Клон-3 или в лабиринтах любви часть 3-б

Фанфик по бразильскому сериалу "Клон"
ЧАСТЬ 3- ПРОДОЛЖЕНИЕ 

11. Глава 5 ЧАСТЬ 3
Звонок Латифы в Ангру. Ссора Халисы и Амина из-за фотографии.

Латифа собиралась всего лишь прилечь и немного отдохнуть, сказавшись больной, но в душе зная, что просто боится встретиться с Мухамедом и не выдать себя. Так она и лежала, лихорадочно и горько обдумывая, как ей поступить в дальнейшем. Шок от сделанного открытия уже не был так силён. И Латифа теперь пыталась взять себя в руки и рассуждать здраво.
А вот Халиса в их с мужем комнате не теряла времени напрасно: она старалась определить, где может отыскаться хоть что-то из вещей, которые Амин теперь будет хранить как память об этой своей Эмми…
-Да где же его тайник? Где? – неистовствовала, находясь во власти ревности, Халиса, роясь то в шкафу на его полках, то в тумбочке с дисками, то заглядывая под кровать… Фотографии в альбоме она решила просмотреть позже. А вот сию минуту ей не терпелось найти какую-нибудь важную для Амина вещь. Что это, она не знала, но всё-таки должен же был Амин сохранить что-то, оставшееся после его отношений с прежней невестой!
Ревнивая девушка так увлеклась поисками, что даже не услышала, как Амин и свекор вошли в дом и сами похозяйничали на кухне. Но в какой-то момент  её насторожил звук хлопнувшей внизу двери. Она тут же бросилась на балкон: ей показалось, что дверь закрыли, выходя из дома, а не наоборот. Значит, в дом кто-то входил, но ни она, ни свекровь ничего не слышали? Как страшно! Может быть, их обокрали?!! О, Аллах!
Но, выскочив на балкон, Халиса увидела стоявших внизу, около входа в магазин обоих мужчин…
- Упс… Пронесло! Но что это значит? – удивилась Халиса и решила спуститься вниз. «Наверно, Лара Латифа накормила мужа и сына обедом, но тогда почему не позвала меня? Как бы она не решила, что я плохая невестка, только потому, что я ничего не услышала!
Молодая жена поспешила к лестнице и, торопливо сбежав вниз по ступенькам, быстро вошла на кухню… Но к её удивлению, там никого не оказалось. Но зато на столе остались следы пиршества, которые способны оставить после себя только мужчины, уверенные, что за ними непременно уберут – и крошки хлеба, и остатки жира с костями от съеденной баранины. Даже крышка над сотейником была сдвинута и так и осталась, выпуская аромат остывающего блюда.
 Халиса убрала грязную посуду, протерла стол  и, сглотнув слюну из-за вкусного запаха, решила проведать свекровь, прежде чем сесть и пообедать.
Мать Амина спала. Решив её не тревожить, Халиса быстро и вкусно поела, отведав всего, а потом поднялась наверх, чтобы продолжить поиски.
Но теперь она решила сменить тактику: сначала стоит всё-таки найти фотографию. Хотелось понять, что можно ждать от соперницы, и тогда уже приниматься за поиски… чего-либо ещё, если это нечто вообще существует. Или Амин так самоуверен и не сентиментален, что ничего не оставил для себя из вещей подруги?
Халиса понимала, как ей повезло, что она не попалась, когда Амин вернулся на обед. А если бы он внезапно вошел в комнату в момент, когда она вытряхивала его вещи из ящика комода? Стоит подумать, как объяснить мужу своё отсутствие во время обеда. Кстати, прежде всего – спросить, что сказала Лара Латифа об этом. Но надо торопиться!
И Халиса, окинув комнату внимательным взглядом, направилась к столу, рядом с которым располагался музыкальный центр. Она выдвинула по очереди каждый ящик и, наконец, нашла то, что искала. Усмехнувшись, она  достала из-под стопы бумаги тонкий красивый альбом в темно-вишневой кожаной обложке.
- Кажется, это как раз то, что мне надо! Муж даже не старался куда-то его спрятать. Посмотрим…, - бормотала Халиса, переворачивая первую страницу. Альбом начинался с его школьных фотографий. Это, вероятно, его класс, одноклассники. Это – приятели, вероятно. О! Это их родственники из Сан-Паулу…Фес… Здесь даже та фотография, которую сделали в день их детской помолвки в Фесе много лет назад!
Девушка присмотрелась к фигурам на снимке. Какая же она здесь пухленькая! Смешная такая!... Вот Амин, Самира, Фарид …, в очках и полосатой джеллабе, как у взрослого. А это? … так, это Хадижа …, а кто с ней рядом? Эту девочку она не знает, так кто же она? Светловолосая девочка с карими  глазами. Стоит рядом с Хадижей, и они о чем-то шепчутся. «Это Эмми!» - уверенно подумала Халиса.
Дальше в альбоме шли разные фотографии, но только в самом конце попался снимок хорошенькой блондинки, стоявшей рядом с Амином и улыбающейся прямо в объектив. Девушка была очень красива, она как будто светилась изнутри от счастья… Халиса впилась глазами в её лицо. Конечно, она мгновенно узнала  ту молодую женщину, которой в ювелирном магазине муж покупал драгоценности.
Вспомнив щедрого араба, Халиса подумала, что соперницу теперь можно только пожалеть – судя по всему, супруг, доставшийся Эмми, был ревнив, истеричен и скандален. Знала она подобных мужчин на примере собственных родственников, которые изводили  жен мелочными придирками, подозрительностью, беспочвенной ревностью. Да ещё и считали каждую копейку, требуя отчет о самых незначительных тратах. Это при том, если вообще у их жен появлялись собственные деньги, «карманные». А были и такие мужья, которые своих жен и не выпускали совсем никуда из дома. Ещё неизвестно, что ожидает бывшую невесту Амина в этом браке.
Теперь Халиса с ещё большим любопытством всмотрелась в фотографию. Довольно высокая, тонкая, изящная блондинка – очень стильная, бледная, с накрашенными в марокканском стиле глазами. Восточный макияж удивительно шел этой девице, в остальном совершенно не похожей на девушку из традиционной марокканской семьи.
- Трудно же тебе, красавица,  придется в семье мужа! – вслух посочувствовала Халиса не опасной теперь сопернице.
Возвращать снимок обратно в альбом Халисе не хотелось. Было неприятно думать, что Амин время от времени станет заглядывать в него ради этой фотографии, чтобы взглянуть на Эмми, и так он ещё долго не сможет забыть её. К тому же, Халиса ревновала и ничего не могла  поделать с собой.
Она отложила фотографию на стол, пролистала оставшиеся страницы и вернула альбом на прежнее место. А фото Эмми она вложила в книгу, которую читала в свободное время, зная, что Амину и в голову не придет прикасаться к её вещам. Она давно заметила, что муж сторонится всего, что с ней связано. Вот и прекрасно: значит, страницы книги – надежное место для хранения реликвии, оставшейся её мужу от прошлой жизни.
  Осмотрев ещё раз вещи Амина, проверив в шкафу каждую рубашку, брюки, даже носки, не умея объяснить себе, для чего она это делает, перебрав все диски и кассеты, журналы и какие-то непонятные книги, но ничего не найдя, Халиса решила прекратить поиски.
Она утешила себя мыслью, что потом, если что-то есть, само случайно попадется под руку. Это всегда так и бывает. А теперь Халисе хотелось до возвращения мужа принять ванну и смыть с себя ту воображаемую грязь, которую она ощущала на себе после, в общем-то, удавшихся поисков, понимая, что поступает некрасиво по отношению к собственному мужу.
Вытянув пестрый махровый халат из своей части шкафа, она сначала отправилась в комнату Латифы, но, удостоверившись, что с Ларой Латифой всё в порядке, вернулась в комнату и вошла в ванную. Там она включила воду, чтобы наполнить ванну, а затем достала из шкафчика набор натуральной косметики, который подарила ей тетка в Сан-Паулу. Там было массажное аргановое масло, лавандовая пена и ароматные цитрусовые шарики. Втянув носом приятный аромат, Халиса  достала несколько шариков и бросила их в воду.
Оказавшись, наконец, в теплой приятной воде, она протянула руку и взяла с полки прозрачный пакетик, из которого и вытряхнула порцию лепестков роз, а затем с блаженством прикрыла глаза.
«У нас с Амином всё наладится! Алхамдуллилах!» - с надеждой думала она, расслабившись в ароматной ванне.

…Пару часов спустя Халиса принесла в комнату свекрови еду и горячий мятный чай. Латифа, казалось, совсем расклеилась или, и правда, заболела.
В её комнате было уже темно, за окном быстро сгущались сумерки, но верхний свет Латифа попросила не включать, светильник на стене тоже был притушен, только у двери горела подсветка, цветное стекло в её створках придавало сказочный вид облику комнаты. 
Сидя в полумраке, свекровь выпила чай и немного поела из принесенного Халисой. Потом она и вовсе повела себя странно: когда молодая женщина вернулась за грязной посудой, то свекрови в комнате не обнаружила. И только спустившись вниз, она успела застать Лару Латифу уже выходившей из дома. В дверях свекровь оглянулась и почти с досадой ответила жене сына:
- Мне нужно сходить к доне Ноэмии. Я только загляну к ней и быстро вернусь. Если Мухамед и Амин вернуться до моего возвращения, так им и объясни. И сама похозяйничай на кухне, хорошо?
Конечно, Халиса кивнула в ответ, недоумевая, почему Лара Латифа так долго выжидала, чтобы навестить родственницу, рискуя выйти на улицу в темноту, полную опасностей. Ей тут же вспомнилось совсем недавнее происшествие с ограблением, и она, больше ни о чем не расспрашивая, быстро  закрыла дверь на ключ за выскользнувшей Латифой.
  Вскоре из магазинов вернулись мужчины. Пока они ужинали, удивляясь, для чего Латифе понадобилось идти так срочно и так поздно к доне Ноэмии, Халиса быстро и ловко поставила перед ними еду, в большом количестве оставшуюся ещё с обеда. Потом Амин поднялся наверх в комнату – принять душ, конечно же, как решила Халиса.
А Сид Мухамед, пока она заканчивала дела на кухне, уже звонил Мустафе, вероятно, тоже сидевшему за вечерним столом с ужином. Звонил, чтобы узнать, где так задерживается Латифа, и вообще - что происходит? Почему их жены решили встретиться, что за срочность?
Выходя из кухни, Халиса, прежде, чем поднялась по лестнице, успела увидеть вытянувшееся изумленное лицо свекра. Положив телефонную трубку, он оглянулся на часы на стене, невольно воскликнув:
- Уже девятый час вечера! Куда подевалась моя козочка?
Он встал перед окном, за которым чернела вечерняя мгла, заложил руки за спину, в одной из ладоней которых были зажаты четки. Нервно переступая с носка на пятку, там он и остался ожидать возвращения жены.

А Халиса поднялась к себе. Амин, в домашней джеллабе вместо халата, с полотенцем в руках, которым вытирал мокрые волосы,  только что вышел из ванной после душа и теперь как-то недоверчиво и недовольно оглядывал комнату.
Стоило девушке переступить порог и закрыть за собой дверь, он тут же спросил:
- Ты ничего не переставляла в комнате? У меня такое впечатление…,  ведь у меня хорошая зрительная память, знаешь ли…
- Да! Я наводила порядок в комнате, а что? – как ни в чем ни бывало, ответила Халиса.
- Мы с тобой договаривались, что ты не станешь трогать мои вещи! – сердито напомнил Амин.
- Муж, интересно, а кто же, если не я, будет приводить в порядок вещи на твоих полках?
- Всё равно – не трогай! Сам приберу, как мне надо, или мать попрошу.
- Что?!! Амин, что обо мне подумает Лара Латифа? Нееет…
- Я так хочу! Я же не трогаю твои вещи, не лезу в ящики комода, не открываю твой сундук возле постели! – говоря это, он слегка, скорее всего – неумышленно, толкнул столик, на котором лежал роман, читаемый Халисой перед сном. Книга упала и, ударившись о ковер, легла обложкой вниз, раскрыв страницы, из которых выскользнула знакомая Амину фотография.
То, что случилось ужасное, она тут же поняла по его лицу.
- Что это такое? – глухо спросил он.
Халиса онемела от растерянности.
- Откуда в твоей книге взялась эта фотография? - нахмурившись, спросил Амин, едва сдерживая ярость.
- Я нашла во время уборки альбом с фотографиями, - отвечала Халиса, стараясь говорить спокойным голосом, хотя испугана была не на шутку. Но, понимая, что лучшее средство защиты – это нападение, (ведь в минуту опасности и мышь кусается!), она тут же спросила:
- Амин, кто эта красивая девушка? Это Эмми? Жена твоего дяди именно так описывала твою бывшую невесту. Это Эмми, да?
- Халиса! Тебя совершенно не касается моё прошлое! Тебе не должно быть никакого дела до того, кто был моей невестой! - Амин говорил это обидным злым и вызывающим голосом. 
Ну, нет, Халиса как раз с этим и не могла согласиться! Как это ей не должно быть дела до тех женщин, которые оставили такой незабываемый след в жизни её мужа, что это сказывается на их личных отношениях до сих пор? Эмми уже и замуж вышла!..
- Амин, послушай, - начала она, но он тут же перебил:
- Подними фотографию, верни её мне! И больше никогда не прикасайся! Ты поняла? – голос Амина звучал всё презрительней и обидней.
 Халиса была оскорблена. Так пренебрегать ею, да еще требовать от неё уважать его чувства к бывшей возлюбленной? «Впрочем, к какой ещё бывшей? Амин и сейчас любит свою Эмми!» - мысленно простонала уязвленная донельзя Халиса.
А дальше  отвергнутая женщина уже не понимала, что делает: она наклонилась и подняла книгу вместе с фотографией девушки, ставшей препятствием между ней и мужем и не оставившей законной жене надежды на семейное счастье. Она отбросила книгу на кровать, а фотоснимок взяла в руки и, не обращая внимания на брызнувшие из глаз слёзы, она ещё раз остро всмотрелась в разлучницу.
Когда же Амин протянул руку, чтобы отобрать у неё фотографию, Халиса неожиданно и быстро порвала  её. Она раздирала плотный лист бумаги на всё более мелкие клочки, делая это с молчаливым остервенением. Наконец, она разжала пальцы, и совсем  крохотные кусочки  разлетелись по комнате и, кружась, падали на ковер возле кровати, где и застревали между длинными ворсинами дорогого ковра.
Ошеломленный Амин, не веря в происходящее, молча стоял и зачарованно смотрел, как исчезает единственная фотография любимой девушки. Когда же крохотный кусочек опустился на край его остроносой домашней обуви, он пришел, наконец, в себя. С маленького клочка смотрел на Амина вопрошающе и, как бы призывая к отмщению, глаз Эмми. Это напомнило ему кошмар, виденный в каком-то фильме. Всё было как во сне. Если бы ему показалось, что глаз мигнул, он бы, наверно, сошел с ума! Но жесткий голос Халисы привел его в чувство:
-  Вот так, Амин, муж мой! Она замужем, её фотографии не могут храниться в альбоме чужого мужчины, вряд ли это понравилось бы её мужу! И мне тоже не нравится то, что ты никак не можешь выбросить её из головы!
Халиса вызывающе и сердито смотрела ему в лицо.
- Ты что себе позволяешь? – она увидела, как у Амина сузились глаза, а это у мужчин может означать только одно…
И тут же острой болью обожгло её левую щеку. Амин осмелился ударить её?!! Она стояла и молча смотрела на него, удивленно приоткрыв рот и прижав ладонь к горящей щеке.
- Как ты посмел? – прошептала Халиса. – Я твоя жена, Я, а не она! Уважай меня!
Амин криво усмехнулся, окинув её почти презрительным взглядом. Потом, грозя ей пальцем, точно так же, как делал это его престарелый родственник из Феса, произнес:
- Когда на свадьбу моей сестры приедет  Сид Абдул - дядя моего отца, я попрошу его найти мне вторую жену. Ты поняла? Я возьму вторую жену!
- Не возьмешь, потому что я не дам тебе разрешения на второй брак! – выкрикнула Халиса.
- Прав дядя Абдул: женщину надо держать в узде! Винограднику нужна не молитва, а мотыга! Ты, Халиса, пожалеешь ещё не раз о том, что сделала, - с тихой угрозой сказал Амин, имея в виду, вероятно, порванную фотографию. – Я возьму даже не одну жену, а ещё трёх! А если ты будешь против – с тобой разведусь…
- Вот и отлично! Разводись, но тебе придется выплатить мне махр: купить мне дом здесь, в Рио!
- Как же! Дом тебе покупать! Ты будешь жить вместе с другими моими женами. И я воспользуюсь всеми возможностями, чтобы столкнуть тебя с твоего пьедестала – места первой жены. Ты будешь моей четвертой женой, и до тех пор, пока Я не решу с тобой расстаться!
- Давай! – с иронией сказала Халиса.  – А я пожалуюсь шейху Сан-Паулу. Думаю, мои родственники тоже встанут на мою сторону, потому что мне ты не можешь предъявить никаких претензий. Я – хорошая жена. И ты это знаешь!
Но Амин уже взял себя в руки и теперь снисходительно и насмешливо смотрел на бунтующую особу, по недоразумению ставшую его женой. Раскрасневшееся лицо, растрепанные волосы, сбившаяся на сторону за пояском пола халата… Не желанная девушка, а какая-то тетка из соседнего дома, вывешивающая на балконе постиранные вещи!
Но каким взглядом Халиса посмела отвечать ему! Что было в этом, так  возмутившем и встревожившем Амина женском взгляде? Страсть, обида, ненависть, обожание, преданность, желание?!
 Может быть, конечно, все это лишь пригрезилось  Амину, но, глядя на неё, он осознал, наконец, что перед ним его жена, женщина, которая появилась в его жизни внезапно, но надолго. И никуда ему от неё не деться. И даже если жизнь смогла бы сложиться так, чтобы вернулась к нему Эмми, всё равно Судьбой он связан и с этой ненавистной Халисой, которая останется в его прошлом, даже если он разведется! Ему и тогда придется вспоминать, что она была в его жизни. А пока – она есть. И неизвестно ещё, сколько ещё будет!
Так они и стояли напротив друг друга, молча, оба тяжело дыша, когда в коридоре отворилась и захлопнулась соседняя дверь. Скорее всего, вернулась Лара Латифа. Вскоре послышалось и тяжелое шлепанье ног Мухамеда, и тогда Амин, зло швырнув полотенце в кресло,  резко повернулся и вышел из комнаты.
Халиса выдохнула воздух и рухнула в кресло на полотенце, нервно пытаясь вытянуть его из-под себя. Но, бросив бесплодные попытки, она закрыла обеими ладонями лицо и горько, от души расплакалась. Куда ушел Амин, в тот момент её не интересовало. Когда она выплакалась, то в безучастном состоянии посидела  ещё какое-то время, пока в голову не пришла неприятная мысль о том, как не хочется подбирать с ковра мелкие клочки фотографии, как будто они могли обжечь ей руки. Но это необходимо было сделать: ничего не должно было напомнить Амину о случившемся.
Присев на корточки, Халиса стала брезгливо собирать то, что осталось от фотоснимка, вспоминая, как Амин ударил её по щеке. Как это могло произойти? Вдруг Амин возьмет это за правило – поднимать руку на жену? Мухамед никогда не бил свекровь, но Амин, видимо, не в отца. Он другой…

А в это время, пока между Амином и невесткой кипели такие страсти, Латифа вернувшись от доны Ноэмии, закрылась в ванной комнате у себя в спальне. Очень не хотелось видеть Мухамеда, не хотелось с ним разговаривать, вообще, не хотелось терпеть его рядом с собой. Но как же быть? Если не дать ему понять, что ей всё известно, как объяснить своё поведение? Латифе хотелось обдумать это, а врать и притворяться было противно.
 Она встала перед зеркалом, стянула с головы платок, умыла лицо холодной водой, и, глядя на своё отражение, стала перебирать в памяти разговор с Жади и Самирой…
…Когда Латифа  позвонила Жади на сотовый, та, судя по всему, сидела в саду за столиком вместе с Самирой, и Латифе было нетрудно представить, как они потягивают соки, оживленно разговаривая о чем-то и обсуждая что-то.  Латифа почувствовала, как больно кольнуло в сердце. Как ей хотелось бы сейчас оказаться рядом с ними!
Жади ответила через несколько гудков – видимо, как всегда, не могла сразу найти в сумке телефон. А в кафе пританцовывала у полок с товарами дона Ноэмия, то и дело посматривая в окно, чтобы вовремя заметить приближение мужа, в чьем появлении она ни сколько не сомневалась.
- Жади! Это Латифа… Ты говори громче, слышимость плохая… Нет, Жади, я звоню не из дома, с телефона доны Ноэмии, из кафе… Что?...Да, Жади, именно поэтому: я всё знаю… Потом расскажу! Давай встретимся! Да, и ты должна будешь многое мне объяснить! - Латифа старалась говорить быстро, то и дело бросая взгляды на Ноэмию, которая вдруг замахала руками, давая знак, что Мустафа перед дверью.
-… Жади, послушай... да-да! В пятницу, днем! Договорились! Конечно, я так и делаю. Но я в полной растерянности… Но ты мне расскажешь теперь всё! Всё! Я хочу знать, должна знать всё! Это голос Самиры? Я хочу услышать её, поговорить с дочкой, - застонала Латифа, оглянувшись в очередной раз, боясь, что ей это не удастся сделать.
 Она увидела, как в помещение ввалился Мустафа и теперь что-то выговаривает Ноэмии, которая встала перед ним,  подбоченясь, и вызывающе отвечала ему, медленно и грозно выговаривая каждое слово, так, как только она умела это делать.
- Да, Самира, я тоже тебя очень люблю, мы поговорим… встретимся в пятницу и всё обсудим… не переживай… и не плачь, дочка. Аллах знает, что делает! В пятницу увидимся! Да, всё, пока, … да, Жади! В пятницу!- громче, чем следовало, произнесла Латифа, не подумав, что Мустафа может услышать её слова.
И, скорее всего, так и произошло. Только Латифа чувствовала себя настолько плохо, что ей стало совершенно безразлично, расскажет Мустафа Мухамеду о том, что она разговаривала по телефону с опальной Жади и с дочкой, или нет. «Чего теперь бояться?» – вдруг  истина дошла до сознания Латифы. Это раньше Мухамед грозился развестись с ней или взять вторую жену, если только узнает, что Латифа встречается с дочкой и даже как-то её поддерживает. А  чего ей сейчас бояться, если всё уже случилось? И вторая жена появилась, и развод теперь она сама потребует у мужа. Мухамеду нечем больше пугать её. Терять ей уже нечего!
Она протянула руку за полотенцем и приложила его к глазам, промокая непрошенные слёзы. Прижав махровую ткань к лицу, Латифа с досадой вспомнила, как не вовремя появился в кафе у доны Ноэмии её муж. Из-за него поговорить с Самирой так и не удалось – так долго, как хотелось бы.
Но самое главное – она смогла дозвониться и поговорить с Жади.   Они договорились встретиться в пятницу в кафе у Ноэмии и   всё подробно обсудить, хотя Латифа и надеялась на то, что поговорить всё-таки удастся и в этот вечер. Но, увы –  при Мустафе вести разговор было невозможно.
 Она пообещала Жади ничего не предпринимать, пока всё не прояснится. Вот когда они встретятся, тогда и придумают, как ей действовать дальше. А пока, увы! - предстояло делать вид, что ничего не известно, ничего не происходит.
Латифа ещё долго, как ей казалось, смотрела в зеркало с отрешенным видом, но в комнате послышалась тяжелая поступь мужа-изменника, а затем он осторожно поскребся в дверь ванной. Эти звуки неожиданно вызвали у Латифы такой мощный прилив раздражения и ненависти, что это поразило её саму. «Неужели вот так просто и уходят чувства, которые нас связывали столько лет?» - недоумевала она. И не пошевелилась, чтобы открыть дверь и выйти из ванной в комнату. Видеть Мухамеда сейчас было выше её сил.
… Мухамеду, стоявшему перед дверью ванной комнаты, тоже было не по себе. Он был ошеломлен странным поведением Латифы,  вернувшейся поздно вечером от их родственницы – доны Ноэмии. Что происходит? О чем они говорили? Неужели жена Мустафы выложила ей всю правду? От этой женщины можно всего ожидать! Впрочем, Мустафа позвонил ему тут же, как только Латифа покинула кафе и отправилась домой.
Она ещё  не успела вернуться, а Мухамеду уже было известно, что, когда Латифа пришла в их дом, она о чем-то пошепталась с Ноэмией, а затем обе отправились в кафе, хотя Мустафа был против. Они выскользнули из дома,  и ему пришлось идти за ними. Чем они без него занимались, о чем говорили - Мустафа не мог сказать, но  понял только, что Латифа разговаривала по телефону с Самирой, когда он появился в помещении. Да, никаких сомнений, что разговор был именно с дочерью Мухамеда. Он смог услышать и то, что Латифа собирается встретиться с Жади и Самирой в пятницу... И Мустафа пообещал узнать, что там намечается за собрание…
Мухамед не знал, что и думать. Так известно что-нибудь Латифе или нет? Да или нет?!! У него было такое выражение лица, когда он то стучал тихонько в дверь, то скреб ногтями, что, если бы Латифа увидела его в этот момент, она не страдала бы так сильно, потому что поняла бы, что и Мухамеду тоже плохо!
Но, даже не видя его, она живо представила, как его огромная туша возится под дверью, как он, словно кот, скребется… и ей стало вдруг смешно! Весело и горько одновременно, и легко на душе. Мухамед несомненно тоже мучился, тоже переживал. Своего мужа она прекрасно знала. И потому Латифа  решила молчать, она чувствовала, что вот теперь у неё всё получится. Но на этот раз переживать, страдать  будет он: и от неизвестности, и от распирающей его тайны, от желания поделиться  с ней этой тайной, и от осознания собственной трусости. Ах, Мухамед! Разрушить столько лет счастливо существовавший дом, семью…
- Латифа! Что с тобой, моя козочка, что случилось? – неслось из-за двери.
- Ничего, все в порядке! – ответила, выходя Латифа. - Что ты так всполошился?
Мухамед с облегчением вздохнул. Он попытался заглянуть ей в глаза, но женщина быстро прошла мимо, опустив голову. И Мухамеду оставалось только посторониться.
«Нет- нет, даже не думай, что я   облегчу тебе жизнь» - решила Латифа, подходя к столику, где лежал небольшой свёрток – с травами, как выяснилось тут же.
- Где ты была? – настороженно спросил, требуя отчета,  муж.
- Я ходила к доне Ноэмии  за одной специей и лекарством. Аптека так поздно уже закрыта, и идти страшно.
- Но почему ты не попросила меня сходить в аптеку?- сокрушался Мухамед, воздевая в верх руки. Бусины четок черными маслинками блеснули в его поднятом  кулаке.
- Нет, что ты, ведь ты же болен! Нет, я не хотела тебя беспокоить, ты так устал … Ещё и в магазине работать находишь силы. Ты совсем плохо выглядишь, Мухамед! – не устояла Латифа от едкого замечания.
- Мне лучше, не беспокойся так за меня, моя козочка! – с чувством ответил ей муж.
- Нет, даже не спорь, Мухамед! Тебе надо лечиться, и я  сейчас заварю для тебя и принесу успокаивающего чая для хорошего сна! И ты скоро выздоровеешь, вот видишь!
- Так ты ходила за лекарством для меня? – удивился Мухамед,  не зная, что и думать. Но Латифа уже выскользнула из комнаты, чтобы на кухне сделать ему оздоровительный напиток.
«Кажется, обошлось! Жади пожалела мою Латифу и ничего ей не рассказала! Слава Аллаху! Я не переживу, если моя Латифа отвернется от меня!»
Когда полчаса спустя он пил  приготовленный заботливыми руками Латифы приторно-сладкий чай с каким-то горьковатым привкусом, то даже и не подозревал, что ему приготовлен тот самый напиток, которым однажды напоила его Зорайда, и когда он проспал то первое неудавшееся обручение с Зулейкой.  В прошлый раз отвар сонных трав на время сделал его больным и спас от нежеланной второй жены, когда он вовремя опомнился, но не мог отказаться от данного слова.
Но теперь… чай из удивительных трав по рецепту Зорайды должен был отдалить его от Латифы, чтобы дать ей время осмыслить и принять ситуацию. И поэтому Мухамеду предстояло пару дней провести в состоянии «оздоровительного» сна. Это был прекрасный выход для них обоих – не  придется выяснять отношения ещё какое-то время. Можно будет всё тщательно взвесить: все «за» и «против» каждого из возможных решений.
Поэтому женщина быстро спустилась на кухню, заварила чай, добавив  нужные травки, положила кусочек лайма с сахаром, чтобы не дать Мухамеду вспомнить вкус питья, однажды уже сыгравшего роль в его жизни…Поставив стаканчик с лечебным чаем на поднос, она, не задерживаясь, вернулась в комнату, где в постели под тонким одеялом уже лежал муженёк. Делая вид, что не замечает его умильных взглядов, Латифа подала стакан с травяным напитком, надеясь, что он выпьет всё содержимое.
- Пей, Мухамед, не тяни время1 Мне ещё на кухне надо кое-что убрать и проверить, - сдержанно приговаривала, едва сдерживая обиду, Латифа. Стакан , наконец, опустел, и теперь можно было спуститься вниз, чтобы побыть наедине. Но она ещё некоторое время постояла около постели. В голове крутились разные мысли, а ей  никак не удавалось ответить самой себе на вопрос: «Что же делать?»
Впрочем, Латифа в глубине души уже знала ответ на вопрос, как ей следует поступить. Развод…, только развод.  Дождаться свадьбы Хадижи, а потом… Ведь Мухамед не пойдет на то, чтобы отказаться от девчонки из Феса. И самой Латифе не хотелось портить жизнь той несчастной, ставшей  женой Мухамеда уж конечно, совсем не по любви и не по собственному желанию!
А в разводе есть свои плюсы: она сможет вернуть себе дочь! Сын не оставит её, как надеялась женщина. Амин, как ей теперь казалось, будет на её стороне. После развода Мухамед должен будет выплатить ей положенный махр*. Это может быть тот же дом, их дом, в котором они сейчас живут. Пусть едет в Фес к своей второй жене Лейле, там у него склад, откроет и магазин, а ей оставит дом в Рио, а его магазином будут управлять Амин с Мустафой.. Амин с Халисой со временем купят себе собственный дом или даже построят.
 «Я  могу продать свои драгоценности, чтобы Амин мог купить поскорее себе с Халисой дом, если не захочет жить со мной и Самирой. Для меня подаренные изменником Мухамедом украшения уже потеряли всякую ценность, кроме материальной. Но зато в дом снова вернется Самира. И Мухамед ничего не сможет с этим поделать, как бы он не бесился!»- так думала Латифа, глядя, как ворочается под одеялом сонный отец её детей. Он ещё пытался что-то пробормотать: «Латифа… дыш… му.. нти.. канннн…хр.рррр….!»
Насмешливо окинув взглядом погрузившегося в сон Мухамеда, с каждой минутой храпящего всё сильнее, Латифа вышла из спальни, с обидой в душе, но уже  с холодным сердцем,  удивляясь собственным ощущениям.
 Любовь ушла. Значит, оставалась только привычка быть вместе – так они жили вместе последние годы. Но после расставания с Самирой, когда Мухамед заставил насильно отказаться от дочери, что она сделала только внешне, только внешне, а на деле   не забывая ни на миг свою девочку. Тогда из неё  ушла куда-то часть души. Так же, как и сейчас - потерялась и вторая половина. Ну не чувствовала она больше желания оставаться рядом с этим теперь уже чужим человеком. Рядом с чужим мужем, о, Аллах! Если Мухамед стал чужим мужем, то ей он теперь не принадлежит.
Латифа зашла в столовую и присела на мягкий низкий пуфик возле окна. Прикрыв ладонью глаза, хотя в комнате было почти темно – только неяркий свет лился из зала от светильника возле лестницы, Латифа мысленно ещё раз стала перебирать произошедшие с ней так внезапно события, перевернувшие её жизнь и поставившие жирную точку на прошлом.

… Проходя от лестницы в  столовую, Латифа так была погружена в свои горестные размышления, что совершенно не заметила Амина, бессильно развалившегося на диване, стоявшем посреди зала. Амин проводил мать понимающим, сочувственным взглядом, сгреб под голову несколько мелких подушек – шелковых, но неудобных, колючих от вышивок мелким стеклярусом, и постарался ни о чем не думать, а просто поскорей уснуть. Следовало выспаться, чтобы завтра не клевать носом в магазине. Возвращаться в комнату, где расположилась ЭТА женщина, его ЖЕНА, не хотелось совершенно.
 Но ссора с Халисой не шла из головы. Впрочем, не стоит лгать самому себе: ему не было дела до Халисы! Да, его сильно разозлили её слова и то, что она порвала фотографию Эмми, думая, наверно, что это последняя память об Эмми. Амин уже обдумал, как у Хадижи он постарается забрать такой же снимок, и не только, но и всё, что у неё есть из фотографий подруги. Хадижа его поймет и отдаст.
Но  Амин  уже который день никак не мог изгнать из головы воспоминания о неожиданной встрече в Торговом Центре… Теперь-то он представлял себе мужчину, которому навсегда отдана ЕГО Эмми!
Перед глазами вставали сцены из их с мужем совместной жизни, которые он никак не мог видеть, но воображение живо рисовало  ему любые картины, стоило только подумать  об этом: вот Эмми в объятиях этого грубого животного, он целует её, гладит её роскошные светлые волосы…, а дальше Амин начинал рвать на себе волосы, потому что всё это было выше его сил!
 Сколько ночей прошло с того дня, когда он узнал, что его любимая девушка замужем? Новость и без того стала страшным ударом для его психики. Он устал злиться на себя за женитьбу на Халисе, считая, что он и виноват в том, что его свадьба стала причиной внезапного замужества Эмми.
В какой-то момент до него дошло, что вовсе не Эмми назло ему вышла замуж за незнакомого мужчину, выбранного ей в мужья родственниками. Амин вспомнил, как не только Эмми, но и её мать – наполовину европейка, была противницей многоженства. Если мать Эмми боялась появления второй жены в семье, то уж собственной дочери она и вовсе не желала войти в семью, где ей достанется положение даже не первой жены! Ведь Амин теперь мог бы стать мужем Эмми только если она согласиться на статус  второй жены!
Амин нервно перевернулся с бока на спину. «А что, если выбранный для Эмми муж тоже захочет взять жену, и не одну?» Он увезёт Эмми в Саудовскую Аравию! Там никто и спрашивать не будет, согласна ли уже имеющаяся  жена на появление следующей! Если муж Эмми  - саудовец, он имеет много прав, но, живя заграницей, он ведь, кажется, из Дубая?...короче… Амин уже и сам запутался в собственных мыслях. Он кое-что знал о жизни в Саудии от своих родственников из Сан-Паулу, тех марокканцев, что  однажды работали по контракту в Эр-Рияде и Джидде, от них он и наслушался рассказов о том, как живется женщинам на Аравийском полуострове.
Теперь Амину становилось дурно от мысли, что может случиться с его своевольной, с острым язычком, Эмми. Ей придется там молчать и многое терпеть, пересиливая свой характер, чтобы не оказаться наказанной каким-нибудь мутавой*. Перед внутренним взором Амина вдруг предстало испуганное лицо девушки,  столкнувшись с ней в Торговом центре. А ведь он никогда не видел Эмми  такой напуганной! А как муж схватил её за плечо? С таким зверским выражением! И  его осенила догадка: муж её бьёт! Они едва поженились, а она боится его, потому что он жесток с ней!
Амину даже жарко стало от мысли о том, что мерзавец истязает его любимую женщину, которую по глупости Амин сам упустил! Что делать? Он НИЧЕГО не может сделать, ничего!!! Она теперь жена другого мужчины! И… вчера.. да, точно! Вчера Эмми с мужем должны были улететь в Дубай. И что ему остается? Только вспоминать мгновения выпавшего ему короткого, неосознаваемого тогда счастья. И каждую ночь страдать от ревности, зная, что Эмми в объятиях другого. А каждый день бессильно думать о том, что вот в этот момент, может быть, Эмми плачет, потому что её муж-негодяй ударил её, даже избил… Не-е-е-ет!- застонал он. 
- Амин!!! Ну сколько можно! – от резкого громкого голоса, прозвучавшего так неожиданно, и без того разнервированный Амин подскочил и сел на диване, сбросив при этом несколько подушек на ковер. В первый момент он не узнал Халису, не понял, что за гора возвышается рядом с его убежищем,  но когда он опомнился и поднялся во весь рост, то, оказавшись на голову выше Халисы, он понял, что она пришла за ним, и это всего лишь необъятный ночной балахон на его законной женушке создал такое ужасное видение.
- Чего тебе? – вопрос прозвучал грубо, но ему было уже всё равно.
- Иди спать! Поздно уже!
-  Может, хватит шпионить за мной? Не надоело тебе? – зло и с презрением бросил Амин.
- А я не тебя разыскиваю. Твоему отцу, как мне кажется, нехорошо. Свекровь тоже отсутствует слишком долго – она спустилась вниз и до сих пор не вернулась в комнату. На неё это не похоже! Вдруг что-то случилось? Я не слежу и не шпионю, но у кого-то в доме должен в голове оставаться здравый смысл!
Да, пожалуй, на этот раз Халиса была права! Вот хорошая была бы подруга, сестра, родственница, приехавшая в гости. Но не нелюбимая жена, вот только не это. А так…
- Пойдем, выясним, что с отцом! А мать не тревожь, она сидит в столовой, может даже молитвы про себя читает, не мешай ей.
Женщина усмехнулась:
- И всё-таки я проверю, что с Ларой Латифой! А со свекром… он как-то странно дышит: толи так храпит, толи хрипит…Ты своего отца должен хорошо знать, и поймешь, что с ним: нужна помощь, или беспокоиться не о чем!
Амин молча пошел к лестнице и затем быстро взбежал вверх, но, уже приближаясь к двери отцовской спальни, он понял, что из комнаты несется чудовищный храп…
«Действительно, странно. Отец никогда так не храпел. Впрочем, что в этом опасного? Просто устал, вот и результат. Пусть спит!» И сам поплелся в свою бывшую комнату, которую вынужден был теперь уже больше месяца делить с женщиной, которую он никогда не сможет принять. Никогда!
Войдя в спальню, он бросился на кровать, натянул на себя простыню, укрывшись почти с головой, и затих.
..Халиса вернулась почти тут же. Она всего лишь заглянула в столовую, и, заметив Латифу, уснувшую за столом, положившую голову на руки, осторожно потрясла свекровь за плечо, но Латифа сонно пробормотала, что скоро поднимется и сама дойдет до комнаты. Тогда Халиса решила не настаивать и отправилась спать.

12. Глава 5. ЧАСТЬ 3.
 Разговор с Жади и другие события.

Невестка вовремя разбудила Латифу – даже сквозь сон она чувствовала, как затекла  нога, которую она поджала, присев за стол на пуфик.. «Надо отправляться спать – завтра так много дел, о, Аллах!» - сонно подумала женщина и через силу встала. Пошатываясь, поднялась на второй этаж и пришла в себя, только услышав жуткий храп Мухамеда из спальни.
- Кажется, я переусердствовала с количеством «снотворного», - пробормотала Латифа.
 Впрочем, возможно, вовсе и не она была этому причиной: разве не испытал Мухамед столько всего: стресс, усталость от перелета и смена климата? И сразу окунулся в работу с товарами, в магазинах… Но, заглянув в комнату, Латифа не смогла пересилить себя и лечь рядом с этим мужчиной – впервые за 25 лет! И дело не только в храпе. Латифа больше не принимала своего мужа.
-Чужой, он теперь чужой мне человек… предатель!  - она оглянулась вокруг: взять необходимые вещи из шкафа, одежду на ночь, и уйти ночевать в комнату Самиры!
Латифа даже обрадовалась пришедшему в голову решению. Правильно говорит Зорайда: «Не падай к ногам – не наступят на голову!» Сколько раз приходилось ей молчать и держать своё мнение при себе? И как она могла не заступиться за дочь? Сейчас это не укладывалось в голове. Но теперь – всё! Когда не остается выбора – становись отважным - ещё одна мудрость, когда-то внушенная дядей Али, правда, не ей, поэтому как-то и не примеряемая Латифой к себе.
Быстро достав из сундука возле кровати ночную рубашку и наугад вытащив с полки из шкафа  всё прочее, Латифа заспешила прочь из комнаты, еле подавляя в себе отвращение от звуков, несущихся от храпящей туши мужа.
Толкнув дверь бывшей комнаты Самиры, она обессилено прислонилась к внутренней стороне двери, затем быстро задвинув защелку, как если бы опасалась, что Мухамед станет её преследовать, чтобы вернуть на законное место рядом  с собой.
-Всё! Теперь эта комната моя – до тех пор, пока дядя Али и Мухамед не решат вопрос с моим разводом и выплатой махра!
В комнате было чисто, Латифа постоянно приводила её в порядок, и хотя в ней никто не жил с тех пор, как Самира покинула их дом, и здесь останавливались только неожиданные гости, Латифе хотелось думать эти годы, что комната ждет свою молодую хозяйку. Вот только по иронии судьбы в этот дом может вернуться вовсе не Самира, а войти молодой  женой совсем другая девушка, которая похоронила всё прошлое счастье Латифы, как и надежды на будущее.
- В эту комнату никакая Лейла не войдет! – решительно сказала себе сестра Жади, когда ей в голову вдруг пришла догадка: а ведь Сид Абдул вполне может привезти с собой на свадьбу Хадижи вторую жену Мухамеда – чтобы познакомить молодую жену с её новой семьей. Будет удивительно, если такая идея не придет старику в голову!
 «Аллах, не допусти этого! Только не это! Пусть все семейные разбирательства начнутся после праздника!». Латифа очень любила свою племянницу и не желала, чтобы и её собственную душу омрачало что-то плохое в главный праздник юной родственницы. Если рушится её судьба – пусть всё плохое случится потом, после свадьбы – уж это никуда не уйдёт!
Латифа откинула одеяло и легла. В темноте на полке вырисовывался силуэт небольшого медведя – любимой в детстве игрушки Самиры, мишки, без которого она не могла уснуть. Первым порывом у Латифы  сьало желание взять к себе медведя, как будто так её дочь оказалась бы ближе к ней в эту минуту, но, испугавшись, что привлечет возможным шумом внимание Мухамеда, она решила не рисковать.
Тем более, что  храп за стеной прекратился. А сон Мухамеда всегда был очень чуток. А с травами она явно перестаралась! Но в её планы входило поить его ещё хотя бы дня два – три этим особым чаем. У Зорайды же получилось «вывести его из строя» настолько, что он и в самолете проспал, не заметив, как с пересадкой они долетели тогда до Рио-де-Жанейро!  А Латифе необходимо было дотянуть до пятницы – когда она сможет встретиться с Жади…
В коридоре послышались шаги двух пар ног и шепот Амина и Халисы, и Латифа поняла, что сын с невесткой заходили в соседнюю комнату , чтобы перевернуть Мухамеда на бок – вот поэтому и прекратился храп. Отлично!
Дернулась и повернулась дверная ручка в её комнате-убежище.
- Всё! Халиса, прекрати! Мать правильно сделала, что перебралась в эту комнату. Ты же всё понимаешь, правда?... Пойдем!
- Если ты уверен, что со свекровью всё в порядке – пойдем, не станем беспокоить Лару Латифу, - согласилась жена Амина..
Дверь комнаты молодоженов захлопнулась, и все звуки в доме, наконец, стихли. В свои права вступила ночь, наполненная отчуждением и горьким разочарованием Латифы, так преданно любившей мужа, предназначенного ей Аллахом, как она думала – на всю жизнь. Но оказалось, что это не так!...
И вот Латифе уже снилась эта незнакомая женщина, которая безликой тенью скользит по их дому, но вот лица её Латифа не видит…, никак не удается увидеть лица Лейлы…

***Последовавшие за этим дни прошли однообразно: Латифе удавалось, не привлекая внимания, заваривать Мухамеду чай и подавать ему в постель вместе с завтраком, при полной уверенности и сына, и невестки, и обеспокоенного Мустафы, в том, что Мухамед  заболел.
Иногда всё же отец просыпался, и Амин помогал сонному отцу спуститься вниз: поесть, выйти на улицу и заглянуть в магазин, но Мухамеда на большее почему-то не хватало. Одолеваемый слабостью и  желанием спать, он быстро утомлялся и плелся назад в дом, с трудом поднимаясь наверх, когда его сопровождал сын, а то и просто засыпал на диване – тут же в зале.
Латифа ходила по дому с решительным, замкнутым выражением лица, и, если у Амина и возникали какие-то сомнения из-за  ассоциаций с событиями из далекого прошлого, когда отец вот так же попытался сосватать вторую жену и был возвращен в родной дом к жене и детям примерно вот в таком же состоянии… Но расспрашивать мать не решался. Не отравить же она его решила, в самом деле? К тому же есть Халиса – ЕГО верная жена, которая всё видит, замечает, и если бы что-то подозрительное произошло, она ему давно рассказала бы!
В пятницу позвонил дядя Али, но матери не было дома: она вместе с Халисой ушла на рынок за продуктами, и с дядей Али разговаривал Амин.
Похоже, дядя Али очень удивился странной болезни мужа племянницы.
- Амин! Сегодня же пятница! Вы с отцом не ходили в мечеть на пятничную молитву?! Мухамеду так плохо?
- Отец слаб и всё время спит. Мы с Сидом Мустафой собираемся сходить позже, когда мать с Халисой вернутся, чтобы не оставлять отца одного…
-Твоему отцу стоит показаться врачам в Бразилии, а ещё лучше – пройти полное обследование. Он плохо выглядел ещё в Фесе, мы с Зорайдой это заметили ещё полмесяца назад, когда он приходил к нам в гости с Лейлой  и Сидом Абдулом.
Слова их с матерью родственника в чем-то и успокоили, в чем-то и расстроили Амина. Значит, у отца какая-то болезнь? А то ведь некоторые сомнения уже зашевелились в душе Амина.
Но дядя Али хотел поговорить с Мухамедом, а так как это оказалось затруднительным, то он попросил Амина, передать отцу, когда тот проснется, что на днях они с Зорайдой ждут в гости дядю Абдула и вторую жену Мухамеда – Лейлу.
Впрочем, дядя Али хотел бы поговорить об этом лично с Мухамедом, поэтому, когда отец сможет – пусть сам теперь позвонит в Фес…Амин пообещал передать просьбу сида Али отцу.
И, закончив разговор,  призадумался… Для чего дядя Абдул в отсутствие отца собирается привести в гости к дяде Али новую родственницу? Сомнительно, что молодой жене, получившей дом и почти полную свободу без мужа, не сидится на месте. Что ждать им в Рио от событий, которые дядя Абдул проворачивает в Марокко? Не дай Аллах, эта новая родственница приедет в Бразилию. Тогда всё  - их семье придет конец! Мать не смирится, Лейлу же, не спрашивая ничьего мнения, поселят с ними под одной крышей, и вот тогда начнется АД…
Амину до слёз было жаль мать. Она не заслужила такого поступка отца по отношению к ней. И зачем ему понадобилась молодая жена на старости лет? Амин не мог привести в порядок и собственные чувства, а тут ещё придется переживать семейные суды с бурными разбирательствами.
 Похоже, только Халису не беспокоило появление ещё одной  хозяйки в доме. Это же была трагедия не её семьи! А ещё одна женщина в доме – это дополнительная пара рук для домашней работы! Ведь прислуги в доме отца не было никогда. Халиса рада будет переложить часть обязанностей на молодую женщину, к тому же – дальнюю родственницу! Она ничего не теряет, наоборот…
Н а втором этаже послышались тяжелые шаги, и Амин заторопился к лестнице - как бы отец не упал, запнувшись за ступеньку. Скатиться с такой высоты – не шутка. Ему совсем не хотелось, чтобы отец сломал себе шею, пусть даже он приведет когда-нибудь ещё двух жен. Неужели отец так плох? У Амина даже защипало в глазах от жалости, когда увидел его на лестнице, тяжело переваливающегося по ступенькам, с сильно опухшим от сна, отекшим лицом. Почему всё не так пошло в жизни их семьи?!
Когда он помог отцу дойти до дивана и усадил его поудобнее, рассказывая при этом о звонке из Марокко, отец, кивнув, попросил принести что-нибудь попить.
Пока Амин нашел и принес из кухни стакан сока – он даже не понял, сок из какого фрукта был выдавлен и оставлен в небольшом кувшине на столе, Мухамед, с силой растерев лицо, взял трубку телефона и набрал номер, чтобы позвонить в дом дяди Али.
Он, как и Амин, понимал, чем может закончиться бурная деятельность родного дядюшки. Зачем вести  Лейлу в гости? Почему не  дать ей спокойно жить в её доме под присмотром Арибы и Нурии? Пока набирался междугородний номер, Мухамеду пришла в голову мысль о том, что в Фесе всё же что-то случилось, не иначе! Вдруг  эта девчонка опять что-то «выкинула»? Дядя Абдул мог сказать что-то, а она  - сбежала? Неет! Он уже не в том возрасте, каком  брат Саид бегал по Фесу  в поисках Жади. Ну зачем ему нужно был, как говорится,  открывать дверь, которую теперь будет невозможно закрыть?
Наконец, на том конце ответил голос вездесущей Каримы. Конечно, дядя Али, не ожидая такого скорого пробуждения, отправился в дом своих сыновей и бывшей жены Дунии. Зорайда уже отдыхает, но она и не уполномочена разговаривать о чем бы то ни было от лица мужа…А разница во времени между Фесом и Бразилией… . да… Мухамед этого совсем не учел. Там ведь уже поздний вечер…
Морщась, Мухамед продолжал невольно слушать быструю болтовню Каримы, торопившуюся сообщить  все новости Медины, обо всех знакомых и соседях, и, конечно, о предстоящем ужине с дядей Абдулом, который собирался твердо разрешить один важный семейный вопрос… Связь прервалась, когда Мухамед, наконец, стал внимательно вслушиваться в слова несносной обитательницы дома сида Али. Какое ещё важное семейное дело собирается решить дядя Абдул? Завтра… завтра он сам ещё раз позвонит в Фес.. или нет, лучше сейчас же поставить в известность Саида – пусть всё выяснит и разберется, что там такое происходит, что ещё задумал их дядюшка Абдул? А у него голова как в тумане, что только с ним происходит?
Амин протянул отцу стакан бледно-желтого сока с терпким вкусом и приятным ароматом, выпив который, Мухамед вдруг почувствовал себя гораздо лучше. Странные дела: он чувствовал себя  отдохнувшим телом, вот только его голова… какой-то туман, и боль в голове…
- Амин, как там в магазинах? Ты справляешься?
- Да, отец! И дядя Мустафа с утра до вечера в твоем магазине делает всё, чем обычно занимаешься ты сам.
- Всё! Хватит болеть! Хватит бездельничать! Завтра же займусь работой!-  сказал решительно Мухамед, допивая остаток сока.
.- Сегодня же пятница! – с ужасом вспомнил он.- Я пропустил пятничную молитву!!  Как это могло случиться?! Схожу в мечеть – уже поздно, но я хотя бы в одиночестве помолюсь, прочитаю несколько аятов и сур!
Мухамед бодро попытался подняться с дивана, но у него тут же закружилась голова, и потемнело в глазах. И он тяжело осел на прежнее место.
- Разве нельзя молиться дома? – сердито спросил Амин.- Если ты так болен, тебе нельзя никуда выходить  – ты просто не дойдешь до мечети, пусть она не так уж далеко от нас.
-Ты прав, Амин! Принеси мой коврик для намаза, я буду молиться здесь. Оххх, что же это со мной? – протягивая руку за четками и едва не уронив Коран, когда попытался взять священную книгу со столика рядом с дивана. Но вернулся сын и помог Мухамеду опуститься на колени на расстеленный тут же коврик…

…В это же время в доме дяди Али в далеком Фесе Карима воодушевленно пересказывала телефонный разговор с Мухамедом стоявшей рядом Зорайде. Та только всё больше хмурилась и качала головой. Казалось, из пересказанного разговора она поняла намного больше, чем смогла передать болтливая Карима.
- Только бы Латифа не перестаралась!- проговорила очень тихо, почти про себя, старая женщина. Но этого было достаточно для любопытной Каримы, тут же подхватившей:
- Не переживай, Зорайда! Латифа – хорошая жена и опытная! Она вылечит Мухамеда, чем бы он там не заболел! Вот его вторая жена для этого совсем не годится! Она так молода и неопытна! Что она может? Что умеет? Кто смог бы её научить всему тому, чему ты, Зорайда, научила Латифу и Жади?! Всё будет хорошо! Беспокоиться не надо!..
- Замолчи, Карима! Молчи! Я всё поняла! Я иду спать! Всё! И ты иди – неужели ты не устала после целого дня работы по дому?
- А я ничего! Я тоже иду спать, Зорайда! Я хотела как лучше! Меня тоже беспокоит болезнь Мухамеда! Если он не выздоровеет, то и Латифа, и Лейла могут стать вдовами, а участь вдов незавидна! Но у Латифы есть сын Амин, который сможет о ней позаботиться, а что будет с Лейлой? Бедная девочка!
- Карима!!!! – повысила голос возмущенная жена сида Али. – Побойся Аллаха! Что ты такое говоришь? Мухамед не умер! И не умрет – нечего его хоронить! …Ведь ты доболтаешься! Завтра вся Медина заговорит, что Мухамед при смерти или умер! С твоим длинным языком!
Карима , пытаясь что-то сказать, только открывала и закрывала рот, не осмеливаясь перебить жену сида Али.
- Ничего не смей никому рассказывать, ты поняла? – грозно потребовала  Зорайда.
- Поняла я, поняла! Всё поняла! – поправляя обеими руками едва не спавшую, почти размотавшуюся на голове чалму, и пятясь к арке, за занавесями которой был коридор, ведущий  в женскую часть дома.
Зорайда же заторопилась к входной двери, услышав шум открываемых ворот с улицы. Значит, вернулся Сид Али! Зорайда, встречая мужа, сомневалась: делиться с ним своими подозрениями по поводу причин болезни Мухамеда или не стоит пугать старика? Но то, что Латифа воспользовалась уже испробованным однажды средством решения семейной проблемы, в этом наперсница Жади и Латифы не сомневалась. Разве траву, которую тогда, лет десять назад они с Латифой (с одобрения дяди Али) добавили в чай Мухамеда, можно найти только в Марокко? И в Бразилии этого добра хватает. Кому надо – найдет.
Женщина и не подозревала, насколько тяжело было на душе у Латифы. День у неё явно не удался. Надежды на встречу с Жади не сбылись. Разговор откладывался пусть ненадолго, но это было просто не выносимо – ждать ещё один день. И ночь.
 Давать обессилившему Мухамеду  ещё одну порцию усыпляющего зелья Латифа не рискнула – как бы с его сердцем чего не случилось! Но, заранее забрав большую часть вещей из своего собственного шкафа, перенеся их в комнату, где теперь она решила обитать, Латифа ожидала неприятной сцены выяснения отношений с Мухамедом. «Пожалуй, не стоит пока вдаваться в выяснения отношений, стоит сослаться на то, что его храп не дает мне выспаться, а днем  столько дел!» Решив так, она успокоилась. Хватит, надо думать теперь о себе, а не о том, что понравится  или нет Мухамеду.
 
