Клон-3, или В лабиринтах любви. Часть 4

Латифа Светлана Ракитина
  ЧАСТЬ 4.
1 глава. ЧАСТЬ 4. Карнавал в Рио.

В доме Саида готовились к свадьбе, и Хадижа почти ежедневно звонила матери и тёте Латифе, рассказывая то о новых  платьях, купленных Саидом дочери и женам, то о заказанных блюдах в ресторане отеля, где будет проходить свадьба. И о том, что должны привезти из Марокко… В первый же день после встречи в ТЦ Хадижа подробно описала платье европейского фасона, которое отец купил ей на одно из переодеваний во время свадьбы…
А какие драгоценности она получила! Таких не было даже у Рании! Хадижа с восторгом описывала, как выглядит колье, которое украсит на свадьбе её шею, каковы серьги и браслеты из набора к нему. И какой золотой пояс в марокканских традициях заказал отец, чтобы затягивать им кафтаны и ткшейто, в которые Хадижу будут переодевать на свадебном торжестве несколько раз.
А кроме этого, Саид подарил дочери ещё и шкатулку с цепочками, кулонами, перстнями и серьгами! Выбирать помогала Фатима, которая постаралась сделать так, что самые лучшие украшения достались всё-таки Хадиже, а Рании оставалось от злости кусать и поджимать губы, то краснея от злости и ярости, то бледнея от зависти и досады.
- Мама, представляешь: Рания всё равно смогла уговорить отца подарить ей очень дорогое и тяжелое украшение! Оно всё состоит из золотых пластин с узорами, на каждой из которых укреплено несколько драгоценных камней. В основном – сапфиры. И с каждой пластины в центре украшения на грудь спускается каскад пластин поменьше, тоже украшенных драгоценными камнями! Ожерелье стоит безумно дорого, и отец даже воспротивился такой покупке, но Рания так возмущалась, даже заплакала от злости! А Фатима мне сказала, что это украшение выглядит вульгарно!
- Тогда и не завидуй ей, дочка! – ответила Жади. – Думаю, Рания не сможет никуда больше в нем выйти, кроме как надеть его на твою свадьбу! И всё!  Потом твой отец спрячет его в сейф.
Они ещё некоторое время, перезваниваясь, обсуждали всё, что связано было с подготовкой к торжествам и предсвадебным покупкам, но Жади поняла, что Саид больше не собирается приглашать Жади, чтобы участвовать в праздничных приготовлениях. И почему так – было понятно: Рания доложила мужу о встрече в ТЦ с Самирой и Латифой. Жади удивило то, что реакции Саида на это не последовало, только вот он больше не звонил, чтобы позволить ей снова встретиться с дочерью.
 И Хадижа тоже подавленно молчала об этом. Пусть и не жаловалась на то, что ей больше не разрешено встречаться ни с Жади, ни ездить в гости к Латифе – под предлогом, что на такие поездки нет совершенно свободного времени, как оговорилась девушка.
Жади поняла, что Саид собирается поступать по-своему, как и обещал: ограничивая её общение с Хадижей. Поэтому на время карнавала она согласилась уехать из Рио в Ангру вместе со всем семейством Феррасов. Даже Лукас не остался в офисе, забрав с собой документы, с которыми работал перед поездкой в Европу и в Россию. В городе оставался только Тавиньо, которому и досталось консультироваться с Лобату и подготавливать будущие контракты.
Поэтому, позвонив Латифе и предупредив её об отъезде, Жади с тяжелым сердцем покинула карнавальный Рио-де-Жанейро.
А Латифе ничего не оставалось, как продолжать жить в доме человека, которого она уже не могла считать мужем. Она не понимала, что с ней происходит: откуда в ней появилось столько презрения и даже  ненависти, да-да – ненависти, к Мухамеду. Её раздражало теперь всё: и его манеры, и привычки, и то, как он ест, и сколько ест, и как безобразно выглядит. Она как будто в первый раз увидела его таким, каким он был на самом деле.
После того, как Мухамед попытался высказать ей претензии из-за встречи с Самирой в ТЦ, (судя по всему, Саид позвонил и рассказал ему об этом), Латифа, неожиданно для себя грубо ответила мужу, чтобы он не смел вмешиваться в её отношения с дочерью, после чего они уже две несколько дней не разговаривали.
В городе начался карнавал. Под ритмы самбы красочные толпы, одетые лишь в перья и блестки, почти неделю предавались разгулу.
В один из дней мимо их дома во время карнавального шествия провезли на повозке Карлу, королеву праздника в районе Сан-Криштована. Амин с Халисой как раз возвращались из супермаркета с полными сумками, когда процессия перегородила им дорогу. Амин смотрел во все глаза.
- Не переживай, парень! – раздался у них за спиной голос Лижейро. – Завтра можно отправиться на набережную Копакабана – там пройдут несколько школ самбы.
- А ещё лучше – поедем посмотреть на шествие в центре города на Авенида Рио Бранко, это завтра - в карнавальную субботу! Составишь нам кампанию, Амин? – похлопал его по плечу теперь уже Рапазао.
- Поеду! – не раздумывая, согласился муж Халисы, к её превеликой досаде. Но она решила не показывать вида, чтобы не дать повода для насмешек. Она вообще старалась «не замечать» владельцев автомастерской с их знаменитой машиной «Дама в красном». Надо же дать машине-рухляди такое название!
Халиса вернулась домой, раздосадованная так, что не смогла бы высказать недовольство словами. Впрочем, кто бы стал слушать её возражения? Со свекровью происходило что-то странное, она занималась только делами на кухне. За всем остальным приходилось следить Халисе.
- Амин, почему твои родители не наймут служанку? Ведь дом большой и дел очень много? – как-то раз не выдержала уставшая женщина.
- А что такое? Моя мать никогда не хотела, чтобы в доме к вещам прикасались чьи-то чужие руки. Она всегда справлялась со всем одна, а теперь вас двое.
- Да, двое. Но было бы намного легче жить, если бы у нас в доме была прислуга. А если я окажусь в положении, когда … как бы сказать … вскоре появится ребенок!
- Что? Ты ждёшь ребенка? – неприятно удивился Амин, хотя прекрасно знал, что его отношения с Халисой ведут именно к такому исходу. И лично им самим, собственно, всё для этого делалось.
- Нет, пока, наверное, не жду. Но дел так много, а Лара Латифа не в себе после известия о Лейле и её беременности!
- Не говори так о моей матери! Что значит – не в себе?! С матерью всё в порядке. Она пока не может простить отца – и это понятно. Кстати, я не понимаю…Халиса, как ты собираешься жить в своем доме, отдельно от моих родителей, если мне удастся купить дом? Как ты сможешь одна справиться со всеми делами, если жалуешься на тяжесть домашней работы, даже когда тебе приходится делить  её с моей матерью?
- Амииин! Почему не найти девушку из диаспоры в том же Сан-Паулу, из какой-нибудь бедной марокканской семьи, которая с радостью согласится только за одно проживание и питание работать в доме, помогая мне по хозяйству? Разумеется, я не справлюсь одна, если у нас будет собственный дом, и родятся дети!
Амин всё прекрасно понимал. Он и сам подумывал, не взять ли в магазин помощника. Ведь у отца работает их родственник Мустафа. Много лет уже помогает присматривать за магазином отцу, а теперь иногда и ему тоже.
Наверно, и Халиса не отказалась бы от помощи, только вот Амин вырос в семье, где и родители, а теперь и он, не терпели в доме посторонних. Это не относилось к гостям. Но чтобы кто-то жил постоянно …Латифа считала дом своей собственностью, чем-то священным. И чтобы в это таинство семьи вторгалась посторонняя женщина? Пусть даже пожилая? Хотя ведь речь идет о помощнице по хозяйству – значит, о молодой и сильной девушке! Нет, пока они живут у его родителей, и речи быть не может, чтобы кого-то нанимать.
Но когда будет куплен дом для них с Халисой – Амин уже понял, что мать ему придется забрать с собой. Он пока не говорил об этом с  женой, надеясь, что родители всё-таки помирятся. В конце концов, что это они – как молодые, ссорятся из-за какой-то девчонки, навязанной отцу дядей Абдулом? В голове Амина никак не желала укладываться мысль, что вторая жена станет равноправной хозяйкой в доме отца и, к тому же, скоро родит ему ребенка!
Но если мать будет жить с ними – тогда для чего нанимать женщину для домашней работы? Неужели вдвоем с матерью Халиса не справится с делами? А ему просто необходим помощник в магазине – вот так он и поступит: найдет себе среди дальних родственников ровесника, который не откажется помогать ему в магазине. «Вот только с кем останется отец? Один в доме, если мать разведется и уйдет от него? Впрочем, приедет вторая жена с ребенком, с какой-нибудь подругой из дальних родственниц, которая, как я  понял, уже и сейчас живет в доме и ухаживает за ней…Отец не пропадет, его жалеть нечего», - сердито думал Амин.
Наконец, улица опустела, и Амин с Халисой смогли вернуться в дом.
- Амин, ты ведь не пойдешь с этими мужчинами на  карнавал? Они пошутили, когда позвали тебя с собой? – с надеждой спросила его жена.
- Почему это – пошутили? Пойду! И завтра - бесплатно посмотреть на шествие по городу, и в воскресенье – на самбадром, куда у нас куплены билеты!
 Халиса больше не смела возражать. Как говорила её бабушка: женщина при себе всегда должна иметь стакан с водой, чтобы вовремя набрать в рот воды и не сказать лишнего. О, Аллах! Как же не хочется, чтобы Амин уходил на бразильский праздник и смотрел на женщин, подобных Карле!
Но если муж отправится на карнавал, а её оставит дома одну, она обязательно посмотрит праздник по телевизору!

И вот так, собственно, и случилось: Амин в субботу закрыл пораньше магазин и, встретившись с Рапазао и Лижейро, вместе с ними отправился в центр, полюбоваться праздничным зрелищем. Завораживающие ритмы бразильской самбы, отбиваемые непрерывным боем барабанов, красочные наряды и атмосфера безудержного веселья…  Как и каждый год, так и в этом феврале, вся Бразилия погрузилась в самый шумный, яркий и весёлый праздник.
Сегодня все торопились посмотреть «официальную часть» карнавала – символическую передачу ключей от города мэром «королю карнавала», который на 4 дня станет полноправным хозяином города и будет наделен правом отменять и издавать любые законы…
Но не это интересовало Амина и мужчин, с которыми он отправился смотреть шоу. Парад школ самбы – вот самое привлекательное!
- Кто же не мечтает оказаться среди толпы пляшущих людей в перьях? – удивлялся Лижейро, когда вспомнил, с каким несчастным видом остался работать в их мастерской Керосин, а баре доны Журы – Базилио.
- Представляешь, Амин, участницы шествия, ничуть не стесняясь, показывают самые соблазнительные части тела!- мечтательно прищурился Рапазао, когда они, доехав на такси,  оказались среди многотысячной толпы туристов и местных жителей, моря цветов и конфетти. И тут же присоединились к танцующим.
Погода стояла невероятно душная, и, кажется, намечался дождь. Амин почувствовал себя странно. Как будто происходившее вокруг него было не на самом деле. Не с ним. Он растерялся в этой огромной толпе.
 А вот приятели, Рапазао и Лижейро, повеселившись, решили отправиться на самбадром.
- Думаю, нам удастся проникнуть туда бесплатно. И посмотреть открытие. А билеты на завтра мы могли бы удачно продать – желающих попасть на карнавал много, можно получить хорошую выгоду, - предложил юркий и везде умеющий пролезть Лижейро.
- Нет! – возмутился Рапазао. – Ты хочешь лишить меня мечты? Я весь год ждал этого дня, чтобы собственными глазами увидеть шествие лучших школ самбы на самбадроме! Ни за какие деньги не откажусь от такого зрелища!
  Амин согласился с Рапазао. Он не сказал отцу, куда отправляется. Но тот всё равно узнает. Если уж  его ждет нагоняй, так хотя бы получить желаемое! Амин же давно мечтал как раз о том, чтобы увидеть вблизи запретный плод… Было уже больше девяти вечера, когда они добрались до места. Весь город превратился в сплошные пробки. Поэтому они попали не к началу действия, а в перерыве между проходами школ.
Каким образом Лижейро удалось провести их так, что никто не спросил у них билетов на трибуну, так и осталось тайной для Амина.
Было уже темно, и всё равно Амину удалось рассмотреть, что собой представлял самбадром. Конструкция его была проста: на полтора километра вытянулись друг напротив друга две огромные трибуны. Одна трибуна была предназначена для приглашенных гостей с более комфортабельными местами, а вторая со скамейками, более дешевая, на которой они, собственно и стояли. Все места были уже заняты.
- Вот, вот, начинается! – радостно потирал руки Рапазао, ещё не видя самой школы, но только услышав песню.
Вдалеке появилась огромная процессия, во главе которой ехала  гигантская украшенная повозка с марионетками высотой около десяти метров. Она постепенно приближалась, и Амин увидел, наконец, танцующих людей, стоявших на небольших платформочках, державшихся за шест. «Как они оттуда не падают – одному Аллаху известно!» - удивился сын Мухамеда.
 Впереди шли, скорее даже – танцевали, мужчины и женщины в сногсшибательных ярких нарядах, за ними шли другие группы танцовщиков в перьях разных цветов, элитные танцовщицы, практически без одежды. Рапазао достал фотоаппарат и сделал множество снимков. Амину же в голову не пришло брать с собой «мыльницу». Как бы он потом принес в дом фотографии? И отец узнает, и Халиса увидит…
- Не переживай, парень! – утешил его Рапазао. – Мы с Лижейро сделаем фотографии и будем всем желающим показывать …за 10 сентаво. А кто захочет купить – 1 реал, и любая фотография ваша!
Кульминацией для зрителей школы были барабанщики. Амин почувствовал непередаваемое ощущение, когда сотни барабанов стали отстукивать один и тот же ритм, всё это слилось с общей мелодией, и вся трибуна двигалась в танце вместе с участниками.
Но вот школа уже прошла мимо, а музыка была слышна ещё некоторое время.
- Школы проходят в порядке занятых ими мест по возрастающей. То есть последняя школа, которая пойдет около 4-х часов утра, будет самой феерической!- пояснял восторженно Рапазао.
- Что?!! До четырех утра? – ужаснулся Амин. Он вовсе не предполагал задерживаться здесь так долго.
- А чего ты хотел? Амин? Одна школа самбы проходит за полтора часа! А их несколько, шесть лучших из двенадцати!
Амин не знал, как будет объясняться с отцом. Халиса знает, куда он отправился. И отец тоже, хотя и уговаривал его не ездить в такое место. «Это харам!» - звучали в голове Амина слова отца. Но они запаникуют из-за его отсутствия. И уехать раньше других он не мог, иначе потом его засмеют на улице. И он решил остаться с мужчинами.
 Оглушенные и обессиленные, они только под утро удалились с самбадрома, не дожидаясь прохода самой последней школы. При выходе с трибуны им указали, куда пройти, чтобы поймать такси. Амин садился в машину с опаской – ещё были свежи воспоминания об ограблении возле Торгового Центра. Но уже через несколько минут они мчались в Сан-Криштован по едва начинающим светлеть от раннего утра улицам.
Всю дорогу довольный Рапазао насвистывал и напевал песенку о том, что «многие люди живут до старости только карнавалом, с нетерпением считая дни до его начала. А когда приходит пора умирать, жалеют не об упущенных возможностях, а о пропущенных карнавалах».
Договорившись о предстоящей поездке на карнавал сегодня же, Амин подошел к двери дома, оказавшейся, разумеется, закрытой, и позвонил на сотовый Халисе, пребывая в состоянии безнадежности. Неужели его жена станет ждать всю ночь?
Как ни удивительно,  Халиса очень быстро открыла дверь, как будто только ждала его возвращения. А так, собственно, и оказалось!
- Проходи, только тихо!
- Родители как?
- Твой отец уснул ещё вечером, прияв при мне таблетку снотворного, потому что шум с улицы его раздражал. А Лара Латифа заперлась в комнате, тоже после приема снотворного. Думаю, они и не заподозрят, что ты вернулся только что. Твоя мать, правда, просила её разбудить, когда ты окажешься дома. Но я думаю – не стоит? Ведь ей и так уже скоро вставать.
- И правильно! Пусть спит. Спасибо, Халиса! –  положил Амин руку на плечо жене и быстро её убрал. Халиса посмотрела на него преданными глазами, от чего ему стало неприятно.
Поднявшись в комнату, он принял душ и сел на кровать, раздумывая, не сходить ли ему  к холодильнику перекусить. Халиса подобралась к нему сзади и обвила его руками за шею. Он тут же очнулся и убрал её руки. Встал и сказал, что очень голоден, и тут же вышел из комнаты, спустился на кухню.
Халиса за ним не пошла. Она надулась и шмыгнула носом, когда за ним захлопнулась дверь.

***На следующий день Амин проснулся позже обычного, как  показалось Мухамеду, и, удивившись такому поведению, он всё-таки не стал приставать к сыну с замечаниями. Ушел в «Волшебную лампу», а Амин отправился в свой магазин, но намного позже. И совсем не надолго. Потому что уже к трём часам он должен был подойти к мастерской, чтобы встретиться с вчерашними попутчиками.
«Неужели мне недостаточно увиденного? – недовольно думал не выспавшийся Амин.- Продам за полцены билет Базилио, а сам отосплюсь в магазине, закрыв его после обеда».
Так он и поступил. Базилио был отпущен доной Журой на выходной, так как и сама решила отдохнуть от наплыва туристов в бар. Поэтому и Базилио, и Анинья получили по полдня отдыха. Базилио обрадовался такому неожиданному подарку судьбы: и от хозяйки, и от Амина.
 И для Амина вопрос был решен. Вот только дома он не стал ничего рассказывать, придя пообедать.
 Поэтому его отец был уверен, что Амин  отправился работать, ведь прибыль важнее какого-то там карнавала. А Халиса  с горечью предположила, что он ещё не насмотрелся на голых красоток в перьях. Но и её он не стал переубеждать.
Когда муж ушел, Халиса представила, как Амин рассматривает полуголых женщин с трибуны. И лихорадочно прикидывая, что можно сделать, чтобы вернуть его, вырвав из водоворота карнавала, она в отчаянии яростно мотнула головой, кинулась на кухню. Она ничего не могла сделать.
 Впрочем, почему бы и ей не увидеть то, что видят глаза бесстыжего Амина? Быстро расправившись с делами, невестка Мухамеда поднялась в комнату, захватив с собой  чашку с печеньем, и включила телевизор. Как раз началась трансляция с самбадрома событий очередного дня карнавала.
И взяв в одну руку пульт,  а другой  достав рукой несколько печеньиц, Халиса присела в кресло, поудобней устроившись, но уже через несколько минут забыла обо всем.
Увиденное повергло к шок… На экране то и дело оказывались выхваченные из карнавальной толпы полуобнаженные женщины и мужчины. Пикантные, но роскошные костюмы имели множество вариантов.
 Глядя  в телевизор с полуоткрытым ртом, не донеся остановившейся рукой надкушенное печенье, Халиса с ужасом смотрела на толпы полуодетых людей, перевоплотившихся в самые необыкновенные образы.
«Вот это всё видит Амин? Даже глядя на этот… харам… за многие километры от места действия, я чувствую, как краснеет моё лицо. А мой муж смотрит вблизи на женщин в карнавальных костюмах, которые почти ничего не скрывают на их теле! Ему не стыдно?» - с возмущением думала молодая женщина. Её заворожило увиденное, и хотя она испытывала отвращение к тому, что представало у неё перед глазами, но и любопытство брало своё, и желание  не пропустить зрелище, которое так стремился увидеть Амин, и которым он теперь наслаждается, сидя где-то на одной из трибун – она в этом не сомневалась!
Живя в Марокко, она знала о карнавалах в Бразилии от родственниц, прилетавших к ним в гости. Их рассказам она не очень верила. Но теперь увидела сама всё, о чем они рассказывали. Ничего не оказалось преувеличением!
Халиса даже не пыталась вглядываться в лица зрителей, понимая, что Амина ей не увидеть. Но желала всей душой перенестись на самбадром, чтобы оказаться рядом с ним и увидеть со стороны, какими глазами её муж смотрит на участниц шоу. «Наверно, впивается глазами в каждую раскрашенную фигуру молодых красоток!» - страдала она от ревности.
Наверно, поэтому она не услышала, как открылась дверь, и в комнате появился синьор Мухамед. Только его сердитый резкий окрик заставил её вздрогнуть и оторваться от экрана телевизора.
- Халиса?!!! Что ты делаешь?!! – с ужасом возопил отец Амина. – Как ты можешь смотреть такие вещи? Как ты вообще посмела включить подобную передачу? Разве Амин не говорил тебе, что в дни карнавала в нашем доме запрещено включать телевизор?
Халиса, застигнутая врасплох, вскочила с кресла, чашка с печеньем соскользнула вниз, и по ковру раскатилось печенье… Она же не замечала ничего, чувствуя, как горит всё сильнее лицо. Сид Мухамед что-то громко и возмущенно говорил, но девушка молчала, опустив глаза, сжимая руками на груди платок, который успела накинуть, услышав голос мужчины.
- Где мой сын? Как он допустил такое безобразие? Халиса! Ты показала себя хорошей невесткой, но то, что сейчас видят мои глаза… Халиса!… Я поговорю с Амином – пусть он накажет тебя за этот проступок!
Мухамед задыхался от негодования, и, как показалось  Халисе, брызгая слюной, которая долетала и до неё. На крики прибежала испуганная Латифа.
- Что?... Что случилось? – вопрошала она, осматриваясь с порога комнаты. – Где Амин? Где мой сын?
Но, не обнаружив ничего страшного, Латифа, забыв в какой-то момент о том, что она уже столько времени не разговаривает с Мухамедом, спросила:
- Так почему же ты кричишь, Мухамед? Что здесь произошло? Халиса, в чем дело?
Но Мухамед не позволил ответить невестке, которая, впрочем, не смогла бы произнести ни слова.
- Латифа, неужели ты ничего не замечаешь? Ты только посмотри, чем занимается наша невестка! Амина нет дома, а она включила телевизор и смотрит карнавал! Посмотри, что там показывают!..., - он даже протянул руку в сторону места, где совершается невообразимый грех.
Латифа взглянула на экран. В этот самый момент крупным планом показали танцующую на платформе девушку, которая, повернувшись к зрителям спиной, сотрясалась всем телом, выставила на всеобщее обозрение голые ягодицы. Перья в украшении на голове подергивались в такт её движениям, а тело, усыпанное блестками, переливалось в свете направленных на неё софитов. Несколько мужчин, у которых было прикрыто минимум туловища, под дружный выкрик участников шествия, время от времени делали резкие выпады в сторону танцующей девицы, на мгновение закрывая её почти полностью огромными веерами из перьев. Но потом они отдергивали веера и чудное зрелище вновь представало перед взорами телезрителей и тех, кто сидел на трибунах на месте самого действа.
-Халиса, где Амин? Отвечай! Он собирался пойти на карнавал, я знаю. Он купил дорогой билет, чтобы оказаться среди этой ликующей толпы, которая забыла, что такое скромность, которая не желает замечать совершаемый харам! – возмущался Мухамед, обращаясь, в конце концов, к Латифе.
И вдруг он замолчал, увидев, как расширились глаза у его жены. Латифа приложила к губам пальцы, как будто боялась закричать. Он тогда резко повернулся в ту сторону, куда она смотрела, и сам онемел от неожиданности.
И было от чего прийти в изумление: на передней части экрана он увидел… Самиру. Судя по всему, его дочь брала интервью у одной из участниц карнавального действа. Дева в костюме, с шапочкой на голове, опять-таки украшенной перьями и развевающимися при малейшем движении полосками тонкой яркой ткани, что-то говорила в микрофон, который держала в руках Самира. Затем уже сама дочь Латифы задала какой-то вопрос, и снова на весь экран – полуголая женщина, поправив нечто, прикрывавшее грудь, отвечала уверенно и смеясь. Самира и другая журналистка, стоявшая рядом, покатывались со смеху. 
-… Так сколько времени ушло у вас на изготовление костюма?... Сколько весит шлем с перьями?... Почему был выбран именно этот цвет для костюма? – сыпала вопросами Самира.
-  На мои вопросы согласилась ответить Корделия Соуза, представительница школы самбы***  из  района ***, - сообщила телезрителям юная журналистка. – А с вами была я – Самира Рашид, читайте репортаж с праздника самбы в журнале ***, где я и мои коллеги предоставят подробный отчет об увиденном на карнавале. Вас ждет много интересных рассказов и замечательных фотографий, за которыми мы продолжим охоту прямо сейчас!
Самира помахала рукой и послала воздушный поцелуй телезрителям. Потом на экране снова появилась повозка, но уже с другой школой самбы.
Мухамед, придя в себя от шока после увиденного, не мог даже говорить, только стеная жалким голосом:
- Нет, ты видела это, Латифа? Что ты скажешь, моя козочка? Как там могла оказаться Самира?... Что же ты молчишь, Латифа?
Но мать Самиры сама еле стояла, не сводя глаз с экрана, бледная настолько, что Халисе показалось – ещё немного, и свекровь потеряет сознание. И тогда жена Амина ожила, поняв, что, кажется, гроза пронеслась мимо неё. Теперь отец Амина будет возмущаться куда более страшным проступком опальной дочери, а значит, его гнев падет уже не на неё.
Обнадежив себя такими мыслями, она поспешила помочь Латифе сесть в кресло, из которого сама недавно вынуждена была  подняться.
- Лара Латифа, дать стакан воды?
Не дожидаясь ответа, она выскользнула из комнаты и пронеслась к лестнице, чтобы спуститься вниз, оказаться в кухне, только бы подальше от  разъяренного сида Мухамеда. «Когда вернется Амин? Он ушел, а мне теперь достанется от его отца за всё сразу – в том числе и за поход его сына на карнавал!»
Но она ошибалась. Её муж появился почти тут же, как только она успела подумать о нем.
- Халиса, что случилось? Почему отец так громко кричал? Базилио прибежал ко мне в магазин и сказал, что весь Сан-Криштован собрался у нас под балконом, чтобы узнать, чем ты провинилась. Он уверил меня, что слышал, как отец произнёс твоё имя.
 Удивленная Халиса тут же спросила:
- А … разве ты не пошел на карнавал? Я думала, что ты…
- я продал билет Базилио, вот он и заглянул по дороге ко мне в магазин, чтобы сообщить о том, что здесь происходит. Так что же случилось?
- Я воспользовалась твоим советом и включила телевизор, чтобы взглянуть на карнавал. Твой отец зашел в комнату как раз в этот момент.
- Что? Я не предупреждал тебя, чтобы ты не делала этого?
- Амин, ты сам мне посоветовал включить ТВ, когда отказался взять меня с собой на праздник!
- Не делай вид, что ты не поняла меня. Я же говорил не серьезно!
- Вот как? Значит, я не поняла всё-таки. Но не будем ссориться. Твой отец сейчас занят другой проблемой: твои родители увидели репортаж твоей сестры. Она брала интервью у голой участницы карнавала, и ты можешь себе представить…
- Могу представить! – эхом отозвался Амин, не дав ей договорить. Они вдруг оба прислушались к раздавшимся наверху громким голосам. Кажется, между родителями назревал большой скандал.
-…Латифа, не говори так! … Латифа, я ударю тебя! Я никогда не поднимал на тебя руку, но если ты не замолчишь, я ударю тебя!...
Латифа что-то неразборчиво, хотя и громко ответила, но Амин уже сорвался с места. Халиса, понимая, что подтолкнуло мужа так стремительно бежать наверх, поспешила за ним следом.
- Отец, я не позволю тебе ударить мать! – влетая в комнату, яростно выкрикнул Амин, отталкивая отца в сторону от матери. Он так и не понял, что произошло между родителями – успел отец выполнить обещанное или нет.
Латифа стояла возле кресла, закрывая лицо руками. Мухамед  был снова рядом, сжимая в бессильной злобе кулаки, красный от злости.
- Мама, он тебя ударил?
- Нет, Амин, не беспокойся, твой отец только хотел меня ударить, но не посмел! – горестно сказала Латифа.
Халиса молча стояла в дверях комнаты. Для неё не было удивительным то, когда мужчина поднимал руку на женщину. Сколько раз это случалось в её родном доме! Мужья её сестёр часто били их. Даже отец иной раз поднимал руку на какую-нибудь из жен. И Халисе в детстве тоже несколько раз попадало от мужчин-родственников. Но, вероятно, в семье Амина такое было явлением редким, поэтому её муж так был возмущен поведением отца, угрожавшим матери расправой.
- Если Самира ещё и очередную статью напишет в каком-нибудь  журнале, тогда я не знаю, что с ней сделаю! – грозился Мухамед. – Я приеду в редакцию и потребую, чтобы они уволили мою дочь! Я не потерплю такого позора! Вся Медина теперь заговорит о моем позоре!
- Отец, откуда в Фесе узнают об этом? – скептически произнес Амин.
- Откуда там узнают? –  негодующе переспросил Мухамед.- А ты забыл, сколько родственников смотрит здесь телевизор? Уж поверь, далеко не во всех домах горит «лампада Аллаха», много, ох много грешников, которые смотрят сейчас карнавал по телевизору. А значит – увидели Самиру и, наверняка, узнали её. К тому же, Самира сама назвала своё имя!
- Значит, она и правда, стала журналисткой, и занялась этим всерьез.
- Вот! И я об этом же! Но как заставить замолчать Самиру? Как? В Фесе я мог бы запереть её даже в «женской комнате», откуда она вышла бы только после того, как одумалась. А такие места очень хорошо прочищают мозги, поверь мне! Но здесь я ничего не могу сделать, ничего!
Внезапно он остановился, как будто некая идея пришла ему в голову. «А ведь это, и, правда, хорошая мысль! Если бы Самира оказалась в моем доме – например, придя в гости к матери, то я мог бы её насильно закрыть в её комнате. Если Латифа настолько уже истосковалась по дочери, вот и пусть получает Самиру – на перевоспитание. И от неё будет зависеть, что дальше произойдет с её дочкой. А я потом выдам её замуж в Марокко или лучше даже – в диаспору в Сан-Паулу, потому что там люди живут более замкнуто, чем в Фесе. Практически слившись в повседневной жизни с простыми бразильцами, однако, мои соотечественники никого не впускают в свою семейную жизнь. И правильно! А муж Самиры сможет или привести её в чувства, выбив из её головы идею стать журналисткой, или посадит в «женскую комнату» – очень надолго», - размышлял Мухамед, увлеченно представляя эти картины перед внутренним взором: послушная дочь, в платке и джеллабе, с потупленными глазами и покорным видом стоит рядом с мужем – сурового вида мужчиной, похожим чем-то на молодого дядю Абдула.
Он не видел, с каким беспокойством наблюдает за ним Латифа. «Что ты задумал, Мухамед? Только не против Самиры!», - переживала про себя мать непокорной дочери. Она вышла из комнаты, а за ней следом – и Халиса.
Пора было готовить ужин. Ссоры- ссорами, но за ужином все собирались, как будто ничего не происходило в их жизни.
Оставшись в комнате вдвоем, Мухамед решил поговорить с сыном начистоту.
- Всё, Амин! Пришла пора и тебе привезти в чувство Халису:  тебе стоит наказать жену за то, что она смотрела телевизор. Она не сможет отказаться от совершенного ею харама: я сам лично видел, как твоя жена не могла оторвать глаз от телевизора. Какой харам! Какое неуважение к нашему дому! – всё возмущался Мухамед.
- Нет, отец, я не стану её наказывать! Это моя жена, я сам буду решать, что ей можно делать, а что – нет! – упрямо заявил Амин.
- Амин! Я говорю тебе – накажи её! – предостерегающе сказал Мухамед. – накажи, чтобы она со временем не превратилась в одалиску, как Жади или скандалистку, как Дуния.
- Отец, ты ведь не стал слушать меня, когда я просил тебя не жениться на второй раз? Почему я должен  тебе подчиняться?
 - Амин, не упрекай меня за вторую жену. Кто знает, не возьмешь ли ты сам ещё одну жену, когда пройдет время. И мне, возможно, придется тебе в этом помогать, заступаться за тебя и поддерживать в семье, - укорял сына Мухамед.
Амин зло молчал , но в конце концов произнес:
- Думаю, приходит время купить мне дом, чтобы жить отдельно от тебя, отец. У нас разные взгляды на жизнь. И мать пусть живет со мной. Я уже понял, что она не станет отказываться от развода, но я не хочу, чтобы она жила в пансионе с Самирой. Моя мать станет жить со мной и Халисой. Я так решил. Если не хочешь покупать ей дом в счет махра, который потребуют от тебя на семейном суде – пусть живет в моем доме.
Мухамед, досадливо прокряхтев, затем задумчиво ответил на это:
- Может быть, ты и прав, Амин. Купить тебе с Халисой дом здесь, в Сан-Криштоване. И если твоя мать надумает в конце концов покинуть меня – пусть она живет рядом. Может быть, она одумается и вернется. Я подумаю, всё просчитаю и поговорю с людьми, какие здесь дома выставлены на продажу.
 Амин не ожидал, что отец так легко уступит, он не нашелся, что сказать – ведь собирался ответить грубостью, но теперь просто молча кивнул и вышел из комнаты.

*** Прошло несколько дней. В доме Рашидов в Сан-Криштоване воцарилось гнетущее молчание. Латифа с Мухамедом так и не разговаривали. Халиса старалась быть незаметной. Амин же был занят делами в магазине, появляясь дома только для того, чтобы поесть и поспать. Если отец согласится помочь купить им с Халисой дом, то денег потребуется на его обустройство немало. И Амин старался изо всех сил.
 Но как-то утром раздался звонок, и Латифа, оказавшаяся рядом со столиком, где стоял телефон, подняла трубку.
- Дона Ноэмия?... Да?... я рада… конечно… да! Шукран! – уже радостно добавила она и, положив трубку, стала куда-то собираться. 
Мухамед, не вовремя зайдя в дом, с удивлением молчаливо наблюдал за тем, как Латифа с почти счастливым выражением лица прошла мимо него и вышла на улицу. Проводив её взглядом, он тут же позвал невестку, показавшуюся из столовой.
- Халиса, куда отправилась мать Амина?
- Не знаю, Сид Мухамед! Лара Латифа мне ничего не сказала. Но она разговаривала по телефону с Ларой Ноэмией, взяла с собой пакет, в котором она обычно приносит из её кафе выпечку, и я думаю – мать Амина отправилась к ларе Ноэмии.
- Поняяяятно…, - протянул Мухамед, с каким-то нехорошим предчувствием.
И пока он сидел на диване, попивая сначала мятный чай, оставив свой магазин на Мустафу, а затем – затянувшись кальяном, раздумывая о том, что его ждет дальше. Как быть? Скоро уже свадьба дочери Хадижи, а гости начнут съезжаться через неделю – другую. И семейный суд может состояться  намного раньше. Мухамед решил, что надо позвонить в Фес дяде Али, чтобы посоветоваться, как ему дальше вести себя с Латифой. Мухамед был уверен, что дядя Али будет на его стороне. «Никому в семье не нужен развод. Дядя Али даст мне хороший совет, я уверен!» - успокаивал себя Мухамед.
Прошло часа три, и Латифа вернулась. Мухамед успел даже вздремнуть до её возвращения.
Она вошла в дом и летящей походкой добралась до лестницы. Это произошло так быстро, что Мухамед не успел её остановить. Он только заметил, что Латифа держала обеими руками свернутый в трубочку журнал.
Пока Мухамед тяжело поднялся с дивана, пока добрался до лестницы, Латифа уже исчезла  за дверью своей комнаты. Мухамед услышал, как в замке повернулся ключ.
«А ведь это журнал со статьей Самиры и фотографиями с карнавала, о которой она сказала по телевизору!» - осенило Мухамеда. Опять звонить Саиду? Этого делать не хотелось. Но стоило бы узнать, есть ли в этом номере журнала что-либо, компрометирующее их семью.
И он подошел к двери комнаты и подергал ручку.
- Латифа, открой! Покажи мне статью, что там написала твоя дочь? Я должен это увидеть!
- Что?! – раздался из-за двери голос Латифы.- Ты ничего не получишь, Мухамед! Этот журнал я прочитаю сама, и собираюсь сохранить его. Ты его не увидишь!
- Латифа! – взвыл под дверью Мухамед. – Латифа, открой и отдай мне журнал! Тебе вовсе не обязательно читать то, что написала там твоя дочь! Она отвергнута семьей, так почему и ты идешь против своей семьи?
Ответом ему было молчание. Снова с силой подергав дверь за ручку, он грозно сказал:
- Не заставляй меня, Латифа, делать то, что тебе очень не понравится!
- Да? Мухамед, а что ты сделаешь? Что ты ещё можешь сделать? Возьмешь ещё одну жену? Бери тогда сразу двух! Мне теперь всё равно!
Мухамед уже не знал, как задеть строптивую женушку. Он язвительно ответил:
- Для чего мне брать ещё двух жен? Я просто привезу в Бразилию свою вторую жену. Тебе тогда придется потесниться, дорогая.
- Ничего страшного не вижу в этом, Мухамед…, - ответила ему из-за двери Латифа. Но не успел он даже обрадоваться такому повороту, как услышал продолжение:
-…Совсем недолго осталось до приезда дяди Али. Нас разведут, я получу свободу, а ты – начнешь новую жизнь. Со второй женой!»
Мухамед в злом отчаянии дернул изо всей силы за дверную ручку и …. оторвал её. Он даже не понял сначала, что произошло, только с  недоумением  рассматривал предмет, оказавшийся у него в руках. Опомнившись, он с досадой , не зная, куда её деть, сунул  себе в карман и отошел от комнаты Латифы. «Надо, надо звонить в Фес!» - убеждал он себя.
 А Латифа, услышав, как удаляются по коридору шаги Мухамеда, который в последнее время стал вести себя непредсказуемо и даже опасно в отношении к ней, с облегчением выдохнула воздух и присела в кресло.
Вытащив из-под одеяла журнал, она с удовольствием стала его листать. Какие чудесные фотографии были сделаны Самирой! Улицы Рио-де-Жанейро, заполненные толпами радующихся жизни людей…, женщины и мужчины в ярких и необычных костюмах. Тот костюм, который она увидела из окна надетым на Карле,  не шел ни в какое сравнение с ними.
А вот и самбадром. Латифа вспомнила, как в первый год после свадьбы они с Мухамедом, не подозревая, что на самом деле представляет собой бразильский карнавал, приехали на самбадром и испытали такой шок! Латифа не смогла сдержать улыбку, вспоминая, как метались они на трибуне в поисках выхода, не зная, каким образом им выбраться из этого ужасного места, куда, наоборот, стремились попасть многие. И, не найдя пути с самбадрома, Мухамед не нашел иного выхода, как распахнуть перед смущенными женщинами полы своего национального халата, в котором он пришел на праздник, чтобы его женщины не увидели этот жуткий харам. Латифа вот только не могла вспомнить, кто тогда был с ними: Жади или Зорайдэ? Да, уже стали забываться многие моменты из жизни…
Латифа перевернула страницу и застыла: на одной фотографии была её Самира и та самая танцовщица, у которой она брала интервью. Дочка прекрасно выглядела. Беспечная, счастливая, довольная своим образом жизни. «А что чувствовала бы моя дочь, если бы подчинилась отцу, и сейчас, нося платок и закрытую одежду, была бы уже выдана замуж за нелюбимого мужчину? Она стала бы птичкой в клетке! Но Самира - молодец! Не позволила никому вмешиваться в ту судьбу, которую сама себе выбрала! Теперь я за неё рада! Но, может быть, Аллах и предначертал ей именно такую судьбу? Это тоже испытание?» - размышляла, сомневаясь, Латифа.
Но Самира счастлива, а что ещё надо матери, как не счастье её детей?
Насладившись фотографиями, сделанными рукой дочери, она прочитала  статью, удивляясь тому, каким интересным получилось у дочери описание праздника.
Потом она отложила журнал в сторону и прошлась по комнате.
- Если бы ни моя Самира, ни моя сестра Жади, я даже не знаю, как смогла бы пережить то, что происходит в моей жизни, - сказала она себе.
 В голове не укладывается, как могло произойти такое с ней и с Мухамедом. После стольких лет совместной жизни их брак развалился. Резко, неожиданно. Только вот  Латифа уже поняла, что теперь, если бы Мухамед даже отказался от молодой жены, ей не захотелось бы вернуться к мужу. Любовь прошла, улетучилась куда-то, и в душе было ощущение пустоты. А после того, как недавно ночью Мухамед позволил себе повести с ней…, нет, даже вспоминать об этом не хотелось. «Какая мерзость! - передернулась от отвращения женщина.- Не знаю, какое будущее меня ждет, но быть с Мухамедом дальше я не хочу! Я его скоро совсем не смогу выносить!»
Латифа убрала ценный для неё журнал, надежно спрятав его. Достав с полки альбом с фотографиями, она открыла страницу, на которой были снимки дяди Али с женами. Она всмотрелась в лицо третьей жены – Дунии. Да, теперь эта женщина стала женой дяди Абдула. Латифа усмехнулась, вспомнив, что рассказала ей Жади при встрече сегодня утром в кафе доны Ноэмии.
Оказывается, Жади накануне звонила в Фес в дом дяди Али и разговаривала с Зорайдэ. И вот сегодня она во всех подробностях рассказала сестре о том, как прошла свадьба Дунии и дяди Абдула. Нет, это была даже не свадьба, а история о том, как Дуния стала женой сида Абдула.
Жади так живописала эту сцену, что Латифа ярко  вообразила себе каждую деталь, как будто она увидела всё собственными глазами…
 … Жади сначала поговорила с болтливой Каримой, а затем – с Зорайдэ,  и смогла представить себе в целом всю картину. А произошло следующее…

… Наступил день, назначенный шейхом для подписания брачного договора между Сидом Абдулом и бывшей (и будущей!) женой сида Али.
В кухне, где женщины дома сида Али готовили уже последние блюда к предстоящему празднику – свадебному торжеству сида Абдула и Дунии, ароматы разных блюд переплетались с валом сплетен о будущих «молодоженах».
Даже не войдя ещё в огромное помещение кухни, можно было услышать громкий голос Каримы, возбужденно рассказывавшей о Дунии, за которой эти дни пристально наблюдала вся Медина.
- Нет, представьте себе, Дуния вошла в лавку Асефа, торговца золотом, и потребовала показать самые дорогие украшения! Она выбрала самое тяжелое по весу, очень красивое, такое красивое украшение! – женщина даже глаза закатила в восторге, показывая этим, какое красивое было украшение, - Нет, правда, украшение было ну очень красивое! Но у неё не было денег, чтобы его купить, и она сказала, что золото купит ей Сид Али. Вот так!
- Карима! А Сид Али, ты как думаешь, много золота ей купит?- спросила молодая женщина, лепившая печенье «рожки газели», укладывая готовые в ряд на противне, которому вскоре суждено было оказаться в духовке.
Карима тут же подняла голову, с удивлением посмотрела на спросившую, а потом пожала плечами:
- Не знаю! Я ничего не знаю! Карима ничего не знает об этом! Карима рассказывает только то, что сама видела, сама слышала. А Сид Али сам решит, дарить золото Дунии или нет!
Они не подозревали, что как раз об этом же шла беседа в зале между Сидом Али и Сидом Абдулом.
- Нет, Али, ты представляешь: эта женщина пришла ко мне домой вместе со своей служанкой…э-э-эээ..
- Хафидой? – подсказал Сид Али, сидевший тут же на диване, раскуривая кальян, пока Сид Абдул пил мятный чай со свежеиспеченным печеньем, пытаясь рассказать о своих злоключениях, начавшихся сразу же, как только Дуния поняла, что должна стать его женой, пусть только на один день.
- Да-да! Хафида, конечно, именно так её зовут. Так вот, пришла Дуния и предложила, чтобы я купил ей к свадьбе украшение! Алла-а-ах! Говорит, как же это она перед шейхом на свадьбе предстанет без подарка от жениха, будущего мужа. Ты только представь себе, какая это корыстная женщина! Посмела просить меня купить золото! А ведь она уверена, что пробудет моей женой по обычаю только сутки, но всё равно – требует золота!
- Дааа, эта женщина очень любит подарки, золото, очень любит! Если бы у тебя, Абдул, было сейчас три жены, а она должна была стать на один день четвертой, то, уж ты мне поверь, она выяснила бы в точности, сколько чего ты купил сегодня каждой жене, и потребовала бы купить для неё то же! – говоря это, Сид Али отвел трубку кальяна в сторону и, как бы  взмахивая ею в воздухе, в такт покачивал головой.
 Абдул был возмущен до предела.
- Знаешь, что я ей ответил? Что у меня всех моих доходов не хватит, чтобы купить даже часть этого украшения! Лучшее украшение женщины – это её добродетель! Если у неё нет золота, не беда – скромность – вот украшение.
- И что тебе ответила Дуния? – заинтересованно спросил Сид Али.
- Что  она ответила?! Начала возмущаться! Ты бы слышал, что она мне говорила! Но ничего – я приказал ей прийти на свадьбу в парандже! Пусть только станет моей женой – я её воспитаю! Передам тебе образцовую, послушную жену, вот увидишь, Али! Вот увидишь! – погрозил пальцем Абдул.
- Одним ударом дерева не срубишь, Абдул! С этой женщиной трудно будет справиться. Мне же надо скорее найти жениха для Ясмин и жену для сына.
-Ничего, Али, я спраааавлюсь! – уверенно возразил Абдул, откусывая печенье и запивая большим глотком горячего чая.
Сид Али подлил приятелю в очередной раз напиток из чайника. Абдул выпил и этот стакан чая.
 … И вот после того, как наряженная в черную, шелковую, с дорогой вышивкой, паранджу Дуния прошла свадебный обряд, дав согласие стать женой сида Абдула, упрямый старик велел отправляться новоиспеченной жене в его дом.
Удивившись такому требованию своего временного хозяина, Дуния всё-таки согласилась. И шла за ним по улицам Феса, усмехаясь и предвкушая, как она, пусть всего один вечер, будет распоряжаться в доме самонадеянного старика. Если Абдул захотел привести её в свой дом, так почему бы не показать всем его домочадцам власть их новой хозяйки? Абдул ещё пожалеет! … Она отомстит хотя бы за то, что даже недорогого подарка ей, невесте, не сделал!
 Так и мечтала Дуния, исходя злостью, тащась за неспешно бредущим осликом, на котором сидел Абдул.
- Почему, Сид Абдул, Вы для меня осла не привели? Устала я, дом ваш не близко! – ворчливо упрекнула его женщина.
- Ничего, Дуния! Скоро придем, а там ты мне лепешечек свежих напечешь! А завтра с утра – кус-кус приготовишь!
- Что?  Лепешечек?! Да сколько же можно есть? У Али столько вами съедено, я уж видела! – возмутилась, не сдержавшись, Дуния.
- Так и что? Я всегда на ночь перекусываю, привык так. Ты мне не перечь, женщина! Вот доберемся – так ты времени не теряй, сразу же за дело принимайся, как только Нурия тебе покажет дом и где у нас кухня с очагом…
- Посмотрим, - еле слышно проговорила разозленная Дуния. – Погоди, получишь ты у меня лепешек, кайенским перцем сверху намазанных!
- Что ты там бормочешь? – строго спросил у неё Сид Абдул, повернувшись к жене. Но увидел только объёмную фигуру в черном, спотыкающуюся время от времени о длинную ткань паранджи.
- Тебе, Дуния, что-то не нравится? Не успела выйти замуж, уже недовольна чем-то?
Но женщина теперь шла молча, и Сид Абдул отвернулся. Ослика вел за повод Ахмет, которого Сид Али отправил проводить дорогого гостя до дома, по просьбе Абдула дав только одного осла. Ведь воспитание строптивой жены началось.
- Да сохранит Аллах от недостатка пищи и от избытка слов! – произнес Абдул.
Знал бы старик, о чем думала его женушка! «Вот погоди! Не зря, видно, не так давно привелось мне услышать историю про одну ревнивую жену, которая натерла острым перцем трусы мужа, пропадающего, по её подозрениям, у других женщин». «Я тебе, старый баклажан, всю одежду перцем пересыплю, будешь знать, как третировать женщину, которая и досталась-то тебе по недоразумению. Жаль только, что уже завтра меня Али себе в жены заберет!» - с долей сожаления подумала Дуния.
Вот и поворот, вот уже и въехали в узкую улочку, где располагался небольшой риад сида Абдула.

2. Глава 1. ЧАСТЬ 4
В доме дяди Абдула
Дом сида Абдула производил гнетущее впечатление: и отремонтированный вроде бы, а всё равно какой-то… ветхий. Не смотря на ремонт, дом выдавал свой возраст – сколько веков стоит здесь? Дом был таким же стариком, как и его хозяин.
Пока Ахмет ссаживал Абдула с осла, Дуния, путаясь в парандже, всходила по ступенькам к дверям дома. Когда Сид Абдул постучал в дверь, открывшая её Нурия, пропустив хозяина, была тут же решительно отодвинута в сторону рукой Дунии. И так и осталась стоять на пороге, когда  Абдул прошел в зал и опустился на диван. А Дуния, отойдя в угол, стаскивала паранджу, которая измучила её настолько, что женщина не желала оставаться в этом одеянии ни на секунду дольше.
- Нурия! Нурия! – позвал верную наперсницу Абдул. – Подойди сюда, скорее!
Опомнившись, старуха тут же появилась в комнате.
- Нурия! Покажи моей жене дом, и где находится кухня в моём доме! Пусть Дуния приготовит мне что-нибудь из еды и чай, густой горячий чай с имбирём! Что-то я совсем продрог по дороге от Али! – потирая руки, попросил Сид Абдул.
- Абдул, я ведь тоже устала. А в твоем доме столько женщин на кухне, пусть они и принесут тебе и чай, и что там ещё есть в вашем доме? – поправляя шелковый платок на голове, ответила Дуния, давая понять, что она, пусть и жена на сутки, как требовал обычай, чтобы снова соединиться могли муж с женой, разведенные перед Аллахом четырежды, вовсе не намерена угождать капризам старика.
Прищуренные глазки Абдула тут же зло сверкнули из-под густых, нависших бровей.
- Дуния…, - предостерегающе протянул Сид Абдул, - тебе лучше не спорить, а принести мне горячего чая. Помни, что ты сейчас МОЯ жена. И если ты станешь мне перечить, я всё сделаю, чтобы воспитать из тебя хорошую жену! Ну не смогу же я отдать своему другу в жены женщину, которая его не будет достойна. А у меня терпения хватит!
 Дуния слушала сида Абдула, открыв рот. Ах, вот оно что?!! Не напрасно чудилось ей, что Абдул готовит ей ловушку! Неспроста он так быстро согласился стать «мужем на день». И теперь Дуния с ужасом поняла, что может и не попасть в дом Али, откуда была изгнана с позором два года назад, и куда так стремилась вернуться! Что же делать? Неет! Сид Али, отец её детей и дед её внуков, не позволит, чтобы над ней (и над ним тоже!) смеялись все торговцы на медине! Ведь если Абдул не вернет женщину своему другу, которого взялся выручить – так позор ляжет на голову Али, который позволил по своей доверчивости обмануть себя.
 Но, вспомнив, в чьих руках она сейчас находится, Дуния решила не дразнить вредного старика, а пойти вслед за Нурией, осмотреть дом. Почему бы и нет? Сколько лет она была женой сида Али, но тот никогда не брал её с собой в дом приятеля. Абдул предпочитал по-приятельски сам ходить в гости к Али.
Но Дуния, разумеется, знала, и где живет друг мужа, и как выглядит его дом – сколько раз она прибегала к нему, когда требовала рассудить её и Али по- справедливости!
Ведь хитрый Али столько раз пытался то и дело её обделить, обойти перед другими женами, пока те были живы. То золота подарит ей меньше, чем другим женам – Дунии столько раз приходилось требовать взвесить своё золото и их подарки, чтобы увериться в правдивости его слов.
А ткани? Как Али покупал ткани трем своим женам? И цвет ей, как третьей жене, то и дело доставался не тот, какой ей хотелось бы, и шелк для других жен был лучшего качества, что бы там не утверждал муж!
И платки она получала из остатков того, из чего уже до неё повыбирали себе покрасивее старшие жены. Ох, не просто быть младшей женой, третьей! Ничего, теперь в доме Али осталась жить только Зорайдэ. Вот и Дуния тоже переберется в этот дом.
 Не нужен ей отдельный дом! Она станет жить рядом с мужем, а ко всему – увидит, что Сид Али успел купить Зорайдэ, какими украшениями пополнилась её шкатулка, какими нарядами – её сундуки и шкафы. И потом она уж не упустит случая получить от мужа то, что им с Зорайдэ положено иметь поровну: и золото, и духи, и одежду,  и внимание!
Так обдумывала ситуацию скандальная и жадная Дуния, идя по дому за служанкой, но вовсе не Нурией, которую отправил с ней Абдул. Та поручила другой служанке провести по дому новую хозяйку. «Пусть, пусть делают, что хотят!» - мысленно махнула рукой на подобное неуважение Нурией её статуса. «Я здесь совсем не надолго! Не стоит осложнять себе жизнь ссорами с верной  приятельницей старика. Вот окажись Абдул и впрямь моим мужем, тогда и  прижала бы всех так, чтобы и пикнуть не посмели бы!» - успокаивала себя
Дуния, осматривая узкие тесные коридоры дома, идя почти в полной темноте, ведь шествовавшая впереди неё женщина несла всего лишь небольшую свечу, прикрывая пламя ладонью, чтобы оно не погасло от сквозняков и быстрого шага. Но всё же Дуния острым глазом заметила, что стены были кое-где не очень качественно покрашены, в комнатах, куда они то и дело заглядывали, обстановка была совершенно убогой: вытертые от времени ковры на полу, застиранные и свалявшиеся пледы на креслах и диванах. Почти совсем не было видно ни ваз, ни милых сердцу мелочей, которыми в изобилии был заполнен дом сида Али.
Да, Сид Абдул жил более чем скромно. Женщины прошли и комнаты Абдула (Дуния на правах жены имела право входить на половину мужа), осмотрела и женскую половину. И пришла  к выводу, что ни одна нормальная женщина не стала бы жить в таком доме. Толи дело – дом Сид Али!
Абдул же никогда не обращал внимание на то, в какой обстановке он живет, какие вещи его окружают. Вел праведную жизнь. Но каково в таком доме обживаться его хозяйке, появись она у него всерьез, а не так, как это случилось с ней?
Под эти мысли Дуния дошла и до кухни. И всё та же картина предстала у неё перед глазами: обшарпанная мебель, совсем старая, пусть и крепкая, сделанная на века.
 А посуда? Дуния критически осмотрела таджины, стоявшие на полке, прикрепленной к стене. А кувшины для сока? Чайники для заваривания мяты и зеленого или черного чая? Потускневшая латунь, как и серебро, были давно не чищены. Поэтому ни один чайник не сверкал в  свете маленькой свечи. Это что такое?
Тут Дуния споткнулась, зацепившись носком уличных бабуш за что-то, чего она не сумела даже разглядеть на полу в такой темноте.
-У вас в доме нет электричества? Или хозяин ваш экономит? – зло досадуя, спросила она у проводницы.
- Электричество есть, но лампочки вкручены не везде. Перегорели, а новые лампочки Сид Абдул не покупает. А зачем? Он спать ложится сразу, как  только стемнеет. Даже если он поздно возвращается из гостей, мы его встречаем с зажженными светильниками в руках. Провожаем, куда ему надо. Лампочки вот только в столовой и его комнате включаются. И в коридоре, по которому ночью он может пройти сам. А так – дом немаленький,  столько лампочек не напасешься, - бесхитростно, но охотно пояснила женщина, боязливо посматривая через плечо на идущую следом хозяйку.
- А на кухне-то как вы  вечерами справляетесь? – ужасаясь быту в доме временного мужа, поинтересовалась Дуния.
- Так… печь дает нам свет. Дрова горят – от них из очага свет идет. Нам всё видно, если что надо срочное приготовить. Но еду Нурия велит нам по утрам начинать готовить, чтобы у сида Абдула вся еда свежая была. Холодильник сломался. И был совсем небольшой.
- А телефон у вас где? Он-то работает?
- Телефон? Дааа, телефон работает. Аппарат стоит на столике в той комнате, где остался и сейчас сидит Сид Абдул.
- Мне хотелось бы позвонить сыновьям! Они за меня волнуются уже.
- Это только с разрешения сида Абдула! Если он разрешит – так позвоните.
Дуния даже остановилась с чайником в руках, в котором собиралась вскипятить воду для чая, если уж Абдулу захотелось согреться после дороги.
- Чтобы позвонить по телефону, я должна разрешения спрашивать у сида Абдула? – уточнила, не веря ушам, Дуния. Она только теперь поняла, насколько она отвыкла от того, чтобы ею командовали, указывали, что делать и отдавали приказания:  принеси – подай – пошла вон! Но с ней это не пройдет! Она ведь не юная девушка, пришедшая в семью мужа сразу после свадьбы.
Разобралась бы она с порядками в этом доме, да времени нет – и для чего ей это нужно, если завтра в обед Абдул передаст её  из рук в руки Сиду Али, а сам, значит, пусть живет и дальше, как знает! Ей-то что? Аллах, спаси и сохрани от такого мужа, как Абдул!
Дуния, конечно же, печь лепешки не стала. У заботливой Нурии нашлось, чем заполнить желудок хозяина перед сном. Вот это и выложила Дуния на потемневший от времени серебряный поднос, а рядом поставила чайник с готовым чаем и стакан. И осторожно понесла в комнату, где оставался её новоиспеченный муж. Служанка показывала дорогу, неся теперь уже не свечу, а старинную лампу, как будто попавшую в дом прямо из сказок про Шехерезаду.  Светильник бросал на стены коридора цветные блики, которые плясали и метались на стенах и полу. И путь в столовую казался бесконечным.
… А в то время, пока Дуния знакомилась с домом и хозяйничала на кухне, Абдул не терял напрасно времени. Он велел Нурии позвать Юнуса, который должен был захватить с собой лестницу и гвозди с молотком. А когда мужчина появился, Абдул коротко объяснил, что ему требуется сделать. И что-то шепнул на ухо Нурии, которая тут же отправилась на поиски вещи, которая срочно понадобилась хозяину.
 И вскоре вернулась, принеся ему требуемое – подала в протянутую руку старинную плеть, служившую с незапамятных времен для устрашения многих поколений женщин в семье Рашидов. А как же: когда в доме появлялась очередная молодая жена, то мужчина, бывший на тот момент хозяином дома, обязательно показывал на плеть, которая вывешивалась на видное место, чтобы женщина знала, какие порядки в доме мужа ей требуется соблюдать. Но Абдул мог бы поклясться, что ни одна женщина не осталась без того, чтобы плеть не познакомилась с её спиной.
Слова сида Абдула о том, что надо повесить плетку на видное место,  чтобы женщины, у которых в самой природе заложено становиться одалисками, знали, чем они рискуют, для кого-то, может быть, и казались пословицей. Но только не для сида Абдула. И его отец, и дед, и все родственники по мужской линии – все  удерживали женщин от совершения харама таким незамысловатым, но надежным способом. А несколько ударов плетьми – это хорошая профилактика против каких-либо попыток неповиновения.
 И вовсе не обязательно вытаскивать женщину на площадь, чтобы дать ей 80 ударов плетьми – ведь это уж совсем крайняя мера. Это какой проступок должна была бы совершить женщина, чтобы в его семье смогли решиться на подобное наказание, позор на всю Медину? Только Жади стоило в своё время наказать подобным образом, но Саид…, эх, Саид не захотел воспользоваться своей властью, чтобы наказать одалиску, которая ему изменяла!!!
Дуния вошла в зал, устав нести перед собой не такой уж легкий поднос. Переставляя на столик содержимое с подноса, она не сразу обратила внимание, что происходит в комнате. Абдул стоял возле небольшой железной лестницы,  приставленной к стене, и давал указания Юнусу, куда направить руку с инструментом, чтобы вбить гвоздь в стену.
- Вот, вот-вот! Так… здесь и вбивай!
- А не высоко будет, Сид Абдул? Не получится быстро достать. Придется просить кого-то о помощи. Рукой не достанешь с такой высоты, без лестницы не обойтись.
- Мне и не надо, чтобы плетку можно было легко достать. Я хочу, чтобы её только видели и знали, для чего она повешена! А если понадобится достать – достану! – ворчал в ответ Абдул, заложив руки за спину. Его синяя джеллаба казалась темной в свете тусклой лампочки, едва освещавшей довольно просторную комнату – зал для гостей.
- Всё, готово, Сид Абдул! Гвоздь легко вошел в стену, потому что здесь уже было отверстие, в котором когда-то сидел гвоздь, - радостно сообщил Юнус.
- Конечно, на этом месте всегда висела плетка, когда в доме были жены. А потом я сам её убрал, ведь у меня так долго не было жены. Но Дуния здесь, и  она должна видеть…
- Что я должна видеть, Сид Абдул? – переспросила женщина, не совсем поняв, о чем шла речь.
- Плетка будет висеть на этом месте. Видишь, Дуния? Вот эта самая плетка! Юнус, возьми, - протянул старик семейную реликвию слуге, чтобы тот повесил её на традиционное место. Что тот и сделал.
- Вот… теперь хорошо. Теперь так, как должно быть! – восхитился Абдул.
Дуния смотрела на него со смешанным чувством ужаса и подозрения, не выжил ли тот из ума.
Но Сид Абдул посмотрел на неё ясными глазами, в которых плескались насмешка и злорадство, и у Дунии по спине прошелся холодок. Она не стала даже переспрашивать, для чего необходимо было вывешивать старинную плеть на видное место…
- Дуния, покорми меня, а потом вымоешь мне ноги в моей спальне! Пусть это не совсем по обычаю, ведь в день свадьбы я (!) должен мыть тебе ноги, но чего там – поступим наоборот! Я так хочу, ноги у меня устали, иди, готовь тазик, теплую воду и мазь – тебе Нурия даст, она знает, о чем я говорю! Иди, пожалуй, прямо сейчас! А Нурия  мне и чай нальет, и тарелку подаст. Иди! Где эта девчонка, что тебя привела в комнату?
Но Дуния замешкалась: ей хотелось знать, а где же будет ночевать она сама? Но решила не дразнить старика, а по пути за тазиком с водой все подробности разузнать у служанки. Происходящее всё меньше нравилось женщине.
- Так откуда нам придется нести воду для ног, девушка? – мрачно поинтересовалась она у молоденькой служанки .
- Так...это…тазик с водой мы никуда и не понесем, - с удивлением проговорила девочка. –Нурия моет ноги Сиду Абдулу в его же комнате! Он сам сейчас придет, вот увидите, раз про тазик заговорил.
Дуния усмехнулась: Нурия у сида Абдула как жена. Ведь это привилегия жены – мыть ноги мужу к ночи. Но,  слава Аллаху, что есть такая Нурия в доме сида Абдула! Потому что Дуния не хочет выполнять такие прихоти «мужа на день». Но воду она ему нальет в тазик, и всё. Её куда больше беспокоило другое – где её спальня на эту ночь. Или Сид Абдул до конца решил использовать свою власть над ней?
Дуния, без того уставшая, желала без скандала поскорее лечь спать, чтобы наступил, наконец, долгожданный день  - когда она вернется в семью сида Али, вновь вернет статус его жены, получит возможность хозяйничать в его доме, получать подарки….Аллах, как же она любит подарки, как соскучилась по щедрости сида Али! И ведь без неё все дары доставались Зорайдэ!
Но ничего! Зорайдэ осталось недолго радоваться своему счастью, украденному у других жен! Конечно, вытолкнуть любимую жену сида Али из дома - такое вряд ли получится. Но уравновесить силы в семье  надо обязательно! А что для этого можно предпринять – ею давно продумано в те долгие вечера, которые она, Дуния, проводила одна в своей комнате, в своём доме, перессорившись в очередной раз с многочисленными членами семьи, кипя от злости к домочадцам и ненависти к Али, который посмел дать ей развод!
- Пришли, Лара Дуния! – сказала служанка, когда внезапно, как показалось скандалистке, они оказались перед дверью Абдула.
- Ну что же ты стоишь?! Неси воду, ставь тазик, зови сида Абдула, и быстрей, быстрей! – распоряжалась Дуния, входя в комнату «мужа». Когда служанка исчезла в коридоре, а Дуния оказалась внутри комнаты, она внимательно огляделась: убогая обстановка была повсюду в этом доме, и комната хозяина не стала исключением. Узкая кровать, прижавшаяся изголовьем к стене; вытертые коврики по обеим сторонам кровати, верх которой был застелен каким-то ветхим  одеялом, скорее всего – верблюжьим, только сильно вытершимся.
В углу – стол,  за ним  - стул, а рядом – подставка, на которой возлежала священная книга – Коран. А на столе мерцали в свете огня от свечи потертые четки. «Намоленные эти четки, потому что за всю жизнь Абдул вознес столько молитв, что каждая бусина в четках стала священной»,- подумалось ей. Больше ничего интересного замечено в комнате Абдула не было. Да, вот ещё низкое, ободранного вида, кресло возле постели. «Видимо, это место Нурии, уж я не стану его занимать!» - самодовольно высказала себе Дуния.
И тут же услышала приближающиеся к комнате, шаркающие шаги по коридору. И не одной пары ног.
- Идут, - недовольно проворчала она. – А вот постель-то здесь узкая, только на Абдула рассчитана. Где же мне спать сегодня придется?
Абдул вошел в комнату, поддерживаемый под руку Нурией.
- Дуния, пододвигай к ногам таз с водой, а не то остынет! А в холодной воде мне ноги держать не нравится. Давай же, я спать уже давно хочу! – начал злиться Сид Абдул нерасторопности женушки. Поууучит он её завтра. Но сегодня он уже засыпал, сидя в кресле, куда уселся сразу, как только вошел в комнату и добрался до заветного места. Женщины, стоявшие тут же, рядом, видели, что у Сида Абдула от переутомления закрывались глаза. 
Нурия омывала ноги хозяина, не доверив это деликатное дело пришлой хозяйке, впрочем, и не возражавшей такому нарушению обычая. Потом с помощью Юнуса, дежурившего под дверью у старика, они перетащили его на кровать.
- А где Я могу расположиться? – громким шепотом спросила у Нурии Дуния, пока та подтыкала ему под бока одеяло. Только Нурия не успела ответить – потому что дядя Абдул ей даже рта открыть не дал. Борясь со сном, он упрямо ответил:
- Мы договорились с Сидом Али, что первую ночь после свадьбы Дуния будет спать в соседней комнате. Я не стану обманывать старинного друга, соблазнившись прелестями Дунии. Нурия!..хр.. хв…, - зевая, обратился он к женщине, -покажи Дунии, где я велел отвести ей место!
Глаза у Абдула против воли закрылись, рот – наоборот, приоткрылся, и комната огласилась полухрапом–полусопеньем. Нурия дала знак Дунии следовать за ней, и обе женщины удалились из комнаты.
«Молодая жена» была рада, что закончились на сегодня её мученья. А завтра, завтра она вернется в такой знакомый дом Али, снова став его женой. Ей и в голову не пришло опасаться каких-либо козней со стороны сида Абдула. Она без придирок быстро улеглась в указанную ей постель в одной из соседних комнат и тут же уснула, провалившись в пустой сон, сон без сновидения.
…А пробуждение стало неожиданным и неприятным. Сквозь сон она не услышала, когда на нескольких соседних минаретах прокричали призывы к молитве муэдзины. Но зато проснулась от крика Абдула.
- Где эта одалиска? Как это – она ещё спит? Почему она спит? Нурия, разбуди, разбуди эту женщину. Мне сегодня надо пораньше отвести её в дом сида Али, чтобы он не передумал на ней жениться. Давай, Нурия, давай! Иди и подними с постели мою временную жену Дунию. Она обязана совершить утреннюю молитву, ведь она сейчас моя жена! Иди, пусть встаёт!
Дуния недовольно заворочалась в постели, жесткой и неудобной. Если бы она до такой степени не устала накануне, то в другое время и не смогла бы уснуть. И вот теперь, повернувшись на другой бок, она с неудовольствием почувствовала, как отлежала бока. «Камнями набит матрац, не иначе?».
Но долго полежать ей не удалось: в комнату ворвалась служанка, которую Дуния видела накануне. Она подала сосуд с водой для умывания, и пока недовольная женщина умывалась, тем временем достала из шкафа небольшой коврик для молитвы и расстелила его в комнате, что-то бормоча себе под нос, прикидывая, в какой стороне в этой комнате расположено направление на Мекку. Дуния, одевшись и накинув на голову платок, тяжело опустилась на коврик и принялась за молитву, время от времени приближая раскрытые ладони к лицу.
Она так увлеклась разговором с Аллахом, перечисляя в молитве свои просьбы, что не заметила, как в коридоре к двери её комнаты приблизился Сид Абдул. Он не стал заходить в комнату, но, сощурив глаза, сердито наблюдал за совершавшей намаз Дунией. И что-то ему не нравилось в её молитве, что-то не так делала эта женщина! Молилась с таким корыстным выражением на лице, как будто пыталась торговаться со Всевышним! Но Сид Абдул решил не придираться к ней пока, а посмотреть, как она поведет себя на кухне.
И вот уже он сидит за столом, наблюдая, как из кухни и обратно снуют Нурия и её молодая помощница, а Дуния стоит рядом возле стола, указывая, куда поставить то или иное блюдо.
«Вот ведь какая! Уже распоряжается, как ни в чем не бывало, женщинами моего дома!», - с неудовольствием отметил про себя Абдул, ловя ненавистные взгляды Нурии, на чью привилегию – ухаживать за хозяином дома – посмела покуситься новоявленная «хозяйка». Все чувства были написаны на лице преданной служанки, даже скорее – его  приятельницы.
 Вот она нехотя подчинилась указанию Дунии поставить небольшой глиняный таджин не перед Абдулом, как всегда это было, а в стороне, потому что сначала прямо перед ним появилась тарелка с горячим хлебом и кусочками сыра и масла. И чай принялась разливать сама, забрав медный чайник с заваркой из рук Нурии.
Абдул испытал чувство жалости к Нурии, так искренне переживающей из-за утери своих привилегий в отношении него.
«Потерпи немного, Нурия, скоро твои испытания закончатся. Вот только проучу эту женщину, чтобы стала как шелковая, и верну её Али», - мысленно утешал старуху Сид Абдул. Уже съев свежий хлеб с сыром и принявшись за таджин, он вдруг заметил, что Дуния как-то нервно посматривает то на часы, то на телефон.
Вытерев испачканные жиром пальцы правой руки, которой он, как всегда, брал с блюда из таджина еду,  Абдул спросил у Дунии:
- Что тебя беспокоит, Дуния? Ты глаз не сводишь с часов!
- Так, Сид Абдул, меня интересует, скоро ли вы отведете меня в дом сида Али и вернете меня моему мужу?
- Ещё рано. Ты послушай – за окном Медина только начинает просыпаться.
Действительно, гомон улиц едва слышно долетал в зарешеченные, но без стекол, окна дома. Торговцы только-только открывали лавки, разносчики горячих лепешек выкрикивали призыв покупать их товар, иногда слышались крики ослов и звонки мобильных телефонов прохожих. Звуки неслись, ударяясь о стены домов, с соседней, более широкой улицы, где располагалось множество небольших магазинов и сувенирных лавок.
На улице, где жил Сид Абдул, было намного тише. Наверно, потому, что улица была довольно узкой – если ехать навстречу друг другу, с трудом можно разъехаться на двух ослах. Какие уж тут лавки и магазины. Здесь жили те, у кого имелось какое-то доходное производство в других местах. Как, например, у сида Абдула, который с незапамятных времен занимался ковровой фабрикой, некогда принадлежавшей  Саиду, но передавшему дела (впрочем, как и доход) своему родному дяде.
- Нурия, кто готовил сегодня завтрак? – недовольным голосом  поинтересовался Сид Абдул.
Дуния, решив, что приготовленная еда старику не понравилась, тут же выдала Нурию:
- Это Нурия, Абдул. Она готовила и таджин, и хлеб пекла…
- Я не тебя спрашиваю, - грубо отрезал Абдул.- Нурия, так что скажешь?
 Женщина, прожившая бок о бок с хозяином много лет, поняла, к чему клонит Сид Абдул. Она послушно ответила:
- Да, Сид Абдул, это я готовила завтрак.
- Ты?!! А почему - ты? Разве у меня на сегодняшний день нет жены? Дуния, чем ты занималась утром? Почему не ты стояла у плиты, разве это не твой долг – приготовить мужу вкусный и сытный завтрак, обед? А? Нееет, даже не смотри больше на часы! Я хочу отпробовать  тех блюд, которые ты приготовишь собственными руками!
- И что желает господин? – язвительно спросила взбешенная Лара Дуния, приподняв брови.
- А что ты умеешь? Впрочем, Али не стал бы долго терпеть неумеху в своем доме. Приготовь мне пирог бестеллу, суп хариру, а из мясного – баранину, это, прямо скажу, моё любимое блюдо! И зелени купи побольше, пусть сейчас и зима в Фесе, но на рынке найдешь, думаю. Всё, ты хозяйничай на кухне, иди с Нурией на рынок, если тебе понадобится что-то из продуктов, но много денег не трать! – предостерег её от расточительности Абдул.- Я же пройдусь по медине, узнаю новости. Поговорю с Ясиром, не нашел ли он невесту своему сыну, который ищет жену в Марокко, хотя сам живет во Франции. Если он «беспокоится за сына», то я могу поговорить с ним о Ясмин. Это плохо, конечно, что муж твоей внучки, Дуния, будет жить в другой стране, в немусульманской, но лучше иметь мужа, чем быть совсем не замужем. Так ведь?
- Аллах! Абдул, но сыновья Ясира женаты!
- Ну и что? Раз прошел слух, что его сын ищет себе жену, значит, решил взять ещё одну. Ведь по закону разрешено иметь четырех жен! Главное – чтобы он смог содержать всех жен в одинаковых условиях, обеспечивать женщин.
- Но вам известна причина, по которой сын Ясира…как там его? …ищет вторую жену?
- Дуния, вот это я и собираюсь выяснить. А ты, чем задавать вопросы, отправляйся на кухню! Если ты хочешь уже сегодня попасть в дом Али, тебе стоит поторопиться. И знай, пока ты не приготовишь мне те блюда, которые я тебе назвал – в дом Али не вернешься! Я просто не пойду туда, вот и всё – злобно сообщил вредный Абдул.
Дуния, едва сдерживаясь, вышла из комнаты и направилась прямо на кухню. «Он что себе думает? Что я буду прислуживать ему, готовить столько блюд для него одного? Да я не успею и за несколько дней всё это сварить и испечь!» - злилась Дуния. Но делать было нечего: она была вынуждена терпеть произвол временного мужа, чтобы вернуться в дом Али. Так, а где же Нурия?
В кухню, где растерянно металась новоявленная хозяйка, вошла молодая женщина, которая вчера вечером проводила её по закоулкам дома, знакомя с обстановкой.
- Где Нурия…э… не вспомнить, как тебя зовут? – бросила через плечо, едва повернув голову, жена Абдула.
- Меня зовут Аза. Лара Нурия отправилась в дом сида Али с поручением сида Абдула. А мне приказано помогать Вам, Лара Дуния, на кухне! Чтобы всё успеть к вечеру…, - доложила девушка, принимаясь за работу – перебирать горох для хариры.
Дунию неприятно задело слово «вечером». Она-то рассчитывала, что Абдул передаст её из рук в руки Али уже днем или даже утром. Чего время тянуть? Договор был такой – замужество на сутки. Так что ещё выдумывать? Но надо было догадаться, что с Сидом Абдулом свяжешься – и всё будет не просто. Выдумал тоже – пирог ему, бестеллу! Классическая бестелла – это пирог с голубями. Где она ему голубей возьмет? Искать по всей медине не было никакого желания.
-Аза, курицу найди. Пирог приготовим с курицей.
- Но Сиду Абдулу нравится бестелла с голубями! – робко пискнула Аза.
- А я приготовлю с курицей. Будет ничуть не хуже. Ты меня слышишь или нет? – прикрикнула она на застывшую в нерешительности девчонку. И та послушно отправилась  во двор, где стояла клетка с курами, закупленными запасливой Нурией впрок. Выбрав птицу покрупнее, она исчезла из поля зрения Дунии. Но той всё и так было понятно: сейчас Аза попросит Юнуса или кого-то ещё зарезать курицу по всем правилам, а потом придет разделывать её.
- Вообще-то, курицу для такого дела надо покупать на рынке,  тщательно выбирая. Но разве у меня есть на это время? И так сгодится. Абдул съест – не отравится. Скорей бы вырваться из этого ужасного дома!
И Дуния стала между делами вспоминать, как в доме сида Али она бывала полновластной хозяйкой, приходя к нему, когда Али сам иной раз «забывал» прийти к ней в «её» очередь. И уж говорить нечего, что в доме, в котором жила она сама, ей не приходилось и палец о палец ударять, чтобы что-то делать: когда Али купил каждой жене по отдельному дому, набрав и штат прислуги - каждой  жене поровну! – Дуния только управляла, указывала, что кому делать в её доме. Здесь же была пародия на хозяйство. Абдул решил, что она сама будет собственными  руками готовить ему все блюда, которые он заказал к обеду? Что ж… Ради того, чтобы вернуться к Али, она потерпит!...
Так незаметно для неё пролетело несколько часов. Дуния, наевшись заранее, отведав каждое из приготовленных блюд, накрывала на стол в столовой обед. Ей не терпелось как можно скорее покончить со спектаклем, в который её втянул Абдул. Пусть побыстрей всё съест и отведет её в дом бывшего и будущего, бу-ду-ще-го мужа!
Дуния вспомнила то чудесное дорогое украшение, примеченное на медине в лавке Асефа. Торговец обещал ей подождать несколько дней, чтобы Али смог купить его ей на свадьбу. На праздник воссоединения. Асеф знал, что Сид Али всегда покупает у него украшения для своих жен и выбирает только самые красивые и дорогие! И согласился ждать, когда за золотом придет Сид Али…
Так, погрузившись в мечты о новом браке с Али и жизни в его доме, Дуния не заметила, как в зале появился хмурый Сид Абдул. Спохватившись, она принесла ему чашу для мытья рук и полотенце, молча выслушивая недовольные замечания старика. Пусть придирается, но скоро этому придет конец!
- Дуния, а баранина не так вкусна, как когда ты готовила для Али! Что-то ты не так сделала!- откусывая мясо, возмущался Абдул.
- Так ведь, Сид Абдул, специй, какие известны только мне, в вашем доме не нашлось. И на рынке тоже не купить, нет их в вашем районе. А некоторые приправы мне привозит сестра из Басры! Вот без них и вкус другой - и у хариры, и у баранины,  – самодовольно возразила женщина, скрестив руки на груди.
Но Абдулу не нравилось решительно всё: пирог не с голубями, соус не такой острый, как он любит… Одним словом, Дуния не смогла угодить «мужу»!
Обиженно поджав губы, Дуния предпочитала молча слушать. Пусть говорит! Скорее бы только попасть в дом Али!
Наконец, поев, Сид Абдул, направляясь из комнаты, неожиданно вспомнил:
- Нурия! А что с моей полосатой джеллабой? Там карман с боку порвался. Починили его или нет?
- Нееет, Сид Абдул! Весь день я с вами проходила…
- Так что же ты ждешь? Скажи, пусть принесут вещь Дунии, а ты, Дуния, заштопай! И уж тогда и пойдем! Не могу же я в доме Али показаться в порванной одежде?
-Я? Я, Сид Абдул, штопать должна одежду?! А у служанок рук нет, что ли? Пусть Аза починит, а мне надо тоже привести себя в порядок перед выходом из дома. Ведь это такой торжественный момент – вы передадите жену Сиду Али. Я должна выглядеть соответственно моменту…
- Как ты смеешь мне возражать, женщина? – затопал ногами Абдул.- Я велю тебе зашить порванный карман в джеллабе – так делай! Иначе…
- Я зашью, Сид Абдул! – встряла Нурия. – Аза, сейчас же неси в комнату и одежду, и нитки с иглой,! Вы только так не нервничайте, хозяин. С вашим слабым здоровьем…
- Нееет… Не  ты, Нурия, будешь зашивать дыру в кармане, а моя жена Дуния! И не спорь!
- Но я, Сид Абдул, очки в доме сына оставила, с собой взять забыла. Ничего не увижу – даже нитку в игольное ушко вставить не сумею! – оправдывалась Дуния, боясь, что начавшийся скандал снова вызовет задержку по пути в риад Али.
- Искусная мастерица может прясть хоть на ноге осла!- вопил Абдул, привычно потрясая в воздухе указательным пальцем. О! Как же всегда ненавидела Дуния эту привычку старика, помня её ещё по тем временам, когда он много лет приходил к ним с Али в гости!
Но делать нечего – она взяла из рук Азы полосатый халат и иголку с заботливо вдетой в неё ниткой и принялась за работу.
- И ты поаккуратней работай! Чтобы заметно не было, что карман после штопки! Чтобы даже Карима не увидела, а то она всё всегда замечает. Не женщина, а рентген в доме Али!
- Да-да, не переживайте, Сид Абдул, зашью так, что никто и не заметит шва, - приторно-покорным голосом отвечала женщина, незаметно то и дело поглядывая на часы. Наконец, и с этим делом было покончено.
- Ну вот, пошли, Дуния, а то поздно совсем будет. Не ночью же нам обратно возвращаться!
- Нам?! – изумленно переспросила Дуния, надеясь, что ослышалась.
- Не приставай к каждому моему слову! – разозлился Абдул. – Готова? Так пошли уже, нечего время терять!
Абдул, успевший переодеться не только в полосатую джеллабу, но и натянуть сверху на себя теплую синюю, с капюшоном, уже поджидал замешкавшуюся Дунию, стоя на пороге дома.
И ей пришлось собираться в спешке, стараясь не забыть в доме ни одной мелочи из того, что она брала с собой на короткое время проживания у временного мужа. Дуния появилась рядом с Абдулом с сумкой, тяжело дыша.
- Всё? Готова? – с непонятной насмешкой поинтересовался Сид Абдул.
- Да, можем идти, - с явным облегчением произнесла бывшая жена Али.
- Ну пойдем, а там… , может, Али и примет тебя, иншалла!
Дуния бросила на него сердитый взгляд, но промолчала.

