Этим летом погода выдалась засушливой и душной. Сбежав ото всех, Виктория бродила по кромке почти пересохшей реки. Земля была потрескавшейся, на самом берегу лежали мертвые ракушки, которые уже давно не источали свое протухшее зловоние. Небо было синим, а вода под ним- мутной. Наверное так бы выглядели красивые синие глаза покойника, пролежав под палящим солнцем пару деньков. Атмосфера была спокойной, даже слишком.
Где-то вдали ходили люди, брели и выискивали предметы, которые помогут утолить их вечный голод и заглушить самобичевание, тонкими кровавыми путами стегающие изнутри их грязные души и полуразрушенные тела, поросшие болезнями, как сумрачное дно этой реки- водорослями.
Побродив тут немного, девушка села на камень и вспомнила, почему она сегодня ушла из дома. Потому что ей надоел ее мужчина- вечно недовольный и жестокий, он буквально расщеплял ее душу на множество частей, каждая из которых была очень похожа на его маленькую копию. Песчинки. Повсюду. На этом берегу. Они обрамляли ее сердце и эту реку, такие уставшие и иссохшие, что хотелось, чтобы что-то мокрое скользнуло по их глади и напитало наконец влагой, разбавив эту вонючую удушливость новой свежестью. Но ничего не происходило- небо было по прежнему сияющим- а вода под ним- померкшей и умершей. Капли слез Виктории молча впитывались в землю, пытаясь напитать ее потрескавшуюся поверхность и сделать ее гладкой и плодородной. Слез было слишком мало, а глаза устали ронять брызги. Она кричала.
Когда что-то причиняет боль изнутри, проникнув в тело с позволения- неслышно и постепенно, то горе пропитывает ядом до самой середины. И когда это чувство вроде отпускает- то при появлении какого-то внешнего тепла выпаривается и горит с новой силой, паля и светя ярко, как это солнце над головой.
У нее не было сил рвать свои волосы, поэтому она просто сидела под этим нещадным небом и думала о прожитых днях. Карман ее платья начал вибрировать. Звонят. Виктория достала телефон и взяла трубку. В ней раздался мужской голос:
- Ну и долго ты еще будешь это продолжать? Если мы не вместе теперь, это не значит, что я отпустил тебя.
Каждая капля этого голоса иссушала ее изнутри. Это было тем, к чему так долго стремилась- но в то же время он пугал ее и заставлял чисто рефлекторно отталкивать. Виктория размахнулась и кинула телефон в реку. Нет голоса- нет власти. Пусть его слова утонут в душном облаке полуистлевших капель, пусть они изменят его призрачную гортань и он больше не заговорит с ней. Никогда.
Что делать дальше, девушка не знала. Ей было некуда идти, а самое главное- не зачем. Она достала нож и вспорола себе руку. Потекла кровь. Теперь эта почва станет наконец гладкой. Крови всегда бывает больше, чем слез. Но выливаясь, она оставляет темную корку.
Виктория наклонилась к земле. Взяв в руки песок, она посыпала его себе на рану. Было смешно. Она смеялась. Из глаз лилось. Другой рукой она зачерпнула кровь с небольшой тягучей лужи на почве и стала чертить тайные знаки на этой земле, так и не ставшей ей чем-то близким- но издевательски скопировавшей ее черты. Небо над головой стало чернеть. Подул ветер. Она уже лежала на земле, хороня под собой начертанные символы, когда над головой засверкали молнии и на землю этого города полил ливень. Ледяные капли били реку, землю, были Викторию. Она молча лежала на земле. Вся рука до локтя была вскрыта и напоминала огромной инопланетный цветок, распустившийся неуместно ярко перед этой рекой, которой был дан шанс снова стать полноводной. После долгого времени сухости и запустения. И вот наступила темнота.
Она открыла глаза. Вокруг были надгробия. Она лежала на черной земле рядом с раскопанной могилой. Ее левая рука зудела. Посметрев на нее, Виктория увидела, как сквозь швы на ней сочатся черви. В ушах и между ног тоже было шевеление. Она истошно завопила.
За ее спиной стоял Он. Наклонившись к лицу Виктории, улыбнулся странно и безумно. Все его волосы были седыми, а лицо- покрытое сетью первых морщин.
- Я наконец нашел способ. Жаль что на это потребовалось двадцать лет. Несмотря на мои заклинания, твое тело все- таки повредил могильный мир.
Она попятилась, сдирая о песочную дорожку ошметки со своей мягкой, нежной гниющей плоти. Черви падали на песок и пытались вернуться обратно в свой дом, которым стало ее маленькое, бывшее мертвым, тело.
- Я же сказал, если мы не вместе теперь, это не значит, что я отпустил тебя. Теперь я стар, а ты мертва- мы можем возродить нашу любовь.