*** На следующее утро, в субботу,  почти полностью пришедший в себя Мухамед отправился в свой магазин, собираясь затем дойти до магазина сына и основательно разобраться и в его делах. Мало ли что по неопытности мог наворотить в торговле его не такой уж опытный сын!
С Латифой он перестал разговаривать. В прямом смысле, ещё вечером обидевшись на жену, обнаружив, что место рядом на постели пусто, а его козочка перебралась в комнату блудной дочери и твердо решила там остаться ночевать. Догадка холодной змеёй вползла в душу Мухамеда:  «Знает. Латифа всё узнала! Неужели узнала? От кого? Кто посмел сказать?». Но жена объяснила (отводя глаза, очень сдержанно), что не хочет мешать Мухамеду. Ведь ей приходится иногда вставать среди ночи, выходить из комнаты, рано утром подниматься готовить завтрак… Не хочет ему мешать, нечаянно его будить, ведь он болен, ему надо выздоравливать, а сон – хорошее лекарство! К тому же он так сильно храпит, что не дает ей спать! Мухамед сначала вроде бы согласился…
Но когда  он  попытался благодарно обнять Латифу, она вдруг вывернулась и выскользнула от него, вмиг оказавшись в столовой и скользнув в кухню, где были у неё дела… То брезгливое выражение, замеченное им на лице жены, он отнес к мнительности Латифы – может быть, она решила, что болезнь заразна? Но разубеждать свою любезную козочку Мухамед не стал, сил не было. Потом как-нибудь…Вечером он опять провалился в сон, но не так быстро, как раньше, и спал, часто просыпаясь, чувствуя непривычную пустоту под боком.
Ночью Мухамед встал и отправился за Латифой. Или к ней – как получится. Но его ждал неприятный сюрприз: дверь была закрыта на замок. Он тихонько постучал, потом подергал ручку двери, даже потряс её, но нет, Латифа не  отозвалась. Она так крепко спала? Мухамед не поверил и обиделся, вернувшись к себе. Тяжело плюхнувшись на кровать, которая едва не развалилась под тяжестью его тела, он обиженно засопел, будучи убежден, что Латифа специально не открыла ему дверь. Да с какой стати она вообще её закрыла? Что происходит?

… Конечно же, он был прав! Латифа и не собиралась впускать его в комнату! Она с самого утра находилась во взвинченном состоянии – разочарованию её не было предела! Встреча у доны Ноэмии не состоялась! Жади не смогла вернуться из Ангры раньше вечера этой пятницы. Там у них что-то пошло не так – Латифа не стала уточнять, что именно произошло.
 А Самира ещё во вторник уехала в Рио, сдавать написанную статью в журнал. И ведь они могли встретиться, пока Мухамед спал сном праведника. Но.., но вот… -  не сложилось… А на пятницу  Латифа возлагала такие надежды! Теперь всё переносится на завтра! И хотя Жади обещала сюрпризззззз, который должен понравиться сестре, всё равно Латифа испытывала страшное разочарование, потому что приходилось ждать ещё целый день. А если она не сможет незаметно от Мухамеда уйти? Но Жади напомнила ей, с чувством бросив ей в трубку телефона, что вот кого ей теперь можно не опасаться, так это его. Или она передумала с ним разводиться? Что – жалеет уже? И вторую жену принять согласна?
Злые слова Жади вспомнились теперь Латифе, в темноте Самириной спальни, когда предатель Мухамед, видимо, и не помня за собой никакой вины, тихонько старался пробраться к ней в комнату. Нет! Завтра она узнает все подробности, и тогда, возможно, прекратит эту игру в кошки-мышки, дав понять изменнику, что притворяться они будут вынуждены только до конца свадебных торжеств, и только ради Хадижи. Притворяться перед другими, а вот друг перед другом – уже ни к чему! Всё!
И вот, проснувшись утром и приготовив завтрак для своего сына, как и для  мужа Лейлы (так теперь обозначила для себя Латифа присутствие в одном доме рядом с собой этого мужчины), Латифа,  пусть и сгорая от нетерпения, дождалась ухода Амина и Мухамеда, дала указания Халисе и сама, переделав некоторую часть нескончаемых домашних дел, наконец,  отправилась в кафе доны Ноэмии.
Она ещё утром позвонила жене Мустафы, уточнила время встречи и теперь знала, что сегодня долгожданный разговор наконец-то состоится.  И Самиру она увидит, и возможно, это будет последний раз, когда она сделает это тайно! Как только и она, и Мухамед оба признаются, что тайны второго брака больше не существует – всё, скрывать встречи с дочерью она больше не станет.
 «Вот только бы Мухамед не применил силу и не закрыл меня в доме! И кто знает, как Амин отнесется к тому, если я буду открыто встречаться с дочкой!»- обеспокоено думала Латифа, переодеваясь из  домашнего платья в  длинную темно-синюю юбку и плотную голубую блузку с длинными рукавами. На голову она повязала темно-фиолетовый, жуткий платок, который совершенно не шел ей, но теперь ей это было совершенно безразлично. И вышла из дома, не сочтя нужным сообщить пораженной Халисе, куда она уходит и когда вернется!
Она торопилась увидеться с Жади и Самирой. И надеялась, что они обе уже ждут её в кафе доны Ноэмии.

….Так оно  и было. Но до того, как Жади с племянницей добрались на такси до Сан-Криштована и высадились у колоритного кафе, отделанного под восточный шатер, они  обе успели побывать во многих местах, переделав каждая массу  важных дел….
Жади встретила Самиру утром, сидя за столиком кафе возле Торгового Центра, того самого, где так печально закончилась история покупки кольца Халисе. Жади потягивала через трубочку сок из высокого бокала,  листая модный глянцевый журнал и время от времени поглядывая в сторону, откуда должна была появиться Самира. Девушка уже задерживалась.
Но вот раздалась мелодия звонка, и Жади быстро достала  телефон из сумочки, лежавшей на её коленях.
- Латифа?! Да, конечно, сегодня встретимся, не переживай так… Жду Самиру…Есть одно дело… Сразу же берем такси и едем в Сан-Криштован! Да! Да…да-да! И ничего не бойся!...Латифа…Я звонила в Фес, мне удалось поговорить с Каримой, она много всего мне рассказала. При встрече расскажу! ..О, да! Дядя Абдул придет к ним в гости с Лейлой завтра…Всё узнаю, во всех подробностях…Пока!
Она понимала переживания сестры: ведь встреча вчера не состоялась, потому что в Ангру приехали на выходные не только Лукас с синьором Леонидасом, но и Мэл с сыном и Шанди, каким-то нездоровым на вид. Семья так редко собиралась в полном составе, что уехать в четверг  днём, как планировала Жади, не получилось. Жади чувствовала себя совсем неловко перед Латифой.
После того, как Латифа положила трубку, она тоже отключила сотовый,.  И увидела приближающуюся племянницу. Появившаяся Самира выглядела сегодня особенно привлекательно:  в красном топике, оканчивающемся на три пальца выше пупка, и в светлых льняных бриджах, начинающихся на 3 пальца ниже пупка. Жади никак не могла привыкнуть к современному одеянию родственницы-студентки, порой, очень даже откровенному:  то, что внутри её души заставляло временами носить платок, протестовало против слишком смелой одежды Самиры. Но Жади промолчала. Она сама тоже была одета довольно легкомысленно: стояла такая жара, что Жади выбрала пестрый яркий сарафан с тонкими бретельками. Лукас говорил, что этот сарафан ей очень идет.
- Привет, тётя Жади! – радостно произнесла девушка. Пушистые волосы были рассыпаны по плечам, и  теперь она отвела их рукой, перебросив через левое плечо, чтобы их не заносило ветром в лицо.
- Привет-привет! Какой сок заказывать? – поприветствовала её Жади.
- Любой! Но лучше – апельсиновый, - оглянувшись на барную стойку в кафе, ответила Самира. Потом достала из сумки несколько экземпляров журнала.
- Вот, - она кокетливо, но с гордостью протянула один красочный тонкий журнал тетке. – на пятой странице моя статья! Здорово получилось! Я и сама такого не ожидала! И фотографии классные оказались!
Официант принес на подносе заказанное  мороженое и сок. И теперь девушка с удовольствием потягивала напиток, поглядывая на Жади. От неё не укрылось обеспокоенное выражение лица тети.
Но неприятных сюрпризов не случилось. Жади пробежала глазами строчки небольшой,  в общем-то, статьи и теперь с улыбкой рассматривала фотоснимки в журнале. Да, действительно – получилось эффектно! Такие чистые изображения Корковадо с фигуркой Христа на вершине, коричневая Сахарная Голова с кучерявой сочно-зеленой макушкой… Ярко-желтая полоска пляжа в контрасте с синим пространством океана, набегающего белыми бурунами прибоя на песок… И ряды высотных домов вдоль Копакабаны, авеню Атлантика, залив Гуанабара с крохотными фигурками яхт, протянувшийся нитью мост к Ниттерою…
- Ну как? Что скажете, тётя Жади?
- Самира.. это чудесно! Всё так хорошо получилось! Молодец! А что тебе сказали в редакции?
Самира весело хмыкнула:
- Всем понравилось. Меня похвалили. И за статью тоже. Сказали – коротко, но именно то, что нужно. И фотографии почти на профессиональном уровне. Но эти похвалы не ко мне – один сокурсник помог немного подправить их в фотошопе. А так…
- Вот видишь: ты уже настоящая журналистка! Возможно, тебя даже пригласят работать в этом журнале после получения диплома?
- Уже! Пригласили! Можно, в принципе, понемногу включаться в работу уже сейчас. И я заявила будущую большую тему: мы с Амалией собираемся поехать в следующем году в Марокко, там соберем материал и напишем огромный очерк по этнографии. Возможно, мы разделим материал – я напишу серию очерков, а Амалия – серьезную исследовательскую книгу о жизни, быте и нравах, обычаях жителей страны. Это решено! В Бразилии будет уже зима, а в Марокко – лето.
- Меня с собой не возьмете?  - лукаво поинтересовалась Жади, даже не подозревая, как часто ей придется бывать в Марокко в то время, о котором они с Самирой так беззаботно беседуют, строя планы…
- Если захотите – можете поехать с нами. Ведь вы столько лет прожили в Марокко, и вам многое понятно из того, что мы там увидим.
- Договоримся! Времени ещё много до той поездки… Самира, давай один журнал отправим дяде Саиду, чтобы он успокоился! Я сейчас ему позвоню, хочу предупредить, чтобы журнал он получил наверняка!
- Конечно, пусть прочитает. Ни отец, ни дядя Саид не верили в меня. Но в этом журнале – настоящий репортаж, журналистская работа.
Пока Самира доедала мороженое, Жади набрала номер Саида и договорилась, когда и как отправить ему журнал со статьей. Жади вложила в кармашек сумочки свой сотовый. Потом и она взяла ложечку и зачерпнула подтаявшее мороженое.
 Самира задумчиво сказала:
- Когда я окажусь в Фесе, то первое, что я сделаю – отыщу дом, который отец купил новой жене. Я сфотографирую его, потом познакомлюсь с той женщиной, если буду уверена, что она не знает, кто я, и всё разузнаю о её жизни. Потом напишу очерк о многоженстве. На примере второй жены отца, с красочными фотографиями, со всеми подробностями.. О маме я не стану упоминать ни слова. А вот отцу – отомщу!- решительно сообщила о своих планах девушка.
 Самира знала убойную силу своих слов.
И Жади поперхнулась, ведь это было чересчур, но сделала над собой усилие, чтобы не завести Самиру ещё сильнее. Она давно заметила в племяннице знакомую по себе самой  черту характера: чем сильнее запрет, тем больше желание его преодолеть. Поедет ли Самира через год в Марокко или нет – ещё неизвестно, но не стоит уже сейчас позволять девушке заводиться и выбирать будущую цель – отомстить отцу за выбор второй жены. Иначе племянница начнет строить планы, обдумывать пути  их осуществления, и мало ли, к какому выводу она придет, какое решение примет,  а потом  и захочет осуществить его намного раньше, не дожидаясь поездки!
- Самира! Не стоит загадывать так далеко! Полагаю, вопрос этот решится намного скорее, чем ты думаешь. Вот сейчас мы отправимся в Сан-Криштован и поговорим с твоей мамой. После свадьбы Хадижи Латифа и твой отец…, - Жади помедлила, боясь произнести это слово – так оно не вязалось с, казалось, крепкой и нерушимой семьей сестры, - они разведутся!
- Что? Как это? – только теперь до Самиры дошло, что это вовсе не шутка. Вторая жена разрушила их семью! Пусть Самира не живет под одной крышей с родителями, но представить , что отец и мать не будут вместе… Нет, это не укладывалось в голове.
– Как же так, тётя Жади? Что будет с моей мамой? – жалобно проговорила дочь Латифы.
Жади горько усмехнулась, погладив Самиру по руке, утешая:
- Будет семейный совет. Мы с тобой ведь уже обсуждали это…Дядя Али не позволит обидеть твою маму. Твой отец должен будет отдать ей ваш дом или купить другой. А сам может привезти в Бразилию и Лейлу, и ещё нескольких жен, сколько захочет. Не расстраивайся, дорогая, в этой ситуации есть и свой плюс..
- Какой?! – воскликнула растерявшаяся девушка.- Мама всегда боялась остаться одна, без мужа. Ведь судьба одинокой женщины незавидна!
- Ерунда! У Латифы будет дом, а твой отец, даже разведясь, обязан будет содержать её, выплачивая алименты, но ты, Самира, ТЫ сможешь вернуться к матери и жить вместе с ней в одном доме! И только представь, каково это будет твоему отцу, если ему придется отдать Латифе ваш дом, куда ты и вернешься, но он уже ничего не сможет запретить! Хотела бы я увидеть его лицо! Вот это и будет отмщение!
- Жить вместе с мамой? Неужели это возможно?
- Ты же не откажешься переехать к ней, если она останется одна?
- Конечно! Как только мама меня позовет, я  тут же перееду к ней!
Жади вдруг нахмурилась и озабоченно произнесла:
- Только бы моя сестра не дала себя уговорить – ни твоему отцу, ни дяде Абдулу, ни Саиду, которые наверняка станут навязывать ей худой мир со второй женой. И тогда Латифа может против собственного желания дать себя уговорить принять Лейлу.
- Да-а-а… Моя мама такой мягкий человек! Даже дядя Али может попробовать примирить маму со второй женой. Расскажут, какая та жена молодая и беззащитная… какая неопытная… И мама пожалеет её.
-Вот-вот! Еще и твоего отца жалеть начнет! Бедненький, как же он будет питаться без Латифы, как он будет одеваться без Латифы… как он будет жить в доме, в котором всё не так, как он привык при Латифе!...
-А потом мама будет страдать!
- Этого нельзя никак допустить!- сделала вывод Жади. – Развод, Самира, дело не такое страшное! Сколько раз я проходила через эти семейные суды с Саидом! Но Саид умен, решителен и коварен. Он всегда находил выход, как оставить меня при себе, и всегда шел против дяди Абдула, если его собственные желания не совпадали с мнением дядюшки. А твоему отцу, уж извини, с Саидом не сравниться.
Жади взглянула на Самиру, боясь увидеть на её лице обиду за такие слова об отце.
Но девушка сидела с таким расстроенным видом, закусив губу, что Жади захотелось закончить неприятный разговор.
-Главное – чтобы у Латифы хватило силы воли настоять на разводе! Быть даже первой женой – не сладко. Я как вспомню Ранию… бррр… Мне и сейчас спорой снятся кошмары, в которых Рания шпионит за мной, скандалит и интригует, но уже в доме Лукаса. Представляешь?
- Да, представляю. А потом Лейла тоже захочет стать первой женой, как в свое время Рания, и превратит жизнь матери в кошмар!
- Всё возможно! Поэтому, Самира, когда мы приедем в кафе доны Ноэмии, поддержи меня! Твоя мать деморализована этой новостью. Но Латифу необходимо убедить, что лучше развод, чем многоженство.
- Могу себе представить, как воспримут новость о второй жене в Сан-Криштоване!
- А если дядя Абдул решит привезти вторую жену Мухамеда на свадьбу Хадижи – вот тогда будет большой скандал! – горячо возмутилась Жади.
- Не может быть!
- Может! Но мы узнаем об этом через пару дней – завтра Зорайда с дядей Али ждут в гости дядю Абдула, потом я позвоню, чтобы узнать, что там будет решено.Всё, давай собираться, твоя мама уже ждёт нас, наверное, у доны Ноэмии.
Она поднялась из-за столика, Самира же замешкалась и вышла не сразу, потому что в голове кишело столько мыслей, которые стоило упорядочить, и девушка даже не замечала происходящего вокруг неё.
Жади вызвала такси по телефону, не рискнув садиться в одну из тех машин, которые в ряд стояли возле Торгового Центра, и через некоторое время они уже въехали в улочку, где приютилось популярное у туристов заведение жены Мустафы.

 13. ГЛАВА 5. ЧАСТЬ 3         
Встреча в кафе.

Когда Жади и Самира вошли в комнатку, где дона Ноэмия обычно и устраивала их встречи, они застали там Латифу, перед которой на столике стояли нетронутая чашка кофе и блюдце с печеньем. Женщина так извелась, что не желала ничего, кроме как увидеться с сестрой и дочкой. За эти печальные дни Латифа переменилась, и следы этого остались на её лице: веки припухли от слез, а под глазами легли темные тени.
- Самира! Жади! – застонала от облегчения Латифа.
-Дорогая!- обняла её Жади.
- Мамочка! – тут же с другой стороны обняла её и дочь, в глазах которой уже стояли слёзы.
Они видели, как Латифа страдает, и готовы были на всё, чтобы успокоить и утешить её.
- Всё, Латифа! Самира! Не плачьте! Теперь нам всем надо взять себя в руки! Иначе всё может закончиться очень плохо для тебя, Латифа!
-Да, да, Жади! – вытирая слезы небольшим платочком, ответила Латифа. – Но я так хотела увидеться с вами… Всё, я буду держать себя в руках!
Вошла дона Ноэмия с подносом и составила на столик стаканы с разными соками. Поманив за собой Самиру, она вручила ей огромное блюдо с выпечкой. «Если захотите заварить свежего чая, вы знает, где что лежит – всё сделаете сами, хорошо?». Напутствовав таким образом дочь Мухамеда и Латифы, Ноэмия вернулась к осаждавшим прилавок кафе туристам,  жаждущим  освежиться напитками. Да и внутри магазина скопилось несколько покупателей.
В отсутствие Самиры женщины успели переброситься некоторыми новостями, не предназначенными для ушей дочери, к тому же незамужней девушки, которой совершенно не стоило знать, например, о том, что Латифа ушла из спальни мужа, не вынеся мысли о его измене с другой женой. И про «сонный чай» её детям знать ни к чему…
-… всё правильно! – вполголоса поддержала Жади.- И не думай, что это так просто выдержать присутствие другой женщины в жизни мужа, неважно, где она будет при  этом жить: под одной крышей с тобой, как мы с Ранией жили, или далеко в Фесе, где Мухамед оставил Лейлу. Насколько я сама приветствовала появление у Саида второй жены, но… порой мне было не по себе, испытываемые мною тогда ощущения были недалеки от ревности!
- А если она приедет в Рио вместе с дядей Абдулом? – трагическим тоном  задала вопрос Латифа. – Что делать, если эта женщина появится в доме ещё до того, как нас с Мухамедом разведут?!
- Тогда твой муж будет вести себя в соответствии с предписаниями, данными религией на этот случай: поделит свои ночи поровну между вами и будет ходить к вам в комнаты по очереди, - не удержавшись, с издевкой в голосе ответила Жади, желавшая тем самым задеть Латифу, чтобы той и в голову не пришло бы мириться с ситуацией..
- Жа-а-ди! – застонала страдальчески Латифа.- Никто не будет делить ночи! Я отказалась от Мухамеда как от мужа в тот вечер, как только услышала эту новость!
 И Латифа рассказала про то, как побывали у них в гостях Хадижа, Саид и его жены, чем закончился тот вечер, когда, выйдя на балкон, она услышала слова Базилио о второй жене…
- Представь только, весь Сан-Криштован знал эту новость, и только я ни о чем не подозревала! Аллах! Что я испытала, Жади,  ты представить себе не можешь!
- Отчего же? Лукас много раз ставил меня в такое положение. Если бы я тогда знала о том, что, в конце концов, всё закончится для нас хорошо! Но ведь не знала и тоже страдала!
- А я, Жади, знаю только то, что моя жизнь на этом закончилась. Всё кончено: моей семьи больше нет!
- Не говори так! Никто не умер, Амин с Халисой рядом и, возможно, подарят тебе скоро внуков. Самира – молодец! Вот, посмотри, это журнал, в котором напечатана её статья. Возьми его с собой, потом прочитаешь в спокойной обстановке. Ведь теперь тебе нечего бояться! Мухамед, поступив с тобой так, потерял над тобой всякую власть!
- Я не так уж в этом уверена, Жади – покачала головой Латифа.- Сомневаюсь, что он смирится и даст мне спокойно развестись с ним. И открыто действовать против его воли я тоже не стала бы. Он может закрыть меня в доме, я тогда не смогу не только выйти на улицу, в кафе, чтобы увидеться с тобой или с Самирой, но и на свадьбу Хадижи не попаду.
- Да, это вполне возможно! - нахмурилась Жади. - Я этого не учла. А если ещё Саид поделится с ним своими мудрыми советами, тогда и вовсе до развода придется проявлять чудеса хитрости! Но насчет свадьбы Хадижи – не переживай, к тому времени приедет дядя Али, он не позволит Мухамеду так поступить с тобой!
 Появилась Самира с блюдом разного вида печенья и по просьбе Жади заварила мятный чай. Соки вкусные, конечно, но восточные сладости лучше идут с горячим чаем. Правда, мяты не было, и Самира воспользовалась имбирем и корицей – тоже вкусно получилось.
 Потом Ноэмия принесла несколько плодов лайма и листья мелиссы. Это был уже ЕЁ любимый чай. Присев за столик с любимой кружкой в руках, большой, белой, украшенной зелёными пальмовыми листьями, с золотыми ободком и ручкой. Она ненадолго присоединилась в Жади и Латифе, устроив себе небольшой перерыв.
Женщины горячо обсуждали женитьбу Мухамеда, и что там за вторая жена – кто такая эта Лейла? А ведь она приходится родственницей Халисе! И отношение Амина к происходящим событиям тоже не забыли обговорить. Всё, что Ноэмия смогла вытянуть за эти дни из Мустафы, было рассказано ею, и внимательно выслушано всеми.
 Правда, Самира помалкивала. И Латифе было как-то неловко обсуждать Мухамеда в присутствии, пусть и взрослой, дочери. Понимая это, девушка старалась в основном держаться в стороне, стараясь то приготовить свежий чай, то принести чистые стаканы, то разобраться с печеньем…
Но когда зашел разговор об Амине и Халисе, тут уж Самира не сдержалась.
- Неужели Амин может встать на сторону отца? Мама, мне даже не верится!- возмутилась она.
- Я не могу понять, Самира, его отношения к этой ситуации, если честно. Он, видимо, разрывается между нами. И меня жалеет, и против отца идти не хочет.
- Но если в доме появится вторая жена, он тоже сделает вид, что всё в порядке? – настойчиво допытывалась дочь Латифы.
- Самира, а ведь Амин уже созрел до мысли самому иметь двух жен. У него не ладятся отношения с Халисой. И если бы Эмми не успела выскочить замуж, то она сейчас жила бы у нас в качестве его второй жены. Амину просто не хватило времени, чтобы хотя бы так исправить свою ошибку!
- Мама, меня тошнит при мысли, что можно жить в вашем доме, зная, что мой отец проводит ночи в комнате в одной постели с девушкой, которая моложе меня! Неужели мой отец такой извращенец?  Она же несовершеннолетняя! А отец старик!
- Самира, замолчи! –  закрывая руками уши, нашла в себе силы строго сказать Латифа. Слышать подобное от дочери было очень неприятно.
Девушка фыркнула и вскочила из-за стола. Она отошла к окну, створка которого была приоткрыта, хотя и затянута сеткой от насекомых. Сначала девушка оглядела улицу, обиженно прикусив губу, но потом повернулась лицом к сидящим за столиком и спросила:
- А Халиса? Как она к этому относится? Что ей известно об этой девчонке?
- Самира, думаешь, твоей маме было удобно расспрашивать невестку о собственной сопернице? Это же унизительно!
- Но что Амин? Он мог бы и расспросить! – горячилась Самира.
- Амин думает - как он мне сказал, что Халиса даже рада, если часть домашней работы перейдет к новой жене. Если, конечно, она приедет жить в Бразилию! – проговорила устало Латифа.
- А для чего ей уезжать из Феса, из своего дома? Я этого не понимаю!- вопрошала Самира.
- Видимо, там, в Марокко, всё решает в отсутствие Мухамеда, дядя Абдул. А он нашел вторую жену Мухамеду не для того, чтобы она жила в свое удовольствие в собственном доме. Она должна стать «лампадой Аллаха» в семье племянника, для этого он и захочет привезти её в Бразилию, - пояснила Жади.
- Да? Только отец очень скоро убедится, что «лампада Аллаха» всегда горела в его доме, только он не замечал этого!
- Нет! Лейла не приедет в Рио, вот увидите! – уверенно, с хитрой улыбкой на губах, сказала Жади. – Я позвоню Саиду и объясню ему, чем может закончиться авантюра, наверняка задуманная дядей Абдулом. Саид не дурак, он тоже просчитает возможные последствия. Он не позволит дяде Абдулу везти девчонку на свадьбу Хадижи.
- Жади, какая разница, когда она здесь появится? Сейчас, месяцем позже или год спустя? Моего брака больше нет!
- Латифа, это уже случилось! Понимаешь, ничего не вернуть назад. Придется делать выбор, как жить дальше, и он - за тобой.
- Вот я и спрашиваю себя, Жади – а могла ли я как-то предотвратить то, что случилось? В прошлый раз Мухамед действовал сгоряча,  теперь тоже. Мне и в этот раз кажется, что он не рад случившемуся. Вот только всё зашло слишком далеко!
- Да! Дядя Абдул проявил небывалую ловкость, поэтому не кори себя, сестра: при всем желании ты не смогла бы его опередить. Ты и в прошлый раз успела уже только на саму помолвку.
- Да, я всё понимаю. И знаешь, Жади, Мухамед – уже не мальчишка, не Амин, которого уговорили и подтолкнули жениться, а где-то и пригрозили… Взрослый мужчина дал себя женить, это значит, он хотел второго брака!
- Не казни себя, ты ничего не могла поделать, - ещё раз повторила Жади. – Вспомни, как говорила Зорайда: «Яйцу камня не разбить!».
Видя, что Латифа сидит, совсем поникнув, она снова обратилась к ней:
- Латифа, я прошу тебя, умоляю: не предпринимай ничего до свадьбы Хадижи. Если она сорвется, Саид может найти ещё худший вариант для моей дочери, чем этот Фарид! По крайней мере, сейчас жених молод, хорош собой, понравился Хадиже, что немаловажно для брака. А если её сосватают за такого типа, который  однажды пытался сватать Сумайю? Помните его?
О, да! Все тут же вспомнили застенчивого, но немолодого мужчину, очень некрасивого, в очках с бифокальными стеклами, придававших ему и вовсе нелепый и даже смешной вид… И то, как благодаря коварным советам Жади и Зорайды, Сумайе удалось избежать печальной участи – стать женой этого ужасного жениха, пусть и единственного сына богатых родителей.
Весёлые воспоминания о прошлом разрядили обстановку, сняли напряжение. И теперь уже обсуждение ситуации вошло в деловое русло.  Латифа поделилась своими желаниями, как ей хотелось бы разрешить ситуацию. Жади тут же предложила разные варианты, как можно сделать так, чтобы надежды Латифы осуществились.
- Одним словом, у тебя всё получится, Латифа! Как говорит дядя Али, если Аллах закрывает перед тобой одну дверь, то тут же открывает несколько других! Выход есть всегда! И у тебя тоже небезвыходное положение! – вещала Жади. Ей совершенно не жаль было потери Латифой Мухамеда.
- Да, выход есть: или принять вторую жену, где бы она не жила, или потерять мужа, оставшись одной, - опять, чуть не плача, сказала Латифа.- Я тоже помню, как говорила Зорайда о женщине, которая остается без мужа: «Если парус остается без ветра, он становится обыкновенной тканью!»
- Ла-а-ти-ифаа! Ты тряпкой не станешь! Вторую жену ты не  примешь, ведь так? Ты же сама в этом призналась? А Мухамед не может развестись с Лейлой! Значит, мужа ты потеряла, разве нет? А то, что ты останешься одна… Во-первых, это вовсе не страшно и не стыдно здесь, в Бразилии. Но если захочешь,  ты можешь уехать в Фес и жить в доме Зорайды и дяди Али, ведь так?  - спорила Жади.
Ноэмия, вернувшись на минутку, тоже добавила от себя:
- Ты можешь выйти замуж! Ты такая красивая, Латифа! А если не станешь скрывать свою красоту под платками, закутываясь, как рождественский подарок, то  тебя очень скоро заметят мужчины, и появится много поклонников, из которых ты сможешь выбрать достойного!
Ноэмия не заметила, как переглянулись Жади и Латифа.
- Нет-нет, замуж я больше не хочу выходить! – поспешно проговорила Латифа.
- Главное – не показывай вида, что знаешь правду, а если Мухамед сам признается, то постарайся договориться с ним, не устраивать ссор и разбирательств до приезда дяди Али и дяди Абдула! Пусть решается вопрос на семейном совете! И правда на твоей стороне! Это твое мнение, Жади! Вспомни, сколько раз ты считала себя правой, а наш дядя вставал на сторону Саида!...
Они поспорили ещё некоторое время.
Но вот всё, казалось,  было обговорено, Латифа успокоилась, поговорив с самыми близкими ей людьми. Увидела Самиру, укрепилась оптимизмом и уверенностью Жади.
И настало время разойтись: у всех были на сегодня ещё незаконченные важные дела. Но Жади заметила, что Самира медлит уходить, на лице её было странное выражение – смесь беспокойства и смущения, точно она хотела что-то сказать, но не отваживалась. Жади поняла, в чем дело: она достала из сумочки журнал, шагнула к сестре и протянула его  Латифе со словами:
- В этом номере «Юных путешественников»* (название журнала придумано автором) -  написанная Самирой чудесная статья о нашем городе. И фотографии. Прочитай, полистай. Я тебе начала говорить об этом, но так и не отдала журнал.
Жади сунула журнал Латифе в сумку, свернув его трубочкой.
- Я обязательно прочитаю, и не один раз!- пообещала мать Самире, обнимая и целуя дочь.
 И вот  когда Жади и Самира вышли по прежней привычке первыми из служебной комнатки, а за ними выбралась и Латифа, задержавшись лишь для того, чтобы помочь доне Ноэмии навести порядок в этом небольшом помещении, вот  после этого и было сделано доной Ноэмией страшное открытие.
В углу, огороженном небольшой ширмой из плотной ткани, свисавшей с потолка, за которой хранились сложенные аккуратно друг на друга  старые стулья, оказавшиеся лишними в зале, в этом самом углу Ноэмией было замечено какое-то подозрительное, необъяснимое шевеление. Сквозняк исключался. Мышей не водилось. Что это может быть? Или кто?
 Ноэмии пришло в голову, что воришка забрался как раз перед тем, когда она сама на какое-то время потеряла бдительность, впустив в закрытое ещё кафе Латифу и заговорившись с ней.
Но кто бы там ни был, Ноэмия решила не рисковать: преступность в Рио такова, что даже малолетний ребенок способен пальнуть во взрослого человека из пистолета или ударить острым ножом. Выход был один: позвать на помощь. И она, осторожно достав для личной обороны с вешалки оставленный уже давно кем-то из посетителей кафе зонт с длинной деревянной ручкой, замахнулась и изо всех сил закричала, призывая мужа:
-Му-уста-афааа! Сюда! На помощь! –  изо всей силы огрев при этом затаившегося за занавесью злоумышленника, совершенно потеряв всякую осторожность. А ведь не было никакой уверенности, что муж, который, судя по времени, должен был бы уже подходить к кафе, чтобы пообедать со своей «куропаточкой», не задержался где-то по пути. Ударив раз и другой, она продолжала вопить во весь голос, но Мустафа появился вовсе не с той стороны, откуда ожидала его увидеть дона Ноэмия.
 Ткань ширмы была внезапно отдернута мужской рукой, и к ужасу Ноэмии, сразу и не узнавшей собственного мужа, из укрытия вывалился Мустафа, чихая и при этом прикрываясь обеими руками от сыплющихся на него крепких ударов зонтиком. И только когда он взмолился:
- Ноэмия! Что ты делаешь!- только тогда разъяренная женщина остановилась.
- Как?!! Это ты?!! - но тут же снова впала в ярость, но уже по иной причине, поняв, как и почему Мустафа оказался в потайном месте.
- Ты подслушивал, Мустафа? – грозно спросила его жена.- Шпион! Ты шпионил за нами, подслушивал разговор Жади и Латифы!
Мустафа молчал, возразить было нечего, попавшись с поличным.
- Предатель! Только попробуй хоть слово рассказать этому многоженцу – Мухамеду! Только посмей, и ты узнаешь, что будет!- с намеком пригрозила Лара Ноэмия.
О, да, Мустафа хорошо понял, что Ноэмия имела в виду. Подвергаться такому наказанию не хотелось, тем более - ссориться с женой, ведь помириться с Ноэмией – это целая история, которая потребует от него стольких сил и жертв, что уж лучше прямо сейчас покаяться, признаться и пообещать что угодно, только бы восстановить мир в семье. И Мустафа постарался успокоить свою женщину:
- Ноэмия! Поверь, я оказался здесь случайно! Я так плохо спал сегодня, что прикорнул в углу и сам не заметил, как уснул! Но потом, когда проснулся и понял, что тут собрались вы все… пойми, мне было неловко вылезать отсюда!
- И ты предпочел услышать  всё, о чем здесь говорилось?- насмешливо спросила его женщина, ритмично постукивая ручкой зонта по стулу.
- Ну…, кое-что я слышал, разумеется. Аллах, как вы коварны, женщины!- отряхивая пыль с рубашки, упрекнул он.
- Вот как? Что ты имеешь  в виду?- так же поигрывая зонтом, поинтересовалась Ноэмия.
- Мухамед взял вторую жену – и что такого? Имеет право!- развел руки в сторону Мустафа. - Он же не привез её в Бразилию!
- Что?!! – снова замахнулась на него жена. Мустафа опять же загородил лицо руками.
-Дай мне слово, Мустафа, что ты ничего не расскажешь Мухамеду, НИЧЕГО!!! Если ты не хочешь со мной поссориться, то ничего ему не скажешь!
- Да! Да, моя куропаточка! Да, моя пэри! Моя роза пустыни! Мой нежный цветок!- изо всех сил старался вернуть её доверие Мустафа.  Он знал, как падка Ноэмия на такие ласковые слова и прозвища. Вот только «куропаточка» ей нравилась как-то не очень.
Поэтому нужного эффекта полностью достичь он не смог. Ноэмия, пусть и отложила в сторону зонтик, но выплыла из комнаты с недовольным выражением лица, бросив на пороге через плечо:
- Мустафа, я тебя серьезно прошу:  не вмешивайся в дела Латифы и Мухамеда. Не рассказывай ничего, не подливай масло в огонь!
- А ты, Ноэмия! Почему ты общаешься с теми, кого не принимает наша семья? С Жади, с Самирой? Почему  я должен идти против своего долга и покрывать ваши встречи, скрывать их от брата? В какое положение ты меня ставишь?- возмущался Мустафа, выкатывая глаза и потрясая кулаками воздух, из-за чего тряслась и его довольно длинная седая борода, и без того уже давно страшно раздражавшая дону Ноэмию.
Прекрасно услышав всё сказанное ей в спину, она решила это проигнорировать, отправившись к прилавку и недовольно бормоча под нос: «Не будь женой осла, а если  уж стала – неси ослиный груз!»

… Через некоторое время дона Ноэмия накормила мужа обедом, перекусив и сама. Тогда Мустафа и отправился в магазин Мухамеда, где его сонный родственник, устав бороться с тяжелыми рулонами ковров, теперь развешивал на многочисленные крючки на стенде привезенные из Феса новые марокканские тапочки – бабуши, на удивление хорошо раскупаемые здесь, в Бразилии, в качестве домашней обуви, являясь по назначению уличной в Марокко.
На Мустафу, побитого зонтиком, да ещё и рукой женщины, нашло желание пожаловаться больному Мухамеду на несправедливость жизни. К тому же в нем заговорил голос крови, впрочем, как и голос мужской солидарности: ведь Мустафе стало известно много такого, что, по его убеждению, было просто преступно не сообщить троюродному брату.
 И Мустафу понесло! Он выложил Мухамеду, присевшему отдохнуть на груду ковров, всё! Нет, он помнил данное Ноэмии слово, но брат оказался ближе его сердцу. Тем более, что он сам теперь взял с Мухамеда твердое слово не выдавать его!
Так Мухамед и узнал, что было причиной его странного сонного состояния, и то, по какой причине он остался один в спальне, и о том, каким образом Латифа узнала о второй жене. И что Латифа не собирается приветствовать появление Лейлы, и развод – вопрос времени… Да ещё и дом придется покупать ей, ох-хо-хо!
Потом они молча работали, а когда ближе к вечеру Мухамед решил закрыть магазин, отпустив Мустафу и попросив его ничего не рассказывать Ноэмии, сам он остался в закрытом магазине, чтобы обдумать ситуацию.
Вот так да! От Латифы он не ожидал подобных действий! Нет, конечно, он несколько лет назад был посвящен в историю того, как его спасали от женитьбы на Зулейке, но тогда действовали Зорайда и Жади, опоив его сонным зельем. А вот чтобы Латифа… сама… Прав дядя Абдул, говоря о сути женщины, ох, прав!
Мухамед остановился у витрины, где стоял кувшин с изогнутой ручкой и тонким высоким «горлом», и погладил его сверху от узкого отверстия до широкой части внизу. Сосуд напоминал стан изящной восточной красавицы из сказок Шехерезады. Эти женщины…Даже Саиду не всегда удавалось справляться с этими существами, а ему-то… Кроме Латифы, с которой было прожито четверть века, у него не было никогда никого, никакого опыта… Вот только теперь появилась ещё одна жена, которая и не воспринималась им как женщина. Жена-девочка, навязанная дядей Абдулом, «устроившим» его жизнь, а по сути – разрушившим всё!
 Нет, не смотря на то, что он узнал от Мустафы, ему и в голову не пришло отказаться от Латифы! Он удивился её поступкам, недоумевал её решению развестись с ним, но не принимал это в серьёз. Жизнь без Латифы? В его доме не будет его  «козочки»? Такое просто невозможно представить! А что станет с самой Латифой, если она из принципа добьется развода? Как она собирается жить? Уедет с дядей Али в Фес? Останется в Рио?.. Ох, нет!
Мухамед даже обхватил голову руками. Только теперь он задумался по-настоящему, а что будет, если Латифа не смирится?
Мухамед сначала вовсе не  раздумывал о том, как он будет жить дальше, когда правда о его второй женитьбе будет известна всем. Вроде бы и так было ясно: Латифа в Рио, Лейла – в Фесе. Но вот теперь ему пришло в голову, что было бы вовсе не плохо, если бы можно было жить такой же дружной большой семьей, как живет Саид с женами.
 Латифа по-прежнему занималась бы домом, в основном управляя хозяйством,  а не делая работу. Ведь есть теперь и молодая хозяйственная невестка. А Лейлу Латифа научила бы всему. Потом у Амина с Халисой родились бы дети… Мухамед подумал, что в его доме так давно не было маленьких! А с Лейлой приехала бы и Ариба. Она могла бы нянчить его внуков, как когда-то Зорайда была нянькой в семье дяди Али… Как замечательно могло бы всё устроиться!
Но теперь, когда Латифа перешла от него в комнату Самиры… Стало понятно, что предстояла нелегкая борьба за сохранение семьи. Латифу он не отпустит, как бы она не пыталась расстаться с ним –  он удержит уговорами, угрозами, обещаниями. Её надо уговорить принять ситуацию. Не вторую жену принять, нет! Пусть только останется всё как есть: они могут жить, не вспоминая о Лейле, не упоминая даже её имени. И делать вид, что в Фесе, куда Мухамед, конечно, вынужден будет ездить за товаром, и, да! – бывать у второй жены! – можно просто делать вид, что этой реальности не существует, не для него, конечно, а для Латифы!
Мухамед, сознание которого уже прояснилось, решил составить четкий план действий. Во-первых, ничего не пить и не есть из того, что приготовлено не у него на глазах. Во-вторых, он по-прежнему будет молчать. Кто знает, а вдруг Латифа одумается, и вот так, делая вид, что никому ничего неизвестно, жить себе и дальше. Может быть, и семейного суда избежать удастся. А потом он купит Латифе золото, чтобы задобрить. И ради соблюдения справедливости, кстати – ведь Лейла получила столько украшений! Только бы дядя Абдул опять не испортил ничего. А для этого стоит сегодня же позвонить Саиду.
Решив так, Мухамед вышел из магазина, и, закрывая рольставни, услышал, как за его спиной остановилась машина. Вышедший пассажир голосом Саида давал указания водителю подъехать за ним тогда, когда он сам позвонит.
- Брат! – повернувшись, радостно приветствовал Мухамед Саида.- Салам Алейкум!
- Алейкум ассалям! - ответствовал Саид, обнимая и похлопывая по спине брата.
- Как же ты вовремя вспомнил обо мне. Прочитал мои мысли!- как будто жалуясь, сказал Мухамед.
-Хм, я каждый день собирался приехать к тебе, но никак не мог выкроить свободную минуту. Но теперь столько всего произошло…, - заходя вслед за Мухамедом в дом, говорил Саид.
Латифы не было видно, а из кухни выглянула Халиса. Амин всё ещё оставался в своем магазине.
- Это к лучшему, нам надо поговорить наедине, - оглядываясь на лестницу, негромко проговорил Саид.
- Да-да! Но от чая ты ведь не откажешься?...Халиса! – громко выкрикнул он.
Невестка появилась почти сразу же. Попросив принести чай, Мухамед уселся рядом с братом на диван. Саид молча ждал, когда невестка брата появится с чаем, а Мухамед гадал, что привело Саида к нему,  и как заговорить самому о том, что так обеспокоило его.
Наконец, появилась Халиса, неся на подносе серебряный чайник со свежезаваренным мятным чаем и серебряные стаканы. На нескольких блюдцах лежали горками финики, так и небольшие печеньица, коих никогда раньше в доме брата Саид не наблюдал – видно, невестка постаралась. Вот повезло же семье брата с молодой женой для Амина!
- Халиса! А где… Латифа? – поинтересовался Мухамед, придвигая ближе к себе  чайный поднос и наливая в стакан Саида чай из высоко поднятого чайника. 
- Твоей свекрови что-то не видно, что с ней? – видя, что Халиса замялась,  переспросил Мухамед, перехватив удивленный, настороженный  взгляд Саида.
- Лара Латифа закрылась у себя в комнате и отдыхает. Ей…, - Халиса замолчала, не решаясь договорить «не здоровится». Кто знает, прилично ли в этом доме может прозвучать такая откровенность при госте?
- Хорошо, Халиса, иди! Иди и ты, отдохни наверху! – и, повернувшись к гостю, Мухамед пояснил:
- Амин задержится, он решил провести ревизию в своем магазине.
 Халиса всё поняла, ей не надо было повторять дважды: она поднялась по лестнице и отправилась в их с Амином комнату. Прекрасно! Она дочитает, наконец, давно начатую книгу!
Братья проводили жену Амина взглядом, будто стараясь убедиться, что она не вернется подслушать их разговор, а потом Саид достал из тонкого портфеля журнал и протянул его брату.
- Вот, Мухамед, пролистай и прочти, статья небольшая!
- Что это? – удивленно воззрился Мухамед на обложку глянцевого молодежного журнала с фотографией улыбающейся девушки с фотоаппаратом в руках, пока не понял, что перед ним на обложке его дочь Самира. В тот же момент он резко отбросил от себя журнал, как будто в руки его попала ядовитая змея.
Саид усмехнулся и укорил брата:
- Зачем же ты так? Слава Аллаху, на этот раз твоя дочь ни слова не написала такого, за что нам было бы стыдно. Скандала не будет, чему я очень рад!
- Алхамдуллилах! – с облегчением благодарно воздел руки к небу Мухамед.- не желаю знать, что там написано, не притронусь к этой вещи, но если ты, Саид, уверен, что Самира ничего не сделала, чтобы снова опозорить нас, то я верю тебе.
Мухамед  даже смотреть не желал в сторону упавшего на диван журнала, но Саид поднял и пролистал несколько страниц.
- «…Самый посещаемый и красивый город Латинской Америки поражает приезжих контрастом ультрасовременных небоскрёбов и раскиданных по окраинам огромных районов трущоб - "фавел", обилием роскошных отелей и ресторанов, удивительной энергетикой местных жителей…», - процитировал он вслух отрывок из статьи. – Подумать только, у твоей дочери просто талант – так гладко, коротко и ёмко рассказать о городе!
Мухамед, отвернувшись в сторону, только горестно покачал головой.
- А фотографии? Ты только взгляни, ведь Самира, - Саид впервые за долгие годы произнес так открыто имя племянницы, - сделала эти снимки сама, побывав в каждом месте, о котором она писала. И на вершине Сахарной Головы, и на верхней площадке Корковадо… Весьма удачные снимки, - в его словах промелькнула доля уважения. Ведь Самира «делала себя» сама. Возможно, миллионеру Саиду вспомнилось, как в юности он начинал свой бизнес как уличный торговец коврами, предлагавший свой недорогой товар, переходя от дома к дому…
-Жади была с ней, - добавил зачем-то Мухамед.
- Да, Жади везде ездила вместе с ней… Скажи, Мухамед, Латифа видела этот журнал? Что она говорит, как ведет себя? Она не выставляет тебе условий пригласить и Самиру на свадьбу, когда вы соберетесь идти на торжество?
- Брат! – трагически заломил руки Мухамед. – Ты и представить себе не можешь, какие тучи сгустились над моей головой! И всё из-за второй жены!
- Кто хочет меду, тот должен терпеть укусы пчёл! – усмехнулся Саид. - Я помню, ты обиделся на меня, когда я предупреждал, что с молодыми женами много проблем. А ты возмутился, почему только у меня могут быть молодые жены? Но ничего, скажу из большого личного опыта: к любому замку можно подобрать ключ. Ищи подход к Латифе, тем более, ты знаешь её всю жизнь. И помни, что одним ударом дерево не срубишь! Тебе придется действовать продуманно. Впрочем, это лишь в том случае, если тебе непременно хочется оставить Латифу в числе жен. Потому что с дядей Абдулом не проблема найти ещё нескольких, если твоя жена тебя покинет, получив развод.. И кто знает, не признаешься ли ты потом, что судьба твоя повернулась в новую, более лучшую сторону!
- Ты иронизируешь, Саид? Но когда ты узнаешь, что происходит…
Саид тут же нахмурился и сосредоточился, выслушивая   словоизлияния брата.
«Просто не верится!» – пробормотал он в какой-то момент.
А Мухамед рассказал ему всё! Обида застилала ему глаза, поэтому ему было не до гордости.
-Что делать? Что я могу поделать, если Латифа не передумает требовать развод? – восклицал хозяин дома, метаясь по комнате перед диваном, где сидел Саид, задумчиво  обхвативший рукой подбородок.
- Саид, мне нужны твои советы! – стонал Мухамед. – Что скажешь??
- Мой совет тебе: поступай так, как Латифа. Прими на время её правила игры. Она ведь уже знает, но пока молчит. Это уже хороший знак. И ты молчи! Надо переждать свадьбу, и тогда соберемся на семейный совет. И всё решим.
Мухамед остановился, внимательно впитывая в себя каждое сказанное братом слово.
- Но ты до этого времени не наломай дров! – предостерегающе продолжал старший брат. - Главное, постарайся ограничить общение своей жены с Жади. А то она такого ей насоветует! Жади сможет убедить в чем угодно! Пусть Латифа сама  переварит новость. Потом она – женщина разумная, возможно, взвесив всё и обдумав, придет к выводу, что она не единственная в своем роде. Живут же мои жены все в одном доме
- Вот и я о том же! – почти радостно и с надеждой подхватил муж Латифы.  Но всё-таки пусть вторая – та, Лейла,  остается в Марокко. И я хотел попросить тебя, Саид, поговорить с дядей Абдулом и убедить его не привозить Лейлу в Бразилию!
- Я и сам об этом думал! – с досадой взмахнул рукой Саид. – Мне даже Жади звонила с подобной просьбой: она что-то знает о событиях в Фесе. Не зря просила меня о том же.
- А дядя Абдул собирается всё-таки? – трусливо переспросил Мухамед.
Саид поднялся с дивана и, тоже озабоченно хмурясь, прошелся по комнате. Засунув руки в карманы брюк, он остановился и твердо сказал:
-Допустить этого нельзя! Вот что: мы позвоним дяде Абдулу прямо сейчас. Не люблю неопределенность!
Мухамед услужливо придвинул к краю стола телефон и уселся рядом на диван, нервно перебирая бусины четок в руках, Саид же набрал номер дома дяди Абдула…
Он ещё не успел даже поздороваться по негласным правилам этикета, который имел название «тарауф», соблюдаемый даже при телефонном разговоре...
 По изменившемуся выражению лица брата  Мухамед определил, что дела неважные. Неужели Лейла окажется вскоре здесь, в их с Латифой, доме?
- Понятно, дядя Абдул!.. Да… я всё понял.. нет… И я, и Мухамед против того, чтобы вы брали с собой в Бразилию вторую жену Мухамеда… нет, вы, живя в Фесе, оторваны от той жизни, в какой пребываем мы…
Саид вынужден был прерваться, чтобы выслушать гневный поток с той стороны телефонного провода, и, наконец, вскрикнул:
- Не может быть! Как же так? Ведь дядя Али расстался с той женщиной почти два года назад!...да, дядя Абдул! Иншалла!
Некоторое время он удивленно смотрел на трубку телефона, видимо, поразившись, что дядя Абдул бросил, а, возможно, и швырнул трубку, или в сердцах  отключился, не прощаясь.
Мухамед теперь уже пританцовывал рядом от нетерпения.
- Что произошло? Что с Лейлой?
- С Лейлой? – насмешливо переспросил Саид. – Так ты всё-таки беспокоишься о своей младшей жене, не так ли?
- Ну, а как же, что же поделать…, - только и разводил руками незадачливый муж.
-Успокойся, брат! Дядя Абдул только что вернулся из гостей из дома дяди Али. Его понесло туда зачем-то вместе с Лейлой. А там…
- Что?!!
- Там… всё было более менее тихо, пока не появилась Дуния и по старой памяти не устроила дикий скандал!
- При чем тут Дуния? – недоумевал Мухамед. – какое отношение она имеет к Лейле и дяде Абдулу?
- Хм, её приход сыграл нам на руку: твоя Лейла оказалась так перепугана скандалом, устроенным Дунией, что наотрез отказалась покидать Фес, боясь, что Латифа окажется такой же!
Мухамед, нервно почесывая обеими руками полный живот, вдруг замер, заметив странное выражение лица Саида:
- Что? Что такое ещё, брат? Не молчи!
- Твоя жена Лейла, - вполголоса, но с расстановкой, произнес Саид, - заявила дяде Абдулу, что она не только никуда не уедет из Феса, но и разведется с тобой, если дядя Абдул попытается увезти её из Марокко.
Мухамед, обхватил голову руками,   тут же растер ими лицо. Было видно, что он никак не решит,  лучше ли для него, если Лейла разведется  с ним по своей инициативе ….
- А что тебе сказал дядя Абдул?
- Он много всего наговорил, но вот разговор он закончил словами, что все женщины – зло! И не суждено тебе увидеть в своем доме «лампаду Аллаха»!
Пока Мухамед обдумывал, что же  могло так подействовать  на старика, Саид уже звонил в Фес дяде Али. Трубку на том конце взяла Карима, и Саид был в очередной раз за этот вечер потрясен невежливым поведением тех, с кем разговаривал по телефону.
- Сид Саид, Сид Саид! – быстро говорила Карима. – Позвоните позже!  Приходила Дуния и устроила страшный скандал! Сейчас дядя Али пошел в дом своих сыновей и Дунии разбираться с проблемами. А Зорайде уже отправилась отдыхать. Одним словом, Вам придется  перезвонить в другой раз.
И Саид положил, конечно же, трубку.
Что ж, правду во всех подробностях сможет узнать Жади. Но каким образом новости дойдут до него? Только если согласиться на просьбу Хадижи отпустить её вместе с Жади и одной из жен в Торговый Центр выбрать кое-что из покупок к свадьбе. Ведь в их доме уже во всю шла подготовка к торжеству.
«Отпустить Хадижу с Жади? Почему бы и нет! А потом Хадижа мне всё расскажет: если речь пойдет о скандале в доме дяди Али, Хадижа непременно всё опишет и разыграет в лицах!» - размышлял Саид, пока Мухамед лихорадочно пил очередной стакан чая, как будто в нем содержалось успокоительное. Впрочем, ещё недавно и содержалось… какая ирония судьбы!
Братья теперь уже быстро распрощались, Саид торопился домой, он устал, но и дома предстояло решить множество проблем. Мухамед оставался наедине со своими печалями, но главную задачу братья разрешили.
- Не тревожься, брат,  как видишь, дядя Абдул изменил планы, беспокоиться больше не о чем. Но я всё равно буду держать это под контролем, позвоню дяде Али и попрошу держать меня в курсе событий, - направляясь к выходу, говорил Саид.
- Да-да, Саид! Дядя Абдул очень упрям, и если решил привезти Лейлу в Рио, он так просто не отступится. Он может и передумать. Тем более, если так зол на Дунию…, - быстро семенил за ним к двери несчастный племянник дяди Абдула.
- Не волнуйся, Мухамед! – похлопал Саид брата по плечу, стоя уже возле такси.
Уже в машине он подумал: «Сегодня  же скажу Хадиже, что завтра она сможет вместе с матерью поехать за покупками! Но вот кого отправить вместе с ними? Рания устроит скандал. Зулейке не до этого – маленькая Бадра такая беспокойная… Фатима пусть съездит с ними. И себе что-нибудь присмотрит, ей же не угодишь, всегда хочет сама выбрать себе нечто необычное, вот  и пожалуйста!»
Саид откинулся на спинку сидения, пока его шофер плавно вел машину по темным улицам вечернего Рио. Бывший муж Жади вдруг вспомнил, как он отпустил однажды в Торговый Центр Жади вместе с Ранией, которая в то время только недавно стала его женой. И вот надо же: ведь Жади не пожалела бедную девчонку, как и Зорайду, впрочем: соврала, что ей надо попасть на прием  к врачу, а сама улизнула к Лукасу. Саид вспомнил, что тогда он впервые произнес, почти полностью произнес в гневе слова о разводе с Ранией! А Жади он и вовсе ударил по лицу, ведь она посмела признаться, что была с Лукасом! Лукас! Почему этому человеку суждено было появиться в их с Жади судьбе?
Потом мысли Саида  перетекли к недавнему звонку Маизы. для него это стало полной неожиданностью! Маиза молчала много лет. Она, впрочем, объяснила причину своего звонка, а, кроме того, изложила ему некий план…
Скоро его бывшая любовница вынуждена будет появиться в Бразилии, и поневоле её дела будут связаны с Лукасом. Есть и ещё кое-что…
Саид не совсем понял недоговорки Маизы. Но вот то, что у него появится возможность отомстить Лукасу..   Да, он понял это, и теперь дело только за ним – просто составить план. Впрочем, до приезда матери Мэл ещё далеко. Она собиралась вернуться в Бразилию ближе к лету, так складывались её обстоятельства, а значит, и у него есть время после всех свадебных хлопот уже на свободную голову обдумать всё то, что предложила Маиза.
 Вот женщины! А ведь правда, что они любят месть подавать холодным блюдом. Он-то уже было решил, что Маизой всё забыто, но нет. Любовь прошла, но желание отомстить осталось. Вот  только кому  ей хочется отомстить сильнее? Лукасу? Или все-таки Жади? Но это не важно. Главное, эта гениальная женщина предложила Саиду способ вернуть, пусть и на время, Жади, разлучив её с Лукасом, и так, чтобы Жади была в полной уверенности, что её снова предали!
«Почему бы и нет? Я и сейчас не забыл Жади. И хотел бы её вернуть, что скрывать? Она ускользнет из моей жизни после замужества Хадижи. А если развести её с Лукасом… не знаю, смогу ли я вернуть её в свою семью – хм, четвертой женой…. Нет, это вряд ли…Но вот Лукасу будет отомщено», - разволновавшись, зло думал Саид.
Он вспомнил, как в первую брачную ночь, обнаружив обман, поклялся себе и Жади, что отомстит Лукасу. «Пусть даже это случится через 20, или через 30 лет.., но я убью Лукаса!»- вспомнилась Саиду его горячая клятва, так и не исполненная. Но и сейчас убивать Лукаса он не собирался. Достаточно поставить этого мужчину в то же положение, в котором когда-то был он, Саид.
Почему бы теперь Лукасу не стать рогоносцем, а Жади не изменить мужу Лукасу с любовником Саидом? «Терпение! Надо продумать каждый шаг, малейшая ошибка, и мы с Маизой окажемся в унизительном положении!»
«Кстати, где мои четки? Я не видел их с последней пятничной молитвы», - вдруг подумалось Саиду, увидевшему, как на лобовом стекле покачивается нитка с крупными бусинами, четки  его шофера.