***…Сид Али и Зорайдэ ждали Абдула с женой, переживая, каким новым скандалом обернется для них этот визит. Ведь Сид Абдул вовсе не собирался возвращать жену приятелю. А как поведет себя Дуния, поняв, что её мечты вернуться к Сиду Али пока не сбыточны?
Но всё равно Зорайдэ приказала накрыть стол в большой зале для гостей. Женщины накануне весь день пекли сладости, готовили с утра баранину и таджины, кус-кус и разнообразные соусы. Гостей было мало: опасаясь скандала, Сид Али не стал приглашать посторонних: только дети Али от других жен и сыновья его с Дунией пришли с женами и детьми. И все ждали запаздывающего непонятно по какой причине сида Абдула, который должен был вернуть Сиду Али их родственницу.
Приглашенные с недоумением и тревогой начали поглядывать на часы, когда в зале появилась Карима с новостью о прибытии Абдула и Дунии.
Первым появился в доме Сид Абдул, поприветствовав всех и неторопливо направившись к другу. Затем вплыла Дуния, неся на согнутой руке черную паранджу, в которой она была вынуждена ехать на осле по настоянию своего временного господина.
Всё позади! Она снова дома! – это читалось на лице Дунии. Широко улыбаясь, она подошла к сыновьям и внучке и обнялась с родственниками после приветствий с хозяевами дома.
Дуния по-хозяйски осмотрелась. Потом окинула взглядом Кариму и Зорайдэ. И… возмущению её не было предела! Что она увидела, о, Аллах! На шее Зорайдэ сияло золотом украшение, более дорогое и красивое, чем то, что она выбрала себе в лавке Юсефа! Когда Сид Али успел сделать первой жене такой роскошный подарок? Купил давно или подарил сейчас? Но ведь подарок он должен сделать ей, а не Зорайдэ! И эта женщина старательно делала вид, что не замечает вопросительных взглядов Дунии! Но она всё равно всё узнает, и очень скоро!
 А это ещё что? В ушах Каримы висели те самые серьги, которые она, Дуния, отложила в ювелирной лавке для себя. Т.е. чтобы Сид Али купил их ей, по случаю возвращения в семью! Как он посмел подарить их Кариме?
«А вдруг Карима стала второй женой сида Али?» - ужасная догадка пришла ей в голову. Карима весело улыбалась, стоя рядом с Зорайдэ, поглаживая рукой одну серьгу, свисавшую почти до плеча.
«Разберусь потом, как МОИ серьги оказались у служанки. Не поверю, чтобы Сид Али взял в жены Кариму. Нет, не может такого быть! – утешала себя Дуния. – Но вот одно хорошо: если Али выкупил серьги у Асефа, то и украшение, отложенное для НЕЁ, тоже теперь у сида Али!»
Сид Абдул с Али всё разговаривали о чем-то, а гости тем временем были приглашены к столу. Дуния с недоумением ждала, когда же её «передадут» по обычаю прежнему мужу, но Сид Абдул как-будто и забыл, для чего он вообще пришел в этот дом сам и привел с собой Дунию.
Беспокойство змеёй вползало в сердце женщины, уже начавшей подозревать неладное.
Выбрав момент, она подошла к старикам-приятелям, с увлечением обсуждавшим что-то. Но сразу отвлекать их от беседы она не посмела, надеясь, что кто-то из них, Сид Абдул или Сид Али, обратит на неё внимание.
Так и случилось. Сид Али, повернулся к Дунии и спросил:
- Что, Дуния? Ты хочешь что-то сказать нам?
- Я знаю, какой вопрос жжет её язык! – тут же вмешался Сид Абдул.
- Абдууул! Подожди, давай послушаем! Так что ты хотела узнать, Дуния?
Как это что? Дуния даже растерялась. А для чего они вообще здесь собрались?
- Али, не пора ли объявить всем, что я снова стала твоей женой? И я как можно скорее хочу получить от тебя подарок! Ты, конечно, купил для меня то ожерелье, которое я оставила для себя в магазине Асефа? Ты там был! Украшения, которые я вижу на Зорайдэ и Кариме, ты купил именно там, где …
- Нет, Дуния! То украшение я, конечно, видел, но покупать не стал. Оно очень красивое и достойно твоей красоты. Но я пока ещё не твой муж. Абдул всё ещё не вернул мне тебя.
- И не собираюсь! – тут же встрял Сид Абдул.
- Пусть твой муж покупает тебе это украшение. Я же не могу дарить подарки чужой жене! Так не положено! Ты согласна со мной?
 Дуния, до которой всё ещё не дошел главный смысл сказанного, подняла брови и спросила ехидным голосом:
- А как же Карима? Она не твоя жена,  но у неё в ушах дорогие серьги, которые были отложены мною в том магазине вместе с ожерельем! Как же так, Али?
- Я нашел Кариме жениха, который и сделал ей этот подарок в знак её согласия выйти замуж. Но две жены Мехмеда, торговца финиками, не соглашаются подписать разрешение на его брак с Каримой, и боюсь, что серьги не принесут ей счастья!
Как же это? Как торговец золотом мог распродать отложенные ею украшения?... Только об этом она и думала.
- Дуния, твой муж – Абдул. Он мне тебя не вернул. Если Абдул решит купить ожерелье для красавицы-жены, ты его получишь, а если нет…
- Что?!!! Вы о чем говорите?! - заволновалась Дуния.- Абдул стал моим мужем на один день, только на сутки! Абдул, ты привел меня сюда разве не для того, чтобы вернуть меня моему мужу Али?
- Нет! Мы пришли для того, чтобы сообщить Али: я решил оставить тебя у себя. Мне тоже нужна жена. Наконец, я это понял!
- Так и найди себе жену и женись! – в сердцах воскликнула Дуния, до которой, наконец, стало доходить происходящее.
- Али! Как ты можешь допустить, чтобы твой друг так обошелся с тобой? Он обманул тебя!  - рыдая, спрашивала женщина.
-Что я могу сделать в этой ситуации? – как будто бы беспомощно развел руками Сид Али.
- Как это - что? Потребуй вернуть тебе меня! – у Дунии уже дрожали пальцы.
- Не могу! Ты ведь знала, что такой брак – это риск. Если мужчина, ставший временным мужем, не пожелает вернуть мужу его жену, которую ему доверили на сутки, то никто не сможет его заставить сделать это. Ты это хорошо знаешь!
- Да! Это так! Смирись, Дуния! Никто не сможет меня заставить, пока сам не решу вернуть тебя, если к тому времени ты ещё будешь нужна Сиду Али! – злорадно сообщил Абдул.
- Как же это? Мы так не договаривались! Вы обманули меня! Обманули! – Дуния уже схватила себя руками за голову, и окружающие её родственники поняли, что вот-вот начнется истерика с вырыванием волос.
- Дуния, успокойся! – пытался остановить бывшую жену Сид Али. – Ты же хотела выйти замуж для того, чтобы  найти мужа Ясмин и жену нашему сыну! Так какая разница, кто станет твоим мужем? Сид Абдул – очень уважаемый человек! Все его знают. Пусть не я, так он останется твоим мужем. Мы сможем найти женихов внучкам, а сыну найдем в Бразилии жену. Чем ты можешь быть недовольна?
- Дуния, ты будешь всегда всем довольна, я тебе обещаю! – зловеще проговорил Абдул.
- А-а-ааааааа! Вы меня обманули! Вы сговорились против меня! Али! Имей совесть! Ты же сам согласился снова взять меня в жены!
- Дуния, ничего не могу поделать! Если Абдул не хочет возвращать тебя, я могу только ждать, когда он передумает! И это всё!
Женщина завыла, охватив лицо ладонями:
- Уууууу! Обманууууули! Меня принесли в жертву, как барашка! Алииии! Что ты наделал! Ахххааахааааа!!!
К матери бросились оба сына, стараясь успокоить.
- Отец, что ты наделал?.... Как ты мог, отец?... Почему?.. Зачем? – услышал от них Али.  Карима застыла с обеими служанками возле стола, стараясь быть незаметной, чтобы Зорайдэ не отправила их на кухню, подальше от скандала.
- Сид Абдул! – с ужасом воскликнула Зорайдэ, покачивая головой.
- Неет! Я не верну Дунию! Ни за что не верну! – уперся дядя Абдул, на которого не действовали никакие женские истерики.
- Отец, неужели ты позволишь Сиду Абдулу так поступить с нашей матерью? – кричали сыновья Али. Ясмин с сестрами прижались друг к другу, сидя на диване, и наблюдали за происходящим полными страха глазами. Дядя Абдул – муж их бабушки? Теперь всем придется не сладко!
- Нас теперь выдадут замуж за стариков! – тихонько плакала, запаниковав,  одна из юных внучек Али.
- Прекрати, Дуния! Если не захочешь быть женой Абдула – потребуешь развод, как только устроишь судьбы наших внучек и сына! – увещевал  Дунию Сид Али.
- Я уже сейчас не хочу быть женой Абдула! Не хочу! Ты что себе думаешь, Али? Я сейчас требую развода – прямо сейчас! Немедленно! – топала ногами разъяренная женщина.
- Перестань  немедленно, я тебе приказываю! Или я тебя накажу! – тоже затопал ногами Сид Абдул.
Карима не утерпела и неожиданно прыснула смехом в кулак. Дуния тут же повернулась в её сторону6
- Ах, ты, мерзавка! Ты всё знала! И ты, Зорайдэ, тоже! Вы знали, но ничего мне не рассказали! Конечно, тебе, Зорайдэ, выгодно оставаться единственной женой Али, так ведь? Кобра! Да сократит Аллах твои дни! О, горе мне! За что Аллах прогневался на меня? Почему позволил Абдулу так обмануть меня? Уууу…
- Молчи, женщина! – кипел от злости Сид Абдул, сжимая кулаки, едва сдерживаясь, чтобы не ударить ту, которую оставлял при себе в качестве жены.
- Ну, зачем, Абдул, я тебе нужна? Ты же можешь взять себе в жены любую красавицу: молоденькую, религиозную, хозяйственную! Из прекрасной семьи! Почему же – я? Отдай, верни меня Сиду Али! –умоляла, рыдая, Дуния.
 – Мне самому нужна такая жена: хозяйственная, сильная, неутомимая. Я направлю твою неуемную энергию в правильное русло! Уж ты мне поверь! – не унимался старик.
- Посмотри, сколько незамужних девушек среди жительниц Феса! Зачем я тебе нужна, Абдуууллл! Даже родить тебе сына не смогу! – выла, раскачиваясь из стороны в сторону, обманутая женщина.
- Нет, не проси меня об этом! И вообще – мне надоело слушать твои крики! Замолчи, пока я не позвал сюда Юнуса и не приказал ему к нашему возвращению приготовить плетку, чтобы выпороть тебя сегодня же! Тебя выведут во двор дома, позовут соседей в свидетели и накажут поркой по моему приказу!
- Нет, Абдул! Дай мне развод! Скажи трижды: «Талак!»: «Я с тобой развожусь! Я с тобой развожусь! Я с тобой развожусь!» Скажи, Абдул! – захлёбывалась рыданиями Дуния.
Но старик был непреклонен.
- Хватит! Мы уходим! Али, извини меня, но Дунию я тебе не верну! И в Бразилию она полетит вместе со мной.
Сид Али кивнул. Остальные присутствующие стояли молча, наблюдали за происходящим с разными чувствами. Но никто не посмел выступить против дяди Абдула.
- Я всё сказал, Дуния! Идем! Собирайся! – прикрикнул Сид Абдул, видя, что Дуния даже не пошевелилась, но, замолчав, наконец, и застыв в скорбной позе.
…Карима и Зорайдэ и на следующий день вспоминали неприятный визит четы «молодоженов» – Абдула и Дунии. И то, как сыновья вызвались проводить сида Абдулу и мать до дома, где теперь предстояло ей жить, и ещё неизвестно, как долго. После их ухода Али не мог успокоиться, то вышагивая перед диваном, то открывая Коран и пытаясь читать суры. Наконец, Зорайдэ догадалась попросить Кариму принести чай Сиду Али. Карима принесла сладости, оставшиеся после ухода гостей, и свежезаваренный чай, добавив в него имбирь.
- Нет, Зорайдэ, мне от всей души жаль моего друга Абдула. Долго он не выдержит скандалов этой женщины!
- Сид Али, а вам Дунию не жалко? – сочувствующим голосом спросила Зорайдэ.
- Зорааайдэ! После всего, что тебе сделала эта женщина, ты ей сопереживаешь? Не стоит её жалеть! Она ни с кем не пропадет! А вот за сида Абдула я очень опасаюсь. Мало ли что с ним может случиться. Ведь он старше меня! И здоровье у него не такое уж крепкое. В последнее время он часто болеет.
- Тем более! Пожалели бы сида Абдула! Что, если он с ней не справится?
- Думаю, что сможет справиться. Я столько лет мечтал поставить Дунию на место. Но меня всегда что-то останавливало. А Сид Абдул долго думать не станет. Накажет Дунию, и, может быть, что-то в ней изменится в лучшую для будущего мужа сторону.
- Да? - робко переспросила Зорайдэ, покосившись на сида Али.
- Но этим мужем буду, надеюсь, не я. Спаси меня Аллах от такого поворота судьбы!
- Да, Сид Али! Алхамдуллилах! Пусть всё образуется в жизни нашей семьи, детей и внуков.

***Вернувшись в дом сида Абдула, так подло перевернувшего её жизнь, Дуния впала в состояние равнодушия к происходящим вокруг неё событиям. Что бы Абдул не делал – это её не трогало.
Ни то, что пришлось ехать верхом на грязном осле, ни то, что она снова была вынуждена облачиться в паранджу, через которую дышать приходилось с трудом, ни то, что именно ей пришлось мыть ноги Абдулу перед сном, а спать – на старом диване, принесенном в комнату Абдула и поставленном у стены, от которой тянуло холодом.
Дуния была не в себе. Она всё делала молча и с безразличным выражением на лице. Казалось, будто из неё вынули душу джины. Абдул даже разозлился, поняв, что женщину ничем не достать.
Он ещё какое-то время поучал жену, так внезапно появившуюся в его жизни, но, видя бесплодность своих ухищрений, решил отложить воспитание до следующего раза. И всё-таки потребовал перед сном:
- Дуния! Чтобы твоя красота не смущала меня, я желаю, чтобы ты и спать ложилась в парандже. Тебе понятно? Нурия! Принеси моей жене черную накидку!
Честно сказать, Дунию это даже обрадовало. Ведь в комнате было очень холодно: на улице – зима, а в комнате Сида Абдула на окнах – только решетки, хотя не помешало бы вставить стёкла.
Но старик спал под несколькими одеялами, а возле его постели стоял обогреватель. На диване же, предназначенном для Дунии, не было теплой перины, а одеяло было тонким и, конечно, совершенно вытертым и холодным. Поэтому лечь спать, укутавшись в плотную паранджу, это был неплохой вариант! А для того, чтобы было легче дышать, Дуния успела ещё накануне сделать под сеточкой для глаз незаметную прорезь, в которую пролезал нос. Надо только соблюдать осторожность, чтобы Абдул не обнаружил это ухищрение.
Поэтому, снова натянув на себя уличную паранджу, Дуния молча улеглась на скрипучий диван и притихла, отвернувшись к стене. Чтобы ни самой не видеть ненавистного старика, ни он не увидел её тяжело втягивающего воздух носа.
- Ты, Дуния, осторожней ворочайся ночью. Сон у меня чуткий, а диван старый и скрипучий. Если разбудишь меня – пожалеешь! Я, если ночью проснусь, есть захочу. И придется тебе идти на кухню готовить мне поесть. Что-нибудь сладкое. Как ты когда-то готовила выпечку, когда была женой Али. Хе-хе! А то сколько ни говори «халва», «халва», а  во рту сладко не станет! Печенья свежего хочу утром…, поняла, Дуния? Утром испечешь …мне.. пе..ченье… хрррр
Женщина едва дождалась, когда Абдул, наконец, уснет.
Она ещё какое-то время лежала на холодном диване под одеялом, совершенно не согревавшим её. Но потом очень осторожно, чтобы не скрипнул диван, встала и выскользнула из спальни мужа. (Аллах! Абдул стал её мужем! Горе ей, горе!) И пробралась в ту небольшую комнатку, которая была отведена ей накануне. Там она и расположилась на кровати, укрывшись несколькими одеялами, решив остаться до самого утра. А утром – попытаться обмануть Абдула. Как-нибудь. Дуния не чувствовала в себе сил оставаться в комнате приятеля Али, так непорядочно поступившего и с ней, и с Сидом Али.
«Но что, если сам Али задумал такую каверзу?» - закралось в её сердце подозрение. Она долго ворочалась на жесткой постели, никак не могла уснуть из-за наплывавших мыслей.
Когда под утро, наконец, её сморил сон, где-то на улице  - казалось, прямо за стеной их дома, закричал осел. Неизвестно, что произошло с несчастным животным. Но Дуния так и не смогла больше уснуть. Когда раздался призыв к намазу, женщина уже была готова к молитве. А потом отправилась в кухню готовить завтрак – только для того, чтобы как-то себя отвлечь от жизни, казавшейся в последние дни сном. 
А Сид Абдул в своей спальне дотошно расспрашивал Нурию, которая принесла ему самый первый утренний чай:
- И что, она встала рано и отправилась совершать намаз в уединении?
- Да, Сид Абдул, - согласно кивнула Нурия.
- Но я не слышал, как она вставала! Неужели она так ловка, что ни одна пружина в диване не скрипнула? – насмешливо спросил Абдул.
- Ваша жена, Сид Абдул, часть ночи провела в соседней комнате. Наверно, замерзла на старом диване без теплого одеяла, - сухо проговорила Нурия.
- Во-о-т ка-а-к? Аллаааах! Эта женщина никогда не смирится с обстоятельствами. Если я поселил её в своей комнате, как она посмела уйти куда-то? – начал кипятиться Абдул.
 Поэтому и появился хозяин дома в гостиной в дурном расположении духа и с желанием указать жене её место.
- Дуния! – позвал он женщину, поняв, где та находится. А именно – у плиты в кухне.
Ответом ему была тишина.
- Аллах! Я научу эту упрямицу повиноваться мне! Одалиска! Если я позволил всей медине считать её своей женой, она будет послушной. Или я не Сид Абдул! – и старик решительно зашаркал бабушами по каменному полу в сторону кухни.
…Нурия прибежала в зал рядом с кухней, как только услышала крики, которые доносились оттуда.
-Что там происходит? – недоумевала она.
Сид Абдул собирался ещё до горячего завтрака пройтись по ближайшим улицам медины. Поэтому она и поднялась на второй этаж за теплой джеллабой, чуть замешкавшись, когда обнаружила пятна грязи на подоле одеяния. И пока чистила низ джеллабы от засохшей грязи, Абдул и Дуния успели поскандалить.
- Алхамдуллилах! Помоги Абдулу избавиться от этой женщины! Он достоин другой судьбы, а эта скандалистка укоротит Сиду Абдулу жизнь! – шептала Нурия, вознося мольбы Всевышнему.
-... и помни, Дуния: в Бразилии ты тоже будешь носить паранджу! Без этой спасительной накидки ты и шагу нигде не ступишь! Я не желаю, чтобы твою красоту видел ещё кто-то, кроме меня! Ведь красота женщины должна принадлежать только её мужу! А твой муж – это я!
-… нет, я не смогу справиться с вашим хозяйством…будет так, как я распоряжусь, если вы не вернули меня Али… но я приведу сюда свою служанку Хафиду! – то и дело слышался разгневанный голос Дунии.
Нурия , не видя происходившей за стенами кухни сцены, легко представила себе, как трясутся от ярости руки у сида Абдула, как он, выкатив глаза, грозит указательным пальцем, как дрожит его нижняя губа… И ей, как всегда, стало очень жалко старика. А кто ещё ему посочувствует? Кто пожалеет?
 Ведь кроме Нурии  у него никого нет, ни одного близкого человека! Племянники живут далеко и только и делают, что расстраивают сида Абдула. А эта женщина, Дуния, порождение джинов, не станет заботиться о нем, и тем более – так, как это делает она, Нурия!
Наверняка, Дуния стоит сейчас перед Сидом Абдулом, размахивая в его сторону руками, отвечает непочтительно, повышает голос на старика-мужа! Для чего Абдул связался с такой …одалиской? Ведь не просто так от неё отказался сам Сид Али!
 Из кухни показался Сид Абдул. Он выглядел именно так, как представляла себе только что верная служанка. Он потребовал подать ему немедленно джеллабу, а, одевшись, тут же исчез из дома, отправившись по делам в сопровождении Юнуса, давно приготовившего двух ослов для поездки по узким улочкам города.

3. Глава 2. ЧАСТЬ 4. Дона Жура и поклонники.

- …Гиену можно обвинить в любом преступлении, но моток ниток она не украдет! – возмущенно  убеждала дона Жура туриста, утверждавшего, что Базилио забрал со столика оплату за выполненный заказ. Но Жура верила своему служащему, а не незнакомцу, который с вороватым видом сел за столик и с первого взгляда не понравился хозяйке бара. Теперь опасения её полностью оправдались: турист, съев заказанную еду, наотрез отказывался платить, утверждая, что положил деньги за оплату счета на столик.
- Дона Жура, я не брал! Денег на столике не было! – горячо доказывал Базилио.- Анинья, подтверди!
- Дона Жура, не было денег, Базилио говорит правду! – сказала и Анинья.
- Вот что: выметайся из моего бара, и чтобы духу твоего больше здесь не было!- сказала дона Жура посетителю, устав разбираться.
 В баре было полно народу: и карнавал давал о себе знать, и жители Рио торопились наесться до отвала перед 40-дневным пасхальным католическим постом, во время которого бразильцы отказываются не только от стейков и «чурраско», но и от алкоголя и сладостей.
Посетители хотели наполнить желудки, а дона Жура спешила получить прибыль перед надвигающимся затишьем в торговле.
Туристы, сидя за столиками, поедали в больших количествах жареных цыплят, свинину и говядину, чередуя каждую порцию глотком капириньи (смеси водки из сахарного тростника и лайма). Кто-то наедался и уходил, но для многих это была всего лишь разминка перед фейжоада – блюдом, смысл которого в том, чтобы отведать все части свиной туши, от языка до ножек. Тушеная в горшочках свинина подавалась на столы с гарниром из черных бобов.
 А на небольшой кухне кроме фейджоады, готовилось всевозможное мясо: на шампурах, на гриле, сковородке и бог знает ещё на чем – дона Жура была мастером по части приготовления еды. Неважно, что пространство кухоньки было небольшим, главное – правильно организовать процесс.
Наверно, поэтому и Анинья, и Базилио, и сама Жура просто падали с ног от усталости. А число посетителей не уменьшалось. Наоборот, крутиться в баре приходилось всё больше. Да ещё то и дело вспыхивали разные недоразумения и инциденты, наподобие этого. Некоторые так и норовили уйти, не заплатив по счету. Но Жура, устав доказывать правоту и ругаться,  в этот раз решила просто вышвырнуть наглеца вон из заведения и, хорошенько запомнив его, больше никогда не впускать.
Наконец, справившись с основной массой желающих поесть, Жура в изнеможении опустилась на сиденье у стойки бара. В этот момент и появилась Ноэмия.
- Вот это да! – сочувственно произнесла дона Ноэмия, оглядываясь на  занятые столики и в зале, и на улице. – Как я понимаю тебя, Журинья! Трудно справиться с таким наплывом клиентов, даже имея три пары рук, как у тебя.
Заметив, как подслушивающий Базилио удивленно окинул глазами плечи хозяйки, как будто пытаясь убедиться, не появилось ли у женщины в самом деле ещё две пары рук, Ноэмия усмехнулась такой наивности. А уставшая Жура погнала парня прочь:
- Иди, Базилио! Нечего уши развешивать! Дай спокойно отдохнуть и поговорить. Иди! На улице освободились крайние столики, вот и займись ими! Протри хорошенько!
- Что за наказание – сколько ни говори, ничего не понимает. Дай ему послушать чужие разговоры! Слаще меда для него – посплетничать.
Подождав, когда парень удалится из бара, Ноэмия поинтересовалась:
 - Как, Жура, у тебя дела с художником? Ты по-прежнему с ним не разговариваешь и отказываешься обслуживать в своем баре?
- Да! – махнула рукой Жура. – Но ты за него не переживай: о нем очень хорошо заботятся. Вон, смотри, пошла по магазинам, красавица!
Ноэмия взглянула в сторону, куда показывала подруга. Через распахнутые двери бара была видна часть улицы. И как раз в этот момент перед баром проходила очень полная женщина с огромными сумками, наполненными продуктами.
- Что это значит, Журочка? Кто это? – удивилась Ноэмия появлению нового лица в Сан-Криштоване.
- А это, скорее всего, какая-то пассия синьора Олаву. Появилась тут же в его квартире, как только художник получил в моем заведении от ворот поворот!
- А что произошло? – поинтересовалась приятельница у Журы. – Я так была занята эти дни, что даже за порог кафе не могла выйти. Поэтому никаких новостей не знаю. Вот только сегодня Мустафа согласился меня подменить. Что ни говори, а в магазине Мухамеда нет такого количества покупателей, как в моем кафе.
Жура кивнула и поведала случившуюся в её баре историю.
 Если коротко, то всё было так: рыжий кот художника снова набезобразничал в баре. Он так объелся подготовленной для пирожков начинки из трески, что даже Журе без труда удалось поймать негодяя, как говорится, просто руками. Поймав котяру, живот которого притягивал животное к земле, не позволяя ловко удрать, Жура, горя от негодования, вышвырнула животное на улицу, не интересуясь, что произошло с ним потом – куда или обо что он шмякнулся, остался ли кот жив, или настал конец убыткам, наносимым кухне бара хитрым зверьком.
Жура в тот день крутилась то на кухне, где готовила мясо и варила бобы, то стояла за стойкой бара, то разбиралась с клиентами за столиками на улице…
И вот появился синьор Олаву. Видимо, ему кто-то рассказал о случае с котом.  Вот и принес синьор Художник картину, завернутую в не очень чистую ткань, скорее даже – в ветошь, ненужную тряпку. Но не это главное. Журу возмутило то,  ЧТО она увидела на картине, которую синьор Олаву преподнес ей в качестве компенсации за потери в баре, нанесенные его котом.
- Нет, ты только представь, Ноэмия, - кипятилась Жура, - что он там нарисовал! Мой бар, столики на улице. Всё очень точно подмечено: по нескольким деталям можно с точностью определить, что бар на картине – мой. Но вот кого он «усадил» за столики нарисованного бара? Люди с такими пропитыми рожами…какой-то пьяница с подбитым глазом ест из тарелки руками бобы, а рядом такой же неприятный тип прямо из горла бутылки пьет кашасу. А под столом валяются пустые бутылки из-под напитков. Скажи, разве позволила бы я бросать под столом бутылки?...
У Журы рассказываемая история превратилась в перечисление подмеченных острым взором мелочей, порочащих её заведение, которых вовсе не имелось в реальности.
-… если бы всё  было на самом деле! Но он специально так нарисовал, что если кто-нибудь увидит эту картину, то репутации моего бара придет конец! – в сердцах стукнула кулаком по барной стойке дона Жура.
-  Но ведь художник имеет право на художественный вымысел. Он же не мог изобразить настоящих посетителей – вот тогда бы точно разгорелся бы скандал. Если бы кто-то узнал себя в нарисованном персонаже… Хотя ты права, конечно, Жура. Репутация заведения – превыше всего.
- Вот-вот! И я, разумеется, не стала вешать картину на видное место, как предложил синьор Олаву, а наоборот: взяла и разбила раму, разломив её о колено. И картину – в клочья порвала. А что мне оставалось делать? Этот неуемный художник рисует что попало, а мне потом оправдывайся перед людьми!- возмущенно фыркнула владелица популярного в районе заведения, скрестив руки на груди.
- Нууу…, - повела глазами в сторону Ноэмия. – он не такой уж плохой человек, Журочка. Между прочим, он мог бы стать подходящей партией для тебя.
- Что?! О чем ты говоришь, Ноэмия? Чтобы я снова поверила какому-то мужчине?
- Но он ... не такой, как те, кого ты знала раньше. Он, кажется, добрый. Вежливый такой, порядочный. Видишь, ты даже не успела потребовать возмещения убытков, а он уже пришел и предложил свою картину. Я была бы не против заказать у него картину с изображением Сан-Криштована. Или вид моего кафе со мной за стойкой на улице возле столиков. Правда, Мустафа был бы против, как я подозреваю…Или даже целую серию картин с видами окрестностей Сан-Криштована. Украсить ими зал магазина или разместить на витрине за стеклом …или ..- идея! Попросить его написать много – много небольших картин размером с ладонь с видами Рио. Продавать туристам. Виды разные: отель для туристов, твой бар – но без обидных для тебя деталей, пляжи Леблона и Копакабаны с абрисом зданий, по которым и можно узнать место. Скалу Корковадо и гору Сахарная голова. О, много чего можно было бы нарисовать - простенько, но красиво, пусть и не выписывая детали.
Ноэмия всё больше увлекалась мечтами о предпринимательстве – о продаже  сувениров для туристов, а Жура смотрела на неё скептически.
- Тебе интересно узнать, чем закончилась моя история?  - наконец, спросила она подругу.
- Да, конечно!- опомнилась женщина.
- Так вот: после того, как я разломала раму и порвала картину, он потом надулся, но всё-таки спустя день принес мне новый подарок, чтобы загладить вину кота. Ты не поверишь – он принес мне горшок с цветком. Красивый такой цветок – почти без листьев, а на стебле несколько довольно крупных цветков. Сиреневых, из нескольких лепестков, как будто бабочки уселись на стебель.
- Так это, наверно, орхидея была? И что? Что ты сделала с цветком?
Дона Жура насмешливо хмыкнула.
- Да, орхидея. Что я могла сделать? Велела Базилио отнести горшок с этой самой ор-хи-де-ей в квартиру художника и отдать синьору Олаву. Я не желаю поощрять подобное поведение.
- Журинья! Зачем ты так? Не все же тебе зла желают или пытаются тебя обмануть. А цветок – это так романтично! – «закатила» глаза Ноэмия.
- И что мне от этого цветка? – с иронией произнесла практичная дона Жура.
- Но ведь его подарил тебе мужчина, которому ты нравишься!
- С чего ты взяла? – спросила Жура, уперев руки в полные бока.
- Из его поведения. Он ведь не обиделся на то, что ты испортила картину, на которую он, наверняка, потратил много часов, трудясь над каждым штрихом…и не отмахивайся, Жура!
- У него из кармана мышь крупу утащит! Кстати, знаешь, чем закончилась эта история? Когда ему вернули цветок, он пришел перекусить и предложил нарисовать мою пальму! Вот эту пальму, которую ты видишь возле моего бара! Далось ему моё заведение! – нахмурилась женщина, вспомнив, как уже разобралась и с другой его картиной, где были нарисован кот у тарелки пирожков.
- Не будем больше о художнике. А что там с Латифой? Лучше расскажи мне об этом. Какие новости?
Ноэмия пожала плечами.
- Никаких вроде бы. Всё по-прежнему. Брат Мухамеда готовится к свадьбе дочери. Мустафа мне много рассказывает, по каким традициям проходят марокканские свадьбы. И как девушка станет жить в Марокко, куда собирается увезти её будущий муж после свадьбы. Интересно  его послушать. Так вот: Латифа с Мухамедом не разговаривают, она понемногу начинает идти против мужа. Это очень возмущает Мустафу.
- Неужели? – насмешливо спросила Жура, зная, каково приходится жить Мустафе под одной крышей с такой женой, как Ноэмия.
- Но речь не о нас с Мустафой. Латифа не хочет больше мириться со своим положением в доме Мухамеда.
- Вторая жена – это вам не шутки!- сказала Жура, не заметив, как опять произнесла своё любимое выражение. – Почему же она не уйдет от синьора Мухамеда? Проглотить слона, но не решаться проглотить хвост – вот как это называется.
- Жура, не все женщины такие решительные, как ты. Как говорят, женщина пьет льстивую ложь одним глотком, а горькую правду каплями. Латифе трудно решиться на подобный шаг.
- А что – унижаться лучше?
- Нет, ты не права, Жура. Ты просто не всё знаешь. Латифе идти пока ещё некуда. Она ждет, когда приедут её родственники и рассудят их с мужем. Тогда по их решению она может получить от Мухамеда жилье. Дом или квартиру. Но не сейчас. А если уйдет до семейного суда, окажется виноватой она. Вот в чем дело.

В бар забежал Базилио, и, схватив бутылку кашасы, снова выскочил на улицу.
- Эй, парень! Осторожнее! Можешь ведь и разбить!- крикнула вдогонку Жура.
Вскоре парнишка вернулся. Глаза его сияли от предвкушения рассказа о новой сплетне.
- Ну что опять, Базилио? Что ты вынюхал на этот раз? – снисходительно спросила хозяйка.
- Эээээ…Дона Жура, я узнал, кто та женщина, которая носит сумками еду синьору Олаву! Это его двоюродная сестра! Приехала навестить и теперь никак не может вернуться домой, потому что боится, что синьор художник  без неё начнёт голодать. Ведь вы отказались кормить его в своем баре.
- Да что ты, Жура? Как ты могла так жестоко поступить? – насмешливо спросила дона Ноэмия.
- Этот мужчина должен знать, как вести себя в моем заведении!
- Брось, Журочка!
- Дона Ноэмия, вы знаете, что сестра художника ни разу не зашла в наш бар? Она все продукты покупает в супермаркете, а потом готовит из них блюда дома у синьора Олаву. Такие запахииии! Мне его соседи рассказывали. Эта женщина отменно готовит.
- А ты что – пробовал? – подозрительно прищурила глаза женщина.
- Нет, дона Жура, соседи рассказывали!
- Ладно, иди уж!
-Но синьор Олаву мне признался, что скучает по вашим пирожкам с треской. Его сестра такие пирожки стряпать не умеет.
- Хм… хм…, - видно было, как польстило это доне Журе.- Ладно, Базилио, отнеси ему тарелку пирожков. Да смотри у меня – не задерживайся там.
Так Базилио нашел способ хотя бы ненадолго прервать ужасно нудное занятие – вытирать столики бара за неаккуратно поевшими посетителями. А визит к синьору Олаву – это событие…
Когда Базилио скрылся за дверью в  доме художника, двое мужчин: Рапазао и Лижейро, наблюдавшие во время вынужденного безделья за обитателями Сан-Криштована и их заботами, узрев в руках парня тарелку с пирожками, понимающе переглянулись.
- Лижейро, скажи: это ведь первый мужчина после Тьяо, которому дона Жура оказывает хоть какое-то внимание? Почему - он?
- Рапазао, ты читаешь мои мысли! И чем художник лучше нас? Почему бы и нам не поухаживать за доной Журой? Иначе у нас из-под самого носа уведут богатую невесту.
- Но, Лижейро, у тебя есть Анинья. Это твоя территория. А дону Журу предоставь мне.
- Но если у тебя не получится, почему бы мне тоже не попытать счастья?
Они снова переглянулись, без слов понимая друг друга, и Рапазао отправился к бару.
Жура стояла возле столика, прячась от палящего солнца под зонтиком, и что-то сосредоточенно подсчитывала в уме. Вдруг рядом с ней нарисовался Рапазао, подкручивая роскошный черный ус.
Он уселся на стул за столик, у которого стояла Жура.
- Как поживает самая красивая женщина Сан-Криштована? – осведомился он бодрым, заигрывающим голосом.
- Что?! Тебе нечего делать, Рапазао? Иди, не занимай место, или заказывай поесть и плати! Базилио, подойди! Ах, да, - Жура вспомнила, что отправила работника отнести пирожки Олаву. – Анинья! Спроси, что желает заказать синьор Рапазао. Если ничего – гони его.
Анинья подождала, когда скроется внутри бара хозяйка, и только потом что-то зашептала, а точнее - зашипела мужчине в лицо, посматривая в сторону Лижейро.
Так ничего и не заказав, Рапазао тут же ретировался. О чем шел разговор между ним и Аниньей, так и осталось загадкой для Базилио, как раз появившегося из дверей дома и заметившего разговаривающую парочку.
Пока Анинья огрызалась в ответ на вопросы любопытного, неуемного Базилио, мужчины, владельцы автомастерской – Рапазао и Лижейро – составляли план мести, который решено было направить не на отшившую их дону Журу, а на художника, несчастного синьора Олаву, которому предстояло попасть в руки двух проходимцев, о темных делишках которых знали даже камни на мостовой Сан-Криштована.
-… а что если заказать у него картину? – предложил более предприимчивый Лижейро.
- Ты что, Лижейро? Мы же хотим проучить выскочку, позарившегося на нашу соседку, а не обеспечить его работой. Он ведь и денег тогда попросит за своё художество.
- Ты не понял! Мы закажем у него наш портрет, где мы - в мастерской. Пусть он напишет наши портреты как можно более похожими. И в мастерской – всё до мелочей. Мы купим у него картину, но за очень небольшие деньги. И нам выгода и престиж: картина с изображением мастерской в самой мастерской. Это будет как реклама.
- И что нам с того? – никак не мог понять Рапазао, обычно понимая приятеля с полуслова, если дело касалось какого-либо надувательства.
- А потом, когда картина будет готова, мы принесем линейку и станем всё измерять. И сверять с действительностью. Но если мы поймем, что на картине изображение с фотографической точностью, мы всё равно заранее всё переставим, чтобы потом можно было бы придраться к его творению. Посмеяться над ним с серьезным лицом.
Видя, что до Рапазао никак не дойдет смысл его потрясающей идеи, он опять привел пример:
- Допустим, Олаву нарисует меня в синей рубашке, а я скажу, что лучше подойдет красная. Пусть перекрашивает. И с линейкой буду промерять расстояние между пуговицами… ну, понял? Пересчитаем, сколько пуговиц он должен нам нарисовать на рубашках, и сколько он намалюет. А если не совпадет – откажемся платить! Как думаешь, куда он денет картину? Кому она нужна, кроме нас.
- Хм…а вдруг – нужна? Он отдаст кому-нибудь, если начнем придираться.
- Отдаст? Ещё лучше. Тогда это будет рекламой нашей мастерской. Например, если дона Ноэмия повесит картину «Труженики из автомастерской» у себя в кафе…
И приятели о чем-то тихо и увлеченно зашептались, обговаривая вспыхнувшую в их головах идею. Это дело следовало обдумать до мелочей, чтобы получить и удовольствие от розыгрыша, и выгоду.
-…главное – портреты должны быть в натуральную величину, иначе ничего не получится…, - слышались возбужденные от предстоящего приключения голоса двух авантюристов.-… портрет на фоне «дамы в красном»… а детали у запчастей, положенных на полки, будем до миллиметра измерять линейкой…

*** Мухамед вышел из магазина и, подняв глаза, вздрогнул, встретившись взглядом с доной Журой. Она держала в руках уже знакомый ему журнал с фотографиями карнавала и репортажем Самиры. Демонстративно перелистнув страницу, она, красноречиво приподняв брови, уткнулась в журнал, делая вид, что внимательно читает статью.
 Мухамеда перекосило от вида неприятельницы с журналом в руках. Он даже не смог бы ответить, что его сильнее покоробило: сама Жура или журнал в её руках. Впрочем, нет! То и другое, журнал в её руках!
Тяжело вздохнув, Мухамед вошел в дом, зная заранее, что ничего хорошего не ждет его и здесь. С Латифой они не разговаривали уже несколько дней. Но Мухамед решился, наконец, позвонить в Фес Сиду Али и поговорить с ним о его племяннице. О Латифе. Набрав номер, он понял, как ему повезло: трубку поднял сам Сид Али.
После приветствий и взаимных расспросов о делах Мухамед осмелился пожаловаться на Латифу. Рассказав о том, что происходит в их доме, в семье, попросил дать ему совет.
- Как мне поступить, дядя Али? Что делать? Я не хочу потерять Латифу? Неужели ничего нельзя сделать?
- Мухамед, сейчас ты ничего не можешь сделать. Подожди. Тебе остается только ждать. Как говорится, созревшее яблоко само с дерева падает. Латифа успокоится, сама обдумает ситуацию, в которой окажется, если останется одна после развода. А когда мы с Зорайдэ приедем на свадьбу, вот тогда и поговорим с ней. Конечно, мы против развода. И Аллах тоже против разрушения семьи. Я найду то место в Коране, где говорится об этом, покажу его своей племяннице.
- Но Латифа отвергает меня. Она смотрит на меня такими глазами…, я же вижу…, чувствую, как моя Латифа от меня отдаляется!
- Главное, Мухамед, не наделай глупостей. Не подливай масло в огонь. Когда мы приедем, то постараемся всё исправить и помирить вас!
Разговор с Сидом Али несколько успокоил Мухамеда, но так и не убрал тяжелого камня с его души. Но он, действительно, мог только ждать, когда разрешится этот семейный конфликт. Впереди было несколько недель для терпеливых и тактичных уговоров, чтобы убедить Латифу примириться с судьбой и помириться с ним. Но Мухамед уже не верил в такой исход. Ничего не получится. Его мир успел разрушиться и упасть ему на голову. Как бы он ни пытался выбраться из-под осколков, вряд ли  получится снова построить что-то хорошее.

*** Две недели спустя, когда буйства карнавала остались позади, и семейство Феррасов вернулось из Ангры, а Самира уже приступила к учебе на последнем курсе в Университете, в доме Лукаса и Жади всё было готово к деловой поездке в Европу.
Как не беспокоился Лукас, оставляя Жади в Рио-де-Жанейро, зная, что ей придется многое пережить из-за свадьбы дочери, билеты на самолет до Парижа лежали в его деловых документах, а  утром они с Тавиньо и несколькими представителями бразильских фирм-инвесторов должны были оказаться в аэропорту, чтобы вылететь в Европу, а затем, решив все вопросы, двинуться в загадочную Россию.
Вечером, собрав необходимые вещи, Лукас и Жади сидели в зале и разговаривали, обсуждая, как предстоит жить Жади с сыном в отсутствие Лукаса. Ведь он уезжал на три недели, на душе у каждого из них было очень неспокойно.
- Жади! Отец сказал мне, что они с Иветти получили от Саида приглашение на свадьбу твоей дочери. Думаю, тебе стоит идти на свадьбу вместе с ними. Мне так будет спокойнее.
- Лукас, прилетают дядя Али и Зорайдэ. Я отправлюсь в дом Саида и в отель на прием вместе с ними. Так будет лучше. Ты не беспокойся, всё будет хорошо. Ничего страшного на свадьбе со мной не случится. Главное, чтобы Саид не передумал в последний момент и не отказался от моего присутствия на свадьбе Хадижи.
- Саид может тебя обидеть – вот что меня тревожит.
- Лукас! Мой дядя Али не допустит этого! Я не переживу, если не смогу увидеть, как мою дочь выдают замуж.
- Будь осторожна, Жади! И если возникнут какие-либо проблемы – обращайся к моему отцу. К Иветти. Они помогут! Я не уверен, смогу ли связаться с тобой из другого полушария. Но я постараюсь каждый день звонить, чтобы знать, как ваши с Пьетро дела.
- Ты тоже береги себя, Лукас! И будь осторожен в Европе. Там ты можешь встретиться с Маизой, - улыбаясь, как бы ревниво проговорила Жади.
Лукас тут же обнял её.
- И что? Даже если каким-то образом мы пересечемся с ней, она ничего для меня не значит. Никогда не значила. Жади! Я всегда любил только тебя, люблю только тебя и буду всегда любить одну тебя. Ты ведь мне веришь?
- Лукас, я тоже всегда любила тебя и буду любить!
- Ты не сказала: «и люблю сейчас». Почему?
- И люблю сейчас, Лукас! Ты можешь сомневаться в этом?
- Нет, Жади. Конечно, нет!
В комнату ворвался Пьетро и тут же попытался запрыгнуть Лукасу на руки. Отец тут же подхватил его, а Пьетро обвил руками его шею.
- Слушайся маму, сынок.
- А ты далеко уезжаешь?... Что ты мне привезешь?... Ты будешь со мной разговаривать по телефону?...
Жади с нежностью наблюдала за мужем и сынишкой, вслушиваясь в их веселую болтовню.
 Она не хотела расставаться с Лукасом, не хотела, чтобы он уезжал так далеко. И это тогда, когда ей понадобится его поддержка. Но ничего не поделаешь – бизнес требовал этой жертвы. И экономический кризис, который гнал предпринимателей искать новые рынки для инвестиций, и ещё чего-то там, о чем ей неоднократно рассказывал Лукас. Вот поэтому впереди её ждали полмесяца разлуки с Лукасом, и …свадьба дочери, которая стала главным несчастьем в её жизни в последние годы.

*** Ещё тревожней было в семье Лидианы и Тавиньо. Пока адвокат лично собирал бумаги в портфель и вещи в чемодан, несчастная ревнивая жена кружила вокруг раненой птицей. Мужчина не обращал внимания на стенания, уже долгое время терзавшие его уши. К аномалиям в характере Лидианы он давно привык, и они его совершенно не раздражали.
- Тавиньо, мой Тавиньо! Боже! Что тебя ждет в далекой России?... Какие они – россиянки?...И где этот город – Сочи?... Тавиньо, может быть, мне лететь с тобой?
- Лидиана! Прекрати! – добродушно останавливал бесновавшуюся от ревности жену.
- Как я могу ехать с тобой? В России так холодно! Там нужна шуба, а у меня её нет!-  сожалением констатировала женщина. - Знаешь, Тавиньо, наша дочь нашла в Интернете статью и фотографии об одежде, которую по традиции носят жители России. Там морозы достигают немыслимых температур! Зимой там бывает до минус тридцати и даже минус сорока градусов!
- Лидиана! Там, куда мы едем, не бывает таких холодов. К тому же, в марте у них начинается весна.
- Телминья! Где ты? – позвала жена Тавиньо дочку. И когда та появилась в комнате, сказала:
- Принеси мне папку со статьями из Интернета о России!
Когда Телминья с усмешкой протянула матери пухлую папку с распечатками и стопу фотографий, Лидиана тут же начала листать файлы и просматривать фото.
- Вот! Нашла, Тавиньо! Посмотри: здесь написано, что зимой они носят «валенки», особую обувь,  чтобы не замерзли ноги. А на голове – «ушанки». Это такие специальные шапки, чтобы зимой не отморозить уши. Можно такую шапку по-разному завязывать и регулировать части шапки, отворачивая мех, чтобы закрыть уши.  Дочка, покажи отцу фотографии валенок и ушанок,. Если ты замерзнешь в Москве или в Сочи, купи себе такие вещи.
- Вот, мама, - Телминья подала ей листок с распечатанной на принтере фотографией,- вот то, о чем ты говоришь.
- Какой ужас! – продолжала восклицать Лидиана. – Как они носят всё это? Телминья, как мы не догадались заказать и купить валенки и ушанку по Интернету. Если бы нам пришла в голову эта мысль раньше, то я была бы спокойнее, отправляя твоего отца в страну такого дикого холода.
- Мама! – застонала Телминья, а её отец закатил глаза, усмехнувшись, но не сказав ни слова. Убеждать Лидиану было бесполезно.
- Снег там лежит по полгода. В России лето, как в Бразилии зима! У них всё наоборот: когда в Бразилии в декабре начинается лето, у них зима с морозами до минус двадцати и ниже! Россия – страна морозов и снега. Ты посмотри, какой слой снега лежит на улицах городов! Это называется «сугробы». На португальском даже нет названия таким явлениям природы.
- Лидиана, Леонидас Феррас несколько раз ездил в Москву, в столицу России. Он рассказывал, что кроме жуткого холода зимой, там всё точно так же, как в Европе! Успокойся!
- Да! Там тоже живут люди и ведь выживают! – добавила Телминья, чтобы успокоить всё сильнее нервничающую мать.
- Вот! Я позвоню Жади и узнаю, как она собирает Лукаса в поездку!
 Она достала сотовый и набрала номер Жади. Телминья хотела остановить мать, но Тавиньо жестом остановил дочь.
- Жади? Это Лидиана. Дорогая, расскажи, какую одежду берет с собой Лукас в Россию?... А шубу? Теплое пальто?... Да?... Ты думаешь?...не знаю, не знаю!...Пока, Жади! До завтра! Встретимся в аэропорту.
- Жади такая спокойная. Она сказала, что Лукас сам всё собирал, он взял с собой то, что посоветовал ему Леонидас.
- Вот видишь, мама! Только ты не можешь жить спокойно. Всё будет хорошо. Отец летит в Россию не один. И даже не только с Лукасом.
- Телминья! Я так за него беспокоюсь! – заламывая руки, простонала Лидиана.

… Наступило утро. И вот они все уже в аэропорту.
Недалеко от табло со строчками расписания рейсов собрались Леонидас Феррас с Иветти, Жади и Лукас, который держал Пьетро на руках. Приехала и Самира, решив написать небольшую заметку о проблемах предпринимательства в Бразилии в период мирового кризиса. Между ней и Лукасом завязалась оживленная беседа.
Вскоре к ним присоединились и Тавиньо с Лидианой и Телминьей.
- Жади! Как мы переживем такую продолжительную поездку наших мужей? Так далеко мой Тавиньо ещё никогда не улетал! Хорошо, что хотя бы мой сын, мой Сэсэо, остается в Бразилии!
- Мама, перестань!
- Телминья, покажи Жади, в чем там люди ходят в это время! Ты же вчера скачала из Интернета новые фотографии. Нет, Тавиньо, как только прилетишь в Москву, тут же купи себе теплые «рукавицы» из овчины! Чтобы хотя бы руки не обморозить!
- Отец, ничего не надо покупать! Там люди сегодня одеваются так же, как в Европе! А летом – и вовсе как у нас в Рио!
Лукас переглянулся с Тавиньо и отцом.
- Это правда, Лидиана. Не волнуйся! Мой отец ездил несколько раз в восточную Европу, был и в России. Там всё  так же, как и везде в мире.
- Да-да! Я могу это подтвердить! – заулыбался Леонидас Феррас.
- Львеночек! Ты и в России был? – заинтересовалась Иветти.
 - Был! Прекрасная страна с интересной культурой и красивейшей природой, хотя и совершенно не похожей на нашу.
- А я где только не была, объездила столько стран, но в Россию так и не попала! – разочарованно протянула Иветти.
- А какие красивые там женщины! – подмигнув Тавиньо, проговорил Леонидас. – Красавица каждая, на кого ни посмотри!
У Лидианы округлились глаза. Потом взгляд её заметался.
- Тавиньо! Как я смогу узнать, чем ты там занимаешься? Звонить – дорого! И вообще - связь плохая, это наверняка. Ведь это совсем другое полушарие. О, Боже! Ты будешь так далеко от меня! С другой стороны планеты! Нет, я этого не переживу!
- Мама! Но ведь есть же Интернет. У меня и у папы есть электронная почта. Мы можем переписываться по е-мейлу каждый день! 21 век наступил, мамочка!
- Да? Я ничего не понимаю в этом. Для кого-то наступил 21 век, но только не для меня. Телминья, - схватилась за голову Лидиана, - как часто я могу разговаривать в Интернете?
- Не разговаривать, а писать электронные письма!
- Да? А как быстро твой отец получит такое письмо? – недоверчиво поинтересовалась жена адвоката.
- Как только сможет попасть в Интернет!
- А если Интернет не будет работать? У тебя он не всегда работает!
- Лидиана, я думаю, что в Интернет каждый день я вряд ли смогу заходить…, - неуверенно сказал Тавиньо.
- Вот! Я так и знала!
-Дорогая, давай я сам буду посылать тебе каждый день смс-ки или электронные письма через сотовый Интернет с сообщениями о том, где я. Чтобы ты могла спокойно ждать меня.
- Да-да! А Телминья научит меня делать то же самое.
 Тавиньо пришел в ужас, представив, как Лидиана забрасывает его вопросами: «Ты где, дорогой?». Он выразительно посмотрел на дочь, и она понятливо подмигнула ему в ответ.
Объявили посадку на рейс до Парижа, и Лукас с Тавиньо, простившись с женами и детьми, с Леонидасом и Иветти, поспешили на регистрацию. А их родственники отправились к выходу из аэровокзала.

