Клон-3, или в лабиринтах любви часть 9

Фанфик по бразильскому сериалу "Клон"
ЧАСТЬ 9

Выкладываю 9 часть фанфика.
Получилось немало, но я надеялась охватить большее число событий в жизни героев.
Не получилось, так как я увязла в истории Рании. Когда я стала перечитывать получившиеся главы, то сама пришла в ужас от тех жестоких сцен, которые пережила героиня. Но переделывать не стала. С Ранией именно так всё и могло сложиться. Ловлю себя на мысли, что главы о пустившейся в бега Рании несколько сродни с поэмой «Мцыри» М. Лермонтова.
Но у меня получился какой-то ужастик! Конечно, мне хотелось наказать Ранию, но при описании событий мои герои как будто зажили собственной жизнью и начали управлять сюжетом, не считаясь с моими ранее придуманными сценами и замыслами. Получилось много размышлений героини о превратностях судьбы. Много описаний природы и мест Марокко – Агадира, Эс-Сувейры, Марракеша, знаниями о которых мне хотелось поделиться через восприятие Рании.
Так как в одной из предыдущих частей (в 5 части, кажется) герои Лукас и Тавиньо побывали в России, в частности на Черноморском побережье, причем с определенной миссией, то, следуя логике, эту тему в дальнейшем надо было как-то развить и «закрыть», т.е. герои должны были обсудить проблемы поездки с Леонидасом  Феррасом, главой фирмы. Поэтому родилась 2 глава, в которой рассказывается как раз об этом. 
 На первый взгляд может показаться, что почти вся 9-я часть фанфика посвящена странствиям Рании, но, тем не менее, в этой части описываются сцены почти со всеми героями сериала и фанфика:
Жади \ Лукас \  семья Леонидаса Ферраса с Иветти и Далвой;
Саид  \ Фатима \ Зулейка \ Мунир;
Рания \ Хасан \ его семейство;
Дядя Абдул и Дуния, сид Али и Зорайдэ с Каримой;
Дона Жура и жители Сан-Криштована;
 Мухамед и Латифа, Амин и Халиса.
Нет ничего только о Хадиже и Фариде, интриганке Зухре и сестрах Фарида. Им будет посвящена большая часть теперь уже 10 ЧАСТИ фанфика,  Там же появятся и Маиза с Мэл и Шанди. Лейла родит сына. Ясмин, Ариба и Икрам тоже будут участвовать в разворачивающихся событиях.

Так как много места отведено в 9 части фанфика «временному мужу» Рании – Хасану и его семейству, то у меня возник вопрос – кого бы из актеров выбрать на роль жестокого подлого Хасана?
Я пока не искала фотографии актеров. Но этот вопрос обращаю и к вам, кто прочтет эту часть: КТО ИЗ БРАЗИЛЬСКИХ АКТЕРОВ МОГ БЫ СЫГРАТЬ РОЛЬ ХАСАНА? Ярко представляю его образ, но ничего не приходит в голову – кто бы мог быть на его месте из латиноамериканских артистов?
 Может быть, Ломбарди? Но он занят в положительных образах, как, например, в главной роли в сериале «Дороги Индии». Но ведь и злодея он мог бы сыграть?

Ещё мне хотелось бы отметить один момент: вот мы все видели сериал – и там было одно Марокко, вымышленное, а теперь я собрала столько материала о реальной стране, которая описывается глазами туристов, накопилось множество фотографий с видами городов, пустыни Сахара, многих достопримечательностей, и теперь я имею точное представление о настоящем Марокко. 
И поэтому я столкнулась с проблемой: как описывать сериальное Марокко, если знаешь, что, например, город Фес стоит не среди пустыни, а в 70 км от нее, что пески вовсе не подходят к стенам развалин старой крепости, и крепость, между прочим, на окраине Феса вовсе не такая, какую мы видим в сериале – она совсем не живописная. Там есть развалины дворца Миринидов, но это просто обрушивающиеся стены.
А в сериале перед нами роль романтичных развалин, где встречались Жади и Лукас, сыграла настоящая крепость Аит-бен-Хадду, памятник  архитектуры, охраняемый ЮНЕСКО. Потрясающая старинная касьба, которая находится под Марракешем недалеко от городка Уарзазат!
И если в сериале показаны настоящие узкие улочки медины Феса, то огромная площадь, по которой спешила Жади на свидание с Лукасом, находится вовсе не в Фесе, а в Марракеше. Это площадь Джемма-эль-Фна («площадь отрубленных голов»), и та башня на фоне закатного солнца, которую нам показывали во многих сериях под красивую марокканскую мелодию, когда нужна была картинка восточного вечернего города – это башня минарета Кутубия, которая тоже находится не в Фесе, а является достопримечательностью Марракеша. 
Но всё это не важно, есть факты жизни, и есть – вымышленная страна Марокко, которая существует только в сериале и теперь – в моем фанфике. И я рада, что режиссеры во время съемок сериала воплотили в жизнь идею: взять самые красивые и романтичные места марокканских городов и соединить их вместе. Медину Феса, площадь и башню из Марракеша и всемирно известную крепость, ставшую в сериале «развалинами».

Есть в Бразилии песня, которая называется «Девушка из Ипанемы» - одна из самых известных песен Бразилии. Ей чуть ли не полвека, но звучит так, как будто она написана недавно для очередного бразильского сериала.
Мне кажется, что эту песню можно слушать, когда читаешь упоминания о Рио-де-Жанейро. Ее легко найти в Интернете.

1. Глава 1. ЧАСТЬ 9. Рио-де-Жанейро. Сан-Криштован.
- Анинья! Промыла креветки? Оторви у креветок головы и сложи в кастрюлю, - распорядилась дона Жура, решив приготовить кокосовое ризотто с креветками и лимоном. Знаменитая поджарка сегодня не получится: подвел поставщик, поэтому свежего мяса в баре не было. Но зато удалось заполучить свежайшие креветки с небольшой аквафермы, с которой дона Жура давно сотрудничала.
Увидев, что девушка послушно  придвинула кастрюлю и принялась за работу, Жура повернулась к плите, где на дуршлаг в сотейнике был откинут готовый рис, а на одной из конфорок в огромной кастрюле готовилась мокека – и тоже с морепродуктами. Жура успела спассеровать на оливковом масле лук и перец и уже добавила помидоры и перец чили. Убедившись, что овощи протушились положенные несколько минут, она влила рыбный бульон и кокосовое молоко и взяла ложку с длинной ручкой, чтобы помешивать массу, пока не закипит.
Она оглядела стол:  зеленый лук, рыба и гребешки. Всё на месте. Это предстояло вбросить  и проварить суп. В последнюю очередь она добавит сок лайма, пальмовое масло и кориандр, и тогда останется проварить минут пять перед тем, как мокека будет готова.
- Анинья, где кокосовая стружка и ломтики лайма?
- Вот на той тарелочке, дона Жура, - девушка показала рукой в сторону, и Жура смогла, наконец, заметить глубокое блюдо с ингредиентами, которые пойдут на украшение горячей мокеки.
Женщина одобрительно кивнула. Но тут же нахмурилась:
- Кажется, риса мало получилось. Придется ещё доварить. Хотя…как гарнир к мокеке подойдут жареные бананы, - решила хозяйка бара, самого популярного в Сан-Криштоване.
Жура ловко орудовала ложкой, помешивая горячую массу в огромной кастрюле, а Анинья, умело расправившись с последней креветкой, залила в посуду воду, заправила солью и поставила на свободную конфорку вариться.
Анинья действовала слишком медленно, как казалось доне Журе, а сделать до открытия бара предстояло ещё многое. Как только после дневной сиесты откроется бар, от клиентов не будет отбоя. И тогда уже приготовить что-то сложнее жареных пирожков с треской окажется затруднительно. Поэтому Анинья могла бы шевелиться и быстрее!
 Но где же Базилио? Дона Жура нахмурилась и оглядела со своего места на кухне помещение бара. Так и есть! Парень приоткрыл окно и оживленно что-то обсуждал с доном Ригоберто из соседнего дома.
- Этот какаду зря времени не теряет!- рассердилась она и громко позвала работника:
- Базилио!!!
Парень так увлекся сплетнями, что не сразу отозвался на окрик хозяйки.
- Базилио! Слышишь или нет?! – требовательно позвала ещё раз дона Жура.
- Я здесь, - наконец, появился в помещении кухни с виноватым видом Базилио.
Журе ничего не оставалось сделать, как только покачать головой.
- Тебе нечем заняться? Бери тряпку и протирай столики, но сначала хорошенько пройдись ею по барной стойке.
- Я мигом, дона Жура!- обрадовался парнишка, поняв, что очередной взбучки удалось избежать.
- Базилио, стой. Ты кота покормил?
- Да, дона Жура. Я не забываю про кота – он пять пирожков с треской… покусал.
- А воды ему попить наливал? – строго спросила опять дона Жура.
- Наливал. Выпил почти всю.
- Смотри у меня. Если с котом что-нибудь случится…
- Ну что Вы, дона Жура! Да кот лучше меня ест!
- Не прибедняйся, Базилио, мои работники никогда не голодают.
- Дона Жура, дона Жура, а можно я на недолго схожу посмотреть на удава к моему приятелю Игнасио? Его старший брат вернулся вчера с Амазонки и привез змеёныша удава.
У доны Журы насмешливо поднялись брови:
- Базилио, возьми лупу, сходи в подсобку и посмотри на червей, которые развелись в ящике с зеленью. Говорила я тебе, что надо перебрать? Почему не сделал? Я не успеваю следить за всеми делами в баре!
- Ну, дона Жура, - начал ныть Базилио, но в стеклянные двери бара постучали, и Жура поспешила из кухни, оставив Анинью следить за окончанием варки мокеки.
Любопытный Базилио не мог не выглянуть в зал, чтобы выяснить, кто пришел. Узнав приятельниц хозяйки – дону Ноэмию и дону Одетти, он вернулся и спросил у девушки:
- Анинья, какое настроение было у доны Журы, когда я ушел на сиесту, попросив перед этим прибавку к зарплате?
- Радостное! Базилио, она так смеялась…
- Да? – обрадовался наивный парень.
 Но Анинье было не до него. Она хорошо представляла, что будет, если подгорит ризотто или «выбежит» на плиту кипящая мокека.
- Иди, Базилио. Не мешай мне. Тебе дона Жура что велела сделать?
Официант с кислым выражением на лице устремился в зал. Впрочем – там можно будет услышать разговор хозяйки с приятельницами. А ему была интересна жизнь всех обитателей Сан-Криштована, даже тех, кто уже давно переехал в Леблон, как дона Одетти с дочкой Карлой и маленьким внуком.
 Что только не рассказывали об этих женщинах! А дона Ноэмия? О, она тоже была лакомым кусочком для сплетника Базилио – ведь эта бразильянка была женой одного из местных арабов, которые оберегали свою частную жизнь от глаз посторонних, как только могли. А Базилио всегда мечтал хотя бы одним глазком заглянуть в дом синьора Мухамеда.
Но если у него не было ни одного шанса оказаться в заветном месте, то дона Ноэмия бывала частой гостьей у доны Латифы, родственницей которой она стала, выйдя замуж за синьора Мустафу. Поэтому Базилио, расстроившись было после разговора с Аниньей о зарплате, тут же забыл обо всем, едва в его руках оказалась тряпка и несколько пачек салфеток, которые следовало вложить в вазочки на столиках внутри бара и на улице.
- Базилио, открывай дверь и иди на улицу! – услышала Анинья и поняла, что приятеля снова постигла неудача. Но разве дона Жура, зная непомерное любопытство своего работника, могла оставить его приводить в порядок зал? Она выдворила его на улицу – что и следовало ожидать.
Девушка хмыкнула и начала вынимать из кастрюли отваренные креветки. Ризотто в баре готовилось довольно часто, поэтому ничего сложного в приготовлении этого блюда для Аниньи не было. Теперь предстояло  очистить хвостики креветок от панцирей, удалить кишечники. А потом в глубоком сотейнике она приготовит рис на креветочном отваре, добавив любимую доной Журой приправу  из смеси нескольких перцев. Только потом придет очередь очищенным креветкам, которые она и добавит в приготовленный рис.
Как же всё утомительно, особенно, если на улице так жарко, а впереди вечер, и у Аниньи имеются таааакиеее виды, как его провести! Но девушка всё равно старалась, чтобы не поссориться с доной Журой. Если всё сложится удачно, то хозяйка отпустит её пораньше, и Анинья с Лижейро отправятся на танцы. Но не в скучный и чинный танцпол, а на пляжную дискотеку. У Аниньи были припасены новые туфли, в которых она собиралась отправиться на вечернюю прогулку с партнером Рапазао по автомастерской.
Она так сблизилась с Лижейро в последнее время!Оказалось, мужчина мог быть весьма галантным кавалером: то покупал Анинье кокос с трубочкой, то платил за девушку в автобусе, на котором они добирались до Копакабаны. Сначала Анинья таяла от знаков внимания, но потом насторожилась. Ведь она столько лет знала обоих жуликов – и Рапазао, и Лижейро. Понимала, что если один пройдоха начал снова обхаживать её, значит, они замыслили какую-нибудь каверзу, надеясь, разумеется, извлечь выгоду из своего очередного «проекта».
Пока Анинья раздумывала о превратностях личной жизни, а Базилио протирал  столешницы на улице перед баром, внутри бара за стойкой уселись Ноэмия и Одетти, которые пришли навестить старинную подругу.
- Журочка, какие напитки чаще всего пьют туристы в твоем баре? – поинтересовалась предприимчивая дона Ноэмия.
- Мою кровь! – отшутилась Жура. – Одетти, как тебе удалось так похудеть?
- Ты выглядишь замечательно, Одетти, - похвалила и дона Ноэмия, окидывая взглядом фигуру приятельницы.
- Замечательно? При моём весе это всё равно, что получить скидку в 5 реалов при покупке «Мерседеса», - уперев руку в бок, ответила женщина. Дона Одетти, сменив район проживания на более престижный, так и не изменилась внешне: те же броские вещи, вычурные солнцезащитные очки, яркая косметика, которая выглядела вульгарно, чегоне замечали давно привыкшие к её виду подруги.
- Как твоя дочь, Одетти? Ты говорила, что Карла вышла замуж. Как её семейная жизнь?- поинтересовалась Ноэмия.
- Семейная жизнь? Как в том цирке, где я некогда работала глотательницей огня: каждая минута – вспышка! Эти мужчины! У моего зятя только один большой плюс: он богат и не жалеет денег для моей дочери. Наконец-то ей повезло!
- Так чем ты недовольна? – хмыкнула Жура, протягивая приятельницам бокалы с коктейлем.
-Представьте - звонит мне вчера Карла и говорит: «Мама, он меня обидел, я от него ухожу!», - взмахнула рукой Одетти, держа в другой бокал с болтавшейся в нем толстой трубочкой.- Но я ответила: «Дочка, его надо как следует наказать. Я переезжаю пожить к вам!»
- И что?– спросила Ноэмия, а Жура усмехнулась.
Но дона Одетти ничего не ответила, лишь пожав плечами.
Женщины долго болтали, перебирая сплетни обо всех знакомых и соседях, обсуждая и местные новости, и случившееся в стране. Дона Одетти рассуждала о соседях в Леблоне.  Она могла бесконечно рассказывать разные истории из новой жизни, о пляже, на котором она теперь загорает, о ресторанах, в которых иногда обедает вместе с Карлой.
- Карла снова станет матерью. Теперь муж заботится о ней ещё больше, окружил её такой заботой, что и мне места нет в их жизни.
- Но у неё же своя семья, Одетти!
В окно закрытого бара начали стучать клиенты.
- Всё! Передышка закончилась. Пора приниматься за работу, - вздохнула Жура.
- О, и мне тоже пора, - поднялась Ноэмия.
- Как быстро пролетело время, - посетовала дона Одетти. - Там, в Леблоне, мне совершенно не с кем общаться! Вокруг одни снобы. Но к вам так далеко добираться, так долго ехать на автобусе.
- Но есть же метро – доберешься до станции «Сан-Криштован», и вот ты уже у нас! – подсказала Ноэмия, выходя из бара вслед за Журой.  Оказавшись на улице, женщины остановились у одного из столиков и стали прощаться.
И вот в этот момент у дома синьора Мухамеда остановилось такси. Из машины выбралась Латифа, а в приоткрытую дверцу была видна Жади, которая о чем-то говорила стоявшей уже на улице родственнице.
- Дона Жура,  лара Латифа снова встречалась с женщиной, с которой отец Амина запрещает ей общаться, - тут же услышала хозяйка бара голос Базилио, оказавшегося у неё за спиной. Жура присмотрелась: действительно, в машине сидела тёща её сына Шанди.
- Откуда ты что знаешь, бездельник? Иди работать, Базилио!
- Ну дона Жура…
- Бери тряпку и освежи ещё раз столики! Видишь, какой сегодня ветер? Снова всё занесло пылью. Займись делом, Базилио. Сколько можно тебе говорить?
Дона Одетти и Ноэмия ушли, решив переместиться в кафе, которым владела Ноэмия, чтобы ещё немного поболтать, а Жура осталась наблюдать за соседями, стоя возле одного из столиков,  сложив руки на груди.

***ДОМ Мухамеда.
…Едва за окном раздались звуки подъехавшей машины, Мухамед тут же оказался возле окна. Опираясь руками о подоконник, он высматривал Латифу, стараясь заглянуть в ту часть улицы у двери дома, где остановился автомобиль. Кто подвез его козочку? Неужели это Жади? Как?! Латифа посмела вот так открыто вернуться вместе с отверженной их семьей женщиной? Плохи дела, если обычно такая кроткая Латифа решилась на открытое неповиновение.
- Козочка моя, неужели ты, и правда, хочешь получить развод? Неужели это недурной  сон? – простонал Мухамед, разговаривая сам с собой.
 Ещё два месяца – и он будет вынужден исполнить принятое на  семейном суде решение: дать Латифе развод, если она так и не передумает разводиться.  Нет, он мог бы отказаться, и Латифа осталась бы его женой, но ведь они в Бразилии, а не в Марокко. Там, на родине, общественное мнение было бы на его стороне, даже если бы он при всем том взял бы ещё двух жен, приведя в дом в то же время и Лейлу.
Но в Бразилии законы иные. Латифа требует официальный развод. А её семья в лице дяди Али – соблюдения обычаев, предписывавших отдать женщине при разводе махр и обеспечить жильем. Дом у него теперь был, а вот выделить деньги на махр из прибыли магазина он никак не мог. Как ни крути, но дом второй жены Лейлы  в Фесе придется продать, а её с ребенком после родов забрать в Бразилию.
Только бы никто не подсказал девчонке, что она может отказаться ехать к мужу в другую страну, если не захочет и решит остаться жить в Марокко. Но, впрочем, она так наивна и несведуща в делах, что опасаться не стоит. Иначе ему будет не расплатиться за дом с Саидом и неоткуда будет взять деньги на махр для Латифы.
Латифа! Как же сделать так, чтобы она отказалась от мысли о разводе? Теперь Мухамед уже созрел до согласия на переезд Латифы в новый дом. Только не разводиться. А потом всё постепенно может наладиться – надеялся Мухамед.
Но всё оказалось куда хуже. Как только Латифа вошла в дом, она тут же протянула мужу листок и сказала:
- Посмотри, Мухамед. Это результаты анализа. Я не беременна. Тебе больше не стоит тешить себя надеждой и вводить в заблуждение наших родственников. Я хочу немедленно перебраться в свой дом. Если по совести, то не я, а ты должен уйти из нашего дома и жить со второй женой где-то в другом месте. Но я знаю, что ты этого не сделаешь, поэтому уйти придется мне.
- Но козочка моя, - начал было Мухамед, Латифа же его перебила:
- Я хочу начать обживать дом как можно скорее, Мухамед. Мне крайне неприятно находиться с тобой под одной крышей. Я чувствую себя униженной каждый раз, когда Лейла звонит в этот дом. Чаще всего именно я отвечаю ей по телефону. Звонки становятся всё чаще – твоя вторая жена явно входит в роль молодой хозяйки.
- Но у неё там постоянно какие-то проблемы то в доме, то с дядей Абдулом. Она просит у меня защиты и помощи. Как же ты не понимаешь меня, Латифа? – почти жалобно закончил фразу мужчина.
- Ты ждешь от меня сочувствия, Мухамед? Ты его не получишь. Ты взрослый мужчина и осознавал, что делал, когда женился на Лейле, которая годится тебе в дочери.
- Латифа, но жены Саида живут все вместе…, - в который раз начал Мухамед.
- Мне всё равно, как живется твоему брату. Я говорила тебе с первых дней брака, что не стану терпеть вторую жену. Ты клялся мне, что всё так и будет. Но ты нарушил слово, и сколько раз ты пытался сделать это и раньше. Я разочаровалась в тебе, Мухамед.
- Не говори так, моя козочка!
- У меня открылись глаза, Мухамед.
- Но как ты будешь жить одна? В небольшом доме, но одна? Как человек может жить совершенно один? И чем ты станешь заниматься? Махр не так уж велик, деньги скоро закончатся, ведь жизнь в Бразилии очень дорогая.
- Пусть тебя не беспокоит это, я знаю, как смогу зарабатывать себе на жизнь, - как ни старалась Латифа сдержаться, но её губы изогнула горькая усмешка.
- Я начинаю собирать вещи. Сделай так, чтобы в ближайшие дни я могла бы увидеть дом.
- Но так нехорошо: женщине неприлично жить совсем одной в пустом доме, а здесь в Рио-де-Жанейро ещё и небезопасно.
- Пусть тебя не тревожит моя безопасность. Я не буду жить одна в доме. Мухамед, если ты начнешь чинить мне препятствия, то я пожалуюсь дяде Али на то, что ты не выполняешь решение семейного суда.
- Как это, Латифа? Не знаю, насколько можно верить принесенной тобою справке, но как бы ни было, срок, отведенный нам родственниками, заканчивается  только в июле. Впереди почти месяц. Это ты желаешь нарушить обычай, рискуя остаться без махра.
- Не пугай меня, Мухамед. Если ты попытаешься меня оставить ни с чем или будешь продолжать шантажировать, то я потребую официального раздела имущества по законам Бразилии. Ты лишишься половины магазина и ещё станешь платить мне алименты. Этого ты хочешь?
- Нет, Латифа. Ты не можешь так поступить со мной. И это не твои слова. Тебя научила твоя родственница. Не отрицай: я видел, что вы приехали к дому вместе.
- Почему ты думаешь, что я буду отказываться? Да, моя сестра ездила к врачу вместе со мной. Я очень устала от «подвешенного» состояния, Мухамед. Мне будет морально легче жить в другом доме и там ждать окончания трехмесячного срока перед разводом.
- Нет, я не отпущу тебя. Никуда ты не уйдешь из моего дома -  уж точно. Не знаю, что тебе там наобещала Жади, но не думай, что жить одной – так просто. Или ты надеешься на возвращение Самиры? Так?
Но Латифа не стала отвечать, а, повернувшись к нему спиной, пошла к лестнице на второй этаж. Она устала и хотела только снять платок и закрытое платье, которое надевалось для улицы,  немного отдохнуть в своей комнате.
Но Мухамед отправился за ней. Он шел по пятам и бормотал то угрозы, то наоборот – уговаривал и что-то обещал. Латифа даже не пыталась вслушаться в его слова. Она просто поднималась наверх по лестнице. Хотелось бы пообедать или хотя бы выпить стакан свежего сока, но это значило бы, что придется терпеть присутствие Мухамеда и на кухне. Ей же хотелось, чтобы он как можно скорее оставил её в покое. Зайти в свою комнату и захлопнуть дверь перед его носом.
 Поэтому Латифа поспешила оторваться от него, почти бегом преодолев верхние ступеньки. Мухамед догадался остановиться. И тут же услышал голос Амина. Сын зашел днем перекусить и, конечно, всё слышал.
- Отец! Ты обещал пойти со мной в магазин и помочь мне проверить качество товаров. В этой партии много брака, что делать? –  вопросительно  смотрел на него сын, держа  в одной руке сотовый телефон.
- Амин! Твоя мать не собирается оставаться жить в этом доме, - сказал Мухамед, обведя рукой вокруг. – Почему твоя мать не желает примирения?
Сын Латифы видел, что отец вне себя от того, что не может вернуть расположение жены. Но Амин не поддерживал подобные разговоры. Как сын может судить отца или мать? Но в этот раз он постарался успокоить отца.
- Мама не будет в том доме жить одна. Даже если к ней переедет Самира, это все равно небезопасно. Поэтому будет лучше, отец, если в тот дом вместе с мамой переедем и мы с Халисой. Здесь места много, но когда ты привезешь вторую жену с ребенком, а потом у вас ещё появятся дети, то дом может оказаться тесен, если мы останемся.
- Ты прав, Амин. У вас с Халисой тоже вот-вот пойдут дети, - сказал он, поглаживая ткань на животе и, кажется, сам того не замечая.– Лейлу придется везти не одну, а с её подругой, дальней родственницей, которая сможет помогать во всем. Без Арибы мы все пропадем, если останемся без Латифы, ещё и вы с Халисой уйдете.
Мухамед печально, даже с каким-то отчаянием, потряс головой.
- Что нужно сделать, Амин, чтобы твоя мать согласилась вернуться ко мне и начать всё с чистого листа?
- Но ты же не можешь развестись с Лейлой? Мама разводится с тобой из-за второй жены. К тому же теперь ты собираешься привезти её в Сан-Криштован. Над мамой станут смеяться, если она останется с тобой.
- Глупости! Кому какое дело?
- Тебя и мать начнут обсуждать  и осуждать. Неужели это непонятно, ведь ты прожил в Бразилии столько лет! Многоженства здесь не станут терпеть. Тебе придется отказаться или от матери, или от второй жены.
- Амин, что же делать?
- Не знаю, - буркнул сначала Амин.  Но потом сказал:
- Договорись с мамой, чтобы она не требовала развод, но позволь ей переселиться в новый дом. Мы с Халисой уйдем жить к ней. А потом … ты придумаешь способ, чтобы мама вернулась сюда, в свою комнату. Но я не представляю, как она сможет ужиться с твоей молодой женой. Отец, а ваш развод с мамой какой по счету?
- Первый, Амин. Это первый развод. Он ничего не будет значить, если только твоя мама согласится помириться со мной.
- Отец, это для тебя развод ничего не значит, если вы снова помиритесь. Но мама…,она же станет теперь второй женой. Она не согласится. И я поддержу её в этом: почему моя мать должна подчиняться какой-то девчонке, которая младше меня? Нет, мама не должна жить в одном доме с новой женой.
- Амин, я думал, ты будешь на моей стороне. Кто знает, не решишь ли ты когда-нибудь тоже взять вторую жену?
- Если такое произойдет, то только тогда, когда я смогу обеспечить своих жен отдельными домами. Как дядя Али.
- Ладно, я пойду в магазин, - удрученно произнес Мухамед, не найдя поддержки и у собственного сына. Впрочем, Амин предложил хороший выход – жить в доме с матерью. Дом невелик, но и детей у Амина пока нет. А ведь как выгодно: тогда, наверно, Самира не сможет переселиться к матери.
Ведь иначе строптивая дочь почувствует себя победительницей. Если им с Самирой придется сталкиваться на улицах Сан-Криштована, то все соседи будут наблюдать за каждым их движением, выражением лица и т.д. А этим сплетникам только дай повод! А, кроме того, в доме частой гостьей станет Жади. Мухамед всегда был настроен критически  по отношению к жене брата, когда Саид ещё был её мужем. Но потом и вовсе стал презирать. Конечно, Латифа ведет себя так именно с подачи одалиски, ставшей женой богатого бразильца.
«Но что же делать? И ведь ремонт ещё надо будет делать в новом доме… Ремонт! Не станет же Латифа переходить в дом, когда там вовсю будет проходить ремонт? Это отличный выход из положения!», - обрадовался Мухамед, подходя к дверям магазина, в котором на время сиесты оставался Мустафа.
- Что, брат, как дела? Покупателей совсем нет?
- Вот так – никого нет, Мухамед. Чем заманить клиентов в магазин – просто не знаю.
- Ну ладно. Оставайся в магазине, а я схожу с Амином в его лавку, чтобы выяснить, что там у него случилось, - сказал Мухамед и вышел из магазина, неловким движением задев висевшие возле двери костюмы для танцев и расшитые под арабские узоры парео, востребованные любительницами восточной экзотики.
- Амин! Подожди! – окрикнул он сына, а сам почему-то вспомнил, как его Латифа в молодости танцевала для него примерно в таком же костюме для танцев, как один из тех, что висит в его магазине. «Как красиво танцует моя козочка! С какой стати я должен лишаться такой жены? И что мне может дать Лейла? Разве я смогу быть с ней счастлив после Латифы? Нет, это будет не жизнь, а одно  мучение», - страдальчески размышлял Мухамед.
 Дядя Абдул уверяет, что девчонка ничего не умеет и не хочет делать в доме. Она не способна приготовить даже самое простое блюдо. Всё, за что она берется, она обязательно портит. Но зато целыми днями переодевается в разные платья, носит дома золото и думает только об этом. Капризная, истеричная, своенравная…
«Что меня ждет? Что?» - с ужасом думал мужчина, молча шагая за сыном, спешившим в магазин на соседней улице.
***…Халиса убирала со стола на кухне и слышала, как сначала закрылась дверь за свекром, а потом вышел из дома Амин. Она, закрыв дверь,  быстро закончила дела и поднялась в комнату.
Как же надоела эта неопределенность! Зачем сид Мухамед женился? Она успела понять, что отец Амина взял вторую жену необдуманно, чтобы что-то доказать ларе Латифе. Вторая жена жила в Фесе, отказаться от неё теперь было невозможно, но в Бразилии отношения сложились у родителей Амина не так, как хотелось сиду Мухамеду.
Неужели лара Латифа решится на развод?! Эта мысль ужасала Халису. Но ещё хуже была перспектива, которая ждала её саму, если мать Амина добьется желаемого развода и покинет дом, оставив Халису вместе с молодой женой свекра.
«Алхамдуллилах! Пусть Амин уговорит мать разрешить нам перебраться вместе с ней в её новый дом! Я не хочу жить под одной крышей с Лейлой. Ведь она стала моей свекровью, и до конца моей жизни может командовать мной. Это право останется у неё даже после смерти сида Мухамеда в глубокой старости! А живя с ларой Латифой, есть надежда на то, что Амин решится построить или купить нам дом», - надеялась Халиса, предпочитая не думать о том, что только что услышала.
Ведь Амин сказал отцу, что решится привести в дом вторую жену только, когда у него будет достаточно денег на покупку дома каждой жене! Почему Амин не выкинет из головы мысли о других женах? Впрочем, случится это не скоро, а вот Лейла появится в их доме уже осенью. Сид Мухамед поедет за второй женой и ребенком, когда ребенок уже родится.
Халиса всей кожей чувствовала неприятие Лейлы. «У меня пока нет своего ребенка, а мне придется ухаживать за чужим. А красотка Лейла будет только украшения перебирать! Все дела лягут на мои плечи! Уж чего только сид Абдул про эту девицу не рассказывал!», - вспоминала Халиса, шагая по коридору к своей комнате.
«Возможно, Амин думает о других женщинах, потому что я никак не могу забеременеть? Но врач сказал, что со мной всё в порядке. «Ждите, будут у вас дети». Но сколько ещё ждать?» - переживала Халиса, зайдя в комнату и остановившись у комода. Она выдвинула верхний ящик и, порывшись, достала узкий пакетик, купленный ею в тот раз, когда свекровь по её просьбе отвела её к врачу.
Халиса знала, что такое тест на беременность, поэтому купила несколько штук и уже третий месяц подряд использовала тест-полоски, надеясь увидеть две долгожданных линии. Но каждый раз её надежды были напрасны. И вот сегодня она решила повторить опыт в очередной раз, уже предчувствуя, что результат будет тот же. Сестры говорили, что в такой ситуации излишнее ожидание только вредит. Как только она перестанет думать о проблеме  – тогда беременность и наступит. Но Халиса ничего не могла с собой поделать.
Вот и теперь, надрезав пакет с полоской, она отправилась в ванную, чтобы сделать очередной анализ.
Через несколько минут расстроенная  Халиса вернулась в комнату и бросилась на постель. Ну когда же, когда? Как такое возможно: Амин молодой и здоровый, но ребенок не получается. А сиду Мухамеду столько лет, а Лейла ждет ребенка, который зародился с первого раза! Почему всё так не справедливо? Интересно, а как дела у Хадижи? Она уже ждет ребенка или ещё нет? Фарид и Хадижа женаты почти три месяца. Будет совсем обидно, если и Хадижа её опередит.
Халиса повернулась на спину и, закинув руки за голову,  посмотрела в окно, в котором виднелась верхушка пальмы у бара доны Журы. Залитые солнцем ярко-зеленые пальмовые ветви были почти не подвижны. Ветер стих. А по ярко-голубому небу плыли кучерявые облака. Халиса провела рукой по дорогому покрывалу, привезенному из Марокко – подарку, сделанному им с Амином на свадьбу кем-то из её родственников.
Марокко…. Вот в её семье было всё просто и понятно. Если мужчина решал взять ещё одну жену, то женщины принимали это как должное. Даже если решение не нравилось, никто не пытался его оспаривать. Правда, Халиса только теперь поняла, что могли испытывать жены, положение которых изменялось с появлением новой женщины в доме. Но ведь там часто о любви речь и не шла.
 «Я так люблю Амина. Просто не представляю, что со мной будет, если Амин окажется мужем ещё одной женщины. Я умру! Но ведь родители Амина старые, им за сорок лет, о какой любви между ними может идти речь? Для матери Амина не принять Лейлу – дело принципа. И только», - вновь и вновь возвращалась Халиса к мыслям о том, как изменится их жизнь после развода лары Латифы и сида Мухамеда.
Потом она неохотно встала и отправилась снова на кухню. Амин просил испечь для него пирожки-бриуты. Оказывается, есть вещи, которые может сделать только она. Даже у свекрови не получались такие пирожки, как у неё. И Халису это радовало. Значит, она может войти в жизнь Амина вот с такими мелочами – необычайно вкусные пирожки, всегда очень чистые рубашки, идеально прибранная комната. Пусть муж ценит в ней хозяйку, с которой будет трудно соперничать другой женщине. Но вот если бы ещё и ребенок появился!..
***… А возле бара стояла дона Жура, провожая высокомерно-презрительным  взглядом врага - синьора Мухамеда, который, едва войдя в свой магазин, снова вышел и тут же отправился куда-то ещё. Она вспомнила слова Ноэмии о том, что дона Латифа собирается уйти от мужа и будет жить в купленном для неё доме. Вот и отлично! Жура от всей души радовалась и за жену Мухамеда, не пожелавшую терпеть его фокусы, и за Самиру, которая теперь уж должна вернуться в дом матери.
А, по словам Ноэмии, лара Латифа собралась заниматься разведением цветов и выпечкой восточных сладостей для праздников с арабских семьях в местной диаспоре  или просто для тех, кто любит экзотическую выпечку. Ноэмия надеялась, что Латифа не станет конкуренткой, а наоборот – они договорятся о том, что Латифа станет поставлять выпечку в «Шатер Шахерезады». Действительно: какая разница Латифе, кто станет платить ей деньги за товар? Это даже более выгодное предложение, чем то, когда женщине придется искать рынок сбыта для её выпечки, пусть и очень вкусной.
«Ничего! Не пропадет Латифа! Было бы желание заработать, а жизнь без мужа заставит и её крутиться, чтобы обеспечить кусок хлеба. Главное – отделаться от такого мужа, как Мухамед. Это надо же – дочку выгнал из дома, а сам женился на соплячке моложе дочери! Хорек хитрый!»  - злопыхала дона Жура, искренне радуясь обретенной ларой Латифой свободе.
Жура поправила на груди белые оборочки на горловине сарафана, знакомого своим фасоном всему Сан-Криштовану. На темной ткани были разбросаны небольшие розочки – мило и скромно. Жура покупала вещи неброские и практичные. И кто бы там что не говорил, она не собирается носить что-то иное – юбки там или бриджи. Это стиль Ноэмии, с которым уж который год борется её муж Мустафа, призывая жену одеваться в более закрытую одежду. А она,  Жура, предпочитает, чтобы было не жарко, рукам свободно, и длина платья должна быть такая, чтобы никто не посягал взглядами на её ноги.
Поправив на голове шелковую повязку, удерживавшую волосы, норовившие то и дело налипнуть на потное от жары лицо, дона Жура решительно осмотрела территорию, отметив цепким взглядом разные мелочи. Потом повернулась к двери бара и позвала Анинью.
Когда девушка появилась на пороге, сказала:
- Анинья, вон тому синьору за столиком у пальмы больше двух стаканов капириньи не наливай. А то потом его жена прибежит ругаться.  А если придет синьор Эстебан, то вовсе откажи – он ещё за прошлый раз не расплатился. Я больше не отпускаю ему в кредит. Поняла?
- Да, дона Жура!- кивнула Анинья, доставая блокнот и карандаш, чтобы принять заказы у занявших большинство столиков клиентов.
Не успела Жура повернуться, чтобы зайти в бар, как оттуда выскочил Базилио.
- Дона Жура, дона Жура! Скорее! По телевизору начинается футбольный матч!
Жура бросила взгляд на часы. Действительно: сегодня повторяли игру двух самых знаменитых команд Рио-де-Жанейро –«Фламенго»  и «Флуминенсе».
- Я помню, Базилио. Помоги Анинье протереть стаканы. Не трать время попусту, - строго сказала хозяйка бара.  Базилио исчез внутри помещения с обиженным видом.
«Ну, теперь держись, Журинья!» - мысленно поддержала себя женщина, зная, чтО влекут за собой просмотры футбольных матчей. Какие споры начнутся между посетителями бара, какие горячие эмоции проявятся! Кое-кого придется выводить силой, чтобы привести в чувство.
Кажется, уже началось! Спорили Базилио и Анинья.
- «Фламенко» - шестикратный чемпион Бразилии, чтобы ты знала, Анинья! Клуб становился лучшим в штате Рио-де-Жанейро 32 раза!
- И что? Он опережает «Флуминенсе» всего на 2 титула!
- Да? – возбужденно размахивал руками Базилио, - Зато «Фламенго» в прошлом году завоевал путевку в Кубок Либертадорес этого, 2007, года. Как тебе это?
- Подумаешь! В твоем «Фламенго» мне не нравится ни один футболист. Я признаю только Рональдиньо! И ещё – КакА – он такой красавчик!
- Ещё бы, Анинья. Ты сказанула. Рональдиньо - лучший футболист мира! Такого нападающего ещё поискать! А я фанат Адриано Рибейро, он тоже классный нападающий. Мощный форвард таранного типа.
- Дааа. Он хорошо играет головой.
- Знаешь, как у него удар с левой ноги поставлен? У него такие данные, что его пригласили в итальянскую сборную.
- И что? Долго он не протянет, твой Адриано Рибейро. Я читала в журнале, что у него проблемы с алкоголем, и он собирается лечиться.
- Много ты знаешь! Между прочим, в 2004 году  он был частью «магического квадрата» нападения команды, составленного из Рональдо, КакА и Рональдиньо.
- И что?! Эта четверка на турнире забила всего 5 голов. Помнишь, как их раскритиковали, когда они вернулись домой?
- А чем тебе КакА понравился? Красааавчик… Причем тут внешность?  У футболиста главное – ноги.
Видя, что спор может тянуться бесконечно, Жура остановила их.
- А ну прекратите! Делом займитесь… оба! Анинья, ставай за стойку, вот-вот нахлынет толпа любителей футбола, мне одной будет не справиться.
- Дона Жура, но вы даже ещё телевизор не включили! – тут же влез Базилио.
- Да сколько можно, Базилио? Ты будешь меня контролировать? Я знаю, что делать, и без тебя! – разозлилась Жура. – Бери чистое полотенце и подавай Анинье вымытые стаканы.
Когда работники выполнили её требование, дона Жура взяла пульт от телевизора и нажала несколько кнопок. И тут её ждал приятный сюрприз: с экрана вдруг полилась мелодия её любимой песни – Carinhose, наверно, самой известной песни Бразилии. Но сегодня её исполняла Мариза Мончи, современная исполнительница.  Жура замерла и с наслаждением вслушалась в нежную мелодию и слова песни:
«…Не знаю, почему моё сердце счастливо бьется,
А мои глаза улыбаются, провожая тебя взглядом.
И не смотря на все мои переживания
Ты всё равно уходишь от меня.
Ах, если бы ты знала, как честна моя любовь, как я нежен.
Ты больше никогда не уходила бы от меня.
Приходи ко мне и почувствуй тепло моих губ, пока они ищут твои губы.
Приходи ко мне и избавь меня от этой дикой страсти,
Которая съедает мое сердце.
Только тогда я буду безгранично счастлив…»
… пел нежный голос Маризы Мончи. Конечно, это не Элис Регина,  а песню, написанную в 1916 году – почти сто лет назад - кто только не пел, но всё же… Журу эта мелодия и эти слова пленяли каждый раз, стоило только им зазвучать по радио или телевизору. Она любила слушать песни Каэтано Велозо,  Гилберто Джил, Тома Жобима. Но Carinhose (*=нежный, ласковый) была её любимой песней.
Об этом помнили и Базилио с Аниньей, поэтому с опаской поглядывали в сторону хозяйки, стараясь не попасть ей под горячую руку. Не дай Бог отвлечь её чем-то в такие мгновения!
Но вот песня закончилась, и Жура переключила на нужный канал, где уже шла заставка к футбольному матчу. Небольшой зал бара мгновенно огласился свистом и разноголосыми выкриками.
-  Началось…, -  пробурчала Жура и перекинула свежее полотенце через плечо. – Что Вам, синьор Гомес? Кашасы налить? Столько? И креветки? Только они у нас сегодня и есть. Креветки в кляре, жареные креветки в кокосе, мокека, ризотто с креветками…
… Хозяйка бара хмуро осмотрела зал.  Таааак! И эти трое уже здесь! Луис, Маурицио и Родриго – эта троица синьоров, от которых только и жди неприятностей. Хорошо, что синьор полицейский, который дежурит на соседней улице, согласился заглянуть и в их двор, чтобы проверить, всё ли в порядке в баре у доны Журы. Так спокойнее. Надо сказать Базилио, чтобы отнес стражу порядка пакет с пирожками и креветками как бонус.
Дона Жура стояла за стойкой, а Анинья вертелась как белка в колесе, то подавая чистые стаканы, то принося очередной заказ – тарелку мокеки или порцию ризотто.  И пирожки, пирожки, пирожки с треской и опять же с теми же креветками, которые Анинья уже видеть не могла – столько она их сегодня начистила! А на плите тоже жарилась очередная порция знаменитых пирожков доны Журы. И снова варился рис к новой партии ризотто.
 А матч обещал быть долгим… Так ещё и затянется работа, что и на танцы с Лижейро Анинья пойти не сможет. Разве дона Жура позволит уйти из бара, когда там полно клиентов? Девушка обреченно вздохнула и принялась собирать со столиков грязную посуду и использованные стаканы…
2. Глава 2. Совещание в офисе Леонидаса Ферраса.
…Лукас незаметно бросил взгляд на часы в кабинете отца, где уже около часа шло совещание. Умберто Мендес, ведущий специалист по маркетингу, рассказывая о текущей ситуации на фирме, для наглядности развернул графики и диаграммы.
«……В ближайшее время состоится поездка российской ветеринарной делегации в Бразилию, которая отправится инспектировать эпизоотическую обстановку в бразильских штатах, и   может быть принято решение об открытии наших  основных штатов для экспорта говядины и свинины. Россия разрешит импорт говядины и свинины из штатов Бразилии, на которые ранее приходилось до 60% импорта мяса в Россию. Напомним, он был запрещен в декабре прошлого года из-за вспышки ящура…. Бразилия является безусловным лидером по поставкам в Россию говядины и свинины, занимая первое место среди всех стран-экспортеров. По мясу птицы Бразилию опережает лишь США», - нудно перечислял синьор Мендос, а Лукас мечтал о чашке кофе.
Он поправил галстук, слегка ослабив его, и перевел взгляд на пейзаж за окном. Всё, о чем говорилось или будет сказано на данном совещании, Лукасу уже было известно. Он заранее просмотрел материалы предстоявшего совещания и знал о темах выступлений специалистов, которых отец пригласил для обсуждения инвестиционной политики фирмы.
Да, из-за кризиса появились проблемы, для решения которых было необходимо искать выход, и как можно скорее. Прежде всего, нужны были новые рынки сбыта для их продукции. А Россия – огромная страна, имеющая невероятно большое рыночное пространство. Но в этом следовало убедить акционеров компании. Впрочем, Лукас не сомневался, что отцу удастся достичь нужных результатов. Ведь акционеры – люди разумные, не желавшие потерять из-за кризиса деньги.
«…Со вчерашнего дня введено временные ограничения на ввоз из штата Рио-Гранде-ду-Сул живой птицы, инкубационного яйца, мяса птицы…  Решение принято в связи с информацией Международного эпизоотического бюро о регистрации в штате вспышки болезни Ньюкасла у птиц. Открытию экспорта бразильского мяса это не помешает. Наша фирма заключила контракты на поставки куриного мяса …», - слышал голос докладчика Лукас, глядя на залитый солнцем пейзаж Рио-де-Жанейро, видимый через огромное окно кабинета.
Он вдруг вспомнил, как много лет назад вот так же на фирме ждали появления на заседании нового компаньона, которым оказался Саид Рашид.
Это стало ударом как для Леонидаса Ферраса, так и для него – Лукаса. Будучи ещё мужем Жади, Саид приехал в Бразилию, чтобы заниматься гостиничным бизнесом, выбрав сотрудничество с их фирмой. Лукас догадывался, почему именно. Жади потом призналась, что Саид уверовал в то, что Жади смирилась с судьбой за 10 лет брака после рождения Хадижи, но хотел получить доказательства. Он мечтал увидеть равнодушие в глазах любимой женщины при виде бывшего любовника. Но он ошибся: костер, который почти угас, разгорелся с новой силой. Саид сам разворошил едва тлевшие угли, толкнул Жади  и Лукаса к новой встрече, а закончилось это печально для него самого.
Лукас и Жади встретились после долгой разлуки и поняли, что их любовь не угасла, как надеялся Саид Рашид. Как же теперь они благодарны подозрительному Саиду за его мнительность и желание проверить, что Жади освободилась от любви к нему, Лукасу! Что было бы с ними, если бы Саид не привез тогда семью в Рио-де-Жанейро? «Я так и не стал бы счастливым с Маизой. Всё так же, как и те 10 лет, влачил бы серое, безрадостное существование, встречался бы с мимолетными любовницами в квартире на берегу океана… А Жади до конца дней оставалась бы женой Саида, терпя рядом с собой нелюбимого мужа!»
Лукасу очень ярко вспомнился момент, когда в кабинете отца появился богатый араб Саид Рашид и по протоколу протянул руку для приветствия. И ему, Лукасу, пришлось притвориться и ответить рукопожатием.  Но пока шло заседание, думал только об одном: приехал ли Саид один, а Жади осталась в Марокко, или привез свою семью в Бразилию? Но вскоре эта интрига разрешилась: Саиду кто-то позвонил – или дочь, или Жади.
И по лицу Саида Лукас тогда понял, что у соперника счастливая семья, родилась дочь, и всё у него хорошо. Неужели Жади, и правда, приняла мужа и теперь счастлива с Саидом? Как же так? Ведь они с Жади клялись любить друг друга вечно. Но 10 лет – огромный срок. Наверно, Жади забыла его, Лукаса. То, что это вовсе не так, они смогли убедиться, увидевшись впервые после долгой разлуки.
Отец невольно поспособствовал этому. Как бы могли встретиться Жади и Лукас, даже находясь в одном городе? Но Леонидас Феррас пригласил арабского партнера в гости, а Маиза, выяснив, КТО придет в их дом, украсила сад и особняк в марокканском стиле и устроила настоящий праздник. Приглашенные танцовщицы, великолепный стол, сад, украшенный светильниками, стилизованными под марокканские, чарующая восточная музыка… И гости, среди которых оказалась и Жади!
С того вечера история их любви получила продолжение… Лукас был благодарен и отцу, принявшему тогда решение сотрудничать с марокканским предпринимателем, не зная, КАК Лукас связан с семьей Саида Рашида, благодарен и Саиду, который решил переехать с семьей в Рио, и судьбе,  вернувшей ему Жади, давно ставшую любовью всей его жизни.
В воспоминания Лукаса то и дело врывался хрипловатый голос специалиста Мендоса, продолжавшего доклад:
«…… Россия является десятым по объему и двенадцатым по стоимости рынком сбыта куриного мяса из Бразилии. Экспорт другого вида мяса птицы – индейки – из Бразилии, напротив, сократился…»
Нудное вещание было прервано звонком сотового телефона Тавиньо.
Не только Лукас, но и все присутствующие в кабинете предприниматели весело посмотрели в сторону адвоката, понимая, что звонить ему в такое время может только его болезненно ревнивая жена Лидиана.
- Извините, - вежливо сказал адвокат, затем быстро ответил по телефону:
 – Дорогая, я на совещании и не могу говорить…. Я на совещании!
Видя, что несчастный Тавиньо повысил голос, Леонидас Феррас решил помочь служащему, подав голос, чтобы женщина по ту сторону мобильника могла удостовериться, что муж действительно на службе, а не на пляже или в спортзале, как часто случалось с ним раньше, ещё до невероятной истории  с Карлой, родившей сына от Тавиньо.
Леонидас нажал кнопку связи на столе и попросил секретаршу принести всем по чашечке кофе и минеральную воду.
- И разыщите дону Клару и дону Кларисси. Пусть захватят с собой материалы, найти которые я их просил.
Совещание продолжалось.
«…….При этом южные штаты Рио-Гранде-ду-Сул, Санта-Катарина и Парана - основные производители свинины и говядины, и именно там находятся наши основные хозяйства….»
Наконец Умберто Мендос завершил выступление, и Леонидас Феррас предложил перейти к обсуждению возможных инвестиционных проектов международного характера. Прежде всего – в России, в Туапсинском районе.
- Международные эксперты утверждают, что по реализации туристического потенциала Россия находится на 59 месте в мире. Синьор Вилсон, каков туристический и инвестиционный рейтинг у интересующего нас района?
Специалист по России ответил.
- Отлично! Сейчас мы услышим аналитический доклад нашего адвоката Тавиньо. Пожалуйста, Тавиньо, тебе слово…
Поднялся приятель Лукаса и произнес:
- Общая аналитическая диагностика текущего состояния данного региона России…
И хотя Лукас участвовал в составлении доклада вместе с Тавиньо, он всё равно некоторое время вслушивался в то, о чем рассказывал адвокат фирмы.
-… Главной тенденцией развития района является преимущественное развитие его в рекреационных целях. В районе не намечается строительство крупных промышленных и хозяйственных объектов. Развитие сельского хозяйства планируется ориентировать на тепличное хозяйство, садоводство и плодоводство, связанные с обеспечением курортного комплекса и постоянного населения города и района. … По комплексу природно-климатических ресурсов Туапсинский район может быть ориентирован на развитие всех форм отдыха. Потрясающий набор природно-климатических и рекреационных возможностей, но недостаточно высокого уровня инфраструктура…. При грамотной и системной работе, при привлечении частных инвестиций турпоток реально увеличить до…
Здесь Тавиньо озвучил цифры, услышав которые многие акционеры одобрительно покачали головой и послышались удивленные восклицания, а у Леонидаса Ферраса загорелись глаза. Лукас хорошо знал отца - так бывало всегда, когда проект обещал быть выгодным.
- ….  и сделать здесь отдых цивилизованным   - на уровне ведущих европейских туристических  центров, - продолжал Тавиньо.
- Какова инвестиционная активность в районе в предшествующие годы? – поинтересовался один из крупнейших акционеров Аугусто Фазано.
Тавиньо ответил. А Лукас снова  отвлекся на мысли о Жади.
 Она стала какой-то нервной и напряженной. Это всё из-за свадьбы её дочери. Лукас знал, что Жади не понравился муж, выбранный Хадиже родственниками Саида. А теперь она ещё и поговорила по телефону с дочерью. Жади рассказала ему о телефонной беседе. Лукас был удивлен тем, что девушке не давали звонить родной матери, а зять Жади забрал у Хадижи сотовый, чтобы оставить её без связи с родственниками.  Что за дикость – ведь 21 век за окном!
Лукасу не хотелось вмешиваться в отношения Жади с её дочерью и родственниками, тем более, что Хадижа – дочь Саида Рашида. Но всё-таки он хотел, чтобы у Жади улучшилось настроение. А для этого ей необходимо  развеяться.  Он надеялся, что поездка в Гуаружу этому поспособствует. Пляж с кокосовыми пальмами, экскурсии в старинную крепость и в музей, в парк аттракционов. В Гуаруже много интересного.
Лукас вспомнил, как когда-то очень давно они с Диого и родителями не раз бывали  в этом городке  на острове Санта-Мару в 80 километрах от Сан-Паулу.Город стоит на берегу причудливо изрезанной бухты, с небольшими мысами, отделяющими один пляж от другого. Здесь есть спокойные пляжи, и пляжи, где волнение океана всегда остается высоким, что удобно для серфингистов.
О, Лукасу никогда не забыть, как Диого пытался заниматься серфингом. А вот у него не хватило смелости, он боялся океана, больших волн, и сразу шел ко дню, едва заходил в воду и пытался плавать даже на самом спокойном пляже. Потом в Гуаружу Лукас ездил вместе с Маизой и дочкой Мэл, когда она ещё была ребенком и начала видеть везде Лео, напугав всю семью. Теперь Лукас мечтал о том, как, приехав на остров с Жади и Пьетро, станет прогуливаться вдоль океана, где вдоль  пляжа тянется цепочка кафе и ресторанчиков. По вечерам здесь играет живая музыка, и прямо на песке проходят дискотеки…
А вообще Гуаружа – не глушь, а элитный современный город, с высотными домами, роскошными отелями, широкими улицами и кварталами, удобными для проезда транспорта. Круглый год сюда приезжают тысячи туристов из мегаполиса Сан-Пауло и штата Сан-Пауло, чтобы отдохнуть на берегу океана. Относительная близость расположения позволяет жителям Сан-Пауло выбираться в Гуаружу не только на период отпусков, но и на уик-энды. Иностранных туристов также немало на улицах и пляжах этого города. Элитные отели с высочайшим классом обслуживания привлекают посетителей со всего мира.
«Вот это и важно для бизнеса!» – тут же подумал Лукас, вспомнив, что едет в это место прежде всего по делам, а потом уже для того, чтобы отдохнуть с семьей.
Но и отдых с Жади и сыном Лукас уже обдумал.
В Гуаружу есть крепость Барра Гранде, расположенная в центральном районе города. Это белоснежный каменный форт, построенный в XVI веке для защиты от пиратов. Крепость прекрасно сохранилась. На Лукаса она всегда навевала романтические настроения. Лукас решил, что расскажет сыну истории про пиратов – те, от которых и сам когда-то приходил в восторг.
Но он понимал, что Жади понравится другое: в 27 км от центра города есть крепость Святого Филиппа и Святого Луиса. Эти живописные, поросшие мхом руины напоминают о тревожном прошлом края. Но и ему, и Жади развалины старинной крепости навеют совсем иные воспоминания, а именно–развалины касьбы под Фесом, где не раз встречались Жади и Лукас…
 Фотография фесских руин недавно появилась на столике в их комнате. Это Хадижа привезла матери в подарок из поездки в Фес полгода назад. Как часто он ловил взгляд Жади, устремленный на снимок! Он и сам часто вспоминал, как она  танцевала для него в одном из осыпающихся от времени и ветра залов в лабиринте крепости. Танец с платками, которые Жади один за другим отбрасывала в сторону по ходу танца. Или когда Жади танцевала с ожерельем из жемчуга на голове… Как часто снилась Лукасу  эта сцена в то время, когда он думал, что судьба никогда больше не сведет их вместе!
А одно из свиданий в касьбе едва не закончилось для Жади трагически, когда Саид неожиданно прилетел из Бразилии и обнаружил, что Жади нет в доме дяди Али. Что мог тогда предпринять против жены-изменницы Саид Рашид? Только потому, что Саид тоже безумно любил Жади, он не отволок её на площадь, где она получила бы 80 ударов плетьми за измену, к чему призывал дядя Абдул, злой старик из рода Саида…
А с Пьетро он непременно побывает в павильоне, где выставлена старинная машина. Здесь содержится локомотив, выпущенный в 1956 году в США. Некогда он ходил по железной дороге, связывающей Гуаружу с Сан-Пауло. Жители города прозвали локомотив Мария Фумаса, т.е. "дымная Мария" или "Мария курильщица". Когда срок службы "курильщицы" был исчерпан, благодарные горожане устроили для паровоза маленький музей. Пьетро ещё мал, но паровоз ему понравится.
Лукас вспомнил, что в детстве они с Диого, приезжая с родителями в Гуаружу, любили бывать на холме Костаодас Тартаругас. Это полукруглый, поросший зеленью мыс, который полого поднимается над гладью океана. Название "Костаодас Тартаругас" в переводе в португальского означает "спина черепахи". Холм действительно напоминает дремлющую на воде черепаху. Отсюда открывался самый красивый вид на город. На холме и сейчас расположен ресторан с несколькими открытыми террасами, где можно пообедать, любуясь городом и океаном.
«Обязательно свожу туда Жади и сына», - решил Лукас, возвращаясь к действительности.
- Лукас! Лукас, где ты витаешь? Тебе слово, каково твое видение ситуации?
Лукас тоже приготовил выступление, поэтому постарался лаконично, но достаточно полно и объективно охарактеризовать результаты проведенного анализа:
- Район располагает неосвоенными рекреационными территориями, являясь одним из самых инвестиционно-привлекательных в регионе. Уникальные климатические условия, в сочетании с развитой сетью здравниц, помноженные на инвестиции помогут развивать конкурентоспособный на международном уровне курорт. Если судить по материалам интернет-ресурсов, то руководство района считает, что важнейшей задачей является формирование благоприятного инвестиционного климата и приветствует инвесторов, даже приглашает их к сотрудничеству и гарантирует условия для эффективного вложения капитала.
- Отлично, отлично! – радовался Леонидас Феррас. Но и другие акционеры оказались довольны ситуацией.
Лукас Феррас продолжал:
- Для нас важно то, что в районе нет крупных объектов животноводства и предприятий по переработке мясомолочной продукции. Но есть порт, через который может доставляться наша продукция. Порт модернизируется, что позволит увеличить объемы перевалки грузов через порт Туапсе. Район имеет   региональные аэропорты. Наша главная задача - сформировать на территории района высокотехнологичный кластер мясоперерабатывающей промышленности, продукция которого должна занимать в будущем не менее 15 % соответствующего рынка Краснодарского края России. При этом не менее 10% объема может экспортироваться в другие регионы  России.
-Да, да, - подхватил Леонидас Феррас, - Рассмотрим  долгосрочный стратегический план инвестиционного развития, для этого произведем  отбор первоочередных мероприятий по реализации стратегических целей и задач,  обдумаем краткосрочные программы инвестиционного развития, … одним словом, вы и сами знаете, что предстоит нам сделать. Создадим рабочую группу… При выборе стратегических целей важно сделать акцент на те из них, которые способны принести максимальный положительный эффект для реализации конкурентных преимуществ нашей компании.
Отец начал развивать и анализировать  перспективы фирмы в этих процессах, а Лукас, оказавшись снова в кресле, стал вспоминать поездку в Форталезу. Это было почти пять лет назад, когда они с Жади, наконец, поженились, но Пьетро ещё не родился. Поездка в Форталезу была как бы их свадебным путешествием. Только они вдвоем.
Форталеза находится на расстоянии более двух тысяч км от Рио-де-Жанейро. Это большой современный город, где на фоне прекрасных пляжей с высокими кокосовыми пальмами вырисовываются дерзкие современные постройки. Это место знаменито поселениями рыбаков и паломничеством серфингистов. Рыбаки ежедневно уходят в море, а на берегу их терпеливые жены плетут кружева и создают прекрасные вышивки, ну а серфингисты говорят, что подобные благоприятные места по пальцам можно пересчитать.
Самые современные районы Форталезы с многочисленными высотными домами расположены у побережья океана. Здесь песчаные пляжи отделяет от десятков высоких отелей и офисных зданий неширокая улица.  Город напомнил Лукасу Жади Рио-де-Жанейро. Форталезу окружает 25 км пляжей. Большая часть пляжей находится в черте города, рядом с самыми оживленными районами. Но 2 знаменитых пляжа – Каноа Кебрадаи Жериоакоара расположены в некотором отдалении. Они пользуются известностью не только благодаря ласковым океанским волнам и многокилометровым песчаным просторам, но также потому, что здесь можно полюбоваться нетронутыми пейзажами тропической природы.
Как раз там Лукас и Жади  тогда уединились от мира. Здесь никто их не знал. И при всем желании с ними нельзя было связаться. И Лукас, и Жади отключили сотовые телефоны и несколько недель жили в небольшом бунгало, наслаждаясь друг другом, солнцем, океаном и золотым песком.
Лукас с улыбкой вспомнил, как Жади влюбилась в городской пляж Ирасема, с которым связана была необыкновенная история, которую особенно смогли оценить и Жади, и Лукас. Дело вот в чем. Пляж получил свое название в честь героини романа Жозе де Аленкара  - известного писателя, жившего в Форталезе. Роман повествует о любви индейской девушки Ирасемы и португальца Мартина Морено.  Эта книга очень популярна в городе уже более столетия. Ирасема стала настоящим символом Форталезы. Статую этой индейской девушки, натягивающей лук, они увидели на пляже.
В романтической истории о девушке из индейского племени и португальце есть столько общего с ними – бразильцем Лукасом и марокканкой Жади! Любовь, огромная любовь, готовая пройти через годы… Жади нисколько не усомнилась в том, что история не родилась в голове автора, а была взята им из жизни. Пляж стал в итоге «их» пляжем, где они проводили время, когда насладились уединением. Как им было хорошо вдвоем!
Ирасема - самый обжитой пляж города, он окружен цепочкой баров и ресторанчиков, среди которых наибольшей популярностью пользуется ночной клуб «Пирата».  Днем Жади и Лукас ели в ресторанчиках, каждый день – в разном. Заглядывали в бары, а вечером отправлялись в клуб и однажды пробыли там почти до самого утра…
Они как будто наверстывали время, прожитое друг без друга. Лукас всегда любил музыку, а в клубе проходили музыкальные шоу всех стилей  - самбы, босановы, форро, аше, современной бразильской музыки… Потом они отправлялись в номер гостиницы, где немного спали, а утром снова пляж и ветер, который в Форталезе дует над океанским простором и берегом почти без перерыва.
Мир тогда существовал только для них, и Жади с Лукасом погрузились в свою любовь с головой.
«С тех дней и до сих пор меня никогда не покидало ощущение счастья. Жади оказалась моей половинкой. Теперь у нас есть сын. Я счастлив так, что даже страшно становится, потому что не бывает всегда всё хорошо. А наше счастье затянулось надолго. Мы столько вынесли ради любви, что вполне заслуживаем этого. Но мне страшно при мысли, что в какой-то момент всё может рухнуть. Появится кто-то, кто решит разрушить наш мир –мой и Жади», - отчего-то подумал Лукас.

И ему вдруг стало не по себе. Откуда такие мысли?! Ведь в их жизни всё складывается так хорошо! А мелкие размолвки бывают в каждой семье. Но Лукас невольно поёжился. Отчего появились такие мысли? Раньше глухое чувство опасности вызывала в нем Маиза. Она всегда старалась придумать, как разлучить Лукаса с Жади. Но теперь?
Маиза снова появилась в Рио, но только потому, что заболел сын Мэл. Это никак не было связано с новой семьей Лукаса. Правда, Тавиньо утверждает, что узнал от Лидианы о том, что Маиза встречалась с Саидом. Но почему это должно теперь что-то для него значить? Он больше не муж Маизы, и о её поведении в Бразилии пусть беспокоится её новый муж -  испанский граф.
То, что Маиза когда-то встречалась с мужем Жади ради того, чтобы отомстить ему, вызвать у него ревность и досаду, Лукас всегда знал. А что теперь может связывать бывшего мужа Жади с бывшей женой Лукаса? Кто знает, возможно, они просто встретились по старой памяти. Вот только к чему может привести их встреча? Лукасу не хотелось думать о том, что эти двое решат снова испортить им жизнь. «Этого не может быть», - успокаивал себя Лукас, но какое-то предчувствие не давало ему успокоиться.
- Лукас, отвлекись от мыслей, - в очередной раз вернул его в реальность Леонидас Феррас.
Лукас видел, что отец захвачен планами относительно региона, разведанного во время их с Тавиньо поездки в Россию.
- У курортов хорошие перспективы. И спортивное наследие олимпийского Сочи не останется бесхозным. Я так понимаю, что интерес к привлечению туристов должен быть у региональных властей. Но представленная вами информация, Тавиньо, Лукас,  не является исчерпывающей: где телефоны руководителей? С кем и как мы можем связаться, если совет директоров компании и совет акционеров одобрят план инвестиционных вложений в этот регион России? Лукас, это твоё упущение – надо было постараться и найти ещё в России нужные телефоны и адреса, фамилии и прочее.
- Отец, Россия – современная страна, и там тоже есть интернет. Поверь, каждый регион имеет свой сайт в интернете, где можно найти нужную информацию и телефоны, факсы, электронную почту.
- Я уже подумал об этом, Лукас. Но ждал, что ты сам проявишь инициативу в таком перспективном деле. Дона Кларисси, где папка с документами? У Вас, дона Клара? Передайте мне материалы.
Красивая мулатка, коллега-адвокат  из отдела Тавиньо, подошла и протянула тонкую синюю папку с несколькими листками бумаги.
- Здесь материалы с официального сайта интересующего нас региона и фотографии достопримечательностей. Всё, как Вы просили, синьор Леонидас.
- Замечательно! – радовался синьор Феррас.- Но я думаю, что мы должны пойти на небольшую хитрость: россияне не должны понять, как нам нужны контракты и объекты для инвестиций. Предлагаю найти того журналиста из известной французской газеты, который брал у меня однажды интервью на международной выставке «BIT» в Милане в прошлом году. Лукас, нам стоит договориться с журналистом… как же его имя?
- Николя де Тревиль, кажется…, - подсказал Лукас, а Тавиньо кивнул, подтверждая правильность данных.
- Пусть журналист едет на экономический форум инвесторов в Сочи, который состоится в сентябре. Надо же, это ведь как раз то, что нам и нужно! Может быть, отправить туда и кого-то от нашей фирмы? - восхитился Леонидас Феррас.- Это всего через три месяца, если судить по заметкам из интернета о планах россиян. Вот здесь я читаю: «Вниманию отечественных и зарубежных инвесторов Туапсинский район представит всего 18 инвестиционных проектов и 24 площадки…»
- Для чего нужен  журналист? Растрезвонит о перспективном районе на весь мир, и мы лишимся этого Эльдорадо, - проворчал предприниматель Раул Алвес.
-  Журналист должен взять интервью у представителей района, которые привезут проекты в Сочи, потом будет опубликована статья в одном из ведущих  экономических журналов, и мы в дальнейшем сможем сослаться на статью в европейской прессе, не выдавая своей заинтересованности. Им нужны инвесторы, а мы можем предложить свои услуги. Но главное – пробить поставки нашей продукции в туристический регион. Надеюсь, у нас это получится.
Совещание продолжалось долго. Лукасу не терпелось покинуть душное помещение и оказаться дома. Ведь и так всё уже ясно, и решено будет так, как оговаривалось заранее. Сегодня заседание было лишь необходимой формальностью. Но отца было не остановить:
- Необходимо организовать группу маркетологов, которые более тщательно изучат проблемы, с которыми нам придется столкнуться. Надо найти русского маркетолога, который не понаслышке знает реалии страны, - с энтузиазмом провозглашал Леонидас. – В трудное время экономического кризиса мы не имеем права упустить возможность встроиться в международную линейку инвесторов. Мы обязаны занять свою нишу…
Глава фирмы говорил долго, и Лукаса удивляло то, что многие присутствующие с интересом слушали его отца, чуть ли не ловя каждое его слово. Кризис – это вам не шутки! – как сказала бы дона Жура из Сан-Криштована, свекровь его дочери Мэл.
Наконец, совещание закончилось. Но Леонидас предупредил всех перед тем, как разойтись из кабинета:
- Вы понимаете, конечно, что информация, которая только что здесь обсуждалась, является секретной. Это служебная информация, поэтому никто не должен обсуждать услышанное с кем-либо. Иначе могут пострадать интересы нашей компании, что затронет и наши доходы! Помните о том, что конкуренты не дремлют, а промышленный шпионаж никто не отменял.
Люди разошлись, и в кабинете остались только Лукас с отцом. Лукас стоял, засунув руки в карманы, ожидая, что отец первым заговорит о том, что  предстоит пережить их семье завтра. Очередная годовщина гибели Диого. Завтра они отправятся на кладбище, чтобы почтить память брата-близнеца Лукаса. Этот день всегда бывает трудным для всех: непременно с раннего утра будут мокрыми от слез глаза у Далвы, тяжело переживает день поминовения пасынка и Иветти, и в этот единственный день в году между отцом и его женой как будто пробегает черная кошка.
 Лукас не понимал, каким образом для отца и Иветти день гибели Диого связан с какими-то крайне неприятными воспоминаниями, от которых они будут приходить в себя не меньше недели. Да и сам Лукас, стоя на кладбище у могилы брата, каждый раз чувствовал себя так, как будто был виноват в том, что погиб Диого, а не он. В такие минуты в памяти вставала песчаная буря, случившаяся во время прогулки по пустыне, куда отправился Лукас, буря, разыгравшаяся в марокканской Сахаре ровно в тот час, когда на другом материке, у берега Бразилии при подлете к Ангре, попав в грозу, упал и взорвался вертолет, которым управлял Диого.
Лукас едва не умер, свалившись с коня в песчаном вихре на горячий песок, но был спасен бедуинами, после бури проходившими недалеко от того места с караваном. Лукас и теперь не может ясно объяснить самому себе, что с ним случилось, когда он лежал в бедуинской палатке. Вдруг на полотняной стене нарисовалась тень, своими очертаниями  очень похожая на фигуру Диого.
 Лукас и теперь уверен, что видел тень наяву. Как будто душа брата явилась к нему в первые моменты смерти, чтобы попрощаться. А ведь в тот момент он ничего не понял, не догадывался, что за много тысяч километров от этого места с его братом произошла трагедия. Понимание пришло потом. А тогда Лукас, которому тоже было очень плохо, решил, что в палатке каким-то чудом появился Диого. Наверно, вернулся в Марокко. Уехал после ссоры с отцом,  и вот снова вернулся…
Но теперь он понимал: это была лишь тень брата. Мистика. Как сказал Альбьери, когда узнал об этом необычном случае, та тень – это душа Диого, которая осталась на земле рядом с Лукасом, чтобы через некоторое время переродиться в Лео. Но так хотелось Альбьери думать и верить в это. А Лукас скорбел по брату и порой представлял, как сложились бы их судьбы, если бы не трагическая гибель Диого. Тогда, может быть, Маиза была бы счастлива с Диого, а он женился бы на Жади ещё 25 лет назад и был счастлив с ней? Или всё сложилось бы иначе?
Но так могло и не случиться, потому что для Диого Маиза могла оказаться лишь одной из его многочисленных девушек. А он, он сам смог бы оценить Жади тогда, больше двадцати лет назад, и прожить с ней четверть века? И всё ещё оставаться с ней вместе сейчас, в этот самый день?
Или для того, чтобы понять, что они с Жади созданы друг для друга, им нужно было пройти через столько препятствий, каждому - через брак с нелюбимым человеком: ей  с Саидом,  ему с Маизой. Кем стал бы сам Лукас? При жизни Диого он был в тени более смелого и находчивого брата, но Лукасу поневоле пришлось жить самостоятельно после его смерти. Он занял место, о котором и не думал, пока был жив брат…
Лукас хмурился, наблюдая за отцом, который собирался с духом, чтобы произнести слова: завтра годовщина смерти Диого. Лукас понимал, что для отца эта тема так и не перестала быть болезненной.
- Завтра не забудь приехать на кладбище, но сначала мы все должны пойти на мессу в церковь. Если не сможешь приехать к нам домой, то встретимся в церкви. Ты знаешь, где.
- Я помню, отец. Приеду обязательно. Я не забуду, - тихо сказал Лукас.
- Тогда всё. Я так вымотался сегодня, что хочу как можно скорее отправиться к Иветти, - устало произнес Леонидас.
- А меня ждет дома Жади. Но я поеду с тобой, отец. Заберу у вас Пьетро. Он ещё маленький, поэтому в церковь и на кладбище не стану брать его и в этом году. Пусть завтра с ним останется Жади.
- Наверно, ты прав, Лукас, - ответил отец и замолчал, задумавшись, но так и не произнеся готовые сорваться с губ слова.
Но Лукас был уверен: отец вспомнил о Лео, который ещё ни разу не был на поминках брата. Кто ему Диого? Он не знал брата, да и появился на свет только потому, что брат погиб. Иначе в сознании Альбьери не родилась сумасшедшая идея создать клон  любимого, трагически погибшего крестника. Но и Лео можно понять: прийти вместе с семьей на кладбище, пусть даже из уважения к отцу, было бы унижением для Лео. Ведь все, кто окажется рядом в тот момент, вспомнят о том, что Лео – клон. Клон толи Диого, толи Лукаса, но как будто  он недочеловек. Эти чувства Лео понимали все. Поэтому Леонидас не настаивал, грустно, но молча вспоминая одного из сыновей.
- Если у тебя больше нет никаких дел, то поехали домой, - устало произнес Леонидас Феррас. Он взял портфель и направился из кабинета к лифту. Лукас последовал за ним.
…. В фойе офиса за компьютером сидела Клара, быстро щелкая мышкой, что-то выделяя и копируя, а затем распечатывая на принтере. Рядом стояла дона Кларисси, просматривая свежие материалы из интернета.
- Нет, ты только полюбуйся, Клара! – восхищалась она. - Какой симпатичный водопад! И горы, и серпантин дороги вдоль моря… Для чего этим русским куда-то ездить,  если у них в стране такая красота? Ооооо, а это что-то знакомое…
- Покажи! – потребовала Клара. – Да, это флеш, пласты горной породы, образовавшие необычный узор.
- Как будто от горы как от гигантского торта отрезали кусок, и теперь мы видим срез. Но отчего мне знакома фотография?
- Конечно, знакома! Дона Лидиана, жена Тавиньо увеличила цветные снимки, сделанные им в России, и принесла получившиеся «картины» в наш офис. Одну повесили в наш кабинет. Ещё две оставили себе синьор Леонидас и Лукас.
- Но я не видела никаких новых картин в кабине Леонидаса.
- Разумеется. Ведь жена синьора Леонидаса дона Иветти забрала картину домой. Она ей очень понравилась. А в нашем с Тавиньо кабинете картина висит на стене. Как бы мне самой не пришлось увидеть эти горы наяву. Тавиньо уже не отправят в Россию. Но кому-то из адвокатов всё равно придется ехать в Сочи уже осенью. Наверняка, это серьезное дело доверят мне.
- Поездка должна быть интересной, - позавидовала Кларисси, рассматривая пейзажи далекой загадочной России.
- Я не спорю, но это так далеко, - ответила женщина, покачав головой.