14. ГЛАВА 5. ЧАСТЬ 3.
ЛАТИФА, МУХАМЕД, АМИН И ЖУРНАЛ САМИРЫ.

Амин вернулся домой вскоре после отъезда Саида.
- Сынок, почему ты так задержался? К нам дядя Саид заезжал. Поговорили бы.
 Амин внимательно взглянул на отца:
- Думаю, вы и без меня обсудили всё, что вам было нужно. Я голоден, но что-то не похоже, что в нашем доме собираются ужинать! Где мать? И Халисы не видно…вы с дядей Саидом не ужинали?
- Твоя жена – молоде-е-ц, - льстиво протянул Мухамед. – Даже твой дядя похвалил приготовленный ею чай и выпечку. И не по обычаю похвалил, а от души. Хорошая досталась тебе жена, Амин. Ты ведь доволен?
Амин пребывал в недоумении: к чему клонит отец? Эти похвалы… Странно! Что тут без него случилось? 
По лестнице спустилась Халиса.
- Хабиби! Сейчас всё поставлю на стол! Сейчас…,- радостно засуетилась она.
- Где мать?
- Лара Латифа отдыхает у себя в комнате. Она … приболела. Я ей потом принесу поесть.
- Хорошо, ставь ужин, я поднимусь к матери, узнаю, что с ней!
Халиса скрылась в кухне, а Амин, проходя мимо дивана к лестнице, не придал значения тому, как отец, нахмурившись, схватил со столика какой-то журнал и презрительно бросил его в урну.
 Впрочем, тонкий журнальчик показался Амину чем-то знаком. Да! У нескольких человек в Сан-Криштоване он заметил в руках точно такой же и был удивлен такой читательской активностью соседей, но решил, что издание как-то связано с приближающимся карнавалом. Но что подобный журнал может делать в их доме? Отец как-то воровато, что ли, его выбросил. Или ему показалось? Но не Халиса же принесла в дом подобный журнал? Отец тогда вряд ли бы промолчал.
И только оказавшись в комнате матери, он понял, в чем дело. Мать сидела за столиком перед зеркалом и осторожно перелистывала тонкие странички такого же точно журнала! Лицо её светилось улыбкой. А т.к. Амин, быстро постучав, не стал медлить и тут же вошел в комнату, то и успел заметить всё это, а потом мать как будто испугалась чего-то и быстро закрыла просматриваемые страницы, собираясь спрятать и сам журнал. Но  Амин  уже успел увидеть на обложке … фотографию Самиры!
- Как? – только и смог он спросить, безмерно удивившись. – Это… Самира?!
- Да, сынок, в журнале напечатана её статья о Рио-де-Жанейро, и столько красивых фотографий! Мне дала … дона Ноэмия .. почитать на время, - робким голосом  почему-то солгала Латифа. Впрочем, почему сказана неправда, было и так понятно: чужой журнал тронуть не посмеют.
- Мам, мне тоже интересно, и я тоже хочу посмотреть!
- Бери, сынок, но только будь осторожен: отец узнает, может отобрать!
Латифа оказалась права. Мухамед не был так быстр, как Амин, но и он решил проведать жену, узнать, что за болезнь такая приключилась с его козочкой? «Уж не выпила ли сонного чайку по ошибке?» - сердито подумалось ему.
И вот, войдя в бывшую комнату Самиры, первое, что он увидел – развернутый в руках Амина журнал, один из экземпляров которого он только что выбросил!
- Что это у тебя в руках, Амин? – строго спросил он.
- Я читаю статью, написанную моей сестрой! – вроде бы и спокойно, но с нотой вызова ответил сын.
- А разве я простил твою сестру? Может быть, она вернулась в этот дом и попросила прощения – у меня, у матери, за то непослушание, которое позволила себе? И вот что…
- Отец, я уважаю тебя, но  я уже взрослый мужчина, и могу решить сам, что мне читать. Мне интересно, как Самира описала ту экскурсию, когда они с тетей Жади  претерпели приключения!
- Дай сюда журнал, Амин! – покраснев от злости, вызванной шоком от открытого неповиновения сына, с угрозой проговорил Мухамед.
- Нет! - едва успел ответить парень, когда отец выхватил журнал из его рук, и, на глазах ошеломленной Латифы, порвал его на части.
- Вот что надо с ним сделать! А не читать по углам, тайком от меня! – он швырнул клочки бумаги на туалетный столик, за которым сидела побледневшая Латифа. Она закрыла лицо руками и заплакала.
- Мам,  я сейчас! – бросил  ей побагровевший Амин и вылетел из комнаты.
А Мухамед, заложив обе руки за спину, покачав осуждающе головой, сказал:
- Латифа! Ты моя жена! Ты не должна идти против меня! Самира – отрезанный кусок от нашей семьи. Я не желаю, чтобы ты с ней общалась, пока она не смирит гордыню, не одумается и не покорится нашим обычаям.
- Зачем ты сделал это, Мухамед? – зарыдала в ответ Латифа. – Зачем? Тебе стало легче от этого? Самира выбрала свой путь. Живет достойно.  Почему ты не можешь принять это и успокоиться?
Латифа всхлипывала, рыдая, она едва могла говорить, но Мухамед,  пораженный впервые высказанными ею против  него  возражениями, ловил каждое произнесенное ею слово, не веря собственным ушам!
- Жади отправила такой же журнал Саиду, это он и привез его тебе, наверняка! И ты прочитал его, или Саид пересказал написанное! Хватит, Мухамед!  Самира – моя дочь, я от неё не откажусь! Я и так допустила ошибку, позволив ей уйти из дома! Мне надо было уйти вместе с ней!
- Что?! Что ты такое говоришь, опомнись, Латифа! Ты не в себе, ты действительно больна!
- Не-е-ет!- вытирая слёзы ладонями, возразила осмелевшая сестра Жади. -  Наконец-то я выздоровела, Мухамед! Ты вылечил меня в тот момент, когда взял себе вторую жену! Вот только я не сразу об этом узнала! Ты предатель! Ты обманщик, не сдержал данное мне слово! Разве ты не клялся сразу после свадьбы не брать вторую жену?
- Но, Латифа, в брачном договоре об этом не было ни слова! – промямлил Мухамед, поняв, что притворяться не придется. И предстоит разговор, теперь уже по-настоящему серьезный.
- Хватит, Мухамед! Мне всё известно! – Латифа поднялась с пуфика возле зеркала, и теперь стояла как разъяренная фурия. – Я знаю правду о второй жене! Я никогда, ты слышишь, ни-ког-да  не приму твою молодую жену! Я с тобой разведусь! И сделала бы это прямо сейчас, если бы не свадьба Хадижи! Но потом я ни минуты не останусь с тобой под одной крышей! Я уйду жить в пансион, где живет Самира, и там буду ждать решения семейного суда!
Мухамед всё-таки взял себя в руки и, перестав трястись, надулся  для важности, как всегда это делал, и жестко сказал:
- Ты не получишь развод, Латифа. Почему ты решила, что я отпущу тебя?
Латифа усмехнулась сквозь слёзы:
- Какой же ты самоуверенный, Мухамед! Сейчас не средние века, и мы не в Марокко! Что бы там не решил семейный суд, а я буду настаивать на разводе и выплате мне махра домом, в любом случае официально я расторгну отношения с тобой! И здесь, в Бразилии, ты ничего не сможешь со мной сделать. Здесь иные законы, и они меня защитят!
- Что-что? Латифа, ты сейчас разговариваешь как феминистка из Каира! Ты слышишь себя со стороны, моя козочка?!
- Не смей называть меня «своей козочкой»! – чуть ли не взвизгнула она в ответ, что вовсе было не похоже на Латифу.
- До чего мы докатились! – печально подытожил Мухамед, горестно разведя руками в стороны. – Ну есть теперь вторая жена, так чем она тебе мешает? Она – там, в Фесе, а ты – здесь, в Бразилии! И вы, может быть, никогда в жизни не пересечетесь.  Так для чего ты рушишь всё то, что было между нами 25 лет?
- Это ты мне говоришь такое, Мухамед?!!!- задохнувшись от его наглости, спросила женщина.
Их выяснения отношений были прерваны вернувшимся Амином. В руках он держал несколько журналов. Положив один из них на столик  для матери, второй он скрутил в руках трубкой и вызывающе посмотрел на отца.
- Весь Сан-Криштован читает статью Самиры. Вот этот номер дал мне Базилио. Ещё один – Рапазао. Отец, не смей трогать этот журнал! Я не позволю тебе обижать мать!
Мухамед от неожиданности отступил на шаг назад, запнувшись о край коврика и едва устояв на ногах. Вся семья восстала против него? Что происходит?
Амин обнял мать, подав ей носовой платок. Когда женщина привела себя в порядок, она сказала:
- Амин, я знаю, что твой отец взял вторую жену. И больше не собираюсь притворяться. Я отказываюсь от Мухамеда. Я не хочу быть больше женой твоего отца. И…
Амин, как и Мухамед, открыв рот, слушали, что говорит Латифа. Не смотря ни на что, Амину тоже не хотелось, чтобы семья рухнула, и мать развелась бы с отцом. Он обескуражено молчал, а она продолжала:
- Я решила, что свадьбу Хадижи не стоит омрачать семейными скандалами, но потом я уйду из дома, разведусь с твоим отцом, пусть привозит из Феса ту женщину, пусть дядя Абдул находит твоему отцу ещё нескольких жен, но меня это уже касаться не будет.
- Успокойся, мама, не переживай! Всё уладится!
Мухамед криво усмехнулся, сказав:
- До этого ещё далеко, моя КОЗОЧКА, а пока я ещё твой МУЖ, и поэтому с этого дня ты не выйдешь из дома! Я так считаю нужным поступить с тобой тебе же на благо! Тебя настраивает против меня твоя сестра Жади! Это она подсказывает тебе, как поступать!
- Отец!- предупреждающе произнес Амин.- Ты ничего не будешь делать против моей матери! Я не позволю превратить её в пленницу!
- Не вмешивайся, сынок!- выставив вперед полную ладошку, твердо парировал Мухамед. – Это мое дело. Ты сын, и тоже будешь подчиняться моим решениям. И я повторяю: с этого дня все дела, связанные с выходом на улицу, будет делать твоя жена Халиса: ходить в магазин, на рынок, в аптеку…  А ты, Латифа, будешь заниматься домашними делами. Телефон я отключу  – он ни к чему. У нас с Амином есть сотовые. Тебе разговаривать не с кем. Только Мустафа будет иметь право зайти к нам, а дона Ноэмия  - только вместе с ним и в моём присутствии! Всё!
Латифа и Амин, совершенно ошеломленные, молча стояли перед ним, хозяином дома, и у Латифы не было сил что-либо возражать.
Довольный отсутствием сопротивления, Мухамед, почувствовавший себя победителем, решил оставить последнее слово за собой:
- Ты всё поняла, Латифа? Пусть приезжают твои родственники, будем ждать семейного суда, если ты не передумаешь, но пока ты будешь находиться дома, и не смей никуда выходить! К тому же вот-вот наступят дни карнавала, и вам, женщинам, вовсе будет нечего делать на улицах этого города греха! Ты, Амин, тоже как муж, следи за своей женой! Халисе не стоит видеть того, что происходит даже в Сан-Криштоване во время карнавала! Что не предназначено для женских глаз  в Марокко, то вредно женщинам и здесь!
Амин зло смотрел себе под ноги, не имея возможности спорить с отцом. Но мало того, что он был зол на отношение отца к матери, так ему ещё и про Халису напомнили!
- Со своей женой я сам разберусь! – буркнул Амин и вышел из комнаты. Халиса, поднявшаяся наверх, чтобы позвать всех на ужин, не осмелилась зайти в комнату, где кипел скандал. Она сочла правильным укрыться в своей спальне. Вот и Амин теперь зашел сюда обозленный и расстроенный.
- Халиса, спрячь куда-нибудь этот журнал, так, чтобы он не попался отцу на глаза. Я хочу его внимательно прочитать. Сохрани его, поняла?
- Конечно, Амин, не волнуйся, я всё сделаю, - примирительно ответила жена. – Ужин готов, всё на столе. Давай спускаться?
- У меня пропал аппетит, - едва бросил ей в ответ всё-таки голодный Амин.
- Я спущусь вниз, буду ждать всех в столовой. А ты поступишь, как сочтешь нужным, - предложила молодая женщина и вышла из комнаты, открыв перед этим крышку своего сундука, привезенного из Марокко вместе со свадебными подарками, где хранились теперь многие её личные вещи, и аккуратно положила сверху журнал, чтобы Амин при желании в любой момент мог бы достать желаемую вещь. Халисе было нетрудно оказать подобную услугу.
Латифа в свою очередь тоже спрятала принесенный Амином журнал под край матраца. И легла сверху, отказавшись спускаться к ужину. Мухамед напрасно прождал ставшую неожиданно строптивой Латифу, не пришел и Амин, только Халиса ждала, стоя возле плиты, указаний свекра.
 Наконец, Мухамед не выдержал. Он подал знак невестке поставить для него блюда с таджином и салаты, потом протянул руку за свежим хлебом с хрустящей корочкой, подумав при этом, что если Латифы не станет в его доме, то не есть ему многих привычных блюд; придется отказаться и от многих приятных привычек, обеспечиваемых руками жены, без которой был немыслим его дом.
Потом он с аппетитом поел. Амин так и не появился. Мухамед вышел в зал, посидел с  кальяном на диване, покурил табак с ароматом персика, потом надумал сходить к Мустафе, а там, возможно, они вместе прогуляются до мечети, где у Мустафы был знакомый мулла. Было уже довольно поздно. Но ведь в мечети даже ночью кто-нибудь есть.
Мухамед понимал, что самому не разрешить эту сложную семейную ситуацию, в которой ни дядя Абдул, ни даже Саид не могли помочь. Саид дал верные советы. Но, увы, они запоздали. Как усмирить Латифу и вернуть её в лоно семьи, он предпочел бы узнать у опытного и знающего религиозные каноны муллы.
Вот поэтому просьба Мухамеда стала полной неожиданностью  для растерявшейся и без того Халисы, так и не дождавшейся к столу, полному  приготовленных ею блюд, ни мужа, ни свекрови.
- Халиса! – позвал строго свёкор. И когда девушка, потупив глаза, появилась перед ним, сказал:
-Собери для меня в кастрюлю мясо и таджин. Отдельно заверни хлеб. Я собираюсь сходить в мечеть, и эту еду я заберу с собой…, да…, если Амин тебе ещё не сказал, то говорю тебе я:  без моего разрешения Лара Латифа выходить из дома не должна. Она будет заниматься дома всеми делами и  выйти сможет только после моего личного разрешения. Так надо. А твоими делами станут все те, что связаны с выходом из дома! Ты поняла меня?
Невестка кивнула и молча отправилась к столу собирать указанные продукты, думая про себя, каким образом она сможет удержать свекровь дома, если та решит всё-таки нарушить запрет мужа и выйти из дома?
 А Мухамед, нервно поглаживая затылок одной рукой, а другой – непроизвольно по привычке перебирая четки, лихорадочно думал о том, что, какой бы совет не даст ему мулла, но и сам он не должен оплошать: есть вещи, которые он может сделать без чьей–либо помощи, и о чем  лучше никому и не знать.
 Например, завтра же, когда Латифа спустится готовить обед, он отыщет её шкатулку с золотом и спрячет. А точнее – просто закроет в свой сейф. Так надежнее, денег у Латифы нет, а золотом ей тоже не удастся расплатиться, даже если она сможет уйти каким-то образом из дома. «Впрочем, куда она пойдет? К Жади? К Самире? Может быть. Но тем белее – я не должен глаз спускать с Латифы. А то ведь Жади ещё поселит мою жену под одной крышей с бывшим любовником жены моего брата! Дожили!».
Наконец, он забрал поданный невесткой пакет и вышел из дома.
И первой, кого он увидел, оказавшись  на улице, была дона Жура, стоявшая возле своего бара с развернутым журналом в руках. Ненавистная Мухамеду особа была настолько увлечена чтением, что не замечала никого вокруг себя.
«Конечно, что она может читать, как не статью негодницы Самиры?» - зло подумал он. И в тот же миг был хозяйка бара, будто почувствовав его мысли, оглянулась и посмотрела в его сторону. Презрительно нахмурившись, она демонстративно, как показалось Мухамеду, не спеша перелистнула несколько страниц и снова уткнулась в журнал, теперь внимательно рассматривая фотографии, что было заметно даже издали.
Мужчина почувствовал, как его всего с ног до головы захлестывает чувство злобы. Незаметно окинув массивную фигуру противницы, он с раздражением думал: «Да….Если Латифа покинет мой дом, это станет позором для него и поводом для долгих пересудов для всей улицы, всего Сан-Криштована». А как торжествовать станет дона Жура? Достаточно увидеть её лицо уже сейчас. Он представил выражение лица несносной соседки, которую ему придется видеть ежедневно, когда его Латифы уже не будет рядом, если он не сможет переломить ситуацию… Ох…, но как же её удержать? А скандал, который прокатится по всей медине Феса? Как он сможет ездить в Марокко за товаром? А ему придется делать это весьма часто! Как жить без жены в доме? Если не останется Латифа, ему придется привезти из Марокко Лейлу… Аллах! Какая из неё хозяйка?! Вот у Латифы – золотые руки, просто  представить невозможно, что с его Латифой измениться всё в доме! «Нет, нет, он так этого не хочет! Но что же делать?», - задавал себе в который раз этот вопрос Мухамед. Кроме того, Лейла не только неопытная, она ещё и выглядит… как 16-летний ребенок!пусть по документам ей и 18 лет1 Что будут думать люди о нем здесь, в Рио-де-Жанейро, когда в его доме появится щуплая невысокая девчушка, в которой все будут узнавать его молодую жену? Мухамед с ужасом представил себе эту картину, не замечая, что давно прошел мимо дома Мустафы и идет в сторону улицы, ведущей к мечети. 
Опомнившись, наконец, он решил, что так даже лучше: что может сказать ему Мустафа? То же, что и брат Саид! Мухамед же нуждался в совете муллы, ему необходим был совет, который укрепил бы его душу.
А что Саид? Брат дал ему дельные советы, но некоторые уже запоздали. А вот если всё-таки Лейлу придется привезти из Марокко в Бразилию… Прав Саид, хотя он и в шутку, наверное, сказал:
- Пусть твоя вторая жена носит здесь в Рио паранджу, если тебя смущает её слишком юный вид! Это одеяние скроет и её лицо, и фигуру. Никто не сможет увидеть даже её лица, если ты привезешь Лейлу в таком виде прямо из аэропорта в дом, а затем запретишь ей выходить на улицу без этого одеяния? Не думаю, что она посмеет противиться твоим приказам! А соседям можешь смело рассказывать, как набожна твоя жена, как верно соблюдает она обычаи, привитые ей с малолетства в её родной семье. Ты же не хочешь расстраивать жену, пусть ходит в парандже, если ей так больше нравится. Кому от этого плохо?!
Да, совет Саида был хорош! Пройдет год или два, Лейла станет выглядеть взрослее, а там и ребенок может родиться…. Пусть тогда снимает с лица чадру и одевается так, как всегда была одета его Латифа!
Мухамед непроизвольно оглянулся на проходивших мимо женщин: короткие юбки – выше колен!- какие-то куцые на тонких лямках маечки, открывающие пупок – традиционная одежда местных. Какой харам! Закатив глаза на секунду, Мухамед взял себя в руки и шел теперь, не глядя по сторонам.
Ну почему женщины такие собственницы? Насколько проще было бы всем, если бы Латифа осталась и передала свой опыт юной, неопытной Лейле! Впрочем, девчонка будет в доме не одна! Как же он забыл о том, что Халиса – дальняя родственница Лейлы? Значит, у неё будет поддержка! Халиса, правда, по положению окажется ниже молодой жены свекра, ведь она всего лишь жена сына, т.е. невестка в доме, где появится молодая хозяйка. Как всё сложно!
Они с Латифой так много лет прожили своей семьей, отдельно от многочисленных родственников! А ведь в больших семьях свои порядки, свой уклад! Халиса была родом как раз из такой многочисленной, пусть и далеко не бедной семьи, уж она-то знает устои, привыкла к ним. Ей придется принять дальнюю, бедную некогда, родственницу теперь в качестве своей свекрови. Пусть и не матери Амина! Но ей положено будет подчиняться Лейле, разве не так?
Пожалуй, что и тут могут начаться сложности! Характер у Халисы, прямо скажем, не сладкий как финик из Басры, пусть она этого и не показывает. И Мухамед чувствовал, что если его сын и дальше станет продолжать вести себя так, как сейчас, то невестка не долго будет терпеть подобное отношение к себе! Не хватало только, чтобы ещё и Халиса потребовала бы развод из-за того, что Амин не дает ей ребенка, потому что, как подозревал Мухамед, Амин не спит с молодой женой!
 Вот и об этом тоже он хотел попросить совета у муллы, прежде чем следовать другому совету, данному опять же Саидом.
А Саид, выслушав тогда, при встрече, об этой проблеме, тревожившей брата, только усмехнулся и напомнил, что рядом с магазином Амина, помнится, он видел не только аптеку, но и иное заведение …секс-шоп. Одним словом, не только в Марокко можно купить лекарственные средства, вызывающие желания у мужчины, даже против его воли… Так почему бы Амину не попробовать чай с лекарственными кореньями или что там продают, в каком виде?- Саид не смог уточнить, т.к. будучи уже не очень молодым мужчиной, тем не менее, не имел никаких проблем ни с одной из трёх жен… в этом плане.
Мухамед усмехнулся: он тоже таких проблем не ведал, но в магазин зайти придется, если нет другого способа заставить сына посмотреть на жену глазами мужчины. А что поделаешь? И ссориться с кланом семьи Халисы – это не шутки! Тогда и у Саида начнутся неприятности!
«Чертова баба – эта дона Жура! Её поговорка так и лезет в голову!» - подумалось зло отцу Амина, в тот же миг с ужасом обнаружившему себя совсем рядом с мечетью. «Какой харам! Я сквернословлю рядом с домом Аллаха! Пусть даже мысленно, это всё равно харам!» Сжав покрепче в одной руке пакет с едой для бедных, которую он нес в мечеть, а другой держа в кулаке четки, он быстрей зашагал к мощеному дворику небольшой мечети, во дворе которой светил фонарь. Дверь мечети тоже была распахнута, а на пороге стоял знакомый мулла, который как будто ждал именно Мухамеда.

*** Умиротворенный в мыслях муж Латифы возвращался через несколько часов домой. Сначала совершили вечерний намаз, а потом был долгий разговор с муллой Абу-Бакар-Мухамадом (*имя вымышлено автором, любые совпадения случайны).
Со спокойным сердцем Мухамед возвращался в свою семью. Все ответы на волнующие его вопросы  были получены, всё растолковано и объяснено… Семью надо сохранить во что бы то ни стало. Латифа должна принять Лейлу, смирив гордыню. Халиса  подружится с Лейлой и поможет освоиться в новом доме её мужа. А потом Аллах даст детей молодым женщинам, и в доме воцарятся совсем другие заботы и проблемы. Сейчас надо только пережить этот сложный период. Пережить достойно, смиряя гордыню – это женщинам, проявляя мудрость – это мужчинам.
Мухамед шел по знакомым улицам, прокручивая в голове беседу с мудрым знатоком канонов, обычаев и законов их религии. Теперь всё казалось таким простым и легко улаживаемым! Уважаемый мула настаивал на том, что все жены должны жить вместе, в одном доме, единой семьей!  То, что такая молодая жена осталась одна, в Фесе, пусть и под опекой престарелого дяди, это неугодно Аллаху!- именно так истолковал для себя Мухамед слова муллы.
«Неужели придется везти сюда Лейлу? Но Саид против! Что делать?» Впрочем, о сроках ведь разговора не было. Если Латифа заупрямится, он так и сделает: привезет юную женушку в Рио, а Латифе, если она не захочет смирить гордыню, придется отправиться в Фес, в дом своего дяди, но тихо, без скандала, и если захочет, то даже получив развод.
Но всё-таки какой-то червяк сомнения грыз его изнутри: Латифа не уедет из Бразилии! Здесь её дети, и даже дядя Али не в силах будет заставить её уехать вместе с ним! Самое страшное, если Жади возьмется помогать сестре. Тогда – всё!
Мухамед споткнулся о выброшенную кем-то на тротуар большую бутылку из-под кашасы, не удержался и растянулся посреди улицы. Редкие прохожие с удивлением оглядывались на странно одетого мужчину, в длинной, до пят джеллабе, в которой Мухамед отправился в мечеть.
- Синьор Мухамед! Вы не ушиблись? – тут же раздался рядом голос вездесущего Базилио. – Я помогу подняться!
И вот уже парень из бара доны Журы с силой тащил его вверх, помогая тяжелому на подъем Мухамеду принять вертикальное положение.
«Тебя тут только не хватало!» - едва не произнес вслух раздосадованный муж Латифы, не сумев, однако, сдержать выражение досады на лице.
- Вам стало плохо? Закружилась голова? Тоже давление скачет, как у Художника, синьора Олаво? Он тоже посылал меня сегодня в эту аптеку! Вот – видите, аптека, которая рядом с магазином Амина?
Мухамед только кивал в ответ на бесконечную болтовню бездельника из местного бара, отряхивая светлую, в бежевую полоску, джеллабу, недовольно заметив несколько темных пятен ещё неизвестно чем оставленные на одежде после падения.
- Синьор Мухамед, вы не зайдете в аптеку? А давайте я схожу – куплю всё, что нужно. Только скажите название таблеток от давления. Синьор Олава принимает эти… как их… забыл… он мне на бумажке написал, но я почти не умею читать, но я фармацевту показал, мне продали то, что там было написано…
- Всё! Благодарю тебя, Базилио! Дальше я сам справлюсь! Шукран!
- Шукран! – зачем-то повторил по-арабски, но разочарованно, парень, удаляясь в сторону переулка, где, как было известно всему Сан-Криштовану, он и проживал  в небольшой фавеле в семье престарелых родителей.
А мужчине пришла в голову мысль, что не просто так он упал рядом с аптекой. Судьба не спроста посылает ему знак. Оглянувшись по сторонам, охнув от боли в колене, стоило ему сделать шаг, он похромал в сторону нужного заведения, обдумывая, как объяснить аптекарю, какое средство ему необходимо, помимо обезболивающего – разбитая  нога болела, казалось, нестерпимо. Но аптекарь, осмотрев колено, наложив тугую повязку, выслушал сбивчивую просьбу Мухамеда, с невозмутимым видом, молча, протянул и то лекарство, о котором так несмело спросил его 40-летний мужчина.
Воровато оглядываясь, отец Амина спрятал в карман джеллабы флакон с жидкостью, радуясь, что средство, рекомендованное Саидом, не в таблетках. А небольшую ложку жидкости всегда можно влить в тот же мятный чай или даже в тарелку Амина, предпочитавшего есть по-европейски, ложкой, а не правой рукой.
В прекрасном настроении муж Латифы возвратился домой, озаботившись лишь тем,  куда теперь понадежней спрятать флакон, призванный спасти семью сына от распада, а возможно, должному  поспособствовать и рождению новых членов семьи Мухамеда. Если Халиса будет ждать ребенка к моменту развода, требуемого Латифой, то его козочка, наверняка, передумает! «Как она сможет отказаться от возможности увидеть своего первого внука?»
Уже в комнате, осмотревшись по сторонам, отмечая мысленно, сколько пыли собралось на вещах, видимо, в результате откровенного саботажа Латифы, переставшей заниматься уборкой в их общей спальне, Мухамед никак не мог быстро придумать, куда же спрятать бутылочку из тонкого стекла.
«В бахурницу!», - обрадовался, было, он. Но, положив лекарство внутрь сосуда для благовоний, испугался, что вот Латифа  опомнится и придет наводить порядок, и всё найдет… Наконец, замотав небольшой флакон в носовой платок, Мухамед не придумал ничего лучше, чем вложить всё в коробку из-под другого лекарства и поставить её на видном месте – там, где обычно он оставлял настоящее средство от  несварения в желудке. «Латифа не станет трогать мои лекарства!», - наконец, успокоился он, перестав метаться по комнате, боясь теперь уже, что своими передвижениями вызовет подозрения у родственников. Он решил принять душ, переодеться и лечь спать.
«А Латифа пусть подумает, что с ней станется, если она не смирит гордыню! Она мноооогое потеряет! Я подожду, не стану больше вызывать её из той комнаты, она опомнится, и сама придет ко мне под бок, как было всегда», - зевая от души, размышлял самоуверенный племянник дяди Абдула.

В соседней же комнате лежал Амин на своей половине постели и читал статью, написанную строптивой сестрой.
«…С обилием зелени на улицах и несметным количеством экзотических цветов, рассаженных везде, где только можно, Рио-де-Жанейро, втиснувшийся между хребтом гранитных гор и усеянным островками заливом Гуанабара, действительно очень красив…», - читал вполголоса Амин, поражаясь, как удивительно точно описала Самира город.
Он сам никогда не задумывался о том, красив город или нет, какие там ещё экзотические цветы и гранитные горы вокруг города – ведь с самого раннего детства отец воспитывал  в нем торговца. И всматриваться в окружающий мир ему не приходило и в голову. Ведь на прилавках отцовского, а теперь и своего, магазинов надо было следить прежде всего за наличием товара, а не отвлекаться на разные глупости! Но вот Самира… Да, из неё получилась настоящая журналистка.
Амин испытал чувство, сродни гордости, за сестру, пусть и отвергнутую его семьей. Но, в конце концов, отец сам позволил себе столько нарушений семейных правил, что Амину больше уже не казалось невозможным пойти в чем-то против его воли! Из-за отца он потерял Эмми, а теперь, когда ему приходится жить с нелюбимой женщиной, отец взял в жены молоденькую девчонку – моложе Самиры, младше Халисы и его самого!
«Халиса подружится с этой…. Как её? ..Лейлой! А что станет с матерью?» - озабоченно думал парень, непроизвольно рассматривая обложку журнала, с которой на него смотрела повзрослевшая и ставшая такой красавицей сестра. «Мать может уйти из дома к Самире, станет скитаться по этим жутким пансионам – как она сможет выдержать такую перемену участи? Ведь мать привыкла быть полновластной хозяйкой в своем доме!» Полистав ещё страницы журнала с красочными фотографиями, Амин отложил его в сторону, сердито решив, что надо купить дом для них с Халисой, и вот тогда он сможет забрать к себе мать, потому что он никак не может позволить матери жить в каком-то там пансионе! Пусть даже рядом с Самирой! Которая, кстати, может выйти замуж за бразильца – ведь она не носит платок, не прячет свою красоту, а, наоборот, выставляет себя напоказ!
 Красивые светло-русые волосы (неужели обесцвеченные??? – с ужасом решил Амин), топик такой короткий, что оставляет открытым пупок, и джинсы. Амин почувствовал, как начал злиться. Может, прав отец: Самира непокорна и принесет ещё много позора на их головы! Вот Эмми не позволяла себе одеваться подобным образом! Нет, если родители соберутся разводиться, а он не сможет купить дом для них с Халисой, то лучше будет для матери – вернуться в Фес в дом дяди Али и Зорайдэ!
 Амин протянул руку и выключил светильник со своей половины постели, молча укладываясь набок спиной к Халисе.
Отвергнутая в очередной раз как жена Халиса почувствовала уже ставший обычным укол обиды.  «Мне не нужен развод, но припугнуть семью намеком на возможность такого шага с моей стороны - почему бы и нет? Мне нужен ребенок, для чего я вышла замуж? Мне нужен муж и полноценная семья!» Халиса втайне всё-таки надеялась на то, что, родив долгожданного первого внука, она сможет добиться того, что Амин примет её как мать своего сына. Он полюбит ребенка: а как же иначе? И тогда  будет по-другому относиться и к ней тоже!
Халиса представила, как держит на руках пухлого младенца в крохотной, сшитой на такой возраст, джеллабе, на ножках - крошечные бабуши, непременно светлые, как носят взрослые мужчины, и ей до слёз захотелось этого ребенка, пусть и придуманного ею. И Халиса ещё долго лежала с открытыми глазами, из которых струились горькие слёзы. А за окном закапал дождь, лето в Бразилии заканчивалось. Капли стучали по навесу над окном, и под их нестройные тихие удары девушка всё-таки уснула, продолжая и во сне видеть у себя на руках маленького мальчика с глазами как у Амина.

 15. ГЛАВА 5. ЧАСТЬ 3

Утром, пока Халиса, с припухшими после ночных слез глазами, готовила завтрак и заваривала свежий мятный чай, в кухню ввалился невыспавшийся свекор, который тут же уселся за стол, ожидая, когда будет готова еда, и вероятно, уже не рассчитывая на то, что кто-то из его домочадцев спустится к завтраку.
 Но Амин пришел. Он быстро перекусил вместе с отцом всем, что подала на стол Халиса, и помчался в магазин. Мустафа был уже перед дверью их дома, вращая глазами, удивляясь и возмущаясь тому, что Амин так легкомысленно мог забыть о том, что договорился с торговцем из Сан-Паулу встретиться в магазине и отобрать товар для себя.
Мухамед выжидал, долго оставаясь за столом, когда же, наконец, появится Латифа. Но Халиса заметила и ещё кое-что: свекор наблюдал за каждым движением её рук. «Уж не думает ли он, что я могу испортить пищу, которую готовлю?» Или даже… подмешать ему в еду отварчик, который подливала Сиду Мухамеду Лара Латифа, что отнюдь не укрылось от глаз всё подмечавшей Халисы.
Она даже рассердилась на отца Амина, правда, только мысленно. Но как только вниз спустилась Латифа, Мухамед тут же заявил:
- Латифа, моя роза, цветок души моей…Давай поговорим? Я был вчера у муллы, и он дал мне несколько советов, которыми велел поделиться и с тобой! Ты покушай, а я поднимусь пока наверх, переоденусь в другую рубашку, а после мы встретимся с тобой внизу в зале, присядем на диван… Я даже позволю тебе позвонить в Фес, чтобы твои родственники не волновались, когда будет отключен телефон с сегодняшнего дня!
Латифа усмехнулась, хотя и собиралась полностью игнорировать любое его действие или слова. Она осталась в кухне вместе с Халисой, вместе с которой вкусно позавтракала свежим хлебом с сыром и выпила кофе с печеньем. Обе: и Халиса, и Латифа собирались поговорить  друг с другом, при чем – об одном и том же, даже не подозревая об этом.
А Мухамед поднялся наверх, но отправился прямо в комнату Самиры. Он знал, где могла находиться небольшая шкатулка Латифы с немногочисленными украшениями. Быстро достав искомую вещь, он спрятал её под полу утреннего халата и вынес из комнаты. В спальне, где за картиной находился небольшой и практически пустой сейф, Мухамед быстро пересыпал украшения в холщовый мешочек, который по объему занял бы в сейфе места намного меньше, чем если бы туда была поставлена шкатулка, снял ловким движением картину с изображением двух женщин в черных хиджабах с закрытыми лицами, торгующихся на медине, и, отставив картину в сторону, распахнул заранее открытую дверцу сейфа.
 Уложив пакет с золотом Латифы, он, услышав, как ему показалось, шаги в коридоре, захлопнул сейф, набрал привычную комбинацию цифр и лихорадочно схватил картину, которую не смог с первого раза повесить на гвоздик.
Но, наконец, дело было сделано, и Мухамед, сменив халат на полосатую джеллабу, из-под которой виднелась теперь однотонная голубая рубашка, твердым уверенным шагом направился прочь из комнаты и далее – к лестнице, Предстоял серьезный разговор с пока непокорной женой.
 Он не оглянулся назад на картину, хранившую секрет его сейфа, а зря. В спешке картина оказалась перевернутой. И минарет за спинами женщин в хиджабах теперь узкой стрелой смотрел вниз, что страшно ужаснуло бы Мухамеда, увидь он, какой грех, харам он совершил, поторопившись отделаться от  неприятных действий.
Спустившись вниз, он обнаружил жену сидевшей на диване: Латифа поджала под себя ноги и, откинувшись на несколько подушек за спиной, печально рассматривала подвытертый ковёр на полу – а ведь это был дорогой подарок, сделанный дядей Али им с Мухамедом на свадьбу. Поэтому Латифа и не позволяла Мухамеду долгие годы менять ковер на более новый. Подарок дяди, выбранный им вместе с Зорайдэ, был очень дорог Латифе. А Мухамед, будучи человеком скуповатым, с радостью поддерживал желание своей «козочки» сохранить ковёр в качестве семейной реликвии.
Но только теперь женщина заметила, наконец, каким потертым выглядит некогда нарядный красочный ковер. «Вот так вместе с ковром «истерлись» и наши отношения с Мухамедом. Всё ушло, что было хорошего между нами».
- Латифа! – послышался у неё за спиной строгий голос того, о ком она только что раздумывала. – Давай поговорим!
Но Латифа только отвернулась в сторону, подперев ладонью подбородок,  ничего не ответив. Мухамед обошел вокруг дивана и увидел, что у Латифы катятся слёзы из глаз.
- Козочка моя! – с волнением воскликнул он. – Зачем мы всё так портим? Что мешает нам жить по-прежнему? Ну что изменилось для тебя, когда ты узнала о второй жене? Что? Всё так, как и раньше! И пусть так и будет! Та девушка (он никак не мог произнести при Латифе имя второй жены) далеко, в Фесе. Вы даже не увидитесь, если ты сама этого не захочешь! – он даже присел рядом на диван, разведя по своей давней привычке руки широко в сторону.
Латифа дернулась и отодвинулась от него как можно дальше. Это действие так неприятно поразило Мухамеда, что он подскочил со своего места, так, что даже задел маленький столик возле дивана, и небольшая ваза с цветами завалилась набок, выбросив из себя цветы на вылившуюся воду.
-Аллах! – жалобно запричитал Мухамед, видя, что Латифа абсолютно не отреагировала на случившийся казус. И вот тогда мужчина понял, насколько плохи его дела!
- Латифа!- умоляюще протянул он к ней руки. – Латиииифаа! Что же мы делаем? Что ты, Ты делаешь?!!!
- Я собираюсь развестись с тобой, Мухамед, даже не надейся ни на чьи уговоры, или уступки с моей стороны!- убитым голосом произнесла жена.
-Но… ты подумала, как будешь жить, если добьешься своего – получишь развод? Где ты будешь жить после развода? На какие средства? С кем? Женщина не может жить одна! Это опасно, и это харам! Это неправильно!
-Вот как? А ты, конечно, Мухамед, всё сделал правильно? – оживилась Латифа, сдерживая слезы.
- При чем здесь я? Речь идет о тебе! Как говорит дядя Абдул: «Хамелеон не покидает дерево, пока он не уверен в другом дереве!»
- О, не беспокойся об этом, Мухамед! Эти вопросы я решу сама! А ты уже послушался дядю Абдула: сколько раз он пытался найти тебе вторую жену! Помнишь, когда-то он сватал тебе Зулейку? И ты едва не женился на ней! Если бы мы с Зорайдэ не спасли тебя тогда, дав выпить снотворный отвар!..., - Латифа так распалилась, что даже не заметила, как  чуть не проговорилась о чудодейственном напитке.
Но Мухамед всё понял, но не стал заострять этот вопрос. Главное – Латифа должна понять, что с разводом она проиграет в жизни сама, разрушив обычный уклад жизни его и Амина!
- Латифа, скажи мне, на что ты надеешься? На то, что Жади тебе поможет? Она примет тебя в своем доме? Но ты  понимаешь, что тогда не сможешь видеть Амина? Ведь Жади живет в браке с бывшим любовником, который нанес много оскорблений моему брату Саиду!
- Лукас и Жади женаты, и у них есть общий сын! Всё изменилось, не вмешивайся, Мухамед! И не пугай меня тем, что я не смогу видеться с Амином!
- Когда Халиса родит, ты не сможешь увидеть свою внучку или внука! -  попробовал угрожающе произнести Мухамед.
Впервые Латифа повернулась к нему лицом, сказав:
- Но теперь я смогу видеться с Самирой! Я не виделась с ней по твоей прихоти 5 лет! Целых пять лет! После развода я буду жить с ней, видеть её каждый день, а когда она выйдет замуж – буду заниматься её детьми, это ты не увидишь своих внуков – детей Самиры!
Мухамед слушал её слова с ужасом. Схватившись руками за грудь, он еле ворочая языком от неожиданности того, что он слышит, выкатив глаза и сам того не замечая, протянул:
- Ллаатиифааа! Что ты такоооее говоришь?!! Ты будешь жить вместе с Самирой, которую никто из порядочных марокканских семей не пожелает взять замуж? Так она же выйдет замуж за бразильца – вот увидишь!
Мухамед  в волнении прошелся перед диваном по ковру, который, как подумалось в этот момент Латифе, и протерся до такой степени благодаря нервным прохаживаниям туда-сюда её муженька!
-А что, если она уже не девственница? Как сказал бы дядя Абдул, она живет столько лет среди неверных! Она позорит нашу семью, которая отказалась от неё! И если ещё и ты присоединишься к ней, что нас ждет? Ты подумала о том, что Амин не сможет найти своим детям ни женихов, ни невест?
Латифа прикрыла глаза ладонью и скорбно молчала.
- А семья твоего дяди Али? Что будет с его внуками и внучками? Ведь на медине очень быстро разнесется новость о нашем разводе, и ещё быстрей – что вы с Самирой вместе! Этого нельзя допустить!
Латифа тоже встала с дивана, и теперь, вытирая слезы тыльной стороной ладони, проговорила:
- Я не должна была соглашаться с тобой и отказываться от дочери! Как?!! Как я могла так поступить?!! Но теперь всё! Амин – взрослый, он женат, и у них с Халисой будет много детей и собственная история жизни, написанная Аллахом для них!
- Ты не имеешь право, Латифа, портить жизнь нашему сыну! А если родственники Халисы возмутятся разводом, и заберут Халису у Амина?
- Думаю, такого не случится!- с усмешкой произнесла Латифа, зная, как сильно привязалась Халиса к их сыну.
- Мне придется принять меры, которые оградят нашу семью от скандала! Но это только для того, чтобы ты, Латифа, всё обдумала, всё хорошенько взвесила!
- Я обдумала! – бросила она ему в лицо.- При разводе ты выплатишь мне махр! Я потребую его в виде дома! Ты или купишь мне его, или отдашь вот этот самый, а сам уедешь жить к своей второй жене! Если Аллаху будет угодно, твоя жизнь станет сладкой как мед, твоя молодая жена родит тебе ещё детей, и твоя жизнь потечет сначала, но по новому руслу!
-А куда же денется Амин? – насмешливо, стараясь взять себя в руки, спросил некогда обожаемый муж, а теперь неожиданно отвергаемый женщиной, от которой ожидать такого было просто немыслимо.
- У Амина своя судьба. Ты помнишь, что такое Мактуб? Так суждено! Что суждено, то и случится! Возможно, Амину лучше купить собственный дом, потому что мне кажется, что семья у него будет такой же многочисленной, как у его дяди Саида. Много жен, не одна Халиса будет рожать ему детей! Но если семейный суд оставит мне этот дом в качестве махра, я не буду против, чтобы Амин с семьей остался жить здесь. Его никто не гонит.
Глядя, с какой горькой насмешкой кивает Мухамед в ответ на её слова, она продолжала таким же издевательским тоном, который удивил и её саму:
- Вот тебе, Мухамед, тогда и придется покинуть этот дом, а вторая жена не сможет никогда переступить порога этого дома! Это Я говорю тебе! Клянусь Аллахом!
- Латифа! Я просто не узнаю тебя! – ей даже показалось, что Мухамед, наконец, овладел собой.
Теперь он говорил нормальным голосом уверенного в себе человека.
- Тебе придется поступить так, как решит семейный суд! Мечтай пока, потому что мечтать ты можешь о чем угодно! Но! – Мухамед поднял вверх указательный палец и уверенно потряс им, сделав это очень похоже на дядю Абдула.
Латифа невольно сжалась от его слов, боясь услышать продолжение.
- Как бы, Латифа, именно тебе не пришлось бы уехать в Фес, жить в том доме, который куплен мною для Лейлы! Ведь это моё право отдать махр тебе именно тем домом! И ты, Латифа, будешь жить там не одна, под присмотром каких-нибудь престарелых родственниц строгих взглядов,  пока дядя Али не найдет тебе другого мужа – не потому что сам так захочет, а потому что семья так решит. Его дети, внуки, племянники – никто не захочет, чтобы рядом с ними жила одинокая разведенная женщина, «паршивая овца в их стаде».
Мухамед а так увлекло описание картины будущей жизни Латифы, если она не смирится со своей новой участью, что он выкатывал от возбуждения глаза, взмахивал руками, а его четки громко позвякивали, ударяясь бусинами друг о друга. Но Латифа молчала, а он продолжал:
-И мужа тебе найдут, под нажимом твоей собственной родни. Даже если ты захочешь жить в доме дяди Али и Зорайдэ – всё равно, это дела не меняет. И кто знает, какой муж тебе достанется? Такой, как дядя Абдул? Или тот старик, за которого собирались некогда выдать замуж Сумайю?
- Тот старик умер, Мухамед. И не пророчь мне того, чего не известно никому. Судьба человека в руках Аллаха! И как Он решит – так и будет! Кто знает, что мне суждено? Бывает, и мышь может слопать кота, если Аллах захочет!
  Видя, что Латифа едва не усмехается ему в лицо, Мухамед зло и твердо объявил:
- Телефон я отключил, т.е. заблокировал! Даже не пытайся куда-либо звонить. Дяде Али в Фес я сам позвоню… Так, что ещё? Из дома ты тоже не выйдешь! Я забираю с собой ключ, Амина я предупредил, пожалуй, мы с ним сами привезем все необходимые продукты для кухни.
Он направился к двери мимо застывшей Латифы, но остановился на пороге, видимо, чтобы «добить» её окончательно:
- Латифа, твоё золото я положил в сейф. Так мне будет спокойней. Чтобы ты не наделала глупостей!
- Мухамед! Отдай это золото своей второй жене! Мне ничего от тебя не надо больше!- услышал он брошенные ему в спину слова разъяренной Латифы. Хлопнув дверью, Мухамед Рашид сердито бормотнул себе под нос:
«Совсем как Жади! А ведь эта сцена мне знакома! Когда Жади уходила от Саида, она тоже сорвала с себя всё золото, бросив ему в лицо! Вот что значит женщины одной крови! Так чему удивляться, что и Самира выросла такой же?»
 Мухамед, поворачивая один за другим ключи во всех замках, которые раньше закрывались только, когда вся семья покидала дом на долгое время.
Закрыв надежно дверь дома, он не стал обращать внимания на дону Журу, с интересом наблюдавшую за этой сценой. Он направился на стоянку такси, чтобы съездить на встречу с Саидом.