4. Глава 2. ЧАСТЬ 4

ФЕС. Марокко.
…- Сид Али, принести вам что-нибудь? – с тревогой спросила Зорайдэ, увидев сразу же, как только вошла в комнату, как задумчив стал Али, едва положив трубку телефона после разговора.
- Нет, Зорайдэ. Мне пора на рынок верблюдов! Там неприятности: верблюд, которого я купил на прошлой неделе, заболел. Не знаю, где найти ветеринара, который мог бы точно сказать, что с ним. Ришад, с которым я собирался поговорить, внезапно уехал на похороны родственника. А мне срочно нужен совет.
- Звонили с рынка верблюдов? – тихо спросила женщина.
- Нет. Это Мухамед из Бразилии позвонил. Эх, Зорайдэ. Мне даже ехать к ним не хочется. Как только представлю, что нас ждет там…! – Сид Али махнул с досадой рукой.
- Но ведь Вы всегда сможете дать мудрый совет: и Мухамеду, и Латифе, и Саиду…
- Так-то оно так. Но я устал разбираться в их отношениях. Когда же я буду жить и радоваться жизни, тому, что всё у всех хорошо? Или так не бывает?
- Аллах долго был милостив к нам. Столько лет мы все жили мирно, спокойно. Только сейчас в жизни нашей семьи  стали происходить неприятные изменения, Сид Али.
- Дааа, Зорайдэ. Пожили спокойно, как только утихомирилась Жади, получив Лукаса. А теперь всё завертелось вокруг Латифы.
- Нет, Сид Али. Латифа ни при чем! Если бы Мухамед не взял вторую жену…
- Знаю, Зорайдэ, знаю. Но как же всё это неприятно! Как не хочется, чтобы их пара распадалась! Думаю, мы с тобой, когда окажемся в Рио, должны будем все силы приложить к тому, чтобы восстановить мир в их семье.
- А как же Лейла? Она ведь никуда не денется. Я уверена, что Сид Абдул сумеет убедить Мухамеда привезти её в Бразилию. Вот увидите.
- Я понимаю, Зорайдэ. Всё понимаю. Но как я могу выступать за развод моей племянницы? И что будет с Латифой? Мухамед очень хочет, чтобы Латифа простила его и помирилась с ним. Он даже намекнул мне, что надеется на чудо: что Аллах подарит ему не только ребенка от Лейлы, но и от Латифы!
- Да? Латифа подарит ребенка? – недоверчиво переспросила женщина. По её лицу было видно, что она совершенно в это не верит. Что-то здесь не так. Что ещё произошло между Латифой и её мужем?
- Тебе тоже показалось, Зорайдэ, что Мухамед чего-то не договаривает? Что случилось, почему племянник Саида решил мне позвонить? Говорил, что ему нужен мой совет…
- Ничего не знаю, Сид Али. Жади тоже давно не звонила. Самира молчит. И от Латифы не было известий.
- Вот и я думаю: что ещё могло случиться? Нам с тобой, Зорайдэ, нужно всё обсудить перед отъездом, обдумать, как уговорить Латифу не ломать привычную жизнь.
- И Жади тоже стоит успокоить. Она так переживает из-за Хадижи. Как будто вынуждена проститься с ней навеки.
- И её можно понять: Хадижа, выйдя замуж, будет принадлежать семье мужа. Жади не скоро сможет встретиться с дочерью, даже приехав однажды в Марокко.
- И Самира, и Амин. Дети Латифы стоят на распутье. Самире пора выходить замуж. Ей уже за 20 лет.
- Нет, Зорайдэ. С Самирой у нас ничего не получится. Не стоит и пытаться!- покачал головой Сид Али. – А вот что касается Амина… Надо бы присмотреться к нему. К ним с Халисой.
- Латифа говорит, что невестка оказалась трудолюбивой и работящей. Всё умеет готовить, и по дому дела быстро делает.
- И что Амину ещё надо? Любви? Но мне казалось, что Мухамед и Латифа смогли убедить Амина: любовь рождается в браке!
- Сердцу не прикажешь, Сид Али. Этот парень встретил любовь раньше, чем женился на Халисе. Бедная девушка! Она тоже, наверно, несчастна с ним. И он страдает, и Латифа так переживает за сына.
- Меня сейчас больше всего волнует семейный совет. Ведь мне опять придется столкнуться с Сидом Абдулом. Он выручил меня с Дунией. Так не сочтет ли он, что теперь и я должен буду оказать ему услугу, встав на его сторону?
- Латифа собирается потребовать махр – дом, в котором останется жить после развода, - напомнила Зорайдэ.
- Да, она собирается получить дом. Я тоже против того, чтобы вторая жена жила в одном доме с Латифой. Так будет нехорошо прежде всего и для самого Мухамеда. Никакая разница в возрасте не помешает женщинам ссориться, если им придется делить одного мужчину. Пусть Мухамед купит Латифе дом, а потом попытается помириться. Даже если в его доме поселится Лейла с новорожденным ребенком.
- Не знаю, Сид Али, мне кажется, что Сид Абдул убедит Мухамеда ничего Латифе не покупать и не отдавать. И развод тоже не давать.
- У Мухамеда теперь стало тесно. Когда мы прилетим в Бразилию, нам с тобой придется разместиться в гостинице, как и моим внучкам, и сыновьям. А вот Абдул с Дунией остановятся, конечно же, у Мухамеда. Он их в покое не оставит. Достанется всем: и Халисе с Амином. И Латифе с Мухамедом.
- И Дуния станет масла в огонь подливать – в отместку, за то, что Абдул оставил её у себя.
- И это тоже меня беспокоит. Но от нас ничего не зависит, Зорайдэ. Ведь это семья Абдула.
- А что известно о Фариде? Он вылетает на свадьбу раньше нас или как?
- Нет, он летит в тот же день, что и мы, но другим рейсом: не через Париж, а через Испанию.
- Я слышала на медине, Сид Али, что Фарид вместе с женщинами из дома Абдула и своими сестрами покупал золото для Хадижи. Говорят, он выбрал в лавке Асефа то ожерелье, которое Дуния отложила для себя. Не случится ли на свадьбе скандал из-за этого, если Дуния увидит среди подарков от жениха то украшение?
- Вот этого опасаться не стоит! Купленное Фаридом золото останется в Мекнесе. Будет дожидаться Хадижу в его доме. Для чего возить его туда-сюда? Главное, что свидетели видели, что золото женихом куплено. Он не поскупился – приобрел много дорогих украшений, и даже больше, чем было оговорено перед свадьбой.
- А вы, Сид Али, бывали в доме Фарида? Вы видели место, где предстоит прожить многие годы нашей Хадиже?
- Да, Зорайдэ, я бывал несколько раз вместе с Абдулом у его старинного приятеля Рахима, деда Фарида. Дом, надо сказать, произвел на меня не очень приятное впечатление тогда. Но я слышал от торговцев на рынке верблюдов, что Фарид, решив жениться, привел дом в порядок. Сделал ремонт, купил новую мебель, много ковров, современной бытовой техники.
- Всё равно, Сид Али, мне кажется, Хадиже будет не просто привыкнуть к жизни в чужой семье, в незнакомом доме…
- Саид сделал за неё этот выбор! Он, наверно, знал, что ждет его дочь. Мы не могли вмешаться. И не сможем вмешиваться и в дальнейшем.
В комнату вошла Карима.
-Сид Али, за вами пришел торговец Амир. Он спрашивает, собираетесь ли вы на рынок верблюдов или передумали идти?
- Передай Амиру, что я сейчас выйду. Пусть немного подождет меня.
Сид Али неохотно поднялся, надел поданную женой джеллабу и воткнул ноги в теплые полусапожки. В отличие от приятеля Абдула, Сид Али не привык ходить на большие расстояния, как, например, до рынка верблюдов, в неудобных, то и дело сваливающихся с ног бабушах. Он предпочитал носить теплые ботинки, в которых не было риска простудиться и заболеть, а также – другую удобную обувь, привезенную им из путешествий.
Зорайдэ, проводив мужа, подошла к телефону и стояла, раздумывая: не позвонить ли Жади? Возможно, она сможет поделиться новостями, которые успокоят её и сида Али. А возможно – и наоборот.

Мекнес. Дом семьи Фарида.

Дом, о котором расспрашивала Зорайдэ, и где суждено было оказаться замужней Хадиже, располагался на одной из старинных улочек Мекнеса, на медине.
Старинный риад, принадлежавший роду Фарида много десятков лет, построен был ещё в конце 19 века. Теперь он пришел в упадок и простоял в плачевном состоянии почти десять лет. Отец Фарида разорился незадолго до своей смерти – собственно, это разорение и свело его в могилу.
А домом, ещё при жизни отца, сначала не занимались, потому что не доходили руки, а потом наступили тяжелые времена, когда надо было спасать остатки бизнеса, а не ремонтировать дом.
Впрочем, то, что фасад облез, и облетела штукатурка на стенах со стороны улицы – это как раз не вызывало беспокойства. Дома на их улице были все такие. Наоборот, было бы стыдно белить наружные стены, сливавшиеся с соседними и составлявшие с ними  единую стену, протянувшуюся по всей длине улицы.
Только двери и различались: у каждой семьи дверь была особенная, украшенная то замысловатой дверной ручкой, то железной обивкой с затейливым узором, то вместо звонка была приделана «рука Фатимы», т.е в самом деле женская рука, отлитая из бронзы и укрепленная в качестве средства от сглаза.
 Дверь дома семьи Фарида тоже отличалась от других вычурными кольцами с необычной резьбой, за которые следовало потянуть, чтобы  дверь открылась. Кроме того, от двери спускались три потрескавшиеся ступеньки, чего не было у соседей. А возле них по обеим сторонам стояли огромные ярко-синие вазоны с цветущими кустами. Крупные розовые цветы, казавшиеся с расстояния красочным пятном на однотонном светло-бежевом фоне улицы, украшали пыльную мощеную улицу.
 А ещё в нескольких метрах от входа росло густое оливковое дерево. Просто удивительно: как могло дерево вырасти и давать плоды в столь тесном пространстве? Но жители улицы радовались такому подарку судьбы. Пусть солнце и попадало на очень короткое время в неширокую щель между рядами домов, и потому от стен несло сыростью, и ползла плесень, но дерево, упиравшееся ветвями в стену противоположного ряда домов, собирало под кроной у ствола то мужчин, остановившихся по дороге в кафе, то женщин, желающих посплетничать, обменявшись новостями.
Здесь находились старые дома, одни из которых были приведены в полный порядок, о котором знали, правда, только сами хозяева и их гости, ведь никто не собирался хвастаться свежим ремонтом. Так было положено: чтобы дома с внешней стороны не отличались бы друг от друга, соперничая красотой. А вот то, что предпочитали хозяева домов устраивать у себя за стенами – это уже был вопрос желания и возможностей каждого из владельцев риадов.
Долгое время Фарид, став хозяином в семье, не мог позволить тратить деньги на ремонт. А ведь надо было всё приводить в порядок: и лестницы, и перила, и ограждения по периметру внутреннего двора, достаточно большого. И если каменный фонтан во дворе хорошо сохранился, то разбитую от времени плитку вокруг него надо было менять. Так же, как и переделывать навесы от солнца на втором ярусе, и столбы, на которых навесы держались. А про комнаты и говорить нечего.
И вот только недавно дом был приведен в почти полный порядок.
С одной стороны – предстояло привести в риад молодую жену. Потом – будут приходить сваты, потому что две сестры Фарида стали невестами, их нужно будет выдавать замуж. И сам дом не мог дольше терпеть – он начал бы постепенно разрушаться.
Одним словом, большую часть средств, накопленных Фаридом за последние годы, к счастью – урожайные для владельцев апельсиновых плантаций, были потрачены на ремонт. А на свадьбу пошли вырученные деньги от нового урожая. Но вся семья осталась довольна: приятно жить в отремонтированном доме. Только несколько дальних комнат в правом крыле риада остались без изменений, но на это были свои причины.
 И вот теперь вся семья собралась за столами  в гостиной. До отъезда в далекую Бразилию оставался всего лишь один день. Фариду необходимо было поговорить со всей семьей, и он выбрал время  - после сытной еды, перед тем, как он отправится на рынок  проверить состояние дел в нескольких своих лавках, торгующих цитрусовыми.
 А пока женщины, приготовив обед, расставляли таджины, испускавшие пар из-под глиняных конусов крышек. Подавали на огромном блюде кус-кус. С подносов на столы перекочевывали миски с хлебом и лепешками, зеленью и салатами. Серебряные подносы с фруктами, уложенными разноцветными горками. И, наконец, на отдельном столе выложили свежую выпечку, сладости и разные орехи с финиками, привезенными родственниками из Басры.
Когда старшая сестра Фарида, Замиля, внесла на блюде приготовленного на вертеле барашка, мужчины уселись, наконец, к столу. Мужчины – это дед Фарида Рахим, он сам, а также - двоюродный дядя, прибывший в их дом с пожеланиями перед дальней дорогой и свадьбой. Вечером же должны были собраться в гости многие родственники и соседи.
 Вечером будет большой праздник! А потом Фарид вместе с несколькими мужчинами отправятся в аэропорт, а для этого им придется ехать в Фес, в 15 км от которого находится международный аэропорт, откуда и начнется дорога Фарида в семейную жизнь. Его самолет вылетал рано утром. Но они должны успеть, даже если выехать в начале ночи. Вещи были собраны и уложены в чемоданы, сумки и коробки.
 В Фесе, как стало известно, к Фариду должны будут  присоединиться Сид Абдул с женой. (Фарида удивила эта новость, в хлопотах перед поездкой он ни о чем не слышал и только теперь узнал, как друг деда нашел себе жену.) Сид Али с несколькими женщинами из своего дома – женой, служанкой, внучками и сыновьями - тоже присоединятся к ним по дороге в аэропорт. 
Впрочем, и Фарид летел не один, хотя и другим рейсом. Ведь билеты заказывались не вместе, поэтому так получилось. Но прибытие в Рио-де-Жанейро разнилось всего в несколько часов. 
- Фарид, вот мясо, как ты любишь, - подкладывала ему на отдельную тарелку сочный кусок баранины младшая сестра Дайнаб. Старики ели, беря куски правой рукой прямо с общего блюда, как привыкли. Но Фарид предпочитал накладывать себе на тарелку, хотя тоже не пользовался европейскими приборами – ложками, вилками и ножами.
Покосившись на сестру, обычно язвительную и недобрую с другими, он понял, что не просто так Дайнаб появилась возле него: ей что-то надо. И скоро он всё узнает. Он, кажется, и сейчас догадывается! Интересуется, конечно, возможным замужеством. Напрасно надеется.
За соседним столом сидела мать Фарида с теткой Гюзель, которая так редко показывалась на глаза домочадцам, хотя и жила с ними под одной крышей. Она считала, что для этого есть причины. Да…, сколько секретов кроется в их доме, но далеко не все должны  стать известными его жене Хадиже, которую он привезет из другой страны. И у него тоже были на это свои причины!
Старшая сестра Замиля присматривала за столом за старым Рахимом. Дед не был немощным, и даже не очень старым, но кто же ещё должен подавать старику за столом еду? Прислуги в их доме не было. Тратить деньги на лишнюю пару женских рук, когда и так пока есть, кому готовить еду и выполнять домашнюю работу!
А скоро здесь появится ещё одна женщина, молодая и здоровая, которая тоже не сможет остаться в стороне от дел в домашнем хозяйстве. Хадижу растили как принцессу. Он сомневался, что девушка умеет что-то делать. Но ведь как говорится: один раз не сумеешь, во второй – научишься. Было бы желание.  А Фарид не собирался превращать жизнь жены в сладкий мед. Она будет жить в его доме так же, как и все. Конечно, зная, кто она, чья дочь, Фарид был удивлен тем, что девушка из очень богатой семьи, выросшая в доме, где было полно слуг, вдруг согласилась стать его женой. Впрочем, семья была та ещё. Только отец вне критики. А мать невесты, как и сестра …
- Фарид! – позвал его дядя. – Ты и в Марракеше дом отремонтировал? Или там ты сделаешь склад под продукты?
- Нет, дядя,  ремонт там сделать не смог. Вот после свадьбы – подумаю. Но превратить в  склад под апельсины, которых и в этом сезоне будет хороший урожай, это выгодно. А дом ремонтировать – очень дорого, ведь там нужны большие вложения денег. Мне же предстоят ещё многие траты.
- Да, свадьба – дело не дешевое. Но твои мать и дедушка остаются в Мекнесе, как и сестры?
-Да, дядя, получается так.
- Но когда ты вернешься с молодой женой, мы устроим для вас большой праздник! Иншалла!
- Иншалла, дядя! И да продлит Аллах вашу жизнь на земле за добрые слова! – Фарид был вежлив, как всегда.
Они ели, запивая соком из свежевыжатых апельсинов, по пальцам дядиной руки неприятно тек жир от таджина, а он вытирал потеки о поданное полотенце, а иногда и прямо о ткань на груди засаленной джеллабы. Всё это еле выносил Фарид, которому и в голову не могло бы прийти так обращаться со своей одеждой. Он с нетерпением ждал, когда гость закончит поедание вкусностей из каждого блюда и отправится по делам, и куда он там ещё собирался.
Когда гость, наконец, покинул стол и вышел из дома  прогуляться по городу, побродить по медине,  а в гостиной остались только члены семьи, Фарид решил, что пришло время поговорить с семьей о том, что его тревожило перед предстоящей свадьбой. Рахиму тоже было что сказать внуку.
- Алия!- позвал дед Рахим дочь, - скажи Замиле, чтобы принесла ещё чай, только пусть заварит мне зелёный чай и мяты положит побольше, и без специй.
Мать Фарида подала знак Дайнаб, чтобы та сходила в кухню и всё передала сестре. А сама осталась недалеко от стола, за котором сидели сын и отец.
Когда сестры появились в комнате, и Замиля поставила поднос с чайником на столик, Рахим не спеша выпил несколько медных стаканчиков подряд. Болезнь не давала деду Фарида есть многое их того, что было приготовлено его родственницами, чтобы не повысить и без того высокий сахар в крови, но и вызывала постоянную жажду.
Фарид терпеливо выждал, когда старик её утолит. Потом дед сказал:
- Фарид, ты собираешься после свадьбы заняться ремонтом дома в Марракеше? А ты не думал о том, что пришло время искать женихов твоим сестрам? Они выросли, и им пора выходить замуж.
- Да, дедушка, я думал об этом, но не стал говорить при дяде. Чтобы не сглазить.
- И правильно! У твоего дяди у самого  три дочери, и им тоже ищут женихов. Когда ты вернешься из Бразилии, надо сосватать хотя бы старшую сестру.
- Согласен с Вами. Но я боюсь ошибиться, а вот если бы Вы с вашим жизненным опытом занялись поиском подходящего мужчины…,  и если бы Вам помог в этом деле Сид Абдул, для которого открыты двери всех домов Феса, как для Вас – в Мекнесе, то сватовство могло бы состояться через несколько месяцев после того, как я привезу жену Хадижу в наш дом.
- Не слишком ли это большой срок? Ведь по обычаю свадьба тоже произойдет не сразу после сватовства?
- А разве у сестры есть повод торопиться? – нахмурился Фарид. – Нам ведь не нужны сплетни. Но есть и другая причина не спешить: ремонт дома и моя свадьба сильно истощили кошелек. Денег осталось совсем в обрез: только на самые необходимые расходы. Но сватовство и свадьба сестры потребуют немалых расходов. А для этого необходимо получить  деньги от нового урожая, а то, что будет выручено от продажи оставшихся цитрусовых, это уйдет на уплату долгов.
- Долгов? – ужаснулся Рахим.- У тебя появились долги?
- Нет, дедушка, нет!- успокоил его внук. – Долги есть, но небольшие, это текучка. Это плата за аренду магазинов в Марракеше. Ведь там у меня нет собственных палаток на рынке, а те места на площади Джема-эль-Фна, где торгую апельсиновым соком, и которые приносят мне хорошую прибыль, они взяты в аренду. За неё и надо расплатиться. Когда-нибудь я выкуплю несколько палаток, - мечтательно произнес Фарид.
- Так что тебе мешает сделать это сейчас? Ты мог бы сдать в аренду торговцам апельсинов часть дома в Марракеше, если уж ты собираешься превратить весь трухлявый риад в склад. Разве тебе одному нужны такие площади?
- Нет, мне надо не так много, но…
- Что? – подозрительно спросил дед.
- Вам ведь известно, что при разводе с Зухрой я вынужден был отдать ей часть дома в качестве махра.
- Аллах! Когда эта женщина перестанет вмешиваться в жизнь нашей семьи?
- Сид Рахим, она и не вмешивается. Она там живет, потому что больше ей жить негде.
 При упоминании имени Зухры, бывшей невестки, с которой совсем недавно развелся Фарид, все как-то сразу замолчали. И Фарид воспользовался тишиной, чтобы сказать, наконец, то, что и собирался.
- Если уж было упомянуто имя ЭТОЙ ЖЕНЩИНЫ, я хотел бы попросить вас всех об одном одолжении. Я… не хочу…, чтобы моя жена Хадижа.., когда будет привезена мною в этот дом…, узнала правду о том, что у меня… была уже когда-то жена. Как я понял, никто не рассказал ей об этом: ни отец, ни Сид Абдул. Во всяком случае, здесь в Мекнесе не с кем будет общаться. У неё нет знакомых в Мекнесе. А к родственникам в Фес, думаю, она поедет не скоро. И это значит, что ей не от кого будет узнать о Зухре. И вы тоже не должны ей рассказывать об этом!
- Но почему, Фарид? – осмелилась спросить младшая сестра.- Кто-нибудь всё равно ей расскажет.
- Кто? Если вы все будете молчать, никто не расскажет. И она ничего не узнает.
Мать смотрела на сына с удивлением.
- Почему, Фарид, ты собираешься скрывать от жены неудачную женитьбу? Или есть то, чего мы не знаем? – спросила она с тревогой.
- Нет, ничего такого нет. Но моей будущей жене всего 18 лет. Она как нераспустившаяся роза. Чиста, невинна и не искушена. Я не желаю, чтобы начало наших отношений омрачили воспоминания о Зухре, с которой я расстался. Не хочу, чтобы в сердце моей жены поселилась ревность к ушедшей в прошлое сопернице, которую она в глаза не видела. Не хочу, чтобы Хадижа задавала мне вопросы о прошлом или расспрашивала вас о Зухре.
Все столпились возле стола, где сидели дед и Фарид. Мать присела в кресло рядом. Фарид только сейчас заметил, как сильно она постарела. Матери не было и 60-ти, а выглядела она старше собственного отца. Так подкосила её смерть мужа, случившаяся не так давно, и как все сочли – не без участия колдовских способностей Зухры. Но Фарид не верил в это, а разубедить семью так и не смог. Сестры тоже стояли молча, только переглядывались между собой и матерью.
- Разве так трудно исполнить мою просьбу? – тихо спросил Фарид. – Ведь вы сами хотели этой женитьбы. Хотели, чтобы я взял в жены девушку из традиционной марокканской семьи,  которая смогла бы родить мне наследника. И я тоже очень  хочу, чтобы Хадижа родила мне сына. Но если она станет нервничать и ревновать меня к призракам прошлого, разве это будет способствовать… зарождению здорового потомства?
- Фарид, не беспокойся, мы ничего не станем рассказывать твоей жене. Ты можешь ехать  на свадьбу со спокойным сердцем, - пообещала Замиля.
- Фарид, конечно, никто не станет ни о чем рассказывать нашей невестке. Только бы состоялась эта свадьба! Бразилия так далеко! Так долго лететь туда и возвращаться обратно! – с тревогой покачала головой мать. – Мы будем переживать за тебя. Сынок, я не смогу уснуть ни одной ночи, пока ты не вернешься домой! Скорей бы ты уже был здесь вместе с женой!
- Фарид, - вредным голосом сказала младшая сестра Дайнаб. – Мы промолчим, но Хадиже расскажет кто-нибудь другой. Ей на свадьбе могут рассказать! И что тогда ты будешь делать? Помнишь, Фарид, нашу двоюродную сестру, на которой ты едва не женился до Зухры? Халиса стала женой брата той несчастной, которая отказалась когда-то от тебя. А он – двоюродный брат твоей Хадижи! Халиса вполне может проболтаться!
Фарида всегда бесила способность Дайнаб ехидничать, говорить гадости и даже дразнить его. Он поднял голову, глядя на сестру злыми глазами. Но её это только развеселило. Она смотрела на него смеющимися глазами!
- Змея не отравится собственным ядом, так, Дайнаб? – хрипло спросил разозленный Фарид.- Я сам постараюсь найти тебе мужа, который сможет укоротить твой язык, сестренка.
 - Найди, и поскорее! Только мой муж должен быть богат и красив. И не стар.
- Ты примешь того мужчину, кого я тебе выберу, - отрезал Фарид, мстительно усмехнувшись.
- Замолчи, Дайнаб! – приструнила дочь Алия. Она желала счастливой судьбы своим дочерям, а хозяином в их семье стал Фарид. И теперь от него зависело, кто будет выбран в мужья её Замиле и Дайнаб. А дед Рахим жил отдельно от них, в небольшой деревне, до которой приходилось долго добираться.
 Но на время отсутствия Фарида он приехал, чтобы присмотреть за домом, не оставлять женщин совсем одних. Но в деревне у отца Алии было хозяйство, а две жены были стары, и пусть ещё не немощны, но уже не могли справиться со всеми делами. Ведь и дом, и отара овец, и небольшая финиковая роща – всё требовало хозяйского глаза и заботы.
- Сначала мы выдадим замуж Замилю, как и полагается по обычаю. Она старшая и должна выйти замуж первой. Фарид, - повернулся дед в сторону внука, - Абдул как-то на днях говорил мне, что о твоей сестре его расспрашивал хозяин серебряной мастерской. Тот самый, у которого магазин серебряной посуды возле мечети на улице***, где живет твоя тетя Батуль. Я навел справки и расспросил мужа Батуль. Это достойный мужчина. Уважаемый. Вдовец. Его дети выросли. Но он ищет себе жену, молодую и здоровую, которая пережила бы его, скрасила бы его старость. Заботилась бы о нем.
- Он стар? – спросил Фарид, видя, как беспокойство промелькнуло в лице Замили, а эту сестру он любил и уважал. Не хотелось бы, чтобы судьба её сложилась печально.
- Сабир не стар, хотя и не так уж молод, Фарид. Ему …сорок лет. Но Замиля станет первой женой и единственной. Так обещал Сабир. Думаю, не плохая партия нашей Замиле. Иншалла!
Фарид увидел, как сестра с облегчением вздохнула. Сорок лет – не шестьдесят.
- Я знаю Сабира, который живет по соседству с тетей. Он красив, ему 38 лет, если говорить точно. Обеспечен. Имеет небольшой бизнес, но устойчивый. И многие женщины, по словам тети Батуль, хотели бы видеть его мужем своих дочерей. Думаю, Вам, Сид Рахим, надо договориться  с Сидом Абдулом о смотринах. Но это, когда я вернусь после свадьбы. Это достойный жених для сестры. Иншалла!
- Алхамдуллилах! Но что случилось с его первой женой? От чего она умерла?- спросила мать.
- Аллах, может быть, он бил несчастную?- опустив смиренно глаза, поинтересовалась Дайнаб, но от Фарида не укрылась еле заметная усмешка в уголках её губ.
- Его жена умерла от преждевременных родов. Она была уже немолода, когда Всевышний решил подарить им ещё одного ребенка, - сурово ответил дед. – Ты, Дайнаб, меньше говори. Безопасность женщины – в сладости её языка. Ты однажды можешь пожалеть, когда выпустишь жало, но укусишь того, кто тебе его вырвет.
 Дайнаб только фыркнула.
- Рана, нанесенная словом, тяжелее, чем рана от стрелы. Помни об этом, Дайнаб!- продолжал старик.
Пока Замиля наливала чай матери, потом убирала со стола оставшиеся после обеда опустевшие блюда и чашки, Дайнаб стояла в сторонке, что-то обдумывая.
- А мне вы с Сидом Абдулом совсем не искали жениха? – наконец, спросила она деда.
- Дайнаб, даже если нашелся кто-нибудь, кто согласился бы взять тебя в жены, у нас не будет в ближайшие год – два средств на несколько свадеб! Придется тебе подождать, сестра.
- Но я ведь состарюсь, и меня никто не возьмет замуж! – надулась девушка, едва не плача. – Вы заботитесь только о Замиле!
- Но она – старшая сестра! Так полагается, - с возмущением ответил дед.
- Дедушка,  наш сосед Мавлюд, владелец пекарни, спрашивал меня о Дайнаб…Не просватана ли моя сестра? Я ответил, что не просватана, но семья ещё и не думает об этом.
- Но… у Мавлюда уже есть две жены! – с недоумением произнесла Дайнаб.
- Да, у него две жены. Он ищет третью, причем, первые две жены сами предложили ему взять ещё двух жен. Ведь в пекарне не хватает рук, вдвоем им не справиться и с детьми,  и с домашними делами, а Мавлюду требуется помощь и в пекарне, ведь дела у него идут хорошо, товар востребован. Он с радостью возьмет тебя в жены, Дайнаб. Пойдешь? Думаю, он не захочет ждать так долго и ускорит свадьбу. Ты уже к лету можешь стать его женой.
- Нет-нет! Я не хочу быть третьей из четырех жен. Не хочу! Почему Замиле нашли жениха, который возьмет её первой женой, а я должна быть третьей…
- …или даже четвертой, если будешь долго раздумывать. Он успеет найти себе жену, а ты тогда станешь четвертой женой! – дразнил её Фарид, сделав серьезное лицо.
- Нет, Фарид! Я тоже хочу быть первой женой! Я ни за что не соглашусь стать женой Мавлюда!
- Тогда тебе придется подождать. Выдадим тебя замуж после Замили. Всё.
- Дайнаб! Помоги сестре! Иди в кухню – там полно грязной посуды! И сходи в сад, нарви зелени – я видела, что на грядке у стены подросла зелень. Там солнце припекает, вот и растет.
Сестра Фарида быстро развернулась и отправилась в сад. Посуду пусть моет сестра, которой всегда везет. И любят её больше. Нашли жениха, который не собирается брать ещё жен и сам говорит об этом! Да о таком муже можно только мечтать! И не такой уж он старый – нет и сорока, оказывается. А Замиле – 28 лет. Разница с женихом совсем не большая.
Их отец, пока был жив, не успел выдать старшую дочь замуж. И Дайнаб боялась, что Замиле никогда не найдут жениха, а это значит, что и её тоже не выдадут замуж. Ведь Замиля «закроет» сестре дорогу в замужество! Младшая дочь не может выйти замуж раньше старшей! «Аллах! Хорошо, что Сид Абдул нашел этого торговца!» - не смотря на зависть к сестре, с облегчением подумала она, подходя к стене в саду, о которой говорила мать.
Зелени на грядке было, и правда, много. Но едва нарвав пучок нежных стебельков с молодыми листочками и уже собираясь возвратиться в дом, Дайнаб вдруг остановилась от неожиданности… В дальнем углу сада вылез из земли   куст, тот самый куст роз, когда-то посаженный Зухрой!
Никто не видел, когда успела жена Фарида посадить черную розу, но вскоре после появления Зухры в их доме, то в комнате Фарида, то в спальне его жены, где он ночевал каждую ночь, в вазах стояли цветы с черными лепестками. Дайнаб вспомнила охвативший её ужас, когда она впервые увидела срезанный цветок с темно-бордовым, почти черным бутоном.
Когда умер их отец, а Зухру, прослывшую ведьмой, (ведь её тетка из Марракеша была известной шуафой, как выяснилось),  изгнали из дома, все так и решили в семье, что розовый куст опасен, он несет в себе такое же зло, как и его хозяйка, своими руками посадившая его в землю их сада. Куст безжалостно выдрали из земли. Но видимо, корни уничтожили не до конца, иначе откуда роза появилась здесь вновь?
Природа чувствовала приближение весны. Начало марта – в Марокко вот-вот зацветет в долинах миндаль. Дайнаб вспомнила, как чудесно выглядят цветущие миндальные деревья. Отец однажды возил их с сестрой и Фаридом в гости к дальним родственникам. Эта картина до сих пор стояла перед глазами девушки.
А черная роза…, о ней стоит, наверное, рассказать Фариду или деду. Куст вырос как предвестник чего-то нехорошего или страшного. «Но если я расскажу сегодня об этом, Фарид всё равно улетит в Бразилию, но все начнут с ума сходить от беспокойства, и куда сильнее, чем это и так будет. Нет, не стану рассказывать. Потом Замиля придет за зеленью в свою очередь и тоже увидит. И пусть расскажет. Но только не я», - решила вредная сестрица и направилась к дому.
«Какой  «привет» от Зухры! Как будто нарочно вырос перед свадьбой! Зухра, наверно, с ума сходит от ревности, узнав, что Фарид женится на молодой девушке из богатой семьи. А когда Хадижа родит ему сына, тогда даже представить страшно, что она может предпринять!» - сладко думалось интриганке. Дайнаб была эгоисткой со злым сердцем. Она и сама это знала, хотя и старалась не показывать всем свою натуру. Но если бы кто-нибудь сумел заглянуть в её душу!
Единственная, с кем она смогла искренно подружиться, была Зухра. Другие  ненавидели жену Фарида, приписывая той разные козни, но они с Зухрой всегда понимали друг друга. Только она одна и горевала, когда Зухре пришлось убраться из дома.
Но она только одна и знала, что между Фаридом и Зухрой ничего не закончилось. Нееет…Фарид так любил её! Будь она хоть сто раз колдуньей, шуафой, он бы от неё никогда не отказался! Пусть Хадижа, дочь самого Саида Рашида, красавица, умница, с богатым приданым, которое превзойдет тот калым, который за неё заплатил Фарид и то золото, которое он ей купил… Все равно, Фарид вернется к Зухре, как только получит наследника, она уверена в этом! И той девчонке придется смириться, потому что Зухра не отпустит её брата. И она, Дайнаб, очень рада за них.
Фарид не показывал вида, что знает о дружбе Зухры и Дайнаб. Правда, девушки больше не встречались после того, как Зухра была вынуждена переселиться в старый полуразрушенный дом в Марракеше, куда так часто «по делам» старается ездить Фарид, но кто знает, правда ли тот дом настолько плох? Или Фарид его частично облагородил, отремонтировал ту часть, где было их с Зухрой гнездышко?
А Хадижа, которая вскоре станет женой брата, никакого сочувствия в Дайнаб не вызывала. У Хадижи было всё! И ещё ей достался Фарид – её такой замечательный брат! Вот если бы и Дайнаб нашли такого молодого, красивого и веселого мужа! А Хадижа просто доверчивая дурочка, если согласилась выйти замуж за несостоявшегося жениха сестры…как её там? Самиры! Неужели ей непонятно, что Фарид возненавидел в душе всех женщин их рода?
 Самира отказалась от него, когда была ещё совсем девчонкой, но и потом даже не попыталась увидеть жениха, чтобы убедиться, что он ей не нужен. А вместо этого Самира выбрала учебу – да кому это нужно? В жизни главное – семья, муж и дети. А жить так, как живут европейцы… Аллах, спаси от такой судьбы! Но Фарид был страшно оскорблен отказом ещё в детстве. И пусть Хадижа – не Самира, но он не впустит и её в своё сердце. Это было так же верно, как то, что солнце встает каждое утро и каждый вечер заходит за горизонт! И она тоже ненавидит Самиру. И сестре её помогать  не станет.
 А вот если бы в дом вернулась Зухра…, о, тогда жизнь Хадижи превратилась бы в кошмар! И не Фарид стал бы тому причиной, а Зухра постаралась бы выжить соперницу. Но кто знает, не задумал ли Фарид что-то, какой-то способ вернуть Зухру в дом? Пусть не сразу, а когда у них с Хадижей появится сын. Ведь Зухре так и не удалось родить ребенка…
- Дайнаб! Заходи скорее в дом, мама хочет с тобой поговорить! – услышала интриганка с верхней террасы. Она подняла голову и увидела Замилю, стоявшую у столба, поддерживающего арку с навесом. Она помахала зажатым в руке пучком зелени и поторопилась войти внутрь дома, едва разминувшись с собравшимися выйти во двор дедом и Фаридом. Дайнаб не хотелось, чтобы Фарид или дед снова начали ей говорить что-то наставительное.
И ещё она боялась, что Фарид может захотеть в отместку за её длинный и острый язык согласиться отдать её замуж за пекаря. А быть одной из четырех жен ей не хотелось. Стоило опасаться Фарида. Брат имел право распоряжаться её судьбой. И хорошо, что с Зухрой у неё сложились такие отношения, и они не стали врагами, иначе эта красивая ведьма подговорила бы Фарида найти ей старого и страшного мужа, с которым ей пришлось бы мучиться до конца дней своих.
…Рахим вывел во двор внука в надежде обсудить один вопрос, о котором не хотел говорить при женщинах, но зная, что и у стен бывают уши.
Они подошли к небольшой скамейке, поставленной  под раскидистой пальмой, и Рахим, поддерживаемый под руку Фаридом, тяжело опустился на сиденье.
- Да…, - прокряхтел он, - ещё не родился конь, на котором можно догнать свою молодость!
- Сид Рахим, не стоит отчаиваться! Нам с Вами предстоит ещё устроить жизнь двум моим сестрам. Иншалла!
- Да-да. Но за Замилю я спокоен. А вот Дайнаб.. Как говорится, пусть этот мед остается в кувшине, пока не поднимутся цены.
- Согласен с вами полностью. И денег пока нет на три свадьбы, - сказал в ответ Фарид, присаживаясь рядом с дедом на указанное им место.
        - Фарид, недавно мне рассказали на медине, что видели тебя в Марракеше на площади вместе с Зухрой. Мне очень неприятно с тобой об этом говорить, и всё же ответь мне: это правда? Ты не расстался с этой женщиной? Ты по-прежнему встречаешься с ней? Это так? – даже не спрашивал, а утверждал Сид Рахим. Впрочем, он и так знал ответы на свои же вопросы.
- Дед. Меня могли видеть с этой женщиной в тот день, когда я отвозил её в Касабланку к её родным. Мне совсем не нужно, чтобы после свадьбы, когда здесь будет жить моя жена, в Мекнесе появилась бы Зухра и всё испортила. Даже если Хадиже кто-нибудь и расскажет в Рио о том, что была когда-то у меня жена, не видя её, Хадиже будет проще не думать о моем прошлом. Я знаю этих молодых девочек, и чем забита их голова.
Рахим смотрел на внука недоверчиво, не смотря на его уверенный тон, казавшийся таким убедительным…
- Поэтому я предложил Зухре уехать в Касабланку и оставаться жить там, пока я не разрешу ей вернуться в Марракеш!- проговорился незаметно Фарид.
- Так ты собираешься разрешить ей вернуться? – тут же подловил внука старик.
Мужчина покраснел.
- Нет. Но ведь я не отдал ей махр. У меня пока нет средств на то, чтобы купить бывшей жене дом или квартиру и выплатить алименты. А она согласилась ждать. Но я увез её из Марракеша, где я часто бываю и куда, возможно, буду приезжать вместе с Хадижей. Ведь её отец после свадьбы дает мне деньги на развитие бизнеса и ремонт риада, - смутившись, признался Фарид.
- Вот как? Но ты увез эту ведьму из города, который находится  от нас намного дальше, чем Касабланка, где эта женщина теперь будет жить, если верить твоему языку! Ты облегчил ей задачу: добраться до Мекнеса из Казы быстрее и дешевле.
- Но что же мне было делать, Сид Рахим?- с еле сдерживаемой досадой спросил  Фарид.
- Что делать? Ты должен был оставить её! Ты ей больше не муж! Заплати ей небольшой махр и забудь о ней!
- Но Коран запрещает так поступать с женщиной, которую мужчина решил оставить. Ведь Зухра ни в чем не виновата. Она только не смогла родить мне наследника – вот и всё! Поэтому я и беру в жены совсем юную девушку, которая должна будет родить мне ребенка. Зухра не изменяла мне, она не отказывалась от меня. Но она была против второй жены. А против неё восстала вся семья, -  растерянно оправдывался сам и, оправдывая бывшую жену, Фарид.
- Аллах! Фарид, не делай вид, что не помнишь, какие дела творила твоя жена в нашем доме. Мой зять умер из-за её козней. Тебе не жалко отца? Эта женщина тебя околдовала! Я требую, чтобы ты с ней расстался, пока она опять не принесла несчастий на наши головы!
Но Фарид молчал. Он встал со скамьи и теперь стоял, опустив голову, обхватив себя за плечи.
- Фарид! Фарид, ты ведь обманываешь свою семью! Мы надеялись, что ты оставил эту …ведьму, порвал с ней. Но ты не сделал этого! Если ты носишь нож за пазухой, твое сердце тоже в опасности! А что будет, когда появится рядом с тобой молодая жена? Ты подумал о том, что может случиться тогда?
- Я обо всем подумал, - твердо ответил в этот раз Фарид. – обещаю: всё будет хорошо. Иншалла!
- Иншалла! Фарид, иншалла! И пребудет с тобой Аллах!
- Благодарю, Сид Рахим! Пусть и с вами пребудет Аллах и подарит вам много лет жизни рядом с нами!
Проводив старика в дом и оставив его в комнате, где о нем теперь должны позаботиться внучки, Фарид собрался заглянуть в лавки на медине, которые принадлежали его семье. Но прежде он, проходя через сад, подошел к стене и сделал то, о чем его попросила, расставаясь, Зухра: поискал глазами куст с её любимыми черными розами. Она предсказала ему: если куст вырос на прежнем месте, то и их любовь вернется, и Зухре найдется место в его жизни, пусть и рядом с молодой женой. Их судьбы снова переплетутся!
Увидев розовый куст, Фарид вздрогнул. Он ведь не поверил женщине, которую то  любил сумасшедшей любовью, то так же болезненно ненавидел. Он не мог бы объяснить  себе в эти мгновения, что он почувствовал, увидев на низеньком кусте крохотный черный бутон, готовый вскоре распуститься. Через сколько дней плотный бутон раскроется, превратившись в чудесный цветок пугающе-черного цвета? Цветок, так похожий на его Зухру. Любимую женщину, с которой он никогда не собирался расставаться. Но об этом, кроме него, не стоило никому знать.

…Замиля ушла с балкона, опоясывавшего весь второй этаж, после того, как Фарид, застыв на какое-то время возле грядки зелени под стеной, очнулся, наконец, и повернул к выходу на улицу. Удивляясь такому странному  поведению брата, она вошла в комнату, где мать с сестрой сидели за столом, штопая старую джеллабу сида Рахима. А старик дремал в кресле, так и не допив принесенный чай с мятой, стакан с которым стоял на низком столике рядом с креслом.
- Фарид такой странный сегодня! Он, наверно, обеспокоен далеким перелетом в Бразилию. Почему брат не нашел невесту в Марокко? Везти зерно из-за моря, когда своя пшеница под боком растет…
- Хм, а мне кажется, что Фарид не забыл Зухру. Она такая красавица, что никакая юная Хадижа не сможет с ней соперничать! – нарушая запрет на упоминание имени бывшей невестки, сказала насмешливо Дайнаб.
Ни мать, ни сестра не стали в этот раз делать ей замечание: у всех в голове засела имена эта мысль.
- Аллах! Спаси и сохрани нас! Если эта женщина снова войдет в жизнь моего сына,  семью снова ждут большие испытания! – тяжко вздохнула мать, с чувством произнеся эти слова.
- Зухра непременно захочет задеть жену Фарида, напакостить Хадиже. А мы не знаем, какая она – наша будущая невестка. Какой у неё характер? Что будет с Фаридом и с нами, если Зухра и Хадижа начнут бороться за нашего брата?
- Если два кувшина ударятся друг о друга, один из них разобьется, - сделала вывод мать Фарида.
- Алия, - сказал дед Рахим,  услышавший сквозь дрёму их разговор, - Зухра - это не женщина. Это дочь шайтана. Она сама настоящая женщина-джин. Аллах прогневался на нас за какие-то грехи наши. Иначе она давно исчезла бы из нашей жизни. И оставила бы в покое Фарида!
- Да, отец! Вы правы. Но что нам делать? Нам остается только уповать на милость Аллаха!
- Завтра пятница, я отправлюсь в мечеть на пятничный намаз. Буду молить Всевышнего избавить нас от врагов наших. Пусть джины унесут Зухру туда, откуда она явилась!
- Она уже вернулась туда, откуда приехала! Сам Фарид отвез её в Касабланку к родственникам, - тихо пробормотала Дайнаб, не желая, чтобы её услышали.
 Она очень надеялась, что Зухра в скором времени появится в Мекнесе. Ведь Фарида не будет в городе несколько дней, даже недель, когда он будет праздновать свадьбу в Бразилии. Если Зухра осмелится приехать в Мекнес, то найдет способ встретиться с Дайнаб, чтобы расспросить её о Фариде, о новой жене, о свадьбе и золоте, купленном Фаридом молодой жене. Дайнаб предвкушала этот разговор и эту встречу.
- Если Фарид только сделал вид, что расстался с Зухрой, даже развелся с ней, чтобы успокоить нас, то он вполне может привести её потом второй женой, и нам опять придется терпеть её выходки. Только теперь она, пусть и станет второй женой, всё равно, без нашего отца будет вести себя ещё наглее, чем было при нем. Только отца она и боялась.
- Замолчи, Замиля!...Молчи, не говори так! .. не накликивай беду! – понеслось с обеих сторон. И мать была в ужасе от такого будущего. И Дайнаб, потрясенная проницательностью сестры, испугалась, что могут вспомнить о её дружбе с Зухрой, а потом и вовсе догадаются следить за Дайнаб, чтобы Зухре не удалось связаться с ней. И рухнут тогда планы, которые Дайнаб строила уже некоторое время.
Со своего места поднялся дед Рахим.
- Не дали отдохнуть, женщины! Кто желает покоя, тот должен быть глухим, слепым и немым. Но это не в нашей семье. Разбудите, когда вернется Фарид, мне с ним ещё поговорить надо. Пока не забыл.
- Да, дедушка, - тут же успокоила его Замиля.
После ухода старика, мать с дочерьми отправились по комнатам выбирать наряды на вечерний праздник. Ведь провожать Фарида в дальнюю дорогу придут многие родственники и знакомые. Их сын и брат уезжает не просто далеко, и не по делам. Он едет на собственную свадьбу!


Вечером в доме Фарида было много гостей, праздник продолжался до поздней ночи. Ведь семья не просто провожала сына в Бразилию, он летел на собственную свадьбу! И вернется уже не один, а с молодой женой. Поэтому родственники и танцевали, и музыканты, приглашенные на торжество, громко играли на инструментах, и столы были полны блюд с разнообразной выпечкой, фруктами и орешками.
Уставший за день Фарид, не показывая вида, танцевал наравне с другими мужчинами, закинув одну руку за голову и двигая плечами, переступая ногами в такт музыке. Старшая сестра с матерью плакали, исподволь вытирая слезы. Дед Рахим стоял рядом с танцующими, опираясь на палку. Все гости были рады празднику и не собирались расходиться даже тогда, когда Фарид вынес вещи во двор, ведь ему с несколькими дядями и троюродными братьями вскоре предстояло отправиться сначала в Фес, а затем, захватив с собой родственников невесты, ехать в аэропорт.
Дайнаб, почувствовав некое напряжение в брате, прекрасно поняла, чего он ждёт, но в то же время – и опасается. Он желал увидеть перед отъездом Зухру, но и боялся её появления возле его дома, т.к. это неминуемо вызвало бы скандал среди гостей.
Вот он и бросал то и дело настороженные взгляды по сторонам, а Дайнаб была совершенно спокойна: та, которая в эти минуты заняла все мысли её брата, была рядом, спрятавшись за толстой оливой на их улице, она  стояла, закутанная в темные одежды и покрывала. Никто из входящих в дом Фарида Обенсура даже не подозревал, кем являлась эта странная женщина, тесно прижавшаяся к стволу оливы. Ведь никому не было видно, каким гневом,  какой ревностью пылают её глаза под накидкой, закрывавшей её лицо. Как она то кусает губы, то бормочет проклятия, призывая их на голову той, что должна будет вскоре появиться в доме, где так весело провожали хозяина в дальнюю дорогу.
- Аллах! Пусть мой Фарид не сможет полюбить невесту! Пусть его сердце не примет её! Пусть отвернется он от жены и не пожелает быть ей мужем! – казалось, черная злоба смешалась с чернотой ткани, укрывшей злодейку. – Я напомню ему о себе!
 Как только Фарид с родственниками вышли из дверей риада, выводя нескольких, нагруженных вещами ослов, мужчина увидел, как в конце улицы метнулась и скрылась за поворотом женская фигура в черных одеяниях.
 Как странно: женщина – и в такое время суток? Ведь на улице  ночь. И пусть узкие проходы между домами и небольшие площади освещены лампами, но всё равно… Одинокой женщине на улицах ночного города не место. Вот только…что-то знакомое привиделось Фариду, какое-то движение растаявшей в ночи фигуры, а может быть тот аромат, который долетел до его носа – очень знакомый запах духов, он знал, кому принадлежат подобные духи!
- Не может быть! – едва не вскрикнул в полный голос жених, когда увидел на повороте, за которым скрылась женщина, нежные черные лепестки на освещенных электрическим светом булыжниках. Но лепестки такой знакомой розы были жестоко затоптаны копытами ослов, безропотно тащившимися на окраину медины по уснувшим улицам Мекнеса.
 Отъехав от дома, расположившись верхом на ослах или  шагая рядом с полусонным видом, мужчины переговаривались между собой, вовсе не замечая состояния Фарида, с удивлением всматривавшегося под ноги бредущих людей, наступавших на непонятно откуда взявшиеся на улице лепестки цветов. Родственники отправились проводить его и других, кто решился лететь с ним в Бразилию, до машины, которая отвезет их в Фес, и совершенно не обратили внимание на то, как нервно   вглядывался молодой мужчина в самые отдаленные части улиц, которыми они пробирались. Не раз казалось Фариду, что впереди мелькала женская фигурка в черном…

 А в Фесе, пару часов спустя, на окраине города, стояли возле автобуса, заказанного для поездки большой семьи в аэропорт, несколько человек. Голос сида Абдула можно было услышать, даже не подходя совсем близко к  этой компании.
- Дуния! Не спорь: и в автобусе, и в самолете ты паранджу не снимешь! Я буду сидеть рядом с тобой и поддержу тебя в этом.
- Но почему, дядя Абдул, вы так обращаетесь с нашей матерью? – сдерживая возмущение, спросил старший сын Дунии.
- Твоя мать - красивая женщина. Поэтому ей лучше спрятать свою красоту под темной накидкой, чтобы её не увидели посторонние,  ведь я могу и уснуть в самолете. Лететь предстоит долго. А пока я буду спать, я должен быть уверен, что мою жену не коснулись похотливые взгляды мужчин. В наше время никому доверять нельзя, - уверенно погрозил пальцем Абдул.
- Сид Абдул, наша мать никогда бы не позволила никому…
- Знаю, знаю! Но в любом случае я был бы вынужден вмешаться, чтобы защитить честь своей жены. А я уже стар, и не могу связываться с каждым, кто станет рассматривать мою Дунию! – вредным голосом произнес новоиспеченный супруг, прищурив один глаз. Он с подозрением посмотрел на женщину, злобно хмыкнувшую в ответ на его слова, но не решавшуюся нагрубить открыто.
Стоявшая неподалеку Карима зашептала что-то Зорайдэ, но настолько тихо, что ни Дуния, ни Сид Абдул не смогли услышать. Абдул сердито заложил руки за спину и теперь уже осуждающе глядел на служанку приятеля.
 А Сид Али в это время разговаривал по сотовому телефону, что-то радостно расспрашивая и обсуждая, а затем стал бурно поздравлять Зейна. Все настороженно прислушались. Ведь что-то произошло, и каждый догадался, что именно.
- Зейн, Аллах благословил вас с Сумайей рождением сына! Алхамдуллилах! Пусть ваши дни на земле будут наполнены светом и радостью! Пусть ваш сын будет здоров и счастлив! Иншалла!
- Сумайя родила сына! – с радостным облегчением повторила Зорайдэ. Карима тут же начала расспрашивать сида Али, уже отключившего телефон.
- Сид Али, Сид Али, какая замечательная новость! Сумайя родила? Мы всё поняли: у Сумайи  родился сын!
- Да, Карима, это так, я всё сам рассказал бы, если бы ты не перебивала меня.
- Расскажите, Сид Али, расскажите. Я уже молчу.
Дядя Али поделился новостью с родственницами и Сидом Абдулом, в своё время затаившим обиду на Сумайю, племянницу, которая посмела ослушаться его и выйти замуж за Зейна, которому Сид Абдул совершенно не доверял.
В это время внучка Дунии переговаривалась в полголоса с братом отца, Икрамом.
- … совсем затравил твою мать! Бабушка Дуния могла бы поставить его на место!- тихо возмущалась Ясмин.
- Если бы могла, так уже давно поставила бы. Значит, у матери есть причины для того, чтобы терпеть все выходки  и требования сида Абдула.
- Он же её «муж», - язвительным тоном сказала девушка.
- Не смейся, Ясмин, как бы Сид Абдул не припомнил и тебе твои насмешки и не нашел для тебя такого мужа, от которого ты ещё наплачешься. Он так и сделает, вот увидишь!
- Я не собираюсь соглашаться выходить замуж за кого попало! Пусть выбирают женихов моим сестрам!
- Кстати, о сестрах: Ясмин, ты не забыла их фотографии? Если не получилось взять девчонок с собой, мать с отцом покажут портреты наших невест возможным женихам, которых они подберут девушкам.
- Я ничего не забыла! Аллах, когда же, наконец, появиться Фарид, и мы поедем в аэропорт? Я замерзла!
- Так иди в автобус, сиди там и жди! Я тоже замерз и, пожалуй, пересижу ожидание там, - и сын сида Али забрался внутрь автобуса, ожидавшего остальных собравшихся в поездку людей. Ясмин тоже не стала долго раздумывать.
Но Кариму невозможно было бы затянуть в тепло автобуса. Ведь самое интересное можно услышать только на улице.
Дуния, не имея возможности, как следует, ответить Сиду Абдулу, от которого она теперь полностью зависела, постаралась найти мишень, на которую можно было бы излить накопившуюся злость.
- Сид Али, а невеста, дочь Жади, не так красива, как ваша племянница, которую столько лет терпел племянник сида Абдула! Жади была красивее.
- Дуния, не говори так! Хадижа так юна и хороша собой! Она не очень похожа на мать, но красива по-своему, - доставая носовой платок, ответил Али. Зорайдэ промолчала, чтобы не провоцировать неприятный разговор, но всё же недовольно хмыкнула, переглянувшись с Каримой.
- Красота нужна только на свадьбе, а ум – каждый день, - поучительно произнес Сид Абдул, не сочтя нужным упускать случай, которым стоило бы воспользоваться в воспитательных целях. – Красоту в миску не положишь.
- Но всё-таки даже Самира, когда мы видели её в последний раз…ээээ. Когда же это было?.. Самира показалась мне более красивой, чем Хадижа!
- Не упоминай имени этой одалиски! – возмутился тут же Абдул. И с неожиданной подозрительностью спросил:
– И где это ты могла видеть отверженную дочь Мухамеда?
Дуния, сузив глаза, ответила, криво усмехаясь:
- Мне мои соседки принесли журнал, привезенный из Бразилии, где  полстраницы занимала фотография  девчонки. Статью мне перевели.
Все стояли молча, не желая развивать скандальную тему.
- Но Самира – красавица!- уже назло повторила она.
Дуния проговорила это с таким удовольствием, видимо, решив позлить Абдула. И муж тут же поймался на её крючок:
- Совершенно не важно, что она красивая. Самира как та вещь, которой суждено испортиться, даже если бы её хранили в сундуке. Спасти не удалось…
- Не говорите так, Сид Абдул! Самира ничего плохого не сделала! Она просто очень хочет учиться и желает самостоятельно работать, только и всего!- всё-таки заступилась за девушку Зорайдэ.
- Ничего плохого? А тебе откуда об этом известно?- тут же взвился Сид Абдул. - Как ты можешь знать – сделала она что-то плохое или нет? Но даже если и не сделала, всё равно: без ветра деревья не качаются! Если она однажды ослушалась и пошла против семьи, каждый станет так думать. Время проходит, а молва остается. Посмотрите на Жади! Сколько лет прошло, а люди на медине всё ещё помнят, как Саид бегал по улицам со своими людьми, искал её после побега! Такое не забывается, не прощается! А ведь прошло больше 20-ти лет! Так что же говорить о Самире? А теперь ещё и её мать – она тоже стала вести себя как одалиска!
Зорайдэ не стала отвечать. Она только поправила нервным движением платок, проверив, хорошо ли держится заколка на хиджабе.
- Абдул, не говори так о моих племянницах! – не выдержал Сид Али. – Тот, чей дом сделан из стекла, не бросает в людей камни!
- Что ты имеешь в виду? – тут же отреагировал Абдул. – Ты намекаешь на Лейлу?
Но Сид Али отрицательно помотал головой, решив ничего не пояснять.
- Нет, ты можешь иметь в виду только её! Да, я очень ошибся, выбрав не ту невесту моему племяннику! Но Мухамед должен и сам попытаться воспитать молодую жену. Лейла слишком молода, и Мухамеду стоит постараться вылепить из неё то, что он хочет видеть рядом с собой. Ему не 25 лет. Он опытный мужчина.
Дуния только и ждала, чтобы подлить масла в огонь. Сказала:
- Однако твой племянник, Абдул, не может справиться с первой женой. Латифа такая же упрямая, как и Жади! Тебе ничего не удастся с ней сделать, когда в Бразилии начнется семейный суд!
- Молчи, Дуния! – разозлился на её предположения Абдул, в глубине души подозревавший, если честно, что именно так всё и случиться.
- Дуния, для чего ты стараешься сейчас нас поссорить? – спросил Али. – Ведь мы едем на праздник, на свадьбу Хадижи, а ты так плохо говоришь и о ней, и о её матери! И о тете!
- И что? – недобро усмехнулась мстительная Дуния.- Посмотрим, чем закончится семейная жизнь Хадижи, и как скоро! Вся Медина говорит о том, что Фарид, став женихом Хадижи, только на время расстался со своей любовницей, бывшей женой… как же её звали? Не помню, но и не важно! Фариду нужен ребенок, дети, которых не смогла дать ему та женщина. И когда Хадижа станет матерью - иншалла!- Фарид будет в лучшем случае уважать дочь твоей племянницы, Сид Али, и не станет обижать Хадижу, но только потому, что она будет матерью его наследника.
- Ты много говоришь, женщина! – сурово заметил Сид Абдул «молодой жене». – Не надо рассуждать о том, о чем тебя не спрашивают!
- Дуния, тебе не страшно за нашу внучку Ясмин? Ведь неизвестно, каким окажется тот мужчина, который согласится стать её мужем! Думай об этом, а не обсуждай других!
- А я думаю…, - попыталась ответить Дуния, когда к месту, где они ждали Фарида, подъехала машина, набитая людьми.
Вышел Фарид, недолго поговорил о чем-то с Сидом Али и Сидом Абдулом, а затем, перегрузив багаж, все: и приехавшие только что, и те, кто терпеливо дожидался попутчиков из Мекнеса, сели в автобус, который покатил в сторону аэропорта. Машина из Мекнеса отправилась назад.
- Ну что, Фарид, ты рад, что женишься? – не утерпел Сид Абдул, чтобы не поинтересоваться у внука приятеля его настроем.
Фарид нахмурился, но кивнул. Ведь не мог же он не ответить старику.
- Пока рад, конечно, - сделал вывод Абдул. – Но, как говорится, мужчина радуется дважды: первый раз – когда женится, второй – когда остается без жены. Вот Мухамед уже не рад второй жене. И я за него очень беспокоюсь…
Сид Али досадливо крякнул, но не стал связываться с приятелем, который тут же развел бы дискуссию о женитьбе, о браках, и обязательно -  на дурных примерах из жизни своих племянников, а это значит – задевая, разумеется, и его, Али, племянниц!
Зорайдэ исподволь рассматривала жениха  Хадижи. Слова Дунии не выходили у неё из головы. Но молодой мужчина ничем особенным не выделялся из компании мужчин. Он, казалось, даже и не волновался нисколько. «Красив, ничего не скажешь. Хадиже он уже понравился. Будет обидно, если Фарид не сможет оценить прелесть дочери Жади. Ведь Хадижа такая хорошая!»- с сожалением думалось Зорайдэ. Она заметила, что Сид Али тоже бросал обеспокоенные, пытливые взгляды на Фарида. Она видела, что у Сида Али выбор Саида не вызывал доверия. Но что теперь поделаешь?
А за окнами автобуса быстро проплывали и удалялись огни ночного Феса. С одной стороны дороги тянулась стена древней части города – медины. А с другой, куда то и дело поглядывала любопытная до всего Карима, мелькали огоньки фонарей, освещавших кварталы современного Феса. Высотные дома, пальмы с колышущимися на ночном ветру листьями, то и дело проносившиеся, не смотря на глухую ночь, автомобили и совсем редкие прохожие, исключительно мужчины. Наконец, показалось здание аэропорта…
 
5. Глава 3. ЧАСТЬ 4
 Гости собираются в Рио.