3. Глава 3. ЧАСТЬ 9. Встречи в ресторане. 
Члены семьи Феррасов медленно, друг за другом выходили из ворот кладбища.
- Синьор Леонидас, дома всё готово к обеду, - вытирая слёзы, сказала Далва.
- Нет, Далва. Лобату звонил, он не смог приехать на мессу и на кладбище, но хотел поговорить со мной о чем-то важном. Мы договорились встретиться с ним в ресторане на Копакабане. Поеду на встречу с ним.  Лукас, ты со мной? – сказал Леонидас Феррас, не глядя в сторону Иветти, которая, хмурясь, за что-то строго выговаривала сыновьям.
- Да, отец, с тобой, - ответил Лукас, у которого не было сил переносить тягостную атмосферу в доме в день поминовения. Прошло столько лет, а чувство потери от смерти Диого не растворилось в небытии. Та же Далва лелеяла воспоминания о брате-близнеце Лукаса, берегла каждую фотографию, часто просматривая и детские альбомы братьев, и те, где собраны были фотографии Диого и Лукаса уже в юности… Вынянчившая обоих мальчишек Далва садилась на старый диван, который так любил Диого – о, нет, диван никто не выбросил до сих пор, его лишь переставили в коридор у комнаты Далвы! – и начинались воспоминания с потоками слёз и причитаниями. Иветти в такие минуты закрывалась у себя в комнате или выходила в сад, а то и вовсе старалась убраться из дома, чтобы встретиться с Деузой или Лауриндой.   
Кажется, даже отцу погибшего много лет назад Диого было бы легче пережить этот день, если бы не было такого бурного проявления чувств  домоправительницы, но у синьора Леонидаса не хватало духа остановить Далву.
Вот и в этот раз – Иветти с сыновьями едут в гости к Жади и Пьетро, а Лукас с отцом – в ресторан на встречу с Лобату.
- Если вы увидитесь с доктором Альбьери, узнайте, почему он не появился ни в церкви, ни на кладбище. Как же так, синьор Леонидас?  Неужели синьор Альбьери забыл о любимом крестнике? Не было ни Лео, ни Мэл… И Маиза опять не прилетела, как и в прошлые годы.
- Успокойся и не плачь, Далва! У Маизы новая семья, Мэл осталась дома с сыном, а Альбьери на днях забрал из клиники Эдну. Он боится, что траурные мероприятия плохо скажутся на её хрупкой психике. Всё объяснимо.
- Как это? – возмутилась Далва. – Что значит, плохо скажутся? Мне казалось, что дона Эдна всегда хорошо относилась к нашему мальчику!
- Далва, - с упреком произнес Леонидас. – Эдна любила нашего Диого, но ты ведь знаешь, что случилось. Эдна плохо реагирует на Лео, его появление рядом с ней вызывает у неё приступ безумия. А напоминание о смерти моего сына приведет её мысли к тому, что случилось потом – к тому, как поступил Альбьери. Ведь он создал клон Лукаса, т.е. Диого, как он обманывал сам себя. А с этим у доны Эдны как раз и связана проблема с её психикой.
- Так что же: синьор Альбьери совсем не станет поминать крестника, которого он так любил?- проворчала, опять вытирая слезы, обильно текущие из её глаз из-за нескончаемых рыданий.
- Нет, это не так, Далва! Альбьери и мессу закажет, и в церкви побывает, и на могилу Диого сходит. Но не с нами вместе. Такова жизнь. Он связан обязательствами в отношении жены. Как же он может оставить дону Эдну? Уверен, мой приятель не забыл моего сына.
- Далва, мы с отцом поужинаем в ресторане, а вас с Иветти  отвезет наш шофер, - сказал Лукас, чтобы поскорее выйти из этой неприятной и тягостной ситуации.
- Да-да! Поезжайте домой, а я должен встретиться с Лобату. И с тобой, Лукас, мне кое-что надо обсудить. Ведь завтра ты с семьей уезжаешь в Гуаружу. Надо успеть разобраться в некоторых моментах, которые ты должен будешь  иметь в виду при подписании документов контракта.
- Тогда поехали, не будем больше тянуть.  Когда в ресторане появится Лобату, будет не до этого.
Все сели в машины и разъехались. Через полчаса Леонидас Феррас с сыном входили в ресторан возле отеля Копакабана-Палас. Леонидас считал, что это самый симпатичный ресторан в Рио: дерево, люстры, зеркала, картины. И современно, и с традициями.
Сели за столик, заказали телятину с соусом из нежной спаржи, салат и бутылку божоле. Сначала ели молча, потом отец Лукаса улыбнулся воспоминанию:
- А знаешь, ведь когда-то, много лет назад в этот ресторан я привел женщину, которая едва не стала моей женой. Помнишь Сениру?
- Ту, которую Иветти назвала сушеной селедкой? – усмехнулся Лукас.
- Даааа. Я говорю о ней. Теперь я, конечно, рад, что наши отношения закончились тем, что Сенира бросила меня из-за выходок Иветти, которая начала буквально преследовать бедную женщину. Но тогда… Я был так зол на Иветти! Представь, Лукас: сидим мы с Сенирой вот в этом самом ресторане, возможно даже, за этим самым столиком, и вдруг я вижу в окно Иветти, которая, глядя на меня, присаживается у колеса моего автомобиля и демонстративно спускает колесо с помощью шпильки для волос! Её не испугало даже то, что затем ей пришлось провести вечер в полиции.
- Да, Иветти боролась за тебя и своего добилась.
- Хм, я всегда любил эту женщину, как бы ни старался забыть её и сколько бы раз ни давал себе слово отказаться от неё.
- Как сказали бы в Марокко: это Мактуб – «так суждено».
- Да, наверно. Мне было суждено соединиться с Иветти даже двадцать лет спустя после того, как я уже едва не женился на ней тогда, когда мы с ней отправились в путешествие в Марокко.
- Я рад, что тогда вы с Иветти выбрали именно Марокко, ведь иначе мы с Жади не встретились бы.
- Ты не встретил бы Жади, а Диого не сбежал бы в Бразилию, - печально закончил Леонидас Феррас, не договорив: «и не погиб в упавшем вертолете». Но Лукас всё понял. Разговор опять свернул на неприятную тему, которая должна была быть закрыта после выхода с кладбища. Что делать? Ведь брата не вернешь. И прошло столько лет, что продолжать казнить себя не имело смысла.
К счастью, Лукас заметил в окно приближавшегося к ресторану Лобату. Старинный приятель Леонидаса вошел в зал и осмотрелся. Заметил их столик и, наконец, присоединился к ним.
- Как дела, Лобату?
- Замечательно! У меня всё замечательно!
- Как дела в клинике? Что нового в твоей жизни? Мы так давно не встречались.
- Это так. Но у меня так много дел. Клиника стала известной. Столько желающих вылечиться от наркотической зависимости. Я занят так, что расписан каждый час.
- Вот как?
- Но я вчера побывал на могиле Диого, а сегодня утром помолился за его душу в храме при нашей клинике. Я помню Диого.
- Мой сын… Я порой пытаюсь представить себе, как сложилась бы жизнь моей семьи, останься Диого жив. Если бы он не поднялся в воздух, когда к городу приближалась гроза…,  если бы он передумал в тот день лететь в Ангру… У него была бы семья, дети… Они с Лукасом вдвоем руководили бы компанией. А я мог бы уйти на покой и путешествовать по миру.
- Понимаю, - проговорил Лобату.- При этом  твоей семье удалось бы избежать множества проблем. Мэл не стала бы наркоманкой. У Маизы и Диого могла родиться дочь, которой не пришло бы в голову пробовать наркотики.
- Ты прав, Лобату. Сколько раз моя внучка упрекала нас в том, что мы виноваты в её проблемах. Но Диого был бы более решительным отцом, он бы не позволил единственной дочери уйти от действительности таким страшным способом.
Лукас недовольно поморщился. Отец снова начинает сравнивать его с братом. Если бы Диого остался жив, он стал бы лучшим воспитателем для своей дочери, чем Лукас для Мэл – вот что имел в виду отец.
- Это была бы уже не Мэл, а совсем другая девочка, - дипломатично сказал Лобату. – А как дела у твоего внука, Лукас?
Лобату, держа в руке сервировочный нож, ждал ответ, и кажется даже, с искренним интересом.
- Уже немного лучше.
- А что случилось с мальчиком? – заинтересованно спросил Лобату.
- Ужасная вещь. Всё произошло так быстро! – ответил за сына Феррас.
- Не совсем так. Но Мэл долгое время не придавала значения тому, каким бледным выглядел сын. Но когда он начал жаловаться на боли в боку, тогда и сделали анализы.
- И что обнаружилось? Я знаю историю от других, но не уверен в её достоверности.
- Анализы выявили нефробластому – злокачественную опухоль в почках. После консилиума врачи предложили выход: попробовать получить из крови донора стволовые клетки, которые поглотят опухоль ребенка, выстроив новую кроветворную систему, - пояснил Лукас.
- И что же?- осторожно спросил Лобату.
- Кровь Шанди не подошла, а у Мэл совместимость оказалась невысокой.  Мэл отчаялась, да и мы тоже, но врачи сказали, что рано сдаваться. В Европе уже проводились трансплантации, когда донорами были новорожденные братья и сестры больных детей. Стволовые клетки брали из пупочной крови младенцев. Полученные таким способом клетки самые здоровые,  лучше всего приживаются. Мэл и Шанди врачи посоветовали родить ещё одного ребенка, ведь Мэл полностью вылечилась от пагубного влечения к наркотикам.
Синьор Леонидас, молча поглощая ужин,  внимательно слушал, хотя прекрасно знал ситуацию с правнуком.  Но Лобату не был в курсе произошедшего. И он спросил:
- Мэл собирается родить ребенка?
Лукас ответил:
- Это было бы очень хорошо. Но времени не так много оставалось для того, чтобы помочь мальчику. Донора пришлось искать раньше, чем родится ребенок-донор.  Ведь моему внуку становилось всё хуже. Но Мэл пока не может забеременеть. Мы стали искать того, чья кровь подойдет. Даже Иветти с детьми сдали кровь, хотя у моих маленьких братьев никто не стал бы брать кровь для донорства. Но Иветти настояла, чтобы проверить. Кровь в любом случае не подошла, но помощь всё-таки пришла.
- Лео помог? – радостно встрепенулся Лобату.-  Я так и предполагал. Он – ангел,  который явился в наш мир, чтобы спасти нас. Поэтому Бог и позволил доктору Альбьери создать клона Лукаса, так ведь, Леонидас?
- Лео сразу же откликнулся на призыв о помощи. Прилетел из Сан-Паулу. Сдал кровь на анализ, а когда стало понятно, что он и есть идеальный донор, отдал внуку брата столько крови, сколько понадобилось, - не выдержал и Леонидас.
- Замечательно! Теперь сын Мэл идет на поправку?
- Как сказать? Ему лучше, но…
- Что – но? – встревожено поднял брови Лобату.
- Моему внуку понадобится переливание крови ещё не раз, а ещё предстоит операция. И Маиза предлагает провести её в Европе, в одной из швейцарских клиник. Донором станет Лео. Он согласен, - не очень охотно пояснил Лукас, который, хотя и примирился с братом, но всё-таки не до конца принял сей факт.
- Лео согласен. Но главное – чтобы мой сын Лео оказался на месте в нужное время. Ведь я ничего не знаю о  нем. Где он сейчас? Чем занят? Как зарабатывает себе на жизнь? Сын Деузы не желает принимать от меня никаких денег, никакой помощи, - сокрушаясь, сказал Леонидас.
- И вы должны учесть ещё и то, что вам грозит такая проблема, как депрессия Мэл, в которую она может впасть, если перестанет верить в выздоровление сына, - сказал Лобату. – Это очень важно – не дать Мэл пасть духом.
Лукас нахмурился:
- Лобату, ты думаешь, что моя дочь может снова вернуться к пагубному пристрастию?
- Нет, только не это! – вполголоса воскликнул Леонидас, - Только не это! Мы успели столько всего перенести, что никак не хочется повторения.
- Леонидас, в клинике я на многое насмотрелся. И хочу вас предупредить: как бы вы ни были сейчас уверены, что Мэл не вернется на скользкий путь, что она осознала, на дне какой пропасти она побывала – не пренебрегайте моим предостережением! Мозг наркомана, пусть и бывшего, так устроен, что малейший толчок может пошатнуть надежную, казалось бы, защиту. И не таких людей ломала жизнь. А Мэл – слабовольная девушка. Один раз она смогла выкарабкаться, но если она снова окажется там, то…
- Не говори так, Лобату! Не пугай нас, - сказали Лукас и Леонидас почти в один голос.
- Я вас предупредил. С Мэл сейчас должен быть рядом кто-то, кто глаз с неё не спустит и не позволит ей утратить веру в победу над болезнью сына.
- На подобное способна только Иветти. И она от чистого сердца захочет помочь Мэл. Я с ней поговорю. С обеими поговорю. Пусть Мэл с ребенком как можно чаще бывают вместе с Иветти и нашими мальчиками.
- Верно, - согласился Лукас. –Ведь Мэл с сыном в доме постоянно одни. Шанди работает у нас на фирме. Он возвращается достаточно поздно, а Мэл предоставлена сама себе, и ты прав, Лобату: мало ли, какие мысли могут прийти ей в голову от отчаяния?
- Конечно, Лукас. С Мэл нельзя спускать глаз. Но делать надо так, чтобы не ранить её своим недоверием. Она не должна ни о чем догадаться.
- Конечно, именно так, - согласился и Леонидас Феррас.- Я помню, как Мэл, когда ещё была больна, старалась всё сделать назло Маизе и тебе, Лукас. Но оказалась врагом сама себе.
- Да, этим стоит заняться, упускать нельзя.
Так они разговаривали ещё какое-то время, но потом Лобату ушел. Дел у него, и правда, было много. А он, как директор клиники, относился к работе очень ответственно.
- Теперь, Лукас, давай обсудим наши дела. В Гуаружу вы с Жади и Пьетро отправляетесь завтра…, - начал Леонидас, и они с Лукасом обсудили всё, что было необходимо для успешного завершения дела – подписания контракта, взаимовыгодного для обеих сторон.
Выходя из ресторана,  отец и сын Феррасы столкнулись с Альбьери и Эдной. Ресторан был популярен в окружении людей их уровня. Альбьери был рад встречи и не прочь предаться воспоминаниям о Диого – ведь это же день памяти о нем! Но Лукас и Леонидас поспешили уйти: Эдна только вышла из клиники, и кто знает, как она отреагирует на присутствие Лукаса – брата Лео? Всё обошлось, Феррасы выбрались на улицу, сели в свою машину и вскоре исчезли в потоке автомобилей  на авеню Атлантика.
Альбьери с Эдной заняли освободившийся столик.
- Дорогой, закажи мне пирог с яблоками, кокосом и черным шоколадом.
- Но... это же десерт. А что ты хотела бы заказать из мясного? – с трудом оторвавшись от мыслей, возразил Альбьери.
- Закажи для меня то же, что и себе, - миролюбиво ответила Эдна.
Она была абсолютно адекватна, пока рядом не было Лео. Альбьери никак не мог объяснить этот медицинский феномен из психиатрии. Почему, ну почему его жена, а ранее – и не только жена, но и соратница, коллега так реагирует на молодого парня, брата Лукаса и Диого? 
С Лукасом они только что столкнулись на входе в ресторан, но Эдну это не смутило. А вот на кладбище он не осмелится пойти вместе с ней, потому что на могиле Диого может оказаться фотография, где Диого почти столько же лет, сколько сейчас Лео. Что, если Эдна примет Диого за Лео, и прямо на кладбище ей станет плохо – начнется очередной приступ?
Нет, Альбьери не хотел так рисковать. Поэтому на кладбище он не пошел, отправившись только на заказанную им мессу в церковь, но вовсе не в ту, где обычно бывало в этот день семейство Феррасов.
- Принесите нам по две порции - баранину, салат из овощей, пирог с яблоками.  И мороженое  для моей жены, - сделал заказ у подошедшего официанта доктор Альбьери.
- Какое будете вино?
- Нет-нет, никакого вина! – отказался Альбьери, заметив, что Эдна начала беспокойно  оглядываться.
- Что такое, Эдна? – поспешил он спросить.
- Мне кажется, что Алисинья могла выследить нас и прийти в этот ресторан, - нервно поправляя волосы рукой, ответила женщина.
- Эдна, - с упреком произнес её муж, невольно обводя взглядом зал. – Какая Алисинья? Тебе не стоит беспокоиться из-за этого: Алисинью до сих пор разыскивает полиция! Она не посмеет вот так открыто появиться в публичном месте!
- Дорогой, но ты веришь мне? Ты ведь тоже видел эту мошенницу? Альбьери, скажи, что ты тоже её видел! – трагическим тоном сказала Эдна.
- Да, Эдна, я её видел, - твердо ответил он. Действительно, в клинике он нос к носу столкнулся с Алисиньей! Да, у неё была другая стрижка, непривычный макияж, но это была липовая племянница Эдны, столько времени морочившая голову им обоим.
Сколько раз он выслушивал рассказы и жалобы Эдны на то, что Алисинья работает в той клинике, где она проходит лечение, но Альбьери считал, что у Эдны разыгрались нервы, поэтому у неё и развилась мания преследования.
 Алисинья, по словам Эдны, приходила в её палату и делала ей процедуры: ставила капельницы, уколы, приносила таблетки. Правда, это случалось не каждый день, а только в дни дежурства «Алисиньи».  Именно в те дни Эдне становилось плохо: начинались галлюцинации или проявлялась нервная возбудимость. Альбьери никак не мог поверить в то, что Алисинья могла устроиться в дорогую частную клинику, будучи в розыске после присвоения денег адвоката, которого она сумела обвести вокруг пальца, но не сдавшегося, а подавшего на неё в суд.
 Алисинья – медсестра? Впрочем, зная, какой ловкостью обладает молодая женщина, Альбьери уже  ничему бы не удивился. Но тем не менее, он не верил жене, опасаясь, что это всего лишь игра её больного воображения. Так продолжалось до тех пор, пока врачи не обратили внимания на ту периодичность, с какой Эдне становилось плохо, и не заподозрили, что именно в их клинике что-то так действует на пациентку. Даже не «что-то»,  а «кто-то».  Наконец, приехав навестить Эдну не в обычный день и не в часы приема, когда к пациентам разрешен допуск  посетителей, он увидел проходившую по двору клиники … Алисинью! Он мог бы поклясться, что это была она! Значит, Эдна говорила правду. Эдна в опасности! Алисинья способна на всё!
Альбьери побывал и у директора клиники, который отнесся к его словам весьма серьезно. Он проверил документы всего медперсонала, но никакая Алисинья, к облегчению директора,  в клинике не работала. Но Альбьери это не убедило. Теперь уже он сам уверовал в то, что Алисинья ушла от закона с помощью поддельных документов. Как теперь её имя? Эдна никак не могла вспомнить, но, зная вымышленное имя преступницы, Альбьери быстро удастся вывести мошенницу на чистую воду. Он займется этим в ближайшее время!
Альбьери осознавал, что Эдна оказалась в опасности. Поэтому он и забрал её не после дня памяти Диого, а накануне.
- Альбьери, попробуй этот замечательный пирог. Очень вкусно! – оторвала его от мыслей Эдна.
- Да? Соли в нем достаточно? – рассеянно спросил доктор, не заметив, как удивленно взглянула на него жена.
- Какая соль? Я говорю тебе про пирог. С яблоками.
Она покачала головой. Альбьери всегда был таким рассеянным, всю жизнь. И особенно, когда обдумывал решение каких-то медицинских задач.  Что же старик задумал на этот раз? «Впрочем, он ничего сам не расскажет. Альбьери всегда был скрытным, но теперь – особенно», - думала Эдна, помешивая ложечкой подтаявшее мороженой. Пирог она съела, а баранину подвинула  к мужу – съест и, возможно, даже не заметит, что перешел со своей порции на чужую.
И она была права.  Мысли Альбьери переместились с Диого к размышлениям о Лео. Он создал Лео, потому что не стало Диого. Но если бы крестник не погиб, он не стал бы рисковать, не соблазнился – создать клон, в надежде повторить рождение Диого. Теперь-то он понимал, что получился клон Лукаса, а вовсе не умершего брата Диого. Лео не был и полной копией Лукаса, кроме того, что имел поразительное  внешнее сходство.
Но у него была другая душа – своя собственная!  Как он, охваченный горем от потери любимого крестника, мог не подумать об этом? Как же могло быть иначе?! Тело Диого-Лукаса ему удалось скопировать, но душу одного из братьев  – нет. Альбьери в этом сравниться и сравняться с Богом не смог. Создал тело-клон, но без души, которую дал созданному  им, Альбьери, смертным человеком,  живому существу уже сам Бог.
Да, он, Альбьери тогда, четверть века назад, так близко подошел к возможности успешного клонирования, что  наверняка не смог бы сдержаться, даже если бы с Диого ничего не случилось. Ученый-практик, засевший  в Альбьери,  в любом случае стал бы искать возможность проверить на практике то, что было им обосновано в теории. Не Лео, так появился бы другой клон-мальчик или клон-девочка.  Да он и сейчас не утратил своих способностей, и, зная о проблеме сына Мэл, о его болезни, Альбьери мог бы…, да, он мог бы… клонировать кровь внука Лукаса! Вот только кто ему позволит заниматься клонированием? Первым, возможно,  выступит против этого сам Леонидас Феррас. Кроме того, ему грозит не только огромный штраф, но и реальный уголовный срок за попытку клонирования человека или его органов. 
Поэтому Альбьери даже не пытался предложить Лукасу и Леонидасу помощь. Он с грустью вспомнил, с чего началось его увлечение идеей клонирования. Погибла его невеста, которой так и не суждено было стать его женой. Альбьери очень любил девушку. Сколько лет он никак не мог забыть Лауру! Он мечтал клонировать любимую, был просто одержим мыслью создать клон Лауры. Но от неё не осталось ничего, что помогло бы выделить нужную для клонирования клетку.
 Наконец, до него дошло: что, если клон, в отличие от оригинала, не сможет  полюбить Альбьери? И потом, какая огромная разница в возрасте окажется между ними. А кто станет родителями девочки? И Альбьери в тот раз понял тщетность попыток вернуть с того света любимую невесту, отнять её у смерти.  А вот позже не удержался,  и появился Лео…
- Альбьери. Альбьери! – пыталась «достучаться» до его разума Эдна. – Какой фруктовый мусс ты будешь?
- Нет, Эдна, ешь сама. Я сыт, ничего больше не хочу, - ответил он. А его жена заказала, и ей принесли мусс бледно-желтого цвета. «Интересно, из каких он фруктов?» - подумал Альбьери, ловя себя на мысли, что желтый цвет мусса – цвет марокканской пустыни Сахара. Или нет, песок подобного оттенка был бы слишком светлым для африканской пустыни. Это цвет песков «простыней» Мараньяна.
Ведь в Бразилии тоже есть своя пустыня с песками, песчаными дюнами. Та самая пустыня, где после очень долгой разлуки Альбьери впервые встретил Лео, приехав в отпуск с Эдной в заповедник Ленсоеш.
Он помнил, как в тот день что-то неясное тянуло его вбелые дюны, как шел он  по очень рыхлому песку, то поднимаясь, то спускаясь с дюн, любуясь на белое море из песка, зная, что здесь самый белый, самый мелкий песок на планете.
Лучи солнечного света, отражаясь, били прямо в глаза. Приближался сезон засухи, но солнце ещё не успело осушить  лагуны с дождевой водой, которые заполняли пространства между дюнами разных форм и величин, иногда с шапками растительности.
Огромные лагуны или гигантские лужи образуются, когда с неба изливаются тонны воды во время тропических ливней, а потом всё медленно высыхает под палящим солнцем или стирается новыми дюнами, которые создаются игрой ветра, никогда не прекращающегося в этих местах.  Лагун в сухой сезон не остается вообще, и тогда эта местность больше напоминает пустыню Сахару, оправдывая своё негласное название «бразильская Сахара».
Контраст белого песка, синей воды, мангровых зарослей на берегах реки…Альбьери тогда пересек огромную дюну, песок пытался задержать его, солнце пекло так, что становилось невыносимо, а в висках стучала кровь, липкий пот резал глаза…
И вот тогда он увидел впереди спасательное озеро голубой воды…Это был не мираж – ведь не Сахара здесь всё-таки. И вдруг Альбьери увидел парня, бредущего по краю лагуны. Его фигура показалась Альбьери до боли знакомой. 
Неужели это Лукас? Конечно, Лукас! Он мог бы поклясться, что это сын Леонидаса Ферраса! Но этого не могло быть, никак не могло быть! Лукас остался в Рио. А это значит, что… это мог быть только выросший Лео! Лео! Он наконец-то нашел мальчика! Значит, Деуза сказала правду – Лео в Мараньяне. Он действительно путешествовал по национальному парку Ленсоеш. Но и Альбьери не случайно выбрал для отдыха этот район. В тайне он надеялся на эту встречу.
Теперь, много лет спустя, Альбьери понимал, почему Лео так тянуло в юности в эти места. Пески Мараньяна притягивали его, как Лукаса – Сахара, которая была связана с Жади. Всё в жизни братьев было завязано на Жади. Лукас нашел Жади в песках Марокко, Лео искал в песках Мараньяна, пытался найти…
Лео тогда от него сбежал, Альбьери же ещё сильнее стал желать встречи с Лео. Где он сейчас? Когда-то преградой между ними вставала Деуза, теперь – Эдна. Альбьери поздно понял, какую совершил ошибку, не доверившись  жене. К чему привела её ревность, задетое  самолюбие, когда Эдна узнала обо всем и сочла себя преданной? Это дорого обошлось Альбьери. Эдна попыталась его уничтожить. Но когда он, сбежав в Марокко,  сам решил покончить со своей жизнью, отправившись в пески пустыни, отбиваясь от преследовавшего его Лео, она опомнилась и бросилась на его поиски.
Если бы он признался Эдне, что создал клона Лукаса, она могла бы ему помочь. Может быть, она осудила бы его, но помогла бы скрыть преступный эксперимент. Пусть Альбьери и оказался бы у неё в руках. И он мог бы признаться Леонидасу – об этом он теперь очень жалел, что так не поступил.  Ведь Леонидас ещё в те годы, когда Лео был совсем маленьким, мог бы отсудить ребенка у Деузы, и мальчик занял бы место в доме Феррасов. Он бы вырос одним из них.
Альбьери столько раз задавал себе вопрос: почему он не рассказал обо всем Леонидасу? И только теперь мог признаться себе в том, что решил оставить мальчика себе. Диого и Лукас были сыновьями Леонидаса Ферраса. Узнай приятель о рождении Лео, и ребенок тоже стал бы сыном Ферраса. Но Альбьери считал, что отец Лео – он, так как же он мог отдать мальчика Феррасам?
Но Альбьери всё равно потерял Лео. Деуза его обхитрила, скрылась, увезла сына из Рио-де-Жанейро и надежно спрятала его на долгие годы. Мальчик считал отцом Альбьери, но рос без него.
И вот много лет спустя Альбьери нашел парня. Лео в Мараньяне! Но едва нашел, тут же потерял. Лео отчего-то испугался, сбежал от него, не узнав издали Альбьери. И хотя выбраться из дюн можно было только на джипе – 50 км до Баррериньяса, пересекая реки с переправами на плотах или -  как добрались они с Эдной – на прогулочном корабле по реке.
Возвращаясь в Сан -Луис, они так и не встретили Лео. Наверно, он отправился дальше – вглубь дюн. Альбьери не мог бы найти причину, чтобы продолжить путешествие в пески, не объясняя ничего Эдне, не признаваясь. Она ведь не поверила ему, когда услышала, что он увидел Лео на берегу озера.
А ведь узнай его Лео, дальше они могли бы путешествовать вместе, не взирая на недовольство Эдны.
Песчаные дюны между лагунами называются «простынями». «Простыни Мараньяна» известны во всем мире любителям путешествий. Из Баррериньяса можно было бы  на небольшом самолетике облететь территорию простыней с высоты птичьего полета. Большие простыни от устья реки на север и маленькие простыни от устья реки на юг. То территории чистого песка и дюн, то зеленое море джунглей и мангровых зарослей, питаемых многочисленными притоками и рукавами реки.
 Дюны зарастают, когда пески останавливают свой стремительный бег и успокаиваются. Ведь бризы с океана, какие есть в прибрежной зоне, гонят пески на огромное пространство вглубь территории, где они растекаются белым песчаным морем.  Этой красотой  Альбьери мог бы любоваться вместе с обретенным, наконец-то, сыном, говоря:
- Боа виста! Красивый вид!
Но Лео снова исчез, и Альбьери с Эдной вернулись в столицу штата Мараньян Сан -Луис. Эдна думала только о достопримечательностях городка и покупках сувениров, а он не мог смириться с новой потерей, но и как найти Лео, он тоже не знал.
Возвратившись в Рио-де-Жанейро, Альбьери признал фиаско и вновь погрузился в науку. Потом Лео сам нашел его.
- Альбьери, что с тобой? Что тебя так беспокоит? О чем ты думаешь? – засыпала его вопросами Эдна, отодвигая от себя пустую вазочку.
- Давай закажем по чашечке кофе. Ты согласна, Эдна? – спросил Альбьери, подзывая официанта.
- Хорошо, тогда мне ещё небольшой кусочек яблочного пирога. Но всё-таки: как твои дела, Альбьери? Чем ты так озабочен? Я знаю тебя слишком хорошо, чтобы не понимать твоей озабоченности…
- Нет, тебе так кажется, Эдна.
- Расскажи, Альбьери, что нового в Рио? Чем ты занимаешься в своей лаборатории? Как дела в старой клинике?
Но Альбьери не собирался рассказывать Эдне о клинике, с которой и у неё, и у него связано столько неприятных воспоминаний.
- Чем я занят в своей лаборатории?  Недавно наши генетики выделили  «омолаживающий» гормон, который я попытался ввести некоторым насекомым. Эдна, ты представляешь, этот гормон обеспечивает насекомым пребывание в молодом возрасте неограниченное время. Это только начало экспериментов, но если я смогу подтвердить эту гипотезу множеством опытов, то можно ожидать, что рано или поздно подобный состав будет найден и для млекопитающих, в частности и для человека.
- Понятно, Альбьери! Тебя снова волнует проблема бессмертия. Только не ставь больше никаких опытов над людьми. Деуза...
- Нет, нет, Эдна! Не будем продолжать, - испуганно прервал её мужчина. - Лучше скажи, куда бы ты мечтала съездить отдохнуть на пару недель? Мне обещали дать недолгий отпуск. И у меня есть некоторая свободная сумма денег, которую можно потратить на путешествие.
- Надо подумать, Альбьери. Это надо хорошо обдумать. Мы не были на водопадах Игуасу…
-… можно посмотреть на болота Пантанала, - подхватил Альбьери.
- Болота? Нет. Я хочу цивилизованный отдых. Реку Уроугвая тоже не предлагай, как и район Амазонии.
- Да, в нашем возрасте охота на крокодилов не рекомендуется. Подумай, Эдна. Может быть, Флорианополис или Форталеза?
- Я подумаю, Альбьери. Может быть, уже пойдем? Хочу скорее забраться дома под плед и посмотреть какой-нибудь сериал про любовь или почитать легкий роман.
- Конечно, Эдна, так и сделай, - согласился Альбьери, доставая портмоне, чтобы расплатиться за ужин.


4. Глава 4. Жади и Самира. Саид и Фатима.
-…Ой, больно, тётя Жади! – взвыла Самира, хватаясь  одной рукой за колено, а другой придерживая лед в салфетке, приложенный к левому глазу.
- Потерпи, Самира. Как я могу ехать куда-то, зная, что ты опять попала в очередную скандальную историю? Как такое могло случиться? – приговаривала Жади, осторожно смазывая антисептиком ранки на коленке Самиры. Няня Пьетро, как и он сам, стояли тут же, с сочувствием наблюдая за процессом. Клара подавала хозяйке то бинтик, смоченный в антибактериальном средстве, то чистую салфетку…
- Ойййй…., - -снова застонала от боли девушка.
- Расскажи, наконец, как это случилось? Чем для тебя всё это может закончиться?
- Хорошо, тётя Жади, расскажу. Только маме не говорите, я не хочу, чтобы она переживала из-за меня. У неё и так столько неприятностей в жизни.
- Самира! Рассказывай, - нетерпеливо потребовала Жади, в последний раз промокнув  ранки.
- Это всё Марсело! Мы отправились перекусить в кафе  в районе Лаппы, там, где ходит всем известный трамвайчик. Вы должны знать это место, тётя Жади: там ещё такой необычный мост из арок в два этажа и рядом – кафедральный собор в виде конуса с усеченной вершиной…, Вы наверняка когда-нибудь проезжали мимо этого места. Но это неважно. Мы сидели в кафе, когда в него вошли несколько человек, и Марсело узнал в одном из них известного ведущего. Он ведь у нас папарацци. Марсело сразу же подобрался, приготовил фотоаппарат, чтобы сделать удачный кадр для желтой прессы…
- Но при чем здесь ты, Самира?
- Ни при чем! Но мне досталось больше всех. Конечно, такому известному человеку, как ***, не могло понравиться, что его снимают, тем более, что Марсело удалось поймать кадр, когда *** целовал девушку, которая оказалась дочкой одного известного политика. И вот результат: Марсело, убегая, сунул мне в руку флешкарту из фотоаппарата, но те ребята оказались не дураки, они бросились за ним, но быстро сообразили, что компромат он сбросил по пути, и искать нужно у тех, кто сидел с ним в одной компании за столиком.
- Но при чем здесь ты?! Надо было отдать им эту... как ты назвала эту вещицу? ... флеш…эээ….
- Я не могла вернуть.  А потом… Мои сокурсницы Оливия и Шейла  сообразили улизнуть в дамскую комнату, а я осталась за столиком, не решаясь  сразу унести ноги. Потом пришлось очень быстро бежать… Я упала, а когда они подняли меня, то вытряхнули всё из моей сумочки, но ничего не нашли – ведь флешкарту я положила в потайной карманчик в топике. Ребята были так злы, что приятель зазвездившегося телеведущего ударил меня кулаком в глаз… Мне повезло, что ко мне на помощь поспешил полицейский.
- Надо было сразу набрать 1-9-0. Это телефон бразильской полиции, - посоветовал Пьетро, которому Лукас дал несколько уроков безопасности.
-Самира! Тебя же могли убить!
- Нет, *** не стал бы марать руки! Ударить по лицу – это одно, а убить…
- Убери лед, Самира, я посмотрю на синяк.
Жади отвела руку племянницы в сторону, и все смогли увидеть распухший глаз с огромным кровоподтеком.
- Ужасно, - тихо сказала Жади.
- Главное – чтобы мама не узнала и не увидела меня в таком виде.
- Это проблема:  Латифа надеется, что Мухамед отведет её в новый дом посмотреть, что из себя представляет новое жилье. Мухамед даже обещал отдать Латифе ключи от дома. Но твоя мама, Самира, собиралась позвать тебя, чтобы вы могли вместе посмотреть дом, но уже без Мухамеда. Ведь Латифа ждет, что ты переедешь к ней, чтобы вы могли жить вместе.
- Это входило и в мои планы, тётя Жади, - подтвердила девушка. -  Но это не конец истории – ещё не самое страшное! Марсело не только подставил меня, передав мне на глазах у «звезд» пустышку, но и заснял то, как меня ударили, как трясли мою сумочку, как от разъяренного мужчины меня спас полицейский. Я не удивлюсь, если эти фотографии появятся в каком-нибудь журнале!
- Это ужасно! Самира, ну почему ты общаешься с таким непорядочным парнем? Что между вами общего?
- Мы сокурсники. Я стараюсь держаться от него подальше, но сегодня так получилось. Что я могла сделать?
- Пусть в университете его как-нибудь накажут! – негодовала Жади.
- Как? Его уже не исправишь. Бесполезно призывать к совести человека, который зарабатывает на жизнь снимками для журналов-сплетников.
- Но что же делать? Мы с Лукасом завтра уезжаем в Гуаружу. Но как я могу оставить тебя, зная, в какой ситуации ты оказалась? Я поговорю с Лукасом, чтобы и тебя взять с нами.
- Спасибо, тётя Жади, но я не могу уезжать так далеко от Рио. Мне нужно готовить зачетную работу по журналистике. Я справлюсь. И ничего страшного не произошло. Я поговорю с Марсело. Если он решит отправить эти снимки в журнал, то я тоже кое-что о нем расскажу. И он знает, что я о нем кое-что знаю.
- Но как мне быть, Самира? В Гуаружу мы пробудем неделю. Столько дней неизвестности и страха из-за того, что вот-вот на обложке какого-нибудь журнала появится твоё избитое лицо.
- Вряд ли можно будет рассмотреть, что на фотографии именно я. Ведь для Марсело важна вовсе не моя физиономия, а известный в мире шоу-бизнеса ведущий. Кроме того, я догадалась, что Марсело вернётся и, скорее всего, сфотографирует нас. Поэтому я постаралась закрыть лицо руками и всё время отворачивалась от кустов, в которых заметила этого предателя.
- Нет, Самира, ты стараешься меня успокоить, но тебе это не удастся. Что же делать?
- Тётя Жади, у меня впереди несколько выходных и дней, когда я могу пропустить занятия. Отлежусь и сделаю всё, чтобы синяк сошел. Когда вы с Лукасом  и Пьетро вернетесь, я буду уже в порядке.
- Но ты звони мне каждый день, Самира!
- Конечно, тётя Жади. И я постараюсь сделать так, чтобы мама ни о чем не узнала.
- Самира…
- Тётя Жади, вот, возьмите мою визитку, - порывшись в сумочке, девушка достала небольшой прямоугольник из плотной бумаги. На визитке Жади прочла имя и фамилию племянницы, а под ними увидела запись.
- Это что?
- Электронный адрес. Видите, тётя Жади: Samira.rashidi@yandex.ru . Это мой электронный ящик. Дядя Лукас возьмет с собой ноутбук? Тогда вы сможете написать мне письмо и отправить по интернету, а я смогу ответить, если, конечно, дядя Лукас не будет против.
Видя, что Жади недоверчиво рассматривает визитную карточку, Самира добавила:
- Я выбрала необычный адрес. Нашла в интернете российскую электронную почту. Поэтому мой ящик и оканчивается не на com, а на ru.
- Я в этом совершенно не разбираюсь. Покажу это Лукасу, он мне всё объяснит.
- Так и сделайте, тётя Жади. Ай…, как больно…
- Впредь будь осмотрительней, Самира.
В комнате появился Лукас. Его так поразило увиденное, он резко остановился.
- Что случилось? Самира, на тебя напали? Ограбление?
- Нет, тётю Самиру побил дяденька из телевизора, - объяснил Пьетро.
 Жади рассказала, что произошло.
- Тебе не стоит пока оставаться одной, Самира, - согласился Лукас с Жади. – Позвоню Иветти. Жена отца с детьми собиралась ехать в Ангру на несколько дней. Я позвоню ей. Если они ещё не выехали, то пусть возьмут тебя с собой.
- Да, Лукас, позвони Иветти. Так нам всем будет спокойнее. Ты, Самира, сможешь отдохнуть в Ангре, спокойно позаниматься и окажешься в безопасности.
- Надеюсь, что твой обидчик там не появится. Судьба щедра на случайные встречи. Но Иветти не даст тебя в обиду, Самира.
- Лукас, звони, пока они не уехали. А ты, Самира, никуда не выходи без Иветти. Тем более с таким украшением на лице. В Ангре большой сад возле дома. А на пляж можешь ходить с Иветти. Она любит загорать. Темные очки помогут скрыть синяк под глазом.
- Мне так неловко, тётя Жади, - замялась девушка. - И потом – надо ехать за вещами в пансион.
- Нет, в пансионе лучше пока не показываться. Я позвоню хозяйке пансиона, доне Элоизе,  чтобы она не теряла тебя и знала, что с тобой всё в порядке. Если тебе позвонит Латифа, то скажи маме, что ты в Ангре отдыхаешь с моими родственниками. А что касается одежды, то по дороге в Бара да Тижуку заедем в Торговый Центр и купим тебе всё необходимое на неделю. Кстати, можешь примерить несколько моих сарафанов. Я купила для поездки в Гуаружу, но некоторые оказались мне маловаты. Не понимаю, как это получилось.
-…хорошо, Иветти, договорились! Сейчас мы привезем к вам Самиру, - услышали они конец телефонного разговора Лукаса..
- Что, Лукас? Иветти согласна?
- Да, Жади. Но стоит поторопиться: они выезжают через три часа, мы успеем заехать и в магазин за вещами и отвезти Самиру. Но нам придется собирать собственные вещи очень быстро: поездка в Бара да Тижука и обратно займет как минимум часа два. А наш самолет вылетает в Сан-Паулу через шесть часов. Я же должен заехать в офис за документами. Времени на сборы почти не остается.
- Лукас, мы с Кларой собрали чемоданы. Просто проверь, не забыли ли мы какую-нибудь важную мелочь. А так – всё готово.
- Отлично. Тогда мы можем прямо сейчас отправиться к Иветти.
- Дай нам несколько минут, выберу Самире кое-что из одежды. В таком виде не стоит появляться на улице.
Действительно: топик и бриджи на Самире были запачканы грязью, колено залеплено пластырем, под глазом разлился багровый отек. Волосы растрепались… Да, вид тот ещё.
- Хорошо, я жду вас у машины. Пьетро, пойдем прогуляемся по саду. И с собакой поиграем. Пес без нас станет скучать. Ведь мы не можем взять его с собой в Гуаружу.
- Почему, папа? – мальчик удивленно посмотрел на отца.
- Нас не пустят в самолет с собакой. Пойдем, Пьетро, пойдем.
- Лукас, что сказала Иветти? – остановила мужа Жади.
- А… Всё в порядке. Она обрадовалась, так как давно не видела Самиру. И знаешь, Иветти берет с собой в Ангру и свою подругу – Лауринду с дочкой. Мэл с сыном тоже едут. В общем, тебе, Самира, не придется там скучать.
Он кивнул, чтобы они быстрее собирались, и вышел из комнаты.
 А Жади подошла к шкафу и начала вынимать вешалки с одеждой.
- Вот этот сарафанчик: пёстренький, очень милый. И этот – розочками.  И вот: симпатичный. Правда, я не рассмотрела, но потом увидела, что в рисунке среди зеленых пальмовых листьев множество желто-голубых попугайчиков. Для моего возраста это как-то… не солидно. Очень по-молодежному.
- А мне нравится, тётя Жади. Правда, я редко ношу платья и сарафаны, но в Ангре сойдет. Может быть, всё-таки можно заехать в пансион? Я не смогу обойтись без своего ноута, и тетрадь с заданиями тоже в моей комнате, - робко сказала Самира.
- Хорошо, давай заедем. Но тогда возьми вот эти темные очки, чтобы потом о тебе не пошло сплетен.
- Хорошо, тётя Жади.
- Клара, принеси ту спортивную сумку, синюю, с красной полосой…
- Знаю, о чем Вы говорите, дона Жади. Сейчас принесу.
Собрав вещи, Жади и Самира тоже спустились вниз.
Вскоре они неслись на машине в сторону Бара да Тижука, а затем, оставив племянницу Жади на попечение Иветти, вернулись за вещами, чтобы отправиться в аэропорт. До Сан-Паулу лететь недолго, но затем им предстояло добираться до Гуаружу, куда они попадут уже почти ночью.
«Или всё-таки переночевать в отеле? Утром без приключений доедем из Сан-Паулу в Гуаружу», - раздумывал Лукас, поглядывая в зеркало на сидевших на заднем сидении Пьетро и Жади.

***… Через несколько дней в Сан-Криштоване местные сплетники обсуждали новость: Мухамед и Латифа ходили в новый дом. Всем было интересно: кто же там будет жить?
- Теперь, Жура, много чего произойдет, и уши твоего Базилио будут гореть от слухов и пересудов, - сказала Ноэмия, заглянув в бар к подруге, когда возвращалась домой из своего кафе.
- Но что-то я Самиру не вижу. Неужели дона Латифа и на этот раз не решится пойти против синьора Мухамеда? – недовольно проворчала дона Жура, нарезая лимон для порции капириньо. Почему бы не выпить по половине маленького стаканчика перед закрытием бара?
- Самира с головой погрузилась в учебу. К тому же ей пришлось зачем-то уехать в Ангру.  Меня предупредила Жади. Позвонила узнать, смогла ли я продать часть украшений – из тех, что она привезла мне совсем недавно.
- Неужели синьор Лукас не способен содержать дону Жади, если ей приходится заниматься бижутерией?- удивленно усмехнулась Жура. – Не могу поверить, он же миллионер!
- Нет, что ты. Это такое хобби у Жади. Ты бы видела, какие у неё драгоценности! Нисколько не уступают тем, что носят жены миллионера Саида Рашида!
- А ты откуда знаешь, Ноэмия? – недоверчиво спросила Жура.
- Ну как это - откуда? Мы с Мустафой были на свадьбе её дочери. Там я увидела всех Рашидов. И трех жен Саида Рашида, и Латифу – у неё украшения поскромнее, и дону Жади. По ней не скажешь, что она давно стала женой бразильца.
- Не утратила, значит, национальных корней. Разве это плохо? Ты ведь тоже не стала до конца мусульманкой – не носишь закрытые платья и платки, не молишься пять раз в день…
- Ношу и всё соблюдаю, когда оказываюсь в среде родственников мужа. Не хочется всё время с ним ссориться. Мустафа старается всё для меня делать. И ему не нравится моё стремление к самостоятельности. Но мы всё же притерлись друг к другу.
- Хм, - усмехнулась вдруг Жура, - а что ты будешь делать, если его родня решит женить его ещё раз? Вот привезет ему из Марокко синьор Мухамед вторую жену!
Дона Ноэмия промолчала, лишь выразительно подняв брови и покачав головой. Она устала от этой шутки, которую слышала не раз за время брака. Далось же всем это право Мустафы на многоженство! Какая ещё вторая жена? Это здесь, в Бразилии?
И не станет Мустафа брать ещё одну марокканскую жену! Он после развода с бывшей женой – той, на которой был женат ещё до встречи с ней, Ноэмией, всё ещё платит алименты, пусть небольшие, но зато каждый месяц. И это на всю оставшуюся жизнь. Ноэмию это особо не задевало: Мустафа получает в магазине Мухамеда совсем немного. Поэтому и сумма махра небольшая. И это не касается её доходов от кафе. Так чего переживать?
- Дона Жура! – влетел в бар Базилио. – Дона Латифа вышла на балкон!  Не одна: с ней жена Амина. Они там что-то пересаживают, как мне показалось.
- И что? Тебе-то какое дело до них? Всегда ты, Базилио, лезешь не в своё дело! Иди, работай! Иди, кому говорят!
- Но я думал, что Вам будет интересно. Может быть, захотите послать им свежие специи или фрукты…
- Если я этого захочу, то сама тебе об этом скажу, - сердито ответила хозяйка и махнула рукой на дверь бара. – Уходи. Дай спокойно поговорить. Никуда не денешься от твоих ушей!
- Ладно, как хотите, - обиженно пробормотал под ном Базилио.
 А он-то надеялся, что владелица бара отправит его с поручением в дом арабов, и там он может узнать новости. Неужели это правда: синьор Мухамед скоро привезет молодую жену? А старую отправит жить в другой дом – явно похуже того, в котором расположен магазин. Ну такие у арабов порядки. Им ведь можно нескольких жен иметь, и – ничего!
… Латифа и Халиса действительно возились на балконе с кустом роз, росшем в огромной бочке-вазе на балконе. Цветок привезли и подарили Халисе её тетушки из Феса. Но какого цвета окажется роза, никто сказать не смог. Семья занималась выращиванием роз для косметической фабрики. Из лепестков делали эссенцию и розовое масло, которые шли для производства мыла и духов. Лепестки так же сушили и продавали на вес.  У родственников были целые плантации роз как в Марокко, так и в Бразилии.
 Тетушки решили сделать сюрприз: привезли розу, взяв саженец наугад – так ей было сказано. Пусть Халиса ждет и гадает, какая роза ей досталась. Вот появятся первые бутоны, и тогда всё станет ясно. И вот, кажется, зародились крохотные бутончики… Их сейчас и рассматривали Латифа и Халиса.
- Эта роза будет, кажется, темно-бордовой, - предположила Латифа.
- Или совсем черной. У моей двоюродной сестры в саду растет такая. Необычное и жуткое впечатление.
- Роза с черными лепестками? – задумчиво переспросила Латифа, вспомнив, что в саду у Жади тоже расцвела такая роза. Как странно, однако. Когда у неё, Латифы, будет свой дом, она попросит у Жади небольшой саженец. Черная роза будет пользоваться спросом у покупателей, если подойти к процессу торговли творчески, или как однажды выразилась Самира – «сделать правильный маркетинговый ход», так, кажется?
- Лара Латифа, а это что за декоративная коряга? За полгода так и не появилась ни одна новая ветка, - поинтересовалась Халиса, показывая на странное деревце в большой глиняной вазе, стоявшее в самом углу.
- Это лимонное дерево. Не знаю, что с ним случилось. Лимон вдруг сбросил все листья и плоды, стоит теперь с голыми ветками. А ведь сейчас пришла пора цветения. Раньше на нем одновременно можно было увидеть и цветы, и плоды разной степени зрелости. Но сейчас сама видишь: сколько я его не поливаю, не опрыскиваю, но это растение не ценит моей заботы. Как не было листьев, так и нет. Если через месяц не появится ни одного листочка, выдеру его и выброшу.
Халиса молча кивнула.
- Пойдем с балкона, а то Базилио не сводит с нас глаз. Амину может не понравиться, что тебя кто-то рассматривает.
- С балкона видны окна того дома, лара Латифа. Вы обратили внимание?
- Да? – переспросила отчего-то неприятно удивленная Латифа. - Я этого не заметила.
Значит, она не сможет спокойно жить и в другом доме. Она будет думать, что Мухамед станет наблюдать за ней, следить и всегда знать, дома она или куда-то вышла. Увидит Самиру в комнатах или приехавшую в гости Жади… Она так и останется частью жизни Мухамеда.
 «А что я хочу? Чтобы он совсем выбросил меня из памяти? Но это не так просто: это не лимон, превратившийся в корягу, который можно выдрать из земли и выбросить на помойку. Ведь и мне будет непросто жить в Сан-Криштоване, когда здесь появится Лейла. Я её не видела, но она уже вошла в мою жизнь. Хочу я этого или нет, но она воздействует на мою судьбу. Не знаю, как я вынесу её постоянное соседство. Если бы не Самира, которая ни за что не уедет из Бразилии, для меня, наверно, было бы лучше вернуться в Марокко и жить у дяди Али».
Халиса ни слова не говорила свекрови, но исподволь наблюдала за ней. Она понимала, что тревожит мать Амина. Наверно, у них мысли одни и те же: они обе не хотят появления здесь второй жены сида Мухамеда. Она не решалась заговорить со свекровью о том, чтобы она разрешила им с Амином жить с ней в одном доме. Но очень надеялась, что об этом поговорит Амин. Теперь Халиса согласна даже на соседство с бунтаркой Самирой, но только бы не быть невесткой Лейлы!
И потом: вдруг Лейла действительно превратилась в такую красавицу, что на неё западет Амин? Ну и что, что это жена отца? Чего в жизни не бывает? Или девчонка влюбится веё Амина? Нет… Только не такие унижения! В доме свекрови всего три спальни и зал с кухней, а на первом этаже довольно большое помещение, где лара Латифа собирается сделать магазинчик, поставить прилавок для сладостей и стеллаж с цветами. Вот и чудесно: небольшим бизнесом они со свекровью могли бы заниматься вместе. Уж что-то, но выпечка у неё, Халисы, получается замечательно. И за цветами ухаживать тоже не проблема.
А Лейла, оказавшись в Бразилии, пусть сама занимается домом мужа и пеленками. Пусть сама всё варит, стирает, убирает, заботится о муже и нянчится с ребенком.  Конечно, Халиса осознавала то, что её мысли были не очень добрые, но ведь Лейла оказалась разрушительницей семьи, в которую она вошла. И Амину она не нравится, и лара Латифа против второй жены, так чему должна радоваться Халиса? Нет, жалеть Лейлу и сопереживать ей Халиса совершенно не желала.

*** ДОМ САИДА
- Дядя Абдул, вы узнали о том, о чем я Вас просил?... Дядя Абдул, вы меня хорошо слышите? – напрягся Саид,  не понимая, в чем дело: плохая связь не дает расслышать то, что на другом конце провода говорит родственник, или это дядя Абдул не в духе и просто бормочет что-то себе под нос.
- … Зухра хитра как шайтан… Она… Да покарает её Аллах! –  только и смог услышать Саид, остальное - нечто неразборчивое.
- Дядя Абдул, я Вам перезвоню. Наверно, что-то со связью.
- Саид, да благословит тебя Аллах! Перезвони, конечно, - теперь совершенно отчетливо раздалось в телефонной трубке, и связь окончательно прервалась.  Или, скорее всего – дядя Абдул просто положил трубку.
Саид отключился тоже и бросил трубку на столик.
- Аллах, пошли мне терпение!– произнес вслух Саид и прошелся по комнате.  Он позвонил дяде, чтобы узнать новости. Его встревожил разговор с Хадижей, и, улетая из Марокко, он попросил родственника навести кое-какие справки. Кроме этого Саид желал быть в курсе происходящего с Ранией. Просто вот так отказаться от неё – это было не в его правилах.
Он должен был знать, как живется наказанной жене, т.е. бывшей жене, знать, что Рания испытает раскаяние и придет в отчаяние от положения, в котором оказалась, потому что исчерпала его терпение. Но и это не всё. Саид чувствовал, что совершил ошибку, поторопился. Но Рания его вывела из себя, что и не позволило ему обдумать всё до мелочей. А этого не произошло, и теперь Саид начал опасаться, что история с Ранией может обернуться такой же неприятной ситуацией, как однажды случилось между ним и Зейном.
Но от Зейна он не ожидал подвоха, ведь Саид верил в их дружбу. Ему и в голову тогда не могло прийти, что его женщина может приглянуться кому-то ещё, тем более – другу. Но так случилось, к сожалению. Зейн не вернул ему Жади в оговоренное время.  Дружбе и доверию пришел конец. На медине Саида Рашида сочли жертвой коварства Зейна, частично отошедшего от традиций. Ведь только так и можно было объяснить поступок египтянина…
В дверь кабинета постучали.
- Да, - ответил Саид, поворачиваясь к входившей Зулейке.
- Саид, тебе принести мятного чая? Есть и свежее ореховое печенье – то, какое ты любишь.
- Нет, Зулейка, мне ничего не хочется. Я потом спущусь, когда сядем ужинать.
- Но, может быть, принести тебе  стакан сока?
- Нет, ничего не хочу. Иди, - мягко попросил Саид.
Зулейка, став первой женой, стала проявлять такое усердие, что Саиду было от этого не по себе. Он настолько привык к скандальной Рании, что тихий сироп Зулейки был ему уже не по вкусу. Как это говорится? Так намазали сиропом, что самим лизать тошно. Вроде бы Зулейка делала всё правильно, но Саиду казалось, что на его независимость посягают.
Если Ранию он в любой момент мог приструнить или одернуть, потому что для этого всегда появлялся повод, то с Зулейкой он так поступить не мог. Когда в доме заправляла хозяйством Рания, он чувствовал себя независимым, хозяином себе, но и своим женщинам. Теперь же ему казалось, что первая жена льет на него «сладкий сироп», в котором он вот-вот увязнет и задохнется. Зулейка старалась вести домашние дела твердой рукой, она ничего не упускала, и всё равно что-то привычное для Саида ушло из семейной жизни.
«Пожалуй, Ранию стоит вернуть в дом в любом качестве. Пусть восстановится привычная атмосфера, а своих в женских склоках и распрях они и без меня разберутся. Рания больше не первая жена, она не сможет показывать власть над другими, всё станет намного проще», - думал Саид, глядя вслед нехотя уходившей Зулейки, которой всё-таки хотелось услужить Саиду и принести ему ну хоть что-то.
Когда дверь за ней закрылась, Саид вернулся к размышлениям: … теперь ситуация с Ранией иная. Если рыбак обманет Саида, то на этот раз над ним станет смеяться вся медина. Вспомнят и историю с Жади и Зейном. Это станет незабываемым позором для Саида. Его сочтут глупцом, который доверяет своих женщин проходимцам, обманывающим его.
- Нет, рыбак получил от меня деньги и лодку, а по окончанию договора получит ещё одну лодку. Разве это не гарантия надежности сделки? Рания, конечно, молода и красива, но ни одна женщина не может быть превыше интересов семьи. К тому же у Рании такой характер, что рано или поздно она себя покажет. И не для того ли я отдал Ранию во временный брак, чтобы «муж» её перевоспитал таким способом, на который у меня не хватит ни времени, ни сил? Ранию стоит напугать так, чтобы она до конца жизни боялась сделать что-то, что вызовет моё недовольство.
Но за те дни, что прошли после отправки Рании в Фес к отцу, Саид много раз успел усомниться в правильности решения. Наказать Ранию стоило не так. Если он собирается вернуть её в свой дом – а ему вовсе не хотелось, чтобы его сын Мунир рос без матери! – надо было наказать иначе. Следовало лишь удалить Ранию от семьи. Игнорировать её существование и держать её в неведении в отношении того, когда закончится её наказание.  Ведь для Рании сущей пыткой стало бы то, что семья живет без неё. Кому из оставшихся жен Саид оказывает больше внимания? Какие украшения он дарит женам без неё? А сознание того, что теперь она, Рания, больше не будет первой женой? Более того – с первого места в семейной иерархии скатиться на место третьей жены! Вот как надо было поступить!
Но Саид снова поддался на уговоры дяди Абдула! Дал развод Рании, отправил её в Фес в дом отца, вне себя от злости быстро организовал ей временного мужа. Правда, отец Рании и сам, без него, задумал устроить судьбу дочери, но ведь если бы Саид сразу поделился с ним планами относительно бывшей жены, то обо всем с ним можно было бы договориться.
А что теперь? Нет, денег, потраченных на лодки для рыбака, не было жаль, но Саид стал опасаться, что его снова обманут. Рыбак может влюбиться в Ранию и не вернуть её. И лодку Саид не сможет отобрать у семьи рыбака, чтобы наказать за нечестный поступок. И деньги останутся при них. Вторую лодку, конечно, они не получат, но и то, что им «свалилось с неба» в придачу к красавице Рании, рыбак может счесть достаточным вознаграждением.
И ещё один момент тревожил Саида: что если рыбак с Ранией решат его обмануть? Саид не видел рыбака, не мог себе представить, каков рыбак собой. Если рыбак посягнет на честь матери Мунира, а Рания потом это скроет? Нет, Ранию не стоит возвращать в дом в качестве жены, никак нельзя. А вот как няня сына – да, пожалуй, это будет именно то, что Рания заслуживает. Дядя Абдул и должен был держать руку на пульсе событий и обо всем ему рассказывать.
Но сид Абдул мало что смог сообщить о жизни Рании в Фесе. Только  то, что отец посадил её в «женскую комнату», и слух об этом облетел всю медину. А незадолго до праздника в доме сида Али Ранию с мужем отправили в Эс-Сувейру. Новая жизнь скандалистки началась. Что ж, посмотрим, что из этого получится…
В дверь снова постучали: на этот раз пришла Фатима и принесла почту. Она протянула ему небольшой тонкий конверт, а Саид предложил:
- Фатима, не хочешь побывать со мной в японском ресторане? Ужин ещё нескоро. Мне хочется выйти из дома. Мы с тобой давно нигде не были вместе.
- Но как же… мы можем не успеть к ужину, а Зулейка так старалась, - замялась вторая жена.
- Постараемся успеть и не разочаровать Зулейку, - усмехнулся Саид.
 Удивительно: Фатима казалась ему такой скандальной, когда в доме жила Рания. Они ведь постоянно ссорились! А теперь Фатима сочувствует сопернице. А ведь Зулейка – первая жена. Что-то не так в его семье. Оказывается, Рания была некоей «закваской» к внутрисемейным отношениям, ей удавалось держать в тонусе всю семью. Саид уже давно чувствовал, что ему чего-то не хватает, когда он возвращается домой. Бизнес есть бизнес, но спокойствие в доме начинало его напрягать, как ни странно.  Видимо, прав был дядя Али, сказав ему однажды, что он не может жить без бурь в семье.  Каждому своё.
Но судя по всему, Фатима не хочет портить отношения с Зулейкой. Неужели они подружились? Саид не собирался сталкивать жен, но всё же сказал:
- Фатима, собирайся, поедем в японский ресторан. Мне там лучше думается. Дома что-то совсем голова не работает. Даю тебе полчаса. Пока ты приводишь себя в порядок, я успею просмотреть документы, которые мне прислали. Иди, я жду тебя внизу.
Фатима удалилась с недовольным лицом, а Саид вскрыл конверт. Для него не было секретом содержимое письма. Так и есть: это записи с заседания в офисе синьора Ферраса. Хорошо иметь везде свои глаза и уши. Расходы того стоят. Что, интересно, секретного обсуждалось на совещании в компании Лукаса? Так…
Саид скользнул взглядом по листу бумаги. Записи сделаны неразборчивым,  небрежным почерком. Но главное он понял. Феррасы ищут новые рынки сбыта и способы вложения инвестиций. Это понятно: кризис. Он и сам предусмотрительно вложился в надежные проекты в Марокко. Сеть новых отелей на побережье Атлантики от Эс-сувейры до Агадира и далее – почти до границы с Западной Сахарой.
 Но в планах Леонидаса Ферраса что-то есть. Саид давно понял, что этот предприниматель умен и расчетлив. И обладает поразительным чутьем на выгодные проекты в бизнесе. Если Леонидас Феррас заинтересовался этим регионом России, значит, дело бесспорно выгодное. Жаль, что свободных денег для того, чтобы опередить фирму Феррасов, от которой Саид отмежевался, у него пока не было.
Саид присел в кресло и задумался. Что в документе говорится о загадочности характера русских? Интересно, если бы у него появилась жена из России, как бы это изменило его жизнь, грозившую стать пресной? Какие они, россиянки?
Саид достал из конверта ещё один лист. Это была какая-то карта. Понятно, распечатка из интернета с обведенным в кружок регионом стратегических интересов фирмы. Саид  с удивлением подумал: «Отчего россияне решили провести зимнюю Олимпиаду в Сочи? Это же субтропики! Почему не выбрали Сибирь? Помнится, несколько лет назад я оказался в городе… как же он назывался? … Новосибирск, да, вот он на карте. Там огромная масса естественного снега, проект обошелся бы России значительно дешевле.  И мир посмотрел бы на город, который считается столицей Сибири – одного из самых загадочных и легендарных регионов страны. Нет, мне трудно понять этих русских… Впрочем, им видней. Возможно, есть нечто, непонятное чужим на первый взгляд».
Саид сложил письмо-донос в конверт и бросил в ящик стола. У него ещё будет время подумать, как воспользоваться  попавшей в его руки информацией.  А после того, как они с Фатимой вернутся из ресторана, ему предстоит снова  позвонить дяде Абдулу, чтобы ещё раз поговорить о том, как живется в семье Фарида Обенсура его дочери.
- Да убережет Аллах от беды мою дочь! – произнес Саид, поправляя галстук. – Если я пойму, что с дядей Абдулом разговор уходит в сторону, придется звонить дяде Али.
- А Жади мне так и не звонит.
Саид был неприятно удивлен собственным просчетом: почему ему казалось, что Жади станет звонить ему, не переставая, когда поймет, что связь с дочерью невозможна? А вместо этого она, по его сведениям, отправилась в отпуск с Лукасом – куда-то на побережье в Гуаружу. Что происходит? Неужели Жади забыла дочь?
А вот он не находит себе места от беспокойства, стоит ему вспомнить о том, в какое положение попала Хадижа.  Саид поднялся из кресла. Пора идти. Он поймал себя на мысли, что отправляться  в японский ресторан ему расхотелось, но менять свое решение не стал. Оставаться дома было для него ещё мучительней. Стоило отвлечься.


5. Глава 5. Часть 9. Саид и Фатима в японском ресторане.
Это был тот самый ресторан, в котором Саид раньше любил обедать. Тот самый, в котором он встречался с Зейном, когда они никак не могли решить, кому с ней оставаться. Зейн мечтал, чтобы Жади вернулась к нему, а Саид никак не мог решиться с ней расстаться. Саид огляделся и заметил тот самый столик, за которым сидел тогда, много лет назад, когда Зейн пришел к нему за окончательным  ответом, и Саид сказал: да, он готов дать этой женщине развод…
Фатима шла впереди Саида, и официант предложил им занять столик, но вовсе не тот, на который невольно нацелился Саид, а соседний.
- Какие суши тебе заказать? – спросил Саид.
Жена раскрыла меню и быстро просмотрела названия.
- Пусть принесут по два шарика нигири и темаки и одну порцию норимаки.
- Я возьму то же, что и ты, - сказал Саид и кивнул официанту, принимавшему заказ.
- Синьор, осмелюсь спросить: не желаете заказать якитори – курицу, поджаренную над углями на бамбуковых вертелах?  Или кусияки? Можем предложить эноки маки – это завернутые в кусочки свинины грибы.
- Нет, не надо свинину. Принесите то, что с курицей. Как ты, дорогая?
- Мне – сашими с лососем и соусом васаби.
- Сделайте  так, - кивнул Саид, и официант удалился.
Потом они ели палочками всё, что было заказано и пили какой-то необычный сок. Саид нарушил молчание:
- Фатима, как чувствует себя мой старший сын? Я хочу, чтобы ты сказала мне правду. Как бы я не доверял Мириам, но она служанка, которая может по разным соображениям быть со мной не до конца откровенной.
- Что ты хочешь услышать, хабиби? – с невинным видом спросила Фатима, назвав мужа этим словечком «хабиби», которое так любила Рания. Саид усмехнулся.
-  Как сильно мой сын скучает по матери?
- Ему плохо, Саид. Он очень скучает. Часто плачет, а иногда тихо сидит, отрешившись ото всего. Он может заболеть без Рании.
- Думаешь, стоит её вернуть?
Фатима не ответила, пожав плечами. Она осторожно поднесла ко рту зажатый палочками шарик суши и положила его в рот.
- Думаю, Ранию можно навестить через месяц. Возможно, и этого срока окажется достаточно, чтобы она образумилась, - произнес, подумав, Саид.
- Ты её муж, тебе виднее, - ответила Фатима, проглотив пищу и ловко забирая с тарелки   ещё шарик. Суши можно есть руками, это сашими – только палочками. Но Фатима не собиралась пачкать пальцы. Поэтому, держа палочки за концы, она ловко управлялась с шариками суши.
- Рания больше не будет первой женой, - продолжал Саид. -  Скорее всего она вообще не сможет быть моей женой. Но Муниру нужна мать. Он ещё маленький, а у его брата и сестры есть мама. И ему она тоже нужна.
- Зулейка хорошо относится к Муниру, не переживай.  Она добрая женщина.
- Фатима, а ты когда станешь матерью? Когда и ты подаришь мне ребенка? Каждая женщина хочет иметь детей. А мы с тобой женаты полтора года…, - начал Саид.
- Разве это зависит от моего желания, Саид? Со мной всё в порядке, - ответила Фатима, по виду которой было понятно, что разговор был ей неприятен.
- Конечно, у нас ещё будут дети, - успокоил её Саид, подумав, что Мириам не может его обманывать. Он велел служанке следить за тем, какие травы покупаются на рынке, и что именно пьют его жены из отваров. Горький опыт с Жади стал Саиду хорошим уроком. Он хотел иметь большую семью, много детей – как можно скорее, так как он уже не так молод, а детей надо успеть вырастить.
Впрочем, опасны не только травы, известные женщинам для бесплодия. Ведь сейчас существует множество других способов контрацепции – таблетки, например. Как узнать, не принимает ли Фатима таблетки? Саид понимал, что ему всё труднее становится контролировать жен. «Надо будет приказать Мириам тайно просмотреть все лекарства в комнатах Зулейки и Фатимы», - пришел к выводу Саид.
 Принесли готовое блюдо из цыплят.
- Саке? – вежливо спросил официант.
- Нет, не стоит, - отказался Саид. Фатима сидела, опустив глаза.
- Что такое, дорогая? – приложив салфетку к губам, спросил Саид.
- Саид, мне душно в доме. Как-то не по себе. Если ты соберешься куда-то ехать, то возьми и меня с собой.
- Куда бы ты хотела?
- Не знаю. Просто пожить беззаботной жизнью недели две. Высокие кокосовые пальмы, белый песок на пляже, ярко-бирюзовое море… Сесть в лодку, отплыть подальше от берега и остановиться где-нибудь на песчаной отмели, чтобы полюбоваться на морских звезд…  Прозрачная вода, чистый песок и сытенькие, густые пальмы… Вот чего я желаю.
- И только мы с тобой, так, Фатима? – сдержанно улыбаясь, спросил он, почему-то подумав о Жади. Впрочем, ничего удивительного: именно такой отдых устроила себе мать Хадижи.
- Так, Саид. Почему нет? – посмотрела ему в глаза Фатима.
Он вздохнул и побарабанил пальцами по столу. После небольшой паузы сказал:
- Мне тоже хотелось бы так отдохнуть, пусть даже это было бы несправедливо по отношению к Зулейке, ведь она пока никуда не может выезжать, но… Меня ожидает несколько сделок в странах Востока. И, кроме того, предстоит поездка в Турцию. Там сеть отелей, которые требуют моего присутствия из-за некоторых недавно возникших проблем. Затем я собираюсь съездить в Марокко по тем же самым делам.
- Ну вот! Возьми меня с собой! Турция – это более светская страна, чем Марокко. Там я могу вести почти европейскую жизнь, пока ты будешь занят делами. Поваляюсь на пляже или у бассейна возле отеля. А в Марокко мы могли бы навестить Хадижу.
- Фатима... Ты собираешься одна загорать у бассейна? И ты думаешь, что мне это может понравиться?
- Саид! Пожалуйста! Я не могу больше находиться в доме после отъезда Хадижи. Даже Рания заставляла меня чувствовать себя живой. А сейчас меня как будто что-то давит, гнетет… Ты постоянно занят, редко бываешь дома…  Нет, у нас с Зулейкой сложились нормальные отношения, насколько это возможно, но… Не знаю, скоро и я заболею так же, как Мунир без Рании!
- Тебе нужны впечатления?
- Да, Саид, именно так!
- Я подумаю, Фатима. Но я не хотел бы, чтобы ты вела себя так, как европейские женщины, приезжающие отдыхать в Турцию. Ты всё-таки марокканка по рождению и…
- Саид, неважно, кто я по рождению! Меня воспитывала женщина-европейка, заменившая мне мать. И воспитала так, что я ощущаю в себе европейский менталитет, а всё восточное я…
- …просто терпишь?
- …я принимаю, потому что так сложились обстоятельства в моей жизни. Пойми же ты меня, - с чувством говорила Фатима, забыв о том, что вот ТАК разговаривать с Саидом в его  семье не осмеливался никто из женщин.
- Ты только что призналась в том, что ты вынуждена лицемерить, - нахмурился Саид, опять вспомнив Жади, которая столько лет притворялась с ним, пока вновь не оказался рядом Лукас. История повторяется? Почему судьба так шутит с ним?
- Нет, я не притворяюсь, но я… вынуждена жить по твоим правилам, которые ты установил для своих женщин.
- Фатима, неужели ты не знала, в какой мир ты попадешь, когда согласилась выйти за меня замуж?
- Знала, но кто меня спрашивал? – откровенно ответила она, подумав, что другие варианты могли оказаться куда хуже.
- Я и не подозревал, что тебя принудили согласиться стать моей женой, - сдержанно сказал Саид, и на его лице Фатима не смогла прочесть никаких чувств. Как будто её слова его вовсе не тронули. Но, разумеется,  это былоне так, она давно научилась понимать Саида.
- Не хочу, чтобы ты понял меня неправильно. То, как меня выдали замуж, это в прошлом. Поверь, если бы я не захотела стать твоей женой, если бы была категорически против, то меня никто не смог бы принудить. Я имела в виду только то, что ты, дорогой, мог бы найти подход к каждой жене, понять, что каждой из нас надо. Но получается, что мы должны подстраиваться под тебя.
- Фатима, так и должно быть. А ты говоришь как феминистка.
- Но ведь есть женщины, которые не способны слепо подчиняться мужчине и быть всем довольны. Я такая. Мне нужно чувствовать себя свободной и современной женщиной. Мне не нравится, когда ты принуждаешь меня носить платок…
Саид прервал её, прикоснувшись ладонью к её руке:
- Оставим этот разговор, Фатима, пока мы не наговорили друг другу неприятных вещей.
- Ты не хочешь меня понять, Саид.
- Нет, Фатима, я тебя понимаю, но всё равно в моей семье всё будет так, как я считаю нужным и удобным для себя. Поверь, я знаю, чего хочу. Однажды я уже дал свободу одной женщине.  И хорошо усвоил урок.
- Саид…
- О поездке я подумаю, но это случится не сейчас. Потерпи. Как только смогу, я возьму тебя с собой.
- Опять на Восток? Почему не Париж, не Лиссабон, не Венеция или Рим?
- Я люблю Восток. Неповторимый запах арабского Востока… Этот запах мне часто снится, и тогда хочется снова оказаться где-то там. В первые же часы, когда я в очередной раз приезжаю в какую-нибудь восточную страну, я иду на рынок (сук) и с наслаждением вдыхаю этот магический запах. Это запах кофе, на Востоке его чуть пережаривают, делая абсолютно черным, а не коричневым, как в Бразилии. Это запах баранины, которую жарят на жаровне маленькими кусками, и сало, расплавляясь, капает на угли, поэтому ароматный дым густо поднимается и распространяется вокруг...
- Ах, Саид, неужели ты можешь быть таким романтиком? – удивленно улыбнулась Фатима, даже забыв, как только что едва не поссорилась с мужем.
- Романтик? Наверно, я давно не отдыхал на родине. Стоит побывать в Марокко.
- Навестить Хадижу…, - продолжила за него Фатима.
- Навестить Хадижу? Наверно, пока не стоит этого делать. Пусть моя дочь адаптируется в новой семье.  Кто знает, как на неё может повлиять встреча с нами?
Фатима уловила в голосе мужа некую недосказанность. 
- Саид, есть что-то, о чем ты не хочешь мне рассказывать? Но ведь у нас с Хадижей были хорошие отношения. Неужели ты мне не доверяешь? – с обидой спросила Фатима.
- Нет, это не так, дорогая. Если хочешь, я тебе потом расскажу всё, что знаю о жизни моей дочери. Конечно, я тебе доверяю и ничего не скрываю. Но меня выбила из колеи история с  Ранией. Столько всего случилось в жизни. Потом ты задашь мне вопросы, а я отвечу.
- Когда потом? Вечером, когда ты придешь ко мне ночевать? Ведь сегодня моя ночь! Готовься, ты мне всё расскажешь! – шутливым тоном предупредила Фатима.
-  А пока – не заехать ли нам в Торговый центр? Ты можешь выбрать себе украшение. Давно я тебя не баловал. Что ты на это скажешь?
- Но…. Как же Зулейка? Она тоже захочет получить украшение!
- Хм, моя первая жена тоже не останется без подарка, разумеется. Я собираюсь быть справедливым по отношению ко всем своим женам. Я сам выберу Зулейке подарок.
- Что ж, тогда пойдем. Но я собираюсь разорить тебя: выберу самое дорогое и красивое ожерелье! – шутливо погрозила пальчиком Фатима.
- Хорошо, дорогая, - кивнул Саид, доставая  портмоне, чтобы расплатиться за ужин в ресторане.
Они выбрались на улицу. Погода была замечательная: не жарко и не так сыро, как бывает перед дождем. Тут же на них пахнуло ароматом цветущего у ресторана дерева, усыпанного крупными чашечками цветов с кремовыми лепестками.
- Как замечательно! – сказала  себе молодая женщина, а потом взяла Саида под руку, чего никогда не делали ни Рания, ни Зулейка. Но Фатима сейчас ощущала себя больше европейкой, чем представительницей востока. Саид промолчал. Они сели в такси и отправились в  торговый центр, где можно было приобрести самые дорогие украшения известных торговых марок.
Вернулись уже поздно вечером. Время ужина прошло. Но Зулейку они застали сидевшей за накрытым к ужину столом. И хотя она старалась не показывать, как обижена подобным пренебрежением со стороны Саида, но и Фатима, и Саид всё поняли.
- Прости, дорогая. Так получилось, потому что мне хотелось сделать вам обеим подарки, - сказал Саид, отметив расстроенный вид первой жены.
Он выложил на столик у дивана несколько бархатных футляров с украшениями.
- Можно я сразу заберу своё ожерелье? – спросила Фатима, подходя к столику.
- Конечно. Все украшения достойны друг друга и вас, мои дорогие жены! – улыбнулся Саид.
- Нет! Это неправильно! – вдруг подбежал к нему Мунир. – Сначала должна выбирать украшения первая жена – так говорит моя мама. Надо всё делать так, как положено по обычаю. Как делается в Марокко!
- Ты прав, сынок. Только моя вторая жена сама выбрала себе украшение, потому что именно с Фатимой мы оказались в ювелирном отделе. Но я постарался выбрать для Зулейки  украшение ничуть не хуже, -  со снисходительной иронией ответил сыну Саид.
- Отец, можно я посмотрю на украшения? Я хочу научиться разбираться, какие подарки делать женам. Когда я вырасту, у меня будет тоже три жены, - попросил семилетний Мунир.
- Хорошо, сынок. Давай вместе посмотрим на приобретения, - произнес Саид, улыбаясь, и начал открывать коробочки и футляры.
Своё ожерелье Фатима достала сама. Она взяла украшение за оба конца и попыталась застегнуть его на шее. Но ничего не получилось. Тогда это сделал Саид.
- Я помогу, Фатима. Как, сынок, тебе нравится?
Мальчик критически посмотрел и кивнул.
- А это – украшение для Зулейки. Дорогая, подойди.
- Оно восхитительно, - только и произнесла Зулейка. Саид и ей помог застегнуть ожерелье.
- Оно даже лучше, чем у Фатимы, папа! – сказал мальчик, и все переглянулись: нет, им не показалось – Мунир сказал это неспроста. Ребенок хорошо усвоил правила игры собственной матери. Если бы здесь находилась Рания, именно это она бы и сказала.
- Да, сынок, я этого и хотел: Зулейка достойна прекрасного украшения.
- А тебе не обидно, Фатима? – тут же повернулся к другой женщине Мунир. – Папа любит тебя меньше, чем Зулейку, потому что он купил тебе не такое хорошее украшение.
- Нет, мой дорогой, твой папа купил мне именно то, что я выбрала. И мне очень нравится его подарок. Только посмотри, как блестит золото, как играют бриллианты, как светятся изнутри крупные жемчужины, как загадочно мерцают изумруды… У меня ещё никогда не было такого дорогого и красивого украшения!
Пока Фатима говорила всё это, Зулейка ревниво рассматривала её шею, как будто сравнивая. Но она не стала ни спорить с Саидом, ни требовать у Фатимы отдать ей украшение по праву первой жены. Но, кажется, именно этого ждал сын Рании. Он переводил взгляд с одной жены отца на другую.  Саид же обратил внимание только на реакцию Зулейки.
 «Все женщины одинаковы. Но если бы здесь была Рания, то без скандала не обошлось бы», - заметил про себя Саид.
Впрочем, украшения обеих жен были изумительны. Так для чего же спорить? К тому же Саид постарался выбрать для первой жены похожее украшение – те же камни и жемчуг, столько же бриллиантов, но расположенные иначе на золотой основе – только и всего. Если бы он на следующий день увидел подарки, то вряд ли смог сказать, где чье украшение. Для него они были похожи. Никакой разницы ни по виду, ни в цене.
- Папа! А ты маме купил подарок? Ведь она тоже твоя жена! Где мамино золото?
- Мунир… Маме я… ничего не купил.
- А эти коробочки кому? Тоже Фатиме и Зулейке? Что в них? Это мамино золото?–мальчик снова заглянул в каждый футлярчик – там были кольца, серьги и браслеты – все подобраны под главные украшения.
- А маме ты что подаришь? – допытывался мальчик.
- Мунир, когда твоя мама вернется, тогда я и решу, что ей подарить. Иди, тебе пора спать. Уже поздно.
- Но можно мне выбрать маме золото? Когда она вернется. Я ей отдам её часть.
- Нет, Мунир, не стоит этого делать. Подарки я купил только Зулейке и Фатиме.
- Ты наказал маму? Мама наказана?  Куда ты её отправил? Когда моя мама вернется? – ребенок   засыпал отца вопросами. Но, видя, что Саид молчит, собираясь с мыслями, не зная, что ответить, сын Саида заплакал. Его губы искривились, в глазах набухли слезы, и он сначала беззвучно, а потом тихо, но затем всё громче и громче зарыдал.
- Где моя мама? Когда она вернется? – повторял мальчик снова и снова.
- Твоя мама  вернется не скоро, Мунир. Тебе придется её подождать, - наконец, ответил Саид. – Мириам, где няня Мунира? Скажи, чтобы моего сына увели в его комнату. Ему пора спать, - приказал Саид. Настроение у него испортилось.
- Зулейка, я не хочу ужинать. Ешьте без меня, я хочу пораньше лечь спать, - хмуро бросил он первой жене и направился к лестнице.
Саид не мог слышать плач Мунира. Тут же память подсунула ему воспоминания из прошлого: когда он наказал Жади и отправил её в Марокко к дяде Али, Хадижа точно так же спрашивала его о матери. Наконец, он не выдержал и поехал в Фес, чтобы привезти Жади обратно, потому что не мог видеть, как Хадижа тоскует без неё. А потом  - уже в другой раз – Хадижа сама отказалась видеться с Жади, потому что Рания наговорила ей гадостей про Жади, и Хадижа поверила. «Что же делать? Мунир не так мал, чтобы забыть мать. Он долго будет тосковать по Рании. Придется подумать, когда и как вернуть её … как его няню!»
- Но мой сын будет унижен, когда поймет, что мать стала прислугой в доме, где была первой женой. Это станет ударом по его психике. Но могу ли я снова взять Ранию в жены? Да или нет? – говорил он с собой, оказавшись в комнате, которая когда-то принадлежала Рании, но теперь была свободна.
Здесь Саид ночевал тогда, когда или возвращался совсем поздно, или был не в настроении. Он предпочитал посещать жен только в хорошем расположении духа. Но сегодня настроение было испорчено. А няню Мунира стоит наказать за то, что ребенок так поздно остался ждать отца в общем зале.
 «Впрочем, нет. Возможно, они все даже не ужинали, пока ждали нашего возвращения», - подумал Саид перед тем, как провалиться в сон.
…А внизу разгорался скандал. Ужин был всеми забыт.
- Мунир, положи ожерелье на место! Я тебя по-хорошему прошу, - казалось, спокойно говорила Фатима, но раскаиваясь, что сняла украшение и неосмотрительно положила на столик.
- Нет! Моя мама должна получить своё золото! Не отдам. Пусть папа купит тебе другое украшение, а это я отдам маме, когда она приедет из Марокко.
- Это украшение твой отец купил для меня, а когда вернется Рания, твой отец отвезет её в торговый центр и купит всё, что она захочет, - уговаривала мальчишку Фатима.
- Нет, пусть папа тебе покупает, что ты хочешь, а маме я отдам это украшение.
Няня Мунира в ужасе стояла рядом и только смогла сказать:
- Мунир, так нельзя делать! Верни ларе Фатиме её золото, прошу тебя.
- Нет, я хочу, чтобы у моей мамы было именно это украшение. Оно ей понравится. А Фатиме отец пусть купит другое.
- Мунир, это неправильно. Если узнает сид Саид, он тебя накажет!- предостерегала няня.
Зулейка тоже сочла нужным вмешаться:
- Мунир, верни Фатиме золото. Положи на стол и больше так не делай. Твоя мама больше не жена твоего отца…
- Не ври! – грубо ответил мальчик. – Моя мама уехала в Марокко к моим бабушке и дедушке. Она скоро вернется! Её шкатулка с золотом стоит в шкафу в её комнате.  Мама оставила её дома, потому что собирается вернуться! Я знаю. Она вернется!
- Нет, она не вернется. Или это случится очень не скоро. А теперь – немедленно положи ожерелье в футляр, иначе я тебе лично уши надеру! – разозлилась, наконец, Фатима. 
Она шагнула к ребенку, решительно протянув в его сторону руку.
- Дай сюда! – приказала она.
Но Мунир и не подумал её послушаться. Наоборот, он прижал украшение к животу и отступил на несколько шагов назад. Тогда Фатима быстро подошла и крепко обхватила его кисть рукой, стараясь, чтобы Мунир разжал пальцы.
Вскрикнув, он рванулся от неё, и ему удалось освободиться от её хватки. Мунир отбежал от обидчицы подальше.
- Отдай, я всё равно отберу его у тебя, - пригрозила Фатима. – Я могу сделать так, что твой отец никогда не захочет возвращать твою мать в этот дом, ты слышишь меня?
Но мальчик с ненавистью смотрел на ту, которая всегда считалась врагом его матери.
- Не отдам! Только попробуй прикоснуться ко мне! Я отцу пожалуюсь, это тебя он накажет! – ответил он.
Зулейка делала знаки Фатиме, чтобы она оставила ребенка в покое.  Но Фатима была слишком зла, чтобы что-то замечать.
- Сейчас ты узнаешь, как меня бесить! И отец тебя тоже накажет – не сомневайся! – она сделала несколько шагов в его сторону, и Мунир вдруг испугался, но украшение из рук не выпустил.
- Фатима, оставь его! Саид сам с ним разберется. Мунир, если не хочешь, чтобы отец наказал тебя – отдай мне украшение. Тогда я заступлюсь за тебя, - пыталась Зулейка уговорить то Фатиму, то сына Рании.
- Ну всё! Хватит! – сказала Фатима, схватив с дивана подушечку и запустив ею в Мунира. Мальчик увернуться не смог, а Фатима тут же оказалась рядом с ним.
- Я пожалуюсь на тебя папе!
- А я – на тебя!- парировала Фатима, хватая мальчишку за плечи и сильно встряхнула его. Мунир дико закричал, но Фатима и не думала его отпускать. После минутного замешательства Зулейка бросилась к ним.
- Фатима, возьми себе моё украшение. Оставь мальчишку. Саид разозлится, когда узнает обо всём, что здесь произошло сегодня вечером, - умоляюще попросила она.
- Нет уж, с меня хватит! Сначала я терпела выходки этой змеи Рании, теперь её нет, так её сын меня доставать будет? Нет, не хочу! Пусть Саид делает со мной, что угодно, даже разводится, но этот змеёныш своё получит!
- Нет, Фатима, нет! Оставь его!
- Уйди, Зулейка! – попыталась оттолкнуть её Фатима.- Сейчас он у меня получит! Узнает, как …
Но она так и не успела договорить, потому что в следующее мгновение Мунир рванул украшение и разодрал ожерелье на две части. Бросил на ковер и начал топтать ногами. Фатима оттащила его в сторону и быстро надавала оплеух.
- Лара Фатима, я уведу Мунира в спальню, - взмолилась няня, отбирая ребенка у жены хозяина. Мунир яростно рыдал, молотя кулаками по всем, кто пытался к нему приблизиться.
- Гаденыш! Твоя мать никогда , слышишь, никогда не вернется в этот дом! Я тебе это обещаю! – не могла успокоиться женщина.
- Ты меня ударила, ударила! Я расскажу папе, я…
- Расскажи-расскажи! А я сделаю так, что твоя мать никогда сюда не вернется. Твой отец развелся с твоей матерью! Расскажи, и ты её больше никогда не увидишь!- решительно сказала растрепанная и раскрасневшаяся от ярости Фатима, оттолкнув, наконец,  от себя мальчишку.
 Мунир ревел отчаянно и в полный голос. Зулейка со страхом то и дело посматривала на лестницу, каждое мгновение ожидая появление Саида. Фатима, обхватив себя за плечи, нервно прошлась по комнате.
Няня увела подопечного из зала, крики Мунира, наконец, стихли за дверью  огромного помещения.
- Фатима, как ты могла поднять руку на ребенка?  На сына Саида? – с ужасом спросила Зулейка у приходившей в себя Фатимы.
-  А я не понимаю, Зулейка, как у тебя хватает терпения выдерживать выходки этого маленького мерзавца! Он с каждым днем становится всё хуже!
- Но он ребенок, который растерян из-за того, что остался без матери!
- Не ищи ему оправдание! Ты даже собственного сына ругаешь тогда, когда виноват на самом деле сын Рании.
- Фатима, что теперь сделает с нами Саид?
- Ничего он не сделает! Ты лучше посмотри, во что превратилось моё украшение! Мириам, собери то, что осталось…, - приказала она застывшей служанке. -  Я отнесу  показать Саиду, пусть узнает, на что способен сын Рании.
Зулейка невольно оглянулась на лестницу, ведущую на второй этаж.
- Удивительно, отчего Саид не спустился, ведь такой шум он не мог не услышать.
- Действительно, - согласилась Фатима.
- Может быть, с ним что-то случилось? – запаниковала Зулейка.
- Пойдем, проверим. А я заодно отнесу ему и вот это! –показала глазами Фатима на салфетку с собранными фрагментами украшения – всё, что осталось от чудесного ожерелья тонкой работы.
- Неужели в этом доме никогда не будет спокойной жизни?
- Зулейка, кто виноват в том, что Мунир забрал со стола моё украшение? Я сняла его с шеи и уложила в футляр, чтобы унести вместе с остальной частью своего золота к себе в комнату. Разве я могла предположить, что он способен на подобное?
Зулейка только покачала головой. А ведь и ей достанется от мужа. Она теперь первая жена и отвечает за всё, что происходит в их доме.
Они поднялись наверх, но, не обнаружив Саида в комнате Фатимы, где ожидали его найти, женщины не решились будить мужа, который, как они уже поняли, решил переночевать в пустующей комнате Рании.
- Фатима, давай расскажем Саиду обо всем завтра. У меня просто нет сил на выяснение отношений. Пусть Саид выспится. Мы с тобой тоже успокоимся и обдумаем, что сказать Саиду. А? – предложила Зулейка.
- Хорошо, давай сделаем так. Но завтра я нажалуюсь мужу на его сыночка. Больше я не стану терпеть его выходки!
… Утром Саиду стало известно всё. Он собирался провести первую часть дня, проверяя разные отчеты и сводки, но был вынужден разбираться в случившемся накануне. Он и сам удивился: как же мог ничего не услышать? Так крепко вчера уснул… «Старею, наверно», - констатировал он.
Ему было представлено испорченное украшение второй жены, что сопровождалось  бурным рассказом Фатимы о выходке Мунира.
Потом Саид разговаривал с сыном.
- Ты понимаешь, Мунир, что украшение стоит огромных денег? И что же я теперь должен делать? На ремонт  ожерелья нужны деньги, много денег. Наверно, мне придется продать часть украшений твоей матери, чтобы ювелиры вернули ему прежний вид, если это вообще теперь возможно!
- Нет, отец, не трогай золото моей мамы! Она его так любит! Почему твоя жена сказала,  что мама никогда не вернется в этот дом?
- Правильно! – серьезно кивнул Саид. -Если ты ещё раз позволишь себе подобное, я не разрешу Рании вернуться в Бразилию. Я теперь вижу, что твоя мать плохо на тебя влияла, потому что теперь и ты ведешь себя так, как вела твоя мать, за что и была наказана.
- Нет, папа, я больше так не буду себя вести! Верни мою маму! Верни!
Бурное разбирательство закончилось не скоро. Наконец, Саиду это надоело, и он отправил всех по комнатам.
Украшение Фатимы было решено отдать в ремонт ювелиру, хотя она и заявила, что не желает  больше видеть это золото. Саид наказал Мунира, запретив на целый месяц выезжать из дома с няней в парк на детскую площадку, где они с Амиром – сыном Зулейки, любили бывать, и куда их отвозили почти каждый день.
Ни Зулейка, ни Фатима наказаны не были, но вторая жена закрылась в комнате и не пожелала выходить ни к обеду, ни к ужину. Наконец, обстановка в семье начала действовать Саиду на нервы: Мунир целыми днями рыдал, Фатима предавалась депрессии в своей спальне, Зулейка занималась всеми делами в доме, не зная, как угодить и Саиду, и всем остальным.
Так прошло несколько дней. Наконец, накануне отъезда на Восток Саид позвал Мунира и сказал:
- Ты дурно поступил, сын. Твоя мать плохо тебя воспитала, и я думаю, что для тебя, Мунир, будет более полезно, если ты поживешь без неё подольше. Я не стану ничего узнавать о ней ещё два месяца. А ты за это время научись быть мужчиной. Маленьким мужчиной. Ты всё понял?
Мунир молча кивнул.
- Тогда всё. Я уезжаю. Когда вернусь, выясню, как ты себя вел. И от этого будет многое зависеть, Мунир.
Потом Саид уехал в аэропорт, оставив дом на несколько дней во власти Зулейки.