А дона Жура, обслуживая привередливых клиентов у столика на улице, никак не могла сообразить, что не так в поведении соседа. Только что увиденное ею говорило о том, что дом должен быть пуст. Но ведь она, Жура, с самого утра вертелась по делам на улице возле своего бара, и никто из женщин  - ни Латифа, ни Халиса, из дома не выходили! Как ушел в магазин Амин – это видел Базилио, не забыв вслух прокомментировать  данный факт. Теперь вышел синьор Мухамед, а женщины не появлялись, хотя время близилось к полудню. Что же произошло в их  доме?
Долго гадать доне Журе не пришлось: вернулся Базилио, неизвестно где болтавшийся в рабочее время. И, понимая, что не миновать гнева хозяйки бара, он тут же выложил все местные новости, надеясь поразить дону Журу хоть чем-то из рассказанного, тем самым смягчив её гнев, или надеясь отвлечь её от собственной особы.
-… так вот, это точно: синьор Мухамед запретил доне Латифе выходить из дома! Потому что она решила развестись с ним! И знаете почему? – парень торжествующе обвел взглядом собравшихся возле бара зевак и клиентов, которые, скорее всего, вовсе не были в курсе событий из местной жизни.
- Синьор Мухамед снова женился! Теперь у него в Африке, т.е. в Марокко, есть ещё одна жена, но только она такая молодая, что он не может привести её пока в Бразилию, потому что ей нет ещё 18 лет! Но когда исполнится – то привезет обязательно!
- Откуда ты всё это знаешь, Базилио? – подозрительно спросила дона Жура.
- Я услышал разговор Амина с синьором Мустафой, и…
- А что ты делал возле магазина Амина? – грозно спросила его хозяйка бара, перебив и не дав рассказать самое интересное.
- Так Вы же сами отправили меня отнести еду дону Олаво, а синьор Художник попросил меня зайти в аптеку за лекарством – у него опять такое высокое давление!!!! – теперь Базилио не терпелось рассказать о проблемах известного всем соседа.
-Иди , Базилио, работай! Вон там ящики с фруктами надо перенести ближе к прилавку, ты меня слышишь? Анинья тебе покажет, что делать! Иди!
- Подожди, парень, подожди, Журинья! Как это так: синьор Мухамед закрыл в доме свою жену и невестку, чтобы они не могли никуда выйти? – мать художника синьора Олаво была тут как тут.
- Донья, слушайте больше этого болтуна! – недовольно произнесла дона Жура, недолюбливавшая эту назойливую старушку, но одновременно – выгодную клиентку, потерять которую было бы просто неумно.
-Так что же у них там случилось? – не унималась старая женщина, от любопытства у которой заблестели глаза.
Дона Жура, метнув сердитый взгляд на нерадивого и болтливого работника, занялась вновь появившимися клиентами, а Базилио, найдя благодарную слушательницу, продолжал:
- Синьор Мухамед закрыл на ключ и жену, и невестку, потому что дона Латифа решила развестись с ним! Она сказала, что не пустит на порог вторую жену! А синьор Мухамед испугался, наверно, что синьора Латифа сбежит из дома и….
- «Наверно..», - передразнила его, не выдержав, дона Жура, - если ты не уверен в чем-то, так не рассказывай! – грубым голосом посоветовала ему дона Жура. -Не вводи людей в заблуждение! Зачем Латифе сбегать из собственного дома? Если это правда - о второй жене, а не твои выдумки, то Латифе достаточно просто не впускать эту женщину в дом! Она может позвать полицейского! В Бразилии нет многоженства! Кем только синьор Мухамед вообразил  себя?
- Да нет, милочка, - процедила задумчиво старушенция. – В молодости пришлось мне жить  в Египте, где работал мой муж, отец моего Олаво… Женщины там полностью подчинены были в те годы власти мужа. И если им было запрещено выходить на улицу, то они и сидели весь день у себя в доме.
- Да?!! – как-то недоверчиво спросила дона Жура. – А в магазины, на рынок за продуктами кто ходил?
- Так их мужья, конечно! Уклад жизни там такой! А если жен несколько, а семья небедная, и может позволить себе жить в нескольких квартирах, т.е. у каждой жены – своя квартира, то мужчине приходилось каждые несколько дней переезжать от одной жены к другой. И идя в дом к следующей жене, чья очередь наступила, муж доставал список покупок, составленный ею несколько дней назад, ещё при прошлом его посещении, и покупал всё необходимое строго по списку! 
- Да что Вы говорите? Просто не верится, что так люди живут! Неужели и синьора Латифа согласится на такую жизнь?- возмутилась Жура, нехорошим взглядом окинув соседний дом.
- Да, видимо, и милой Латифочке придется смириться со второй женой мужа, - пожала плечами старушка. – А куда ей деваться? Не из дома же уходить? 
- Ну это мы ещё посмотрим! – нахмурившись, парировала Журинья. – Кажется, я знаю, какие меры нужно предпринять, чтобы мать Самиры не подвергалась таким издевательства и со стороны этого мерзавца!
В этот момент дона Жура всей душой ненавидела синьора Мухамеда. Как можно так относиться к собственным родственникам? К родной дочери? А теперь и к жене, преданной и покорной? Дона Жура не на шутку раскипятилась, пусть и молча рассматривая дом Рашидов, резко бросив на столик пестрое полотенце и встав, уперев руки в бока.. Но тут её отвлек Базилио, что-то зашептавший ей на ухо. Никто не слышал, что им было сказано, только по округлившимся сначала, а затем мстительно сузившимся глазам хозяйки бара посетители поняли, что, возможно, случилось ещё что-то.
Но хозяйка вошла внутрь бара и о чем-то разговаривала теперь с Аниньей, повесившей голову под валом упреков хозяйки.
Никто и не обратил внимания на одиноко сидевшую старушку за столиком под пальмой, тянувшую их бокала сок через трубочку, невнятно бормочущую что-то себе под нос.
А вот доне Журе послушать её бормотанье было бы полезно, или приятно, или удивительно – услышать то, о чем сама с собой рассуждала еле выносимая доной Журой клиентка: «Это прекрасная партия для Олаво! Прекрасная! Я столько присматривалась – у неё есть все качества, необходимые для жены такого недотепы, как мой сыночек! Этого разгильдяя нужно держать в руках и не позволять распускаться ни на минуту! За ним нужен глаз да глаз! И руководить всеми его действиями, ограничивать этого бедолагу от многих его желаний, иначе с ним обязательно что-нибудь случится! Любой его порыв может дорого обойтись прежде всего ему самому. А я уже так стара! И  кто сможет контролировать его лучше , чем дона Жура? Если бы она согласилась стать женой моего сына – я могла бы умереть спокойно! Но… у меня нет времени обрабатывать эту женщину. Поэтому придется строго наказать сыну, чтобы он начал, наконец, сам ухаживать за этой женщиной! Только тогда я смогу спокойно уехать в свое имение! Ведь там остались три его брата – такие же недотепы, как и Олаво. Мне надо ехать, потому что сердце моё уже не на месте!»
Тут на улицу из дома вышел сам синьор Художник с целым набором инструментов для рисования и раскладным мольбертом. Старушку как ветром сдуло из-за столика. Она тут же оказалась рядом с великовозрастным сыном, который, вопреки данной ею сыну характеристики, пусть это и было её личное мнение, вслух, в общем-то, не озвучиваемое, вовсе не производил впечатления растяпы, недотепы или бедолаги. Но матери всегда виднее. И вот уже она что-то горячо втолковывала совершенно смутившемуся сыну, удивленно косившемуся в сторону бара при каждом возгласе неуёмной мамаши.
А вот дона Жура, не обращая внимания на покинувшую её бар надоедливую клиентку, решительно направилась к столику, за которым сидела  супружеская пара туристов, ожидавшая, когда принесут счет. Получив от доны Журы листок с записями и цифрами, женщина за столиком возмущенно спросила:
- Всё верно, только вот почему в счет включена стоимость пары женских колготок?
Дона Жура, казалось, только и ждавшая именно этого вопроса,  многозначительно оглянувшись на Анинью, вышедшую на порог бара и теперь стоявшую со смущенным выражением лица,  ответила:
- Вы, синьора, или лучше следите за своим мужем, или подстригите ему ногти!
-Что?!!! – посетительница, до которой только что дошел смысл сказанного хозяйкой бара, повернулась, было, в сторону мужа, который уже успел выбраться из-за столика и спешно удалялся прочь от места злополучной охоты на дамские ножки.
Униженная клиентка с удивлением осмотрела Анинью с ног до головы, и, снисходительно хмыкнув, удалилась вслед за распутником-мужем. Дона Жура тут же нашлась, что сказать своей работнице:
- А ты, Анинья, в следующий раз зови меня! Если сама не можешь дать отпор такому нахалу! У тебя в руках полотенце – почему не огрела им тут же, при жене? И знай, в подобных ситуациях я всегда встаю на сторону оскорбленной женщины! Это вам не шутки!
Дона Жура , вспомнив про ящики с фруктами, решила проверить, как выполнил её задание бездельник Базилио. Она не заметила, как под стойкой бара мелькнуло что-то ярко-рыжее, а у Базилио от испуга стали круглыми глаза.

16. Глава 5. ЧАСТЬ 3. Замыслы Халисы. Самира и Жади у дома Мухамеда.

В то же самое время в доме Латифы и Мухамеда  две запертые женщины метались в поисках выхода. Нет, вовсе не пытаясь открыть дверь, а в том смысле, как решить свалившиеся на их головы проблемы.
Халиса должна была привести в порядок дом. Вот только у неё не выходили из головы слова, сказанные свекровью о том, что у Амина будет столько жен, как у его дяди Саида. «Как может женщина желать своему сыну много жен, если сама разводится с мужем из-за того, что тот взял вторую жену?» - горько сердилась она на Латифу. И чувствовала, что не права. Ведь свекровь, всего лишь как мать, хорошо знающая своего единственного сына, сказала правду. И надо не злиться на мать Амина, а сделать выводы и продумать дальнейшие действия. Что она может сделать, чтобы удержать Амина рядом с собой, не допустить появления в доме ещё одной жены Амина?
Халиса зашла в комнату сида Мухамеда, которую Лара Латифа не убирала несколько дней. Теперь это делать придется ей, Амин дал понять, что пока родители не помирятся или не появится здесь в доме Лейла…, комнату должна будет приводить в порядок она. И вот теперь Халиса, девушка, родившаяся в   обеспеченной марокканской семье, вынуждена сметать пыль и чистить ковры в комнате свекра, в то время, как семья мужа вполне может позволить себе нанять прислугу – пару служанок, которые  выполняли бы в доме почти всю работу. Ну разве что на кухне должна чувствоваться рука хозяйки дома. А пока уборкой вот приходится заниматься ей.
Злясь на семью, на мужа и обстановку, сложившуюся в семье, из-за чего ей добавилось работы, Халиса оказалась в комнате Мухамеда. И первое, что ей издали бросилось в глаза – картина, криво висевшая на стене. Что с ней не так? Сначала девушка решила, что картина изображает что-то сюрреалистическое. Но это было так не похоже на Латифу и отца Амина!
И только подойдя ближе, она поняла, что картина висит низом вверх. Что бы это значило? И как поступить ей: повесить правильно или оставить, как есть? Всё-таки Халиса решила переделать так, как полагается, не позволяя себе думать о том, что к такому решению её подтолкнуло всего лишь любопытство. Ведь не просто так
случилось это событие! Сид Мухамед снимал картину, а потом вешал её на место!
 И Халиса, не долго думая, сдернула с гвоздика картину, висевшую на шелковом шнурке. Как она и догадывалась, за картиной оказалась небольшая дверца сейфа – точно такой же стоял в кабинете её отца в родительском доме. Мать хранила там своё золото! Странно, Латифа не прячет свое золото, Амин говорил, что у его матери золота совсем немного. А у его сестры Хадижи – несколько шкатулок. И ему не кажется это смешным, как, например, Самире или тете Жади, а вот мать он жалел, потому что отец был как-то скуп с ней. «Сколько же золота он подарил той девчонке, Лейле?» – ревниво задал он однажды такой вопрос.
Подергав ручку сейфа, убедившись, что всё закрыто, Халиса, которая даже мысли не допускала залезть в чужой сейф или заглянуть без разрешения в чужую шкатулку, тут же повесила правильно картину, на которой оказался изображен незамысловатый сюжет: на узкой улочке медины остановились и о чем-то спорят две женщины. Лица обеих закрыты так, что видны одни только глаза, но даже по такому небольшому кусочку на  лицах женщин можно понять, что на картине – молодые женщины. Они остановились возле входа в магазин, но рядом, вероятно, находится мечеть, потому что острый минарет уходит высоко в небо. Возможно, эти женщины – две жены одного мужчины, который отправился в мечеть на молитву, а жены остались ждать его снаружи?
Халиса попыталась разглядеть на картине выражения глаз этих женщин: как они смотрят друг на друга? С симпатией, как две подруги, или с ненавистью, как заклятые соперницы? Или улыбки их лживы, взгляды обманчивы, а  сердца под черными одеяниями черны так же как ткани, из которых сшиты их джеллабы и хиджабы? Девушка еле смогла оторваться от созерцания картины.
«Что я делаю? Не хватало только, чтобы кто-нибудь вошел и решил, что я роюсь в их вещах!» И Халиса снова сняла картину и повесила её так, как было раньше. Может быть, свекор сделал это специально, чтобы проверить, бывает ли кто-то в комнате, прикасается ли свекровь к сейфу…
Протерев полку с несколькими книгами, названия которых ей ни о чем не сказали, она затем перешла к полке, где лежал Коран и четки синьора Мухамеда – не те черные, из агатовых бусин, которые отец Амина не выпускает из рук, а синие с «метелкой» на конце, темно-зеленые из нефрита и ещё несколько предметов.
Протерев кальян в углу на подставке, она поднесла к носу коробочку с курительным табаком, который используется специально  для кальяна, и по запаху поняла, что табак очень крепкий. Вот в её семье кальян курили даже женщины. Это было что-то такое – ну,  как чашка кофе  или стакан мятного чая, и совершенно не ассоциировалось с курением сигар или сигарет. Вот это никогда не пришло бы никому из женщин семьи в голову. А  табак для кальяна покупался с разными ароматами: Халисе нравилось курить кальян с персиковым ароматом. Никакого другого вкуса и запаха она не признавала. Но в семье мужа ей до сих пор не довелось испытать эти ощущения. Скорее всего, Амину не понравится вообще сам факт того, что она КУРИТ кальян. И Лара Латифа тоже к кальяну не притрагивалась.
Дойдя до тумбочки, на которой стояло несколько флаконов с лекарствами, вероятно, принимаемыми отцом Амина, Халиса решила их не трогать, только сдвинуть с места и протереть пыль под ними. Какое нужное ещё лекарство, а что уже пора выбросить – пусть решают без неё!
Халиса неловко повернулась и задела широкой юбкой один из флаконов, который упал, но не разбился. Впрочем, какой флакон? Это коробка с флаконом, если выражаться точнее. Вот только что теперь осталось внутри от бутылька после падения? Девушка осторожно открыла упаковку и с удивлением достала замотанный в носовой платок пузырек с лекарством, к счастью – совершенно не разбившийся. Этикетка на небольшой бутылочке коричневого стекла показалась ей знакомой..
Точно такое же лекарство она однажды видела в комнате тетки, когда они с Амином ездили в Сан-Паулу. Тогда её сестра-болтунья поведала страшную тайну теткиного брака, и для чего нужен этот лекарственный препарат. Что??? Сид Мухамед…,..хм…, но тогда как же… А жениться на Лейле нужно было для чего?
 Может быть, именно в этом причина конфликта родителей Амина, а то, что Сид Мухамед взял молодую жену – это способ излечиться?.. Ах! Зачем она вообще дотронулась до этой упаковки? А впрочем…  Зная, какое воздействие оказывают на организм мужчины несколько капель чудодейственной микстуры, Халиса набралась храбрости, нашла в мусорном ведре в ванной комнате использованный бутылек из-под каких-то таблеток от желудка, и отлила буквально чуть-чуть… Отец Амина и не заметит, а ей хватит такого количества, чтобы Амин несколько ночей  не поворачивался к ней спиной.
А чтобы он ни о чем не догадался, она, Халиса, должна будет продумать, куда, в какое блюдо,  лучше всего накапать возбуждающее средство во время ужина, но так, чтобы оно подействовало перед сном. А, кроме того, ей и самой следовало придумать, как при этом подать себя мужу, который должен будет прежде всего решить, что необычные ощущения, испытываемые им, возникли в связи с ней, а не после выпитого стакана сока или мятного чая.
«Для начала достану то изумительное французское бельё, а на вторую ночь – попробую станцевать, только костюм для танцев возьму не такой яркий. Пусть это будет нечто в загадочных синих тонах с серебряными блестками. «Госпожа ночь» - так было написано по-арабски на этикетке…»
Халиса так была рада сделанной находке, что, спрятав чудесный флакончик,  быстро закончила уборку и поспешила в свою комнату. Точнее, в комнату их с мужем, вот в этом было и затруднение. Ей всегда не везло – то попалась с  фотографией Эмми, то ещё что-нибудь. Куда спрятать флакончик? Пробка совсем ненадежная! А если поставить его среди косметики: лаков для ногтей, туши духов… Точно! Амину в голову не придет копаться в подобных вещах! А вот ей будет очень просто добраться до флакона в любой момент!
Кстати, а что с Ларой Латифой? Халису обдало холодом: свекор приказал следить за женой, чтобы не позволить ей выйти из дома. Но сам же закрыл дверь на все замки так, что изнутри они при всём желании не смогут открыть дверь. Но  где Латифа?
 Позитивно настроенная Халиса вышла в коридор на поиски свекрови..

*** А Латифа тем временем без сил   опустилась в кресло возле постели.
Перед этим она безуспешно пыталась дозвониться до Феса, потом до Жади, до  доны Ноэмии, но в трубке раздавались только короткие  гудки. Т.е. аппарат не был отключен полностью – гудки шли, но стояла какая-то блокировка, и звонки не проходили через эту преграду. 
Что делать??? Достать сотовый телефон и позвонить при Халисе Жади и всем-всем? Халиса выдаст её Амину. Она больше не сможет связаться ни с кем, если Амин расскажет отцу, а Мухамед отберет у неё сотовый. Но как подать знак родственницам и дяде Али о том, что здесь происходит?
 Но потом до Латифы дошло: а для чего ей так уж необходимо кому-то звонить? Только дядя Али реально мог бы помочь ей. Но он в Марокко, они с Зорайдэ прилетят в Бразилию на свадьбу Хадижи ещё только через месяц! А что он сможет сделать сейчас?
А Жади? Да, она могла бы поставить Саида перед фактом: или Мухамед не ведет себя как дикарь и принимает то, что он заслужил, или Латифа разводится до свадебного торжества. Даже сама Жади согласится, что скандал такого рода, конечно, неприятен перед свадьбой, но ведь так издеваться над Латифой брату Саида не позволено!
Латифа сначала постояла возле бесполезного телефона, потом села на край дивана и заплакала от обиды. А ведь теперь она плакала каждый день! Вот так нехорошо закончилась её семейная жизнь. Теперь, когда она  оказалась запертой в доме, откуда она и сама-то редко выходила, но теперь её ЗАКРЫЛИ, как когда-то Саид закрывал строптивую Жади в её комнате, пока не приехала Зорайдэ, которая нашла хитрый способ дать знак дяде Али о том, что не всё  благополучно, после чего он и отправился из Марокко в гости к племяннику в Рио навестить Саида и Жади…
Да, теперь она знает, что чувствовала Жади, когда её запирали в комнате, когда распоряжались её жизнью, как будто она была куклой. Что чувствовала её сестра, когда старики решили снова вернуть её Саиду, а для этого выдали замуж за Зейна? Если бы Зейн оказался не тем красавцем с европейским менталитетом, а вторым дядей Абдулом? А если и с ней поступят так же - только отдадут замуж навсегда в жены сладострастному старику, который будет вызывать в ней отвращение одним своим присутствием?
И что ещё говорил там Мухамед, чем грозился? Забрать её золото? Смешно! У неё было так мало золота, что даже соседи, казалось, знали наизусть содержимое её шкатулки! Но стоило подняться в комнату и проверить!
Латифа прошла к себе, заметив сквозь приоткрытую дверь, как старательно Халиса протирает кальян. Войдя в комнату, она прошла прямо к сундуку, в котором и хранилась её небольшая шкатулка. Едва прикоснувшись к шкатулке, Латифа поняла, что можно её и не доставать: она пуста. Но всё равно не верилось, что Мухамед… (её МУХАМЕД!!!!) мог так поступить! Вытащив ларец, Латифа откинула крышку и … онемела. Украшений не было.  Внутри было абсолютно пусто! Не осталось ни одного украшения! Что же… Теперь Латифа вспомнила, с каким нехорошим предчувствием она снимала вчера с руки широкий золотой браслет и укладывала в шкатулку необычный кулон - нагрудную пластину, с которой не расставалась никогда, потому что это свадебные подарки мужа… Как будто в последний раз снимала.
А утром сегодня что-то не захотелось доставать украшения, после такой обиды на Мухамеда. Теперь он вызывал только отторжение, а вот в своём отношении к подаренным им когда-то украшениям она не определилась. Всё! Видимо, никогда она больше не сможет увидеть скудное содержимое шкатулки.
Куда мог деть их Мухамед? Отнес в магазин? Спрятал где-то в доме? Он мог сделать это только сегодня утром!
 Нееет! Он посмел забрать у неё украшения, которые и так жадничал покупать всю жизнь? Так пусть же он отдаст их второй жене! Как сможет носить Латифа золото, которое всю жизнь она связывала с Мухамедом? И вдруг на сестру Жади накатило чувство такого отвращения….И она  упала на постель и снова заплакала.
Она потеряла всё! Семью, мужа, устоявшуюся годами жизнь…Как неожиданно рухнул её мир! Это Жади годами расшатывала крепость, воздвигнутую вокруг неё  Саидом. А Латифе ещё месяц назад и в страшном сне не приснилось бы то, что с ней сейчас происходит.
  Когда в комнату осторожно заглянула Халиса, то, увидев раскрытую пустую шкатулку и, вспомнив угрозы свекра, всё поняла, что произошло: Сид Мухамед сделал то, что обещал. Так вот что лежит в сейфе за картиной, вызвавшей в ней такие неприятные ассоциации! 
- Лара Латифа, если вы знаете, как открыть сейф в комнате, где вы раньше жили, то золото лежит там, я думаю, - пожалев Латифу, сказала она, как-то не подумав, что сама себя выдает. Но Латифа ничего не заметила.
- Нет, спасибо, Халиса. Мне это золото больше не нужно. Если разрывать отношения, не стоит брать  с собой в будущее  осколки прошлого, о которые всё время будешь раниться. А сколько уже времени?
Девушка повернулась к часам, висевшим на стене над набольшим комодом, ответила:
- Скоро три часа. До намаза  я смогу успеть приготовить ужин, вот только скажите, что из блюд сделать? Продукты есть пока…
- Сделай таджин – любой, на свой вкус, хлеб остался , печенье… можно не печь, думаю, обойдется один день без сладостей…Вобщем, Халиса, действуй сама!
Девушка повернулась к двери, когда Латифа спросила:
- Халиса, мне неудобно у тебя спрашивать об этом, но как у вас с Амином складываются отношения? Я могу с ним поговорить …
- Нет-нет, Лара Латифа! Всё понемногу налаживается! Пусть всё развивается естественным путем! Амин признает меня, примет, вот увидите! Иншалла!
-  Иншалла! Я так хочу, Халиса, увидеть тебя с сыном на руках! Или с дочкой! Дочери ничуть не хуже сыновей!
- Да-да, Лара Латифа! Я пойду!- и невестка ускользнула в коридор, а через некоторое время раздались её увесистые шаги на лестнице.
Латифа, откинув руки  за голову,  мысленно дала слово себе, что всё-таки поговорит с сыном о том, что пора бы подумать и о детях. Да, она не могла не согласиться с Мухамедом только в одном: такую жену, как Халиса, Амин не может потерять. А если начнутся разбирательства, которые приведут семью к большим проблемам, и Халиса не захочет больше оставаться в скомпрометировавшей себя семье, то разводиться придется и Амину.
 А потом…. Её сын вполне способен отправиться на поиски Эмми, и тогда судьба его будет печальна, а она сама не переживет, если с её сыном что-то случится!
 Может быть, ей стоит действительно смириться? Ради Амина и его будущего? Где та Лейла? Она её не видела и может никогда не увидеть… Трусливые мысли закрутились в голове Латифы. А если её и правду вынудят уехать из Рио в Фес, поселят (вот унижение!) в старом доме на окраине медины, а потом и замуж выдадут? О!!! Нееет! Замуж ей больше совершенно не хочется! Латифе страшна была даже сама мысль оказаться рядом с другим мужчиной, который стал бы называть её своей женой!
 Но что тогда? Согласиться с Мухамедом? Но его она просто не выносит уже.
Если она обуздает свою гордость, сделает вид, что нет Лейлы, что ей всё равно, если мужа она потеряла, то ведь Мухамед всё равно станет претендовать на неё как на женщину. Латифу тошнило при одной мысли о близости с изменником. Но если она откажется от близких отношений – т.е. поставит такое условие для сохранения семьи, то Мухамед просто привезет себе , чтобы не быть ночью одному, вот эту самую вторую жену – в том числе и в наказание Латифы. Что делать?
Латифа поднялась с постели, поправила верблюжий плед песочного цвета, так любимый некогда её Самирой, и подошла к сундуку. Положив на место пустую шкатулку, Латифа  извлекла почти с самого дна завернутый в ткань сотовый телефон и, убедившись, что он не разряжен, набрала номер…
 
 *** Пока Латифа звонила Жади а потом пыталась дозвониться по сотовому до Феса, дона Жура тоже предприняла некоторые меры. Созвонившись с хозяйкой пансиона, своей доброй приятельницей, она попросила позвать к телефону Самиру. Разговор был недолгим. Самира всё поняла и предложила план действий, услышав о котором, Жура только довольно хмыкнула, бросив в трубку: «Действуй, девочка!»
 Потом Самире позвонила обеспокоенная Жади, которая уже знала обо всём от Латифы, и теперь Самира лихорадочно собирала в сумочку необходимые вещи: блокнот, набор ручек и фотоаппарат, кошелек, где лежало около двадцати реалов и была мелочь примерно в семьдесят сентаво монетами. «Этой суммы достаточно для поездки», - решила Самира, опасавшаяся грабителей, которые могли подкараулить в любом месте города.
Натянув джинсы с поперечными разрезами на коленках и черный топик с аппликацией на груди, которая переливалась изломанными линиями при  малейшем движении, Самира быстро пригладив волосы, затянула их толстой резинкой и вышла из комнаты, не забыв закрыть замок на несколько поворотов ключа.
Увидев в конце коридора соседа, который в последнее время недвусмысленно давал понять Самире о своих намерениях, она прошла настороженно мимо, молясь в душе о том, чтобы ей не пришлось вот именно сейчас отбиваться от наглеца, не понимающего нормальных слов. Она с ним разберется – давно пора, но только не сейчас.
 Но всё обошлось, видимо, его отпугнуло  решительное выражение лица у девушки, и было по всему видно, что она готова дать отпор. Оказавшись на улице, Самира нырнула в тут же подкатившее такси, внутри которого сидела Жади.
- Куда теперь? Что ты узнала, Самира, и от кого?
- Тётя Жади, мы сейчас поедем к бару доны Журы, сядем за столик на улице, закажем по стакану сока и посмотрим, как поведет себя мой отец. Амин, насколько я поняла, вот-вот должен возвратиться из своего магазина. Если он не захочет объяснить, что происходит в доме, и почему отец посмел закрыть маму как в Средневековье, то я демонстративно сделаю несколько фотографий дома, улицы, магазина, а потом мне придется пригрозить, что напишу статью о том, как в современном городе женщину запирают на ключ в доме только потому, что муж решил взять вторую жену, а первая оказалась в неведении, и потом отказалась принять новую избранницу мужа!- Самира горячо, скороговоркой проговорила всё это, приоткрыв сумочку и показав Жади фотоаппарат.
- Самира! Ты сделаешь это? – с ужасом спросила Жади, тем не менее восхищенная смелым решением племянницы.
- Тетя Жади, - тихо добавила девушка, - я не собираюсь устраивать скандал, вовсе нет! Я только припугну отца! Возможно, не напрямую, а через Амина. Он не должен так поступать с моей матерью, тем более, что он сам виноват – обидел маму, обманул, изменил ей, взяв вторую жену!
- Сесть в баре у доны Журы! – со сладким ужасом повторила Жади, понимая, как шокирован будет брат Саида подобным поступком. Но если это не понравится Саиду? Жади теперь боялась всего, за каждую мелочь, опасаясь, что Саид не пригласит её на свадьбу Хадижи.Но Самире этого не объяснить, ведь ей хочется защитить мать.
-Да! Мне позвонила дона Жура и рассказала, что весь Сан-Криштован в курсе этой истории. Дона Жура , если её не остановить, сама готова устроить какой угодно скандал, она даже полицию вызвать грозилась! Но лучше мы разберемся по-семейному! Без полиции. Правда, так будет лучше, тётя Жади?
 Жади ошеломлённо молчала.
Полиция? Какая может быть полиция? Это же верный путь к тому, что Саид не пустит её на свадьбу Хадижи! И дона Жура тоже…Но раз уж события приняли такой оборот, то не лучше ли возглавить этот процесс? Взять ситуацию под свой контроль, как выразился бы Лукас? Правильно сделала, что согласилась поехать с Самирой, даже не зная о её планах! Но племяннице она не стала говорить об этом.
- Самира! Я дозвонилась до Феса по просьбе Латифы и поговорила с дядей Али. Он знает теперь обо всём. И обещал принять меры. Думаю, что нашего появления в Сан-Криштоване будет достаточно, чтобы Мухамед понял серьезность ситуации. А нам лучше обойтись без скандала.
-Хорошо. Но будем действовать по ситуации.
Вскоре машина подъехала почти к самому бару, и, расплатившись с водителем, Жади и Самира присели за один из свободных столиков на улице. Как только Базилио увидел Самиру, он, едва не подпрыгнул на месте и тут же скрылся внутри бара, откуда тут же «выплыла» дона Жура. Она о чем-то негромко переговорила с новыми посетительницами, после чего Анинья принесла Самире и Жади на подносе пару высоких бокалов ярко-красного сока с высокими трубочками и тарелочку с пирожками.
- У меня много дел, мне следить некогда, но Базилио, если вы сами не заметите, вам подскажет, когда возле дома появится синьор Мухамед  или твой брат, Самира.
Женщина оглянулась вокруг и, казалось, увидела того, кого искала.
-Базилио! – тут же позвала хозяйка бара работника,- твоя работа – на улице. Принимай заказы у клиентов, вытирай столики, но гляди в оба!
- Понял, дона Жура! – радостно ответил парень, предвкушая новое событие в жизни улицы.
Жура отправилась к кассе, чтобы пересчитать и убрать часть дневной выручки, думая о том, что Жади – как ни крути, пусть и не родная, но тёща её сына Шанди. Правда, отношения в этой семье весьма странные, и заводить разговоры с этой женщиной Журе совершенно не хотелось. Казалось, и сама Жади не воспринимала её, Журу, как родственницу. Ну да ладно!
Шанди никогда не отзывался плохо о жене Лукаса, а вот Мэл её не выносила, но, однако, тоже при Журе не обсуждала. И если Жура знала о том, что Мэл плохо относится к новой жене отца, т.е. к мачехе, то только со слов Шанди, которому многое в семейных отношениях Феррасов казалось не совсем обычным, пока не прояснилась вся история семьи, нехотя рассказанная Мэлзиньей Шанди в моменты откровенности. Эта женщина, Жади, оказывается, 20 лет любила отца Мэл, Лукаса… А мать Мэл, змея Маиза (Жура никак не могла простить ей того, как плохо относилась та к её сыну много лет назад, может быть, это и стало причиной того, что Мэл тогда пристрастилась к наркотикам!) Журу всегда трогали такие поразительные истории любви, любви, в которую она сама уже очень давно перестала верить и…
- Дона Жура! Синьор Мухамед появился из-за угла! Он ещё не заметил ни Самиру, ни её тетку! А Латифа уже давно стоит на балконе, и я видел, как она помахала рукой своим родственницам! И они в ответ – тоже!
- Базилио! Когда ты перестанешь хватать меня за платье! Что за дурацкая привычка?- сердито прикрикнула она, отталкивая от себя юношу, порой   забывавшего о субординации. Бросив на стойку полотенце и поставив протертый стакан, она вышла следом за Базилио на улицу.
 И вовремя. Потому что первое, что ей довелось увидеть, было совершенно потрясенное лицо соседа, мужа пленницы. Он стоял перед дверью собственного дома, кажется, забыв о том, что нужно достать ключ и открыть замки, которых было не менее пяти, если верить Базилио. А Самира, как будто не замечая отца, привстав из-за столика, нацеливала фотоаппарат на… балкон дома родителей, где некогда сама прожила много лет до своего изгнания. Она сделала несколько снимков, слегка меняя ракурсы. Наконец, фотоаппарат был нацелен прямо на балкон, где, вероятно, кто-то находился. И вот только тогда Мухамед пришел в себя и поднял голову, чтобы узнать, кто стал объектом фотосессии отвергнутой непослушной дочери.
Дона Жура усмехнулась: сосед, обычно такой самоуверенный, синьор Мухамед сейчас имел жалкий вид: видно было, что он хотел бы высказаться по ситуации, вот только внизу были одни враги - и дона Жура, и Жади, и Самира...
И вот тут из-за угла магазина появился Амин. Он тоже притормозил от неожиданности: увидеть за столиком бара Самиру и родную тетку он никак не ожидал.
Что случилось?! Утром мать и Халиса в полном здравии оставались в доме, но если сейчас здесь находится Самира, которая в Сан-Криштоване не появлялась несколько лет – вон как соседи смотрят на неё во все глаза!; если здесь в баре сидит Жади – сестра его матери, то не случилось ли чего-то страшного?
Побледневший Амин быстро подошел к двери и дернул на себя, но дверь не открылась. Ничего не понимая, он начал судорожно трясти дверную ручку.
- Что ты делаешь, Амин? – очнулся Мухамед. – Ключ у меня! Возьми и открой все замки!
- Что с матерью? Что случилось?- спросил севшим голосом Амин.
- С твоей матерью? Ничего! Вот, полюбуйся, - показывая куда-то рукой вверх, ехидно проговорил отец, - твоя мать как одалиска выставляет себя на всеобщее обозрение на балконе. И твоя жена – тоже!
Он вытащил ключ из кармана джеллабы и стал по очереди открывать замки, пока Амин стоял с поднятой головой и рассматривал стоявшую на балконе мать, которая, не замечая его, улыбалась Самире и Жади, не сводя с них глаз. Халиса пряталась за её спиной и, кажется, пыталась уговорить вернуться в комнату.
- Амин!- тихо позвал Мухамед сына. – Спроси у своей сестры, для чего она фотографировала наш дом, да и меня тоже? И мать? Чего она хочет?
Он вошел в дом, прикрыв за собой дверь, а сын направился к столикам. Самира быстро убрала фотоаппарат в сумочку. Это заметили и Жади, и Амин, и Жура.
- Что, Самира, тебя уже били за то, что кому-то не понравилось, что ты их сфотографировала? – бесхитростно поинтересовался Базилио, тоже заметив, как быстро исчез данный предмет в безопасном месте.
- Что?!! Молчи лучше! Ты - Базилио, кажется, если я не забыла? – пренебрежительно спросила девушка, после чего парень обиженно засопел: как такое возможно, чтобы его могла забыть соседская девчонка? Да его весь район знает!
 Амин подошел почти вплотную к столику, где находились его родственницы, но переступать черту, которая обозначала границу бара, не стал.
Заметив это, дона Жура хмыкнула: конечно, это воспитание синьора Мухамеда! В баре продается спиртное, значит, заходить нельзя – это харам, так, кажется? Слово «грех» по-арабски знало наизусть всё население Сан-Криштована.
- Самира!..- Амин не знал, как спросить у сестры о том, что потребовал выяснить отец.
- Амин!.. – Самира выдержала паузу, строго глядя ему прямо в лицо. – Мне известно, что вы с отцом закрыли маму с твоей женой в доме. Вы сделали так, чтобы наказать мать за то, что она не хочет признать многоженство отца, который женился на какой-то соплячке в Марокко!  А твоя жена играет роль тюремщицы матери, так? – в глазах Самиры плескалось презрение.
- Нет, не так, - пробурчал Амин. – Отец решил, что маме нужно дать время подумать над решением. А Халиса занимается домашними делами, ты же знаешь, что в нашем доме нет прислуги.
Самира замотала головой. Её прекрасные волнистые волосы давно рассыпались по плечам, потому что резинка не смогла сдержать тяжелых волос.
-Нет, Амин! Не повторяй за отцом этот бред! Никто не имеет права лишать свободы женщину только потому, что она не хочет жить в гареме! Ты хочешь знать, для чего я сделала столько фотографий? – иронично продолжала она. – Я напишу статью о жестокости в семьях бразильцев разных социальных групп и слоёв. И как пример, приведу нашу семью. И фотографии будут очень кстати. Теперь ты знаешь ответ – можешь передать отцу, чтобы и он знал!
Амин смотрел на Самиру так, если бы она обезумела. Как она смеет так говорить с ним, с мужчиной, пусть и родным братом? Как она осмелилась говорить таким тоном об отце? И что это, как не шантаж?
- Если отец не захочет, чтобы снимки его дома и заточенной на балконе нашей матери, а также и его самого, самодовольно открывающего кучу замков на двери, появились в очередной статье, в ближайшем выпуске. газеты, которую читает весь Сан-Криштован, он сейчас же даст слово, что не станет больше запирать мать в доме. Не станет её третировать! 
Видя, что брат молча стоит, глядя на неё из-под хмуро сдвинутых бровей, поджав губы, она с вызовом добавила:   
- Я не поленюсь приезжать сюда, к доне Журе, каждый день, чтобы узнать, как вы с отцом обращаетесь с моей мамой. Тебе всё понятно, Амин?- она спросила так строго, что даже Базилио, весь превратившийся в слух, поёжился, стоя почти рядом – у соседнего столика с грязной тряпкой в руке.
- Самира, я не думал, что отец в самом деле закроет дом на ключ. Не пиши пока никаких статей, выйдет только хуже….
- Хуже? Для кого - хуже? – тут же прицепилась к его слову журналистка.
Амин усмехнулся: он уже взрослый женатый мужчина, способный сам стать отцом при желании, а его сестра – как бы она не пыжилась, всего лишь девчонка. Если бы она не дурила, могла бы стать самой красивой невестой Феса. Но …
- Самира! Скоро начнет темнеть, тебе лучше накинуть платок, чтобы никто не польстился на твою красоту, и вернуться в тот дом, где ты сейчас живешь! Вечером в городе опасно! – Амин не стал ждать, что ответит вспылившая сестра, он повернулся и быстро пошел к дому. А Самира продолжала хватать ртом воздух, злясь на себя за то, что не смогла ответить Амину как следует.
-Успокойся, Самира! Садись, допей сок, - принялась утешать девушку Жади.
- Как я смогу узнать, что маму больше не закроют как пленницу в доме? –расстроенным голосом сказала она в ответ.
- Я буду наблюдать за твоими родственниками и пойму, сидит твоя мать под замком или нет, - успокоила Самиру и дона Жура.- Мне-то уж всё понятно: когда Латифа с невесткой идут на рынок, когда  - уборкой занимаются …. И дона Ноэмия может всегда в гости зайти по-родственному, а потом мне всё расскажет. Не переживай так! И Базилио всегда нос по ветру держит!
Лучше бы дона Жура не упоминала имени этого болтуна и сплетника, т.к. немедленно же и пожалела о сказанном, потому что Базилио, решивший, что и ему позволено вставить слово, тут же поинтересовался:
- А золото синьор Мухамед доне Латифе вернул? Вернул или нет? Я слышал, как синьор Мустафа говорил об этом с синьором Мухамедом!
- Золото? – удивленно спросила дона Жура. – Ты что такое мелешь, парень? Какое ещё золото?
- Наверно, Базилио имеет ввиду украшения моей сестры! У каждой марокканской женщины есть шкатулка с украшениями. Таков обычай. У Латифы тоже были золотые украшения.
-Отец отобрал у матери её украшения? – поразилась Самира.
- Нет, он их спрятал, чтобы твоя мать не смогла сбежать от него, ведь ей не на что будет жить, ни денег нет, ни украшения не продать… вот как хитро придумал синьор Мухамед! – философствовал Базилио.
-В голове не укладывается! – возмущалась Самира. Жади видела, что ещё немного, и племянницу будет не удержать  - она помчится в дом разбираться в случившемся. Но к счастью, к бару подъехала машина, из которой вышел Лукас.
 - Я за вами! О, дона Жура, здравствуйте! Как поживаете? – Лукас завел вежливую беседу с матерью мужа Мэл. Они поговорили о чем-то минут пятнадцать, пока Самира и Жади усаживались в салон машины, и Жади уговаривала девушку больше не приезжать. Даже эта акция устрашения вообще не имела смысла. Такие вопросы решаются не угрозами и шантажом, а авторитетом таких людей, как дядя Али.
- Тетя Жади, а если бы дядя Али уже умер или его вовсе не было бы? Как тогда была бы решена проблема?
- Алхамдуллилах, Самира! Не говори так, чтобы не накликать беду! Без дяди Али  жизнь нашей семьи была бы намного тяжелее.
 Лукас тем временем попрощался с доной Журой, и машина развернулась на улице, стараясь выехать из узкого проезда на дорогу из Сан-Криштована. Самира сидела молча, злясь на то, что ей не дали что-то сделать или ещё что-то договорить, она мысленно анализировала ситуацию.
Перебросившись парой фраз с Лукасом, Жади тоже замолчала: отвлекать Лукаса, когда он за рулем, она опасалась. И ещё – ей хотелось обдумать мысль, сказанную Самирой о дяде Али. Жади любила дядю Али. Она порой с удивлением вспоминала, как в первые месяцы после возвращения из Бразилии в Марокко после смерти матери не могла найти ни понимания, ни общего языка с дядей Али. Только Зорайда и Латифа приняли её такой, какая она была. Но, не желая зла дяде Али, а уж тем более, не думая о его смерти,  Жади пришла в голову мысль, что именно из-за дяди Али так трагически сложились жизни многих людей. Если бы он позволил ей и Лукасу пожениться и помог устроиться в жизни, если бы при этом он выдал замуж Латифу за Саида, а не за Мухамеда….
Жади покосилась на Самиру. Нет! Латифа никогда не отказалась бы ни от Самиры, ни от Амина, если бы ей предложили каким-то чудом вернуться в прошлое и изменить свою участь. От Саида у Латифы родились бы совсем другие дети.
 А разве она сама отказалась бы от дочери? Её Хадижа – дочь Саида. Значит, что произошло в их жизни – они с Латифой принимали до определенного момента, потому что так было суждено. Появление Самиры, Амина, Хадижи – было предопределено свыше. И дядя Али был орудием судьбы.
Но потом Судьба изменилась, и вот уже Лукас с Жади- через 20 лет, а Латифа встала перед выбором: или быть первой женой, или развестись. Но кто знает, что Аллах приготовил сестре в жизни? Может, такую же страстную и сильную любовь, как и у них с Лукасом? 
Жади подумала, что Латифа за всю жизнь так и не познала, что такое настоящее чувство страстной, головокружительной, безумной любви. И что это за мужчина – Мухамед? Как его можно любить? Если бы мужем Латифы когда-то стал Саид, она смогла бы понять такую любовь, которая рождается в браке. Полюбить Саида можно было бы без насилия над собой. Но Мухамед? Жади всегда слегка презирала в душе мужа Латифы, но сейчас этот толстяк был ей просто отвратителен. «Поделом ему будет, если Латифа всё-таки настоит на разводе!» - мечтала Жади.
Вдруг автомобиль резко затормозил. Лукас сидел бледный, пот выступил на лбу.
- Придурок! Откуда такие берутся на дороге? Ещё чуть-чуть – и он врезался бы в нас, размазав нашу машину по бетонному ограждению! – Лукас никак не мог успокоиться, даже обнаружив, присмотревшись, что где-то вдали на большом расстоянии от них лихачом занялась дорожная полиция.
«Аллах! Все мы под Богом ходим! Надо ценить каждое мгновение того, что нам дает судьба!»- подумала Жади. А дальше Лукас вел машину на меньшей скорости, Самиру они решили привезти к себе.
 Сумерки наступили быстро, а за ними навалилась черная безлунная ночь. Звезды отражались в Атлантическом океане, который с шумом разбивал волны о берег,  пляжи, мимо которых они проезжали, были пустынны, но по дорожкам, отделанным волнистыми полосами серой и белой плитки, прогуливались парочки, группы туристов; не спеша, проходили стражи порядка, работали небольшие ларьки и сувенирные лавки.
Наконец, в районе Леблона машина завернула в сторону лагуны, и через минут пятнадцать машина подкатила к ограде их особняка.

*** Дома Жади и Лукас, прогуливаясь по дорожкам сада возле своего особняка, обсуждали ситуацию в доме Латифы.  Самира же  находилась в отведенной ей комнате наверху, сидела перед ноутбуком, записывая какие-то заметки. И прогулка совершалась без неё.
- Жади, что происходит? Мы никогда не общались с семьёй твоей сестры, хотя её дочь частый гость у нас. Я так привык к Самире – она не просто наша родственница, а для меня она как родная племянница. Объясни, что случилось с её матерью?- Лукас озабоченно повернулся к Жади, шагая по мощеной дорожке.
Жади пожала плечами и ответила:
- Тебе , Лукас, трудно будет это понять. Ты современный человек, настолько современный, что если я скажу тебе, что отец Самиры посмел закрыть её в доме, запретив выходить на улицу даже их невестке, и всё это в наказание за то, что Латифа не желает принимать вторую жену, на которой Мухамед тайком женился!
- Что значит – тайком? Вспоминая пышные свадьбы, которые проходят по вашим обычаям в Марокко, мне кажется, трудно утаить такой факт от кого-либо из родственников, - Лукас глядел себе под ноги, стараясь наступать на светлые плитки, которыми была выложена дорожка, ведущая к бассейну.
- Но вот смогли утаить. Латифа вернулась с молодоженами из Феса немного раньше, а Мухамед, отправив их в Бразилию, остался в Марокко под надуманным предлогом. Его дядя быстро сосватал ему молоденькую невесту и тут же была устроена свадьба. Всё произошло так стремительно, что дядя Али не смог вмешаться. И я не думаю, что он смог бы что-либо предпринять. А Латифе никто ничего не сообщал по разным соображениям.
- Дядя ....эээ. Абдул, кажется? Это не тот старик, которого тебе удалось как-то обмануть, улетев из Марокко по поддельному документу? – усмехнулся Лукас, обнимая и притягивая ближе к себе жену.
- Лукас, - это всё очень серьезно! – прижимаясь к любимому мужу, озабоченно произнесла сестра Латифы.
- Но вы съездили и всё уладили? Или как?
- Нет, Лукас, нас в дом никто не впустил, и даже не собирались. Мухамед отключил телефон, поэтому поговорить с Латифой я смогла только по сотовому, который оставила ей вот на такой экстренный случай. Потом я позвонила дяди Али в Фес, и теперь он будет разбираться как мужчина с представителями семьи Мухамеда.
- Тогда для чего вы ездили с Самирой к их дому? – целуя Жади в волосы, поинтересовался Лукас.
-Мы хотели…ой! .. подожди, мне острый камешек или стекло…что-то острое попало в босоножки…
Держась одной рукой за плечо мужа, Жади поболтала ногой в воздухе и услышала, как с тихим звуком выпал тот предмет из обуви, который доставил ей столько неудобств.
- Надо сказать завтра садовнику, чтобы проверил дорожки – вдруг Пьетро что-то разбил, не сказал няне и скрыл от меня, а теперь сам может порезаться.
- Да, Жади, скажи обязательно! И что? Вы съездили в Сан-Криштован и просто посидели в баре у свекрови Мэл?
-Свекрови?.., - сначала не поняла его Жади. – А, да, мы сели за столик у доны Журы. Самира решила устроить акцию устрашения. Ведь теперь в её семье знают, что она как журналистка, может написать любую статью в журнал или в газету. Или даже просто выложить в Интернет, пусть Мухамеду от этого ни холодно, ни жарко.
- И что дальше?
- Самира достала фотоаппарат и сфотографировала и дом, и отца, открывающего многочисленные замки на двери дома, в котором запер непослушную женщину, и Латифу, вышедшую на балкон…
- Твоя сестра осмелилась выйти на балкон? Помнится, ты говорила…
- Да, Лукас, все мы со временем меняемся, особенно, если начинаем понимать, что в жизни нас что-то перестаёт устраивать.
- Не хочешь ли ты сказать, что Латифа собралась развестись с мужем? Это невероятно! Я не могу представить себе твою сестру одну!
- Лукас, а что ей остается делать? Вот увидишь, Мухамеда уговорят привезти ту девчонку в Рио, и Латифе придется терпеть её у себя в доме! Впрочем, в таком случае этот дом уже не будет только её. Он будет принадлежать и той, второй.
- Почему ты произносишь слово «девчонка»?
- Потому что ей всего-то лет 16-17, не больше!- усмехнулась Жади.
-Жади?!! Не может быть! Впрочем, разве в нашем кругу пожилые мужья не берут в жены молодых красоток? Только Тавиньо держится, и всё ещё живет с Лидиане.
- А тот мальчик, с которым мы видели их на корте , это кто? У них внуков нет, насколько я знаю. Или  ты о чем-то мне не рассказал?
- Это не внук, это внебрачный сын Тавиньо, но это такая странная история, что долго рассказывать.
- Я беспокоюсь, Лукас, скоро ты уедешь так надолго в Европу, а затем в Россию. Мне это название страны почти ни о чем не говорит. Я знаю о России только по статьям из журналов, где описываются скандалы с их звездами и богатыми людьми, оказывающимися за границей. У них высокий уровень преступности, как ты сможешь там себя защитить? Я буду так беспокоиться!
- Жади! Я еду туда не один и не собираюсь бродить по злачным местам городов, где нам предстоит побывать. Москвааа, Петербург, Сочиии, - с трудом выговорил Лукас непривычные названия.
- Попрошу Самиру посмотреть информацию о России и об этих городах!
- Конечно, именно так и сделай! Тем же самым ещё раньше догадалась заняться Лидиана: её дочь Телминья уже нашла ей толстую папку с материалами о России. Можешь с ней созвониться, чтобы не тратить время, и пообщаться на эту тему.
- Я так и сделаю! Но если Лидиане тоже беспокоится о Тавиньо, то есть причины, наверно.
- Жади-Жади! Мы знакомы с Тавиньо много лет , и Лидиане всегда беспокоилась о нем. Она нисколько не изменилась и за последние пять лет. Такая же подозрительная, ревнивая, звонит ему по-прежнему по сорок раз за день. Я бы не вынес такого!
- Значит, не доверяет!
- Нееет! Боится его потерять!
- И она была права, если при таком режиме слежения твой коллега умудрился сделать ребенка на стороне, согласись?.. Лукас… если у тебя будет внебрачный ребенок, я не знаю, как переживу такое!
-С чего ты это взяла? У меня – и вдруг внебрачный ребенок? Не ревнуй, меня, Жади! Не думай обо мне плохо!
- Но я всё равно стану очень переживать, пока ты не вернешься из той далекой холодной страны!
- Я тоже буду беспокоиться за тебя, Жади! Эта свадьба твоей дочери… Что, если Саид как-то обидит тебя?
- Что?!!! Кто ему позволит сделать это? Лукас, я больше не его жена. За мной стоит дядя Али, он очень уважаемый человек. Они с Зорайдэ приезжают скоро на свадьбу, и дядя будет разбираться с разводом Латифы. За меня не волнуйся. Со мной и Пьетро всё будет в порядке!
- Надеюсь!..
Сверху где-то открылось окно, стукнула рама, и, повернувшись одновременно в сторону, откуда раздался этот звук, Лукас и Жади увидели в открытом окне второго этажа Самиру, решившую, видимо, тоже подышать свежим ночным воздухом городского сада. В воздухе был разлит аромат цветущей азалии, темно-розовые цветы которой в темноте казались почти черными.
Жади и Лукас, обнявшись, пошли назад к дому. Лукасу надо было рано вставать, а до того, как лечь спать, предстояло проверить все нужные сводки и просмотреть биржевые новости. Кроме того, пришли документы из банка, и следовало незамедлительно заняться счетами. Жади же не терпелось увидеться с сыном. И ей надо было его чем-то занять, на случай, если упрямый мальчишка не пожелает ложиться спать, чтобы остаток вечера он не мешал Лукасу заниматься неотложными делами.
Так, занявшись каждый своим делом, они спокойно провели вечер.  Самира же у себя в комнате, вытянувшись на диване, задумчиво обводила фигуру нарисованного человечка на одной из страниц блокнота, заполненного разными записями и заметками.

