Фра Амраний, тяжело дыша и рукой прикрывая окровавленный бок, бежал по рыжеватым кочкам Пыльной Трясины. Преследователь, не знающий здешних троп, пока отстал, но молодой священник не сомневался- этот раб Тьмы достаточно опытен, а потому довольно скоро разберется в сплетениях тростника с ряской и наметит безопасный для себя путь.
Изначальный план, по которому отец Амраний, агент Света, должен был принести весть в ближайшее Подворье в течение трех дней после бегства, провалился. Он не знал, почему, да это было и неважно. Теперь путь на Юг отрезан и выбраться из Трясин живым он не сможет. А значит, вступает в силу запасной план…
Он почувствовал, что преследователь уже сошел с гати и теперь двигается следом- уверенно, быстро и относительно легко. Он настигал священника. А значит- счет идет уже на минуты…
А вот и приметный островок с облезлым корявым деревцем посередине. Сухая рыжеватая трава покрывала его почти полностью, иногда перемежаясь желтыми и белыми цветочками.
Священник, подобрав полы рясы ещё выше, из последних сил ринулся вперед. До этого он на ходу смазал рану в боку жгучим зельем, останавливающим кровь, и теперь какое-то время сможет забыть про неё. Сейчас главное- успеть…
Амулет оказался именно там, где предполагалось. Агенты Церкви, ответственные за предварительную подготовку, поработали на славу. Он вынул маленькую костяную пластину неправильной формы с изображением какого-то святого на ней и, прикрыв глаза, начал нараспев читать молитву. О том, чтобы скрыться, он уже не помышлял…
Длинный Пит нагнал беглого попа уже в самом сердце Топей. Тот в последний момент все же что-то почувствовал и брошенный кинжал, вместо того чтобы пробить горло, лишь сильно порезал ему бок. И прыть, с которой полорясый кинулся по кочкам в глубь болот, наводила на мысль, что он в точности знает, куда он бежит. А значит…
Пит грязно выругался и, спрыгнув с лошади, устремился следом. Сначала медленно- нужно было определить наиболее безопасный путь. Потом стало легче- идти по следу ауры священника было довольно просто.
Среди воровской братии во все времена ценились люди с талантами Нюхачей- то есть имеющие хотя бы небольшие магические способности. Такие ребята могли выследить любую вещь или человека по незримому следу в Астрале- а это дорогого стоило! Это была одна из основных причин, почему Длинный Пит был столь уважаем в Мире Крыс.
Матерясь себе под нос, Пит быстро сокращал расстояние до цели. В конце концов, порезал он этого попа изрядно. Еще хотя бы минут двадцать такой гонки по кочкам- и священник просто рухнет, ослабленный потерей крови.
Но уже через десять минут Пит почувствовал, что цель остановилась. Непохоже было, что этот святоша выдохся- тем более если учесть, что несколько раз до преследователя долетали отголоски заклинания выносливости. Простенького, недолговечного, но все же достаточного, чтобы поддержать попа еще где-то полчаса.
Пит поднажал. Если святоша остановился- значит готовит какую-то пакость! И значит нужно как можно скорее догнать его и не позволить это сделать!
Наконец он вывалился на открытое пространство и тут же увидел островок, покрытый рыжеватой травой с корявым деревцем посередине. А под деревом… Ну точно, наш дорогой фра Амраний! И, как и предполагал Пит, уже что-то ворожит!
Несколько стремительных прыжков- и рука сама собой выбрасывается вперед практически неуловимым движением!
Но за мгновение до того, как метательный кинжал рыбкой вонзился в горло фра Амрания, тот успел выкрикнуть последнее слово молитвы. Амулет в его руках полыхнул ярким, нестерпимым светом, ослепившим и отбросившим Пита назад. Из легких вора вырвался судорожный хрип, а кожу обдало нестерпимым жаром! Он понял, что горит и ринулся в ближайшую лужу, хотя и понимал, что запросто может в ней же и утонуть…
Кортеж уже неделю двигался по землям Раола. После того ночного разговора в замке Фрааг принц Эйрик больше не проронил ни слова, хотя несколько раз принцесса пыталась завязать беседу. Второй Принц ограничивался короткими общими фразами. Но опыт и интуиция жрицы подсказывали: его неотступно гложат мысли о брате.