***… В то же самое время Лукас и Жади прекрасно проводили время в Гуаружу. В тот день они сидели в ресторанчике на горе, издалека похожую на гигантскую черепаху.
- Что закажем на десерт? – весело спросил Лукас у Жади и сына.
- Только не мороженое. У Пьетро покраснело горло! Лукас, если он разболеется…
- Нет, вы посмотрите, сколько всего здесь вкусного: пирог с черникой и яблоками, кокосовое пирожное, мусс из маракуйи, суфле с манго и персиками, крем банановый со взбитыми сливками… Что заказать, Жади?
- Мне то же, что и вам, - лениво ответила она, рассматривая панораму раскинувшегося до линии горизонта океана. Всё вокруг было залито солнцем, пропитано им до такой степени, что казалось, как будто всё светится изнутри от впитавшейся энергии солнечных лучей.
Они втроем загорели за несколько дней. Каждый день – поход на пляж, прогулка под кокосовыми пальмами на берегу, ежедневные сюрпризы-экскурсии то в парк, то в музей, то в старинный порт. А куда, интересно, они с Лукасом отправятся сегодня?
 Жади настолько отрешилась от проблем, старалась пока не думать ни о Хадиже, ни о Латифе, ни  о Саиде и Мэл – ни о ком… Только Самира порой звонила, и они подолгу разговаривали. Пользоваться электронной почтой не было необходимости. Самира писала зачетную работу и по ходу дела советовалась с Жади, а она – с Лукасом. От Латифы новостей не было, только дона Ноэмия порадовала тем, что бижутерия из работ Жади была успешно распродана. Это означало то, что вырученные деньги Жади сможет подарить Латифе на новоселье. Если  Мухамед решился отдать Латифе дом в счет махра, то денежные средства Латифе понадобятся.
- Сынок, мама совсем про нас забыла. Жади, о чем ты мечтаешь? В каких краях ты витаешь? – потормошил её за руку Лукас.
- Что? Ах, да, Лукас, ты заказываешь десерт!- отрывая взгляд от залитого солнцем океана, ответила она.
- Жади, десерт перед тобой, ешь.
Когда Жади взяла маленькую ложечку и принялась за вкуснейшее суфле из маракуйи, посыпанное шоколадной крошкой, Лукас сказал:
- Сегодня тебя ждет сюрприз. Мы едем в развалины крепости. Жади, я ещё в Рио хотел предложить тебе взять с собой костюм для танцев, но потом передумал: ведь с нами будет Пьетро.
- А какие мысли пришли тебе в голову, Лукас?
- Хм, угадай, для чего тебе мог бы понадобиться костюм для танцев, когда мы окажемся в крепости.
- Лукас! – ахнула Жади.
- Да, это было бы романтично: повторить пережитое однажды счастье. Жади, я помню каждое мгновение, когда ты танцевала для меня в развалинах той крепости на окраине Феса.
- Помню всё, Лукас. Это нельзя забыть. Мне часто снится та касьба. Я снова и снова брожу в лабиринте коридоров и комнат и ищу тебя, Лукас. Во сне мне порой становится так страшно,  сон кажется мне явью. Во сне я никак не могу тебя найти.
- Нет, у меня иначе: я тоже вижу касьбу во сне, но я брожу и всегда встречаю тебя, и ты для меня танцуешь, Жади. Я слышу во сне даже  мелодию песни, которая у меня всегда ассоциировалась с твоими танцами – «Хабиби».
-Это и моя любимая мелодия, - улыбнулась Жади. – А касьба в Фесе – необыкновенное место. Там особенная энергетика, как выразилась бы Иветти.
- Да, именно так, - согласился Лукас. – Там мы встречались, когда познакомились, и там же мы соединились, когда пришли туда в последний, как нам тогда казалось, раз, когда мы уже потеряли надежду  вновь обрести друг друга.
- Помнишь, как я в отчаянии позвала тебя: «Лукас!»  Мой крик отозвался эхом  и пошел гулять по крепости. Мной овладело такое отчаяние! И вдруг я услышала: «Жади!» Ты тоже в отчаянии звал меня, в душе уверовав, что меня ты там уже не встретишь. Признайся, Лукас!
- Да, я уже не знал, где тебя искать. Но мы оба пришли на наше место и встретились. И разве могло произойти иначе?
- Лукас, а какая крепость там, куда ты собираешься нас отвезти?
- Приедем  - увидишь. Но было бы здорово, если бы ты станцевала там для меня.
- Нет, Лукас. Я станцую, если хочешь, когда вернемся домой. А при Пьетро… как-то не то.
- Хорошо, Жади. Но не забудь о своем обещании.
- Лукас, если мы когда-нибудь окажемся в Фесе, мы сходим с тобой в касьбу, и я станцую для тебя в развалинах. И в этот раз нам некого будет бояться.
- Танец с платками, - предложил Лукас.
- Купим на медине самый красивый костюм…
- …и те колокольчики, с которыми ты однажды танцевала, - подхватил Лукас.
- Да, их тоже захватим, - улыбнулась Жади.
- Всё!!!  Я объелся. Пойдемте гулять, - сказал Пьетро, слезая со стула и перебираясь к Лукасу. – И ещё: я хочу домой, к собаке.
- Скоро вернемся, Пьетро, ещё три дня – и мы окажемся дома, - улыбнувшись, утешила сына Жади.
Лукас подергал  мочку уха. Да, скоро возвращаться. И он, и Жади убежали на несколько дней от проблем. Хадижа, Самира, Латифа – Жади переживает за них. А его проблема – это, прежде всего, Мэл. Ребенок Мэл выздоравливает – но это временное улучшение. Нужны ещё переливания крови и серьезная операция, и донор нужен. А донор – это Лео. Где его теперь найти? Лео уехал и пропал. Говорят, он сейчас в Мараньяне?  Снова отправился в Ленсойш,  национальный природный парк-заповедник?
Они с Жади старались не затрагивать в разговорах тему песков и Мараньян. Пески – это пустыня. Пустыня – это и Марокко, но это и Лео. Это Мэл, которая ждет от Лео помощи, а Лукас не уверен в том, что знает, что в голове у Лео. Вернется ли он к обещанному сроку? И что произойдет с Мэл, если проблемы её сына не разрешатся вот так быстро? Лобату напугал не только Леонидаса, но и Лукаса тоже, когда предположил, что Мэл снова может оказаться на грани срыва – сломаться перед трудностями и снова вернуться к наркотикам.
«Нет, только не это!» Он вспомнил, как дочь попросила его поехать с ними – с ней и Маизой  вместе в Европу, когда внуку будет назначена операция.«Я обязан поддержать Мэл, должен быть с ней рядом, когда ребенку будут делать операцию. Мэл не должна сорваться!»
Но эти мысли он не озвучивал, чтобы не расстраивать Жади. Поездка случится не скоро – в конце года, т.е. впереди ещё полгода. Придет время, и он объяснит Жади, почему он должен поехать в Европу, в Испанию или в Швейцарию – он точно не знал- чтобы спасти сына Мэл. Да, рядом будет Маиза, но и другие тоже. Шанди, например.
А пока – прекрасное настроение не стоит омрачать печальными планами. Лукас подозвал официанта,  чтобы рассчитаться. Потом они втроем оказались на улице, добрались до своего отеля, а затем  немного спустя заказали такси и отправились в крепость, которая, как и та, в Фесе, располагалась за городом.
Три оставшихся для отдыха дня пролетят, конечно, незаметно,  но пока стоило наслаждаться каждым мгновением, которые дарила им эта поездка.

6. Глава 6. Часть 9. Рания в Эс-Сувейре.
2 недели назад.
… Такси, которые везли в Эс-Сувейру из Феса семейство Хасана – нового мужа Рании, проносились мимо пейзажей, от которых Рания успела отвыкнуть за годы жизни в Бразилии. С красным оттенком горы, пустынные склоны, невысокая растительность, красно-бурая почва, желтые пески – вот что видела она в окно машины.
Много одиноко стоявших вдалеке друг от друга жилищ из красной глины, создававших впечатление какой-то  недостроенности,  незавершенности. Было непонятно: или это разрушенные старые здания, или что-то недостроенное новое. Из стен торчала арматура. … Бельё сушилось на растущих рядом с домом кустарниках и деревьях. Местные жители передвигались на осликах, мопедах, пешком.
Часто видели взрослых, просто сидевших на придорожных столбиках… У дороги люди торговали аргановым маслом, плодами кактусов, рыбой и ещё чем-то непонятным. Дети и взрослые, приветствуя, махали им руками.
«Да убережет меня Аллах от беды!» - думала Рания, вглядываясь в горизонт, когда поняла из слов сидевших за её спиной женщин, что город вот-вот покажется.
Когда подъезжали к Эс-Сувейре, стало понятно, что поднялся ветер.  В Эс-Сувейре дуют сильные ветры с Атлантики, так как город расположен на мысе. Это город ветров и сильных океанских волн.   
 Дыхание океана почувствовалось издалека – изменились запахи и звуки, сам воздух стал сочным на вкус, запахло листьями, хвоей и чем-то пока незнакомым.  Сначала закрывал  обзор склон холма, а потом, сделав крутой поворот, дорога вынырнула на открытое пространство. Слева вдоль подножия холмов потянулись деревушки с распаханными полями, а справа не было ничего – только поросший травой обрывистый берег и сразу за ним - бесконечный, до самой Южной Америки, дышащий тяжелыми волнами океан.
На горизонте показалось множество белых  домиков размером со спичечные коробки.  Рания с новыми родственниками  въехала в город по набережной. Красивые отели сменяли друг друга. Вот и старинный форт. По берегу прогуливались  местные жители. Шум океана, безумное количество чаек… Наступил вечер. Круг солнца уже коснулся линии горизонта в океане.
Обе машины припарковались, все выбрались на улицу. Рания была уверена, что теперь им предстоит долгий путь по медине, и она с ужасом ждала часа, когда окажется в жутком доме мерзкого рыбака. И она очень хотела есть.
Но оказалось, что сначала Хасан решил заглянуть в порт и полюбоваться новой лодкой, купленной на деньги, выданные Саидом за временный брак. Женщины зароптали, но Хасан с братьями на них прикрикнули. Впрочем, как поняла Рания, и жены рыбаков были рады новой лодке, а поэтому вовсе не прочь посмотреть на такое неожиданное и радостное для всей семьи приобретение.  Поэтому все отправились к порту и оказались на площади, где с одной стороны  начинался старый город, опоясанный высокими стенами, а с другой стороны был порт. Они вошли в него через Морские ворота.
Рания увидела рыбаков, которые распутывали сети, перевернутые лодки и стаи чаек, которые кружили в надежде поживиться рыбой. Справа был виден бастион Скала дю Порт.
 Когда-то давно Рания несколько раз бывала с Эс-Сувейре  с родителями – ведь здесь у отца был небольшой бизнес и много родственников, пусть и довольно дальних. Но город почти не запомнился ей: только то, что город был белоснежным, с голубыми ставнями и дверями, с решетками на окнах, крепостными стенами и ярко-синими рыбацкими лодками у причала, у стен старинного португальского форта.
Мужчины о чем-то поговорили с рыбаками и перебросились словами с теми, кто сидел возле лодки, пока ещё вытянутой на берег. Или просто ещё не спущенной на воду?
- Новая лодка! Моя лодка! – слышала Рания восторженные восклицания Хасана.
- А скоро будет ещё одна, Хасан, - напомнил ему кто-то из братьев.
-Да, и ещё одна! Будет две новых и одна старая лодка, и тогда мы заживем! – радовался «муж» Рании вместе с братьями.
- Золотую курицу поймать удалось, да, Хасан? Теперь тебе ещё одну жену брать придется, ведь иначе не сможете справиться со всеми делами!
- Возьму! Конечно, я возьму и третью, и четвертую жену. Ведь теперь улов у нас увеличится втрое, и надо, чтобы кто-то чистил рыбу.
- Ну, одна помощница у тебя есть – ты её из Феса привез, она ведь стала третьей женой, - тут же посмеялись мужчины, искоса поглядывая в завернутую в паранджу Ранию.
Ветер усиливался. С ветром летел в лицо песок. И хотя у Рании большая часть лица была закрыта, кроме узкой полосы для глаз, её это не спасало. Когда же закончится эта пытка?
Наконец, очень довольные, мужчины тронулись в путь к дому, женщины потянулись за ними. Солнце уже почти село – дальний край океана и кромки облаков вдоль горизонта еще подсвечивали розовые лучи, а небо уже потемнело, и на нем в просветах между облаками проглядывали первые звезды. Тонкий, опрокинутый кверху рогами месяц повис над Магрибом…
Город был почти полностью заключен в кольцо старинных зубчатых крепостных стен. А по арабскому обычаю Эс-Сувейру «изрезали»  узкие улочки, сходившиеся на огромных  базарных площадях.   В какой-то момент Рания с попутчиками вышла наверх стены и прошла по парапету, невольно любуясь видом на океан из широченных пушечных бойниц. Ночной океан был загадочен и прекрасен. А  берег был засыпан буреломом и тиной, завален мусором, выносимым океанскими волнами.
 Всё случившееся  Рания воспринимала как нечто нереальное, как будто происходившее не с ней. Казалось, еще немного – и наваждение развеется.
Сначала прошли по широкой улице с арками, на которой была, видимо,  сосредоточена вся торговля. Ковры, платки, серебро, тапочки, сумки, мясо, финики, вонь, живые куры, головы верблюдов, навьюченные муллы – все смешалось. Медина в Эс-Сувейре небольшая, но и по ней можно ходить бесконечно, открывая для себя каждый раз нечто новое.
 «Как-нибудь побываю здесь, отпустит же меня погулять по рынку этот… как его…Хасан!» - притворилась сама с собой Рания, делая вид, что не помнит имени презренного типа, но не задумываясь о том, что мужчина может просто отказаться выпустить её из дома. Ведь теперь он стал её хозяином.
В какой-то момент у Рании скрутило от голода желудок – парЫ готовящегося почти в каждом переулке таджина и кускуса добрались до её обоняния. Она прижала руку с сумочкой плотнее к животу,  другой рукой она везла за собой чемодан на колесиках, держа за выдвижную ручку. Хасану и в голову не пришло помочь ей. Впрочем, другие женщины этой чудной семейки тоже несли грузы – мешки, узлы, сумки…
Шли дальше по узким улицам с лавочками, торгующими тарелками ручной работы, коврами, изделиями из серебра и лампами – кожаными, причудливо изогнутыми, а некоторые были  удивительно похожи на лампу из сказок про Аладдина.
Ранию вдруг охватило ощущение, что стоит лишь потереть край лампы, и её желание - немедленно оказаться в Бразилии в доме Саида и снова стать первой женой – непременно сбудется. Но чувство реальности подсказывало, что впереди у неё полная неизвестность. Но главное – чтобы Саид не обманул её, не оставил мать собственного сына навсегда в руках мужлана. «Я дам обет в мечети – быть примерной женой, но пусть Саид  вернет меня в свой дом! - молилась про себя Рания.- Если я останусь у рыбака навсегда, то умру от горя! Неужели Аллах уготовил мне такую судьбу? А Зулейка с Фатимой сейчас пьют кофе со сладостями и примеряют золото. Сколько подарков успел сделать им Саид?»
Навстречу их процессии попадались женщины в платках и джеллабах, хиппи в богемных нарядах, загорелые серфингисты, пусть даже загар не был заметен в темноте, но ведь это и так понятно. Эс-Сувейра – город серфингистов и  хиппи, так сложилось с середины 20 века.
В сознание Рании то и дело врывались то музыка, звучащая отовсюду, то гомон чаек, то аромат жареной рыбы из вечерних ресторанов. Голод так измучил её, что она была готова поскорее оказаться в доме, где должны же её, наконец,  накормить!
Вот они завернули в одну пустынную улочку, где окна домов отбрасывали на противоположную сторону улицы размытые прямоугольные пятна, а двери освещались ажурными фонарями.  Вскоре они оказались у одной из них.
- Мы пришли! – обрадовались братья Хасана и их жены. Поднялся шум. Дверь была открыта, все ввалились внутрь.  Дом оказался, как и предполагала Рания, старым и облезлым. Здесь все и жили – дружной семьей. Каждый брат с семьей - женами и детьми занимал по крылу или целому этажу. Дом был двухэтажный с небольшим двориком,  уложенным цветной, давно потрескавшейся  плиткой, посреди которого стоял сломанный фонтан. Разглядеть в темноте такие детали Рании удалось только благодаря горевшим напольным светильникам, из которых вылетали снопы искр при каждом порыве ветра.
- Всё, до завтра! Завтра испытаем новую лодку!
- Утром идем в море, - договорились братья и ушли вместе с женами по своим жилищам.
Хасана с семейством ждали его жены.
- Хабиби, вернулся, хвала Аллаху! – выступила вперед высокая полная женщина в темном платье и намотанном в виде чалмы черном платке.
Вторая жена – болезненного вида молодая женщина, ровесница Рании, одетая в жуткое коричневое платье  и в платке, накрученном поверх собранных в тугой пучок африканских косичек.
- Есть хочу! – вместо приветствия сообщил Хасан. И отправился к двери в дом.
- Да, это моя третья жена. Пока – временная, если не передумает её бывший муж. Займитесь ею, - бросил он, едва оглянувшись на женщин.
У Рании от его слов похолодело внутри: что значит – если не передумает Саид? А если передумает? Брак временный в любом случае! Если Саид так поступит, то пусть семья рыбака возвращает её родителям.
- Как тебя зовут? – спросила старшая женщина.
- Рания. Меня зовут Рания Рашид, - заносчиво и горячо ответила она. -  Мой муж договорился о временном браке с вашим мужем. Только на один месяц. Но это значит только то, что я поживу у вас это время, пока не подойдет срок моего возвращения в Бразилию.
Женщины с интересом осмотрели её с ног до головы. Потом заговорила старшая.
- Я – Хадия, первая жена Хасана. Она – Юми, вторая жена. Но вот что: скажу сразу, чтобы ты не обольщалась пустыми надеждами. Временный брак или нет, но так как ты жена Хасана и кормить тебя просто так никто не станет, то тебе придется работать наравне с нами. Нам очень нужна пара работящих рук. Столько дел, что вдвоем мы ничего не успеваем. Когда была жива третья жена, и то нам несладко приходилось, но когда умерла, то на нас свалились и её заботы.
- Да, ты тоже будешь работать. Хасан не позволит тебе просто жить в нашем доме.
- И мы тоже с этим не согласимся. Расскажешь потом, что ты умеешь делать, и завтра же мы найдем, чем тебе заняться. Пойдем в дом, чего стоишь? – грубовато сказала Хадия.
- А чем вы занимаетесь? У вас есть слуги? – спросила явную глупость Рания, расстроенная до невозможности положением, в котором оказалась.
- Хм, какие ещё слуги? Юми работает на пирсе вместе с женами братьев нашего мужа. У нас на берегу есть палатка с несколькими жаровнями. Как только прибывает новый улов, тут же Гасун, Юми  и Хасна начинают чистить рыбу, перебирать и раскладывать пойманное по лоткам. Дауд с Хасаном ходят в море. Раньше за прилавком стоял младший – Хамза. Но теперь у нас уже две лодки. Значит, за прилавком займет место Гасун, она самая опытная и сообразительная. И она умеет хорошо считать, знает, как угодить покупателям. В основном это туристы, которые приходят поесть свежей рыбы, приготовленной на углях.
- Мне приходится чинить сети, приводить в порядок жаровню, мыть, убирать. Я возвращаюсь из порта еле живая, - пожаловалась Юми..
- Да,- ухмыльнулась Хадия. – Но Юми у нас теперь ещё и любимая жена Хасана, которой я то и дело отдаю свои ночи, чтобы угодить мужу. А у меня все дела в доме. Готовлю, стираю, хожу на рынок, в пекарню. Занимаюсь детьми. У Хасана четверо детей, все сыновья. Из них трое моих, один – сын Юми. Для тебя тоже дела найдутся. Идем!
Пока Юми возилась с запорами, закрывая на ночь дверь на улицу, Хадия повела Ранию в комнату, которую решено было отвести для неё.
- Здесь раньше жила Гульшат. Но из-за тяжелых родов она умерла вместе с ребенком. Комната пустует. Пока поживи здесь ты. Потом после тебя комната достанется следующей жене Хасана. После Рамадана он собрался взять в жены дочь нашего соседа. Но разве тебе это интересно? Ты уедешь отсюда раньше, чем он посватается к ней. Если, конечно, ты ему не приглянешься больше. Впрочем, у него может быть и четыре жены. Если ты останешься с нами, то бедняжке не повезет – она станет самой младшей женой.
- Ей не стоит беспокоиться. Поверьте, у меня и в мыслях нет – отбирать у вас мужа, - поджав губы, произнесла Рания.
- Да? – насмешливо переспросила  первая жена. – Это не тебе решать. Как захочет наш господин, так и будет. И держи свои мысли при себе. Они здесь никого не интересуют, а вот неприятности тебе принести могут.
Рания не стала спорить, напоминать о своем статусе временной жены. Она очень устала, перенервничала и страшно хотела есть. Впрочем, Хадия это поняла и сказала:
- Сегодня ты почти гостья, поэтому оставь здесь вещи, пойдем со мной. Я покажу тебе дом и отведу к столу, сегодня мы тебя накормим. А завтра тебе придется постараться заработать еду.
Рания быстро осмотрелась в тесной комнатушке, в которой ей предстояло прожить целый месяц. Временное жилище с шершавыми стенами, деревянной скамьей, покрытой вытершимся ковром, на котором стопой сложены были два одеяла и подушка без наволочки. Постельного белья не наблюдалось. У стены – резной шкаф для одежды, у которого Рания и оставила чемодан.  И это вся мебель. Ни стула, ни столика. « Как можно здесь жить?», - подумала Рания, ужасаясь тому, в какую ловушку угодила из-за происков мстительного Саида.
Рания, сбросив платок, стянула с себя запылившуюся в пути джеллабу.
- Я могу выйти к столу без платка?
- Конечно, ты ведь теперь третья жена Хасана. Но на улицу тебе придется носить никаб. Хасану не нравится, когда на его жен смотрят.
- Я не его жена! Это временный брак!
- Лучше молчи! Пусть твои родственники решают с нашим мужем, как долго продлится твой брак с Хасаном. И тебе лучше не задирать перед нами нос. Мы с Юми рады тебе, потому что ты можешь сделать нашу жизнь легче. И тебе тоже так будет лучше – не иметь врагов. Подумай об этом. Идем к столу.
Рания потащилась за женщиной. Как оказалось, в доме невозможно заблудиться. Да, комнат было несколько. Двери выходили в длинный темный коридор. Хадия несла перед собой зажженный кованый светильник.
- У вас в доме нет электричества? – спросила новобрачная.
- А для чего оно нам? Мы ложимся спать с наступлением темноты, а встаем рано. Ведь Хасан уходит в море на рассвете.  Для чего тебе свет? Ведь не собираешься ты читать? – женщина громко рассмеялась. - Забудь о таком пустом времяпрепровождении! Но если ты решишь совершить намаз ночью или встанешь, чтобы пойти в туалет, то у тебя возле лавки  оставлена плошка, которую можно зажечь. Плошка с открытым огнем светит неярко. Но рассмотреть предметы в комнате всё-таки позволяет.
Рания молчала, непроизвольно открыв рот. Хадия оглянулась.
- Ничего, привыкнешь ко всему. Ведь живем же мы так, и ты привыкнешь.
Рании вдруг вспомнились люди, стоявшие вдоль дороги по их пути сюда, которые трясли ключами, предлагая жилье. «Возможно, однажды это мне пригодится, чтобы переночевать, если мне придется бежать из этого «чудесного» дома! Если окажется, что Саид меня обманул…,» - подумала она.
Кухня была довольно большой и неопрятной. За столом сидел бородатый мужчина с кучерявой смоляной шевелюрой, в котором Рания не сразу узнала Хасана, снявшего с себя джеллабу и феску. Он уже доедал таджин куском лепешки. Увидев Ранию, он только сузил глаза, но продолжал молча есть. Юми раскладывала салат по тарелкам четверым непоседливым пацанятам с обгоревшими на солнце до красноты носами. Старшему из них было не больше восьми лет. Рания тут же вспомнила Мунира. Как он там без неё?
Её усадили за стол, и Юми поставила перед ней тарелку с салатом, стакан с чаем и положила лепешку. Рания поблагодарила, сказав: «Шукран!», и принялась за еду, хотя она не показалась ей вкусной и вообще - вызывала доверия. Когда Хасан вышел из-за стола и скрылся из кухни, Хадия, тоже ужинавшая рядом с Ранией, подвинула к ней таджиницу с остатками таджина и предложила доесть вместе.
- А с чем таджин?- из вежливости поинтересовалась Рания.
- Как с чем? С рыбой, конечно, - удивилась женщина. – Мясо у нас редко бывает. Только по очень большим праздникам. Завтра мы ждем гостей. Нет, дело не в тебе, но Хасан с нашими стариками хотят отпраздновать покупку новой лодки. За столом соберется вся близкая родня. Готовься. Уже с утра тебе придется помогать мне на кухне.
Рания кивнула. «Только бы не на пирсе чистить рыбу. Сбылось «пророчество» Амины. Всё случилось, как она мне однажды предрекла. Змея!», - подумала про себя неблагодарная неумная женщина.
И потянулись для Рании дни, полные тяжкого труда, вмененных ей обязанностей, бесконечных унижений и обид. Ей приходилось  каждое утро носить в пекарню для выпечки лоток с лепешками. Наполнять водой огромные баки во дворе и на кухне. Стирать одежду свою и жен Хасана. Его одежду ежедневно стирала и штопала лично Хадия, не доверяя никому это ответственное дело.
Рания общалась только с первой женой. Она почти не виделась с Юми, которая  отправлялась с Хасаном на рынок рано утром, а возвращалась почти перед закатом солнца.  Она и обедала там же – на рынке, потому что добираться до дома было совсем не близко.
В первую ночь Рания страшно замерзла. Натянув на себя все одеяла и достав из чемодана всю теплую одежду, она долго лежала, потому что никак не могла уснуть. И хотя океан не плескался под окном, но она чувствовала, как сквозь ставни, сквозь щели в комнату вползает сырая липкая мгла. Такого в её жизни не было никогда. Форточка из-за сильного ветра то и дело распахивалась с громким стуканьем, по дому гулял сквозняк. Рания несколько раз вставала, чтобы захлопнуть форточку, на которой не было ни защелки, ни крючка. Она чувствовала на лице холодный ветер с океана, дующий через затейливое марокканское оконце. 
Так было каждую ночь. Утром на город опускался туман, который рассеивался лишь к полдню.
Рании всё время хотелось спать. Ночная бессонница сменялась неожиданным пробуждением, когда ей всё-таки удавалось уснуть. В самое сонное время раздавался голос муллы, призывавшего к намазу. Ведь мечеть оказалась расположенной по соседству. В первую ночь от внезапного громкого звука  Рания подскочила с постели, но поняв, что это такое, снова уснула.
 Порой после неудачного улова Хасан возвращался домой не в настроении, и тогда его женам доставалось! Он не только требовал, чтобы они совершали намаз пять раз в день, но и бил каждую за малейшую провинность, понятную только ему одному.
Хадия и Юми выносили побои безропотно. Рании досталось не сразу. А потом и её жизнь окончательно превратилась в кошмар.
Всё началось с её ожерелья.
Ещё в первый день в комнату Рании пришла Хадия, принесла пакет с одеждой и сказала:
- Вот, посмотри это.
- Что это? Зачем?
- Примерь, тебе должно подойти, - разворачивая одежду, сказала она.
- У меня с собой несколько платьев.
- Не спорь. У тебя, конечно,  очень дорогие и красивые платья, - сказала хозяйка дома, оглядывая ткшейто, оказавшееся на Рании, когда та сняла джеллабу. -  Но они быстро придут в негодность от той работы, которой тебе придется заниматься. А эти платья уже никому не подойдут. Я полная, а Юми они тоже тесные, ещё и короткие. Но тебе будут в самый раз.
- Чья это одежда? – подозрительно спросила Рания.
- А тебе не всё равно? Платья остались после смерти Гульшат. Хасан не позволил раздать их, потому что знал, что у него будут и другие жены. Теперь носить их будешь ты. И вещи не пропадут, и тебе польза. Новую одежду Хасан покупать тебе не станет.
- Ничего с моими нарядами за месяц не случится.
- Аллах, до чего же ты своенравная! Тебе нельзя сказать ни слова, чтобы ты не ответила мне наперекор! Одевай, я хотя бы буду знать,  подошли они тебе или нет.
Рании пришлось подчиниться. Она сняла своё  любимое голубое платье и с брезгливым чувством прикоснулась к чужой одежде.
- Не бойся, мы с Юми тщательно постирали всё, что осталось после Гульшат. Ну, чего ты ждешь? Надевай!
Платье подошло идеально, как если бы и было сшито на Ранию.
- Вот и чудесно! Хасан будет рад, что ты получила обновки, а там и нам с Юми что-то перепадет от него. Ведь всё должно быть поровну: что одна жена получает, то и другим положено. Хасан в этом справедлив. Никогда никого из нас не обделял.
Видя, какое выражение лица у Рании, она сердито сказала:
- Хватить нос воротить, лучше поблагодари Аллаха, что у тебя есть теперь столько вещей.
И тут она заметила на шее младшей жены  украшение.  Рания забыла про него. Разве в доме Саида ей приходилось думать о том, чтобы прятать от других собственное золото? Ожерелье она не снимала, но совершенно про него забыла, настолько привыкнув к украшению.
- Аллааах! Какая красота! Откуда оно у тебя? Хасан подарил на свадьбу? – подозрительно спросила она.
- Хасан? Это ожерелье стоит столько, что на него можно купить не одну, а десяток лодок и машину в придачу. И ещё останется много-много денег, - высокомерно, но на понятном для Хадии языке ответила Рания.
- Вот как? – поразилась та.
Рания с язвительной улыбкой покачала головой.
 - Но тогда береги его, потому что если Хасан о нем узнает,  ты больше никогда не увидишь свое украшение, - посоветовала она.
Рания после её слов прикоснулась рукой к золоту, как будто стараясь спасти украшение.
-  Несколько лодок, о, Аллах! – бормоча себе под нос, удалилась женщина.
Рания в тот вечер с отвращением бросила на дно шкафа принесенную одежду. Но уже через несколько дней ей пришлось достать одно из платьев и работать в нем, потому что любимое домашнее ткшейто к этому времени уже было не только заляпано жирными пятнами от её пребывания на кухне, но и порвано углом деревянного лотка, когда Рания неловко подхватила его в пекарне, забирая испеченные лепешки.
- Теперь ты поняла, что я была права? Наверно, решила, что тебе завидуем? Оставь в покое привезенную с собой одежду.  Когда в семье будут праздники, тогда и оденешься для гостей в  красивые вещи. А для работы по дому носи то, что осталось от Гульшат.
Она так и сделала – выбрала из чужой одежды более-менее не затрепанное платье, а свою испачканную и порванную вещь постирала и заштопала перед тем, как спрятать платье в чемодан. В доме Саида, пусть с сожалением, но она непременно выбросила бы его. Если одежда порвалась, значит, она уже ни на что негодна. Но здесь всё могло пригодиться. Мало ли что.
После слов Хадии об украшении Рания не рисковала оставлять драгоценное ожерелье в комнате. Куда бы она ни шла, украшение всегда было на её шее – самом надежном месте, потому что под никабом,  закрывавшим не только шею, но и окутывавшим её всю, кроме разреза для глаз, можно было спрятать всё, что угодно. Кто посмел бы заглянуть под черную ткань? Вот потому некоторое время Хасан не догадывался о существовании под крышей его дома такого сокровища.
До той истории с ожерельем Хасан как будто  и вовсе забыл о существовании Рании. Он совершенно не обращал на неё внимания, но и сама Рания старалась не попадаться ему на глаза, так как хорошо запомнила слова Хадии о том, что она может приглянуться их мужу. Рания была весьма высокого мнения о себе, о своей красоте. Рядом с ней обе жены Хасана выглядели старухами. И жертва Саида опасалась, что Хасан однажды посмотрит на неё другими глазами.
Но пришло время идти с женщинами в хамам. Ранию с первого дня беспокоила проблема, как можно помыться после тяжелой дневной работы. Душа в доме не было. Женщины грели воду на печи и разносили кувшины с горячей водой по комнатам. И Рании пришлось мыться из тазика в своей каморке.  Но после этой процедуры она все равно чувствовала себя грязной. Поэтому как-то раз она спросила у Хадии про хамам.
- По каким дням недели вы с Юми ходите мыться? Мне тоже нужно попасть в хамам. Я вся пропиталась потом и грязью, - пожаловалась она.
- Хамам? Это проблема. Хасан скуп, он каждый считает каждый дирхам, а хамам стоит недешево. В хамаме несколько раз в неделю бывает только Юми. Хасану не нравится, когда от женщины дурно пахнет. Но это и понятно: она – любимая жена. Я бываю в хамаме только в тот день, когда знаю точно, что Хасан призовет меня к себе ночью. Но ты – временная жена. Ты говорила, что по договору для нашего мужа ты неприкосновенна? Значит, и хамама тебе не видать! – усмехнулась Хадия.
Рании показалось, что женщина над ней насмехается и лжет ей. Ведь Хадия только вчера была в хамаме, и два дня назад тоже. С ведром и мочалками, с гасуль и свертком одежды куда ещё могла ходить эта женщина? Рания не стала спорить, но решила посоветоваться.
- Но как же быть? От грязи я скоро заболею! У меня такая нежная кожа, что без ванны и душа на теле уже начали появляться прыщи, что же мне делать?
- Не знаю, - пожала плечами Хадия. – Не думаю, что Хасан станет тратить на тебя деньги.
Рания с готовностью сняла с руки один из золотых браслетов.
- Если я продам на медине этот браслет, то у меня будут деньги, чтобы заплатить в хамаме. Помоги мне, Хадия. Ведь в таком случае Хасан не будет против.
- Ну не знаю... Вообще-то ни у кого из нас никогда не было своих денег. Все деньги всегда были только у мужа. Он выдает нам сантимы и дирхамы на покупки на рынке или на хамам. Если у тебя появятся свои деньги, то он может забрать их у тебя.
- Но что же делать?
- Не знаю. Жди, когда он обратит на тебя своё внимание. За этим дело не станет. Это может случиться уже скоро. Я всё меньше интересую нашего мужа как женщина. А Юми часто болеет. Тяжелая работа на пирсе и выматывающие беременности, которые плохо заканчиваются, дают себя знать. Если Юми снова окажется в положении, Хасан станет посматривать в твою сторону. Взять ещё одну жену раньше осени он не сможет. А ты уже здесь, ты его жена. Так почему же нет?
- Что? Как? Этого не будет. Хасан не может.., - возмущенно заговорила Рания. -  Но мне нужно помыться,  ведь лето, бывают такие жаркие дни… У меня волосы стали жирными, я никак не могу промыть их водой из тазика.
- Грей больше воды, приноси в комнату два тазика и мойся лучше. Мыло я тебе дам. Оно у нас отличного качества.
- Но что за дикость - не отпускать женщину в хамам? Я же могу идти туда не одна, а с кем-то из вас!- возмутилась Рания, точно зная, что Хадия всё-таки довольно часто бывает в хамаме, но почему-то лжет ей.
- Ничего мне не доказывай. От меня ничего не зависит. Как только Хасан прикажет отвести тебя в хамам -  ты пойдешь с нами в хамам. Соберешь вещи и пойдешь с нами. Как только тебе разрешат помыться в хамаме – знай, что ночью ты  будешь ночевать в комнате Хасана.  Будь к этому готова, - едко усмехнулась в лицо Рании женщина. Рании иногда казалось, что Хадия  при случае старается поиздеваться над ней, получая от этого удовольствие.
 Больше Рания не заговаривала про хамам. Кто знает, удайся её уговоры, вдруг Хасан заметит, какая она чистая и привлекательная? И кто знает, сможет ли он устоять, не забудет ли об уговоре с Саидом? Нет, Рания решила вести себя крайне осторожно!
Но как-то раз, когда Рания занесла на кухню последнее в тот день ведро воды, к ней подошла Юми, вернувшаяся с пирса в тот день раньше обычного, и сказала:
- Рания, собирай вещи для хамама. Ты ведь жаловалась Хадии, что хочешь помыться? Так вот – Хасан доволен твоей работой в доме и выдал денег на то, чтобы отвести тебя в хамам. Быстро собирай вещи, гасуль и мыло я тебе одолжу.
- Что? Нет, я не хочу в хамам. Нет, я не пойду, - испугалась Рания.
- Ты так и будешь ходить грязная? А там можно постирать одежду.  Промоешь, наконец, волосы. Гасуль у нас очень хороший, свежий. 
Рания едва не в истерике помотала головой.
- Почему ты капризничаешь? Ты же сама хотела пойти в хамам? – удивилась Хадия, услышав их спор.
- Почему Хасан разрешил мне пойти в хамам? Для чего?
- Потому что мы все туда идем. Такое редко случается, чтобы все женщины семьи вместе шли мыться, но всё же бывает.
- Нет, не пойду. Идите без меня, - отказалась Рания, заподозрив неладное.
- Да что с тобой? Рания, от тебя так несет потом, что уже никакие духи не спасают. Тебе, и правда, пора побывать в хамаме. И волосы такие длинные, но грязные, что в них скоро могут завестись насекомые. А оно нам надо?
- Нет, я не могу…
- Поняяятно,- протянула Хадия, догадавшись о причине её отказа. – Думаешь, Хасан, наконец, рассмотрел тебя? Не бойся, даже если   ты ему приглянешься, он не тронет тебя, потому что от этого зависит, получим ли мы ещё одну лодку. Я случайно услышала разговор Хасана с Даудом и свекром. Вторую лодку семья сможет купить только тогда, когда твой бывший муж получит тебя назад. Только так. Тебе нечего опасаться.
- Верно. Если Хасан поступит с тобой не так, как они договаривались, твой Саид просто не примет тебя,  а Хасан не получит вторую лодку, - добавила Юми.
- Ну не зна-а-ю, - неуверенно протянула Рания. Сходить в хамам очень хотелось,  ей это было просто необходимо!  Но вдруг жены Хасана сговорились, и после возвращения её ждет ловушка? Саид низа что не захочет вернуть её в свою семью, если узнает, что она принадлежала другому мужчине. Как быть?
- Хадия, расскажи ей… Хасан здесь вовсе ни при чем, - начала Юми.
-Что рассказать? Юми, тебе жалко эту принцессу? Впрочем, ты, Рания, и правда, облегчила нам жизнь.
- Думаю, что Хадия тебе наговорила разного… Так было и с третьей женой Хасана, которой уже нет с нами. Девчонка была так запугана, что своим страхом вызывала ярость у Хасана. Он бил Гульшат, а потом доставалось и нам.  Когда Хасан злится, то вымещает злость на всех женах, неважно, кто виноват и виноваты ли женщины вообще. Достается всем одинаково, потому что наш муж считает это справедливым: и наказания, и подарки все получают поровну. Поэтому мы стараемся не подводить друг друга. Мы знаем, что  плохо будет всем, а не кому-то одной.
Рания с ужасом слушала их откровения.
- Аллах! Рания, чего ты испугалась? Сегодня МОЯ ночь с Хасаном. Поэтому я иду в хамам. Юми тоже идет, как и Гасун с Хасной. Знаешь, почему? В нашей семье праздник. Хасна беременна! Аллах благословил их с Хамзой. Это их первый ребенок. Завтра мы будем готовить разные угощения и баранину, которую мужчины разнесут по медине, чтобы раздать её бедным. В честь такого праздника Хасан позволил нам всем помыться в хамаме и постирать там вещи. А завтра с самого утра у нас будет столько дел! Мы с тобой, Рания, пойдем на рынок, чтобы вместе с Хамзой выбрать барашка, которого и приготовим в честь благодарения за милость Аллаха.
- Так завтра – праздник? – с облегчением переспросила Рания, тут же согласившись пойти помыться.
Она собрала вещи и быстро спустилась во двор, где её уже ждали все женщины. Правда, потом, по дороге в хамам её одолели сомнения: праздник-праздником, но что если всё-таки Хадия и Юми сговорились и не сказали ей правды? Вдруг Хасан приказал им обмануть её, а сам поступит ночью так, как ему захочется?! Но было уже поздно возвращаться назад. И к тому же ей очень хотелось соскрести с себя накопившуюся за неделю  пребывания в Эс-Сувейре грязь.
…А в хамаме ей, разумеется, пришлось почти полностью обнажиться. Ведь иначе грязь не смоешь. И тогда все увидели на её шее украшение, которое Рания не догадалась оставить в комнате и хорошенько спрятать. Она так и сидела на своем коврике в полумраке хамама с тускло блестевшим на груди ожерельем. Жены братьев зашептались. А Юми смотрела на Ранию изумленными глазами. Но никто ни о чем не стал её расспрашивать.
Только Хадия тихо сказала ей на ухо:
- Ох, как же ты пожалеешь о своей промашке, Рания! Теперь Хасан обязательно узнает о том, что ты от него скрываешь.
- Как он сможет узнать?
- Кто-нибудь из них расскажет об увиденном мужьям, - кивнув в сторону родственниц, пояснила Хадия. – Гасун – Дауду или Хасна – Хамзе. А уж они обязательно подденут Хасана. И тогда не видать тебе твоего золота.
- Но это подарок Саида! Это моя собственность, мой махр!- возмутилась Рания.
- И что? Ты стала женой Хасана. Пусть брак и временный, но Хасан твой муж. Тебе не говорили, что ты рискуешь? Если Хасан не захочет, так не отдаст тебя Саиду. Ладно, теперь уже поздно сожалеть или возмущаться. Но с ожерельем тебе придется распрощаться. Вот увидишь. Хасан перевернет всю комнату, но отберет его у тебя.
- Я не верю. Ты просто запугиваешь меня.
Но Хадия подняла бровь и промолчала. А Рания не знала, что ей думать. Неужели Амина была права, уговаривая её оставить ожерелье у родителей? «Я спрячу украшение. В чемодане можно подпороть подкладку и спрятать украшение туда. Оно слишком дорогое, чтобы оказаться  в руках Хасана, и без того нажившегося на мне!»
Когда вернулись из хамама, Рания долго искала место для тайника. Чемодан показался ей ненадежным.
- А что если я больше не стану скрывать, что у меня есть драгоценность, которую мне подарил муж? Пусть все видят его и знают о том, что у меня есть очень дорогое украшение. Это заставит Хасана бережно относиться не только ко мне, но и к тому, чтобы сберечь от посягательств моё украшение. Ведь оно принадлежит Саиду, который пока ещё не выплатил мне махр.
В комнате, где кроме деревянной лавки и шкафа не было больше никакой мебели, спрятать что-либо не представлялось возможным. А чемодан – его можно просто унести. Если на ней не увидят украшения, станет понятно, что оно может быть только в её комнате, а там найти не составит труда.
И Рания решила, что оставить золото на себе – лучший выход из положения. А что? Вдруг ей придется срочно исчезнуть из жизни Хасана и его семейства? Тем более -  всё ценное должно быть при себе.
Вот поэтому, когда на следующий день в доме закипела работа, Рания вышла к семье не в самом лучшем своем платье, которое почти не скрывало блестевшего в вырезе горловины украшения.
А Хадия оказалась права: никто не удивился тому, что у Рании оказалось такое дорогое украшение. Значит, о нем уже было известно. Но все с любопытством бросали взгляды в её сторону, то и дело откровенно рассматривая её одежду и украшения. Даже Хасан задержал на ней заинтересованный взгляд. Но и только. «Вот так! Я нашла правильный выход. И смогла поставить всех на место. Пусть только посмеют забрать у меня мою собственность!» - радовалась Рания, нарезая зелень для салатов.
Глупая, она и не подозревала, что судьба её украшения уже была решена.  Окажись ожерелье, усыпанное драгоценными камнями, в руках расчетливого Хасана, оно тут же было бы продано за такую  огромную сумму – пусть даже за полцены, даже  часть от половины цены, что Хасан и его семья смогли бы на эти деньги купить не одну лодку,  а несколько и ещё многое другое.  Потерять при этом обещанную Саидом лодку – ничто по сравнению с тем, что даст им продажа украшения Рании.
Но тогда она ещё не понимала этого. Рания с довольным видом участвовала в приготовлении блюд к празднику. Её удивило, что именно и как готовят в этом доме. Таджин тушили из остатков того, что не съедалось и накапливалось за неделю.  И продукты были самые простые и дешевые.  Фрукты и овощи  на рынке закупили Хадия и Юми. Ранию оставили на кухне. При этом Хадия ей заметила:
- Теперь ты нескоро сможешь выйти на улицу.  С таким дорогим украшением тебя побоятся выпускать на медину. Вдруг что-нибудь случится с золотом? Ожерелье может случайно расстегнуться, например…
Так Рания и осталась работать на кухне, пока женщины ходили по рынку в поисках подходящих продуктов. Но слова Хадии заставили Ранию задуматься. Поэтому,  когда жены Хасана снова оказались дома,  она спросила у первой жены неё, что она имела в виду?
- Скажи, Хадия, твой муж что-то знает…
- Что? – выжидающе посмотрела на неё Хадия.
- О том, что все вы увидели в хамаме?
- Про твоё золото? Конечно, НАШ муж уже знает.
- И что он сказал?
- А кто посмеет у него спрашивать об этом? Рания, какая-то ты странная. А говорила, что муж у тебя строгий был и требовательный. Настоящий марокканец. Что-то не похоже, или он тебя плохо учил?
Они принялись готовить угощение. Это было нечто: смесь арганового масла, молотого миндаля и мёда. В это макается кусочек лепешки. И вкусно (это кому как – решила Рания!), и сладко, и сытно. А вот  сладкий зеленый чай с мятой и пузырьками получился у Хадии отлично. Даже Рания не смогла бы сделать лучше.
Но вот таджин вызвал у неё отвращение. Ну как можно так его готовить? И специи не те, какие обычно клали в доме Саида по её приказу. И овощи резали в него не так  и не такие. И рыба ей не нравилась, хотя уж рыба-то была свежайшей, из утреннего улова, но Рании рыбный таджин не нравился.
 А мясной таджин, впервые за неделю приготовленный Гасун и Юми, показался Рании совсем негодным. Ей вообще еда в доме Хасана не нравилась. То, что она с радостью съела в первый вечер, можно было объяснить только страшным чувством голода, и только. Теперь есть удавалось мало, но всё-таки Рания не была голодна, а еда, которую готовили в семье, казалась ей отвратительной.
«Как они это едят?» - презрительно кривя губы, думала она, поглядывая на Юми, помешивавшую длинной ложкой варево в большой кастрюле. Там готовился соус. Гостей, кроме членов семьи, ожидалось человек двадцать. Приготовить надо было много всего.
Потом был праздник. И опять всё было не так, как Рании представлялось правильным. Но что ей за дело до семейства Хасана? Рания считала дни, сколько их осталось до её возвращения к Саиду. А неделя уже прошла. Осталось чуть больше половины месяца, и её мучения закончатся!
Она так была воодушевлена этой мыслью, что не пожалела сделать беременной Хасне подарок – тонкий браслет из золота, тот самый, который она собиралась продать ради хамама. И что это на неё нашло? Сколько раз она потом задавала себе этот вопрос. Но в тот день ей казалось, что скоро  всё благополучно закончится, и она снова сможет вернуться в дом Саида, пусть и третьей женой, и обнять сыночка.
7. Глава 6. ЧАСТЬ 9. Рания в Эс-Сувейре (продолжение).
Если бы… Кошмар начался уже на следующий день. Вечером в комнату, даже не постучав, вошел Хасан. Рания как раз сняла перед сном ожерелье и держала его в руках. Но она так испугалась, что выронила украшение, которое сначала скользнуло на подушку, а затем исчезло за краем одеяла, нырнув в щель между стеной и лавкой.
Рания замерла, боясь взглянуть на мужчину, получившего права временного мужа. От него несло чем-то отвратительным. Он что – не сходил в хамам вместе с мужчинами? Почему он такой вонючий? А эта одежда на нем: застиранные, все в пятнах, брюки и неряшливая рубашка? Рания внутренне передернулась от отвращения. Ну и тип! Саид специально нашел для неё такого?
А он грубовато сказал:
- Вчера был праздник. Я хотел заранее сделать подарки свои женам, но не получилось.  Но лучше поздно, чем совсем оставить моих женщин без украшений. Хадия и Юми уже получили  серьги и браслеты, вот и твоя часть.
Он раскрыл заскорузлую ладонь и протянул ей серебряные серьги – из тех, какими завалены прилавки Таруданта, где торгуют берберскими украшениями, столь ценимыми туристами. Но что для Рании эти длинные вычурные подвески? Разве к таким украшениям она привыкла? Пусть такую дешевку носят жены Хасана, а ей они не нужны. И, кроме того: принять подарок – всё равно, что согласиться на отношения с этим человеком. Ранию эта мысль испугала. Она даже отступила на шаг назад от мужчины, буровившего её хитрыми злыми глазками.
- Спасибо, но я не могу принять подарок. К чему эти расходы, ведь брак временный?
- Примерь, я хочу посмотреть, - приказал он.
И это тоже испугало Ранию, но ей пришлось подчиниться. Она взяла серьги с его влажной ладони и, еле сдерживая брезгливость, дрожащими руками вынув своё золото, вдела в уши подаренные серьги. Они оказались такими тяжелыми, что оттянули мочки вниз.
- Красиво. Они тебя очень украсили, - закивал Хасан. – Спустись вниз – там есть зеркало.
- Ах, нет, благодарю Вас, но я так устала, что лучше лягу спать. Потом полюбуюсь на Ваш подарок перед зеркалом. А сейчас лягу спать, - ответила на его предложение Рания, быстро  вынимая из ушей серьги.
- Твоё дело, - ухмыльнулся Хасан, и, немного помедлив, вышел из комнаты. Рания перевела дух. Потом быстро подошла к двери и плотнее закрыла её. И очень обрадовалась, обнаружив на двери тонкий крючок и металлическую скобку. Дверь можно закрыть на ночь! Это совершенно не спасет, если кто-то захочет вломиться к ней в комнату, но хотя бы послужит сигналом о чьих-то намерениях.
«Поразительно, как я не заметила его раньше? Так уставала за эти дни, что возвращаясь в темноте в комнату, ни на что не обращала внимания», - подумала она, собираясь накинуть обнаруженный крючок на скобу. Но неожиданно дверь открылась, и вошла Хадия. В этом доме, как видно,  было не принято стучать.
- Вот, выпей перед сном. Заварила свежий чай, но Хасан отказался и уже ушел спать, а чай остался., - она поставила небольшой поднос со стаканом чая прямо на пол рядом с плошкой, в которой горел огонь. – Тебе, как и нам с Юми, захочется пить – поели за столом соленого салата. Юми пересолила. Бывает такое. Обычно она хорошо готовит, а тут… Распереживалась, наверно. Ведь Хасан подарил нам золото!
- Золото? – удивленно переспросила Рания. Вот так справедливость! Но ей-то он принес серьги из серебра.
- Да, золото. Мне достались вот эти серьги – взгляни, - Хадия повернула голову и ткнула пальцем в ухо.
Да, такого украшения Рания на ней ещё не замечала.
- А наша Юми получила золотой браслет. Широкий, с орнаментом, красивый.
- Понятно, - вежливо улыбнулась Рания, ловя себя на том, что её совершенно не задело то, что ей Хасан подарил серьги не из золота, а из серебра. « Мне они не нужны. Буду уезжать, когда Саид за мной приедет, так отдам это чудное украшение Хадии. Сами пусть между собой делят», - решила она.
- Рания, а что Хасан тебе подарил? – притворно-спокойным голосом спросила первая жена.
 Так вот она для чего пришла! И чай вовсе ни при чем. Узнать про украшение – был ли Хасан справедлив со всеми, или уже смотрит на неё как на фаворитку! Впрочем, Рания с пониманием отнеслась к вопросу Хадии. Ведь и сама до недавних пор была первой женой, поэтому чувства Хадии были ей близки.
- Вот, взгляни, Хадия, - показала Рания рукой на постель, где при слабом свете живого огня мерцали серебряные серьги. -  Хасан принес мне их, но я не хочу принимать его дар – ведь я временная жена, мне подарки не положены, так для чего он мне что-то решил подарить? Думаю, что я не стану носить серьги, потом отдам их тебе. Ты согласна со мной?
 Женщина, опершись рукой о стену, с удивлением слушала Ранию.
- Ты в своем уме? Откажешься от украшения?
- Меня удивляет, Хадия, почему на хамам у вашего мужа нет денег, а на покупку украшений он не поскупился. Почему?
Но Хадия не стала утруждать себя ответом. Она подошла к постели Рании, потрогала толстым пальцем серьги, кивнула молча и снова отошла.
- Серьги носи, дурочка. Не зли Хасана. Он не простит тебе пренебрежения его подарком. Пойми это. Он болезненно самолюбив, с ним лучше не связываться. Я пойду. Не забудь про чай, - напомнила она перед тем, как исчезнуть в темноте коридора за дверью комнаты.
 Рания накинула крючок – неожиданностей больше не хотелось – и решила сделать одну вещь. Достать упавшее украшение. Но сначала решила выпить чай, чтобы ненароком его не пролить. Пить хотелось, ведь еда сегодня вечером была не только пересолена, но и наперчена не в меру. Не умеют вкусно готовить в этом доме – что же поделаешь!
Рания присела на корточки, подняла  с пола стакан и отпила несколько глотков зеленого чая, испытав удовольствие. Чай был с какой-то кислинкой, и этот привкус делал напиток ещё приятнее.
Потом Рания решила достать ожерелье, но так, чтобы не отодвигать тяжелую лавку от стены. Тем более, что она вдруг почувствовала  слабость, и отчего-то неимоверно захотелось спать. Поэтому, опустив руку за край кровати, нащупав пальцами кончик ожерелья и ухватившись за него, она довольно резко дернула, не рассчитав силу… И вот беда – украшение за что-то зацепилось, какая-то секунда, рывок – и в руках у неё оказалось не всё ожерелье, но большая его часть. Вторая часть застежки и два звена украшения оторвались, но в сознании Рании  эта деталь лишь промелькнула: «Теперь я не смогу его носить, потому что не застегнется. Надо спрятать хотя бы в шкаф».
Но делать этого она не стала. Только сгребла в полусне с одеяла и бросила на импровизированный столик из большого ящика подаренные Хасаном серьги, рядом оставила и своё украшение, откинула одеяло и забралась в постель. Последней мыслью было то, что надо обязательно погасить светильник. Она слабеющей рукой взяла стакан с недопитым чаем и вылила остаток напитка на огонь в плошке. Наступила темнота.
« Попрошу Хадию дать мне нормальный светильник. А с таким легко может произойти пожар…», - проваливаясь в крепкий сон, успела подумать женщина.
… Немного спустя кто-то толкнул дверь. Она оказалась заперта. Тот, кто затаился за дверью в ожидании, когда подействует растворенное в чае снотворное, с досадой что-то пробормотал себе под нос и протопал прочь по коридору, но только для того, чтобы вскоре вернуться. После этого узкое лезвие прошло между дверью и косяком. Двигаясь снизу вверх, оно подняло крючок, высвобождая его носик из петли на косяке. Всё. Путь в комнату был свободен.
Высокая тонкая фигура  с зажженным светильником в высоко поднятой руке тихо скользнула в комнату и добралась до покрытого тканью ящика – столика, который соорудила для своего удобства Рания. Это была Юми. Она собрала с ткани в кулак украшение и, прежде чем уйти, внимательно посмотрела на спящую тяжелым сном третью жену. Опасаться не стоило. Юми с облегчением вздохнула и  уже спокойно склонилась над лежавшими тут же серьгами.
- Да, Хадия не солгала: это не золото. И за что ей покупать золото? Если араб из Бразилии заберет её через три недели, то она унесет с собой и эти серьги. К чему вообще было тратиться на Ранию? – тихо бормотала она, рассматривая с сожалением подарок Хасана.
Потом она тихо выбралась из комнаты, оставив дверь открытой. Зачем  утруждать себя, если утром Рания обнаружит пропажу, и ей будет уже не до двери. И так понятно: вор, побывавший в комнате и забравший драгоценность, открыл и дверь.
…На следующий день Рания проспала. Она несколько раз просыпалась, но голова была тяжелой, Ранию начинало мутить тут же, едва она поднимала голову над подушкой, так что она решила даже не пытаться вставать, пока не станет лучше.
Потом пришла Хадия – узнать, что такое с ней случилось.
- Не понимаю, что со мной, - простонала Рания. – Голова болит очень.
- Принесу тебе чашку крепкого кофе. Я сама утром ходила в пекарню за лепешками и купила сладких булочек. Ты таких ещё не ела, но и мы с Юми тоже давно не лакомились. Но Хасан что-то расщедрился. Дал нам деньги на сладости. А вчера вот украшения каждой подарил.
Рания лежала, ни на что не реагируя. Очень хотелось спать.
- Нет, не засыпай. В доме столько дел! Вставай. Ты и так пролежала почти до дневного намаза! Я принесу тебе кофе и поесть, а ты вставай и приводи себя в порядок. Да, достань коврик для намаза. Он должен быть где-то в шкафу. Как поешь, возьми коврик и приходи на кухню. Хасан велел нам молиться вместе во время намаза. А то сид Надир  (дед Хасана) интересовался у сида Вахида (отца Хасана), сколько раз в день ты молишься. Если старики узнают, что ты пропускаешь молитвы, нам всем попадет. Поэтому приходи ко мне на кухню и постарайся  появиться до того, как зазвучит призыв к намазу.
Рания еле кивнула. Как же ей плохо! Но она выпила кофе, который действительно освежил голову. Потом смогла даже с увлечением молиться во время намаза. О, Аллах, как же ей хотелось, чтобы Саид забрал её из этой семьи пораньше! Пусть Саиду будет не по себе, пока не решит приехать за ней!
После намаза, едва Рания поднялась с коврика, Хадия тут же предложила пойти на медину – срочно следовало сделать покупки. Ранию не отпустили даже сменить платье, в котором ей пришлось спать, на другое. Мозги в голове Рании ворочались ещё с трудом, она никак не могла уловить мысль,  отчего ей так необходимо вернуться в комнату. Ведь что-то тянуло её туда, надо было сделать что-то очень важное…
Но Хадия не позволила ей раздумывать и пытаться вспомнить случившееся накануне.
Так они оказались на медине. Ранию слегка пошатывало, оттого что кружилась голова. Там, на рынке, Хадия – к удивлению Рании – купила ей стакан апельсинового сока. Откуда такая забота и щедрость? Что не так?
Потом готовили обед. Рания же ещё убирала комнаты, стирала… Она вспомнила об испорченном ожерелье,  только вернувшись ближе к вечеру в свою комнату. Собралась переодеть платье, сменив грязное и потное на чистое и более приятное. А Хадия была так добра, что даже нашла для неё в кладовке старый светильник. Он был огромен для тех свечей, которые нашла Рания на дне шкафа. Огарки даже, не свечи.  Но лучше пусть горит слабая свеча в большой  восточной лампе, чем  случится пожар от открытого огня. Но Хадия показала ей, как следует налить в светильник масла и зажечь, чтобы древней лампой можно было пользоваться, не прибегая к свечкам.
 И  только когда Рания оказалась с лампой в руке у себя в крохотной комнатке, свет упал на серебряные серьги. Блеск серебра привел Ранию в чувство.
- Моё ожерелье! – опомнилась она. – Где же оно? Я же оставила его здесь.
 Пришлось не раз перевернуть всё в комнатушке. Ни за лавкой, ни в постели, ни в шкафу драгоценности не было. Рании не хотелось признать, что подарок Саида исчез, ожерелье пропало.  Но как могло такое случиться? «Не исчезло, его украли!» - наконец, заработала голова у Рании.
Но кто мог украсть? Забрал Хасан – как и предостерегала её Хадия? Или унесла  одна из его жен? Теперь Рания кляла свой язык. Ну зачем она рассказала Хадии, сколько стоит ожерелье? Им и в голову не могло бы прийти, что на ней такое ценное украшение. А теперь она осталась ни с чем, не считая найденного за лавкой обрывка ожерелья. Золото с несколькими бриллиантами и двумя крупными драгоценными камнями… Но и это тоже имело теперь свою цену.  Рания пришла в ярость: что думает о себе это семейство? Кто посмел с ней так поступить?
 Она решительно вышла в коридор и направилась к двери комнаты, где жила Хадия. И тоже не стала стучать, решив, возможно, поймать её с поличным. Но, увы, Хадия сидела на постели и при свете яркого светильника чинила порванную рубашку мужа.
- Чего тебе? – не поднимая головы, тут же спросила она. Рании показалось, или женщина знала о том, что Рания явится к ней? Поэтому и не удивилась её появлению, а как будто ждала этого.
- Где моё золото?  Когда я ложилась спать, то сняла с себя украшение и серьги, потому что была вынуждена примерить по просьбе Хасана то, что он подарил. Но теперь в моей комнате ничего нет. Осталось только  то, что вчера принес твой муж. Всё остальное исчезло! Где мои украшения?
Хадия, подняв на неё глаза,  молча выслушала, потом ответила.
- Теперь мне всё понятно.  Так вот откуда у Хасана деньги на покупку ещё нескольких лодок и грузовика!
- Что?!
- Не кричи, детей разбудишь. Вовсе ни к чему, чтобы о нашем разговоре знал весь дом. Впрочем, все и так узнают обо всем, когда Хасан вернется…
- Вернется? Откуда он вернется? Это он украл моё золото? Подлец! – не могла остановиться Рания, потрясенная тем, что её так нагло ограбили, оставив ни с чем.
- Не кричи, говорю. Рот закрой, если не хочешь, чтобы тебя наказали! – резко осадила её Хадия, откладывая шитье в сторону и поднимаясь с постели.
- В вашей семье – вор!
- Успокойся и замолчи, пока Юми не услышала, как ты называешь Хасана. Она ему донесет, и тебя так изобьют, что живого места не будет. Чего ты теперь хочешь? Не вернуть уже ничего…. Разве я не предупреждала тебя, чтобы ты никому не показывала украшение? И вообще – у тебя остались золотые браслеты и кольцо.
- Но это моя собственность! Ожерелье – часть махра, и оно пока ещё принадлежит Саиду!
- Ты стала женой Хасана, и всё, что у тебя есть, теперь принадлежит именно ему! Не кричи напрасно. Поздно сожалеть, тебе его никто не вернет. Хасан не вышел сегодня в море. С Даудом на рыбную ловлю отправился Хамза,  а Хасан предупредил нас, что едет покупать грузовик, а завтра он собирается оформить покупку ещё нескольких лодок. Это очень дорого стоит. У него уже нет твоего ожерелья, он его успел продать. Я удивилась, когда узнала, что Хасан собирается столько всего купить, но теперь мне ясно, откуда такие деньги.
Рания горько плакала, стоя рядом с женщиной, рассказывающей в подробностях, как решил распорядиться её украшением подлый тип, навязанный ей в мужья. «Неужели Саид не понимал, какой опасности я буду подвергаться, оказавшись в этом семействе?», - думала она. Но потом вспомнила слова Амины о том, что Саид поклялся её отцу проучить Ранию. Кажется, началось. Мало ему было того, что уже сами условия, в которых оказалась мать его сына Мунира, просто ужасны для женщины, которая привыкла только распоряжаться слугами, живя в роскошном  дворце! За что Саид так с ней поступил? Даже Жади не удостоилась такого наказания, хотя заслуживала не только того, чтобы жить в ужасающей нищете, но и получить много ударов плеткой на площади Феса!
Голос Хадии вернул её к действительности.
- Возвращайся в свою комнату. И не смей лезть к Хасану с вопросами об ожерелье, иначе для тебя это плохо кончится, - посоветовала она, выставляя Ранию в коридор.
«Ещё чего! Как я смогу промолчать, если потеряла такое дорогое украшение? Он не имел права даже прикоснуться к моему золоту! Даже серьги унес!» - переживала она, оказавшись в комнате.
- Мерзавец! Вор! Подлец! – кляла она Хасана. –Пусть Аллах ниспошлет ему муки адовы!
Хасан вернулся в Эс-Сувейру только к обеду следующего дня. Пригнал грузовик, о чем с радостью и сообщил собравшимся во дворе родственникам.
- И где же он?
- Как где? На стоянке возле порта. Теперь заживем! Больше нам не придется за бесценок сдавать улов скупщикам или стоять весь день в палатке у пирса.  Сами станем отвозить рыбу и продавать её по цене, которую сами же будем устанавливать.
Во дворе перед домом собрались его братья, тут же в стороне стояли два похожих друг на друга старика, но с разницей в возрасте, отец Хасана и дед.
- Да ты что? – возмутился сид Вахид, отец Хасана. – Как можно отказаться от торговли на рыбном рынке?  Лавка приносит нам неплохой доход! Ведь туристический сезон длится почти круглый год, и туристы постоянно покупают рыбу, приготовленную на гриле. Как можно отказаться от выгодного дела? Ты сказал такое, не подумав, Хасан!
- Отец, пусть будет и лавка, и торговля жареной на гриле рыбой. Но грузовик – это выгодно, ведь деньги, которые мы получим от продажи рыбы, окажутся намного больше всего дохода от того, чем мы занимаемся всей семьей. Лодок я тоже взял ещё три.  Могу и больше купить, но хотел посоветоваться, кто будет работать с нами на лодках? Надо нанимать того, кто согласится выходить в море на ловлю за плату.
- Родни много, найдем из своих.
- Хасан, Хасан, опомнись! Деньги застили тебе глаза! Откуда ты взял такую большую сумму? Как тебе удалось купить машину и лодки? – спрашивал оказавшийся тут же дед Хасана. Сид Надир подумал о том, что не пришло в голову другим, обрадовавшимся новым покупкам.
- Как это – откуда? …-  растерялся Хасан.
- Если правда то, о чем мне рассказали мои жены, то теперь жди беды: Саид доверил тебе женщину, заключив с тобой контракт, а ты забрал у неё драгоценность. Саид Рашид не из тех, с кем можно поступить безнаказанно подобным образом.
- Рания стала моей женой, дед. Ей принадлежало украшение, которое стоило огромных денег, но оно ей совершенно ни к чему. Моя жена согласилась отдать его мне, потому что семье, в которой теперь ей предстоит жить, оно нужнее. Как я им распорядился, это уже моё дело.
- О чем ты говоришь, Хасан? Всё совсем не так! Через три недели Саид приедет за этой женщиной, которая тебе приходится всего лишь временной женой, и потребует вернуть и её, и драгоценность. Что мы ему ответим?
- Дед, отец, вам ничего не придется отвечать! Я сам скажу ему, что разрываю заключенный с ним контракт. Пусть забирает лодку и те деньги, которые он положил на наш счет на вторую лодку. Ничего! Теперь у нас будет хоть десять лодок и грузовик для перевозки рыбы. Обойдемся без сида Саида.
- Он потребует деньги за украшение! Опомнись! – стоял на своем сид Вахид.
- Глупец, ты не понимаешь, что творишь!- возмутился и старик Надир, возбужденно замахав руками. – Ты хочешь, чтобы на медине говорили, что я перестал держать данное слово? Саид договаривался со мной и твоим отцом!
- Хасан, ты накличешь на нашу семью беду! Как мы можем отказаться от соглашения? Что станут думать о нас в городе? Что мы не держим слова? – вторил отцу отец Хасана.
- Никто не может назвать меня лжецом и обманщиком, - вмешался и дед Надир.- Ты должен будешь вернуть женщину сиду Саиду Рашиду. И деньги, вырученные от продажи украшений. Придумай объяснение тому, как могло случиться, что ты его продал.
- Нет, не получится, - отказался Хасан.
- Сын, тебе понравилась Рания? Та, которая уже была чужой женой, и её муж снова решил вернуть её с помощью временного брака, доверившись нам с Вахидом, твоим отцом? – возмущался дед Надир.- Как ты можешь так поступать с нами?
- Да поймите же вы! – задохнулся от злости Хасан.- Украшение, которое я забрал у Рании, между прочим, моей жены, стоит намного больше, чем те две лодки, обещанные по договору с Саидом. Мне не нужна Рания, но, взяв у неё золото, теперь я должен оставить её своей женой.  А после Рамадана я сосватаю невинную девушку, красавицу –дочь сида Хамеда! Вот так!
- Хасан, ты горько пожалеешь о сделанном. Вот увидишь. И из-за твоей жадности и неосторожности пострадает вся семья.
- Этого не случится, - самонадеянно уверил стариков Хасан. - Рания скажет Саиду, что сама отдала мне украшение, что она решила остаться со мной и не желает возвращаться к Саиду.
- Как ты сможешь заставить её так сказать? Приедет Саид, и она расскажет ему правду.
- Нет, она будет говорить и ему, и всем то, что я ей прикажу, - жестко ответил Хасан.
Старики покачали головами и ушли. А к Хасану подошли братья и начали  горячо уговаривать не отдавать ни грузовик, ни лодки.
- Машалла, тебе так повезло, Хасан! Заставь своих жен сказать, что Рания сама отдала тебе золото.
Потом, усаживаясь за стол, Хасан то же самое услышал и от жен:
- Сделай так, Хасан,  чтобы Рания не захотела возвращаться к богатому мужу, - заискивающе советовала Хадия. - Ведь ты моложе и красивее его. Рания сможет родить от тебя много детей. А Саиду она подарила только одного сына. Она сама нам рассказывала, что в той семье другие жены постоянно обижали её, а у нас ей будет хорошо. Ведь мы относимся друг к другу как сестры.
Юми тоже кивала, расставляя на стол блюда к ужину.
- Где девчонка? Да, мне придется иначе к ней относиться. Её муж велел быть с ней даже не строгим, а жестоким. Я буду жесток, но только для того, чтобы она поняла, что ей придется мне подчиняться. Будет покорна – и жизнь её будет спокойной, а если нет, то очень пожалеет. Теперь её судьба навсегда будет связана с нами.  Я не верну Ранию Саиду. 
Хадия угодливо поддакивала мужу, а потом сказала второй жене:
- Юми, я сама закончу здесь. Сходи, приведи Ранию.
- Скажи – муж желает поговорить с ней. Пусть поторопится, - добавил Хасан, обгладывая рыбью кость.
…Рания металась по комнате, насколько это было возможно в такой маленькой каморке. Она уже догадалась, что Хасан вернулся и сейчас сидит на кухне, ужинает.  Она знала, что разговора с ним ей не миновать, но, зная себя, понимала, что не сможет удержаться, чтобы не бросить ему в лицо обвинение в воровстве.  А потом один Аллах знает, чем всё закончится.
Так всё и случилось. За ней явилась Юми, чтобы отвести вниз к Хасану.
- Это ты украла моё ожерелье? Ты вынесла его из комнаты? – спросила наугад Рания.
- Я. Не украла, а забрала по требованию нашего мужа, - спокойно ответила Юми. – Разве могла я его ослушаться? Идем, у него и спросишь обо всем, что тебя интересует.
Рания видела, что говорить с женой Хасана бесполезно. На ней можно только вымесить злость. Надо поговорить с Хасаном, и если он всё ещё не успел продать её ожерелье, пусть вернет!
 Она  встала с постели, сунула ноги в кожаные бабуши и поправила платье. Потом вышла из комнаты следом за Юми.
Разговор с Хасаном оказался коротким.
- Ты вор! За такое в старину отрубали руки! Как ты посмел обворовать жену человека, который доверился тебе и подарил лодки? – начала она с порога.
Хасан поперхнулся от её слов.
- Что?! Да я тебя…, - откашлявшись, сказал он и, выскочив из-за стола, ударил Ранию кулаком в глаз. Она пошатнулась от удара и боли, не успев даже попытаться увернуться.
- Я пожалуюсь Саиду. Он обо всем узнает! –только и смогла произнести она.
- Что?! Ты смеешь мне угрожать? Сардина тухлая! Я научу тебя, как должна разговаривать жена с мужем!
На Ранию посыпались удары его кулаков, а Хадия и Юми отошли в сторону и молча наблюдали за происходящим, не пытаясь вмешаться и как-то защитить Ранию.
- Верни моё… ожерелье..! - вдруг услышали женщины голос избитой, казалось,  до полусмерти Рании.
- Что?! Это МОЁ золото! Оно моё, потому что я не собираюсь возвращать тебя Саиду Рашиду! Тебе придется с этим смириться! Или я вывезу тебя ночью в океан и утоплю. Ты хорошо меня поняла?
Рания, лежа навзничь на полу, горько зарыдала. Пнув её, Хасан обошел тело и скрылся за дверью.
Только тогда к ней подошли женщины.
- Вставай, Рания. Разве я не предупреждала тебя, что теперь бесполезно спорить с мужем? – зашептала ей Хадия. - Ты глупа. Но из-за твоей глупости и мы пострадаем. Сегодня Хасан в хорошем настроении. Он так рад покупкам, что не станет вымещать на нас зло, но в другой раз нам может не поздоровиться из-за тебя.
- Как он мог забрать моё золото? Как? – рыдала Рания, губа которой была разбита и кровоточила, а под глазом наливался огромный синяк.
-Молчи! Если не замолчишь, он может вернуться и снова начнет избивать тебя. Юми, помоги мне её поднять.
Женщины с трудом поставили на ноги обессилившую от побоев Ранию и повели в комнату.
- Если не замолчишь, засуну тебе в рот эту грязную тряпку, - предупредила Хадия.- Молчи, Хасан ушел к братьям, они теперь до полуночи станут курить кальян, а потом Хасан может захотеть покуражиться. Услышит твой плач, и тогда с тобой может случиться всё, что угодно.
- Я не хочу оставаться с Хасаном! Не хочу быть одной из его жен! Мне надо вернуться в Бразилию, к моему сыночку. Мой Мунирчик, сыночек,-  рыдала Рания и никак не могла остановиться.
- Успокойся, Рания, доберемся до твоей комнаты и кое-что тебе расскажем. Не всё так плохо, как тебе сейчас кажется, - ответила Юми, поддерживая новую родственницу под руку. Другую руку избитой женщины закинула себе на шею Хадия, и вдвоем с Юми они повели Ранию к лестнице.
В комнате её свалили на постель как куль. Силы совсем покинули жену Саида.
- Теперь слушай, - отдышавшись, сказала Хадия. – Я хорошо научилась понимать то, чего хочет муж. Пока дела обстоят так: твоё украшение он продал и купил лодки и машину. Но теперь ему нужны надежные люди, которые будут выходить в море. Это не та родня, которая прежде всего станет искать выгоды для себя.
Она оглянулась на Юми, которая разожгла светильник ярче, и в комнатке сразу стало светлее. Хадия продолжала:
- Хасан давно собирался взять в жены дочь соседа, у которого семеро сыновей, но у них всего одна лодка. Когда  Айша, дочь  сида Селима, станет одной из нас, выйдя замуж за Хасана, то муж наймет её братьев выходить в море на наших новых лодках. А, купив машину, Хасану понадобится шофер. А я знаю, что у другого соседа - сида Салиха – есть сын и дочь-красавица. Юми, как её имя?
 Вторая жена пожала плечами.
- Хасан и её держит на примете. Если бы не ты, то он уже сейчас мог просватать обеих девушек. И получил бы согласие их родных, потому что теперь наш Хасан – завидный жених.
- К чему вы мне об этом рассказываете? – простонала Рания.
- Ты слушай, и поймешь! Всё, что нужно было Хасану от тебя, он уже получил. Но и ссора с твоим бывшим мужем ему не нужна. Думаю, вы могли бы договориться – не сейчас, но потом, с нашей помощью, моей и Юми… Согласишься сказать Саиду Рашиду, когда он приедет за тобой, что сама отдала Хасану золото, чтобы он мог купить ещё лодки,  Хасан даст тебе развод и отпустит к Саиду. А сам потом женится на тех двух девчонках, но если нет – может сделать, как обещал – утопит тебя в океане. И никто ничего не докажет.
Ранию обдало ледяным ужасом. Скорее всего, именно так с ней и поступит негодяй! Что же делать?
- Нет, Хадия, есть выход проще: пусть Рания скажет, что потеряла где-то украшение. Ходила на рынок и уронила, оно ведь могло расстегнуться, - предложила другой выход Юми.
- Не выйдет. Как Хасан сможет объяснить, откуда у него появилосьстолько лодок? Такие вещи не скроешь, пусть Саид Рашид и не живет в Эс-Сувейре, но я слышала, что он собирается строить сеть отелей на побережье…  Рания, это же ты говорила мне об этом?
- Я ничего уже не знаю! –плача, ответила Рания.
- Ты подумай, как тебе поступить, потому что тебе лучше согласиться на потерю золота, чем лишиться жизни. Если Хасан будет уверен, что ты его не выдашь, он тоже отпустит тебя с миром. Никому не нужны проблемы. 
Женщины внимательно посмотрели на Ранию, затем переглянулись и вышли из комнаты. Рания осталась одна.
«Нет, если Хасан убьет меня, то Саид всё равно узнает правду, он всё поймет. Только меня уже не будет. Придется согласиться на ложь. Ведь ожерелье я уже не смогу получить назад. Главное  для меня теперь -  вернуться к Саиду, возвратиться в Бразилию». Она потрогала лицо. Место, куда пришелся кулак Хасана, распухло и болело. Рания не стала доставать зеркало, чтобы посмотреть на себя, ведь и так понятно, что завтра синяк растечется на пол лица. «Саид приедет за мной, и кошмар закончится», - с надеждой подумала она.
На следующий день Хадия снова завела разговор о том, что следует сказать Саиду, и Рания сделала вид, что согласна солгать. Женщина ушла от неё с довольным видом. «Пусть успокоятся и оставят меня в покое до приезда Саида, но потом я расскажу ему обо всем!» - решила она. Ей пришлось смириться с потерей золота. Она старалась больше не вспоминать об этом.
Хасану, конечно, передали её ответ. Но с того дня он держал Ранию в постоянном страхе, не упуская случая задеть её, напугать или  придраться к чему-то, связанному с ней. 
Рания считала дни, когда за ней приедет Саид. Она  терпела всё, что с ней происходило, из последних сил, в надежде на то, что скоро всё закончится -  как только приедет Саид.
Но она не могла есть. Всё, что готовилось в доме, вызывало в ней отвращение.
- Что опять не так? – начинала нервничать Хадия, видя, что Рания и в этот раз только поковыряла лепешкой в таджине. – Чем тебе не нравится мой таджин? Ешь давай, принцесса.
- Вы не умеете его готовить!
- А ты, конечно, умеешь?
- Да, моему Саиду очень нравились все блюда, которые я готовила – и таджин, и кускус, и мясо мешуия. Рыба у меня тоже отлично получалась, какой аромат у моих блюд, о! А вы совершенно не знаете нужных специй, которые делают блюдо вкусным.
- Неужели?
 Её слова услышал Хасан.
- Тебе не нравится наша еда? Хадия, пусть она сама что-нибудь приготовит! Я хочу попробовать еду, которой питался сам Саид Рашид. Хадия, сходи с ней на рынок завтра утром, и пусть она приготовит всё, что сочтет нужным. Я дам вам денег на продукты.  Но имей  в виду, сардина: не понравится мне то, что ты сваришь, я тебя саму превращу в корм для рыб.
 На следующее утро Рания, напуганная угрозой хозяина, отправилась на рынок вместе с первой женой. Она тщательно отобрала нужные травы, купила и несколько маленьких кулечков со специями. Потом зашли за рыбой на пирс. Рания впервые увидела лавку, принадлежавшую семье.
На Рании был надет никаб, чему она была несказанно рада по многим причинам. Прежде всего – из-за синяка, который ещё не скоро сойдет.  А ещё – из-за опасения встретить кого-то из родственников или знакомых, которые потом разнесут новость о встречи с ней по медине Феса.
Вернувшись на рынок и выбрав овощи, женщины отправились назад, домой.
Наконец, Рания оказалась на кухне, выложила покупки. Хадия исчезла в доме, решив заняться массой других дел.
«Я им покажу, что значит, хорошо готовить!» - высокомерно думала она и представляла, как все удивятся, как у них вытянутся лица, когда первый же кусочек её таджина окажется во рту Хасана и его жен.
И Рания постаралась! Правда, с мясом вышло бы гораздо вкуснее, но и рыбный таджин получился вполне съедобным, не сравнить с тем, что приготовлялось  Хадией. Рания осталась довольна.
 Но радость длилась недолго, Когда вечером сели ужинать, то да - похвалы лились на Ранию так, что она чувствовала себя едва не отмщенной за перенесенные неприятности.
- Рания, как вкусно! Ты оказалась права: умеешь готовить, - удивленно подняв бровь, сказала ей Хадия.
Хасан тоже довольно чавкал, поглядывая на презрительно поджавшую губы временную жену. Синяк под глазом она закрыла прядью волос, подкрасилась косметикой, на ней было надето пусть и заштопанное, но по-прежнему красивое голубое платье, в котором её привезли в Эс-Сувейру. Лара Рашид, а вовсе не жена рыбака находилась среди них.
«Вот так! Я показала, что им не чета»…
- Дааа… Хорош таджин. Теперь понимаю, почему Саид желает тебя вернуть. Но вот что я тебе скажу: такая умелая жена мне самому нужна. Я никогда не ел ничего вкуснее. Умеешь готовить, это хорошо…  Я тебя Саиду не верну… нет, - сказал Хасан, ухмыляясь и поглядывая в сторону Рании.
А она замерла от ужаса, потому что, наконец, поняла, в какую ловушку снова угодила. Поддалась честолюбию и сделала себе только хуже. «Аллах! Что теперь со мной будет?» - внутри Рании всё так и дрожало от злости на себя.
Хасан, конечно же, видел, в каком состоянии находится Рания, как действуют на неё его слова. И он постарался напугать её ещё сильнее, описывая все прелести их предстоящей совместной жизни.
- Рания, когда приедет твой бывший забирать тебя, я ему прямо скажу, что ты покорила меня своей стряпней. Хочу каждый день есть так же вкусно, как сегодня.
А она смотрела сквозь слезы, застилавшие глаза, как мужчина, оторвав кусок лепешки, поддел кусок рыбы из таджина и сунул всё в рот. И начал жевать. Рыба в таджине была без костей, ведь она положила в таджинницу только очищенные кусочки филе. Так всегда готовили в доме Саида при Рании – сама ли она тушила блюдо из рыбы или доверяла сделать это Мириам или кухарке. Теперь её умение сыграло с ней злую шутку.
«Как я могла так сглупить!» - мысленно стонала она.
- Завтра, - погрозил Хасан куском лепешки в её сторону, - завтра ты снова приготовишь мне рыбу, но уже иначе. Наверняка в том богатом доме, где ты жила раньше, готовили не только таджин, но знали много разных блюд. Вот и приготовь, а я поем. …Чего молчишь?
- Рания, мы с Юми будем рады тебе. Мы уже тебя приняли, но когда наш муж объявит тебя не временной, а самой настоящей женой, то мы с тобой подружимся ещё сильнее. Правда, Юми?
- Конечно, мы подружимся, станем, как сестры, - подтвердила младшая жена. Дети, которые сидели тут же за столом и ели вместе со всеми, с интересом рассматривали новую жену отца, но молчали, потому что такое правило было установлено для них  отцом.
Надо ли говорить, что сама Рания в тот вечер не смогла и кусочка рыбы съесть из приготовленного ею же таджина. «Неужели негодяй сказал правду? Он не отдаст меня Саиду. Так уже случилось когда-то с Жади», - вспомнила Рания давнюю семейную историю.
 Саид тогда ничего не смог сделать с Зейном, потому что закон в таких случаях оказывается на стороне временных мужей. Ведь в семейном законодательстве нет статьи о временных браках. Значит, брак, каким бы его не считали договаривающиеся стороны, всё равно считался по закону настоящим. «Это всё из-за Амины! Это она уговорила меня пойти на риск, чтобы иметь возможность вернуться снова в семью Саида, пусть и третьей женой», - глотая слезы, злилась Рания, лежа у себя в комнате.
8. Глава 8. Часть 9. Эс-Сувейра.  Рания и Хасан.
Так и получилось, что новой обязанностью Рании стали дела на кухне. Теперь ей приходилось готовить рыбу во всех видах:  рыбные таджины, жареные сардины, запеченную в духовке рыбу, салаты с рыбой… Это было настоящим наказанием – каждый день есть рыбу, ежедневно готовить рыбу, чистить рыбу, ходить на рыбный рынок в семейную лавку за рыбой… Рания однажды вспомнила, как приказала Мириам приготовить рыбный таджин, зная, что от этого станет плохо беременной Зулейке. Но теперь ей самой было дурно не то что от запаха готовящейся на плите рыбы, но и от одного её вида.
Неужели у Хасана не осталось совсем денег от тех, что он выручил от продажи её золота? Мог бы купить мяса.
Ко всему он по-прежнему не давал денег на хамам. Хадия бывала там раз в неделю. Юми ходила чаще, вместе с женами братьев Хасана. А про Ранию как будто все забыли. Но она не решалась напомнить о себе, хотя порой ей казалось, что Хасан всё прекрасно помнит, просто так изощренно  издевается над ней. Ведь он не называл её иначе, как «моя тухлая сардинка». И Рания относила его слова к тому, что у неё теперь были постоянно сальные  волосы, грязная и потная одежда, которую нечасто удавалось постирать.
Но сам он после возвращения из порта ходил с братьями в хамам, а перед сном требовал, чтобы Рания мыла ему ноги, каждый раз стараясь найти способ её унизить.
В такие минуты она, пытаясь отстраниться от реальности, вспоминала, с каким желанием она мыла ноги Саиду. Приносила  теплую воду в большом серебряном чайнике и поливала по очереди на его ступни над тазиком, в котором на дне были насыпаны лепестки роз…  Какое счастливое время это было! Как же она была тогда счастлива и не понимала этого!
Но чем дальше, тем поведение Хасана становилось всё более пугающим. Однажды Рания собралась вымыть голову. Волосы сильно засалились и выглядели  ужасно. Ей удалось нагреть побольше воды, а Хадия помогла ей принести бак с водой в комнату, где Рания и вымыла волосы над тазиком. Она едва успела обернуть вокруг себя кусок ткани – за неимением простыни или большого полотенца, ведь в доме и понятия не имели о постельном белье! – как дверь открылась, и вместо Хадии, которую Рания ожидала увидеть, появился Хасан.
Она, ни слова не говоря, отступила к шкафу. Он тоже молча смотрел на неё, потом противно оскалился и сказал:
- Звонил Саид Рашид. Спрашивал о тебе. Но я ему сказал, что ты теперь моя жена, и он тебя не получит. Вот так.
Она в ужасе закрыла глаза, стягивая на себе края ткани, удерживая, чтобы она не сползла с тела.
- Хасан! Хасан, выйди! – раздалось откуда-то со двора. Кто-то из братьев так вовремя для Рании позвал его. И Хасан, насладившись её испугом, ушел.
А Рания зарыдала. Она и без того была совершенно подавлена и нищетой, в которой ей приходилось жить, отсутствием многих привычных вещей и удобств, невозможностью просто помыться, ежедневной тяжелой работой, и только надежда на скорое избавление от такого положения поддерживала Ранию,  но слова Хасана сломили её. Она опять принялась рыдать. Рания никогда в жизни не плакала столько, сколько ей пришлось пролить слез в семействе Хасана.
- Этого не должно было случиться! Неужели Саид не будет бороться с наглым рыбаком? Неужели он ничего не сможет сделать с Хасаном?
Потом, после бессонной ночи, она спросила у Хадии, кто звонил вечером Хасану.
- Никто не звонил, - удивилась вопросу первая жена.- Хасан опять потерял свой сотовый, скорее всего -утопил в море. А в доме телефон давно отключен за неуплату. Он нам и не нужен вовсе. И так каждый день видим друг друга, к чему платить за телефон?
- Но Хасан приходил вчера ко мне  и сказал, что звонил Саид…
- Никто не звонил, наш муж пошутил. Твой Саид где сейчас? В Бразилии, наверно? Значит, звонок должен быть междугородним. Куда Саид мог бы звонить, если телефон не работает? У стариков тоже нет международной связи.  Хасан решил так пошутить.
Рания смогла, наконец, выдохнуть свободно.  Значит, есть надежда, что Саид её заберет. А Хасан не посмеет так шутить  с Саидом на её счет.
Но её рассказ заставил Хадию призадуматься.
- Так ты говоришь, что Хасан пришел к тебе в комнату? Ну теперь будь готова, что он предъявит на тебя все права.
- О чем ты, Хадия?
- Похоже, что Юми снова беременна. Возвращается с рыбного рынка бледная. Если она разболеется, то … часть ночей ей придется отдать … тебе! Уверена, что Хасан захочет именно этого. Он и сам скоро тебе скажет об этом. И знаешь что: если такое случится, то лучше подчинись. Он может вернуть тебя Саиду, и тогда тебе лучше не рассказывать бывшему мужу о том, что происходило в нашем доме. Будешь молчать про ожерелье, придется скрывать и всё остальное. Не выдашь Хасана, он не станет рассказывать о тебе.
- Нет, я ничего не хочу! Хасан не имеет никаких прав на это!
- Он не станет тебя спрашивать, - сухо отрезала Хадия.
Теперь каждый вечер Рания закрывала дверь на крючок, хотя и понимала тщетность подобной защиты. Она боялась уснуть, подолгу прислушиваясь к звукам в доме.  Хасан же часто ходил с братьями гулять в город, потом возвращался обкуренный кальяном. Так его буйное поведение объяснила ей Хадия.  Тогда в доме Хасан крушил мебель, раздавались громкие крики, а потом он начинал бить жен. То одна попадалась на глаза, то вторая оказывалась под рукой. Или он сам их искал на расправу?
Ранию это всё пока обходило стороной. Она думала, что Хасан в такие минуты просто не помнил о её существовании. Она и старалась не только не показываться   из комнаты, но и вовсе не зажигала светильник.
И всё же пришел день, когда Хасан, вернувшись раньше обычного, столкнулся с Ранией на лестнице, проводил её долгим задумчивым взглядом, который ей очень не понравился. А после ужина к ней подошла Хадия и велела собираться в хамам.
- Почему? Я вчера помыла голову, мне совсем не хочется идти вхамам, я так устала, - начала отказываться Рания, у которой тут же появилось нехорошее предчувствие.
- Не спорь, иди за вещами, так велел Хасан – отвести тебя в хамам. И давай без глупостей.
- Я не пойду, - начала было Рания, но выражение глаз Хадии было непривычно пугающим. Рания поняла, что шутить не стоит. Первая жена не станет с ней церемониться. Кто она такая, чтобы Хадия пошла ради неё против мужа?
Рания вынуждена была подняться в комнату за одеждой и мылом, захватить гасуль и полотенце, а потом пойти в хамам, где  предприняла попытку поговорить с Хадией и Юми. Они сидели на своих ковриках посреди сумрачного зала, окутанные клубами пара, помогая намылиться друг другу гасулью.
- Юми, Хадия, неужели вам не всё равно, что у Хасана появится ещё одна жена?
- Разумеется, не всё равно!
- Вот видите! Поговорите с Хасаном. К чему вам соперница?
Женщины рассмеялись.
- Соперница? Рания, какая соперница? Мы будем рады, если Хасан приведет ещё двух жен. Как ты не понимаешь? Ту работу, которую мы выполняем вдвоем, или как теперь – втроем, мы станем делать вчетвером. Ведь так станет легче!
- Но неужели в вас не говорит ревность?
- Какая ещё ревность? Вот дурочка! Чем меньше он обращает на нас внимания, тем лучше. А подарки он всё равно будет покупать нам поровну. Это железное правило в семье. Даже Хасан не смеет его нарушать, - пояснила Хадия.
- Если он сделает тебя своей фавориткой, даже не надейся, что сможешь получить больше подарков и украшений, чем мы. И работать ты будешь по-прежнему, без привилегий, - предупредила Юми.
- Но я и не хочу быть фавориткой, мне ваш Хасан не нужен! Ничего не хочу!  - сказала Рания, чувствуя, что вот-вот у неё случится истерика. Неужели ей предстоит пережить ещё и насилие над собой?
Но как раз это едва не случилось. В тот раз её спасла предусмотрительность. Рания не только закрыла дверь на бесполезный крючок, но и подтащила к двери тяжелую скамейку, на которой обычно спала. Хасан пришел и попытался открыть дверь. Но она не поддалась, чему он удивился.
- Рания, мне надо тебе кое-что сказать… о Саиде…
Но Рания не поверила и не ответила на его уловку.
- Открой, - приказал он, устав уговаривать, когда обман не удался.
- Нет, уходи, Хасан. Я знаю, что ты не можешь даже находиться в моей комнате, потому что брак временный! Оставь меня в покое.
- Я передумал, решил отказаться от договора с Саидом. Открой, пока я не выбил дверь, - начал злиться мужчина, и Рания поняла, что он находится под действием кальяна, который был совершенно не похож на тот, который курили дядя Али или Саид. Видно, не простой табак в нем был, а что-то покрепче.
«Он сейчас одуреет от сопротивления, и тогда даже представить страшно, что он может сделать!» - замерла от страха Рания, навалившись на лавку.
 Утром она не могла без содрогания вспомнить тот ужас, который ей пришлось пережить, когда Хасан попытался выбить её дверь. Он несколько раз ударил кулаком в дверь, которая затрещала, но не поддалась благодаря сооруженному Ранией препятствию. Потом ярость затмила Хасану разум, и удары кулаков сыпались на дверной косяк. Ведь в коридоре было совершенно темно. Устав молотить в неподатливую дверь, Хасан нехорошо выругался, пообещав на голову Рании многие кары, и завалился в комнату Юми… Потом полночи Рания вынуждена была слушать крики второй жены, которую жестоко избивал одуревший Хасан.
На следующее утро Рания боялась показаться из комнаты. Она вышла только тогда, когда Хадия постучала в дверь и поклялась, что Хасан уже давно отправился в море на новой большой лодке.
- Из-за твоего упрямства он едва не убил Юми. Она сегодня не смогла даже подняться с постели. И без того Юми вернулась вчера простуженная. А тут ещё такие побои. Что ты о себе воображаешь? Хасан не шутил, когда говорил, что не вернет тебя Саиду. Теперь для него станет делом принципа добиться тебя. А если и вернет, то только после того, как ты побываешь его женой. Поняла?
- Нет, Саиду это не понравится, - твердо ответила Рания.
Хадия посмотрела на неё, сузив глаза,  потом сказала:
- Я не стану ждать, когда Хасан начнет меня убивать из-за твоего упрямства. Сама отведу тебя к нему. И только попробуй сопротивляться. Удавлю. Если мои дети лишаться меня, они никому не будут нужны. Ты не стоишь того, чтобы я из-за тебя теряла свою жизнь.
- Хадия, но почему бы не найти какой-нибудь выход?
- Какой выход? – подозрительно посмотрела она.
- Отведи меня к шейху в мечеть, я пожалуюсь на Хасана, на то, что он не держит данного обещания.
- Ты с ума сошла? Он и тебя утопит, и нас с Юми вместе с тобой. Спасибо, что предупредила, теперь буду знать, что от тебя можно ждать! Да-же-не-ду-май! – четко произнесла она и повторила. – Не-ду-май-так-де-лать! Даже не пытайся. Теперь я с тебя глаз не спущу! Расскажу Хасану о твоих словах, и пусть решает, что с тобой делать.
Рания поняла, что нет никого, кто мог бы ей помочь или заступиться. Как она могла так довериться? Хадия хитра как лиса. Втерлась в доверие, а сама … Впрочем, она поступила бы точно так же, когда была первой женой Саида.
А до появления Саида осталось  несколько дней, точнее – четверо суток. «Надо как-то продержаться», - настраивала себя Рания.
Но каждую ночь она слышала, как под дверью кто-то стоял, переминаясь с ноги на ногу, потом раздавался стук в закрытую и подпертую скамьей дверь, а потом слышался вкрадчиво-издевательский голос Хасана:
- Открой, моя рыбка. Хватит тухнуть. Саид отказался от тебя. Он не приедет. Но ты все равно моя, потому что я тебя никому не отдам…
Он начал какую-то игру, от которой Ранию бросало в дрожь. Она тряслась каждую ночь, не зная, что её ждет в этот раз: поговорит Хасан и уйдет или снова начнет рваться в комнату?
Теперь она считала не дни, а часы до приезда Саида.
А на семью надвигалась беда. Юми, простуженной  и избитой, становилось хуже с каждым днем. Но даже больную Хасан выгонял её на работу. Вел за собой в порт, где она стояла полдня на ветру и чистила рыбу.
Но наступил день, когда она не смогла встать с постели. Хасан запретил вызывать врача, но беременная жена Хамзы ждала доктора, и когда он пришел, отправила его к Юми.  У женщины оказалось воспаление легких. Нужны были лекарства и уколы. К тому же, Юми потеряла ребенка.
Хасана привел в ярость визит врача. Рания слышала в тот вечер, как Хасан кричал на весь дом:
- У меня нет денег на лекарства! Я ничего не стану тебе покупать! Можешь сдохнуть, если хочешь. Скорее возьму ещё одну жену, а потом ещё одну. В Эс-Сувейре много девчонок, которые могут стать моими женами.
Юми горела от высокой температуры, её душил кашель. Хадия тайком поила её отварами трав и лечила народными средствами.
- Где родители Юми? Разве они не могут заступиться за дочь и помочь купить для неё лекарства? – недоумевала Рания.- Ты знаешь, Хадия, где её родственники?
- Не лезь, не вмешивайся в эти дела, - предупредила Хадия. –Хасану видней, что делать. Юми сильная, выздоровеет. Не в первый раз простуживается.
Жизнь Рании тоже изменилась из-за болезни второй жены.
- Ты, Рания, будешь теперь вместо Юми работать на рынке. Завтра же Хамза отведет тебя в нашу лавку, где станешь помогать Гасун чистить рыбу.
Рания пришла в замешательство от подобной перспективы. Чистить рыбу она не желала.
- Я смотрю, что-то ты не сильно довольна, а? – тут же придрался к ней Хасан.
Вышло так, как сказала Хадия. Рано утром её разбудили и отправили на рынок.
Рания надела на себя никаб: без него никто из семьи Хасана не позволил бы ей выйти на медину Эс-сувейры. Но теперь она сама никуда не пошла бы с открытым лицом.  Это было удобно: никто не станет пытаться её рассматривать, а значит, никто не узнает о синяке, который всё ещё не сошел с её лица; никто не будет знать, что это бывшая жена Саида Рашида идет на пристань – подумать только! – чистить рыбу в портовой лавке. И как она теперь одета – об этом тоже лучше никому не знать: заштопанное несвежее платье, грязные волосы и почти полное отсутствие украшений и косметики. Только несколько браслетов и колечко были на ней. Ногти были тоже не ухожены. От этого Рания морально страдала едва ли не больше, чем из-за невозможности принять ароматную ванну.
В первое утро она сильно продрогла, пока они шли через полгорода в порт. Рания не раз порадовалась тому, что догадалась одеться в плотную джеллабу, хотя бы немного спасавшую её от утренней прохлады.  Дул сильный ветер,  гнал песок, который запорошил ей глаза. Рания несла в руках пластиковую канистру с питьевой водой и пакет с лепешками. Обедать предстояло в порту - жареной рыбой и домашним хлебом.
В Эс-Сувейре своеобразная погода – вовсе не такая, как в Фесе. Даже летом здесь не жарко в утренние часы. И вода прохладная. По утрам на город сползает туман, который рассеивается к обеду. И только тогда становится теплее.
Рания шла на пирс против воли. Ей казалось, что к вечеру весь город станет обсуждать, чем ей приходится теперь заниматься. Впереди неё двигались по медине женщины – Гасун, Хасма - жена Хамзы и ещё одна девушка – Самия, видимо, их родственница. Они весело болтали, по пути рассматривая товары в лавках, попадавшихся им на глаза. А Хамза шел впереди всех. Его братья ещё затемно отправились на лодках в океан. И вот-вот должны вернуться в порт. Потом рыбаки разберутся с уловом,  немного отдохнут и снова в море. Вечером они опять сдадут улов уже оптовикам, продадут рыбу в рестораны и кафе.
А в рыбной лавке предстояло весь день торговать рыбой, выловленной в ночную смену. Не только торговать рыбой, но и солить её, и чистить – ту, которая пойдет на жарку в гриле…И стоять у гриля.  Рания и представить не могла, сколько тяжелой и неприятной работы ожидает её на пирсе.
А пока у молодой женщины разбегались глаза при виде того, что было выложено в дверях каждой лавки. Глядя на разнообразную утварь, те же таджины и расписанные узорами тарелки, она сожалела, что семья, в которой её довелось временно проживать, не желает видеть, в каком состоянии находится их посуда.  Кухонная утварь – таджины, кастрюли, блюда и прочее – были такими старыми, закопчёнными  и потрескавшимися, что Рании было противно к ним прикасаться. Неужели нельзя купить новый таджин?
Могли бы сделать это хотя бы сейчас, когда доходы выросли благодаря отнятому у неё золоту (она никак не могла заставить себя забыть о случившемся!). А выбор таджинов был богат: однотонные или расписанные настоящими картинами и узорами, они стояли на самодельных стеллажах, разобранные по размеру. А тарелки? Их тоже не мешало бы обновить. Как можно есть с потрескавшихся блюд и мисок? «Эти люди себя не уважают!» - думала она, проходя мимо полок с тарелками и вазами.
Аромат благовоний и приправ плыл в воздухе, и это было удивительно: как при таком ветре запах не смог выветриться с медины?
Пока они шли по явно туристической части медины, всё было чисто и красиво: белые дома с характерными синими дверями и забранными решетками окнами, узкие улицы с лавочками. Но стоило отклониться от туристических улиц, как город становился гораздо менее прибранным, но значительно более реальным. Шум, гам, запахи смешивались в воздухе, теперь и ногам приходилось выбирать место, куда бы встать, чтобы ни во что не вляпаться, и вокруг  в основном местные жители, а не туристы, путешественники-хиппи или серферы. Время в этой части Эс-сувейры как будто замерло, а европейская цивилизация сюда так и не дошла.
Дом Хасана стоял в таком месте, откуда добираться до порта было очень неудобно: приходилось идти через полгорода, петляя по медине. Рания старалась запомнить расположение совершенно одинаковых белых домов, окруженных невысокими стенами в лабиринте из узких улочек. Нет, пожалуй, окажись она в городе одна, не смогла бы отыскать нужный дом.
В этом старинном жилом массиве сохранилось несколько мусульманских мечетей. Наверно, по ним и стоило ориентироваться. Она приметила мечеть, которая была расположена возле дома Хасана.
Медина была не предназначена для автомобилей, и даже движение на двухколёсном транспортном средстве здесь чрезвычайно затруднено.
«Не стоит забивать себе этим голову, ведь Саид должен приехать за мной через несколько дней. Неужели, наконец, всё закончится?» - с надеждой думала она.
Пожалуй, первое, о чем она попросит Саида – это пройтись по Эс-Сувейре, чтобы увидеть город глазами туристки. Это ей надо будет обязательно сделать, чтобы стереть из памяти ужасные воспоминания о проведенных здесь днях. Впрочем, она мало что успела увидеть в Эс-Сувейре: только находившийся поблизости от дома рынок, где они с Хадией покупали продукты. Но и туда Ранию брали не часто. В основном ей доставалась работа в доме.
А если смотреть на белоснежную Эс-Сувейру глазами туристки,  это город чаек и постоянного ветра. Город красив средиземноморской красотой.  Здесь даже окна выходят на улицу. Это не грязные глухие тупики и лазейки Феса и не дымное безумие площади Джема-эль-Фна в Марракеше. Тут есть улочки широкие, но тихие, есть, где разойтись двум ослам с повозками и даже небольшим грузовикам. Но и на мотороллерах тут ездить не принято: это курортный город. Есть и узкие улочки, похожие на щели между домами.
«Наверно, окажись здесь Фатима, она заинтересовалась бы «тусовочной» стороной жизни. Так это называется?» - она почему-то вспомнила соперницу,  когда они проходили мимо очередной открывавшейся лавки.
В этом городе по улицам бродят хиппи, музыканты, в лавки захаживают дизайнеры модной одежды в поисках новых идей, молодёжь прямо на улицах бренчит на музыкальных инструментах, каждый второй магазин здесь – музыкальный. Хотя, если подумать, именно сочетание моря и музыки делает этот город таким особенным.
Но ничего из этого никогда не заинтересовало бы Ранию. А вот  настоящим открытием для неё стала улица, где местные торговцы предлагали свои ювелирные изделия, включая элегантные серёжки разных форм и размеров, гравированные браслеты, жемчужные, серебряные и золотые ожерелья, кольца и прочие всевозможные украшения.
«Конечно, очень дорогих и изысканных драгоценностей здесь не купить, но найти и купить для меня симпатичную вещицу в качестве части компенсации за всё, что мне довелось здесь пережить, Саид может…», - задумала Рания.  « Нет, я никогда не смогу смириться с утратой моего любимого ожерелья!» - снова и снова переживала она.
Что удивляло Ранию в Эс-Сувейре: здесь современное смешалось с древним. Ни для кого не секрет, что за толстыми стенами Медины прячутся достижения науки и техники в виде плазменных ТВ, CD-магнитофонов и ноутбуков. Вот только почему Хасан и его семья живут иначе?
 На улице  можно увидеть женщин в традиционных джеллабах или хламидах до пят  и длинноногих девиц в мини и откровенных топиках. Французские мадам, вне возраста, щеголяют в шортах.
Местная молодежь с девушками вечерами прогуливается по набережной. Они обнимаются и нежно держат за руки друг друга. Да-да! Рания видела такое не раз собственными глазами! Здесь все перемешалось – арабская строгость и европейская свобода, призыв муэдзина на молитву и музыка Джимми Хендрикса.
Для туристов Эс-Сувейра – это лавки, отели, кафе в каждом доме, даже на самых глухих тупиковых закоулках. И сами туристы, очень много туристов.
Ещё Рания была поражена тем, что в городе очень много кошек. Они и на медине, и рядом с кафе и ресторанами, и на капотах машин, и под машинами. Но эти впечатления сложились потом, а в первый день, когда её привели на рыбный рынок, именно это место и поразило её воображение.
В тот день они дошли до площади и свернули в сторону порта.
- Рания, не отставай! – повернулась к женщине Гасун. – Скоро придем.
Наконец, вышли на широкую современную набережную.  Ранию поразил вид бесчисленного количества синих лодок и чаек. Дул сильный ветер. Старая крепость, ворота, плещущие волны…
- Сейчас ты увидишь наш ресторанчик, - сказала Хасна.
Действительно, под крепостными стенами расположились так называемые рыбные рестораны. Правда, назвать их так у Рании язык не повернулся бы. Это были обычные ряды забегаловок с разнообразной свежей рыбой и морепродуктами. Бойкие продавцы, стоявшие за прилавками, зазывали туристов-иностранцев отведать морских деликатесов. Но всё это Рания поняла потом.
 А сначала она увидела океан, лодки с сетями, корабли с полными подвалами рыбы, моряков, рыбьи кишки и кровь на земле, много чаек и соли. Почувствовала специфический запах рыбного рынка.
До лавки предстояло ещё добраться. Рания брела за «родственниками» среди всего этого безумия, невольно наблюдая за торговлей, слушая крик чаек и вдыхая запах океана, переполненного свежей рыбой. А ещё из-за ежедневной разделки рыбы стояла такая вонь, что даже сильный бриз с океана оказался не способен её развеять.
С самого рассвета рыбацкие лодки громоздятся в неописуемом беспорядке вокруг доков, а торговцы рыбой расставляют разделочные столы. Именно этим занялся Хамза, едва они добрались до нужного места. Рынок начинал работать с 8 утра, но они пришли раньше.
- Что-то вы припозднились сегодня! –тем не менее заметил кто-то из-за соседнего столика.
- Хасан ушел на новой лодке ночью, а не вечером, - объяснил мужчина. – Главное – посолить рыбу, теперь мы в основном станем продавать оптом. Иншалла!
- Я слышал, вы купили грузовик? – снова задал вопрос торговец.
- Да, Хасану повезло. Хорошая досталась ему жена – отдала всё свое золото, чтобы муж мог купить и грузовик, и лодки.
- Повезло! Ещё как повезло, машалла! – с завистливой улыбкой подхватил торговец.
А Рания едва не задохнулась от злости! Как же это так? Вся медина думает, что она сама подарила Хасану золото? Что за бред?  Но ей пришлось молчать. Тем более, что Гасун больно ущипнула её за бок,  щипок оказался весьма чувствительным, не смотря на плотную ткань джеллабы.
- Работай давай, что слушаешь чужие разговоры? Вот Хасан узнает, как ты на других мужчин смотришь! Накажет тебя.
- Мне не нужны никакие мужчины! Вот-вот за мной приедет Саид Рашид. Он снова станет моим мужем! – уверенно и заносчиво ответила Рания.
- Да? Я о таком не слышала, - сказала Гасун, нахально оглядев Ранию с ног до головы. Впрочем, «оглядела» - это слово не совсем подходит. Что можно увидеть, если  Рания закутана в черную ткань никаба с бесформенной джеллабой под ним?
«Пусть думают и говорят, что хотят. Но для меня такая жизнь скоро окажется в прошлом. Я постараюсь всё забыть, все унижения», - успокаивала она себя.
На рынке уже давно царило оживление. Одна за другой с моря возвращались лодки с уловом. Некоторые моряки готовы были тут же продать рыбу и снова отправиться в океан. Рыбаки перебирали свою добычу, укладывали ее в ящики, которые вскоре оказывались в лавках – своей или в чужих. На рынке было много закупщиков из ресторанов и кафе, и Рания слышала, как они громко кричали, торгуясь за лучшую для себя цену на рыбу.  Рыбаки были уставшие, но довольные, потому что их занятие – это чуть ли не единственная возможность заработать хорошие деньги. Рания сделала такой вывод, прислушиваясь к болтовне Гасун и Самии.
«Тогда отчего Хасан экономит на всем? Даже на хамаме!»-  презрительно подумала она, забывая, что Саид, если верить сказанным ей когда-то словам Амины, просил Хасана устроить для неё именно такую жизнь.
Но она не могла не видеть, что братья Хасана с женами и детьми жили лучше, чем Хадия и Юми с Хасаном. В чем же дело? Куда Хасан тратил свою часть денег от уловов?
На лодках вместе с отцами в океан выходили и маленькие мальчишки, которые учились и готовились к будущему семейному бизнесу. Дети и рыбу потрошили вместе с женщинами.
- Столько рыбы, ею можно завалить всю медину Эс-сувейры, - удивилась Рания.
- Почти вся рыба уходит на экспорт. Видишь - ее тут же на берегу солят или пересыпаю льдом, отправляют на прилавки в разные страны. Но кому как повезет. Хасан и наши мужья не продавали рыбу оптовикам, у нас были небольшие уловы. Но так было раньше. Не знаю, как Хасан станет поступать теперь, когда есть и много лодок, и грузовик.
«Угу, и лодки, и грузовик куплены на мои деньги», - зло подумала Рания, но промолчала.  Хорошо, что в прорези никаба нельзя было рассмотреть выражение её лица. Впрочем, и Гасун, и Хасна, и Самия не обращали на Ранию никакого внимания. Они суетились вокруг установленного столика. Как поняла Рания,  Гасун будет торговать сырой рыбой. А Самия – там же потрошить.  Рания и Хасна будут чистить рыбу и солить её за столиком на причале. «Но я не умею! Аллах! Я себе все руки испорчу! Во что превратятся мои пальцы?» - переживала она, осматриваясь.
Чем больше у причала собиралось скрипучих лодок и небольших кораблей, тем плотнее торговцы расставляли столики на набережной. Одни тут же начинали потрошить рыбу и солить. Во многих лавках уже громоздились ящики с уловом. Мужчины тут же чинили сети, ремонтировали лодки.
Все это сопровождалось  неумолчным гомоном чаек, которым тоже удавалось поживиться морской добычей. Именно к времени возвращения рыбацких лодок в порт подтягиваются и чайки. Упитанные, больших размеров, слегка ленивые, они собираются на портовых стенах и крышах сараев, чтобы в удобный момент стащить у рыбаков несколько морских обитателей.
Как только голова торговца отворачивается от ящика с едой, чайка моментально срывается со своего места, пикирует и выхватывает добычу прямо из-под носа. Этот способ намного проще, нежели выискивать рыбёшку над океаном, ведь тут всё уже поймано, и на виду. Неудивительно, что чайки в Эс-Сувейре всегда сыты и довольны жизнью.
Чайкам здесь – полное раздолье. Всегда найдется упавшая сардинка, да и люди, очищая рыбу, отходы отдают птицам.
- Рания, подойди. Вот разделочная доска. Вот нож. А это приспособление, которым мы вспарываем брюхо у рыбы. Видишь, как за соседним столиком женщина ловко справляется? Ты пока присматривайся, потому что как только Хасан с Даудом приведут лодки в порт и выгрузят рыбу, мы немедленно примемся за работу.
Рания подошла, поморщившись под черной тканью никаба. Но протестовать поостереглась: её ведь для того и привели сюда, чтобы чистить рыбу!
- Что-то наши лодки задерживаются, - переживали женщины.
Действительно, вокруг люди уже вовсю чистили выгруженную рыбу, солили и укладывали в ящики, а в лотках рядом со столиками копошились крабы и сваленные в груду королевские креветки, рыбьи тушки отливали серебристым металликом. Запах сырой рыбы смешивался с запахом жареной во фритюре, дым из самодельных мангалов и грилей поднимался к небу.
Некоторые рыбаки обедали, а затем устраивались тут же, на сетях, в обществе чаек и моллюсков.
 Но Ранию угнетала атмосфера порта: крики чаек, дерущихся за рыбные головы, доносящаяся с узких улочек медины  андалусская музыка, щелканье металлических кастаньет музыкантов гнауа, долетавший с порывами ветра запах туи - острый и свежий, пропитавший мастерские краснодеревщиков. В иной ситуации все это, возможно, наполнило бы  душу Рании неким романтическим томлением. Но не теперь. Она с тревогой и нетерпением ждала Саида, все мысли теперь были только о нем.
- А теперь несколько фотографий…, - вдруг раздалось рядом.
- Рания, отвернись! – резко бросила ей Гасун, которая в очередной раз появилась у столика, оставив в пустой лавке Хамзу.
- Что случилось?
- Туристы хотят нас сфотографировать!- пояснила женщина, отворачиваясь от бесцеремонного иностранца, пытавшегося поймать их в объектив камеры.
- Что он может увидеть? Мы же в никабах! – фыркнула Рания.
- Эта штука в его руках может навести на нас порчу, а то и украсть наши души! – вдруг услышала Рания от, казалось бы, умницы Гасун.
- Как видеокамера может кого-то сглазить? – всё-таки отвернувшись вместе с Гасун, спросила она.
- Не спорь со мной, нашим мужьям не понравится, если фотографии попадут в чей-то аппарат.
- У меня дома много фотографий и видеороликов. И всё в порядке!
- Неужели? Как же ты смогла потерять свой дом, семью, мужа? Отчего изменилась твоя судьба? Это ли не результат порчи?
- Это временно, - уверенно сказала Рания. – Только четыре дня, и я расстанусь с вами.
- Я в этом не уверена, - как-то криво усмехнувшись, ответила Гасун. – Хасан говорил вчера моему мужу, что ты и впредь будешь работать с нами в рыбном порту. Юми очень плохо, Хасан не хочет лечить её, потому что она так часто болеет, что легче её похоронить и взять другую жену. А Юми даже детей рожать больше не может. У Хадии трое сыновей, а у Юми только один. Она потеряла ребенка,  и врач сказал, что больше у неё не будет детей.
- Но разве в этом есть её вина? Если Аллах сочтет нужным, она родит ребенка. Если Он не даст им с Хасаном детей, значит, так суждено.
- Хм, ты права, но Хасану всё надоело. Она только и делает, что болеет. И рыбу чистит она плохо – медленно. Так ты учти её ошибки и постарайся работать так, чтобы Хасан не злился на тебя.
- Я ничего не умею. Как я могу быстро делать то, чего не умею?
- Научишься. Было бы желание. Это вовсе не сложно.
Но Рания зло фыркнула и сложила руки на груди. Гасун предпочла проигнорировать её поведение.
- Где же наши мужчины? – беспокойно осматривала она причал. Хасма тоже начала беспокоиться.
Но вскоре к ним подбежал Хамза.
- Всё. Они добрались благополучно. Улов огромен. Рания, Гасун, идите за мной!
Они втроем попытались пробраться туда, где вплотную стояли лодки.  Только в одном месте был просвет – там, где была оставлена дорожка для вновь причаливающих лодок.
Рания увидела в одной лодке Хасана, в другой стоял Дауд. Несколько секунд – и Хасан оказался на причале, до этого он возился со снастями. Работа закипела. Дауду подавали пустые ящики, которые он заполнял рыбой, Хасан помогал вытащить их на причал, а Хамза относил полные рыбы ящики в лавку или к разделочному столику.
Ранию заставили спуститься вместе с Гасун в лодку, где они теперь помогали собирать руками рыбу в лотки и ящики. Для Рании это было ужасно. О перчатках не шло и речи. А ещё - чайки везде, запах рыбы, гниющих водорослей, который забивал нос и впитывался в кожу. Скользкие рыбины то и дело снова падали обратно в лодку. Однажды несколько рыбин упали в воду, за что Рания получила от Хасана увесистый подзатыльник, едва оказавшись с ним рядом.
На этого мужлана Рании противно было смотреть: на нем была грязная футболка под затрепанным спортивным костюмом, кожаная жилетка, на голове намотана в виде чалмы грязная ткань.
«Отвратительный тип!» - содрогнулась она.
А потом ей, в самом деле, пришлось чистить рыбу! Женщины дали Рании  разделочную доску – кусок плотного дерева, исполосованного ножом, на котором, видимо,  было распотрошено тысячи рыбин. Она начала счищать чешую с сардин. Процесс занимал несколько минут. Но рыбы было слишком много. Отрубленные головы и выпотрошенные кишки падали под стол. Наглые чайки с криком таскали всё это, а Рания вскоре была облеплена рыбьей чешуей.
- Какая гадость! – стонала она каждый раз, когда в очередной раз вынимала  из рыбины отвратительные внутренности, затем сталкивая всё со стола вниз. Быстрей бы закончился день! У неё начали ныть руки от непривычной работы. И уже тошнило от вида рыбьих потрохов. Вокруг была жуткая антисанитария.
Но очередная рыбья тушка легла на стол, и Рания отсекла ей голову. А потом снова надрезала брюхо…

