрессия, которая присуща многим людям…
А пока она совсем юна, совсем по-детски воспринимает мир. В свои 14 она, будто сняв розовые очки, начинает видеть мир по-другому. Разочарованно смотрит на сверстников, которые ей кажутся недостаточно взрослыми, не достаточно добрыми и отзывчивыми, какими казались раньше. Самой себе же она кажется взрослой, уже отлюбившей, отстрадавшей… Годы спустя она будет посмеиваться над собой, но пока чувствует себя прожившей жизнь девушкой.
А причины для этого были.…С рождения больное сердце сжало в рамки. Вечные поездки по больницам и санаториям, освобождение от физического труда мешали жить полноценной жизнью. Мешали не только физически, но и морально. В школе подтрунивали, называя неженкой. В спортивные секции не брали. А она мечтала так же как все залезть на дерево, побегать наперегонки, поучаствовать в соревнованиях! И желание «быть как все» перевесило все предостережения. Обманным путём, добыв справку врача о том, что она абсолютно здорова, Рита записывается в секцию акробатики. С большой радостью делает успехи, выступает на концертах, участвует в конкурсах, но девочка из той же секции, доносит правду до тренера. Тренер, опасаясь такой ответственности, вызывает маму Риты,  и мама, зная страдания дочери, даёт разрешение на тренировки под свою ответственность. Кто знает, что было бы не дай возможность Рите жить обычной жизнью…
Прогуливаясь по вечернему городу, Рита думала о смысле жизни, о смысле своей жизни. Не находя ответа она терзалась и плакала. Размышляла о звёздах, планете, об устройстве мира... Для чего всё это? Что будет дальше? Для чего она живёт? В голове рождались строки, складываясь в ещё неумелые стихи:
                «... Убегу я из дома,
                Убегу, больше я не вернусь,
                Только смерть успокоит,
                Эту вечную странную грусть...»
Да, переходный возраст, юношеский максимализм, нереализованные амбиции, проблемы со здоровьем, плохие отношения с отцом, всё это накладывало свой отпечаток на детской душе.
- Рита! Домой! – услышала строгий голос отца, подойдя к подъезду.
- Иду... – недовольно ответила Рита, и поплелась на третий этаж.

- Сколько раз говорить, что домой надо приходить ровно в одиннадцать?! – прогремел голос отца, когда Рита вошла в квартиру.
- Подумаешь, на пятнадцать минут опоздала! – со страхом и презрением парировала Рита.
Отец схватил Риту за руку и швырнул в комнату, больше не говоря ни слова. Он вообще редко говорил с детьми. Будучи бывшим военным Вадим Сергеевич всю семью держал в ежовых рукавицах. К его диктатуре снисходительно относилась лишь его жена. Хотя прекрасно понимала, что с детьми должен быть разговор, а не ремень. Но либо жалея его, либо зная, что всё равно не уйдёт от мужа, Елена Викторовна пыталась сгладить углы, лишь бы не накалять обстановку в семье. Мудрая красивая женщина с приятным голосом, родившая троих детей, Елена Викторовна только казалась слабой женой своего мужа. В самом деле она была сильной духом, выносила тяготы жизни с иронией, и никто не видел, чтобы она когда-нибудь грустила.
Рита ушла в комнату, которую делила вместе с сестрой и младшим братом, разделась и, прихватив с собой плюшевого медведя, легла в кровать.
- Отец? – услышав всхлипывания, спросила старшая сестра.
- Достал! Лучше умереть, чем жить с ним под одной крышей!
- Ты дура малолетняя. Спи давай – вздохнув ответила сестра...
Они не были близки. Ольга была на три года старше Риты, первый ребёнок, любимица родителей. Они слишком разные: Ольга обычная девчонка, с обычными подругами, мыслями о красивых платьях и женихах. Рита же грустная, недовольная, с характером, с обострённым чувством справедливости, порой злая и невыносимая. Иногда она садилась на подоконник в кухне, когда Елена Викторовна готовила обед, и доставала мать своими рассуждениями о жизни:
- Для чего мы живём, мам?
- Ну... кто для чего. Я для вас и папы, для своей мамы...
- И что? А что потом? Всё равно все умрём! Для чего жизнь вообще?
- Рит, ну не мы жизнь придумали, откуда мы знаем, что Господь имел в виду, когда нас сотворил? – пока ещё спокойным тоном отвечала Елена Викторовна.
- Ага, если звёзды зажигают, значит это кому-нибудь нужно... – с иронией сказала Рита и посмотрела в окно – Прыгнуть бы сейчас из окна прямо в лужу, какая разница раньше, позже...
- Да прыгай давай! Философ, блин – уже рассердившись, сказала Елена Викторовна.
Рита поняла, что довела мать, обмякла  и заплакала.
- Прости меня, мам. Я просто не знаю, что со мной.
- Всё пройдёт. Возраст переходный, он очень сложный, надо просто немного подождать – уже с сожалением, что погорячилась, ответила мать.
И Ритка уходила, чтоб своим вечным грустным видом, не доводить мать до отчаянья. Садилась за пианино, наигрывала «Полонез» Огинского или «Рондо» Моцарта, даже не глядя на клавиши. Руки играли сами, они знали каждую нотку, каждый звук знакомого инструмента. Музыка звучала с чувством, и Рита уже сливалась с ней воедино, стараясь не думать ни о чём вообще.
Музыка... Она навсегда будет первым антидепрессантом Риты. Она считала, что это самое вечное и настоящее, что могли только придумать люди! Любая! Будь то классика или современные мелодии, рок или дворовые песни – это жизнь! «Адажио» Альбиони... Это маленькая журчащая река, воды которой бегут стремительно и спадают водопадом! Ох сколько слёз она пролила под эту мелодию...
Ещё в школе её талант заметил учитель музыки и пригласил в школьный ансамбль солировать. Для Риты это было счастьем. Она очень любила петь! Отдаваясь музыке всецело, Рита с душой исполняла любую композицию.
Однажды послала запрос на кастинг в известную, на то время, передачу, и ей ответили положительно, но отец запретил что либо предпринимать по данному вопросу, называя это глупостью. Это окончательно убило Риту, и ещё большим грузом легло на сердце отношение к отцу.
Хотя наверняка это были лишь придирки, ведь в отношениях с отцом, было нечто другое, более мерзкое, нежели просто неисполнение капризов. Ритка вспоминала детство, боялась оставаться в комнате одна. Когда мама работала во вторую смену, Ритка могла запереться в ванной, и просидеть там до окончания её смены...