В Рио-де-Жанейро было раннее утро, но в кафе возле аэропорта все столики оказались занятыми, и Жади с Самирой едва нашли свободные места на улице. Присев к столику, они тут же заказали  кофе и булочки. Утренняя прохлада давала о себе знать. Самира поёжилась под тонкой вязаной кофтой, накинутой на плечи и завязанной узлом на груди. Жади порадовалась, что догадалась захватить с собой пиджак от костюма.
Сделав несколько глотков горячего кофе, они смогли, наконец, продолжить прерванный разговор.
-…мне обязательно надо с вами посоветоваться, тётя Жади. И только сейчас, потому что потом будет поздно, т.к. вы будете заняты свадьбой, гостями, приехавшими родственниками…
- Но что тебя так беспокоит, Самира? – с тревогой спросила Жади.
- Очень беспокоит. Вот в чем дело: в моей группе учится парень, который выбрал своей «специальностью», неофициально, разумеется, услуги папарацци. Он классный фотограф, это все признают. Под псевдонимом во многих журналах давно появляются сделанные им снимки.
- Ещё по чашке кофе! – бросила Жади проходившему мимо официанту и тут же снова повернулась к племяннице, пока ещё не вслушиваясь внимательно в её рассказ.
- И вот подходит он ко мне вчера и предлагает одну сделку. Тётя Жади, вы просто не поверите!
- А в чем дело, Самира? Что он тебе предложил? – тут же нахмурилась женщина, почувствовав недоброе.
- Оказывается, он вспомнил, что я марокканка. И предложил мне пойти с ним на марокканскую свадьбу, т.е. даже не пойти, а пробраться через подсобные помещения ресторана отеля, где будет проходить основное торжество, и оттуда понаблюдать за свадьбой. Маркос хочет сделать эффектные снимки свадьбы, а меня попросил, чтобы я прокомментировала всё увиденное.
- Самира, я, кажется, догадываюсь, о какой свадьбе пойдет речь, - взволнованно сказала Жади.
- Да, тётя, вы правильно поняли: Маркос услышал, что богатый араб в дорогом отеле на Копакабане устраивает свадьбу своей единственной дочери, и он решил срубить денег на этом, сделав редкие фотографии. Но так как обычаев он не знает, поэтому попросил меня пойти с ним и объяснить, что будет происходить в зале, чтобы потом сделать подписи к снимкам, когда решит продать фотографии.
- Самира! Это может вылиться в большую неприятность, в скандал! – едва не застонала Жади.
- Но я думаю, что мне стоит согласиться, тетя Жади. Хотя бы для того, чтобы держать ситуацию под контролем. А затем узнать, куда, в какой журнал он решит пристроить сделанные фото. А может быть, каким-то образом их перехватить, перекупить, точнее…
- Да-да! Ты правильно говоришь! Нельзя допустить, чтобы фотографии попали на страницы журналов или газет! Это не понравится Саиду, не понравится никому из наших родственников. А если ещё твой сокурсник напишет что-нибудь оскорбительное, т.е. то, что кому-то покажется таковым, то…
- Не расстраивайтесь, тетя Жади! – помешивая ложечкой сладкий кофе, успокоила её девушка. – Я составлю ему компанию и преподнесу комментарии так, что он не сможет написать гадость. Предложу ему помочь написать статью о национальной арабской свадебной традиции. А фотографии он захочет продать, но их можно у него перекупить!
- Да, Самира! Надо узнать, сколько он захочет за фотографии? У меня есть деньги, и я заплачу!
- В таком случае, тётя Жади, наш папарацци не должен понять, что мы – родственницы. Он с вами не знаком, и вряд ли узнает, что мать невесты - моя родственница. Ему никто не сказал об этом! Я всё узнаю,  все его планы. А потом предложу продать матери невесты пленку со снимками. Повезло, что фотоаппарат у него обычный, пленочный. Он не сможет быстро сделать копию пленки. Если вообще догадается до этого.
- А ты незаметно засвети пленку, - азартно предложила Жади, застыв над чашкой кофе с ложечкой в руках.
- Не знаю, смогу ли я это сделать. Но постараюсь.
- Вот так, Самира, ты и сможешь увидеть хотя бы «кусочек» свадьбы Хадижи! Ты ведь сожалела, что Саид ни за что не пожелает увидеть тебя в числе гостей на свадьбе дочери.
- Пожалуй, да – в этой ситуации можно поступить только так. И вы будете знать в зале отеля, что за гостями и Хадижей наблюдают две пары глаз, которых на её празднике и быть не должно. Только вам будет известно, что я всё увижу собственными глазами.
- Ах, Самира, как бы чего не вышло! Ты будешь одна…в подсобке ресторана… с молодым мужчиной… Неприлично как-то! И мало ли, что ему в голову…
- Нет-нет, подобное исключено. Вот за меня не бойтесь. Для Маркоса и для меня это будет прежде всего «работа». И никаких глупостей!
Жади хотела ещё что-то возразить, прижимая пальцами виски. Но у выхода из аэропорта стало заметно некоторое оживление,  из дверей  аэровокзала потянулись пассажиры.
- А каким рейсом прилетают Зорайдэ и дядя Али? – тут же сообразила спросить девушка.
- Мне кажется, что ещё рано! Сейчас прилетел самолет из Испании. А мы ждем самолет из Франции, из Парижа, потому что дядя Али всегда старался лететь на самолетах именно этой компании.
-Что ж, будем ждать, - задумчиво произнесла Самира, рассматривая всё увеличивающийся поток пассажиров и встречающих их людей.
Вдруг девушка как будто споткнулась о надменно-презрительный взгляд молодого мужчины. Скорее даже парня, можно сказать! Он рассматривал в упор Самиру, и делал это с такой неприкрытой ненавистью, что Самира застыла от неожиданности, став невольно объектом странного внимания со стороны незнакомца. Впрочем… Что-то знакомое проскользнуло в его лице...некогда виденное… А Самира обладала отличной памятью на лица. Молодой мужчина смотрел так, как будто хотел излить на неё всю злость, скопившуюся в его душе.
«Что я ему сделала?- с недоумением гадала Самира. – Кто он такой?! И что происходит – разве я выгляжу, как свалившаяся с Луны?» Объяснений не было. И Самира тут же ответила ему таким же презрительным, но полным равнодушия, взглядом. Кто он такой для неё?
А затем отвела глаза и стала наблюдать за смешным малышом, пытавшимся поймать за хвост кошку, пытавшуюся спрятаться от преследователя под соседним столиком. Она с наслаждением тянула трубочкой сок из стакана, не обращая больше ни малейшего внимания на странного пассажира, прибывшего непонятно откуда и оказавшегося по недоразумению в поле её зрения, потому что остановился недалеко от их столика, видимо, в ожидании какого-то транспорта.
Но оказалось, что парень вовсе не один. Когда появившиеся рядом с ним попутчики или, скорее всего,  родственники выгрузили багаж из тележек, к ним подошел…Саид.
 После приветствий при встрече с гостями он приказал шоферу разместить всех прибывших родственников в несколько автомобилей, а затем отправил машины из аэропорта. Вот только куда именно – Жади и Самира так и не смогли услышать, пораженные его появлением, но так и оставаясь не замеченными бывшим мужем Жади. Впрочем, они и не желали привлекать к себе его внимание.
А тем временем, садясь в машину, нахальный незнакомец так же неприязненно взглянул и на Жади, которая в ответ посмотрела на него в упор таким же надменным, хотя и недоуменным взглядом.
Когда небольшой кортеж машин удалился с площади перед аэропортом, только тогда Саид повернулся в сторону кафе и случайно остановил взгляд на их столике. Но…он даже не попытался подойти и заговорить, даже не кивнул, а,  наоборот, после некоторой растерянности мужчина достал из кармана так кстати зазвонивший   мобильник и, облегченно вздохнув, медленно удалился от уличного кафе.
- Тётя Жади, что это было?- проводив глазами сначала удалявшиеся машины, а потом и презревшего их компанию дядю.
- Самира…, - медленно произнесла её родственница, - кажется, я поняла, кого мы только что видели. Это и есть Фарид, жених моей дочери, который через несколько дней станет мужем Хадижи.
- Фарид?! – воскликнула девушка. – Точно! Я никак не могла вспомнить, почему его лицо мне показалось знакомым. Ведь Фарида я видела только на том празднике в детстве, когда дядя Абдул нас «сосватал». Но мне запомнился мальчишка в очках – у него был такой испуганный вид, что мне стало тогда очень смешно! «Жених» – тоже мне! Как «ботаник» мог превратиться в такого … брутального мачо? Он метал молнии глазами! Отчего он пришел в такое… возбуждение?
- Фарид никогда не был ни ботаником, ни мачо. У молодого марокканского мужчины иной менталитет, чем у бразильских парней его возраста. Зорайдэ мне многое рассказала о Фариде.
- Но Вам не показалось, что даже Зорайдэ чего-то недоговаривает, тётя Жади? Что они все от нас скрывают? У меня хорошо развита интуиция на такие вещи. Но в разговоре со мной Зорайдэ ни разу не проговорилась, как я ни пыталась устроить ловушку, чтобы старушка проговорилась!
- Знаешь, Самира, мне тоже так показалось, если честно. Но сегодня, возможно, мы всё узнаем!
- А если вместе с дядей Али и Зорайдэ приедет и Карима, то узнать секреты будет значительно проще.
- Да, но нам пора! Самолет, если верить расписанию, уже приземлился. Давай подойдем поближе, чтобы не потерять потом наших родственников в толпе.
Но их остановил телефонный звонок. Быстро достав из сумочки сотовый, Жади радостно воскликнула, увидев на дисплее имя звонившего:
- Лукас! Это Лукас!...Да, Лукас, я так рада слышать тебя, любимый! О, я так скучаю без тебя!... да-да! Мы с Самирой в аэропорту, ждем прилета дяди Али и Зорайдэ.
Некоторое время Жади с блаженствующей улыбкой слушала то, о чем говорил ей Лукас с другой стороны планеты. Она даже не пыталась вставить ни слова. Но потом, вероятно, её начали расспрашивать:
- Да, с Пьетро всё в порядке, любимый!.. Да, я каждый день бываю у Иветти и твоего отца! Далва так балует  нашего сына: каждый раз она печет для него что-нибудь вкусное. Вчера Пьетро объелся шоколадным тортом! Все волнуются за тебя. ..Лидиана? Эта женщина сходит с ума от ревности! Она пытается найти деньги на поездку в Россию, но её останавливает дальний перелет, ведь лететь придется через весь атлантический океан, а потом – и через всю Европу! Она боится… И туда нужна виза, кажется! Что?!... Значит, она была права? Снег? Лукас, ты говоришь, что Москва встретила вас настоящей метелью? Но как же так, Лукас, ты же говорил, что в начале марта в России начинается весна! Нет? Ты замерз там? …Хорошо, я ничего ей не стану рассказывать! Да-да, Лукас! Я тоже тебя очень люблю!...
Жади с сожалением отключила телефон и протянула его Самире:
- Посмотри, как найти в телефоне фотографии, которые Лукас только что отправил мне из России. Он говорит, что там везде лежит снег, и сейчас идет снег, и на улице очень холодно, нет ни одной зеленой травинки!
Самира быстро нажала на несколько кнопок, после чего протянула Жади телефон.
- Ах! И правда, Самира, деревья как будто покрыты серебром! Все ветви белые. Они в снегу! А здесь Лукас! Что у него в руках? Снег, скатанный в шарик? Как это странно – мой Лукас так далеко от меня сейчас, - грустно покачала головой Жади.
- Как интересно! Тётя Жади, однажды я тоже поеду в Россию! Хочу объездить весь мир, побывать в каждой стране, и о каждом месте, где я побываю, напишу очерк. А потом издам книгу о своих путешествиях. Но сначала мы с Амалией побываем в Марокко! – возбужденно бормотала Самира, «листая» необычные для глаз жительниц жаркой страны фотографии.
Потом Жади посмотрела на электронные часы  над входом в аэропорт, обнаружила, что времени до встречи совсем  не осталось. Надо было спешить, иначе можно и разминуться с родственниками.
И Жади с Самирой поднялись и вышли из кафе, взволнованные предстоящей встречей.

***Фарид долго не мог успокоиться, сидя в роскошном автомобиле будущего тестя Саида Рашида. Он отвернулся к окну и бешеным взглядом смотрел на проплывавшие мимо дома и магазины чужой страны,  пальмы и цветущие кустарники, на спешивших куда-то жителей Рио-де-Жанейро, так непривычно одетых и странно ведущих себя на улице.
Ему не давала покоя внезапная встреча с давно, казалось бы, забытой знакомой. О! Он с первого мгновения узнал эту мерзавку, одалиску, которая сидела за столиком кафе в обществе ещё одной такой же… Фарид столько лет ненавидел отвергнувшую его невесту! Как же он её ненавидел! Она была первой в его жизни девчонкой, на которую он когда-то в детстве обратил внимание, и то – только потому, что Сид Абдул выбрал её ему в невесты.
Но он так часто думал о ней в те годы, вспоминая, как девчонка из далекой Бразилии на том празднике  презрительно и насмешливо разглядывала его, смеясь и обсуждая с подружками. Кажется, тогда они с Халисой совсем не понравились Амину и Самире. Но если Амину, как оказалось,  всё-таки было не уйти от судьбы: он недавно женился на выбранной ещё в детстве девушке, то от него, Фарида, отказались, унизив его прежде всего в его собственных глазах. Удар по амбициям Фарида был слишком чувствительным, чтобы он мог так просто забыть, вычеркнуть насмешницу из памяти. Нет! Он так злорадствовал, узнав, что Самиру изгнали из дома, что от неё отказалась семья… Постепенно он успокоился, так ему казалось. И вот опять… стоило её увидеть, (и это в первый же день в Бразилии!), как на него снова нахлынули все чувства, которые никуда не делись, а только глубоко затаились в его душе. Фарид сам удивился такой реакции на двоюродную сестру будущей жены, ведь кто и что она для него теперь? Но нет: сердце бешено колотилось в груди, глаза, казалось, налились кровью, которая прихлынула и к его голове.
«Какой плохой знак – увидеть ненавистную одалиску, сделав первый же шаги по незнакомой стране!» Впрочем, он был уверен, что это его первое и последнее посещение Бразилии. Фариду никогда бы и в голову не пришло покинуть Марокко, чтобы жить где-то ещё, как это сделали племянники сида Абдула много лет назад. Его, Фарида, место – в Мекнесе, в его родном риаде, который он почти полностью привел, наконец, в порядок. А дом того стоил!
 И бизнес, не смотря на кризис, продолжал успешно развиваться. Так для чего что-то менять? Пусть и намекал Саид Рашид, что если бы он переехал с Хадижей в Бразилию, то с бизнесом тесть мог бы помочь… Но нет! А в Марокко его держало многое: и не только могила отца, и не только его семья, но и…
Фариду вспомнились нежные черные лепестки, разлетевшиеся при легком дуновении ветерка по мостовой, ярко освещенной электрической лампой у ворот его дома… Нет, сейчас он должен настроить себя на мысли о молодой жене, которую вскоре предстоит ввести в свою семью. Хадижа должна будет подарить ему долгожданного наследника, сына, мальчика, о котором мечтала вся семья.
И только потом он сможет принять решение, как поступить ему с бывшей женой. Зухра будет ждать его. В этом он нисколько не сомневался!
Но Самира… Какая же она красавица! Он никогда в жизни не видел девушки красивее Самиры, это он понял только что. Жгучая красота Зухры, какая-то колдовская и недобрая, не шла ни в какое сравнение с красотой светловолосой Самиры. Кстати, откуда у неё, родители которой – марокканцы, светлые волосы? Неужели она их … красит?! И снова он назвал её одалиской! Но, тем не менее, Фарид был вынужден признать, что Самира показалась ему исключительно красивой. И эта красавица могла принадлежать ему!
Сколько ей лет? Она ведь старше Амина года на два или даже три? Тогда ей уже за двадцать. Они могли быть женаты несколько лет, и рядом с ними бегали бы их дети – трое или даже четверо. Но дочь племянника сида Абдула не захотела этого. Ей оказались дороже книги, учение, работа. Какую профессию она выбрала? Журналистику? Аллах! Как женщина может не хотеть иметь свой дом, мужа, детей, не желать создать собственную семью? Как можно всё это променять на мифическую самостоятельность и работу? Это было его понимания!
Но как же она красива! Фарид тут же вспомнил невесту: Хадижа была вовсе не красавица. Он видел её несколько раз и сделал вывод, что никакой изюминки, ничего такого, что могло бы зацепить глаз, в его невесте не было. Впрочем, этого и не требовалось. У него же есть Зухра. А удел дочери Саида Рашида – рожать ему детей. И стать хорошей хозяйкой в их доме. Но в этом он, кстати, сомневался.
В машине рядом с Фаридом сидели его троюродные братья, которые то и дело восклицали и цокали языками при виде почти раздетых бразильских девушек. Какие короткие юбки, а топики, оставляющие голыми животы! Женская красота здесь принадлежала всем подряд: смотри, кто хочешь. Как их мужья терпят взгляды, которые бросают на их женщин чужие мужчины? Фарид даже поморщился от отвращения.
Когда выехали на проспект, который тянулся вдоль пляжа, парни достали мобильные телефоны и фотографировали, не переставая удивленно вскрикивать, друг другу показывая пальцем то на одну обнаженную красавицу в купальнике, которого практически не было заметно на теле, то на другую.
Фарид же злился всё сильнее. Конечно, если жить в таком городе, по улицам которого разгуливают женщины всех возрастов так, как если бы они были в хамаме, бане, а не в общественном месте… тогда понятно, отчего Самира стала такой! Она и не смогла бы ужиться в его семье со строгими обычаями и традициями!
«Надеюсь, что с Хадижей  всё окажется иначе, и мне не придется возвращать её назад в семью отца! Быть дочерью Саида Рашида – это о многом говорит! Нет, здесь опасаться неприятных сюрпризов не стоит».
 Но он тут же вспомнил женщину, как ему показалось в первые мгновения, молодую и очень красивую, пусть и старше Самиры, которая сидела рядом с ней в кафе. Он даже не сразу понял, что видит мать своей невесты – Жади, бывшую беспутную жену сида Саида, племянницу уважаемого сида Али.
И вот что его поразило ещё до того, как он понял, кто она такая: в ней было нечто, что роднило, делало её похожей с Самирой. Пока Фарид не был ими замечен, в их глазах прыгали одинаковые бесы. Как будто они обе были слеплены из одного теста…
Вот этого он никак не мог понять: как у такого человека, как Сид Али, могла вырасти такая одалиска? Фарид мало интересовался сплетнями, бродившими по медине, но всё-таки после обручения с Хадижей его уши выслушали  немало рассказов о родственниках будущей жены.
И он никогда бы не взял в жены такую девушку, о семье которой говорили так много разного – и хорошего, и плохого. Но свадьба, устраиваемая для него самим Обенсуром, его всемогущим дядей, с дочерью другого уважаемого предпринимателя… Фарид не имел возможности отказаться.
Но к Жади, даже не видя её, он уже относился с презрением. Что стоит женщина, которая развелась с собственным мужем, отцом дочери, чтобы стать женой бразильца, и как говорили – её  давнего любовника? Почему Саид Рашид не задушил изменницу собственными руками? Если не хотел покрывать позором своё имя, вытащив неверную жену на площадь для побивания камнями или высекания плетьми, то расправиться с неверной женой можно было так, чтобы не выносить сора из дома. Разве мало известно способов , как можно это сделать? Но племянник сида Абдула был совсем не похож на человека, которым могла бы крутить женщина, да ещё и безнаказанно обманывая и позоря. Возможно, сплетни преувеличены, и мать Хадижи не была настолько виновата перед мужем, как об этом сплетничают. Вот о Зухре чего только ему не довелось услышать, а что из этого оказалось правдой? Только он знает…
Но всё равно мать Хадижи ему не понравилась. И почему она поддерживает отношения с Самирой, отверженной дочерью Мухамеда, дяди Хадижи? Впрочем, разве сама она тоже не отверженная? Но тогда эта женщина  не может присутствовать на свадьбе дочери! Или Саид Рашид так долго прожил в Бразилии, что уже не придает большого значения их древним обычаям.
«Клянусь Аллахом, что Хадижа, став моей женой, больше никогда не увидится с матерью! Иначе позор этой женщины падет и на  мою семью!»
Затем его мысли обратились к оставшейся в Мекнесе семье, к делам в магазинах и апельсиновых садах, к тревогам о будущем урожае и ожидаемой прибыли…
Поэтому он удивился, когда машина неожиданно остановилась перед гостиницей, которую Саид Рашид снял на время свадебных торжеств для размещения родственников и гостей из Марокко и тех, кто собирался приехать из Сан-Паулу.

***Как ни старались Жади и Самира избежать встречи с Саидом, но толпа принесла их всех к месту, мимо которого не могли не пройти прилетевшие из Марокко родственники. Саид сухо поздоровался только с Жади, сделав вид, что не замечает стоявшую рядом с ней Самиру. Но и девушка не стала навязывать себя дяде, понимая, что тот ведет себя так, как предписано вести себя в подобном положении. Она опустила глаза и тоже не подавала вида, что знакома с родным братом отказавшегося от неё отца.
 «Только бы ещё и Мухамед здесь не появился!» - подумала Жади, с сочувствием посматривая на Самиру.
 И вот, наконец, в дверях терминала появились знакомые лица. Первым, не спеша, шагал дядя Абдул, за которым семенила фигура в черной накидке, закрывавшей даже лицо. Не успев удивиться, Жади заметила двигающихся за ними с тележками, нагруженными вещами, двух сыновей Дунии и дяди Али. Одетая в хиджаб, рядом шла и внучка Али – Ясмин. Она с любопытством осматривалась по сторонам, нисколько не смущаясь, разглядывала всех и всё, что попадалось ей на глаза.
И только потом появились Карима, Зорайдэ и Сид Али. Карима, разумеется, заметила их с Самирой раньше всех, и тут же зал огласился возгласом:
- Жади! Самира! Сид Саид! Вы уже здесь!
Жади заметила, как неловко стало Саиду, ведь на них тут же начали оглядываться зеваки. И реакция дяди Абдула тоже оказалась предсказуемой:
- Жади? Какая ещё Жади? Какая… Самира? Что ты такое говоришь, Карима? – у старика с носа сползли очки, которые он тут же постарался поправить. Увидев Саида, а рядом с ним и Жади с племянницей, он неожиданно остановился, и Дуния, а за ней и сыновья тут же споткнулись, при этом Дуния едва не упала, наступив на длинный подол паранджи.
- Сид Абдул! – возмутилась она. – Что, если бы я упала прямо здесь, в зале?
Теперь не узнать бывшую жену дяди Али Жади не могла. Конечно же, рядом с Сидом Абдулом была его «молодая» жена Дуния!
Вместо приветствия Сид Абдул разразился возмущенными словами:
- Как это понимать, Саид? Почему эта одалиска снова рядом с тобой? Вы что,   вместе приехали в аэропорт, чтобы встретить нас?
- Нет, дядя Абдул, я приехал один и только что встретил жениха моей дочери и его родственников. Они уже должны доехать до гостиницы.
- Но как…, - продолжал расспрашивать недовольный старик, стараясь не смотреть в сторону Самиры. Все остальные – Дуния, её сыновья и внучка – рассматривали обеих «паршивых овец», которые по какому-то недоразумению, вероятно, оказались в этот раз в зале прилета.
Жади не знала, как быть: и поздороваться с родственниками, которых так давно не видела, она не могла, и молча выслушивать оскорбления сида Абдула тоже не хотелось. Но к счастью рядом оказалась Карима. Она тут же обняла Жади, а затем и Самиру. Отчего у дяди Абдула пропал дар речи. Он только мог открывать рот, не имея возможности что-либо сказать, потому что от возмущения ему не хватало воздуха.
 - Дядя Абдул, пойдемте к машине, вас отвезут в дом Мухамеда.
- Нет-нет…, со мной вместе… к Мухамеду… поедут ещё Дуния и Карима. Ты слышишь, Карима?! Пойдем, не задерживайся!- пришел в себя Сид Абдул.
- А как же мои сыновья? А где поселится Ясмин? Что это такое? Отвечай, Абдул! – заговорила Дуния, и Жади сразу же узнала тон, которым привыкла разговаривать Дуния с Сидом Али, причем, совершенно безнаказанно.
- Молчи, Дуния! Твоими сыновьями и внучкой займутся без тебя, тебе нечего беспокоиться!- сердито ответил Абдул.
Он схватил упиравшуюся женщину за черную ткань и почти потащил её к выходу. 
А Икрам, сын Али, выгрузил вещи матери и её нового мужа с общей тележки, а затем – перегрузил на другую, которую служащий аэропорта покатил к выходу  на улицу, где дожидался шофер Саида, готовый отвезти гостей хозяина в Сан-Криштован.
 Саид же, обнявшись и с Сидом Али, отправился следом за ними, успев сказать родственнику, чтобы дядя Али ждал его в гостинице, куда он заедет за ним и Зорайдэ, как только устроит всех прибывших. Саиду необходимо было поговорить с дядей Али наедине, в отсутствие дяди Абдула, о чем он и дал понять, после чего оставил с ними второго шофера, который должен был отвезти и устроить дядю Али и Зорайдэ в отель, тот самый, в холле которого будет проходить свадьба.
Пока их водитель разбирался с вещами, Али и Зорайдэ радостно обнимались с Жади и Самирой.
- Хорошо, что Карима будет жить у Мухамеда, пока мы в Бразилии. Так мы будем знать обо всём, что будет происходить в его доме. Она и Латифу поддержит! – объяснила Зорайдэ, отвечая на вопрос Жади, почему Карима не осталась вместе с ними.
- Мне так о многом надо поговорить с вами! – пожаловалась Жади.
- Теперь мы здесь, и у нас хватит времени, чтобы наговориться обо всем, - успокоила её Зорайдэ. – Мы с Али приедем к тебе, Жади.
- Я тоже так соскучилась! – не отрываясь от Зорайдэ, сказала с чувством дочь Латифы.
- Как ты повзрослела, Самира! Какой стала красавицей! – восхитилась старушка.
- Да-а-а…, - протянул и дядя Али, соглашаясь с Зорайдэ.
Пока женщины о чем-то тихо шептались, Сиду Али  кто-то позвонил. Он очень удивился, увидев имя звонившего, но потом подошел к сыновьям и внучке и сказал, что на улице их ждет Мухамед, который немного опоздал, поэтому и не встретил сида Абдула с женой, вот поэтому и отправился с  ними Саид. А их отвезет в гостиницу Мухамед.
Сыновья не стали расспрашивать отца, почему Мухамед не зашел в зал, чтобы встретиться с ними. Это было и так понятно. Племянник дяди Абдула не захотел сталкиваться в зале с родной дочкой. Если судить по лицам родственников, за которыми Самира незаметно наблюдала, то было очевидно, что выводы ими были сделаны не в её пользу: и короткая юбка, и топик, открывавший часть живота, и вязаная кофточка, накинутая на плечи – всем они были шокированы, если судить по их осуждающим взглядам.
Но они промолчали, хотя Самира могла бы поспорить, что Ясмин мысленно  прикидывала, примеряла её вещи на себя, желая представить,  как бы она выглядела в бразильских нарядах.. Но, разумеется, Ясмин никогда не решилась бы одеться так, как Самира, в реальной жизни, пусть она сейчас и не в Марокко.
Всё так же молча братья и дочь одного из сыновей Али удалились, чтобы отправиться дальше в гостиницу.
А Сид Али и Зорайдэ ещё постояли с Жади и Самирой, не в силах прервать беседу.
- Как поживает Лукас? Он звонил тебе из Европы?
- Да, дядя Али! Лукас уже не в Европе, он в России. Прислал сегодня фотографии заснеженной Москвы.
- Вот как? И как долго он собирается там пробыть?
- Он с коллегой с их фирмы, с Тавиньо, через два дня отправляются в Сочи. Это город на юге России. Там пройдет какой-то экономический форум, на котором Лукасу необходимо быть. Лукас сказал мне, что они с Тавиньо сначала полетят на самолете из Мос-квы до Кра-сно-да-ра… так, кажется, называется город. В России такие сложные названия городов! А оттуда они хотят отправиться на машине по горной трассе до самого города  Сочи.
- Вобщем, Жади, твой муж вернется нескоро!
- Через десять дней, - уточнила она.
- Но на свадьбу он не попадет. Ты ведь пойдешь не одна? С нами или с родственниками Лукаса?
- С вами, конечно! Саид пригласил синьора Леонидаса с женой на торжество в отель. Но я же хочу увидеть больше: как моя дочь проведет «день хны», затем – как к ней придут спрашивать свидетели, согласна ли она стать женой Фарида. Я хочу услышать собственными ушами её ответ, чтобы не сомневаться в том, что моя дочь выходит замуж не против своей воли! А потом увидеть лично, как пройдет свадьба, запомнить каждое мгновение, как моя принцесса станет женой чужого мужчины, которого я совершенно не знаю.
- Не заводись, Жади! Не накручивай себя заранее. Всё должно сложиться хорошо. Ведь Хадижа – сладкая, как персик. Она такая добрая, такая хорошая… Юная и красивая… Кто посмеет не оценить её по достоинству? – Зорайдэ говорила такие слова, стараясь изо всех сил отогнать от себя самой сомнения. Этого не замечала Жади, погруженная в переживания. Но Самира насторожилась и сказала себе: «Что-то не так! Но, похоже, они все опоздали, и теперь нет никакого выхода, нет возможности отказаться. И остается только отпраздновать свадьбу Хадижи и этого… заносчивого красавца, вообразившего о себе  Бог знает что!»
Самира это тоже понимала, что уже поздно отменять бракосочетание, что бы там теперь ни было, но твердо решила если не выяснить, то непременно присмотреться к жениху и его родственникам, когда окажется в тайном уголке ресторана, спрятавшись вместе с «папарацци» Маркосом.
 Видя, как переутомились в пути старики, Жади распрощалась с ними, договорившись о встрече. Дождавшись, когда сядут в машину Саида дядя Али и Зорайдэ, они с Самирой «исчезли», взяв такси.


*** Зорайдэ распаковала вещи и разложила всё на положенные места. Сид Али уже отдыхал, устроившись на диване.
-…за Жади надо присмотреть на свадьбе. Она так переживает, как будто её дочь не замуж выходит, а отправляется на войну или уезжает жить в совершенно незнакомую и далекую страну, - рассуждал дядя Али.
- Не скажите, Сид Али. Каждой матери кажется, что в дальней стороне её ребенка и заяц съесть может!
- Ты права, Зорайдэ. Аллах создал матерей, потому что не мог уследить за всеми людьми. Но она так сильно беспокоится! Теперь Хадижа будет принадлежать семье мужа, и Жади ничего не сможет сделать. Всё будет так, как захочет или сочтет нужным поступить Фарид.
- Но муж Хадижи слишком молод! Ему 24? Или 25 лет? А мужчина должен быть старше, чтобы чувствовать ответственность за семью. А Фарид – ещё мальчишка!
- Зора-а-айдэ! – протянул с упреком Али, - Ты вспомни, сколько лет было самой Жади и Саиду, когда они поженились! Саид был моложе, ему не исполнилось тогда и 23-х лет! А Мухамеду и вовсе было 20 лет. Латифе и Жади было по семнадцать лет! Помнишь, как ты пекла печенье, которое Латифа потом на смотринах принесла Саиду, когда я разрешил ей показаться?
- Да, Сид Али! Потом Латифа научилась готовить «рожки газели» вкуснее, чем получалось у меня!- похвалила племянницу Зорайдэ.
- Как же Хадижа научится домашним премудростям? Жади её не научила. В доме Саида столько прислуги, что у Хадижи никогда  не было необходимости что-либо делать самой, - обеспокоенным голосом произнес старик.
- Ничего! Её всему научат в доме мужа! Там полно женщин: мать Фарида, две сестры, тетка. Было бы желание, а научиться можно всему. И никогда не поздно.
- Да, ты, снова права, моя Зорайдэ!
Женщина подошла к окну и отодвинула в сторону шелковые жалюзи. Из окна открывался потрясающий вид на широкий песчаный пляж, на который накатывали волны Атлантического океана, простиравшегося до самого горизонта. Вдали океан сливался по цвету с голубым небом, на котором не было ни одного облака. Зорайдэ посмотрела вниз: ряд стройных пальм, выстроившихся вдоль трассы, колыхали огромными листьями на ветру, а мимо проносились автомобили. Одна машина завернула к отелю и остановилась. Зорайдэ увидела, как из автомобиля появился Саид, осмотрел фасад, как будто пытаясь найти нужное окно, и направился к входу в отель.
- Сид Али, Саид приехал, я его вижу, - сказала она.
- Ну что ж, нам с ним надо поговорить. И я догадываюсь, о чем.
…И дядя Али не ошибся: Саид признался, что опасается того, как сложится жизнь Хадижи в семье мужа.
- Я виноват, что доверился дяде Абдулу в таком важном деле, как выбор жениха для дочери. Закрутился в делах, не мог приехать в Марокко, чтобы самому участвовать в этом, а вот теперь женихом Хадижи стал человек, который отчего-то не вызывает у меня доверия, - племянник Абдула с сожалением покачал головой..
- Саид, ты всегда был человеком решительным. Почему ты сразу же не отказался от кандидатуры жениха, если у тебя появились сомнения? – спросил Сид Али.
- Это не так просто, дядя Али. Выбирал жениха дядя Абдул, я ему доверял, это так, я мог бы и не одобрить его выбор,  но Фарид – родной племянник моего компаньона в бизнесе. Если бы я отказался, это стало бы позором для их семьи, да и для нашей тоже. И конечно, отношения между мной и Обенсуром безнадежно были бы испорчены. Хадижа стала заложницей обстоятельств.
- Да, Саид, надо было сначала присмотреться ко всем кандидатурам в женихи, а потом делать выбор, всё тщательно взвесив.
- Если бы был этот выбор! – с досадой сказал Саид.- Дядя Абдул мне рассказал, как ему отказали в нескольких семьях, как только узнавали, что Хадижа – дочь Жади. Дядя сказал, что такого позора он ещё никогда не испытывал в жизни, когда в очередной раз понимал, что ему отказывают! После такого… согласие Фарида на брак с Хадижей казалось прекрасным выходом из столь неприятного положения.
- Хм…, но что сказать тебе, Саид? Будем полагаться на милость Аллаха! Аллах устроит наши дела и простит нам наши грехи. И теперь Хадиже надо напомнить об этом. «Тот, кто повинуется Аллаху, достигнет великого счастья, ибо он спасется от наказания и получит награду!» Так сказано в одной из сур в Коране, - процитировал строчку из суры в утешение Сид Али, который знал Коран наизусть.
- Да, дядя Али, - покорно ответил Саид. Он вздохнул и сказал, оглядывая комнату, в которой они все находились:
- Много лет назад, когда я впервые привез Жади в Бразилию, чтобы проконсультироваться у бразильских врачей насчет предполагаемого бесплодия Жади, мы остановились именно в этом отеле. И мне почему-то кажется, что это именно тот номер, в котором мы тогда жили несколько дней. Мне так всё знакомо здесь, пусть прошло много времени, и, разумеется, в номерах мог поменяться интерьер. Но вот из окна тот же вид…, - подошел он к окну, держа руки в карманах.
Зорайдэ заметила, как напряжен Саид, как нервно сжались его спрятанные под тканью кулаки.
«Почему он так переживает? Из-за Хадижи …или из-за Жади?» - подозрительно наблюдала она за бывшим зятем. Она и сейчас считала, что не Лукас, а Саид составил бы счастье Жади. Но всё сложилось не так, как хотелось им с Сидом Али. Мактуб.
Дядя Али, казалось, услышал мысли Зорайдэ:
- Саид, если бы ты не привез тогда Жади в эту страну, ничего бы не случилось. Ты и сейчас жил бы вместе с моей племянницей и Хадижей. Ты мог бы вести свой бизнес в Бразилии, быть таким же успешным предпринимателем, но твоя семья не распалась бы. И не было бы такой ситуации с Хадижей. Но ты сам открыл Жади дорогу к Лукасу. А теперь ещё это ударило по судьбе твоей дочери.
- Нет, дядя Али. Жади не смогла забыть бразильца за десять лет, прожитых вместе со мной в Марокко! Она была рядом со мной, но так и не стала моей. Она так и не приняла меня.
Сид Али решил не спорить больше. Ведь уже ничего нельзя изменить. Так для чего вспоминать прошлое? Но Саид сказал:
- Если бы я не перевез семью в Бразилию, не стал бы покупать здесь, в Рио-де-Жанейро, дом, у меня не было бы сейчас ни трех жен, ни детей от них, ни проблем с каждой из этих женщин.
- Саид, Абдул поделился со мной, рассказав, что ты собрался разводиться с Ранией? Это не моё дело, конечно, но ты не боишься повторения истории с Жади?
- Что вы имеете в виду? – удивился Саид.
- Рания не настолько провинилась перед тобой, как Жади. Ты с ней разведешься, потом не выдержишь переживаний своего сына, а ведь ты не отпустишь его вместе с матерью в Марокко после развода? – увидев, что Саид возмущенно покачал головой, он кивнул и продолжил, - ты снова попытаешься вернуть Ранию. И попадешь в положение, когда после этого …кажется, уже третьего, окончательного?.. развода тебе придется сначала выдать её замуж на один день, а там, кто знает, как всё повернется в жизни. Вот Абдул тоже хотел только помочь мне и проучить мою бывшую жену Дунию. Но сам видишь – он так увлекся, что я в серьез опасаюсь, что он ни за что не захочет расстаться с этой скандальной женщиной, воспитание которой доставляет твоему дяде, по всей видимости, огромное удовольствие!
Саид с серьезным видом выслушал слова дяди Али, говорившего с насмешливой улыбкой.
- Вы хотите вернуть Дунию, дядя Али?- удивился Саид. – Неужели вы обиделись на моего дядю?
- Нет, нет, Саид, вовсе я не обижен на Абдула, наоборот, я за него опасаюсь! Долго Дуния не сможет держать себя в руках, и когда она сорвется, тогда Абдулу не легко с ней придется. Но он сам решит, что ему делать. Он может в любое время вернуть мне Дунию, как мы и договаривались.
- Я обдумал ситуацию с Ранией. Всё-таки я склоняюсь к разводу. Но Вы правы, скорее всего, я с ней снова сойдусь, но она уже не будет первой женой. Это приведет её в чувства. Зулейка – вот женщина, которая должна быть главной хозяйкой в моем доме. Рания же давно действует мне на нервы. Ей будет полезна эта встряска. Завтра прилетает её сестра Амина. Вот после свадьбы я их отправлю из Бразилии вместе. Пусть полгода поживет у родителей в качестве разведенной женщины. С её отцом я обсудил такой вариант с её отцом, когда в декабре мы были в Фесе.
- Саид, решать тебе. Здесь тебе никто не может советовать что-то. Но у Мунира тоже могут возникнуть проблемы с созданием семьи, пусть и в далеком пока будущем!
- Меня сейчас беспокоит вовсе не это! – махнул рукой Саид. – Я прошу Вас, дядя Али, присмотреть за Хадижей и Фаридом в Марокко. Нет, я не так выразился. Я хочу сказать…Вы живете в Фесе, а в Мекнесе, конечно, бываете редко, но всё же у Вас есть возможность и съездить в гости к деду Фарида, и узнать новости от дяди Абдула, который дружен с ним, и даже побывать в Мекнесе в доме моего зятя. И если Вами будет замечено, что моя дочь страдает, что Хадиже плохо в доме мужа…, - Саид запнулся, видимо, понимая, что всё, о чем он сейчас просит сида Али, никак не поможет Хадиже. Ведь её господином будет муж, у которого появятся все права на его дочь, как только в мечети он станет мужем Хадижи.
- Я понял тебя, Саид. Я буду интересоваться тем, что о них будут говорить на медине и что мне расскажет Абдул. И Карима всегда в курсе событий, происходящих едва ли не во всем Королевстве Марокко. Иной раз ей становится известно то, чего мне никогда не удалось бы узнать, даже если бы я сильно постарался!
- Я подарил Хадиже хороший сотовый телефон, но не знаю, сможет ли она позвонить мне, когда захочет, - мрачно произнес Саид, вспоминая, наверно, как сам когда-то не давал Жади звонить дяде Али.
- Думаю, Хадижа не так простодушна, как мы думаем. Всё же она дочь Жади, и сможет найти выход из положения, если возникнет такая необходимость – связаться с родственниками. Но Аллах милосерден, он даст Хадиже хорошую судьбу! Иншалла!
- Иншалла! – повторил Саид с надеждой, проведя руками по лицу, как полагалось при произнесении обращения к Всевышнему.
Саид сообщил, что через три часа он пришлет свою машину за ними, если Сид Али и Зорайдэ захотят навестить уже сегодня Мухамеда и Латифу. Конечно, они с радостью согласились!
После его ухода Сид Али внимательно посмотрел на Зорайдэ и спросил:
- Тебе не показалось, Зорайдэ, что Саид всё ещё не равнодушен к Жади?
- Вы думаете, что Саид по-прежнему любит нашу Жади? А я тоже так подумала, когда он вспоминал с такой ностальгией прошлое время, когда его семьей были только Жади и Хадижа.
- Вот то-то и оно, Зорайдэ! Я начинаю опасаться, что Саиду придет в голову снова войти в её жизнь. Лукас слишком мягкий для такой борьбы. За него боролась Жади. Он получил мою племянницу, только когда она сама вырвалась из пут Саида. Но ведь, если вспомнить их историю, то Лукас сам ничего не предпринимал для того, чтобы добиться женщины, которую любил. Или я чего-то не знаю, а?
- Ну что Вы, Сид Али! Вы знаете столько же, сколько и я! – несколько покривила душой старушка.
Даже сейчас страшно было подумать, как поступил бы Сид Али, узнай он о некоторых поступках Лукаса и Жади. Одна только история, когда Лукас проник в дом Саида и ночевал в его спальне с Жади, чего стоит! Да и Саид мог бы решиться на месть, если бы узнал о таком проступке бывшей жены.
Неважно, что это было пять лет назад, и теперь Жади стала законной женой своего любовника. Но есть вещи, которые невозможно простить. А Саид был гордым, жестким и мстительным. Для него годы, которые пронеслись с того времени, когда было нанесено ТАКОЕ оскорбление, окажутся ничем. Если он узнает, то станет мстить и Жади, и Лукасу, спаси их Аллах!
- Тебе что-то известно, Зорайдэ? –  спросил Али. Он видел, что жена что-то вспомнила. И наверняка – из проделок Жади.
- Нет, Сид Али. Мне ничего неизвестно. Но я боюсь, что Саид действительно может попытаться найти способ сблизиться с Жади, потому что теперь, когда Хадижа выйдет замуж, его больше ничто не будет связывать. Если Хадижа будет счастливо жить с мужем, то Жади для Саида будет совсем потеряна! После развода он не позволял матери Хадижи видеться с дочкой, зная, как Жади страдает. Но потом позволил встречаться практически всегда, когда только Хадиже приходило в голову увидеться с мамой.
- Да, Зорайдэ, я хорошо помню рассказы и жалобы Жади на Саида.
- Вот. Не мог Саид, столько лет любя жену, болезненно ревнуя её к Лукасу, вот так сразу забыть, разлюбить. Нет, он отказался от Жади, отрекся от неё, но вряд ли разлюбил. Просто спрятал свои чувства глубоко в душе. Мы многого можем не знать. Но с замужеством Хадижи порвалась последняя ниточка между ними. Теперь он может или начать мстить им обоим, или искать способ вернуть Жади.
- Так, может быть, именно поэтому он и решил развестись с Ранией? – задумался Сид Али.- Что-то подсказывает мне, что развод Саида с первой женой станет новой драмой в его жизни.
- Я также боюсь, Сид Али, что если Хадижа не уживется с Фаридом, то Жади и Саид невольно снова сблизятся. Ведь они не смогут бросить Хадижу в беде. Не дай Аллах такого, это я говорю о Хадиже и Фариде, потому что тогда Жади наворотит дел, защищая дочь, и это будет почище песчаной бури в пустыне! Сирокко не идет ни в какое сравнение с тем, на что способна наша племянница! Вот тогда Саид может воспользоваться ситуацией!
- Не накликивай несчастья на голову Хадижи, Зорайдэ! Если Хадижа полюбит Фарида, она вынесет всё, живя с ним. Все тяготы.
- Да, Сид Али. но это в том случае, если в жизни Фарида не появится другая женщина, а Вы помните, что болтали на медине о нем и некой Зухре! Аллах никому не дал двух сердец в груди. И если Фарид так любил эту женщину, то для Хадижи в его сердце места может просто не оказаться.
- Перестань, Зорайдэ! Давай будем надеяться на лучшее!
- Хорошо, Сид Али. Но я на свадьбе всё же присмотрюсь к Фариду, к тому, как он станет смотреть на Хадижу!
- И не только за ними понаблюдай. Меня беспокоит Саид. И Жади тоже. Не решится ли моя племянница на какую-либо выходку, чтобы  свадьба не состоялась? Но с другой стороны, она никак не может помешать шейху заключить брак по законам ислама. А Хадиже останется только ответить на вопрос, добровольно ли она выходит замуж? Хочет ли она стать женой Фарида. Жади не может не понимать, КАК ответит её дочь.
- Нет, Сид Али. Вот этого Вы не бойтесь. Жади приедет на свадьбу с нами вместе. Со мной и Латифой она попадет в дом Саида на «день хны». А в зале, где будет проходить сам праздник, мы тоже будем рядом с ней.
- Зорайдэ, не отходи от неё ни на шаг. Лучше подстраховаться. И Латифе намекни на это.
- Сид Али, что может сделать мать невесты, когда её дочь объявят женой выбравшего её мужчины? Ничего! Если и стоит опасаться чего-то, то это когда Жади долго не сможет получить новостей о жизни дочери в Мекнесе. Вот тогда она может появиться в Марокко. И Лукас её не удержит от поездки! Вот тогда она может всё испортить!
 - Давай, Зорайдэ, немного отдохнем. Я так устал от долгого перелета, столько часов мы находились в пути!
 - Конечно, Сид Али! сейчас закрою окно, чтобы с улицы не доносился шум.
- Оставь, Зорайдэ, окно открытым! Мне нравится шум океана, а на такую высоту не залетит песок. Пусть свежий морской бриз заносит воздух в комнату.
- Да, это не Фес!- согласилась Зорайдэ.

 6. Глава 3. ЧАСТЬ 4.
Дядя Абдул в доме Мухамеда и Латифы.

Пока Зорайдэ и Сид Али принимали у себя Саида, а потом отдыхали, Сид Абдул был вне себя  буквально от всего, что происходило вокруг него. Когда машина остановилась возле дома Мухамеда, и все выбрались на улицу, он решил проследить, все ли вещи доставлены на место, не произошло ли путаницы, когда в аэропорту Икрам перекладывал багаж с одной тележки на другую, а потом всё перегружали в машины.
Мухамеда не было видно. Гостей вышли встречать Латифа с Амином и невесткой. Карима тут же бросилась навстречу племяннице сида Али.
- Как я рада, Латифа, видеть тебя!
- Я тоже рада, Карима!  Вы осветили светом наш дом! – обращалась она уже  ко всем – и к дяде Абдулу, и к закутанной в черное женщине, которая стояла рядом с Сидом Абдулом, изнемогая от жары. В машине вредный старик позволил Дунии только слегка приоткрыть часть лица, чтобы женщина не задохнулась от жары, несмотря на работавший в автомобиле кондиционер. В Бразилии лето заканчивалось, но всё ещё выпадали очень жаркие дни, такие вот, как в день их приезда. Карима уже вошла в дом, помогая Амину и Халисе занести вещи, а на улице всё ещё оставалась Латифа, которую расспрашивал Сид Абдул.
- Латифа, где же твой муж? Почему он не приехал в аэропорт встретить нас?
- Как, дядя Абдул? Разве вы с ним не встретились? Он рано утром отправился туда, вызвав такси.
- Но его там не было! Саид мне позвонил и что-то сказал про Мухамеда, но я так ничего и не расслышал из-за шума в машине. Ты, Дуния, виновата в этом! Всю дорогу жаловалась, как тебе плохо было!
- Сид Абдул, заходите быстрее в дом, я сейчас сознание потеряю от жары!
- Что? Не торопи меня, Дуния! Чем тебе не нравится стоять на свежем воздухе?
- Мне мешает паранджа! Солнце печет черную ткань, вы не понимаете, что ли?- разозлилась Дуния, и Латифе  показалось, что ещё немного, и женщине будет безразлично, что с ней сделает Сид Абдул, если она закатит прямо на улице один из тех скандалов, свидетельницей которых Латифа становилась не раз, живя в доме дяди Али. Она не могла повернуться и уйти без разрешения дяди Мухамеда, но тот всё медлил: и сам не заходил, и женщин не отпускал.
Но, наконец, он махнул рукой Латифе:
- Иди, Латифа. Проследи, чтобы мне приготовили свежий чай. Пить хочется с дороги. А с тобой, Дуния, мне надо поговорить, прежде чем ты переступишь порог этого дома!
Они говорили по-арабски, поэтому Базилио, уже некоторое время крутившийся поблизости, не мог, к великой досаде, понять ни слова из услышанного. Но он не терял надежды узнать хоть что-нибудь. Или увидеть. Или подметить некую важную деталь. Вобщем, ему хотелось получить пищу для сплетен. А старик и женщина, закутанная, как мумия, с головы до ног в черную ткань, похоже, начали выяснять отношения.
…- Рангаадру мынбет, Абдул! ( Потом поговорим!-*пер. с марок.) – бросила женщина, повернувшись к двери, чтобы войти в дом.
- Мугимма бенсбелия, Дуния! (*Это важно для меня!) – остановил её старик в светлом полосатом халате, который памятливый Базилио видел на госте синьора Мухамеда и в его прошлые приезды.
- Абдул, у ана мели??? Гэда шооглик. ( *А мне какое дело? Это твоя проблема.), - грубо и вызывающе сказала Дуния. Базилио чутьем понял, что женщина, которую старик называл Дунией, его жена. Парень даже застыл за деревом, потому что Сид Абдул, а Базилио вспомнил имя дяди синьора Мухамеда, так вот, Сид Абдул очень разозлился, это стало понятно по его нахмуренным бровям и задрожавшей нижней губе. И он сказал негромко, но угрожающе:
- Смэаа мзьян, Дуния! Ндарбек! (*Слушай меня внимательно. Не то я тебя ударю!)
И Сид Абдул сделал шаг к Дунии. Он сверлил глазами лицо женщины, едва видимые сквозь узкую прорезь в накидке. Но женщина не испугалась, наоборот – яростно замахала на мужа руками:
- Матшуфшвия!!!  (* Не смотри на меня так!!!)
Но Сид Абдул завелся не на шутку, как показалось Базилио. Ведь старик быстро и крепко схватил женщину за черную накидку и встряхнул так, что плотно закутанная женщина пошатнулась. И тут же взвизгнула.
- Хэйди лиддек, Абдуууул! (*убери свои руки) Макеншамлилш! Абдул, макеншамлилш!  (* ненавижу тебя) – заверещала женщина на непонятном языке. Впрочем, Базилио и не нужен был переводчик, он и так понимал всё без слов. Ведь когда выясняют отношения муж и жена, у всех это случается одинаково. Он увидел, как жене сида Абдула удалось вырваться из рук мужа, который не смог удержать напора и ослабил хватку. И старик отступил. Он молчал несколько минут, зло дыша. Но потом поднял к небу указательный палец и потряс им, произнося:
- Матсрууш лия, Дуния, матсрууш лия! (* не кричи на меня).
- Тфе лафия!  (*остынь = буквально как «потуши огонь») – Базилио не понимал, о чем говорят эти двое, но мог поклясться, что женщина в черном топнула ногой под  тканью одежды.
- Скут! Скут, Дуния! (*замолчи ) –  сжав кулаки, грозно рычал на жену старик.
- Тла ли дым  (*мне это надоело), - махнула рукой женщина, стащив с головы часть накидки, затем тяжело втянула носом воздух.
- Хшума, Дуния! Хшума!  Хшума! (*как не стыдно) – ошеломленно повторял Сид Абдул, видимо, не ожидавший такого поступка от женщины.
- Атэйн тисааа! Абдул, атэйн тисааа! (*оставь меня в покое)! – зло бросила Дуния мужу, повернулась к двери и сделала несколько шагов.
И вот тут терпение Базилио было вознаграждено: Сид Абдул поднял трость и ударил ею женщину по спине.  И Дуния медленно повернулась к нему, будто не веря в случившееся. Но Базилио успел заметить только её округлившиеся от изумления глаза, а потом… Потом дона Жура, тоже наблюдавшая за разворачивающейся сценой скандала между гостями ненавистного соседа, окликнула Базилио.
И приказала заняться делом! Более того – ему пришлось войти в бар, где для него тут же нашлась работа. Базилио не мог поверить в такую неудачу. Ведь он не увидел самого интересного, когда, наконец-то, от разговоров мужчина и женщина перешли к рукоприкладству. И ему ну очень хотелось досмотреть, чем всё закончится.
- Парень! Даже не думай высунуть нос из заведения! Не хватало мне ещё ссоры с синьором Мухамедом! Ты его не видел, что ли, когда он вышел из-за угла магазина? Если бы он застал тебя подслушивающим разговор его родственников, тут уж он не промолчал бы. А виноватой вместо тебя оказалась бы я! – дона Жура выразительно-грозно посмотрела на Базилио, «пригвоздив» его к стойке,  куда его поставила Анинья, и он совсем сник: теперь уж точно ничего не увидишь. «Но чем же всё-таки закончилось дело между гостями Мухамеда?» – изнывал от любопытства сплетник.
В отличие от работника, дона Жура увидела окончание так заинтересовавшей его истории. Пусть она наблюдала за происходившим издалека, но тоже поняла, что происходит перед её глазами. Дело обычное – семейная ссора. А вот появление Мухамеда заставило её прогнать Базилио на рабочее место. Подальше от возможного обострения обстановки.
Склочничать с мужем доны Латифы – это не то, что связываться с их гостями. «Совсем ни к чему!» - решила Жура и демонстративно отвернулась от живописной группы. Она, конечно, исподволь продолжала наблюдать за соседом и его родственниками, приехавшими на свадьбу. Ноэмия накануне рассказала о предстоящем празднике в доме Латифы, которой досталось вчера весь день вместе с невесткой стряпать разные блюда, и, прежде всего – сладости, и в большом количестве, как полагается при восточном застолье. И Ноэмия как жена Мустафы тоже была занята выпечкой по просьбе Латифы.
Жура краем глаза видела, как мелькнула черная фигура к дверям дома и скрылась внутри; как Мухамед крепко обнимался со стариком. Но вот в дом они опять-таки не вошли. Мухамед отвел дядю в сторону, а, встав под навесом собственного магазина, начал что-то тихо втолковывать пожилому родственнику.
«Всё понятно! Строят планы против доны Латифы! Интересно, а Самира знает о приезде гостей в дом её матери?» - задумалась хозяйка бара. «Что ж, она узнает новости от меня!» - решила Жура и, протянув руку к телефону, набрала номер Самиры…
Но дона Жура ошибалась. Никаких козней Мухамед не замышлял против Латифы. Наоборот, он сразу же стал умолять дядю Абдула не трогать жену, не задевать её разговорами о браке, ничего ей не рассказывать о второй жене и не расспрашивать об отношениях с ним, Мухамедом. Сид Абдул слушал племянника, презрительно задрав вверх голову и сцепив руки за спиной.  Он поджал губы и зло сощурил глаза. И ничего не отвечал племяннику.
- Дядя Абдул! Прошу Вас! – прижимал руку к груди Мухамед. – Ничего не говорите Латифе о наших с ней отношениях. Давайте подождем семейного совета! А пока я ещё надеюсь на  примирение с Латифой на свадьбе Хадижи. Это такое радостное событие, что сердце моей козочки может дрогнуть, и она простит меня и помирится.
Услышав последние слова Мухамеда, потерявшего надежду, а вместе с ней и осторожность, Сид Абдул от возмущения только затряс бородой и сказал:
-  Светильник не освещает то место, на котором стоит. Так и  ты, Мухамед, - с сожалением сделал вывод Абдул. - Ничего не поделаешь. О твоей второй жене я расскажу тебе в другой раз и не при Латифе. Меня сейчас интересует вопрос: в твоем доме стоит этот «ящик дьявола»? Или ты тоже смотришь телевизор? Покажи мне, в какой комнате ты его поставил, чтобы я мог обходить это место стороной.
- Пойдемте, дядя Абдул, пойдемте в дом! Я вам всё покажу! – сделал рукой приглашающий жест Мухамед. Когда старик, как будто не хотя, поднялся на несколько ступенек, чтобы войти в дверь, Мухамед невольно осмотрелся и заметил: дона Жура смотрела на него в упор и при этом - насмешливо. А Базилио, высунувшись из бара, от любопытства приподнял вставшие домиком брови. И как горели глаза несносного соглядатая!
-Что за наказание – соседство с этими людьми, - пробормотал Мухамед и закрыл за собой дверь.
Дона Жура заметила появившееся кислое выражение на лице своего врага и быстро обнаружила источник такого недовольства.
- Базилио! Кому я сказала, чтобы ты не высовывался на улицу?
- Но, дона Жура! Дона Жура, я уже всё сделал. Отдохнуть не мешало бы! – заныл работник.
- Вот и отдыхай за стойкой, - отрезала хозяйка.
- Дона Жура, совсем забыл Вам сказать: синьор художник заболел и попросил меня навещать его и покупать для него еду. Сестра синьора Олаво уехала, а он заболел, как назло.
- И чем же он болен? – делая безразличный вид, спросила дона Жура.
- Не знаю. Кашляет. Чихает. Он просил принести ему тарелку пирожков и блюдо с черной фасолью и мясом.
- Ладно, собери для него заказ и отнеси, - посмотрев на окна дома синьора Олаво, нехотя согласилась женщина. И добавила:
- И не забудь оставить ему счет!
Базилио не надо было повторять дважды. Захватив со стойки продукты, приготовленные Аниньей, он быстро исчез из бара.
***Оказавшись на улице, Базилио с сожалением убедился, что возле дома синьора Мухамеда уже никого не было. И он направился к синьору Олаво.
А вот в доме Мухамеда продолжался скандал.
- Дуния! Как ты посмела снять накидку на улице? Я заметил, какими глазами на тебя смотрел парень, тот, что стоял за деревом!
- Какой ещё парень, Сид Абдул? Вы шутите, наверно? Любой парень годится мне в сыновья!
- Я – шучу? – сердился Абдул. – Дуния, запомни хорошенько: больше не смей показываться на улице без паранджи! Или укрывай накидкой лицо таким образом, чтобы никому в голову не пришло рассматривать тебя - или я тебя накажу!
Дядя Абдул для острастки даже поднял вверх сжатые кулаки и потряс ими.
- Может быть, мне ещё и на свадьбу Хадижи прикажете идти полностью закрытой? – с презрительной насмешкой спросила Дуния. И Сид Абдул, наконец, уловил в её голосе знакомый тон, из-за которого он и женился на ней, чтобы перевоспитывать, наказывая, нахалку.
Он тут же воспрянул духом и собрался прочитать жене нравоучение. Но был остановлен Мухамедом:
- Дядя Абдул! – примирительно сказал племянник.- Устали, наверно, с дороги? Сейчас наша невестка принесет чашу для омовения рук перед едой, потом  - покушайте, перекусите немного и отправляйтесь отдыхать. А вечером в доме будет праздник. Дядя Али с Зорайдэ приедут, Саид с Хадижей и женами подъедет, Мустафа с доной Ноэмией придут. Вам непременно нужно отдохнуть!
Мухамед гостеприимным жестом развел руки в стороны и дипломатично улыбался старику, приготовившемуся к очередному скандалу с неутомимой Дунией.
В дверях зала показалась Халиса. Она молча встала рядом с Амином и ждала, что свекор или муж прикажут сделать.
- Халиса, отведи сида Абдула в столовую и помоги ему вымыть руки! Амин, проводи дядю Абдула! – сладким голосом попросил Мухамед, отметив про себя, что Латифа как-то незаметно отошла в сторону и теперь наблюдает за происходящим, совершенно не вмешиваясь.
- Латифа, а где у вас в доме стоит телевизор? – по пути в столовую спросил старик. – Или ты тоже станешь скандалить из-за такой ненужной порядочному человеку вещи? Вот ты, Мухамед, напрасно позволил Лейле просматривать передачи, и теперь она делает, что хочет, смотрит такое – харам, харам!
- Сид Абдул, в Бразилии недавно закончился карнавал. В это время мы стараемся не включать телевизор, чтобы не увидеть что-то, что можно назвать харамом, - вежливо ответила Латифа, сделав вид, что не услышала его слов о женщине из Феса.
- Да, дядя Абдул, так в нашей семье заведено было много лет назад, когда мы только приехали с моей Латифой в Рио-де-Жанейро и случайно, по незнанию, оказались на карнавале! После этого мы даже не пытаемся включать телевизор, пока не закончатся в Бразилии эти праздники и не наступят дни поста: здесь это как у нас в Марокко священный месяц Рамадан, когда многое нельзя кушать или делать.
- Вот как? – удивился Сид Абдул, неоднократно бывавший в Бразилии, но так и не сумевший привыкнуть к обычаям страны.
Он почувствовал, что действительно очень устал, поэтому, как только в комнате, куда его привели Амин и Халиса, он присел на удобный, мягкий пуф, тут же забыл и про Дунию, и про телевизор, почувствовав вкусные запахи таджина из баранины и ароматы хлебной выпечки.
Халиса полила ему воды на руки из специального чайника над тазиком, который придерживал Амин, а потом, пока Абдул вытирал руки свежим полотенцем, Халиса выставила перед гостем на стол еду.
В небольшом, синего цвета, с белым орнаментом, глиняном таджине, явно привезенным Мухамедом из Феса, под крышкой действительно оказалась порция овощного таджина с большими кусками бараньего мяса. А рядом поставлена была тарелка с хлебом, нарезанным крупными ломтями, мисочка со специями, блюдо с солеными лимонами, так любимыми дядей Абдулом, и  тут же ждал старика стакан для чая.
Довольно хмыкнув, Сид Абдул всё же не удержался от замечания:
- А что, разве хлеб вы режете ножом, вместо того, чтобы ломать его руками? Это нехорошо! И лепешки, и выпеченный хлеб положено разрывать руками, отрывая нужный кусок. Резать нельзя! Амин, разве твоя жена не знает этого? И твоя мать её тоже ничему не научила?
Сыну Мухамеда спорить не хотелось. Он промолчал, а Халиса, получившая первое замечание как хозяйка, покраснела и, по всему было видно, расстроилась. Но Абдулу этого было мало.
- Кто готовил баранину? – подозрительно принюхиваясь, спросил он.
- Латифа и Халиса готовили вместе. Халиса очень хорошо готовит, надо заметить, - похвалил жену сына Мухамед, войдя и присаживаясь к столу рядом с дядей. Вместе с ними расположился за столом и Амин. Ухаживала за всеми Халиса, а Латифа решила оставаться в кухне, подавая нужные блюда и приборы, миски и тарелки и занимаясь прочими делами. В столовой она не показывалась.
Тем временем, произнеся перед едой «бисмилля», мужчины приступили к обеду. Видя, с каким удовольствием Мухамед поедает свою порцию таджина – из блюда под таким же небольшим конусом, поднятым и отложенным в сторону,  Абдул решил тоже попробовать заманчивые на первый взгляд овощи с бараниной.
- Ешьте, дядя Абдул! Ешьте смело! Я ем каждый день еду, приготовленную невесткой, и я ещё жив, как видите! – весело пошутил Мухамед, не замечая, как обиженно дрогнули уголки губ у жены Амина, тут же наливавшей в стакан привередливого родственника горячий чай.
- Ну что же, попробую и я, - решился старик. – А то ведь твоя вторая жена Лейла готовит очень плохо! Сколько бы ни учила её Нурия – так ничему и не смогла научить эту глупую девчонку.
- Дядя Абдул, поговорим о Лейле потом, хорошо?- заискивающе попросил Мухамед.- Вот, дядя Абдул, попробуйте эти лепешки, вкусные они, особенно с тмином. Халиса, пододвинь миску с тмином так, чтобы дядя Абдул её видел и мог легко достать специю.
Пока Халиса выполняла указание свекра, Мухамед решил отвлечь внимание дяди от темы второй жены, но, как оказалось, неудачно:
- Дядя Абдул, как вам жизнь в браке? Вы справляетесь с Дунией? Она послушна Вам?
- Дуния? Ещё бы она не была мне послушна! Ведь пока она моя жена, я могу и наказать её! А вот что мне делать с Лейлой? Ты оставил эту женщину под мою ответственность, а сам не позволяешь мне поступать так, как я считаю нужным! Я хотел выбросить телевизор…
- Ну зачем же его выбрасывать? – начал было возражать Мухамед, досадливо морщась.
- Зачем? А ты знаешь, ЧТО твоя жена со своей родственницей смотрят по иностранным каналам? Я тебе даже пересказать не могу: У меня язык не повернется!
- И не надо, дядя Абдул! Не будем говорить об этом, прошу! Мы обо всём поговорим в другой раз! Вы ешьте, ешьте, дядя Абдул! А потом отдохнете в своей комнате! У нас две свободных комнаты – те, что я пристроил пару лет назад. В одной разместится Карима, а в другой – вы с Дунией. Так будет правильно? Или …Дунию лучше отправить в комнату к Кариме? – осторожно спросил Мухамед, не до конца понимая, какие всё-таки отношения связывают его дядю с бывшей женой сида Али.
- Нет! Мухамед, жениться – не новую шапочку надеть! За этой женщиной нужен глаз да глаз! Иначе она возьмет такую волю, как верблюд, которому бедуин позволяет заглядывать в свою палатку и хозяйничать в ней! Пока она моя жена, пусть спит в моей комнате. Там есть диван? Или кресло, которое можно разложить?
Мухамед кивнул.
-Вот-вот! Кто мне ноги вымоет перед сном? Кто одежду приведет в порядок? Дуния должна этим заниматься!
 Мухамед только кивал в ответ.
- Пусть будет так, как Вы считаете нужным сделать, дядя Абдул!
- Мухамед, эта женщина так сильно желала выйти за меня замуж, - заговорщицки подмигнул дядя племяннику, откусывая кусок лепешки.
- Рад, дядя Абдул, что в семейной жизни у вас такое согласие с Дунией, - притворился Мухамед. Амин непонимающе взглянул на отца.
- Кстати, Халиса, узнай у Латифы, как расположились гостьи? Не нужно ли чего?
Молодая женщина послушно вышла из комнаты, решив лично выяснить, что там с Каримой и Дунией. Свекровь дала понять, чтобы сегодня, до прихода большей части гостей, за всё отвечала невестка. Халиса не была против. Она заглянула в кухню, где Лара Латифа помешивала в кастрюле на плите густеющий соус, подсыпая сухой струйкой из небольшого пакетика специи. Она была настолько сосредоточена, что даже не подняла голову при звуках шагов Халисы мимо двери кухни.
 Но девушка чувствовала, что, ко всему прочему, мать Амина переживала и очень ждала  встречи со своими родственниками, которые уже приехали в Рио, но в их доме должны будут появиться только вечером. Видимо, мыслями о них и была занята голова лары Латифы.
Но много ещё чего следовало сделать к столу: приготовить соус, сварить хариру, поставить на плиту кус-кус, нарезать овощи на салаты и многое-многое другое… А выпечка? Хлеб, лепешки – это придется начинать печь прямо сейчас. Иначе не успеть!
 И всё это необходимо было приготовить на двадцать человек. Именно столько гостей ожидалось вечером в доме Мухамеда. Саид собирался привезти с собой не только дочь, но и трех жен,  а также сестру Рании Амину. Дядя Али с Зорайдэ приедут тоже не одни, а с сыновьями Дунии и внучкой.
Конечно же, придут Мустафа с Ноэмией. Но Латифа и Халиса были рады этому – ведь Ноэмия всегда с удовольствием старалась помочь, принося с собой большие блюда с печеньем.
А в самом доме вместе с тремя гостями и сейчас уже находилось семь человек. И еды предстояло готовить много.  Латифа занималась только кухней, договорившись с Ларой Ноэмией о выпечке, которую родственница приготовит у себя в кафе и принесет вечером.
 «Только Жади и Самиры не будет на празднике», - с грустью думала Латифа, высыпая в чашку крупный горох-нут, чтобы перебрать его для приготовления хариры. «Стаканов для чая, пожалуй, не хватит! Придется просить Амина принести несколько штук из магазина», - спохватилась женщина. В доме никогда не было так много гостей. Даже если приезжал Саид со своим семейством в полном составе – всё равно обходились той посудой, которая была в доме, но стояла в запасе на полках.
Ничего не поделаешь, свадьба, гости… «Интересно, а Саид привезет с собой Фарида или нет? Нет, конечно же, нет. А Жади охотно взглянула бы на него. В наш дом ей не попасть, но я могла бы рассказать о своих наблюдениях. Но из-за такого количества гостей мне будет некогда присматриваться к жениху Хадижи, ведь Халиса не сможет справиться одна! Впрочем, по обычаю Фарид не может видеть невесту до свадьбы. Или Саид способен пренебрегать подобными вещами? Аллах! Тогда поговорю с Зорайдэ, чтобы она всё подметила для Жади!» - переживала уже уставшая Латифа.
«Пожалуй, поднимусь наверх и проверю, как там Карима  поладила с Дунией. От них можно всего ожидать! Дуния захочет занять для себя отдельную комнату, а Кариме тогда придется селиться вместе со мной. Как я могла упустить это? Я стала слишком много доверять Халисе, перекладывая на неё  больше и больше  обязанностей. Но ведь жена моего сына многого не знает! Нельзя, например, допускать, чтобы две такие скандальные женщины, как Карима и Дуния,  оказывались рядом друг с другом. Только дядя Али мог бы привести их обеих в чувства!»
Обеспокоенная Латифа решила немедленно подняться в комнаты для гостей.  Сняв с плиты готовый соус и оставив томиться мясо для таджина, она вышла из кухни, незаметно заглянув в столовую, где продолжали обедать мужчины, что-то обсуждая.
Халису она встретила на лестнице, не поднявшись и до половины. Невестка уже побывала там, куда собралась Латифа.
-Всё в порядке, Лара Латифа! Сиду Абдулу постель приготовлена, таз для мытья ног я нашла, чайник с горячей водой можно быстро принести. Лара Дуния обещала, что она всем займется сама.
- Да?! А … где Дуния?- не поверила Латифа в то, что такая скандалистка, как Дуния, может смириться с тем, что ей придется делить комнату с Сидом Абдулом, пусть он и стал её мужем. Да ещё и взять на себя заботы о старике.
Пропустив невестку вниз, Латифа всё-таки решила проверить, как обстоят дела у Каримы.
- Не верю! У меня в голове это не укладывается! Дядя Абдул – муж Дунии! – сказала сама себе Латифа и вошла в комнату, на которую указала Халиса. Дуния была занята тем, что перебирала привезенные из Марокко платья. Она едва не плакала, потому что вся одежда казалась ей непригодной для такого торжества, как свадьба дочери Саида. Дуния вынимала то из чемодана, то из сумки очередное платье, осматривала его и с сожалением отбрасывала в сторону на край кровати.
- Ты видишь, Карима? Видишь? У меня совсем ничего нет! Нет ни одного нового кафтана! В чем я пойду на свадьбу?
- Не расстраивайся, Дуния! Твои платья не новые, но из дорогой и красивой ткани. И посмотри, какая богатая вышивка украшает лиф и рукава каждого кафтана и ткшейто? Очень красиво! Даже не расстраивайся! И не думай даже! Ты будешь выглядеть лучше многих женщин, которые придут на свадьбу! Ведь никто из них не будет знать, что платье не совсем новое! И здесь ни у кого нет такой красивой одежды – с национальной вышивкой золотым шитьем!
Карима быстро-быстро говорила, так, как только она умела проговаривать слова. А Дуния расстраивалась всё больше.
- Скажи, Карима, а Сид Али купил Зорайдэ новое платье на свадьбу Хадижи? Как оно выглядит? – с завистью спросила женщина.
- Как? Нет, Дуния! Сид Али хотел купить ей новую одежду, но Зорайдэ отказалась! Сказала, что и так много места в её шкафах занимают платья, которые она почти не носила. Одевала по нескольку раз всего.
- Не может быть! Сид Али любит украшенных женщин. В новых красивых платьях, с дорогими украшениями на шее, пальцах и в ушах! Он не допустит, чтобы Зорайдэ пришла на свадьбу в старом кафтане и без новых украшений.
- Может, очень даже может быть! Зорайдэ – она такая бескорыстная! Она говорит, что раз у неё только два уха и одна шея, то ей нужно только одно ожерелье и одна пара сережек!
- И Сид Али, конечно же, купил ей и новое ожерелье, и серьги.
- Дуния, ты не поняла, Дуния! Сид Али вообще не стал ничего покупать Зорайдэ, потому что она отказалась, ответив, что у неё уже всё есть!
- Как это? Как может женщина отказаться от украшений? – Дуния подозрительно посмотрела на Кариму. – Ты меня не обманываешь? Я же сама видела на шее Зорайдэ новое украшение! В тот день, когда я приходила в первый раз в дом сида Али! На шее Зорайдэ было такое ожерелье, что на свадьбе Хадижи она затмит собой роскошные подарки жениха для невесты!
- Нет, Дуния! То украшение Зорайдэ не стала брать с собой! Ведь Рио-де-Жанейро очень опасный город! Здесь не принято носить дорогие украшения на улицу. Грабители тут же налетят и отберут у тебя всё! Сид Али и Зорайдэ решили не рисковать и не взяли  собой украшения.
- Вот как? – злорадно хмыкнула Дуния – Но как же тогда она покажется рядом с Сидом Али без украшений? Ни за что не поверю…
- Сид Али хотел купить ей украшение здесь, в Бразилии, чтобы оно напоминало ей о Жади и о Самире. Ой! – закрыла Карима рот ладонью. Как она могла проболтаться!
- Вот! Значит, Зорайдэ всё-таки получит новое украшение. А вот я  - нет! Сид Абдул такой скряга! Он ничего мне не подарил на свадьбу, ничего не купил на предстоящий праздник! За что Аллах так прогневался на меня? За что?  - горевала Дуния, не забывая сортировать вещи в разные стороны.
- Но, Лара Дуния, разве вы не привезли с собой шкатулку с драгоценностями? Да вы же станете самой красивой женщиной на свадьбе, если наденете всё золото!
Дуния прижала к себе очередное платье, получившее «отставку» и сказала:
- Нееет!   Я тоже побоялась везти с собой украшения. Ты же видишь, какие на мне дешевые безделушки! Я была уверена, что к этому времени стану женой сида Али…
- …и он-то и купит тебе, Дуния, украшения, достойные тебя!- закончила мысль Карима.
 Дуния внимательно посмотрела на неё, стараясь разглядеть – смеётся над ней  та или нет. Попыталась уловить насмешливые и злые нотки в голосе верной служанки сида Али и преданнейшей подруги Зорайдэ. Но вызнать, выспросить у Каримы, такой ведь сплетницы, так ничего и не удалось! Она чего-то не знает? Не верится! Или Зорайдэ, и правда, отказалась от новых украшений?
- Аллах! Почему Сид Али женился на Зорайдэ и развелся со мной?! А мне теперь придется терпеть выкрутасы старика Абдула! – бормотала она себе под нос.
- Дуния, но ведь дядя Абдул не купит тебе никаких новых украшений. В чем же ты пойдешь на свадьбу? – не унималась любопытная Карима. – А если Сид Абдул заставит надеть на себя паранджу?
- Не говори глупостей, Карима, - начала сердиться Дуния.
- Но ведь это к лучшему: паранджу надела – и никто не видит, есть на тебе золото или нет! И можно рассказывать знакомым, что под паранджой у тебя на шее ожерелье неописуемой красоты и безумной стоимости. Но вот муж очень строгий и бережет твою красоту лишь для себя. Он ведь старше и безумно ревнив! Пусть люди так думают. Не расстраивайся, Дуния! Так и сделай – надень паранджу, а всем говори, что под ней – прекрасное ожерелье из крупных сапфиров, усыпанное бриллиантами…
Вот тогда-то в комнату и вошла Латифа. Она осмотрелась, но так и не увидела старинного, оттого и сильно потрепанного, чемодана сида Абдула.
Дуния усмехнулась, всё правильно поняв:
- Не ищи, Латифа, вещи Абдула. Он будет жить в соседней комнате. Но ты не волнуйся: я буду за ним ухаживать. Оставляю эту комнату за собой: когда Абдул уснет, я проберусь через смежную дверь в эту комнату. С ним невозможно спать в одной спальне, он так храпит! – пожаловалась Дуния.
- Но…, - начала Латифа, собираясь сказать, что Абдул не станет считаться с мнением жены. Если он сказал, что Дуния должна ночевать в его комнате, значит, так и будет.
- Я сама с ним разберусь, Латифа! – успокаивающе положила руку Дуния на плечо хозяйке дома.
- Да, разбирайтесь сами!- с облегчением вздохнула племянница сида Али и посмотрела на Кариму.
- Карима, тебе придется спать в моей комнате. Там есть место…
- Не беспокойся, Латифа! Я сейчас же отнесу вещи в твою комнату! Конечно, отнесу. Хотела помочь Дунии разобраться с вещами. А так я тоже хочу разобрать сумку. У меня вещей немного. Слышишь, Латифа? Я долго не задержусь.
- Хорошо, но вы тоже приходите поесть. Всё готово, таджин и кус-кус. Я вас жду в кухне. Зал занят мужчинами.
- Да-да! Приду, сейчас вещи перенесу к тебе и спущусь покушать, а потом тебе ещё помогу готовиться к празднику.
*** Вечером жители Сан-Криштована, а именно домов вокруг площади перед заведением доны Журы, а также и посетители бара наблюдали, как одна за другой подъезжали к дому-магазину Мухамеда машины. Из такси выбрались Сид Али и Зорайдэ, знакомые многим соседям по прошлым приездам в Бразилию. Но были и новые лица, которые и рассматривались всеми с пристальным вниманием. А вот на дорогом автомобиле прибыл и брат синьора Мухамеда синьор Саид, за которым из автомобиля одна за другой выбрались несколько женщин.
- Караван из пяти женщин прибыл, - добродушно проворчал старик за столиком, к которому подошла дона Жура с тарелкой жареных креветок с рисом и бобами. Поставив заказанное на столик, она повернула голову и тоже увидела собравшийся перед дверью соседей гарем бывшего мужа Жади. Ей достаточно было скользнуть  внимательным взглядом по женщинам, чтобы понять – Жади среди прибывших не было.
 «Да что это я?  С чего бы синьору Саиду везти с собой жену Лукаса? Ноэмия говорила, что её вовсе не собираются приглашать на праздник», - с досадой думала дона Жура, которой срочно надо было кое-что узнать у тещи Шанди. И срочно поговорить с отцом Мэл. Проблема всё сильнее беспокоила Журу. Что сделаешь, если молодежь такая безалаберная?  Безответственная! Даже её сын Шанди не проявлял беспокойства, хотя уже было очевидно, что с ребенком не все в порядке!
Но завтра она позвонит Жади и выяснит, когда вернется из поездки синьор Лукас. А пока… Базилио опять где-то пропадал, но в баре его не было, да и возле столиков она его не заметила.
- Помощничек! – разозлилась хозяйка и лично отправилась с новыми заказами к стойке.
***А в доме Мухамеда гости успели поприветствовать друг друга и расположиться, как было удобно каждому. Саид с Мухамедом что-то обсуждали с дядей Абдулом и дядей Али, усевшись за стол, уставленный разными кушаньями и напитками. Здесь же находились и сыновья сида Али. И Амин.
Карима помогала Латифе и Халисе ухаживать за гостями, следить, когда что-то заканчивалось на столах, и подносить к столам всё новые блюда.
А в другой комнате расположилась женская компания. Дуния не сочла нужным помогать Латифе, как это сделала Карима. Она же не служанка, а находится на положении гостьи! Кроме того, её очень интересовали жены Саида, их наряды и украшения. Даааа… Племянник сида Абдула не поскупился – три его жены выглядели безупречно. О Хадиже, невесте, и говорить не приходилось. Вот такого мужа, как Саид Рашид, Дуния желала и своей внучке. Вот бы найти  того, кто сможет достойно огранить этот чудесный алмаз. Ясмин по красоте нисколько не уступала женам племянника.
Нет, она сегодня же улучит момент, чтобы поговорить с Али: пусть ищет для Ясмин такого жениха, как Саид – так решила Дуния, видя, как блестят в ушах Рании усыпанные бриллиантами серьги. И на Зулейке талия подчеркивалась широким золотым поясом. А девчонка с пышными волосами, не покрытыми платком – это же Фатима? Это младшая из жен, очень похожая на Жади. Она тоже была красиво одета, и в дорогих украшениях.
 «Судя по всему – она такая же своевольная, как и племянница Али. Нет, мужчины себе в привычках не изменяют. Видимо, скучает по Жади, по скандалам, по неприятностям, которые она ему устраивала», - так рассуждала Дуния, присматриваясь к молодым женщинам. «Вот и хорошо! Если такие мужчины есть, пусть их будет много, и тогда у Ясмин был бы шанс найти мужа, которого устроит вздорный характер моей внучки!»
Ясмин же что-то весело обсуждала с Хадижей. А рядом  с ними сидела Зорайдэ, пила чай и отвечала на бесконечные вопросы девчонок. Дуния исподволь наблюдала за женой Али и страшно завидовала. Пусть на сопернице она не увидела новых, дорогих украшений, но платье на Зорайдэ было очень даже красивое, темно-вишневое, с вышитым золотым орнаментом в марокканском стиле. И, конечно, на голове у Зорайдэ был накручен тюрбан из черной и темно-красной ткани, красиво переплетающейся между собой. С одной стороны концы ткани свешивались, но были подколоты неброской серебряной брошкой. Дуния приметила всё-таки на одном из её пальцев широкое серебряное кольцо с червленым узором. Были и серьги, но такие, на которые сама Дуния в ювелирной лавке даже и не посмотрела бы.
Она тяжело вздохнула: когда закончится история с Абдулом? Когда она от него освободится? Главное – чтобы старик не вошел во вкус и не решился бы оставить её при себе. Такой риск имеется. Нет, у неё есть, конечно же, право развестись. Она сама может потребовать развод. Вот только это будет такой позор! После того, как от неё отказался Али, второй развод ляжет несмываемым пятном на репутацию семьи. И повредит сыновьям. Ради них же она сейчас и терпела муки с Абдулом! Сид Абдул должен передать её только Сиду Али. А просто развод ей не нужен!
Дуния хмурилась и всё ела и ела печенье с огромного блюда, поставленного перед ней невесткой Латифы. А сколько она успела выпить стаканчиков чая – она даже не считала. Наблюдать за окружающими было интересно. Вот мимо прошла жена Амина. Что-то вид у неё какой-то расстроенный. Кажется, Абдул ей что-то сказал, и теперь девчонка вне себя от злости и обиды. «Как же я тебе понимаю!» - снисходительно подумала Дуния, поднося ко рту кусочек пахлавы.