9. Глава 7. Рания на рыбном рынке в Эс-Сувейре.
Появление Сании показалось Рании избавлением.
- Всё! Теперь пойдешь в лавку к Гасун и ей будешь помогать. От тебя здесь мало толку. Хасан наблюдал за тобой, говорит – ты еле шевелишь руками. Так ты до следующего дня будешь чистить рыбу.
- Я уже без сил. И есть хочется.
- Вот вместе и перекусите. Иди за мной, - позвала Самия, а потом повернулась к жене Хамзы:
- Я сменю Ранию, только отведу её в лавку. А ты потом сходишь поесть вместе с Хамзой. Он такую рыбку зажарил на гриле – ооо!
- Аллах! Как мне хочется отдохнуть. В конце концов, я жду ребенка, - пожаловалась Хасна.
- Отдохнешь, когда я вернусь. Это быстро.
Рания через несколько минут оказалась в семейной лавке. Большая часть рыбы уже была разделана, переложена льдом и солью, уложена в ящики. Осталось лишь та, которая предназначалась для жарки на гриле и на продажу в сыром виде.
- Постой за прилавком, пока я заварю чай и накрою стол, - приказала Гасун. 
 Торговля шла бойко.  Гасун дала несколько советов:
- Всё просто. Покупатели выбирают рыбу, креветки, крабов или кальмаров. Взвешиваешь на глаз. Цены на вес. Вот здесь всё написано, сколько что стоит, - Рании был протянут листок с коряво написанными названиями продуктов и ценами. 
Она тяжело вздохнула, поправив на лице никаб, но встала за прилавок. Что ещё ей оставалось? Ладони саднило от мелких ранок.
На улице недалеко от лавки лежали груды сетей с крупными и мелкими ячейками. В них копошились многочисленные чайки, выбиравшие запутавшуюся  рыбную мелочь. Здесь же женщины в пестрых одеждах чинили сети. Разделочные столики виднелись из лавки как на ладони.
Рании хотелось есть. Сколько можно ждать? А вокруг столько кафе и ресторанов. Там ели иностранцы под звуки расслабляющей марокканской музыки. Отовсюду неслись заманчивые ароматы.
Но даже когда стол был накрыт (здесь же в лавке, но в стороне от прилавка), Ранию позвали не сразу. Сначала за стол сели мужчины. Хасан и Дауд, а затем от гриля на улице оторвался и Хамза.  Гасун успела сделать овощной салат, заварить мятный чай, на стол были выложены лепешки, а на большом блюде – горячие сардины, приготовленные на гриле.
«Завтра мне снова придется идти в порт. Буду умнее – положу пару кусков лепешки в карман. Иначе можно упасть в голодный обморок», - решила Рания, глотая слюну. Теперь она готова была съесть целую рыбину!
Её тоже позвали к столу, а потом до самого вечера она перебирала рыбу в лотках,  чистила её, помогала готовить на гриле. Покупатели выбирали рыбу, которую при них тут же готовили. Это надо уметь. Но если просто кинуть её на решетку, а потом уйти трепаться с товарищами, как это иногда делал Хамза, то понятно, что рыба вскоре превращалась в угли.
Хасан же после еды лег отдыхать на разложенные сети. И уснул, свернувшись на них. В Рании он вызывал омерзение.
Торговля заканчивалась, рыба была почти вся продана, и рыбаки жарили себе на ужин остатки улова, о чем-то весело разговаривая. Чистили сети, прибирались в  лодках. Через пару часов они уже будут дома, станут рассказывать женам и детям о рыбалке, об океане… А потом, отдохнув, снова отправятся в океан, чтобы на следующий день на том же самом месте продавать свой улов.
«У них вся жизнь состоит из похожих друг на друга дней», - ужасалась Рания, думая, что ей и завтра, и послезавтра придется приходить сюда. Но для неё этот кошмар скоро закончится. А как же те, для кого это образ жизни?
«Аллах! Нет, я не хотела бы такой судьбы – каждый день чистить рыбу на причале!» - молилась она, глядя на болтающих женщин возле сетей, поедающих жареную скумбрию. «Это не мой мир. Если я не смогу вернуться к Саиду, в дом моего сына, то лучше подняться на крепостную стену и спрыгнуть в океан, чем всю оставшуюся жизнь провести среди  рыбьих голов и потрохов!» - приняла она страшное решение.
Порт располагался у подножия крепостных стен, на самой оконечности длинного пляжа с мелким песком. Теперь Рания смотрела на древние стены, окаймлявшие медину Эс-сувейры, иными глазами.
Трудный для неё день, наконец, заканчивался. Были собраны столики для разделки рыбы и закрыта лавка. Хасан с братьями подхватили пакеты с рыбой, и всё семейство отправилось домой. Теперь Рания понимала, что чувствовала Юми, когда возвращалась с рыбного порта.
Мужчины шли, не оглядываясь, в полной уверенности, что женщины следуют за ними. Но Рания так устала, что начала отставать.
 - Ты что? А если потом заблудишься, не сможешь в темноте найти дом?  - тут же схватила её за руку Гасун. Но отчего-то Рании показалось, что женщина была настороже и заботилась о ней вовсе не из опасения, что Рания может потеряться. Может быть, Хадия предупредила быть с Ранией начеку?
Но она так устала, что думала только о том, чтобы добраться до постели в своей комнатушке.
«Неужели впереди ещё три дня, подобных этому?  Уже сегодня падаю от усталости! Как я вынесу ещё несколько дней?»- думала она, когда переступила порог дома Хасана.
А мужчина  совершенно  не выглядел уставшим.  Едва зайдя в дом, он тут же потребовал принести ему чай. И пока Рания мыла ему ноги, а он и не подумал отказаться от процедуры, хотя и не мог не видеть, до какой степени она устала, Хадия заваривала чай.
 На столе их ждал очередной таджин и лепешки. И салат, практически тот же, что все ели на берегу. Но Рании было уже не до изысков. Главное – поесть и спать. Она быстро съела всё, что Хадия положила ей в тарелку и поднялась из-за стола.
- Куда это ты, моя сардинка? Останься, неужели ты не желаешь выпить чай с мужем? – окликнул Хасан Ранию, которая почти добралась до двери кухни.
Она с удивлением оглянулась.
- Садись за стол, - грубо приказал он.
И она была вынуждена подчиниться.
Хадия принесла на небольшом подносе чайник, листья мяты и кусковой сахар. Сначала она налила из чайника заварку в стаканы, затем вылила из стаканов обратно в чайник. И так – три раза. Потом кинула в чайник  мяту и кусочки сахара, размешала, а когда чай немного настоялся, разлила его по стаканчикам, держа чайник на высоте, давая образоваться пене в каждом стакане.
Рания устало наблюдала за действиями первой жены, а Хасан со злой насмешкой следил за ней. Выпили чай. У Рании хватило сил только на один стаканчик. Она ушла тут же, как только за Хасаном пришел кто-то из родственников. Оказалось, отец и дед собирались с ним о чем-то поговорить. И Рании удалось провести ту ночь без неприятностей.
Но вопреки её опасениям, что она тут же провалится в сон, едва добравшись до постели, этого не произошло. Рания лежала некоторое время и не могла уснуть. Перед глазами стоял рыбный рынок. Океан, бившийся волнами о причал. Много людей на берегу… Синие лодки, оранжевые флажки, рыбаки…
Но потом и в сон проникли залитые солнцем зубцы крепостных стен и чайки, которые с криком носились над океаном, над рынком, над городскими улицами. Рании снились рыбаки, спящие на уложенных снастях вдоль древней зубчатой стены…
К полуночи Эс-Сувейра, как обычно,  замерла на некоторое время, чтобы провести несколько часов в полудреме, а ранним утром Ранию разбудил всё тот же крик вечно голодных чаек.  Она поднялась с трудом - после того, как к ней заглянула Хадия.
- А что с Юми? Как она себя чувствует? – спросила Рания, надеясь, что вторая жена поправилась и сможет пойти на рынок вместо неё.
- Юми? Ей плохо, Рания. Она сильно простудилась. Ты береги здоровье, одевайся теплее, а то и с тобой произойдет то же: заболеешь – никто тебя лечить не станет. Хасан с Саидом Рашидом об этом не договаривался.
Рания, чувствуя себя разбитой, еле заставила себя одеться и позавтракать, не забыв захватить со стола пару небольших лепешек, на что Хадия не стала возражать.
В порту её ждало то же, что и накануне. Очумевшие громадные чайки с плачем носились в поисках случайно оброненной рыбы. Те, которые уже успели урвать свою добычу во время разгрузки улова, усеяли каменные зубцы и лениво и высокомерно щурились на людскую суету. Работяги в своих замусоленных одеждах разгружали лодки и переносили рыбу и прочий улов к столикам и в лавки.
Кроме рыбаков и их семей до полудня в порту тусовался разный народ, присматривая рыбу или даже просто так. Выбранную покупателями рыбу по их желанию тут же кидали на сковороду или гриль и готовили просто, но очень вкусно.
Рыбаки разделывали рыбу покрупнее, сушили и чинили сети, вытаскивали на берег лодки.  Рания уже поняла, что любое дело в Марокко собирает вокруг себя сразу много мужчин. Поэтому в порту Эс-Сувейры всегда столпотворение. 
После полудня народ покидает  порт и  разбредается по медине. В медине, целиком расположенной внутри стен португальской крепости, можно отдохнуть от ветра. Рании, уставшей от постоянного бриза, оставалось лишь мечтать о таком спасении.
  Но вот и этот день пролетел.  Обессилив после тяжелой дневной работы, Рания с завистью могла наблюдать, как к заходу солнца все кафе и рестораны занимают туристы,  любующиеся красотами заката. Им так хорошо: сидя за симпатичными столиками, пить сладкий мятный чай, любоваться закатом под крики чаек...
Окажись и Рания на их месте, тоже заметила бы и уходящие за территорию порта песчаные дюны с причудливыми рельефами тончайшего песка и  растительностью, которая укрепляет  и украшает дюны.  Она смогла бы полюбоваться приливом, когда в волнах океана можно увидеть отражение белой медины Эс-Сувейры,  и остров Могадор, расположенный прямо напротив белоснежного города, и заходящее за него солнце,  круживших вокруг рыболовецкого судна чаек и многое другое.
Но нет, она хотела только одного: поскорее вернуться в дом мучителя, чтобы закрыться в комнате и провалиться в сон.
По вечерам город затягивала туманная дымка, сползавшая с океана. Она творила чудеса, всё вокруг окрашивая в нежно-фиолетовые цвета. Рания с родней Хасана медленно брела по крепостной стене вдоль пушек и мимо туристов, ожидавших заката солнца. Почему в этот вечер они выбрали такой маршрут для возвращения, Рании было не ведомо.
И ей не было дела до прелести сине-белой Эс-Сувейры, ни до её крытых улочек, её таверн,  где подают жесткое верблюжье мясо и вкусную рыбешку, её шероховатых обветренных стен с запахом туи, тамариска и можжевельника.
Разношерстная толпа, в которой смешались местные жители и туристы, торговцы и серферы, только раздражала Ранию, которой хотелось лишь одного: вернуться в постель, чтобы проснуться завтра утром и сказать себе: «Это последний день моих мучений. Завтра приезжает Саид, он заберет меня отсюда!»
Её радовало то, что Хасан перестал проявлять к ней интерес. Теперь он каждый вечер куда-то уходил, возвращаясь среди ночи только для того, чтобы собраться в  очередной рейд в океан. 
Ранию его поведение убедило в том, что Саид, видимо, дал знать о скором приезде. И она никак не могла решить, когда именно ей стоит пожаловаться мужу (а она не сомневалась, что Саид снова вернет её в семью) на то, что Хасан отобрал у неё очень дорогое украшение. Зная натуру Саида, она не сомневалась в том, что он не даст спуску негодяю, нарушившему договоренность. «Как только  окажусь в недосягаемости от Хасана, я всё расскажу Саиду», - решила она.
Наконец, этот день наступил. Но утром Хадия опять пришла в её комнату и разбудила, чтобы отправить вместе со всеми на рыбный рынок.
- Хадия! Ты что? Сегодня приезжает Саид! – возмутилась Рания.
- Ну и что? Саид Рашид не появится здесь рано утром, скорее всего, приедет к вечеру, к тому же он будет разговаривать с нашими стариками и Хасаном. При чем здесь ты? Успеешь поработать на рынке. Твои руки не станут там лишними.  Пойдешь в порт и займешься тем же, что и вчера. Когда Хасану скажут привести тебя к Саиду Рашиду, тогда я и приду за тобой, не раньше. А так как мне никто не говорил, что тебя нужно оставить в доме, значит, пойдешь снова на рынок.
- Но как же…
- Не спорь, Рания. У меня столько раз чесались руки дать тебе затрещину, что боюсь просто не сдержаться.  Если это действительно твой последний день в нашей семье, то нам с тобой лучше расстаться в добрых отношениях. Поторопись, а то Гасун и Хасна уйдут без тебя, как ты потом доберешься до порта? Хасан меня накажет, если ты там не появишься.
- Хорошо, я поговорю с твоим Хасаном! Где он? Ушел в океан? Значит, я дождусь в порту его возвращения и скажу, что собираюсь встретить мужа в доме, а не за разделочным столом, под которым слой потрохов и рыбьих голов. Я не хочу, чтобы Саид увидел меня с ножом в руке и в рыбьей чешуе с ног до головы!
Хадия усмехнулась, помолчала, а потом ответила:
- Рания, ты так глупа… Ты думаешь, что твой муж-миллионер отправится на рынок искать тебя? Он будет ждать в доме сида Надира. Но знаешь, не хочу тебя расстраивать, но думаю, что Саид за тобой не приедет. Иди в порт, работай.
- Хватит повторять злую шутку, придуманную Хасаном! – огрызнулась  Рания, натягивая джеллабу, провонявшую рыбой. Конечно, вещи её придется бросить в этом доме. Саид купит ей всё новое. Он не станет терпеть вонь… Юми поправится и сможет кое-что из её одежды перешить на себя или отдаст очередной жене Хасана.
- А что с Юми? Ей легче? – между прочим поинтересовалась она, застегивая никаб специальной булавкой.
- Нет, ей хуже. Боюсь, что не долго ей осталось.
- Не говори так! Аллах не допустит, чтобы твоя родственница покинула вашу семью. Вот увидишь, она поправится! – легкомысленно сказала Рания, предвкушая появление Саида.
- Вот что, Рания, Хасан сейчас не с лодками ушел. Он поехал в Сафи на консервный завод. Надеется заключить контракт на сдачу оптом всей рыбы. С тремя лодками это внушительный улов.
- Но он ведь вернется к тому времени, когда Саид приедет меня забрать?
- Нет. Хасан не только в Сафи собирался, но и ещё куда-то.
- Но, Хадия, как он может…
- Не перебивай! Тебе не стоит ждать Саида, как я тебе уже сказала. Мне Хасан кое о чем рассказал. Саид за тобой не приедет. Он, и правда, звонил из Бразилии кому-то в Фес, а из Феса сообщили отцу Хасана и  деду. Твой Саид сейчас чем-то очень занят, он просил оставить тебя ещё на две-три недели. Хасана это страшно злит: то договаривались на два месяца, потом Саид передумал и решил сократить срок до месяца, а теперь вот снова продлил срок почти на месяц.
- А что случилось?
- Уезжает он куда-то… Но Хасан не хочет, чтобы ты об этом знала.
- Это тебе Хасан сказал?
- Да, он.
- Я не верю! Саид не мог так поступить со мной!
- Отчего же? Если не смог прилететь за тобой, то тебе придется пожить у нас ещё некоторое время. И нам хорошо: лишние руки на рынке не помешают.
- Нет, я не хочу оставаться у вас! Мне надоел ваш рыбный рынок! Буду сидеть в доме и ждать мужа! – разнервничалась Рания, не желая верить в правду.
- Эй, ты язык придержи, а то Хасан тебя живо накажет! Пока он всё ещё твой муж, а не Саид Рашид.
- Не может быть! Снова в порт – чистить рыбу? Я её уже видеть не могу! У меня руки превратились … , даже не знаю, с чем сравнить!
- Я тебя предупреждаю: будь осторожна с Хасаном. Он зол и напуган тем, что придется объяснять Саиду Рашиду историю с продажей твоего ожерелья. Поэтому смотри, как бы он не решил сорвать на тебе зло!
- Я могла бы вернуться в Фес к родителям. Пусть Хасан даст мне денег на дорогу и посадит на поезд или автобус, такси для меня возьмет до Феса, наконец. Я подожду Саида в доме родителей.
- И не мечтай. Ещё раз говорю тебе: имей в виду, что Хасан может сорваться и пойти на крайние меры. Он может решить просто не возвращать тебя Саиду.
- Хадия, помоги мне. Я оставлю тебе украшения, которые мне принес тогда Хасан. Он твой муж, пусть его подарки достанутся тебе. Мне они не нужны.
- Ещё бы! Ты же привыкла, как принцесса Будур, получать золото-бриллианты, а не какое-то дешевое серебро.
- Нет, но я понимаю, что Хасан оторвал деньги на покупку этих украшений от тебя и Юми, - слукавила Рания, побоявшись сказать правду первой жене Хасана, столько раз проявлявшую преданность мужу. Нет, откровенничать с ней надо осторожно. Доверять не стоит. Она каждое слово передаст ему.
 – Помоги мне, Хадия, - повторила она.
- Как, глупая? Что я могу? – всплеснула руками женщина.- Лучше подчинись пока  воле Хасана, не зли его. Если Саид вспомнит о тебе, тогда и уйдешь от нас, но не раньше. Иди, а то женщины тебя заждались.
Она выглянула в окно. Во дворе у фонтана стояли Гасун и Хасна, нервно посматривая на окна второго этажа.
- Отправляйся вниз. Тебя ждут. И не делай ничего хуже для себя. Хасану никаких претензий не высказывай. Поняла или нет? Ступай, не задерживай всех.
Рания нервно дернулась и, помедлив, нехотя вышла из комнаты. Нет, Хадия могла просто поиздеваться, возможно, даже  - по просьбе Хасана. Ведь она предана мужу, как верный пес.
Снова она оказалась в месте, которое больше никогда не собиралась увидеть. И вот опять эти лодки, сети, чайки и невыносимая вонь!..
Она целый день думала, не обманула ли её Хадия. Но Хасана в порту, и правда,  не было. Она подслушала разговор Хасмы с мужем. Хамза завидовал, что Хасан взял водителем какого-то родственника, хотя сам Хамза неплохо водит машину.
«Значит, это правда: Хасан уехал на завод договариваться. Но как же Саид? Как он мог не подумать о том, чтобы вернуть меня в дом отца из этого ужасного места?» - задавала она сама себе вопросы. Потом вспомнила кое-что из того многого, что ей наговорила Хадия. «Хасан, когда придет время тебя возвращать, должен будет при наших стариках, как и при четырех свидетелях, произнести три раза слова: «Я с тобой развожусь!». Только тогда тебя смогут передать Саиду».
- Аллах! А если он не захочет  говорить три раза «талак!»? Что тогда будет?
Если бы её руки не были заняты тяжелой работой, которая всё-таки отвлекала её от проблем, она сошла бы с ума, наверное. И всё же, она до вечера  ждала, что на пирсе вот-вот появится кто-то, кого отправят за нею, потому что приехал Саид и требует её возвращения.
Когда трудовой день в порту завершился, она нервно шла вместе со всеми в жилище Хасана, дрожа от нетерпения. Что, если всё-таки Саид приехал и ждет её в доме стариков? Отец Хасана жил на соседней улице, через несколько домов от них.
Но чуда не произошло. Саид не приехал. Хасана тоже не было. Рании никто не сказал, а ей не у кого было узнать, когда Саид вновь собирается за ней приехать.
Ответ на этот вопрос не дал и Хасан, появившийся на следующий день.  Где и как он провел ночь, объяснять не стал. Правда, Ранию это абсолютно не интересовало.  Волновало её другое: если Саид не появился, когда обещал, то когда же это должно, наконец,  случиться?
Провонявший рыбными отходами рыбак в ответ зло оскалился. И посмеялся над Ранией.
- Тебе так не терпится убраться отсюда? Не торопись, - произнес он таким тоном, от которого у Рании по коже пробежали мурашки. –Ты мне самому пригодишься. Ты молодая, красивая…,  даже оказалась более выносливой, чем можно было от тебя ожидать.
Рания стояла перед  ним, опустив глаза.
- Думаю, ты сможешь подарить мне много сыновей. Ведь у меня теперь столько лодок, мне нужны сыновья.  Мои дети вырастут и станут ходить со мной в море, - закончил он,  а Рания едва не потеряла сознание от его слов. Самое страшное – он сказал об этом так буднично, не ехидничая, просто сообщил, как они собираются жить впредь. Вот это её всерьез испугало, т.к. она поняла, что он говорит серьезно.
- Хасан, что известно: когда мне ждать Саида?
- А зачем тебе его ждать? Забудь о нем!
- Но…
- Разве я дал тебе развод? Нет, я этого не сделал. И не собираюсь делать. Я передумал с тобой разводиться. Это мое право.
- Я могу развестись с тобой через суд!
- Что ты сказала? – подскочил Хасан. Он тут же оказался возле Рании и ударил её по лицу. Она отшатнулась от него, но от удара её это не уберегло.  Рания была в таком нервном состоянии, что не смогла остановиться и заявила:
- Пойду завтра к шейху и всё расскажу. Потребую развод и попрошу сообщить моему отцу, чтобы он забрал меня!
- Вот как? Видимо, ты ничему не научилась, прожив в моей семье месяц. Ничего, эту дурь я из тебя выбью.
Удар его кулака пришелся Рании прямо в глаз. В какой-то момент ей показалось, что из глаз посыпались искры.
- Уведи эту драную кошку, Хадия, пока я её не прибил, - приказал Хасан. – И принеси мне свежий чай.
 Хадия помогла добраться до комнаты, где Рания  рухнула на постель и зарыдала. Успокаивать её Хадия не стала, торопясь вернуться на кухню, чтобы приготовить мужу чай.
Рания же от горьких рыданий немного успокоилась, сняв таким образом стресс. Страх и безнадежность вползли ей в душу. Как быть? Что ей предпринять, чтобы изменить судьбу? Вспомнила о решении спрыгнуть в океан с древней крепостной стены… Нет, теперь ей показались глупостью подобные мысли.
Может быть, лучше сбежать? Ещё не всё потеряно. Саид мог вернуться через полмесяца, как сказала Хадия. Если он не обманул, конечно. Но ждать так долго было нельзя. Хасан теперь может решить, что задержка дает ему право на многое в отношении неё. Потом будет поздно жалеть, что упустила возможность спастись от Хасана.
 «Надо выждать время, а пока – продумать способ, как мне сбежать отсюда. Это не так просто. Мне даже на медину из дома одной не выйти. Ни днем, ни ночью не выбраться. И куда бежать? И как сделать это без денег?» - начала лихорадочно обдумывать проблемы Рания.
Она встала,  намочила в сосуде с водой ткань и приложила к глазу. Нет, от синяка это не спасет, но боль должно облегчить.
«Аллах! Как же я появлюсь перед Саидом? Если он приедет через несколько дней, новый синяк не успеет ещё сойти. Мой муж увидит меня с таким «украшением» на лице. Это ужасно!», - страдала она, но что же делать? У неё не было даже темных очков, чтобы скрыть результат побоев.
Она легла спиной на одеяло, подложив подушку под голову повыше. И снова задумалась.
 Неужели Саид отказался от неё? Возможно, были верны её подозрения. Неужели Саид с самого начала собирался с ней вот так поступить?  А она решила рискнуть, и вот что получилось из этого.
«Лучше бы я оставалась в «женской комнате! Там было плохо, но здесь намного ужаснее. Что же мне делать?» - снова задала она себе вопрос. Да, надо искать выход.
Денег нет, но есть драгоценный кусок ожерелья! Надо попытаться продать его, и тогда у неё будут деньги на то, чтобы уехать как можно дальше от Эс-Сувейры, где местные жители хорошо знают друг друга, а это значит, что в городе Рании будет не укрыться. Надо ехать в Марракеш, а оттуда – в Фес. Даже попросить укрытие у той шуафы, которая однажды помогла ей, даже это было бы выходом. Кто сможет отыскать женщину в таком огромном городе, как Фес?
Но как продать золото? Как, если за ней наблюдают, и она никогда не бывает одна? Впрочем, кое-что она может предпринять…
…Полетели дни, а Саида всё не было, и для Рании надежда на избавление от Хасана таяла с каждым днем. Страх остаться его женой навсегда подстегивал её к поступкам, за которые ей каждый раз доставалось от «временного мужа».  Он следил за ней чужими глазами и не давал ей спуску.
Однажды она отправилась с Гасун перекусить, но затем не вернулась к разделочному столику, а потихоньку выбралась из порта. Воспользовавшись столпотворением на причале, она добралась до медины, прошла по улице, на которой торговали золотом и разными украшениями. Рании хватило ума не показывать спрятанную в одежде часть порванного украшения. Она попыталась сначала продать  тонкое золотое кольцо, подаренное некогда Аминой. Ювелир рассмотрел колечко, и начался торг. Но Рании не понравилось то, что торговец начал расспрашивать, кто она, чья жена. В конце концов Рания поняла, что ювелир прекрасно знает, кто она.
- Для чего тебе нужны деньги? – спросил он. Мужчина так подозрительно смотрел на неё, что Рания очень испугалась. – Это ведь ты – временная жена Хасана? Неужели он так плохо обращается с тобой, что ты вынуждена продавать золото? Только не лги: знаю, что он недавно покупал женам, и тебе в том числе, украшения.
У Рании сердце замерло от ужаса. Она закашлялась, и это спасло её, потому что она поняла, какое оправдание можно найти.
- Юми, вторая жена Хасана, больна. Но в семье нет пока денег на лекарство. Я хочу пойти в аптеку и купить ей антибиотики, потому что Юми становится с каждым днем всё хуже.
- Вот как? Что ж, это благое дело, - согласился ювелир,  отсчитывая женщине дирхамы.
Рания была уверена, что торговец обязательно расскажет о её появлении в лавке Хасану.
«Деньги тоже отберет. Придется, и правда, пойти в аптеку и купить лекарства», - решила она, и отправляясь бродить по медине в поисках лавки с красным крестом. А может быть, Аллах привел её в ювелирную лавку? Может быть, и ей самой пригодятся лекарства? Что-то Ранию начало знобить, когда она пришла на рынок. Наверно, тоже простудилась.
Сильный ветер,  высокая влажность, потом солнце к обеду начинало припекать, и в теплой джеллабе становилось жарко, но прохладный ветер продувал насквозь.  Рания поняла, что тоже заболевает. Если не начать лечиться, то с ней случится то же, что и с Юми. Но организм женщины продолжал бороться, а вот организм Рании вряд ли сможет бороться с сильной простудой. Здесь жесткий климат, к какому Рания не привыкла.
Пока она шла по улице, ей было холодно, не смотря на палящее солнце и не такой сильный ветер на медине, спрятавшейся от бриза за толстыми стенами. Аптечный магазинчик она нашла довольно быстро и купила антибиотики, которыми однажды лечили Мунира, когда он был простужен.
Когда Рания вернулась на рынок в порт, там у женщин была паника.
- Где ты была? Ты что творишь? Хочешь, чтобы Хасан и нас наказал? Он скажет братьям, и нам достанется от наших мужей!
- Я продала кольцо, чтобы купить лекарство для Юми. Разве вы не знаете, как ей плохо? Её надо лечить, но Хасан не желает тратить деньги на лекарства, - возмущенно ответила она, доставая в доказательство своих слов коробочку с таблетками.
Ей поверили.
- Надо же!  Аллах! Не ожидала от тебя такого, Рания! Хорошо, что ты осмелилась на такое, нам нравится Юми, она хорошая. Жаль её, если что-то случится. Пусть Юми поправится от купленных тобой лекарств. Иншалла!
- Иншалла! У Юми есть маленький сын. Он даже младше, чем мой Мунир, которого мне не терпится увидеть, - пооткровенничала Рания, радуясь, что её отлучка сошла ей с рук.
- Алхамдуллилах! Рания, как ты добра! Кто смог бы ради любой из нас пожертвовать своим золотом, чтобы купить лекарства?  Да благословит тебя Аллах, Рания, за твое доброе сердце, - восхищалась и Хасна.
- Теперь Юми обязательно поправится, потому что твои лекарства ей помогут. А Аллах довершит своей волей доброе дело.  Молодец, Рания, - похвалила и Гасун.
- Так ты не станешь жаловаться мужу на Хасана? Ведь он продал твое золото, чтобы купить всей семье лодки!
- Конечно, не буду жаловаться. Скажу, что сама отдала ему. Чтобы семье стало жить легче, - солгала Рания, поняв, что без притворства ей из ловушки не выбраться. В семье все держатся друг за друга. Каждое её слово станет известно Хасану.
- И правильно, ведь когда Хасан вернет тебя Саиду Рашиду, то твой муж купит тебе любое украшение. У  тебя будет золото ещё лучше, чем то украшение, которого ты здесь лишилась. Так ведь?
- Конечно, Саид так и поступит, - опустив глаза, обманчиво-доброжелательно ответила Рания.
Потом день потек обычным образом. Снова рыба, креветки, гриль, рыбьи головы и внутренности… И жуткая вонь разлагающихся рыбьих кишок под горячим летним солнцем Эс-Сувейры.
…Вечером Хасан допросил Ранию, где она была, когда отлучилась с рынка. Но сначала он побил её и только потом выслушал оправдания.
- Я почувствовала себя плохо, но ведь я знаю, Хасан, что у тебя нет денег на лекарства. Поэтому я решила продать кольцо и отправилась на поиски ювелирной лавки. А потом искала аптеку, чтобы купить средства от кашля и температуры. Я и для Юми купила таблетки и сироп, - заискивающе объяснила Рания, боясь снова попасть под град тяжелых кулаков Хасана.
 – Я все деньги потратила. Вот, осталось всего несколько дирхамов, - показала она деньги, раскрыв ладонь. Хасан смотрел на неё, открыв от изумления рот.
- Так это правда, - протянул он.- Привыкаешь к моим женам? Это хорошо. Тебе с ними лучше подружиться.
Он даже не отобрал у неё деньги.  И Рания не знала, как понимать его поведение: страх перед скорым приездом Саида или что?
В тот вечер они с Хадией дали лекарство Юми. Рания научила первую жену, в каком порядке  лечить Юми. Ведь пока Рания работает на рыбном рынке, Юми должна принимать таблетки в строго определенные часы.
Дни шли, о Саиде ничего не было слышно. Юми начала поправляться. Видимо, успешно подействовали лекарства на организм, никогда не знавший антибиотиков. Рания же не могла сказать, что втянулась в работу. Каждый день она пересиливала себя, заставляя тащиться в порт чистить рыбу.
А вот по вечерам было страшно. Она, как и другие жены, никогда не знала, чем закончится возвращение Хасана. Если он ночью шел в океан, то ел и спал, а потом исчезал вместе с Даудом и другими родственниками. Но порой он отдыхал от работы. И вот тогда им всем приходилось плохо: кому-то из них доставалось больше, когда другим везло.