17. Глава 15. ЧАСТЬ 3.
 МУХАМЕД принимает жесткие меры. Золото Латифы. Любовный напиток в действии. (Для возраста +18).

 А вот в доме Мухамеда разыгрался настоящий скандал. Стоило ему переступить порог, как он, не смотря на свой солидный вес,  взлетел на второй этаж и метнулся к балкону. Не говоря ни слова, он схватил Латифу за одежду и заволок  внутрь комнаты. Испуганная Халиса выскочила сама, но он приказал ей выйти вообще из комнаты. Латифа внутренне сжалась, но старалась не показывать страха, прижав ладони к груди. Мухамед с перекошенным от злости лицом повернулся к ней, удостоверившись, что Халиса вышла и ничего не слышит.
- Стоишь на балконе, как одалиска? – осуждающе констатировал он. – Видел бы дядя Абдул!..
Потом, быстро сделав несколько шагов, он резко повернулся в ней и, ткнув пальцем в её сторону, прошипел:
-Ты знаешь, для чего твоя дочь приехала к нашему дому и посмела сидеть в баре этой несносной женщины? А твоя сестра? Что им понадобилось здесь? ....Как они вообще узнали?! – дошло, наконец, до Мухамеда, что присутствие женщин вовсе не случайно.
Латифа не отвечала.
-Тааак…. Это дело рук доны Журы! Конечно, кто же ещё мог позвонить Самире, а та привезла с собой и Жади!
Когда в комнату вошел Амин, он увидел отца, обхватившего обеими руками голову.
-Амин! - взывал к сыну Мухамед. – Что тебе сказала Самира? Что она собирается сделать?
-Ты сам виноват в этом, отец! – ответил, отворачивая голову в сторону, сын.
- Что?!! Что ты сказал?!
- Для чего было закрывать мать в доме? И зачем ты забрал у неё золото? Весь Сан-Криштован только это и обсуждает! Ты этого хотел?
- Золото? При чем здесь золото Латифы? Кому до этого какое дело?
- Не утруждай себя, - с крепкой обидой сказала Латифа. – Я отказываюсь от  золота. Забери всё, что ты дарил мне когда-то! Отдай эти украшения второй жене! Мне   нужен только махр при разводе – и не золото, а дом. Вот этот самый дом или другой, но в Сан-Криштоване! Здесь столько домов продается в последнее время!
- Латифа, давай обсудим это как-то иначе…. Я не только верну тебе твоё  золото, но и куплю много нового – столько же, сколько получила вторая жена, и ещё столько же! – он старался говорить вкрадчивым голосом.
Латифа не отвечала, горестно сведя брови и поджав губы. Тогда Мухамед рванулся в сторону когда-то общей их спальни со словами:
- Я сейчас же верну твоё золото, сейчас же! И телефон включу, чтобы ты могла поговорить с дядей Али!...Не надо его расстраивать! Скажешь, что золото у тебя, а потом я отвезу тебя в Торговый Центр, где ты выберешь себе украшение к свадьбе Хадижи!
И он скрылся на несколько минут из комнаты. Латифа и Амин остались одни.
-Амин, хотя бы у тебя всё наладилось! Совсем плохи будут дела, если и твой брак распадется: если ты не дашь Халисе ребенка, она от тебя уйдет.
Но Амин не хотел поддерживать разговор на данную тему.
- Я очень хочу увидеть внуков! Может быть, случится чудо, и судьба вернет тебе твою Эмми. Но до этого времени пусть будет у тебя и эта семья…
- Я устал от Халисы…, зачем отец заставил меня жениться на ней?
-Будь похитрей, Амин! Ты не можешь развестись с ней. Так сделай же так, чтобы она была занята ребенком, и ей будет не до тебя! Поверь мне, многие женщины забывают о мужьях, когда у них появляются дети!
Амин закусил губу, но задумался. И Латифа продолжала:
- Что тебе стоит?... Это же не такое сложное дело… А Халиса станет более спокойной, если ты дашь ей ребенка. Для чего женщины выходят замуж? Им нужны дети. Когда у неё будет ребенок, ты станешь более свободным.
-Хорошо, пусть будет ребенок…., - начал было Амин, когда в комнату тяжело дыша, и, видимо - от злости, влетел Мухамед.
- Кто рылся в моем сейфе? Кто пытался его открыть? Латифа? Это ты…
-О чем ты говоришь? Отец, кто мог бы попытаться открыть твой сейф?- выступил вперед Амин.
- Сейф открыть не смогли, но пытались. Я обнаружил кощунственную сцену: картина, за которой находится сейф, перевернута! И выглядит так, что …это харам, чудовищный харам!!!
-Халиса! Ты в комнате отца делала уборку?- повернулся Амин к тихо стоявшей рядом Халисе, появившейся следом за свекром, и наверняка - по его приказу.
- Да, я пыль протерла везде. Но картина… клянусь Аллахом, висела именно так, как она висит сейчас! Как вы и описываете – верх и  низ поменялись местами. Но после вашего ухода никто в комнату не заходил! И я картину не трогала! Я думала, что это современное искусство, и так надо, если вы решили повесить картину именно так!
Объяснения были глупыми, но все видели, как напугана молодая женщина.
- А ты до этого никогда не видела картину в нашей комнате? Разве ты ни разу не заходила в комнату к Латифе?- подозрительно процедил Мухамед.
- Я никогда не обращала внимание на картину, ведь я заходила только по делам, и не рассматривала обстановку в комнате! – чуть не плача, отвечала невестка.
 – Я не притрагивалась к картине – только протерла её от пыли, и всё!- оправдывалась Халиса.
-Я тоже не заходила в комнату и тоже ничего не пыталась открыть. И мне это ни к чему! Золото я не приму назад, Мухамед, - твёрдо сказала мать Амина.
Амин поддержал её:
- Не думаю, что моя мать стала бы пытаться открыть сейф! А Халиса – ей это зачем и …
Он не договорил, потому что где-то внутри дома раздался грохот.
-Что? Что такое?! Что случилось?!
Все бросились к дверям комнаты.
- Что это могло быть? – недоумевала Латифа. Но Мухамед побежал в комнату, ставшую его спальней, и остановился на пороге…
Видя его лицо, все поспешили к нему, и теперь, выглядывая из-за спины, осматривая комнату, пытаясь понять, что стало источником громкого звука, видимо, из-за падения чего-то тяжелого.
В полумраке, в свете светильника, стилизованного под марокканский, на стене блестел дверцей сейф, а с медного гвоздя над ним свешивался шелковый шнур, видимо, оборвавшийся с одного конца по своей ненадежности. На полу внизу лежала картина. Наверно, при падении, она ударилась о пол углом, поэтому рамка развалилась на части, и полотно порвалось. Но вот… кааак!
Когда Амин поднял вещь, на которую никогда ранее вроде бы и внимания не обращал, теперь с удивлением смотрел на то, что на ней было изображено, но  Халиса и Латифа сразу заметили, насколько причудливо пролегла линия разрыва: она шла от вершины минарета вдоль него , пролегая далее между двумя изображенными женщинами… Теперь  нарисованные художником на полотне толи сплетницы на медине, толи две жены-соперницы, пришедшие на рынок, были разделены  рваной полосой – навсегда.
-Что теперь делать с картиной? – озабоченно спросил Амин. – Подклеить изнутри или наложить шов? Заштопать осторожно, чтобы не было заметно? А потом его закрасить – подобрать краску, чтобы издали было не заметно.
- Да! Здесь по соседству живет художник… как его? Синьор Олаво? Может быть, попросить его помочь отремонтировать? Неужели у него никогда такого не случалось? Амин? Поговори, ведь хорошая вещь, такая привычная…
- Да, я попрошу его завтра же посмотреть, сможет ли он что-нибудь сделать?
Пока отец и сын вели беседу, каждая из женщин переживала про себя, что это – дурной знак – именно для неё!.
Латифа думала, что это знак. Знак того, что между ней и той, второй, ничего не может быть. И сам Аллах дает понять это, недаром картина порвалась вот ТАК.
А Халисе было не по себе оттого, что она ещё днем рассматривала картину, и ей показалось, что она даже почувствовала взгляды ненависти  из-под платков обеих женщин. Это не к добру… Но о каких двух женщинах может идти речь? О свекрови и Лейле или о ней и Эмми? Но Эмми – глупо о ней думать, где она сейчас? Даже не в Бразилии! Родственники по телефону проговорились – она в уже в Дубае. «Но сегодня ночью я должна дать Амину эти капли, сегодня!»
Амин же думал не о предстоявшей ночи, а о том, что перед ним  - сейф, в котором отец держит украшения матери! Вот об этом он и спросил отца.
- Амин, ничего с золотом твоей матери не случится! Оно здесь, в надежном месте, как и золото Халисы –  в твоем сейфе, и твоя жена не возмущается этим фактом!-  отмахнулся Мухамед.
- Халиса попросила меня сама убрать дорогие украшения в сейф, я их у неё не отбирал!
- Но…я тоже не отбирал ничего у твоей матери!
- Верни золото, отец! Ты взял вторую жену, но я не позволю тебе обижать мою мать! Достань золото из сейфа, иначе я позвоню дяде Али…
Мухамед внимательно, прищурившись, посмотрел на сына и сказал:
- Хорошо, сейчас я достану украшения, и пусть они снова лежат в шкатулке Латифы. Согласен! Если вы так все переживаете из-за этого, то…
Он порылся в кармане, достал крохотный ключик, вставил его в замок сейфа и повернул несколько раз. Потом набрал код, стараясь не смотреть, видит ли кто, какие цифры он набирает.
Но Амин уже развернул Халису лицом к выходу из комнаты и увел её, понимая, что родителям надо остаться наедине. Вдруг они помирятся, и не будет никакого развода, скандала, с этим связанного. А вторая жена…пусть живет себе где-нибудь, подальше отсюда!
Латифа смотрела, как суетится Мухамед возле сейфа, пытаясь открыть дверцу. Возможно, по ошибке он нажал не на ту цифру, но что-то не получалось…
Она повернулась и пошла вон из комнаты. Зачем вообще нужно было оставаться и ждать? Аллах, она же отказалась от золота Мухамеда! Какое унижение! Всё! Прочь отсюда!
А Мухамед, наконец, справился с дверцей, и, видя, что Латифа уже дошла до двери комнаты, сказал:
- Подожди, сейчас достану и отдам, Латифа! Куда же ты?- он выхватил холщовый мешочек со скудным содержимым и бросился вслед за ней. Но не тут-то было! Мухамеду не повезло и на этот раз! За что-то зацепилась завязка, казалось бы, маленького мешка, но это задержало мужа Латифы. Видя, что жена уже вышла из комнаты, он с силой дернул, а в результате мешок порвался, а золото рассыпалось  - и по ковру раскатились браслеты и кольца, блестя в свете прикроватного фонарика. А цепочки и ожерелья легли змейками поверх рисунка ковра  на полу, тоже сверкая отдельными крохотными звеньями. 
Кряхтя, Мухамед наклонился и собрал упавшее достояние собственной жены. «А что же это золота так мало, и, правда?» - недоумевал брат Саида. Даже на вид было понятно, что у той же Лейлы украшений на свадьбу было куплено раза в два больше!
«Может быть, Латифа потихоньку уже распродает своё золото? Готовится к разводу? Задумала какую-нибудь хитрость?» - перебирая поднятые с ковра и брошенные на постель золотые вещицы, зло думал Мухамед. Но нет: вот они все перед ним: те украшения, которые Латифа  изо дня в день надевала на себя – кольца, браслеты, большой, старинный кулон, отданный ей дядей Али на свадьбу, как память о матери, серьги… все пять пар были на месте, а памяти Мухамеда мог позавидовать любой торговец Феса! «Как же так: я вроде бы дарил Латифе  каждый год на праздники украшения…»
Но потом ему стало стыдно перед самим собой: бывало и так, что он только обещал Латифе сделать роскошный подарок к празднику, но возникала какая-нибудь проблема, и покупка золота отходила на второй план.
Он кое-как сгреб всё в коробочку, кстати подвернувшуюся под руку на одной из полок в нише, и понес их Латифе.
Но дверь комнаты была заперта.
- Латифа! Забери украшения, прошу тебя, …., слышишь, козочка моя?  - былым игривым голосом сказал Мухамед. Но жена не отозвалась.
- Латифа, открой дверь! – начал сердиться Мухамед. – Мы же взрослые люди!
Ответом ему была тишина.
- Латифа! Давай забудем все обиды! Как говорят в Марокко: «не ройся на дне мешка!» Давай забудем прежние обиды, не будем упрекать друг друга в наших ошибках! Забудем  всё и начнем сначала! И найдем способ, как приспособиться к новым обстоятельствам! Латифа?!! Латифа!
Но она молчала, не отзываясь, не подавая никаких признаков своего присутствия  в комнате. Если бы не явно закрытая на защелку дверь, можно было бы решить, что никого и нет в комнате, куда так стремится попасть Мухамед. Поняв, что его просто игнорируют, Мухамед сердито ткнул кулаком в дверь, отчего она задрожала, но Мухамеду только и пришло в голову, что пора бы в доме сделать ремонт – дверь-то совсем хлипкая, задвижка – никакая, и при желании её можно вышибить одним ударом, или выдавить дверь плечом, если будет нужно попасть внутрь. Но не теперь.
Из своей комнаты показался Амин.
- Не знаю, что делать, Амин. Твоя мать не желает со мной разговаривать, и золото - вот оно. Куда я его теперь дену? Может быть, положишь в сейф в своей комнате, потом  отдашь матери? Алхамдуллилах! За что на меня свалились все эти невзгоды? Аллах, чем я провинился перед Тобой? – гневно потрясал отец перед сыном поднятыми вверх руками, когда коробка с материнским золотом уже перешла в руки Амина.
Амин  унес коробку, а через некоторое время вместе с отцом он спустился в столовую, где Халиса поставила на стол долгожданный ужин.
- Латифа есть не собирается? Амин, твоя мать снова плохо себя чувствует?
- Халиса потом отнесет матери еду в её комнату, не трогай её, отец! Ей, наверно, сейчас очень плохо!
Мухамед, наблюдая, как проворно распоряжается Халиса на кухне, вдруг вспомнил о флакончике, приобретенном в аптеке. «Не в этот раз. Забыл, но уже не теперь – в следующий раз», - решил он.
 И принялся за вкуснейший таджин из баранины с черносливом и разными овощами, потом – за  курицу с оливками под острым соусом.
- Амин, если соус очень острый, я могу добавить оливкового масла для смягчения вкуса. Так как? – - показывая на блюдо с соусом самбаль, сказала Халиса,  видя, как едва не поперхнулся от оказавшейся неожиданно острой приправы, щедро зачерпнутой Амином ложкой.
- Нет-нет, ничего не разбавляй, Халиса! Очень вкусно! – вмешался Мухамед, пока Амин пытался совладать с остротой в горле. – Это как раз то, что нужно! Вот только если кушать не так,как делают бразильцы, а макать в соус куском хлеба, как положено по нашим традициям, так ведь, Амин?
Но Амин судорожно хватал ртом воздух, пока Халиса не догадалась подать ему горячий чай, чтобы избавиться от остроты кайенского перца.
- Надо же, - посетовала Халиса, - я ведь хотела добавить в соус бхарат, тогда и вкус был бы лучше, и не так остро получилось бы.
-Что-что ты не добавила? – не понял Мухамед.
- Бхарат – смесь  из мелко молотой корицы и  бутонов роз, - пояснила Халиса.
- Так почему же не добавила? - безразлично спросил Амин, наконец, справившийся с неприятностью.
- Я не смогла выйти из дома. А смесь закончилась. Купить можно на рынке, а корицу – даже в баре доны Журы, там она  продается. Или не продается, но там есть, можно было бы попросить…
-НЕТ!!! – вдруг завопил Мухамед. Это было так неожиданно, что Халиса выронила из рук большую ложку для салатов, намереваясь наложить в тарелки соленые лимоны, перед тем, как выставить тарелку с морковным салатом.
Девушка испуганно смотрела на свекра, который, тяжело дыша, держался правой рукой за грудь.
- Халиса! Если ты не хочешь моей смерти, не произноси при мне имени этой женщины, не говори при мне ни о ней, ни о её баре. И НЕ  СМЕЙ ДАЖЕ ПРИБЛИЖАТЬСЯ К ЕЁ БАРУ! Ты меня поняла?
- Да. Я поняла, - послушно повторила жена Амина.
Амин же с иронией, но, никак не прокомментировав, пережил эту сцену, доел всё, что ещё ему захотелось. Потом вышел из-за стола и сказал:
- Халиса, пожалуй, чай я выпью немного позже. Когда закончишь дела на кухне, когда покормишь мать, тогда принеси мне свежего мятного чая.
- Да, Амин, так и сделаю, - покорно ответила Халиса, ликуя в душе над тем, что сам по себе появился прекрасный способ добавить в питье мужа «капли любви». «Ну и денёк же был сегодня! Дай Аллах, чтобы  ночь была ИМ благословенна!»
Амин ушел, Халиса вертелась на кухне, подкладывая на стол вкуснейший хлеб, который в неимоверном количестве поглощал свекор. Она не заметила, с какой досадой во взгляде проводил Мухамед сына из столовой. «Как мне обмануть Халису, чтобы влить в чай лекарство?» Сговориться с невесткой о ТАКОМ ему в голову бы не пришло.
  И, выходя из-за стола, выпив несколько стаканов мятного чая, он всё равно попросил невестку принести ему в комнату чай, чтобы выпить перед сном.
- Да! Халиса, - оборачиваясь на пороге, произнес отец Амина, - будешь делать чай для Амина, сделай и мне. И занеси всё ко мне, потом сходи за моим сыном, я хочу обсудить с ним крайне важный вопрос, который мне за весь день так и не удалось обсудить с  ним из-за всех этих дрязг.
После того, как невестка, разумеется, согласилась, он вышел из столовой, тяжело ступая и «неся» перед собой огромное брюхо, набитое ужином до отказа.
«Сказать Халисе, чтобы готовила меньше? Это харам – так объедаться. Я и не ел бы столько, если бы жена Амина так вкусно не готовила!»- поглаживая себя по животу, мысленно  свалил вину с себя на невестку Мухамед, впрочем, как всегда, только раньше была виновата в его обжорстве Латифа, но она хотя бы старалась следить за ним, останавливала его иной раз… 
«Ничего, вот бросит меня Латифа, придется везти сюда Лейлу. А уж как она готовит, так быстро похудеешь с её кулинарией! Халиса, возможно, научит её готовить, если Амин не придумает, как уйти жить отдельно от меня с Лейлой. Дела, однако…». 
 Халиса привела в порядок кухню, накормив до этого Латифу, едва прикоснувшуюся к мясу и съевшую несколько кусочков хлеба с соусом. Потом женщина заварила для всей семьи черный чай с мятой, и, чувствуя себя такой же  прислугой, как юная Бушра, работавшая в доме её отца, отправилась разносить чай по комнатам родственников мужа. Оставив стаканчик с чаем и  блюдце с финиками на небольшом подносе у Латифы на столике у кровати, она спустилась снова в столовую.
И вот тогда и накапала несколько капель в стакан, из которого обычно пил Амин- с желто-зелёным рисунком. Сид Мухамед же обычно выбирал стакан с темно-синим орнаментом, и об этом знали все домочадцы. 
Сделав глубокий вдох, Халиса крепко взяла обеими руками поднос, боясь по подлой случайности выронить из рук или опрокинуть чай из стаканчиков. Или уронить и разбить пустые. Серебряный чайник тоже стоял здесь же на подносе – мужчины не ограничатся одним выпитым стаканом, будут подливать себе сами. 
Благополучно преодолев подъем по лестнице, Халиса осторожно занесла в комнату свекра поднос и оставила на столешнице комода, куда указал ей молча Мухамед.
- Скажи Амину, что я жду его!  - бросил он невестке, уже  повернувшейся, чтобы уйти.
Как только её шаги отдалились от его двери, мужчина тут же шагнул к чайному набору и быстро достал из кармана флакон. Прикинув «на глаз», вылил в пустой стаканчик нужное количество жидкости в него и тут же схватил чайник. Подняв повыше его носик, налил горячий напиток, радуясь, какая хорошая пена поднялась в стакане. Потом то же проделал со своим стаканом, не добавляя, впрочем, того лекарства, что было предназначено не ему, а Амину.
Вот так и получилось, что, когда Амин вошел в комнату отца, тот уже попивал чай, прикусывая крупным фиником, показывая кивком и Амину последовать его примеру. Амин взял тот стакан, что стоял ближе к нему, удивившись, почему отец вдруг растерянно уставился на его стакан с чаем.
- Амин! В этом стакане чай уже успел остыть – его Халиса налила заранее, видимо, по неопытности.  Чай должен быть горячим, обжигающим!
Амин только мотнул головой и быстро влил в себя содержимое стакана.
- Халиса знает, что это мой стакан. Так о чем ты хотел поговорить со мной, отец?
- Замечательные финики! Твоя жена умеет выбирать … ммм…,- Мухамед просто не знал, о чем начать разговор, придуманный только ради того, чтобы заставить сына выпить чай. Тем для разговора было много, только Мухамед растерялся, поняв, что план его пока не удался. Но, быстро взяв себя в руки, поинтересовался:
- Сынок, твоя жена несколько раз приходила к доне Ноэмии, мне Мустафа говорил. Что у них за секреты? Не знаешь, что у них общего появилось?
- Халиса бывает у доны Ноэмии?  - удивленно переспросил Амин. – Ах, да! Она любит читать, а книг у нас нет, у доны Ноэмии берет, у неё целая полка романов, по словам Халисы – когда ещё дона Ноэмия работала массажисткой, клиентки оставляли ей прочитанные романы. Вот эти старые книги она и дает теперь читать Халисе. А что не так?
- Нет, ничего, - пожал плечами отец.- Но твоя жена должна читать прежде всего Коран и молиться! Совершать намазы 5 раз в день! В нашем доме должна гореть «лампада Аллаха», как говорит дядя Абдул. А эти романы – ты хотя бы пролистай их – что в них? Возможно, там такой харам…Я однажды видел в руках доны Ноэмии книгу, на обложке которой почти голые мужчина и женщина целовались! Амин, как может порядочная женщина взять в руки такую книгу? Разве тебе самому не будет неприятно, что твоя жена читает такую книгу? А что, если она станет любоваться на этого раздетого мужчину? И кто знает, что там написано  - в самой книге? Проследи за этим, сын!
Но Амин только усмехнулся, вспоминая, как в детстве находил любой повод, чтобы появиться у доны Ноэмии в кабинете, где она делала массаж Карле, одетой только в один открытый купальник. Как он подглядывал за «процессом» массажа, как сладко таяло сердце в его груди, такие волнительные моменты, пережитые им впервые в жизни тайком в коридоре перед дверью массажной доны Ноэмии….
- Халиса взрослая и умная. Не думаю, что её развратят книги доны Ноэмии!
- Сынок! – возмутился, было, Мухамед, но Амин его перебил:
-Не вмешивайся, отец, в мою жизнь! Достаточно того, что ты не дал мне жениться на Эмми! Ты сделал несчастной мать, взяв вторую жену, ты заставил меня жениться на Халисе! И я тоже несчастлив и больше никогда не буду счастлив!
- Как я могу быть виноват в том, что родители Эмми договорились о свадьбе с другим мужчиной? Значит, тот жених показался им достойным!.. Пей чай, пока совсем не остыл!
- Я не люблю Халису! А Эмми – я буду надеяться столько, сколько буду жить! Если сестра моей матери ждала 20 лет, чтобы добиться своего, может быть мне повезет быстрее: муж Эмми может умереть намного раньше! Или она осмелится развестись!
- Амииин! Что ты такое говоришь? – ужаснулся Мухамед. – Это харам: желать смерти мужу другой женщины.
- Не просто женщины, я говорю об Эмми! – зло поставил стакан на столик парень.
- Чем плоха Халиса? – простонал его отец. – Ничего, что мешок грубый, зато рис в нем отборный!
-Что? – не понял его сын.
- Я говорю: пусть твоя жена не такая красавица, как Эмми, которую ты никак не забудешь, но, как сказал бы дядя Абдул: «Где нет фруктов, там и свекла за апельсин сойдет!», и вообще - ты женат на Халисе! Как говорится, смотри на неё теперь не глазами, а сердцем!  Живи и не обижай свою жену, а что там делается у тебя в сердце, пусть знает только твоё сердце!
- Если я не могу полюбить Халису? Меня многое раздражает в ней! Как я вообще её терплю? Что ты знаешь об этом?
- Амин! Амин! Подари нам с Латифой внука. Потом или у вас с Халисой всё наладится, или ты возьмёшь себе вторую жену. Похожую на Эмми… Или саму Эмми…!
Амин хотел что-то сказать отцу, но передумал, отрицательно покачав головой, быстро вышел из комнаты.
Раздосадованный упрямством сына Мухамед взял с подноса стакан чая и тут же выпил, бормоча:
- Халиса его раздражает, подумать только! Если не любишь, то в любом огурце, как говорится, по червяку найдешь!
Он поставил пустой стакан на место, не поняв, что ему достался тот самый чай, который он прочил выпить сыну. И только выйдя из ванной комнаты, он, уже собираясь лечь в постель, кинул взгляд на поднос и удивился тому, что все стаканы с чаем пусты.
-Таааак, - растерянно протянул он.- Когда успел Амин всё выпить? Ну и к лучшему! Аллах! Пусть всё наладится!
…Через некоторое время Мухамед не выдержал и решил прокрасться к комнате Амина и Халисы. Нет-нет, просто пройтись по коридору. Хотелось, конечно, знать, как подействовал специальный «любовный напиток» на сына, и кто знает, не в эту ли ночь будет зачат его первый внук, который продолжит дело и его, и Амина? Понесет кровь Рашидов дальше, в будущие поколения….
Увы, если что-то и происходило за тонкой дверью молодоженов, то тяжелая поступь обеспокоенного и непонятно для чего вылезшего посреди ночи хозяина дома заставила их затаиться. «Как глупо! – переживал Мухамед, и с удивлением понял, наконец, что именно он, а не Амин , выпил ТОТ САМЫЙ стакан чая… И что теперь ему делать?
Подойдя к комнате, в которой спала Латифа, укрываясь от мужа, он тихонько толкнул деревянную дверь, которая оказалась открытой, вошел и осторожно прилег рядом с женой.
Она даже не проснулась, вероятно, приняв перед сном снотворное. У Мухамеда возникло такое сильное желание снова испытать то, что так часто происходило в молодости между ним и его «козочкой», что он не сдержался…Проснувшаяся Латифа сначала не поняла, что происходит. Но, как она ни отбивалась от мужа, которого отвергла, кусаясь сейчас и царапаясь,  коря себя за то, что  проявила такую беспечность, не закрыв дверь перед сном,  теперь вот расплачивалась, терпя совершаемое им над собой насилие…, она не могла закричать, позвать на помощь… Но то, что мужчина, который был столько лет желанен и не отвергаем, тот самый Мухамед, которого долгое время она так боялась потерять, сейчас пробрался к ней тайно в комнату и творит насилие над ней…
Это было настолько ужасно и отвратительно, что Латифе стало казаться, будто в комнату к ней ворвался кто-то другой. Это был другой Мухамед, его темная копия, шайтан с лицом отца её детей, и она, окончательно проснувшись, теперь уже с ожесточением, молча, раздирала ногтями его плечи, его лицо, пылающее желанием настолько, что он не мог произнести даже её имени, а только мычал и стонал… Не имея сил столкнуть с себя навалившуюся тушу мужа, непонятно по какой причине так распалившегося и желавшего всё больше и больше сексуального удовлетворения, она изо всех сил пиналась, изворачиваясь, с ужасом понимая, что всё бесполезно…
Когда всё закончилось, Мухамед, голова которого прояснилась, вышел, пошатываясь,  из комнаты, натягивая на себя халат, но никак не попадая правой рукой в рукав… Добравшись до кровати, он упал в изнеможении на раскрытую постель, не веря в то, что только что совершил такое отвратительное насилие над собственной женой. «Латифа всё ещё  моя жена – имею право», - трусливо попытался он успокоить укоры собственной совести. Но вот как это могло случиться? Впрочем, чай, выпитый им, а не Амином, продолжал напоминать о себе.
«Дозировку я превысил, это ясно. Как жаль, что не у Амина была сегодня такая бурная ночь. Но…, - тут вдруг до Мухамеда дошла истина, которой он страшно обрадовался. Это же выход из положения! Вот спасение! Если Латифа будет настаивать на разводе, её спросят, когда последний раз у них с Мухамедом были близкие отношения. Она не сможет солгать, и он тоже станет уверенно утверждать, что вот этой ночью. Развод Латифа не сможет получить до тех пор, пока не пройдет три месяца, чтобы убедиться в том, что жена, требующая развода, не носит в своем чреве ребенка. Латифа не забеременеет, конечно, но три месяца, если отсчитывать даже с сегодняшней ночи, у него будет на то, чтобы как-то уладить отношения. Если так случилось, значит, так и должно было случиться между ним и Латифой!
Радостное возбуждение, в которое он пришел после сделанного открытия, сменилось сонным удовлетворением, и он, сморенный, наконец, сном, уже засыпая, думал о том, что как ни удивительно, но и в его возрасте ещё очень даже нужна женщина. И если Латифа станет отказываться или уклоняться от исполнения супружеского долга, то, как ни крути, ему придется согласиться с дядей Абдулом и привезти в Бразилию вторую жену – юную Лейлу. И тогда, кто знает, возможно, ревность и дух соперничества проснется в обеих женщинах и… они….за него… как и у Саида…хр…хрррррр….хыррррррррррррррр,- раздался уже мощный храп Мухамеда, даже не подозревавшего о том, в каком душевном состоянии находится его «козочка»…
Латифа же, пролежав какое-то время в полном ступоре от произошедшего, нашла в себе силы встать и пройти  в ванную комнату, где сначала приняла душ, а потом, понимая, что даже приём новой дозы снотворного не вернет ей сон, набрала ванну теплой воды, добавила пены с ароматом роз, привезенной ей в подарок Халисой из Сан-Паулу, и погрузилась в спасительное тепло воды, закрыв глаза, но, не переставая тихо плакать.
 Она не задавала себе вопросы: «Как Мухамед мог поступить так? Как он посмел подвергнуть её насилию?». Она просто лежала в успокаивающем тепле воды, стараясь совсем ни о чем не думать, изгнав из головы все мысли. Она не хотела думать. Потом, всё потом. Она ещё примет решение.
 Но всё-таки, как ни гнала она от себя  мысли, одно воспоминание мелькнуло перед ней: то, как Жади три месяца жила в доме Саида, казалось, уже добившись развода, ожидая только, когда пройдут три цикла после окончательного разрыва её с мужем. Но Жади не суждено было тогда развестись: Аллах благословил их с Саидом рождением Хадижи.
Латифе, столько лет мечтавшей хотя бы ещё об одном ребенке, не хотелось и думать, что судьба вот теперь и сыграет с ней злую шутку: а если Мухамед сегодня занес в неё семя будущего ребенка? Что тогда делать? Теперь это, как ни ужасно, был бы самый худший вариант пути её дальнейшей жизни! Аллах из одного кувшина льет то мёд, то горький яд. То, о чем страстно мечталось, теперь принесет ей одни страдания. И этот возможный ребенок не станет для неё утешением…Мухамед сделает его предметом шантажа…
… Едва не уснув прямо в ванне, среди нежных ароматов и плавающих в воде лепестков, которые попали невесть как в воду, видимо, просыпавшись из какой-нибудь баночки, когда-то принесенной заботливой Халисой,  Латифа встрепенулась, только задев рукой банку с гелем для душа, упавшую тут же в воду и неприятно скользнувшую по бедру женщины.
Она тут же выскочила из воды. Такой тихой смерти она себе не желала, даже если представить, каким адом может стать её жизнь, если Мухамед возьмет верх, не даст развода, привезет вторую жену в их дом, а при случае будет угрожать ей тем, что отнимет её новорожденного ребенка, окажись она ещё и беременной.
С колотящимся сердцем Латифа выбралась из плена ванной комнаты и, одевшись, залезла под теплый плед, стараясь согреться, удивляясь тому, отчего ей так холодно жаркой бразильской ночью, когда лето ещё не сдало свои позиции.
Она стала мечтать о том, как было бы хорошо для Халисы и Амина, если бы у них появился малыш. Даже когда она расстанется с Мухамедом, Амин не оставит мать, как ей надеялось, а значит, она будет иметь возможность радоваться при виде ребенка Амина – неважно, кто это будет – мальчик или девочка.  Латифа даже заулыбалась в темноте, она укрылась почти с головой одеялом, чтобы не слышать разных звуков с улицы: музыки, криков молодежи и скрипа веток старой пальмы  возле бара доны Журы – её гордости.
Скоро в Бразилии наступит время карнавала, и тогда все соседи будут иметь виды на эту пальму, стараясь предложить разные способы украсить это замечательное дерево. Но решать станет, разумеется, сама хозяйка бара, лично. Латифа старалась забить такими мыслями голову, чтобы уснуть и не думать о том насилии, что совершил над ней Мухамед.

18. Глава 5. ЧАСТЬ 3.

А в комнате Амина и Халисы всё произошло иначе. Никакого насилия. Амин, впервые, и, к тому же, не по собственной воле принявший дозу возбудительного лекарства, не мог понять того странного состояния, в котором пребывало его тело. Он сегодня достаточно вымотался, работая в своем магазине, и о том, что раньше часто приходило ему в голову, не думал совершенно. И вдруг… он так и не понял, что послужило причиной его вспыхнувшего мужского желания, но, когда Халиса, одетая на этот раз в какой-то сиреневый пеньюар, или как он там называется, легла рядом, Амин тут же вспомнил слова матери о том, что если бы Халиса родила ребенка, то у него, Амина, стало бы куда больше свободы, ведь жене просто станет не до него!
«Почему бы и нет? …И почему бы не сегодня решить эту проблему?... И, может быть – прямо сейчас?», - слегка повернув голову в сторону Халисы, лихорадочно думал Амин.
Но девушка лежала как ни в чем не бывало, как всегда, по заведенной уже привычке, читая перед сном книгу. С её стороны постели горел ночной светильник, света от которого было достаточно для чтения. Она перелистывала время от времени страницы романа, с увлечением впиваясь глазами в строчки.
«Интересно, что там за книжка?» - вспомнив слова отца, заинтересовался Амин. Ему пришлось повернуться на бок, чтобы разглядеть обложку: на глянцевой поверхности с нарисованным морем и пальмами и обнимающейся парочкой чернело название романа: «В страстных объятиях любви».
У Амина зашумело в голове, ему стало стыдно за свои желания, но как только Халиса отложила книгу и выключила свет, он тут же заключил её в свои объятия, помня сквозь пелену в голове только это слово: «объятия…, объятия…, страсть…». Халиса не сопротивлялась. «Ну, наконец-то!» - подумала она с облегчением. Она просто послушно  отдалась его страсти, подчинилась его желаниям.
…
Они не называли друг друга по имени и не произносили слова любви, как об этом писалось в романах, но Халиса наслаждалась и торжествовала: теперь Амин принадлежит ей, и если вскоре после этого родится ребенок, то она сможет считать, что вполне счастливо сложилась её судьба.
Потом Амин уснул, а Халиса ещё долго лежала, не желая  спать после пережитой страсти, вспоминая каждое мгновение, каждое прикосновение мужа.
Она слышала доносившиеся из коридора какие-то странные звуки, но не стала задумываться над их происхождением.
Но когда стукнула дверь соседней комнаты и по коридору тяжело прошлепали шаги свекра, Халиса усмехнулась. Кто знает, для чего Сид Мухамед среди ночи заходил к своей жене? И не допил ли он чай, приготовленный ею для Амина? «Впрочем, думать так - это харам! Какой харам!» - спохватилась она, и ей стало очень стыдно.
Под утро, когда Халиса ещё крепко спала, Амин почти проснулся, и сквозь сон нежно обнял Халису. Он был уверен, что провел ночь … с Эмми!
 Ведь после того, как всё закончилось, и он, стараясь больше не думать о Халисе, уснул, он впервые после встречи с Эмми в Торговом Центре увидел её во сне, одну, и сон этот носил …хм… эротический характер. Поэтому он и подумать не мог, лежа рядом с окутанной густыми волосами молодой женщиной, которую он принимал за Эмми, (а за кого же ещё?!!), нежно обнимая её, и утыкаясь сквозь сон в её шею, как он на самом деле обманывается.
И, прошептав несколько раз: «Эмми, Эмми!», - он не мог и предположить, каким тяжелым ударом его слова стали для проснувшейся Халисы.
«Вот как!»- мысленно простонала девушка. Как же недолго длилось её счастье! А она-то думала, что, пусть не естественно появившееся, желание было направлено на неё. А он думал о другой женщине! Был с нею, а представлял себе вместо неё Эмми?!
Халиса осторожно соскользнула с постели, ушла в ванную комнату и там выплакалась. «А что ты хотела? - глядя в зеркало на   распухшие от слез веки, спросила она себя.- Он любит её, а не меня. И что получилось? Он был не со мной, а с ней! Я, собственными руками накапав лекарство, устроила этой парочке «свидание». Здорово!» Она протянула руку к полотенцу. «Впрочем, забеременеть смогу я, а не она! И мне, собственно, это и надо!»
Она вернулась в постель, повернулась спиной к Амину и стала мстительно думать о том, кого бы представлять мысленно и ей в тот следующий раз, когда они снова будут близки. Если он думает об Эмми, то она, Халиса, будет думать о другом мужчине, таким образом, нейтрализуя эту мысленную измену. «Вот  только кого бы выбрать? Какого-нибудь героя сериала, актера или  героя романа? Будет ли это красавец, или, наоборот – выбрать  жуткого урода, о котором и будет думать во время секса с Амином, чтобы его фантазии об Эмми невольно переплелись с её! Только вот жаль, что Амин не узнает, с кем доведется провести ночь любви его драгоценной любовнице».
 Тихонько хихикнув, Халиса взглянула на часы и поняла, что спать осталось недолго: уже скоро надо будет вставать и готовить завтрак. Но время ещё было, и она уснула.
Если бы она видела, каково было пробуждение Амина! Когда он открыл глаза и провел нежно по густым волосам, то… сон быстро слетел с него, когда в руке его оказались вовсе не светлые волосы Эмми, а темные, с каштановым отливом, волосы Халисы! Закрыв глаза, Амин пытался принять открывшуюся правду: отделить сон и явь. А правда была такова, что рядом с ним мирно посапывала Халиса.
«Ну что же, мне нужна женщина, и когда я захочу провести следующую ночь со своей женой, в постели нас будет трое, нет – двое. Халиса нам с Эмми вовсе ни к чему!»

***Утро для всех было каким-то странным. Когда был готов завтрак (а Латифа вышла из своего затворничества и тоже занялась приготовлением еды), в столовой собралась вся семья. Женщины молча ставили на стол горячий хлеб и сыр с печеньем. Мухамед потребовал крепкого кофе, и Халиса, видя, с каким каменным лицом была проигнорирована Латифой его просьба, сварила кофе с кардамоном. Получился такой ароматный напиток с высокой шапкой пены, что даже Амин не отказался от чашки кофе. Кажется, и Латифа, и свекор, глядя на молодоженов, догадывались, как провели ночь молодые.
Латифа, взглянув на Халису, только и произнесла:
- Алхамдуллилах! Пусть эта ночь даст плоды!
Амин выглядел смущенным, а под пытливыми взглядами отца вообще заторопился поскорей закончить завтрак и буквально сбежать из дома в магазин.
Возможно, он ничего и не заметил, но Халиса, от взгляда которой мало что укрывалось, удивилась, обнаружив на лице сида Мухамеда глубокие царапины, обработанные какой-то жидкостью. Причем, Сид Мухамед не обратился за помощью к Латифе, чтобы их смазать. После завтрака, пока Латифа готовила продукты уже для приготовления обеда, а Халиса занималась грязной посудой и уборкой на кухне, Мухамед позвонил соседу – бывшему врачу, ныне живущему на пособие, и настолько преклонного возраста, что мало кто относился всерьез к его врачебным способностям. Но смазать раны на лице старичок все-таки смог.
Халиса прислушалась к их разговору, ведь её заинтриговали непонятно откуда взявшиеся царапины на лице отца Амина. Ей это не удалось сделать, потому что старичок, синьор Мошадо, едва войдя в дом, потребовал кофе, потом чистый бинт, ножницы, затем горячую воду и, наконец, то лекарство, которое выжимают из листьев домашнего растения, имеющегося в доме практически каждого запасливого бразильца.
Халисе пришлось идти на балкон и срывать листья с довольно разросшегося куста, стоявшего в кадке в самом углу узкого длинного балкона. Она торопилась, желая  ничего не пропустить, и поэтому не заметила, каким жадным взглядом наблюдает за её манипуляциями стоявший внизу с совком и метлой Базилио, вовсе не занимавшийся своим делом, а превратившийся в воплощение самого внимания.
И только окрик разозленной его медлительностью доны Журы привел парня в чувство, и он быстро  замахал метелкой вокруг столиков, бормоча под нос, что уверен, что знает, для чего жена Амина обрывала на балконе известный цветок. Там и гадать не стоит, с какой целью доктор Мошадо пошаркал с утра пораньше в дом синьора Мухамеда, едва удерживая в руках саквояж с давно просроченными лекарствами и наверняка заржавевшими инструментами.
Дона Жура, выслушав все предположения болтуна Базилио, на этот раз серьезно отнеслась к его словам, предположив, не поднял ли руку на Латифу этот негодяй, её муж? Недолго поразмыслив, она придвинула к себе ближе телефон, стоявшей на стойке бара, и набрала номер Жади…

Поэтому, когда назойливый доктор, наконец, ушел, вскоре, к недовольству Мухамеда, уже было собравшегося пойти в свой магазин, раздался телефонный звонок.
Оказавшись рядом, Мухамед, с  нехорошим предчувствием поднял трубку. Но…
- Что? Кто звонит? – услышали находившиеся в столовой Халиса и Латифа слова Мухамеда, произнесенные издевательским тоном. – Жади! Ты решила, что, став женой бразильца, сможешь мне указывать, как мне жить?... Латифа – моя жена, и это моё право … что?...Что?!! … Да, я знаю, что ты звонила дяде Али и сказала про отключенный телефон!... Одалиска! Как ты смеешь… не смей перебивать! … Не смей кричать на меня! – казалось, муж Латифы вот-вот задохнется от злости.
-…Жади, ругаться так, как сейчас делаешь это ты – большой харам! –  сменил тон на вкрадчиво-поучительный Мухамед.
-… Тебя ничему не научил твой бразильский муж, ты… , -- даже из столовой обе женщины заметили, как налилось краской лицо Мухамеда. И вдруг он завопил:
- Когда рычит лев, гиена молчит!
 Но, судя по всему, на том конце телефона раздался издевательский смех Жади. Мухамед бросил трубку, сказав:
- Несносная женщина! Латифа, я не буду отключать телефон, но я запрещаю тебе разговаривать с твоей сестрой-одалиской, слышишь, Латифа? И звонить ей ка-те-го-ри-чес-ки запрещаю! Халиса, напомни матери Амина мой приказ, если она о нем забудет. Ты поняла меня, Халиса?
Он схватил со стола четки и вышел из дома, оставив на столике ключи от дома.
«Значит, нас сегодня не заперли? Или просто забыли это сделать?» - задалась вопросом Халиса. Латифа же пришла в веселое расположение духа, представив, как Жади зло хохочет в трубку прямо в ухо Мухамеда.
После этого  они обе занялись обычными домашними делами по уже заведенному порядку.
Мухамед же, зайдя в магазин под пристально-презрительным взглядом доны Журы, размышлял, какие ещё ловушки можно было бы придумать для Латифы, чтобы ей затруднительно было получить развод и даже претендовать на него! А Жади… Он сегодня же позвонит Саиду и попросит, умолит его не приглашать бывшую жену-одалиску на свадьбу Хадижи! Она пожалеет, что осмелилась так разговаривать с мужем сестры, с МУЖЧИНОЙ. Женщины должны знать своё место!

*** Этот день прошел незаметно быстро. Работы в доме накопилось много, и Халиса с Ларой Латифой  с трудом успевали справляться  со всем. Едва успели приготовить обед к приходу Амина с отцом. Халиса  падала от усталости и испытала какую-то апатию, напавшую на неё при виде мужа. Амин тоже делал вид, что  между ними ничего не было.
 В столовой были съедены и кус-кус, и мешуия, и пирожки-бриуты… После чего Амин снова отправился из дома, не сказав, куда. И если Латифа была уверена, что Амин вернулся в магазин к делам, то Халиса так не думала.
 Ей было приказано сходить в магазин, тот, что находится на небольшой улочке, если идти в сторону кафе доны Ноэмии.
И вот когда она отправилась за покупками, то увидела компанию мужчин разного возраста, стоявших у бара, но не доны Журы, а синьора Энрике. У него бар был своего рода клубом для общения, где можно было посмотреть футбольный  матч по большому плоскому телевизору, висевшему на стене, сидя на высоких круглых сидениях, расположенных вдоль узкой стойки, на которую только и можно было поставить стакан с пивом или кашасой.
Но заведение  ещё не открылось, и среди будущих посетителей Халиса увидела и Амина. Он её не заметил, потому что был увлечен разговором с Керосином, молодым мужчиной из мастерской Рапазао и Лижейро. Жена Амина терпеть не могла всю троицу, помня, как они все подсмеивались над ней в первые дни её приезда в Бразилию.
Так у Амина есть своя собственная жизнь? Её муж проводит время без неё, и она ничего не знает об этом? Впрочем, а чему она так удивляется? В Марокко мужчины и женщины так и живут: женщины заняты домом, а мужья часто по вечерам сидят в кафе, пьют мятный чай или кофе, курят кальян и разговаривают. В кафе не бывает ни одной женщины. Разве что неразумные эмансипированные туристки забредут по недоразумению в бар, будучи встреченными недоуменно-любопытными взглядами посетителей одного пола…
И здесь, в Рио, есть нечто подобное. Как похож мир!
Халиса, одетая в длинную темно-вишневую юбку и розовую блузку с длинными рукавами, с неброским платком на голове, стараясь не привлекать внимания стоявших у дверей бара людей, прошмыгнула дальше по улочке.
 Купив необходимое, она возвращалась, когда улица перед баром уже опустела, из открытых дверей неслась громкая речь, у окна она заметила Амина, хохотавшего над чем-то во всё горло.
Халисе стало неприятно, и она ускорила шаг. И напрасно она спешила: возле бара доны Журы ей пришлось столкнуться с доной Одетти и Карлой. Халиса пошла медленно, гордо ступая, с тяжелыми пакетами в руках. Ей хотелось выразить презрение двум насмешницам, однажды осмеявшим её перед Амином.
И, наверно, благодаря неспешности она смогла понять, что происходит на улице. А Сан-Криштован готовился к приближающемуся карнавалу. Ещё неделя – и город превратится в нечто невообразимое. Вот соседи обсуждают, как лучше натянуть через улицу растяжку с украшениями из бумаги. А там стоит дона Одетти, постукивая очками от солнца по руке. Одетый в красивый яркий костюмчик ребенок, вероятно, сын Карлы, бегал тут же вокруг пальмы, не обращая внимания на недовольные взгляды доны Журы, у которой, видимо, ещё был не исчерпан запас терпения.
 Все были заняты каким-то непонятным существом, покрытым перьями и блестками, пестрыми оборками из ткани и развевающимися на ветру лентами. И вдруг Халиса поняла, где Карла! Этот вопрос тревожил её с того мгновения, когда она увидела её мать. Но самой молодой женщины нигде не было видно, пока…Пока Базилио не бросил взгляд на Халису, медленно бредущую к дому с тяжелой ношей в руках. Он что-то шепнул тем, кто стоял вокруг непонятного, невообразимо украшаемого объекта,  и все вдруг повернулись в её сторону…
И Халиса едва не ахнула! Перед ней стояла Карла – практически голая, малая часть груди и  низ живота были прикрыты  лоскутами с блестками. Руки, ноги, тело разрисованы блестящей краской. И перья, ленты, оборки… У Халисы зарябило в глазах. Она, вскинув брови,  крепко закрыла глаза и потрясла головой под раскатистый хохот Одетти и мелодичный легкий смех Карлы. А Базилио тут же оживился и быстро проговорил:
- Дона Халиса, вы никогда не видели Королеву карнавала? Карла будет представлять нашу улицу на платформе на карнавале. А до этого она пройдет во главе колонны по всему Сан-Криштовану! Жители нашей улицы выбрали Королевой красоты Карлу. Другой девушки не нашлось и в этом году! Карла столько лет выступает от Сан-Криштована! Всем нравится! Ей любой костюм идет, а…а…
- Базилио! Не болтай, а лучше помоги жене Амина донести тяжелые сумки! – недовольно посоветовала дона Жура. Но Халиса отшатнулась от Базилио, тут же бросившегося выполнять приказ хозяйки. И это снова вызвало взрыв веселого смеха. Кажется, даже беззлобного.
Но Халисе стало обидно. Над чем они смеются? Они считают её дикой? А сами? Только потому, что она никогда не посмеет вот так раздеться и стоять голой перед всей улицей в перьях и блёстках, прикрытая только несколькими кусочками ткани! И не только не посмеет, нет, НЕ ЗАХОЧЕТ! Она не бесстыдная одалиска, которой…
И вот совершенно неожиданно Карла задала вопрос:
- Ты ведь жена Амина? Я знаю, что он собирается пойти на карнавал с Рапазао и Лижейро. Тебя он тоже возьмет, или женщинам из вашей семьи это видеть не полагается?
- Что именно? Полуобнаженных женщин и мужчин? Что в этом интересного? – холодно и строго поинтересовалась Халиса.
- Да ты просто не только никогда не была на карнавале, но и даже не видела его по телевизору! Посмотри обязательно, иначе это странно – жить в Бразилии, но не видеть карнавала. Впрочем, с обычаями, заведенными в семье Амина, это не удивительно! - каркающим голосом, видимо, охрипшим от курения, вещала дона Одетти.
Жена Амина, нахмурившись и прикусив губу, рассматривала Карлу, думая, что  её Амину всё это безобразие может вполне нравиться.
Карла же в ответ тоже с иронией посматривала на невестку бывших соседей, у которой длинная юбка скрывала ноги, а длинные рукава блузки не позволяли увидеть руки девушки.  Молчание затягивалось, ситуация становилась неловкой, когда  вдруг раздался вопль со стороны дома,  где жила девушка.…
- Халиса!!!- дикий рев свекра прокатился через всю улицу. Он только что  вышел из своего магазина и увидел невестку, стоявшую рядом с доной Журой!
- Зайди немедленно в дом! Я приказываю! – жестко, зло и четко произносил каждое слово синьор Мухамед голосом, не обещавшим ничего хорошо.  Даже Карла посмотрела на жену Амина с сочувствием, а Базилио и вовсе – со страхом.
Униженная и испуганная Халиса ускорила шаг и вскоре уже скрылась в дверях дома.
- Вот так! И ещё неизвестно, что себе позволит сделать синьор Мухамед с этой девчонкой! Базилио! Быстро разыщи Амина – скажи, у него дома Халисе… скажи, что там что-то случилось!
Парню не надо было повторять дважды. Он тут же сорвался с места, зная, что Амин сейчас сидит в баре синьора Энрике. Это было удивительно: ведь там тоже продавалось спиртное, противником которого был синьор Мухамед.
-Дона Жура, а что… правду говорят, что синьор Мухамед избивает своих женщин? – поинтересовалась Карла.
- Скорее, это женщины – его! Хммм, как говорится, толи его жена гладила, толи его кошка поцарапала!  Карла, ты разве не заметила, когда заходили с тобой в его магазин за блестками, что у него всё лицо исцарапано?- вмешалась её мать, дона Одетти. 
- Ну, значит, он их бьет, а Латифа просто научилась ему сопротивляться!- сделала вывод Карла.
- А ведь доктор Машадо сказал, что синьор Мухамед расцарапал лицо, когда этой ночью лазил на вот эту самую пальму…зачем-то…, - неуверенно закончила дона Одетти, видя, как с каждым словом всё выше поднимаются брови доны Журы. – Мне Базилио рассказал!
-Ну, сама подумай, как такому толстяку залезть на пальму, и для чего? На МОЮ пальму?!!- кипятилась дона Жура.- Больше  слушай болтуна  Базилио! Всё утро искал повода поговорить с доктором, а теперь болтает сам, не зная что!
Вскоре мимо них быстро прошел Амин, и вернулся Базилио, сгорая от любопытства. Он отмахнулся с досадой от тех, кто попробовал его расспрашивать. Рассказывать было нечего. Потому что Амин – не тот человек, который станет откровенничать с Базилио!