7. Глава 3. ЧАСТЬ 4.
Гадание Зорайдэ для Латифы.
…Халиса же едва сдерживала слезы. Как достал её Сид Абдул! Она понимала, что приезд родственника Амина, который и устроил их брак, это экзамен для неё как для молодой хозяйки. Но чтобы Сид Абдул постоянно подкалывал, следил за всем, что она делала, примечая мелочи, досаждал нравоучениями и советами и вмешивался во все дела?!
Последней каплей стало его замечание, что у неё баранина приправлена не теми специями. Ооооо!!!  А разговор, после которого у Халисы совершенно испортилось настроение – перед самым прибытием гостей? Тогда даже Амин пожалел её, остановив сида Абдула. Халиса вспомнила, как это было:
Сид Абдул сидел на диване, пил чай с только что приготовленной пахлавой, неостывшие куски которой принесла на тарелочке Халиса. Амин сидел рядом с дядей своего отца, потому что тому хотелось обсудить с ним, как идут дела в его магазине.
- Копейка любит, чтобы её считали! – поучал старик молодого хозяина собственного магазина.   И вдруг он, покосившись на жену Амина, спросил:
- Амин! Когда вы с Халисой подарите внука Мухамеду? Вы женаты третий месяц! Или…от меня что-то скрывают? – выразительно приподнял брови Сид Абдул.
- Нет, дядя Абдул, пока судьба не  сделала нам такой подарок, - вежливо ответил Амин.
- Ничего, всё ещё впереди. Аллах милостив, он обязательно благословит вас! Так же, как и твоего отца – ОН принес Мухамеду такую радость! Эта никчемная девчонка подарит твоему отцу сына. Хотя бы на это Лейла оказалась способна – зачать ребенка!
- Дядя Абдул, откуда вы знаете, что будет мальчик? Может быть, у меня появится сестра? – хмуро поинтересовался Амин. Разговор был ему неприятен, Халиса это видела.  Но и ей вскоре досталось.
- Конечно, будет мальчик! – уверенно заявил Сид Абдул. - А ты, Халиса, не бесплодна? В твоей семье были бесплодные женщины? Были, я что-то такое вспоминаю… Одна из твоих теток умерла бесплодной!
- Сид Абдул, та тетка умерла старой девой, потому что она не смогла выйти замуж, - смиренно поправила его жена Амина.
- Да? Значит, была и другая женщина в вашей семье, которая никак не могла родить ребенка! Я точно помню, что такое было! А это очень серьезно! Когда я выбирал невесту Амину, много лет назад, когда вы были ещё детьми, то не знал о вашей семье таких подробностей.
- Сид Абдул, бесплодной оказалась сестра мужа моей двоюродной сестры, но только потому, что её выдали замуж за старика, у которого не могло уже быть детей! – сдержанно возразила вновь Халиса.
- Что ты понимаешь в этом? Амин, как может твоя жена говорить о таких вещах, в которых не может быть опытна? Есть вещи, о которых могут знать только одалиски. Неужели и тебе тоже досталась одна из них? Неужели я и в твоей жене ошибся? – застонал дядя Абдул.- Аллах! Где были мои глаза? Я уже стар и утратил хватку при выборе невест своим родственникам!
- Дядя Абдул, не говорите так. Халиса – не одалиска! – заступился за жену Амин, чем крайне удивил девушку. Она не ожидала, что Амин сможет так поступить. И даже заплакала, когда услышала его слова. Сид Абдул встал с дивана, закинул руки за спину, сцепив их пальцами, и прошаркал через комнату к окну, из которого видна была площадка перед магазином и дверью в дом. Халиса смотрела ему в спину и тихо всхлипывала, стараясь изо всех сил сдержаться, чтобы не разреветься в полный голос.
- Прекрати! – бросил ей Амин. – Не стоит обращать внимание на подобные слова моего родственника. У него все женщины – одалиски.
 Он посмотрел в сторону окна и сказал:
- Ну вот – гости подъехали! Приводи себя в порядок и выходи с матерью на улицу встречать дядю Али и Зорайдэ.
Так Халиса и была вынуждена последовать совету мужа: она взяла себя в руки и перестала обращать внимание на постоянные придирки и замечания сида Абдула.  Вспомнилась поговорка одной из женщин её семьи: «Хоть не лает, так ворчит, но всё равно не молчит». Конечно, Халиса надулась, обидевшись и расстроившись из-за этого небольшого конфликта с дядей Абдулом. Но приходилось держать себя достойно, не показывая вида, что что-то не так.
Тем более, не хотелось, чтобы потом её обсуждали довольные своей жизнью жены сида Саида. Или жалели Зорайдэ и Латифа. Или расспрашивала Хадижа, а потом когда-нибудь она проболтается Фариду, который станет вскоре её мужем. А об этом могут невзначай узнать или услышать сестры Фарида. А потом – о, потом покатится сплетня уже по Марокко, обрастая разными нелепыми, придуманными подробностями небольшой ссоры. И дойдет до её родителей в уже совсем неузнаваемом виде. Только одно её имя и останется в сплетне. Нет-нет! Лучше пусть никто ни о чем не догадывается!
…так Халиса и делала – старалась не показывать виду, что она чем-то недовольна и расстроена. Металась между гостями, озабоченно следя, не нужно ли кому чего. Всего ли хватает на столах? Чай с мятой был заварен в нескольких чайниках и уже не один раз. Столько гостей! В ЕЁ доме, т.е. в ЕЁ семье там, в Фесе, гостей всегда бывало в доме много, но были и служанки и помощницы из родственниц, которых пристроили в доме помогать по хозяйству. И поэтому никому не приходилось перерабатывать и так уставать. Праздник только начался, а Халиса едва держалась на ногах. И опять же – Дуния спросила, невольно посыпав соль на рану:
- Халиса, почему ты такая бледная? У тебя уставший вид! Ты не…, - многозначительно не договорила Дуния.
- Нет-нет, всё в порядке! – поспешила заверить жену сида Абдула Халиса и тут же удалилась подальше от любопытной женщины.
…А в то время, пока невестка с Каримой старались уследить за всем на празднике, Латифа, наконец-то, смогла подняться в свою комнату вместе с Зорайдэ. Им  необходимо было поговорить. У Латифы больше не было сил терпеть.
Войдя в бывшую комнату Самиры, Зорайдэ осмотрелась: эти стены видели многое за двадцать лет. Вещи оставались прежними – всё было так, как при Самире. Она прошлась по комнате. Полки с книгами. Кровать с верблюжьим одеялом. Знакомые шторы на окнах. Музыкальный центр, рядом с которым лежали несколько дисков с восточной музыкой, под которую Хадижа когда-то пыталась научить Самиру танцевать так, как принято в Марокко, как танцевала Жади и научила этому Хадижу.
Зорайде вспомнилось: здесь ждали они с Латифой и Жади решение семейного суда, когда Саид отказывался дать развод Жади, настаивающей на получении свободы.
 Здесь же много лет спустя они с тревогой дожидались, чем закончится разговор   с Саидом, от которого Жади ждала примирения. Как они тогда надеялись, что Саид помирится с матерью Хадижи и  возьмет в семью второй женой! Не сомневались, что так и будет. Но его ответ стал шоком: «Нет, Жади, я не верну тебя домой. Не женюсь на тебе. Я пришел  только по просьбе Хадижи. Но я говорю тебе: «Нет!». А ведь Жади тогда отказала Зейну, который пришел в этот дом за ответом.
 И вот теперь Зорайдэ присела рядом с Латифой на кровать и утешала уже её.
Латифа долго и подробно рассказывала о жизни после возвращения из Марокко. Что она почувствовала, когда узнала правду о второй жене. Как это известие перевернуло её душу. Рассказала о том, как Мухамед пытается её удержать. Уже не вернуть, а удержать. То золото забрал. То... Латифа сначала не решалась рассказывать Зорайдэ о случившемся однажды ночью в её спальне. Но потом всё-таки поделилась этой неприятной историей. Зорайдэ держалась за сердце, пока слушала рассказ о выпавших на долю Латифы несчастья, о том, на какие подлости оказался способен мужчина, которого они обе знали много лет. Оказывается, плохо знали…
- Зорайдэ, я не люблю больше Мухамеда! – впервые произнесла Латифа то, о чем  часто думала в последнее время. Когда она говорила это сама себе, это не звучало так страшно. Но теперь слово было произнесено вслух для Зорайдэ, которая тут же закатила в ужасе глаза и поднесла ладони ко рту, как будто боясь закричать.
- Латифа! Что ты говоришь?! Вы можете ссориться, обижаться друг на друга и злиться. Но вы прожили столько лет вместе! Как ты можешь разлюбить Мухамеда?
- Смогла, - коротко ответила Латифа. – Я его разлюбила, узнав о второй жене, скорее даже, когда поняла, что он меня обманул. Он сделал это тихо, у меня за спиной, так же, как пытался проделать это в первый раз. Но тогда он сам раскаялся в порыве взять вторую жену. Теперь же он не раскаивается. Зорайдэ, Мухамед принял молодую жену!
- Латифа, а, может быть, просто Сид Абдул постоянно напоминает Мухамеду о ней? Поэтому Мухамед и вынужден заниматься её проблемами? Всё-таки, Лейла стала его законной второй женой!
- Нет, Зорайдэ. Я не давала ему разрешение на второй брак. Он и не просил. И мы столько лет живем в Бразилии, где нет закона о многоженстве, и где эта девчонка будет просто его любовницей, если он привезет её в Рио-де-Жанейро!
- Но у Саида три жены, и все законные! – робко возразила Зорайдэ.
- Нет, не законные! Это по документам в Марокко они законные жены Саида, а в Бразилии его жена – Рания. А Зулейка и Фатима – любовницы, сожительницы. Их уверенность держится только на их убежденности в том, что они замужем. Но на самом деле…
- Хорошо, хорошо, Латифа! Не продолжай о женах Саида. Ведь дело не в них. Почему ты на этот раз не хочешь простить Мухамеда? Эта женщина далеко – живет в Фесе. Если ты поставишь условие, что Мухамед не должен привозить её в Бразилию, то какая тебе разница, что где-то далеко есть Лейла? В Марокко у многих мужчин есть и вторые, и даже третьи жены! Это разрешено семейным законодательством. Смирись! Ради собственного благополучия.
Женщина взяла Латифу за руку, как будто так смогла бы убедить племянницу Али не делать разрушительных для её судьбы шагов. 
-Зорайдэ! – осуждающим голосом протянула Латифа. – Ты тоже пытаешься меня обмануть? Вы с дядей Али скрывали, что Лейла ждет ребенка. Но мне стало это известно. И это ещё одна причина расстаться с ним. Мухамед мне отвратителен.
- Но ведь он и её муж тоже, Латифа! Теперь тебе остается только примириться, хочется тебе этого или нет.
- Нет, Зорайдэ, нет! – решительно замотала женщина головой.
- Латифа! Ты подумала, что будет с тобой, если ты получишь развод на семейном совете?! Как ты станешь жить одна? Прими вторую жену, не испытывай судьбу! Ты поступишься малым, но сохранишь всё остальное.
- Но я не хочу мириться с этим! Не хочу делить своего мужа с другой женщиной!... Зорайдэ, признаюсь честно: теперь уже не в том дело, есть у Мухамеда вторая жена или нет. Мне больше не нравится Мухамед. Он мне противен. Почему ты не хочешь услышать меня? Я не люблю его больше. Знаешь, Зорайдэ, я теперь смотрю на него и думаю: как я могла столько лет считать, что люблю Мухамеда? Как будто все эти годы я жила под гипнозом!
- Но ты же любила его! Ценила! Возможно, он изменился со временем? Стал другим?
- Нет, Зорайдэ, он всегда был таким. Я думала, он бережливый, а он скупой. Халиса удивляется, почему в нашем доме нет прислуги. У Саида  есть, а у нас нет.
- Но ты же сама не хотела, чтобы в твоем доме кто-то хозяйничал?
- Да, но если бы я захотела, чтобы в доме появилась помощница - я знаю, что бы он мне ответил. И так во всем: у меня так мало золота, я не просила, а он сам не покупал мне украшений. Всё, что у меня есть – это подарки, сделанные им мне на свадьбу. Или то, что у меня уже было до свадьбы. Или подарки дяди Али.
- Странно, - нерешительно сказала женщина. – Лейле на свадьбу он купил много золота. Всё, что выбрали её родственницы для невесты. Он не поскупился.
- Вот, Зорайдэ. Ты видишь? А мне же он ничего не дарил. А помнишь, как я выбирала украшения себе на свадьбу? Ты тогда была рядом со мной в ювелирной лавке.
- Помню, - тяжело вздохнула Зорайдэ.- Ты выбрала такую толстую золотую цепочку, что у лары Назиры глаза стали круглыми. А бедный Мухамед побледнел. Потом к нам подошла Лара Назира и дала понять, что у Мухамеда нет столько денег.
- У него никогда не было денег на золото для меня. Всегда нужны были деньги на развитие магазина, на закупки товара, на уплату налогов, на аренду склада и прочее, прочее, - горько проговорила жена Мухамеда.
Зорайдэ покачала головой. Она приложила к щеке ладонь.
- Латифа, мы с Сидом Али много раз обсуждали ситуацию. И мы не видим выхода для тебя. Мухамед женился, а теперь его жена ждет ребенка. Он не может вернуть её родителям.
- Мне теперь и не надо этого, Зорайдэ, - простонала Латифа.
- Но как ты собираешься жить без мужа, если сможешь добиться развода?
- Я потребую выплату махра (*алименты от мужа для жены, с которой он разведется). Мне нужен дом, не магазин, а дом в Рио-де-Жанейро. Если бы я его получила, то немедленно поселилась бы в нем с Самирой!  Но если он откажется покупать дом в качестве махра, я продам золото, соберу вещи и уйду из дома к Самире, буду жить в пансионе с дочерью, которой меня лишил Мухамед.
- Нет, Латифа! Не руби с плеча! Так и Сид Али считает. Тебе надо подумать: лучший выход – твой отъезд на время в Фес, в Марокко. Поживешь в доме сида Али, обдумаешь всё. Возможно, через некоторое время ты поймешь, что поспешила сказать, что разлюбила мужа.
- Нет, Зорайдэ, я не Жади. Не поеду в Фес. И дом хочу купить в Бразилии, в Рио-де-Жанейро. Меня не пугает одиночество. Намного хуже жить в доме под одной крышей  с другой женщиной, которая приедет и отберет у меня всё. Ведь тогда все вещи мужа нам придется делить пополам. Мой мир рушится, Зорайдэ! Мухамед разрушил мой мир, наш мир! Он не может вернуть вторую жену и развестись. И он не может вернуть мне мой привычный мир. Мухамед меня предал; всё, что было в нашей жизни хорошего – он всё это перечеркнул.
- Но, Латифа, а вдруг случится так, что Мухамед вернет Лейлу назад родителям, а я слышала такое, что Сид Абдул жаловался на медине на Лейлу, на её поведение, и что он обязательно исправит ошибку! Если Абдул уговорит Мухамеда вернуть Лейлу, после того как родится ребенок, тогда ты примешь его? Но… эээ…тебе тогда придется воспитывать её ребеночка.
- Нет… не смогу, Зорайдэ. У меня вот здесь – пустота, когда я думаю о Мухамеде, - Латифа прижала руку к тому месту, где должно быть сердце. – Я его даже ненавидеть не могу, потому что мне теперь всё равно, что с ним будет.
- Как ты сможешь объяснить это всё на семейном суде? Абдул настаивает на разбирательстве в кругу семьи. Сид Абдул – серьезный противник. И у него большой опыт в подобных делах. Он встанет на ту позицию, которую займет Мухамед. И даже Сиду Али будет трудно ему противостоять. Ты скажешь: «Разлюбила». Но твои чувства не будут приняты во внимание. Ты должна привести серьезные факты, которые должны свидетельствовать против Мухамеда, и говорить в твою пользу.
- Нет, Зорайдэ, я не уступлю. А факты есть. Он не брал у меня письменного разрешения на второй брак. Как он выкрутился? Солгал!
- Ты стала как Жади, - с грустью сказала женщина.- Но Жади смогла устроить судьбу с Лукасом, а ведь у тебя никого нет, кроме нас с Сидом Али. Он же сможет только выдать тебя замуж, когда ты останешься одна.
- Нет, я больше не хочу выходить замуж. Нет. Больше не хочу, - с чувством ответила Латифа. Зорайдэ пожала плечами.
- Мы, женщины, зависим в семье от наших мужчин. Как они решат, как лучше для семьи, так и будет.
- Зорайдэ, скажи, почему ты согласилась, чтобы Сид Али снова вернул Дунию второй женой?
- Так получилось, Латифа, вот и в нашем доме скоро появится вторая жена. Так возьми пример с меня. Я не ропщу, ведь всё что случается – это от Бога. Как говорит Сид Али: «Даже маленький муравей в черную ночь не проползет по черной плите так, чтобы Аллаху не стало известно об этом!» Если случается что-то – значит, так суждено! Мактуб.
Латифа чувствовала смятение. Спорить с Зорайдэ не хотелось. Но и смириться, к чему толкали её родственники, она не собиралась. А Зорайдэ уговаривала её поступить именно так.
- А как же Жади… Ведь вы были уверены, что Саид – её судьба. Мактуб. Но Жади всю жизнь боролась за Лукаса и получила его через 20 лет. Всё-таки добилась своего.
- Нет, Латифа, от судьбы не уйдешь. Если ушел, значит – не судьба.  Тебе не было суждено стать женой Саида, хотя дядя Али именно его прочил тебе в женихи. Вмешалась судьба в лице лары Назиры – и брак не состоялся.
- Да, Зорайдэ, если развод случится, значит, так суждено. И я чувствую, что так и будет.
В дверь постучали.
- Это Халиса, скорее всего. Входи!
- Лара Латифа, - заглянула в комнату невестка, - Сид Абдул требует сварить ему кофе. Но зёрна из пакета я использовала, когда варила его для Дунии и жен сида Саида. Не могу найти запасы, если они ещё есть.
- Пойдем, Халиса. Я знала, что Сид Абдул захочет выпить чашку кофе, знала. Посмотри в шкафу со специями, в той банке из-под импортного чая. Я спущусь сейчас, минут через пять. Иди.
Когда за женой Амина закрылась дверь, Латифа посмотрела на Зорайдэ, и та всё поняла.
- Латифа, харам – гадать на кофе. Харам.
- Но Жади ты гадала. Я никогда не хотела узнать свою судьбу, но теперь я не знаю, что будет дальше со мной. Мне страшно и неуютно. Погадай, Зорайдэ, погадай! Пожалуйста!
- Хорошо, Латифа. Я и сама хотела бы узнать, что тебя ждет. А Жади – ей не надо было знать того, о чем сказало мне гадание. Я поделилась с ней увиденным в кофейных разводах. Она же восприняла это как надежду, перетолковав по-своему. Может быть, не стоило гадать для неё?- рассуждала старушка.
- Зорайдэ, но ведь всё сбылось! И соединение с Лукасом. И встреча с Лео, братом Лукаса.
Зорайдэ с ужасом замахала на неё руками:
- Не вспоминай этого парня, ради Аллаха! С ним не всё в порядке! Он вовсе не человек. Не такой, как все. Он джин. Я видела его в пустыне, когда гадала, он джин. И…его тень ещё не оставила в покое семью Жади. Скажу тебе по секрету, но ты не говори об этом Жади. Не стоит её расстраивать и пугать. Но когда я гадала Хадиже, то в кружке рядом с ней опять увидела тень Лукаса. Всё было так же, как и у Жади. Он появится не скоро, но неожиданно, и сыграет важную роль в судьбе Хадижи. Правда, рядом с ним будет другая женщина, но не Хадижа.
- А что, Зорайдэ,  Хадиже ты нагадала что-то плохое? – забеспокоилась Латифа.
- Да, ничего хорошего, - как-то неопределенно ответила старушка, поёживаясь.
Дальше Латифа решила не расспрашивать. Потом она постарается разузнать подробности. Но сейчас ей надо торопиться в столовую на помощь Халисе.
- Зорайдэ, я принесу кофе в комнату, выпьем по чашечке, и ты мне погадаешь.
- Да-да! Иди! – махнула ей рукой жена дяди Али.
Когда Латифа вышла, Зорайдэ присела на пуфик возле зеркала. Как расстроила её просьба племянницы! Что Зорайдэ сможет ей сказать? И без гадания было понятно, что может ожидать разведенную женщину. Как же не заладились судьбы женщин из семьи сида Али. Жади, Самира, теперь Латифа. А что ждет Хадижу? Даже вспоминать не хотелось, что «увидела» она во время гадания девушке. И Самиру тоже ждет необычная судьба.
А ещё Сиду Али предстоит выдать замуж внучку Ясмин. Предлагать погадать на неё Зорайдэ никогда не решилась бы. Сид Али считал гадание то предрассудком, то великим грехом. Но в любом случае – не приветствовал и страшно сердился, когда узнавал, что кто-то гадал на кофе в его доме.
Латифа вскоре вернулась с подносом, на котором стояли две фарфоровые, расписанные пестрыми узорами, чашки, белый кофейник, наполненный кофе, и небольшое блюдо с нарезанными кусками пахлавы, такой удачной в этот раз.
- Вот, Зорайдэ. Всё готово. Перекусим и погадаем!
- А где Сид Али? – с опаской спросила Зорайдэ.
- О, дядя Али спорит с дядей Абдулом о чем-то! Их громкие голоса слышны даже здесь – в коридоре на втором этаже. Не бойся, Зорайдэ! Дядя Али не поднимется в эту комнату!
Женщины съели по кусочку орехового пирога и выпили по чашке кофе. Латифа тут же перевернула свою чашку на блюдце.
- Я правильно делаю?
- Да-да! Пусть пройдет некоторое время, Латифа! Гуща должна немного подсохнуть. Не трогай, чтобы не изменить рисунок. Всё, пусть стоит на столике.
Зорайдэ выпила ещё кофе и взяла кусок пахлавы, похвалив:
- Очень вкусно! Кто готовил? Ты или Халиса?
- Халиса постаралась. Она хорошо готовит. Повезло нам с невесткой.
- А твой сын примирился с ней? Амин уже забыл об Эмми?
- Не знаю, Зорайдэ. Мой сын скрытный. Он не делится со мной своими переживаниями. Кажется, с Халисой у них всё налаживается. Они ведь женаты всего-то два месяца! Правда, столько всего произошло за это время, их даже ограбили в Торговом Центре. Мне кажется, что Халиса живет в нашей семье давным –давно. Я к ней привыкла. Она многое умеет. Всё, за что она берется, всё получается. Мне совсем не приходится чему-то её учить.
- Это хорошо. А я боюсь за Хадижу. Как она сможет войти в чужую семью, в которой ей придется заниматься домашними делами, ведь она ничего не умеет.
- Да, Зорайдэ, я тоже думала об этом. Как Саид мог согласиться отдать Хадижу в такую семью?
- И как бы бедная Хадижа не пыталась вырваться из будущей семьи, ей никогда не удастся это сделать. Пока жив будет Фарид. Пока Хадижа будет любить его…, - с задумчивым видом, пророчески проговорила жена дяди Али.
- Зорайдэ, ты что-то узнала? Что-то нагадала о судьбе Хадижи?..
- И нагадала, и узнала. Но ты, Латифа, ничего не говори Жади. Иначе она способна  устроить такой скандал, который обернется ещё худшей ситуацией. Хадижа сама будет плыть по течению своей судьбы, она не сможет уйти от неё. Как бы ей не помогали те, кто её любит. Даже Жади ничего не сможет изменить в конце концов. Хадижа останется с Фаридом. Фарид – её судьба. К сожалению.
- Что ты такого знаешь, скажи мне, Зорайдэ! – с ужасом смотрела на женщину Латифа.
Оглянувшись на дверь и понизив голос, женщина поделилась тем, что её так беспокоило:
- Фарид был женат на одной женщине и безумно любил её. Он развелся с ней, чтобы жениться на Хадиже. И я увидела во время гадания, что эта женщина вернется в его судьбу и будет с ним рядом, принеся много горя Хадиже. Только смерть избавит Хадижу от этой ужасной женщины.
- А!!! Как?! Хадижа…умрет? – Латифе едва плохо не стало от такого предположения.
- Нет! Нет, не Хадижа, а Зухра умрет! Только после этого что-то изменится в лучшую сторону для Хадижи. И у неё будет выбор – отказаться от Фарида или принять его снова. Страшный выбор! Она вернется к нему. Но… гаданию не всегда нужно верить, Латифа.
- Зорайдэ, как ты узнала, что женщину зовут Зухрой? – с подозрением спросила сестра Жади. – Ты и имя её прочитала в кофейной гуще?
- Нет, конечно! – опустила глаза Зорайдэ. Она смутилась, не зная, стоит ли рассказывать Латифе те сплетни, которые стали известны им с Сидом Али в Фесе.
- Расскажи, Зорайдэ! Я ничего не стану говорить Жади!
Зорайдэ рассказала всё, что знала.
- Вот как! И Саид не отменил свадьбу? Как же так? Он же всегда очень любил Хадижу?
- Видимо, не смог. Саид тоже не доволен женихом, выбранным дядей Абдулом для Хадижи. Но теперь поздно что-то менять. Если бы он мог, то отказался бы. Но, значит, не смог.
- Бедная Хадижа! Она такая наивная и доверчивая!- пожалела племянницу Латифа.- А Самира? Ты что-нибудь знаешь о судьбе моей дочери? Зорайдэ, можно погадать на Самиру без неё?
- Нет, Латифа. Я могу «увидеть» будущее только того человека, который стоит во время гадания рядом со мной. Я должна его чувствовать.
- Это можно устроить. Вы с Самирой встретитесь. Иншалла!
- Иншалла, Латифа. Я хочу увидеться с твоей дочерью. Может быть, и кофе выпьем. Тогда и погадаю, если твоя дочь согласится. Она мне напоминает сида Али. Иногда она рассуждает точно так же, как он. Самира может ведь и отказаться.
- Зорайдэ, не пора ли начинать? Не хочу, чтобы нас прервали.
- Закрой дверь, Латифа!
Женщина встала и прошла к двери, чтобы задвинуть щеколду, в это время Зорайдэ  подняла с блюдца чашку и перевернула в руках. Она всмотрелась в размытые черные пятна на стенках чашки, стараясь увидеть будущее любимой Латифы.
- Зорайдэ, расскажи, как ты гадаешь?...Не молчи, Зорайдэ, говори, что ты видишь, какие там знаки, и что они означают! – нетерпеливо заглядывала в кружку Латифа, стараясь понять, что может видеть среди «кофейных» рисунков старая Зорайдэ.
Зорайдэ не отвечала, молча поворачивая чашку и сосредоточено рассматривая осадок на стенках под разными углами.
- Что там, Зорайдэ? Что?
- Латифа… Я вижу столько всего! Но главное: ты расстанешься с Мухамедом! У тебя будет второй муж, он полюбит тебя и не захочет отпускать. И ты тоже будешь любить его… очень сильно. Но любовь эта будет как огонь. Ты будешь сожалеть, что не смогла встретить этого мужчину раньше. Но не всё так просто. Вы встретитесь не сразу. Мухамед будет против развода и сделает много всего, чтобы ты не смогла оставить его. Не знаю даже, радоваться этому, Латифа, или печалиться.
- Почему ты так говоришь? Зорайдэ?
- Помни, что бы ни выпало во время гадания, человек сам может изменить течение событий. Но…и от судьбы не уйдешь.
- Зорайдэ, а ведь перед свадьбой ты мне гадала! И ты ничего этого не увидела тогда?
- Латифа! Тогда я не загадывала так далеко! Ведь вы с Мухамедом поженились двадцать пять лет назад! Тебе выпало тогда большое счастье, долгая счастливая жизнь. Я не понимаю, почему я тогда ничего не увидела. И не знаю, отчего может измениться судьба человека. Не может же Аллах  передумать, дав сначала одну судьбу человеку, а потом решить её изменить!
- Но как ты смогла увидеть в чашке  всё то, что ты только что предсказала? Объясни. Я смотрю, вижу то же самое, что видят и твои глаза, но не могу понять, где ты увидела второго мужа, Зорайдэ!
Пожилая женщина поправила тюрбан, убрав выбившийся конец ткани за спину, и сказала:
- Вот послушай и посмотри: ручка чашки представляет самого человека. Все белые пятна на стенках, где нет кофейной гущи, и те пятна из гущи – это символы. Надо просто знать их значения. Меня научила одна сведущая в гадании женщина, когда я была совсем маленькой и бродила вместе с караваном бедуинов по пустыне и по всему Марокко. Я мало что помню из детства, только пустыню. Но то, чему меня научила женщина, которой я была отдана, чтобы она заботилась обо мне, ведь я оказалась в караване совсем маленькой, всё, чему меня научила та женщина, врезалось мне в память. Я не помню её имени, но знаю, что означает каждый символ в чашке на кофейной гуще. Вот так.
- Расскажи, какие знаки и где ты увидела!
- Символы, которые ты видишь возле ручки кружки, т.е. возле человека, на кого гадаем  – это то, что относится к его дому. Если повернуть ручку чашки на себя, то левая половина чашки означает прошлое, а правая – будущее. Теперь смотри, где расположен символ: если близко к ободку, то событие сбудется очень скоро. Чем ниже, тем отдаленнее оно во времени.
- И что за символы ты видишь?
- А ты разве не видишь? Возле ручки – «облака». Это твои сомнения. Ниже – «развилка»- пришло время принимать решение. Но как закончатся твои дела, подскажут соседние знаки. Что ты видишь, Латифа?- спросила Зорайдэ, не выпуская чашку из рук.
Жена Мухамеда прищурила глаза и всмотрелась. Она закрыла ладонями рот, потом сказала:
- Какую-то сумку, кажется; ещё шляпу, как носят в Бразилии туристы; паука или звездочку, нет, всё-таки это паук…
- А на дне кружки? Что ты видишь на дне? – тоже прищурила глаз Зорайдэ.
- Чайник! Я вижу нечто, похожее на чайник. А рядом – как будто лодка плывет и …кольцо.
- Вот видишь, ты все сама мне назвала. Если бы ты знала значения символов, ты смогла бы истолковать, что тебя ждет.
- И что же означает каждый из этих символов?
- Сумка – это ловушка, которую тебе устроит Мухамед. Но ты не попадешь в неё, потому что сумка закрытая. Шляпа – это твои новые возможности и твой успех. Шляпа не порвана и не погнута, иначе это означало бы неудачу. Паук – это человек хитрый и настойчивый, который всеми способами будет добиваться своего. Это Мухамед. Чайник на дне чашки – это семейные ссоры, которые будут продолжаться ещё долго после семейного суда. Лодка означает, что в трудное время ты найдешь убежище. Кольцо может означать то, что дела твои завершатся удачно для тебя. Но вот посмотри – колец несколько. Вот и вот. То, что находится у ободка справа – это свадьба.
- С кем свадьба, Зорайдэ? – недоверчиво взглянула Латифа на старушку. – Где ты видишь мужчину? Лодка пустая. Чайник никто не держит. Даже шляпа не на голове.
- Имей терпение и не насмехайся над гаданием, Латифа. Иначе судьба может снова отвернуться от тебя!
- Нет, нет! Я не насмехаюсь вовсе! Но я не вижу больше ничего!
- Это не значит, что там ничего нет. Я вижу! Вот здесь, на правой стороне, где твое будущее, вырисовывается нечеткий силуэт мужчины. Неужели не видишь?
Латифа присмотрелась, и теперь ей тоже казалось, что и она видит то, о чем ей говорит Зорайдэ.
- Да…Вижу.
- Вот. Это не Мухамед. Это другой мужчина, но, судя по знакам, которые я вижу рядом с ним, он появится не скоро, и встретишься ты с ним в момент отчаяния и опасности. Он спасет тебя. Да, именно так всё и случится, - медленно проговорила женщина, в очередной раз повернув кружку.
- Не все будут рады вашему счастью. Но он тебя полюбит. И вы останетесь вместе. Это твоя судьба. Латифа, ты узнала то, о чем тебе не положено было знать. И теперь, если ты даже захочешь изменить судьбу, то сможешь только отдалить события, но всё равно от судьбы не сможешь уйти.  Это Мактуб.
- Мухамед останется в прошлом, - расстроившись, добавила жена дяди Али.
- Возможно, так будет лучше для всех. Зорайдэ, разве плохо, что я не останусь одна?
- Латифа, ты можешь ошибиться. Вот в этом опасность. Зная о другом мужчине, который должен будет появиться в твоей жизни, ты невольно будешь ждать его, и можешь принять за него совсем не того человека.
- Я не стану никого ждать. Пусть он сам меня найдет. Он сам подойдет ко мне, если…
- Вот это я и хотела тебе сказать! А который час? Сид Али, наверно, потерял меня. Завтра мы собирались встретиться с Жади и Самирой. В доме у Жади.
- Я тоже хотела бы оказаться у Жади! Увидеться с Самирой. Я попытаюсь как-нибудь выбраться, Зорайдэ.
-Но как же тебе удастся это сделать? – изумилась женщина. – У вас в доме столько гостей,  твоя невестка одна не справится. Карима, конечно, поможет. Но столько глаз – Дуния одна чего стоит! Как говорит про неё Сид Али: она одним глазом слезы льет, а другим подмигивает! И всё подмечает. Сразу поймет, когда ты из дома выйдешь.
- Но ведь мне и в магазины нужно за продуктами на такое количество гостей, и на рынок надо успеть попасть. А, в общем-то,  меня больше не беспокоит, что подумают или скажут Дуния, Сид Абдул или Мухамед. Вот так, Зорайдэ.
- Нет, Латифа, что-то мне совсем не нравится твое настроение, - обеспокоено сказала опытная в семейных неурядицах женщина. – Не перегни палку. И остерегайся сида Абдула. Он может подсказать Мухамеду, как оставить тебя ни с чем. И если муж не даст тебе махра, то у тебя останется только один выход – вернуться в дом сида Али.
- Нет, Зорайдэ, этого не произойдет. Я не вернусь в Марокко. Я должна оставаться рядом с Самирой.
- …Или остаться с Мухамедом, если он ещё будет не против оставить тебя в своей семье, - продолжала жена сида Али. – Но твоё положение к тому времени может измениться. Латифа, ты же никогда не была второй женой! Быть первой, даже если у твоего мужа будет четыре жены – это одно, но быть даже второй, после стольких лет, когда ты была хозяйкой в своем доме,  видеть, как хозяйничает, став первой женой, Лейла - мне даже представить страшно, что тебе предстоит испытать. Это не каждая женщина сможет пережить. Подумай, Латифа. Абдул обязательно привезет Лейлу в Бразилию, если Мухамед  не захочет вернуть девчонку её семье. И тогда…
- Нет, ничего мне больше не говори, Зорайдэ! Я и так уже поняла, что Мухамед хочет и Богу угодить, и фиников поесть! Мне пора спускаться вниз. Как хорошо, что ты мне погадала. На душе стало легче. Я боялась, сомневалась. Но всё равно, не стала бы мириться с Мухамедом. Было бы выше моих сил жить с ним как прежде. А если ещё и вторая жена здесь будет.. нет! Это моё решение. Я его приняла так же, как когда-то Жади решила для себя, что любовь к неуверенному в себе, нерешительному Лукасу лучше, чем брак с благополучным Саидом. Она тогда отказалась от семьи и ушла из дома. В никуда.
- Мне страшно вспоминать об этом, - начала Зорайдэ. Но в этот момент кто-то подергал дверь комнаты, а затем раздался голос Мухамеда:
- Козочка моя, ты где? Мы потеряли тебя, Рания и Хадижа искали по всему дому, но так и не поняли, куда ты исчезла. Но я знаю, что ты здесь секретничаешь с Зорайдэ!
 Латифа молча и как-то зло составила на поднос к кофейнику обе чашки и пустое блюдо. Потом подошла к двери и открыла. Мухамед почти ввалился в комнату.
- Мне Халиса сказала, что ты здесь. Спускайся к гостям, нехорошо, что ты их бросила, - проговаривал он, внимательно осматриваясь в комнате. Что он хотел здесь увидеть? Но острый взгляд его остановился и на кофейных чашках, и на пустом кофейнике и блюде.
- Уединяешься не вовремя. Я-то понимаю, как тебе хочется поговорить с Зорайдэ. Ведь вы не виделись два месяца. Но гости удивились. А Дуния уже запаниковала, куда это Зорайдэ исчезла? Иди, Латифа, спустись к гостям!
Латифа молча подхватила медный поднос и вышла из комнаты. Зорайдэ тоже оказалась в коридоре вместе с Мухамедом. И тут же он осыпал родственницу просьбами помочь ему уговорить Латифу не разводиться. Поговорить с его женой, чтобы Латифа не разрушала брак, который столько лет длился и был счастливым для них обоих. Зорайдэ только головой качала.
- Пусть Сид Али уговаривает свою племянницу! Он сможет найти нужные слова, Мухамед.
- Но о чем вы так долго беседовали, закрывшись в комнате? – нервно спросил он.
- А разве мало тем у нас с Латифой для разговора?- как будто удивилась женщина. – Мне тоже пора спуститься вниз. Сид Али наверняка потерял меня. Я тоже пойду.
Мухамед, посторонившись, пропустил Зорайдэ, но ему показалось, что жена дяди Али вместе с Латифой строила козни против него. Он не мог объяснить, почему он так решил, так чувствовал, но был уверен, что прав в своих подозрениях. Так что же принесет им семейный суд, когда он, наконец-то, состоится?


8. Глава 3. ЧАСТЬ 4.
Дядя Абдул и Дуния. Халиса гадает на кофе.

Найдя среди банок со специями нужную, ту, где хранился запас кофе, Халиса засыпала зёрна в кофемолку и стала быстро крутить ручку, тут же задумавшись во время такого однообразного занятия.

А обдумать было что. И поэтому, поворачивая ручку кофемолки, она вспоминала все события праздника.
Сказать, что Халиса была расстроена – значит, ничего не сказать. Весь вечер она совершенно ненароком слышала отрывки разговоров, которые вовсе не предназначались для её ушей.
То Хадижа описывала свадьбу подруги, на которой побывала недавно:
- …нет-нет-нет! Мне не очень понравилось, как был украшен дом к свадьбе Эмми! Я хочу, чтобы отец сделал для меня и моего жениха всё иначе! Я хочу…
Сестра Амина  с воодушевлением перечисляла то, что должно быть на её свадебном торжестве. А Халисе и в голову не приходило какое-то время, о чьей свадьбе идет речь. И только когда во второй раз до её ушей донеслось имя «Эмми», жене Амина стало не по себе.
Потом Халиса обсуждала рецепт печенья с Ларой Ноэмией, и в это время к ним подошел Сид Абдул. Он долго и недовольно высказывал замечания жене Мустафы, указывая то на не по правилам накинутый платок, то на одежду, которую носит эта женщина вне дома сида Мухамеда. И много чего было сказано им, но и Лара Ноэмия с достоинством ему отвечала на каждое замечание, называя его синьором Абдулом.
- Горшок хоть в море погрузи – он зачерпнет лишь столько, сколько может вместить! Бессмысленно убеждать такую женщину в чем-либо! – кипятился Сид Абдул, получая отпор, а потом, обращаясь к оказавшемуся рядом Мустафе, выговарил:
- Если твоя жена, Мустафа, тебя не слушается, то накажи её. Если ничего не действует, так возьми себе вторую жену. У меня есть на примете в Фесе одна невеста. Ооочень хорошая девушка по имени Ариба. Так что, Мустафа, если ты…
- Привозите, Сид Абдул, её в Бразилию! Привозите! – разозлилась Лара Ноэмия. – Будет пара лишних рук для работы по дому. Потому что Мустафа  больше ни на что не годится! Целыми днями он работает в магазине, а потом приходит в таком состоянии, что вы ему хоть 10 гурий из садов Эдема приведите – он всё равно засыпает на ходу.
- Женщина! Ты бы детей родила, вместо того, чтобы заниматься мужским делом – торговать в лавке! Торговля – занятие для мужчины, а ты, Ноэмия, стоишь в магазине для туристов и забываешь, что свою красоту ты должна хранить для мужа, а не выставлять её на показ!
- Детей, Сид Абдул? – голосом, таким же сладким, как печенье с медом, которое она принесла на праздник, спросила Лара Ноэмия. – Вы думаете, Мустафа может иметь детей? Думаю, ему не нужна и я, не то, что новая жена из Марокко.
- Э-э-э! Злоязыкая женщина! Как ты можешь обсуждать даже со мной своего мужа?! При нем самом?  Мустафа, ты выбрал себе плохую жену! Но я исправлю эту ошибку, исправлю! Привезу тебе невесту, хотя бы одну, но которая будет думать о твоем благополучии, а не о доходах от магазина-кафе для приезжих! – погрозив пальцем перед лицом Ноэмии, старик удалился прочь от возмущенной, судя по её виду, женщины.
Эта сцена неприятным образом повлияла на Халису. Проблема второй жены теперь преследовала её повсеместно – как будто все вокруг сговорились!
А когда она подошла к двери комнаты, которую теперь занимала свекровь, то, уже открывая дверь, поняла, что свекровь с Ларой Зорайдэ гадают на кофе. И тоже ведут речь о второй жене! Но пока Халиса стояла под дверью комнаты, ей пришла одна интересная мысль: как только появится возможность, она тоже погадает! Среди женщин её семьи гадание на кофе не считалось чем-то зазорным. И Халиса тоже кое-что умела.
Жена Амина отошла от двери, сначала решив не мешать ларе Латифе, понимая, как та может рассердиться, если Халиса нарушит её уединение. А потом со стороны лестницы раздались тяжелые шаги отца Амина, и тут уж Халиса сделала вид, что идет из своей комнаты, а на вопрос свекра о Латифе отвечала, что свекровь с Ларой Зорайдэ у себя в комнате разговаривает. И после этого она  поспешила к гостям.
«Зорайдэ сказала, что Лара Латифа расстанется с Мухамедом. Должен узнать об этом Амин или нет? Если отец выплатит ларе Латифе махр, то нам с Амином своего дома не увидеть в ближайшем будущем. Лучше бы дом купил Амин и забрал к нам жить Лару Латифу. Иначе мне придется подчиняться Лейле. Ведь она станет хозяйкой дома!» - в который раз с беспокойством думала Халиса, которой не хотелось подобного развития событий.
Лара Латифа – мать мужа, а Лейла – выскочка, которой лет меньше, чем Халисе! И вообще, её засмеют родственницы, если мачехой станет девчонка из глухой провинции, которая и читать-то не научилась. Такие превратности судьбы Халису совершенно не устраивали. Но как же подсказать Амину, чтобы поторопился с покупкой дома? И матери так будет лучше: если она всё-таки настоит на разводе, то пусть живет с ними, чем с Самирой. Иначе её родственникам Обенсурам это крайне не понравится!
Спустившись вниз, первым, что она услышала, был голос сида Абдула:
- Одна пчела лучше пригоршни мух! – поучительно произнес старик. Мужчины, сидевшие рядом с ним за столом, вежливо рассмеялись.
«Интересно, что Сид Абдул имел в виду?» - стало любопытно Халисе.
- Абдул, правда от истины отличается тем, что истины не знает никто, а правда у каждого своя, - продолжая разговор, возразил Сид Али.
- Есть только одна истина – та, которую содержит Коран, - тут же вставил яростно Сид Абдул.
- Конечно, Абдул, никто этого не оспаривает, но вот скажи мне…, - говорил Али, но Халиса вошла в кухню, и то, что было сказано дальше, уже не услышала. Она снова закрутилась в делах, но всё-таки предусмотрительно оставила себе немного кофе, чтобы погадать сегодня же ночью, когда все разойдутся по комнатам, и уже никто ей не помешает.
Когда гости через некоторое время начали разъезжаться, Халиса вышла из кухни и присоединилась к ларе Латифе и остальным.
- Хадижа, теперь мы увидим тебя только на свадьбе. И в следующий раз, когда ты окажешься в этом доме, ты будешь замужней женщиной.
- Тётя Латифа, я так волнуюсь! Мне не верится, что через несколько дней моя свадьба!
-…Дядя Али, Зорайдэ! Не забудьте взять с собой мою маму, когда поедите к нам в дом на «день хны»! – обнимая стариков, просила дочь Жади.
- Конечно, мы приедем с ней вместе, - ответил дядя Али, покосившись на Саида, стоявшего рядом с невозмутимым лицом.
- С Жади мы встретимся завтра, - успокоила девушку Зорайдэ, - и мы обо всём договоримся!
- Латифа, мне надо поговорить и с тобой, - многозначительно произнес Сид Али.
- Хорошо, дядя Али! – согласилась мать Амина.
Мухамед тут же подхватил:
- Дядя Али, ждем вас с Зорайдэ и завтра, и каждый день, мы вам всегда рады!
- Мы приедем, конечно, мы с вами ещё увидимся!- отвечал Сид Али.
- Приезжайте, побеседуйте с Латифой. И я с вами тоже хочу кое-что обсудить! – прижимая к груди руку с толстыми растопыренными пальцами, заискивающе произнес и Мухамед.
Жены Саида тоже вышли на улицу и стояли у двери в темноте, не садясь без Саида в машину. Малышка на руках Зулейки сонно плакала, и вторая жена Саида укачивала ребенка.
Дуния вышла проводить Ясмин и сыновей. Она злилась, что Сид Али всё никак не мог расстаться с хозяевами дома, а ей так и не удалось поговорить с ним о его планах насчет сватовства.
- Сын, поговори с отцом хотя бы ты! Ведь в одной машине поедете до гостиницы. И там – позови отца в свой номер и всё обсуди! Меня это очень беспокоит!
- Я разговаривал! – ответил старший сын, отец Ясмин. – Мы поедем после свадьбы в Сан-Паулу. Там и решатся вопросы сватовства.
- А я? Сид Абдул может заупрямиться, но я не могу выпустить эту ситуацию из-под контроля! Поговори, сынок, чтобы моё участие в выборе жениха было бы обязательным!
- Не волнуйся, мама. Твой муж разрешил тебе поехать вместе с нами, но выставил одно условие..
- Какое условие? – брови Дунии поползли вверх. – Что он ещё придумал? Ваш отец не говорил вам, как долго продлится мой брак с дядей Абдулом?
- Нет, отец ничего не говорил, - ответил Икрам, с сочувствием глядя на мать. – Он и сам не знает, когда дядя Абдул решит с тобой расстаться. Кажется, Сиду Абдулу понравилось быть твоим мужем.
- Что за условие? – злилась Дуния, чувствуя, что поездка с детьми в Сан-Паулу может сорваться из-за козней «мужа».
- Твой муж требует, чтобы и на свадьбе, и в Сан-Паулу ты была одета в паранджу! Если ты не покажешь смирения, то он не отпустит тебя с нами – так он нам сказал! Боится, что в Сан-Паулу без него на тебя будут смотреть другие мужчины.
- Он говорит, что при одной мысли, что его жену будут рассматривать посторонние мужчины, ему становится дурно! Говорит, лицо под чадрой – как солнце за стеной!
- Аллах! Как я могла согласиться на безумную идею – стать женой старика? А он сам останется в Рио-де-Жанейро?- с подозрением и надеждой спросила Дуния.
- Да, сразу после свадьбы Хадижи Сид Абдул и отец хотят разобраться в семейном конфликте между Мухамедом и его женами. Он желает разрешить этот вопрос как можно скорее. А жених для Ясмин уже выбран! Троюродный племянник Сида Абдула ищет невесту сыну.
- Какой по счету женой будет Ясмин? – деловито начала расспрашивать Дуния, и сыновья поняли, что мать не отпустит их, пока не узнает всех подробностей.
Ясмин стояла рядом, прислушиваясь и недовольно кривя губы. Она успела расспросить Хадижу и Ранию о будущем женихе, и услышанное ей не очень понравилось. Пусть кандидат в женихи и не был стар, но зато был некрасив, вспыльчив, амбициозен, поэтому, как проговорилась Хадижа, из любопытства узнавшая у отца о женихах, найденных для Ясмин, молодой мужчина не мог найти невесту, перебирая и отвергая одну за другой.
Но может быть, это от него отказывались избранницы? Но Асеф был богат и самостоятелен. Имел большую фабрику по производству специй для кухни Магриба. И в Бразилии ему принадлежали несколько плантаций горчицы и других трав для приготовления специй. Жених считался завидным. Претенденток на роль невесты было достаточно и в Бразилии, в марокканской диаспоре. Но родственники искали сыну невесту из Марокко, из традиционной марокканской семьи. Одним из условий жениха было то, что девушка должна быть красавицей.
Почему-то у Ясмин, девушки, знающей себе цену, что часто и принимали за своеволие и вздорность характера, сердце не лежало к такому жениху.
- Не переживай, внучка. Я буду смотреть в десять глаз, когда мы придем на смотрины! Надо всё взвесить, прежде чем отец даст согласие на брак. Это даже хорошо, что сида Абдула с нами не будет! Он бы провернул дело так, что мы не успели бы и рта открыть, а ты бы оказалась просватана.
- Бабушка, если мне он не понравится, я просто откажусь, вот и всё! – процедила вредная девица.
- Ну-ну! Не показывай характер, пока жених не стал твоим мужем! Из непослушной дочки получается своевольная жена, эта истина всем известна. Тебя  будут тщательно рассматривать его родственники! Обсуждать каждую мелочь, каждое твое слово! Будь похитрей! Не подойдет один жених, будем выбирать другого, но надо сделать так, чтобы не пошли дурные сплетни о тебе, твоем характере! Одно дело – разговоры на медине Феса, и совсем другое – когда сами увидят проявления дурного характера  у них дома. Сдерживайся, Ясмин!
Сын Дунии собрался возразить матери, но из дома вышли Саид с Мухамедом и оба дяди. Стали садиться по машинам, и вскоре все гости разъехались.

*** Оказавшись в гостиничном номере, уставшие от праздничного вечера с обильным угощением, Сид Али и Зорайдэ всё-таки не стали сразу же укладываться в постель, а решили обменяться впечатлениями. Латифа беспокоила их очень.
- Значит, Зорайдэ, моя племянница не изменила намерения развестись?
- Да, Сид Али, она говорит, что больше не любит Мухамеда! Латифа рассказала мне много такого, что я теперь готова понять её неприязнь к мужу.
- Что она тебе рассказала?
Но Зорайдэ замялась. Видя это, Сид Али настаивать не стал: мало ли у женщин секретов, не предназначенных для ушей мужчин? Если бы Зорайдэ могла, то непременно поделилась бы с ним.
- Я сам поговорю с Латифой. Я должен услышать от неё, что именно её не устраивает. Я должен знать, как на семейном совете защитить интересы моей племянницы.
- Латифа собирается потребовать выплаты махра домом.
- Но Мухамед не захочет оставить ей дом, в котором они сейчас живут! Под домом – магазин. И вообще, это ещё и дом Амина с Халисой.
- Пусть покупает Латифе другой дом или квартиру.
- Зорайдэ, Мухамед так и сделает в конце концов, я думаю. Он со мной обсуждал такой вариант, я тебе не рассказывал, чтобы ты случайно не проговорилась Жади или самой Латифе. Мухамед просил не говорить, потому что ему не хочется расставаться с Латифой, он-то надеется помириться.
- Да? Или денег на Латифу жалеет. А если Абдул привезет Лейлу в Бразилию, тогда что? – усмехнулась Зорайдэ.
- Вот на этот случай Мухамед и собирается купить дом Латифе – чтобы его жены жили в разных домах. Он мне сегодня говорил, что уже присмотрел дом. Рядом с тем, в котором живут Мустафа с доной Ноэмией. Мухамед переговорил с хозяином, который хочет продавать это имущество. Жилье меньше, чем дом Мухамеда, но Латифе одной незачем много комнат. На втором этаже – две небольших комнаты-спальни и одна большая столовая. Кухня. А на первом этаже – помещение, которое можно сдавать в аренду под магазин или кафе. Впрочем, бар доны ..эээ.. доны Журы – опасный конкурент. Но там можно было бы сделать мастерскую какую-нибудь или ещё что-нибудь.
Сид Али тяжело вздохнул.
- Ещё один магазин для Амина?  Если Лейла с ребенком будет жить у Мухамеда, то Амин с Халисой должны будут переехать в свой дом. Но у Мухамеда не хватит столько денег – купить два дома. Амин же не сможет сам приобрести себе жилье.
- Это несправедливо, что Латифе придется уступить дом, в котором она прожила полжизни, второй жене!- с сожалением сказала Зорайдэ.
- Но это лучше, чем, если Латифе придется уйти жить к Самире в студенческий пансион. Это будет означать, что Латифа окажется на улице!- возразил Сид Али, который остро переживал за Латифу. – Тогда пусть возвращается в Фес вместе с нами и живет у нас, пока не одумается, или мы сами не найдем другой выход. Или другого мужа, если Мухамед не будет настаивать на примирении, а даст окончательный развод.
- Латифа не уедет из Бразилии, потому что здесь Самира, - вставила Зорайдэ, но решив не рассказывать, что в планах Латифы - переселить в свой дом Самиру!
- Если бы Мухамед купил тот дом, было бы очень хорошо! Латифа смогла бы видеться с Амином, а потом и с внуками, когда они появятся. Мухамед тоже мог бы найти со временем подход к Латифе, а она – помириться с ним, чтобы общаться с внуками. Но если Амин жил бы в доме матери – тоже не плохой вариант. И уверен, что со временем Мухамед и Латифа помирятся. Столько лет вместе! Прожитые года не могут кануть в прошлое вот так просто, - с надеждой произнес Сид Али.
- Кто знает, Сид Али, кто знает! Сид Абдул уже сейчас настроен против Латифы. Но пока он за то, чтобы не позволить Латифе уйти из семьи, отказаться от его племянника. А если Латифе удастся настоять на разводе – Абдул будет настраивать Мухамеда против Латифы. Она сразу же для него станет «одалиской».
- Латифа – не одалиска! Я не позволю Абдулу так оскорблять мою племянницу. Латифа не заслужила такого оскорбления! – возмутился Сид Али.
- Абдул так увлекся воспитанием Дунии, что и Латифу ему захочется поставить на место. Он съел так много змей, что и сам стал питоном. Ничего хорошего от сида Абдула ждать не приходится!
- Зора-а-айдэ! Абдул беспокоится о своем племяннике, а мы  - о своей Латифе. Это всё понятно. Мы подождем, как пройдет свадьба. Посмотрим, не удастся ли Мухамеду помириться с Латифой. Потом подумаем, как помочь Латифе, чтобы она не оказалась обиженной семьей Мухамеда. Как говорится, если узел можно развязать руками, зачем тревожить зубы? Возможно, само всё уладится? – старался обнадежить себя и жену Сид Али. Как же не хотелось ему, чтобы налаженная жизнь Латифы рушилась!
За окном сверкнула молния, и в комнату ворвался порыв свежего ночного ветра. Дождь уже некоторое время стучал по стеклам, но Зорайдэ не стала закрывать окна, ведь прохлада их не тревожила. Наоборот, после жаркого бразильского дня и душного вечера было комфортно в прохладном номере отеля.
Но гроза заставила повернуть ручки на рамах и закрыть жалюзи. Сид Али включил светильник на столике возле дивана.
- Зорайдэ, завтра мы поедем в гости к Жади. Но думаю, перед этим нам стоит побывать в ювелирном магазине. К свадьбе вам с Жади я хочу купить украшения. У тебя с собой ничего нет. Моя жена должна выглядеть достойно! А Жади я давно не делал никаких подарков. Пусть красивое украшение утешит её и отвлечет от беспокойства за Хадижу.
- Сид Али, Дуния сойдет с ума, если увидит на мне новое дорогое украшение!
- А что мне Дуния? У неё есть собственный муж! Почему ты так боишься эту женщину? Если на то пошло, Абдул нарушил наш уговор: не вернул мне эту женщину в течение суток после свадьбы! Теперь и я могу отказаться!
- Но Абдул ничего не купит Дунии. Она может устроить скандал на свадьбе, и что тогда?
- Нет, Зорайдэ, она ничего подобного не устроит! Не бойся. Открыто действовать она не станет. Бояться я стану тогда, когда пойму, что ею задумано что-то, чтобы действовать за моей спиной. В темноте вошь хуже тигра. Сейчас она как тигр, а вот станет вошью…
Успокоив Зорайдэ, Сид Али успел ещё позвонить Жади, обсудить встречу с ней и Самирой, а потом Зорайдэ рассказала матери Хадижи, как прошел праздник в доме Мухамеда и Латифы.
- Латифе так хотелось увидеться с Самирой, и если ей удастся уйти завтра из дома, она тоже приедет к тебе, - поделилась Зорайдэ с Жади, которая тут же подхватила идею встретиться всем вместе:
- Не беспокойся, Зорайдэ! Латифа обязательно присоединится к нам! Я сейчас позвоню доне Журе, попрошу её, чтобы она сообщила мне, когда увидит Латифу, отправляющуюся на рынок. Я возьму такси и захвачу сестру у кафе доны Ноэмии, к которой у меня есть одно небольшое дело.
- А… Самира где? Мы сможем с ней увидеться? А твой сын как, Жади?
- Самира живет сейчас у меня, пока Лукас в отъезде. С Пьетро всё в порядке.
Положив трубку, Зорайдэ только головой покачала.
- Что, Зорайдэ, ты удивлена, что Жади осталась прежней? Всё такая же авантюристка?
- Но теперь, Сид Али, я уверена, что Латифа завтра будет вместе с нами.
- Вот! Надо будет купить и Латифе украшение к свадьбе. Такое, чтобы оно подошло к тому кафтану, который ты привезла ей в подарок из Марокко. Ты не забыла отдать ей пакет с подарками? Ей понравился наряд?
-Ох, Сид Али! – схватилась за голову Зорайдэ. – Подарки я отдала, конечно, но совершенно забыла попросить Латифу примерить кафтан. Но платье такое красивое, оно не может не понравиться Латифе! Даже для Жади ткшейто я привезла не такое привлекательное, как оранжевый кафтан для Латифы. Какая вышивка, сколько золотой нити ушло на эту изумительную, мастерски выполненную работу!
- А у Жади какого цвета будет платье? – стало любопытно дяде Али.
- Жади, когда я спросила, какой цвет ей нравится, сказала, что она всегда предпочитала темно-розовые ткани. Но в этот раз ей хотелось бы ткшейто персикового цвета – или песочного, как цвет стен тех развалин, в которых она впервые встретила Лукаса. Кариме удалось найти именно такое платье, но я же вам, Сид Али, уже рассказывала!
- Да? Я был так занят проблемами, что пропустил мимо ушей, Зорайдэ. Но главное – Жади и Латифа должны быть самыми красивыми на свадьбе Хадижи. Они ведь самые близкие родственницы дочери Саида! И новые украшения окажутся очень кстати, так ведь?
- Да, Сид Али!