10. Глава … ЧАСТЬ 9. Рания: мысли о побеге. Смерть Юми.
С Ранией Хасан держался неровно, то совершенно не замечая её, то наоборот – дразня и пугая обещаниями и намеками на свои планы. Она видела, как он наслаждается её испугом и своей властью. Но под дверью комнаты он больше не стоял, хотя Рания дала себе слово, что ему никогда не удастся подловить её.  Но он старался унизить её перед другими людьми или родственниками.
Так, когда у Рании на лице появился второй синяк под глазом, он приказал ей идти на рынок без никаба. Только с покрытой платком головой, и всё. Она сначала не поняла – почему. Утром не смогла найти никаб, но Хадия объявила ей, что от паранджи дурно пахнет. Пора постирать черное одеяние. Она займется этим сегодня же. Одежда уже лежит в стирке.
Рания была страшно расстроена: как же она пройдет по медине? Все увидят её лицо, синяк под глазом. А у неё не было даже темных очков!
Она пожаловалась Хадии, но в ответ услышала, что Хасан решил проучить её за гордыню, поэтому Рании не стоит искать, кто сможет дать ей на один день никаб. Кто поможет, тот будет наказан их мужем.
Рании оставалось только одно: захватить с собой оставшиеся после покупки лекарств деньги и по пути на рынок купить темные очки, как она и поступила, решив не рассказывать об этом Хадии заранее. Благодаря этой покупке она смогла простоять у столика за разделкой рыбы до самого вечера, а потом, подходя к дому спрятать очки. В тот день Хасан не выходил на лодке, поэтому опасаться его стоило только в доме.
 Когда не выходил в океан,  вечера накануне он проводил с друзьями за кальяном – то уходя куда-то, а иногда приводя приятелей в свой дом. Тогда и случались чудовищные вещи. Не секрет, что в Марокко не проблема достать гашиш для кальяна. А это вещество очень плохо действовала на мозги Хасана. Стоило ему затянуться и выпустить пару раз дым, он становился невменяемым, начиная куражиться над женами.  Доставалось даже Хадии,  что очень удивляло Ранию, которая была уверена в том, что Хасан не смеет трогать первую жену. Но оказывается, он и её сильно бил, находя пустячный повод.
В один вечер доставалось Хадии,  в следующий раз - Юми, которой становилось лучше с каждым днем благодаря лекарствам, но пришла очередь и Рании. Хасан приказал Хадии привести её, отдыхавшую в комнате после дня на рыбном рынке, чтобы она подала чай ему и его гостям. Рания это сделала, понимая, что отказ послужит поводом для побоев.
Но оказалось, что Хасан задумал иное. Он потребовал, чтобы она РАССКАЗАЛА при его друзьях, как она решила ПОЖЕРТВОВАТЬ золото на нужды временной семьи. Рания замешкалась,  и ему это не понравилось. Она испугалась, начала фантазировать и сочинила целую историю. Хасан отпустил её, но недалеко – только на кухню, приказав стряпать печенье, о котором она однажды рассказывала Хадии. Как же испечь то, для чего в доме нет продуктов? Ведь тесто для выпечки надо замесить из определенных ингредиентов!  Печенье вышло отвратительным. Не спасли даже орехи, небольшой запас которых имелся в кухонном шкафчике Хадии.
После ухода гостей Хасан, одуревший от кальяна, побил и Ранию, уверяя, что она плохая хозяйка. В тот раз она не стала напоминать ему, что Саиду может и не понравиться, как с ней обращается Хасан. Не стала угрожать, что поговорит с шейхом. Она уже знала, что когда он в таком ужасном состоянии, лучше всего молча вытерпеть побои, дождавшись, когда он обессилит и свалится тут же на диван спать.
…Был уже конец июля, Рания прожила в доме Хасана почти два месяца. О Саиде в доме никто больше не вспоминал, а его имя не упоминалось. Любые вопросы Рании о нем игнорировались, разговоры пресекались.
Хадия отвечала:
- Теперь ты живешь вместе с нами. Забудь о своем прошлом, не вспоминай, что с тобой было когда-то. Привыкай к новой семье. Чем скорее ты нас примешь и забудешь о том, что где-то далеко живет Саид Рашид, тем для тебя будет лучше.
 Но ведь кроме предателя Саида в далекой Бразилии остался её сын Мунир. Как она могла забыть сына? И на это Хадия дала совет:
- Не переживай. Скоро Хасан окончательно оформит лодки и машину, а там закончится договоренность между Саидом и Хасаном. Тогда Хасан и станет делить свои ночи между всеми женами, т.е.  приходить не только в комнаты к нам с Юми, но и к тебе. Ты молодая и здоровая, быстро забеременеешь, родишь ребенка, и тебе будет легче забыть оставшегося у первого мужа сына.
Но её слова не только не утешили Ранию, наоборот – привели в ужас. Она спросила: когда придет это время? Как скоро закончится договоренность?  Хадия в ответ нехорошо рассмеялась.
- Тебе так не терпится разделить с нами Хасана? За первую ночь он обычно дарит новой жене золото. Но ты уже получила от него серебряные серьги, ничего не дав ему взамен, поэтому, думаю, тебе не стоит надеяться на подарок.
- Я ни на что не надеюсь! А Хасан ваш мне и вовсе не нужен! – очень неосторожно заявила она, и, только сказав, спохватилась, что с ней сделает Хасан, когда ему передадут её слова.
- Ты не разбрасывайся милостью нашего мужа. Если он не станет заботиться о тебе, то кому ты вообще будешь нужна? А против него идти мы с Юми тебе не советуем: будешь показывать свой характер, мы сами тебя накажем.
Что имела в виду Хадия, для Рании так и осталось неясно. Надежда на то, что её оставят помогать по дому, когда выздоровеет Юми, тоже не оправдалась. Когда женщина смогла вставать с постели, то она и помогала Хадии по хозяйству. Но потом Хасан приказал и ей отправляться работать в порт. Но и Ранию не оставили дома.
К Юми Хасан стал относиться даже хуже, чем вел себя с Ранией.
- Он решил взять двух новых жен, даже договорился с родственниками будущих невест. Не ожидал, что Юми поправится. А теперь как он поступит? Разведется с Юми?  -  услышала однажды Рания, как сплетничали Гасун и Хасна.
Но оказалось всё просто: когда Юми спрыгнула однажды в лодку, в которой ей было приказано собирать рыбу в ящики, Хасан неловко толкнул её, и только-только выздоровевшая женщина упала в холодную воду океана.
Юми снова простудилась. А как могло быть иначе? Никто не мог помочь Юми переодеться. Хасан не позволил ей сразу пойти домой, чтобы сменить мокрую одежду. Простоять несколько часов в мокрой одежде! К вечеру у Юми снова поднялась температура. Но лекарства, купленные недавно Ранией, закончились, а упаковка антибиотиков, оставленных Ранией на всякий случай для себя, исчезла из её чемодана.
 Рания даже не стала разбираться, кто хозяйничал в её комнате. Хасан или Хадия зашли и забрали всё, что им понадобилось. Но её расстроило то, что исчезла та небольшая сумма денег, которая оставалась от продажи кольца, которую Рании удалось утаить и спрятать среди вещей в чемодане. Основательно у неё порылись!
Она похвалила себя за предусмотрительность: деньги она с собой брать не стала, но обрывок украшения пришила к изнаночной стороне платья на груди. Так было надежней: единственная оставшаяся у неё ценность была при ней, и появись у неё возможность сбежать, за золотой вещицей не пришлось бы возвращаться в дом. Конечно, кольцо и пара браслетов тоже были на ее руках.
А то, что бежать придется, она в этом не сомневалась. Вот только теперь за ней тщательно следили.  Гасун и Хасна не спускали с неё глаз. И Юми, пока снова не заболела, тоже не отходила от неё ни на шаг.
Юми снова заболела. Но теперь и Хасан присматривал за Ранией. На лодках в океан выходили нанятые им родственники. Хасан только следил за процессом и руководил.  Но Ранию насторожило то, как Хасан начал смотреть на неё. Он её разглядывал! С чего бы это?
 Однажды она подошла к лавке, куда Гасун отправила её пообедать. Возле гриля стояли Хасна и Хамза. Они болтали о чем-то и не заметили у себя за спиной появления Рании.
-… вот так, эту неженку скоро заберут от нас. Нам позвонят, чтобы сообщить, когда быть готовыми к встрече Рашида.
- Жаль, Рания неплохо справляется с чисткой рыбы. Ведь скоро я не смогу выполнять тяжелую работу. Ты обещал, Хамза, что мы не будем рисковать нашим ребенком.
- Конечно, ты останешься дома и станешь заниматься домашними делами. А вместо тебя Хасан возьмет сестру Гасун. Она в школу ходила, считать умеет.
- Но я уже привыкла к Рании. Она такая…,  в общем, не хотелось бы, чтобы её от нас забрали.
Рания замерла, стараясь не пропустить ни слова из разговора.
- Хасан никак не может решить, как ему поступить. Кто знает, согласится ли он вернуть Ранию? Имеет право не давать развод!
- Мне Хадия сказала, что Хасан в любом случае хочет провести ночь с Ранией, чтобы заставить её молчать. Он пока не сделал этого, потому что ему старики запретили трогать её.  Но он так боится появления Саида Рашида!
- Я тоже думаю, что он всё-таки сделает её настоящей женой. Она смогла ему понравиться, а если бы она забеременела, то решать ничего не пришлось бы.  Даже не надо было бы ничего объяснять Саиду про ожерелье.
- Хадия сказала, что Хасан приказал завтра отправить Ранию в хамам. А потом – понятно, у кого он будет ночевать ночью.
- Почему не сегодня?
- Хадия говорит, что сегодня ночью он идет в океан с новичками, которых он набрал работать на новых лодках. А до этого он вместе с сидом Надиром и вашим отцом собирается сходить в мечеть – поговорить с шейхом.
- Да, я тоже что-то об этом слышал…
- Хабиби! Когда у нас будет собственная лодка, ты купишь обогреватель? По ночам так холодно и сыро! Когда родится малыш, для него это может быть опасным. Хорошо, что в нашей части дома проведено электричество. Это Хасан экономит на всём. А ты такой хороший, Хамза!
-  Хасна, у нас не скоро будет лодка. Откуда мы возьмем столько денег? Но обогреватель мы купим.
- Твой брат скуп. Он дает тебе намного меньше денег, когда он, а не отец занимается делами и расчетами.
- Не говори так о моем брате. Если он узнает о твоих словах, то может лишить меня работы в семейном бизнесе. Ведь теперь у него столько лодок, и машина тоже его.
- Но одна лодка  - общая… Твой брат – вор.  Приедет Саид Рашид за Ранией и может отобрать у него всё – и лодки, и машину.
- Тише, там Рания стоит. Кто знает, когда она подошла, что успела услышать, - испугался брат Хасана.
Хорошо, что Рания успела сделать несколько шагов назад перед тем, как её заметили. Она сделала вид, что ничего не слышала.
- Я проголодалась. Есть что-то поесть?
- Конечно, Рания. Вот сардины, лепешка, помидоры и зелень. Ешь, - ответила Хасна.
А Хамза стоял бледный и испуганный.
«Ой-ёй-ёй,  как бы он не утопил меня, чтобы заставить молчать», - подумала она. Рания придвинула блюдо с остатками жареной рыбы и принялась за еду. Её безразличный вид успокоил мужчину, и Хамза вернулся к жаровне, возле которой собралась очередь из желающих отведать свежее зажаренную рыбку.
«Значит, ещё не всё потеряно: Саид собирается приехать, но они сами не знают, когда именно. Но сам Аллах привел меня сюда, чтобы дать услышать  разговор этой парочки, Что же делать? Хасан решил действовать? Но как же мне удастся избежать насилия?» - размышляла она, помня о том, что услышала.
Завтра её отправят в хамам, чтобы Хасан, вернувшись с уловом, вечером мог утвердить свои права на неё.
«Этого нельзя допустить. Если такое случится, Саид никогда не возьмет меня снова в жены. Даже няней Мунира я не смогу стать, потому что Саид каждый раз будет вспоминать об этом, когда я попадусь ему на глаза. Нет, бежать надо уже завтра. Или даже сегодня? Ведь Хасан должен отправиться с родственниками в мечеть. Интересно, о чем они собираются говорить с шейхом?» - обдумывала положение Рания, стоя за столиком, работая ножом. Рыбьи головы одна за другой летели под стол, а вслед за ними – рыбьи кишки. Рания уже привыкла к их виду и не испытывала отвращения.
«Если удастся, я постараюсь сбежать сегодня, уйду, когда Хасан уберется из дома. Но если нет, то завтра – последний шанс. Не стану вызывать подозрения у Хадии,  немного поспорю с ней, чтобы она ничего не заподозрила, потом соберу вещи для хамама, а когда окажемся в зале хамама, постараюсь оттуда уйти, Когда Хадия намылится гасулью, вот тогда я быстро встану и выберусь из хамама. И сбегу. Надо захватить с собой в хамам платье с золотом.  Можно даже на шнурке повесить кусок ожерелья.. Пусть она увидит – всё равно я сбегу, пусть потом рассказывает Хасану, что у меня ещё что-то осталось. Они меня не должны найти, потому что для меня это станет концом!»
Но всё сложилось иначе.  Вернувшись с работы, Рания не смогла удержаться, чтобы не спросить у Хадии, нет ли новостей от Саида. Женщина подозрительно посмотрела на неё и в ответ тоже задала вопрос:
- Почему ты спрашиваешь? Ты что-то слышала о Саиде?
- У меня предчувствие, что он вот-вот за мной приедет.
- Предчувствия? Это бывает. Но разве ты не поняла, что тебя ждет? Приедет или не приедет в Эс-Сувейру Саид, тебе от этого что? Хасан решил не возвращать тебя. Это теперь уже совершенно точно. Вопрос решенный.
- Ты уверена в этом? – занервничала Рания.
- Уверена. И даже больше тебе скажу: Хасан велел завтра отвести тебя в хамам. А я тебе могу рассказать,  что с тобой произойдет после этого. Готовься. И мой тебе совет – прими судьбу, которую уготовил тебе Аллах. Всё, что ни делается, происходит с Его ведома. Если так случится, то значит, это Мактуб – так суждено. Не пытайся переиграть судьбу!
- Я не пойду завтра в хамам, - специально сказала Рания, зная, что Хадия вспылит.
- Пойдешь! Куда ты денешься? Вот только я не смогу пойти с тобой, потому что Юми снова очень плохо. В этот раз ей уже ничто не поможет. Врач заглянула к нам днем – у Юми держится температура, ничем не сбить. Доктор поставила ей укол. Но это не помогло. Как бы чего не случилось. Я не смогу оставить вторую жену без присмотра.
- Ну вот, видишь, и я с тобой останусь, помогу ухаживать за Юми.
- Нет, Хасан велел отвести тебя в хамам, значит, так и надо сделать. Не смогу с тобой пойти я, так пойдешь вместе в Гасун. Помойся, как следует, а  я тебе одолжу апельсиновой воды. Дам розовое мыло, чтобы от тебя хорошо пахло.
- Не хочу в хамам, - заплакала Рания притворными слезами, чтобы избежать подозрений Хадии.
- Хватит спорить! Ты отправишься в хамам сразу, как только вернешься с рынка. Иди, отнеси чай Юми. Она всё время просит пить, - подала Хадия поднос с чайником, а Рания поднялась на второй этаж и поставила всё на ободранный столик у кровати Юми. Ей показалась, или женщина металась на постели в беспамятстве?
«Аллах! Накажи этого мерзавца Хасана! Как он может относиться так к своим женам? Только потому, что он решил взять ещё двух жен, он решил избавиться от Юми. Кстати, а что он собирается сделать со мной? Не захочет ли он и меня утопить, чтобы не пришлось спорить с Саидом? Ведь я знаю Саида – он не позволит делать из него дурака!»
В их части дома, кроме неё и жен Хасана, сейчас никого не было. Дети ушли в дом деда. Хасан боялся, что сыновья могут заразиться от Юми, которая страшно кашляла уже несколько дней. Сам Хасан, по словам Хадии, отправился к родителям, чтобы вместе с отцом и дедом пойти к шейху.
Она успела спокойно помыться из тазика, переодеться и собралась спуститься вниз, чтобы попросить у Хадии чай и лепешку, когда в комнату вошел Хасан. Значит, уже вернулся! Рания испугалась, Что ему нужно от неё? Он сам ей тут же  объяснил.
- Рания, завтра с тобой, возможно, захочет поговорить шейх, - ковыряя тонкой палочкой в зубах, сказал он.  -  Хорошо подумай, что ты ему ответишь. Помни о том, что тебе долгие годы предстоит жить в моей семье. Я не верну тебя Саиду. Об этом я и сказал только что нашему шейху. Сказал, что так полюбил тебя, что без тебя мне будет очень плохо… Хы..Хы..Хы….Что ты была так добра, хы…хы…хы….,что не только отдала мне своё золото на покупку лодок, САМА отдала, хы..хы…,но и помогла выздороветь Юми. Это о многом говорит. Твоя судьба – быть с нами, а не с Саидом. Мы тебя ценим, ты хорошо работаешь на рынке. Поэтому я не стану отдавать тебя мужчине, который, не задумываясь, договорился выдать тебя замуж за незнакомого человека.
Увидев её побелевшее вытянувшееся лицо, он с гадкой насмешкой протянул к ней руку и погладил по волосам. Она вздрогнула от отвращения.
- Не смей меня трогать! Саид нашел мне временного мужа, чтобы снова взять меня замуж, потому что последний развод был третьим. Только после временного брака он сможет теперь на мне жениться!
Рания понимала, что словами может навредить себе,  но её «понесло».
- Ты примешь меня,  Рания, полюбишь, родишь мне много детей – столько, сколько получится…, - говорил Хасан, но не было понятно – всерьез или дразня и  издеваясь.
-Ни за что! Ты и пальцем ко мне не посмеешь прикоснуться! Ты мне противен! Посмотри на себя! Когда твою «чалму» стирали последний раз? Вонючий, мерзкий рыбак… Я лучше умру, чем останусь с тобой наедине как жена…
За свои слова она тут же получила пощечину. Это и привело её в чувство. Хадия уже стояла за спиной мужа.
- Хасан, что случилось?
- Что? Эта дохлая чайка вообразила о себе Аллах знает что! Ничего, скоро ты станешь иначе разговаривать, если захочешь хотя бы как-то уживаться в моей семье. Пока я не решу, что с тобой пора расстаться, тебе лучше не говорить со мной так, как ты посмела сделать это только что.  Я ничего не забываю, Рания. И твоих слов, сказанных мне сегодня, тоже не забуду. Завтра ты пойдешь в хамам. Хадия, ты предупредила её и Гасун?
- Да, Хасан. Гасун знает, что надо отвести Ранию в хамам. Но если хочешь, я сама с ней схожу.
- Нет, не надо. И вот что я тебе не договорил, потому что ты, сардина, меня перебила: ответишь шейху, что ты не только сама отдала мне украшения, но и что хочешь остаться моей женой. Скажешь, что возвращаться к Саиду ты не желаешь, потому что со мной, с моей семьей жить для тебя лучше, - с нажимом произнес Хасан.
Рания сжала зубы и молчала, стараясь сдержаться изо всех сил. Она ничего не сможет выиграть, если наговорит ему ещё что-то. Он её просто изобьет, и как она сможет завтра сбежать? Сегодня не удалось: Хадия была всё время рядом.
Если разозлить этого мужлана, он может и запереть её в комнате до прихода шейха.
- Поняла? Ты всё поняла?
- Да, - еле слышно ответила она.
- Скажешь, что тебе хорошо здесь, с нами, что не желаешь возвращаться к Саиду Рашиду. Ты даже отдала мне украшение и вылечила Юми. И не вздумай фокусничать. Шейх – наш дальний родственник. И потом: никто не сможет вынудить меня сказать «талак», если я не пожелаю. И ты понимаешь, что тебя ждет, если ты ответишь не так, как нужно твоей новой семье, Рания.
- Хасан, зачем я тебе нужна? Давай я скажу шейху, что добровольно отдала тебе золото, но верни меня Саиду.
- Ты так любишь Саида? – Хасан  прищурил один глаз.
Рания побоялась ответить «да».
- У меня в Бразилии сын, которого я очень люблю. Я так давно его не видела.
- От меня у тебя родится много детей, и ты сможешь забыть сына Саида, - пообещал Хасан.
И вдруг в его глазах зажегся дьявольский огонек, который не понравился Рании. Но то, о чем он тут же сказал, заставило Ранию потерять бдительность.
- Хорошо, я дам тебе развод! Хочешь? Дам! Шейх сказал, что женщину нельзя принуждать к браку против её воли. Это правильно, да, Рания?
 Она не верила своим ушам. А Хасан тут же повернулся к потрясенной Хадии.
- Иди, позови Гасун и Хасну и моих братьев. Пусть выйдут во двор. Ведь чтобы дать развод, нужно четыре свидетеля. Так ведь, Рания? Тебе это хорошо известно. Иди, Хадия, позови всех, а мы с Ранией сейчас спустимся.
Хадия убежала вниз, вскоре во дворе  раздались её быстрые шаги. А Рания осталась наедине с Хасаном и, когда до неё это дошло, страшно испугалась.
Но Хасан схватил её за плечо и поволок из комнаты к лестнице и по ней – вниз, через дом во двор, где успели собраться недоумевающие родственники. Он остановился и отшвырнул от себя Ранию. Она едва не упала, но всё-таки устояла и выпрямилась, глядя на Хасана со страхом: что ещё он задумал?
- Говорю при всех: «Рания, я с тобой развожусь!» Талак! – громко и четко произнес Хасан, с ухмылкой обводя взглядом собравшихся.
У Рании даже сердце забилось быстрее от радости. Она не могла поверить собственным ушам. Неужели это правда?
Но и Дауд с Хамзой и женами ничего не понимали и молча смотрели на Хасана и его женщин.
- Рания, ты довольна? Ведь этого ты хочешь?
- Конечно, спасибо тебе, Хасан.
- Я говорю тебе второй раз: Рания, я с тобой развожусь! Талак!
У Рании стало так легко на душе! Даже если ей придется сейчас собрать вещи и уйти ночью из дома Хасана, она сделает это с радостью. Доберется до какой-нибудь гостиницы, возле которой подождет до утра, а потом … попытается продать кусок украшения! И сделать это она сможет открыто, ведь она уже не будет женой Хасана! Она вообще станет свободной женщиной. Вот только Хасан произнесет ещё раз слово «талак» - и всё! Значит, шейх объяснил ему, что нельзя бесчестно поступать с Саидом.
- Я сейчас скажу в третий раз: Рания, я с тобой…., - и он замолчал. Рания ждала, когда же он произнесет последнее слово, которое даст ей развод, но он продолжал молчать, с ухмылкой глядя на неё сузившимися глазами. Потом он взглянул на Хадию, которая, казалось,  поняла его без слов и запричитала:
- Опомнись, Хасан! Разве может женщина оставаться одна? Как может женщина жить без мужа? Не поступай так с Ранией! Если Саид не приедет за ней, что с ней будет? Кому она нужна, кроме нас? А у нас Рании было хорошо, правда, Рания?
Рания всё поняла. Её обманули. Хасан подло  разыграл сцену, в которую она легко поверила. Она сжала кулаки, а из глаз брызнули слезы.
Хасан схватил её за волосы, даже не заметив, что Рания вышла во двор без платка, и потащил её за собой в дом. На кухне он остановился и отшвырнул её от себя.
- Только попробуй завтра ответить шейху не так, как я тебя прошу, и уже следующей ночью я отвезу тебя в порт и утоплю в океане.  А если поведешь себя разумно, то тебя отведут в хамам, и со следующей ночи у тебя начнется новая жизнь. Возможно, ты даже сможешь стать любимой женой, - сказал Хасан, ухватив её за подбородок, заглядывая ей в глаза.
 Он долго всматривался в её глаза, но потом отпустил, толкнул и ушел. Рания судорожно вздохнула и поплелась к лестнице, чтобы вернуться в комнату и всё хорошо обдумать. Больше нельзя медлить –  завтра надо бежать.
Уже в комнате её настигла Хадия.
- Рания, тебе не нравится грязный тюрбан нашего мужа? Вот, возьми, постирай сегодня же, - швырнула она кусок грязной ткани, свернутой в виде чалмы.
Но Рания не стала ничего отвечать. Она молча стояла, опустив глаза. Хадия немного подождала, потом ушла, бросив только одно слово:
- Выстирай, и чтобы завтра к вечеру уже высохло!
Рания легла спать, перед сном подумав о том, что даже хорошо, что в хамам с ней отправят не Хадию, а Гасун. Она такая неповоротливая, несообразительная. Хадия быстро поняла бы, что Рания что-то замышляет, и была бы начеку. Но Гасун не стоило бояться. В хамаме всё пройдет по задуманному плану, и пока Гасун сообразит, что к чему, Рания будет уже далеко!
Но случилось всё не так, как предполагала Рания. Весь день она переживала, как всё пройдет, не передумает ли Хасан отправлять её в хамам. В одном ей повезло: шейх срочно уехал куда-то, и встреча с ним была перенесена на следующий день. Она заподозрила, что это было выгодно Хасану. Если между ними случится то, на что надеется Хасан – ночь, проведенная вместе, то шейху, возможно, придется задавать ей несколько иные вопросы. Возможно, шейх никуда и не уезжал, но разговор перенесли.
Хасан вернулся в полдень на новых лодках с хорошим уловом.  Но он не стал задерживаться на рыбном рынке, а быстро отправился домой. Ранию это не только удивило, но и насторожило. Она так боялась, что сорвется её план.
Но уже после обеда Хасан снова был в порту и вместе с Даудом отправился ещё раз на рыбалку.  Гасун и Хасна обсудили его поступок, они были так же удивлены.  Рания поняла из их разговора, что нужна свежая рыба для приема гостей. Ведь завтра придет шейх, и Хасан решил устроить семейный праздник. 
Её била нервная дрожь от ожидания предстоящего побега. Она постаралась приготовить заранее то, что решила захватить с собой, а значит –  вещи придется как-то незаметно пронести в хамам. Т.е вынести из дома то, с чем отправится в хамам. Если всё удастся, то уже завтра в это время она будет далеко от Эс-Сувейры.
Но когда они с Гасун возвращались с рынка, то, проходя по ближайшей к дому улице, поняли, что что-то случилось. Так и было! Юми умерла.
- Ей днем стало так плохо, что мы поняли – до вечера она не доживет, - плача, объяснила Хадия.
 Юми протянула до заката. Умерла после того, как зашло солнца. Это значило то, что хоронить женщину  можно будет только на следующий день. Вот если бы это случилось до заката, тогда с покойной простились бы уже сегодня.
 Рания поняла, что хамам отменяется.
Покойную по обычаю нельзя оставлять одну, поэтому Хадия потребовала, чтобы Рания и Гасун находились при теле по очереди. А она сама занялась всем необходимым в таком случае – поиском людей, которые справились бы с обмыванием, облачением покойной, рытьем могилы. Всё организовывала, находила людей, договаривалась. Ведь Хасана не было в доме, он ушел в океан, и связаться с ним не удалось.
Были приглашены женщины, знающие все тонкости совершения обряда обмывания.  Рания, войдя в комнату, где находилось тело, увидела, что покойной уже успели подвязать подбородок, закрыть глаза, выпрямить руки и ноги, накрыть лицо. Юми лежала на жесткой лавке, поставленной так, что её лицо было обращено к Мекке.
Пришли родственницы, которые имели право участвовать в обмывании. Рания не осталась в комнате. Всё равно  во время обмывания в комнате остаются только те, кто занят, их функции четко распределены: одна женщина будет всем руководить, другая – помогать поворачивать тело, третья – готовить кумганы – емкости с водой, а ещё одна – поливать. Как правило, умершего омывают и обмывают три раза: водой, содержащей кедровый порошок; водой, смешанной с камфорой; чистой водой. Мокрое тело покойной  вытирается полотенцем, лоб, ноздри, руки, ноги - смазываются благовониями. Значит, Хадия будет долго занята.
Выходя,  Рания заметила на столике приготовленный саван из белого полотна. Ведь хоронить умершую в одежде по их религии запрещено.  Саван должен быть таким, чтобы покрыть тканью всё тело – это обязательное условие.
Выйдя из комнаты, Рания вспомнила спутанные волосы Юми. Но теперь никто не станет их расчесывать: перед окутыванием в саван волосы не расчесывают и ногти не подстригают. После окутывания в саван тело положат в тобут – погребальные носилки, на которых понесут покойную  до кладбища. Сверху тобут покроют материей.
Так как хоронить полагается на ближайшем кладбище, то Рания знала, где будет находиться место последнего упокоения Юми. Вынесут ногами вперед, и до кладбища шествие пойдет в быстром темпе. Перед тем, как внести носилки на кладбище, их поставят на специальное возвышение, установив перпендикулярно направлению на Мекку, и все присутствующие совершат погребальную молитву – джаназу.
Рания не стала и дальше вспоминать все подробности погребального  обычая. Она просчитала, сколько времени займет омовение, а потом Хадия, конечно,  придет за ней, чтобы вместе сидеть возле тела всю ночь.
Нет, пожалуй, теперь, пока до неё никому нет дела, самое время для побега. На улице темно –никто из чужих её не разглядит. Во дворе столько народа, родственников семьи Хасана, что затеряться среди них не составит труда.
Рания быстро прошла в комнату, собрала нужные вещи, переоделась в чистую одежду, натянув под никаб несколько теплых вещей, так как ночью на побережье холодно… Затем  сделала небольшой сверток из того, что необходимо было захватить с собой, положила вещи в пакет… Теперь оставалось только незаметно выйти из комнаты, из дома, пробраться через двор на улицу и пройти ту часть медины, на которой её могли бы остановить случайно попавшиеся родственники Хасана или он сам.
Впрочем, кто станет останавливать закутанную в паранджу женщину, спешащую из дома покойной по ночным улицам? А Хасан… он ведь отправился в океан. Он понятия не имеет, что стряслось во время его отсутствия. Если только ему не позвонили на сотовый. Но в океане, как она уже знала, связи практически не было. И вряд ли Хасан сможет так быстро вернуться. К тому же она могла бы поспорить: узнав о смерти Юми, Хасан даже не сочтет нужным сворачивать сети и тут же возвращаться назад. Ведь хоронить его жену будут только завтра.
«Как я рада, что больше никогда не увижу его мерзкую рожу! Иншалла!» - подумала Рания, пробираясь уже по темной улице медины. Ей удалось выйти из дома без проблем. Она так боялась столкнуться с Хадией! Или даже с Гасун, или с Хамзой. Но многие женщины, оказавшиеся во дворе, были одеты в такие же черные никабы, и кто из них кто - в темноте различить было невозможно.
И всё равно приходилось спешить. Если обнаружится её исчезновение, от Хадии можно было бы ожидать всего:  она лично могла отправиться на её поиски. А с её цепким взглядом она смогла бы узнать Ранию, несомненно!
Поэтому она и торопилась добраться до стоянки такси. Рании представлялось, что,  прежде всего надо добраться до Агадира. Потом оттуда проехать в Марракеш, а уже потом – в Фес. Но денег у неё почти  не было.  Днем или вечером, пусть даже после хамама, она могла бы попытаться продать украшение. Но теперь, когда весь город знает о смерти жены Хасана, её желание продать золото привлечет внимание.
 Но что же делать? Тех денег, которые ей удалось незаметно стащить из кассы, стоя за прилавком на рыбном рынке,  явно не хватит на поездку до самого Феса. «Добраться до Марракеша, и там уже проще будет найти лавку ювелира, который не станет задавать вопросов, а просто даст денег в обмен на фрагмент украшения, и всё», - строила она планы, спеша как можно скорее выбраться из медины.
 Но сначала добраться до Агадира! 
Рания не имела представления о маршрутах между городами, расположении трасс, по которым можно добраться до нужного города на такси. Но почему-то она была уверена, что сначала нужно попасть в Агадир. В любом случае, передвигаться нужно очень быстро, пока её не хватились, и Хасан не отправил кого-то на поиски.
И всё-таки здравый ум подсказывал ей, что садиться в автобус не стоило – слишком просто можно было просчитать и догнать. Но и поездка на такси тоже ничего хорошего не обещала. Ехать одной ночью до города почти две сотни километров… К тому же Хасан знаком с многими таксистами. Ему сразу же доложат, что кто-то увез закутанную в никаб женщину, куда увез, где высадил.
«Даже частная машина – и то выгоднее. Днем меня могли бы подвести туристы, для которых женщина в парандже –  экзотика. Этим можно было бы воспользоваться. Но что мне делать сейчас?»
Рании осталось  только одно: выйти за пределы Эс-Сувейры и брести по песку  вдоль берега  в сторону Агадира. Идти всю ночь, стараясь удалиться от города как можно дальше. А утром или днем можно выйти на трассу и остановить машину с туристами. Рания подумала, что ей стоит опасаться грузовиков, крытых фургончиков. Она только раз видела машину Хасана, но хорошо её запомнила. Ведь эта машина была приобретена на деньги от её украшения.
 Хасан, конечно,  решит преследовать её на машине. Он сможет быстро догнать, если она не будет осторожна в каждом шаге. Да, предстоит быть внимательней. Если она увидит на дороге тот грузовичок, то должна успеть спрятаться. Страшно подумать, что её ждет, если Хасан догонит и схватит. 
В голове её всё смешалось, но Рания решительно направилась по главной улице медины в сторону выхода, чтобы оказаться за крепостными стенами города. Она смутно представляла, в каком направлении предстояло двигаться. Но ей удалось выбраться из медины. Она оказалась на пляже недалеко от порта.  Здесь было много прогуливающихся туристов, как и местных жителей.
Она довольно быстро шла по песку, приняв деловитый вид. Никто и подумать не мог, что она беглянка. Так она и шла, удаляясь от Эс-Сувейры. Страх гнал её всё дальше от города. Рания была рада, что смогла хорошо поесть на рынке, но и с собой она успела захватить несколько небольших лепешек. Она шла и отщипывала по маленькому кусочку от лепешки. Это её успокаивало.
Ночь была лунная, идти по светлому песку вдоль океана было несложно. Уже и людей не было, теперь она торопилась по пустынному пляжу, чувствуя, как быстро устают ноги, увязавшие в песке. И ветер был сильным, казался ледяным. Рания продрогла,  даже быстрая ходьба не помогла согреться. И песок, который ветром взметался в воздух и попадал в глаза, задерживал её.
Но выходить на трассу тоже не стоило, ведь начнутся поиски, и Хасан с приятелями станут искать её именно на дорогах вокруг города.  Сколько может пройти женщина за несколько ночных часов? Нетрудно сообразить. Но дорог много, и пока её будут искать, не зная, в какую сторону она пошла, это даст ей время. Рания похвалила себя за догадливость: накануне она расспрашивала Хадию о дороге на Сафи. Это в противоположную от Агадира сторону. Она теперь надеялась, что Хасан решит именно так – Рания направилась как раз туда, в Сафи. Ведь от Сафи прямая трасса до Касабланки, оттуда  в Фес добраться несложно.
Но она понимала:  как для неё будет несложно заметить с берега грузовик или любую машину, так и преследователи увидят без труда бредущую по берегу женщину в черном.  Но под крутыми берегами можно спрятаться…
В голове Рании всё перемешалось, она уже не соображала, как поступить правильнее. Поэтому она решила положиться на судьбу и просто побрела вперед в ту сторону, где должен был находиться Агадир…

11. Глава 8. Часть 9. Побег Рании из Эс-Сувейры. Продолжение.
Не останавливаясь, Рания брела всю ночь вдоль океана. Ей вспомнились  слова Хадии о том, что до Агадира около двухсот километров. Она понимала, что пройти такое расстояние нереально. Значит, надо рано или поздно выбираться на трассу и искать того, кто согласится её подвести. Бесплатно могут сделать это только туристы.
Но трасса, как слышала Рания, идет вдоль океана не на всём участке пути от Эс-Сувейры до Агадира. Сначала дорога петляет между горами, а потом, километрах в семидесяти от Эс-сувейры трасса выходит к океану. И тогда понесутся мимо пустынные пляжи на много километров, прибрежные села, берег будет меняться с плоского на скалистый и наоборот…
- Это даже хорошо, что дорога уйдет от берега, - сказала себе Рания. – Ведь поиски начнутся именно на дорогах, и только потом  Хасан догадается искать меня с океана. Но ведь он ещё и за уловом должен выходить! Вряд ли он станет тратить всё время на поиски. И, надеюсь, что искать на берегу меня не будут. Слава Аллаху, у Хасана нет моторной лодки! Иначе он уже сегодня смог бы настичь меня, если бы решил искать на берегу.
Она почувствовала сильную  усталость и опустилась  на песок.
- Всё, не могу идти дальше! Надо немного отдохнуть и доесть лепешки, иначе они совсем зачерствеют.
Не смотря на усталость, Рания лихорадочно обдумывала, как ей быть дальше. Грызла лепешку, чувствуя песок на зубах, думала о том, что её ждет, если и дядя Али не пожелает ей помочь, и Саид от неё откажется. Её обнадеживало  лишь то, что Саида всё-таки ждали. Она только теперь вспомнила всё сказанное Хадией, как и разговор межу Хасной и Хамзой. Значит, Хасан её обманул! Саид не отказывался от неё, он задерживался по непонятной для нее причине, а Хасан решил этим воспользоваться. Но ничего не получилось, слава Аллаху!
Песок был холодным. Порывы ветра сильными. Вокруг ни души – и это к лучшему. Ведь любой человек сейчас для Рании – это опасность. Она смотрела на черное небо в ярких точках звезд, на Луну, ярко освещавшую пустынный берег, на океан, мощными волнами обрушивавшийся на берег.
Она поёжилась от холода, радуясь, что догадалась  натянуть на себя шерстяные вещи.
«Но утром мне стоит переодеться. Пусть мне придется нести узел с одеждой, ведь паранджа не маленькая, но те, кого Хасан отправит на поиски, будет искать, прежде всего, женщину, закутанную в черное.  Я  могу снять никаб и идти в светло-коричневой джеллабе и в платке. Может быть, тогда на меня не обратят внимания?» - рассудила она.
Доев лепешки и подосадовав на то, что не удалось захватить хотя бы немного воды, она с трудом поднялась и заставила себя идти дальше. «Отдохну днем, - решила она, - ведь безопасней двигаться ночью, а днем лучше отдыхать – меньше шансов на  то, что меня обнаружат».
Она брела ещё несколько километров по берегу, который становился всё выше и обрывистей, Когда начало светать, Рания приняла решение спуститься в удобном месте к воде и осмотреть скалу – возможно, там обнаружится какая-нибудь небольшая пещера.
- Если повезет, то даже смогу поспать, пока не начнется прилив.
Так она и поступила. Отыскав наиболее удачное для спуска место, нашла углубление в отвесном берегу. Внимательно осмотрелась: вдруг там нашли приют змея или опасное насекомое? Нет, всё было чисто.
- Это может говорить о том, что вода во время  прилива  полностью заполняет это место, и мне надо быть осторожной, иначе я не успею выбраться. А плавать я не умею!
Рания уснула сразу, едва расположившись. Пакет с вещами превратился в подушку. Она обхватила себя за плечи, некоторое время смотрела на океан, залитый солнцем. Ветер не доставал её под нависшим берегом, только порой песок слетал на голову Рании. Но она так устала, что ей было всё равно…

*** В это же время после похорон Юми в доме Хасана собрались старики, пришли и братья Хасана. Разгорался скандал.
-…Как это стало возможным? Как она могла сбежать? – в который раз орал на Хадию  Хасан.- Я же приказывал тебе глаз с неё не спускать! Как чувствовал, что она что-то подобное выкинет!!!
Хадия, молча, опустив глаза, подавала чай отцу Хасану и деду. У неё был подбит глаз, и всё тело болело от побоев. Хасан не пожалел её, когда узнал о побеге Рании. «Змея! Лично буду держать Ранию за руки, когда её найдут и приведут на расправу к Хасану!» - злобно мечтала она, стараясь угодить сидевшим за столом мужчинам.
- Хасан, ты сам виноват во всем, - укорял сына сид Вахид. – Сделай ты так, как предписывал договор с Саидом, у нас не было бы таких проблем.
- Я утоплю эту змею! Не думал, что она окажется способной на такое! Скользкая,  как угорь. Почему её до сих пор не нашли? Она не могла далеко уйти! – сжимая кулаки, бесновался Хасан.
- Поздно копать колодец, когда вокруг бушует пожар. Думай лучше о том, что станешь говорить Саиду Рашиду, когда он вот-вот явится за ней. Проси Аллаха, чтобы женщина нашлась до того, как Саид с адвокатом появится здесь.
- Ээээ! Что мне Саид? Я не собираюсь возвращать ему Ранию! – огрызался Хасан.
- Ты думаешь, что в таком случае он не станет требовать деньги за золото, которое ты продал? Напрасно надеешься! – предупредил его отец.
- Всё у меня останется: и женщина, и лодки, и машина. Деньги я ему не верну.
- Ты с ума сошел, не иначе! Шайтаны одурманили тебя, да? – возмущался сид Вахид.
Дед Надир был возмущен не меньше:
- Ты опозорил нас! Теперь вся медина будет считать нас людьми, которые не держат слово, на которых нельзя положиться! Нельзя доверять!
- Какое мне дело до других? - размахивал руками Хасан. – Пусть говорят, что хотят! Но те, кто говорит, сами не прочь пристроить родственников на мои лодки.
- Саид приедет, тогда нам всем будет плохо. С ним шутить не стоит – все так говорят, - вставил слово брат Хасана Дауд. 
- Это так, - подтвердил сид Надир, - неприятностей у нас много будет. Но сейчас главное – найти женщину.
- Мы обязательно её найдем, иншалла! – уверенно сказал Хасан.
- Иншалла!
- Но почему её до сих пор не нашли? – недоумевал Хамза. – Я успел опросить таксистов, что стоят у ворот медины. Они не видели, чтобы кто-то вчера вечером брал машину или проходил мимо.
- Эээээ… Сколько женщин в черном проходит мимо них! Как они могли запомнить кого-то? А вот то, что никто никуда не вез женщину в парандже – это уже след.
- Какой след, дедушка Надир?  Эта принцесса не пошла бы пешком по берегу! … Или пошла бы? – задумался Хасан.
- Принцесса… Ты так называешь её, но не замечаешь очевидного: эта женщина намного сильнее и выносливее, чем ты о ней думаешь. Не каждая смогла бы по несколько часов в день стоять на пирсе за прилавком, на ветру, чистить рыбу. Я наблюдал за ней: она возвращалась уставшей, но работала весь день не хуже остальных.
- Значит, надо искать и вдоль моря? Шайтан укуси её за ногу! Я не стану щадить её, когда найду. Вытащу  во двор этого самого дома и дам ей пару десятков ударов плетью. А потом, когда Саид согласится оставить её мне, она станет моей рабыней. Я женюсь, приведу двух молодых и здоровых женщин. Двух красавиц. А Рания и .. эта!.. , - Хасан кивнул на застывшую от ужаса Хадию, - эти две станут прислуживать и мне, и моим женам. И каждый день станет для них адом.
- Чего стоишь? – закричал он на Хадию. – Неси лепешки и завари ещё чай! Живо!
Женщина повиновалась.  Тут же исчезла за порогом комнаты.
- Осторожно,  Хасан! У Юми не было родственников, которые могли бы за неё заступиться. Но с Хадией всё иначе. Будешь обижать её – отец и братья Хадии станут нашими врагами. Аллах! Что ты наделал, Хасан!
- Я дал ей развод, отец. Сегодня утром, когда я вернулся из порта, первыми моими словами, когда я, узнав о побеге мерзавки Рании,  увидел Хадию, было слово: «талак». Я произнес его трижды! При свидетелях! Теперь у меня нет жены. Хадия вернется, но уже не будет первой.
- Так что же получается?  Твоя временная жена Рания стала первой женой? – подсказал сид Надир.
- А разве это считается? Но не важно. Возьму в жены дочь нашего соседа. Она теперь согласится, узнав, что будет первой. А внучка твоего приятеля, отец, станет второй женой. Хадию я верну только третьей.
- Ты не о том думаешь, Хасан! Женщину надо разыскать раньше, чем Саид   предъявит на неё права. Рания должна быть в твоем доме, когда он появится в Эс-Сувейре.
- Он не скоро прилетит в Марокко, - оскалился в усмешке Хасан, кивнув на новенький мобильник. - На днях он звонил мне. Сказал, что задержится на пару недель. Он сейчас даже не в Бразилии, а в Саудовской Аравии.
- Аллах! Это же намного ближе, чем Бразилия! Считай, что он совсем рядом. Как только его родня из Феса сообщит ему новость о побеге Рании, или она свяжется с ним и расскажет о том, как ты с ней обращался, нарушив все договоренности, он тут же окажется в Эс-Сувейре!
- Он ничего не получит. А Рания… У неё ведь нет денег! Куда она денется? Я звонил в Агадир. Наши родственники предупреждены: их сыновья будут следить за автостанцией. Если появится женщина, похожая на Ранию, они постараются её задержать.  Даже если её кто-нибудь довезет до Агадира, ей никто не сможет одолжить денег на автобусный билет.
- Это так, - не могли не согласиться дед и отец Хасана. – Но будет лучше, если её найдут как можно скорее.
- Нет, мы не станем её искать. Тратить время на поиски я не буду. Теперь каждый день у нас стоит больших денег: столько лодок, что улов будем возить в Сафи на  рыбный завод.  Ведь я обо всем договорился. Простои будут стоить дорого.
- Но как же… А кто её будет искать? Саид, может быть?
- Нет, - хитро сощурился Хасан. – К кому она бежит, тот нам и поможет.
- О чем ты говоришь? Ты знаешь, куда она направляется? Так чего же ты сразу не отправился туда или не послал кого-то, чтобы её привезли назад?
- Не беспокойтесь, нам вернут Ранию. Я звонил в Фес её отцу и сиду Абдулу. Ведь её документы у меня, а среди бумаг я нашел телефоны родителей и дяди Саида Рашида. Позвонил и сообщил о её побеге. Это правильные люди. И отец этой кобры, и сид Абдул заверили меня, что как только Рания появится в Фесе, мне сообщат, я приеду, и мне её вернут.
- Хасан!
- Хасан, это было бы выходом, если бы не Саид…
- Но почему ты решил, что она устремится в Фес?
- Но куда ещё она может отправиться? Только в Фес. Я не стану позориться и просить родню из Марракеша искать её на вокзалах. Не стану тревожить и нашего дядю из Касабланки. Пусть змея ползет в свою нору, там мы её и поймаем.
- Это хороший выход. Наверно, так и стоит поступить – выждать. Но всё-таки наиболее вероятным будет её появление в Агадире. Я бы всё-таки поискал её там. Надо ещё раз позвонить родне – пусть присмотрятся к одиноким женщинам, у которых нет денег даже на еду.
…За стеной притаившаяся Хадия кляла Ранию, перевернувшую её жизнь. «Сама оказалась без мужа и  меня лишила семьи. Стать третьей женой! О, Аллах, за что Ты наказываешь меня?» - горевала она, стараясь не выдать себя душившими  рыданиями.

*** Рания не подозревала, какое решение приняли её возможные преследователи. Она проснулась от чувства, что вода совсем рядом. И правда: волны океана почти лизали прибрежные скалы.
 Пора выбираться! Пока не поздно!
Рания быстро подхватила  пакет с вещами и выскочила из укрытия. Она успела вскарабкаться на берег,  прежде чем волны ударились о склон. Женщина присела на край и осмотрелась. Хорошо, что её укрывали невысокие кусты. Там, вдали, на берегу, в той стороне, куда ей следовало идти, расположились рыбаки. Маленькие фигурки копошились возле лодки. Другие вытаскивали сети. Ещё одна лодка качалась на воде. Несколько человек ловили рыбу прямо с берега, расположившись на краю невысокого обрыва. Мужчины не замечали Ранию. И появилась она только что, и расстояние их отделяло около полукилометра.
«Значит, где-то недалеко рыбацкий поселок. И это плохо. Там меня могут  ждать. Что же делать?» - переживала она.
И есть хотелось. И пить.
Она всмотрелась в рыбаков.  «Наверно, дораду так ловят или стерлядь, - подумала она, вспомнив мужичков, которые ловили эту рыбу на пирсе в Эс-Сувейре, сидя прямо под крепостными стенами.  Океан местами подходил к окруженной стенами медине Эс-Сувейры в плотную. Во время прилива волны разбивались о стены старинной крепости. А когда отлив  заставлял волны отходить от берега, вот тогда любителям удавалось порыбачить.
Рания не решилась подняться из жалкого укрытия. Она не могла спуститься к воде, но вспомнила, что ей давно стоило переодеться: снять паранджу, которая согревала её ночью, но теперь могла оказать плохую услугу. Черная фигура будет видна издали. А вот джеллаба вполне сливается с окрестностью. Рания огляделась. Какой пейзаж: редкая зелень на каменистом краю берега.
Стараясь не делать резких движений, чтобы не привлечь к себе внимания, Рания осторожно стянула с себя паранджу. Плотно свернув, положила её в пакет, достав из него красивый палантин, который тут же набросила на голову. Наверно, стоило  подарить черный никаб волнам океана, чтобы никто ненароком не обнаружил при ней эту вещь. Но Рания с ужасом вспомнила, как продрогла ночью. Нет, расставаться с этой спасительной вещью было неразумно.
Она заглянула и в потайной кармашек за лифом платья: кусок золотого украшения был на месте. Да, вот так: один бриллиант стоит столько, что на деньги от его продажи можно прожить не один месяц в какой-нибудь недорогой гостинице и неплохо питаться. Но сейчас эта вещь была бесполезной. Что она может сделать? Очень хотелось есть, но взять еду было негде.
- Почему я не подумала о том, чтобы не есть сразу все лепешки? – упрекнула она себя за несообразительность.-  Надо было растянуть на пару дней. Когда я смогу купить хотя бы хлеб? Только на трассе у какого-нибудь поселка  местные жители торгуют овощами и фруктами  или плодами кактусов.
А ведь это мысль! Она осмотрелась: вокруг не было видно ни одного куста кактуса. Но если опунция и растет где-то так обильно, так это вдоль побережья. Рания столько слышала, что на рынок Феса привозили плоды кактусов именно из этих мест. Если отойти от океана в сторону гор, то наверняка наткнешься на заросли опунции с её съедобными плодами. «Это выход! Иначе я просто потеряю силы и не смогу далеко уйти», - убеждала себя Рания, вставая и не спеша двигаясь прочь от берега.
Ей повезло: несколько растений как будто ждали её на повороте за небольшим холмом. Место было безлюдное, и Рания надеялась, что ей будет так везти и дальше. Это, конечно, не кактусовое поле, но утолить голод и несколько плодов смогут. Вообще, эти кактусы растут повсюду, даже вдоль дорог. Их сажают возле домов в качестве изгороди.  И так же широко используют: употребляют в пищу сырыми, делают варенье и желе, напитки, мармелад и  конфеты.
Рания, подбираясь к высокому – с человеческий рост - кусту опунции,  вспомнила, что в Фесе видела на рынке продавцов с целыми повозками желтых плодов. Её отец очень любит их в засахаренном виде. У её матери хорошо получались любые заготовки из плодов кактусов. Ведь отец часто бывал в Эс-Сувейре и Агадире и каждый раз привозил увесистые пакеты с этим деликатесом.
Это именно деликатес, потому что хотя и растут кактусы со съедобными плодами в Марокко повсеместно, но есть их проблематично, потому что надо уметь очистить плод.
Вот это лакомство! Рания увидела, что куст, к которому она подошла, был усыпан колючими шариками, покрытыми мелкими иголками. Да, вот почему марокканцы не спешат собирать плоды сами, а стараются купить их на рынке! О, Рания хорошо знала, что это такое:  иголочки впиваются незаметно, а достать их проблематично.
- Как же их нарвать? – задумалась Рания. Сборщики  обычно делают это или в перчатках, или с  полиэтиленовым пакетом на руке. Так рассказывал отец.
Достав небольшой платок, которым решила пожертвовать, она сорвала несколько плодов. Но как же теперь их очистить? В доме мать обычно или опаливала над огнем, или замачивала в воде. Но как поступить сейчас? У неё даже ножа с собой не было. Главное – счистить кожуру.  Без сноровки не получится – вся исколешься колючками.
Рания догадалась достать из захваченной с собой косметички маникюрные ножницы и воспользовалась ими как ножом, сделав неглубокий продольный надрез. Потом осторожно освободила из шкурки мякоть каждого плода. Она была оранжевого цвета, сочной и сладкой.
«По вкусу напоминает дыню», - решила Рания, кладя в рот уже третий по счету плод. Было вкусно, хотелось бы съесть много, правда,  если бы не множество мелких косточек, которые так срослись с мякотью, что их невозможно выплюнуть.  Рания ела, проглатывая прямо с косточками.
- Интересно то, что верблюды и ослы жуют плоды вместе с колючками с превеликим удовольствием. А я…, - сожалела Рания, пытаясь удалить из пальца незаметно впившуюся иголку.
Слегка утолив голод, она всё-таки решилась нарвать  ещё  плодов, понимая, что впереди  полная неопределенность. Когда ещё она сможет хотя бы перекусить? Но в результате в её руки впилось такое количество мелких иголок, что Рания задумалась о том, как она станет их вытаскивать.  Но хотя руки саднило, она решила идти дальше. А заняться собой можно будет и позже, когда устроится на ночлег.
Так она прошла ещё несколько километров. Сколько? Шла долго, но кто мог бы сказать, сколько было ею пройдено?  От моря она удалилась, но и трассы не было видно. Пробиралась мимо чьих-то садов. Видела какой-то заброшенный, как ей показалось, сарай, но остаться там она не решилась. Отправилась дальше. К вечеру она добралась до целого поля кактусов.
- Всё, - сказала она себе, - здесь я и заночую. Кактусы спасут меня от ветра и смогут насытить меня. Плоды, оказывается, хорошо утоляют жажду. Мириам в доме Саида уверяла, что из опунции можно приготовить лекарства и даже использовать кактусы как топливо. Если бы у меня были спички…
Но вряд ли она решилась бы разжечь костер. Ведь этим она могла привлечь ненужное внимание. Нет, лучше расстелить на земле паранджу и переночевать в поле.
«А здесь не так холодно, как на берегу!» - радовалась она.
Вытащив несколько колючек из ладоней, она расположилась на ночлег и быстро уснула…
…Так шла она несколько дней. Кактусы спасали от голода, но  силы Рании таяли. С каждым днем нарастала усталость. Как далеко она смогла уйти от Эс-Сувейры? Она постоянно пребывала в тревоге, днем ей приходилось прятаться в укрытиях, чтобы не столкнуться с кем-то, кто заподозрит неладное, или слышал о поисках сбежавшей от мужа женщины. Порой её накрывало отчаяние. Когда же наступит конец её странствиям?
Наконец, на пятый день она вышла к трассе, по которой мчались в обе стороны редкие автомобили, неслись грузовые фургоны, при виде которых у Рании замирало сердце, не спеша тащились ослики с огромной поклажей, за которыми брели их хозяева. Рании, заранее пересчитавшей скудный запас денег, повезло купить у одной женщины  помидоры  и пару лепешек.
На вопросы любопытной она коротко ответила, что идет в гости к родне мужа, где ждут её помощи. Она выражалась туманно и сама старалась задавать побольше вопросов, чтобы болтливая  попутчица, согласившаяся продать Рании кое-что из еды, чего-нибудь не заподозрила. Ведь многие жители соседних деревень знают друг друга, являясь между собой родственниками. Надо быть очень осторожной, говоря о таких вещах, и Рания это понимала. 
Потом она солгала, что ждет ребенка и не может идти дальше, пока не отдохнет. Поэтому она лучше посидит у обочины дороги и подождет, не найдется ли добрый человек, который подвезет её до нужной деревни…
Так Рания и оказалась на трассе, где её подобрали туристки. Это были две женщины из Франции, которые согласились подвезти её до Агадира. Да, ей очень  повезло.
- Аллах, как же я вам благодарна! – радовалась Рания, усаживаясь на заднее сиденье машины.
Но женщины сразу её предупредили: они не станут торопиться, ведь эта поездка для них – отдых.  Они путешествуют ради удовольствия и новых впечатлений.  Рания была согласна на любые условия. И разве она куда-то торопилась? Главное – не оказаться в руках Хасана!
Женщины, кажется, что-то заподозрили, видя, как Рания замирает при появлении на дороге грузовичков,  с каким беспокойством она провожает их  взглядом. И к тому же Рания не сразу вспомнила про синяк, который по-прежнему красовался под глазом.
- Что с тобой? Расскажи! -  потребовала младшая из них, которую звали Николь. – Ты бежишь от кого-то?
Рания была поражена тем, как быстро её разгадали. Ей ничего не оставалось, как только поведать  правду. О бывшем муже Саиде Рашиде, который выдал её замуж за «временного мужа»,  чтобы снова иметь возможность вернуть Ранию в семью после третьего развода – таков обычай, о мужчине из Эс-сувейры, решившим из корысти нарушить договор, о его угрозах утопить Ранию, как только Саиду будет отказано в её возвращении…
- Твоего рассказа хватит на целый приключенческий роман, так, Сьюзен? – обратилась Николь к приятельнице.
- Я пишу детективы, ты же знаешь, а это тянет пока лишь на приключенческий роман - отозвалась та.
Ранию расспросили и о том, с какими превратностями ей удалось сбежать. Она рассказала и об этом.
- Но вы не выдадите меня полиции? Кроме того, в Агадире меня могут ждать родственники Хасана. Пожалуйста, помогите мне. Не отдавайте меня в руки этого негодяя! Умоляю! Меня убьют, как только я окажусь  у этих людей.
Женщины очень удивились такому  предположению.
- Рания, для чего нам выдавать тебя? Хорошо, что ты честно нам обо всем рассказала. Теперь мы тоже будем настороже. Женщины любой страны должны помогать друг другу. А мы – я и Сьюзен – к тому же, феминистки. Мы считаем, что главное для женщины – это право на свободный выбор. Понимаешь?
Рании слово «феминистки».показалось знакомым Она, конечно, была согласна. Она согласилась бы на что угодно, только бы удалось вырваться от Хасана и оказаться в Фесе! А насчет феминисток… Как же она могла забыть! Это было любимым словечком лары Назиры! Сестра Саида часто рассуждала о свободных женщинах Каира, о феминистках, которые сами решали, как им жить. Например, некоторые из них не считали нужным носить платок и не носили.
- Так ты голодна, наверно? Как  же ты выдержала столько дней пути? – заинтересовалась Сьюзен.
Рании было неловко признаться в чувстве голода, испытываемом ею, ведь лепешками и помидорами, купленными ею у попутчицы на дороге, она лишь заглушила голод, который давал о себе знать всё сильнее.
Но женщины и так всё поняли без слов. Они как раз собирались совершить небольшую остановку, чтобы перекусить. Так они и поступили: съехав с дороги, расположились на траве, расстелив клеенку и выложив свои припасы. Рания тоже выложила плоды кактусов.
- О, мы столько слышали о том, что в Марокко растут съедобные сорта опунции, но никогда не пробовали, - обрадовались путешественницы.
Рания показала, как чистить коварные плоды, чтобы не исколоться иголками, а сама угостилась после настойчивых предложений сыром и хлебом, оливками и копченым мясом из запасов француженок.
- Как же нам с тобой быть? – задумчиво протянула Николь. – Мы едем в Сиди-Ифни,  посмотреть на красивые скалы с арками на берегу океана на пляже Лезгира. Агадир у нас по пути, поэтому мы довезем тебя туда. Но ведь тебе нужно попасть в Фес к родственникам? Проще всего тебе ехать через Марракеш. Но мы планируем возвращаться из Лезгира через Эс-Сувейру,  Сафи и Касабланку, чтобы посмотреть эту часть Марокко, а затем мы должны попасть в Рабат. Наш самолет на Париж отправляется из аэропорта  Рабата.  Сьюзен, ты ведь не против, чтобы Рания путешествовала с нами?
- О, разумеется, не против!
- Но тебе, Рания,  придется вместе с нами проделать весь маршрут, а из Рабата мы отправим тебя в Фес на поезде или автобусе.
Рания…отказалась! Она пришла в ужас, услышав, что придется снова возвращаться в Эс-Сувейру. И не просто проехать мимо города, а вместе с женщинами обойти все достопримечательности, в том числе и ненавистный порт, где её непременно узнают и схватят… Разволновавшись, она так и объяснила добрым женщинам. Нет, пусть они высадят её на окраине Агадира. А там она постарается на медине обменять украшение на деньги, чтобы купить билет до Марракеша.
- Но чего ты боишься? Рания, женщину можно изменить до неузнаваемости! Ты знаешь, я некоторое время работала в одном театре гримершей. Хочешь, я сделаю так, что ты, взглянув в зеркало, не сможешь себя узнать? Если изменить твой имидж, тебе нечего будет бояться.
Сьюзен добавила:
- Я пишу детективы, до этого изучала психологию. Рания, моя подруга  верно говорит: тот мужчина, Хасан - так ты его назвала?  - он ведь не ждет от тебя ничего подобного. Он запомнил тебя с восточным макияжем, который принят среди женщин Марокко. Сильно подведенные глаза, закрытые платком волосы… Но если всё изменить, сможет ли он узнать тебя, даже если ты пройдешь рядом? Нет. Конечно, тебе нужно переодеться. И не только потому, что твоя одежда … хм… грязна … , но и потому, что никто не ожидает увидеть тебя в европейской одежде.
Рания дала себя уговорить. Она решила довериться женщинам, которые  согласились ей помочь. Да, её привело в ужас, что ей придется ехать в автомобиле только в майке и шортах, пожертвованных Сьюзен. Нашлись и старые шлепки, и выгоревшая на солнце кепка. Волосы Рании, давно немытые, удалось расчесать и затянуть резинкой в высоко поднятый  на затылке «хвост», который продернули над ремешком под кепкой. Потом над её лицом поработала Николь, наложив незаметный грим из минимума имевшейся косметики, но заретушировав синяк. Да, теперь ни Хасан, ни Хадия не смогут её узнать.
- Я так вам благодарна! Вы даже не представляете, что мне удалось пережить за то время, пока я жила в Эс-Сувейре!
- Теперь можем,  мы верим тебе. Желаем удачи, Рания. Пусть твой муж Саид снова сойдется с тобой, - ответила Николь, собирая и укладывая в автомобиль вещи после пикника и проделанных косметических процедур. Сьюзен сидела в стороне с ноутбуком, держа его на коленях.
- Как, ты сказала, зовут твоего мужа из Бразилии? Саид Рашид? Миллионер, владелец компании***, а так же хозяин сети гостинец здесь, в Марокко?
- Да, именно так.
- Смотри, Рания. Я заглянула в интернет и нашла сведения о нем. Здесь, на одном из сайтов имеется информация. Да он известный человек! Предприниматель и любитель предметов живописи и скульптуры.  Здесь даже есть его фотография.
- Как? – удивилась Рания. – Могу я взглянуть?
- Конечно, -  согласилась женщина.
Рания с волнением взглянула на небольшой экран компьютера. Да, на фотографии был Саид. Но не один – рядом стояла Фатима. Первое, что бросилось Рании в глаза, это удивительной красоты ожерелье, которого у неё ещё не было, когда Рания вынуждена была улететь из Бразилии.
- Это новая фотография? Когда сделан снимок? – глухо спросила она.
- Ээээ… Да, снимок датирован началом июня этого года. Ты знакома с женщиной, которая стоит рядом с твоим мужем?
- Конечно, это третья жена Саида. Я была первой, Зулейка второй, а Фатима – третьей. Но теперь я стану третьей, а они поднимутся на ступеньку выше.
- Так вот в чем дело! А я была удивлена, что под снимком в названии значится жена предпринимателя по имени Фатима. Значит, это твои родственники.
«Неужели мне не поверили и решили проверить, рассказала ли я о себе правду?» - подумала неприятно задетая Рания.
- Меня всегда удивляло, как женщины Востока могут терпеть соперницу прямо у себя в доме. Даже если ты первая жена.
- Да, это тяжело. Пусть наши обычаи и позволяют мужчине брать в жены даже четырех женщин, но свое сердце муж не может поделить поровну  между всеми женами.  Всё равно одна из них окажется более любимой. Но я привыкла. Саид собирался купить каждой жене отдельный дом. Почему бы и нет? Теперь, пожив в семье такого жестокого человека, как  Хасан, я готова терпеть сколько угодно жен Саида.  У нас есть такая пословица: не узнав горького, не оценишь и сладкого.
- Да-да! – обрадовалась Сьюзен и тоже процитировала, показывая кругозор:
- «Рай не будет казаться раем, пока не узнаешь, что такое ад»! Это очень верно подмечено.
- Ну что, поехали? Уже скоро полдень, а до Агадира добираться почти три часа. А мы ещё хотели остановиться и посмотреть на коз, которые как белки скачут по аргановым деревьям. Это по пути. Но хотелось бы добраться до города-курорта до темноты.
- Рания, теперь тебе нечего бояться! Глядя на тебя, невозможно догадаться, что ты марокканка. У тебя немного смуглая кожа – как у итальянки. Если что – ты итальянка Паола. Главное – молчи. Делай вид, что ты ничего не понимаешь по-арабски. Не думаю, что кому-то захочется проверить тебя на знание итальянского языка!
Рания всмотрелась в отражение на поверхности автомобиля. Она чувствовала себя очень необычно. Она же почти голая! Открытая шея, голые руки и ноги… Особенно было непривычно видеть ноги, которые были   прикрыты длинными шортами, но не достававшими даже до колен.
«Если бы Саид увидел меня в таком виде, его хватил бы удар, а для меня это стало бы концом всего», - ужасалась Рания. Но она понимала, что это единственная возможность спастись.
Машина тронулась с места и понесла трех женщин в сторону белоснежного Агадира.
До города они добирались дольше, чем планировали.
Дорога шла рядом с побережьем, извиваясь серпантином среди гор, то приближаясь, то отдаляясь от океана. Сидя у окна, можно было наблюдать невообразимый калейдоскоп из картин диких пляжей и панорам горных долин.  Конечно, две  туристки не могли проехать мимо удивительных пейзажей. Останавливались и делали снимки на фотокамеру и видео.
Вот на склонах гор солнце освещает маленькую деревушку, через минуту - панорамный вид на океан, ещё через мгновение автомобиль поворачивает, и становится  видно огромную горную долину, красную от солнца.
 Наконец, трасса вышла к океану, и теперь мимо проносились безлюдные песчаные пляжи и пустынная холмистая местность, то и дело вдоль дороги тянулись кактусовые поля.
Останавливались часто. То небольшой рынок у дороги привлек внимание, и Сьюзен купила медовый десерт «амлу», представлявший собой смесь кактусового меда, арганового масла и протертого миндаля. Купили пару баночек, одну съели тут же с местными лепешками.
Потом показались аргановые деревья с теми самыми козами, которых так хотели увидеть Николь и Сьюзен. Рания слышала о таком любопытном явлении только из рассказов Амины и отца. 
Увидев на обочине пастуха   с белой бородой, в широкополой шляпе и небесно-голубой хламиде, пасущего группу коз, туристки попросили у него разрешения немного поснимать стадо, подсластив свою просьбу десятью дирхамами. Старик с радостью согласился, даже поймал одного козленочка, сунув его Рании  под мышку.   
Пастух не давал козам долго задерживаться на одном дереве, чтобы не сильно обгладывали листья, постоянно гоняя их хворостиной. Но козам, похоже, было всё равно: они с привычной легкостью взбирались на новые деревья, чтобы продолжать вкусную трапезу.  Коза подходила к дереву, немного крутилась у ствола, а потом делала резкий прыжок на ветку.
Рания тоже с интересом рассматривала необычных коз и стволы арганий, скрученные и корявые, слегка похожие на оливковые деревья после пыток, что и делало их пригодными для козолазанья.
Не забывая посматривать на дорогу, Рания прислушивалась к разговорам попутчиц.
 Оказывается, живут аргановые деревья долго, примерно 200 лет, достигая в высоту около 10 метров. Мощная и глубокая корневая система позволяет им выживать в тех местах, где другие деревья давно бы исчезли, в условиях засухи, жары и скудности почвы. Да не просто выживать, а еще и задерживать продвижение Сахары на север. Вот такое полезное дерево, оказывается, но не только этим оно ценно.
Дело в том, что на арганиях растут плоды, внешне напоминающие те же оливки, только больше, мясистее и круглее. Внутри плодов сидят орехи с очень плотной оболочкой, содержащие  от 1 до 3 миндалевидных ядра. Для коз эти плоды представляют собой умопомрачительное лакомство, ради которого они готовы рисковать переломанными ногами. Всё сочное и мягкое переваривается в козьем желудке, а остальное, т.е.  орехи, выходит естественным путем. После чего  местные берберы выуживают непереваренные орехи из  козьего помёта с целью получения из них арганового масла. Arganoil в настоящее время очень большой и модный хит в Европе, и Николь со Сьюзен собирались приобрести аргановое масло.
«Интересно, кому первому пришла в голову идея собирать ценные орехи в козьих кучках? С одной стороны, конечно, удобно - не надо самому напрягаться и лазать по деревьям. А с другой… Приятно вам будет знать, что вот в этот салатик капнули масло из орешков, прошедших козью выделительную систему?» - не произнося вслух, думала Рания, ужасаясь тому, сколько всего ей неизвестно. А ведь она пользовалась и маслом, и косметикой с арганой. Ужас!
- Рания,..эээ, «Паола»! Ты знаешь, как отличить настоящее аргановое масло от подделки? По отзывам других туристов, с которыми мы общались, большая доля вероятности, что под видом арганового людям пытаются впаривать обычное оливковое, подкрашенное паприкой.
- Конечно, я слышала о таких ухищрениях. Не стоит покупать на обочинах шоссе, на самодельных прилавках.
- Но как бы ты отличила натуральное масло от подделки? – настаивала Николь.
- Аргановое масло немного темнее, чем оливковое, с красноватым оттенком. В Марокко оно применяется для приготовления пищи, заправки салатов… Так делали в семье родителей. У нас в этих местах живут родственники. Они привозят родителям аргановое масло. Его и в косметических целях тоже используют. И в лекарственных.
- Да-да, знаем. Снижает холестерин...
- Оно хорошо заживляет ранки и порезы, ожоги, - добавила и Рания.
Налюбовавшись козами на деревьях, женщины уселись снова в машину и продолжили путь, делая незапланированные остановки.
Вдруг открылся такой заманчивый вид на пляж, что француженкам захотелось искупаться в океане и полежать на золотом песке…  Рания тоже зашла в воду. Волны были несильные, но вода показалась холодной. И дул ветер. Поэтому Рания просто сидела на песчаном пляже, пока женщины купались на мелководье, но потом и они легли на песок, чтобы немного позагорать.
В какой-то момент Рания заметила приближавшуюся к ним группу людей и животных. Вскоре она различила живописно одетого бербера с верблюдом и парой ослов. За ними двигались две женщины с ведрами.
Рания тут же вышла из полусонного оцепенения, успев перебрать в голове множество вариантов, что может последовать для неё из-за появления незнакомцев. Но участники процессии не обратили на туристок никакого внимания.
Затем женщины собрались и снова тронулись в путь. Дорога в основном была пустынной. Только редкие ездоки на ржавых велосипедах и на понурых ослах скрашивали серую ленту асфальта.А по сторонам трассы  временами виднелись  коричневые квадраты пустых полей и кубики домов цвета охры, которые оживлялись заборами из ярко-зеленой опунции.
 А ещё женщины с удивлением провожали взглядом неподвижно сидевшие на берегу фигуры,  обращенные лицом к плещущимся внизу волнам. Не только люди, но и оцепеневшие ослы стояли на самой кромке крутого берега и так же заворожено смотрели в океанскую даль.
- Надо же, это путешествие вдоль океана помогло мне открыть неожиданную сторону марокканцев: их созерцательность, - заметила вслух Николь.
Рания не вмешивалась ни в разговоры, ни в дела нечаянных покровительниц, но ей было забавно наблюдать, как Николь и Сьюзен пытались беседовать с берберскими женщинами в цветастых нарядах, которые с нагруженными ослами шли с гор домой. Они разбегались при виде фотоаппарата, смеялись, не понимая ни слова по-французски,  жестами предлагали сфотографировать ослов.
12.  Глава 9. Часть 9. Фанфик. Рания в Агадире. 
 К Агадиру они подъехали вечером, в темноте. Свет фар периодически выхватывал из темноты причудливые  строения, заборы, призрачные тени ишаков, пешеходов, мотоциклистов. Так как шли, брели и ехали они прямо по дороге,  то Николь, сидевшую за рулем, это изрядно напрягало. Но женщины, прежде чем въехать на территорию города, решили побывать на смотровой площадке, о которой вычитали в путеводителе. Оттуда должен был быть виден весь город. Так и оказалось. В темноте вырисовывался центр, залитый огнями. Все вышли из машины и полюбовались видом ночного Агадира.
Сьюзен сказала, мечтательно  вглядываясь вдаль:
- Там дальше, через сотню километров на юг, лежит Сахара, там дальше оазисы Мавритании, глиняно-песчаный город Тимбукту, там катит свои воды река Нигер и курятся костры диких догонов…
-… и у тебя уже созрел замысел нового детективного романа? – полюбопытствовала Николь.
- Возможно, - уклончиво ответила та.
Рания же была обеспокоена тем, как ей поступить дальше. Она добралась до Агадира. Что теперь? Где ночевать? Не окажется ли автостанция ловушкой, если всё же отправиться туда прямо сейчас, когда Николь и Сьюзен высадят её в центре…
Туристки, решив вернуться в это место днем, снова съехали к повороту на трассу, ведущую в центр, где у Николь и Сьюзен был забронирован номер в недорогом отеле.  Уже проезжая по Агадиру,  успели заметить на одной горе известную по путеводителю подсвечиваемую надпись, выложенную  на склоне большими белыми плитами, которая светилась  яркими буквами арабской вязи. Рания перевела: «Аллах. Родина. Король».(*от автора: такая достопримечательность действительно имеется в Агадире).
Потом проехали по городу в поисках своего отеля. Было поздно, но всё ещё тепло. (Рании вспомнились вечера в Эс-Сувейре…) Симпатичные пальмы, ухоженные дорожки и цветники.  У Николь и Сьюзен было отличное настроение. Одна из женщин сказала:
 - Рания, сегодня мы не отпустим тебя. Как ты сможешь ночью бродить одна по незнакомому городу?
- Мне нечем заплатить за отель. Но у меня есть золотое украшение, которое я могу продать. В Марокко это просто сделать –  в любой ювелирной лавке.
- Но ведь не ночью?
- Да, - согласилась она, с досадой и в растерянности опуская голову.
- Вот что: сегодня заселимся все вместе в отель, а завтра пойдем на рынок, осмотрим медину, и тогда ты сможешь продать украшение. Этих денег должно хватить на билет? Мы проводим тебя, посадим на автобус до Марракеша. Тогда  это не сможет вызвать подозрений, если тебя ищут. Не переодевайся в свою одежду. Тебя примут за иностранку, туристку. Ты сможешь в Марракеше пересесть на другой автобус и  спокойно доехать до Феса.
- Я тоже так считаю – переночуй с нами.  Как  однажды сказал наш французский писатель Антуан де Сент-Экзюпери: «Мы в ответе за тех, кого приручаем».  Мы тебе поможем.
Рания не поняла смысла цитаты, но решила не отказываться от предложения добрых женщин.
- Завтра мы увидим Агадир. Говорят, каждый город в Марокко имеет свой цвет. Марракеш – красный город.  Фес – желтый. Эс-Сувейра – бело-синяя. А Агадир – белоснежный.  Белый город, золотой песок и голубые воды океана –это красиво!
- Но здесь мало старины: в 1960 году Агадир пережил страшное землетрясение. Старая медина была полностью разрушена. От крепости тоже мало что осталось. Друзья, которые уже побывали здесь,  рассказывали, что Агадир – это крупнейший  туристический центр с современными отелями, дискотеками, ночными клубами, ресторанами, а также крупный портовый город и рыбопромышленный центр. Экзотики здесь почти нет.
- О, значит, здесь не стоит задерживаться надолго. Ведь мы хотели вдохнуть именно это: старины, экзотики. А ночные клубы и дискотеки… Нет.
- Хорошо, значит, завтра же отправимся дальше. Осмотрим город, побродим по медине – она небольшая, но всё-таки имеется. А потом двинемся на поиски пляжей Лезгира. Рания, ты когда-нибудь там бывала? Говорят, там огромные скалы вдаются в море, но вся прелесть в том, что в скалах есть гигантские арки, которые выглядят безумно красиво в лучах заката… Мы видели фотографии в Интернете и сразу же заинтересовались этим романтичным местом.
- Нет, не видела. Я совсем мало путешествовала. Сначала я жила в Фесе в доме родителей. Замуж меня выдали в 18 лет.  Саид увез меня в Бразилию. За годы замужества, когда мы приезжали с мужем в Марокко, мы бывали только в Мекнесе и Касабланке. С другими женами он ездил в другие места, но со мной – только в Мекнес и Касабланку.
Они переговаривались, стоя возле рецепшен. Когда появились служащие отеля, для них быстро нашелся номер, и они заселились.
Рания впервые за много дней смогла смыть с себя грязь в хамаме отеля, а потом уснула на чистой мягкой постели, даже не проснувшись во время утреннего намаза. Пусть Агадир и современный европеизированный город, но Марокко - мусульманская страна. Поэтому рано утром и над белым городом разнесся громкий азан с мечети, которая находилась почти рядом.
Только проснувшись,  утром  Рания рассмотрела отель, в котором оказалась. Да, не очень дорогой. Но и комнаты, и холлы на этаже были со вкусом декорированы.  Цветные витражи, зеркала в кованых рамках, вазы и светильники под старину, картины на стенах, пестрые подушки, разноцветные пуфики и вязаные покрывала, повсюду лепестки цветов, цветная мозаика на полу.
Ранию охватило чувство чего-то такого знакомого, близкого…
Завтракать не стали, ограничившись только чашками кофе. Решили найти на медине какое-нибудь кафе с восточными сладостями.
Город оказался действительно белоснежным, залитым солнцем, а обильно растущие  на улицах пальмы казались ещё более зелеными на фоне белых домов.  Из-за того, что город окружен горами, ветер был слабый. Рания с радостью обнаружила, что на улице тепло, поэтому в футболке и шортах, к которым она так и не смогла привыкнуть, она чувствовала комфортно. Ей даже не хотелось вспоминать, как она в эти часы мерзла в Эс-Сувейре, стоя на ветру на пирсе, и чистила рыбу. Фууу…. К тому же по утрам в Эс-Сувейре почти каждый день был туман.
Но Агадир встретил туристок чистым небом и прозрачным воздухом. Наверно, поэтому Николь и Сьюзен прежде всего решили прогуляться на пляж. Рания отправилась с ними, потому что они не захотели отпускать её.
- Послушай, побудь с нами ещё немного. Куда тебе торопиться?  А потом на рынке мы тебе поможем. Подумай: или в ювелирной лавке ты будешь одна, или мы войдем вместе, и если твоё украшение покажется продавцу знакомым, то у тебя могут быть неприятности. Например, те, кто тебя ищут, могли дать описания вещей и украшений, которые ты можешь попытаться продать.  Но мы ведь туристки, мы можем подтвердить, что купили украшение у какой-то женщины, которая умоляла нас дать за него любую сумму, потому что у неё совсем нет денег, даже на еду! Вот мы и пошли ей навстречу, купив ..., эээ… что ты собираешься продать? Кольцо, которое у тебя на пальце, или браслет, который ты то и дело подтягиваешь вверх по руке? … Мы скажем, что теперь тебе не нравится украшение, и ты решила его продать, чтобы выбрать что-то покрасивее.
- О, Рания,  прислушайся к совету моей подруги! Сьюзине только пишет запутанные детективы, но и в жизни может придумать такие ситуации…
- Но разве мы не собрались помочь бедняжке? – упрекнула женщина приятельницу.
- Всё верно, Сью. Я просто иронизирую, но ты права.
Рания не могла не согласиться. И ведь это правда! Хасан продал кому-то её дорогое украшение, но это значит, что слухи о драгоценности уже разошлись между ювелирами. Если появится небольшой фрагмент узнаваемого ожерелья, то его сразу же опознают, и у торговцев появятся вопросы. Конечно, о её побеге уже известно, а если и Саид тоже подключился к её поискам, то и говорить нечего.
 О том, что у неё что-то осталось более ценное, чем кольцо и последний браслет, она не стала рассказывать своим покровительницам. Фрагмент утраченного ожерелья ей сможет пригодиться, но не теперь. Сейчас он её просто выдаст! Ей, слава Аллаху, есть , что продать! У неё есть кольцо, когда-то подаренное отцом, а также тонкий, но самый любимый браслет. С чем-то придется расстаться.
- Тебе лучше продать кольцо.  Браслет не так запоминается, и описать рисунок на нем не так просто. Но твой браслет необычный. Он бросается в глаза. Тонкая ювелирная работа, какую  редко встретишь.
- Саид сделал его на заказ, когда мы только поженились.
- Вот! Тебе лучше его спрятать, чтобы  тебя ненароком не опознали.  Пожертвуй кольцом.
Рания подумала, что кольцо – это как семейная реликвия. Подарок отца, который поступил с ней  так жестоко. Кто знает, не захочет ли он вернуть её Хасану, если она столкнется с отцом  в Фесе или в доме сида Али, куда она так стремиться. Если Саид на самом деле отказался от неё, то отец выдаст её мужу, который перестанет быть «временным». Ранию разозлили такие мысли, и она решила, что продаст кольцо.
На пляже обе женщины переоделись в купальники, отправились в воду, и только Рания осталась сидеть на песке. Она осмотрелась: широкая полоса песка, сосны и эвкалипты по краям пляжа и океан до самого горизонта. Берег был безукоризненно чистым, песчинка к песчинке. В стороне виднелся ряд красивых современных отелей, ослепительно белых.
Потом они втроем отправились гулять по городу. Собственно курорт ограничен парой улиц в приморской зоне, пять минут езды – и попадаешь в грязную, тесную, шумную часть Агадира.
Река, протекающая через центр, как и водится горной речке, превратила русло в плоский овраг шириной 300 метров. На мосту через него их настигла волна вони, которая показалась Рании  невероятной в столь большом объеме воздуха.
За мостом расположилась не фасадная часть города.  Дома – бетонные кубы, только главные улицы заасфальтированы, зелени практически нет. Гарь, шум, сутолока… 
 - Неприкаянный цемент домов, всюду песок и пыль. Ну, а туристическая часть скучна, фальшива и назойлива, - заметила Николь.
Но надо отдать должное: городу этому не было  никакого дела до туристов из курортной зоны, он жил своей обыденной полумиллионной жизнью. Порт, лавчонки, мастерские, стоянки грузовиков, бесчисленное количество мопедов. Когда-то  здесь было сильнейшее землетрясение, и город построен практически с нуля.
- Агадир в своей нетуристической части невыносим, местный колорит и экзотика – не оправдание. Да их и нет… Совсем неинтересный город, - пришли к выводу француженки.
И всё-таки решили посетить старинную касьбу, т.е. то, что от неё осталось – развалины, которые занимают небольшую площадь на Вершине Агадира. Так называется этот отрог горной системы Высокого Атласа, От касьбы мало что осталось, лишь в нескольких местах можно было увидеть небольшие, сложенные из камней мечети как знак уважения к погибшим в землетрясении.
- И куда теперь? В порт или пройдемся по медине? – посовещались женщины. Решено было сначала отправиться в порт.
Это привело Ранию в ужас.  Одна мысль – появиться в порту – была невыносима. Но и здравый смысл подсказывал Рании проявить осторожность. Что если по злой иронии судьбы именно там она и столкнется лицом к лицу с Хасаном или с кем-то из его братьев? Они вполне могли приехать в Агадир, привезти улов на продажу оптовикам или ещё для чего-то.
Но Сьюзен и Николь наперебой успокаивали её:
- Возьми себя в руки! Никто тебя не узнает! Даже твой муж не сможет поверить, что видит тебя, а не похожую девушку из Европы. 
- И главное: если даже увидишь кого-то знакомого, не подавай вида. Держись уверенно и даже нагло и заносчиво.
- Пройди мимо с невозмутимым видом. Не отзывайся, если тебя окликнут. Ведь теперь ты не Рания, а Паола!
Рания неуверенно взглянула в зеркало. Возможно, они и правы? От той Рании, которая чистила рыбу на пирсе в Эс-Сувейре, не осталось ничего. Руки, исцарапанные в кактусовых зарослях, начинали заживать. Синяк почти прошел, а с помощью косметики, умело наложенной Николь, его и вовсе не было заметно.
 Скрепя сердце, Рания присоединилась к женщинам, решившим осмотреть порт.
Пройти на пирс мог любой желающий, конечно, если не побоится испачкаться. Да и запах отнюдь не как во французском магазине духов: кругом рыба и рыбный дух, слегка разбавленный легким ветерком с океана и наглыми чайками. Ранию это вовсе не удивило. Всё это было ей так знакомо.
Лодки с уловом подчаливали постоянно, выбрасывая пойманное прямо под ноги покупателям. Сардины, угри, миноги, крабы, осьминоги, морской язык (родственник камбалы), рыба дорада, креветки, рыбины, какие-то неприятные на вид, желтые, пятнистые, типа мурен… Чего только не было!  Они были разложены прямо на лотках и все шевелились. Можно что-то выбирать, торговаться, после чего прямо при тебе на открытом огне все это  тут же зажарят на гриле с лимоном  в  любом ресторанчике.   
Николь и Сьюзен так и сделали. Взяли рыбу и крабов. Рания не смогла доесть свою порцию. За время этой необычной поездки подобный казус с ней случился впервые.   Наверно, всё потому, что она то и дело беспокойно смотрела по сторонам и не могла ничего с собой поделать. От вида ножа, которым женщина на пирсе разделывала очередную рыбину покупателю, Ранию затошнило. Нахлынули воспоминания, которые могли быть понятны только ей, столько пережившей в доме подлого Хасана.
- Ой, киска! – тем временем обрадовалась Сьюзен. Она бросила кусочек рыбы под стол, и лакомство тут же было схвачено огромным черным котом.
Приятельница усмехнулась и тоже столкнула с края стола рыбий хвост.
- Николь, ты заметила? Марокко - страна кошек. В каждом городе они свои, особенные, и единственное,  что их объединяет — их несметное количество. Неудивительно, что ни одной крысы или мыши нам не попалось. Здесь кошки толстые и сытые. А помнишь медину Марракеша?  Коты там  в медине везде. Всех сортов - рыжие, серые и пестрые. С разодранными глазами и порванными ушами…, - «расписывала» наблюдения Сьюзен, не забывая подбрасывать ещё и ещё рыбы наглому котяре.
И здесь, в порту, тоже было множество кошек. Одни важно прогуливались, другие быстро прошмыгивали под ногами рыбаков и туристов, крутились возле столиков. Это понятно: такого количества морепродуктов кошкам не перепадает больше ни в одном городе.
Также  в Агадире  жирные и толстые чайки. («Как в Эс-Сувейре», - мысленно отметила Рания.) Все по той же причине. Местный порт  не только грузовой, он является и причалом многочисленных рыболовецких суденышек. Как в Эс-Сувейре. В порту кипит рыболовецкая жизнь. Горы сетей, соли, льда. Тележки, которые снуют  туда-сюда, оптовый рыбный базар. И чайки.
Как коты, так и чайки — совершенно обнаглевшие. С прилавка, на котором Николь и Сьюзен  долго торговали себе крабов, чайки бессовестно таскали себе деликатесы совершенно бесплатно. Наконец продавец не выдержал и пошел отгонять пернатых какой-то палкой. Чем тут же воспользовался толстенный кот, якобы дремавший в тени под прилавком. На самом деле кот не дремал, а ждал, когда продавец отвлечется.  В общем, хитрый котище ушел с огромной рыбой-луной, да и чайки в накладе не остались. Однако, кажется, продавец тоже несчастным не выглядел.
Наевшись до отвала рыбы и крабов, женщины решили отправиться на рынок, в медину.
- Если  мы оказались в Агадире, как можно не посетить медину? – согласилась с предложением Сьюзен Николь.
- Рания, скажешь, когда увидишь подходящую ювелирную лавку.
- Да, хорошо, - согласилась жена Саида, бросив взгляд на кольцо и так кстати вспомнив не раз слышанную в Бразилии пословицу: «Потеряли кольца, но остались пальцы». Теперь она  в точности поняла смысл народной мудрости.
Француженки намеревались докупить сувениры, как они делали в каждом городе, где побывали.
Медина, разумеется,  оказалась не такая большая, как в Фесе. «Верно говорят: кто видел медину Феса – видел их все», - Рании пришло в голову воспоминание, как о Фесе говорил отец.
Сели в автомобиль и отправились по серпантину, обвивавшему гору, на которой располагалась медина, пока дорога не уперлась в ворота, венчавшие древние, полуразвалившиеся стены.  Внутри медины открывался красивый вид на прилегающие окрестности и сам Агадир.
Оставив машину за стенами старого города, прогулялись по его извилистым, узким улочкам, заглядывая во всевозможные лавки.
 Больше всего туристок поразил выбор специй, зачастую совершенно незнакомых, с непроизносимыми названиями. Пирамиды оранжевых, красноватых, желтых и коричневых порошков притягивали как магнит, обещая превратить любое посредственное блюдо в шедевр кулинарного искусства.
Вот когда Рания смогла показать свои знания. Она рассказала про смеси, которые пользовались у марокканцев особой популярностью.  Вдохнув аромат одной смеси, состоявшей из 20 ингредиентов, применяемой преимущественно при приготовлении таджина, Рания едва не заплакала. Так ярко вдруг встала перед глазами кухня в доме Саида, где Рания, будучи хозяйкой, распоряжалась столько лет…
Людей на улицах было много. Марокканские мужчины разгуливали по медине в длинных хламидах с капюшонами приглушенных цветов. Женщины, как отметила про себя Рания,  одевались кто как, многие в черном с головы до ног, некоторые в брюках и в платках, практически все с очень ярким макияжем, особенно сильно подводили глаза.
Девушки были одеты со вкусом, несмотря на  простоту  джеллабы с капюшоном и платков. Либо сумка в цвет туфлям, либо платок в цвет джеллабы. В основном голубые, желтые, розовые тона. Но есть и эксклюзивные расцветки.
Теперь Рания убедилась, как правы оказались её попутчицы.  Рассказы о том, что женщина в шортах или короткой юбке, с обнажёнными руками и непокрытой головой рискует подвергнуться каким-либо нападкам,  оказались выдумкой, или, что вероятнее, устаревшими данными. В туристических зонах на это не обращают внимания.  И Рания успокоилась. Её принимали за иностранку.
Впрочем, и среди марокканок встречались такие, кто носил джинсы или шел без платка. В своё время, король Марокко Хасан II, сравнил страну с деревом, корни которого сидят глубоко в Африке, а листья дышат европейским воздухом. Сколько раз повторял эту фразу дядя Али, когда Саид с семьей приезжал в Марокко, и в доме сида Али разговор начинал касаться Жади или Самиры …
… На медине в толпе сновали чистильщики обуви, рьяно предлагая свои услуги;  тянулись книжные и сувенирные развалы на тротуарах… Горы аппетитно пахнущего лаваша возвышались на лотках по обеим сторонам центрального прохода; на горячих противнях призывно шкворчали острые колбаски, кусочки куриной печени, овощи. Бананы, фиги, хурма, сливы, апельсины красиво контрастировали с белоснежными черепами верблюдов,  выставленных  неизвестно с какой целью – может быть,  для декорации, а может - в качестве талисманов, приносящих удачу в торговле.
Многие давали пробовать свою стряпню или фрукты просто так, поэтому можно было неплохо поесть, всего лишь прогулявшись по базару туда-сюда. «Это выход для человека, ограниченного в средствах», - подумалось Рании. 
Рания с обретенными приятельницами не обошли вниманием магазины с деревянными изделиями, сделанными из туи. Это дерево с очень приятным ароматом растет в изобилии в регионе вокруг Агадира и Эс-Сувейры. У него очень мягкая древесина, устойчивая к гниению, которая используется для производства различных поделок и декоративных изделий. В дело идут практически все части - ствол, пни, сучки… Высоко ценятся наросты на стволах, древесина которых обладает красивым рисунком. Из туи обычно делают небольшие скульптуры, корзины, кофейные столики и даже бижутерию. 
Сьюзен  не удержалась и решила, что домой с ней поедет очень симпатичная фигурка верблюда, отполированная чуть ли не до зеркального блеска.
Потом им по пути попалась и ювелирная лавка. Там Рания смогла удачно продать кольцо. Всё случилось так, как и описала перед этим Сьюзен: она смогла лишь робко  протянуть торговцу вещицу, с которой ей так жалко было расставаться,  а женщины тут же выложили историю о сделанной ими случайной покупке.
У ювелира так изменилось выражение лица, что у Рании замерло сердце. «Не стоило рассказывать придуманную историю, так похожую на правду. Это ошибка. Теперь те, кто за мной охотится, будут знать, что я добралась до Агадира, что у меня есть деньги, которые мне «дали за кольцо» иностранки». 
Но проблем с продажей не возникло: Сьюзен получила деньги, пока Рания старалась спрятаться за спинами приятельниц. Не нужно, чтобы владелец лавки её рассматривал. Что, если он разглядит в ней марокканку?
Выйдя от ювелира, Сьюзен отдала Рании её деньги. Рания предложила женщинам возместить расходы, которые они понесли из-за помощи ей, но Николь и Сьюзен решительно отказались.
- Ты попала в страшную жизненную ситуацию, как мы могли не помочь тебе? Не думай об этом больше.
- Но...
- Нет, нет, Рания! Сьюзен права: мы рады были тебе помочь, а деньги тебе пригодятся. Их не так уж и много. У тебя же ещё долгий путь в Фес. Кто знает, как он сложится для тебя?
Едва Рания незаметно спрятала деньги в сумочку, купленную тут же на рынке, как внезапно в воздухе разлился резкий звук, протяжный и пугающий. Это с ближайшего минарета муэдзин призывал мусульман на молитву. Услышав громкое и чёткое “Аллах Акбар!”, повторенное несколько раз, Николь и Сьюзен,  конечно же, оторопели, но потом уже спокойно отнеслись к местным обычаям.
 А вот Рания чувствовала себя непривычно. В доме Саида каждая из женщин  совершала намаз в своей комнате. Или не совершала – как Фатима.  Рания вспомнила, сколько раз жаловалась Саиду на третью жену.
Но в доме Хасана она привыкла молиться пять раз в день. Теперь, когда почти весь рынок замер, погрузившись в молитву, Рания ощущала себя грешницей, а её оголенные  ноги были этому подтверждением. 
Они осторожно прошли по улице, стараясь не мешать тем, кто молился. А вскоре город вернулся к  обычной жизни.
Теперь  Рания и её новые подруги  двигались мимо многочисленных лавочек с восточными сладостями. Мужчины и женщины, как принято, сидели за столиками раздельно: мужчины на первом этаже, зачастую на улице, а женщины - только на втором.
 К туристам это  не относилось.  И Николь с Ранией и Сьюзен остановились возле одного такого кафе.
- Что теперь? – спросила уставшая Николь.
- Предлагаю выпить чаю с восточными сладостями, - отозвалась Сьюзен.
Они  засели в небольшой кондитерской-кафе, соблазненные умопомрачительной витриной: пирожных, пончиков, бубликов и конфет там было столько, что счёт шел даже не на десяток видов, а тянул на целую сотню. Марокканцы - большие сладкоежки и знают в этом толк.
- Рания, это что? – показав на изогнутые трубочки с острыми концами, спросила Николь.
- Самая популярная выпечка – «рожки газели».  Внутри печенье заполнено сладкой миндальной смесью с апельсиновой водой.
- Берем!  А это? – кивнув в сторону блюда, на котором возвышалось сооружение из  выпечки в виде треугольников.
-  Это бриуты, такие пирожки из тонкого слоеного теста с миндально-коричной начинкой. Немного напоминает пахлаву.
- О, чудесно! И вот ещё те штучки…
- А,  это… гариба,  печенье из сахара, миндаля, лимона, ванили и корицы, - ответила Рания. – Шебекия – это вот на том блюде – тоже очень вкусна: печенье облито медом и обсыпано кунжутом.
-  Паола, и ты тоже  умеешь всё это готовить?  - назвав Ранию придуманным именем, поинтересовалась Николь, когда они усаживались за столик, на который официант поставил блюдо с выбранной выпечкой.
- Конечно, умею. У меня выпечка всегда получалась лучше всего.
Заказав еще пару чайничков зеленого мятного чая,  приготовились к пиршеству.   Первую порцию официант разливал для них сам,  держа чайник высоко над столом со стаканчиками, давая  заварке обогатиться кислородом. При этом он не пролил ни капли. Это была настоящая чайная церемония по-мароккански.
… Когда они вернулись в отель, Рания начала собираться в путь. Женщины решили подвезти её до автовокзала.
- Посадим тебя в автобус, предупредим водителя, что ты не говоришь по-арабски. Пусть думает, что ты иностранка.  Доедешь до Марракеша, а потом постарайся уже сама проявить смекалку.
- Если бы ты не боялась ехать с нами через Эс-Сувейру, то завтра могла бы с нами побывать в Сиди-Ифни. Там чудесный пляж Лезгира.
- Нет, я даже слово «Эс-Сувейра» слышать боюсь, - отказалась Рания.
Из Агадира можно уехать только на автобусе или «грант-такси» и только от центрального вокзала. Когда их автомобиль остановился у ограждения недалеко от  автовокзала, Рания вышла из машины. Она даже не успела вытащить из машины лежавший на соседнем сидении пакет с вещами, как увидела показавшийся ей знакомым грузовик… Нет, человек, стоявший рядом с машиной, спиной к ней, не был знаком Рании, но она почему-то была уверена: вот-вот он оглянется, и она увидит ненавистное лицо Хасана…
У Рании от страха тошнота подступила к горлу и закружилась голова. «Неужели сейчас всё закончится? Снова чистить рыбу на пирсе?! Если я вообще останусь жива, когда попаду в руки Хасана!» - успела она подумать перед тем, как потеряла  сознание.
- Что это с ней? – удивленно спросила Николь, вынимая ключ от зажигания.
- Не понимаю. Так побледнела… Чем-то отравилась?  Заболела?
- Не похоже.  В отеле с ней всё было в порядке. Но её как будто что-то сильно испугало.
- Она кого-то или что-то увидела! – предположила Сьюзен, выходя из машины. Николь открыла дверцу и  быстрее подруги оказалась возле тела бесчувственной Рании.
- …Хасан! Ты где? – раздался резкий голос из кабины крытого грузовика. Женщины переглянулись и тут же повернули головы в сторону,  откуда послышался крик. Какой-то небритый тип в длинной джеллабе, уперев руки в бока, осматривался по сторонам, как будто кого-то выискивая. Но было ясно, что они его не заинтересовали.
- Николь! Помоги мне поднять Паолу! – распахнув дверцу, сказала Сьюзен.
Они с трудом затолкали в салон автомобиля так и не пришедшую в сознание Ранию. Николь вынуждена была обойти машину и, открыв дверь с противоположной стороны, втаскивать Ранию, ухватив её под мышки, а Сьюзен старалась согнуть ноги девушки, чтобы уместить их внутри на сидении.
- Паола, опять ты набралась! Разве можно столько пить? – зло закричала вдруг Сьюзен, увидев, что небритый марокканец всё-таки смотрит в их сторону. 
- Пусть лучше думают, что наша подруга выпила лишнего, чем не только у Рании, но и у нас начнутся огромные неприятности! –отдышавшись, объяснила женщина в ответ на недоуменный взгляд подруги.
- Поехали отсюда, Сьюзен. Рании не стоит и пытаться уехать на автобусе  из Агадира. Я не уверена, что её никто не узнает. Может быть, мне, как и ей, показалось, но эти люди могли ждать именно её…
- Согласна с тобой, Николь. Вернемся в отель, вечером погуляем по городу, переночуем, а на рассвете отправимся в Лезгир. Там Ранию искать никто не станет. Потом оттуда отправим её в Тизнит, где она сможет сесть на автобус до Марракеша. А что с Ранией будет дальше, я думаю, это уже нас не может касаться, потому что помочь ей мы больше ничем не сможем.
- Ты права, Сью. Мы ей помогли. И сейчас поможет – увезем её из этого опасного места. Но мы не можем подставиться под неприятности. Мы в чужой стране, где свои законы. Ведь если при нас Хасан… или как его там… узнает её, схватит и поволочет к себе в машину, мы не сможем вмешаться, иначе сами попадем в полицию. Мы не сможем блефовать, утверждая, что она – иностранка. Ведь у неё нет документов.
- Да, ведь если даже предположить, что она туристка, у которой украли документы, она не сможет связаться с посольством «своей» страны. Обман раскроется.
- Мы сделали всё, что в наших силах, - согласилась Николь, срывая машину с места.
… В комнате отеля Ранию положили на постель, где она  и пришла в себя.
- Где я?- простонала она. – Хадия?
Рания непонимающим взглядом с ужасом смотрела на склонившуюся к ней фигуру Николь.
- Нет, Рания, ты всё ещё с нами. Это же я – Николь! Приди в себя!
Только после её слов взгляд девушки прояснился, она выдохнула воздух и откинулась на подушку.
- Аллах! Как же я испугалась! Мне кажется, я узнала  грузовик. Тент на нем точно такой же, как у машины Хасана!
- Хорошо, что ты смогла заметить это до того, как мужчина увидел тебя и успел рассмотреть, - сказала Николь.
- Тот араб, который сначала стоял возле машины, а потом сел за руль, кого-то позвал: Хасан! Едва мы услышали это имя, тут же подняли тебя и еле втолкнули на заднее сиденье, - рассказала ей Сьюзен.
- Пришлось снова вернуться с тобой в отель. Рания, завтра ты едешь с нами. Я смотрела карту, там, возле Сиди-Ифни ты сможешь пересесть на автобус, идущий в Марракеш, но не через Агадир. Думаю, твоим родственникам не придет в голову, что ты сможешь двигаться подобным маршрутом, - деловым голосом обрисовала план Николь.
- Может быть, хотя бы теперь ты согласишься ехать с нами через Эс-Сувейру? Боишься выходить в город – оставайся и сиди в машине,- предложила Сью.
- Несколько часов просидеть в автомобиле? Ты шутишь, - усомнилась Николь. – Нет, вряд ли это выход!
- Я поеду через Марракеш, благодарю вас за помощь. Вы настоящие подруги, - может быть, впервые в жизни искренне поблагодарила эгоистка Рания женщин, которым была  обязана своим спасением, и не один раз.
- Женщины и должны помогать друг другу в этом жестоком мире, где мужчины считают, что это их мир, потому что на их стороне физическая сила, - ответила одна из феминисток.
- Я без вас пропала бы уже давно, - призналась Рания. – Я вам так благодарна!
- Как ты себя чувствуешь? Мы с Николь хотим прогуляться по вечернему Агадиру. Выгляни окно: солнце скоро сядет, а говорят, что в лучах заката белоснежный Агадир меняет свой цвет на нежно-сиреневый и выглядит просто сказочно. Пройдешься с нами?
- Пожалуй, да. Мне надо отойти от пережитого стресса.
- Заглянем потом в бар, выпьем по коктейлю или виски с содовой. В барах для туристов алкоголь не запрещен?
- В бар? С алкогольными напитками? – с ужасом переспросила Рания.
- Расслабься! Никто не станет принуждать тебя пить. Для тебя мы закажем сок, - ответила Сьюзен Рании, не подозревавшей, как буквально час назад её выставили алкоголичкой, возможно, перед кем-то из родни Хасана, поджидавшей беглянку на автовокзале.
Рании пришлось смириться. Она могла бы остаться в номере, но страх погнал её за женщинами, рядом с которыми она чувствовала себя под защитой.
Их отель располагался в новой части города. На пляже кипела бурная   жизнь. Многие ждали заката солнца, когда оранжевый шар уйдет за горизонт. Они просто стояли на берегу и смотрели на океан. Стемнело быстро, на черном магрибском небе показались яркие звезды. С моря дул легкий бриз, но было тепло.
Туристы выходили подышать воздухом, прогуляться вдоль ночного океана. Молодежь  оккупировала рестораны и дискотеки. Николь и Сьюзен тоже нашли симпатичное кафе, где выпили по коктейлю и чашке кофе. Рания следовала за ними. «Смогу ли я когда-нибудь рассказать Саиду о моей жизни здесь, в Агадире? Это просто сон…», - думала она.
Вернулись в номер отеля поздно, спать оставалось совсем немного. Рания и не могла уснуть, потому что только теперь до неё дошло, что если бы не француженки, которые не бросили её на автовокзале, то в это самое время она была бы уже в лапах мерзавца Хасана. Ей стало так страшно, что в воздухе темной комнаты ей почудился запах  сырой рыбы и ещё чего-то, чем обычно несло от Хасана, когда он проходил мимо.
«Аллах, спаси меня от этого человека! Если меня ищут, то пусть первым меня обнаружат люди Саида, и пусть он не станет возвращать меня рыбаку!» До неё дошло, наконец, что она могла бы позвонить если не в Рио, то хотя бы в дом сида Али, чтобы узнать новости. Правда, больше всего Ранию интересовало известие, где Саид. Вернулся ли он из поездки? Собирается ли разбираться с Хасаном?
 Но когда у неё не было денег, то подобные мысли не возникали в её сознании. Теперь же вырученных от продажи кольца денег  пусть было совсем немного, но на звонок в Фес вполне можно было потратиться. Но теперь Рания столкнулась с другой проблемой: она совершенно не помнила номер телефона в доме сида Али. Даже телефон сида Абдула был ей неизвестен. Даже в Рио, своему сыну она не смогла бы дозвониться, потому что не знала и этого номера!
«Как я жила? Саид всегда был моей надежной стеной. Он звонил, куда было нужно, а я потом присоединялась к разговору.  Все номера телефонов были записаны в книжке, которая лежала на столике в нижней гостиной. Я не догадалась запомнить ни одного телефона!»
«Когда Саид вернет меня, моя жизнь во многом изменится. Теперь я знаю, что многое упустила, многое не замечала и не радовалась самым простым вещам». Да, всё будет иначе, вот только о некоторых моментах будущей жизни она старалась пока не думать.  Например, о том, что теперь она станет только третьей женой, а это значит, её положение в семье очень сильно изменится. Как сложатся теперь отношения с первой женой Зулейкой и второй – Фатимой?
А о том, что Саид может привести её в Бразилию только как няню Мунира, она и вовсе старалась не думать. Это будет ужасно! И для неё, и для Мунира. Нет, Саид не может так с ней поступить! Ведь это станет позором для неё, унижением для Мунира. Как её сын переживет такое? А она? Случись подобное, и Саид не станет относиться к ней, как к одной из жен. Няня – это прислуга.  Значит, не будет дорогой одежды и подарков. Всё золото Саид будет дарить  только двум женщинам в семье: Зулейке и Фатиме.
Нет, конечно, чем быть женой Хасана, она согласна стать и няней Мунира. Но теперь ей уже казалось, что все её несчастья скоро окажутся позади. Тогда почему бы не думать о хорошем? Зачем настраивать себя на то, чтобы вернуться в Рио няней? Судьба может услышать её, и тогда так всё и случится. Нет, Саид обещал подумать, чтобы вернуть её третьей женой? Он собирался снова на ней жениться. Иначе для чего был устроен этот брак с рыбаком? «Нет-нет! Саид приедет и снова женится на мне, и в Бразилию с ним я полечу уже как лара Рания, третья жена Саида Рашида!» - успокаивала себя женщина.
Потом она уснула, а уже через три часа Сью разбудила её. Женщины собрались, сдали ключи от номера и, сев в машину, отправились в Сиди-Ифни, за 120 километров от Агадира, чтобы там полюбоваться на какие-то особой красоты арки на берегу Атлантического океана.
Рании было всё равно. Она готова была ехать с Николь и Сьюзен  куда угодно, только бы избежать ловушки Хасана и вернуться снова к Саиду и своему сыну.