А тем временем Мухамед  отчитывал невестку за поведение на улице:
- Халиса! Я же предупреждал тебя, чтобы ты даже близко не подходила туда, где я тебя сейчас увидел!
Жена Амина, бледная и заплаканная стояла перед ним молча, опустив голову.
- Ты должна обходить стороной это злачное место! Там продают алкоголь, там едят свинину, готовят из свинины разные блюда! А кто там собирается?
Даже видя, как по щекам Халисы текут слезы, он не остановился, а продолжал выговаривать:
- Дона Жура – это жена джина, шайтан в юбке! Мне никогда не нравилась эта женщина! – Мухамед говорил это, выставляя перед собой предупреждающе ладонь.
В этот момент и вернулся Амин. Он сразу понял, в чем дело, не особо веря в слова Базилио.
Амин посмотрел на мать, стоявшую недалеко, с суровым видом, относящимся, однако, не к Халисе, а осуждающей поведение мужа.
-Отец, ты ругаешь Халису только за то, что она проходила мимо бара? А где она должна была идти, чтобы вернуться из магазина, куда ты же её и отправил? – у Амина голос звучал тихо, но твердо. И оба: и Латифа, и Мухамед впервые увидели перед собой сына - не мальчика, а уже мужчину.
- Это МОЯ жена, отец. Ты сам женил меня. Но теперь Халиса - моя жена. Я сам разберусь с ней. Я сам буду решать, где ей ходить, как ей себя вести, с кем разговаривать и что читать. Не вмешивайся больше в мою жизнь!  Если у тебя есть какие-то претензии к моей жене – скажи мне. И я сам приму меры, если сочту нужным.
Схватив Халису за руку, он увел её наверх в комнату. Мухамед стоял в полной растерянности, думая о том, что ему ещё повезло, что не пришлось отвечать сыну. Подумать только! Сын нарушает традиции! Это всё равно, если бы он, Мухамед, посмел противоречить дяде Абдулу! Даже Саид не осмелился идти против старика! А Амин – выросший и воспитанный в Бразилии, уже далек от традиций своего народа. И как бы его не воспитывал сам Мухамед, это уже не то…
И будет ещё хуже! Если Амину придет в голову жить отдельно, т.е. купить со временем дом, то он совсем может отойти от семейных традиций. А как в их семье совершается намаз? Не всегда, ох, не всегда они совершают положенные молитвы. И как часто делают это женщины – вообще вопрос, ведь оба – и Амин, и он сам целыми днями пропадают на работе, в своих магазинах. Молится ли Халиса? Её коврик для намаза он видел в их комнате. Но чем больше присматривается Мухамед к ней, тем  больше ему кажется, что  невестка – вовсе не та, которая будет неустанно поддерживать «лампаду Аллаха» в его доме, в семье Амина! Халиса производила впечатление не набожной мусульманки, ежедневно читающей Коран, а современной, хорошо воспитанной девушки из мусульманской семьи, которая не очень утруждала себя чтением священных текстов!
 «Как же так? Почему  нашу семью преследуют одалиски, попадающиеся нам   в качестве жен, или вырастают свои собственные «цветы зла», которые, как Самира, позорят такой древний и уважаемый род, как род Рашидов? Наш род?» - недоумевал и горевал Мухамед. «А дона Ноэмия какой пример подает? Она стала мусульманкой, выйдя замуж за Мустафу. Но всё только для видимости: носит, когда надо, национальную одежду, научилась готовить блюда марокканской кухни, даже выучила немного арабских слов, прочитала сказки Шехерезады. Но Коран она не читает, а Мустафа не в силах ни совладать с ней, чтобы обуздать эту женщину, ни бросить её…Поэтому она не носит постоянно платок, ведет себя так, как ей заблагорассудится, она занимается бизнесом и не собирается рожать детей Мустафе. Если бы у Мустафы не было двух дочерей от первого брака, уже давно замужних,  Мустафа так и остался бы бесплодным!
 Оглянувшись вокруг, он понял, что  в комнате он совсем один! Ушла и Латифа. Надо разыскать её и кое-что сказать…
 И Мухамед отправился прежде всего в столовую – раз уж Латифа снова занялась домашними делами, значит, искать её стоило прежде всего именно там. «Как странно повлияло на Латифу случившееся ночью! Может быть, ей просто меня не хватало? Да-да! Ей не хватало мужа!» - самодовольно подумал про себя Мухамед.
Он, конечно, ошибался на этот счет. Просто Латифе было даже страшно подумать, что Амин или Халиса могли бы заподозрить то, что Мухамед повел себя так чудовищно. И, да – это была хорошая встряска для неё, приведшая её в себя. При этом  депрессию сняло как рукой, потому что теперь Латифа, сцепив зубы, но не показывая своих чувств, решила дождаться приезда родственников, впредь быть осторожней с Мухамедом, запирать дверь на ночь, перепроверяя это по нескольку раз, а потом развестись с этим человеком.
После случившегося Латифа четко и ясно поняла: Мухамеда она больше не любит. Он ей не нужен. Пусть он достается второй жене. Главное для неё – устроить свою дальнейшую судьбу, т.е. решить, где она будет жить, а главное – на какие средства. Она не может себе позволить поступить так, как когда-то Жади: уйти однажды в никуда, в ночь, бросив Саиду в лицо всё своё золото и взяв только платок от Самиры. У Жади был Лукас, а у неё нет никого, и уже не будет! Поэтому стоило делать очень осторожные шаги, чтобы не оказаться ни на кухне дяди Али, ни снова замужем, и возможно, в ещё худших условиях. Почему она не может жить одна в Рио? Не одна, а с Самирой? Значит, нужно добиться получения дома в собственность….
Латифа не собиралась мириться с Мухамедом. Она решила полностью его игнорировать. И вот сейчас, закрыв дверь комнаты, она заканчивала переодеваться, заметив, сколько пятен оказалось на её кофточке после приготовления обеда. Латифе пришло в голову, что она совсем забыла о себе. Поэтому, просмотрев вещи на плечиках в шкафу, она выбрала светло-бежевую кофточку – подарок Жади на Рамадан, переданную через Хадижу, о чем Мухамед, видимо, не подозревал, но надевать её она всё же раньше как-то побаивалась. Но теперь решилась. Таак… Теперь юбка. Тоже из подаренного сестрой… Светлая, почти белая, с множеством кармашков и разных «молний» и заклепок – она скорее, подошла бы Самире, но ведь и сама Жади носила такую же, точнее - похожую модель, и выглядела замечательно!
И Латифа примерила и её. Потом подошла к зеркалу и «подвела» глаза. Разгладила щеткой волосы. Они оставались по-прежнему красивыми: пышные и блестящие, без единого седого волоса. И морщин на лице нет. И это даже странно: вспомнив Назиру – с чего это вдруг? – Латифе подумалось, что когда они с Жади выходили замуж за своих женихов, Назире-то было меньше лет, чем Латифе, когда Жади родила Хадижу. Т.е. при знакомстве с Назирой ей было около тридцати, не так ли? Возможно, и меньше - лет 27, но она им казалась уже такой старой! Когда тебе 17 лет, то разница в возрасте в десять лет кажется огромной! А теперь им с Жади уже больше сорока. Но Жади родила ребенка Лукасу, видимо, она так этого хотела всю жизнь, что мечта просто не могла не исполниться. А вот Назире теперь сколько? Пятьдесят? Или даже чуть больше? И как она не заклинала судьбу, что она не останется бесплодной - детей Аллах ей так и не дал. Почему?..
В дверь постучали. О, так Мухамед опять решил что-то выяснить? О чем-то поговорить? Позже!
- Мухамед, я не могу выйти к тебе сейчас, я занята! – ровным голосом, но твердо ответила Латифа.
- Мне надо обсудить с тобой очень важный вопрос, Латифа! Открой дверь!- миролюбиво произнёс мужчина.
- Позже. Я закончу свои дела и спущусь вниз, Мухамед. Имей терпение. Подожди меня внизу!
Видимо, Мухамед опешил от такого наглого ответа и теперь просто не знал, как ему поступить. Но положение спас Амин.
-Отец, звонит дядя Али, он хочет поговорить с тобой! Ты спустишься? – услышала Латифа голос сына из коридора.
«Вот и отлично! Мухамед уйдет, да ещё дядя его на место поставит. …А без золота мне как-то не по себе…, - глядя на свое отражение в огромном зеркале, расстроено думала Латифа - Но раз я дала слово, что не возьму золото назад, но теперь вдруг решу нарушить обещание, то Мухамед сочтет это хорошим знаком для себя. Нет. Вот только кулон моей матери, полученный на свадьбу, стоит всё-таки забрать. Ведь его мне Мухамед не дарил. Он достался мне в наследство».
Выглянув в коридор, она прошла в комнату сына, а он достал коробку с украшениями из сейфа, забитого футлярами с драгоценностями Халисы, и подал матери. Но Латифа вынула только похожий на большой трилистник кулон на цепочке и вернула коробку назад. «Это же твое золото, мама, оно принадлежит тебе по всем законам!» - возмутился Амин.
-Может быть, и так, сынок. Но мне неприятно прикасаться к вещам, которые получены от твоего отца. Он очень сильно меня обидел!
- Дядя Али на семейном суде всё равно вернет тебе их, - сердито сказал сын.
-Да, и я их продам, чтобы купить себе что-то другое.
-Я куплю тебе золото! Я не оставлю тебя без украшений! – горячо откликнулся на это Амин.
- У тебя есть жена, украшай, прежде всего, её, сынок! – улыбнулась, уходя, Латифа.
Она ещё в коридоре надела на шею свой талисман, который с такой легкостью удалось вернуть, и стала спускаться вниз, уже на лестнице расслышав слова Мухамеда:
- Дядя Али!...Дяяядя Али! Это всё неправда… вы же знаете, какая Жади… она не может знать точно, что происходит в моем доме! Откуда ей знать?
Заметив спускающуюся Латифу, он энергично замахал рукой, призывая её скорей подойти к телефону. Латифа тут же оказалась рядом со столиком, где стоял допотопный, из-за скаредности Мухамеда, аппарат, взяла из его потных рук трубку и сказала:
- Да, дядя Али. Это я.
Внимательно выслушала всё, что ей долго говорил Сид Али. Выслушала уважительно,  не перебивая.
-Нет, дядя Али. Мухамед не бил меня, этого не было. Да, я говорю правду. Не знаю, в Сан-Криштоване много сплетников, кто мог придумать такое и позвонить Жади и Самире? Я не знаю, как мне их успокоить. Мухамед не дает мне звонить никому из них. Хорошо, дядя Али. Я так и сделаю. Я буду ждать вас с Зорайде! Как я хочу увидеть и Вас, и Зорайдэ…
Разговор дядя Али закончил, прервав его с Латифой.
И пока она разговаривала по телефону, Мухамед с удивлением разглядывал жену. А кто же она ему? Их никто ещё не разводил! Как она изменилась, как хорошо выглядит! И одета – не как всегда. Давно он на ней не видел этих вещей, и даже не мог припомнить, когда он их ей покупал. Ну вот … и украшения надела. А то надумала от золота отказываться. Эх… сколько нервов приходится тратить на этих женщин!
И ведь Латифа согласится и на вторую жену, да ещё и примет её здесь, в Рио! И будет учить её домашнему хозяйству, а потом и малышей нянчить станет, ведь это Латифа в таком возрасте, что родить уже вряд ли сможет, а Лейла может ещё много детей родить ему! Вот как у Саида – все жены молодые и могли бы рожать при желании каждый год! Но Саиду, видимо, не до детей. А он, Мухамед,  любит маленьких. Пусть Лейла рожает ему детей, пусть Халиса тоже рожает – внуков…. Так мечтал Мухамед. И поэтому спросил:
- Латифа, как ты себя чувствуешь, козочка моя? Тебя не тошнит? Голова не кружится? Как только что почувствуешь – сразу же скажи мне, любимая…
Его слова прозвучали как-то насмешливо и преувеличенно заботливо. Поэтому Латифа тут же сделала каменное лицо, и, нахмурившись, снова поднялась наверх.
-Ничего, моя козочка, приедет дядя Али и всё уладит. Не думаю, что семье сида Али нужен ещё один скандал с разводом. Я так не думаю!
Мухамед отключил телефон – уже по привычке, как он это делал несколько дней подряд. И довольный собой, вернулся в магазин, потому что до ужина оставалась ещё несколько часов. Ужинали в семье чаще всего поздно – когда  их соседи уже ложились спать. Но эту привычку ещё очень давно Мухамед с Латифой привезли из Марокко. Ведь в том же Фесе  из-за дикой жары едят поздно, ожидая благословенного вечера. Ужин  в Марокко поздний.
Вот так и получилось, что, отключив телефон, Мухамед подставил под град звонков своего брата Саида, на которого они в тот же вечер и обрушились!
А пока Мухамед пересчитывал на одной из витрин не распроданные бабуши, досадуя, что опять не угадал с товаром: в этот месяц после его возвращения из Марокко очень хорошо продавались разные платки с блесками, тонкие пояса, украшенные стразами под восточный стиль и, конечно же – серьги,  длинные, витые серьги, с разными висюлинами…
А в нескольких метрах от магазина Базилио, которому так хотелось поговорить о чужих делах, за неимением интересных событий в  собственной жизни, пытался рассказать новый слух о происхождении царапин на лице синьора  Мухамеда. И любопытная дона Одетти с интересом выслушивала его болтовню, стоя у стойки внутри бара и потягивая напиток из гуараны через тонкую трубочку.
-…нет, Вы только подумайте, дона Одетти! Доктор Машадо по секрету сказал аптекарю из аптеки на углу, что синьор Мухамед возвращался поздно ночью из мечети,  а я тоже однажды видел его так поздно на улице, и тоже – когда он шел именно оттуда! – так вот: было очень поздно, и на углу нашей улицы на него напала свора собак! Да! Он бросил в них камень, все разбежались, кроме одной, которая на него и  напала! И он был вынужден спасаться тем, что залез на пальму, обдирая руки, ноги и лицо! Да, он сам так рассказал дону Машадо!
- Эх, Базилио, выступать бы тебе в цирке, смешить бы публику, вот только клоуны там нужны, а вот рассказчики – нет!
- Дооона Одетти! – обиженно протянул парень, отчаявшись рассказать эту историю до конца хотя бы кому-нибудь. И   повторяя её множество раз, он прибавил столько разных деталей, что если бы в рассказываемой истории была хоть капля правды, герои  не узнали бы сами себя!
- Ты лучше скажи, Базилио, а что случилось с той красавицей, с которой дружил Амин? Помнится, его много раз видели даже этим летом с какой-то блондинкой. И вдруг мы узнаем, что он уехал в Марокко, и там женился и привез свою марокканку  в Сан-Криштован. А с той что случилось? – обгладывая сердцевину яблока, осторожно держа её пальцами с длинными ногтями, покрытыми модным и дорогим маникюром, деловито расспрашивала Базилио дона Одетти, чтобы потом было о чем поболтать по дороге домой со своей дочерью.
 Впрочем, Карла тоже появилась в баре, уже без тяжелых перьев и блёсток и прочего антуража. Только краску не удалось снять с тела без специального раствора, но этим она займется потом. А пока она тоже прислушивалась к расспросам матери и кормила Тавиньо-младшего кусочками фруктов, лично нарезанными нежадной доной Журой.
- Хо! – ухмыльнулся Базилио, прислоняясь к стойке бара, радуясь тому, что есть возможность  посплетничать о приятеле, если можно в какой-то степени так назвать Амина.
- Амин поссорился с той девчонкой, и её родители дали ему «от ворот поворот», и синьор Мухамед решил женить сына в Марокко – срочно, да и сам женился на молоденькой девчонке. Только пока не привез её в Бразилию – она ещё не совершеннолетняя.
-Ик! – едва не подавилась кусочком яблока Одетти, ещё не слышавшая этой истории, ведь, живя теперь уж лет пять на Леблоне, она весьма редко виделась с бывшими соседями.
-Как?! – поразилась и Карла. – Синьор Мухамед взял вторую жену? Это правда? Я что-то такое слышала, но решила, что кто-то переврал непонятно как историю.
- Да! И дона Латифа не хочет вторую жену, вот он и запирает её дома, а в магазин отпускает только жену Амина!
- Какая интересная девушка, да, Базилио? – лукаво спросила Карла.
- Да уж, интересная. Сидит дома, ни с кем не общается, кроме доны Ноэмии, ходит только в магазины. Амин её уж точно с собой на карнавал не возьмет!
 В бар вошла уставшая за день дона Жура. Увидев бездельника, работающего языком, а не руками или ногами, она тут же отчитала его и отправила помогать Анинье приводить в порядок столики на улице.
- Жура! Какие чудные дела тут у вас происходят! Даже многоженство начинает процветать, а ты нам и не рассказала об этом, - укорила старую приятельницу мать Карлы.
 Но дона Жура только отмахнулась.
-Вы слушайте больше этого сплетника! Там может ещё и нет ничего, так - шутка какая-нибудь, а он насочинял и поверил сам в свою байку. У этого лгуна язык до ушей достает! Делать мне больше нечего, чтобы собирать сплетни вместе с ним!
Карла о чем-то задумалась. Она, видимо, была задета тем молчаливо-презрительным взглядом, которым её одарила Халиса. И теперь Карле, которой не очень везло в любви, не смотря на её красоту, захотелось как-то досадить жене Амина, которая наверняка думает, что муж её принадлежит только ей, и никто не посмеет на него покуситься.
 «Посмотрим!» - сказала себе Карла, беря за руку мальчика и выходя вместе с ним из бара вслед за матерью и доной Журой. «Амин пойдет на карнавал  - это мне точно известно, а вот на празднике в Сан-Криштоване он тоже должен появиться. Жена останется дома, я же постараюсь оказаться с ним рядом. Посмотрим, не забыл ли он свою детскую любовь ко мне, и не удастся ли мне опутать его своими чарами?» - насмешливо думала Карла, приближаясь к машине, на которой они с матерью добрались из своего дома в бывший район, где ещё оставалась их недвижимость, а главное, жили такие интересные люди, общества которых им явно не хватало, живя в вожделенном некогда доме в районе Леблона…
А Халиса, оказавшись в комнате, куда привел её Амин после отпора, данного отцу, долго сидела в кресле, заново переживая случившееся. Ей был неприятен инцидент с отцом Амина, но ещё больнее её колола ревность к мужу. Она вспоминала Карлу и думала о том, что совершенно не знает, как проводит время её муж. Возможно, он ходит не только в запретный бар, где другие люди пьют алкоголь, но и общается с такими женщинами, как Карла.
 Впрочем, другие женщины её не волновали – её интересовала именно Карла, потому что она интуитивно почувствовала соперницу в женщине, которую в детстве любил детской любовью Амин.  Карла… Ну что ей может быть надо? У неё есть дом, ребенок, жених, как слышала Халиса. Но Амин ей нужен только как трофей, отнятый у глупой марокканки - так, наверно, думает о ней эта женщина?
И Халиса очень расстроилась из-за подобных мыслей. Соперничать с другой женщиной из-за собственного мужа? Но Амину она когда-то нравилась. Кто знает, возможно, нравится и сейчас. Но эта женщина такая бесстыдная! Аллах, стоило увидеть её в этом ужасной костюме, практически голую… Кстати, что она спрашивала про карнавал? Что она говорила о том, что Амин пойдет на карнавал? И не возьмет с собой её, свою жену?
Надо будет поговорить с Амином: на  праздник они должны пойти вместе…
В тот же вечер Халиса получила ощутимый удар: после ужина, оставшись наедине с мужем, она решила поговорить с ним о карнавале.
-...Почему бы нам не поехать вместе? Для чего тебе нужна такая компания, как эти неприятные люди? Мы могли бы…
Но Амин даже не дослушал,  с удивлением воззрившись на неё с первого слова, но потом грубо перебив:
- Хватит, Халиса! Что ты такое говоришь? Как может женщина – женщина из  нашей семьи – смотреть на то, что происходит на карнавале?
- Как может? Не понимаю! Это  событие, в котором участвует вся страна, где теперь мы с тобой живем!
- Это неважно! Я не желаю, чтобы ты смотрела карнавал! – ответил Амин, но, увидев вытянувшееся лицо Халисы, добавил:
- Ты, если тебе так хочется увидеть что-то, можешь, не привлекая внимания отца, включить телевизор. Там сможешь увидеть почти всё шествие по самбадрому!
Халиса молчала, сузив глаза, Амин же насмешливо закончил:
- Ты при желании сможешь рассмотреть все детали и пикантные подробности!
- Моя тётка из Сан-Паулу была на трибуне, видела всё карнавальное шествие, и с ней ничего страшного не случилось! Почему я не могу пойти на праздник? Ты не хочешь деньги тратить на мой билет?
- Нет, - с усмешкой отвечал её муж, - но тебе не положено видеть практически голых чужих мужчин…
- Дааа? А тебе позволительно смотреть на полуобнаженных женщин?
- Мне? Да! Я мужчина, живу не в Марокко, а в Бразилии, где всё немного не так, как в строгой мусульманской стране. Мой отец не сможет запретить мне пойти на праздник, и я пойду. А ты будешь сидеть дома вместе с матерью. Тебе там нечего делать! Ты же не одалиска, правда? – ввернул Амин любимое словечко отца и дяди Абдула.
- Как тебе Карла? Она собирается пройти в костюме одалиски по всему Сан-Криштовану!
Амин нахмурился, внимательно посмотрев на Халису,  вызывающе выпятившую нижнюю губу, и ответил:
- Карла… это - Карла! Ты себя с ней не сравнивай!
- Разве ты не хотел когда-то на ней жениться? Не был в неё влюблен?
Несколько растерявшись, Амин быстро взял себя в руки, сказал:
- Жениться – нет, не хотел! И никогда не женился бы! Но тебя это не касается!
Он вышел из комнаты, потом вернулся через короткое время, а затем, перед тем, как пойти в душ, неожиданно бросил ей:
- Сделаем так: пока я принимаю душ, ты наденешь свой костюм для танцев, а потом станцуешь для меня. Это, знаешь ли, наша семейная традиция! Женщины в нашей семье всегда танцевали для мужчин! Ты ведь танцевала для меня? Сегодня ты станцуешь снова, я ТАК ХОЧУ, а ты, если хочешь оставаться моей женой, будешь делать то, что я тебе приказываю; всё, что я хочу, чтобы ты делала!
Он зашел в ванную комнату, даже не посмотрев на ошеломленную Халису, думая про себя, что жену, навязанную ему, пора приводить в чувства и начинать держать её в руках. Потом он вспомнил, как в детстве представлял себе танцующую для него Карлу… Каким он тогда был мальчишкой! Об Эмми он постарался пока не думать. Это была такая пытка! И думать о ней, и не думать…
Халиса же, не веря собственным ушам, постояла некоторое время возле окна, где её настигла поразительная просьба Амина, но потом всё-таки направилась к сундуку, в котором лежали части её танцевальных костюмов.
- Настроения для танцев у меня нет, но не упускать же такой шанс? Только на этот раз я не стану выбирать ярко-алый костюм, потому что Амину запомнился прошлый танец, вызвав не слишком хорошие ощущения, как мне кажется!
Откинув крышку сундука, Халиса  повернулась к шкафу, и, открыв дверцу, быстро пробежалась руками по вешалкам с одеждой и костюмами для танцев, висевшими тут же. Достав вешалку с нежно-голубой юбкой, она критически оглядела её:
- Красиво, но.. меня полнит! Лучше нечто такое… темное…
Потом вспомнила что-то, достала из сундука лиф от темно-зеленого костюма, отыскала в шкафу юбку такого же цвета, украшенную серебряной полосой со сложным узором. Костюм девушке не нравился никогда, но куплен был по совету тетки, уверявшей, что  такой цвет будет стройнить Халису. Стоило прислушаться к этому совету. И не только прислушаться, но и  попробовать ему последовать.
- А что, если Амин решил поиздеваться надо мной? Может быть, он будет сидеть и смеяться над тем, как я танцую? Нет, я не вынесу его насмешек!
 …И Латифа в своей комнате, и Мухамед, поднимаясь по лестнице после долгого отлеживания на диване после плотного ужина, были удивлены и обнадежены тем, что в комнате сына явно происходили дела, ведущие отношения между молодоженами к лучшему, ведь такая  чудесная арабская мелодия лилась из комнаты их молодых. Скорее всего, Халиса будет танцевать для их сына. «Кажется, всё налаживается» - с радостью думала Латифа. «Амин вырос в семье, где всем мужчинам всегда нравились танцы. Через танцы они придут к более пылким чувствам. Тоже построят свою любовь, как мы когда-то с Латифой!» - тоже радовался Мухамед.

19. Глава 5. ЧАСТЬ 3.

А вот в доме Саида было неспокойно. Когда Саид вернулся из офиса, Рания тут же сообщила ему, что несколько раз ему звонили из Феса: и дядя Абдул, и дядя Али, и Фарид.
И вот после разговора с Сидом Али Саид сидел, развалившись,  в кресле за столом перед компьютером, где его застал звонок дяди, и обдумывал теперь возможные действия. Сид Али был возмущен тем, как обращается Мухамед с его родной племянницей. Он потребовал уважения к Латифе, не заслуживавшей подобного обращения. Тем более, виноват Мухамед – он тайком женился второй раз, вопреки всем законам Марокко, требовавшим от первой жены согласия на второй брак. Дядя Али пригрозил приехать в Бразилию раньше предполагаемого срока, когда гости должны будут собраться на свадьбу Хадижи. Саид еле успокоил сида Али…
Он никак не мог понять брата: почему Мухамед, наломав дров, увиливает от разговора с родственниками Латифы. Для чего надо отключать телефон в доме, если знаешь, что это вызовет такое неприятие у сида Али. Ведь Латифа – не Жади…
Снова зазвонил телефон.
- Да. – ответил Саид, поднимая трубку суперсовременного спутникового телефона.- Дядя Абдул!...да, дядя Абдул! Нет… я сам не понимаю, почему никак не дозвониться Мухамеду… Возможно, телефон сломался? Или что-то с телефонной связью…Я выясню, позвоню Амину на сотовый телефон, мы с Мухамедом общаемся по сотовой связи…
Саид был вынужден отвести трубку подальше от уха, потому что Сид Абдул так громко кричал в трубку…
-…Саид, твой брат должен показать, кто хозяин в доме. Сейчас он ведет себя как спутанный верблюд… Мухамед дал слишком много воли своей семье! Он должен постоянно претворять в жизнь  то, что требует наша религия. Его жены и невестка должны молиться. Амин совершает намаз? Сам Мухамед делает это или пропускает в пользу получения выгод от магазина? Я приеду! Я разберусь в том, что происходит в его доме! Это зло нужно срочно вырвать прочь, пока оно не разрослось! Я говорил ему это ещё про Самиру, но он не прислушался к моим словам, и теперь пожинает плоды. Теперь и Латифа взбунтовалась? Не тем капля камень долбит, что сильна, а тем, что часто падает!..
Саид так давно привык к тому, что дядя Абдул - большой любитель изрекать подобные мудрости, что даже не вслушивался в слова, несущиеся из трубки, просто дожидаясь, когда иссякнет поток красноречия родственника.
- …Саид! Ты слушаешь меня?!
- Да, дядя Абдул, я Вас прекрасно слышу. Разберусь. Мухамед сегодня же включит телефон. А завтра сам лично съезжу к нему, чтобы выяснить, что там происходит!... Да-да! Да, конечно! До свидания, дядя Абдул! Иншалла!
Положив трубку на место, Саид тяжело вздохнул. Когда это закончится? Почему дядя Абдул не вспомнит, что Хадиже не нужен скандал перед свадьбой? А если семья жениха откажется от его дочери? Перед самой свадьбой? Саид не мог себе даже представить такого позора. Что тогда делать? А ведь если рассудить – дядя Абдул заварил эту кашу. Для чего ему нужно было искать Мухамеду вторую жену? Мухамед и с Латифой хорошо жил!
В комнату вошли Фатима и Хадижа.
- Отец, когда мы будем заказывать свадебные ткшейто? Нам успеют доставить их из Марокко?
- Хадижа, не беспокойся, всё успеем! – успокоил Саид дочь.
-Саид, а ты собираешься нанимать тех женщин, которые занимаются всей организацией праздника? Тех, кто подбирает  наряды невесте, макияж, драгоценности, ну ты знаешь… Кто будет заниматься украшением зала, свадебных помещений, угощением?
- Всё под контролем! Не волнуйтесь, всё будет в порядке – как должно быть! Зал для свадьбы я заказал. Угощение тоже. Всем будут заниматься специалисты, а вот когда в Марокко родственники твоего жениха  будут проводить свадьбу там, на месте, ведь не все смогут прилететь в Бразилию, вот тогда-то они и пригласят тех женщин… как они называются? «Негафатос»? Хадижа, твоя задача – выбрать современное свадебное платье, потому что одно из платьев должно иметь европейский вид – так надо, ведь на свадьбе будут мои коллеги из европейских фирм, бразильские предприниматели. Вобщем, ты понимаешь…
- Я хочу посоветоваться с мамой, она хорошо в этом разбирается!- радостно сообщила ему дочь.
Саид сдержанно кивнул, а потом обратился к Фатиме:
- Завтра мы поедем в гости к Мухамеду и Латифе, мне надо кое в чем разобраться! Но… я не собираюсь брать с собой Ранию после учинённого ею скандала, а Зулейка занята дочкой. Но вы пока ничего им не говорите!
Когда дочь с младшей женой ушли, Саид, собиравшийся всё-таки закончить проверку банковских счетов, вновь не смог выполнить задуманное. На этот раз позвонила Жади…
После разговора с ней Саид, усмехаясь, позвонил на сотовый телефон  Мухамеда, затем  - Амину. До Мухамеда и таким образом дозвониться не удалось.
- Амин! Почему у вас всё ещё выключен телефон? Передай отцу, что дядя Абдул в ярости! Если он не сможет дозвониться к вам в ближайшие дни, он прилетит в Бразилию! Так и передай своему отцу. А завтра мы приедем к вам вечером: я, Хадижа и одна из моих жен…
После того, как дядя Саид отключился,  Амин, разговаривавший с братом отца лежа в постели рядом с уставшей от  зажигательного танца Халисой,  встал, быстро оделся и спустился вниз, где в зале на столике стоял, как и всегда, телефон. Он поднял трубку: сигнала  не было. Амин осмотрел телефонный аппарат и лихорадочно стал искать, как его подключить. Пусть, пусть дядя Абдул дозвонится!
 Если же старик прилетит прямо сейчас, тогда многие планы сорвутся.
Не удастся попасть на карнавал. Амину же давно хотелось увидеть необыкновенное зрелище, женщин, одетых в костюмы, которые и не назовешь «костюмами», а так… Отец долго не позволял Амину даже думать о том, чтобы поехать в центр города и посмотреть на праздник.
И вот он, наконец-то собрался с духом, решив пойти против запрета отца. И билет уже есть, и люди надежные, с кем он собрался попасть на самбадром едва ли не на лучшие места на трибуне. Ещё бы! Лижейро и Рапазао, заплатив деньги,   не станут смотреть на карнавальное шествие откуда попало!
А если появится Сид Абдул… Амин представил, что всё свободное время он будет вынужден заниматься престарелым дядей, который станет совать свой нос во все дела, абсолютно во все! И учить жизни, и ссорить ещё сильнее  его родителей.
 И следить за Халисой, но вот это -  пожалуйста. Пусть удар придется на неё – она ведь хотела выйти за него замуж? Вот теперь пришла её очередь показать, какая она хозяйка. Но, зная дядю Абдула, Амин был уверен, что и в ней он найдет изъян.
Жена из неё получилась образцовая, придраться к ней, если честно, невозможно: у неё всё получается, она всё успевает и умеет делать. «У меня идеальная жена, пусть и нелюбимая», - пришла в голову Амина  неожиданная мысль. Пусть дядя Абдул присматривается к ней, выискивает недостатки, не веря такому счастью – в их доме появилась «лампада Аллаха».Вот и пусть радуется. Да дядя Абдул и на шаг от неё не отойдет! Впрочем, пусть лучше пока не приезжает! Ведь этого и так не избежать перед самой свадьбой Хадижи! Вот тогда достанется всем!
Наконец, Амин смог подключить телефон: в трубке послышались гудки, и Амин с облегчением вздохнул.
«А что, если дядя Абдул всё равно решит прилететь? - нахмурился парень.- Надо предупредить отца о приезде дяди Саида и Хадижи».
«… Интересно, как дядя Саид выбирает, какая из жен должна поехать с ним в гости или куда-то ещё?»- размышлял Амин, поднимаясь по ступеням.

*** Утром Мухамеду не удалось вместе со всеми нормально позавтракать. Когда вся семья  «Семья! – горько думала Латифа. – Какая уж теперь у нас семья!») уже собралась за столом, и шустрая Халиса, накрыв на стол, крутилась между свекровью и мужем, всё поставив перед отцом Амина, зазвонил телефон.
 Мухамед поднялся, с тоской окинул остававшиеся на столе бриуты с сыром и чайник с горячим мятным чаем,  но поспешил к столику с телефоном. Наверняка звонил дядя Абдул! А с ним лучше поговорить.
Оставшиеся в столовой ели, прислушиваясь к разговору в соседней комнате. Даже Амин сегодня никуда не спешил, так хотелось узнать, не сорвется ли его поездка на карнавал. Халиса посматривала на мужа и, кажется, читала его мысли. У Латифы на душе тоже было тяжело и тревожно: если дядя Абдул привезет с собой Лейлу, то ей самой придется куда-то уходить. Она решила: ни за что не останется в одном доме с другой женой.
Халиса тоже понимала, что и ей достанется от сурового родственника, устроившего в своё время её судьбу.
- Дядя Абдул! Салам алейкум! Как я рад слышать Вас! – и Мухамед надолго застыл с трубкой в руке, с умильной улыбкой.
-… Дядя Абдул! Да, конечно! Но…да, я внимательно слушаю…
И он услышал.
- Мухамед, я тебе повторяю снова: почкой не сорвал – потом и топором не срубишь! Покажи Латифе, кто в доме хозяин. О, Аллах! Ты должен поставить её на место, Мухамед! Позволь ей только слабинку – всё!.- сурово выговаривал старик племяннику. - И не возражай! А ты не желаешь узнать, как поживает твоя вторая жена? Нет??? Впрочем, о ней мы поговорим в следующий раз! Сейчас проблема не в ней!... Что?...Так у вас всё это произошло из-за твоего законного права взять вторую жену? – тут дядя Абдул начал задыхаться от злости. Мухамеду было слышно, как дядя стучит своей палкой по каменному полу своего дома. И муж Латифы поежился, потому что ему стало не по себе. Но он по-прежнему жалко улыбался, как будто Сид Абдул мог увидеть его реакцию на свои слова. К тому же стал что-то бормотать, несвязно и неуверенно.
- …Что ты там мямлишь? Я не слышу… Ты боишься говорить? – сурово вопрошал дядя Абдул.- Мне стоит приехать пораньше, я так понимаю?
- Нет, дядя Абдул, не приезжайте пока, ведь тогда Лейла останется без вашего бдительного внимания!
- А почему имя своей второй жены ты произносишь почти шепотом? – опять обозлился старик.
- Вам показалось, - с торопливой трусостью проговорил Мухамед.
-Мне звонил Али, он сказал, что Жади ему жаловалась на тебя! Ты допускаешь, чтобы эта одалиска вмешивалась в твою жизнь? Помни: змея меняет кожу, но не меняет нрава! Жади больше не жена Саида. Но если ты позволяешь ей участвовать в жизни твоей семьи…, - Мухамеду показалось, будто он видит, как дядя Абдул пожимает плечами и осуждающе поднимает брови.
- Да, дядя, молния поразила, так ещё и змея кусает. Эта Жади, о, Аллах! Дядя Абдул, сегодня вечером ко мне  приезжает Саид, и мы с ним обсудим многие проблемы…
- Саиду самому нужна помощь… Этот кот не знает, как пить молоко, но хорошо знает, как опрокинуть горшок! Мухамед! – торжественно произнес Сид Абдул. - Я приеду на свадьбу Хадижи, а потом, думаю, нам, старикам -  нам с Али - надо будет разобраться в вашей жизни.
- Да, дядя Абдул, конечно, дядя Абдул! Приезжайте, И я уверен, вы с дядей Али разберётесь во всех наших делах, поможете своими мудрыми советами, и жизнь у нас наладится!
Эта беседа продолжалась ещё долго – пока не выговорился дядя Абдул. Но Мухамед вынужден был терпеть, хотя и знал, что дядя Абдул любит звонить в кредит, за счет абонента, которому он звонит – сам Мухамед дал такое разрешение ему, на случай, если нужно будет поговорить о молодой жене – Лейле. И вот… теперь сида Абдула не остановить!
Но, наконец, и энергия дяди Абдула иссякла. Мухамед положил трубку, вытер пот со лба и присел снова к столу, где Халиса подала ему новую порцию чая, потому что налитый ранее уже остыл. Потом все разошлись – Мухамед с Амином в свои магазины, Латифа осталась на кухне, а Халиса отправилась на рынок, после чего ей предстояло ещё заглянуть в супермаркет за продуктами, которых не найдешь на рынке.
Вечером предстояло принять у себя Саида с Хадижей и Фатимой.
На этот раз не устраивалось никакого праздника в честь приезда гостей, но в любом случае и ужин надо готовить, и за стол гости сядут. Поэтому, обсудив меню, женщины решили, что приготовить таджин из кюфты (шариков из пряного телячьего фарша  в ароматном томатном соусе), салат табуле (арабский салат из крупы кус-кус со свежими помидорами, огурцами, сладким перцем и зеленью, заправленный соусом на основе оливкового масла), салат  заалюк (самый известный марокканский салат из баклажанов и помидоров, тушеных с пряными травами и специями), а из восточных сладостей – заир (потрясающее восточное лакомство из инжира, кураги, изюма, чернослива и фиников с корицей и орехами) – это всё будет лучшим вариантом.
Но продуктов не хватало, необходимо было пополнить практически все запасы. Латифе не хотелось показываться на улице, поэтому в магазины согласилась отправиться Халиса, впрочем, другого варианта и не было.
Да! Халиса вспомнила, что свекор, уходя, напомнил, чтобы ему приготовили его любимый супчик – хариру. Латифа пожала плечами:
- Что ж, Халиса, приготовь, этот суп и Саиду тоже нравится.
 Халиса ушла, Латифа, поговорив по телефону с Жади, тоже занялась делами на кухне, и день потек своим чередом.

*** До прихода гостей оставалось совсем немного времени. Амин пришел и сидел на диване, листая какой-то каталог с товарами. Его отец нервно шагал вперед и назад перед ним. Приятные запахи щекотали его ноздри и раздражали голодный желудок. Но Мухамед до прихода гостей решил не появляться в кухне. А Саид мог и задержаться. В животе у Мухамеда уже начинало урчать. Поздний обед не состоялся, а ранний ужин… Нет, лучше дождаться приезда брата!
В столовой же торопились всё закончить Халиса и Латифа. Халиса переживала, что и нужная специя сегодня не попалась на рынке, и с овощами не повезло – огурцы и помидоры были как деревянные. Салат не получится таким вкусным, каким должен быть.
- Если есть медленно, можно съесть даже колючки! – пошутив, постаралась успокоить её Латифа. Потом они быстро накрыли стол, поставив те блюда, которые можно оставить на столе заранее, без вреда для ухудшения их качества. А ещё – букеты цветов, вазы с фруктами, блюда с восточными сладостями и печеньем, которое успела напечь Халиса. Латифа удивилась тому, как Халиса умудрилась сделать столько всего, и ещё и печенье!
Потом подъехало такси с родственниками, и Халиса, видя, что свекровь не торопится идти навстречу дорогим гостям, заметила, чтобы только что-то сказать:
- Лара Латифа, почему братья такие разные?  Сид Саид высокий и такой… импозантный. Совсем не похож на отца Амина…
Потом, спохватившись, что сказала что-то не то, она постаралась сгладить высказывание:
- Лара Жади не смогла полюбить сида Саида, хотя его остальные жены так его любят и ревнуют…
- Да, любовь – странная штука! – сухо согласилась Латифа.
- Амин такой красивый, а жены Саида сказали в тот раз, когда приезжали в гости, что дядя Саид в молодости был таким, как Амин. Значит, мой Амин в сорок лет будет таким, как его дядя?
- Красота… Что такое – красота? Для одних красота в волосах, для других – в лысине!- сказала Латифа с грустной улыбкой. Но, видя округлившиеся от удивления глаза невестки, добавила:
- Так говорила всегда жена моего дяди Али Зорайда. Она очень мудрая женщина!
 - Понимаю, - неуверенно проговорила жена её сына.
И в этот момент в гостиную вошли Хадижа и Фатима, а следом – Саид и Мухамед.
После вкусного ужина и разговоров о предстоящей свадьбе Хадижи (а о чем же ещё говорить, когда такое событие становится всё ближе), мужчины остались покурить на диване кальян, а женщины и Хадижа поднялись на второй этаж. Собрались в комнате Самиры.
- Как давно я здесь не была!- оглядывая комнату, воскликнула Хадижа. Сколько раз мы с Самирой болтали у неё в комнате о разных вещах, секретничали, и мама тоже с нами здесь часто бывала!
Фатима присела на краешек кресла и молчала. Разговоры о Жади были ей болезненно интересны с некоторых пор, когда она поняла, что увлечена собственным мужем, который видит в ней, возможно, бледный образ бывшей жены. Это задевало её. Но хотелось понять, в чем состояла загадка этой необыкновенной женщины. Поэтому, взяв с блюда несколько фиников и вяленых инжирин, она тихонько ела их, не участвуя в разговоре, а только слушая чужие речи.
Халиса тоже предпочла бы молчание, но не тут-то было! Хадижа не могла думать ни о чем другом, кроме свадьбы и предстоящего замужества. Поэтому не было конца её расспросам о том, какую кухню, какие блюда  предпочитают в традиционной марокканской семье, и желательно узнать – в семье  Фарида.
Отвечать на вопросы пришлось Халисе как его достаточно близкой родственнице. И Халиса вежливо рассказывала, как в Мекнесе, где находится дом семьи Фарида, родовое гнездо, так сказать, принято готовить таджин, какие особенности приготовления кус-куса, о наборах специй, которыми пользуется мать Фарида, о том, какую выпечку она ела, приготовленную руками его сестер, когда Халиса с матерью побывали в гостях в доме Фарида.
 Ведь после того, как Самира отказалась выйти замуж за Фарида, выбранного дядей Абдулом ей в женихи, именно Халису присматривали ему в жены, но судьба, слава Аллаху, распорядилась иначе… Халиса и сама не заметила, как проговорилась о том, что некогда была невестой Фарида!
О! Как сразу погрустнела Хадижа! Все заметили, как в какой-то момент блеснула под её ресницами жгучая ревность к жене Амина. Хадижа была растеряна.
Поэтому Латифа стала расспрашивать племянницу о Жади, о том, разрешит ли Саид Хадиже взять с собой мать в дорогой ТЦ за необходимыми к свадьбе покупками? Хадиже с трудом удалось скрыть своё разочарование от шокировавшей её новости. Халиса же корила себя за болтливость, за то, что потеряла бдительность в разговоре  с родственницей. Но разве могла она предположить, что сестре Амина не рассказали о том, что после Самиры невестой Фарида едва не стала Халиса. Хорошо, что она не упомянула о Зухре – тогда и свадьба могла бы не состояться! Аллах! Её обвинили бы в том, что свадьба дочери дяди Саида  сорвалась, и Амин вернул бы её родителям!
Латифе хотелось как-то замять неприятный момент, и ей помогла в этом Фатима. Случайно. Она заметила прислоненную к стоявшему в самом углу комнаты небольшому шкафу картину с поломанной рамой.
- Что это? – заинтересовалась она.- У вас упала картина, и развалилась рамка?
Удивившись догадливости гостьи, Латифа рассказала историю падения картины.
-Можно взглянуть на неё? – попросила Фатима. И, когда Халиса передала ей в руки картину, через всё полотно которой шел разрыв, разделивший изображение на две части, молодая женщина, едва взглянув на масляный рисунок, слегка вздрогнула от увиденного.
- Что, Фатима? Тебя что-то поразило в этом сюжете? Удивило, как странно оказалась порвана картина?- поведение Фатимы заинтриговало Латифу, вспомнившую одну любопытную реплику Жади, много раз видевшую эту картину у неё, но однажды заметившую некоторую деталь... «Интересно, не это ли самое так заинтересовало и Фатиму? Реакция младшей жены Саида оказалась очень похожа на реакцию Жади!»
Фатима, не отрывая глаз,  смотрела на женщин, изображенных художником на полотне. У одной из них из-под платка, открывавшего только небольшую часть лица, были такие знакомые глаза… глаза Рании! Или всё дело в том, что художнику удалось изобразить ревность? Потому что, глядя на картину, была совершенно понятна сцена: две соперницы стояли друг против друга. Одна женщина, видимо, была любима, а другая – нет, она-то и ревновала неистово, глядя с жгучей ревностью и ненавистью сквозь прорезь в ткани.
-Хадижа, смотри! – оторвалась от созерцания картины женщина и повернулась к погрустневшей Хадиже, безучастно смотревшей перед собой.
- Хадижа! Тебе она никого не напоминает?- ткнув пальцем в женскую фигуру, закутанную в черное. – Это же Рания!
- Где? – встрепенулась Хадижа.- Точно! Рания! Но этого не может быть! Кто художник? Как…
- Хадижа, ну, конечно, это не Рания, потому что такого не может быть, - снисходительно ответила Фатима. – Но согласись, что очень похожа.
- Тетя  Латифа, а что вы собираетесь делать с этой картиной? Выбросить? Или отремонтировать?
- Мухамед ни за что не позволил бы выбросить то, что можно отремонтировать! У нас по соседству живет один художник…
- Отдайте картину…нам, - умоляюще попросила Фатима.- Если она не представляет какой-то особой ценности, то отдайте нам, мне очень хотелось бы иметь такую картину, я даже ремонтировать бы её не стала: просто повесила бы на стену в таком вот виде и назвала бы её «Мактуб», т.е. так суждено! Одной женщине суждена любовь, другой – ревность.
- Да, - оживилась Хадижа, страшно не любившая  Ранию. – Фатима, если повесить эту картину у тебя в комнате, но так, чтобы Рания её непременно увидела, её злости не будет предела! Тётя Латифа, отдайте нам эту картину, подарите её нам!
- Забирайте! – отмахнулась Латифа, подумав, что Хадижа, однако, пошла характером не в Жади, которая тоже увидела сходство девушки с картины с Ранией, выживавшей её из дома Саида, из его жизни, но, однако, Жади и в голову не пришла каверзная мысль устроить так, чтобы с помощью картины действовать сопернице на нервы. Откуда в Хадиже это? Или это современное поколение, выросшее в современной среде, не взирая ни на какое полученное им воспитание?
- Больше всего меня интересует, кто тот мужчина, который вызвал столь сильные чувства? Какой он? Что он собой представляет? – заворожено рассматривая картину, задавалась вопросами жена Саида.
- Он тоже есть на картине: этот мужчина зашел в мечеть, оставив двух жен на улице! – внезапно подала голос Халиса, чем немало всех удивила.
- Где ты его увидела?- живо спросила дочь Саида.
- Он вошел в мечеть, видите, здесь вовсе не пустое пространство нарисовано, а вот это более темное пятно – это же спина мужчины, вошедшего в полумрак мечети!
- Спина? – разочарованно протянула Хадижа. – Хотелось бы увидеть лицо!
- Действительно, было бы интересно увидеть, стоит ли он такого отношения! – прокомментировала Фатима.
- Это харам, ведь мужчина, если он и есть на этой картине, то он вошел внутрь мечети, чтобы помолиться, совершить намаз. А вовсе не для того, чтобы думать о двух женщинах, постоянно ссорящихся и не дающих ему спокойно жить!
- А почему тогда его жены просто стоят? У них нет с собой даже ковриков для совершения  намаза. Но в руках – сумки. Это две жены, отправленные мужем на рынок.
-Не спорьте! Вариантов может быть много, но вы забирайте картину с собой и фантазируйте, как хотите. А сейчас вот попробуйте это чудесное печенье, которое испекла наша Халиса!
Завернув картину в старый платок, Латифа отложила её в сторону, отчего-то радуясь тому, что дочь Жади нашла применение картине, до которого не додумалась в свое время Жади.  Все принялись за печенье, обсуждая попутно десятки разных рецептов разной выпечки.