*** Когда в доме Мухамеда все обитатели легли спать, Халиса всё ещё оставалась в кухне. Под разными предлогами ей удалось задержаться, чтобы потом сделать то, что было задумано.
После того, как гости покинули дом, Сид Абдул ещё долго третировал и Мухамеда, и Амина, и Дунию. А Латифа и Халиса постарались держаться в кухне, где было очень много дел.  Оставшуюся выпечку Латифа собрала на большое блюдо. Мясо из таджинов тоже переложили в одну кастрюлю. Хлеба почти не осталось. Несколько лепешек было решено оставить для привередливого сида Абдула, если ночью ему захочется поесть.
Потом случилась история с мытьем ног дяди Абдула. Как это делает Дуния, его не устраивало. Он долго привередничал. В конце концов, Дуния едва не изувечила старика, но, нечаянно, конечно.
- Почему я не взял с собой в Бразилию вместо тебя Нурию? Она всё умеет делать лучше тебя, Дуния! – потирая пострадавшие от крутого кипятка лодыжки, возмущался Абдул.
- Но я была уверена, Абдул, что вода в чайнике тепленькая! Кто же знал, что её не развели холодной водой! – оправдывалась Дуния.
- Нет, Нурия сначала бы полила себе на руку, проверила бы всё и  только тогда начала бы мыть мне ноги!
- Дааа, Нурия ещё и лепестков роз насыпала бы в тазик! – ехидно заметила Дуния.
- Именно так! Нурия… она… лучшая женщина, какую я когда-либо встречал в жизни! Если даже захотеть найти у неё хотя бы один недостаток, так не получится!
- Так и женились бы на Нурии! – в сердцах бросила уставшая и обозленная женщина. – Вот вернемся в Фес, отдадите меня Сиду Али и возьмите себе в жены Нурию!
- Нет, Дуния, нет! Нурия, даже если я решу взять её в жены, станет второй женой. Ты останешься первой. Потому что мужчины слабы, и никто, кроме меня, не сможет с тобой справиться. Поэтому не лелей надежду на то, что я верну тебя Али, такую подлость я ему не стану делать!
Дуния решила не спорить с вредным стариком, понимая, в какой кошмар может превратить он её жизнь, пока продолжает оставаться её мужем. Вот решится вопрос с замужеством Ясмин, с женитьбой сына Икрама… Вот тогда-то уж она покааажет, какие ядовитые колючки может она выпустить, дайте время!
Объевшаяся на празднике, разморенная Дуния мечтала только о том, как бы поскорее добраться до постели. Но Абдулу всё было не так. После неудачи с мытьём  ног Дунии пришлось перестелить постель в присутствии Абдула, чтобы он видел, что на простыне нет крошек, и ему потом не казалось бы, что ему что-то мешает спать.
Его вполне устроило то, что Дуния будет ночевать не в его спальне, а в комнате за стеной. Но, едва устроившись в постели, он уж погонял женщину из одной комнаты в другую!
Как только Дуния думала, что всё сделала, тут же у Абдула появлялся новый каприз. Был принесен и чай, который он привык пить перед сном. Сиду Абдулу не понравился чай, заваренный Дунией. После двух попыток, когда Абдул отказывался пить принесенный горячий напиток, потому что не нравился вкус, Дунию спасла Карима.  Заварить так, как ему нравилось, смогла только она, для которой его вкус не был тайной, ведь Сид Абдул много лет был частым гостем в доме дяди Али. А Дуния в эти годы, будучи женой сида Али, жила в своём доме и с капризами приятеля мужа не была знакома.
Потом Сид Абдул вернулся из туалета, и ему показалось, что в комнате душно – открыли окно. Потом ему стало холодно, и Дуния отправилась на поиски теплого одеяла. А найти оказалось затруднительно, т.к. в Бразилии ночи редко бывали холодными. А на лето теплые вещи и вовсе убирались после хорошей просушки и проветривания. Лето закончилось, но к зиме в доме  Мухамеда ещё не начинали готовиться. Ведь впереди была вся осень.
 В конце концов, Мухамед спустился вниз, сходил в магазин и принес новое верблюжье одеяло. После этого дядя Абдул заявил, что так замерз, что снова не прочь выпить горячего мятного чая, чтобы согреться…
Дуния была очень благодарна сообразительной Кариме, оставившей в кухне на столе чай в термосе.
- Ты мне в чай яда не добавила? – подозрительно принюхиваясь, насмешливо спросил Абдул.- Вкус не тот, какой-то странный!
Подумав, старик, видимо, решил не рисковать: вылил содержимое кружки на пол рядом с постелью.
- Сид Абдул! Издеваешься надо мной?! Сколько можно? Всё! С меня хватит! – негодовала женщина.
- Вытри пол, а сначала подай мне яблоко с подноса на столике!- Абдул показал корявым пальцем на принесенный Каримой поднос с фруктами и оставленный на столике возле двери.
- Я ещё и тряпку должна ночью искать? Само за ночь высохнет!
- Чай сладкий, Дуния! Потом весь пол будет липким! Принеси тряпку и вытри, кому говорю! Ещё и насекомых разных наползет за ночь, - забеспокоился Сид Абдул. – А если ночью мне понадобится выйти куда-то, а я поскользнусь на мокром месте? Мне самому идти за тряпкой? Но учти: я тебя этой же тряпкой по спине так отхожу, чтобы знала на будущее!..
- Тьфу! Вытру я пол, но ты, Абдул, берегись! Ведь и, правда, могу отравить, если будешь меня так гонять!
- Что?! – выкатил глаза Сид Абдул. Такого он ещё не слышал ни от одной женщины! – Как же тебя  Али выносил? Змея! Разберусь с тобой сразу же после свадьбы Хадижи! Кобра, ты у меня узнаешь, как нужно с мужем разговаривать!
Дуния вне себя от ярости стояла посреди комнаты, уперев руки в бока. Теплая ночная джеллаба обтягивала её полную фигуру. Сид Абдул вдруг окинул взглядом женщину.
«Вот только бы ему ещё и женщину во мне разглядеть не захотелось! Этого я точно не перенесу!» - ужас шевельнулся в сердце Дунии. Она шагнула к столику, на котором лежали фрукты, взяла один плод и, подбрасывая яблоко в руке, сказала:
- Абдул, тебе хотелось скушать яблоко? Так вот тебе, лови! – и она бросила в него твердым как камень фруктом.
- Ой-ё-ё-! – схватился за глаз Сид Абдул. – Одалиска, что ты сделала?
Дуния хотела именно этого – выместить зло на Абдуле, хотя бы как-то задеть его. И отвлечь от той мысли, которая вроде бы промелькнула в его глазах. Она не думала о последствиях, настолько её одолело желание сделать ему хотя бы немного плохо… 
- Аллах, что позволяет себе эта женщина? Убить меня решила? Мухамед! Мухамед, иди сюда сейчас же! – закричал он что есть мочи.
- Что случилось, дядя Абдул? – ворвался в комнату, примчавшись, тяжело топая по коридору, племянник.
- Она меня едва не убила! – тыкая в сторону Дунии пальцем, вопил Абдул, прижимая ладонь к пострадавшему глазу. – Видишь это яблоко, Мухамед? Она в меня запустила яблоком и чуть не выбила мне глаз!
Мухамед с изумлением воззрился на яблоко в руке дяди, потом перевел недоверчивый взгляд на жену сида Абдула.
- Лара Дуния, что… произошло? Неужели это правда? Зачем так? Вы просто как дети!
- Пусть Дуния принесет тряпку и вытрет с пола у кровати, а завтра я с ней разберусь!- кипятился Абдул. Мухамед посмотрел на пол, на то место, куда указывал дядя. Небольшая лужица растеклась рядом с бабушами сида Абдула. Мухамед непонимающе уставился на жидкость непонятного происхождения.
В дверях комнаты стояли испуганные Карима и Латифа, Амин с мокрыми волосами. Только Халисы не было среди них.
«Всё ещё делами на кухне занимается. Она же тесто на хлеб собиралась поставить», - отчего-то подумалось Мухамеду.
- Дуния, иди отдыхать, я сама пол вытру. Иди, Дуния, иди! – замахала на женщину руками Карима. Дуния, грозно сверкнув глазами на мужа, выплыла из комнаты.
Сиду Абдулу, всё ещё закрывавшему рукой подбитый яблоком глаз, хватило и другого, прищуренного глаза, чтобы проводить её  взглядом,  не обещавшим ничего хорошего.
- Дядя Абдул! Как же так? Зачем вам нужна такая жена? Верните её дяди Али! Для чего Вам в Вашем возрасте такие проблемы? – возмущался Мухамед.
Но Сид Али жестом дал понять, чтобы все убрались из комнаты. Латифа и Амин вышли и закрыли за собой дверь.
- Ну и день! – сокрушенно сказала Латифа. – А где твоя жена? Халиса уже спит? Она так устала, бедняжка! Амин, я так благодарна твоей жене. Она так помогает мне, даже дочь так не старалась бы, как Халиса. Я рада, что твоя жена оказалась такой, а не как Дуния. Она ведь и в молодости была скандальной и склочной. Такие устраивала истерики, что дядя Али выходил из себя и готов был её прибить. Даже дядя Али, святой человек, даже он не выдерживал её дурного характера!
- Халиса ещё не спит. Она не поднималась в комнату, - проворчал Амин.
- Так позови её, Амин. Она не служанка! Завтра мы вместе всё доделаем! А сейчас твоей жене пора отдыхать, сходи за ней, сынок, - попросила Латифа.
Она вернулась в свою комнату, Амин же, разминувшись на лестнице с Каримой, которая несла в руках мокрую тряпку, сошел по ступенькам на первый этаж и завернул в кухню.
…Халиса варила кофе. Она так и не смогла дождаться, когда в доме наступит полная тишина, которая свидетельствовала бы о том, что все легли отдыхать. Но так не произошло: Сид Абдул требовал внимания к себе, и  то и дело в кухне появлялись по очереди то Латифа, то Карима, то Дуния… То Мухамед бегал за одеялом в магазин… Поэтому Халиса поставила на плиту кофеварку, засыпав молотый кофе с корицей и добавив чуть соли. Залив водой содержимое джезвы, девушка, не отходила от плиты, осторожно помешивала ложечкой напиток.
Аромат свежего кофе был разлит по кухне, когда Амин  вошел внутрь.
- Ты ещё долго?..
Халиса оглянулась, и смущенная улыбка появилась на её лице.
- Я всё сделала. Но так захотелось выпить чашечку кофе! Столько раз сегодня варила  для дяди Абдула и Рании, но для себя так и не успела приготовить. Хочешь? Здесь хватит на двоих!
- Да…, пожалуй!- неожиданно ответил Амин.
- Сейчас! – Халиса ловко поставила на стол две небольшие чашки с золотым ободком. Через некоторое время Амин и Халиса пили мелкими глотками кофе, чтобы не обжечься. Потом Амин поставил свою чашку на стол и сказал:
- Я пойду. А ты не задерживайся. Мать меня отправила за тобой, чтобы ты не перерабатывала, а отдыхала, как и все. Ты не служанка….Пошел я, короче!
На Халису как будто вылили ведро холодной воды! На неё так подействовали слова Амина. Он, оказывается, не сам решил искать её, беспокоясь, что с ней, и где жена, но его Лара Латифа отправила за ней! Как же обидно!
 Она слышала, как муж поднялся по лестнице, и только тогда она встряхнулась, напомнив себе, что как бы то ни было, он её муж. И ещё два месяца назад он знать её не хотел, а теперь они вполне доброжелательно разговаривают. Вот так – шаг за шагом – она сможет завоевать своего любимого Амина! Как же удачно, как вовремя муж заглянул к ней!
Халиса взяла чашку Амина и резко опрокинула на блюдце, то же самое проделав и со своей. Что скажет ей кофейная гуща? Совпадут ли значения кофейных пятен у Амина и у неё?
«Нет, наши судьбы не могут разойтись!» - внушала себе Халиса, пока ждала, когда можно будет посмотреть результаты гадания.
И вот – наконец! –дрожащими руками она подняла - нет, не свою чашку, а,  конечно же, чашку Амина. От волнения даже не смогла сначала ничего увидеть. Потом долго-долго рассматривала каждое пятнышко, каждый кофейный сгусток, стараясь запомнить рисунок.
 А что, если кружку не мыть, а завернуть в бумагу и спрятать в надежное место, чтобы потом иногда посматривать на кофейные разводы? Нет, не стоит так делать, пожалуй! Халиса живо представила, как Амин случайно находит кружку и вспоминает, как с Халисой пил однажды ночью кофе. И вот он уже смеётся над ней, отпуская язвительные замечания. Нет, только не это!
Ещё раз внимательно рассмотрев его кофейную чашку, Халиса отставила её в сторону и  взяла в руки свою. Да-а-а, что сказать? Из памяти выветрилось всё, что казалось совершенно понятным, когда гадала её тетушка. Но теперь Халиса очень волновалась, и память сыграла с ней злую шутку: она ничего не могла вспомнить из того, чему её научила тетя Фюсун. Что же делать? Невозможно упустить такой случай! А ведь чашки надо будет вымыть сегодня же!
И тут на глаза Халисе попался сотовый телефон. Как же она могла не сообразить сразу! Конечно же, надо сделать именно так!
Халиса взяла с полочки телефон и сначала сделала несколько снимков внутренней стороны чашки Амина, потом сфотографировала и собственную чашку.
«Всё! Потом я спокойно рассмотрю всё до мелких деталей и постараюсь вспомнить забытую науку» - радовалась девушка.  Или… о! На свадьбе Хадижи она встретится с теткой из Сан-Паулу, которая ещё лучше гадает по кофе! Вот ей она и покажет фотографии на сотовом. А что она сама смогла увидеть?
« Какое-то дерево и, кажется, змею, только это, - ответила она себе.- Это к исполнению желаний и к интригам. Это всё равно, что ничего не узнать. Подожду, что скажет мне тетя. И Амина она увидит ещё раз на свадьбе».
Спрятав в карман телефон, Халиса понесла чашки к раковине, чтобы вымыть. В какой-то момент она поняла, что уже не может сказать, какая из чашек чья. Потом девушка неловко повернулась и выронила одну из них. Осколки разлетелись по всему полу, а Халиса замерла от ужаса, парализованная мыслью, что это очень плохая примета – разбить чашку, по которой только что гадала. «Это что-то означает. Но что и для кого?» - растерянно глядя на чашку, оставшуюся в руке, думала она.
Осторожно поставив уцелевшую чашку на надежную поверхность, нашла в сотовом фотографии, попыталась сравнить рисунки. Нет, ничего не получилось. Видимо, придется распечатать фотографии через компьютер, только где и как это сделать? Причем так, чтобы никто не понял, для чего ей это нужно?
 Попросить разрешения у мужа отпустить её встретиться с теткой в Торговом Центре? А там они всё сделают и всё рассмотрят. Значит, разгадывание задержится, ведь до свадьбы времени не будет, а родственники из Сан-Паулу приедут перед свадьбой и долго не задержатся. Значит, придется действовать быстро и четко. Узнать их с Амином будущее - такой шанс она не упустит!
 Какая же она неловкая! Халиса в расстроенных чувствах вымыла не разбившуюся чашку, собрала осколки и отправилась спать.
Только поднимаясь на второй этаж, Халиса поняла, до какой степени она устала. Осторожно пробравшись в комнату, она быстро приняла в ванной душ и тихонько легла на свою половину постели. Она уснула в то мгновение, как только её голова коснулась подушки.
Притихший Амин тяжело вздохнул и отвернулся, повернувшись на другой бок. Он закрыл глаза и вызвал из памяти лицо Эмми. Где она сейчас, как проводит время? Как живет? Смогла ли она полюбить своего мужа? Как Эмми выглядит теперь, став замужней женщиной?
А если бы случилось чудо, и Эмми вернулась бы в семью, смог бы он уговорить Халису позволить взять вторую жену? Нет, Халиса на это не пойдет! Даже если Эмми станет только второй женой. Какая разница женщинам, какие они по счету в семье? Главное, как сильно тебя любит мужчина. Разве не так?
 Эмми ведь тоже не захочет быть не единственной женой. Правда, если бы муж вернул её в семью, или она сама потребовала развод, не ужившись с нелюбимым мужчиной, её положение в глазах родственников стало бы таким, что для неё счастьем было бы стать пусть даже второй женой.
Амин вдруг понял, что готов пожелать любимой женщине каких угодно невзгод, только бы она, в конце концов, вернулась к нему. «Если бы Эмми снова вошла в мою жизнь!» - мечтал Амин, не подозревая, что на столике рядом с его постелью на фотографии, сохраненной в телефоне Халисы, судьба его уже записана.
 Стоило только внимательно посмотреть на снимок знающему человеку, который смог бы расшифровать знаки судьбы! Ведь в кофейной гуще после выпитого им кофе были и дальняя дорога, и возвращение той, которую он так часто призывал в памяти. И две женщины рядом с ним, которые будут так отчаянно бороться за него между собой! 
Он так и уснул с мыслями о чужой жене, которая могла быть его женой, если бы он был умнее.

9. Глава 4. ЧАСТЬ 4.
 СВАДЬБА Хадижи.

Наступил тот страшный для Жади день, когда её дочь должна была  выйти замуж.
Накануне она договорилась со всеми: и с Иветти – о том, чтобы Пьетро мог провести весь день в доме Феррасов с братьями отца под присмотром старой няни Лукаса, пока Жади будет находиться на свадьбе дочери. 
 И  созвонилась с дядей Али, чтобы Зорайдэ и Латифа заехали за ней перед тем, как отправятся в дом Саида, где для Хадижи ранним утром устроят «день хны».
И посекретничала по телефону с Самирой, накануне вернувшейся в пансион, и выяснила, с кем и каким образом она проберется на кухню ресторана знаменитого отеля, чтобы сделать для журнала несколько интересных снимков, которые собралась выкупить сама Жади - и для себя, и для того, чтобы фотографии не появились в желтой прессе.
Потом был звонок Лукасу, который сообщил, что завтра они с Тавиньо отправляются в Сочи, вылетая рано утром из Москвы в Краснодар.
- Жади, какая загадочная страна – Россия! Когда вернусь в Бразилию, я тебе столько всего расскажу! У меня много фотографий, сделанных и в Санкт-Петербурге, и в Москве, и собираюсь сделать ещё больше снимков по пути в Сочи. Представляешь, Тавиньо каждый день отправляет Лидиане новые фотографии. Она ещё и задания дает, что он должен сфотографировать…. Как у вас с Пьетро дела? Всё в порядке? – обеспокоено спросил Лукас, обнаружив, наконец, что Жади не проявляет интереса к его рассказу.
- Лукас! Завтра – свадьба Хадижи! – трагически сказала Жади.- Как я переживу этот день? Я же теряю свою дочь! Что мне делать, Лукас?
В телефонной трубке на другом конце света повисло молчание. Наконец, муж Жади сказал:
- Жади, ты же знаешь, что помешать свадьбе не можешь! Если тебе тяжело видеть, как твоя дочь выходит замуж – просто не ходи на праздник! Жади, ты меня слышишь? Дядя Али приехал из Марокко? Жади?
- Да, Лукас, я тебя слышу. И я знаю, что у меня ничего не получилось бы, если бы я даже что-нибудь попыталась предпринять! Но мне так трудно смириться с этим!
- Жади, что ты задумала? Ты собираешься что-то сделать? Не молчи, Жади!- тут же забеспокоился Лукас.
- Ничего, я ничего не придумала. Лукас, я  ничего не могу! А Саид отдает её в жертву как барашка незнакомому мужчине, который мне не нравится!
- Не нравится? Жади, ты видела жениха? Вы с ним встретились? 
- Видела, случайно, когда мы с Самирой в аэропорту встречали дядю Али и Зорайдэ, Саид приехал его встречать. Мы столкнулись лицом к лицу с женихом Хадижи … Лукас, он мне так не понравился!
- Но  почему? Что в тебе вызвало такой негатив?  Жади, ты не преувеличиваешь? Первое впечатление не всегда бывает верным.
- У меня нехорошие предчувствия, Лукас! Моя дочь не будет с ним счастлива, я знаю это.
 - Жади, мне кажется, ты сама себя накручиваешь. Рано или поздно, твоя дочь всё равно вышла бы замуж. Она выходит замуж рано, потому что так захотел её отец. Но даже если бы  это случилось через несколько лет, ты и тогда бы сопротивлялась и сочла бы, что жених не подходит.
- Нет, Лукас, сейчас я против её замужества, потому что брак ранний. Хадижа не может знать в 18 лет, что может сделать её счастливой. Она поймет это, когда повзрослеет. А пока…
- Но, Жади, неужели твою дочь насильно выдают замуж, как тебя когда-то? Ты об этом не говорила!
- Не насильно, но… Хадижа должна полюбить, выйти замуж по любви. Я знаю, что такое жить с мужчиной, которого не любишь! И как бывает, когда любишь другого, но нет шансов быть с ним вместе.
- Но твоя дочь никого не любит, как ты мне говорила. У неё другая история, Жади. Она может полюбить своего мужа!
- Лукас, она его полюбит, я это уже поняла, поговорив с дочкой. Но я не хочу, чтобы она влюблялась в Фарида. Не хочу, потому что он мне не нравится!
- А ей он нравится? – уточнил Лукас. – Главное, чтобы парень нравился твоей дочери, потому что ей с ним жить! Не тебе, Жади! Дорогая, не заморачивай себе голову! Хадижа полюбит мужа и будет благодарна судьбе, что встретилась именно с ним. Ты об этом не думала?... Прости. Больше не могу говорить. Звони мне Жади, когда вернешься после торжества. Я буду ждать звонка и волноваться за тебя. И ничего не предпринимай, о чем потом пожалеешь…
Связь прервалась. Лукас так и не успел договорить, а Жади – ответить.
Но она ещё долго переживала, обдумывая его слова.  «Главное, чтобы парень нравился твоей дочери…», - так сказал Лукас? Да, Жади знала по рассказам Лукаса, как Маиза некогда поступила с парнем Мэл, всеми способами стараясь разлучить дочь с личным шофером. Закончилось это печально: Мэл в отместку стала принимать наркотики. Потом Маиза сама уговаривала Шанди вернуться к дочери, чтобы он помог ей бороться с пагубным пристрастием. Лукас до сих пор с негодованием вспоминает, как Маиза испортила жизнь Мэл. Если бы она не стала препятствовать дочери любить простого парня, не из их круга, ничего плохого с Мэл не случилось бы, не было бы наркотиков, потерянных лет жизни и испорченного здоровья.
Но его дочь – бразильянка. У неё иной менталитет, как любит выражаться Лукас. А Хадижа из семьи с другими представлениями о жизни, о браке, о детях, о правах мужа и жены, мужчины и женщины. Если Хадижа полюбит мужа…
Жади вспомнила темные глаза, жгучий взгляд молодого мужчины, которого она увидела в аэропорту, сразу не осознав, что это и есть жених дочери, и ей стало не по себе.
Какой враждебный взгляд был у парня! С непонятной ненавистью он смотрел на неё и на Самиру. Жади показалось тогда, что перед ней – опасный зверь. Вот именно такое ощущение и было верным! Опасный хищник! Не дай Аллах иметь такого врага! И если он полюбит Хадижу, то станет бОльшим тираном, чем Саид.
Только теперь Жади поняла, как Саид Рашид был добр к ней, потому что любил. Но даже когда Саид уличил её, вернувшуюся из развалин после свидания с Лукасом, он не стал вытаскивать на площадь неверную жену, чтобы наказать плетьми. От Фарида подобного ждать не приходилось. Он совсем другой. Жесткий и жестокий. Пощады от него ждать не стоит, если однажды дочь не захочет быть и дальше его женой.
Но если Хадижа полюбит его? Как говорит Зорайдэ, даже шакал в юности привлекателен. А разве дочь сможет критически посмотреть на мужчину, если   других молодых мужчин она просто не могла узнать? Полюбить Фарида, наглеца с горящими от ненависти глазами?
 Жади передернулась от неприятия такой перспективы. Ей очень не хотелось, чтобы Хадижа любила мерзавца, который не понравился её матери. «Мерзавец? Вот каким словом я его назвала. Но ведь я его не знаю, Лукас прав. Но он мне очень не нравится. Я ничего не могу с собой поделать, но он мне очень не нравится!»
 Жади металась по комнате весь вечер. Уложила спать Пьетро, а сама никак не могла успокоиться. Не могла найти способа убедить себя в том, что брак Хадижи может оказаться благополучным. Она забылась тревожным сном в комнате сына, свернувшись рядом с Пьетро под легким одеялом.
Жади даже не стала перед сном проверять, не увеличилась ли родинка на спине Пьетро. Она не понимала, почему Лукаса так беспокоит это небольшое коричневое пятно. Не такое же точно, но похожее родимое пятно было и у него самого. И что?
 Но Лукас  уверял, что контролировать было необходимо: если родинка будет увеличиваться, то она может перерасти в раковое образование. Мать Лукаса умерла от рака… И Жади каждый вечер заглядывала под рубашку сыну. У Лукаса пятно располагалось в другом месте и выглядело иначе. Но муж Жади убедил себя, что, вопреки всему, родинка у Пьетро унаследована от него. И сам же вспоминал, что ему с братом родинка передалась от матери, эта напасть передается по женской линии в семье.Это значит, сын Жади не мог получить от Феррасов предрасположенность к опасной болезни.
Вот внуку, сыну Мэл,  родимое пятно досталось от дочери Лукаса. А у Пьетро его быть не должно. Но оно есть, точнее - похожее…  Жади не смогла убедить Лукаса, что это совпадение! Но страх мужа  настолько укрепился в подсознании Жади, что она проснулась ночью и сразу же  вспомнила о родинке и о том,  что сказала  дона Жура, когда Жади ей позвонила насчет Латифы.
Свекровь Мэл интересовало, когда вернется Лукас из поездки, и когда же она сможет с ним поговорить? Но Лукас должен возвратиться только через неделю, и дона Жура очень расстроилась. Она уверяла, что с сыном Мэл что-то не так. Что мальчик плохо себя чувствует, но ни Мэл, ни занятый работой Шанди не принимают состояние сына всерьез. Ребенок плохо ест, часто устает, бледный и вялый. И родинку она видела – родинка увеличилась в размерах.
Жади включила ночной светильник, осторожно откинула край одеяла и  подняла рубашку на спине Пьетро. Родинка была такой же, как всегда. Или она так часто смотрит, что просто не замечает, как та увеличивается? Надо отвезти сына на прием к врачу. Жена Лукаса вздохнула и постаралась снова уснуть. Завтра будет тяжелый день. И ко всему прочему, она должна выглядеть лучше некоторых женщин на свадьбе,  жен Саида, например…

*** Жади проспала и едва успела привести себя в порядок и разбудить сынишку, чтобы собраться к приезду Иветти.
 Пока няня Пьетро одевала мальчика, Жади  стояла у распахнутого окна, полностью готовая к встрече с Далвой и Иветти, невольно высматривая, когда в конце улицы покажется автомобиль Феррасов.
Утро было солнечным и таким замечательным! Солнце заливало дорожки сада. Ярко зеленели листья пальм, выстроившихся вдоль ограды поместья. При самом легком дуновении ветерка их верхушки  приходили в движение. На кустах роз цветными пятнами выделялись ещё не срезанные бутоны.
По небу плыли редкие облака. А за линией высотных домов, стеной протянувшихся вдоль Леблона, мощно  перекатывался Атлантический океан, о котором Жади всегда помнила, пусть его и не было видно из окон их дома.
Океан…Как скоро разделит он  её с Хадижей и станет непреодолимой преградой! Пустые надежды на чудесное избавление дочери от жениха  теперь обернулись ощущением разлуки с  ней на тысячу лет. «Не нужен моей принцессе никакой муж! Моя дочь в плену обмана, который очень скоро может рассеяться», - страдальчески думала Жади, чувствуя, как начинают душить слёзы, а через сердце пролегла глубокая рана.
 Жади достала из сумочки салфетку и вытерла слезы. Макияж придется переделать. Но если она так и будет весь день лить слезы…
Вскоре машина Феррасов подкатила к воротам ограды, и из автомобиля выпорхнула энергичная Иветти, а затем выбралась и Далва. Жена Леонидаса уже торопливо шла по дорожке к дому, а Далва всё ещё стояла возле машины и неприязненно осматривалась.
 Лукас с новой женой жил в этом доме уже пять лет. Но за всё время Далва побывала здесь всего несколько раз. Она многого не принимала: и то, что Лукас не захотел остаться жить в отцовском доме, решив поселиться в собственном. И то, что её любимый мальчик, брат Диого, развелся с Маизой, которая одна только и подходила Лукасу, по мнению Далвы.
И то, что приходилось мириться с женщиной, которая как сломала жизнь их Лукасу ещё двадцать лет назад, так всё-таки и добилась своего, смогла получить его  в мужья, разведя с законной женой, матерью его  дочери. Вот с Диого у неё ничего бы не вышло, останься он жив, и окажись Жади на его пути!
 Далва признавала только два достоинства у Жади: она родила Лукасу  долгожданного сына, и с ней Лукас был счастлив. Теперь сын Леонидаса был спокоен и умиротворен. Он не страдал и не метался больше, получив женщину всей  жизни.
Далва не могла понять, что такого особенного было в этой восточной красавице, чтобы Лукас мог так сильно любить её всю жизнь? А Лео? Он ведь тоже влюбился в Жади. Он отказался от неё, но покинул Рио-де-Жанейро, жил теперь где-то в Сан-Паулу…  Там же обретается и доктор Альбьери.
- Далва! Смотри-ка, а Пьетро уже собрался! Но он  должен позавтракать, выпить сок и … он хочет взять с собой собаку! – голос Иветти доносился из открытой двери особняка.
Далва рассмеялась и поспешила в дом. Сын Лукаса всегда вызывал в ней умиление. Она любила всех малышей семьи Феррасов: и сына Мэл, и близнецов Иветти.  Но сыночек Лукаса был ближе всех сердцу Далвы. Она не могла объяснить себе этого, но когда мальчик  смотрел на неё с открытой улыбкой или заливисто смеялся, и тогда  смешинками искрились карие глазки Пьетро, такие же озорные, как и у его матери, как уверял Лукас. 
Старая Далва, конечно, терпела Жади, но ничего не могла с собой поделать: принять всей душой Жади, видеть в ней такую же хозяйку дома Лукаса, какой была и Маиза, она не могла. Поэтому и не любила бывать в доме, где жила «эта женщина». Чем Жади насолила Далве? Что плохого могла когда-то сделать? Этого не понимал никто – ни Иветти, ни Леонидас, ни Лукас. Жади  тоже чувствовала её неприязненное отношение к себе, но старалась сгладить ситуации, когда обе женщины вынуждены были общаться.
  Когда Далва вывела мальчика из дома и направилась с ним к машине, Иветти взяла из рук Жади поводок, на который был посажен любимый пес Лукаса и Пьетро.
- Иветти, может быть, не стоить брать с собой собаку? Столько детей в доме, ещё и за собакой следить.
- Ничего, Жади, сегодня вся прислуга дома, они знают, что мы с Львеночком едем на свадьбу и вернемся поздно. Проследят и за детьми, и за животными. И потом – это тебе надо попасть на свадьбу рано, ты ведь едешь в дом Саида, где будут готовить твою дочь к празднику. А мы с Львеночком приедем в отель на торжество только к вечеру. Не волнуйся ни за кого.
- Иветти, когда мой сын с тобой, я никогда не боюсь за него!
- Жади, спасибо! А как Лукас? Он звонил сегодня отцу. Мы совсем запутались с разницей во времени – в Бразилии ещё сутки не закончились, а в России уже новый день. Он так беспокоится за тебя! Что ты наговорила вчера Лукасу?
- Ничего. Я переживаю за судьбу Хадижи! Иветти, мне страшно не понравился жених. Сегодня он станет мужем Хадижи. Ей только-только исполнилось 18 лет. Зачем выходить замуж так рано? Только потому, что так решил Саид?
- Эээээ, Жаа-ди! А сама ты во сколько лет стала женой Саида?
- Меня выдали замуж в 17 лет! Но это было другое время! У меня не было никого, кроме дяди Али, потому что мой отец давно умер, а потом не стало и мамы. Дядя решил устроить мою судьбу, найдя мужа, считая, что так будет лучше для меня. Он отвечал за меня. 
- Жади, вот видишь, тебе нашли мужа ещё раньше, чем твоей дочери.
- Но у Хадижи нет никакой необходимости выходить замуж. Её отец обеспеченный человек.
- Жади, я думаю, дело не в этом. Саид торопится выдать замуж, потому что боится не найти другого жениха твоей дочери. Кризис в мировой экономике заставляет людей, особенно предпринимателей, искать взаимовыгодные союзы,- Иветти , как всегда, постаралась найти разумное объяснение.
- Иветти, я вдруг вспомнила,  после чего дядя Али решил выдать меня замуж, - задумчиво сказала Жади. – Я познакомилась с Лукасом, и это дяде не понравилось. Но я выросла в Бразилии, смотрела на мир другими глазами, не так, как воспринимали жизнь Зорайдэ, моя сестра Латифа или сам дядя Али, пусть даже он имел европейское образование. Дядя принял на себя ответственность за меня и считал, что я должна была жить так, как принято в его семье. Но, узнав о моей любви к Лукасу, он испугался. Он побоялся, что я опозорю его семью. И поторопился выдать меня замуж, даже не захотев понять, чем для меня была любовь к Лукасу. Его решение стало  ошибкой, которая обернулась для меня несчастьем и борьбой за любовь длиною в двадцать лет!
- Жади, а твоя дочь… она тоже полюбила кого-то? – с сочувствием спросила Иветти.
- Нет. Нет, Хадижа ни в кого не влюблена. Думаю, что ей понравился её жених.
- Тогда чем же ты недовольна? – изумилась подруга. -  Если ещё и жених полюбит Хадижу, тогда им не придется ждать двадцать лет, чтобы быть вместе!
Собака нетерпеливо натянула поводок, и Иветти пошатнулась.
- Пора ехать! Жади, увидимся на свадьбе! Я присмотрюсь к жениху, ведь если тебя, как мать, что-то беспокоит, это не просто так. Это голос сердца  подсказывает тебе то, чего пока никто не замечает.
Иветти направилась к машине, где её с нетерпением ждали Далва и Пьетро, а Жади не спеша пошла за ней следом. Когда жена Леонидаса  уместила рядом с собой огромного пса, а Далва села на переднее сиденье рядом с шофером, взяв на руки мальчика, Жади наклонилась к открытому окну и поцеловала сына.
- Моё сокровище, я заеду за тобой завтра. Слушайся тётю Иветти и Далву! Кушай и не капризничай, а то я пожалуюсь папе, когда он позвонит!
Пьетро послушно кивал на каждое слово матери.
- Всё, Жади! Мы поехали, и жди нас на празднике.
Машина тронулась с места и вскоре скрылась в конце улицы.
Жади вернулась в дом и посмотрела на часы. Скоро за ней должны будут заехать Сид Али и Зорайдэ.
Самира  была на занятиях, а в отель приедет только вечером, и не одна, а с парнем-фотографом и, может быть, и с Амалией, которой тоже захотелось посмотреть на марокканскую свадьбу в Бразилии. Учитывая, что обе журналистки собирались отправиться при первой же возможности в Марокко, узнать заранее обычаи и посмотреть на людей, выходцев из страны, было интересно и полезно. Поэтому Жади уже не так сильно переживала за то, что Самира может оказаться наедине с молодым мужчиной в приватной обстановке.
К тому же, если ребята попадутся, то у опытной Амалии имеется больше возможностей помочь им выпутаться из неприятной ситуации.
 И  Жади, прогулявшись по саду, обогнув бассейн вдоль бордюра, поднялась в свою комнату, чтобы выбрать наряды на самый важный день в своей жизни. Ни перед одной из трёх собственных свадеб она не волновалась так, как сегодня.
Она открыла шкаф, забитый новыми, известных европейских брендов, платьями, которые Лукас с Иветти заставляли её покупать с завидным постоянством, и перебрала все одно за другим.
Вот это чудесное платье в желтых тонах ей очень нравилось. Но в нем она была на новогоднем вечере в доме Феррасов. А видеть, как Рания окинет её насмешливым взглядом, Жади не желала.
Так… Вот ещё одно платье, голубое. И ткань необычная, и фасон такой, что ни у кого наверняка не будет ничего подобного. Лукас нашел во время поездки в Париж одно небольшой бутик малоизвестного кутюрье, поразился необычным моделям и накупил разных нарядов и для Жади, и для Самиры, и для Иветти… И Мэл привез несколько платьев, правда,  не надеясь, что она откажется ради них от привычных джинсов и футболок. Дочь жила просто, а вычурные вещи и украшения не выносила.
Жади достала именно это платье – голубое. Оно сидело на ней так, как если бы сшито было на неё. Потом нашла изящные туфли-лодочки и маленькую плоскую сумочку-клатч в тон к туфлям. Осталось только подобрать  драгоценности…
В её шкатулке было много разных украшений. Давно разложила их Жади в соответствии с разными периодами собственной жизни.
Отдельно лежали те, что  носились, когда она жила в доме Саида. Это были его подарки, которые когда-то она сама вернула ему, бросив в лицо, когда услышала его упрек: зря он дарил ей столько золота, ведь она всё равно не оценила его щедрости. Но  Лара Назира потом принесла ей золото.
Жади никогда больше не носила ни широкий золотой браслет с отверстиями по краю, ни ожерелье из золотой «сеточки» с бусинками, которое плотно облегало шею и подчеркивало её красоту и изящество, ни любимое двойное кольцо, которое позволяло пальцу согнуться, хотя казалось несколько неуклюжим.
Серьги, браслеты, колье, подаренные Саидом, Жади не могла носить потому, что у неё теперь был другой муж,  при Лукасе это было бы …как-то некорректно. И прошлое она тоже не хотела впускать в свою жизнь даже через украшения. Прошлое должно было остаться в прошлом. Если носить браслет, который  украшал её руку двадцать лет, значит, всегда иметь при себе «частицу» брака с Саидом. А это уже было неприятно и самой Жади.
В отдельные отсеки шкатулки она положила те драгоценности, которые купили они с Лукасом. Вместе. Но чтобы он сам отправился в ювелирный магазин и купил бы ей колье, кольцо или ожерелье, такого никогда не было. Просто Лукас был другим, он считал, что женщина сама должна выбирать себе украшения, потому что он, мужчина, может ошибиться. Дело вовсе не в деньгах, Жади имела собственную карточку с большой суммой денег, так же как и доступ к общему с Лукасом счету.
Но почему-то покупать драгоценности самой было неинтересно. Жади порой вспоминала то чувство, которое испытывала, открывая футляр с украшением,  преподнесенным Саидом.  Она и хотела бы почувствовать всё это снова, но у Лукаса  не получалось доставить ей подобное удовольствие.
А ещё были украшения, подаренные дядей Али, скромные подарочки Зорайдэ, колечки и серьги от Хадижи… И любимый, довольно крупный кулон из золота в виде плоского цветка, который Жади носила, когда исчез её талисман с нефритом. А кулон с  зеленым камнем и сейчас украшал её грудь, ведь Лукас давно привык  к нему, знал о его «магической силе» и не имел ничего против.
А в этом футляре лежал подарок, сделанный Хадижей. Жади не знала, как ей поступить. Хадижа подарила ей ожерелье необыкновенной красоты, из ажурной платиновой «нити», украшенной бриллиантами, между которыми свешивались «капли» редкого жемчуга, такого белоснежного, что жемчужины казались светло-голубыми.
- Вот украшение, которое исключительно удачно подойдет к платью. Знаю-знаю, как зла была Рания, когда оказалось, что Хадижа мне сделала такой необыкновенный и дорогой подарок. Но ничего – переживет. Скорее всего, эту змею я увижу сегодня в последний раз! Но мне надо поговорить с Саидом. То, что ему польстит моя, украшенная его ожерельем шея, это уж точно. Украшение,  купленное на его деньги. У Хадижи не могло быть собственных денег. Или я не знаю, каким всегда был Саид? Увидев свой подарок, сделанный мне через Хадижу, он и сам подойдет ко мне и заговорит. Это мне и надо! А Рания пусть лопнет от злости! – разговаривала сама с собой Жади, рассматривая отражение в зеркале. Она приложила к груди одной рукой платье, а другой – жемчужное ожерелье. И осталась довольна.
Отлично! Теперь разобраться с прической и приготовить подарок для жениха и дочери-невесты. Да, и не забыть напомнить Хадиже о том маленьком телефончике, который она должна обязательно захватить с собой в Марокко.
«Как бы моя принцесса не забыла об этом! И вообще, я так и не узнала,  какие планы у молодоженов после свадьбы. Если бы свадьба проводилась в Марокко, можно было бы предположить, что она длилась бы несколько дней. А потом Хадижа вживалась бы в роль молодой невестки в доме мужа. А Хадижа всё-таки дочь очень богатого человека. Саид мог  подарить молодым свадебное путешествие. Или он консервативен в этом отношении, и тогда, скорее всего – отправит Хадижу с мужем в Фес. Нет, в Мекнес, ведь жених проживает там. Как же мне узнать об их планах?» - переживала мать невесты, сидя перед зеркалом и расчесывая роскошные длинные волосы.
 Удивительно, но о планах Саида не знала даже Хадижа, с которой на празднике у Латифы Зорайдэ долго разговаривала и подробно расспрашивала обо всем, что происходит в доме отца. И когда вчера вечером дядя Али с Зорайдэ и Латифа с Самирой встретились вот в этом самом доме, у Жади, никто из них не смог сказать, когда и куда Хадижа и Фарид поедут после свадьбы.
- Может быть, они отправятся в Сан-Паулу? Сын Сида Али собрался сватать там свою дочь Ясмин, а Дуния хочет найти невесту Икраму. И сосватать самых младших внучек. Может быть, Саид отвезет и молодую пару познакомиться с родственниками из диаспоры? – рассуждали женщины.
- Не хочу вас огорчать, - сказал тогда дядя Али, - но, немного узнав Фарида, я думаю, что он не станет задерживаться в Бразилии, а сразу же увезет жену в Марокко.
- Нет! Не может быть! Аллах! Перелететь через полмира, чтобы через три-четыре дня вернуться назад, пусть и с молодой женой, это… Такого быть не может! – решили дружно Латифа и Жади, Зорайдэ и Самира.
Жади ещё раз вспомнила проведенный накануне день, и то, как хорошо ей было с родственниками. И с дядей Али. И с Зорайдэ. Почему судьба разбросала их по свету? А с Латифой, живущей с ней в одном городе, приходится встречаться тайком. А если бы от Жади не отвернулась семья, то всё равно Латифа слушалась бы мужа, и от него зависело бы, отпустить её в гости к Жади или нет.
«Интересно, чем занята сейчас моя принцесса-невеста?» - мелькнуло в голове у Жади.
Сегодня утром Хадижа примет молочную ванну в импровизированном хамаме в доме отца. Настоящей бани-хамама в Рио не найдешь. И Жади с улыбкой вспомнила, как дважды в своей жизни была в роли марокканской невесты. Это с Лукасом было все иначе - так, как принято в Бразилии, в кругу друзей Феррасов. А в Фесе Жади, ещё невесту Саида, водили  в хамам, где удаляли с тела растительность до последнего волоска, ноги и руки расписывали рисунками из хны, потом ей наносили яркий макияж, да, а ещё - она просто забыла об этом – всё тело умащивали особым маслом, которым натирают невест. И даже  перед свадьбой с Зейном с ней проделали то же самое. И всё это сегодня ожидает Хадижу.
Жади снова вздохнула. Для чего она портит себе настроение? Если свадьбе быть, так, наверно, будет лучше принять это событие и порадоваться за Хадижу, а не пугать её своим мрачным видом. А завтра наступит новый день, она встретится с дочкой и расспросит, что она чувствует в роли молодой жены. Жади решила не спрашивать в лоб, не поняла ли Хадижа свою ошибку - то, что она поспешила, согласившись выйти замуж. И поздно теперь говорить об этом. Нет, Хадиже придется привыкать к новой роли, значит, дочь надо поддержать.
Жади уложила волосы в самую эффектную прическу, которая всегда, сколько она помнила себя в роли жены Саида, нравилась и ему, и приводила в восторг Хадижу, и вызывала зависть у Рании, у которой тоже были хорошие, густые волосы. Почему она не укладывала их в такую же прическу? Впрочем, это как раз понятно – не хотела делать так, как у соперницы.
«Что со мной сегодня? – удивлялась Жади. – я всё утро думаю о Саиде и Рании. Как будто я собираюсь уесть Ранию в глазах бывшего мужа. Как в прежние  времена. А ведь я так давно не была в доме, в котором прожила столько лет! Впрочем, не так уж и много. Вот в Фесе другое дело. Там мы жили с Саидом и Хадижей десять лет. Неплохо жили. Саид любил меня. И верил, что я тоже приняла и полюбила его!». Жади усмехнулась.
«Никто не знал, какие угли моей не погасшей любви к Лукасу тлели у меня в сердце. Это длилось все годы, которые мне приходилось притворяться. Но Саид никогда не верил мне до конца. И был прав. Я заставляла себя делать вид, как мне хорошо с ним, какой он хороший муж… Аллах! Но если бы Хадиже достался такой муж, как Саид! Чтобы он так же полюбил мою дочь, как Саид полюбил меня!». Жади снова начала накручивать себя, раз за разом возвращаясь к мыслям о неугодном ей женихе.
«Какая ирония судьбы!  Своей дочери я желаю такого счастья, от которого когда-то отказалась сама! Такого мужа, как Саид! Но «Лукаса» Хадижа не приняла бы. У неё другое воспитание. Она в этом отношении – дочь Саида!».
На столике завибрировал сотовый, звук которого Жади отключила на ночь. Дядя Али сообщил,  что они подъезжают к её дому. Жади тут же спустилась вниз.   
Когда машина подъехала к воротам, Жади уже шла по дорожке мимо кустов роз, на бутонах которых блестели как  слезы капельки росы.
…- Жади! Почему же ты такая грустная? Совершенно ни к чему печалиться! Если так суждено, тебе лучше принять брак Хадижи с Фаридом, - после приветствий уговаривал её дядя Али.
Из автомобиля выбрались Зорайдэ и Латифа, и так же, как и накануне, осматриваясь по сторонам, прошлись снова по саду, хотя вчера они уже обошли вокруг дома.
 Жена сида Али давно не была в доме строптивой племянницы и Лукаса, так же, как и Латифа. А встреча вчера вечером была заполнена радостными беседами людей, которые давно не виделись и очень соскучились друг по другу. Рассматривать дом и окрестности было некогда. Но и сегодня они заехали за Жади с опозданием, поэтому надо было спешить.
Когда все вошли в дом, и Жади предложила всем мятный чай с выпечкой, гости согласились  позавтракать. И не только потому, что ещё неизвестно, когда в доме Саида им удастся за свадебными хлопотами перекусить. Родственникам Жади было приятно убедиться, что она не забыла, как заваривать мятный чай, а Латифа, увидев блюдо с восточными сладостями,  восхитилась собственноручно приготовленным сестрой  печеньем, которое вчера в суете забыли выставить на стол.
- Жади!...м-м-м… как  вкусно! – откусывая от печенья, похвалила  она Жади.
- Это же «рожки газели»! Самое популярное на праздниках в Марокко печенье!- подхватила Зорайдэ.- У тебя оно получилось прямо по-мароккански, и очень вкусно.
- Жади, захвати с собой платок, чтобы накинуть на голову. Кто знает, что придумает Абдул, чтобы придраться к тебе. Не хочется скандалить на празднике, но ведь он – дядя Саида.
- Хорошо, дядя Али, так и сделаю, - согласилась Жади.
Когда женщины выпили по стаканчику чая, заговорила Зорайдэ:
- Мы привезли тебе подарок: новую джеллабу и кафтан. Такое платье, как ты и хотела. Пойдем, Жади, ты его примеришь, пока Сид Али пьет чай.
Оставив его за столиком в гостиной, Зорайдэ и Латифа отправились с Жади в её комнату.
Традиционное марокканское платье для праздников произвело на Жади большое впечатление. Песочного цвета, с изумительной по красоте вышивкой, с матовыми желтыми пуговками и плетеным поясом, оно выглядело потрясающе!
- Какая красота, Зорайдэ! – восхитилась Латифа. А Жади молчала, не отводя восхищенного взгляда от отражения в зеркале.
- Да, мне нравится платье! Спасибо, Зорайдэ!
- Ты наденешь другое платье, которое ты сама выбрала, когда поедем на свадьбу в отель. А на «празднике хны» принято быть в кафтане или ткшейто. Это обычай. Я так рада, что тебе нравится наряд, Жади. И хорошо, что ты не отказалась от наших  традиций. Сид Али опасался, что ты окончательно стала бразильянкой, а значит, можешь не захотеть накинуть платок, но ведь на свадьбе будет много незнакомых тебе мужчин, а ты мать невесты. Нехорошо, если тебя будут видеть без платка!
- Зорайдэ, я никогда не забуду обычаев своих предков, не откажусь от наших традиций! Лукас не принимает это всерьез. А Саид, семья дочери отвергли меня, и мне просто некуда носить кафтаны, которые лежат у меня в сундуке или висят в шкафу. Но рядом с вами…
- Жади, дядя Али купил нам всем такие красивые украшения! Вот, посмотри на меня, - Латифа распахнула ворот легкой джеллабы, под которой скрывался тонкий кафтан ярко-оранжевого цвета, на непрозрачной ткани которого выделялось изящное золотое ожерелье. Теперь Жади обратила внимание и на похожие серьги в её ушах, и на браслет, когда Латифа вытянула руку из-под длинного рукава, и на кольца, заблестевшие на её тонких пальцах.
- Очень красиво, Латифа!
- Да, Жади, дядя Али подарил мне всё это. И у Зорайдэ красивое колье. Покажи, Зорайдэ!
 Женщина, услышав просьбу, смущенно улыбаясь, откинула с груди часть платка, чтобы Жади могла полюбоваться на украшение.
- Ты знаешь, Жади, я не люблю носить золото. Но Сид Али настоял. Ведь это свадьба Хадижи!
- Дуния сойдет с ума, когда увидит на Зорайдэ такие драгоценности! - предрекла Латифа.
- Это точно! Только бы она скандал не закатила от жадности! Ведь Сид Абдул велел ей идти на свадьбу в парандже! Чтобы никто не смог любоваться её красотой! – раскрыла планы старика Зорайдэ.
- Дядя Али и тебе тоже купил украшение к новому кафтану. Где оно, Зорайдэ?
- Вот, - ответила жена Сид Али, протягивая футляр.
Жади бережно взяла в руки продолговатую коробочку и открыла: на черном бархате лежало потрясающей красоты ожерелье. Жади осторожно достала его и растянула между пальцами. Золото, бриллианты и …янтарь. Какое необычное сочетание! Но удачное - не могла не согласиться Жади.
- Мне нравится! – прошептала она, любуясь тем, как в комнате, залитой солнечным светом, лучи пронизывают насквозь прозрачный янтарь, заставляя ослепительно сверкать и бриллианты, искры от которых «бегали» по стенам комнаты и потолку при малейшем движении её рук.
- Примерь, Жади! – попросила Латифа.
…Когда женщины вышли, наконец, из комнаты, то увидели нервно вышагивающего Сида Али, выразительно посмотревшего при их появлении на часы.
- Мы опаздываем! Только женщины способны так долго собираться, и особенно, когда у них появляются новые наряды! – сердито сказал он.
- Всё, мы готовы, можно отправляться прямо в дом Саида! – успокоила его племянница, а Жади расправила палантин под тон ткшейто, усыпанный мелкими блестками, и набросила на голову, прикрыв волосы.
Дядя Али критически осмотрел племянницу.
- Да, Жади, даже если ты обернешься в дерюгу, то всё равно затмишь любую красавицу.
Когда Жади садилась в машину, глаза её были полны слез.
Зорайдэ взглянула на неё сочувственно. И Латифа тоже.
- Жади, перестань. А то я тоже заплачу, - сказала Латифа.- Ведь ничего страшного не произошло! Сид Абдул вчера весь вечер расхваливал Фарида, какой это завидный жених, какой хозяйственный, какой предприимчивый, как умело торгует, удачлив в бизнесе, хотя ещё так молод! Со временем он станет так же богат, как Саид. Дядя Абдул уверен в этом. Иншалла!
- Не знаю, Латифа. Но мне остается только надеяться на лучшее. Иншалла!

…Когда Сид Али с родственницами подъехали к дому Саида Рашида, их встретили у ворот, и Мириам провела гостей в сад. Жади осмотрелась: как давно она здесь не была, и как всё изменилось за пять лет! Повсюду росли стройные высокие деревья, которые раньше Жади не замечала, появился фонтан, выбрасывающий в воздух кристальные струи, вовсю ещё цвели розы.
Появившийся Саид увел сида Али с собой, а Латифа и Жади с Зорайдэ пошли по дорожке, увлекаемые музыкой, и тут же увидели Ранию, которая на правах хозяйки дома приветствовала их. Она просто излучала радушие. Рядом с ней стояла её сестра Амина, так же фальшиво улыбаясь.
- Проходите, вот здесь у нас хамам для невесты, - провела она родственниц к импровизированному под марокканский хамам, специально построенному к свадьбе временному шатру.
- Мы многое пропустили, Рания? Невесте уже нанесли рисунки из хны?- поинтересовалась Латифа.
- Нет, вы появились вовремя. Женщина, которая должна заниматься уходом за невестой, опоздала. Поэтому Хадиже только сейчас начнут удалять волосы с тела. Проходите в зал.
Жади прошла молча. Но она спиной чувствовала взгляд Рании, которая не могла в такой день ничего сказать ей, но Жади знала, как Рания по-прежнему ненавидит её всей душой. «Аллах! Эту женщину я не увижу больше! Какое это счастье! Иншалла!» И знала, что Рания думала точно так же.
В помещении, куда они вошли, в парах горячей воды женщины занимались подготовкой невесты. Но некоторые сидели за столиками и на кушетках и наслаждались мятным чаем и воздушным лукумом, печеньем и другой выпечкой. В воздухе витал расслабляющий аромат амбры. Звучала мягкая, околдовывающая, расслабляющая музыка.
- Видите невесту? – Зорайдэ указала сестрам в сторону, где на матрасике сидела Хадижа, которой как раз проводили процедуру эпиляции. Они увидели, как крупная плотная женщина в халате и в намотанном на голове тюрбане сильными руками разминала скатанную в шар карамельную массу, а затем уверенным движением нанесла её на небольшой участок лодыжки девушки. Через некоторое время она резко сняла налепленную массу, а Хадижа ойкнула.
 Она так была увлечена действом, что не сразу заметила появление матери и тети Латифы, пока Зорайдэ не подошла к ней совсем близко. Жади засмотрелась на дочь. В этот день она была особенно красива и вся сияла от счастья.
- Зорайдэ! А где мама? Тётя Латифа! Мамочка! – обрадовалась девушка.
- Сидите спокойно! – предупредила её женщина, налепливая на нужный участок очередной карамельный «пластырь». И снова быстрым движением сняла его против роста волос. Хадижа опять счастливо охнула. Жади смотрела на дочь и вспоминала, как сама вот так же вскрикивала, когда ей перед каждой свадьбой удаляли волосы.
Как ни старались, но сделать эпиляцию безболезненно и эффективно не удавалось. Впрочем, у женщин в каждой семье имеется свой рецепт, как и на кухне. В состав карамели обычно входит растительный клей, сахар, мед и лимон. Дозировка и пропорции остаются семейным секретом. После таких процедур волосы перестают расти или растут намного медленнее и никогда не растут под кожей. Кожа становится как новая, абсолютно чистая и очень гладкая.
Лара Асия, наконец,  сняла последний кусочек карамельной массы и завершила процедуру нанесением лосьона с цветами апельсинового дерева, чтобы кожа стала нежной, мягкой и шелковистой.  Хадижа, подбадриваемая Латифой и Зорайдэ, с облегчением вздохнула. Жади едва смогла выдавить улыбку. Внутри неё всё было как будто сковано.
Теперь девушке предложили лечь на плетеный коврик, постеленный на кушетку, чтобы продолжить уход за кожей с помощью расслабляющего массажа.  Сначала нанесли рассул, затем мед, потом масло карите, и в последнюю очередь - масло опунции. Лара Асия брала с медных чаш порцию масла, и  Жади видела, как кожа на теле дочери приобретала красивый ровный тон.
Наверно, одной Жади не было весело. А вокруг неё в хамаме скользили служанки, разнося на подносах напитки, засахаренные фрукты и прочие сладости. Женщины смеялись, звучала музыка. Латифа и Зорайдэ подошли к сидящей теперь уже в кресле невесте, которой на этот раз предстояло привести в порядок руки. Латифа протянула половинку финика и инжир Жади, которая машинально взяла всё.
- Мама! Почему ты сегодня такая… несчастная? Почему ты грустишь? – почти расстроено спросила дочь Саида.
- Не обращай внимание, Хадижа. Я грущу из-за расставания с тобой, моя принцесса.
- Приезжайте навестить меня в Марокко, и ты, мама, и ты, тетя Латифа! А с Зорайдэ мы часто сможем видеться. Ведь Мекнес совсем недалеко от Феса.
- Непременно приедем, - пообещала племяннице Латифа, ободряюще улыбаясь, впрочем, совершенно не будучи уверенной, что так оно и случится.
- Хадижа, куда вы с Фаридом едете после свадьбы и когда? – спросила Жади.
- Завтра в полдень, так сказал отец. Он заказал билеты на Париж на завтра.
- Так скоро? – расстроено проговорила Жади.- А куда вы отправляетесь в свадебное путешествие?
- Его не будет, - ответила Хадижа. – Отец сказал, что во Франции мы сможем пробыть только несколько дней, и только потому, что моему мужу надо будет решить несколько дел, связанных с бизнесом, совершить сделки с поставщиками. Я не запомнила. Но из Парижа муж собирается вернуться в Марокко, потому что там без него остался весь бизнес. Он не может рисковать.
- И ты согласилась отложить свадебное путешествие? – сумрачно спросила Жади.
- Нет, - удивленно глядя на мать, ответила девушка. – Ни о каком путешествии вообще речи не было. У Фарида нет времени на подобные излишества. Он сразу же отвезет меня в свой дом, познакомит меня со своей семьей, ведь в Бразилию на свадьбу прилетел только он с двоюродными братьями, но мать и обе его родные сестры остались в Марокко. Отец мне всё это объяснил и сказал, что там, в Мекнесе, будет ещё один праздник, там тоже отпразднуют свадьбу для родственников Фарида и для нашей родни, кто не смог прилететь на свадьбу в Рио-де-Жанейро.
- Вот как? – медленно произнесла Жади. Ей всё меньше нравилось происходящее. Что это такое: Саид пошел на поводу у жениха дочери, лишив её романтического путешествия! Или дела у будущего мужа далеко не так хороши, как рисуют это и Саид, и дядя Али, и Сид Абдул? Нет, с Саидом необходимо поговорить. Вот только когда удобнее это сделать? Только в отеле, где все гости окажутся в одном зале, ведь праздник будет общим.
А сейчас дом как бы разделили на «мужскую» и «женскую» половины. И конечно, ей, бывшей жене, пусть и матери невесты, путь на территорию для мужчин закрыт. Не просить же у Рании об одолжении, чтобы она вызвала Саида в сад – поговорить с Жади. Но когда они увидятся в отеле, тогда уже будет поздно: брак Хадижи с Фаридом будет зарегистрирован.
- Что же делать? Что? – опять заметалась Жади, высматривая среди женщин в хамаме Ранию. Но Зорайдэ поняла её намерения и твердо взяла под руку, сказав:
- Прекрати, Жади. Ты ничего не сможешь добиться. Ты ведь прекрасно знаешь, что своего слова, данного семье Фарида, Саид не изменит. И тем более – в день свадьбы. Никто не пойдет на такой позор. Даже не пытайся!
Она отвела Жади к месту, где расположились невеста и женщины, которые умащивали её тело и волосы, руки и ноги. Жади оставалось лишь наблюдать за происходящим. Её дочь выросла. А сегодня  - свадьба, и она станет женщиной, будет принадлежать своему мужу. «Аллах! Дай счастья Хадиже! Иншалла!» - мысленно стенала Жади.
А тем временем руки Хадижи погрузили в теплую ванночку с черным мылом и бутонами роз. Черное мыло специально было привезено из Марокко, ведь оно обладает питательными и очищающими свойствами, оно ухаживает за кожей – это настоящая церемония. Прежде чем нанести хну, руки невесты должны быть умащены амброй и маслом сандалового дерева.
 На лицо тоже распылили сирийскую розу, чтобы на коже остался нежный аромат, затем нанесли несколько капель «эликсира невесты»… и так далее. Жади уже перестала следить за тем, какие манипуляции совершали с её дочерью. Одна мысль завладела её сознанием: как поговорить с Саидом, пока не стало поздно?
Она не видела, как обеспокоено переглянулись Латифа и Зорайдэ. Жади стояла возле Хадижи, но ничего не замечала, смотрела на дочь, но ничего не видела.
Наконец, в зале появилась женщина, которая должна была нанести на руки и ноги новобрачной рисунки хной.
 «Процедура «раскрашивания» должна занять в среднем часа три-четыре, не меньше. Всё зависит от  сложности узора, а Хадижа явно выбрала не самые простые. Значит, у меня есть время, чтобы найти Саида и поговорить с ним», - прокручивала в голове Жади новые планы.
Художница присела возле невесты, и действо началось. Судя по бумажному наброску, который Хадижа тут же представила мастерице, задание оказалось не простым. Жади взглянула на рисунок: цветочные мотивы с переплетением стеблей и листьев, лепестков и точек, завитушек и разных фигур. Должно будет получиться красиво.
И хну выбрали почти черную – и это хорошо. Ведь такая хна дольше не смоется. А по обычаю невестке не положено работать в доме мужа до тех пор, пока не смоется рисунок из хны на её руках. У дочери будет хотя бы какое-то время, чтобы привыкнуть к новой обстановке, незнакомой семье, родственникам мужа – совершенно чужим людям.
Жади судорожно втянула воздух и на какое-то время задержала дыхание, стараясь успокоиться. К ней подошла девушка с подносом, на котором стояло несколько стаканчиков с чаем, предложила Жади, и она взяла небольшой стаканчик с обжигающе горячим мятным чаем. Зелёный лист мяты весело просвечивал через стекло.  Она так и застыла со стаканом, обхватив его обеими руками.


10. Глава 4. ЧАСТЬ 4. Жади узнает правду о Фариде.