13. Глава 9. Часть 9. Рания в Лезгире. В рыбацком домике.
Они ехали в город на юге Марокко за новыми впечатлениями, а сами были выжаты как лимоны, полны эмоций и просто не заметили, как проскочили расстояние от Агадира до нужного места.
По дороге их застиг дождь. Небо затянуло тучами, и огромная  жирная капля шлепнулась на пыльное лобовое стекло, за ней вторая, третья, пятая, десятая… И вот уже дворники не справляются с сильнейшим тропическим ливнем. Но только пятнадцать минут – и все стихло, а еще через пять  минут колеса снова зашуршали по высохшей африканской дороге.
Оказалось, чтобы добраться до нужного места, нужно свернуть с главной трассы и долго петлять по дороге в сторону океана, а потом ещё спускаться с крутого склона. Николь несколько раз спрашивала дорогу у местных жителей, которые каждый раз указывали её за 10 дирхамов. 
И вот они на месте: синяя вода океана, красные скалы и  те самые арки, ради которых француженки и приехали сюда, были в километре к югу по берегу. И совершенно пустые отельчики.
Сначала отправились устраиваться в местный отель – выбрали небольшой,  на берегу океана,  рядом с которым расположилась  пара ресторанов с террасами. Всё такого веселенького розового цвета на фоне пятидесятиметрового коричневого берегового обрыва.
Рания хотела  предложить новым подругам  деньги за отель. Но, решив, что ситуация будет неловкой, она сама оплатила два дня проживания. Николь говорила, что именно столько времени они рассчитывают провести в этом чудесном месте. Теперь, когда у Рании появились деньги, и она могла платить за себя, женщины не стали возражать против этого. У Рании осталась небольшая сумма, которой должно было хватить на билеты до Марракеша, а оттуда – до Феса. Потом, как надеялась Рания, все финансовые проблемы будет решать Саид.
В отеле они узнали, что в полутора километрах по прибрежной дороге  два раза в день проходит автобус от Сиди-Ифни до городка, из которого можно добраться в Марракеш.
- Мы тебя отвезем туда, к чему тебе ехать на трех автобусах? – заметила добрая Сьюзен.
Рания могла бы уехать даже в этот день, но женщины её отговорили от опрометчивого шага.
 - Мы итак уже проявили неосмотрительность, Рания. Меня беспокоит проданное кольцо.  Нам не стоило увлекаться и усложнять. Наш выдуманный рассказ оказался хорошей подсказкой для твоих преследователей. Практически мы тебя подставили. Ведь теперь те, кто тебя ищет, точно знают, что ты была в Агадире, и у тебя есть деньги на автобус.
-  Что-то мне не понравился ювелир. Он так странно отреагировал на рассказанную историю!- произнесла Сьюзен.
- И мне тоже так показалось. Не хочу пугать тебя, Рания, но через Агадир для тебя пути нет. И, скорее всего, в Марракеше тебя тоже будут ждать на вокзале.
Видя перепуганное выражение лица несчастной жертвы временного брака, Сьюзен посоветовала:
- Тебя может спасти только авантюризм. Ты не должна показывать страх, тебе надо сыграть роль иностранной туристки, действовать хладнокровно, чтобы никому и в голову не пришло, что ты – марокканка Рания. А не итальянка Паола!
- Я боюсь… Страх парализует меня. Я не смогу обмануть…
- У тебя есть хороший стимул: если тебе удастся проскочить мимо людей Хасана, ты будешь спасена! Когда у человека есть стимул, то каждый человек, даже слабак,  может оказаться способен на многое! Мы сами себя не знаем, как мы поступим в минуту опасности. Думай о том, что у тебя есть шанс на спасение, и ты обязана им воспользоваться.
- Нет, меня никогда этому не учили. Во мне этого не заложено…
- А ты попробуй, ведь хуже не будет. Ты или прорвешься, или тебя схватят. Одно из двух, и шансы – 50 на 50!
- Нет, я не такая, как вы…
- Ладно, успокойся. Думай о том, что всё будет хорошо, - посоветовала Николь.
Затем, перенеся вещи в свой номер и наскоро переодевшись, женщины вышли на берег и попробовали найти место для купания. Вода была теплой, но волны настолько сильные, что заходить далеко в воду не рискнули. Отправились к арке и там  поплескались между скалами вокруг подножия арки.
Пляж Лезгира оказался очень тихим, спокойным местом. Рания, наконец, рассмотрела арки, которые так хотели увидеть Николь и Сьюзи. Глиняно-песчаные арки шли вдоль всего пляжа. Создавалось впечатление, что у берегов выросли мощные конечности, которые широко вышагивают в океан.
- Это самый красивый пляж, когда-либо виденный мною! – воскликнула подошедшая к ней Сьюзен.
– Да, тут всё по-настоящему, - добавила и Николь, глядя на уходящую в море возвышенность.
Это было удивительное место, которое можно осмотреть за пару часов. А в остальное время – как выразилась Сьюзен : «релаксировать, читать и писать книги». Здесь, как они потом обнаружили,  не было устойчивой сотовой связи и почти весь день, за исключением двух-трех часов вечером, отсутствовало электричество.
Но в первый день они ходили к аркам. Шли вдоль океана босиком. И холодные волны то набегали, то снова откатывались.  Рания чувствовала себя так хорошо и спокойно, как никогда в жизни. Умиротворение, которое возникло в ней на берегу, принесло уверенность в том, что она сможет добраться до дяди Али, который ей обязательно поможет.
Она удивлялась, глядя на скалы с арками – впечатляющее творение природы. Как пояснила Николь – скалы известняковые, и под действием воды и ветра получились такие арки.
- Но известняковые породы очень мягкие, и океан скоро возьмет своё. Так что мы верно сделали, постаравшись увидеть такое чудо.
- И, кроме того, если вы обратили внимание: при подъезде к пляжу ведется активное строительство гостиниц. Скоро толпы туристов будут с утра занимать места на этом песке, - с сожалением сказала Сьюзен.
- Да, это дикий пляж…пока…, и к сожалению, что пока…, - отозвалась Николь.
Потом Рания наблюдала, как две взрослые женщины пускали камешки в воду. Потом они начали фотографировать, радуясь, что день солнечный.
- Все лучшие фотографии Лезгира в интернете сделаны при солнечном освещении. Как сегодня… Класс! – проверив получившиеся в цифровике снимки, восхитилась Сьюзен.
Но подругам было мало одного пляжа. Они отправились бродить по горам и деревенькам. И Ранию тоже уговорили пойти с ними. Виды природы того стоили. Наверно, Рания впервые  начала обращать внимание на красоту природы.
И это   расшевелило в её душе чувства, которых раньше она не испытывала. Она вспомнила вдруг чудесные розы, которые в саду возле особняка Саида  выращивали Зулейка и Фатима…
Теперь и у неё появятся свои розы. Она выберет для посадки именно такие сорта, которые ей нравятся… Только бы вернуться в Бразилию!
Теперь ей казались такими пустяками мелочные ссоры с женами Саида! Как она могла тратить свою жизнь на ерунду? На желание уесть соперниц, на само соперничество то с Зулейкой, потом с Фатимой? Для чего всё это было ей нужно? Как ни боролась она с Жади или с остальными женами, но это ничего не изменило в её отношениях с Саидом. Жади, например, она смогла победить – так ей всегда казалось, но Саид всё равно не перестал любить эту женщину.
А потом всё, что ни делала  Рания, оборачивалось против неё же. И конец оказался печален: она потеряла своё место в семье. И теперь она уже никогда не сможет вернуть прежнюю жизнь.
«Теперь мне придется стать только третьей женой Саида, и нет никаких перспектив снова вернуться на место первой жены!» - с сожалением думала она.
«Для мухи лучше одна капля меда, чем ведро уксуса» - вспомнила Рания  поговорку, которую не раз повторяла Зорайдэ. Да, это так. Лучше быть третьей женой Саида, чем няней Мунира. И уж конечно – чем всю оставшуюся жизнь прожить в семье Хасана.
Была и другая пословица – из мудростей её сестры Амины: «Щепотка сандала лучше телеги дров». Но как бы теперь ей не пришлось довольствоваться как раз телегой дров, так как «щепотки сандала» Саид может её лишить.
- Нет, я не стану заранее расстраиваться, - сказала она себе, оглядывая красочные пейзажи, которые Николь и Сьюзен не забывали запечатлевать на фотографиях: пурпурные горы, склоны, невысокую растительность, красно-бурую почву, желтые пески…
 Потом они снова спустились к океану и теперь брели по прибрежным дюнам. Шли по песку медленно, увязая и падая. Потом женщины начали бегать. Рания старалась скрыть недоумение.  Как дети…  Но, возможно, она не могла забыть, как долго ей пришлось брести по песчаным дюнам, когда она сбежала от Хасана?
А Сьюзен вид золотистых дюн, синего неба и океана приводил в восторг:
- Вот есть ты, а вот глубокое синее небо, солёные волны и миллиарды  желтых песчинок…. Всё это было здесь тысячи лет назад и еще столько же будет после тебя...  И пока ты об этом думаешь, ветер несет и несет песок на твои ресницы… 
Рания не понимала смысла философствования своей спасительницы, но вспомнила, как  любят спорить сид Али и дядя Абдул. Стоило им только оказаться вместе, так сразу же и начинаются философствования на религиозные темы.
У Рании при воспоминании о дяде Абдуле испортилось настроение. Что ей ждать от сида Абдула? Что, если ему удастся переспорить дядю Али? А ведь она, Рания, принадлежит не к роду дяди Али, и пока она была женой Саида, то её судьба частично зависела от дяди Абдула. Но что будет теперь? Она пока ещё не жена Саида, а отец может прислушаться к мнению дяди Абдула. Что, если старик решит, что жизнь мало наказала её? Рания поёжилась от дурных предчувствий….
Поднялся  сильный ветер, и теперь огромные волны бились о прибрежные скалы, превращаясь в белую стену из брызг и песка. Всё это летело, путалось в волосах, цеплялось за руки, срывало с плеч одежду и мчалось обратно в океан, чтобы через секунды вернуться обратно с новой волной.
Так как они  проголодались, то остановились перекусить у океана. Из-за ветра встали под защиту скального навеса - под аркой. Особенно сильными порывами ветра несло песок. Помидоры с сыром и свежими лепешками, которые они захватили с собой из отеля, показались Рании необыкновенно вкусными, пусть даже и песок хрустел на зубах!
По дюнам гуляли почти до вечера, успев всё же вернуться на пляж, где стоял их отель. Николь вспомнила, что ей советовали побывать на пляже именно на закате. В это время солнце освещает скалы, подчеркивая их красивый красный цвет.
Они остановились и так и стояли, любуясь на горы и арки, океан и пляж, песок которого тоже казался красным под лучами заходящего солнца. Иза спиной, вдали, на фоне закатных всполохов неба, виднелись невообразимого цвета горы.
А потом солнце «утонуло»  в океане, и всё вокруг обесцветилось, стало холодным и тоскливым. Прибой усилился, воздух наполнился противной соленой взвесью-туманом. О том, чтобы ужинать на веранде под шум прибоя, как ещё днем хотели подруги, стало страшно подумать.
Обратно брели голодные, а в ресторане их ждали салат и таджин с цыпленком, лепешки и фрукты, сок.
Поужинав, они отправились в номер, где развесили полотенца и купальники и решили выпить чаю. Ещё днем Николь купила у местных жителей пучок мяты и заварку, а заодно и апельсины. Чай помог заварить служащий отеля.
Удобно усевшись среди диванных подушек, Николь и Сьюзен накрыли столик и стали обсуждать планы на следующий день. Получалось, что сразу после обеда им предстояло уже выехать в сторону городка, откуда Рания могла отправиться в Марракеш. А потом француженки собирались вернуться на трассу, по которой они добирались из Агадира, и уже без остановок мчаться до Эс-Сувейры, чтобы успеть въехать в город до наступления темноты.
- Возможно, мы даже успеем полюбоваться на закат, стоя возле бойниц на крепостной стене, - мечтательно произнесла Сьюзен, не заметив, как передернулась Рания. Чудесное для туристов место вызывало в ней только страх и отвращение. Она ведь каждый день в течение месяца проходила там, возвращаясь из порта.
Спать легли рано, но, не смотря на усталость, Рания никак не могла уснуть -  сказывались натянутые до предела нервы.  Она тихо встала, подошла  к окну и долго смотрела на огромное звездное небо, слушая, как шумит океан.
Этой ночью она почти не спала.  А утром, позавтракав, все снова отправились на прогулку по пляжу. Прошли под двумя арками на юго-запад, а затем вернулись и по узкому проходу добрались к скале, названной «Лев».  Николь захотелось взобраться на плато, возвышавшееся над океаном. Так как скала стала непреодолимым препятствием, ограничивая пляж Лезгира в сторону городка Сиди-Ифни, то раз нельзя её обойти, то, может быть, возможно через неё перебраться? Снова спуститься и продолжить путь по побережью? 
- Нет, мы не успеем! К тому же до Сиди-Ифни отсюда почти двадцать километров! Нет, даже взобраться на этот «скалодром»  у нас нет уже времени!
Рания вернулась в отель, не оставшись на пляже побродить по песку. Ей вдруг стало как-то нехорошо.  Что с ней? Неужели простыла вчера, стоя на ветру или из-за того, что ходила без обуви по прохладной воде? Но Рания была уверена, что у неё начался жар…
Она не стала ничего говорить Николь и Сью. Поэтому, пообедав и собрав вещи, они загрузились в машину и выехали, сначала направившись в Сиди-Ифни,  намереваясь посадить Ранию на автобус. Но едва выехав на трассу, подруги заметили, как горит лицо их попутчицы.
 - Рания, что с тобой? Ты заболела?
- Нет, со мной всё в порядке, - каким-то обморочным голосом ответила молодая женщина.
- Как же! Мы видим, что тебе плохо. Ты же горишь! У тебя высокая температура. Рания!
Женщины посмотрели друг на друга, как будто советуясь, как быть дальше. Остановились на обочине дороги.  Ситуация сложилась неприятная.
- Рания, тебе плохо. Тебе надо к врачу. А ещё лучше -  в больницу.
- Нет-нет! В больнице меня тут же обнаружат. Ведь у меня нет документов!
- Да, это так, но жизнь, согласись, дороже!
- Нет, прошу вас – отвезите меня к тому автобусу, на котором я смогу добраться до Марракеша! – едва не плача,  умоляла Рания.
- Как ты поедешь такая больная? Ты же от жара можешь потерять сознание! Один Бог тогда знает, что с тобой случится!
- Вариантов у нас несколько, - сосредоточенно проговорила Николь. – Во-первых, мы отвозим тебя в больницу. Это или в Агадир, или в Эс-Сувейру.  Да, там тебя могут сразу же обнаружить…
- Нет, только не это! Я вам рассказывала, как умерла одна из жен Хасана: он просто не стал покупать ей лекарства! Если он найдет меня, то тут же заберет из больницы, а потом сделает так, чтобы я не смогла выздороветь. Моя смерть ему на руку.
- Тогда второй вариант:  мы отвозим тебя в небольшую деревушку здесь поблизости, оставляем лекарства из нашей аптечки, немного денег, договариваемся с какой-нибудь пожилой женщиной, которая согласится за тобой ухаживать за небольшую плату… Рания, но тебе всё равно придется пересилить себя и притвориться ограбленной, не знающей языка туристкой, - посоветовала Николь.
- Да, это объяснит и отсутствие у тебя вещей и документов, а насчет языка… лучше молчи, а говорить пытайся на английском, -  подсказала и Сьюзен. - В Марокко, кроме родного арабского или берберского языков,  многие хорошо говорят на французском.  Где-то и на испанском или португальском. Английского не знают. И для тебя это хорошо.  Здесь, на юге страны, думается, лучше всего тебе говорить на английском, который никто не понимает. Так ты будешь что-то «говорить» женщине, но она не сможет тебя понять.
- Почему? – смогла спросить Рания, которой становилось всё хуже.
- Потому что иначе ты себя просто выдашь! Никто не должен понять, что ты марокканка, что владеешь арабским языком. Люди могут догадаться, что ты не та, за кого себя выдаешь, не та, за кого мы тебя выдадим.
- Вы меня выдадите?- испуганно переспросила Рания.
- Нет, Рания, да что с тобой? Мы тебя не собираемся выдавать. Главное – ты сама себя не выдай. И ещё тебе совет: сделай вид, что ты ничего не помнишь. Память потеряла, когда тебя грабители ударили по голове. Понимаешь?
Рания едва кивнула, но женщины не были уверены, что она их поняла.
- Тебе надо притвориться потерявшей память, чтобы никто не задавал тебе лишних вопросов, и чтобы ты не могла ответить ни на чьи вопросы, потому что у тебя нет документов.
- Это просто, Рания: делай так, как ты видела в тех сериалах, которые ты смотрела в Бразилии. Ты же рассказывала нам, что ты с родственницами пересмотрела едва не все идущие там «мыльные оперы»!Поступай, как героини увиденных сериалов.
- Как кто? Я никак не могу вспомнить, - простонала Рания, еле ворочай языком.
- Вспоминай, потому что мы со Сью сериалов не смотрим. Мы только слышали, что у вас в Бразилии они заполняют все каналы каждый вечер, - ответила Рании Николь, а потом повернулась и посмотрела на подругу:
- Ей стало хуже, Сью. Ты видишь? Но мы не можем дольше задерживаться в Марокко. У нас билеты на самолет до Парижа из Рабата на послезавтра. А туда ещё предстоит добраться. Сдать машину из проката. Погулять по Эс-Сувейре и осмотреть столицу Марокко – Рабат нам уже, видимо, не удастся.
- Ты права: единственное, чем мы можем помочь Рании – отвезти по пути в больницу в Агадире или передать её в надежные руки, - сокрушенно ответила Сьюзен.
- Второе мне кажется лучшим выходом из положения. Тогда у Рании будет ещё один шанс на спасение, - предположила её подруга.
- Конечно, мы не должны лишать её этого шанса, - согласилась и Сью.
- Тогда поехали – поищем какую-нибудь деревушку.
- Николь,  давай сначала дадим Рании лекарство. Доставай аптечку.
Женщины отлили из аптечного флакончика жаропонижающий сироп и дали выпить его Рании. Она послушно приняла, почти перестав что-либо соображать.
- Поехали, - упавшим голосом произнесла Николь, выезжая снова на трассу в поисках теперь уже какой-нибудь деревеньку, где можно было бы оставить молодую женщину под надежную опеку.
… Вывернув с трассы на дорогу к океану, они увидели на берегу рыбацкую деревушку. Свернули к ней. Решили, что место давно заброшенное, необитаемое. Так всё выглядело. Но ничего подобного: оказалось, что тут живут и работают люди. Всё население вдруг вывалило на улицу, глядя на них как на сумасшедших. Видимо, туристов здесь не бывает.
- Если не брать во внимание мусор, то выглядит всё даже живописно, - сказала Сьюзен. – Сразу понятно, чем здесь живут: рыба с улова, мечеть, бараны, специи, финики, апельсины …
Местное население, как оказалось, это всего пара десятков рыбаков, их жены и дети,  живущие в лачугах. Жизнь у них, видимо, течет неспешно.  Мужчины целыми днями пропадают с удочками на берегу где-нибудь на скалах или рыбача с лодок, хотя ни одного причала возле берега не наблюдалось.
Кое-как  объяснившись с местными, Николь, поплутав между жилищами, остановила машину возле  небольшого домика.  Там жила женщина, которая считалась лекаркой.
На их удачу старая Манар была дома. Рассказав заранее припасенную историю про ограбленную и больную иностранку, видимо, такую же туристку, как они, оставшуюся без документов и денег, женщины предложили лекарке сто евро  за помощь. Они оставили упаковку лекарств и объяснили, как его давать.
- Мы ничего не знаем о ней, - скрепя сердце, была вынуждена солгать Николь. - Вот пакет с вещами, который мы нашли при ней, когда подобрали у дороги. Мы едем в другую сторону, поэтому не можем отвезти эту девушку в больницу. Но у неё сильный жар. Помогите ей.
Старушка согласилась.  Женщины перенесли Ранию в дом и уложили на лежак, который указала хозяйка. Перед тем, как покинуть комнату, пока Николь договаривалась с ларой Манар, Сьюзен шепнула открывшей глаза Рании:
- Сделай так, как мы тебе советовали. Помни, что ты Паола. Ты помнишь только это. Говори  на английском. Не давай понять, что ты понимаешь арабский. Возможно, однажды, тебя это спасет. Прощай, дорогая. Мы помогли тебе, чем смогли.
- Спасибо, Сьюзен. Аллах отблагодарит вас за меня. Прощайте. Пусть у вас всё будет хорошо, иншалла!
- Мы заплатили за то, чтобы за тобой ухаживали. Пробудешь здесь неделю, а потом тебе, видимо, придется продавать твой браслет, если будешь вынуждена задержаться дольше. Но пока не показывай его никому. Так будет лучше. Прощай.
- Прощайте. Николь от меня огромное спасибо!
- Пусть твой Саид опомнится и снова возьмет тебя в жены, Рания! – шепнула ей на ухо Сьюзен и, уходя, чмокнула в щеку:
– От меня и от Николь.
Это было последнее, что услышала Рания. Николь тоже заглянула в комнату, но смогла лишь подмигнуть девушке, потому что за её спиной стояла лара Манар.
Потом раздался звук отъезжающей машины. Так закончилась полоса удачи у Рании. Так она рассталась с удивительными женщинами, которые изменили что-то внутри неё. Так ей казалось.
Она закрыла глаза, отвернулась лицом к стене и постаралась уснуть, сначала дав себе установку на то, чтобы ни при каких обстоятельствах не признаваться в том, что она Рания Рашид, а не Паола, туристка, потерявшая всё: документы, деньги, вещи, память…
Рания незаметно потрогала  спрятанную в бюстгальтере часть ожерелья, так и не проданную, оставшуюся при ней как своего рода талисман.  Потом она крепко уснула.
…Она проспала почти сутки, просыпаясь лишь тогда, когда старая женщина подносила к её рту стаканчик с каким-то отваром. Пить хотелось, поэтому Рания послушно выпивала горячую жидкость, видимо, какой-то травяной чай. Она спала и спала, никак не имея сил открыть глаза и сделать то, что постоянно вертелось в её мыслях: убрать с руки золотой браслет.
Она просыпалась с этой мыслью и снова проваливалась в сон, проглотив лечебный чай. Потом сквозь дрему она приказала себе больше не думать о браслете, который просто измучил её. Она то забывала снять его с руки, то боялась, что, снимая, не сможет удержать  золотое крашение – выронит, а потом не сможет встать и найти, или спрячет так, что кто-нибудь легко сможет забрать…  Эти мысли её измучили.  Она решила оставить браслет на руке, забыв о предостережении.
Женщина, которая за ней ухаживала, молча ходила по комнате, подходила к ней и прикасалась ко лбу. Рания ничем себя не выдала.
Наконец, через сутки она почувствовала, что ей стало значительно лучше. Она открыла глаза и осмотрелась, обнаружив, что в комнате, кроме неё, никого нет. Вот что её сразу поразило: цвет комнаты был бордово-красный. Т.е. всё, что вокруг себя увидела Рания, было красного цвета. Красные стены, красноватый пол, красно-рыжий потолок, красное белье на лежаке, где устроилась Рания. Красные, расшитые золотом, подушки и покрывало. Красные помпоны, висевшие над импровизированной кроватью. И черный шкаф в углу.
- Что это за цветовой шок? – едва не произнесла Рания вслух, но успев вовремя закрыть рот.
Вернулась женщина, сказала, что её зовут лара Манар. Она объяснялась  больше знаками, ведь Рания, как ей было сказано, не понимает ни арабского, ни французского языков. Только английский. Женщина воспользовалась языком жестов.
Она показала на столик, где на блюде был выложен горячий лаваш, щедро посыпанный рисом и жареной печенкой. Рания кивком дала понять, что догадалась. И принялась за еду. Оказалось - вкуснота неописуемая…
До обеда она молча пролежала в постели. А потом ей дали чай с только что выпеченными, очень вкусными кукурузными лепешками с медом. К ужину был готов таджин. С рыбой. Рания едва не застонала. Но есть пришлось.
Она могла себе признаться, что чувствует себя хорошо. Жар прошел. Ничего не болело. Даже слабости больше не было. Но она никак не могла решиться сказать себе: всё, пора уезжать. Пора собираться и выбираться из этой деревушки! Пора возвращаться в свой мир и решать проблемы. Нет, Рания помнила, что Сьюзен перед  отъездом сообщила, что она может оставаться здесь неделю, и что всё оплачено. И Рания решила дать себе ещё немного отдыха.
 Выйти на свежий воздух она боялась: люди здесь странные и любопытные. Едва она покажется на улице – тут же окружат, как дикари, и будут рассматривать…
Поэтому она сидела у окна в доме и наблюдала за тем, что происходило на улице. Вот рыбаки с удочками и сетями идут к океану. Вот ослица начала громогласно орать им вслед. Вот собаки по двум сторонам небольшого овражка начали лаять друг на друга… Так прошло полдня.
Помогло ли ей оставленное француженками лекарство или травы лары Манар, а может быть, это Рания взяла себя в руки, оставшись одна, теперь рассчитывая только на себя? Но почувствовав себя здоровой, она поняла, до какой степени она грязная. Одни волосы чего стоили!
Но как сказать об этом хозяйке дома? На рабском разговаривать нельзя. Тогда – как? Показала жестами, и лара Манар всё поняла.
Как бы ни была мала рыбацкая деревушка, но и здесь имелся хамам. Это было  небольшое помещение   с горячим полом. Горячим настолько, что стоять босиком на нем было невозможно. Предполагалось сидеть на импровизированном  сиденье – пластиковом ведре – и  поливать себя водой.  Гасуль и очень грубое мыло у лары Манар для Рании-Паолы нашлись. Как и свежее полотенце. Рания захватила с собой только самое необходимое.
И только вернувшись из хамама, она испугалась при мысли, что в комнате без присмотра остался объемный пакет с её «марокканскими вещами»: там была плотно свернутая летняя джеллаба и голубое платье, постиранные ещё в гостинице Агадира, несколько платков и бабуши. И ещё разные мелочи, Что, если кто-то заглянет в него? Разве не появятся вопросы?
Но старушка, кажется, и не думала любопытствовать и рыться в чужих вещах.  Рания стала выходить  на улицу и прогуливаться до берега океана. К счастью, она уже не носила шорты, а ходила в тонких брюках, полностью скрывавших ноги. Футболка тоже была с длинными рукавами и вовсе не короткая.
 Дом стоял почти на берегу, поэтому стоило сделать  несколько десятков шагов, чтобы оказаться у океана. Рания за время вынужденного путешествия  привыкла наблюдать, как садится солнце. Николь и Сью приучили.
 Здесь тоже закат был хорош. Солнце подсвечивало рыбацкие домики, у прибрежных скал в воздухе парили чайки, периодически ныряя за рыбой. На берегу торопился разделать свой улов рыбак…
Однажды лара Манар поставила перед Ранией-Паолой странное блюдо, сказав одно слово: микс. Это были кусочки разных фруктов в йогурте.
- Сын привез из города. Он там с женой и дочкой живет, - начала рассказывать старушка. Но Рания сразу насторожилась и молчала с непонимающим видом. А лара Маран продолжила:
- Раньше все жили здесь, но потом уехали. В Фес. Помогли устроиться родственники. Потеснились. Сын нашел работу.  А дочку он уже сосватал за торговца из Феса.
У Рании всё замерло внутри. Что это? Везенье, или она попала прямо в пасть волка? А может быть, всё-таки Аллах услышал её, вот и послал человека, который рано или поздно приедет навестить мать и по её просьбе отвезет её прямо в Фес? Как узнать, когда же сын лары Манар приедет? Как долго ещё притворяться ничего не помнящей и ничего не понимающей туристкой? А если ждать придется  так долго, что у неё закончатся деньги или появится полиция, которая заинтересуется ею?
А с другой стороны, живущий в Фесе человек мог слышать о ней, о том, что ищут на побережье  жену Саида Рашида, сбежавшую от временного мужа… Рания не строила иллюзий: теперь о случившемся знает в Фесе каждый камень на мостовой медины! Она решила не строить догадки, а набраться терпения и ждать, когда ситуация сама разъяснится.
А ещё старая женщина принесла ей откуда-то гранаты. Они были приторно-сладкие, но очень вкусные. Рания никогда раньше таких не пробовала. 
Теперь она ела, спала и просто гуляла. Местные жители вскоре потеряли к ней интерес. Она прогуливалась вдоль местных огородов, представляющих собой участки вспаханной земли со множеством камней и огороженных друг от друга зарослями опунции. Ходила к берегу океана, где часами бесцельно бродила…
Но неделя, прожитая в доме лары Манар,  подходила к концу, и Рания, наконец, была вынуждена задуматься, как же быть дальше. Наверно, для неё стало бы спасением, если бы она смогла взять себя в руки и уехать в Марракеш, как предлагали ей приятельницы из Франции. Но, увы, она всё тянула время, а потом приехал сын лары Манар, и события начали развиваться быстро и не в пользу несчастной Рании.
Она не могла себе объяснить, почему так, но сын лары Манар ей не понравился. Было в нем что-то такое неприятное, что отталкивало с первого взгляда - как и в Хасане.
 Сид Махфуз работал в Фесе врачом. Разумеется, приехав к матери и узнав о Рании, он попытался выяснить, что с ней. Рания дала понять ларе Манар, что хотела бы уехать. «В Фес», - показала она пальцем на значок на небольшой туристической карте Марокко, оставленной заботливой Сьюзен.
- Фес? Да, да… Сможешь договориться с сыном. Махфуз завтра отправится обратно в город, может забрать тебя с собой, подвести до города.
 Забывшись, Рания кивнула ей, на что женщина как-то странно взглянула на неё, а затем невольно перевела взгляд на браслет, который потерявшая бдительность  Рания так и не сняла. 
Только после этого у Рании появилось нехорошее ощущение близких неприятностей. «Надо срочно уезжать. Как я могла так задержаться здесь? Стоит мне только решить, что у меня всё в порядке, как тут же всё оказывается наоборот!» - испуганно думала она.
 Но что же делать? Легко сказать: пора выбираться, только вот как это сделать? Рыбацкая деревушка стояла в стороне от трассы. Идти до места, где можно было сесть на проходящий транспорт, было страшно – ведь местность незнакомая. Если она начнет расспрашивать, то выдаст себя. Но, впрочем,  договориться, чтобы её кто-то подвез, было не с кем. Разве что вот с сыном лары Манар.
«Как же Николь с подругой могли оставить меня в таком диком месте,  совершенно не подумав, как я без машины смогу отсюда выбраться?» - неприязненно подумала она, совершенно забыв о таком чувстве, как благодарность. Разве две иностранки обязаны были вообще ей как-то помогать? Но эгоистичная Рания теперь вспоминала только о том, как женщины спешили убраться отсюда, якобы торопясь из-за билетов на самолет и необходимости успеть сдать арендованную машину.
«Могли бы найти место более удобное для того, чтобы я могла потом  уехать. Ну вот что мне теперь делать?»  Выход был только один – договариваться с сидом Махфузом. Она решила зайти в комнату, в которой прожила столько дней, и собрать вещи, чтобы в любой момент можно было бы выйти к машине, если вдруг мужчина решит уехать не завтра, а раньше.
Она проверила, надежно ли закреплен в её бюстгальтере драгоценный талисман от ожерелья, пересчитала оставшиеся деньги. Да, негусто. Но, возможно, до Феса её довезут бесплатно? Ведь сиду по пути! А если нет, то денег на дорогу должно хватить. Ведь не станет же он брать с неё бОльшую сумму, чем стоимость проезда на автобусах?  Так не хотелось продавать любимый браслет. И тут ей опять вспомнился странный взгляд, которым смотрела старуха на её золотое украшение.
«Нет, ничего страшного! Просто ларе понравился браслет. Ведь он такой красивый и сделан из чистого золота. И на нем такой изящный узор – переплетенные травы с крохотными бутончиками неизвестных растений. Я даже сейчас помню, как была рада, когда Саид протянул мне этот браслет перед возвращением в Фес после двух недель медового месяца!»
Она сняла украшение с руки и поднесла к глазам, чтобы ещё раз полюбоваться браслетом. Насладившись видом любимой золотой вещицы, она снова продела руку в браслет и легла на постель, решив немного полежать перед обедом и ещё раз обдумать, как она даст понять сиду Махфузу, что ей от него нужно: он должен отвезти её в Фес. «Пожалуй,  он станет сговорчивее, когда я покажу ему деньги. Если я не предложу ему плату за проезд, он может и отказаться везти меня. Ведь если я «туристка», то вряд ли он захочет подвезти меня просто так. А то, что у меня нет документов и меня «ограбили» - разве это его проблемы?».
Она почти задремала, но тут же проснулась, как только почувствовала , что в комнату кто-то осторожно зашел. Рания, лежа спиной к двери, не видела, но смогла догадаться, что в комнату прошла лара Манар,   а её сын застыл на пороге  «красной»  комнаты.
- Наша гостья спит. Думаю, ты ошибаешься. Она иностранка, говорю тебе. Она совершенно не понимает по-арабски. И по-французски не говорит! За столько дней она как-нибудь могла себя выдать, если решила притвориться…
Рания замерла от ужаса, боясь не только пошевелиться, но даже дышать.
- Мать, взгляни на её браслет! Если бы ты внимательно рассмотрела его, ты бы узнала эту вещь!
- Да что с ним не так? Туристы часто покупают себе марокканские украшения, серебро, золото… Что такого?
- Аллах! Мама, неужели ты ничего не замечаешь?  Что у тебя с памятью? Взгляни на её руку! Подойди поближе к постели и рассмотри браслет! – громким шепотом предложил он ларе Манар.
Рания лежала так, что левая рука, на которой был надет браслет, лежала  на одеяле.
- Она проснется и испугается. Ещё подумает на меня плохое... Скажи мне сам, если ты что-то заметил. К чему эти загадки задаешь мне?
- Мать, ты не узнала браслет, но неужели тебе не показалось знакомым её лицо?
Затаившаяся Рания никак не могла понять, о чем они говорят. Причем здесь её браслет? А мужчина вообще решил, что они знакомы!
«Неужели Саид раздал мою фотографию людям, которых отправил на поиски?» - ужаснулась она, чувствуя, что вот-вот может потерять сознание.
- Эх!- с упреком произнес сын старухи. – Ты так любишь листать альбомы с фотографиями! Достань тот, где наш родственник из Феса – Селим -  женится! Там на одном из снимков – сестра его жены с родителями. Я её сразу узнал, с первого взгляда.  В Фесе уже неделю только и говорят, как о побеге жены Саида Рашида. Её полгорода ищет.
- Жена Саида Рашида?! Да ты что? Алхамдуллилах! Эта женщина не может быть его женой, это невозможно! Махфуз! Ты тоже хочешь найти её? Тебе кажется. Она туристка из Италии. Её имя – Паола. Её приятельницы заплатили мне сто евро, чтобы за ней ухаживала, за её проживание и питание… Нет, тебе показалось!
- Ничего мне не показалось! Достань скорее альбом, я найду тебе ту фотографию, и сама сможешь убедиться. И опять же – я узнал её браслет. Помнишь, как это украшение понравилось моей дочери? Она глаз не сводила с него на свадьбе Селима и Амины. А потом каждый день рассматривала фотографию, где всё четко было видно: и серьги, и ожерелье, и этот браслет на руке…Рании! Рания – вот как её настоящее имя!
«Аллах! Я пропала!» - едва не зарыдала та, о ком они сейчас говорили.
«Нет, всё-таки надо было продать в Агадире браслет: и денег за него я получила бы больше, и сейчас меня по нему не опознали. А внешне сходство – это ерунда. Мало ли кто на кого похож. А вот второго такого браслета не найти, это эксклюзивный подарок Саида», - переживала Рания из-за допущенной промашки.
«Аллах! Чем же всё это закончится?»
- Что ты собираешься делать?
- Она, кажется, хотела вернуться в Фес? Ты говорила, что ей нужно в Фес…
- Да, она именно Фес показала на карте и произнесла это название.
- Думаю, её надо отвезти к родственникам. Если, конечно, мы с ней не договоримся.
- О чем? – недоумевала старушка.
- Если жена Саида Рашида согласится отдать мне свой браслет в обмен на то, чтобы я отвез её в Фес, но не доносил на неё в полицию, которая её ищет, то так и быть – я её доставлю в город, где мы мирно разойдемся. А если нет, то… Я же не хочу, чтобы у меня были неприятности, когда станет известно, что беглянка жила в моем доме здесь, а я узнал её и ничего не предпринял, хотя мне известно о том, что её ищет семья!
- Но ты точно уверен, что это Рания Рашид?
- Пойдем, поищем фотографию и покажем её этой женщине. Тогда она не сможет отказаться. Да, и сбежать ей отсюда не удастся. Она не сможет далеко уйти: как только я скажу в деревне, что это не туристка, а беглая жена их Феса, её бросятся преследовать все мужчины, кто окажется не в океане на рыбалке.
- Но лучше поговорить с ней. Она может согласиться на твои условия…
- Надеюсь, - уже громко произнес Махфуз, выходя из комнаты.
- Как же ей так удалось меня обмануть? – бормоча под нос, зашагала прочь из комнаты и его мать.
«Мне ничего другого не остается, как купить себе свободу в обмен на браслет», - расстроено подумала Рания. Впрочем, до неё дошло, что могло быть куда хуже, если бы мужчина не приметил браслет и не решил предложить обмен. «Он сдал бы меня в полицию! Но он может меня обмануть!» - тут же пришло ей в голову. Но другого выхода у неё действительно не было.
14. Глава 10. ЧАСТЬ 9. Рания в Фесе.  Возвращение в семью. 
Рания открыла заднюю дверь старой развалюхи, на которой приехал сын лары Манар,  бросила на сиденье пакет с вещами и разместилась рядом. Сид Махфуз уже сидел за рулем, готовый тронуться в путь.
Рания захлопнула дверцу, и машина сорвалась с места. Дорога была не близкая, несколько часов до Марракеша, куда водитель намеревался добраться ещё до дневного намаза  и там же, в городе, и перекусить, а потом – ещё несколько часов езды до Феса.
Все слёзы Ранией были пролиты, уговоры и мольбы произнесены и услышаны, но, в конце концов, сын лары Манар и Рания договорились: она отдает браслет, который будет подарен сидом Махфузом дочери на свадьбу, а мужчина помогает ей добраться до Феса и отвести через запутанную медину огромного  города  в дом сида Али, известного в Фесе шейха.
Рании было очень жаль расставаться с золотом, подаренным Саидом, но другого выхода просто не было. Она молила Аллаха теперь лишь о том, чтобы сид не обманул её:  привел в дом дяди Али, где она могла рассчитывать на снисхождение и защиту, а не отдал в руки семьи Хасана или отцу, который тот час же вернет её «временному» мужу.
Машина неслась по пустынному шоссе, а Рания никак не могла избавиться от неприятных воспоминаний о том, как была разоблачена накануне наблюдательным сыном женщины, которой заплатили за то, чтобы ухаживала за приболевшей «туристкой».  Лара Манар столько высказала ей укоров, столько совестила…  Но как поняла Рания, мать и сын договорились не распространяться о сделанном открытии.  Им не нужны были неприятности, если станет известно, кого они приютили, пусть и не догадываясь об этом. Как доказать, что не знали? А если не поверят?
Кроме того, у дочери сида Махфуза скоро  свадьба. Это значит, что и тени скандала не должно коснуться его семьи. Жених ведь «из оооочень порядочной семьи», как будто услышала она голос сида Абдула. Если разнесутся сплетни о том, что отец невесты каким-то боком имеет отношение к сбежавшей от мужа родственницы –это ляжет пятном на репутации невесты.
Рания думала об этом как со злорадством, так и с надеждой, что как раз страх отца невесты перед возможной оглаской и спасет её, Ранию, сестру Амины – жены Селима, родственника сида Махфуза. Мир тесен! То, что они родственники, Рания и сид Махмуз выяснили очень быстро, едва лара Манар протянула Рании  свадебные фотографии Амины и Селима.
Отпираться не имело смысла. Это Рания поняла ещё тогда, когда услышала разговор за своей спиной в комнате, притворившись спящей. Надо было спасаться, а значит – договариваться.
И в тот же вечер чудесный, необыкновенной красоты браслет, подаренный её любимым Саидом, перешел в руки корыстного и подлого человека.
«Что ж, - подумала Рания. – Пусть у твоей дочери не будет счастья! Пусть с моим браслетом твоя дочь заберет от меня все мои невзгоды и неудачи! Пусть моё золото отомстит за меня тем, что невеста потеряет больше, чем получит с таким подарком! Пусть она тоже станет второй, нет, третьей, четвертой женой! Пусть муж разведется с ней трижды, и ей тоже придется побывать «временной женой»!... Пусть мой браслет оттянет ей руку!.. Пусть …».
Она ещё долго насылала проклятия на голову той несчастной, которой предстояло стать  обладательницей ЕЁ любимого браслета.«Змея! Ядовитая кобра! Пусть Аллах прольет на неё море слёз! Пусть она лишится рук и не сможет носить МОЙ браслет! Оказывается, девчонка давно зарилась на моё украшение! Давно присмотрела на моей руке это золото!» - бесновалась Рания, но только в мыслях. Показывать настоящие чувства людям, от которых зависела её жизнь, конечно, она не рискнула.
Но к ней вернулась знакомая злоба, зависть, ненависть… «Я снова становлюсь собой», - подумала она. Теперь она была готова  бороться за себя, за место рядом с Саидом, за возвращение в Бразилию к сыну. Поэтому она переступила через себя и отдала Махфузу браслет. Договорились, что, приехав в Фес, она заплатит ему часть денег за бензин. И ещё: она была вынуждена поклясться, что никому не расскажет о том, где прожила целую неделю перед возвращением к семье.
В некоторой степени и семейство Махфуза оказывалось в её руках. Вот вернется в Фес и тогда расскажет обо всем Саиду – как с ней обошелся Хасан, обокрав, забрав всё и собираясь лишить её чести… И про сида Махфуза она обязательно расскажет, только не Саиду, а сестре Амине. Так вот какие у её мужа родственники? Она сомневалась, что сын лары Манар расскажет дочериправду о подаренном браслете.
Пусть Амина однажды увидит знакомое украшение на запястье невесты – ведь пригласят же  Селима с женами на свадьбу – и спросит, знает ли та, кому он принадлежал раньше?  Амина всегда восхищалась браслетом.  Пусть теперь полюбуется им на чужой руке. И надо будет обязательно попросить Амину прислать фотографию. «Пусть сбудутся все мои проклятья! Ах, если бы свершилось чудо, и мой дорогой браслетик вернулся ко мне!» - тешила себя пустыми надеждами Рания.
А в машине становилось всё жарче. Кондиционера в салоне, конечно, не было. И теперь Рания была рада, что струсивший сид согласился, чтобы Рания ехала до Феса в европейской одежде. Она смогла убедить: если он узнал её даже в обличье иностранки, то разве составит труда для наверняка подстерегающих её на вокзале Марракеша  Хасана и его братьев узнать Ранию в джеллабе и платке? Ведь они два месяца каждый день видели  её, знают в лицо, а значит – смогут опознать и в толпе, если ищут.
Да, косметики у неё не было – закончилось всё, что смогла захватить из Феса, отправляясь к новому мужу в Эс-Сувейру, да и накладывать макияж так, как это делала Николь, у неё не получалось – так,  чтобы лицо становилось неузнаваемым.
Теперь спасти её от преследователей могла только одежда и кепка, низко надвинутая на лоб, как и непривычная для марокканок прическа. Рания уж постаралась: завязала самые немыслимые «хвосты-косички». И получилась из неё «студентка из Европы», путешествующая «по пёстрым дорогам»  Марокко!
Но как бы ей суметь переодеться в Фесе в пусть и потрепанный голубой кафтан и джеллабу? И платок непременно повязать на голову! Что, если в доме дяди Али она уже сегодня встретится с Саидом?  Если Саид увидит её без платка и одетую так, как теперь одевается Жади, то можно забыть о месте третьей жены.
Она уставилась в окно. Мимо неслись кактусовые поля, оливковые рощи, прямоугольники полей и пустоши на склонах гор. Чем дальше удалялись от океана вглубь страны, тем удивительнее становились пейзажи. Путь до Тизнита пролегал в горах среди рощ аргановых деревьев. Вдали высились горные вершины Атласа.
А ведь где-то в той стороне начинается пустыня Сахара,  а на выжженных солнцем холмах высятся башни укрепленных деревень, называемых здесь «ксар» и «касьба».  В давние времена,  когда в эти земли вторгались орды кочевников-бедуинов, такие укрепления – целые крепости из смеси глины и соломы спасали местных жителей от опасности.
Всё это  Саид когда-то рассказывал их сыну Муниру,  а теперь вспомнилось ей. И о Марракеше тоже она знала из рассказов  Саида. Город был основан практически посреди пустыни как ворота в Африку, конечный пункт движения через пустыню Сахара караванов, которые привозили сюда экзотических животных, слоновую кость, черное дерево и рабов.
В 11 веке здесь была построена первая мечеть, за которой быстро стали строиться и другие. Когда поселение стало походить на город, здесь начали высаживать пальмовые деревья, Марракеш стал столицей королевства. Сейчас трудно себе представить, что когда-то на месте огромных пальмовых садов с бассейнами и фонтанами, фиговыми деревьями люди могли созерцать только пустыню. 
 В течение веков сменялись правящие династии, столица переносилась в Фес, в Рабат, но Марракеш так и остался удивительным сказочным городом садов и дворцов у подножья Атласских гор.
Рания получала удовольствие, вспоминая рассказы Саида. («Саид! Хабиби! Когда же я снова смогу увидеть тебя, любимый?!!»)
Каждое утро, так же, как и тысячу лет назад, Марракеш просыпается под пение муэдзина, доносящегося с 77-ти метровой высоты башни мечети Кутубия, являющейся символом города. Минарет мечети, увенчанный фонарем с четырьмя золотыми шарами, может быть маяком для блуждающего в закоулках восточного города туриста. Кутубия поражает взгляд красотой архитектурных форм, ее видно с расстояния двадцати пяти километров от города! Эту достопримечательность больше всего фотографируют.
Марракеш – четвертый по величине город Марокко, город дорогих резиденций, бассейнов, садов. В роскошном дворце «Ксар Шар-Бах»  иногда отдыхает Джулия Робертс – об этом факте из жизни известной актрисы поведала Фатима, а, разумеется, не Саид. Рания то и дело погружалась в воспоминания о семье в Бразилии,  предчувствуя скорое возвращение.
По пути попадались маленькие города, мандариновые и апельсиновые фермы.
Наконец, долгая дорога, местами унылая, местами завораживающая, пролегающая по глубинным районам страны, привела к городу. Рания напряглась, увидев издали протянувшиеся на километры крепостные стены Марракеша с дозорными башнями цвета охры.
Но сначала проехали мимо верблюжьего рынка  в пяти километрах от города,  где  крестьяне продавали ослов,  лошадей и верблюдов, которых едва можно было пересчитать по пальцам, но рынок своим названием был обязан именно им.
Наконец, въехали в город. В одну секунду попали в муравейник, движение стало хаотичным: лошади, автомобили, велосипеды, мотороллеры, автобусы двигались по непонятному принципу. Пришлось внимательно смотреть в зеркала и скинуть скорость.
Оказавшись в городе, сид Махфуз предложил поесть. Остановил машину возле  небольшого ресторанчика, не внушавшего доверия. Но он провел там около получаса, купив таджин,  а Рания решила есть в машине, приобретя лепешки, фрукты и напиток из смеси фруктов с молоком, и, быстро закончив с обедом, теперь наблюдала, как на улице экзотичные на вид берберские женщины в цветастых нарядах и бедуины из Сахары поедают таджин с бараниной и овощами, пьют домашний йогурт и горячее молоко.
Отправились дальше – через жаркий, грязный, многолюдный Марракеш, вышедший из арабской сказки, пропитанный магией и средневековым духом. 
Город утопал в садах. Гранатовые, апельсиновые, оливковые деревья чувствовали себя прекрасно здесь, в пустыне, благодаря орошению из многочисленных резервуаров, заполненных чистой горной водой.
Рания слышала, что на «берегу»  самого большого резервуара находится дворец  Дар Эль Хана, с террасы которого открывается панорама на горы. Здесь и теперь царит тишина, располагавшая когда-то к свиданиям султанов. По легенде один из султанов каждое утро на заре бросал в воду свою любовницу...
Сначала сид Махфуз собирался заехать на площадь Джемма-эль-Фна – главную площадь Марракеша, по вечерам заполненную жонглерами, заклинателями змей, акробатами, глотателями огня, гадалками. Но днем площадь была пустынной. Но сид передумал, решив не тратить время, и автомобиль вскоре выбрался из города и помчался по дорогам в сторону Феса…
В машине стало так жарко, как будто Ранию засунули в духовку, стало трудно дышать. Но шоссе резво струилось под колесами, прорезая бескрайний поток полей, укутанных  дымкой. Вот и Мекнес. А дальше побежали красивые, извилистые километры через плантации оливковых деревьев.
В Фесе оказались вечером. По городу разнесся азан к началу намаза, и сын лары Манар, достав из машины коврик и расположившись рядом, предался молитве.
А Рания, не выходя из салона машины, сумела натянуть на себя джеллабу и достала помятый платок, которым постаралась красиво покрыть голову, прежде расплетя косички и причесав волосы.
Потом сид Махфуз припарковал машину на общественной стоянке перед воротами, после чего и вошли в медину. Рания так повязала платок, что половина  лица оставалась закрыта.  Она надеялась, что никто не станет к ней присматриваться, ведь она идет рядом с пожилым мужчиной, значит не одна и не похожа на ту, которая сбежала, и теперь её ищут. Или стоило натянуть паранджу?  Но теперь было уже поздно. Шли долго до места, где расположился район кожевенников Шуара и риад сида Али.
Но вот показалась знакомая мечеть, а вскоре вышли и на улицу, в конце которой находился дом дяди Али. Рания с огромным облегчением вздохнула.
- Дальше иди сама. И смотри – без фокусов: я постою за углом и подожду, пока ты не зайдешь в ворота риада, - предупредил мужчина.
Рания кивнула, еле сдерживая радость, оттого, что все невзгоды, наконец, закончились. Она сунула в руку сиду Махфузу обещанные деньги и едва не бегом заторопилась к закрытым дверям дома сида Али…
Уже протянув руку к медному молоточку, приделанному к одной из створок двери, она вдруг застыла при мысли, что во дворе, возможно, стоит … Хасан! И она снова окажется у него в руках! Рания несколько раз нерешительно то поднимала, то опускала руку, пока дверь вдруг сама не распахнулась, и на улицу не вылетела шустрая даже в этом возрасте Карима.
Она едва не столкнулась с Ранией.
- Ой! Лара…ах! Рания!!! Это ты? – изумилась женщина, но тут же вцепилась ей в плечо. – Скорее! Заходи в дом, Рания! Пока тебя не увидели соседи! Как же так? Карима тебя отведет в дом! Карима первой тебя увидела, и мне первой ты и расскажешь, где ты пропадала столько дней!
- Карима! Скажи…
- Нет, лара Рания, идемте наверх!
- Но Саид?… А дядя Али? – пыталась спросить женщина, когда они уже пробежали  через весь внутренний двор риада.
- Идемте! Скорее проходите через комнату,  поднимайтесь по лестнице! – звала за собой Карима.
- Но куда ты так спешишь? Карима! Постой же! – начала сердиться Рания. Не таким она представляла себе появление в доме сида Али.
- Рания, ну как ты не понимаешь! Все тебя ищут уже несколько дней! Давно в нашем доме такого не было! Когда в последний раз искали Жади? Когда она сбежала вместе с Хадижей из Бразилии! Столько лет прошло, и вот теперь ты!
- Карима, ты мне ответишь, наконец? – резко остановилась на середине лестницы Рания, не собираясь делать больше ни шагу.
- Что ты хочешь знать, Рания? Карима тебе всё расскажет! Если Карима знает – она ответит!
- Где Саид? Где дядя Али? ... Где Зорайдэ? – женщина нервно забросала вопросами Кариму.
- Саид? Он в Бразилии, наверно. Дяди Али дома нет. Он вместе с сидом Абдулом и твоим отцом носится по медине, надеясь, что ты прячешься где-то на одной из улиц. А Зорайдэ отдыхает у себя в комнате. Она так переживает за всех! А вся работа достается мне. Только и слышу:  Карима! Где Карима! Карима, Карима! – завелась, как всегда, женщина.
 Но Рания даже не улыбнулась. Она продолжала расспросы:
- Скажи: Саид знает, что я ушла от Хасана? Что он сказал?
- Рания, что я могу знать? Карима не может всё знать. Тебе надо поговорить с дядей Али!
- Саид не собирается возвращать меня в Бразилию? – чувствуя подступающую панику, задала она самый главный вопрос.- Не может быть, чтобы ты СОВСЕМ ничего не знала!
- Рания, столько всего произошло в доме! Но твой побег – это скандал! На всю медину скандал! Кариму люди спрашивают про тебя, но Карима  ничего не  говорила! Дядя Абдул запретил. Ничего не помогло. Карима ничего не говорила, но все узнали, вся медина узнала!  Вся медина говорит -  жена Саида Рашида  сбежала от «временного мужа».
- Карима! Ты не ответила на мой вопрос: как собирается поступить Саид?
- Не знаю, о чем он думает сейчас, ничего не могу сказать. Сид Саид звонил в Эс-Сувейру, предупредил рыбака и дядю Абдула, что не сможет забрать тебя в срок, о котором договаривался. Так сид Али сказал Зорайдэ, я услышала. Сид Саид  задерживается в другой стране. Рания, Саид ездил в Сирию, Саудовскую Аравию, в Эмираты, ещё куда-то. Сид Али говорил –он просил Хасана подождать две недели, и вдруг пришло известие - ты пропала.
- Две недели? Ты сказала: всего две недели? Знаешь, что там и один день – как год в аду!
- Рания, Карима всё понимает, Кариме тебя жалко! Ты не видела, как обозлился сид Абдул!
- Но что сказал Саид?
- Ему сообщили о побеге. Сид Абдул распорядился о поисках.  Те люди из семьи временного мужа тоже звонят дяде Абдулу и твоему отцу. Хотят знать, вернулась ли ты.
- Но что Саид говорит – он накажет рыбака или оставит меня с Хасаном? – уже истеричным голосом заговорила Рания.
- Тише! Пойдем наверх, в твою комнату, где ты всегда останавливалась. Здесь нас услышат и сразу же донесут сиду Абдулу, так и не дав поговорить, что же на самом деле с тобой случилось, - Карима снова схватила Ранию за руку и потянула вверх по лестнице.
- Зорайдэ говорит, что не верит в то, что ты сбежала  просто так, без причины. Ты не Жади! Если сбежала, значит, что-то случилось! Расскажи, что с тобой произошло, Рания!
Они едва успели добраться до верха лестницы, как в коридоре им навстречу вышла Зорайдэ. Она схватилась рукой за сердце.
- Рания! Это ты? Как ты добралась? Ты сама пришла, или тебя привели сид Али и сид Абдул? – заохала она.
- Меня подвезли до Феса.
- Иди в комнату, отдохни, прими ванну. Карима, скажи женщинам, чтобы приготовили ванную комнату и нагрели горячей воды. А ты, Карима, принеси чай и чего-нибудь из еды.
- Карима? Опять Карима? Пусть кто-нибудь из девушек с кухни принесет чай и еду!
- Так иди и распорядись, Карима! И возвращайся, а то умрешь от любопытства! Ты ведь голодна, Рания?
- Да, голодна. И мне не во что переодеться, потому что вся одежда осталась в доме «временного» мужа, а потом мне помогли две добрых женщины. Они оказались туристками и дали мне свою одежду.
- Хорошо, я прикажу поискать для тебя, во что сможешь переодеться. Помнится, когда-то давно ты не стала забирать свои вещи, оставив почти чемодан платьев, потому что Саид накупил тебе много новой одежды. Ты так исхудала, что старые платья не должны оказаться  малы.
- Пусть принесут, я что-нибудь выберу.
- Есть ещё кое-что из старой одежды Жади. Можно и это посмотреть.
- Нет, спасибо, - отказалась уязвленная женщина.
Она прошла в комнату и присела в кресло. Зорайдэ встала возле окна, сложив на животе руки, и выжидающе смотрела на Ранию.
- Расскажи мне всё по порядку. Ты ведь хочешь, чтобы сид Али помог тебе? Тогда он должен знать правду о твоей жизни в Эс-Сувейре во всех подробностях.
 Рания начала повествование. Она в глубине души всегда симпатизировала Зорайдэ, потому что в ней чувствовалось что-то по-матерински доброе. Если бы не Жади, Рания полюбила бы жену дяди Али всей душой. Даже с Аминой она не чувствовала себя так, чтобы могла полностью довериться.
Зорайдэ слушала её рассказ, то и дело качая головой, охая или даже вскидывая руки к небу. Она была искренна, от души сочувствовала злоключениям Рании, и бывшая соперница Жади откровенно делилась с Зорайдэ, рассказывая о перенесенных несчастьях.
Карима, очень скоро вернувшись с кухни, тоже тихонько стояла на пороге комнаты, слушая Ранию.
 Принесли поднос с чаем и печеньем. Но от сладкого Ранию едва не затошнило.
- Накройте столик в столовой. Пусть подадут таджин и салаты, - увидев реакцию молодой женщины, Зорайдэ дала указание служанкам.
Рания так расчувствовалась, что начала рыдать и никак не могла остановиться. Карима тут же поднесла ей стакан с водой, а Зорайдэ мягко сказала:
- Успокойся, Рания. Саид не позволит Хасану оставить тебя своей женой. У него есть на это много причин. Он обязательно заберет тебя от этого злого человека.
Она не стала произносить вслух,  какие именно причины имеются у Саида, но Рания и сама поняла: главное – Саид не может позволить, чтобы его обманули ещё раз. Много лет назад вот так же с ним поступил его старинный друг Зейн, но тогда они не смогли поделить Жади, которая была отдана Зейну во временный брак. А теперь какой-то нищий рыбак захотел захватить себе всё: и получить лодки, и отобрать дорогое ожерелье, поживившись деньгами за него, и оставить у себя саму женщину!
Рании было очень даже понятно желание Саида поквитаться с наглецом, решившим, что у него всё получится. Рания была уверена: Саид его уничтожит! И её это радовало. А побег из дома рыбака он должен простить. Она сбежала не от Саида, а от подлого и жестокого рыбака!
- Нам, Рания, это понятно.  Вот только твой отец и сид Абдул так не думают. Они собираются вернуть тебя мужу. А это пока не Саид.
-  Вот потому тебе лучше не выходить из комнаты! – влезла с советом Карима. -  Пока ты под крышей дома сида Али, уважаемого в Фесе человека, тебе никто не сможет причинить зло. Так что сиди здесь, отдыхай, жди, когда появится Саид.
- Карима! Иди, Карима, распорядись на кухне, узнай, что там с обедом. Готов ли таджин? Вернулась ли с рынка  Неджма? –  Зорайдэ выставила из комнаты Кариму.
Когда та, обиженная, ушла, Зорайдэ жалостливо посмотрела на Ранию и сказала:
- Я не стала бы так надеяться на всесилие сида Али. Ведь ты не принадлежишь к его роду. Сид Али помогал в трудных ситуациях и Жади, и Латифе, потому что они – его кровь. Но ты из другой семьи. Пока ты была женой Саида, тебя мог защитить сид Абдул. Но теперь ты стала женой Хасана из Эс-Сувейры. Теперь твоя защита в руках твоего отца, твоего деда  и нового мужа.
- Но как же… Я так надеялась… Была уверена, что дядя Али мне поможет…, - снова залилась слезами Рания.
- Он постарается тебе помочь. Сид Али попытается повлиять на твоего отца и на мнение Абдула, но не всё возможно и для него. Когда лара Назира  вышла замуж за бразильца,  и семья отвергла её, Назира тоже просила дядю Али помочь ей.  Она думала, что если со временем сид Али простил Жади и Лукаса, то и сид Абдул поступит так же с ней и Миро.
- И что произошло дальше? – стало любопытно Рании, которая совершенно ничего не знала о выкинувшей такой фортель ларе Назире. Ведь даже имени сестры в доме Саида не произносили.
- Ничего не произошло. Назиру никто не собирался прощать. Она так и живет с мужем-бразильцем где-то в Марракеше, а семья её и знать не желает. Никакие уговоры сида Али не помогли сделать так, чтобы Абдул смягчился.
- У лары Назиры есть дети?
- Насколько мне известно – нет.
- Она же так хотела родить детей! Иметь семью.
- Но в её возрасте родить ребенка трудно. Она опоздала. Мне так жаль лару Назиру.
- В Европе и Бразилии рожают даже те, кому за пятьдесят. И не только естественным путем, но и с помощью врачей в специальных клиниках.
- Рания, что ты говоришь! Это грех! Харам! – замахала на неё руками старушка.
Зорайдэ немедленно вспомнила доктора Альбьери, которому удалось совершить великое чудо – создать ещё одного брата Лукаса, похожего на него как две капли воды. Сид Али называл парня «клоном»,  но она знала другое слово: колдовство. С тех пор она ещё больше стала бояться Альбьери, способного на такие штуки. А что, если Альбьери что-то не понравится, и он решит превратить её, Зорайдэ, в козу или овцу? В верблюдицу? О, она давно этого боится. «Нет, только не это!» - с ужасом сказала она себе.
У Рании от усталости и переживаний закрывались глаза. За окном стемнело.
- Прими ванну и поспи, Рания. Потом спустишься вниз и поешь. Тогда и сид Али вернется домой, - покидая комнату, посоветовала Зорайдэ.
Когда Рания осталась одна, прежде всего она достала ожерелье, т.е. то, что от него осталось. Она подумала и пришла к выводу, что будет лучше отдать его на хранение Зорайдэ. Если случится ужасное, и её вернут  ненавистному Хасану, то он хотя бы не сможет ещё раз обогатиться за её счет.
 Быстро приняла ароматную ванну с лепестками роз. Расположившись на тонких простынях под красивым вышитым одеялом, она снова почувствовала себя человеком. Теперь ей уже не верилось, что она ещё полмесяца назад спала как нищенка на тонкой подстилке без постельного белья, укрываясь дырявыми одеялами. «Как будто дурной сон. Но он прошел. И я очень надеюсь, что ничего подобного никогда в жизни со мной больше не случится!» - подумалось ей перед тем, как она уснула.
Разбудили её крики Каримы, которой не приходило в голову, что можно разговаривать тихо.
- Рания! Вставай, Рания! Сид Али вернулся! Сид Али хочет с тобой поговорить!
Женщина едва смогла открыть глаза, отрываясь от сладкого сна, в котором видела дом Саида и его самого с сыном. Она опять была первой женой, и рядом не было никого – ни Фатимы, ни Зулейки.
Но вставать пришлось. Она быстро оделась в найденный среди оставленных ею когда-то платьев зеленый кафтан, накинула на голову платок и сунула ноги в бабуши, принесенные откуда-то Каримой. «Даже если их носила Жади – мне уже всё равно», - решила она.
- Сид Али не один. С ним пришли и твой отец, и сид Абдул. Они так злы! Как бы тебя не побили, Рания. Карима тебя предупредила, если что.
- Я не пойду к ним, - попятилась назад Рания. – Я боюсь, я лучше снова сбегу!
- Идем, здесь, в доме дяди Али, они ничего не смогут с тобой сделать! Разве что силой вытащат на улицу. Но ты постарайся не подходить к ним близко, тогда они не смогут тебя схватить, - бесхитростно дала совет Карима.
- Ты права, я так и сделаю.
Спустились вниз,  впереди шла Рания, деловито подталкиваемая в спину Каримой. На диване в зале сидели все мужчины, о которых рассказала служанка.
Едва заслышав её шаги, с дивана тут же подскочил сид Абдул.
- Ааааа! Явилась! Одалиска! Сама нашлась! Твой муж Хасан оказался прозорлив: он не захотел искать тебя, потому что сразу понял, где ты появишься!
 - Рания, какой позор на нашу семью! – повернулся к ней и рассерженный донельзя отец.
- Успокойтесь! Давайте выслушает Ранию. Ведь мы не знаем, что с ней случилось! Почему она покинула ту семью? - предложил дипломатичный сид Али.
- Что там слушать? – тут же возразил сид Абдул. – Она не захотела подождать каких-то две недели, когда Саид приедет за ней и заберет у Хасана. Только две недели, которые ей, несомненно, пошли бы не пользу! Но, видимо, даже такой муж, как Хасан, не смог избавить Ранию от строптивости, это очевидно!
- Как ты посмела сбежать от мужа, которого тебе выбрали? Временный он или нет, ты не имела права покидать его. Он не давал тебе развода! – кипятился и гнул своё отец Рании.
Она же стояла перед ними, опустив голову и руки. Ей хотелось ответить, но не удавалось вставить ни слова. Она только открывала и снова закрывала рот.
- Отвечай, мерзавка, почему ты так поступила? – наконец, разрешил отец.
- Хасан плохо обращался со мной, он бил меня. Издевался…
- Значит, ты это заслужила!- прервал её сид Абдул.
- Он украл у меня моё золото и продал, а потом купил на вырученные деньги машину и лодки. Он вор!
- Не смей так говорить о своем муже! Ты стала его женой, и всё, что было твоим, теперь принадлежит ему! Это его дело, как он распорядится твоим имуществом.
- Нет, золото моей дочери купил Саид. Это её махр…, - к огромному удивлению Рании и всех присутствующих возразил отец. Рания увидела в этом хороший знак. Но сид Абдул это замечание проигнорировал.
- Что ещё тебя не устраивало в семье нового мужа? Он не кормил тебя? Не дал тебе крыши над головой?
- Это была не жизнь, а пытка!
- Так тебе и искали такого мужа, который смог бы тебя перевоспитать, Рания! – погрозил Абдул пальцем. - Полезное с необходимым! Саиду был нужен временный брак, чтобы  снова взять тебя в жены, а семья сочла, что тебе нужно принять горькое, чтобы понять, что такое сладкое.
- Молчи! - приказал Абдул, видя, что Рания снова пытается возразить. - Если ты не изменилась, то для чего же тогда Саид разводился с тобой?
Сид Абдул презрительно-недоуменно пожал плечами и развел руки в стороны.
Рании очень хотелось рассказать о том, что с ней собирался сделать Хасан, и если бы она не сбежала, то так бы и случилось. Но у неё язык не поворачивался произнести такие вещи. Зорайдэ уже знает, но как она может рассказать о таком отцу или сиду Абдулу?!
Она всё-таки ответила так:
- Хасан заявил, что не отдаст меня Саиду. Он решил забрать себе и лодки, и всё оставить. Он собирается обмануть Саида!
- Рания, ты клевещешь на мужа!-  строго погрозил пальцем Абдул. – За клевету тебя могут выпороть плетьми!
- Я говорю правду! Хасан забрал моё украшение, а теперь боится, что Саид потребует вернуть деньги! – зарыдала она.
- Нет, ты лжешь. Хасан рассказал мне правду!
- Какую правду? – сквозь слезы спросила женщина.
- Рания, ответь нам: Хасан приставал к тебе? Он прикасался к тебе как муж? – вдруг задал вопрос притихший отчего-то отец.
- Нет! Он не успел! Потому что я сбежала раньше! Но он хотел! Он говорил мне, что я стану его третьей женой, пока ещё была жива Юми, вторая жена! – захлебываясь слезами, ответила несчастная.
- Ты опять говоришь нам не правду! – вмешался сид Абдул.- Я говорил с ним, когда он звонил узнать, как идут поиски!  Да, Хасан решил, что хочет оставить тебя своей женой. Что в этом такого? Это его право!
- Но так не договаривались! Он обязан вернуть меня Саиду, чтобы Саид мог снова жениться на мне! – заламывая руки, рыдала уже в полный голос Рания.
- Ничего тебе Саид не должен! Он столько лет терпел тебя, твои капризы. А теперь, когда ты принадлежала другому мужчине…
- Я не принадлежала ..ик…ик… никому! Ничего не было! Я хочу вернуться к сыну! – размазывая по лицу слезы, выкрикивала Рания.
- Вот как? Думаешь, мой племянник захочет снова жениться на тебе после того как ты спала с Хасаном? И не отрицай очевидного. Хасан сам сообщил мне, что всё так и было:  как только он решил тебя оставить женой, то и отношения у вас начались соответствующие!
- Это ложь! Он оговаривает меня!
- Нет, Рания. Он надеется, что ты скоро родишь ему ребенка!
- Нет! Это неправда! Пусть спросят у Хадии. Пусть она поклянется…
- Никто не собирается проводить следствие. Для чего мужчине лгать? Он имел права оставить тебя у себя. Он это сделал. Он разделил свои ночи между женами так, что и у тебя была своя очередь…
- Не было этого! Он клевещет!
- Рания, если ты не захочешь жить с Хасаном и станешь требовать развод, мы проведем семейный суд, где вы оба – ты и Хасан – поклянетесь. Мы выясним, кто из вас лжет, - вмешался, наконец, сид Али, до этого хмуро куривший кальян в углу дивана.
- Но я говорю правду! Он негодяй, подлый человек и вор! Дядя Али, помогите мне!
- Ты не его кровь, Рания! – снова грозно сказал Абдул, помахав кулаком с зажатыми четками. От его светлой, в яркую полоску, джеллабы у неё уже рябило в глазах, которые не могли просохнуть от слез. Она и сама не ожидала от себя такого, но вдруг зло произнесла:
- Так и Вам, сид Абдул, я не родная кровь! Я не из Вашего рода! И не Вам это решать – возвращаться мне к Саиду или оставаться с Хасаном по его прихоти!
- Что?! – не веря ушам, ошеломленно переспросил сид Абдул. – Что она говорит?...Как она смеет так разговаривать со мной?... Одалиска! Тебя уже ничто не переделает! Нееет! Саиду не нужна такая жена!
- Успокойся, Абдул! Я верю женщине. И совсем не верю Хасану, - заступился дядя Али.
За толстой шторой у входа в коридор на кухню затаилась Карима,  с ужасом глядевшая на разыгравшуюся драму. Зорайдэ тоже была в зале – стояла за спиной сида Али. И она тоже была шокирована словами Рании. Воздев руки и закатив глаза к небу, Зорайдэ молила Всевышнего о пощаде для разгневанной несдержанной женщины.
- Вот как? Раз ты, Рания, не моя кровь, то пусть с тобой разбираются те, кто имеет на это неоспоримое право, -  пришел в себя сид Абдул. – Я ухожу. Больше ничего не стану делать сам. Пусть твой отец и твой муж решают, как тебе жить.
Он повернулся к ней спиной, собираясь уйти.
- Саид вернет меня в Бразилию! – не соображая, что делает, выкрикнула ему в спину Рания.
- Твой муж – Хасан! Саид тебе не муж!  - ответил ей через плечо старик. - А Хасан давать тебе развод не собирается! Да и на Саида тебе не стоит надеяться после случившегося. Я ухожу!
Он развернулся и зло засеменил к выходу во двор.
- Абдул! Абдуууллл! – окликнул его сид Али. Но старик не отозвался. Он даже не счел нужным оглянуться,  шаркая к двери с заложенными за спину руками. Только свешивающиеся из сжатых ладоней четки покачивались в такт его шагам.
Сид Али как в немом крике открыл рот и схватился за голову.
- Что ты наделала, Рания, - с упреком сказала ей Зорайдэ. – Кто тянул тебя за язык?
- Но это правда! И почему, когда Жади лгала, все ей верили, а я говорю правду – но мне никто не верит? Почему?
- Замолчи, Рания. Ничего больше не говори! Иди в комнату! Тебя позовут, когда решат, что с тобой делать дальше.
У Рании снова началась истерика. Она рыдала в голос, повторяя:
- Я ни в чем не провинилась перед Саидом! Я не была с Хасаном! Он ко мне и пальцем не прикасался. Он только бил меня, и больше ничего не было! Почему вы не веееееритемнееее….
- Вот что, Рания, - заговорил отец. – Я разберусь, что было и чего не было. Теперь я и сам не желаю, чтобы рыбак остался твоим мужем. Но если он силой принудил тебя разделить с ним постель, то ничего не поделаешь – тебе придется три месяца ждать, не беременна ли ты от него.
- Я не беременна! Откуда? С чего бы мне быть беременной? Он всё лжет!
- Я пока ничего не знаю. Но если что-то между вами случилось, то тебе придется ждать в его доме три месяца, пока ситуация не прояснится. И если окажется, что должен родиться ребенок… Дочка, тебе придется остаться женой Хасана. Видимо, такая твоя судьба!
Он тоже встал и ушел следом за сидом Абдулом, правда, простившись с хозяевами дома, как положено.
Плачущей Рании Карима помогла подняться с пола, куда она без сил опустилась во время рыданий.
- Что мне теперь делать? Саид тоже может поверить негодяю! Он откажется брать меня в жены!
- Успокойся, Рания! Аллах не оставит тебя! Он поможет узнать правду. Иншалла!
- Иншалла! Но почему всё это должно было случиться именно со мной?
Вернувшись в комнату, она достала ставший талисманом кусок золотого украшения и положила его возле зажженного светильника. Бриллианты, изрядно запачкавшиеся за время путешествия, тускло заиграли на свету.
«Здесь столько драгоценных камней… Если продать один большой камень из двух, то можно несколько месяцев прожить в скромном домишке, выбрав такую часть Феса, где никто не сможет меня найти. Неужели снова бежать?» - сокрушенно размышляла Рания.
Она взяла платок и завернула драгоценность. Открыв сундук возле кровати, спрятала вещь в глубине среди вещей.
Как Жади удавалось выкручиваться? Теперь уже всем известно, что она долгие годы любила бразильца  и при встречах становилась его любовницей. Но ей всегда сходило с рук. Но она, Рания, не по своей воле оказалась во власти гнусного Хасана, изо всех сил стараясь не допустить бесчестия, но ей не верят. Как  ей доказать, что Хасан не был ей мужем?
- А ведь Хадия даже на клятвопреступление пойдет ради него! – поняла вдруг Рания. – Хадия солжет, чтобы доказать правоту Хасана, и тогда никто не поверит, что её оклеветали.
- Нет выхода. Но к Хасану я не вернусь!
Почему-то вспомнилась Фатима. Однажды она читала какой-то роман, в котором неугомонная героиня по имени Скарлет, то и дело наживавшая проблемы,  часто говорила себе: «Я подумаю об этом завтра!»
 Хорошая мысль! Рания решила, что сегодня ей пришлось столько пережить, что о будущем, о том, как ей поступить, она тоже подумает завтра!
15. Глава 10. ЧАСТЬ 9. Рания в доме дяди Али. Снова проблемы.
Ночь прошла спокойно. Ничего больше не случилось в доме сида Али.  Проснувшись, Рания узнала, что дядя Али встал рано и ушел на верблюжий рынок. Зорайдэ отправила Кариму с Неджмой на медину за зеленью и овощами.
Служанки отвели Ранию в столовую, где на столик был накрыт завтрак.
Сев на диван, она откинулась на шелковые подушки, держа в руке стаканчик с мятным чаем и взяв с блюдца сладости. Это же «рожки газели»! Вкуснее, чем печет их Зорайдэ, она нигде не ела. Кусочки сыра, финики, масло к лепешкам с кунжутом… Как всё замечательно!
Она завтракала, а сама любовалась домом. Как же здесь хорошо! Цветные витражи на дверях, выходящих во внутренний дворик, покрытая разноцветной эмалью плитка, мозаика на полу, старинная мебель, шелковые с вышивкой подушки, повсюду цветочные композиции, во дворе за окнами - апельсиновые и лимонные деревья…
Ей захотелось выйти в садик и вдохнуть аромат цветущих кустарников…Рания, живя в Рио, часто вспоминала, какой чудесный небольшой сад во дворе риада сида Али. На небольшом участке на краю дворика растут апельсиновые деревья, а возле колонн высажены в кадки кусты с красными гроздьями цветов. Был и обязательный в таких домах-риадах фонтан, за которым в доме сида Али  тщательно ухаживали. В воде всегда плавали лепестки цветов, ими была усыпана плитка вокруг  фонтана, розовые лепестки лежали и на бордюре чаши.
В жаркие летние дни цветущий садик, если и не давал прохладу, но создавал прекрасное настроение.
Но и зайдя в дом, каждый мог найти свой тихий уголок – в салоне,  в комнатах или на террасе. Закрытые от глаз прохожих дома похожи на маленькие семейные крепости, внутренние дворики берегут жильцов не только от жары, но и от суеты жизни.
Рания так и поступила – поднялась на второй этаж и вышла на террасу, с которой как на ладони был виден внутренний двор, а также часть улицы, по которой двигались в противоположные стороны толпы жителей и туристов.
Она облокотилась на ажурные перила, вспомнив, как когда-то вот так же стояла она вот на этом самом месте и увидела Лукаса, имевшего наглость заглянуть во двор дяди Али. Наверно, надеялся увидеть там Жади. Правда, потом Жади уверяла, что это вовсе не Лукас. Но Рания собственными глазами видела парня! Это был Лукас!
 Или вот однажды ей довелось наблюдать за Саидом и Жади. Это случилось  тогда, когда Маиза уже побывала любовницей Саида. В тот раз Жади и Саид снова решили помириться. Рании вспомнились чувства, которые она тогда испытала, глядя сверху, как эти двое тихо переговариваются о чем-то. До неё донеслось только имя «Маиза». Кажется, Жади выдвигала ему условие: никакой Маизы больше быть не должно! Но потом между ними всё само собой как-то расстроилось… Саид в тот раз так и не женился на Жади, отправив её в Рио как няньку Хадижи.
«Неужели и меня ждет то же самое?» - поежилась Рания. Потом решила спуститься вниз и побродить возле фонтана... Она с нетерпением ждала обед. Как давно не ела она нормальной домашней пищи! А Зорайдэ всегда готовила удивительно вкусно.
Наконец, в столовой начали накрывать на стол. Рания решила тоже поучаствовать в этом. Но Карима велела ей сесть на диван. Никаких новостей с медины женщина так и не принесла.
Рания наслаждалась спокойствием, но что-то в душе всё-таки подсказывало ей, что так просто ждать появления Саида не получится. Что-то вот-вот случится. Ведь не могли же её оставить в покое? Ранию удивило и то, что отец позволил ей остаться у сида Али, а не принудил вернуться в родительский дом, где мог посадить и в «женскую комнату»!
А пока Зорайдэ пригласила ее обедать. Вечером, возможно, будет не до этого.
А ещё Рания хотела попросить хозяйку дома позволить позвонить Саиду. Пусть даже не самому Саиду, но дозвониться в особняк Саида Рашида и поговорить с Муниром. Неужели ей не позволят позвонить сыну, которого она не видела несколько месяцев?!
На столе тем временем появились тарелки, блюдца, миски и пиалы, заполненные разнообразными горячими и холодными закусками. Так называемый “традиционный марокканский салат” –это не отдельное блюдо, а целая серия. В данном случае это были тушеные баклажаны и кабачки, красные и любимые Ранией черные, сморщенные оливки, маринованная морковь и свекла с зеленью, остренькие, мелко нарезанные помидоры, рулетики с рисом, дымящиеся желтые бобы в подливе. И ведь это только начало обеда! Как же всё съесть?!
На самом деле, каждого салата или закуски было 2-3 ложки, но общее количество блюд, конечно, могло поразить неискушенного человека. (Рания невольно вспомнила француженок – что сказали бы они, увидев такое пиршество?) Рания наслаждалась едой, вкушая всего понемногу.
А затем настала очередь таджинов. Принесли два разных таджина – из телятины и цыпленка. Ранию порадовало то, что рыбы на столе не было совсем.
Дааа… Только в специальной посуде – таджине – глубокой глиняной сковороде с плотно закрытой конусообразной крышкой можно приготовить настоящий таджин.
Пар, поднимающийся от готовящегося блюда, многократно конденсируется в верхней части, постепенно стекая вниз, чтобы пропитать и обогатить новыми оттенками все ингредиенты, благодаря чему еда приобретает особый вкус. Таджин по-мароккански готовят из крупных кусков мяса или птицы на косточке, и овощей (баклажанов, помидор, картошки, лука). В качестве пряностей используют сухофрукты, орехи, мед, ягоды, особые приправы. Мясо, овощи и приправы закладывают в таджин без добавления бульона, а затем тушат на очень слабом огне в собственном соку в течение нескольких часов. Надо ли говорить, какой мягкости достигает мясо!
«Как только вернусь в Бразилию, собственными руками приготовлю таджин! Надеюсь, Зулейка не сочтет это посягательством на права первой жены?» - размечталась, но и призадумалась Рания. Потом она вспомнила тот таджин, который из глупого самолюбия её угораздило готовить для Хасана… Как ей только в голову такое пришло?!
Рания так плотно покушала, что не было желания подниматься с места. Но она не забыла, что хотела позвонить в Рио. Зорайдэ не откажет. Наверно, они с дядей Али обсуждали, можно ли позволить ей сделать звонок  домой Саиду и сыну?
Она и обратилась с просьбой к Зорайдэ.
- Звони, Рания. Только сделай это так, чтобы служанки не слышали твоего разговора.  Сид Али разрешил, но не стоит, чтобы по медине пересуживали твои слова.
Номер телефона нашелся в записной книжке. Рания переписала его на листок для себя, как и несколько других номеров. Дрожащими пальцами она нажала на несколько кнопок, гадая, кто подойдет к телефону: Мириам и кто-то из слуг? Или одна из жен окажется рядом с телефоном и решит ответить на звонок?
Трубку подняла Фатима.
- О, неужели это ты, Рания? … Нет, Саид прилетает сегодня вечером…Хочешь поговорить с сыном? .. Конечно, его сейчас позовут…
Рания услышала, как жена Саида позвала служанку и сказала:
-  Мириам! Пусть приведут Мунира, скажите ему, что с ним хочет поговорить мама.
Она услышала, как в доме кто-то куда-то торопливо заспешил. А потом из далекой Бразилии до неё долетел голосок её сына. Рания не смогла сдержать слёзы и заплакала, с нетерпением ожидая, когда подбежит к телефону её мальчик.
- Мунирчик! … Сыночек! …И я тебя люблю! Я очень по тебе соскучилась!... Я...в Марокко. ..Скоро я буду дома, Мунир. Как с тобой обращаются? Тебя никто не обижает? – не удержалась она от вопроса. –Как твои  дела? …Ты здоров? …Скоро приедет твой папа? Спроси у него сам, когда он привезет меня домой, сынок…
В трубке послышался строгий голос Зулейки, вдруг ставший испуганным. Видимо, Фатима объяснила, с кем разговаривает по телефону сын Саида.
- Положи трубку, Мунир! – услышала Рания, как приказала Зулейка её сыну. Ребенок отказался.
- Ты меня не понимаешь? Твой отец не оставлял мне указаний, можно тебе общаться с матерью или нет. Когда разрешит, тогда и будешь разговаривать, даже сам сможешь ей позвонить! – выговаривала её сыну первая жена Саида.
Потом послышалась какая-то возня, и в трубке раздались гудки. Разговор был прерван.
- Вот мерзавка! – негодовала Рания. Ей ничего не оставалось, как тоже положить трубку на место.
Зорайдэ, наблюдая за Ранией со стороны, не могла не вспомнить Жади, оказавшуюся в схожей ситуации. «А помнит ли Рания о том, как сама обошлась с Жади?» – думала она, увидев, как  Рания снова залилась слезами. Ситуация была ясна: Муниру не позволили говорить с матерью. Но когда-то и сама Рания ничуть не помогала Жади, пытавшейся звонить Хадиже, но тогда девочку никто не подзывал к телефону.
Теперь судьба зло мстила женщине. Но, Рания, проливая слезы, похоже,  не помнила о том, как поступала когда-то с другими. Зорайдэ и сочувствовала ей, и в то же время вспоминала брошенные вчера сидом Абдулом слова: Ранию ничто не смогло переделать.
 Что-то её ждет сегодня вечером? Зорайдэ было известно, что сид Абдул позвонил вчера в Эс-Сувейру, сообщил отцу Хасана о том, что Рания вернулась. Сегодня вечером за ней должны приехать на машине, чтобы забрать к мужу.
Как  Рания переживет такое? Если бы прилетел в Марокко Саид, то сид Али по его просьбе мог бы оставить Ранию в своем доме, чтобы она могла переждать семейный суд. Но без Саида распоряжается Абдул, а его не переспоришь: обиженный и обозленный словами Рании, он сам предложил семье Хасана забрать женщину, пока Саид не приедет, чтобы разрешить все вопросы. Наверно, даже отец Рании ничего об этом не знает.
Зорайдэ не решилась рассказать ей правду. Пусть насладится покоем в последние часы перед возвращением туда, где ей так тяжело жилось. И потом: сид Али запретил предупреждать Ранию, чтобы она снова не рискнула пуститься в бега. Иначе семья выставит себя на посмешище, и у Рании не останется и призрачного шанса вернуться к Саиду.
- На всё воля Аллаха! – успокоила себя Зорайдэ, отправляясь на кухню, чтобы удостовериться, как там идут дела.
… Наступил вечер. Рания сидела на постели в своей комнате, рассматривая камни в ожерелье.
- Видишь, Зорайдэ, что осталось от моего украшения? Я случайно порвала его, когда доставала из-за спальной лавки. Теперь это единственное, что у меня осталось от моего золота. Если Саид не сохранил мою шкатулку с украшениями, то у меня теперь нет даже тонкого колечка или браслета.
- Тебе лучше показать эту вещь сиду Али. Это доказывает, что твоя история – не выдумка. И Саиду предъяви, когда он прилетит в Фес.
- Зорайдэ, когда он прилетит? Меня сводит с ума неопределенность.
- Мне об этом ничего неизвестно. Сид Али снова звонил в Бразилию. Мухамед ответил, что Саид задерживается. Телефон Саида не отвечает.
- Мунир сказал, что отец возвращается сегодня вечером. Но почему Саид летит в Бразилию, а не сразу в Марокко? – обеспокоено спросила Рания.
- Так вот почему его сотовый молчит! Наверно, потому,  Рания, что до него ещё не  дошла новость о твоем возвращении. Скорее всего, он был в полете, когда ты вчера появилась в нашем доме. Теперь ему сообщат о твоем появлении Мунир или жены. Он позвонит дяде Абдулу и сиду Али. Мы ему всё расскажем. И тогда будем ждать, когда он соберется в Марокко, чтобы разобраться с твоими проблемами.
Что-то настораживало Ранию в разговоре с Зорайдэ, но она никак не могла понять, что именно.  В комнату заглянула Карима.
- Рания, пришли твой отец и дядя Абдул. Они требуют, чтобы ты спустилась вниз. Будет семейный суд.
- Без Саида? Как это так? – удивилась Рания. - Карима, ты знаешь, для чего они пришли?
- Нет, Карима не знает! Карима ничего не знает!  - размахивая руками, говорила женщина. - Дядя Абдул велел привести тебя. Они с твоим отцом собираются сообщить тебе о своём решении. Наверно, так.
- Хорошо, сейчас я к ним спущусь, - согласилась Рания. Потом она протянула Зорайдэ завернутый в легкую ткань кусок украшения.
- Зорайдэ, пусть это хранится у тебя. Мне будет так спокойнее. И дядя Али пусть увидит.
- Хорошо, Рания. Не беспокойся. Потом, когда Саид скажет своё веское слово, решит твою судьбу, ты получишь золото обратно и сможешь сама им распорядиться. Пусть золото лежит в этом сундуке.
У Рании вдруг тревожно забилось сердце от какого-то нехорошего предчувствия. О чем отец и сид Абдул собираются ей сообщить?
…А внизу дядя Али упрекал приятеля в том, что Абдул, не дождавшись появления Саида или хотя бы возможности поговорить с ним по телефону, вызвал в Фес деда Хасана и других родственников временного мужа Рании.
- Абдууул! Как ты мог? Саиду это не понравится! Ведь он просил сразу же ему сообщить, как только Рания найдется.
- Аллах! Неужели ты, Али, собираешься заступаться за одалиску?!  Я много раз пытался дозвониться, но мне не удалось с ним связаться! Так пусть Рания вернется туда, где ей и положено сейчас быть. Хасан не возвращал Ранию, а Саид её ещё не принял. Так в чем дело?
- Ты понимаешь, Абдул, что для Рании возвращение назад в Эс-Сувейру может стать роковым? Хасан уже похоронил одну жену, и совсем недавно.
- Двух жен, а не одну! Но Рания для его семьи представляет огромный интерес, и значит – не стоит за неё бояться!
- Сид Абдул, я желаю вернуть дочь в свой дом! – возразил и отец Рании.
- Поздно уже! Вы хотите опозорить меня на всю медину?! Хасан мне позвонил и сказал, что уже подходит по медине к твоему дому, Али! Он и его братья приехали из такой дали за этой упрямой женщиной, а вы хотите, чтобы они отправились назад в Эс-Сувейру ни с чем?
- Это моя дочь, я считаю нужным…
- Слово мужа важнее мнения отца, - тут же возразил Абдул.
- Для Рании этот мужчина опасен! – высказал мнение сид Али.
- Да, сид Абдул, я не желаю рисковать дочерью! Этот человек посмел бесчестно поступить с Саидом Рашидом! О чем ещё можно говорить?
- Хасан поклялся, что вернет Ранию в семью и пальцем не тронет. Но всё должно произойти в соответствии с обычаями! – упрямо твердил старик.
Вскоре слуга Ахмет ввел в зал двух мужчин: Хасана и седого старика с длинной бородой –  его деда.
После приветствий мужчины были приглашены сесть на диван и принять угощения с мятным чаем. Хасан вел себя смиренно и уважительно, так что даже сид Али, знавший со слов Зорайдэ пересказанную ею историю злоключений Рании, в какой-то момент усомнился в правдивости рассказанного. И молодой мужчина, и его родственник производили хорошее впечатление.
Сид Али никогда раньше не видел этих людей – ведь временный брак был заключен в его отсутствие. На поиски пропавшей женщины Хасан и родственники не приезжали, кроме отца Хасана, который разговаривал лишь с отцом Рании. И вот теперь сид Али мог сравнить представление, создавшееся у него после рассказов Рании, с тем, что видел собственными глазами.
Не смотря на улыбки и смиренную речь, в Хасане чувствовалось звериное нутро. Он то и дело бросал злые взгляды на Абдула, оглядывал хищно дом, потирая вспотевшие ладони…
Когда вниз спустилась ничего не подозревавшая Рания, в его глазах блеснуло такое торжество и ненависть, что сид Али был готов найти любой повод, чтобы только не отдавать бывшую жену Саида в руки этого  человека.
Поэтому для сида Али не стала неожиданностью реакция Рании, внезапно застывшей возле лестницы, стоило ей едва заметить явившегося за ней мерзавца.
- Вот, Хасан. Твоя жена нашлась, как я тебе и обещал. Саид скоро прилетит в Марокко, и тогда вы сами с ним всё решите. Но сегодня ты сможешь забрать жену с собой, вернуть в семью, где ей и полагается быть до получения развода.
- Шукран, сид Абдул, - приложив к груди правую руку, ответил Хасан.
- Нет, сид Абдул, я не желаю, чтобы моя дочь возвращалась в ту семью. Пусть Рания поживет в моем доме, - снова начал настаивать отец Рании.
- Нет, Ахмет, ты не имеешь права противостоять воле зятя! А твой зять Хасан пожелал, чтобы Рания вернулась к нему, - «потыкал» в его сторону пальцем Абдул.
- Нет, я ни за что не вернусь к этому человеку! Ни за что! – придя в себя, громко запротестовала Рания.
- А кто тебя спрашивает, Рания? Аллах! Какая строптивица! Ты жена Хасана, и этим всё сказано! – заявил жестокий старик.
- Нет, я лучше умру, чем вернусь в тот ад! – застонала Рания, лихорадочно соображая, как поступить. Это было написано у неё на лице.
И Хасан, и отец, и сид Абдул тут же насторожились.
- Кто ты такая, женщина, чтобы возмущаться чему бы то ни было? Чем ты недовольна? Алхамдуллилах! Есть женщины, которые и один раз не могут выйти замуж, а ты дважды смогла стать женой!
- Я не желаю быть женой Хасана из Эс-Сувейры! – сквозь рыдания заявила Рания.
- Иди наверх, соберись в дорогу и спускайся. Хасан отведет тебя через медину к своей машине.
- Это не его машина! Он забрал украшение, которое мне подарил мой муж Саид! Продал моё золото и купил машину и лодки! Саид так не оставит этот проступок, он всё отберет у Хасана и его семьи! Он заставит всё ему вернуть! – снова «понесло» Ранию.
Тут уж поднялся шквал возмущения: и дед Надир не стал больше молчать, и сид Абдул в ярости хватал ртом воздух и брызгал слюной, набрасываясь на нерадивого отца Рании, не сумевшего правильно воспитать дочь. Раздавался и грубый голос Хасана, обещавшего привести Ранию в чувства за оставшиеся до приезда Саида Рашида дни…
Этой сумятицей и воспользовалась Рания. Она отступила к стене и, пробежав вдоль неё, выбралась из дома во двор, а затем, перебежав к воротам, распахнула одну створку двери и оказалась на улице.
На женщине было только платье, в котором она ходила по дому сида Али на женской половине риада, на голову накинут шелковый платок, а на ногах - удобные кожаные бабуши.
Но Рания не успела порадоваться тому, как ловко удалось ей сбежать от Хасана, и задуматься о том, что ждет её, оказавшуюся на улицах огромного Феса…
Едва она сделала несколько быстрых шагов от ворот дома, как какие-то люди схватили её и, всунув в рот тряпку, связали  руки. Потом женщина – в ней Рания с ужасом узнала Хадию с распухшим от побоев лицом – быстро набросила на неё огромных размеров паранджу, так что Рания оказалась спеленатой в черную ткань, и даже лицо было теперь закрыто.
Никто не собирался оставлять её в таком виде посреди улицы, её тут же, с трудом, но  посадили боком на осла. Рания могла лишь мычать с кляпом во рту, но не могла пошевелиться, будучи связанной под паранджой. А когда она, собрав силы, попыталась извернуться всем телом, тут же её ожгли плеткой. Удар был настолько чувствительным, что у бедной Рании перехватило дыхание.
Никто не опасался того, что из дома сида Али кто-то выйдет и сможет вмешаться. Кто под паранджой – теперь это дело только тех, кто находился рядом с несчастной жертвой. Ведь никто не видел, что схватили именно Ранию. А заглянуть под черную ткань, даже если бы кто-то что-то заподозрил – на такое никто не посмел бы решиться.
Хадия уселась на ослаза спиной Рании и надежно обхватила пленницу как куль с рыбой.
- Даже не думай кричать или извиваться! Тебе это не поможет! Сначала свалишься на мостовую, ударившись о камни – возможно, даже размозжишь себе голову!  А потом, когда я тебя подниму, я тебя всю дорогу до дома буду колоть острой иголкой. Ты поняла? – тихо сказала Хадия.
Рания ничего не могла ответить из-за кляпа во рту, даже если бы захотела что-то сказать.
- Мерзавка, все мои несчастья начались с тебя, - снова прошептала жена Хасана, и чтобы пленница не усомнилась в её словах, тут же кольнула её в спину чем-то острым. Рания от неожиданности и боли дернулась, едва не оказавшись на мостовой, как предрекала Хадия.
- Не нравится? Всю дорогу будешь так ехать. Думаешь, пожалею тебя? Сколько я за эти дни вынесла от Хасана, пока тебя, змею, искали! Кобра! Теперь и я  превращу твою дорогу в ад.
Мужчина – родственник Хадии, согласившийся помочь Хасану съездить за беглой женой, вел осла под уздцы, а Хадия удерживала Ранию. Другой мужчина - это был Хамза, брат Хасана – махнул им рукой, давая сигнал двигаться, а сам зашел в ворота дома сида Али.
 Слуга  Ахмет провел Хамзу внутрь дома, к собравшимся мужчинам. Мужчина поздоровался со всеми и подал какой-то знак Хасану. Тот понял, и, вставая, сказал:
- Всё в порядке, сид Абдул. Мой брат дает понять, что Рания,  выбежав на улицу, увидела нас, свою семью, и согласилась отправиться назад в Эс-Сувейру, чтобы там и подождать решения семейного суда, когда приедет Саид Рашид.
- Правильно, Хасан! Ты её муж, пусть Рания поживет у тебя три месяца, пока не станет понятно, не ждет ли она от тебя ребенка. А там – кто знает, как поступит мой племянник. Возможно, он оставит женщину тебе. Но ты должен будешь вернуть ему лодки и деньги… Впрочем, вы потом сами с ним разберетесь и договоритесь, - поддакнул довольный Абдул.
- Обязательно так и будет, сид Абдул. В моей семье никто никогда не обманывал и не нарушал данного слова, - грозно сказал сид Надир, глядя на внука.
Они быстро распрощались с хозяевами и отправились догонять родственников с их живой добычей. Сиду Надиру был одолжен осел, которого повел по медине Ахмет.
Так они пробирались через медину, направляясь к одним из ворот Феса,  где Хасан оставил свой грузовик. Когда они, наконец, добрались до нужного места, Хасан и дед поблагодарили Ахмета и отпустили вместе с ослом назад. А сами молча и быстро погрузились в кузов машины, подняв и грубо затолкав туда же связанную и спеленатую в паранджу женщину.
Отъехав от города на некоторое расстояние, Хасан велел остановить машину, приказал освободить  Ранию от черной толстой одежды, а потом, достав плеть, с огромным наслаждением нанес ей около десятка ударов. Кляп из её рта тоже вынули, чтобы Рания могла кричать каждый раз, когда плеть опускалась ей на спину. И она кричала, громко кричала, от боли и зовя на помощь. Казалось, Хасан получал удовольствие даже от её голоса.
Он был остановлен за руку стариком Надиром, испугавшимся, что женщина, которую собирались предложить Саиду Рашиду в обмен на лодки, от порки может пострадать. А ведь ни лодки, ни деньги возвращать ни у кого не было желания. Надо было торговаться и договариваться.
- Ты убьешь её, и что тогда?- сердито спросил Надир у внука.
- Ничего с ней не будет! – смеясь, ответил Хасан, но плетку отцу отдал.
- Я так рад, что вернул эту змеюшку, что сегодня же ночью… хе-хе…выйду на новой лодке в океан. Нечего терять сутки. Хочу, чтобы завтра же Рания отправилась с тобой, Хадия, на пирс чистить рыбу.
Хадия молча, опустив голову,  выслушала приказ.  Теперь с домашними делами управлялась беременная жена Хамзы. Хадия после исчезновения Рании работала на рынке.  А вот когда Хасан снова женится, тогда в их доме молодая жена и будет наводить порядок и хозяйствовать в части дома, принадлежавшей Хасану.
- Хадия, смотри же за этой коброй лучше! Если она снова сбежит, то тебе несдобровать, - грозно напутствовал жену Хасан.
- Нет, внук, - остановил его дед. – Женщину тебе  стоит запереть в доме. Пирс – это место, откуда она сможет сбежать. Ведь вы все будете заняты работой. О ней и не вспомните, когда вывалите на пристань рыбу, которую надо будет срочно разделывать и солить.
- Прав ты, дед. Но как быть? Рук не хватает на рынке, - почесывая подбородок, задумчиво сказал Хасан.
- Привяжи женщину к столбу во дворе дома, а я останусь её сторожить. Или просто закрой в комнате. Я побуду возле неё день-два, или сколько потребуется сторожить её в твоем доме до приезда Саида Рашида.
- Так и сделаем. А я с братьями и Хадией останусь на пирсе заниматься уловом.
Он взглянул, наконец, на бездыханное тело выпоротой Рании, хотел, наверно, пнуть её, но передумал.
- Эта «сардина» будет работать на пирсе и только там, чистить рыбу до конца своих дней. Приедет Саид, я договорюсь, чтобы женщина осталась у меня. Пока пусть отдыхает, всё равно от неё пока не будет никакого толку, - со знанием дела отметил Хасан, которому не раз приходилось пороть жен. 
Он спрыгнул на землю и пересел в кабину, где за рулем сидел его брат Хамза.
- Поехали! - скомандовал он.
Машина тронулась с места и покатилась по дороге, набирая скорость, чтобы к полуночи успеть добраться до Эс-Сувейры.
В кузове машины, вцепившись в борта, сидели дед Надир и родственник его жены. Они ехали, не глядя на двух женщин у противоположного края кузова.
Хадия прикрыла паранджой лежавшую навзничь беглянку, поставив ногу ей на бедро. Держалась начеку, так, как если бы опасалась, что связанная Рания в любой момент сможет вскочить и выпрыгнуть из машины на дорогу.
А Рании было очень плохо. От боли она не могла пошевелиться. Спина горела и саднила от дикой боли. Рубцы от плети под платьем распухли и кровоточили, оставив несколько кровавых полос на светлой ткани кафтана. Наваленная сверху на Ранию паранджа казалась тяжелой, давя на раны и причиняя ещё большую боль.
«Неужели кошмару не будет конца?!» – не могла поверить она в то, что мучения начались сначала. Она то теряла сознание, то приходила в себя, вынужденная лежать на животе, не имея возможности повернуться хотя бы на бок. Но она невольно открывала глаза и, повернув голову,  видела  над собой огромное черное небо, усыпанное множеством ярких звезд, простиравшееся вокруг до самого горизонта, прочерченного вершинами  далеких гор,
«И всё равно у меня ещё есть надежда: Саид должен приехать за мной. Хасан обманул. Даже ради того, чтобы узнать правду о Саиде, стоило попытаться сбежать. Я не жалею о том, что сделала», - убеждала себя Рания, стараясь не думать о том, на что может пойти Хасан теперь, когда она оказалась в его полной власти.
***
… Зорайдэ и сид Али, оставшись одни после ухода расстроенного отца Рании и Абдула, довольного произошедшим,  вели беседу, обсуждая ситуацию.  Сид Али потихоньку сосал трубку кальяна, рассматривая предмет, лежавший перед ним на столике. Бриллианты, окружавшие крупные зеленые камни, посаженные на золото, блестели под ярким светом горевших светильников.
- Сид Али, не верю, что Рания могла согласиться уехать с Хасаном в Эс-Сувейру. Она так плохо отзывалась о семье рыбака, что по доброй воле вернуться ни за что не захотела бы, - убеждала мужа Зорайдэ, поправляя шелковый тюрбан на голове.
- Знаю, Зорайдэ. И я тоже уверен, что Рания не могла добровольно покинуть мой дом, когда вот-вот должен появиться Саид.
- Неужели ей снова удалось сбежать? – всплеснув руками, недоверчиво спросила она.- Но тогда ей пора появиться. Она знает дорогу к задней двери дома – через красильню.
- Нет. Конечно, нет, Зорайдэ! Как бы она смогла сбежать, если у дверей дома её ждали родственники Хасана?  Она вышла из ворот и тут же оказалась в их руках. Хасан хитер, он всё просчитал.
- Да, верно, он же знал, что в вашем доме Рания может считаться Вашей гостьей, а значит – и волоса не должно упасть с её головы. И они решили подстеречь её  на улице.
- Зорайдэ,  Хасан – страшный человек. И то, что Аллах дал ему острый ум, от этого ещё хуже. Он всё просчитал: даже стоял в зале так, чтобы Рания смогла свободно проскользнуть мимо него. Он знал, что для него выгоднее – упустить её в доме, чтобы поймать эту рыбку на медине.
- На то он и рыбак. Но что теперь ждет Ранию? Что они с ней сделают? – переживала добрейшая Зорайдэ.
- Да, теперь может многое произойти. Он может поступить с Ранией как угодно. Ведь он решил расторгнуть договор о временном браке.
- Как он осмелился пойти против Саида?! - недоумевала старушка.
- Жадность, Зорайдэ, толкает его на безумство.  Когда Зейн много лет назад отказался возвращать Жади Саиду, он объяснил это тем, что тоже полюбил её. Это было правдой. Но Хасана душит жадность и страх. Но он и представить не может, что с ним сделает Саид. Хасан решил охотиться на льва, отобрав у него перед этим  добычу.
- Да, Саид сразу же вспомнит давнюю историю с Жади и на этот раз не позволит, чтобы с ним обошлись подобным образом ещё раз.
- Ты права, Зорайдэ. Тем более, когда соперник  Саида - не предавший его доверие друг, человек из его круга, а рыбак, согласившийся на временный брак за две лодки.
- Сид Али, Саид ещё не давал знать о себе?… А когда Вы ему позвоните?
- Я позвоню, Зорайдэ, не волнуйся.  Его сотовый не отвечает.
- Пора позвонить ему домой. Или Мухамеду и Латифе, - предложила женщина.
- Так и сделаю, Зорайдэ. Но сначала пусть мне принесут свежего чая. Мне надо обдумать предстоящий разговор.
Зорайдэ тут же позвала Кариму, зная, что найти любопытную служанку можно совсем рядом: наверняка прячется в складках занавесей у лестницы.
Именно оттуда и показалась Карима. Выслушав с невинным видом указание жены сида Али насчет чая, она скрылась на кухне и вскоре появилась с подносом, на котором принесла и чайник с заваркой, и печенье на блюдце, и несколько стаканчиков с листиками мяты на дне.
***
 Не столь спокойно протекал вечер в доме сида Абдула. Он тоже сидел за столиком и пил чай с горячими лепешками. Дуния находилась рядом. С ней он и спорил уже долгое время.
- Дуния, как ты можешь сочувствовать одалиске? Она мне такого наговорила!
- Абдул, а что ты хочешь? Девчонка столько пережила! Сам же мне рассказал во всех подробностях, что с ней случилось!
- Я тебе рассказал? Ты что? О чем я мог бы тебе рассказать? Дуния, к тебе приходили твой сын и внучки. Это от них ты только и могла узнать о том, что наговорила Рания женщинам в доме Али! Уж я могу представить, ЧТО она порассказала!
- Абдул, ты так говоришь, потому что у тебя никогда не было своих детей. Если бы у тебя была дочь, с которой муж плохо обращался бы, то кто знает, не отправился бы ты к нему, чтобы наподдать палкой за обиды, нанесенные твоей крови.
- Нет, Дуния, моя дочь не могла бы вырасти одалиской! А если бы мой зять бил её, то я решил бы, что она это заслужила.
- Вот как? И чем же Рания заслужила побои?  А рыбак её бил, и не раз!- подперев руками полные бока, вопрошала  вызывающим голосом Дуния.
- Эта женщина вела себя и в новой семье так же дерзко, как и в доме моего племянника. Хасан так и не смог переломить её дурной характер. А этот мужчина более жесткий, чем Саид.
- А чем Рания могла быть довольна в той семье? – удивлялась Дуния. – Я слышала, что рыбак отобрал у Рании всё её золото, купленное Саидом. Как такое могло случиться? Отвечай, Абдул! Разве он имел на это право?
- Имел право – не имел… Какое это имеет значение? Хасан говорит, что она сама отдала ему все украшения.
- Сама отдала?! – расхохоталась Дуния.
- Что такое, Дуния? – зло встрепенулся Абдул.
 – Ты в своем уме? – тут же грубо спросила она. – Ни одна женщина в твердом рассудке не согласится отдать свое золото!
- А она согласилась!- не унимался старик, настаивая на своем.
- Не верю! Говорят, он украл у неё золото. Она смогла сохранить лишь кусок золотого украшения с крупными драгоценными камнями. Карима рассказала моим внучкам. Рания не могла сама отдать золото!
- Она, может, и не могла, но не говори так за всех женщин. Знаешь ли ты, что в Марракеше стоит башня Кутубия, на вершине которой на шпиле нанизаны четыре золотых шара?
- Абдул, я не раз бывала в Марракеше, ещё будучи женой сида Али. У нас там, если помнишь, живет много родственников … Башня Кутубия – это высочайший минарет мечети, который известен всем марокканцам и туристам.
- Но ты ведь слышала легенду о золотых шарах? – настойчиво интересовался старик. – Ответь: ты слышала?
- Абдул, моя внучка Ясмин говорит, что шары проверяли и выяснили, что они вовсе не из золота. Они лишь покрыты слоем золота. Их столько раз за прошедшие века пытались похитить, что ученые решили выяснить правду.
- Кто это выяснял? – подозрительно спросил Абдул, прищурив один глаз.
- Ученые выяснили.  Абдул, почему ты ничему не веришь?
- А то, что старинные документы гласят о том, что жена султана согрешила в один из дней Рамадана, священного праздника всех мусульман,  выпив стакан воды в неположенное время, и тогда она решила пожертвовать всё свое золото на украшение для мечети.
- Да что ты? Абдул, не верю! – упиралась Дуния.
- Золота у неё было так много, что из него смогли отлить четыре золотых шара, которые и сейчас блестят издалека, напоминая о том, как мудро и порядочно поступила жена султана, - настаивал на своем Абдул.
- Я ни за что не рассталась бы со своим золотом. И я уверена, что султан, увидев, как поступила его жена, тут же одарил её новыми украшениями. Не мог же он допустить, чтобы  одна из его жен выглядела нищей и была не обеспечена махром.
- Да как ты можешь такое говорить? Ничего султан ей больше не покупал.
- Откуда знаешь? Не мог он потом не купить ей украшений. Это только ты, Абдул, ни грамма золота мне так и не подарил. Ты скуп, но султан был богат  и не жаден, если смог накупить ей так много золота, что из него смогли отлить 4 тяжелых золотых шара.
- Дуния, легенда рассказывает только о жене султана и ее поступке. А ты сразу переводишь на покупку золота для тебя, - недовольно ворчал Абдул.
- Вот  как? А ты, Абдул, не желаешь видеть в этой легенде очевидного: султанша получила от мужа золото, которое потом же и отдала на украшение мечети. То самое золото, которое ей подарил султан, - подчеркнула Дуния. - Только представлю, сколько же это золота у неё было!
- Хватит, женщина! У тебя тоже много золота, и желать ещё подарков – это бессовестно. Харам.
- Вот как? – давно уже завелась жена Абдула. – Моё золото – это подарки сида Али. Это мой бывший муж, не скупясь, дарил мне украшения. А ты?! Что ты мне подарил? Я твоя первая и единственная жена, но ты умрешь от жадности, но не купишь мне даже самого тонкого колечка или браслетика. Скупой старик!
Абдул не выдержал и погнал её прочь из столовой:
- Вон, Дуния. Пошла вон! Ты портишь мне настроение! Ты расстраиваешь меня.
Он схватил стоявшую рядом с диваном палку и попытался ею достать вредную женщину, изводившую его изо дня в день корыстью.
- Выгоняешь – вот как? – в полный голос вопила теперь Дуния. – Золота не покупаешь, третируешь меня. Почему тогда не даешь мне развод?! Я тебе не Рания! Не понимаю, как девчонка могла не справиться с рыбаком. Но со мной бы такого не случилось.
- Опять о разводе? И не мечтай! – мстительно заявил старик, отбросив палку и отпивая чай из стаканчика.
- Отдать золото? Позволить отобрать золото? – несколько раз повторила возмущенно Дуния. – Просто не верится!
Нет, у неё этот факт решительно не укладывался в голове!
Так, ворча под нос, она и удалилась из комнаты. Теперь ей приходилось самой готовить еду, потому что Нурию сид Абдул отправил в дом к Лейле приглядывать за двумя одалисками.