*** В это время внизу шел чисто мужской разговор между братьями. Саид наставлял Мухамеда:
- Это неразумно, брат: подкапывать гору, чтобы вытащить мышь. А ты делаешь именно это. Для чего тебе нужен скандал с Латифой? И не думай, что дядя Али встанет на твою сторону! Это в моей ситуации он признавал мою правоту, и только потому, что знал, на что была способна Жади! И о многом догадывался. Но Латифа? Она не изменяет тебе, не думает о другом мужчине – так для чего закрывать её на ключ в доме?
- Ты не можешь понять меня, Саид!
- Могу. Тебе хочется заставить Латифу слушаться тебя. Хочется переломить её характер, заставить принять другую женщину. Так не делается. Здесь надо действовать хитростью и лаской, уговорами, давя на жалость к той несчастной молодой, очень молодой девушке, которая не по своей воле стала твоей женой!
- Я не заставлял её выходить за меня замуж! – возмутился Мухамед. – Она сама согласилась! И, даже если её заставляли родственники, она могла бы сказать «нет»!
- Не будь наивным, брат. И дело вовсе не в этом. Ты не хочешь понять, о чем я тебе толкую! Я советую тебе подыграть Латифе до семейного суда. Если ты не догадался вызвать в ней сочувствие к себе и жалость к девушке, которая так молода, а судьбу за неё уже решили родственники, и волей-неволей ей придется жить и с тобой и с твоей Латифой вместе, а отдать её назад отцу ты не можешь, потому что она ни в чем не виновата…
Мухамед слушал Саида с недовольным видом, сидя рядом с ним на диване. Брат, конечно, старший, но и сам Мухамед вовсе не дурак и не мальчишка, чтобы Саид вот так выговаривал ему. Саид, однако, хотя и понимал, что чувствует Мухамед, продолжал говорить, пусть и не жестко, но всё-таки твердо, тоном, не допускающим возражений.
-Если ты не смог сыграть на лучших чувствах Латифы, то тогда хотя бы сделай вид, что вам надо ради Хадижи мирно дожить до свадьбы, а потом на семейном совете всё решить. Без скандалов, спокойно и мирно. А на семейном совете, когда приедут и дядя Али, и дядя Абдул, который хочет привезти с собой Лейлу, и значит – он легализует её перед Латифой, тогда и будете ссориться. А возможно, и нет – и Латифа может передумать, и пожалеть Лейлу тоже может – мало ли что произойдет за эти месяцы!
Так как женщин внизу не было, то подать чай попросили Амина. Это было не трудно. Главное же – Саид хотел поговорить с братом наедине. Но т.к. Амин был уже взрослым мужчиной, женатым к тому же, то просто так попросить его удалиться было бы неправильно. Поэтому отец отослал его заварить свежий чай с мятой.
- Саид, я знаю, как  задержать развод с Латифой! – и Мухамед рассказал, как был близок с женой, благодаря средству, нечаянно выпитому им, вообще-то предназначенное сыну. Некоторые детали происшествия он, разумеется, опустил.
Удивившись, Саид согласился, что теперь у Мухамеда действительно есть такая возможность – три  месяца ждать до окончательного развода. Впрочем, если он ни разу не разводился с Латифой, он ведь просто может не давать ей развода?
- Она сама настаивает на нем, - с досадой взмахнул рукой Мухамед. – Не желает принимать вторую жену, а если дядя Абдул привезет сюда Лейлу – это всё…
- Ничего, у тебя есть три месяца, за это время придумай что-нибудь. И не забывай, что, как говорит дядя Абдул, ласковым словом можно и змею из норы выманить!
-Саид, - застонал Мухамед. – Только не произноси эти народные мудрости! Я их сегодня столько выслушал уже от самого дяди Абдула!
-Ну что ж…, тогда мне пора! Ты и сам всё знаешь, как надо действовать! Пусть всё будет к лучшему. Иншалла!
-Иншалла, Саид! Иншалла!
 Таким образом, визит Саида в гости к брату был недолгим и, в общем-то, деловым.
Когда вниз спустились женщины и Хадижа, Саид и Мухамед попрощались. Саид пригласил Латифу и Мухамеда, как и Амина с Халисой помочь в подготовке к свадьбе. Латифа с Халисой могли бы вместе с Ранией и Фатимой съездить вместе с Хадижей в Торговый Центр.
- Отец, но ты обещал, что со мной поедет туда мама! – возмутилась Хадижа.
- И мама твоя пусть тоже едет, ты же не один раз там побываешь, ведь так, дочка?
- Да, хорошо, я поняла.
Подъехала их машина, и, увидев её в окно, гости начали выходить из дома.
- Я так рада, что вы все помирились! Тетя Латифа, пусть ваша семья никогда не разрушится. Мама терпела вторую жену отца, хотя Рания жила с ней под одной крышей. А та женщина живет за океаном, в другой стране. Просто не думайте о ней, как будто её и нет вовсе!
Латифа только грустно улыбнулась, подумав, что глупенькой Хадиже самой, возможно, придется на себе испытать, что такое ревность и многоженство. Впрочем, Латифа ничего подобного Хадиже ни в коем случае не желала. А вот про себя ей подумалось, что ревности больше нет: Мухамеда она больше не любит. Всё ушло, умерло, закончилось.  С этими мыслями она и зашла в дом, убрала посуду и еду со стола в столовой, отнесла и оставила всё в кухне, а потом, поднявшись по ступеням лестницы, уже в коридоре столкнулась с Мухамедом, вставшим у неё на пути и загородившим почти полностью узкий проход.
Латифа попыталась его обойти, но не получилось. Он раздвинул в обе стороны руки и шутливо сказал:
- Как поживает моя козочка? Она не хочет ли вернуться к своему…э-э-э..
- Не старайся, Мухамед! Загнать слона в горшок у тебя не получится!
- Мы помиримся, Латифа, мы помиримся, и всё у нас будет, как и раньше! Мы завтра же поедем за золотом и купим столько, сколько ты сама захочешь!
-Нет, Мухамед! Твоя вторая жена при этом никуда не денется. Никакое золото мира не сможет меня от неё отгородить. Отойди в сторону, пропусти меня в мою комнату!
 Мухамед растерянно и обреченно отошел в сторону. Неужели он потерял Латифу? Этого просто не может быть! Но ведь она может забеременеть?
 «Аллах милостивый и милосердный! Не отпускай от меня мою Латифу!» -  взмолился Мухамед.

*** Базилио почти до самого вечера прождал, когда Амин передаст ему сломанную картину, (или разбитую во время падения и порвавшуюся по этой причине?). Но Амин, казалось, забыл о своих намерениях. Потом и вовсе Базилио заметил, что гости вынесли из дома, садясь в машину, нечто, похожее на завернутый в полотно небольшой прямоугольник.
Значит, это интересное дело пройдет мимо него стороной. Жаль.
Он вернулся к бару и остановился почти у самых дверей, услышав голоса доны Журы и доны Ноэмии. Судя по всему, женщины обсуждали события в доме Мухамеда и Латифы.
- Вот так, Журочка, хотя нас сегодня никто не звал в гости, потому что Саид приезжал поговорить с братом о чем-то важном, но… только я так понимаю, что у Латифы  просто кончилось терпение. Так и бывает: вроде бы человек терпеливый, да, терпеливый, словно веревка – тянется, тянется и вдруг оборвется. Сколько можно слушаться такого мужа? А какой он скупой, Жура! А теперь ещё и золото отобрал! Но вроде бы вернул, только она сама назад не взяла.
- Да что ты? А ведь у восточных женщин золото как страховка на случай развода! И что теперь? – из бара раздавался хрипловатый голос хозяйки и звон стаканов, видимо, домываемых  самой доной Журой.
- Нет, это не совсем так. У них тоже теперь законы немного изменились. Женщину не могут выгнать на улицу в том, что на ней одето. Закон защищает женщин, решившихся на развод. И Латифа, не смотря на то, что она сама решила подать на развод, положено что-то вроде алиментов. Она может получить их домом, чтобы было, где ей жить. Ведь виноват сам Мухамед: он не взял документ у Латифы с разрешением на второй брак. По их законам в Марокко он виноват. А по бразильским – тем более! У нас ведь многоженства нет.
- Как говорится, велика свинья, да не слон! Синьора Латифа еще может остаться в выгоде. Тааакк… Кто там под дверью стоит и подслушивает?
Ноэмия быстро встала и прошла к дверям бара. Из темноты появился Базилио.
-Дона Жура, - начал было он.
- Так…Базилио, ты долго ещё будешь испытывать моё терпение? Мне не нравится, когда меня подслушивают, понятно тебе это или нет?
- Да, дона Жура, но я вовсе не подслушивал!
- Конечно, ты просто шел и остановился отдохнуть….Базилио! Что, бесстыжие очи всё переморгают?
- Нет, дона Жура. Я выгодного предложения лишился. А вы ругаетесь!
- Какого ещё предложения? – подозрительно посмотрела на него хозяйка бара.
- Так, это… как его… синьор Мухамед попросил меня отнести синьору Олаво картину, которая у них откуда-то упала, и рама у неё разбилась. А потом оказалось, что картину захотели забрать  с собой те арабы, что приехали к доне Латифе в гости. Вот так…
- Какая картина ещё? Ничего не понимаю. Иди, Базилио, иди!....  Голова как казан, а ума ни ложки! Прости Господи! – собирая для стирки грязные полотенца вместо ушедшей уже дывным-давно домой Аниньи, бормотала дона Жура. Ноэмия только покачала головой, соглашаясь с тем, какой же странный парень работает у Журиньи!

20. Глава 6 ЧАСТЬ 3 Марокко. Фес.
Лейла, Абдул, дядя Али и появление Дунии

А тем временем в Фесе разыгрались драматические события, которые позже привели к серьезным изменениям в жизни многих членов семьи и дяди Али, и семьи Рашидов.
Сид Абдул, давно собиравшийся зайти к старинному приятелю Сиду Али, как-то всё откладывал визит то на день, то ещё на некоторое время. Но Сид Али, наконец, сам позвонил ему и попросил прийти, чтобы договориться о заказе билетов на самолет в Бразилию. Лететь всем вместе на свадьбу Хадижи было намного проще, тем более, что и в Рио-де-Жанейро хотелось бы появиться одновременно, чтобы, не теряя времени решить вопросы в семье Мухамеда, но так, чтобы дело не дошло до развода.
И Сид Али, и Сид Абдул, оба, но каждый по своим причинам, не желали развода Мухамеда и Латифы.
 Дядя Али понимал, как тяжела будет судьба разведенной с мужем Латифы, и поэтому не хотел, чтобы она теряла семью. Всегда возможно пойти на компромиссы. Ей ведь не 18 лет. Если Мухамед согласился бы дать Латифе  её собственный дом как первой жене и приходил бы к ней иногда, как в свое время делал сам Сид Али, будучи мужем четырех жен, то почему бы  племяннице не сменить гнев на милость и не простить Мухамеда? Когда женщине за сорок, надо быть очень осторожной в своих поступках.
Дядя Абдул же собирался поставить строптивую Латифу на место. Пусть Мухамед покажет, что в его палатке властвует бедуин, а не взбунтовавшаяся верблюдица! Как?!! После проступка Самиры, а до этого  - долгих лет мучений Саида с Жади, теперь очередь дошла и до Мухамеда? Сколько бы Латифа не крепилась, не скрывала своего дурного начала, но вот пришло время – и что она требует? Развода! Только потому, что Мухамед воспользовался своим законным правом жениться ещё раз! Племянник не успел даже привезти вторую жену в свой дом в Бразилии, Мухамед ещё даже не показал Латифе Лейлу, а первая жена уже против!
 «Нееет… так быть не должно, никак не должно!» - ворчал Сид Абдул, направляясь в дом Лейлы, чтобы проведать родственницу и получить отчет от старой верной служанки. После звонка Мухамеду и разговора с ним и с Саидом он пребывал в сомнениях. Так везти или нет Лейлу в Бразилию, чтобы расставить всё по своим положенным местам? Вся его душа бунтовала против возражений Саида, опасающегося  возможного скандала перед свадьбой дочери.
Но дядя Абдул ещё не принял окончательного решения. И вот теперь шел проведать Лейлу перед тем, как в ближайшие дни отправиться в дом к Сиду Али, чтобы решить вопрос с покупкой билетов. В Бразилии скоро карнавал. Придется переждать это ужасное время, когда вся страна предаётся чудовищному разврату – по телевизору без стеснения показывали то, что творилось на улицах и площадях этого кошмарного города –  места порока и сплошного греха. Какой харам, что его племянники вынуждены жить в таком месте, вести там бизнес… «Они могли бы оба на это время приехать в Марокко, чтобы не видеть того, что поневоле придется видеть их глазам, если остаться в Бразилии. И могли бы привезти с собой свои семьи! А Мухамед познакомил бы Латифу с Лейлой..», - рассуждал старик, шлепая растоптанными бабушами по булыжникам узких кривых улиц медины Феса. Он уже приближался к месту, где должна была его ждать Нурия, чтобы перед его, кстати, неожиданным появлением в доме она смогла бы просветить его во всех делах, происходивших за время после его очередного посещения жены Мухамеда, которую племянник доверил ему блюсти.
Женщина стояла перед лавкой торговца специями, придирчиво выбирая, высматривая только ей ведомые приправы для блюд, которые мастерски ею приготовлялись. Сид Абдул уже скучал по её стряпне, но долг перед племянником вынуждал его терпеть и идти на жертву: Нурия была призвана научить молодую жену Мухамеда вкусно готовить! Но с тем большим  желанием Сид Абдул стремился попасть в дом на окраине медины, зная, что сможет обязательно отведать кулинарных шедевров  Нурии.
Стремясь к пожилой женщине в темно-синей  потертой джеллабе, с темным платком на голове, Сид Абдул, не теряя из виду Нурию, по пути здоровался со множеством знакомых, прижимая правую руку к сердцу или обмениваясь рукопожатиями.
Некоторые его приятели, завидев сида Абдула издали, приветствовали его, махая выставленной вперед рукой.  А с другими, подходя,  Сид Абдул обнимался, прижимаясь щекой к щеке встреченного знакомца.
Нурия с нетерпением поджидала хозяина, наблюдая за привычными церемониями, совершаемыми Сидом Абдулом при каждом походе по медине. Ведь старика знали и уважали, а то и боялись его острого и злого языка, очень многие.
Но вот он и перед старухой. Нурия нахмурилась и расстроилась ещё сильнее, чем когда шла навстречу хозяину, уже будучи в ужасном настроении. Она заметила, что без неё другие служанки расслабились, что следовало от одного вида плохо отглаженного воротника рубахи дяди Абдула и как-то неряшливо выглядевшей на нем джеллабе, к тому  же – давно не стиранной,  при том, что такой светлой.
Поэтому, после привычных приветствий и пожеланий и предположений добра на будущее -  «иншалла!», Нурия немедля приступила к рассказу, который должен был старика убедить в том, какую ошибку совершил его племянник, оставив в Фесе жить одну, без мужа, такую юную женщину, как Лейла.
- Так что всё-таки стряслось, Нурия? – сурово сведя брови, вопрошал Сид Абдул. – Ничего не скрывай от меня! Покрывать чужой грех – это тоже харам! Расскажи, как жила Лейла то время, когда у меня не было возможности зайти к вам и узнать подробности?
Сид Абдул стоял перед ней, заложив обе руки за спину и уставившись на Нурию пытливым взором. Кисточка на его феске слегка подрагивала от ветра, а  загнутые вверх острые носы светлых, запыленных, заношенных бабуш смотрели в разные стороны. Ведь старик стоял, опираясь на клюку, для надежности широко расставив ноги.
- Что ты медлишь? Почему молчишь? Что такого ужасного происходит в том доме, Нурия?
И Нурию «прорвало»: она рассказала обо всех безобразиях, учиняемых молодой хозяйкой и её подругой. Обе почти ничего не делают по хозяйству. Они наряжаются в красивые одежды Лейлы, подаренные её мужем на свадьбу, украшают себя золотом и проводят много времени перед зеркалом. Или, надев сверху джеллабы, накинув шарфы и прикрыв лица темной тканью до самых глаз, отправляются гулять, а точнее -  бродить по улицам города, по Медине.
Но никакие ткани на лицах не способны уже скрыть их принадлежность к дому Мухамеда Рашида –  все узнают Лейлу, его жену. Так примелькались они на окрестных улочках, проходя каждый день перед одними и теми же торговцами, сидящими у входа своих лавок. И по медине уже поползли сплетни… «Неужели они ещё не достигли ушей сида Абдула?» - удивилась старуха.
Но, покачав головой, Сид Абдул насуплено промолчал. Тогда доносчица продолжала: молодые женщины очень часто посещают хамам, почти каждый день, и судя по всему – завели там подруг, часами пребывая в этой бане- хамаме, что находится рядом с их домом, недалеко от общественного фонтана, откуда Лейла с Арибой набирают воду, принося её вдвоем по нескольку раз в день.
-  Вобщем, они ничего не делают, ничему не учатся, только треплют свои джеллабы на медине, вызывая всё новые пересуды среди торговцев. Лейла не стремится чему-нибудь научиться. Ариба – та ещё что-то умеет и сможет приготовить, а Лейла – нет. Её стряпню нужно есть с большой осторожностью, чтобы не страдать потом несварением желудка, - жаловалась горестно Нурия, боясь, что именно её старик обвинит в том, что так и не научила девчонку ни готовить, ни слушаться и подчиняться.
Были у старой женщины ещё некоторые подозрения на счет самочувствия  молодой хозяйки, но только Нурия никак не могла получить доказательств, чтобы объявить эту новость Сиду Абдулу. А ошибиться, введя в заблуждение и его, она никак не желала. Ещё придет время, и, если Лейла сама не скажет, тогда она и сообщит новость Сиду Абдулу!
- А что, Нурия, скажи мне, совершают ли они намаз пять раз в день? Как часто Лейла молится? Читает ли она Коран? – строго вопросил опекун о вверенной ему жене Мухамеда.
- Не знаю, сколько раз они молятся, Сид Абдул! Утром – да, я вижу, как они стоят на ковриках и повторяют слова молитв. Но когда они уходят бродить по Фесу или сидят в хамаме – я сомневаюсь, что Лейла и Ариба совершают намаз. Очень сомневаюсь. Коран не читают, потому что они неграмотные, обе – как уверила меня жена Мухамеда. Они не ходили в школу.
- Да? А мне помнится, вроде бы Ариба как раз ходила в школу, как сказал мне Мухамед!
- Но они не умеют читать Коран, не знают ни одной суры, и так странно молятся… Сид Абдул, я сама почти не грамотная. Я еле умею читать и писать. Не знаю, как можно научить их сурам, которые вы задали им выучить, - оправдывалась Нурия, заискивающе заглядывая ему в глаза.
Но Абдул только сердито хмыкнул.
- Я сам буду учить их читать Коран, вместе с ними буду учить суры и аяты! – высказался он, наконец.
- Есть ещё кое-что, но боюсь даже говорить об этом, Сид Абдул, - переходя на ноющий голос, застонала Нурия.
- Что такое? – тут же отреагировал старик. – Говори, Нурия, говори!
- Телевизор! Этот ящик показывает такой харам, а они всё это смотрят! Они закрываются в комнате и включают его, а я не знаю, что там происходит. Но только однажды я смогла застать то, что они смотрели – Сид Абдул, Сид Абдул, там такое! – закатив глаза, стоная и покачиваясь, повторяла Нурия.
- Вот как? Я разберусь! Лейле совсем не нужен ящик шайтана! Я сегодня же заберу его у неё! Мухамед пошел у неё на поводу, эта молодая верблюдица смогла увести его туда, куда надо ей, вместо того, чтобы быть  отстеганной плеткой ради послушания!
-Телевизор … телевизор  - там такое…, - повторяла Нурия, и Сид Абдул кивал ей в ответ.
Наконец, они отправились в путь к дому Лейлы. Это было не так далеко. Поэтому вскоре они уже заворачивали в ту улицу, на длинной стене которой прилепилась и дверь дома Мухамеда,  где жила пока, как хотела, его глупая жена, за которую Сид Абдул решил, наконец-то, приняться всерьез!

*** А Лейла, не подозревая о надвигающихся неприятностях, вышла на террасу дома, поджидая Арибу, которая, обнаружив исчезновение Нурии, шпионки сида Абдула в их доме,  постаралась достряпать начатое блюдо из цыпленка, который дотушивался в таджине. Оставалось добавить только специи и овощи на гарнир, заранее приготовленные девушками.
В отличие от легкомысленной Лейлы Ариба, не зная, но, догадываясь, чем закончится отлучка старухи, старалась успеть доделать хотя бы обед – без домашнего хлеба, но с купленными рядом у соседей лепешками, без салата, но с наваленной пучками на тарелку зеленью из ближайшей лавки. И чай с мятой она тут же успела заварить, ведь можно и самим присесть к столу.
В это время Лейла, устав наряжаться, собирала в шкаф вещи, разбросанные по комнате, где они теперь обитали вдвоем с Арибой, всегда бывшей для неё как сестра. Так теплее и веселее. И не так жутко оставаться в полной тьме, когда наступает ночь,  без электричества, которое часто отключалось в их районе из-за сильных зимних ветров, впрочем, отсутствие которого было вполне привычно для девчонок из небольшого села, где их не баловала жизнь достижениями цивилизации.
Пока Ариба всё это обдумывала, быстро заканчивая дела за столом в кухне, Лейла закрыла  на всякий случай комнату на ключ, помня о том, что там находится их главное сокровище – телевизор, у которого появился ненавистный враг. Нурия повторяла изо дня в день, что ящик надо убрать, потому что держать его в приличном доме – харам…
Затем Лейла вышла на террасу и огляделась. С высоты второго этажа был виден не только внутренний двор, но и взмывшие вверх минареты, и крыши домов со спутниковыми тарелками. Кое-где из дворов поднимались деревья. Вот и у соседей – высился старый, с покривившейся верхушкой, кипарис. Но даже он давал Лейле пищу для восторгов: она свободна и может делать, что захочет!
Вот так и застал её Сид Абдул: стоявшую на галерее второго этажа, обнесенном прогнившими поручнями, недалеко от лестницы со ступенями, местами выщербленными. Ремонтом дома Сид Абдул не успевал заниматься. Но у него и без этого была масса дел! Он следил за складами Мухамеда и сданными в аренду помещениями в огромном здании склада.
 И, сказать честно, считал, что тратить деньги на ремонт дома не стоит, потому что жены должны жить с мужьями и другими женами, все вместе – под одной крышей. Для чего заниматься ремонтом, если дом предстоит продать? Ведь Лейла, рано или поздно, окажется с Мухамедом, иного выхода нет. (Сид Абдул как-то совсем и не вспоминал, что сам же и уговаривал Мухамеда жить на два дома: один в Марокко, другой – в Бразилии).
Но вот сейчас  Нурия открыла своим ключом дверь и впустила сида Абдула во внутренний двор, по-прежнему  захламленный, со сложенными упаковками плитки, приобретенной для выкладывания из неё узоров вокруг фонтана, который тоже ещё предстояло переделывать...Оглядываясь по сторонам, осматриваясь среди этой жуткой разрухи, старик не сразу  увидел Лейлу, а она тоже не замечала вошедших, пока рядом с ней не оказалась Ариба, которая прикрыла ладонью рот, чтобы не вскрикнуть при виде открывшейся с улицы двери и вошедшего следом за Нурией дяди Абдула в белом полосатом платье и с красной феской на голове.
- О, Аллах! Лейла, идем скорей, уйдем, Лейла! – тянула её за рукав верная подруга.
И только когда жена Мухамеде повернула голову в сторону, куда с таким ужасом смотрела девушка, она тоже побледнела и поспешила убраться с галереи. Но, однако, она встретилась взглядом с Нурией, в глазах которой светилось торжество. На дядю Мухамеда – сида Абдула  Лейла даже взглянуть не осмелилась от страха.
Но все встретились внизу, куда девушки спустились, войдя с лестницы прямо в кухню, и из неё попав в широкий коридор-холл, а Сида Абдула провела со всеми предосторожностями верная ему старуха.
 Не смотря на то, что было позднее утро, и давно рассвело, в полумраке коридора мерцал светильник. Возмутившись такому расточительству, Сид Абдул сердито  обхватил рукой бороду, так что Нурия быстро догадалась, в чем дело, и погасила свет, отчего идти дальше  по коридору стало затруднительно и просто опасно. Попав, однако, без приключений на второй этаж, где располагалась столовая с диванами, Сид Абдул дал себе возможность отдохнуть, а вот Нурии пришлось отправить назад вниз, в кухню, Арибу, чтобы она принесла хозяину свежий чай с теплыми лепёшками. Впрочем, Сид Абдул  собирался затем и пообедать, сразу же  – после разговора с женой Мухамеда и её подругой.
А пока Ариба ходила за чаем и всем прочим для гостя, Лейла молча стояла перед насупившимся стариком и  находившейся тут же Нурией, которая также строго свела брови и смотрела неприязненно и осуждающе на молодую женщину.
Дядя Абдул,  не скрывая удивления, рассматривал девчонку, которая за каких-то неполных два месяца изменилась почти до неузнаваемости. Он помнил её в грязной одежде и  непричесанной, увиденной случайно после возвращения её семьи с поля, где Лейла работала наравне со взрослыми.
Теперь же перед собой он видел невысокую смуглую темноволосую девушку, в которой было трудно узнать внучку деревенского приятеля дяди Абдула. Золотые браслеты, украсившие запястья, ажурные серьги, колье на шее и подвески сверкали  как на витрине ювелирной лавки. И платье – новое и дорогое - смотрелось на ней так привычно, как если бы она с рождения носила подобные дорогие вещи. А на ногах красовались бабуши, точнее – туфли, сделанные похожими на уличные бабуши, только на каблуках и из добротной кожи.
- Вот как ты бережешь добро Мухамеда! – не сдержался старик. Но опомнился и начал расспросы:
 – А почему ты так наряжена? Разве сегодня приезжает твой муж?
- Как? – растерянно переспросила его Лейла. – Мой муж Мухамед приезжает сегодня? Я не знала об этом!
- Вот и мне известно, что его приезда не ожидается! Так для чего ты треплешь дорогую одежду и надела на себя всё золото? Красота женщины должна принадлежать её мужу! А главное украшение женщины – её скромность. Тем более – у замужней женщины, к тому же, когда она остается одна! А что делаешь ты?! Мне всё известно! – погрозил скрюченным от артрита пальцем пожилой родственник. Видно было, что он начинает волноваться, так что его руки начали нервно трястись.
- Успокойтесь, Сид Абдул! – испугалась за хозяина ябедница Нурия. – Вот поедете в Бразилию на свадьбу, там и оставите все заботы на плечах племянника…
- Нет, Нурия, ты помолчи! – Я собираюсь разобраться , что происходит в доме, и если по медине пошли гулять какие-то сплетни – я должен знать, как объяснить Мухамеду, как это случилось!
В комнате появилась Ариба с тяжелым подносом, заполненным  пустыми стаканами вокруг старинного латунного чайника, в котором много поколений Рашидов заваривали мяту для чая. Сид Абдул велел принести один из любимых чайников в этот дом, чтобы не лишать себя знакомого вкуса чая.
Пока Нурия, отстранив в сторону прислуживающую поневоле Арибу, расставляла перед Сидом Абдулом стаканы, кладя в каждый по веточке мяты, беря зелень из вымытого пучка, положенного тут же, рядом с чайником, и наливала сладкий кипяток в каждый стакан, Сид Абдул развивал свою мысль, но теперь уже обращаясь к обеим девушкам.
- Так чему вы научились? Какой секрет вам передала Нурия? Лейла! Отвечай, что ты приготовила сегодня на обед? Неси всё сюда и поскорей! Несите, несите! – начал подгонять хозяйку дома проголодавшийся гость. Дядя Абдул решил немного отложить  словесную экзекуцию над женщинами, пока не поест.
И вот уже Лейла с Арибой ставили на стол перед дядей мужа Лейлы  деревянную подставку, на которую водрузили высокий глиняный конус с неровными глазурованными боками. Осторожно, так, чтобы не обжечься,  подняв крышку над таджином, Ариба отложила её в безопасное место, а Лейла затем составила с подноса  мелкие чашки с соусом и лепешками, с зеленью и нарезанным сыром.
Тем временем Нурия делала то, что не собиралась доверять девчонкам: она поднесла Сиду Абдулу чашу для воды и стала поливать из специального чайника для омовения воду ему на руки, подав заранее полотенце.
И вот когда закончилась данная процедура, тут –то и увидел дядя Абдул содержимое таджина.
- Это что?!! ОПЯТЬ курица?!! Нурия, ты ничему не учишь жену Мухамеда? – повернулся он всем корпусом к несчастной старухе.
- Учу! Учу, Сид Абдул! Только они сами себе хозяйки, не хотят готовить для себя у очага, покупают всё на рынке и в лавках соседей. Просто позор на мою голову!
- Почему ты, Лейла, не хочешь учиться готовить? Как ты собираешься кормить своего мужа? Или он должен умирать с голоду или питаться в соседних кафе и бродить от лавки к лавке, чтобы купить себе хлеб и еду? – зло прищуривая глаза, выговаривал ей старик.
Но жена Мухамеда молчала.
- Меня не беспокоит то, что твоя подруга чему-то не научится, ведь не в мою семью она войдет после замужества. Но ты, Лейла, должна всему научиться, чтобы муж твой был тобой доволен! За тебя в его отсутствие отвечаю я! А вы чем занимаетесь, а? Ходите по медине, давая пищу сплетникам? Репутация женщины – вещь оооочень хрупкая! Не дай Аллах, если на порядочную женщину обратится язык завистника! Если глупец понесет сплетни дальше, подхватив их только для того, чтобы ему было, о чем поговорить с такими же сплетниками и глупцами! И всё! Твоя репутация будет погублена навсегда!
- Я ничего не делала плохого! – еле слышно возразила Лейла. Но старик её услышал.
- Когда ты говоришь, слова твои должны быть лучше молчания! Когда зло останавливается рядом с тобой – сиди, не шелохнувшись! Не давай злу увлечь тебя за ним. А когда исчезает стыд, появляется беда! – наставлял в который раз за прошедший месяц Сид Абдул.
В глазах Лейлы стояли готовые пролиться слёзы. Ариба выслушивала всё молча, понуро опустив голову. Кто она здесь, чтобы сметь возражать?
Нурия только кивала и поддакивала их опекуну. И помогала Сиду Абдулу справиться с едой. Как ни был тот возмущен тем, что и на этот раз ему пришлось есть курицу, да ещё приготовленную не руками Нурии, а кем-то из молодых женщин, он всё же уплетал и куски курицы из таджина, и овощи, помогая себе лепешкой в правой руке.  Но и молчать у него не хватало терпения – так торопился он высказать всё, что накопилось за время, когда он только мог слышать каждодневные жалобы Нурии, а не видеть безобразия собственными глазами.
Наконец, вытерев салфеткой рот, дядя Абдул встал из-за стола и прошел в комнату, рядом со столовой, где в свой приезд Мухамед вместе с дядей совершали намаз. Время молитвы ещё не подошло. Но Сид Абдул собирался сейчас не молиться, а провести урок для Лейлы и Арибы, которую он тоже пожелал привести к знаниям Священного Корана.
И урок начался.
- Вы должны были выучить суру «Женщины», а из неё особенно хорошо знать и уметь мне объяснить аяты, которые я вам показал в книге.
- Я не умею читать, Сид Абдул, - скромно осмелилась напомнить ему  Лейла.
- Не умеете читать?! И ты, Ариба, тоже не умеешь?- ехидно спросил тот в ответ, стараясь поймать девушку на лжи.
- Нет, Сид Абдул, я немного умею читать, потому что в отличие от Лейлы, её отец отпускал меня в школу, когда я была совсем маленькая. Я умею считать и немного писать. Читаю я плохо, суры знаю, но только те, которым меня научили мула из нашей деревни и мой родственник – отец Лейлы. Но сама я не смогла прочесть всю суру.
- Это ничего! Я сам вам прочитаю всё, что надо, и всё вам объясню! – сделал вывод дядя Абдул. И потекла его наставительная речь, долгая и монотонно-поучающая.
Но что на это могли возразить девушки? Они изучали не что-нибудь, а священный Коран.
Видя, как благоговейно слушают его слова и жена Мухамеда, и её  родственница, Абдул остался доволен преподанным уроком, и был уверен, что сможет решить и другую проблему – отобрать у них телевизор.
Когда все поднялись с молельных ковриков, Сид Абдул попросил Нурию отвести его в комнату, где Мухамед поставил сатанинский ящик.
- Нурия, пусть при мне включат этот…хм, источник греха! Я сам лично хочу увидеть то, что там показывают! Ведите меня туда! Ну что вы все застыли? Идемте!
 Он хотел убедиться в том, что ничего, кроме, как  харам, в этом ящике зла не увидишь! И Сид Абдул первым двинулся из комнаты в коридор, где Нурия его ловко обошла и быстро просеменила к комнате Лейлы, стуча палкой по каменному полу.
 Когда ей хотелось, она могла двигаться весьма быстро.
- Это здесь, Сид Абдул! Ключа у меня нет, он у жены Мухамеда.
- Лейла, открывай! – потребовал старик, заведя руки за спину и перебирая дрожащими пальцами четки. Нурия переминалась с ноги на ногу от нетерпения, опираясь на палку, которая, скорее всего, ей была не особенно и нужна, как всегда подозревала Ариба.
Но молодая женщина не торопилась исполнять требование дяди мужа. Лицо её перекосилось в горестной гримасе, а из глаз готовы были пролиться слезы. Ариба поняла,  чего именно  боится Лейла: вот сейчас Сид Абдул включит ТВ, увидит что-то, неважно даже, что! – и унесет телевизор с собой. И что они смогут  сделать в такой ситуации?
Пока Ариба лихорадочно раздумывала, ища выход, Лейла поступила просто: она отказалась наотрез открывать комнату, где стоял, по словам Нурии, источник разврата, их телевизор. Неожиданно для всех она встала перед дверью комнаты, повернулась и прижалась спиной к двери, загородив собой замок.
- Нет, телевизор мне подарил мой муж, и только он сможет у меня его отобрать!- на глазах Лейлы выступили крупные слёзы и следующие слова она уже выкрикнула истеричным голосом: - Только он!!! А вам я дверь не открою! И в свою комнату никого не впущу!
-Что?!!..., - Сид Абдул не мог поверить своим ушам. – Как это ты смеешь мне перечить?
Он оглянулся на единомышленницу, ища поддержки, выкатив глаза от изумления.
-  Нурия! Нурия, где у вас здесь телефон? Я сейчас же позвоню Мухамеду! Как такое возможно?!!  Даже эта одалиска Жади, даже она не смела разговаривать со мной в таком духе! – у сида Абдула от возмущения тряслась голова, и казалось, что ещё вот-вот, и он начнет задыхаться!
Видя это, Нурия замахнулась на Лейлу палкой и пригрозила:
- Открой немедленно!  Или Сид Абдул накажет тебя! Не дожидайся, пока это случится! Открывай!
Но Лейла стояла у двери, не двигаясь с места. Тогда Нурия ударила девушку палкой по плечу. Было ли Лейле больно или она не выдержала напряжения в неприятной ситуации, но она громко завыла:
-Аааауууууыыыыыы….
Эхо от крика разнеслось вдоль галереи и стало гулять, отдаваясь, по пустому старому дому, до которого у хозяев, как бывших, так и настоящих, не доходили руки.
-Ааааааааа! Ааааааааааааааааааууууу!- рыдала Лейла, дергая себя за волосы, после того, как яркий платок, накинутый ею перед намазом, сполз с головы.
 Сид Абдул смотрел на непокорную женщину в полном ошеломлении. На долгом веку ему пришлось увидеть множество женских истерик и скандалов, разбирать столько семейных ссор и склок, побывать на семейных судах и при разводе пар, где зачастую женщины не желали держать себя в руках, проявляя самые разные эмоции, но чтобы вот так рыдать, а главное – посметь сопротивляться его приказу?!!..
И он, встряхнувшись, чтобы прийти в себя, сказал, тоже потрясая палкой перед лицом строптивой жены племянника:
- Немедленно отдай ключ Нурии, слышишь, непослушная одалиска? Отдай ключ, иначе я позвоню твоему мужу, потребую, чтобы он приказал тебе отдать  мне телевизор, а тебя наказал за такое поведение, за неподчинение мне! Мне?!!
Лейла продолжала оглашать рыданиями стены дома, в ответ на угрозы всего лишь то  прикрывая руками лицо, то выставляя руки ладонями вперед. Никто не заметил, как с места событий исчезла Ариба…
А она быстро спустилась вниз, где в коридоре у входа в кухню стоял на старом облезлом столике телефон (при установке Мухамед решил сэкономить хотя бы на нескольких десятках метров  телефонного кабеля, и поэтому велел провести линию только до первого этажа – установить аппарат возле кухни, места, где,  по мнению и его, и того же дяди Абдула, должна проводить большую часть времени женщина, которая учится вести домашнее хозяйство.
И вот сюда-то и поспешила сообразительная девушка. Как бы Лейла не возмущалась, но если старик позвонит в Бразилию её мужу, то, конечно же, получит разрешение Мухамеда сделать всё, что сочтет нужным его дядя. Поэтому не проще ли сделать так, чтобы телефон просто перестал работать? Так как телефон уже ломался однажды, Ариба знала, как вывести телефон из строя, не вызывая при этом подозрений у старой змеи, которую приставили за ними шпионить. Девушка только заглянула за шкаф в коридоре и размотала изоленту, соединявшую место случайного разрыва провода… И тут же поспешила назад, убедившись, что телефон молчит.
А наверху бушевал скандал…
-… Нурия, это уму непостижимо! Чем мои племянники так прогневали Аллаха? Почему и Саиду, и Мухамеду достаются в жены одни одалиски? Только мне удалось избежать такой участи, потому что я не женился!
- О, Аллах! Как я сочувствую, как я всё понимаю, Сид Абдул! – вознося руки к небу, с чувством поддакивала Нурия, что ещё сильнее заводило дядю Абдула, как и не прекращающийся вой Лейлы.
- Молчи, одалиска! Замолчи немедленно!
- Не замолчу! Я сама позвоню мужу и пожалуюсь Мухамеду! – сказав это, Лейла испугалась и снова зарыдала во весь голос.
- Что? – не поверив, переспросил Сид Абдул. – Что она сейчас сказала, Нурия? Повтори мне её слова! Она мне угрожает?
- Сид Абдул, прикажите дать девчонке столько ударов плетьми, сколько положено в таких случаях – за непослушание!- подстрекала хозяина верная служанка.
- Нет, Нурия, нееееет! Я сейчас же позвоню Мухамеду, немедленно! Веди меня к телефону! Пойдем отсюда, пойдем скорее, у меня уже в ушах звенит от крика одалиски!
 И, подталкивая старуху к лестнице, он, наконец, удалился вместе с Нурией - звонить племяннику.
 Ариба, оглянувшись, кинулась к подруге:
- Ты сошла с ума – так кричать? Тебе же нельзя волноваться! А если ты потеряешь ребенка? Ребенок – это твоя гарантия! Даже если твой муж прикажет выбросить телевизор, ты всегда можешь потребовать новый, потому что носишь его ребенка, а он, узнав об этом, не сможет тебе отказать! Не плачь и успокойся!
- Он… сейчас… позвонит.. му.. му.. жу.. в Брази.., - заикаясь от расстроенных чувств и не  умея сразу взять себя в руки, еле произнесла Лейла.
- Никуда он не сможет позвонить, слышишь? Он не сможет позвонить, потому что телефон не работает!
- Ка..к..это? Почему не работает? Он же работал, нам его отремон..ти..ро..вали! – опять заливаясь слезами, спросила она.
- Как- как! Вот  так! Не работает, потому что снова сломался! – подмигнув, пояснила Ариба.
И Лейла, наконец-то, всё  поняла.Она молча бросилась на шею приятельнице, а скорее – даже сестре, и благодарно обняла Арибу.
- Лейла, нам надо тоже спуститься вниз, ведь мы же не можем знать, что телефон не работает! Иначе они заподозрят… И всё равно нас позовут, поэтому…Пойдем, так будет лучше!
Подергав ручку комнаты и проверив, на месте ли в кармане её кафтана ключ, Лейла, вытирая слезы, пошла вслед за Арибой.
- Представляешь, Нурия требовала, чтобы Сид Абдул наказал меня плетьми!
- И я не сомневаюсь, что он на это способен! – ответила ей подруга. – Ты забыла, как в нашей деревне едва не забили камнями жену гончара Сабира - Хусни, которую оклеветала соседка, потому что ей из ревности показалось, что её муж заглядывается на Хусни? Думаешь, что в Фесе может такого не быть? Там нашлись четыре свидетеля, которые видели её  в другом месте, а следовательно, ревнивая Асах оговорила и сама была наказана за это плетьми!  Помнишь эту историю?
Лейла кивнула, Ариба же продолжала говорить вполголоса, уже спускаясь по лестнице теперь уже  за спиной незадачливой хозяйки дома:
- Но  в деревне твоего отца всё происходило всегда на виду. Публично. А здесь, если Сид Абдул захочет наказать тебя, да и меня, ему стоит только позвать своих слуг. Т ого же Ахмета, который приводил к дому однажды ослов для твоего мужа, и всё – тебя накажут плетьми, выпоров вот в этом самом дворе, за толстые стены которого не посмеет сунуться ни один сосед, как бы громко ты не кричала и не звала на помощь! – Ариба даже показала рукой в сторону грязного от пыли окна, сквозь решетку которого виднелся кусок двора. - Никто не станет вмешиваться в чужие семейные дела. Будь осторожнее, Лейла!
Подходя к кухне, они услышали злобно шипящий голос дяди Абдула:
- Где нет кошки, там мыши голову поднимают!.. Ну что, Нурия? Есть связь? А ты пошевели, пошевели провод-то, может, там контакт опять отошел! Эх, с этого телефона не позвонить, тогда придется с сотового, а это очень дорого! И у меня дома на телефонном счету денег почти не осталось, на днях проговорил с Мухамедом и Саидом.
- Нет, Сид Абдул, нет сигналов. Не работает. Опять мастера вызывать?...А девчонки совсем стыд потеряли! Как это так? Сучок взял верх над плотником? – возмущалась Нурия.- Зачем спрашивать Мухамеда? Вы сами можете её наказать! Позовите Ахмета, и пусть он выпорет её!
- Подожди, Нурия. Может быть, я так и сделаю, но сначала я схожу в дом Али. Мне с ним давно надо было поговорить о заказе билетов на самолет. Вот заодно и Мухамеду от него позвоню. Да и с ним посоветуюсь, как быть в таком случае. Я не хочу, чтобы вся Медина потом обсуждала меня за порку, и ведь это будет означать, что проступок женщины был очень серьезный. А это ляжет пятном на репутацию Мухамеда.
Нурия покачала головой, возразить ей было нечего, как бы не хотелось, чтобы Лейла была наказана. Вдруг она к чему-то настороженно прислушалась…
- И к тому же, Саид будет против. Он так боится скандала…, - продолжал он, но Нурия подала ему знак, и старик замолчал. Выглянув в коридор, он обнаружил стоявших с опущенными головами Лейлу и Арибу.
- Вот как? Явились? Почему у вас телефон не работает? Ничего! Вот завтра же мы отправимся с вами снова в дом сида Али, моего родственника и старого приятеля. Это очень мудрый человек. Он мне подскажет, как с тобой поступить, Лейла. Сид Али – дядя Латифы, первой жены Мухамеда. Я буду договариваться, чтобы и тебя взять с собой в на свадьбу в Бразилию. Там познакомишься с первой семьей своего мужа. Смотришь – он решит оставить тебя в городе рядом с собой.
Дядя Абдул остановился, чтобы вдохнуть воздуха, так как слишком бурно выговаривал строптивице. Потом он, то снова размахивая руками, то грозя пальцем – жест, ставший таким знакомым обеим женщинам, продолжил высказывать накипевшее:
- Я всё ему расскажу, всё! Потому что как говорится, винограднику нужна не молитва, а мотыга. Пусть Мухамед сам наказывает тебя, как сочтет нужным. А он найдет для этого способ. Вот увидишь! А я уже стар, чтобы следить за такими одалисками, как жены моих племянников. С вами нужен более острый слух, чем у лошади в пустыне в беззвездную ночь!
 Эту тираду девушки выслушали молча, не поднимая головы. Они ещё на лестнице договорились, что будут вести себя именно так. Иначе несдобровать. Пусть Сид Абдул успокоится и уйдет из дома. А с Нурией они как-нибудь справятся. Нурия постоянно приставала  к ним как колючка, которая цепляется к каждому, кто до неё дотронется. Ничего, они что-нибудь придумают, чтобы отбить у неё охоту на них жаловаться или следить за ними. Можно ведь и Мухамеду позвонить и сказать, как достает их Нурия.  А Лейле нельзя нервничать, потому что… Вобщем, Мухамед, скорее всего, отправит Нурию назад в дом дяди Али. Там, остановившись на ступеньках, Ариба посоветовала подруге:
- Но тебе, Лейла, не стоит перегибать палку: если дядя Абдул уговорит Мухамеда развестись и вернуть тебя отцу, - Ариба в ужасе даже схватилась за голову, - ты сама можешь представить себе, что с тобой сделает твой отец, а потом и вся семья. И со мной тоже! Ты потеряешь всё!
Лейла согласно кивала. Ариба же очень боялась худшего исхода. Как не хотелось, чтобы что-то менялось в их с Лейлой жизни. Пусть приходится терпеть и Нурию, и дядю Мухамеда.  Но лучше лежать на маленькой шкуре, чем на голой земле!
И вот теперь они послушно стояли перед Сидом Абдулом, боясь поднять на него глаза, как ему казалось.
Подозрительно всмотревшись в заплаканное лицо Лейлы и покорное – Арибы, он снисходительно сказал:
- Готовьтесь к тому, что завтра я отведу вас в дом Али и Зорайдэ. И помните: украшение каждой девушки – благовоспитанность, а не золоченые одежды. Поэтому я сам проверю, во что вы оденетесь, собираясь в гости! Красота должна принадлежать только мужу, а в остальных случаях ты, Лейла, должна выглядеть скромно, не привлекать к себе внимания. Есть у тебя паранджа? Даже Жади любила носить черную паранджу, выходя с Зорайдэ на Медину, - наставительно проговорил Абдул.
Он, конечно, запамятовал, для чего Жади нужна была эта маскирующая женщину одежда. Вовсе не для того, чтобы не показывать свою красоту на медине, сохраняя её для Саида. Незаметно пробраться по многочисленным узким кривым улочкам медины, где в самом неожиданном месте по закону подлости можно встретить знакомого,  когда этого как раз и не нужно, если спешишь на свидание с любовником в развалинах крепости….
- Сид Абдул, я могу купить три паранджи на медине. Сегодня же, - предложила услужливая  Нурия.
- Купи, Нурия, купи. Но подешевле! Скромность прежде всего! Деньги Мухамед оставил на хозяйство? Вот с этих денег и купи. Проводи меня, я пойду, пожалуй. Мне ещё на склады надо заглянуть, вот и в дверь кто-то стучит, ты не слышишь?
- Да-да, кто-то пришел, пойду, открою, - тут же подхватила Нурия. – А ты, Ариба, помоги Сиду Абдулу пройти через двор к двери, и смотри, чтобы он не упал. В этом дворе можно ноги – руки переломать!
Даже не взглянув на прикусившую губу Лейлу, Нурия, схватив палку, поспешила к двери во дворе, где «разрывался» колокольчик пронзительным резким звоном. Да и в дверь и стучали, и пинали её  ногами, видимо, решив, что хозяева не слышат.
За дверью оказался Ахмет, который привел двух ослов, чтобы дяде Абдулу не пришлось идти пешком несколько улиц до склада, а затем возвращаться оттуда домой, а это не близко, особенно для старика.
Когда Нурия убедилась, что хозяин благополучно взобрался на осла, она закрыла дверь на засов и отправилась отдыхать в свою комнату. Правильным словом назвал Сид Абдул жену племянника и её родственницу – одалиски! Обе! Для себя Нурия решила, что больше не останется в доме жены Мухамеда, даже если он откажется забрать Лейлу в Бразилию и станет умолять позаботиться о молодой жене!
Нет! Пусть ищут другую женщину для присмотра. А она, Нурия, видит, как плохо пошли без неё дела в доме сида Абдула. Никто не позаботится о нем лучше, чем она! Никто так не знает хорошо сида Абдула, как она! И если уж заботиться о ком-то, отдавая всю себя, так лучше пусть это будет Сид Абдул! 
Нурия обожала его с того времени, когда её, оставшуюся вдовой в 17-летнем возрасте, родственники решили не отдавать снова замуж, а отправили в услужение в дом Абдула Рашида, их дальнего родственника, которому в то время было около тридцати лет. С ним к тому времени уже  случилась одна грустная история, которая с самого начала стала запретной темой для обсуждений, поэтому со временем забылась настолько, что Сид Абдул сам и не смог бы вспомнить, а было ли это на самом деле?
Но теперь уже совсем  старая Нурия помнила, однако, историю хорошо и очень жалела своего хозяина, и была ему предана. О на готова жизнь отдать за него! Ведь Сид Абдул – очень-очень несчастный человек. (Эх, старая арба испортила дорогу, плохая жена испортила дом! Но об этом никто не должен знать! Пусть прошлое  остается похороненным!) Ему не повезло в жизни, так не повезло… Так же, как и ей. Так почему не посвятить ему свою жизнь, эх-хе-хе…А ей приходится чему-то учить нежелающих этого двух глупых девчонок!
Но, проходя мимо комнаты Лейлы, она поняла, что за дверью кто-то есть. «Опять включили свой ящик», - зло подумала Нурия, но тут же прислушалась, приблизившись к двери. Нет, это вовсе не телевизор. Разговаривали между собой одалиски, а их планы не грех бы и узнать!
-…каждый свою плешь чешет, знаешь такое выражение? – раздавался голос Арибы. Потом она долго шепталась с Лейлой, которая вдруг громко спросила:
- Ну скажи, зачем нам покупать ещё паранджи? У нас же есть те, которые мы надевали при Мухамеде сразу после свадьбы?
-О, Лейла! Они такие старые, вытершиеся1 Даже самые дешевые будут выглядеть рядом с ними получше. А ты видела, какая старая джеллаба у Нурии? Пусть купит себе новую паранджу, видимо, о ней некому позаботиться! И мы не проиграем!
-Хорошо, пусть купит и нам, и себе…, - раздался усталый голос жены Мухамеда.
- Ты что, плохо себя чувствуешь? – даже через дверь Нурия поняла, сколько беспокойства прозвучало в голосе Арибы. – Когда ты собираешься побывать у врача? Лейла, ты никак не можешь понять, что беременность – это серьезно!
Нурия от неожиданности едва не толкнула дверь в комнату, но спохватилась и прикрыла рот ладонью. Что она слышит? Какая ещё беременность? Или… догулялась?. Теперь Нурию никто не смог бы оттащить от дверей, пока она не услышит, о чем пойдет разговор дальше. Она притихла, стараясь не шелохнуться.
- Ариба, мне не хочется идти к врачу! Потому что если я схожу, об этом станет известно и Сиду Абдулу, и Нурии, и Мухамед узнает об этом!
Нурия за дверью понимающе поджала губы. А ничего не подозревающие девушки продолжали беседу:
- Ты понимаешь, что ты можешь потерять ребенка? Сколько можно уговаривать тебя? Объяснять тебе это?
- Но я же чувствую себя хорошо! У меня ничего не болит! И даже больше не тошнит.
- Да? И ты считаешь, что это нормально? Сначала тошнило, а теперь - нет? А если с ребенком не всё в порядке? И вообще – врач, которая приходила к тебе ещё при Мухамеде, велела сдать анализы ещё  когда? А ты сначала тянула и откладывала, а теперь вовсе передумала? 
- Ариба, что такого? У нас в деревне женщины не ходят к врачу. И рожают!
- Да? А тебе не кажется, что врач, записавшая тебя на прием, не дождавшись твоих анализов и тебя саму на приеме, начнет разыскивать Мухамеда, а наткнется на Нурию  или сида Абдула? И тогда будет настоящий скандал?
- Ну и пусть!
- А тебе не приходило в голову, что и Мухамед, и Сид Абдул могут подумать, что этот ребенок не от мужа? Иначе почему, узнав о беременности, ты не сообщила эту радостную новость хотя бы Нурии?
- Ты знаешь, почему я этого не сделала, Ариба! Я боюсь, что Мухамед заставит меня переехать в Бразилию, а я этого не хочу!
- Ты должна сказать о беременности! Иначе они все решат, что ребенок не Мухамеда! – настаивала Ариба.
- А чей же ещё? – возмутилась  Лейла.
- Это мы с тобой знаем, что не было другого мужчины, кроме Мухамеда, и что отец ребенка – твой муж. Но ты же видишь: мы ничего плохого не делаем, гуляя по Фесу, а сплетни уже ползут! И кто помешает им придумать сплетню, что с ребенком не все просто? Ты понимаешь, что можешь пострадать ни за что?
- Мухамед поверит мне!
 -Ты так думаешь? Какая же ты наивная! Сколько найдется желающих посплетничать! А ты не забыла, что сделали с теткой нашей соседки, когда выяснилось, что ребенок, которого она родила – не от мужа?
- Это было давно! Её забили камнями сорок лет назад!
- Но всё равно эту историю помнят все! И таких случаев больше не повторялось! Но она родила от другого, а ты беременна от законного мужа!
- Ладно, Ариба, давай сходим к врачу. Я сдам анализы, чтобы успокоиться. Но так не хочется, чтобы дядя Абдул с Нурией об этом знали. Как подумаю об этом…
Нурия понимающе усмехнулась и покачала головой. Она была честной женщиной и старалась быть справедливой. Она ни на мгновение не поверила бы в то, что Лейла догадалась бы изменить мужу. Пусть он такой … старый и толстый. Ну просто жалко было девчонку – такой молодой отдали замуж, прямо как её саму когда-то, да вот за такого же старика… Но её муж умер очень быстро. И сколько лет она одна… Но раз уж Лейла забеременела, это же Аллах благословил их с Мухамедом!
Как же можно такое скрывать? Нет, она обязательно сообщит Сиду Абдулу эту новость! Вот только жаль, что телефон сломался, а то она прямо сейчас бы и позвонила! Такая новость! Это всё меняет! Но тем более – телевизор надо убрать, беременным это вредно – смотреть всякое непотребство и ужасы. Так-так…
За дверью что-то звякнуло, видимо, кто-то из девчонок что-то задел и уронил. Дальше ничего интересного Нурия не услышала. Переживания из-за разбитой вазы и, кажется, включили телевизор. Теперь и захочешь – уже ничего не услышишь, а зайти в комнату – если дверь окажется не закрытой, то всё равно при ней они ни о чем говорить не будут.
Ариба прошаркала в свою комнату, обдумывая, как она расскажет Сиду Абдулу эту новость!
«А всё-таки странно, что Лейла так настойчиво не желает рассказывать о беременности. Как бы она не выкинула фокус – сбежит из дома, если ребенок… всё-таки не от Мухамеда!» - подумалось ей, когда она уже закрывала за собой дверь спальни.