Она и сама была основательно сбита с толку. Принц Джулиан, её жених, мертв? Что это значит? Как это понимать? Что Эйрик имел ввиду?
Он рассказал её о последнем визите Джулиана ко двору своего отца. И начал высказывать какие-то опасения, а потом… потом прервал себя на полуслове и пробормотал нечто вроде «Ну, это все домыслы и глупости, не обращайте внимания».
Нахмурившись, она откинулась на спинку сиденья и, вздохнув, решила пока оставить эти мысли. Она должна все увидеть сама и тогда все встанет на свои места.
За окном мелькали серые осенние пейзажи. Октябрь вступал в свои права. Но уныние навевала отнюдь не осень. После пересечения границы все вокруг стало будто пеплом присыпанное, бесцветное, блеклое.
Полуразваленные деревенские домишки, тощие люди с пустыми глазами, одетые в какие-то лохмотья- как она поняла, это были отнюдь не бродяги или нищие, а обычные крестьяне! Женщины, с головы до пят замотанные в какие-то грязные тряпки, чтобы видны были только глаза. И везде- от мелких деревень до каменных городов- везде понатыканы церкви культа Света.
-Негоже обсуждать волю своих сюзеренов, принцесса,- говорил ей как-то на привале лорд Траанг,- но иногда мне кажется все это чудовищно неправильным! Такой большой разрыв между богачами и бедняками, такая жестокость к простым землепашцам, произвол чиновников, гонения науки и магии… Не знаю… мне это не нравится! И держится все это не на какой-то необходимости или осознанном выборе, а на банальном и мерзком животном страхе перед высшими силами! Страхе, который подогревает Церковь… Вы же видели их, этих грязных, оскотинившихся людей, у которых отнимают все- все до последней крошки!- как они идут в храмы и ползают там на брюха, вымаливая у Света хоть крупицу милосердия. Это… это омерзительно!- в тот момент рыцарь прикрыл глаза и сжал кулаки. –Это омерзительно, когда у человека отнимают само право на доблесть и гордость! Когда любое проявление достоинства объявляется гордыней и выжигается в душах каленым железом! Когда попы проповедуют милосердие и всепрощение- и при этом калят пыточный инструмент и освящают оружие мерзавцев, бьющих в спину, насильников и карателей, подавляющих голодные восстания! Я этого не понимаю,- он глубоко вздохнул и открыл глаза, после чего уже другим тоном добавил. –Разумеется, это только недостойные эмоции и я ни в коем случае не оспариваю волю покойного короля Дэниса и Его Величества Аларика. Советую и Вам, принцесса, не оспаривать её…
Это был последний раз, когда она увидела столь яркое проявление эмоций у лорда-сопровождающего. После этого он, будто подражая Второму Принцу, замкнулся и отбивался от всех попыток принцессы поговорить по душам общими словами. Прошедшая довольно неплохую школу принятия исповедей, принцесса думала, что может разговорить кого угодно- и вот сразу двое людей, которые, начав излияния, напрочь закрываются от неё и продолжать разговор совершенно не стремятся!
Крики за окном кареты раздались через час после того, как они проехали очередную унылую раолийскую деревню. Сначала Селентия не придала им значения- ну мало ли кто там кричит, может просто возница одной из телег с приданным решил подогнать свою лошадь.
Но потом крики начали раздаваться все громче и чаще, послышался лязг металла и надрывное ржание лошадей.
-Что там опять творится?- раздраженно пробурчала леди Гьёнвилль, высовываясь из окна и… отлетая к противоположной стене с арбалетным болтом в глазнице.