16. Глава 11. ЧАСТЬ 9. Рио-де-Жанейро. Возвращение Саида
Саид прилетел в Рио-де-Жанейро поздним вечером. Шофер Рамиро ждал его у выхода из терминала.
Сев в автомобиль, Саид не стал расспрашивать у шофера о том, что произошло в доме за время своего отсутствия. Это он сделает, когда увидится с женами. Но ничего ужасного и не могло стрястись без него. Рании нет, а Зулейка и Фатима, как ему казалось, даже подружились после того, как Рания покинула его дом. Во всяком случае, никаких конфликтов между ними не случалось.
Но что его беспокоило – так это странные события,  происходившие в Марокко. Дядя Абдул выразился невнятно, когда Саид потребовал объяснений.  Что произошло с Ранией? Она сбежала от временного мужа?! Зная о том, что он вот-вот прилетит в Фес, чтобы вернуть её в Бразилию? Разве Рания не мечтала снова увидеть сына?
Саид ничего не понимал. Такого не могло быть. Ему не верилось, что Рания вот так просто могла сбежать, поставив крест на своем возвращении. Ведь она знает, что он, Саид, не потерпит её ослушания. Впрочем, Рания – не Жади. Должно было что-то случиться, если бывшая первая жена решилась пуститься в бега.
У Жади всегда было желание освободиться от него, потому что она рвалась к Лукасу, хотела получить свободу ради возможности если не быть с любовником, то хотя бы не оставаться с законным мужем, который всегда в ее глазах был препятствием на пути их соединения…
«И почему любые мысли о моей личной жизни каждый раз обращаются к воспоминаниям о Жади?» - досадовал Саид.
Но что касается Рании… Здесь следует выяснить, что произошло на самом деле в Эс-Сувейре. Неужели рыбак переусердствовал? Рания не вынесла жестокого обращения? Но Саид не просил портить красивую внешность женщины, отнимать её красоту. Хасан должен был подвергнуть её не физическим, а моральным страданиям. Унизить Ранию, поставив на рынке у лотка с морепродуктами, чтобы сбить спесь с заносчивой женщины. Но, зная бывшую жену, Саид не сомневался, что она сможет вынести наказание.
Так в чем дело? Или рыбак начал заглядываться на временную жену, которая по договору должна была остаться для него неприкосновенной? Разве стоимость двух новых лодок для такого бедняка, как Хасан, внука сида Надира, не надежная гарантия для того, чтобы ему, Саиду, можно быть уверенным, что контракт не будет нарушен? Дядя Абдул свято доверял старинному приятелю Надиру.
«Неужели я снова допустил ошибку? Надо мной станет потешаться вся медина! А мне придется стереть в порошок рыбака и его семью, чтобы наказать обманщиков!» - злился Саид, сложив руки на груди и глядя пустым взглядом на проносившиеся за стеклом автомобиля картинки ночного города.
Они мчались мимо огромной горы Корковадо с крохотной фигуркой христианского Пророка на самом верху, мимо стены стоявших вплотную друг к другу высотных домов сначала в деловом центре Рио, а потом мимо зданий, идущих вдоль авеню Атлантика. А в некотором отдалении, через широкую полосу песчаного  пляжа зиял черный провал океана, сливавшегося с ночным небом на невидимом горизонте.
Наконец, машина повернула в сторону района, где находился особняк Саида. «Как же я устал! Но мне и отдохнуть, как следует, не удастся. Возможно, уже завтра предстоит срочно лететь в Марокко. Но сегодня вечером я, наконец, побуду с семьей. Увижу сыновей и Бадру», - успокаивал себя Саид.
…После встречи с Зулейкой и Фатимой, радостных разговоров и обрушенных на него новостей – в основном, хозяйственных мелочей -Саид отправился в комнату к сыну. Женщины сообщили, что Мунир болен. С ним что-то не так после телефонного разговора с Ранией.
- Рания нашлась? – неосмотрительно спросил уставший Саид.- Когда она  звонила? Откуда?
Он взял себя в руки, и женщины, поняв это, не посмели расспрашивать, пусть и заметив оговорку.
Зулейка  отчего-то начала оправдываться:
- Саид, я не знала, можно ли Муниру говорить с матерью по телефону. Но Рания позвонила, когда меня не было в комнате…
- Ничего страшного. Что Рания рассказала?
- Я с ней не говорила. Фатима, ведь это ты взяла трубку, когда раздался звонок?
- Да, Саид. На звонок ответила я. Очень удивилась, услышав голос Рании. Она умоляла позвать Мунира, хотела поговорить с ним. И я попросила Мириам позвать твоего сына. Ты ведь не против? Ты нам не запрещал так делать. А значит, Мунир мог поговорить с мамой. Он так скучает по ней, что сегодня перестал есть и пить…
- Я поговорю с сыном. Откуда звонила его мать? – переспросил Саид.
- Из дома сида Али. Она в Фесе в его доме, - тут же пояснила Зулейка.
- Что она ещё сказала?
- Мы не знаем. С Ранией разговаривал Мунир. Только он, - ответила первая жена.
Фатима добавила:
- Я поняла, что Рания интересовалась, когда ты вернешься. Мунир сообщил ей, что ты прилетаешь сегодня вечером.
- Понятно, я пойду поговорить с сыном. Мириам! – позвал Саид служанку, стоявшую в ожидании приказаний у ажурной решетки, отделявшей зал от столовой.
- Да, сид Саид! – тут же поклонилась она.
- Пусть отнесут багаж в бывшую комнату Рании. А вы, - Саид кивнул женам, - разберите серый чемодан. Но осторожно –  в шкатулке духи, которые вы мне заказывали.
Ничего больше не говоря, он поспешил в ту часть дома, где располагались комнаты его сыновей.
- Фатима, спасибо, что не рассказала, как рассердился Мунир, когда я отключила телефон. Откуда мне было знать о том, что Саид не будет против общения сына с Ранией?
- Не стоит благодарностей, Зулейка. Но боюсь, что Мунир сам нажалуется на тебя отцу. Он уже не несмышленый малыш. Нас  с тобой мальчишка ненавидит, потому что считает виновницами развода родителей.
- Ты права. Но как же нам быть?
-Этот ребенок принесет нам много неприятностей, когда в дом вернется Ранияи станет вредить нам. Не сама, а через Мунира. Она будет действовать его руками, зная, что ее сыну ничего не будет, - предположила Фатима.
Зулейка нахмурилась, прикусив губу.
- Положение Рании изменится. У неё не будет столько прав и привилегий, как раньше. Теперь она станет только третьей женой…
- Если станет ею! – уточнила Фатима. - Знаешь, что-то мне подсказывает, что Саид привезет Ранию лишь в качестве няни для сына. Она будет жить в доме рядом с Муниром, но не будет женой Саида. Так он поступил с Жади - матерью Хадижи. Хадижа мне рассказывала, как это случилось. Помнится, Рания тогда вдоволь  поиздевалась над бывшей соперницей.
- Ты думаешь, что Рания теперь окажется на положении прислуги? Ведь няни Амира и Бадры, как и няня Мунира – прислуга. Они не едят с нами вместе за одним столом. Они спят в комнатах, где живет остальная прислуга. А как быть с Ранией? Что решит Саид?
- Увидим, когда он привезет её в дом. Но в любом случае Саид так мало бывает дома, что Рания в его отсутствие будет жить в доме и работать в соответствие со своим новым статусом. Всё в твоих руках, Зулейка. Как ты скажешь, так и должно быть. Ведь ты теперь первая жена! Рания обязана будет тебе подчиняться.
- Не только мне, Фатима. И ты теперь, став второй женой, выше по статусу, чем няня Мунира.
- Зулейка, ты можешь быть справедлива к ней, но я хотела бы проучить Ранию. Мне пришлось столько всего вынести из-за неё. Я ничего не забыла.
- Мне она тоже доставила много неприятностей. Но мстить ей я не стану. Но и поблажек не дам. Поступай, как считаешь нужным, - ответила Зулейка. - И ты права: нам стоит опасаться и её саму, и Мунира. Думаю, она вернется обозленной тем, что ей пришлось пережить в новой семье. Она станет мстить.
- Я тоже так думаю. Она исподволь начнет делать нашу жизнь невыносимой, стараясь оставаться при этом в стороне. И даже больше – попытается подставить нас, чтобы и с нами Саид поступил так же, как и с ней, - проявила прозорливость Фатима.
- Нет, у неё ума не хватит. Хадижа мне рассказывала, что Жади приходилось плохо тогда, когда к Рании приезжала в гости ее сестра Амина. Вот она – умная и хитрая. Ты сама видела, как сестра старалась помирить Ранию и Саида, оставшись в нашем доме после свадьбы Хадижи. А Рания способна только устраивать скандалы. Но теперь кто ей позволит так себя вести?
- Да, она поостережется скандалить и не станет действовать в открытую, - согласилась Фатима.
- Но ей могут подсказать, как действовать против нас, чтобы теперь и нас подвести под гнев нашего мужа, - беспокоилась Зулейка о ближайшем будущем.
- Хм, думаешь, будет стараться и нас лишить статуса жен? Это вряд ли у неё получится.  А … тебя не насторожил вопрос  Саида? «Она нашлась?» Неужели Рания сбежала?
- Я тоже так подумала. Но давай не будем больше обсуждать это. Вдруг услышит Саид, или ему кто-то об этом донесет? Слуги в этом доме нам верны, но преданны Саиду. Я давно поняла, что Саид знает о многих наших разговорах, о которых ему могли  рассказать те, кто сумел подслушать.
- Хорошо, Зулейка. Пойдем наверх и посмотрим, какие духи привез с Востока наш муж. Ты не забыла, кто что заказывал? А то станем с тобой ссориться из-за каждого флакона. А ты теперь первая жена, значит, сможешь выбрать из привезенного нам всё, что захочется, - с иронией сказала Фатима, поднимаясь по лестнице.
«Почему бы и нет, если я – первая жена?» - думала Зулейка, ступая по ступенькам вслед за легкой и грациозной Фатимой.
…Саид же, дождавшись, когда наверху за женщинами захлопнется дверь комнаты, прошел к телефону, лежавшему на столике у дивана в центре зала. Он осмотрелся: никого не было видно. Голос Мириам доносился из кухни. Она о чем-то спорила со служанкой, видимо, обсуждая покупки, за которыми предстояло отправиться завтра утром на рынок вместе с шофером.
Саид отметил про себя, что при Рании слуги не смели разговаривать настолько  громко, что их голоса могли быть слышны даже в огромном зале. Надо будет сказать об этом Зулейке! Рания оказалась лучшим организатором, чем жена, теперь ставшая первой.
Он взял в руки телефон и нажал клавишу быстрого набора. В доме дяди Абдула на той стороне невидимого «провода» долго никто не отзывался.  Это объяснимо: в Марокко было уже раннее утро, когда в Рио ночь только начиналась.
Ожидая ответа, Саид успел вспомнить, о чем ему рассказал сын. Рания ждала, когда он, Саид, приедет за ней и отвезет к сыну. Мальчик так тосковал по матери! Мунир несколько раз переспросил у него, когда вернется его мама. Саиду не хотелось лгать сыну, и он пообещал, что как только он сможет полететь в Марокко, то сразу же вернет Ранию домой.
Он вспомнил, как страдала Жади, оставшись без Хадижи. Эта женщина сумела обмануть самого сида Абдула, хитростью уговорив подписать бумагу, разрешающую ей покинуть страну. Когда Жади появилась перед решеткой ворот его дома, Саид не поверил глазам. Но он опять вспоминает Жади?! Аллах! Когда он забудет эту женщину?... А как страдала Хадижа? Она грустила без матери, ей тоже было очень плохо. Так же, как теперь Муниру.
«Ничего не поделаешь: придется вернуть Ранию в Бразилию. Я не могу позволить, чтобы мой сын был несчастлив. Но если с Ранией что-то не так, я не стану на ней жениться. Ведь была Жади няней Хадижи, так почему бы и Рании не пожить в моем доме в таком же качестве?» - с облегчением принял решение Саид.
Мысль снова жениться на Рании ему не нравилась. Если она вернется в его семью женой, то, когда пройдет ещё несколько лет, эта женщина превратится во вторую Дунию, чего Саиду вовсе не хотелось. В то, что Рания могла измениться, он больше не верил. И сид Абдул ему это подтвердил, когда сообщил, что Рания сбежала от мужа-«воспитателя».
Саид решил отключиться и набрать номер ещё раз, но в трубке зазвучал скрипучий голос дяди Абдула.
- Саид? Ты? Как хорошо, что ты сам позвонил. Мы с Али столько раз пытались до тебя дозвониться, но твой телефон всё время находился вне связи.
- Что случилось, дядя Абдул? Расскажите, наконец, что у вас происходит? Рания нашлась?
- Да, эта одалиска сама появилась в Фесе. Она пришла в дом Али. Не ко мне, не к отцу, а к сиду Али! Какой позор!
- Дядя Абдул, что Рания рассказала вам? Почему она сбежала от Хасана? Что там произошло?
- Многое, Саид, многое произошло!
- Что именно, дядя Абдул? – начал терять терпение мужчина.
- Саид, тебе лучше срочно прилететь в Марокко, чтобы решить все вопросы лично. Многое случилось, но такое, о чем не стоит говорить по телефону.
- Что с Ранией? – уже жестко спросил Саид.
И сиду Абдулу не понравился его тон.
- С Ранией всё в полном порядке. Одалиску вернули её мужу. Сегодня  Хасан с родственниками приезжал в Фес и забрал её.
- Но почему вы, дядя Абдул, позволили ему забрать Ранию? Разве я не просил вас оставить её у себя до моего приезда?
- Саид, я же тебе говорю, что произошло многое такое…,  теперь тебе не придется на ней жениться. Хасан стал её мужем…, ну ты понимаешь…, - понизив голос, произнес дядя. И Саид как будто увидел, как родственник намекающе подмигивает ему.
- Дядя Абдул, я ничего не понимаю.  Вы хотите сказать, что со мной вновь поступили так же, как в свое время случилось с Жади и Зейном?
- Да, но всё гораздо хуже! Хасан надеется, что у них с Ранией будет ребенок.
- Что?! Дядя Абдул…, - задохнулся Саид.
- Что ты кричишь? Саид, прилетай в Марокко. Тебе в любом случае надо решить вопрос с деньгами. Ведь по контракту ты отдал семье Хасана лодки. Теперь они вернут тебе деньги.
- А у рыбака есть деньги? Он сможет вернуть мне деньги за две лодки? – со злой иронией спросил Саид. – И почему Вы, дядя Абдул, решили, что я позволю делать из меня дурака? Внук Вашего приятеля, дядя Абдул, оказался обманщиком, а Ваш приятель не смог сдержать слова. Они все будут наказаны!
- Не торопись, Саид. Эта женщина сама захотела остаться с Хасаном. Она даже украшение ему отдала, чтобы новая семья ни в чем не знала нужды! Хасан купил несколько лодок и грузовик на деньги, вырученные от продажи дорогого ожерелья. Рания принимала Хасана по ночам, когда была её очередь после двух жен Хасана. Хасан рассказал об этом.
- Рания отдала ожерелье?! – не поверил Саид собственным ушам. Нет, такого не могло быть! Теперь Саид был твердо уверен, что произошел чудовищный обман. Наглец Хасан принял от него деньги на лодки, а потом присвоил золото, которое Рания самонадеянно захватила с собой. Рыбак забрал себе и огромные деньги за украшение, и женщину, которая ему не предназначалась, и оговоренные ранее лодки. Такого унижения Саид не испытывал давно.
- Да, Саид, она сама предложила своё золото новой семье! И ещё – она лечила одну из жен Хасана, которая простыла в порту, когда они вместе чистили там рыбу. Рания купила ей лекарства и ухаживала за ней. Но Аллах не захотел, чтобы та женщина выздоровела, и закончил её земной путь.
- Что вы такое говорите, дядя Абдул? Вы ничего не путаете?
- Я ещё не выжил из ума! Говорю тебе: Рания приняла новую семью и вряд ли согласится вернуться к тебе. И для чего тебе нужна эта одалиска?  Тебе не стоит снова жениться на ней. Как говорят,  когда в постель ложится разведенная женщина, то она будет не одна, а с прошлыми воспоминаниями.
- Дядя Абдул!..
- Нет, ты подумай об этом!
- Я этого так не оставлю: пусть сид Надир – ваш друг, но его внук поступил со мной бесчестно. И теперь я его лишу всего!
- Саид, чего ты добьешься?  Перекопаешь гору, а выкопаешь мышь? Тебе вернут деньги за две лодки, но Рания теперь не стоит того, чтобы за неё бороться.
- Дядя Абдул!..
Но старик стоял на своем.
 Саид понял, что ему не переспорить дядю Абдула. Он простился со стариком, пообещав прилететь в самое ближайшее время и во всем разобраться лично.
- Нет, ещё до того, как я отправлюсь в Фес, я должен знать, что там произошло  на самом деле! – вслух произнес Саид, набирая номер телефона сида Али, с которым непременно стоило переговорить. Но Саид ещё более желал, чтобы трубку взяла Зорайдэ или Карима. Тогда уж он точно узнает обо всем.
Так и случилось: Карима оказалась проворнее.
- Сид Саид? Неужели это Вы, сид Саид? – раздался радостный голос болтливой служанки Али и Зорайдэ.
Он не успевал спрашивать женщину о том или другом, как она сама заваливала его рассказами о произошедшем в доме сида Али; о том, как шли поиски Рании, когда стало известно о её побеге из Эс-Сувейры; о чем рассказала Рания, когда осталась наедине с Зорайдэ и ею, Каримой …Поразило Саида описание оставшейся у Рании части драгоценного ожерелья, и он тут же вспомнил, когда, где и за какую цену оно было куплено.
Саид никак не мог прервать болтливую женщину, не дававшую ему вставить ни слова. А ему очень хотелось поговорить с Зорайдэ. Наконец, его мольбы как будто были услышаны: женщина сама подошла к телефону и отобрала у Каримы трубку.
- Карима, иди на кухню! Проверь, развели уже огонь в печи? Поставь ещё один чайник с водой на плиту! Принеси мне чай. Иди, Карима, иди! – раздался в трубке голос Зорайдэ.
Он услышал, как служанка разочарованно возразила, но Зорайдэ сумела её выпроводить из комнаты.
- Саид, извини, что так получилось. Сид Али только что отправился на рынок верблюдов, затем собрался повидаться с отцом Рании. Здесь столько всего случилось. Карима обо всем, конечно, рассказала?
- Зорайдэ, я мало что понял из слов Каримы, лучше я ещё раз задам несколько вопросов…
Теперь уже Зорайдэ повторила сказанное немного ранее Каримой. Пересказала слова Рании о путешествии по Марокко вместе с туристками, которые заботились о ней несколько дней, но всё оказалось напрасно: едва Рания явилась в дом сида Али, прося о защите, как дядя Абдул позвонил Хасану и выдал Ранию в руки временного мужа.
- Неужели Рания решила остаться в семье рыбака? В этом уверяет меня мой дядя, но я не верю, в это, Зорайдэ.
- Нет, Саид! Рания ни за что не вернулась бы туда по своей воле!  Когда Ахмет возвращался по медине, проводив Хасана и его деда, торговцы с нашей улицы рассказали ему, что видели, как Рания была схвачена, насильно одета в паранджу, посажена и увезена на осле, которого родня Хасана наняла для сида Надира, чтобы он мог добраться до нашего риада.
- Ранию увезли насильно?
- Да, Саид! Никто не стал вмешиваться, потому что сид Абдул заранее успел всем рассказать о том, что Рания сбежала от мужа, потом нашлась, и теперь её должны снова вернуть мужу.
Зорайдэ понятными словами четко обрисовала картину, и Саид смог себе всё ясно представить. Потом он расспросил об ожерелье. Зорайдэ выложила и об этом всё, что знала.
- Зорайдэ, если дядя Али решит мне позвонить – я буду рад.
- Когда ты прилетишь, Саид?
- Я сейчас же закажу билеты на ближайший рейс.
- Ты один прилетишь?  Кого нам ждать в гости?
- Зорайдэ, я возьму с собой только Фатиму, если она захочет лететь со мной.
- А Мунир? Он останется в Бразилии?
- Мунир? – удивился Саид. – Нет, он останется дома, потому что он заболел. И я думаю, ему не стоит видеть мать в том состоянии, в каком мне придется её возвращать от рыбака. Кроме того, Зорайдэ, дядя Абдул дал понять, что…Рании придется ждать три месяца, как того требует обычай…
- Да, понимаю, Саид, о чем ты говоришь. Но Рания уверяет, что Хасан её оболгал. Она сбежала как раз из страха перед его домогательствами. Ничего не было.
- Не знаю, что и думать, Зорайдэ. Не было тогда, но может случиться теперь. Как я смогу увезти Мунира из Марокко без матери? Он меня не поймет. Но и оставить сына здесь тоже не желаю. Он поступает учиться в школу, куда уже давно записан. А здесь ему придется ждать несколько месяцев, потеряет много времени, его могут не принять в учебное заведение, и мой сын потеряет целый год.
- Понятно, Саид. Ты отец…
- Зорайдэ, что будет с матерью Мунира, если окажется, что у Рании будет должен родиться ребенок от рыбака? – посетовал бывший муж Жади.
- Саид, всё в руках Аллаха! Рания поклялась, что совершит намаз в нескольких мечетях, если ей удастся получить развод с Хасаном.
- Она его получит, - уверил Саид Зорайдэ, простился, а затем отключил связь.
Он вложил руки в карманы брюк и так и стоял в раздумьях.
Он ни за что не должен спускать рыбаку обман.
- Обдумать, как следует, каждый шаг. Адвоката найду в Марокко среди своих служащих. Рыбак вернет мне всё: лодки, деньги за украшение, Ранию. Он должен быть наказан!
Саид снова взял трубку телефона, но на этот раз позвонил брату.
 Мухамед спал, Амин, поздно вернувшийся домой, позвал отца к телефону.
- Я лечу завтра в Марокко.  Если тебе что-то срочно требуется, есть какие-нибудь дела – позвони мне утром, Мухамед.
- Саид, брат! Тебя мне сам Аллах послал! Мне нужно передать деньги Лейле. Она снова жалуется, что дядя Абдул выдает им с Арибой деньги совсем понемногу и контролирует каждый дирхам. Прошу – дай ей денег, а я потом верну тебе при встрече. Но если хочешь – привезу тебе в аэропорт. Скажи, брат, каким рейсом ты вылетаешь?
- Ещё не знаю, я не бронировал билеты. Но я зайду в Фесе к твоей жене и оставлю ей деньги от твоего имени. Не волнуйся. Отдашь, когда сможешь.
Саид назвал сумму, спросил:
- Столько хватит или оставить больше?
- Достаточно! Даже много. Этого им хватит на два месяца! – ответил Мухамед, а затем, немного помедлив, спросил:
- Но ты ведь пойдешь в дом к Лейле не один? С дядей Абдулом и ларой Дунией?  Иначе потом вся медина станет говорить, что моя жена впускает моего брата в дом, когда там нет мужа…
- Не беспокойся, Мухамед. Я пойду не один, а с Фатимой. Тогда никто ничего не скажет.
Они ещё некоторое время поговорили о разном, о бизнесе, о том, как идет торговля в магазинах Мухамеда и  Амина, о Мустафе, который каждый день ссорился с доной Ноэмией. И долго обсуждали поведение Латифы. Саид устал слушать, как брат переживает из-за развода с женой.
Но Саид не прерывал брата. Он ждал, когда Мухамед ненароком расскажет о Жади. Пусть совсем немного, самую небольшую новость о ней. Но этого не случилось.  Для чего брату  вспоминать женщину, от которой отказалась его семья? Мухамед наверняка считал, что и Саид думает так же. Разочарованный, Саид простился с Мухамедом и отправился наверх – принять душ и лечь спать.
Но, уже ложась в постель рядом с Фатимой, он спохватился, что так и не заказал билеты.
- Куда ты,  дорогой? – спросила ему вслед Фатима, перестав расчесывать перед зеркалом волосы.
- Фатима, недавно ты просила взять тебя с собой в поездку? Завтра я вылетаю в Марокко. Хочешь лететь со мной?
- Да! - тут же отозвалась молодая женщина.- Через Париж или снова через Испанию?
- Есть какая-то разница?
- Мои предпочтения: люблю Париж.
Саид улыбнулся, не разжимая губ. Ответил:
- У нас всё равно не будет времени на прогулки по городу, дорогая. Постараюсь подобрать рейс на Фес так, чтобы не пришлось долго ждать и тратить время.
- А твои планы на пребывание в Марокко? Только Фес?
- Нет, не только. Ещё Эс-Сувейра. Но вряд ли тебе стоит ехать туда со мной. Я буду разбираться с делами. Если сид Али отпустит с нами Кариму, только тогда я возьму тебя в Эс-Сувейру.
- Конечно, отпустит! Я сама попрошу об одолжении и Зорайдэ, и дядю Али. Эс-Сувейра! Как я хочу увидеть этот город! Это же фантастическое место! Белые дома и голубые ставни. И старинная крепость из времен, когда Эс-Сувейра называлась Могадором, а из его ворот в пустыню уходили караваны. Бедуины в белых балахонах и чалмах, кочующие на нагруженных товаром верблюдах, кускус посреди пустыни…
- Тебя увлекла романтика Востока, Фатима? – усмехнулся Саид, затягивая пояс халата.
- Да! И всегда влекла. Я как-то видела фильм «Касабланка», старый, 1943 года,  с Хамфри Богартом и Ингрид Бергман. Мне запомнилась фраза: " Весь мир рушится, а мы полюбили друг друга". Классика на все времена.
- Но при чем здесь Эс-Сувейра?- всё-таки поинтересовался Саид, не смотревший названный женой фильм.
- Если в Италии есть Верона, в которой существует целый культ Ромео и Джульетты, то Эс-Сувейра – это город Отелло и Дездемоны. В Эс-Сувейре снимали фильм «Отелло». Ты и его не видел, так? – разочарованно спросила Фатима.
- Нет, я бываю так занят, что мне просто не до фильмов.
- Но это старое кино.
- Фатима, это город как город. Как Фес. Те же узкие и грязные маленькие улицы, и в дополнение  - нестерпимый запах порта и рыбного рынка, который мгновенно впитывается в кожу и одежду. И сильнейший ветер, который едва не сносит с ног. Но тебе хочется новых впечатлений, смены обстановки, ведь так?
- Да, но в Эс-Сувейре я хотела бы даже переночевать, чтобы увидеть этот маленький городок  во всех красках – на рассвете, в полдень и на закате. Позавтракать под крики чаек на крыше риада…
Увидев, как усмехнулся Саид,  она тут же добавила:
- Саид, что я вижу, сидя на диване с журналом в руках? Только  фотографии  узких улиц древних медин и отретушированные интерьеры старых домов! Ты можешь показать мне весь мир в живую?
- Не уговаривай меня, Фатима, я ведь сам предложил тебе лететь со мной. Закажу билеты, а ты постарайся утром собрать вещи.
- Постараюсь, хабиби! –  радостно ответила Фатима,  продолжив расчесывать пышные волосы. Саид вышел в коридор, а она вдруг представила лицо Рании, когда она увидит прилетевшего за ней Саида.
«Как, оказывается, я устала от этой женщины и совершенно не жажду с ней так скоро увидеться!»  - думала Фатима, ложась под одеяло. 
На столике возле светильника так и стоял флакон духов, которые Саид купил для неё в Эмиратах. Красивый хрустальный флакончик с совсем небольшим количеством ароматной жидкости внутри. Духи были очень дорогие. Фатима вспомнила, как Зулейка тоже захотела получить именно их. Она заказывала Саиду совсем другие духи. Но теперь ей понравились те, что получила Фатима. И всё же здравый смысл не позволил Зулейке воспользоваться правом первой жены, по которому ей позволено выбрать для себя то, что ей понравится, даже если на вещь и претендуют другие жены. Но ссориться с Фатимой Зулейка не решилась.
«Однажды это случится. Зулейке захочется испытать свою власть надо мной. Пусть вернётся Рания. Тогда Зулейка сможет проявить на ней свои амбиции первой жены. Это будет справедливо. Сколько раз Рания пользовалась свои положением? Теперь на себе почувствует, что это такое», - размышляла она.
«А ведь Зулейке не понравится, что Саид возьмет меня с собой в Марокко. Муж отдаст мне предпочтение. Она же останется в Рио, будет следить за домом и заниматься детьми. Нет, рано или поздно, но мы с ней станем соперницами и врагами. Саиду и в голову не приходит пригласить Зулейку поехать с ним куда-нибудь. В Марокко у меня никого нет. Но у Зулейки в Фесе живут родители, и  было бы правильнее взять с собой завтра Зулейку и детей. Тот же Мунир мог бы  увидеть мать», - продолжала думать о своем положении в семье Фатима.
Она выдвинула небольшой ящичек сбоку прикроватного столика и убрала туда духи, поставив так, чтобы ничего не пролилось. Снова откинулась на высокую подушку, взглянув на тьму за окном.
«Впрочем, почему я должна думать о Зулейке? Саид всё равно поступит так, как захочется ему, а не как должно быть правильно или справедливо. Уверена: окажись фавориткой Саида она, а не я, Зулейка обо мне и не вспомнила бы. Хадижа мне рассказывала, какими были отношения Рании и Зулейки до того, как Саид женился на мне».
Утром Зулейка была неприятно удивлена начавшимися сборами в дорогу Саида и Фатимы. Самолет вылетал в полдень. Времени оставалось в обрез. Мириам помогала Фатиме укладывать вещи в чемоданы, а Мунир не отходил от отца, задавая массу вопросов о поездке.
- Мунир, я еду за твоей мамой. Но даже если я не смогу привезти Ранию  домой, когда вернусь из Марокко, ты сможешь каждый день с ней разговаривать по телефону, потому что твоя мама будет жить в доме дяди Али.
- Но почему мама не прилетит вместе с тобой и Фатимой?
- Не всё так просто, сын. Твоя мама была замужем за другим мужчиной, и теперь по обычаю она должна выждать три месяца в доме сида Али. Так надо.
- Когда ты привезешь в Бразилию мою маму? – настаивал на точном ответе Мунир.
- Давай вместе посчитаем: сейчас конец июля. Прибавляем три месяца. Это будет конец октября. Как раз закончится Священный месяц Рамадан.  Тогда и вернется твоя мама в этот дом. После окончания Рамадана. Тебе остается только подождать.
- Я хочу поехать с тобой в Марокко!
- Нет, Мунир. Тебе нужно учиться. Ты ведь так мечтал о том, как отправишься в школу. Не переживай – время пролетит быстро.
Саид очень надеялся, что всё случится именно так. В противном случае, если Рания родит ребенка от Хасана,  Мунир  не увидит мать. Она вернется в рыбацкую семью нового мужа и станет матерью ещё многих его детей. О Мунире ей придется забыть. И его сын останется без матери на многие годы.
 Когда Мунир станет взрослым и получит возможность разыскать мать, останется ли у него ещё желание увидеться с ней?
…Через несколько часов самолет, на котором должны были лететь Саид и его вторая жена, поднялся в воздух. Фатима перебирала  в мыслях всё, что узнала об Эс-Сувейре из Интернета, и в её голове зрели злые каверзы. «Пришло время расплаты, Рания! Теперь я припомню тебе всё! - с удовольствием думала она.
Покосившись на сидевшего рядом Саида, она вдруг задала себе вопрос: «Почему я стала такой злой? Разве раньше я кого-нибудь так ненавидела? Мы прожили без Рании почти два месяца, но неприязнь и ненависть так и не ушли из моей души. Мне это не нравится. Нужны позитивные мысли, добрые отношения, мне нужна дружба, забота о ком-нибудь».
Фатима вспомнила, что так и не получила от Саида котенка. Но в этом мужа не переспоришь. Саид не любил животных в доме. Но он хотел детей, ждал, чтобы она родила ему ребенка.
«Ребенок? Я тогда буду занята с утра до вечера ребенком. Хочу ли я этого? Нужен ли мне ребенок? Разве я окончательно простилась с мыслью о побеге? О свободной жизни без Саида и  его золотой клетки и гарема? Не стоит думать об этом. Я всегда расстраиваюсь, когда думаю, как могла бы сложиться и как сложилась моя судьба» - сказала себе Фатима, достав из сумочки небольшую шоколадку и  раскрывая очередной журнал с картинками из чужой жизни.

