Развели, ё***ый в рот, богадельню! Гондоны, мирамистины. Трепаки с сифонами на каждом углу лечат и фамилии не спрашивают. Демократия, е***ать! Чубайсы х**вы.
Хорошую вещь гондоном не назовут. Фармацевтам е**чим наши трепаки с сифонами доп***ы. Платили бы мы им бабки. За, тьфу б**дь, ми - ми-… Зае**л! Ми-ра-ми-стин.
Жизнь прожил, а гондон надевать не научился. Мне их в универсаме целыми ящиками предлагают. Ни х** не беру. Как и «ми-ми» этот пидорский в аптеках.
А баб как всю жизнь хотелось, так и доселе хочется.
И е*лись! Всегда По-черному!!!
О**еть иногда можно, кого, когда и где е**и.
И вся эта «венера» пох**.
***
Эх, бывало, ёбтыть, по молодости…
И звезд на погонах ещё немного. И «поплавок» на кителе, еще как в п***е сапфир смотрится. И энтузиазма хватает.
Три часа дня. Опорный пункт.
До вечерних заморочек бумаги разобрать. В тишине.
Опа-на!
В «пердильнике» кто-то сидит. Запертый.
Открываем-смотрим.
Баба. Молодая. Рожа б***ская, но еще не убитая. При жопе и сиськах. Прикид нормальный. И даже чистый. Лыбится, гетера прошмандючая.
- Ты, птица, здесь откуда?
- Хи-хи, гуляла. Капитан тормознул. Сюда привел. Сказал ждать. Потом придет. Хи-хи.
Ага. Капитан – старший напарник. В утро работал. И за каким х**м ему эта баба?
- А за что он тебя тормознул?
- Хи-хи, не знаю.
- В туалет не хочешь? А то запру сейчас.
- Не-а. Покурить дай, командир.
- Щас! Из кожаного мундштука.
Щеколдой «хрясть».
Перебираются бумажки.
А хочется. Здесь и сейчас.
Щеколдой «хрусть».
- Выходи! В кабинет проходи.
- Так какого х** ты здесь делаешь, и нах** тебя сюда приволокли?
- Да не знаю, командир. Бля буду.
- Не будешь, а уже есть.
Творческая беседа длится недолго.
- Короче, знаешь, что делать?
- Хи-хи, ты бы сразу, командир, а то, как девочка.
- Я тебе щас покажу девочку, - пистолет на штанах сдвигается назад, ширинка расстегивается во всю ширь.
Пошел процесс. Бабенка-то, видать, по этой части. Сосет с энтузиазмом. Под столом уместилась. И бумагами заниматься не мешает.
Слишком хорошо сосет. Даже с подвыванием. Бумаги в руках путаются, буквы плохо читаются. Так не поработать.
- Ладно, умеешь. Садись-ка сюда.
Сучка тренированная. Колготики сдергивает, прямо с трусами. В миг. И усаживается на любимых начальников. На их телефоны, что под стеклом на столе.
Ноги кверху. По-быстрому. Ну, прям тебе, бля, «Мулен Руж».
Но этой легче – под спиной у нее машинка пишущая. «Башкирия». Ржавая, но высокая. Как спинка у «бабского» кресла.
Трубку с телефона на х**! Диск на цифру «1». Чтоб не отвлекали.
Пристегнуть штаны к кителю. Чтоб при е**е не спадали. От веса пистолета.
Шалавины ноги – на погоны. Чтоб о звезды возбуждались.
Ножки стола подогнаны жилконторским плотником под рост «начальника». Чтоб е***ься, не приседая, и на носки не вставая.
Понеслась!!!…
Влагалишшо мускулистое.«Табельное оружие» сжимает накрепко.
Стол о стену гремит, баба воет, работа похую.
…Хорошо в кресле. Отдых. Узница гигиену генитальную наводит. Ртом.
- Л-л-адно. М-м-олодец. Г-г-гуляй. Завтра придешь…
Освобожденная испаряется, ухмыляясь и скомкав в кулаке трусы с колготками.
Напарник нарисовывается. Капитан.
- Брат. Ты меня извини. Тут у тебя одна подруга сидела. Так мне, б***ь, чего-то захотелось. Понимаешь же. Ну, короче, отодрал я ее и выгнал. Ты, не сердись. Если тебе очень нужно, я ее тебе завтра, только вьет, сниму и приведу.
- Хе-хе, захотелось? Отодрал? Ну, б***ь, гигант. На!
Планшетку расстегивает. Казенный бланк показывает.
«…кожно-венерологический…, принять меры…, доставить…, уклонение…, СИФИЛИС…!»
- Ой-й-й-й бля-я-я-я-а-а-а-дь…
Без паники!
В туалете пузырь есть. С марганцовкой. Помазок и шприц без иглы. Мажем «табельное оружие» до черноты. Шприцом черную гадость вовнутрь гоним.
Через несколько дней, когда он, сердешный, цвет восстанавливает, бегом к корешу. Анонимно. В КВД.
«Вассерман» отрицательный. Будем жить!
Похую нам этот сифон!!!
***
А вы мне тут про гондоны.
Да про этот, е***ый в рот, ми- ми-…
Тьфу, б***ь!
___________
2005 г.
© Юрий Лучинский