Такой её и увидели Рания и Амина, вошедшие в шатер–хамам.
- Ты только посмотри на неё, Амина! – злобно прошептала Рания сестре. – Не иначе, как эта змея что-то задумала. Надо предупредить Саида. А то, не дай Аллах, она сорвет свадьбу, и Хадижа навсегда останется в нашем доме, потому что её никто больше не возьмет замуж! А я  совершенно  не хочу этого. Пусть становится женой Фарида и уезжает с ним в Марокко.
- Ра-ни-я! – предостерегающе произнесла Амина. – Будь осторожней, не совершай опрометчивых поступков! Я ведь рассказала тебе, что Саид позвонил недавно нашему отцу и сообщил, что собирается с тобой развестись. Не знаю, что сможет заставить его передумать. А ты  замышляешь всё новые каверзы. Что тебе эта Жади? Она столько лет не живет в вашей семье, она больше не жена Саида, вы с ней даже не видитесь! Зачем ты обостряешь ситуацию?  Или ты думаешь, что Саид говорил несерьезно о возможном разводе с тобой?
Рания выслушала речь сестры с усмешкой. Что за ерунда? Какой ещё развод? С Саидом отношения в последние недели были ровные. Конечно, муж замотался, уставал из-за подготовки свадьбы, поэтому не уделял ей должного внимания. По собственной прихоти ночевал каждую ночь в комнате Фатимы. Но разве было как-то иначе и год назад, и полгода? С тех пор, как ушла Жади, а Саид женился на Зулейке, а затем и на Фатиме, она постоянно боролась за место возле мужа. Но она родила Саиду сына. И уже по этой причине он не может развестись с ней, что бы он там не говорил! А Жади…
- Амина,  ты не можешь представить, до какой степени я не выношу эту женщину! Она посмела появиться в моем доме и ходит здесь, как ни в чем не бывало! Она, кажется, забыла, что больше не член семьи. А как она одета – ты только посмотри!
- Она и должна быть хорошо одета: ведь она мать невесты!- возразила обеспокоенная Амина.
- Нет, она стала женой бразильца, и марокканская одежда смотрится на ней кощунственно! Как ты не понимаешь этого? У неё  кафтан лучше моего. А какое украшение! Посмотри же! Оно так дорого смотрится, что просто неуместно в моем доме. Здесь живет дочь Жади, но первая жена здесь я, значит, никто не может выглядеть лучше меня. Откуда у Жади это украшение? Оно не похоже на то, что носят богатые бразильянки! Здесь чувствуется нотка востока. Неужели Саид подарил ей это ожерелье, чтобы мать невесты, его бывшая жена,  не выглядела бледно в глазах гостей? Неужели Саид посмел…
- Не выдумывай, Рания! В тебе говорит ревность, мне так кажется.
- Ещё чего! Жади – прошлое Саида. Теперь он любит Фатиму. Но я не забыла, сколько перенесла неприятностей от Жади и от её доченьки! Если бы она ушла от моего мужа один раз и больше не пыталась вернуться, то в жизни Саида была бы только я, я одна!
- Вот в этом я сомневаюсь! После Жади он всё равно бы взял вторую жену. Ты с самого начала вела себя неправильно, я тебя предупреждала ещё в свой первый приезд в Бразилию, когда ты только вышла замуж за Саида. Но ты не прислушалась к моим советам. Ты всегда сначала говоришь что-то или делаешь, не подумав, а потом сожалеешь, когда Саид приходит в неистовство от твоих поступков. И не будь такой самонадеянной!
- Амина, умеешь ты испортить настроение, - надулась в ответ Рания, подходя ближе к тому месту, где собрались женщины, чтобы посмотреть, как невесте наносят узоры хной. На руках рисунки были готовы, и теперь Хадижа сидела неподвижно, чтобы они высохли, не размазались.
А женщины работали с её лодыжками и ступнями. Рания заметила, что на правой ноге рисунок был закончен, а  узор получается безукоризненно четкий и красивый. Странная зависть снова захлестнула её. Рания в последнее время завидовало всему, что Саид делал для своей дочери. Накануне она увидела украшения, которые Хадижа наденет на себя в день свадьбы. И сами платья. Аллах, даже одно платье, заказанное для дочери Саидом, стоило всех платьев, имеющихся в шкафах Рании и других его жен!
А куда потом девчонка сможет носить эти драгоценные кафтаны и ткшейто?   Учитывая, как живет семья Фарида, если верить тому, что рассказала Амина, то Хадижа очень скоро расстанется и с платьями, и с драгоценностями. Вот и золото жених не привез, как она поняла.
А то, что жених обещает перед свадьбой – так мало ли что он может наобещать? Ведь во многих семьях, у которых нет возможности заплатить за золото для невесты, практикуется уловка: родители невесты говорят жениху: «Дай нам один доллар сейчас, а остальные 99 тысяч 999 долларов ты отдашь нам через двадцать лет». Вот так жених оказывается привязан к будущей жене на долгие годы. И развестись не может, потому что нечем выплатить такой огромный долг.
- Рания! – прервала Амина размышления сестры. - Пора идти, ты просила напомнить, что тебе ещё надо проверить…
Женщины удалились из хамама. Латифа, никем не замеченная, стояла с тарелкой сладостей в руках недалеко от первой жены Саида и её сестры и поэтому многое услышала, а главное - поняла, что Рания по-прежнему остается врагом Жади. Она вышла из случайного укрытия и отправилась на поиски Зорайдэ, видя, что Жади присела рядом с Хадижей, которой теперь долго предстояло просидеть в кресле, ожидая, когда высохнет хна на руках и ногах.
Так, прохаживаясь среди гостей, Латифа и обнаружила вместо Зорайдэ собственную невестку в окружении приехавших из Сан-Паулу родственниц. Похоже, что одна из тетушек Халисы гадала ей на кофейной гуще. «Интересно, что же ей скажет гадание? А ведь  это относится  не только к Халисе, но и к Амину. Ведь их жизни связаны, - испугалась Латифа.- Это харам, грех – гадать на судьбу!»  Она в этот момент забыла, что несколько дней назад занималась тем же. Но тогда вопросы к судьбе не  касались её сына. С Халисой она потом поговорит. Но не стоит надеяться, что девушка расскажет о том, что ей было предсказано во время гадания.
- Где же Зорайдэ? Куда она могла подеваться? – недоумевала мать Амина.
Скользнув взглядом по приоткрытому входу в шатер, она уловила на улице какое-то движение и поняла, что жена дяди Али вышла в сад. И Латифа поспешила следом.
- Зорайдэ, тебе нехорошо? – испуганно спросила она у женщины, видя, какая бледность разлилась по лицу старой Зорайдэ.
- Нет, Латифа, мне просто надо подышать свежим воздухом. В шатре оказалось очень жарко для меня, а потом эти запахи, музыка…
- Зорайдэ, не обманывай меня! Я виду, что с тобой что-то произошло! Ты что-то узнала или услышала? – испуганно начала расспрашивать сестра Жади.
- Нет…, - начала жена дяди Али, но потом махнула рукой и сказала в сердцах: - Да! Я услышала кое-что. Подошла к родственницам Халисы и поняла, что они гадают на кофе. Мне стало интересно, как это делают другие. Ведь у каждого свои способы. И вот услышала: тетя Халисы говорила женщинам, с которыми сидела за столиком, что Фарид недолго будет оставаться только мужем Хадижи.
- Как это? Никто об этом ничего не говорил! Даже дядя Абдул не проронил ни слова! Если уж он ничего не знает, то это могут быть сплетни. Или они гадали на невесту?
- Нет, Латифа. Они не гадали, просто сплетничали. Но это правда. Мы с дядей Али давно узнали о том, что Фарид был женат. И Саиду это тоже известно. Мы не могли сказать Жади, потому что она устроила бы скандал, а это ни к чему. Это может сказаться на репутации Хадижи.
- Зорайдэ, ты мне рассказала о его жене Зухре, когда гадала для меня. Но почему все думают, что они снова захотят быть вместе? Если он развелся, то…причина была серьезной, надо полагать.
- Ох, не знаю, Латифа! Причина была, наверно. Но Халиса и её тетка пришли к мнению, что он обязательно возьмет вторую жену. Ведь он был женат, но развелся по желанию родственников. А теперь, когда их требования будут выполнены, когда Хадижа родит ему сына, Фарид вернет бывшую жену. Пусть она уже не будет первой, для него это неважно. Халиса добавила, что Фарид очень любил ту жену, от которой его заставили отступиться. И она тоже любила его. Латифа, что же ждет нашу девочку в Марокко?
- Зораааайдэ! Это ужасно, это станет катастрофой для Хадижи. И для Жади тоже. Она ведь ничего не знает. Бедняжка Хадижа!
- Но меня больше всего испугало другое: Фарид и та женщина любят и сейчас друг друга. Это значит, что для Хадижи в его сердце места не останется. Как же так - не успела дочь Жади стать его женой, а у неё уже есть соперница! Как всё плохо складывается! – горевала Зорайдэ, качая головой.
Обе женщины так увлеклись разговором, что, стоя спиной к выходу из шатра, не заметили, как вышла на улицу Жади с тем же намерением: подышать свежим воздухом. И подошла к ним, остановившись за их спинами.   
От услышанного она потеряла дар речи, так и оставшись стоять у стены шатра. Она чувствовала, что вот-вот потеряет сознание и упадет. Как же могли Зорайда и дядя Али ничего ей не рассказать? А почему скрыли правду от Хадижи? Но надо быть сильной. Надо поговорить с Саидом. Как же его разыскать?! Жади догадалась, как сделать: она решила позвонить дяде Али и попросить его передать Саиду просьбу от Жади – поговорить и немедленно.
И вот пока она искала по всей сумке сотовый телефон, Зорайдэ и Латифа оглянулись и испугались, увидев за собой Жади, взволнованную и  пытающуюся куда-то дозвониться. Конечно, они всё поняли без слов. Жади слышала их разговор и ей теперь известно всё.
- Зорайдэ, может быть, это и к лучшему? Пусть Жади знает правду! Я пережила подобную новость, и мне было так тяжело и обидно, как будто меня предали, когда я поняла, что все вокруг давно обо всём знали, но мне никто не рассказывал.
- Жади! Что ты собираешься делать? Кому ты хочешь позвонить? Ты уверена, что надо поступить именно так?
- Зорайдэ, не мешай! –  сказала Жади. К ней вдруг вернулись и решительность, и способность ясно мыслить.

***Сид Али беседовал с уважаемым в бразильской диаспоре шейхом, когда зазвонил телефон. Увидев на дисплее имя звонившего, Сид Али насторожился, и,  извинившись, с сожалением выбрался из-за стола, отошел в сторону и ответил на звонок.
- Жади? …Что?.. нет, не делай так. Жади! Как ты себя чувствуешь? – спросил тут же дядя Али, увидев внимательно прислушивающегося к его словам Саида. - Думаю, тебе  необходимо вернуться домой…Жади,  когда тебе станет лучше, тогда ты снова возьмешь такси и приедешь уже в отель. Или вместе с родственниками твоего мужа… Я поговорю с Саидом, даю тебе слово.
- Что случилось, дядя Али? – тут же спросил у него Саид.- Кому вы обещали поговорить со мной и о чем?
- Это Жади звонила, - пожал плечами Сид Али, стараясь не проговориться о том, что услышал только что по телефону. – Она почувствовала себя плохо, но не хочет уходить с праздника, так как боится, что ты можешь не впустить её снова на свадьбу.
- А что она могла сделать такого, из-за чего я мог бы запретить матери Хадижи находиться в своем доме? Она поссорилась с Ранией или кем-то ещё из моих жен?
- Неет. Саид, Жади уже не девчонка, которая могла бы ссориться с женами бывшего мужа. Нет. Она перегрелась в хамаме, где Хадижу готовят к свадьбе, почувствовала себя плохо, но не знает, что ей  делать. Я предложил ей отправиться домой и полежать, ведь до вечера, когда будут происходить главные события на свадьбе и где ей надо бы присутствовать, ещё много времени. Я отвезу её домой, вызову такси. Извини, Саид.
- Да, здоровье у Жади ухудшилось, как я вижу. Хадижа расстроится, если Жади уйдет с праздника. Но что поделаешь? Дядя Али, не надо вызывать такси. Мой шофер отвезет вас с Жади домой или к вам в гостиницу – как скажете. Пусть ваша племянница отдохнет. Но и потом – позвоните мне,  и я пришлю за вами машину.
- Хорошо, Саид. Так и сделаем.
И пока Саид звонил и давал указания водителю, Сид Али поспешил к той части сада, где ещё можно было находиться мужчине, и куда Зорайдэ вела под руку Жади, едва сдерживающую себя, чтобы не разрыдаться. Она чувствовала, как в её голове беспорядочно роились мысли. Жади признала, что Сид Али прав: надо успокоиться и обсудить ситуацию, просчитать всё и обдумать.
Саид, заподозривший неладное, возможно даже попытку со стороны Жади сорвать свадьбу, увидел бледное лицо и темные круги под глазами и убедился, что матери Хадижи на самом деле стало дурно. Каких-то пару часов назад она вышла из машины и прошла мимо него, такая умопомрачительно прекрасная, в платье цвета песка в пустыне, с бросающимися в глаза украшениями, с волосами, уложенными в чудесную прическу,  которая когда-то ему очень нравилась. Кругов под глазами не было, да и цвет лица не говорил о каком-либо плохом самочувствии. Но вот сейчас…
- Может быть, врача вызвать? – сухо спросил он у Жади, хмуро всматриваясь в её лицо.
- Нет, Саид, мне надо только отдохнуть. Недолго. Я отлежусь и вернусь. Я просто переволновалась. И мне хотелось бы с тобой обсудить… одну проблему.
Саид с иронией посмотрел на бывшую жену. Конечно, решать проблемы – удел не Лукаса, а Саида. Но он и не против. Теперь, когда Хадижа уедет так далеко, их с Жади совсем ничего не будет связывать. Саид, наконец, признался себе: он всё ещё неравнодушен к Жади. Как бы он не старался вытравить её из своего сердца, ничего не получалось. Кем бы он ни пытался заменить непокорную Жади, это были всего лишь слабые подобия. Саид, в конце концов, начинал   прозревать и видел в очередной женщине совсем другую особу, ничуть не похожую на мать его дочери.
Если бы Хадижа вышла замуж за достойного мужчину, в браке с которым она была бы счастлива, у Саида не было бы совсем никакой надежды на хотя бы редкие встречи с Жади. Но судя по всему, Фарид (к великому сожалению! Ведь Саид желал дочери счастья, искренне желал) не сможет полюбить его дочь настолько сильно, чтобы не думать о другой женщине. И если она посмеет появиться в жизни Хадижи и её мужа, то…Саид не знал, что он сможет сделать. Если Фарид решит взять ещё одну жену, кто посмеет ему перечить? Ведь это разрешено законом. Кстати, не об этом ли хочет с ним поговорить Жади? Сама побывала и первой, и второй женой в его доме, и даже во временном браке с Зейном, но дочери не желает такой участи. И правильно! Саид тоже не хотел, чтобы дочь делила мужа с другой женщиной. Он забывал о самом себе, о том, что у него три жены, не считая Жади. Самой первой.
Так он раздумывал, засунув руки в карманы, пока Жади с Сидом Али и Зорайдэ садились в машину. А где Латифа? Ведь они вместе приехали! Мухамед даже обиделся на Латифу, потому что ему пришлось ехать с сыном и невесткой, но без законной жены. Что происходит сейчас в хамаме, где Хадижу приводят в соответствующий вид перед свадьбой?
Саид набрал номер, решив позвонить Рании и всё выяснить. Он получил исчерпывающий отчет: Хадижа отдыхает, если можно так назвать неподвижное,  из-за страха  стереть рисунки, сидение в кресле. А через час-два невесте начнут наносить макияж, делать прическу и помогут надеть первое из нескольких свадебных одежд, платье, в котором она предстанет перед доверенными лицами шейха, которые спросят у неё, хочет ли она стать женой Фарида Обенсура и…
- Всё, Рания, достаточно. Я уже понял, что дел у Хадижи там много. Но в каком настроении моя дочь? Её никто ничем не расстроил? Признайся честно, в хамаме ничего не случилось?
- Нет, Саид. Ничего не случилось. Только Жади нехорошо стало…
Он снова прервал многословную первую жену. И всё-таки его не покидало чувство сомнения. Зная Жади слишком хорошо, ни разу не видя её в подобном состоянии, он не верил, что ей стало настолько плохо, что она уехала, бросив дочь, с которой предстояла такая долгая разлука. «Жади могла расстроиться, что-то услышав или узнав. Но что она могла узнать? Что? - недоумевал Саид.- Кто-то наболтал ей о  бывшей жене Фарида? Только это могло так подействовать на мать Хадижи». И кто посмел открыть рот? Ведь он же запретил рассказывать правду, а что теперь ждать от Жади? Он почувствовал себя так, как если бы в его доме была обнаружена бомба. «Узнаю, кто проболтался, тому плохо придется!» - в сердцах пообещал себе Саид.

**Сид Али и Зорайдэ отвезли Жади в гостиницу, поднявшись вместе с ней в свой номер. Потом были долгие уговоры: мать Хадижи не желала ничего слышать. Она никак не могла согласиться с тем, что Хадижа, которая уже сейчас, кажется, любит будущего мужа, станет лишь второй в его жизни. Второй после какой-то девицы, отвергнутой семьей Фарида, от которой он отказался, согласившись с мнением умирающего отца, настояниями деда… Но когда Хадижа приживется в его доме, её ждет удар судьбы. Чем провинилась её девочка?
- Вот, Жади! Теперь пришло время расплачиваться за твою любовь к Лукасу. как это не печально, как бы ты не возражала против этой горькой правды, но это так. Если бы не твоё прошлое, Хадижа не оказалась в такой ситуации, - жестко говорил Сид Али.
- Дядя Али, какое отношение имеет Лукас к свадьбе моей дочери? Наша с ним история – это наша жизнь. А жених, которого Саид выбрал для нашей дочери – это совсем другое.
- Нет, Жади, это звенья одной цепи. Ты не хочешь взглянуть правде в глаза, но это так: не будь в твоей жизни Лукаса, сейчас Хадижа выходила бы замуж совсем за другого мужчину! И судьба её сложилась бы иначе. Не знаю, что Аллах пошлет твоей дочери в браке с Фаридом, не знаю. Но боюсь, что ей придется страдать.
- Я не могу понять Вас, дядя Али. То говорите, что есть судьба, которую нельзя изменить – это Мактуб. Так суждено, и бороться с судьбой бессмысленно. То говорите, что от меня зависела судьба, уготованная дочери.
- Жади, не надо думать так прямолинейно. Аллах определяет судьбу, но и у человека есть выбор. А твой выбор был хорош для тебя,  но потом сказался на судьбе Хадижи. И не лучшим образом.
Так они спорили очень долго.
- Жади, ничего не предпринимай. Отец Хадижи принял решение, а твоя дочь согласилась с ним, и теперь уже ничего не изменишь. Свадьба началась. Её никто не отменит, а если ты устроишь скандал… Но даже это у тебя не получится, потому что Саид не глуп, он начеку. Тебя просто не пустят в отель, где будет проходить свадьба, а если он поймет, что ты что-то задумала, то и в дом, чтобы присутствовать в момент, когда у Хадижи спросят, согласна ли она стать женой Фарида. Ты этого хочешь?
- Нет, дядя Али.
 Тогда отдохни на диване, полежи. А мы с Зорайдэ тоже посидим, поговорим. Потом все вместе вернёмся в дом Саида.
- Хорошо, дядя Али.
Жади легла на диван, обхватив себя руками. Дядя Али прав, и она не могла с этим не согласиться. Надежды больше нет, и Жади на время придется отказаться от мысли спасать свою дочь. Теперь совершенно ясно: если не произойдет чудо, то Хадижа станет сегодня женой Фарида Обенсура. И никто ничего с этим поделать не сможет. Ни Саид, ни дядя Али, ни дядя Абдул.

*** Саид ждал, когда снова к воротам его дома подъедет машина, в которой вернется на праздник Жади. Он решил внимательно присмотреться к бывшей жене, чтобы выяснить, что ему предстояло от неё ждать. На что она способна? Или ему придется отправить со свадьбы дочери её мать?
 Но когда он увидел Жади, то успокоился.  Она не представляла опасности. Бледная, грустная, но спокойная. Значит, пришла в себя?
 Но Саид никому никогда не доверял, тем более Жади. Поэтому, перед тем, как отправиться на половину дома, где шейх проведет обряд бракосочетания между Фаридом и представителями невесты в его лице, как  отца, он ещё раз поговорил с Ранией, настоятельно попросив не отходить от Жади ни на шаг, держась рядом с матерью Хадижи всё время, пока в другой части дома будет проходить церемония. Хадижа не должна передумать и в нужный момент должна ответить «да» на вопрос свидетелей, согласна ли она стать женой Фарида. И никто не должен этому помешать.
Рания прекрасно поняла, что Саид имел в виду: боялся, что Жади может  внезапно сорваться или даже специально всё испортить. Что ей делать, Рании не надо было это объяснять: она и сама не позволила бы бывшей сопернице нашептать Хадиже что-то, что отвернет девчонку от выбора отца.
Саид настаивал: если Жади решится на какой-либо неожиданный поступок, постараться это пресечь. Незаметно для гостей, без шума и скандала,  вывести её из комнаты, где будет находиться невеста с близкими родственницами. Рания обещала, что всё сделает так, как Саид пожелает.
 Вот потому Жади и вошла в дом в сопровождении Рании и Амины, следовавшей за сестрой тенью. Сид Али снова отправился за Саидом, а рядом с Жади осталась Зорайдэ.
- Рания, а где Латифа? – спросила у хозяйки дома жена сида Али.
- Все уже собрались в комнате невесты. И мы отправимся туда же. Прямо сейчас.
И она повела за собой Жади и Зорайду,  невольно оказавшихся её гостьями.  Они шли по дорожке, усыпанной лепестками роз, к двери особняка, украшенной гирляндой цветов. Едва они вошли в зал, Рания повернулась к женщинам и сказала, обращаясь к Жади:
-Ты, конечно, думаешь, что знаешь, где что находится в моем доме. Но с тех пор многое изменилось. Правда, комната Хадижи – там же, где и была раньше. Но я тебя провожу.
Жади не ответила, а Зорайдэ усмехнулась.
-Так будет лучше, - снисходительным тоном  добавила Рания, пока Жади медленно шла через зал особняка, в котором когда-то знакома её была каждая мелочь.
Всё действительно изменилось. А сейчас весь зал был заставлен множеством ваз с пышными свадебными букетами. Поднялись на второй этаж. Вот и комната Хадижи… Превозмогая  себя, Жади переступила порог.
В помещении было полно женщин. Одни сидели, другие стояли, но, казалось, свободного места уже не найти. «Да здесь иголке негде упасть», - проворчала Зорайдэ, пробираясь за Ранией сквозь толпу.
Наконец, они оказались возле Хадижи. Женщины потеснились, уступая место матери невесты. Зорайдэ осталась стоять, оказавшись за спиной Жади. Латифа сидела неподалеку рядом с Халисой. Возле окна стояли Амина, Ясмин и женщина в парандже.
- Это Дуния с внучкой, - шепнула Зорайдэ, наклонившись к уху Жади, которая не обратила внимания на её слова, потому что смотрела на свою дочь, поглощенная мыслями. Хадижа сидела в кресле в самом центре комнаты. Перед ней стоял столик с традиционными для свадьбы предметами: блюдами со сладостями, чудесным букетом цветов, бахур окутывал ароматом специй присутствующих. Здесь же лежали Коран и четки.
Но внимание Жади было приковано к дочери. На Хадиже был надет ослепительно-белый наряд,  расшитый бриллиантами. Волосы девушки были подняты вверх в замысловатую прическу и украшены бриллиантовой диадемой. Тонкая белоснежная вуаль  прикрывала это великолепие.
- Хадижа, как ты прелестна! – сердечно произнесла Зорайдэ.
- Ты просто изумительна сегодня, - улыбнулась дочери Жади. Она отметила, что макияж Хадиже сделан довольно яркий, но такой, какой принят для марокканской невесты.
В какой-то мере это оправдано: ведь марокканки смуглые и черноволосые. Но Хадижа была светленькой. Видимо, сказались гены бабушек-прабабушек-португалок. И мать Саида не была чистой арабкой. И бабушка Жади – тоже. Но сыграла роль традиция, и Хадижу «раскрасили» и нарядили так, как принято. Т.е., чтобы макияж был яркий, золотые украшения массивными, а ткань платьев невесты броской и расшитой всевозможными узорами. Жади знала по описаниям дочери, что именно такие кафтаны и ткшейто были приготовлены к свадьбе – Хадижа рассказывала о них с восторгом.
Женщины смеялись между собой, шутили и подбадривали невесту.
Вдруг кто-то сообщил новость: прибыл аддуль. Именно адуль зарегистрирует брак. В Марокко функции аддуля разнообразны: он регистрирует браки и разводы, записывает рождения детей, выполняет работу, которую в той же Бразилии поручают нотариусу, т.е. заверяет различные акты и документы. Кроме того, тот, кто захочет принять ислам, обратится к аддулю, который официально оформит и выдаст бумагу, подтверждающую, что обратившийся теперь мусульманин. В целом адуль выполняет как гражданские, так и религиозные функции. Именно аддуль подает жениху и невесте книгу, в которой они поставят свои подписи. И тогда они станут мужем и женой.
Правда, в семье Рашидов было принято, чтобы за невесту давали ответ отец или брат, или дядя. Жади тут же вспомнила, как её саму выдавал замуж дядя Али. Как она сидела в такой же комнате рядом с женщинами, родственницами и гостьями,  женами дяди Али. Какой растерянной и неуверенной  чувствовала она себя, затягиваемая всё дальше в свадебное действо. А мысли её были не с женихом Саидом, а рядом с Лукасом. А  Зорайда в какой-то момент тогда предупредила, что одна из женщин будет читать ей стихи о любви. Как давно это было!
Но вот и Хадиже читают те же самые стихи. Вот и кусочек сахара подали дочери, чтобы её жизнь в замужестве была «сладкой». И женщины так же о чем-то перешептываются. А Хадижа, смущенная, но радостная, послушно принимает и  делает всё, что ей говорят женщины, окружавшие её родственницы.
Жади болезненно ждала той минуты, когда придут мужчины, участвующие в церемонии, и аддуль задаст её дочери главный вопрос…
Мать Хадижи не замечала, что за ней наблюдает несколько пар глаз. Не Хадижа была предметом внимания, а именно она. Рания стояла рядом с другими женами Саида и сестрой. Следя за выражением лица бывшей соперницы, она поняла: Жади вспоминает собственную свадьбу. И не с Зейном или с Лукасом, а с первым мужем, Саидом.
- Смотри, Амина. Жади поглощена воспоминаниями, как она выходила замуж за Саида. Могу поспорить, что именно об этом она сейчас и думает!- зло прошипела первая жена Саида.
- Тише, Рания! Откуда тебе знать, о чем размышляет эта женщина? Мне кажется, что она беспокоится за судьбу дочери. Посмотри, в каком она нервозном состоянии. Как она сжала платочек в пальцах!
Рания бросила на сестру иронический взгляд, но… её внимание тут же было привлечено выражением лица Фатимы. Любимая жена Саида, скорее всего, услышала её слова, и теперь ревновала, хмуро рассматривая Жади, которую так напоминала мужу, по мнению многих.
«Неужели девчонка влюбилась в Саида? – с ревностью подумала Рания. – Тогда нас уже двое, кому не нравится мысль о том, что Жади может вспоминать их с Саидом свадьбу». «Нет, нас трое!»- тут же поправила себя женщина, заметив, с каким выражением рассматривает бывшую жену Саида и Зулейка.
 Рания осмотрела зал: женщины были одеты в традиционные национальные праздничные одежды, сверкало золото, все гостьи были радостно возбуждены, весело болтали, не отрываясь от свадебного действа,  и предвкушали самое интригующее – появление в комнате аддуля, впрочем, зная наперед, ЧТО ответит невеста.
Жена Саида пришла к выводу,   все три хозяйки дома, и, прежде всего – она, смотрятся нисколько не хуже других женщин. Рано утром, когда женщины только готовились к началу праздника, Саид открыл сейф и позволил каждой жене выбрать украшения. Рания вспомнила, какое неприятное ощущение она испытала, увидев на Фатиме и Зулейке ожерелья, ни в чем не уступающие её собственным. Она никак не могла вспомнить, когда у Зулейки появился гарнитур с бриллиантами и сапфирами  из колье, нескольких браслетов, кольца и пары серег. Но задавать вопросы она не решилась, понимая, что Саид будет рассержен. Она выяснит всё потом. Ещё будет время.
И тогда Рания впилась взглядом в свадебные украшения Хадижи. Аллах! Она видит их не первый раз, но… не может спокойно смотреть! Сколько же Саид потратил денег на бриллианты, которыми усыпано платье! А потом его не продадут, потому что после празднества драгоценности осторожно срежут с ткани, соберут и пересчитают, и  все 100 бриллиантов окажутся в шкатулке Хадижи, которая будет вольна распоряжаться ими по собственному усмотрению. «Эта дурочка вполне способна отдать их мужу, чтобы он вложил деньги, вырученные от их продажи, в хозяйство или бизнес!»- завистливо подумала старшая мачеха Хадижи.
Увидев, что в комнату вошли те, кого с таким волнением и нетерпением ждали и гости, и невеста, Рания тут же переместилась ближе к Жади, оказавшись почти за самой её спиной, пока Зорайдэ отвлеклась, отойдя к Латифе.
- Жади, не вздумай даже слова произнести. Саид приказал сразу же вывести тебя из комнаты. Поняла? – зашептала в спину Жади Рания. Но женщина никак не отреагировала, а повторять Рания не решилась, увидев, как нехорошо смотрит на неё Зорайдэ. И всё-таки чуть позже она не вытерпела и спросила:
- Жади, а почему ты пришла без Лукаса? Где твой муж? Или он приедет с другими гостями в отель, вместе с Леонидасом Феррасом, компаньоном моего мужа?
Но Жади даже не посмотрела в её сторону. Мелкие уколы ревности вздорной женщины сейчас её нисколько не задевали. Хадижа вот-вот должна будет произнести одно-единственное слово, которое не позволит ей сделать шаг назад.
-… Хадижа Рашид, - раздался голос аддуля, - хочешь ли ты стать женой Фарида Обенсура? Является ли твоё желание добровольным? Отвечай.
Хадижа так смутилась, что не могла произнести ни слова. Она попыталась открыть рот, но у неё не получилось издать ни звука.
- Невеста так взволнована! – тут же зашептались гостьи.
- Неужели девчонка передумала? Нет, она не откажется, иначе это станет страшным скандалом!- были некоторые, кто зашептал и такое.
- Не бойся! Не волнуйся! Соберись с мыслями! Ответь, Хадижа! – тут же посыпались на невесту советы.
Жади замерла. Казалось, даже сердце остановилось от напряженного ожидания.
«Нет, Хадижа! Не соглашайся!  Скажи «нет!», моя принцесса!» - «звенело» в голове у Жади, но и она не могла бы произнести ни слова. Душой она рвалась к дочери, ей хотелось закрыть ладонью её рот, чтобы не было произнесено то слово, которое окончательно отнимет у неё Хадижу.
- Да…, согласна, - не поднимая глаз, еле слышно ответила невеста, когда аддуль повторил ещё дважды свой вопрос.
Женщины вокруг радостно зашумели и начали поздравлять Хадижу, мужчины удалились, чтобы сообщить жениху и родственникам невесты, что согласие получено, а Жади… Сердце её оборвалось и упало куда-то вниз. Она прикрыла глаза, а в голове билась мысль: «Всё, вот и всё. Случилось то, чего я так страшилась! Хадижа замужем!»
Она не помнила, как невесту вывели из комнаты и повели вниз, где теперь собрались все  гости-мужчины, и Фарид стоял возле Саида и своего дяди – Омара Обенсура, ожидая появление той, которая только что стала его женой. Документы все были подписаны. Махр на случай развода оговорен. Пути назад не было.
«Да, я женился на этой незнакомке по имени Хадижа. Но она никогда не сможет завоевать моего сердца, как бы ни старалась. Но бедняжка никогда об этом не узнает. Я буду добр и нежен с Хадижей и не позволю ей даже заподозрить, что люблю другую всей душой… И буду любить вечно. И не полюблю никого кроме своей чернокудрой колдуньи Зухры», - так думал Фарид, сдержанно улыбаясь тем, кто подходил поздравить жениха.
Но вот зазвучала музыка, и на лестнице появилась процессия. Впереди шли женщины, за спинами которых вели молодую жену. Лицо её было закрыто вуалью. Когда музыка смолкла, а женщины остановились, Фарид Обенсур сделал несколько шагов и приблизился к Хадиже. Он поднял вуаль и поцеловал девушку в лоб. На марокканских свадьбах не принято целоваться.
Теперь все гости могут видеть лицо невесты.
 А Хадижа впервые так близко увидела жениха. Т.е. теперь – мужа. Она взглянула в лицо Фарида, когда он поцеловал её. Увидела сосредоточенные и проницательные карие глаза. На его лице не дрогнул ни один мускул.
Фарид был выше её, стройный и мускулистый.
 «Какой же красивый у меня муж!» – восхитилась Хадижа. « Я смогу быть с ним счастлива», - тут же подумала она, удивляясь собственной уверенности.
«Я… я даже смогу полюбить его!» -  слукавила Хадижа, боясь признаться самой себе в том, что это уже случилось. Ведь так не должно было произойти. Любовь должна прийти к ним после свадьбы – так будет правильно. Ведь дядя Али и Зорайдэ, и отец – все внушали ей с ранних лет эту истину. Иначе жизнь не сложится, а произойдет так, как случилось в жизни её матери. Хадижа  увидела, как мама печально улыбается ей, а по её щеке ползет слеза, когда все вокруг начали поздравлять новоиспеченную жену Фарида.
Фарид развернулся, став рядом с ней, а взволнованная Хадижа вдруг заметалась взглядом по залу. Где мама? Она только что стояла рядом, но теперь Жади нигде не было видно. Дядя Али подмигнул ей, давая понять, что всё в порядке. Хадижа удобней переложила свадебный букет в руках и приготовилась слушать проповедь, которую им с Фаридом собрался прочитать шейх.
Девушка не могла поверить, что всё это происходит  с ней на самом деле.  Она чувствовала себя как во сне. А шейх объяснял им обретаемые ими права и обязанности. Свадебную церемониальную проповедь он завершил поздравлением новобрачных и чтением молитвы о единстве и будущем благополучии семьи.
 Затем Фарида и Хадижу поздравили все родственники, а после этого жених отправился в комнату, где мужчины читали Коран, а Хадижа осталась в обществе женщин, которые веселились, угощались сладостями, пытались разговорить невесту.
Пару часов спустя молодоженов усадили в машины, и все отправились из дома Саида Рашида в праздничный зал отеля…
Ещё раньше Жади, помертвевшую от горя и еле передвигавшую ноги, увел дядя Али, постаравшись незаметно отправить её с Зорайдэ на машине Саида к ней домой, куда за ней должны будут заехать в ближайшее время Иветти и Леонидас Феррас. Подойти к дочери и зятю, чтобы поздравить их с бракосочетанием, она в себе сил не нашла.
Это несколько озадачило и обеспокоило Саида. Он недоумевал, почему и куда исчезла Жади. Но Сид Али объяснил ему, что племяннице снова стало плохо. Саид понимающе кивнул и предложил помощь: дал дяде Али машину, чтобы Жади могла уехать домой и прийти в себя от пережитого потрясения.
Про себя он облегченно вздохнул: его бывшая жена-авантюристка не смогла помешать свадьбе. Алхамдуллилах! Как он боялся этого! Но теперь было поздно что-либо предпринимать: дело сделано, и пути назад не было. Возможно, Жади и стало плохо от осознания своего бессилия?
Пожав плечами, он прошел в столовую, где ожидали его указаний слуги, которые оставались в доме одни, без хозяев.
- Мириам, ты отвечаешь за всё. Няни получили указания насчет моей младшей дочери Бадры. Рамиро и Аман из охраны тоже знают, чем должны заниматься, пока мы не вернемся с праздника.
- Да, Сид Саид.
- Если что-то случится, вот телефон, сразу же звони мне. Но не думаю, что это понадобится.
- Слушаюсь, Сид Саид. Всё будет сделано так, как Вы приказали.
Саид кивнул и отправился следом за последними, выходившими из дома гостями на улицу, где в машине его ждали три жены, закутанные в паранджи, чтобы не привлекать ничьего внимания своими украшениями, без которых они, разумеется, не пожелали появляться в зале отеля, где до глубокой ночи будет проходить свадьба Хадижи.

11. Глава 5. Часть 4. Свадьба в отеле.

Жади пришла в себя только после того, как прорвались душившие её рыдания, и она выплакала слезы, которые так долго сдерживала с самого утра.
- Всё, Жади, перестань! Теперь слезами ничего не изменишь. И ничто не сможет разлучить твою дочь с мужем, если он сам этого не захочет. Но положись на волю Аллаха! Пожелай дочери счастливой жизни.
- Не могу, Зорайдэ, не могу! – вытирая наворачивающиеся на глаза слёзы, отвечала Жади.
- Нет, Жади, так нельзя. Если случилось, что свадьба состоялась, то тебе надо смириться. Хадижа стала женой Фарида. Прими эту горькую для себя правду!
- Как, Зорайдэ? Не могу принять этого… Аллах, сколько я не думала, не смогла придумать никакого выхода, способа избавить Хадижу от неудачного брака!
- Жади, не показывай вида, чтобы не расстраивать Хадижу. Не надо, чтобы девочка испугалась того, что её ждет, ещё даже не  оказавшись в доме мужа. А может быть, ты не права, и всё сложится хорошо между твоей дочкой и мужем? – уговаривала женщина, стараясь не вспоминать того, что сама же нагадала Хадиже.
- Нет, Зорайдэ, я чувствую, что…
- Жади, я устала повторять тебе одно и тоже. Мы как будто воду в узел завязать пытаемся. Больше не плачь. Иди и приведи себя в порядок. У тебя глаза припухли от слез. А главное – не хочется, чтобы из-за твоего расстроенного вида пошли сплетни, которые повредят репутации Хадижи.
- Да, Зорайдэ, конечно, ты права.
- Так иди, сделай новый макияж. Подведи сурьмой глаза…
- Зорайдэ, какая сурьма?- грустно улыбнулась ей Жади. - Я пользуюсь очень дорогой и качественной косметикой, а не сурьмой.
- Неважно, иди, а то мы многое пропустим, - махнула рукой жена дяди Али. -  Ведь невеста с женихом час назад уехали в отель и празднуют свадьбу.
Зазвонил телефон. Это Иветти беспокоилась, готова ли Жади. Ведь их с Львеночком машина уже подъехала к воротам ограды, но почему-то никто их не встретил. Даже охранник куда-то исчез. Что случилось?
- Иветти, вас сейчас впустят. Проходи и поднимайся. Я сейчас. У меня Зорайдэ.
- Жади, мы опаздываем. Поторопись.
Леонидас Феррас остался ждать женщин в машине, а вот Иветти, заинтригованная расстроенным голосом подруги, зашла в дом и поднялась в комнату жены Лукаса.
- В чем дело, дорогая? – разведя руки в сторону, вопрошала свекровь Жади.
- Всё в порядке. Вот только мои надежды не сбылись. Хадижа согласилась стать женой Фарида, она не передумала.
- Жа-а-а-ди-и-и! – погрозила пальчиком Иветти. – Твоя дочь – не ты. У неё своя судьба. Возможно, с этим мужчиной она и найдет своё счастье. Не вмешивайся. И если тебе что-то не нравится, помни: жизнь на этом не кончается. Если Хадиже не поживется с мужем, так что за дела? Она может просто развестись!
- В том-то и дело, что не может! Всё не так просто, далеко не просто. Сама знаешь, как Саид не хотел давать мне развод. Но я теперь поняла: лучше иметь рану от того, кто любит, чем целовать того, кто ненавидит. Саид меня любил. А вот если бы ненавидел…
Иветти заподозрила, что Жади не всё рассказывает.
- Что ещё тебя так гнетёт?
И тогда мать Хадижи не выдержала. Она рассказала о том, что узнала сегодня утром, причем – случайно. Зорайдэ скорбно качала головой, подтверждая каждое сказанное Жади слово.
- Вот какие дела…, - протянула Иветти. 
- Теперь ты понимаешь, почему я так обеспокоена? Другая женщина будет отравлять жизнь моей дочери.
- Жади, Саид любил тебя, поэтому не хотел отпускать. Если муж твоей дочери полюбит её, это же хорошо? Это может случиться, ведь с той женщиной он всё-таки развелся! Если не полюбит Хадижу – даст развод. Вот и всё.
- Иншалла, Иветти. Иншалла! – с надеждой отвечала Жади, беря сумочку.
- Ин-ша-ла…, - с трудом повторила Иветти арабское слово, которое часто слышала от приятельницы-марокканки, решив на этот раз выяснить его значение.- А что это означает?
- «Иншалла»? Это значит: «Если Бог захочет этого». Мне остается надеяться только на милость Аллаха к моей Хадиже.
- Не переживай раньше времени, Жади. Не надо! А теперь поехали!

…У отеля не было свободного места, чтобы припарковать машину. Поэтому Леонидас с женщинами вышли из автомобиля за несколько десятков метров до входа. Но их тут же встретили служащие, которые провели гостей в зал, где проходил праздник.
- Жади, твой бывший не поскупился: смотри, как красиво украшены и вход, и зал, - восхищалась Иветти, глядя на увитые гирляндами цветов двери и стены зала; на пол, усыпанный лепестками роз; на  расставленные, где только можно, вазы с букетами.
- Да, Саид всегда умел подать себя.
Иветти шла рядом с мужем- предпринимателем, принимая заслуженные комплименты от знакомых, которые оказались в числе приглашенных на свадьбу дочери Саида Рашида.
Жади взяла под руку Зорайдэ. Они так и вошли в зал и остановились в стороне, чтобы рассмотреть собравшихся. Хотелось найти знакомые лица: Латифа и Халиса должны быть где-то в зале. Как и дядя Али.
А новобрачных они увидели сразу же, как только оказались внутри.
 Да, они многое пропустили. И не увидели, как Хадижу и Фарида ждали, а потом и встречали их появление гости. Но Латифа и дона Ноэмия  рассказали им все подробности, как только они все нашли друг друга в огромном праздничном зале, полном гостей.
Оказывается, как только машины, неистово сигналя,  подъехали к отелю, музыканты заиграли с удвоенной силой. Когда  украшенный цветами кортеж молодоженов остановился, и они вышли из машины, их осыпали лепестками роз, которые тут же поднял и закружил в воздухе ветер. Войдя в зал, Хадижа и Фарид медленно, торжественно прошли к свадебным сидениям. Все гости хлопали в ладоши в такт музыке и выкрикивали пожелания счастья.
- Какой красивый жених достался твоей дочери! – похвалила дона Ноэмия, не подозревая, какой нож в сердце матери она вонзает.- А твоя дочь так хороша! Так юна!
- Жади, пока молодые шли к тронам, их столько фотографировали! Халиса тоже сделала много снимков. У неё цифровой фотоаппарат, а Амин купил карту памяти большого объёма, и я попросила фотографировать каждое мгновение,  всё-всё, что только можно сфотографировать. Невесту особенно, - рассказывала Латифа. - Слышишь, Жади?
- Да, это очень хорошо. Так и сделай, мне хочется иметь много фотографий. А что ещё мне остается? Только фотографии и рассматривать, когда Хадижа уедет, - расстроено ответила Жади.
Но потом она встрепенулась, кажется, что-то вспомнив.
- Извини, Латифа, но мне надо позвонить Самире.
- Ты… хочешь привести сюда Самиру?! – испугалась Латифа.- Не делай этого, Жади. Я не хочу, чтобы мою дочь обидели на свадьбе твоей дочери!
- Латифа, я кое-что тебе расскажу. Но ты должна будешь сделать вид, что ни о чем не догадываешься. Вот послушай…,- вполголоса сказала Жади, видя, что Ноэмия поспешила к мужу, потому что Мустафа знаком позвал её следовать за ним.
Сестры отошли в сторону, и Жади рассказала о планах Самиры пробраться в ресторан отеля и оттуда следить за происходящим на свадьбе.
- Она будет там одна с мужчиной? – пришла в ужас Латифа.
- Не беспокойся, с ними будет Амалия.
-Жади, моя дочь пошла в тебя. Если бы наши дочери родились в один день, я думала бы, что их перепутали. Потому что моей мечтой было выдать Самиру замуж за надежного порядочного мужчину из традиционной марокканской семьи. А она ведет себя так, как если бы была твоей дочерью. Что будет, если они попадутся?
- Не тревожься, там всё схвачено. Парень проделывает такое не в первый раз. Они ведь журналисты.
- Самира, моя Самира, - обеспокоено оглядываясь, тихо стонала Латифа.
А Жади отправилась на поиски племянницы, позвонив и узнав, где её ждет девушка.  Латифа осталась рядом с Зорайдэ, которая никак не могла понять, что вдруг так взволновало такую радостную до этого Латифу. А потом к ним подошел Мухамед и встал за спиной жены. И женщины были вынуждены разговаривать о разных мелочах, но только не о том, что их волновало на самом деле.
Саид с недоумением наблюдал за разыгравшейся на его глазах сценой. «Что Жади ещё задумала? О чем она шепталась с Латифой? И куда исчезла?»- так думал он, стоя посреди зала рядом с Сидом Абдулом и Омаром Обенсуром. Отправиться на поиски бывшей жены он не мог. Но очень хотелось.
Саид с необъяснимым нетерпением ждал её появления на свадьбе, и начал беспокоиться, когда прошел час, а Жади всё не было. «Неужели она не придет? Так рвалась на свадьбу. Так беспокоилась за дочь, а теперь Хадижа расстроится, если не увидит матери». С его души упал камень, когда в дверях зала показались чета Феррасов и Жади с Зорайдэ.
Когда Саид увидел Жади утром, он не смог ни внимательно рассмотреть её, ни поговорить, и, собственно, старался, избежать этого, чтобы не выслушивать её  мольбы отменить свадьбу. Но всё-таки ему показалось, что Жади выглядела очаровательно: красивое национальное платье – кажется, его жены называют такую одежду не «ткшейто», а  «кафтан». Понятно: платье племяннице привез дядя Али. но как же хорошо смотрелась Жади в этом наряде!
Да, ещё Саид обратил внимание, что бывшая жена набросила на  плечи платок. Что означал теперь для неё платок? Неужели только красивую вещь из прошлой жизни? Нет, по уверениям Хадижи мать часто носила хиджаб по мусульманским обычаям. Не всегда, но ходила в платке, в отличие от Назиры, которая демонстративно снимала его, приезжая в Рио-де-Жанейро с мужем-тренером. А вот Жади не отказалась от платка и через пять лет семейной жизни со своим бразильцем. Это Саиду почему-то было приятно.
А теперь Жади появилась в современном  платье и выглядела безукоризненно, как и раньше, когда была его женой. Её пышные черные волосы были уложены в сложную прическу. Саид присмотрелся и вдруг заметил на её шее изысканное бриллиантовое ожерелье  с жемчужинами необычной формы, в котором узнал свой собственный подарок, сделанный Хадиже. Значит, дочь подарила его матери? И ничего ему не сказала! И, скорее всего, обманула и Жади. Иначе жена Лукаса не появилась бы на свадьбе дочери Саида в купленном им украшении. Только бы Рания не заметила невольного прокола ни о чем не подозревающей Жади!
Саид осмотрелся в поисках Рании. Обнаружил её рядом с сестрой Аминой. Они что-то бурно обсуждали, не замечая того, что Саид смотрел на них в упор, желая привлечь внимание  первой жены. Но ничего не вышло.
В этот момент в поле его зрения снова возникла Жади. Но не одна. Шла с какой-то женщиной в  светлой парандже. Закрытая одежда не позволяла понять, кто скрывается под ней: молодая девушка или старуха, красивая или нет. Но, судя по комплекции, это была явно не Дуния. В зале практически не было женщин с закрытыми лицами, кроме жены дяди Абдула. Тогда кто же это?  Родственница Фарида из Сан-Паулу? Что ж, теперь семье Рашидов предстоит узнать многих родственников семьи Обенсуров. «Но если это родственница моего зятя, как Жади могла познакомиться с ней?» - спохватился Саид, провожая взглядом женщин. Потом его отвлекли, и эта странность вылетела у него из головы.
А Жади и Самира – а это была она – подошли к Хадиже и заговорили со счастливой невестой. Зорайдэ, издали внимательно наблюдая вместе с Латифой за этой странной парочкой, как-то сразу догадалась о том, чего не смог понять проницательный Саид. И Мухамед, к счастью, отошел от них к дяде Абдулу, не выдержав демонстративного молчания жены..
- Зорайдэ, - Латифа вцепилась в руку женщины, едва заметив закутанную фигуру рядом с Жади.
- Тише, Латифа. Успокойся. Твоя сестра нашла способ привести сестру Хадижи на праздник, чему я очень рада, - в голосе Зорайдэ Латифа уловила нотку удовлетворения. Значит, её дочь не была отвергнута в семье дяди Али, и Латифа ещё раз убедилась в этом. А Мухамед так часто напоминал о том, что от Самиры он отказался, вся семья отказалась, что Латифе стало казаться: весь мир против её дочери!
Жади не стала почему-то подводить племянницу к матери, наоборот, они внезапно растворились в толпе, и так, что Латифа не успела заметить, когда это произошло.
На самом деле Жади постаралась как можно ближе подвести Самиру к месту, откуда проще всего можно было добраться до подсобки  в кухне ресторана отеля, где уже некоторое время находился Марсело, её приятель-журналист. Амалии  прийти не удалось, но Самира не стала рассказывать об этом Жади, которая не смогла бы понять, как Самира может доверять малознакомому парню и оставаться с ним практически наедине в небольшом помещении.
Девушка понимала, что ей не удалось бы объяснить тетке, что они собираются встретиться в подсобной каморке ресторана для работы, которая исключала какие-либо иные отношения. Там, где  пахло деньгами, для Марсело не было места сантиментам или флирту и прочим глупостям. Это хорошо усвоила Самира, но разве она смогла бы  в это поверить тетя Жади?
Поэтому, скрепя сердце,  девушка солгала, что Амалия уже внутри и  ждет её вместе с сокурсником. А затем она отправилась сначала в комнату для женщин, где сняла паранджу, а затем, выждав, когда никого не было, пересекла небольшой холл отеля, чтобы попасть в служебный коридор, ведущий в ресторанный цех, где  и готовились  блюда для торжества.
Но и там она постаралась незаметно прокрасться по узенькому коридорчику, так чтобы не привлечь внимания поваров, и пробиралась, пригнувшись и часто приседая. Она была рада, что Марсело смог толково объяснить, как можно попасть в заветное место, облюбованное им давно и используемое им время от времени. Как поняла Самира, кто-то из его родственников работал в отеле, поэтому парень и имел доступ в такое заманчиво и перспективное для журналиста-папарацци место.
- Ты почему так долго? Я решил, что ты передумала, даже расстроился.
- Марсело, покажи, что ты уже отснял! Могу поспорить, ты и меня там сфотографировал.
- Неужели? – насмешливо спросил студент, протягивая девушке фотоаппарат. Второй аппарат – дорогой, с хорошим объективом, висел у него на шее. Вот что парень никогда бы не доверил чужим рукам! Но Самиру интересовали сделанные недорогим цифровиком фотографии.
- Вот, смотри! – торжествующе протянула девушка фотоаппарат, найдя нужный снимок. – Вот в этой восточной вещице – я!
- Да? – недоверчиво вглядывался Марсело в снимок. – Я тебя не узнал.
- Как договоримся работать?
- Давай так: часть снимков я сделаю сам, доверившись интуиции. А ты тоже будешь подсказывать мне, какой момент может представлять интерес для журнала или той доны, которая пожелала купить фотоматериал свадьбы.
- Согласна.
- Да! Вот ещё что: я попросил бы тебя комментировать происходящие на свадьбе события. Мне многое непонятно. Например: почему жених и невеста сидят не вместе, а отдельно на креслах, а? Почему жених так странно одет? Что за странный белый халат с капюшоном на нем надет? И почему невеста пришла в белом платье, но вот уже второй раз переодевается? Знаешь, первый раз я решил, что кто-то испачкал ей платье. Но, кажется, я ошибся.
- Так принято: невеста на марокканской свадьбе должна менять платья несколько раз. Пять, шесть, восемь.. Это не определено точно. Но не один или два раза. Каждый раз платье должно отличаться от предыдущего. И жених тоже переодевается не один раз. Только это не столь заметно – ведь костюмы, кроме белой джеллабы, одинаковые, разнится только материал, из которого они сшиты.
Марсело некультурно присвистнул:
- Восемь свадебных платьев? Ты шутишь?
- Нисколько. Одно из платьев должно быть белым. Ты видел, в каком платье приехала невеста. Но и уезжать она тоже будет в белом одеянии – но на ней будет одето уже другое платье. Ещё невеста обязательно должна появляться в национальных платьях – кафтанах или ткшейто.
- А сейчас что на невесте надето?- с любопытством подглядывая в узкую щель, спросил фотограф.
 Самира подошла к нему и тоже прильнула к отверстию, сквозь которое видно было лучше, чем через тонированное стекло небольшого оконца, добраться до которого можно было, только встав на подозрительной надежности стул.
- Это кафтан. Обрати внимание: платье однослойное. С вышивкой, с  широкими рукавами, из однотонного ярко-голубого атласа. А ещё бывают платья- ткшейто. Они состоят как бы  из двух платьев: верхнее – прозрачное, в тон нижнему – плотному, из хорошей ткани, с вышивкой.
Самира даже залюбовалась платьем, которое было на Хадиже. Ей вдруг захотелось тоже постоять среди гостей в таком же необыкновенном одеянии. Но она вдруг поняла: для Хадижи это была реальная жизнь, а для неё – уже экзотика. «Как же я не заметила, когда разошлись наши миры? Тётя Жади соединяет в себе и восток, и запад. А мы с Хадижей такие разные!»
- А золото и прочие украшения  настоящие? Не может быть! Этот пояс, если бы он был из золота, стоил бы кучу денег. Не могу себе даже представить такую сумму!
- Но ведь и невеста не из бедной семьи, - снисходительно заметила Самира. – Конечно, золото самое настоящее. Правда, на марокканских свадьбах, если не позволяют средства, украшения иногда берут напрокат в специальных фирмах. Но и  ненастоящие драгоценности по красоте не уступают тем, что ты видишь сейчас.
Марсело интересовало абсолютно всё, но Самира подозрительно  посмотрела на него и спросила:
- Марсело, почему ты всё время расспрашиваешь? Мы договорились, что статью о марокканской свадьбе в Рио-де-Жанейро буду писать я. А твоё дело – сделать как можно больше интересных и качественных фотографий.
- Пиши свою статью! – огрызнулся он в ответ. - Мне просто интересно! Я же никогда не был на свадьбе восточной принцессы! Всё больше попадаю на торжества элиты или бомонда Рио, а там не бывает ничего такого, чего я не понимал бы.
- Ну хорошо,- снисходительно сказала девушка.- Давай я расскажу, как проходят свадьбы в Марокко…
Никем не замечаемые из зала, молодые люди разговаривали и фотографировали ни о чем не подозревающих жениха и невесту, как и гостей, занятых разговорами и разносимой едой. А кто-то сидел уже и за столиками.
Самира с азартом высматривала интересные сценки, указывала на некоторых гостей, рассказывала о том, чем отличаются настоящие марокканские свадьбы от  происходящего здесь. При этом  не спешила делиться с приятелем рассказами, кто из гостей кем приходится ей лично. Знать об этом Марсело и не следовало.

*** Жади видела уже второе платье, в которое в очередной раз переоделась Хадижа.  Все ткшейто были прекрасны. После ярко-синего со сказочной вышивкой последовало платье насыщенного малинового цвета, украшенное таким широким золотым поясом, что при появлении невесты и жениха перед гостями после очередного переодевания по залу разнесся гул восхищения.
Жених тоже сменил белую джеллабу на темный европейский костюм.
Жади  находилась поблизости от постамента, на котором были установлены сидения для молодоженов. Наблюдала, как подходят к жениху и невесте гости с поздравлениями. Как веселятся гости на празднике. Зорайдэ держалась поблизости. Хадижа то и дело перебрасывалась словами то с тетей Латифой, то с Халисой, то с Фатимой, которая подошла с каким-то вопросом. Жади тогда подумалось, что самой молодой жене Саида захотелось просто взглянуть именно на неё. Фатима как-то быстро скользнула по ней острым взглядом, в котором Зорайдэ успела заметить любопытство и ревнивый огонек.
- Жади, - усмехнувшись, вполголоса проговорила женщина, - а ведь эта девушка ревнует к тебе мужа.
- Что? – очнулась от задумчивости мать Хадижи. – Какая девушка, Зорайдэ?
- Я говорю о Фатиме. Мало было Рании. Теперь и эта змея к тебе начала присматриваться. С чего бы?
- Нет, Зорайдэ, думаю, ей любопытно, какой была первая жена Саида. Вот и всё.
- Жади, мои глаза мне не врут. Как говорится: уши верят другим людям, а глаза – самим себе. Фатима ревнует Саида. Я наблюдаю за его женами весь вечер. Не дай Аллах быть не единственной женой в семье мужа!
Жади тут же опечалилась. Вспомнила о неведомой Зухре, бывшей некогда женой Фарида. И Латифа, и Зорайдэ поняли, какие мысли пронеслись в её голове. Ведь и сами они думали о том же.
- Какая злая ирония судьбы: даже в Марокко в наше время мало семей, в которых есть две жены. Но женщин нашей семьи преследует злой рок. Ты, Жади, была и первой женой, и второй. Зорайдэ тоже выпала участь быть не единственной, а теперь вот-вот снова вернется Дуния, и мне так жаль становится тебя, Зорайдэ, как только я подумаю об этом. И Мухамед взял вторую жену, а у меня нет моральных сил, чтобы смириться с его решением. Теперь вот непонятно, что ждет нашу Хадижу! – обреченно сказала сестра Жади.
- Кто такая эта Зухра? Зорайдэ, как только вы с дядей Али вернетесь в Фес, постарайся узнать о Зухре как можно больше!- оживилась Жади.
- Да-да! И надо Кариму попросить об этом! У неё получится разузнать о ком угодно всё, что возможно. Если она не сможет, тогда ни у кого не получится, - подхватила Латифа.
- Зорайдэ, я буду ждать звонка от вас, позвони сразу, как только что-то узнаете.
Заметив, что Хадижа смотрит в их сторону, удивленная их перешептыванием, Жади улыбнулась дочери.
- Только бы Хадижа как можно дольше не узнала о первом браке Фарида. Иначе это станет для неё таким ударом, который разобьет её счастье на мелкие кусочки!- покачала головой  Зорайдэ.
Жади снова повернулась к молодоженам и всмотрелась в их лица. Какая красивая пара могла бы сложиться!
Хадижа была радостной и возбужденной происходящим. Она весело болтала то с Фатимой, то о чем-то рассказывала Зулейке, то разговаривала с Халисой и подошедшим к ним Амином… Она почему-то так и не смогла расстаться с букетом, который захватила с собой ещё из дома. Цветы она не выпускала из рук.  Молочно-белые розы контрастировали с сиреневыми ирисами и зелеными цветами с неизвестным Жади названием.
Но букет, который так прелестно смотрелся на фоне белоснежного платья, теперь казался неуместным, лежа на коленях невесты в ярко-оранжевом (на этот раз) ткшейто. Но Хадиже в голову не пришло отдать букет, чтобы его отнесли и положили куда-нибудь.  Когда невесту в очередной раз провожали переодеваться в новое платье, свадебный букет оставался в кресле-троне.
«Моя дочь переволновалась. Этим и объясняется странность с букетом, увядшим и имеющим уже весьма потрепанный вид. Аллах! А понимает ли она, что ждет её сегодня ночью?»- дошло до Жади. «Объяснил ей кто-нибудь из жен Саида, что такое первая брачная ночь? Она чиста и невинна …как…нежный цветок пустыни…», - со страхом подумала Жади. Ей самой и в голову не приходило  вести когда-либо подобные разговоры с дочкой. Спросить совета у Зорайдэ? Как быть? И не поздно ли просвещать девушку за несколько часов до того, как…
Жади наклонилась к уху Зорайдэ и что-то быстро прошептала.  Женщина кивнула и ответила:
- Не волнуйся, Жади. Латифа рассказала ей всё, что должна знать невинная молодая жена перед первой брачной ночью.
- Латифа! – признательно посмотрела на сестру мать невесты, чувствуя облегчение. Сама она не смогла бы говорить на такую тему с дочкой. С чужой девушкой – да, пожалуйста. Но давать советы Хадиже язык не повиновался бы ей.
Латифа смутилась, поняв, о чем идет речь.
- Жади, я тебя так понимаю! Мне кажется, что за сына в этом смысле не беспокоишься так, как за дочку. Я вспоминаю свою ночь после свадьбы…  Мы с Мухамедом так стеснялись всего. Мне было так страшно!
 Жади тоже вспомнила и первый раз – с Лукасом. И первую брачную ночь – с Саидом. Только теперь, много лет спустя она поняла, что испытал Саид, узнав о её неверности. Она и сейчас помнила, как он рассвирепел, поняв, что он уже не первый. Как резко наклонился к ней и сказал, что убьёт Лукаса, «даже если пройдет двадцать, тридцать лет!». Но ничего он не сделал ни через двадцать, ни через тридцать лет! Даже не воспользовался случаем, чтобы утром вернуть её дяде Али после неудачной брачной ночи, как тогда хотелось ей самой, чтобы дядя приказал убить её за то, что опозорила семью. Если она не досталась Лукасу, то жизнь не имела смысла без него. Так ей тогда казалось.
Она вспомнила, как Саид взял белую ткань и нанес лезвием бритвы порезы на руке, чтобы своей кровью оставить следы на простыне, которую утром предстояло показать Сиду Абдулу, Назире, дяде Али и другим родственникам.
Только сейчас, четверть века спустя, Жади осознала, ЧТО для неё сделал тогда Саид.  Оставив позади почти полжизни, Жади не смогла бы назвать ни одного из знакомых мужчин, который мог бы поступить так же благородно. Кроме Лукаса, конечно. Саид спас её, молодую, самонадеянную девчонку, от позора и, может быть, даже от смерти. Правда, как раз смерти ей тогда и хотелось. Поэтому она и отказалась от уловок, которыми предложила воспользоваться догадавшаяся обо всём Зорайдэ, положив в карман  её свадебной ночной сорочки кусочек острого стекла, завернутый в ватку. Она не стала обманывать мужа, которого ей навязали. Но с Хадижей всё в порядке. Её проблема была как раз в другом – в неведенье.
- …Жади! Ты опять задумалась и не слышишь, о чем мы тебе говорим? – упрекнула Зорайдэ.- Кажется, уже все гости поздравили молодых, теперь можно и нам снова подойти и поговорить с Хадижей.
- Дочка, что ты чувствуешь? Ты рада?- допытывалась Жади, приблизившись к Хадиже вместе с Латифой и Зорайдэ.
- Да! Как будто… тысяча персиковых цветов распустилось на одном дереве! – ответила девушка.
- Хадижа, ты всё время посматриваешь на кольцо на пальце, я заметила, - улыбнулась Зорайдэ.
- Посмотрите, как оно таинственно блестит! – Хадижа вытянула руку перед собой, выгнув ладонь, чтобы обручальное кольцо было лучше видно.
 Амин с Халисой, стоявшие рядом, тоже взглянули на кольцо невесты. Только Халису больше интересовало выражение глаз мужа, которое появилось у него, когда он увидел кольцо на пальце сестры. Она расстроено подумала, что Амин   снова грезит о потерянной Эмми. У брата Хадижи был такой вид, что ни для кого его мысли не могли оставаться тайной. 
И Халиса угадала: Амин думал об Эмми. Он и не забывал её ни на мгновение. Амин мог есть, спать, ходить по улицам, работать. Но он постоянно думал об Эмми, она  прочно поселилась в его мыслях. И он никак не мог выбросить её из головы. Этобыло сильнее его. Халиса не смогла вытолкнуть соперницу из жизни мужа. И как бы она могла это сделать? «Даже если бы Эмми  согласилась стать моей второй женой, свадьбу с ней я сделал бы такую же, как и дядя Саид для Хадижи!» - мечтал он.
А рядом стояла его законная жена, умиравшая от ревности. Амин, покосившись на Халису, сказал себе, что и от неё он не стал бы отказываться. Ведь даже в мечтах он видит Халису, как это теперь ни странно, ПЕРВОЙ женой. Он отметил, что и выглядит его жена очень даже привлекательно: на Халисе не было навешено килограммов золота, почему-то так его раздражавшего, одежда была простой, но  элегантной. Кафтан аквамаринового шелка, вырез которого был украшен серебряной вышивкой, совершенно новый, из тех, что они привезли из Сан-Паулу, подаренных её тетушками. А из украшений – вместо тяжелого золота, каковыми были обвешаны жены многих гостей, в ушах Халисы висели небольшие серебряные полумесяцы, а на руке – всего один браслет. На шее – тонкой работы изящное серебряное ожерелье с «монетами» и разными мелкими деталями. И всё.
Амин отчего-то вздохнул и побрел к столам, увидев знакомые лица за одним из них.
Халиса от ревности не находила места. Она злилась и на себя, и на Амина. Следя за мужем, женщина с силой повернула на полной руке браслет, недавно подаренный Фатимой и Хадижей. Это было украшение из серебра, инкрустированного бирюзой и крупными цветными кристаллами Сваровски, вещица, в которую Халиса влюбилась с первого взгляда. Вдруг что-то хрустнуло под пальцами молодой женщины, и браслет распался из-за сломавшегося разъемного замочка. «Вот неудача!» - расстроилась Халиса.
Опять виновата в её беде Эмми! Какой длинный счет могла бы предъявить она незнакомой сопернице, окажись та здесь и сейчас перед ней и Амином. Нечего делать – любимое украшение осталось только положить в карман и не потерять. Увидев тетку из Сан-Паулу, Халиса оторвалась от компании родственниц Хадижи и направилась к тетушке.   

12. Глава 4. ЧАСТЬ 4. СВАДЬБА ( продолжение).