17. Глава 11. ЧАСТЬ 9. Саид и Фатима в Марокко. 
Саид не стал сообщать о точном времени прилета в Фес, решив добраться до риада сида Али самостоятельно. Тем более, что Фатиме захотелось пройтись по медине без сопровождающих. А сид Али мог прислать за ними слуг с ослами, и отказаться было бы неловко.
 Теперь Саид и Фатима пробирались через медину в район Шуара, где жил дядя Али. Багаж из пары чемоданов вез на ослике человек, которому Саид заплатил у ворот медины, где им пришлось высадиться из такси. Ведь из аэропорта до старой части Феса можно добраться на машине. А вот передвигаться по старинной медине пришлось на ногах.
Почти все марокканские медины устроены по одной схеме: по окружности идет стена, в центре расположена мечеть, а уже вокруг неё начинает закручиваться лабиринт из улочек, переулков, и просто коротких переходов, которых в Фесе, например, насчитывается больше 9 тысяч. В связи с этим автомобильное движение в мединах невозможно, а иногда затруднено и движение двухколёсного транспорта. В древности узость и запутанность улиц служила дополнительной помехой на пути возможных захватчиков города.
Несмотря на кажущийся хаос, некая система всё же есть, в частности разделение на кварталы по религиозному и этническому принципу, а также по роду занятий местного населения. Бредя по медине, Саид с женой проходили районы ткачей, сапожников, гончаров, ковроделов, и конечно - кожевников. Собственно, этот последний и был их целью.
Направляясь к дому сида Али, они рассматривали старинные фонтаны и здания (городу как-никак больше тысячи лет), и Фатима вспомнила свои впечатления от первого посещения Феса полгода назад. И снова она внезапно ощутила на себе почти забытое воздействие толпы.  Это чувство накрыло её в медине Феса, вызвав желание срочно изолироваться от людской массы, желательно куда-нибудь на природу. Угнетало почти полное отсутствие зелени и деревьев на покрытых камнем улицах.
 Она испытала облегчение, оказавшись перед высокими воротами дома, где жил дядя Али.
Их приезду были рады. Зорайдэ отвела Фатиму в комнату, где они с Саидом останавливались, когда приезжали в прошлый раз. Потом был ужин за большим общим столом, и Саид долго расспрашивал Зорайдэ и сида Али о Хадиже, о дяде Абдуле, о многих знакомых. Только о Рании не было сказано пока ни слова.
«Значит, это будет деловой разговор между Саидом и дядей Али», - поняла Фатима.  Так как в Марокко они прилетели уже после обеда, а до риада родственников и вовсе добрались к вечеру, то заниматься делами Рании было уже поздно.
- Дядя Али, я позвоню дяде Абдулу и отцу Рании. Завтра утром собираюсь выехать в Эс-Сувейру. Туда же должен подъехать и мой адвокат. Думаю, уже завтра мы сможем разрешить все вопросы.
- Ты уверен, что сможешь забрать у Хасана Ранию? – с сомнением спросил сид Али. – Абдул непременно поедет с собой, а вот отец Рании болен. У него что-то с сердцем, лежит дома, утром вызывали врача. Думаю, он не сможет отправиться с вами в Эс-Сувейру на семейный суд.
- А дед Рании?  И её дядя, который живет в Агадире?
- Ничего не могу тебе об этом сказать – Абдул не посвящал меня в свои дела. Он счел, что история Рании меня не касается.
- Как же так? – возмущенно спросил Саид. – В любом случае завтра я еду на семейный суд. И дядя Абдул поедет со мной.
- А я? Ты обещал показать мне Эс-Сувейру! – запротестовала Фатима, поняв, что Саид брать её с собой не планирует.
- Дорогая, мы позже там побываем. Мне придется съездить в этот город не раз, чтобы оформить все формальности в зависимости от того, как разрешится ситуация. Но  завтра мне предстоит разбираться с семьей временного мужа и постараться забрать у него Ранию.
Фатима не стала спорить. Она с удовольствием ела вкуснейший кускус, приготовленный Зорайдэ, знающей толк в специях. Кускус, который готовили в доме Саида, не шел ни в какое сравнение с тем блюдом, которое она ела в данный момент.
Карима принесла поднос с горячими лепешками и множеством небольших пиал с соусами.  От хлеба так вкусно пахло, что Фатима тут же взяла одну лепешку. Карима придвинула к ней чашку с салатом и блюдце с оливками. Почти все они были мелкие и сильно замаринованные.
- Карима, хочу крупных оливок. Мы сможем завтра сходить на рынок и купить свежие крупные оливки?
- Лара Фатима, на медине в лавках полно оливок. Какие угодно есть: черные, зеленые, красные, в специях, мелко нарезанные… Карима найдет любые!
- Но я хочу пойти вместе с тобой! Мне интересно самой выбрать, - капризно сказала Фатима. – Саид, ты ведь позволишь мне пойти на рынок вместе с Каримой?
- Хорошо, Фатима. Завтра вы сами разберетесь без меня. Как решит Зорайдэ, она хозяйка дома.
Зорайдэ, которая незаметно присматривалась к младшей жене Саида, согласилась:
- Конечно, пусть Фатима идет на рынок вместе с Каримой. Я дам им целый список того, что следует купить в лавках медины.
Фатима снова вернулась к еде, Карима отправилась на кухню, а между Саидом и дядей Али продолжился разговор.
- Саид, твоя жена красива, но капризна. Как говорят: где цветок, там и колючка.
- Мне нравится Фатима. Её капризы мне даже нравятся.  Но она вовсе не такая, какой пытается казаться. Лучше.
- Отчего у меня возникает ощущение, что вижу перед собой Жади? Что в Фатиме есть такое, что вызывает подобные чувства? – задумчиво спросил Али.
- Жади… Не знаю, дядя Али. Я никогда не замечал сходства между моей бывшей женой и Фатимой, - солгал Саид. - Возможно, так кажется, потому что они обе с европейским менталитетом, но не отрицают и принимают Восток?
- Да, наверно. А что ты собираешься делать с Ранией?
Они опять пустились в рассуждения, как будет правильным поступить  с семьей Хасана.
- Пойми, Саид. Старики не собирались нарушать договоренность с тобой. И они не позволят Хасану выставить их обманщиками. Им не нужен позор…
- Да, я понимаю, дядя Али. Но это значит…
 Фатима не желала и дальше прислушиваться к разговору мужа и дяди Али. Она устала после длительного перелета и хотела подняться в комнату, чтобы отдохнуть. Ей хотелось кое-что обдумать:   как только Саид позволил ей выйти завтра на медину вместе с Каримой, в ее голове  тут же созрел план того, как провести время в отсутствие мужа.
Она решила, что не станет спрашивать у него разрешение побывать там, куда ей давно хотелось попасть. А именно – в развалинах старинной касьбы на окраине Феса, Когда они с Саидом шли сегодня по медине, она смогла издали увидеть очертания далекой старинной крепости, величественно возвышавшейся там, где заканчивался город, и начиналась подступавшая к городу пустыня.
Хадижа столько рассказывала о том, как бродила по коридорам крепости, до которой ей помогла добраться вездесущая Карима. Потом, уже в Рио Хадижа вместе с Фатимой рассматривали фотографии, и девушка показала ей рамку со снимком развалин.  Хадижа собиралась сделать подарок матери, рассказав Фатиме по секрету, что для Жади, оказывается, это место имело особое значение.
Она уже забыла, какими  именно словами Хадижа описывала касьбу, но сказано было так, что Фатима загорелась желанием побывать в этом месте. И вот, кажется, случай для этого представился. Как только Саид утром уедет в Эс-Сувейру, они с Каримой пойдут на рынок, и там Фатима уговорит женщину показать дорогу в развалины,  и ещё лучше – сходить туда вместе.
Жена Саида предвкушала настоящее приключение. Ей вдруг захотелось испытать острые ощущения, новые эмоции… А если верить Хадиже, в душе её  «звучала» музыка при виде великолепия высоких крепостных стен, залитых солнцем, желтого песка вокруг… Вот и Фатима была готова пережить нечто подобное.
«Но я понимаю, что Саиду не понравилось бы предложение прогуляться по развалинам. Кажется, у него были причины ненавидеть это место. Хадижа говорила, что именно там встречалась её мать с бразильцем, ставшим теперь её мужем. Именно поэтому Хадижа и оказалась в касьбе –  ей захотелось увидеть собственными глазами, где бывала Жади», - вертелось в голове Фатимы.
«Пусть Саид меня отругает за прогулку в развалины и, возможно,  даже накажет, но, вернувшись в Рио, мне будет, о чем вспомнить», - подумала Фатима, доставая из чемодана ночную сорочку, купленную несколько часов назад в Париже, где она всё-таки смогла уговорить Саида с пользой провести время, а не сидеть в аэропорту и тупо ждать рейса на самолет до Феса.
Саид поддался на уговоры, и такси отвезло его и Фатиму в известный Торговый центр в престижном районе Парижа, где она стала обладательницей множества пакетов с купленной там одеждой, новыми туфельками и даже получила в подарок от Саида изумительное ожерелье, на которое даже не претендовала. Но если уж он так захотел порадовать её…
- Саид хороший муж, - говорила она себе, снимая с себя украшения. - Такие мужчины редко встречаются. Если бы я была у него одна, принципиально одна, и был бы он лет на десять моложе, я могла бы любить его всем сердцем.
«Но почему, собственно, меня смущает его возраст? Сколько вокруг пар, у которых ещё большая разница в возрасте! Наверно, меня пугает то, что я буду оставаться молодой, а Саид будет стремительно стареть и слабеть, превращаясь в дряхлую развалину.  Как однажды сказала Рания: именно с ней, женой, появившейся в жизни Саида раньше Зулейки и Фатимы,  должен был он стареть на одной подушке! Впрочем, Саид и через двадцать лет останется таким же импозантным и красивым мужчиной, как и сейчас. Не верится, что он может превратиться в немощного старика. Он до глубокой старости будет красавцем, на которого будут заглядываться женщины», - пришла к выводу Фатима, вспомнив, как в самолете  до Парижа на Саида смотрели пассажирки и задерживали взгляд стюардессы.
- Фатима, мои вещи разложены? Я приму ванну и сразу лягу спать, - раздался  у неё за спиной голос Саида.
Она резко повернулась, как будто  муж застал её за чем-то запретным (как будто мысли можно увидеть!), так что Саид тут же посмотрел на неё с подозрением. Фатиме стало смешно, она едва не рассмеялась.
- Саид, у тебя такое выражение лица… Что я не так сделала?
- Нет, ничего. Я устал от проблем с Ранией. Завтра мне предстоит непростой день.
- Вот как? Возьми меня  с собой, тебе станет легче. Сходим на пирс, поедим креветок в ресторане…
- Это потом. Сначала надо решить дела. И постарайся не ссориться с Ранией. Тем более – она не станет моей женой. И не только в ближайшие три месяца. Я не хочу снова на ней жениться, - поморщился мужчина. - И так как она больше не будет одной из вас, то вам с Зулейкой не стоит опускаться до ссор с этой женщиной. Но она мать Мунира, Фатима, и я благодарен ей за то, что она с радостью подарила мне первого сына. Постарайся поддерживать с Ранией мирные отношения.
- Хорошо, хабиби, я попытаюсь, - ответила Фатима, решив с ним не спорить.
 Но в его словах ей почудился упрек. Рания подарила Саиду сына, а она, Фатима, всё ещё не родила ему ребенка! «Я сама решу, когда мне стать матерью.  У каждой женщины есть такое право», - упрямо и с долей обиды подумала она, протягивая руку, чтобы погасить старинный напольный светильник возле кровати.
***
Фатима не стала вставать на утренний намаз, хотя Саид пытался её разбудить и встал сам, чтобы перед тем, как отправиться в путь, совершить молитву после звуков азана.
В утреннем воздухе звучали призывы к намазу со всех мечетей Феса.
- Ты грешница, Фатима. Как-нибудь я займусь тобой. Ты не желаешь молиться ни днем, ни утром.
- Да, хорошо, - снова провалилась в сон молодая женщина.
Саид вздохнул, быстро оделся и вышел из комнаты.
Он встал некоторое время назад, проснувшись от звонка сотового телефона. Оказалось, что сид Абдул уже прибыл в дом сида Али и ждет Саида внизу.  Они собирались совершить  вместе с Абдулом и дядей Али намаз,  затем -  завтрак перед дорогой, которая займет несколько часов, и потом предстоит вынести трудный день.
 Саид не любил семейных судов – и тех, которые касались лично его, как и тех, когда приходилось разбираться в чужой жизни. Мысли о том, с чем и кем ему придется иметь сегодня дело, приводили его в бешенство. Саид старался успокоиться и держать себя в руках. Самолюбие его было задето. Но требовался холодный ум и способность  действовать жестко, чтобы всё прошло так, как надо Саиду.
Поэтому он не стал спорить с Фатимой, оставив её спать, сколько ей захочется, и спустился вниз.
- Саид! Ты прилетел! Почему мне не позвонил? Почему ты не остановился в моем доме? Хочешь обидеть меня? Решил опозорить меня на всю медину? – засыпал его упреками дядя Абдул.
- Дядя Абдул, время намаза наступило. Давайте все проблемы обсудим потом – в машине, по пути в Эс-Сувейру, - предложил Саид, разворачивая молельный коврик.
- Обязательно обсудим! – сердито подтвердил дядя Абдул, опускаясь на колени для совершения намаза. Старик не забыл захватить с собой в дорогу любимый коврик для молитв, ведь путь не близкий, а Абдул никогда и нигде не пропускал намазы.
Потом завтракали. Аллах послал им обильный стол. Зорайдэ и Карима выставили нарезанный сыр и свежие лепешки, обожаемые сидом Абдулом; салат и таджин, которым следовало подкрепиться перед дальней дорогой.  И кроме этого, пока мужчины ели, Зорайдэ с Каримой собрали им в дорогу разные кушанья.
- Дядя Абдул, когда вернемся из Эс-Сувейры, мне нужно навестить жену Мухамеда. Он дал мне поручение. Мы с Фатимой побываем у нашей родственницы. Если Вы устанете после поездки, тогда расскажите, как добраться до её дома. Мухамед мне пытался объяснить, но, боюсь, я не смог запомнить точно, где  находится её риад.
- Нет, разумеется, я пойду с вами. Мне тоже хотелось бы навестить этих двух одалисок.  Саид, ты представить не можешь, как эти женщины тратят деньги твоего брата!
- Не волнуйтесь, дядя Абдул, Мухамед как раз и попросил меня, чтобы я отнес им сумму на проживание Лейлы, на еду и на все хозяйственные нужды, -  беспечно сообщил Саид.
- Что?! Мухамед опять дает Лейле деньги? Эта женщина разорит твоего брата! – застонал Абдул. – Она тратит всё, что дает Мухамед, потом снова жалуется на безденежье, а затем снова тратит. Как будто у твоего брата бездонный карман.
- Не преувеличивайте, дядя Абдул. Мухамед обязан обеспечивать вторую жену, тем более, что она ждет ребенка.
- Саид, как бы я сейчас не осуждал Латифу за её желание развестись с моим племянником, но я признаю, что Латифа всегда была скромна. Она никогда не тратила деньги мужа на золото или ненужные вещи.
- Мухамед дает на содержание Лейлы совсем немного.
- Твой брат не учитывает, что в Бразилии всё дороже, чем в Марокко. Здесь той суммы, которую присылает жене твой брат, может хватать на два-три месяца, если тратить деньги расчетливо.
- Дядя Абдул! – с доброй усмешкой посмотрел на старика Саид. – Пусть мой брат сам решает, какую сумму тратить на содержание второй жены.
- Али! Почему ты молчишь? – повернулся Абдул к приятелю, держа в руке кусок лепешки. – Разве ты не понимаешь, что Мухамед должен поровну обеспечивать жен?
- Разве он этого не делает, Абдул? – отозвался сид Али. – Мухамед дает Лейле столько же денег, сколько тратит на семью в Бразилии.
- Нет, я так не считаю. Латифа не требует от него таких расходов. Или мой племянник совсем ум потерял? Эти женщины его разорят. Нет, надо лететь в Бразилию!
- Успокойтесь, дядя Абдул!  Мухамед никогда не даст денег больше, чем может дать.
- Саид, если Мухамед привезет Лейлу в Рио-де-Жанейро, то его расходы сократятся. Посмотри, что происходит в мире! Кризис. Люди на всем экономят.
Саид устал спорить с упрямым родственником. Закатив глаза, Саид разглагольствования дяди Абдула слушал молча, с нетерпением ожидая, когда же они, наконец, выйдут на медину и тронутся в путь.
***
В Эс-Сувейре, в доме Хасана ждали появления Саида Рашида. На семейный суд собрались все близкие родственники–мужчины. Но в большой комнате-салоне на первом этаже сидели только старики и братья Хасана.
-… Что ты натворил, Хасан? –  укоряли они мужчину снова и снова. – Семье выпала такая удача, но ты всё испортил!
- Я знаю, что делаю! – грубо ответил он и в этот раз.- Вот увидите, никто не сможет у меня ничего отобрать!
Хасан был похож на бешеного зверя. Он быстро двигался по комнате из угла в угол перед сидевшими на диване отцом, дедом и дядями, которые пришли поддержать сида Надира, а кто-то и попытаться отстоять лодки,  надеясь уговорить Саида Рашида не расторгать договор из-за неумного поведения Хасана.
- Лай собаки слонов не испугает, - размахивая руками, грубо высказал Хасан дяде. – Чего вы так все боитесь Саида Рашида? Всё произошло по закону: с  женщиной был заключен временный брак. Но я передумал – имею на это право! – и решил не разводиться с ней. Всё! Остальное уже значение не имеет!
- Но существует договор, который закреплен в документе. Ты глуп и не образован, Хасан! Поэтому ты так говоришь.
- Неееет! Это вы не понимаете: я по закону оставляю Ранию женой. Всё её имущество теперь становится общим, т.е. моим. Никаких претензий ни к ожерелью, ни к деньгам и лодкам с машиной… Деньги, которые перечислил деду Саид Рашид, потрачены только частично – мы купили одну лодку, вторую не получится купить, ведь я не собираюсь возвращать Ранию…
- Замолчи! – оборвал его дед. – Ты здесь никто, раз пошел против интересов семьи. Женщину мы вернем Саиду. И тебе придется отдать ему часть денег и лодки. Всё отдашь, кроме одной лодки, купленной нами по договору с ним. Ты понял, Хасан? И не смей шутить с нами.
- Ещё чего! Я продумал план, и нам не придется ничего возвращать. Где Хадия? Хадия!!! – завопил он на весь дом.
- Саид может нас засудить. У него в руках огромные деньги, связи и власть. Он раздавит нас как лодка сардину о причал. Распотрошит так же, как чистим рыбу на пирсе, вываливая кишки на землю. Ты хочешь оставить нас  нищими? Чтобы мы снова нанимались на чужие лодки? – возмущался отец Хасана.
- Главное -  позор на всю Эс-Сувейру! На весь Фес! Как я теперь встречусь с Абдулом?
Ткань на месте, где должна быть дверь, зашевелилась и показалась Хадия с подносом в руках. Она принесла чайник и стаканчики. Блюдо с выпечкой уже давно стояло на столике рядом с диваном, и чай старики сегодня пили уже не первый раз.
Мужчины старались не замечать женщину. У Хадии всё лицо превратилось в один большой синяк. Хасан каждый день бил женщину за любой промах. А теперь доставалось и Рании.  Правда, её лицо он не трогал. Бил по спине, на которой ещё не затянулись рубцы после устроенной три дня назад порки.
- Где сейчас креветка вонючая? Ты привела ее на кухню, как я  велел? – зло спросил Хасан у жены.
- Да. Рания здесь, рядом – на кухне.
- Ты ее крепко связала? Не сбежит?
- Нет, Хасан, веревка надежная, связана крепко.
- Иди к ней и спроси ещё раз: помнит ли, что она должна ответить, когда приедут люди из Феса и спросят у неё…, ну ты знаешь, о чем! Иди!
Хадия вышла из комнаты, пятясь спиной к двери и склонив голову.
Она вернулась на кухню, где  в углу на куче рыболовных сетей сидела связанная Рания. Она привалилась к стене боком, чтобы не так сильно болела спина, исполосованная плетью. Хадия несколько раз обрабатывала раны на спине, даже смазав их какой-то мазью, но легче от такого лечения не стало. Хадия объяснила, что делает это не ради доброго отношения, а лишь потому, что чистить рыбу на пирсе вдвоем им будет легче. Значит, Рании лучше не болеть.
Но Рания боялась Хадию. Хасан требовал, чтобы Рания сказала Саиду и другим родственникам, которые приедут забирать её, что она решила остаться в семье Хасана, хочет быть его женой. Рания отказалась, после чего последовали побои. Бил не только Хасан, но и Хадия. Рании довелось услышать, как женщина, думая, что её не слышат, отчитывалась Хасану:
- Я не могу её заставить сказать то, о чем ты просишь. Она может солгать мне,  может нас обмануть. Но Саиду она скажет правду.
- Молчи, водоросль сушеная! Я тебе как велел сделать? Вот и делай!
Только теперь Рания поняла, что он имел в виду. Хадия подошла, присела на корточки  показала шелковый шнур, который достала из кармана.
- Видишь это? Хасан велел мне задушить тебя, если не согласишься сказать так, как он хочет.
Ранию парализовало от страха. Хадия сможет – в ней накопилось столько злости, что жена Хасана была готова теперь на всё.
Женщина продемонстрировала веревку, покрутив её перед глазами жертвы, а потом положила шелковый шнур на ободранный пуфик недалеко от Рании, чтобы был «под рукой».
- Не скажешь, что хочешь остаться с Хасаном и быть его любимой женой, не подтвердишь, что отдала ожерелье – Хасан тебя сам задушит этим шнуром.  Я попрошу, чтобы он сделал это у меня на глазах.  Никто из твоих родственников  тебе не сможет помочь, никто не сможет тебя забрать у Хасана, если он не даст тебе развод. А он не даст! Ты в его власти, Рания. Не успеет Саид Рашид добраться до ворот дома, чтобы выйти на медину, а Хасан покончит с тобой. Даже не сомневайся в этом.
Но Рания, не смотря на угрозы, верила Саиду. Кто такой Хасан против Саида Рашида? Нет, если Саид приедет в Эс-Сувейру и зайдет в этот дом – выйдет он отсюда только вместе с ней. Поэтому Рания не теряла надежды. Но она боялась, что Хадия не выдержит и сорвет на ней злость. И тогда может пойти в ход и шелковый шнур.
- Что притихла? – прищурила глаза жена Хасана. – Думаешь,  твой бывший муж будет за тебя тут биться? Нет, он сам откажется от тебя. Не откажешься ты – он тебя отвергнет. Хасан знает, что делает. Он придумал кое-что интересное. Я тебе потом расскажу, и вместе посмеемся.
«Что Хасан мог придумать?»  – слова Хадии вызвали в Рании, если не панику, но беспокойство. Она так уверенно говорила, что  позже, когда в доме началась суета, донесшаяся до слуха Рании, она уже не удивилась, когда  на кухню вошел Хасан и заткнул ей рот тряпкой - грязным полотенцем с запахом тухлой рыбы. Ранию едва сдержалась, чтобы не стошнило, что было опасно при заткнутом рте.
 Она смогла пересилить себя, услышав в соседней комнате голоса Саида и дяди Абдула. «Всё! Теперь мои мучения должны закончиться!» - сказала она себе, приказав не думать о грязной  тряпке во рту.
Несколько минут спустя зашел Хамза, принес и положил на пуфик черную паранджу, и Рания вдруг поняла, что задумал Хасан…Она замычала сквозь  кляп во рту, за что и получила  несильный пинок в бок. Тут же возле неё оказалась Хадия, которая вытащила полотенце из её рта, но вцепилась в горло, сказав:
- Кричи! У меня будет повод с тобой покончить. Хасан мне разрешил.
Рания не стала кричать. Сначала она отдышалась, потом долго плевалась, получая каждый раз удар по губам тяжелой ладошкой Хадии. А потом решила выждать, как станут развиваться события дальше…
…В комнате, тем временем уже шел разговор между сидом Абдулом и сидом Надиром. Между адвокатом, представлявшим интересы Саида, и Хасаном, рассказавшим нелепую историю о влюбленной в него Рании, готовой на всё ради новой семьи.
Саид предоставил разбираться адвокату и дяде Абдулу. Он молчал, злясь на то, что позволил сделать из себя клоуна и оказался втянутым в этот цирк.
- Надир, если твой внук говорит правду, пусть приведут сюда Ранию, и мы у неё спросим. Пусть она сама нам скажет, так это или нет. Даже если она промолчит – и то это станет ответом,  потому что женщине может быть стыдно признаться, что она решила выбрать в мужья того, кто был временным мужем.
- Приведите женщину, - приказал сид Надир.
Хасан молча развернулся и пошел в кухню.  Саид, молча наблюдавший за происходящим, заметил хитроватый блеск в глазах удалившегося за Ранией рыбака. И когда тот вернулся в комнату, волоча под руку женщину в черном одеянии, Саиду стало понятно, что его снова пытаются обмануть.
Под одеянием была не Рания! И рост, и силуэт принадлежали не ей, а скорее, закутанному в паранджу мужчине.
Но как это доказать?
- Рания, расскажи, как тебе живется в семье Хасана? – засуетился дядя Абдул.
- Не молчи! Говори! – решил подыграть Саид.
Фигура в черном слегка наклонила голову.
Хасан тоже не стал молчать:
- Рания, я был добр с тобой, но и ты приняла новую семью. Хочешь ли ты остаться со мной? Ведь между нами случилось всё, что только может быть между любящими мужем и женой.  Ответь, Рания.
Та (или тот?), что скрывалась под черной одеждой, кивнула.
- Ты хочешь вернуться к Саиду Рашиду, который настаивает на твоем возвращении?
Фигура покачала головой. Но теперь это означало: «нет».
- Ты не хочешь быть моей женой?  - усмехнулся Саид, пристально глядя на   ту, что укрылась под паранджой.
Ответом был резкий кивок.
- Не верю! – бросил Саид. - И хватит – шутки закончены! – приказал Саид.
- Но, племянник…. Саид! Если Рания не хочет возвращаться…, - пожал плечами дядя Абдул.
- Это не Рания! Вы что себе позволяете? Нарушили наш контракт, теперь мне подсовываете мужчину в парандже под видом моей бывшей жены?  Я вас засужу! За обман, за мошенничество и подлог!
- Как? …Что такое?  Если не Рания, то кто же это?.. Где Рания? – переговаривались в один голос старики на диване.
- Хасан, что это значит? – сурово спросил сид Надир.
- Это Рания – моя жена. Я не стану возвращать её Саиду Рашиду, - вызывающе ответил рыбак.
- Нет, женщина или мужчина, тот, кто стоит перед нами – не Рания. Я требую, чтобы привели Ранию и вернули мне её согласно договору, - жестко заявил Саид.
- Хасан! Пусть эта женщина откроет лицо! – приказал сид Рахим.
- Нет! Никто не имеет права требовать, чтобы моя жена сняла перед кем-либо, кроме меня, ткань с лица! Я этого не позволю!
- Мне достаточно вызвать полицию и заявить о мошенничестве, и вы все окажетесь в тюрьме, - с угрозой произнес Саид.
Старики переглядывались, Хасан топтался на месте, но по его лицу было видно, что сдаваться он не намерен.
- Что ж, - призадумался сид Абдул. – Паранджу снять мы не можем, но ответить на мои вопросы Рания, если это она, сможет. Я или Саид зададим вопрос, ответ на который знать может только Рания… Если не ответит – мы с Саидом обратимся в полицию.
- Не стоит устраивать представление с разоблачением. Я считаю, что пора вызвать полицию. Суд разберется, где Рания, а кто прячется под паранджой, - настаивал Саид, уже еле сдерживая гнев.
- Рания, как зовут твою дочь? Назови имя, - гнул своё дядя Абдул.
- Фатима, - пискнул кто-то под тканью паранджи.
Саид достал сотовый телефон и начал набирать номер…
- Нет, Саид, не делай этого! – вскочили с дивана отец Хасана и дед. Сид Абдул закричал:
- Обманщики! У Рании нет дочери! У неё есть только сын! Это не Рания.
В комнате начался хаос. Сид Надир подбежал к закутанной коконом фигуре и дернул за ткань:
- Кто ты? Отвечай, кто ты, кто посмел обмануть меня? Обмануть наших гостей?
Старик так сильно дернул ткань, что верхняя часть одеяния треснула по шву и осталась в руках деда Хамзы,  голова которого показалась из-под лохмотьев порванной паранджи.
- Мой сын! Как ты посмел! Позор! – возмущались и сид Рахим, и дед Надир.
Только Саид сохранил самообладание и твердо потребовал:
- Немедленно приведите сюда Ранию!
- Хасан, где эта женщина? Веди её сюда и не спорь!
Хамза, уличенный в обмане, сбежал на кухню, оказавшись там первым. Рания сидела со связанными руками в объятиях Хадии, одной рукой крепко зажимавшей ей рот, а другой держа её за горло.
Хамза, путаясь в спадавшей парандже, подскочил к женщинам, оттолкнул жену брата и рывком поднял Ранию на ноги.
- Идем в комнату, пока Хасан не убил тебя!
У Рании от долгого сидения затекли ноги, она не могла сделать и шагу. Но Хамза подхватил её под руку, не догадавшись развязать веревку,  и почти поволок из кухни в зал, где требовали её появления.  Когда Рания оказалась на пороге комнаты, перед ней вырос Хасан, преградив дорогу и брату, и пленнице.
- Лучше отойди! – сцепился с Хасаном Хамза. Рании удалось проскочить мимо дерущихся. Но Хасан и во время драки успел подставить подножку Рании. Она упала на пол, из-за связанных рук не смогла подняться на ноги, и тогда она поползла по полу, то падая,  то перекатываясь, чтобы отползти прочь, подальше от мучителя,  пытаясь подняться.
Саид был вот он, рядом, и она изо всех сил стремилась добраться до него.
Саид и сид Абдул с удивлением смотрели на неё, не веря увиденному. Спутанные волосы,  как у дочери шайтана, грязное, в крови после побоев, платье, синяк почти на половину лица, связанные руки…
- Аллах! Кто эта женщина? Неужели это Рания? – ахнул сид Абдул.
«Неужели  я вижу Ранию?» - было написано и на лице Саида, который не мог произнести ни слова.
- Саид! Забери меня отсюда! Я не хочу быть ни временной, вообще никакой женой Хасана. Он украл и отобрал у меня мое золото, он…., - залилась слезами Рания.- Забери меня, как ты обещал. Ради нашего сына!
- Ах, ты лодка дырявая! Ты к кому лезешь? Я тебе развода не давал! – оказался возле нее Хасан, схватил за волосы и потащил за собой по комнате.
- Хасан! Что ты творишь?! – набросились на рыбака родственники, это и спасло Ранию. Он выпустил её волосы. А она смогла отползти в сторону.
Скандал продолжался долго. Саид, молча наблюдавший за безобразной сценой, вдруг громко хлопнул в ладони.
- Всё! С вами будет разбираться мой адвокат. Рания немедленно должна получить развод. Здесь присутствует больше, чем четверо свидетелей. Пусть ваш внук, сид Надир, скажет трижды слово «талак» матери моего сына.
Родственники вынудили Хасана дать развод Рании, и он еле слышно сквозь зубы процедил долгожданное Ранией слово «развожусь». Старики Надир и Абдул скрепили случившееся подтверждением:
- Дан развод?
- Дан развод!
Только услышав эти несколько слов, Рания осмелилась поднять залитое слезами лицо и робко посмотреть на Саида.
- Теперь я смогу забрать тебя, Рания, и вернуть сыну.
- Нет, - вдруг закричал Хасан. – Она не может быть твоей женой, Саид Рашид! Она никуда не уйдет из этого дома! Рания была моей женщиной все ночи, пока жила здесь. Тебе могут подтвердить это и моя первая жена Хадия, и мои братья, и их жены!
- Нет, это ложь! Ничего не было! – запротестовала Рания.
- Было! Было, моя сардинка!  И поэтому ты ещё три месяца будешь жить в моем доме! Вдруг ты носишь моего сына? Я никуда тебя не отпущу! – зло и издевательски расхохотался Хасан.
- Нет, такого не было! Саид, я клянусь тебе своим сыном! Ничего не было! Я могу поклясться на Коране!
Сид Абдул не выдержал:
- Не клянись, Рания, не упоминай Коран! Если ты лжешь, это великий грех!
- Но я говорю правду!
- Я тоже говорю  правду и могу доказать: у этой женщины под левой грудью есть  небольшое родимое пятно, по форме напоминающее рыбку. Поэтому я и называю Ранию своей сардинкой, - торжествующе ухмылялся Хасан.
Саида передернуло от отвращения. Неужели рыбак говорит правду? Значит, всё-таки это случилось. «Нет. Рания, прости, но моей женой ты быть  не сможешь», - принял решение Саид.
- Нет, этого не было! Саид, верь мне! Хасан не мог увидеть у меня родинку! Это его жена Хадия ходила со мной в хамам, она видела меня раздетой. Она рассказала ему, и теперь он лжет!
- А вот эти украшения разве я не дарил тебе, когда ты согласилась стать моей женой и забыть о Саиде? – глумливо спросил Хасан, порывшись в кармане джеллабы и вытащив оттуда несколько серебряных украшений, зажав их в кулаке.- Тебе ведь  понравились мои подарки!
Саид едва сдержался, чтобы не рассмеяться: у Рании всегда было столько дорогих украшений, что поверить невозможно, будто она могла восхищаться подобными поделками кустарных мастеров-ювелиров.
Рания кричала и что-то доказывала, Хасан в ответ смеялся в лицо и убеждал всех в обратном, пока, наконец, Рания не потеряла сознание. Сид Надир велел позвать женщин, чтобы они поухаживали за несчастной. А Саид и сид Абдул приступили к обсуждению ситуации вместе с адвокатом.
Решили, что семье останется лодка, полученная перед приездом Рании в Эс-Сувейру. Всё остальное – купленные на деньги от украшения лодки и машина – будет продано, а деньги возвращены Саиду. Ранию Саид не сможет увезти в Бразилию до истечения трех месяцев, но жить она будет в доме сида Али – уважаемого в Фесе шейха.  Оставить ещё одну лодку сиду Надиру Саид согласился в обмен на эту уступку…

18. Глава 12. ЧАСТЬ 9. Рания вновь в доме дяди Али. Новое происшествие.
Когда стало понятно, что Саид и сид Надир пришли к согласию, Ранию было приказано отпустить и отвести во двор. Руки её были давно развязаны, она лежала на старом диване в одной из комнат. Рании дали воды,  беременная Хасна сидела с ней рядом. Хадия тоже находилась в комнате, наводя ужас на жертву семейных обстоятельств. Жена Хасана не сводила с Рании глаз, полных ненависти.
Но и Хамза находился недалеко – стоял за занавесями у порога и был начеку. Случится что-нибудь с Ранией – и не видать их семье даже тех лодок, что оставил им сид Саид. А так удачно закончилась история с побегом: теперь лодки будут принадлежать их деду и отцу, которые и станут распоряжаться всем семейным бизнесом, а не только Хасан, который присвоил себе и купленные лодки, и машину.
Озлобленная, преданная Хасану Хадия могла отомстить девчонке, которая вновь возвращается к богатому мужу, а ей, Хадии, предстоит до конца дней чистить рыбу на пирсе, получая удары от злопамятного и мстительного Хасана. Именно её и станет винить брат Хамзы в том, что упустил удачу.
Наконец, дали знать, что Рании пора выходить из дома.  Женщина уже не верила в хороший исход дела и еле держалась на ногах.
- Саид, где Саид? – еле слышно спрашивала она.
- Иди, Рания, твой муж ждет тебя во дворе дома, - мирно сказала жена Хамзы.
- Муж? Какой… муж? Кто? – отпрянула Рания от Хасны.
Та даже рассмеялась.
- Не бойся так. Ты же получала развод. Теперь Хасан тебе никто. Живи спокойно!
- Нет, у Рании может быть ребенок, и тогда она к нам вернется, - процедила слова Хадия.
- Ты сама знаешь, Хадия, что этого не будет. Ведь не было же ничего, - возразила младшая невестка сида Надира.
- А тебе откуда знать? Не ты живешь в этой части дома! К тому же Рании не было почти полмесяца. Где она пропадала, пока не появилась в Фесе? А? С ней могло произойти что угодно. Вдруг она всё-таки окажется беременной? Это станет таким подарком Хасану! – ухмыльнулась злодейка.
Как ни устала Рания, но эти слова привели её в чувства.  Что, если Саид тоже так подумает? Тоже решит, что её долгая дорога в Фес была полна насилия? А если он ещё и Хасану поверил…
Она еле добралась до осла, на которого с трудом взгромоздилась. Какая-то родственница из семьи сида Надира помогла ей взобраться. Вышла во двор и Хасна.
- Рания, в доме остались твои вещи.  Что с ними делать? Может быть, собрать и вынести тебе узел с твоей одеждой?
- Нет, - тут же вмешалась Хадия, вставшая недалеко от них. – Когда она вернется, что она станет носить? Пусть её кафтаны и джеллабы ждут здесь своего часа.
Рания нашла в себе силы усмехнуться, глядя ей в лицо, и сказать:
- Хасан собирается брать в жены ещё двух женщин? Пусть моя одежда останется им. Ведь вынудили же вы меня надевать в порт платья умершей жены Хасана. Пусть мои вещи останутся у вас в доме. Они вам пригодятся. А я не взяла бы и платка, чтобы ненароком не вспомнить ваше семейство. Я вернусь в Бразилию и забуду о вас, сотру из памяти всё, что здесь со мной было.
- Не беги впереди каравана, Рания. Тебе три месяца жить в Фесе у шейха сида Али. Берегись! Хасан не откажется от тебя просто так, не оставит в покое! Он сделает всё, чтобы вернуть тебя.
- Саид не позволит.., - начала Рания, но Хадия её перебила:
- Хасан выкрадет тебя из дома твоего родственника. Вот увидишь!
Ранию объяло ужасом – так уверенно сказала Хадия о её будущем. Неужели ей предстоит жить в страхе несколько месяцев, пока Саид не сможет увезти её в Рио?
Во двор вышли сид Абдул и Саид. Адвокат что-то коротко сказал Саиду и вышел за ворота на медину. Вскоре и Рания на осле, и сид Абдул с Саидом тоже оказались на темной улице.
На Эс-Сувейру опустились сумерки. Рания была рада, что одна из женщин помогла ей натянуть паранджу. Вечера в городе прохладные и сырые, а как долго предстояло добираться до машины - неизвестно.
Саид некоторое время шагал молча и неспешно, чтобы дяде Абдулу не приходилось его догонять.
- Дядя Абдул,  Фес далеко, думаю, нам не стоит возвращаться ночью. Предлагаю остановиться в одном из отелей, поужинать, немного отдохнуть,  а рано утром, после намаза отправиться в обратную дорогу.
- Саид, мы потеряем столько времени! И проживание в гостинице стоит недешево, - усталым голосом, но строго заметил сид Абдул..
- Дядя Абдул, за всё заплачу я, - с упреком заметил Саид.
- Как мы объясним в отеле, кто такая Рания? Она тебе не жена. Тебе придется брать для неё отдельный номер.  Столько суеты.
- Нет, дядя Абдул. После общения с семьей Вашего друга я совершенно измотан. К тому же я считаю небезопасным проезд ночью по горному серпантину.
- Но можно ехать не через Марракеш, а вдоль побережья – через Сафи и Касабланку.
- Нет, дядя Абдул. Я слишком устал, - решительно отказался от ночной поездки Саид, для убедительности выставив вперед ладонь. – Нет, мы сейчас возьмем номера вон в том отеле и поедим в ресторане.
- Но сначала Рании надо побывать в хамаме, - деликатно выразился сид Абдул, принюхиваясь к «благоухающей» всеми оттенками рыбных запахов парандже с чужого плеча.
Рания мысленно поблагодарила старика за эту идею. Она и сама понимала, какая она грязная. После того, как она была насильно увезена из Феса, её так долго держали  то связанной, то взаперти в её бывшей комнате, куда Хасан врезал замок. Ни о каком хамаме и речи не шло.
Саид, видимо, представив её появление в ресторане и совместную поездку на следующий день в машине, согласился с дядей.
Так и получилось, что Саид с дядей Абдулом и Ранией остались ночевать в отеле Эс-Сувейры, даже не предполагая, что ждет их сразу же после возвращения в Фес.
А пока Рания с удовольствием расположилась в небольшом уютном номере, окна которого выходили на медину, а вдали угадывались зубцы крепостной стены. Она вглядывалась в тьму за окном, представляя, что где-то на берегу в порту есть жуткое место, которое долго будет ей сниться в ночных кошмарах, даже если наяву ей удастся полностью стереть  все воспоминания о двух месяцах, прожитых в доме мерзкого Хасана.
Она вспомнила предложение Хасны принести вещи из ее комнаты…  Отказалась,  и правильно сделала! Саид купил ей новые вещи – всё, что необходимо в дороге.  Ей повезло: перед тем, как отправить её в хамам при отеле, Саид  заплатил служащей, чтобы та сбегала в лавку одного родственника и купила всё, в чем нуждалась Рания.  Только после  того, как переоделась в купленные вещи, она отправилась  в хамам приводить себя в порядок.  За это время сид Абдул с Саидом успели поужинать, и дядя Абдул отправился в номер спать. Саид же дождался Ранию и отвел её в ресторан, чтобы накормить и поговорить.
Заказав салат и таджин для Рании (увы – с морепродуктами), он для себя взял только стакан мятного чая.  Убедившись некоторое время спустя, что мать его сына утолила голод, Саид сказал:
- Рания, ты ведь всё понимаешь? Тебе придется пожить три месяца в доме дяди Али…
- Саид, я…В этом нет необходимости.  Я не беременна! Могу сходить к врачу – пусть даст мне справку, что я не...
- Рания,  перестань, - мягко сказал Саид.- Конечно, этот человек – я имею в виду Хасана – мог оболгать тебя, но мог и сказать мне правду. Я ни в чем тебя не обвиняю. Если что-то между вами происходило, верю, что не  с твоего согласия. Он был твоим мужем и имел все права.
- Нет, Саид! Всё не так! Верь мне, - горячо начала убеждать Рания. – Ничего не было! Но этот ужасный рыбак стал намекать мне… Именно из-за этого я и сбежала.
- Я не стану тратить время на то, чтобы выяснять, что было и чего не было.  Это не имеет смысла, потому что я всё равно оставлю тебя в Марокко на срок, определенный обычаями.  Ты ведь хочешь вернуться в Фес?
- Конечно, Саид! Саид, я хочу этого больше всего на свете! – с жаром подтвердила она.
Он молча улыбнулся такой знакомой улыбкой  - только уголком губ.
- Хабиби! – впервые за всё время после встречи с Саидом произнесла Рания любимое прежде слово,  при этом положив обе ладони на его руку.
Она увидела, как стало неприятно Саиду, и он тут же отодвинулся от неё.
- Рания, ты больше не моя жена, поэтому я прошу тебя не называть меня так, как ты когда-то привыкла.
- Но, Саид, разве мы с тобой снова не поженимся? Не сейчас, но через три месяца ты приедешь, чтобы забрать меня в Бразилию, и тогда ты ведь сходишь  к шейху, чтобы я снова могла стать твоей женой. Разве не так?
- Нет, не так, Рания, - твердо сказал Саид.
Она не ожидала такого прямого ответа и застыла от возникшей сумятицы в чувствах. Её самолюбие было уязвлено. Она была безмерно разочарована, но в то же время и растеряна, Как сложится жизнь, если Саид не будет её мужем?
- Но как тогда, Саид?  – робко заговорила она, не зная, как спросить о том, что её интересовало.
- Рания, мои намерения много раз менялись. К сожалению, и ситуация начала развиваться не так, как я планировал. Я не могу взять тебя в жены.
Он, наконец, сказал то, что так боялась услышать Рания. Она изо всех сил сдерживалась, чтобы не разрыдаться. Но страх, что мужчина, от которого зависело так много, может рассердиться на неё и оставить в семье Хасана, а не отвезти её в дом дяди Али, помог ей  взять себя в руки.
- Как ты собираешься поступить со мной? Я так соскучилась по сыну! Как Мунир жил без меня? – произнесла она вполголоса.
Саид удивился её смирению. Он начал разговор с ней именно в ресторане, потому что опасался её возможной истерики в комнате отеля. Но этого не произошло.
«Значит, дело сделано не зря. Для Рании случившееся пошло на пользу», - сделал вывод удивленный Саид.
- Я могу сказать, Рания, что тебя ждет. Через положенное время я прилечу за тобой в Марокко, чтобы забрать тебя как няню Мунира.  Ты не сможешь снова стать моей женой, потому что меня многое смущает.
Рания не посмела сказать ни слова, только подняла на него умоляющие глаза.
- Но тебе не стоит опасаться за свою судьбу: ты мать моего старшего сына. Это многое значит.  Сначала ты станешь жить в моем доме как няня Мунира. Ты сможешь растить его. Потом я куплю тебе и Муниру отдельный дом, где ты станешь хозяйкой. Ведь я тебе должен буду вернуть махр, а он не маленький, - объяснил Саид и внимательно всмотрелся в лицо женщины.
Она не возражала, потому что не смела. Опустив глаза, она слушала Саида.
-  Но если ты захочешь, то можешь и дальше жить вместе с сыном в моем доме. Но тогда ты должна наладить  отношения с моими женами – Фатимой и Зулейкой. Ты должна понять,  что теперь твое положение изменилось. И очень сильно. Теперь ты больше не моя жена, не можешь претендовать на моё внимание, мои подарки, которые я должен делить поровну между женами.
Рания словно язык проглотила. Она была ошеломлена открывшейся перспективой жизни в семье Саида. ЭТО БОЛЬШЕ НЕ ЕЁ СЕМЬЯ! Мунир – кровь Саида Рашида, но Рания теперь уже никто! Неужели Саид посмеет уравнять её с прислугой?
Возможно, Саид что-то прочел в её молчании. Он сказал:
- Рания, понимаю, как страшно тебе от того, что твое положение изменится. Но вспомни Жади: она тоже вернулась в Бразилию к Хадиже как няня. Но она была рада даже этому, потому что ей очень хотелось быть рядом с дочерью. Она была согласна на всё, даже стать няней.
- Но мне нужен ты, Саид, - сквозь подступившие слезы тихо выдавила из себя Рания. – Жади нужна была только твоя дочь, она тебя не любила, а мне нужен ты.
- Не будем говорить об этом, Рания, - предостерег её мужчина. – Я тебе предлагаю жить в моем доме рядом с сыном.  Жади смогла быть няней. Но сможешь ли ты? Не знаю, в качестве кого я мог бы поселить тебя под одной крышей с моими женами. Ведь я должен буду объяснить им, каково теперь твое положение, твой статус. Вспомни – ведь и ты в свое время настояла на семейном суде, когда я привез Жади, и тогда меня вынудили выбирать – или жениться снова на Жади, или выгнать её. Ты, Рания, поставила меня перед таким выбором.
«Ты мне теперь мстишь!» -  мысленно ответила она ему. Но вслух не сказала ничего.
- Ты никогда не женишься на мне? – через силу произнесла Рания.
- Не знаю, - вдруг ответил Саид. – Возможно, когда Мунир подрастет, то за несколько лет до того, как придет время искать сыну жену, я мог бы жениться на тебе вновь, чтобы у нашего сына не возникло проблем, как у Хадижи или у внучек сида Али из-за его развода с Дунией. Но неужели ты согласишься так долго ждать этого?  Ты молодая, красивая, ты могла бы снова выйти замуж и родить много детей, иметь семью, дом, вести хозяйство, что у тебя получается лучше, чем у многих.
- Саид, если ты даешь мне такую надежду, я согласна ждать тебя годы! Не собираюсь выходить замуж ни за кого, кроме тебя!
- Тогда мы с тобой договорились? Пока ты будешь няней, а потом будешь жить с Муниром в купленном для вас доме.  Возможно, тогда мы и сможем снова соединиться в браке.
- Саид, я согласна!
- Рания, в Фес я прилетел не один, а с Фатимой. Она осталась в Фесе. Прошу тебя – никаких  ссор с ней и скандалов. Теперь вы по разные стороны – она моя жена, а ты…
- Прислуга?
- Нет, я не хотел бы, чтобы мать моего сына была прислугой. Твой статус будет несколько иным. Я подумаю, как быть.  В моем доме ты будешь жить рядом с сыном,  чтобы воспитывать его, но не станешь служанкой. Иначе мой сын будет страдать от мысли, что он сын служанки.  То, что когда-то его мать была первой женой отца, он не забудет, его не отпустит чувство  унижения. Я подумаю, Рания.
Потом он отвел её в номер, где ей предстояло переночевать, и удалился.
И вот теперь, стоя в темноте комнаты у окна, за которым ночная тьма постепенно становилась белесой, оборачиваясь туманом,  Рания думала о новом положении, в котором ей предстояло жить дальше.  Она вспомнила и неприятную новость: Фатима в Марокко! Значит, не удастся прийти в себя, настроиться на то, как ей теперь себя вести, когда вернется в дом, где совсем недавно она была полновластной хозяйкой. Зачем Саид взял с собой Фатиму?! Она же начнет унижать и подкалывать с первого момента, как только Саид введет ее в дом сида Али! Аллах, почему всё так складывается?
«Аллах, молю тебя, дай мне силы, чтобы Фатима не смогла задеть меня так, что Саид вовсе передумает возвращаться за мной из Бразилии! Алхамдуллилах! Пусть Саид передумает и не станет ждать несколько лет, а женится на мне сразу же, как только мы вернемся в Рио. Иншалла!» - молилась Рания, приклонив колени на ковре, когда с соседней мечети разнесся призыв к намазу.
- Я всё сделаю, чтобы снова стать женой Саида! Я пойду на всё, чтобы вернуть мужа и своё место в семье. Пусть я не буду больше первой женой, но мой Мунир не должен остаться  сыном разведенных родителей! – говорила себе Рания, укладываясь спать.
 В номере было уютно и даже красиво. После стольких ночей, проведенных в почти нечеловеческих условиях, постель показалась ей райской периной. Рания быстро уснула, провалившись в беспокойный сон.

*** Происшествие в Фесе.
Выехав рано утром, на рассвете, когда Эс-Сувейра была ещё окутана густым белым туманом,  они провели в пути несколько утомительных часов и оказались в Фесе около полудня.  Добрались до дома сида Али.
Во внутреннем дворе дома их встретили незнакомые люди, о чем-то тревожно переговаривавшиеся. Зорайдэ стояла внизу у одной из колонн, приложив пальцы к губам. А рядом вертелась Карима, которая тут же бросилась к вошедшим, едва заметив их появление на пороге распахнутых створок старинных дверей риада.
Саид с дядей Абдулом тут же переглянулись: в доме явно что-то случилось.
- Сид Саид, сид Саид!
- Карима, что здесь случилось?!
- Фатима пропала! Сид Саид! Она ходила со мной на рынок, а когда мы вернулись с медины, отправилась  в свою комнату.  Спросите Кариму, Карима точно знает, что Фатима собиралась полежать. Она очень устала, не вышла к обеду, и Зорайдэ решила, что Фатима отдыхает, велела её не тревожить.  И Карима не стала заходить в комнату! А потом…,  потом… Фатима и вечером не появилась в столовой. Тогда Зорайдэ отправила Кариму за гостьей.  Карима пошла! Ведь Карима тоже забеспокоилась, почему Фатима не показывается!- свой рассказ Карима сопровождала размахиванием руками и очень живой мимикой.
- Карима, что с Фатимой? – не выдержал многословия болтливой служанки Саид. – Что это значит – пропала? Как она могла куда-то пропасть из дома сида Али?
- Карима не знает, но догадывается! Карима сейчас вам всё расскажет!
Но к ним уже спешила Зорайдэ, которая не сразу их заметила и не сообразила, что вернулись Саид и дядя Абдул.
- Карима, замолчи! Иди, Карима, отыщи сида Али, скажи, что Саид вернулся.
- Но, Зорайдэ, я ведь не успела рассказать обо всём, что знаю о …
- Карима, иди! Сид Али велел немедленно сообщить ему, когда вернется сид Саид!
Карима была раздосадована, но подчинилась и отправилась на поиски хозяина дома.
- Зорайдэ, что здесь случилось? – спросил встревоженный Саид.
- Аллах! Саид, как бы с Фатимой не приключилась беда!
- Что такое, Зорайдэ? Расскажи скорее!
- Саид,  - начала Зорайдэ, взглянув и на замершего сида Абдула. – Фатима, скорее всего, не послушалась нас и отправилась осматривать развалины старой касьбы. Ты знаешь, что это за развалины…
- Что?! Для чего Фатиме понадобилось идти в развалины? Что она там забыла? – возмущенно расспрашивал Саид, ничего не понимая.
- Зорайдэ, расскажи по порядку, что произошло? Как Фатима могла отправиться в крепость, если она совершенно не знает Феса? Как вы могли отпустить мою жену из дома одну?
- Успокойся, Саид. Поиски ведутся давно. Сид Али ещё вчера вечером собрал слуг и соседей, чтобы  они помогли искать Фатиму. Она могла заблудиться  как в городе, так и в касьбе, если она туда добралась.
- Но когда же она ушла из дома?! Карима сказала, что Фатима не выходила из комнаты после возвращения с медины! Так когда же она пропала, и сколько времени она отсутствует?
- Не волнуйся, Саид. Надо надеяться на лучшее. Твоя жена найдется, иншалла! Фатима могла выскользнуть из дома только во время дневного намаза.  Она, видимо, не рассчитала время, так как не знала, как далеко расположена касьба. Пока она добралась до нее, потом забрела в крепость…. Я думаю, Фатима заблудилась в многочисленных переходах на этажах, не смогла  найти выход, а потом наступил вечер, быстро стемнело, и она осталась где-то в крепости.
- Так Фатима и не ночевала в доме? – дошла, наконец, до мужчины мысль, которую ему никак не удавалось уловить до этого. – Фатима пропала много часов назад, и её до сих пор не нашли?!
- Саид, её ищут, ищут! Вчера искали, но никто не видел её на медине, она не отозвалась на голоса людей, которые звали её  в касьбе по имени.
- Значит, с ней что-то случилось! Нет, провести ночь среди старых  глинобитных стен, с которых осыпается песок… Она могла оступиться в темноте и упасть в расщелину…  Могла сломать ногу… Её могли украсть…. Аллах! Зачем я взял её с собой в Марокко? – закрыв глаза, простонал Саид.
Пока Саид вне себя из-за случившегося едва не рвал волосы, сид Абдул, наоборот, пришел в себя.
- Аааа!!! Так вот что произошло, Саид! – вытянув корявый указательный палец и тряся им,  торжествующе сказал он. - Ещё одна жена сбежала от тебя! Я тебя предупреждал, что и Фатима – тоже одалиска!
- Дядя Абдул, не говорите так! Фатима не одалиска!
- Она сбежала от тебя, Саид!
- Нет, дядя Абдул, у неё не было причин бежать.  Ей не на что жаловаться! С ней что-то случилось, - нервно ответил Саид и сунул руки в карманы.
- Она сбежала! Вспомни, сколько раз ты искал Жади по всей медине?
- Она не такая, как Жади! Дядя Абдул…
- Вот как? Вспомни, племянник, куда сбегала Жади? Где ты находил одалиску Жади каждый раз, когда прочесывал весь город?
- Дядя Абдул, не напоминайте мне о Жади!
- Нет, Саид, я тебе напомню:  Жади всегда пряталась от тебя в развалинах касьбы. Там же она встречалась и со своим любовником Лукасом.
- Тише, дядя Абдул! Вы этого не видели, не стоит давать пищу для сплетен!
- Неееет! Я знаю, что говорю. Саид, для чего Фатима пошла в касьбу? Что ей там понадобилось? Можешь ответить?
- Не знаю, дядя Абдул, ничего не знаю!
- Когда мы поймаем Фатиму, то обязательно спросим, что она там хотела найти. Или – кого! Это не случайно, что всех твоих одалисок тянет в развалины. Это загадка. Но Фатима нам всё объяснит!
- Хорошо, дядя Абдул, я спрошу у Фатимы, что она там делала, только не кричите так, иначе нас услышат даже за воротами дома. Я не хочу, чтобы обо мне сплетничали!
- Поздно, Саид. Если твою жену ищут с вечера, то об этом знает уже вся медина, - сокрушенно признал Абдул.
- Где она может быть? Нет, я сам отправлюсь на её поиски. Зорайдэ, позаботься о Рании. Пусть она отдохнет после дороги, - наконец, вспомнил Саид о бывшей жене.
- Зорайдэ, - тут же влез сид Абдул. – Приставь к Рании кого-то из служанок. Пусть глаз с неё не спускают! Это какая-то заразная болезнь в семье Саида: сначала мы несколько раз искали Жади,  теперь вот – Рания и Фатима по очереди пустились в бега. Одалиски! Не успели найти и привезти Ранию, так и ещё одна сбежала.
- Дядя Абдул, не  передергивайте факты!
- Саид, разведись с Фатимой.  Ты не должен простить ей выходку.  Если верблюда впустить в шатер, он войдет и наведет там свой порядок. Пусть Фатима поймет, что не она хозяйка твоей судьбы. Но сначала накажи ее – ты должен её выпороть. И почему я оставил дома свою плетку? Забыл, а собирался захватить ещё в Эс-Сувейру.  Думал, пригодится для Рании. Эх…
Рания стояла в стороне, затаив дыхание. Неужели судьба снова улыбается ей? Аллах услышал её молитвы! Может быть,  для неё это шанс, чтобы Саид смягчился? Даже если Фатима не сбежала, а просто ушла погулять по городу и заблудилась, всё равно Саид будет взбешен, когда она вернется. Вернее – когда Фатиму найдут, а по медине поползут разговоры, тогда Саид, получив назад любимую игрушку, обязательно накажет женщину за самовольный поступок. Он не разведется с ней, но накажет.
«А вдруг Саид и с Фатимой разведется? – лихорадочно думала она. - Не навсегда, а ради наказания? Тогда у меня будет шанс стать второй женой, если повести себя правильно с Саидом и сделать так, чтобы он снова на мне женился.  Мунир сможет уговорить отца! А потом Саид помирится с Фатимой, но она уже станет только третьей!»
- Идем, Рания! – сказала Карима и потянула её за собой.
И пришлось подчиниться, хотя ей безумно хотелось узнать, что будет дальше.
- Лара Рания, как я рада, что ты вернулась! Теперь отдыхай,  прими ванну, поспи.  Поесть я тебе в комнату принесу. А то внизу в столовой едят мужчины, которые Фатиму ищут уже второй день.
- Карима, Фатима действительно потерялась? Или она сбежала от Саида?
- Что ты такое говоришь, Рания? Конечно, потерялась. Она заблудилась. Ей так хотелось посмотреть на развалины, о которых рассказывала Хадижа, вот она туда и отправилась.
- Расскажи ещё что-нибудь, Карима. Ведь ты обо всем знаешь!
- Нет, Рания. У меня нет времени. Я помогаю Зорайдэ управляться на кухне. Где твои вещи?
- Их нет. Только эта сумка.  Карима, Саид тоже отправился на поиски Фатимы? Вместе с сидом Али?
- Да, и сид Абдул тоже с ними пошел.
- А от него какой толк? – усмехнулась Рания. Старик умеет хорошо ругать, и только. – Разве дядя Абдул сможет добраться до окраины Феса? У него сил не хватит.
- Карима видела! И дядя Абдул, и Ахмет, и отдохнувшие и пообедавшие у нас соседи, которые вызвались помочь в поисках – все ушли.  Карима тоже так считает - у дяди Абдула силы уже не те, но, как говорится: и моча осла помогает реке. Так говорят у меня на родине. Фатиме плохо придется, когда дядя Абдул на неё насядет!
- Карима, как бы жену Саида не наказали, - притворно пожалела Рания соперницу.
- Могут и наказать! Даже дядя Али рассердился, что Фатима оказалась во многом похожа на Жади! Он её так и назвал: вторая Жади! Карима слышала! – как всегда в 3-м лице о себе сказала Карима.
«Отлично! – обрадовалась Рания. – Если вспомнить, как закончилась семейная история Саида и Жади, то я рада сходству натур Жади и Фатимы».
- Так чем мне помочь тебе, Рания? – спросила Карима, оглядываясь назад, услышав голос Зорайдэ, уже явно искавшей её по дому.
- Ничем, Карима. Шукран. Я сама разберусь с вещами.
- Поройся в сундуке и шкафу. В твоей комнате много вещей из тех, которые я  нашла в прошлый раз;  есть, что тебе надеть, - быстро окинув взглядом непривычно скромное платье Рании, успокоила ее Карима.
Рания поймала взгляд служанки. «Неужели Саид не даст мне денег для того, чтобы я могла достойно одеться?» - обеспокоено подумала она, поднимаясь наверх вслед за Каримой. Но служанка, услышав вновь  сердитый голос Зорайдэ, поспешила на кухню, предоставив Рании самой добираться до знакомой комнаты.
Войдя в помещение, она первым делом прошла к сундуку со своими старыми вещами, откинула крышку и запустила руку под одежду. Рыться пришлось долго, и когда Рания уже начала думать, что вещь, которую она искала, пропала, вдруг наткнулась на небольшой плотный сверток в углу сундука на самом дне. Достала его – да, вот её талисман, то, что осталось от ожерелья.
Она положила украшение на ладонь и поднесла руку к облитому солнцем краю ковра на полу.  Полюбовавшись на игру света в многочисленных гранях бриллиантов и глубокий синий цвет больших сапфиров, Рания расстроилась из-за потери всего ожерелья –  её самого любимого украшения!
Она вспомнила об оставшихся у Саида драгоценностях и постаралась перебрать в памяти содержимое шкатулки,  поневоле  брошенной в доме бывшего мужа. «Интересно было бы узнать, что нового появилось за время моего отсутствия у Зулейки и Фатимы!» - с поднимающейся в душе завистью подумала она.
В комнату заглянула Карима, которая перед этим оставила её одну на галерее по пути в комнату.
- О! Любуешься своим золотом? – с интересом спросила она, тоже стараясь рассмотреть кусок украшения, пока Рания не зажала его в кулаке. - Рания, звонит твоя сестра Амина! Что ей сказать? Хочешь с ней поговорить? Спустись вниз.
- Нет, - ответила после некоторого замешательства Рания. – Я не хочу ни видеть, ни слышать сестру. Мне не нужно её фальшивое сочувствие.  Я буду отдыхать. Сообщи мне, когда вернется Саид. И когда найдут Фатиму.
- Хорошо, Рания, но что мне ответить Амине?
- Так и скажи: я не хочу с ней разговаривать! – отвернулась Рания и отошла к окну, и Карима быстро исчезла из комнаты.
- Вот как? Амина решила мне позвонить! А где она была, когда я столько дней мучилась в доме Хасана? Ей не пришло в голову навестить меня в Эс-Сувейре, ведь для семьи я была как чума. Теперь и мне никто не нужен. Ей так хочется услышать мою историю? Нет!
Она прилегла на постель и решила обдумать, как действовать дальше.  Но мысли сбивались почему-то на воспоминания об испытанных несколько часов назад ощущениях, когда почти ночью они с Саидом и дядей Абдулом вышли из отеля в Эс-Сувейре, попав в густой молочный туман. В первый момент она так испугалась! Что, если она потеряется в тумане, а где-то может бродить Хасан, чтобы насильно  увезти её назад в свой дом и снова привязать к двери или запереть в кладовке! И кто тогда сможет отыскать её, если семья Хасана сговорится?
«Надо опасаться выходить из дома дяди Али.  Хасан на всё способен. Если Хадия так сказала, то это серьезно. Она не привыкла бросать слов на ветер, явно повторила сказанное Хасаном», - поежилась от страха Рания. Впрочем, в Фесе она всё-таки под защитой сида Али. А вот в Эс-Сувейре, отстань она  в тумане от Саида, был верный шанс для Хасана снова захватить её в свои руки. «Этот наглец посмел трясти перед Саидом подаренными мне «украшениями»! Но даже хорошо, что он так сделал:  я не видела лица Саида, но знаю, что Хасан себя разоблачил. Саид знает, что я не купилась бы на такие «подарки»!
Она долго лежала, то вспоминая что-то, то планируя, то мечтая поговорить с Муниром по телефону - как можно скорее.
Но вновь явилась Карима с подносом, на котором стояли несколько чашек с едой и чайник с мятным чаем.  Рания с удовольствием принялась обедать.
***
… Саид и дядя Абдул дождались появления сида Али, с которым и отправились через всю медину на окраину Феса, где располагался рынок верблюдов. Именно оттуда ближе всего можно добраться до касьбы.
- Дядя Абдул, Вам лучше вернуться домой. Пусть Нурия о Вас позаботится! Неужели Вы не устали в дороге?
- Саид, не отговаривай меня! Я хочу посмотреть на пойманную одалиску до того, как ты окажешься под её чарами! Тебя снова обманут! Превратят из погонщика в глупого осла!
- Дядя Абдул, перестаньте называть мою жену одалиской. Фатима поступила неосмотрительно, отправившись одна на медину, да ещё без моего разрешения, но я сам с ней разберусь. У неё нет другого мужчины!
- Откуда ты знаешь? – живо отозвался старик.
- Дядя Абдул!
 - Ты и в Жади был так же уверен! – непримиримо возражал сид Абдул.
- Саид прав, Абдул, - вмешался сид Али, - тебе стоит отдохнуть. Вчера мы до изнеможения искали Фатиму в разных частях касьбы, до самой темноты. Я вернулся едва живой от усталости.
- Али, я всё больше уверяюсь, что моего племянника опять обманывают! – подозрительно сузил глаза сид Абдул. - Что значит – искали по всей крепости? Если бы женщина хотела быть найденной, она могла бы отозваться. А, может быть, твоей жены, Саид, вовсе не было в развалинах? Её ищут напрасно? Что тебе известно о ее прошлом? Ты женился на Фатиме полтора года назад. Это не срок для тех одалисок, которых ты себе находишь. Жади двадцать лет не могла забыть любовника, который отнял её у тебя ещё до свадьбы!
- Дядя Абдул, хватит! Прекратите!- разозлился Саид.
- Абдул, неужели не видишь, что Саиду и так не до разговоров. Для чего ты вспоминаешь прошлое?
- Не вмешивайся, Али! Это у тебя надо бы спросить: как всем женам моего племянника удается бежать прямо у тебя из-под носа? Сколько раз случалось такое с Жади! И Ранию ты упустил – она удрала у тебя на глазах! А теперь и Фатима вышла незамеченной из дома! Как это так? Вот из моего дома и муха не вылетит!
- Абдууул! В чем ты пытаешься меня обвинить? Разные женщины – и причины у них были разные, когда они уходили из моего дома.
- Всё, дядя Абдул, думаю, Вам пора вернуться к себе домой. Путь не близкий, а без осла Вам будет не просто добраться до касьбы. Обратно мне придется нести Вас у себя на плечах!
Но старик снова отказался.
Так некоторое время они шли по медине, тихо препираясь между собой. Но Саид видел, какими уставшими были оба старика. Тогда он решил нанять у одного торговца двух ослов для сида Али и дяди Абдула. С ними отправился и мальчик – сын торговца, который и повел осликов за уздечки по мостовым Феса. Остальные мужчины, более молодые и сильные, пошли сами по себе и вскоре скрылись в конце очередной улицы, оставив Саида и стариков позади.
Через пару часов они добрались, наконец, до нужного места. Огромная глиняная крепость цвета рыжих песков марокканской пустыни высилась перед ними.
Саид с горечью и тревогой подумал о том, почему судьба снова и снова приводит его в это место? Отчего он каждый раз вынужден здесь разыскивать женщин, которых касьба притягивает к себе как магнит.
Пока Ахмет помогал сиду Али и дяде Абдулу спуститься с ослов, Саид встал лицом к развалинам, и, сложив на груди руки, осмотрел крепость от края до края. Касьба, залитая ярким полуденным солнцем, как будто ответила ему взглядом многочисленных пустых оконных глазниц. Саиду вдруг захотелось набрать в легкие воздух и закричать изо всех сил:
- Жааадиии!!!
И увидеть женщину в одном из оконных проемов.
«При чем здесь Жади?!» – опомнился он и тут же услышал, как какие-то люди, видимо, нанятые дядей Али для поисков, перекликаются между собой:
- Фатима!..  Лара Фатима!..  Фатима!..
«Аллах, пусть ко мне вернется моя жена! Пусть вернется, пусть Фатиму найдут, иншалла! Я не хочу терять и её. Если и она поступит со мной, как Жади – если дядя Абдул прав, и я что-то упустил из нашей с ней жизни и из её прошлого, я не переживу подобного ещё раз! Аллах, помоги мне!» - умолял Саид  судьбу. 
Потом он увидел, как оживился вдруг дядя Абдул, оглянулся в ту сторону, куда бодро зашаркал по камням старик, и понял, что какой-то человек подает им знаки из проема в стене, через который можно войти внутрь огромной крепости-лабиринта.
Все вместе: сид Али, Саид и дядя Абдул поспешили за новостями…