Селентия задохнулась от ужаса и, не в силах пошевелиться, остекленевшим взглядом уставилась на оседающий на пол труп своей дуэньи.
Что… что происходит?!
Когда сильная рука резко распахнула дверцу кареты, Селентия не выдержала и истошно завизжала. И лишь когда рука в знакомой кожаной перчатке зажала её рот и в неё уперся взгляд холодный серых глаз, она наконец узнала принца Эйрика.
-Уходим,- коротко бросил он, вытаскивая принцессу из кареты.
Сойдя с дороги, они кинулись в лес. Селентия не оглядывалась- было слишком страшно оглядываться.
-Лорду Траангу удалось на какое-то время их отбросить, но ненадолго. Они не рассчитывали встретить такого ожесточенного сопротивления и потому немного растерялись. Но их слишком много…
-Кого?... Кого «их»?!- сумела выдавить принцесса, тяжело дыша.
-Потом, все потом!- на бегу откликнулся принц Эйрик. –Сейчас главное- оторва… кха!
Второй Принц вдруг резко споткнулся и рухнул на бегу, увлекая за собой вскрикнувшую принцессу. В кольцах кольчуги у него на груди торчала стрела с пестрым оперением. В кустах впереди наметилось движение.
-Хей, Кукушка, глянь-кось, я попал?- голос говорившего был хриплым, пропитым.
-Знамо дело, попал! С двадцати шагов еще б не попасть. И не называй меня Кукушкой, орочья подмышка!- второй голос был скрипучим и угрюмым, создавалось ощущение, что его обладатель всегда чем-то недоволен и весьма сварлив.
-Да ладно тебе,- первый говоривший приблизился уже на расстояние в пару шагов. –Хе, и правда попал… О, а это что у нас?- Селентия почувствовала, как грубая рука хватает её за волосы и рывком заставляет встать с земли. Она вскрикнула. –Эх ты ж! Глянь-ко, Кукс, никак баба! Вот свезло-то, э? Развлечемся, пока дальше не двинули?...
-Дурак!- проскрипел названный Куксом собеседник хриплого. –Не видишь что ли, кретин, господская баба-то! Лорд командор что сказал? Всех господских баб- ему!
-Так мы ж по-быстрому,- усмехнулся хриплый и принцесса почувствовала, как та же грубая лапа больно ухватила её за грудь. Она истошно завизжалаю
Но внезапно хватка ослабла и она снова упала на землю. Сверху раздался сочный «хлоп» и удивленно-разозленный возглас хриплого:
-Э, Кукушка, ты че?!...
-Ниче! Сказано было- не трогать господских баб! Тебе ещё раз объяснить?
-Ах ты!…- похоже, хриплый не желал сдаваться.
Селентия наконец смогла поднять взгляд на двоих пленителей. Они стояли друг напротив друга: здоровый бородатый громила с нагло-развязным выражением лица уже успел вынуть длинный охотничий нож и поигрывал им перед собой. Второй же, одетый в черную куртку и штаны, поджарый, с длинными черными волосами, узколицый и желтоглазый, стоял, опустив руки вдоль туловища.
Детина с ножом, похоже, уже мало что понимал. Войдя в раж, он хотел получить то, что хотел в данный момент- а именно сочную девку, так кстати подвернувшуюся под руку! И любые препятствия на пути, будь то даже собственный соратник, он сметал не задумываясь.
Казалось, что его движение было молниеносным. Вот он ринулся вперед, вот сверкнул нож- совсем с другой стороны, нежели можно было ожидать!- и… вдруг резко спотыкается, неверным шагом проходит мимо своего тощего напарника, удивленно прикасается к рукояти, торчащей из правого бока и, что-то прохрипев, падает на землю. Кинжал Кукса вошел прямиком в печень.
-Болван. И я терпеть не могу, когда меня называют Кукушкой!- пробурчал тощий, рывком поднимая Селентию и таща её обратно к дороге. Там, вокруг вставшего кортежа, уже мелькали всадники в двуцветных орденских плащах.