В зале гремела музыка. Танцевали женщины. Мужчины сидели в своей части зала и разговаривали, не участвуя в веселье, но занятые серьезными разговорами.
 А Жади вдруг подняла голову и встретилась глазами с Фаридом. Она непроизвольно вздрогнула, и ей показалось, что зять давно смотрит на неё в упор, поэтому, в конце концов,  она и почувствовала его взгляд. Такое поведение мужа дочери было непонятным. Жади же ответила ему -  вызывающе окинув его взглядом. Она увидела, каким гневом вспыхнули его глаза.
Казалось, ответный взгляд матери  жены взбесил молодожена. Жади без труда прочитала в его глазах вопросы: как эта женщина посмела прийти на мою свадьбу? Кто её пригласил? Кто позволил здесь появиться? Она почувствовала в нем столько ненависти и презрения к ней, именно к ней, что стало совершенно очевидно: они с Фаридом отныне – враги. Муж Хадижи этого не скрывал. Тогда и Жади решила не притворяться. Они уже враги!
Жади не могла отвести тяжелого ненавидящего взгляда от мужчины, ставшего мужем дочери, но подошел дядя Али и заговорил о чем-то, и она вынуждена была отвечать на его вопросы. «Надо поговорить с Саидом. Он должен знать, за кого выдал дочь замуж. А если знает, пусть мне ответит, почему он поступил так с собственной дочерью, которую, казалось, любил всегда до безумия» -  думала Жади, до боли сжимая пальцы.
К ним подошел дядя Али, хитро улыбаясь.
- Латифа, Зорайдэ! Сейчас нас ждет сюрприз. Жади, ты помнишь танцовщиц из Каира, которых я приглашал на каждый праздник? Помнишь Айшу, которая танцевала на  свадьбе Саида и Рании? И на нашей с Зорайдэ свадьбе тоже?
- Дядя Али, как я могу забыть вашу с Зорайдэ свадьбу? – нежно улыбаясь, ответила Жади.
- Вот как! А теперь и на свадьбе Хадижи мы встретимся с танцовщицами из Каира. Правда, это не те же самые, ведь прошло столько лет. Но та же школа, те же танцы, то же мастерство… Латифа, Зорайдэ, Жади,  вы видите? Вон там, в дверях?
Действительно, из распахнутых настежь дверей показались танцовщицы в роскошных костюмах, не скрывавших их пышные формы. Дойдя под музыку до середины зала, они остановились, а вперед вышла главная исполнительница.
Раздался мелодичный звук сагатов - металлических пластинок, используемых танцовщицами как музыкальное сопровождение к своему танцу, и  девушка, покачивая бедрами, начала извиваться, двигаясь в талии и производя движения животом. Пластичность, изящество и эмоциональность, с которыми она проделывала эти движения, привели гостей в восторг. Когда танец закончился, девушка убежала, провожаемая восхищенными возгласами.
Пока Жади пробиралась сквозь толпу, решив найти Саида и выяснить с ним отношения, к дяде Али подошел Сид Абдул.
- Али, как ты мог справляться с четырьмя женами, я и за одной Дунией уследить не могу!- с досадой сообщил Абдул.
- Абдул! Дуния всегда стоила троих. Поэтому не утруждай себя её воспитанием, чтобы не переусердствовать. Пожалей себя, прежде всего!
Мимо них медленно проплыла  полная танцовщица. К непомерному изумлению дяди Али, Абдул проводил красавицу сладким взглядом и сказал:
- Вот настоящая восточная красавица! Что такое женская красота? Как ты считаешь, Али?
- Красота для меня, Абдул, прежде всего, не только внешняя, но внутренняя - красота души.
- Я говорю не об этом. Какую женщину ты назвал бы красавицей? В Марокко красивая женщина – полная женщина. У худых женщин шансов выйти замуж почти нет.
- Тогда, Абдул, Дуния – красавица. Ты передумал возвращать мне Дунию? – с иронией спросил Сид Али.
- Не знаю пока и сам, верну я тебе её или нет. Но поговорим дальше: красивая женщина – не очень образованная женщина. Я всегда говорил - где вместе женщина и диплом, там не жди ничего хорошего.
- Ты не совсем прав, Абдул…
Но старик перебил приятеля:
- Красивая женщина должна уметь вести хозяйство. В мою молодость женщина должна была уметь хорошо ткать ковры. Так-то вот.
- Ты говоришь не о красоте, а об умениях, которыми должна владеть будущая жена.
-  Не важно. Красивая женщина должна уметь правильно разливать марокканский чай с мятой. Она может налить чай из двух чайников в один стакан с высоты полутора метров так, чтобы образовалась пена.
- Вот какие у тебя представления о красоте, да, Абдул? – усмехнулся Сид Али.
- Не смейся, я говорю на полном серьезе! - воздел указательный палец Сид Абдул. - Но в наше время очень трудно найти красивую во всех смыслах женщину, которую можно выбрать в жены.
- Абдул, не надумал ли ты взять себе вторую жену? Тебя так раззадорила Дуния? – Сид Али хитро погрозил другу пальцем.
- Нет, нет! Что ты! Но я  знаю только одну женщину, которая смогла бы ответить всем требованиям. Это Нурия. К сожалению, я не могу представить  себе её в роли собственной жены, потому что знаю её столько лет. Она всегда прислуживала мне.
- Я не пойму тебя, Абдул. Рядом с тобой такое сокровище, а ты не желаешь взять её в жены, - с недоумением  пожав плечами, сказал Али.- Так выдай её замуж за достойного человека, чтобы не пропадала  напрасно такая достойная женщина!
- Эээээ! Ещё чего! О чем ты говоришь, Али? Смерти моей хочешь? Как я буду существовать без моей Нурии? Лучше неё меня никто не знает и не сможет ухаживать за мной так, как это делает она!
- Тогда для чего ты завел этот разговор?
- Ты собираешься женить своего сына Икрама или нет? И на ком?
- Да, Икраму давно пора жениться, - посерьезнел Сид Али.
- Вот! Я уже поговорил кое с кем, и нашел несколько кандидаток в невесты.
- Хорошо, Абдул, очень хорошо! Поедем в Сан-Паулу и сосватаем моему сыну хорошую девушку. Главное, чтобы Дуния ничего не испортила.
- Дааа… Она способна на всё. И твоей внучке тоже пора искать жениха.
- Согласен, Абдул, согласен! Найдем и ей мужа. Вот только вокруг Ясмин столько сплетен из-за её дурного характера! Дуния испортила мою внучку.
- Хм… в ясный день и мухи есть тень. Будем искать мужа, который сможет укротить характер девушки. Вот увидишь, я смогу найти и такого. Это Дунию не переделать – даже я начинаю так думать. Но Ясмин ещё молода. Умелый муж сможет вылепить из неё хорошую жену.
- Договорились. После свадьбы Хадижи займемся сватовством Икрама и Ясмин.
- Нет, сначала мы разберемся в делах Мухамеда и Латифы. Это сейчас главное и не терпит отлагательств.
- Да, пора решить эту проблему.
- Вот-вот! После свадьбы устроим семейный суд, - сел на любимого конька Абдул. – Тогда и решим, что делать с непокорностью твоей племянницы! Тебе придется уговорить Латифу принять вторую жену Мухамеда. Что теперь можно сделать, ведь он официально женился, и Лейла уже ждет ребенка?
 Али поморщился: вовсе не хотелось спорить с Абдулом на свадьбе. Он знал, как бурно умеет это делать приятель, куда может завести спор Абдула, стоит ему разгорячиться и войти во вкус. Но к счастью сида Али, к ним подошел знакомый гость, которому хотелось поговорить с Абдулом о поиске для сына невесты из Марокко.
 Дядя Абдул, быстро договорившись, как решить проблему, снова повернулся к Али, чтобы продолжить разговор на интересную для него тему, но внезапно застыл, увидев нечто, во что теперь вглядывался, как будто не веря собственным глазам.
- Аллах! Что же это такое? Али, посмотри на Саида!
 Сид Али повернулся в сторону, куда с таким возмущением уставился друг. Саид стоял у колонны, засунув руки в карманы. Он внимательно смотрел на Жади, которая что-то с жаром ему рассказывала, жестикулируя перед его лицом, видимо, стараясь в чем-то его убедить.
- Ты видишь то же, что и я, Али?
- А что тебя так удивляет? Саид и Жади – родители Хадижи. У них может быть много общих тем для разговоров. Сам знаешь, что за жених – Фарид.
- Эээээ… Да ты меня осуждаешь за выбор жениха для Хадижи? Я тебя правильно понял?
- Абдууул! Жених не лучший, он в разводе. Что в этом хорошего? Он ведь может снова сойтись с той женщиной, и тогда Хадиже придется стать одной из двух жен. Чему радоваться?
- Али, многоженство разрешено законом в Марокко. А Зухру даже близко никто не подпустит к дому Фарида. Сам Фарид не позволит этого. Не волнуйся, нет никакой угрозы счастью Хадижи.
- Иншалла, Абдул! Но чем тебя возмущает поведение Саида?
- Как? Ты смотришь и не видишь? Ты посмотри, какое лицо у Саида! Нееет, я такое чувствую издалека. Саид опять околдован твоей племянницей! Жади снова  пленила его!
 Али, не веря ушам, тоже всмотрелся в увлеченно разговаривающую пару. О чем говорила Жади Саиду, Сид Али догадывался. Но вот Саид… А, пожалуй, Абдул прав. Саид смотрел на Жади влюбленными глазами. Нет, так уж явственно его интерес к бывшей жене в глаза не бросался.
Но оба дядюшки хорошо изучили за долгие годы своих родственников, чтобы не понять: что-то между Саидом и Жади закручивается вновь. О Жади Сид Али не стал бы так думать, ведь она по-прежнему любила Лукаса, как и много лет назад. Но Саид… Что-то неуловимо знакомое  чувствовалось в его позе, выражении лица, в том, как Саид смотрел на его племянницу.
- Припрятанный огонь бывает более жарким, - пробормотал дядя Али.- Неужели всё начинается с самого начала?
- Саид не забыл Жади! Неужели он всё ещё любит эту одалиску? – от возмущения старик начал брызгать слюной. – Как это возможно? Она изменяла Саиду, бросила его, вышла замуж за бразильца, который был её любовником, живет с ним, родив от него сына, а Саиду даже этого мало?
- Абдул, не называй Жади одалиской, - по привычке в который раз повторил Сид Али. – Моя племянница не пытается соблазнить бывшего мужа. Она разговаривает с ним как с отцом своей дочери!
- Ты так думаешь? –  в сердцах бросил ему Абдул.- Понаблюдай за ними, и ты поймешь, что я прав!
- В чем ты прав? Саид может всё ещё любить Жади, но что он может ждать от Жади? У Саида три молодых жены, а Жади никогда не откажется от Лукаса. Опасаться нечего.
- Я так не думаю, Али. Я хорошо знаю своего племянника. Если Саид задумает вернуть себе Жади, он её вернет! Он вполне способен продумать такой план, что разрушит брак Жади с Лукасом. И он будет планомерно действовать, чтобы добиться своей цели. А я так надеялся, что, когда будет выдана замуж дочь Жади, его неудачный брак уйдет навсегда в прошлое.
-  Это невозможно! Такого не может случиться! – недоверчиво произнес Сид Али, продолжая наблюдать за Саидом.
- Саид не может жить спокойно! Ему нужны бури в пустыне! Он поделился со мной планами развестись с Ранией. Но если он расстанется с такой опытной скандалисткой, с кем он будет ругаться? Выяснять отношения? Так почему он не может вспомнить о твоей племяннице? И Лукасу он так и не отомстил!
Вот это и заставило дядю Али отнестись к словам друга со всей серьезностью. Лукас – именно он может стать мишенью для мести Саида. Теперь, когда дочь Жади будет недосягаемо далеко, Саид может решить, что пришло время для мести. Для расплаты. Аллах, неужели время счастливой жизни для Жади и Лукаса подошло к концу? Саид – серьезный противник. Он мог быть страшным человеком, опасным противником для тех, кому станет врагом. Нет, пусть в Саиде победит любовь к Жади, а не желание отомстить ей или Лукасу!
 Сида Али обеспокоили «предположения» Абдула. Надо будет всё продумать и предупредить Жади о возможной опасности.
 А тем временем произошло ещё кое-что: к Жади и Саиду подошла Рания и что-то сказала. Видимо, что-то неприятное для родителей невесты. После этого Жади ушла, а Саид вывел Ранию из зала, взяв её под руку. Судя по выражению лица первой жены, идти с ним ей не хотелось. Через некоторое время они вернулись, но по одному. Рания  - злая и разъяренная, метнувшись к сестре Амине. А на лице Саида блуждала еле заметная улыбка полного удовлетворения.
И Сид Али понял, что Саид, судя по всему, пытается отыскать в зале Жади. Вероятно, ему хотелось закончить прерванный Ранией разговор.
«Абдул прав в одном: хорошим это не закончится!» - с тоской подумал дядя Али. Зорайдэ, выждав, когда Сид Абдул обратил внимание на других гостей, спросила у мужа:
- Сид Али, не пора ли и нам найти столик и перекусить?  Уже начинают разносить горячие блюда!
- А жених с невестой ещё не за столиком? Как решил сделать Саид? Когда будут кормить молодоженов? Мне кажется, Зорайдэ, наше место за столом близких родственников. Было бы неправильным садиться отдельно от тех, кто по традиции должен разделить стол с женихом и невестой.
- А... Жади где будет сидеть? Она же мать невесты!
- Думаю, Саид сам скажет, куда посадить бывшую жену. И не удивлюсь, если её место окажется почетней, чем у его первой по статусу жены.
Зорайдэ внимательно посмотрела на мужа, и Сид Али понял, что Зорайдэ тоже что-то известно.
 - Зорайдэ, как думаешь: Саид ещё не забыл Жади?
- Сид Али,  мои глаза видели то же, что и Ваши. Я могу ошибиться, но и мне показалось, что Саид не забыл женщину, которую любил так долго. Я никогда не верила, что он мог забыть Жади. В одном Саид и Жади похожи: как она, много лет живя с Саидом в Фесе, убеждала себя и его, что забыла Лукаса, а на самом деле было всё иначе, так и Саид тоже мог напоказ отказаться от матери Хадижи, потому что самолюбие и гордость не позволяли оставаться с ней, когда тайна её любви к Лукасу, их отношения стали известны окружающим. Но это не значит, что любовь к Жади в душе Саида умерла. Вовсе нет.
- Вот и я боюсь этого, Зорайдэ, - медленно произнес Сид Али.
- Сид Али, у Саида нежная душа. Для мужчины это большая редкость. Как он терзался после ухода Жади, после её нового замужества! Но не показывал вида. Но всё равно это было понятно. Если бы она досталась не Лукасу, а  любому другому мужчине, он не был бы так унижен, уязвлен и раздосадован. Пережил бы и, возможно, отпустил её.  Если мы правы, и Саид по-прежнему любит Жади, любовь его поддерживается неутоленной местью.
- Как верно ты всё подметила, Зорайдэ! Чего нам ждать теперь? Каким образом Саид захочет отомстить? На что он способен?
- Но что он может сделать Лукасу или Жади?
- Думаю, осталось ждать недолго. Скоро всё узнаем. Пойдем, Зорайдэ.
- Да, Сид Али.

…В зале начали разносить горячее. Пришло время садиться за свадебный ужин. После переодевания вернулись молодожены. На этот раз Хадижа была в светло-персиковом атласном платье с традиционно широкими рукавами, поверх которого надето было ещё одно - из тонкой полупрозрачной ткани, богато украшенной вышивкой. От ткшейто невозможно было оторвать взгляд.
Рания в очередной раз с завистью прикусила губу. Она и без того находилась в расстроенных чувствах, узнав, что Фатима догадалась захватить в отель второе платье, и теперь прогуливалась среди гостей в платье зеленоватого цвета, идеально подходившем к её светлым, окрашенным волосам и  необыкновенного зеленого цвета глазам. Ничто не портило очаровательных черт Фатимы. По мнению многих гостей, Фатиму сочли самой красивой из жен Саида Рашида. Слышать такие сплетни, произносимые женщинами то там, то здесь в зале, были неприятны Рании.
А потом она увидела на шее Жади колье, то самое, которое Саид подарил дочери по её просьбе, когда она уговорила отвезти её в Торговый Центр. И Саид вот так просто позволил выбрать дочери украшение, оказавшееся безумно дорогим и очень красивым. Рания не могла спорить с Саидом, когда он покупал украшения хадиже. Вот если бы он купил что-то одной из жен, обойдя остальных,  вот тогда  Рания обязательно не упустила бы случая  возмутиться и заставить Саида  соблюсти равные права всех жен.
И вот теперь оказалось, что Хадижа отдала украшение матери. Интересно, Саид увидел на Жади купленное им украшение? Как он отнесся к подарку, сделанному Хадижей Жади? Ничего, она ещё поговорит с мужем об этом. Слава Аллаху, это последнее украшение, доставшееся змее, сломавшей ей, Рании, жизнь.
«А Жади не так уж плохо живется в браке с Лукасом. Получила желанного мужчину. Но продолжает собирать урожай с бывшего мужа - через дочь. Правда, ожерелье, которое на ней было утром, по словам Латифы, купил всё-таки дядя Али!»- тяжело дыша от душившей её злобы, думала завистливая женщина. Кроме того, Саид совсем перестал обращать на неё внимание. Как только брачный контракт был подписан, и Хадижа стала женой Фарида, Саид как будто забыл о ней. Рания была нужна ему только для слежки за Жади?!
В воздухе уже некоторое время разносились пленительные ароматы блюд. Пока ещё все веселятся, многие танцуют. А молодожены чинно восседают на тронах. Но вот-вот накроют столы, и жених с невестой тоже сядут за специально приготовленный для них стол. Трапезу с ними разделят ближайшие родственники.   
Саид, не обсуждая, приказал Рании усадить за стол с молодыми не только Мухамеда с Латифой и их сына с невесткой, но и, разумеется, дядю Абдула с Сидом Али и Зорайдэ. А вот то, что за столом рядом с тремя женами Саида будет сидеть ещё и Жади, оооо!!!, это вызвало шок у первой жены! Как? А если она придет не одна, а с Лукасом? В каком положении окажется Саид?
Но, видимо, её муж был уверен, что Лукаса на свадьбе не будет. Пришли только его отец Леонидас Феррас и мачеха Лукаса Иветти. Рания тогда поинтересовалась  у Саида, на какое место за столом посадить Жади? «Рядом с дядей Али и Зорайдэ», - ответил он ей. Значит, будет сидеть между Зорайдэ и Латифой. Стол будет накрыт на четырнадцать человек. На фоне огромного зала – это совсем немного. Рания отправилась проверить, как обстоят дела с предстоящим ужином.  Решила лично удостовериться в том, что  не окажется неприятных сюрпризов, не смотря на то, что был нанят специальный администратор, ответственный за устроительство праздничного ужина.
Всё было в порядке. Традиционное для начала марокканских свадебных застолий – мясо – было готово. Так же, как и таджины, и многочисленные салаты, жаркое и кус-кус.
Рания вернулась в зал и вот тогда увидела мужа рядом с Жади. Она даже не поняла, что с ней произошло. Ведь что только Рания не делала для Саида, как ни старалась, но муж относился к ней всё более равнодушно. А Жади… Жади  причинила Саиду столько зла, она никогда не любила его, никогда не ценила мужа, изменяла Саиду, не смогла родить сына и не хотела иметь от него детей! Но он всё равно всегда любил её, а теперь, видя их вместе, Рания вдруг поняла, что он … продолжает любить Жади! И никогда не переставал любить!
 «Вот так, Фатима! Получила? Только этому и можно порадоваться. Теперь мы все в равных условиях. Надеюсь, ты тоже увидела их вместе!» - злобствовала, и радовалась такому повороту Рания. Но всё-таки она подошла к ним, не выдержала, таким сильным стало вдруг желание нарушить беседу этих двоих!  Если бы Саид не смотрел на Жади вот ТАК!
- Саид, скоро подадут ужин. Я только что всё проверила, - с такими словами подошла она к ним.
- Хорошо, Рания, - кивнул Саид и снова повернулся к  бывшей жене, собираясь продолжить разговор.- …И что ты предлагаешь, Жади?
Мать Хадижи хотела ответить, но Рания перебила:
- Саид! Пойдем к столу, пора собирать родственников, которые будут сидеть рядом с молодоженами.
- Иди, Рания, займись этим сама.
- Но, Саид…
- Почему ты никогда не понимаешь моих слов с первого раза? Почему я каждый раз должен повторять? – рассердился мужчина.
Но Ранию «понесло»:
- Жади! Неужели тебе уже и с Лукасом плохо живется? Что тебя в нем не устраивает? Теперь ты собираешься изменять своему мужу-бразильцу так же, как когда-то изменяла Саиду? А, может быть, ты решила поменять их местами? Будешь изменять Лукасу с Саидом? Да, Жади?– зашипела вполголоса Рания.
И Жади, и Саид непроизвольно оглянулись, испугавшись, что её слова кто-нибудь услышит. У Саида перекосилось лицо, и только усилием воли он заставил себя сдержаться, чтобы не ударить Ранию.
Жади промолчала, но ей стало не по себе. Что она здесь делает, рядом с ревнивой и глупой женой Саида? Она уже всё выяснила, всё высказала отцу дочери, почему она стоит и слушает гадости, которые бросает ей в лицо Рания? Она не стала ждать, что ещё скажет Рания, отвечать она тоже не стала, повернулась и пошла к Латифе, увидев её  рядом с доной Ноэмией.
- Жади! Что между вами произошло? –  тут же спросила у неё Латифа, увидев, как Саид вывел Ранию из помещения, как только ушла Жади.
- У Рании приступ ревности, - коротко пояснила сестра.
К ним подошла и Амина.
- Жади, куда Саид повел Ранию? Что ты ему наговорила  или сказала моей сестре?- строго спросила она. –  Почему ты не можешь оставить Саида в покое?
- Что?!  Амина, вы с Ранией оставьте меня в покое! Меня меньше всего интересует твоя сестра. Я устала от неё, когда была женой Саида. Мне до неё нет никакого дела.
- Амина, разве ты не знаешь свою сестру? Это Рания, а не Жади чем-то разозлила Саида, - вмешалась Латифа.
Амина не стала продолжать разговор и отошла от них. Потом всех пригласили к столам.
…Саид вернулся в зал после разговора с Ранией. Как же он устал от этой женщины!  Нет, развод с  ней – вопрос ближайшего времени.  Она ведь не понимает никаких слов. Вроде бы она никогда не была дурой. Хорошая хозяйка, женщина, родившая ему сына,  любящая мать. Но её недостатки стали перевешивать достоинства. Саид не один раз говорил себе: «На этот раз – всё, хватит! Разведусь». Но потом он оказывался так занят делами, а его отходчивость играла с ним каждый раз злую шутку. Саид откладывал развод, решая дать жене ещё один шанс. Но, кажется, теперь чаша его терпения переполнилась. Ещё несколько дней, и он официально объявит о начале развода. И как бы она не умоляла его, он не согласится её вернуть. Пусть отец Рании в Фесе решает её дальнейшую судьбу!
Но Саид всё-таки «услышал» слова Рании, сказанные Жади. Взяв с подноса бокал с соком, он пригубил его и подумал: «А почему бы и нет? Было бы не плохо, если бы Жади поступила с Лукасом так же, как со мной когда-то! После разговора с  Жади мне понятно её беспокойство за Хадижу. Это значит, что у нас будут поводы для звонков и причины для встреч, чтобы что-то обсудить. Нас это может сблизить. Тем более – я не могу выпустить из-под контроля активность Жади. Иначе она натворит таких дел! Но надо будет всё хорошенько обдумать!»
 Как ни странно, не смотря на небольшой скандал с  одной из жен, Саид почувствовал  прекрасное расположение духа. И с удовольствием присел за стол, установленный возле молодоженов. Дядя Абдул и дядя Али уже заняли места за столом и опять что-то обсуждали. Зорайдэ перешептывалась с Жади и Латифой. Хадижа перебрасывалась словами с Фатимой и Зулейкой, беззлобно иронизирующими над молодой женой. Мухамед беседовал с Фаридом о торговле в Фесе.
Только Амин с Халисой сидели молча. По лицу Халисы было видно, как неприятна ей такая ситуация. Но что она могла сделать? Самыми последними за столом появились Рания и Амина. И у Халисы появились две собеседницы, которым так хотелось показать, что всё в порядке, надеясь, что никто не обратил внимания на инцидент, случившийся между первой женой и отцом невесты из-за матери Хадижи. 
Стол был заставлен традиционными марокканскими блюдами. Саид пригласил из Марокко опытных поваров из самого  известного и дорогого ресторана Феса. Поэтому приготовленные блюда были выше всяческих похвал, в чем вскоре все убедились. 
На столе были таджин с тушеной говядиной и айвой,  и жареное мясо ягненка, и традиционная баранина с финиками, изюмом и кедровыми орешками, и запеченная курица с лимонами, и кускус с нутом и курицей. На свадебном столе, следуя марокканским обычаям, стояли маленькие вазочки с солью и тмином, в которые обмакивается хлеб.
А из не мясных блюд были салаты – рисовый салат с апельсинами и зеленью, фаршированные баклажаны, салат из жареного сладкого перца, жаркое с овощами и другие не менее изысканные блюда, украшенные мастерами поварского искусства.
Саид приказал подать на стол молодоженам именно марокканские блюда. А вот для гостей в зале были приготовлены и блюда как европейской, так и бразильской кухни.
Рания делала вид, что не замечает Жади. Она  говорила с Аминой и Халисой о родственниках и знакомых из Феса. А Зорайдэ вспомнила новость, которую с удовольствием теперь и обсуждали за столом.
- Сумайя родила сына! Зейн был так счастлив! Вся Медина обсуждала, сколько барашков он купил, чтобы отблагодарить Аллаха за такой подарок судьбы.
- Сколько, Зорайдэ? – поинтересовалась Хадижа, подумав про себя, что если Аллах будет к ней милостив, то и она может подарить мужу сына. Неужели такое может случиться и с ней – она может родить ребенка?! Хадижа невольно улыбнулась, не заметив, что Фарид бросил на неё испытующий взгляд, будто прочитав её мысли, и, кажется, остался доволен.
- Десять барашков, Хадижа! Зейн не поскупился и купил десять барашков! Из них сварили еду, не сломав ни одной косточки, и раздали по обычаю людям в бедных районах Феса. Родители Зейна тоже были  безумно рады рождению внука.
«Может быть, тебе только это и нужно от моей дочери – чтобы Хадижа подарила тебе сына? А что её ждет после этого?» - зло и холодно подумала Жади, увидев брошенный Фаридом взгляд. Но она тут же опустила голову, спрятав глаза, чтобы не выдать себя.
Она не подозревала, что, вопреки сказанному ей Саидом, в ответ на её претензии из-за  выбранного для дочери жениха, отец дочери тоже с недоверием относился к Фариду. История с разводом  жениха и существованием некоей бывшей жены, к которой ещё не остыли чувства зятя, не нравилась и ему. Но Саид владел искусством скрывать истинные чувства. Потом ситуация разъяснится, тогда он и подумает, что можно будет предпринять, а пока отец невесты не давал возможности заподозрить, что ему что-то известно или не нравится.
Его мысли  постоянно возвращались к Жади. Пока Рания не вмешалась в его разговор с бывшей женой, он с наслаждением наблюдал за женщиной, которую снова любил, как прежде. Это сладкое ощущение теперь уже запретной любви и недосягаемого ответного чувства подзадоривали его. Наконец-то Жади стояла так близко, что он мог рассмотреть её: у неё была по-прежнему красивая кожа, ресницы, такие же длинные и густые, как и двадцать дет назад, и та же милая улыбка, когда она вежливо улыбнулась, прежде чем начать разговор. Саида пробрала дрожь, когда он понял, что Жади так близко от него.
Он  незаметно втянул в себя воздух, а потом принял безразличный вид, заложив руки в карманы. Жади решила обойтись без длинного вступления и приступила к самой важной для неё теме разговора.
- Саид, скажи мне, чем тебе понравился Фарид? Почему твой выбор пал именно на него, когда ты выбирал жениха для дочери?
- Жади!...
- Что? Ты не хочешь отвечать, или ты уже понял, что ошибся, но теперь уже поздно что-то делать? Тогда скажи, почему, узнав о том, что Фарид уже был в браке, но развелся, почему ты не разорвал помолвку дочери?
- Нет, Жади, я.., - начал Саид, стараясь подобрать слова. Он и сам понимал, что просчитался с женихом, но поздно понял это. А вот признаваться в ошибке перед Жади ему вовсе не хотелось.
- Как ты мог поручить дяде Абдулу выбор жениха? – продолжала она упрекать. – Неужели ты не понимал, кого может выбрать дядя Абдул нашей дочери? 
Слова «нашей дочери» сладко отозвались в сердце Саида, как будто не было ни Лукаса , ни пяти лет после расставания с Жади.
- Саид, Хадижа получила мужа, который вовсе не такой, каким ты его себе вообразил. И я сомневаюсь, что он сможет сделать нашу дочь счастливой! Если он вообще захочет этого.
 Сначала Саид решил молчать и просто выслушать бесполезные теперь претензии матери Хадижи, чтобы дать ей возможность выпустить накопившееся возмущение. Но, увидев, как негодование всё сильнее охватывает её, Саид всё же попытался успокоить Жади:
- Что тебя беспокоит? Что Фарид не так богат, как я? Что жизнь Хадижи будет значительно хуже, чем в моем доме? Уверяю тебя, что когда-то я тоже начинал бизнес, став уличным торговцем. Ходил от дома к дому, предлагая купить ковры. Это было так давно, что уже и не верится, что это было со мной на самом деле.  Фарид – удачливый торговец, и вскоре он развернется, поднимет бизнес, став крупным  предпринимателем. Хадиже не придется жалеть, что стала женой Фарида Обенсура.
- Саид, я вовсе не это имею в виду! Мне не нравится Фарид как человек, понимаешь? Ты не видел, с какой ненавистью смотрит на меня этот парень!
- Жади, - тихо сказал Саид, - а что ты хотела получить в ответ на ту репутацию, которую имеешь среди его компаньонов, его соседей, его родственников и жителей Мекнеса и Феса? Многие торговцы на мединах двух городов помнят историю Саида Рашида - историю моей женитьбы, которая завершилась тем, что первая жена ушла сразу после развода к бразильцу.
- Не преувеличивай, Саид! Думаю, мало кому есть дело до меня и до тебя тоже!
- Есть дело, Жади, ещё как есть! А Самира? Она отказалась от Фарида, предпочла замужеству учебу в университете. Понимаешь, какой позор на его голову навлекло подобное поведение дочери Латифы? Вы обе сделали так, что Фарид не может относиться к вам иначе!
- Но есть Зухра, которая наверняка перейдет дорогу Хадиже! И может быть, в первый же день её появления в доме мужа! Ты не думал о том, что почувствует дочь, узнав правду о муже? Какое разочарование её ждет?
- Зухра? Ты, Жади, даже имя этой женщины знаешь? Кто тебе рассказал?
- А ты когда о ней узнал? Саииид! Как ты мог не остановить катастрофу? Если ты знал всё с самого начала, почему ты ничего не предпринял, чтобы избавить Хадижу от несчастливой судьбы?
- Жади, не вмешивайся в отношения Хадижи с мужем. С твоим именем связано много скандалов. Дай им самим разобраться в том, как им относиться друг к другу. Возможно, у них всё сложится прекрасно. Фарид – разумный мужчина. Он не стал бы жениться, если бы не понимал, что жена ему нужна для создания семьи.
- Ему нужен сын!
- Конечно! Мне тоже очень хотелось иметь от тебя сына когда-то! Ноя так и не дождался. А Лукас получил и сына, и тебя, и твою любовь! – в голосе Саида вдруг выплеснулась старая обида.
Но Жади не замечала ничего. Она хотела, чтобы Саид её услышал, но сама не пыталась услышать его. И Саид был рад этому, потому что понял, что почти проговорился. Она не должна понять, что он по-прежнему испытывает к ней какие-то чувства. Но ещё немного, и он стал бы упрекать Жади в том, что она в прошлом не ответила на его любовь. Нет, такой ошибки он не повторит. Если он придумает, как устроить ловушку для Жади, как сделать так, чтобы Жади разлюбила Лукаса и обратила на него своё внимание, тогда он и даст понять, что его любовь всё ещё жива. Но не ранее.
Саид полагал, что самый опасный возраст для мужчины – сорок лет. Но он приближается к пятидесяти. К возрасту, когда человек становится циником, способным лишь вспоминать прошлые неудачи. Саид думал, что в его жизни уже не может быть романтики. Отношения с женами в виду не имелись. Но он давно избавился от многих иллюзий. Его отношение к жизни давно стало критичным.
 Когда-то он мечтал о счастливом браке длиною в жизнь с любимой женщиной, которая ответит взаимностью и будет стареть с ним рядом на одной подушке. Каждый раз, когда он приводил в дом новую жену, будь то Зулейка или Фатима (только не Рания – на ней он женился назло Жади!), он на короткое время верил, что счастье возможно. Но потом чувства уходили.
Фатима всё ещё волнует его, да.  Но появилась Жади, и при встрече с ней его вновь охватили невероятные и несбыточные мечты. Он понимал, что после новой встречи с  бывшей женой-изменницей должен вести себя осторожней. Её Лукас никуда не делся.
Саид пока ещё не понял, как сложились отношения Жади и Лукаса после того, как они стали жить под одной крышей. Ему вспоминались пророчества Маизы, уверявшей, что когда влюбленные окажутся в реальном мире, а не в мечтах друг о друге, то их любовь быстро закончится. Возможно, так и случилось? Не сразу, но когда они насытились своей любовью? Неужели Жади никогда не скучала по их дому, по тем мелочам, из которых складывалась её жизнь в долгие годы их семейной жизни?   
Для Саида после расставания с Жади ничего не изменилось, кроме появления рядом других женщин. А для Жади весь мир стал другим. Как ей удалось так перестроиться? Неужели она ни о чем не жалеет? Ни о чем из связывающего их прошлого? Но даже если и так - если тоскует о чем-то, она никогда не признается ему в этом. 
Сегодня на свадьбе дочери, дне, который должен был поставить точку в их истории, Саид понял, как ему хотелось встретиться с Жади и просто поговорить. Услышать голос Жади. Взглянуть в её глаза. Пока он не увидел её, он мог сопротивляться своему чувству, загоняя внутрь души. Он считал себя вполне разумным человеком. Но Жади всё время влекла его, даже если он думал иначе. Только сейчас он понял это.
Жади стояла перед ним, как он и мечтал, вполголоса продолжала что-то возмущенно говорить, но он не слушал её, потому что начал терять самообладание при мысли о возможности романтического свидания. И он готов был даже пустить все свое обаяние, чтобы в конце концов соблазнить Жади, понимая при этом, что именно с ней такое не пройдет. С любой другой женщиной, но не с Жади. И это привело его в чувства.
-… Саид, почему Хадижа должна жить в Марокко? Ты не мог сделать так, чтобы Фарид занимался бизнесом в Бразилии?
- Жади,  ты спрашиваешь, почему Хадижа не останется с мужем в Бразилии? Потому что дядя Фарида – Омар Обенсур – крупный поставщик фруктов в сеть гостиниц. Моих гостиниц, в том числе. Фарид управляет цитрусовыми плантациями дяди и имеет свои собственные апельсиновые рощи, магазинчики и лавки. Весь бизнес Фарида сосредоточен в Марокко. Кроме того – он единственный мужчина в семье. Есть ещё его дед, ровесник сида Абдула и, кстати, его закадычный друг. Фарид - ответственный за свою семью мужчина.
- Но…
- Нет, Жади, всё будет хорошо! Не настраивай на худшее ни себя, ни тем более Хадижу!
Вот тогда и появилась Рания, прервала их разговор и оскорбила Жади так, что ему захотелось дать Рании пощечину. И он едва смог сдержаться. Но когда Жади удалилась, к его удивлению не ответив Рании ни словом, он почти выволок первую жену в холл из зала и высказал ей многое, о чем давно ему хотелось ей сказать. Например, о разводе. Он видел, что Рания не принимает в серьез его слова, но он и не думал её убеждать. Сама всё поймет – не пройдет и полмесяца.
А вот теперь  Саид вместе со всеми сидит за столом, ест вкуснейшее мясо ягненка, которое заботливая Зулейка положила в его тарелку, но вспоминает, прокручивает в голове разговор с Жади.
Но и она тоже думала о Саиде, напуганная рассказом Зорайдэ о сделанных дядей Али наблюдениях.
- Саид всё ещё любит тебя, Жади. Он всегда был по отношению к тебе отходчив. Прощал тебе всё. Только его любовь никуда не пропала, как бы он не старался делать вид, что ты ему давно не нужна. Будь осторожна! Теперь он может попытаться или вернуть тебя, или отомстить. Хадижа его больше не удержит!
Жади сразу же поверила словам мудрой женщины. Саид… Гордый, ни перед кем не испытывающий ни страха, ни благоговения. Лукаса он всегда раздражал своей элегантностью, роскошью, удачами в бизнесе, его общим прошлым с Жади.  А для Жади Саид жил в воспоминаниях все годы, прожитые  без него, но с Лукасом.
 В первое время она  старалась вычеркнуть его из памяти, просто начать жизнь с чистого листа, но он являлся к Жади в её снах. Она видела снова и снова, как Саид охотиться за ней в развалинах старой касьбы под Фесом. Как забирает у неё и уводит с собой Хадижу, как она остается совершенно одна в конце длинного коридора среди осыпающихся старых стен, скользя по ним прислоненной спиной  и оседая на землю…
В те ночи Жади стонала во сне от ужаса и взывала к преследователю, забывая во сне, что Саид больше не муж, и теперь у неё есть Лукас. Утром, проснувшись, на расспросы Лукаса, что ей снилось, она могла ответить только одно: снился кошмар.  Не сразу Лукас признался, что во сне она произносила имя Саида.
И потом тоже были разные сны, где Жади спорила с Саидом, ссорилась, обманывала его или уговаривала отдать ей Хадижу. Она как бы продолжала жить с ним, но только во сне. При этом повторяла вслух имя бывшего мужа, поражаясь терпению Лукаса, который, в конце концов, стал относиться к этому не только с терпением, но и с юмором. А что они могли сделать? Ведь двадцать лет совместной жизни с Саидом стереть из памяти так и не удалось.
Саид всё ещё помнит о ней и любит? Жади в это не верилось. Не хотелось верить и в то, что он может начать мстить. Серьезный, деловой человек, уважаемый предприниматель? Он уже не тот мальчишка, который, схватив кривой нож, побежал в дом сида Али, чтобы зарезать Лукаса, узнав, что там его обидчик, который лишил чести его невесту, ставшую женой. И, если бы не дядя Али и не Зорайдэ, не было бы сейчас ни счастья Жади с Лукасом, ни их сына Пьетро.
Жади решила пока ничего не говорить Лукасу. Зачем его волновать? Даже когда Лукас вернется из поездки, она ничего не станет рассказывать ему о предположениях стариков. Зорайдэ могла перестраховаться. «Может быть, попросить её погадать?» – подумала Жади.
Сначала она посмотрит, начнут ли развиваться события, и каким образом - после того, как Хадижа через несколько дней улетит из Бразилии.


13. Глава 5. ЧАСТЬ 4. СВАДЬБА (ОКОНЧАНИЕ)

 
…Самира устала и проголодалась, находясь в той комнатке, где оказалась добровольно «заточена» на время свадьбы сестры. Вкусные запахи из ресторана и зала начинали сводить с ума. Надежды, что им кто-нибудь принесет поесть, не было. Главное – чтобы не поймали. А впереди их с Марсело ждала большая часть вечера.
Исподволь наблюдать за происходящим, было, конечно интересно. Самире доставляло удовольствие видеть знакомых людей, замечать выражения их лиц, когда они думали, что никто их не видит. Там, в зале, каждый родственник или знакомый были сами по себе, но отсюда Самире была видна полная картина, как если бы она сидела в зале театра и наблюдала за разворачивающимся действом на сцене.
Так, от неё не скрылось, как нервничала мать, как будто высматривая кого-то. Как тётя Жади выясняла отношения с дядей Саидом. Как неприкаянно бродил по залу Амин, терзаясь, как догадалась Самира, фантазиями на тему несбывшейся любви к подруге Хадижи, как ревниво следила за ним его пухленькая жена Халиса. Рания металась по залу среди гостей, которых было великое множество.
Разглядеть кого-то среди такого столпотворения? Гостей на свадьбе было много, но у Самиры глаз был уже профессионально наметан: она умела увидеть в толпе и «выхватить» именно того, кого искала.
Зорайдэ и дядя Али, Сид Абдул и её отец Мухамед – Самира видела всех.
Из укрытия отлично просматривались троны жениха и невесты. И Самиру поражало, как по-разному вели себя молодожены. Хадижа радовалась и смущалась, казалась такой счастливой, и со стороны Самире виделось, как нравился дочери тёти Жади мужчина, ставший теперь её мужем.
Но вот Фарид Обенсур (или как его там зовут?) держался иначе. Самире не понравилась его сдержанность, показная радость, какая-то фальшь, как если бы ему приходилось в этот важный для него день притворяться, играть отведенную роль.
«Но ведь это так и есть!» - пришла к выводу Самира. «Странно, конечно, только я не почувствовала со стороны жениха ни малейшего интереса к невесте, ни проявления симпатии, ни той радости, которая должна в нем присутствовать: он же, всё-таки, берет себе жену на долгие годы для семейной жизни, а не верблюдицу покупает!»  «Может быть, ответ прост? Фариду не понравилась Хадижа! Не знаю, в чем причина, но жениху как будто вовсе не интересна девушка, которую он сам же согласился взять в жены».
Такие мысли носились в голове Самиры. Она рассматривала наряды Хадижи, которые менялись на ней каждый час. И те драгоценности, которые украшали родственниц и незнакомых женщин из гостей.
«Тётя Жади, как всегда, выше всяческих похвал. Даже у Зорайдэ такое интересное ожерелье! И у мамы тоже. Неужели отец так расщедрился?» Когда невесту провожали переодеваться, женщины проходили совсем рядом с местом, где за стеной таилась дочь Латифы. Но Хадижа так была погружена в собственные переживания, что даже не почувствовала на себе пристальный взгляд, правда, идущий непонятно откуда. И было бы странным, если бы Хадижа вдруг начала оглядываться по сторонам.
Самира видела, как гости сели за свадебный ужин. Ей оставалось только глотать слюнки, догадываясь по виду блюд, что именно могло стоять на столе, за которым расположилась её семья.
Пусть Самиру и отвергла часть родственников, но девушка всё равно чувствовала себя принадлежащей и к Рашидам, и к дому дяди Али. То, как с ней поступил отец и Сид Абдул с дядей Саидом, она считала каким-то средневековым пережитком, не иначе. Как можно отказаться от человека, в котором течет общая с ним родственная кровь? Самире казалось, что пройдет время, и родственники опомнятся, поймут её и примут сделанный ею жизненный выбор.
Поэтому девушку занимали больше других участников свадьбы члены собственной семьи, их отношения. Хотелось понаблюдать за отцом, зная о его второй женитьбе. (Самира вспомнила, как несколько лет назад страдала её мать, узнав, что отец улетел в Фес к дяде Абдулу, чтобы взять вторую жену. Дядя Абдул тут же нашел ему невесту и устроил пышное сватовство. И всё потому, что она, упрямая девчонка, не захотела носить платок, как требовал её отец).
 Интересно было бы увидеть Лейлу, девчонку, ставшую соперницей матери. Какая она? «Как отец мог так поступить? И неужели не нашлось ни одной женщины его возраста, чтобы отец мог, не позорясь, взять её в жены?» – в который раз удивлялась Самира поступку отца. Ей было стыдно и противно от мысли, что новая жена годится отцу в дочери.
Но, даже увлекаясь слежением за родственниками, Самира не забывала подсказывать приятелю, кого и где лучше заснять на фото.
Марсело сделал великое множество снимков, снял несколько видеороликов, и при этом Самира успела рассказать, казалось, все известные ей подробности о магрибских свадьбах. Теперь ребята устали, хотелось присесть и не двигаться. Но бросать дело, ради которого они забрались в это логово, они, конечно, не стали.
Им было, что рассмотреть: накрытые в зале столы, улыбающихся гостей, повара, который у всех на глазах готовил свадебный таджин в огромном глиняном блюде с конусообразной крышкой. Далеко не все в зале знали, что за блюдо - «таджин», приготовленное в посуде-таджине. Но дядя Саид приказал повару устроить это небольшое кулинарное шоу для гостей.
Марсело только и делал, что отвлекал Самиру от созерцания увиденного через застекленное оконце в стене. При этом не молчал, продолжая допытываться:
- Нет, ты только посмотри, как этот бедуин смотрит!- встрепенулся Марсело. - И не на свою невесту, а уставился на соседку за столом. Готов съесть её вместо свадебного торта! Глаза горят как угли. Сразу понятно, что не будет верным мужем. А невеста хорошенькая. Ох, достанется же девчонке в первую брачную ночь!
- Прекрати! – возмутилась Самира подобной бестактности. – Думай, что говоришь!
Она даже покраснела, но в полутемном помещении, освещенном только проникающим через верхнее оконце с затемненным стеклом светом, было вовсе не заметно, как её смутили слова однокурсника. Но Марсело, похоже, не придавал значения своим словам. Сказал – и тут же выбросил из головы.
- Самира, ты всё у нас знаешь. Скажи, эти магрибцы могут продать жену в чужой гарем? Обычай им это разрешает или нет? – с любопытством повернулся к ней Марсело.
- Нет, в Марокко муж не имеет права так поступать. И гаремов ни у кого в наши дни нет. Но по закону мужчинам разрешено иметь четырех жен, при условии, что муж имеет возможность равно обеспечивать каждую из четырех жен.
- Так это и есть гарем, но небольшой, - убежденно сказал парень и хмыкнул: -Заманчиво, конечно.
- Не толкайся, Марсело! Я могу упасть, и грохот нас выдаст!
- Самира, а ты подвинься немного!.. Мне рассказывали, что в арабских странах невест перед свадьбой откармливают, как индюшек - чтобы жира было больше, потому что для их мужчин, чем больше вес у жены, тем сильнее удовольствие ночью. Это правда?- беззастенчиво расспрашивал фотограф, забывая, что Самира сама по происхождению марокканка.
- Марсело, вовсе не поэтому! Ну почему ты все разговоры сводишь только к постели? Во-первых, на востоке красавицами считаются полные женщины, и чем полнее – тем прекрасней. А ещё бывает так, что от веса зависит калым за невесту: иногда богатые родители договариваются, что денег семья жениха заплатит столько, сколько весит невеста.
- Вот теперь понятно, - тут же сообразил парень, -  чем толще невеста, тем тяжелее, а значит, больше за неё денег дадут.
- Именно так, - согласилась Самира.
В зале гремела восточная музыка. Мигали фотовспышки.  Самира знала от тёти Жади и матери, что Саид решил соблюсти ещё один национальный марокканский обычай: он заказал шеф-повару приготовить особым образом ритуальное свадебное блюдо – баранью голову. Когда на сервировочном столике его провезут через весь зал на виду у всех гостей, тогда жених должен будет взять в руки поднос с бараньей головой и передать блюдо Хадиже.  Потом от бараньей губы будет отрезан кусочек , и невеста по обычаю проглотит его, жених проделает то же самое.
Вот именно этот момент , скорее всего, и настал. Судя по репликам Марсело, пораженным увиденным, ритуальное поедание бараньей головы началось.  Но парень устроился у обзорного отверстия намного удобней, поэтому Самире оставалось только сожалеть об упущенной возможности увидеть всё до мелочей.
- Марсело, уступи мне место, я ведь тоже хочу увидеть, что там происходит в зале!
- Это как понимать? – удивился Марсело. – Зачем? Проглотили, не моргнув глазом.
- - Вот! Я не вижу ничего со своего места и не могу тебе объяснить, что  ты там увидел!
Парень молча передвинулся так, чтобы Самира могла увидеть то, что его так поразило.
- Аааа, это! Таков обычай. Не помню, что он означает, кажется, чтобы в семье жили умом. В Марокко баранью голову иногда вешают над входом в зал, чтобы видели все гости.
- А это не портит аппетит?
- Нет…
Затем Самира и Марсело увидели, как жених отдал Хадиже свадебный подарок – протянул довольно  большой футляр с  бриллиантовым гарнитуром. Когда невеста открыла её, Самира, не видя содержимого, по лицам стоявших рядом с Хадижей женщин, поняла, что подарок великолепен. Зорайдэ в восхищении прижала к груди руки, Рания завистливо прищурилась, Фатима и Халиса, наоборот, с интересом рассматривали украшения, правда, на лице жены Амина мелькнуло удивление.
Самира сделала собственные выводы: «Жених или жаден, или не так богат, чтобы позволить себе покупать для невесты подобные украшения. Продал последнее или занял деньги на его покупку и свадьбу. Но ведь это же свадьба! Впрочем, главное – чтобы подарок остался у Хадижи и там, в Марокко, в доме мужа. Чтобы Фарид не забрал украшение, когда моя сестра окажется в полной от него зависимости. И кто знает, не станет ли этот свадебный подарок последним. Ведь у мужа Хадижи бизнес только разворачивается. Знаю, как отец «дарил» матери украшения. Всё больше на словах!»
  Ребята   продолжали наблюдать за весёлым, шумным, полувосточным –полуевропейским праздником, щедро оплаченным отцом невесты.
Они приникли к затемненному стеклу, но более  удобную позицию «захватила» Самира: то, что сейчас будет происходить, это, наверно, самое интересное на марокканских свадьбах. Увидеть надо было обязательно. Ведь наступало время наиболее впечатляющего выхода невесты в традиционном свадебном марокканском платье изумрудного цвета.
Дочь Латифы помнила фотографии из альбома матери: там её мама, совсем юная,  сидела в специальном портшезе, который носили по залу среди гостей, а по обычаю ей, невесте, на голову надели убор, украшенный многочисленными жемчужными нитями, вес которых достигал нескольких килограммов. Мать с тётей Жади вспоминали, глядя на фотографию, что они едва-едва могли в нем поворачивать голову, не то, что идти.
Грянули музыканты, играл ансамбль национальной восточной музыки, который Саид пригласил из Сан-Паулу.
- Эх, почему я послушалась тебя и не взяла свой цифровик?- с сожалением сказала девушка.
- У тебя ничего не получилось бы: здесь нужна профессиональная аппаратура.
Самира, посмотри, что у невесты на голове? Она похожа на Клеопатру! Пришло время маскарада?
- Нет, всего лишь такой обычай. Все невесты должны…
- Тихо! – вдруг насторожился парень. – Спрячься, присядь за коробку. И вообще, приготовься: возможно, сейчас нам придется уносить отсюда ноги!
Самира послушно забралась за огромную коробку, почему-то хранившуюся в кладовке. Она успела надеть джинсовую куртку, переложить в карман джинсов сотовый и кошелёк, так, на всякий случай, если придется убегать, а во время погони у неё выхватят сумку.
Марсело тоже быстро собрал вещи: зачехлил один фотоаппарат, другой убрал в рюкзак, забросил его за плечо.
Ребятам не показалось: дверь открылась, и на пороге появился хмурый дядька. Увидев Марсело, он широко разулыбался:
- Я так и понял, что найду тебя здесь! Как же без тебя обойдется такое мероприятие, а? Ну, вызвать полицию, или договоримся?
- Сколько? – с досадой спросил прижимистый Марсело.
- А как и в прошлый раз!
- Это настоящий грабеж! – возмутился папарацци.- Так нечестно, ведь мы договаривались, что в этот раз я буду работать бесплатно!
Мужчина неприятно ухмыльнулся.
- Нечестно, говоришь? А честность – это то, что все хотят, чтобы было у других. Ничего, продашь фотки в журнал и заработаешь намного больше!
- Ага, если только продам, если кто купит! А если нет? – начал спорить  парень, вытаскивая из заднего кармана джинсов мятую купюру.
- Вот так!
Взяв деньги, вымогатель «подобрел»:
- Даю тебе минут десять, потом выбирайся, пока шеф-повар будет наблюдать, как в зал вывезут свадебный торт. Потом всё – попадешься, и у твоего родственника неприятностей будет выше головы, - мужик в заляпанной футболке вывалился из каморки, и его шаги вскоре затихли в конце коридора.
- Кто это? – тихо спросила Самира.
- Уборщик. Его нанимают, когда ожидается большой наплыв посетителей. Как сейчас – свадьба или ещё что-то, - с сожалением пояснил парень. Он недолго попереживал из-за потери денег, стоя в задумчивости посреди комнатки. Самира снова хотела подняться к оконцу, но этому не дано было случиться.
- Уходим! – скомандовал Марсело. – Иначе у нас будут проблемы. Если он поймет, что я был не один, то захочет получить плату и с тебя! Двигайся за мной!
Как не хотелось Самире досмотреть, чем закончится свадьба, но положение было серьезным. Иметь неприятности не хотелось. «Расспрошу потом у тети Жади или у мамы», - утешила себя девушка, торопливо шагая за приятелем.
 Когда выбрались на улицу, Марсело предложил вызвать такси,  они так и поступили.
Сидя в машине, Марсело вспомнил, как им пришлось убегать по коридорам отеля, мимо ресторана.
- И как тебе приключение? А ты держалась молодцом! Не запаниковала, не ныла… Знаешь, мне нравится такая жизнь, полная адреналина.
- Я не большая любительница острых ощущений, - ответила Самира, глядя через стекло на улицы ночного Рио.
- Брось, Самира! На жизнь надо смотреть легко и с юмором, иначе она будет похожа на лестницу в курятнике, такая же длинная и вся заляпана дерьмом.
Самира усмехнулась, но соглашаться не стала. Помолчав, сказала:
- Марсело, позвони мне сразу же, когда будешь готов продать фотографии и снятые видеосюжеты той доне, которая проявила к ним интерес. Уверяю тебя, она хорошо заплатит. От синьоры я и узнала про эту свадьбу. Она заказывает мне статью, и она же хочет купить все снимки. Дорого.
- Я позвоню тебе, и договоримся, где встретимся. А ты назначишь встречу этой доне. О*кей?
- Да.
Было далеко за полночь, когда Самира осторожно постучала в дверь пансиона, и  дона Эстер впустила девушку.
«Как хорошо, что я подружилась с племянницей хозяйки пансиона, иначе мне пришлось бы ночевать на улице. Хозяйка такая строгая, мне потом долго пришлось бы объясняться, почему я вернулась так поздно, что в нарушение всех правил мне открыли дверь глубокой ночью! Ещё и тёте Жади нажаловалась бы.» - думала уставшая Самира, осторожно поднимаясь по лестнице на этаж, где располагалась её комната. Достала ключ, вошла и, закрыв на ключ дверь, без сил повалилась на кровать, успев подумать, перед тем, как провалиться в сон, что не мешало бы выпить хотя бы стакан сока.
… После того, как в зале перед гостями появился огромный свадебный торт, и невеста с женихом уже по европейскому обычаю разрезали его, к Жади, стоявшей у колонны,   подошла Иветти с куском торта на тарелочке.
- Ууууу, Жади, как вкусно! Ты ещё не пробовала этот восхитительный торт? Смотри: торт шоколадный, с таким аппетитным желтым кремом, но я не могу никак угадать, какой фрукт напоминает мне вкус крема? Дать тебе  кусочек от моего кусочка? – предложила она матери невесты, ковыряясь ложечкой в слоях торта.
- Нет, Иветти, мне совсем не хочется. Нет настроения. Свадьба подходит к концу. Сейчас молодые сделают круг по залу, обходя гостей, а потом они отправятся в снятый Саидом для первой брачной ночи номер на одном из этажей этого отеля.
- Жади! Но ведь так и должно произойти, разве нет?
- Иветти, я узнала, что по указанию Рании (а значит – Саида!) все вещи Хадижи привезли в номер отеля ещё днем, все её чемоданы и сумки, коробки и прочий багаж, подготовленный к отъезду Хадижи с мужем. И вещи Фарида уже здесь, в отеле. Почему?
- Как это – почему? Они ведь женаты, вот их вещи и должны быть с ними.  Пусть привыкают, что они теперь семья, живущая под одной крышей.
- Что-то мне это не нравится…
- Жади! Какая чудесная свадьба! Наверно, из-за того, что она и восточная, и западная, благодаря такому вот смешению она превратилась в великолепное празднество, которое запомнится навсегда. Твою свадьбу с Зейном я часто вспоминала. Теперь и свадьба Хадижи останется в моей памяти.
Пока Иветти доедала торт, Жади вдруг вспомнила о Самире. «Как она доберется до дома? Так поздно опасно возвращаться одной по городу с высоким уровнем криминала».
Она достала сотовый и позвонила племяннице. Телефон Самиры долго не отвечал. Но, наконец, раздался сонный голос девушки. Убедившись, что с Самирой всё в порядке: она благополучно добралась в пансион и уже легла спать в своей комнате, Жади успокоилась хотя бы в отношении дочери сестры. Латифа тоже не находила себе места, переживая из-за Самиры. После звонка Жади и у неё отлегло от сердца.
Теперь Жади осталось только бросить прощальный взгляд на собственную дочь, которая ей больше не принадлежала. Ещё несколько минут, и мужчина, ставший мужем Хадижи, уведет её из зала в другую жизнь.
Жади видела, как пара остановилась возле Саида, и он что-то сказал дочери. Та кивнула и что-то коротко ответила. А Жади смогла только встретиться глазами с Хадижей, и острая боль пронзила её сердце. Но Фарид уже подводил Хадижу к выходу.
- Зорайдэ, я больше никогда не увижу мою дочь! – услышали Латифа и  жена сида Али, которые оказались рядом с Жади. Они удержали её, когда она едва не рванулась вслед за выходившими из зала молодоженами.
- Нет, Жади, тебе за ними нельзя. Сид Абдул и Сид Али вместе с Саидом и Омаром Обенсуром. останутся ждать в холле этажа окончания брачной ночи.
- Как? Разве никого из женщин там не будет?
- Почему же? Там уже и Дуния, и жена Омара Обенсура, и нас с Латифой тоже Сид Али позвал. Но тебе появляться там нельзя. Сид Али просил меня посадить тебя на такси и отвезти домой или к нам в отель. Только тогда Сид Али и Саид будут спокойны.
- Но почему мне нельзя пойти вместе с вами?- недоумевала Жади.
- Как ты не понимаешь, Жади, - тихо сказала Латифа. – твоё появление под дверями номера будет расценено как харам. Как неуважение к обычаям.
- Но почему, Латифа? Почему, Зорайдэ?- чуть не плача, допытывалась мать невесты.
- Успокойся, Жади, что ты там хочешь узнать? Ты и сама знаешь ответ, каков будет исход брачной ночи, - поддержала Зорайдэ Латифу.- Но тебе появляться там нельзя. Какой бы  возвышенной ни была в твоих глазах ваша с Лукасом любовь,  но теми, кто там соберется,  появление матери невесты, ставшей женой бразильца, сочтется за неуважение.
Латифа переглянулась с Зорайдэ и нерешительно сказала:
-Жади, кроме прочего, там вместе с Саидом  будет Рания, а она не упустит случая оскандалить тебя  перед людьми. А это значит, падет тень и на Хадижу.
- Не настаивай, Жади. Пойми это и не пытайся прорваться туда. Это свадьба была демократичной, т.е. наполовину европейской. Но теперь настало «время дяди Абдула», и…
Родственницы ещё долго утешали и уговаривали безутешную Жади, пока к ним не подошла Иветти, сообщив, что Львеночек собрался уезжать, ведь гости начали разъезжаться.
- Львеночек наотрез отказался остаться хотя бы на час-другой. Придется ехать, Жади. Собирайся, ты едешь с нами.
Казалось, Латифа с Зорайдэ вздохнули с облегчением при появлении родственницы Лукаса. Это обидело Жади, но в душе она понимала, что и сестра, и Зорайдэ правы.
- Я позвоню вам с дядей Али утром, Зорайдэ, - пообещала Жади перед тем, как уйти вместе с Иветти на улицу к машине.
- Не волнуйся, мы всё-всё тебе расскажем, - ответила Латифа.
- Жади, позвони утром, или, может быть, я сама тебе позвоню. И не беспокойся. Ведь всё в порядке!
- Алхамдуллилах! Да, Зорайдэ, я позвоню завтра утром. Пусть всё будет хорошо. Иншалла!
- Иншалла! Иншалла, Жади!- послышалось в ответ. И она ушла.
… Оказавшись в машине, Жади продолжала спорить с Иветти:
- Нет, нет, Иветти, я не поеду к вам. Мне надо побыть одной. Ты не представляешь, что я сейчас чувствую. Мне хочется посидеть в одиночестве, вспомнить мою Хадижу с рождения, и как она росла, и что происходило в нашей жизни. И мне хочется выплакаться, а рядом с Пьетро я не смогу этого сделать. Он ничего не поймет, я его только испугаю.
- Хорошо, Жади, ты смогла меня убедить.
- Львеночек, сначала мы отвезем Жади домой, а потом уже отправимся к себе.
- За Пьетро я приеду завтра. Хорошо?
- Конечно, Жади. Приезжай к нам, как только придешь в себя.
- Спасибо тебе, Иветти. Ты всегда была для меня лучшей подругой!- прослезилась жена Лукаса.
Леонидас Феррас сидел на переднем сидении возле водителя и наблюдал за женщинами в обзорное зеркало. Он устал, и ему не хотелось вмешиваться в разговор и спорить с женщинами. Если жена Лукаса хочет вернуться к себе домой и побыть в одиночестве, он не против. Но один вопрос его беспокоил:
- Жади, сообщи нам, когда Лукас тебе позвонит, или если ты сама ему сможешь дозвониться. Он уже сутки не дает о себе знать. Что там могло случиться - с ним и Тавиньо - в России?
- Да, синьор Леонидас, я обязательно вам позвоню и сообщу, как только поговорю с Лукасом.

… Когда Жади вышла из автомобиля Феррасов и оказалась в доме, она, не включая свет, поднялась наверх и прошла в свою комнату.
И действовала как зомби: бросив на столик у зеркала сумочку, сняла все украшения, стянула платье и закуталась в любимый пушистый халат с капюшоном, очень напоминавший джеллабу.
Потом Жади показалось, что она задыхается от недостатка воздуха. Она открыла окно, и  свежий ночной воздух наполнил её легкие.
По привычке обняв себя за плечи, Жади Феррас стояла у открытого окна, отрешенно глядя на блестевшее в темноте между домами озеро Родриго де Фрейтас. Ещё в начале вечера в Рио была ясная погода, но сейчас пошел дождь, и горы вокруг озера теперь были накрыты облаками; ни луны, ни звезд не было видно. И статуя Христа затерялась в тумане.
Когда она почувствовала, наконец, что  совершенно продрогла, окно было закрыто, и Жади нырнула под теплый плед.
- Как там моя Хадижа?- расстроено подумала она. Вот ирония судьбы: однажды она уже ждала с нетерпением исхода брачной ночи – когда Саид женился на Рании. В тот раз и дядя Али, и Зорайдэ переживали за неё, боясь, что с появлением второй жены Саид будет относиться к Жади иначе, и жизнь её значительно ухудшится. Ведь сердце нельзя разделить поровну между женами. А Рания оказалась красавицей.
Жади, наоборот, была очень рада. Ей и сейчас помнилось, как она лежала на краю фонтана в доме дяди Али, смотрела с улыбкой на усыпанную разноцветными лепестками роз воду, разгоняя их рукой по поверхности. Ей тогда не спалось до утра, потому что она волновалась, надеясь, что, получив красивую молодую жену, Саид, наконец, отпустит её, Жади, к Лукасу. И всем будет хорошо.
Но ничего не вышло. Саид женился на Рании не для того, чтобы самому стать счастливым и позволить и Жади обрести счастье с любимым мужчиной. Нет, он взял вторую жену назло, чтобы Жади почувствовала, что она потеряла, сравнивая новое положение с тем, как ей жилось, когда Саид любил только её и боготворил любимую женщину, которой и была Жади.
- Аллах! О чем я думаю? Сколько уже времени? Наверное, уже что-то известно, чем закончилось всё …там…в отеле…
Жади чуть было не позвонила Саиду. Набрав его номер на сотовом, услышал, что абонент не доступен или отключил телефон. «Ну конечно, разве могло быть иначе?» - разозлилась она. «А ведь Хадижа и моя дочь! Я тоже имела право присутствовать рядом с дядей Али и Саидом. В любом случае – не Рании там место! А теперь я звоню Саиду, а он даже отвечать не желает!» - опять начала накручивать себя Жади, обвиняя Саида, но не попытавшись представить себе их разговор, если бы он всё-таки состоялся. И что ответил бы ей Саид? «Жади, наша дочь оказалась девственницей, а ты что ожидала?» Когда до неё дошло, каким был бы диалог, Жади смутилась. Саид ни за что не произнес бы подобного. Он вообще не стал бы обсуждать с ней эту сторону свадьбы. Вот потому она и не может дозвониться.
Она закрыла глаза, тут же в памяти пронеслось, как в калейдоскопе, увиденное на свадьбе. Жади незаметно уснула, путая, в конце концов, воспоминания и начавшийся сон.
…В это же позднее время Саид, вернувшись из отеля домой, зашел в опустевшую комнату Хадижи и опустился в кресло. Вот и всё. Хадижа замужем. Всё оказалось в порядке. Как и должно быть у его дочери.
Он знал, что Жади позвонит, и она позвонила – Саид только что проверил не принятые звонки на сотовом. Значит, ей не спится?  С чего бы это, Жади? Или воспоминания тебя замучили? О, Саид тоже ничего не забыл, помнил всё до последнего мгновения той ночи, когда Жади стала его женой! Но сейчас не хотелось травить душу горькими воспоминаниями.
Он предпочел вспомнить их с Хадижей последний разговор, такой короткий, перед тем, как Фарид и Хадижа вышли из зала:
- Хадижа, будь хорошей женой, - сказал он.
Она кивнула и твёрдо ответила:
- Да, отец.
Он  смотрел на дочь и думал о том, что  вот и дочь уходит от него, правда, не так, как ушла её мать, но тоже уходит.
Саид удобней расположился в кресле, стараясь отвлечься, но всё равно моргнул, промокнул носовым платком глаза и впервые почувствовал себя старым и обессиленным.
Закончилась история первой семьи, его теперь уже давно бывшей жены Жади и их дочери Хадижи.
Теперь у каждого из них будет своя жизнь, совершенно новая жизнь. И только один Аллах знает, пересекутся ли когда-нибудь их пути. Только ОН знает, кому и какая судьба предначертана. Но если их жизни снова сойдутся и переплетутся, значит, так суждено. Мактуб.

Заключение.
Это, разумеется, не конец истории. Саид прав: многих героев ждут разные события в жизни, по-разному, но как сложатся судьбы Хадижи и Лейлы? Латифы и Жади? Что произойдет в жизни Рании? Что героям ждать от Маизы, которая вернется, потому что Мэл снова понадобится помощь. Собственно, не ей лично, а её сыну. А как изменится жизнь героев после возвращения Лео в Рио-де-Жанейро? Почему к нему обратятся с призывом о помощи? Смогут ли браться – Лукас и Лео – помириться и наладить отношения? Или они встретятся и снова станут непримиримыми врагами? А где Назира? Почему мы до сих пор не вспомнили об этой удивительной женщине? И как живется Назире с Миро, ставшим её мужем? А сможет ли Дуния вырваться «из лап паука» - от сида Абдула?
Допишу в следующей части о том, как устроилась жизнь Хадижи в доме мужа, как сложились её отношения с членами его семьи. Как Саид поступил с Ранией. Как Лукас и Маиза займутся поиском выхода для лечения внука – сынишки Мэл. Появится Лео. Саид начнет осуществлять понемногу свои замыслы. Но прежде всего – состоится семейный суд из-за семейных неурядиц между Мухамедом и Латифой. И об Эмми мы так пока ничего не знаем: как ей живется в Саудовской Аравии или в Арабских Эмиратах  - вот, оказывается, ещё точно неизвестно, куда же забросила её судьба.