21. Глава  6. Часть 3. В гостях у сида Али и Зорайдэ.

В доме сида Али  ждали прихода Абдула, можно сказать, с нетерпением. От старика сейчас зависело очень многое. И Зорайдэ с Али это хорошо понимали.  Сиду Али  на днях звонил Саид, которого очень беспокоила активность дяди Абдула. Бывший муж Жади попросил держать его в курсе событий, а главное – планов пожилого родственника. Но Сид Абдул всё только собирался прийти,  обещая, но так и не заглядывая ни на минуту. Чем он был так занят? Это не могло не вызывать  беспокойства. Как бы чего не вышло и в самом деле!
Но вот, наконец, дядя Абдул позвонил из дома и сообщил, чтобы  его ждали в гости, и придет он не один, а с женой Мухамеда и её родственницей. Есть, что обсудить перед поездкой на свадьбу в Бразилию. Это важно для всех. А сам он недавно звонил племянникам, а вчера побывал в доме второй жены Мухамеда, и теперь желал бы обсудить некоторые вопросы, очень важные для обеих семей, потому что есть некоторые моменты…
Одним словом, дядя Абдул напустил столько тумана в слова, что Али  призадумался, что ещё могло случиться такого, чего он сам пока не знает. А на медине никаких разговоров не было, которые касались бы его семьи или семьи Рашидов. Та же Карима ничего не слышала, а уж если бы что было, он бы от неё узнал, и во всех подробностях! Тем больше заинтриговывался Сид Али! Как будто нечто зрело где-то рядом, какая-то большая неприятность, но пока никто о ней не подозревал, но она была, уже существовала – он это чувствовал!
Впрочем, как и Зорайдэ. Они с Али часто обсуждали ситуацию, в которой оказалась Латифа. Что делать племяннице, которая категорически отказывалась принимать вторую жену мужа? С одной стороны, Латифа была вправе так поступать: Мухамед не поставил её в известность о своих намерениях. А ведь он должен был не только посоветоваться с ней и объяснить причины, почему решил взять вторую жену, но и получить согласие Латифы, причем – её письменное разрешение на второй брак. А этого сделано не было.
Но в любом случае семейная жизнь Латифы и Мухамеда рушилась на глазах. Дядя Али только успевал удивляться тому, что происходило в Рио. Ему звонила и Жади с рассказами о происходящих событиях, тайком с Зорайдэ разговаривала и Самира, которую пусть и отвергла семья Рашидов, но Сид Али её публично осуждать не стал, а стало быть, не отверг! Потом были звонки от Саида и от самого Мухамеда. Жизнь в Рио в обеих семьях бурлила как вода в котле. Но Сид Али никак не мог вырваться в Бразилию раньше того срока,  когда все собрались ехать на свадьбу. Тогда и придется разбираться, а пока… приходилось только с расстояния судить о возможных исходах событий.
И за Жади они тоже беспокоились: она так переживала из-за замужества Хадижи – такого раннего и поспешного! И это только её материнское сердце подсказывало, что Хадижу ждет много разочарований. А если бы племянница дяди Али знала правду о женихе, о том, что тот был уже однажды женат…
Как утешить Латифу и примирить её с обстоятельствами? Как защитить её, если дело дойдет до семейного суда,  а Сид Абдул обязательно потребует семейного суда – сомневаться в этом не приходилось! Как сделать так, чтобы Латифа получила положенные ей алименты? Ведь по закону она может их и не получить, ведь это она, а не Мухамед станет требовать развод! Только добрая воля Мухамеда позволит Латифе получить махр от него.
Подавая уставшему мужу чай с печеньем и прочими сладостями, Зорайдэ в который раз пыталась найти способ помочь любимой племяннице, говоря Сиду Али:
- Значит, Сид Али, надо действовать очень тонко: надо вселить в Мухамеда надежду на то, что если он даст развод Латифе и купит ей дом, это успокоит Латифу, а когда она останется одна, без мужа, без Амина и Халисы, не видя внуков, которые могут вскоре появиться, она одумается. А значит, раз это первый развод, Мухамед может снова предложить Латифе сойтись.
- Да, Зорайдэ! Нужно проявить осторожность и сделать так, чтобы Мухамед не думал, что между ним и Латифой всё кончено. Пусть в нем останется надежда на примирение. И знаешь, Зорайдэ, если бы это так и случилось – я был бы очень этому рад! Женщина не должна оставаться одна, без защиты мужа, сколько бы жен у него не появилось! Вспомнить Саида и Жади – сколько раз он с ней разводился!
- Да, Сид Али! - печально соглашалась Зорайдэ. – Но если сейчас Латифа – первая жена, то после развода в случае примирения она станет только второй! Разве она согласится на это?
- Жади была второй женой, став по собственной глупости не только второй, но даже нянькой Хадижи, когда Саид привез её из Марокко ради Хадижи в свой дом! – с досадой вспомнил Сид Али давнюю историю.
- Так это  Жади! Ей был не нужен Саид, она хотела быть рядом с дочкой. Здесь всё иначе. Латифе нанес предательский удар мужчина, которого она любила всем сердцем всю жизнь, не ожидая от него ничего подобного, - рассуждала Зорайдэ.
- Налей-ка мне ещё стаканчик. Какой у тебя получается вкусный чай! Кажется, что там уметь, но нет: во всем Фесе только ты умеешь так вкусно заваривать мятный чай!
- Ну что Вы, Сид Али, - радостно засмущалась старушка. Ей были чрезвычайно приятны похвалы мужа.
- Ничего, Зорайда, сегодня мы всё узнаем! Держи глаза и уши открытыми. Ты всё приготовила к встрече давно нас не посещавшего гостя? Всего хватило или отправить кого-нибудь на рынок или в лавку? Пусть Карима распорядится!
- Нет-нет, Сид Али! Всё готово! Даже если Сид Абдул придет не один, я имею в виду – не только с двумя или тремя женщинами, он ведь без Нурии редко когда бывает теперь, но если с ним вместе заглянут родственники Фарида, его дед ведь лучший друг Абдула, так, помнится, он говорил, то у нас хватит еды на всех гостей.
- Хорошо, Зорайдэ! Будем надеяться на то, что этот визит нам многое разъяснит.
И в доме сида Али начали готовиться к вечерней встрече с гостями.

*** Несколькими часами позже дядя Абдул зашел за Лейлой и Арибой, приехав за ними лично, чтобы убедиться, что девушки вывод из вчерашней истории сделали и к его советам теперь прислушаются. Он мог бы подождать и дома, отправив за ними и Нурией Юнуса и Маджида, чтобы на трех ослах они привезли к его дому всех женщин, но что-то подсказывало проницательному старику, что стоит отправиться в дом Мухамеда и Лейлы самому.
И он не ошибся! Там ждала его потрясающая новость! Не успел он завернуть  на осле, которого вел за уздечку Юнус, на улицу, где была расположена дверь в полуразрушенный риад, приобретенный Мухамедом для молодой жены, как к нему метнулась, ковыляя и опираясь на палку, знакомая фигура. Это была Нурия – как же было не узнать её даже издали?
Как было её не узнать? И Сид Абдул с нехорошим предчувствием заторопил осла, чтобы скорее узнать у неё  новости. Но он ошибся! Когда женщина оказалась совсем близко от него, она привстала вытянувшись на носках, чтобы достать до наклонённой к ней  головы сида Абдула, желавшего выслушать её ещё раньше, чем он успеет слезть с осла.
Нурия что-то горячо зашептала ему в ухо, и от её слов брови Абдула тут же поползли вверх. Рот его приоткрылся от удивления.
- Это же совсем меняет дело, Нурия! Прекрасная новость, Алхамдуллилах! Мухамеду срочно надо сообщить об этом!  Он должен знать, что скоро станет отцом! И Латифа должна знать! И в доме Али мы непременно сообщим всем эту новость. Аллах велик! Если Он благословил моего племянника, значит, женитьба не была ошибкой, а я уж начал переживать, что так всё нехорошо складывается! Латифа должна будет смириться: пути назад у Мухамеда теперь нет, - торжествовал старый интриган, пусть и желавший своим родственникам, чтобы было им как лучше, правда – так, как он сам это понимал.
Попросив Юнуса помочь Нурии забраться на осла, одного из трех, которых они вели с собой для женщин, Сид Абдул появился в доме в прекрасном настроении.
Поэтому, когда в комнате на втором этаже его встретили уже готовые  к выходу из дома – как он и приказал вчера - Лейла и Ариба, он только окинул придирчивым взглядом обеих, а сам попросил принести ему, конечно же, что-нибудь попить. И Нурия отправилась за чаем с мятой и кардамоном, как готовила для него только она.
Придраться, действительно, было не к чему. В скромных коричневых джеллабах, с темными платками, в теплых полуботинках, совершенно непривлекательного вида – вобщем, это было как раз то, чего добивался Сид Абдул, говоря о скромности как главном украшении девушки, а уж тем более – замужней женщины!
Правда, Нурия успела описать ему, как Лейла всё же пыталась надеть на себя золото из подаренного на свадьбу мужем, но была остановлена Нурией. Нечего! Идут в гости, но не на праздник, а вопрос будет и вовсе решаться – отвозить Сиду Абдулу Лейлу в Бразилию к мужу или оставить здесь, в Фесе. Эти слова снова вызвали у Лейлы поток слёз. Она никуда не желала уезжать из своего дома! Никуда!
- Кто бы тебя спрашивал! – проворчала Нурия, передвигая на столе огромный таджин, заполненный мясом и овощами.
- Ариба, вот тебе дело – займись-ка этим: поставь таджин на огонь, пусть тушится. А когда за вами заедет Сид Абдул, то надо будет накормить не только его, но и людей, которые будут его сопровождать! Помоги мне – я боюсь уронить таджин, он такой тяжелый. А ты, Лейла, больше не вздумай поднимать тяжести! Я уже давно заметила и узнала твой секрет: ты беременна! Неужели ты надеялась скрыть от меня – опытной женщины – своё состояние? Сколько у тебя недель? Три? Четыре? Или пять? Больше просто не может быть – или ребенок не от мужа!
- Что Вы такое говорите?!! – тут же возмутилась Ариба.
- А ты – помолчи! Делай, что тебе приказано и не лезь в разговор. Я-то давно поняла, что при мне, Лейла,  у тебя не было тех дней, которые должны приходить у молодой женщины, если она не ждет ребенка. У Арибы были, а у тебя – нет. Но ведь Мухамед взял тебя замуж девственницей, значит, и срок у тебя – недели четыре, от силы – пять!
Пока вредная старуха занималась подсчетами, побледневшая Лейла стояла возле стола ни жива, ни мертва. Всё! Её тайны больше нет, теперь её судьба – отправиться вместе с Сидом Абдулом в Бразилию к мужу. Аллах, за что? А как поступят с Арибой? Сможет ли она взять Арибу с собой, хотя бы в качестве няньки для ребенка? Она так задумалась, что перестала слышать то, что ей говорила Нурия.
- … так что Сид Абдул будет не сильно удивлен, когда я, наконец,
после вчерашней твоей истерики сообщу ему  о твоем положении. Он сразу же вспомнит, как Мухамед перед самым отъездом вызывал тебе врача, как тебя тошнило, как тебе было плохо… Он будет очень рад, что ты родишь Мухамеду сына. И Мухамед обрадуется, я уверена  в этом. Можешь больше не таиться! А главное – ты должна беречь себя, своего ребенка!
Как показалось обеим девушкам, теперь в голосе Нурии не было ни ехидства, ни злобы, ни презрения. Как будто старая женщина была даже рада тому, что Лейла станет матерью.
И вот секрет Лейлы стал известен Сиду Абдулу.
Поэтому, когда появился в доме Сид Абдул, он знал от Нурии всё: и во что одеты обе девчонки, и что Лейла – беременна и родит, если Аллах позволит, продолжателя рода Рашидов в семье Мухамеда. Про купленные паранджи он не вспомнил, видя, что и без того женщины одеты так, что не привлекут назойливого внимания прохожих.
Он отправил вниз Арибу с Лейлой, а сам выпил принесенный Нурией чай, поинтересовавшись, накормила ли она его слуг – Юнуса и Маджида.
- Конечно, Сид Абдул! Я оставила их в кухне, поставив на стол таджин и много хлеба. Как только я помогла им помыть руки, они тут же принялись за еду, а я поспешила принести сюда чайник с заваркой. Может быть, Сид Абдул, принести и таджин? С бараниной, не с курицей!
 Эти слова поколебали уверенность старика, когда он услышал про таджин с бараниной. Осталось только узнать, кто его приготовил.
- Ариба с Лейлой готовили, но под моим присмотром, - успокоила его Нурия.
Но дядя Абдул тут же понял, что лучше отказаться: во-первых, таджин, возможно, и съедобен, но он не будет так вкусен, как когда готовит лично Нурия. А во-вторых, он идет в дом, где его просто не смогут не накормить, и это будет такая еда, что заполнять место в желудке стряпней неумелых кулинарок было просто неразумно. И он отказался.
Дав время мужчинам поесть на кухне, и пока Лейла с Арибой прогуливались, тепло одетые, по галерее, Абдул с Нурией, обсудив новость о беременности Лейлы ещё раз, высчитав, что ребенок точно от Мухамеда, стали думать над тем, как им лишить Лейлу телевизора.
- О, Аллах! Лейла никак не может теперь в её состоянии смотреть те мерзости, что там показывают. Надо забрать ящик у неё, но как? Ей нельзя нервничать.
- То, что нельзя отобрать, можно испортить! Эта вещь может запросто сломаться, так ведь, Нурия? – хитро прищуривая один глаз, проговорил с намеком в голосе хозяин.
- Действительно, Сид Абдул, вещам свойственно ломаться! Вот и соседи, живущие на этой улице, недавно купили новый телевизор, потому что старый у них внезапно сломался. Это они и помогли  Лейле что-то сделать с антенной, что теперь по всем каналам, как я поняла из разговора, идут не порядочные религиозные передачи, а иностранные фильмы и сериалы, которые с удовольствием смотрят эти девицы.
- Да, телевизор – хрупкая вещь, она может сломаться, - кивал дядя Абдул.
- Но как? Как он может сломаться? – не догадывалась Нурия, что хочет ей сказать хозяин.
- Да палкой по нему ударить посильней – и всё! – разозлился, наконец, из-за её недогадливости родственник Мухамеда.
- Вот как, понятно, - растерянно сказала Нурия.- Вот только дверь всегда закрыта на ключ. Я же не могу её выбить!
- И не надо! – раскипятился старый Рашид. – Когда они чаще всего смотрят телевизор? Я приду именно тогда к вам в дом. Но ты им ничего не скажешь. Потом ты отключишь свет, или Юнуса попрошу об этом – ведь есть же где-то распределительный счеток? И тогда они выйдут из комнаты, чтобы найти неполадку. А я войду и разобью это изобретение джина!
- Сид Абдул, скандал получится, а беременной Лейле нельзя переживать, ещё неизвестно, что там у неё с анализами.
- Нурия, не возражай! Если Лейлу не придется брать в Бразилию, как настаивает на этом Саид, да и Мухамед пока не хочет, чтобы я её привёз, надо принимать меры, чтобы этой вещи в доме не было. Только так.
- Вам виднее, - вяло согласилась старуха, не замечая, что уже некоторое время на галерее почти у самого окна стоят, прислушиваясь к разговору внутри комнаты, те, против которых и затевался этот небольшой заговор.
- Надо быть осторожней и внимательней. Теперь мы знаем, что затевается дядей Абдулом, мы что-нибудь придумаем! - успокаивала Лейлу Ариба, отойдя тихонько от окна.
Потом была довольно долгая дорога по медине, верхом на ослах, что само по себе не очень приятно для поездки, но дом сида Али находился далеко – в Шуара – районе кожевенников.
 Подъезжая к улицам, уже в нужном им районе, когда до дома сида Али было рукой подать, Лейлу вдруг замутило и вырвало. Ничего удивительного в этом не было: беременность беременностью, но и без этого  в районе, где выделывали кожу, где располагались всемирно известные красильни, запах стоял такой, что даже Ариба с её стойким здоровьем, едва выносила его, прижимая к носу пучок мяты, которой всех одарила Нурия, где-то раздобывшая целую связку пучков ароматной зелени.
Наконец, добрались и до дома сида Али. Запах здесь не был так силен, видимо, потому что дом стоял так, что ветер уносил прочь это жуткое амбре.
А в доме их уже ждали как дорогих гостей….

*** Как всегда, Сид Абдул был принят в доме сида Али  с распростертыми объятиями.
- Вы осветили светом наш дом! –прозвучала привычная фраза из принятых по обычаю, но абсолютно искренне. Гостей провели в дом через ухоженный двор, уставленный кадками с цитрусовыми деревцами и кустарниками, на которых кое-где даже были видны единичные цветы, не смотря на зиму.
 Ариба и Лейла внимательно рассматривали   аккуратно уложенную плитку во дворе вокруг фонтана, и сам фонтан с плавающими в нем лепестками роз, и красивые узоры на колоннах и внешних стенах дома на первом этаже. А как красиво смотрелась ажурная кованая решетка на галерее второго этажа!
А Зорайдэ присматривалась к дяде Абдулу, заметив при этом идущей рядом с ней Нурии, что «как-то Сид Абдул выглядит или постаревшим, или неухоженным».
-Вот! И я о том же думаю! Столько в его доме женщин, одиноких, пристроенных к нему заботиться о хозяйстве, о кухне и одежде, а как я ушла в дом к Лейле – присматривать за девчонкой, так о Сиде Абдуле и  позаботиться некому!
- Ну…, так пусть отправит к жене Мухамеда кого-нибудь другого, раз так всё плохо у него в доме.
- Куда там! Зорайдэ, он ведь такой неприхотливый человек. Всё только о других думает, всё воспитывает и следит за моралью чужих людей или собственных родственников, а о себе и не думает! Верблюд возит на себе золото, а сам ест колючки! Такой вот человек, - с благоговением проговорила Нурия.
- Да уж, что правда, то правда! – покачав головой, вынуждена была согласиться Зорайдэ.
А в доме уже что-то происходило: дядя Али радостно обнимал Абдула, и Зорайдэ услышала произнесенное имя мужа Латифы.
Видя некоторое замешательство на лице жены сида Али, Нурия решила пояснить ситуацию:
- Мы принесли вам радостную новость. Лейла ждет ребенка! Мухамед снова станет отцом!
 В ответ на изумленный возглас Зорайдэ, она только кивала головой.
- Вот как, у Мухамеда будет ещё один ребенок! Аллах велик! Значит, так суждено!
Пока гости раздевались, снимая теплые джеллабы при помощи Каримы и других служанок, Зорайдэ поспешила к столу, чтобы убедиться, что всё в порядке, гостей можно проводить в зал, а потом – и к столам. Женщина, как бы ни была шокирована и обеспокоена новостью, но постаралась скрыть своё настроение.
Посматривая в сторону сида Али, она понимала, что и с ним происходит то же самое. «Да и что теперь поделаешь, если судьба распорядилась именно так, что муж Латифы не только взял вторую жену, но и теперь появилось такое непреодолимое препятствие, против которого грех бороться. Харам! Лейла ждет ребенка! А это многое меняет!» - печально думала Зорайдэ, не подозревая, что такая же мысль посетила и сида Абдула, только он был рад такому повороту событий.
Гостей усадили за стол. И как полагается, в начале обеда поданы были густые супы – любимый Абдулом пряный куриный бульон «чорба» и суп из баранины с кориандром и бобовыми «харира». А на столе уже стояли таджины и с рыбой, и с бараниной с черносливом, курагой и финиками, и просто мясо «мишна», и салат из жареного сладкого перца, и жаркое с овощами, и просто овощи, подаваемые как гарнир. И целые горы ароматных блинчиков «бастия», и блины с начинкой «ргаиф», и булочки «авзет», и другие десерты.
Ели долго, перебрасываясь малозначимыми фразами, но женщины молчали. Они вообще сидели как-то в стороне, хотя в доме дяди Али есть было принято всем вместе за одним столом. Только при гостях дядя Али соблюдал традиции, когда мужчины сидят за столом отдельно от женщин, но вот с дядей Абдулом приходилось тоже сажать женщин за другой стол. Зорайдэ, как всегда, следила за тем, чтобы на столах всего хватало, ведь она хозяйка в доме! И кто проследит за порядком лучше и ничего не упустит, как не она?
Сид Абдул с удовольствием поедал каждое блюдо, до которого доставала его правая рука. Или ему пододвигали и подкладывали из еды то, что хотели его глаза… И по мере того, как утолялся аппетит гостя, набирала обороты беседа за столом между Али и Абдулом. «Слава Аллаху, Абдул не взял с собой никого из родственников Фарида, иначе поговорить о том, что было просто необходимо обсудить, было бы невозможно», - думалось и Али, и Зорайдэ, временами незаметно переглядывавшимися.
- Не пора ли, Зорайда, принести чай? Свежий горячий мятный чай – это настоящий марокканский напиток. Это традиция, - рассуждал Али.- располагает к беседе.
Сид Абдул понял намек, ответив:
- Хорошая беседа подобна щербету в жаркий день!
А потом беседа вошла в нужное русло: Абдул и Али заспорили, стоит ли везти в Рио Лейлу, она ведь беременна! Разве можно рисковать в её состоянии?
- Вот именно – беременна! – горячо возражал Абдул. – Жена в таком состоянии должна быть рядом с мужем!
- А почему бы самому Мухамеду не приехать после свадьбы Хадижи в Марокко – и складом товаров заняться, и ремонтом дома, и за женой, ожидающей появления наследника, присмотреть? – всё равно предлагал в ответ Сид Али.
- Нет, не согласен! Приедем в Бразилию, на месте разберемся с твоей племянницей, Латифой! Это ей лучше вернуться в Марокко и пожить здесь в раздумьях, под твоим и моим надзором, чтобы одумалась! А у Мухамеда и так дел полно в его магазине. Он Амину помогать должен. А здесь на складах проблем нет, я с этим вполне справляюсь! – сердито вскинув подбородок с седой бородой, отвечал Абдул.
Сид Али уже наливал чай, держа носик чайника, высоко над стаканами, отчего в них поднималась густая пена.
- Зорайдэ, какой чай хороший!- решил отвлечь внимание гостя Али, чтобы остудить его пыл.
- Латифа должна покориться, особенно теперь, когда вторая жена ждет ребенка!- гнул своё дядя Абдул.
- Думаю, стоит прислушаться к мнению Саида – он просил до свадьбы не делать ничего, что могло бы вызвать скандал.
- Саид…Саид … такой верблюд, как он, встречается только раз в жизни! Но он просил, да, и я не хочу с ним ссориться, хотя считаю, что он не прав!…, - поднося ко рту стакан с чаем, досказывал свою мысль  несговорчивый старик.
- А Фарид как?- меняя тему разговора, спросил Али. – Давно ты встречался с его дедом? Как настроение у жениха? Готовится к свадьбе? Я, конечно, кое-что слышал, но…
Выпив по нескольку стаканов, старики продолжали вести беседу.
А за столом, где сидели Лейла с Нурией и Арибой, чай принесла в очередной раз Карима, пока Зорайдэ присела к гостьям за столик, желая ненавязчиво выведать хоть что-то новое из жизни второй жены Мухамеда.
Но всё испортила Карима. Видя, как внимательно прислушиваются к беседе Али и Абдула девушки, Карима сказала вполголоса Лейле и сидящей рядом Арибе:
- Да-а-а… Латифа – первая жена Мухамеда, потребовала  развода, как только узнала о тебе, Лейла. Вот дядя Абдул и возмущается. А там, в Бразилии, дела совсем плохи – Латифа не хочет обихаживать ни дом, ни о Мухамеде заботиться. А развод ей никто не даст – Мухамед с ней столько лет вместе, он так привык к ней, что из принципа не позволит ей уйти от него! Ну ничего, Лейла, ты молодая, приедешь в Бразилию – всё в доме будешь делать, ты ведь законная жена.
- Значит, если нас с Лейлой отправят к её мужу жить, то и вся работа ляжет на наши плечи? – поинтересовалась, погрустнев, Ариба, про себя подумав, что не на их, а на её плечи ляжет вся домашняя работа!
- Нет, что ты! Кто тебя туда возьмет – в Бразилию? Я так не думаю! Мухамед был щедр в Марокко только из-за свадьбы и после неё, чтобы не опозориться перед своими поставщиками и знакомыми торговцами, пускал пыль в глаза, к тому же тратился под натиском дяди Абдула… А в Рио-де-Жанейро, городе очень дорогом, всё иначе! Он такой же скряга, как и Латифа! Едят мало, готовят плохо! Экономили всегда на всём, так всегда было! – вдохновенно расписывала Карима жизнь семьи племянника дяди Абдула в Бразилии, не замечая, как удивленно воззрилась на неё Зорайдэ, как она встала из-за стола и уже делает ей знаки за спинами женщин, застывших за столом. Удивлению Нурии тоже не было предела. Она-то знала семью Мухамеда, но совсем иначе представляла себе их жизнь в далекой стране.
Все- от Нурии до Лейлы с Арибой - внимательно  выслушивали этот искренний  бесхитростный, как им казалось, рассказ болтливой служанки. Такая найдется в любом доме – расскажет ради интереса к себе обо всех тайнах дома, выдавая секреты своих хозяев,  ничуть их не жалея.
Дааа, опыт хождения Лейлы и Арибы в хамам, где женщины обнажали не только свои тела, но и души, и распускали языки, и от кого девушки почерпнули столько сведений о жизни соседей, сколько они не узнали бы никогда, просто проходя мимо соседских дверей, подсказывал им, что ещё один источник полезных им сведений перед ними.
- А у Латифы так мало золота, только то, что ей Мухамед на свадьбу подарил – и всё, больше ничего не покупал за те двадцать пять лет, что они вместе прожили одной семьей, так, представляете, он и это золото отобрал у Латифы из-за её угроз насчет развода!- Карима, рассказывая об этом, сделала страшные глаза. -  И махр он ей выплачивать не собирается. Бедная Лара Латифа!
Карима, разливая чай, торжествующе осматривала поникших от её «откровений» женщин. Собрав со стола пустые блюда и использованные стаканы, составив всё на поднос и прихватив опустевший чайник, она с невинным видом удалилась в кухню, куда следом за ней явилась рассерженная Зорайдэ.
- Что ты болтаешь, Карима!
- А что я, почему сразу Карима? Я ничего не сказала, всё правда, Лара Зорайдэ!
- Да?!! Зачем ты пугаешь эту несчастную девочку? – спросила женщина, вспомнив, как жалко ей стало Лейлу, такую молоденькую, худенькую, с несчастным, испуганным выражением лица.
- Но ведь Жади просила напугать Лейлу, так, чтобы она ни за что не решилась ехать в Рио-де-Жанейро!
Зорайдэ только головой покачала, вспомнив просьбу Жади: и правда, просила. План был такой, но Зорайдэ всё это не понравилось. И было ей жалко всех: и Латифу, и Самиру с Жади, и Лейлу. Чем эта девочка виновата, что сделали её женой Мухамеда? Пугать её не за чем: видно, она и сама не хочет никуда уезжать, и Мухамед ей не нравится. Только название одно, что он её муж. Та же Жади, только не изведавшая первой запретной любви, как она. И никто не будет спрашивать девчонку – хочет она ехать жить в Бразилию к мужу или нет. Так есть ли смысл её настраивать против поездки? К тому же – беременную?
Зорайдэ, захватив со стола очередное блюдо со сладостями, теми самыми, как ей вспомнилось, т.е. тем самым печеньем, которое когда-то Латифа подавала Саиду на смотринах, пока всё не изменилось из-за интриг лары Назиры, и отправилась в зал к гостям. Карима осталась стоять возле очага, где рядом на столике были составлены ещё много блюд с вкусностями. Мало ли кто может заглянуть в гости к Сиду Али, узнав, что сегодня он встречается со старым приятелем. И вообще – в доме сида Али всегда было много еды и разной выпечки. Гостей здесь всегда ждали и были им рады.
А в зале старики продолжали что-то обсуждать вполголоса, Нурия задремала, сморенная чаем и обильной едой. И только Лейла с Арибой сидели притихшие и расстроенные.
- Значит, Латифа, и правда, злая, если мужа не кормит, - безжизненным голосом сказала Лейла.
- А ты что ждала? Кто захочет быть не единственной женой? Кто потерпит вторую?- ответила Ариба, и тут же замолчала, заметив, что их разглядывает идущая от самых дверей кухни с подносом в руках жена дяди Али.
  Зорайда поставила поднос на край стола рядом с Сидом Али, сложив большую часть выпечки на полупустое блюдо рядом с Абдулом, затем оставшееся печенье она принесла за столик, где сидели женщины.
Зорайдэ ещё раз бросила внимательный взгляд на Лейлу: да, можно было бы сказать, что девушка – несомненная красавица, если бы не затравленный вид, с которым она сидела уже второй час за столом у них в доме.

***  Вдруг внимание Зорайдэ  было привлечено появлением  Аюбы - молодой служанки, метнувшейся с испуганным видом сначала к дяде Али, но затем, как будто она передумала, к Зорайдэ. «Что произошло?» - с недоумением подумала хозяйка дома.
Но это скоро разъяснилось. В дверях зала появилась полная пожилая женщина грозного вида, которая, крепко сжав концы огромного яркого платка, в бешенстве осмотрела зал, останавливая взгляд на каждом из присутствующих, но, увидев хозяина, громко завопила:
- Вот где ты, Али! А мне служанка сказала – ты занят, не можешь меня принять, важные дела решаешь? Так вот, да?
- Ду-ни-я? – изумленно спросил, не веря глазам, медленно поднявшийся со своего места Сид Али.
- Я! А ты как думал? Да, это я! Твоя жена, которую ты прогнал!
- Не прогнал, а развелся с тобой, Дуния! – ответил Сид Абдул, первым придя в себя от подобной женской наглости.
Женщина презрительно осмотрела старика, посмевшего вставить слово, когда его никто не спрашивает.
- Я пришла к Али, а тебя, старый интриган, я видеть не хочу!- грозно выкрикнула Дуния, привыкшая скандалить, не взирая на авторитеты.
-Ты как смеешь так со мной разговаривать?! – возмутился Абдул.
Но Дуния только отмахнулась от него, шагнув в сторону стоявшего в растерянности сида Али.
- Кто эта женщина?- тихо спросила у проснувшейся Нурии Ариба.
- Эта? А, это же Дуния – некогда четвертая жена сида Али. Он с ней развелся не очень давно. Теперь у него только одна жена – Зорайдэ.
- А что ей нужно? – продолжала любопытствовать девушка.
- Узнаем, за этим дело не станет, - усмехнулась Нурия. –Сейчас она сама всё и скажет, зачем она сюда пришла!
Сид Али оглянулся на служанку, застывшую испуганной газелью возле Зорайдэ, спросил:
- Кто впустил в дом эту женщину? Я же приказал, чтобы ноги её не было в моем доме!
- А-а-а-а-а-а! А я шла к тебе по-хорошему поговорить! Но, видимо, ты живешь теперь под каблуком у Зорайдэ, - не упустила случая задеть жену Али Дуния, заметив, как он оглянулся на ненавистную ей соперницу.
- Уходи! Тебя не звали, я тебе сказал, что мой дом для тебя закрыт! Несносная женщина!
Абдул не мог оставить без замечания такого безобразия, он гневно потряс кулаком:
- Одалиска, как ты смеешь так вести себя? Тебе стоит дать восемьдесят ударов плетьми! Это приведет тебя в чувства!
- Молчи, Абдул! – оборвала его Дуния, нисколько не испугавшись обещанного наказания.- Али!!! Ты хотя бы сейчас осознаешь, что ты натворил, отказавшись от меня – матери твоих сыновей? Ты знаешь, что из-за нашего развода с тобой,  наш младший сын никак не может сосватать себе невесту?! Ему отказывали несколько раз! И вот, наконец, он нашел девушку из приличной семьи, но её родители ответили, что никогда не выдадут замуж дочь, если у жениха родители в разводе! Что мне делать, Али? Что делать теперь нашему Икраму? А как быть Кариму, его дочь, нашу внучку не берут замуж, потому что ты развелся со мной!
Дуния, схватила себя за волосы и стала рвать их, крича на все лады ужасным голосом.
-Аууууыыыыыыы! Али, ты убил будущее наших детей!...Ооооооаааааа! Это твоя вина, Али! Почему тебя всё ещё не наказал Аллах? Как тебя земля носит? Уууууууу!!!!!!! Да сократит Аллах  твои дни за то, что ты позволил людям так поступать с собственными детьми и внуками! Ааааааааа!
Женщина пришла в такое неистовство, что стала раздирать одежды у себя на груди.
-Посмотри на меня, Али! Твоих денег, что ты даешь на моё содержание после развода, хватает едва на еду, но не хватает мне на одежду! Посмотри, как я одета! Я ношу разные обноски! Вся моя одежда пришла в негодность, износилась!
Сид Али, нахмурившись, смотрел на привычную для него сцену, пусть давно и не представлявшуюся в его доме, но Абдул готов был ринуться в словесный бой, только Дуния не позволяла своим криком вставить ни одного слова. Никому.
- Посмотри на меня – визжала разгневанная Дуния. – Как я смогу женить сына, если сваты прежде всего смотрят на мать жениха? И что они видят? Али, ты виноват, Али!
- Замолчи, Дуния! Ты больше мне не жена, а махр я заплатил тебе с лихвой! Стыдись лгать, женщина! – заговорил Али, но казалось, он и сам вот-вот выйдет из себя.
И Абдул тоже не мог удержаться от замечаний, когда скандалистка выдохлась:
- Ты, Дуния, сама виновата! Только ты! Скандальная, склочная женщина! Твой сын не может жениться из-за тебя! Кто же отдаст дочь в семью, где заправляет такая женщина, как ты! Иди с богом, и пусть Аллах просветит тебя!
Но Дуния не желала ничего слушать: она пришла сюда просить, требовать и говорить сама, а не выслушивать Абдула.
- Али! Все твои дети от других жен благополучно нашли себе жен и мужей и счастливо живут, не желая знаться с моими детьми и внуками! Что мне делать, Али? Где мне найти жену для Икрама и мужа Ясмин, моей внучке? Она давно созрела, и её пора выдавать замуж!
- Уходи, Дуния! Уходи! Я сам займусь этим, сам разберусь, в чем дело, и почему Икрам не может жениться. А Ясмин… к сожаленью, моя внучка характером пошла в тебя! А кто же захочет иметь жену с дурным характером? Иди, Дуния!
- Я не уйду!- затопала ногами Дуния.
- Так чего ты хочешь? Я не могу сейчас заниматься этими проблемами – видишь, у меня гости!
- Гости! – усмехнулась Дуния. – А где же хозяйка? Вот ты где, Зорайдэ! Змея! Кобра, это твои интриги! Ты всегда завидовала мне, потому что Аллах не дал тебе вовремя мужа, а когда тебе удалось заманить моего мужа в свои сети и стать его женой, так Аллах наказал тебя: он не дал тебе детей!
Зорайда слушала несправедливые слова о себе, схватившись рукой за сердце.
-Дуния, как ты можешь говорить такое? Зачем ты так? – покачала она головой.
Но Дуния как будто ждала звука её голоса как сигнала: она тут же бросилась к Зорайдэ, схватила с дивана небольшую подушечку за угол и стала бить ею счастливую соперницу изо всех сил, обрушивая удары то на голову опешившей от неожиданности Зорайдэ, то бить подушкой по лицу, то по плечам и снова по голове. С волос жены дяди Али сполз красиво закрученный тюрбан, развалившись на два разного цвета платка. Зорайдэ, казалось, окаменела, стояла под градом ударов, не сопротивляясь.
Наконец, Али опомнился, а от дверей подоспела Карима, и они вместе оттащили разъяренную Дунию от Зорайдэ, которая тут же как подкошенная села на край дивана. Карима, с трудом удерживая вырывающуюся Дунию, приказала Аюбе принести ларе Зорайдэ успокоительный чай. И всем гостям тоже!
Служанка тут же исчезла в коридоре, ведущем в кухню. А Карима с Али едва удерживали воющую Дунию:
- Бедные-несчастные мои дети! Аллах, за что ты так наказал моих детей? Бедные-несчастные мои внуки! Аллах, за что ты обрушил свою немилость на моих внуков? Чем я провинилась, Аллах? Я всегда была верной женой, справедливой ко всем остальным женам! Уыыыыыыы….
Сиду Али надоело всё это, но Абдул его опередил, он резво прошел внутрь дома на мужскую половину и позвал слуг. Прибежал Ахмет, прикрывавший много лет  лысину на макушке бессменной синей вязаной шапочкой. С ним примчались и другие слуги – охранники.
И Сид Али молча показал на Дунию, а дядя Абдул вслух сказал то, что не произнес его приятель:
- Уведите эту женщину из дома!
Ахмет подал знак двум товарищам, и они подхватили упирающуюся, вопящую изо всех сил  Дунию и почти поволокли её к двери, потом через двор, а затем вытолкали её на улицу, где с ней, видимо, произошла удивительная метаморфоза: крик моментально прекратился! Позориться на людях ей не хотелось.
И Зорайдэ тут же смекнула, что Дуния пришла в их дом не в последний раз. И с какой-то целью, имеющей далеко идущие планы. Иначе сейчас она собрала бы вокруг себя толпу торговцев с медины, которая ту же была бы посвящена в подробности, как бывший муж обошелся с ней, бедной, несчастной женщиной.
В доме после того, как увели Дунию, установилась на несколько минут звенящая тишина. Настроение у сида Али и Зорайдэ было испорчено.
Дядя Абдул же никак не мог успокоиться. Он и заговорил, бурно жестикулируя:
- Ужасная женщина! Это даже не одалиска, нет! Это дочь шайтана! Ей надо быть женой джина и даже тогда она не успокоиться, и он её бросит, сбежит подальше в пустыню от этой змеи…
-… Жаль, Али, жаль, что ты в свое время отказался вывести её на площадь, чтобы ей дали хотя бы двадцать – тридцать ударов плетьми. А можно было и самому наказать – во дворике возле фонтана. Взять плетку и так её отходить!- дядя Абдул судорожно потряс правой рукой с воображаемой плетью.
-…Главное, чтобы жены моих племянников не стали такими. Разве может быть жена такой наглой, крикливой, такой бесстыжей?
Но у сида Али после ужасной сцены не было сил высказываться, или соглашаться, или как-то возражать. Он только взял трубку от кальяна и сел на диван – покурить и успокоиться. Но перед этим он подошел успокоить Зорайдэ, которой досталось от Дунии больше всего. Она дрожащими руками замотала волосы платками, которые Карима помогла собрать в подобие тюрбана, потом увела хозяйку в соседнюю комнату, где женщина смогла привести себя в порядок. Карима же там болтала, не переставая, стараясь утешить Зорайдэ, сделать как лучше.
- Не переживайте, Лара Зорайдэ! Сид Али больше не позволит Дунии зайти в дом. Я уверена, что не позволит. Разве можно так вести себя? А сказала, что пришла с миром. Но я ещё разберусь, как девчонка могла открыть ей дверь. Главное – дверь не открывать, а то если во двор вошла - считай, что дальше её уже не остановишь. Тогда только выводить насильно, только звать Ахмета с охранниками. Иначе никак. А…
- Замолчи, Карима, замолчи, прошу тебя! У меня голова разболелась, а у тебя  такой голос громкий! – взмолилась Зорайдэ, побитая подушкой, униженная перед Сидом Али, и перед Сидом Абдулом, перед гостями. Как теперь восстановить авторитет в глазах видевших это избиение людей? А если Дуния начнет ещё и рассказывать, хвастать на медине, как избила жену бывшего мужа подушкой?
Она качала головой своим мыслям. А Карима собирала с её одежды – праздничной, расшитой вышивкой джеллабы - нитки и блестки от диванной подушки. Наконец, жена сида Али нашла в себе силы выйти в зал к гостям.

Оказалось, что за время их отсутствия Аюба принесла чай и оставшуюся выпечку. Чтобы прийти в себя, Али с Абдулом завели разговор о предстоящей свадьбе.
А вот женщины обсуждали неожиданную ссору. Лейла, с ужасом наблюдавшая скандал в семействе, к которому теперь принадлежала и сама, сомневалась, что если Дуния, одна из жен сида Али, пусть и бывшая,  такая, то какая же Латифа?
Карима тут же поняла, о чем идет речь, и, быстро забыв предостережение Зорайды, но держа в памяти просьбу Жади, быстро включилась в беседу, встав рядом с Нурией, которой она подливала чай стаканчик за стаканчиком, пододвигала блюдца с орешками и финиками, вазочку с печеньем «рожки газели», которое они с Аюбой лепили накануне едва ли не весь день.
Как только Зорайдэ отдалилась от них, а затем и вовсе ушла на кухню, Карима сразу же влезла в разговор.
- Лейла, представляешь, какая Латифа, если Дуния ведет себя так, уже не будучи женой сида Али? Дуния всегда была такой: крикливая, на себе может хоть кафтан, хоть джеллабу разорвать в клочья, топает ногами, ругается. А Латифа – ещё хуже, - понизив голос, проговорила заговорщицки она.  – Латифа…она и побить может. Что Дуния за подушечку схватилась и по самой хозяйке дома подушкой прошлась, так это старые счеты. Сид Али всегда любил Зорайдэ. И замуж ей выйти не дал, всю жизнь при себе продержал, а Зорайдэ, говорят, в молодости такой красавицей была!.. – закатывая глаза, фантазировала Карима, на самом деле узнавшая Зорайдэ, когда той было около сорока лет.
Но её выдумки с таким интересом слушали, что она уже никак не могла остановиться:
- А у Латифы кулак ох какой крепкий! Как ударит, так мало не покажется. Вот и невестка у неё как шелковая. Зато Мухамед как звонит Сиду Али, так на невестку – на Халису – нахвалиться не может. А попробовала бы она иначе себя вести! Амин тоже не подарок. Это не Мухамед. Он не в отца пошел, в мать, в Латифу. Халису уже бьет, а женаты – всего ничего – перед Новым годом  свадьба была, когда в Фесе туристов полно наехало, в гостиницах ни одного места свободного не было. Вот Мухамед с Латифой и сыном остановились в доме сида Али. Насмотрелась я на Лару Латифу…
Ариба с Лейлой мельком переглядывались, а в глазах Лейлы читался ужас. Если Латифа и бить будет – нет, нет, не надо ей такого замужества! Лейла ещё не забыла, какие побои ей пришлось пережить  в родной семье от отца! Её так били, что… и сейчас в кошмарах иногда снится.
Если бы Нурия не встала из-за стола, чтобы пройти на кухню вслед за хозяйкой дома, она бы смогла заподозрить в речах Каримы умысел. Тем более, что Нурия много лет знала и семью сида Али, и Латифу. Но женщина покинула зал, а Карима воспользовалась случаем, описывая ужасы жизни в семье Рашидов.
- Жалко мне тебя, Лейла, ох, жалко. Если увезут тебя жить в Бразилию – так ждет тебя там настоящий ад! Латифа никогда не хотела, чтобы Мухамед брал вторую жену. Сразу же после свадьбы потребовала, чтобы он написал документ, где дал слово не брать вторую жену. И сейчас не хочет принимать тебя. Даже подумать страшно, что она с тобой сделает, когда будете жить под одной крышей!
- А я не собираюсь ехать в Бразилию, и  не хочу даже! В Фесе здесь у меня дом, мой собственный. Я здесь буду жить, а муж пусть приезжает, когда у него появятся дела. У моего мужа склад недалеко от дома! – отважилась ответить Лейла.
- А теперь, когда моя родственница ждет ребенка, ей нельзя на самолете так далеко лететь, - вставила и Ариба несколько слов.
- Беременна? – Карима сделала вид, что только что услышала эту новость.- Как же ты будешь справляться в Рио в доме мужа одна – и с хозяйством, дом вести, и за мужем ухаживать, и ребенком заниматься?
- Если, не дай Аллах, мне придется переехать в Бразилию, то со мной поедет Ариба. Потому что я лучше разведусь, но без неё никуда не соглашусь переезжать!
Карима сощурилась и оглядела Арибу.
-Ну…чтобы ребенка твоего нянчить, может быть, и разрешат тебе с собой взять родственницу. Потому что дети Мухамеда и Латифы давно выросли. Латифа помогать тебе не станет – забыла, как это делается. И второй жене помогать? Не станет! Вообще, Лейла, скажу тебе: у Латифы родилось только двое детей – сын и дочь, а больше не получилось. Так рожать детей Мухамеду будешь ты, молодая, здоровая. Бедняжка! – сочувственно качала головой Карима.
- А дом какой у них большой. Не как этот,- Карима обвела рукой зал дома сида Али, -  но всё-таки. А Мухамед привык, чтобы всё было в идеальном порядке. Ни пылинки. Вдвоем вам в самый раз там справляться. Слуг у Мухамеда нет, и никогда не было, потому что скупы они, это я уже вам говорила. У вас  не будет ни минуты свободной, потому что сын Мухамеда  купит дом для себя и жены и детей, которые у них родятся, и всё на вас окажется.
- А жену сына Мухамеда Халисой звать? Это Халиса – наша родственница?
Карима впервые растерялась  Этот факт был ей не знаком. Вот и хорошо! Хоть что-то узнала, а то только сама всё рассказывает, сочиняет. Но тут же она воспряла духом:
- Халиса? Не знаю, но на неё не рассчитывайте! Амин собирается взять себе нескольких жен, и вместе вы недолго поживете. Да и Халиса – невестка, а ты, Лейла, если Латифу уговорят остаться, или не даст ей Мухамед развода, то ты станешь соперницей. Это разные вещи! Невестка, хотя и родственница, будет на стороне Латифы, а значит – против тебя! – с увлечением плела интригу Карима, забыв о том, что её просили только слегка припугнуть девушку, чтобы ей не хотелось ехать в Рио.
А Карима не заметила, как начала перегибать палку. Но остановить её было некому. Старушки так и не появлялись в зале, а Сиду Али с Абдулом было не до них.
- А ещё, вот что я вам по секрету скажу: есть там один старик, Мустафа. Родственник Мухамеда, работает в магазине. Женился на бразильянке. Она своим бизнесом занимается. Стала мусульманкой, но только для вида, чтобы выйти замуж за Мустафу. Но дядя Абдул считает, что плохая из неё жена. Да и сам Мустафа рад был бы  взять вторую жену, марокканку. И дядя Абдул это устроит, когда вы переедете в Рио-де-Жанейро. Он тебя, Ариба, выдаст замуж за Мустафу! И Мухамед его поддержит: выгонит тебя из своего дома - куда ты денешься? Согласишься!
Ариба была в ужасе.
- А какой он – Мустафа?- только это и посмела она спросить.
- Мустафа? Да старый он уже! Не такой, как дядя Абдул, но ему лет…пятьдесят сейчас, наверное. Он ещё сильный и здоровый. Вот только борода у него седая почему-то, и это его старит. Но я его хорошо помню: когда однажды дядя Абдул взял меня с собой в Бразилию, и мы жили в доме Мухамеда, он так был недоволен Ларой Ноэмией, женой Мустафы, что задумал меня…хи-хи… меня выдать замуж за него, - Карима прикрыла глаза и мечтательно улыбнулась.
 - Но как дядя Абдул его ни уговаривал, Мустафа ни в какую! Он тогда ещё влюблен был в свою бразильянку! А я стала присматриваться к нему – ведь не знала, что ничего не выйдет.. Так вот, глаза у Мустафы – красивые! И сам он – такой добрый, хотя и вспыльчивый. Мягкий характер такой у него, а вот сладострастник какой…хи-хи… ой, харам  - говорить об этом! – Карима стыдливо прикрыла ладошкой рот.
- Но тебя он возьмет в жены: ты молоденькая, красивая, хозяйственная. Как раз то, о чем Мустафа теперь и мечтает! И заставят тебя, даже если против будешь, а согласишься. Деваться тебе некуда будет. Знаешь, как Мухамед с собственной дочкой Самирой поступил? Из дома выгнал три года назад и знать её не хочет, а всё потому, что она отказалась… замуж выходить за того жениха, которого ей дядя Абдул ещё в детстве нашел. Вот так! И тебя, красавица Ариба, ждет то же самое. Ну, пойду я, а то меня Зорайдэ потеряла, наверное. Заболталась я с вами!
Карима уже давно скрылась из зала, а Ариба с Лейлой молчали,   оглушенные свалившимися на них новостями. Ничего хорошего им не сулило такое будущее.
-Сладострастник старый, не надо мне такого мужа! - с отвращением тихонько произнесла Ариба. Лейла же с омерзением вспомнила те ночи, которые провел с ней муж. Ужас! Всю жизнь  спать с мужчиной и рожать детей от человека, который вызывает в ней дикое, безудержное омерзение! Вот только сейчас до неё дошло, что самым страшным испытанием для неё станет не то, что Латифа окажется второй Дунией, а как раз ласки  старого отвратительного Мухамеда!

Через некоторое время засобирался Сид Абдул домой. Уходя, уже возле ворот на улицу Сид Абдул ответил на вопрос сида Али о том, что передать  Саиду, если снова позвонит и спросит, кто из родственников летит на свадьбу из  Марокко?
- Я ещё подумаю, потом позвоню, сколько  для меня билетов заказывать. Время ещё есть?
- Время есть, Абдул, только у некоторых нервов уже не хватает!- намекнул Сид Али. На что Абдул промолчал, хитро усмехаясь.
-А, кстати, Зорайдэ боится, что Лейла  может не перенести перелета, беременность до четырех месяцев держится некрепко. Малейшее напряжение – и выкинет ребеночка.  Беречься ей надо, а из Марокко до Бразилии лететь с пересадкой. Опасные перегрузки! Может, не станешь Мухамеду сообщать эту новость пока? А то ведь, если случится что-нибудь по пути в Бразилию, Мухамед рассердится, расстроится. Не стоит его заранее обнадеживать, если решил  взять с собой жену Мухамеда?- Сид Али говорил это с иронией или укоризной, но не всерьез, конечно.
Но стоявшие у фонтана девушки с ужасом прислушивались к их разговору.
- Латифе лучше не знать о том, что Лейла ждет ребенка, - тихо сказал Абдулу его приятель.- Иначе может случиться то, чего так боится Саид. Даже я не смогу удержать Латифу от необдуманных поступков. Даже я!
Абдул молча кивнул и дал знак женщинам выходить на улицу. Там, взобравшись на осликов, они отправились в путь по извилистым ночным улицам Феса.
Ариба с тоской думала,  как было бы хорошо затеряться в этом огромном городе-лабиринте, так, чтобы никто их с Лейлой не нашел, и не надо было бы лететь в чужую страну, где их не ждет ничего хорошего. Лейла ехала, заливаясь слезами, тоже решив, что дядя Абдул задумал их взять с собой в Бразилию.
Дядя Абдул с Нурией  на своих ослах были впереди и ничего не замечали, горячо обсуждая и осуждая поведение  Дунии.
- Даже  Сид Али не смог держать в узде такую ведьму!
- Сам виноват! Я ему сколько раз говорил – накажи! Ещё когда она была его третьей женой и приходила ругаться к нему из-за золота. Это когда ей казалось, что Али купил ей золота меньше, чем другим женам! Тогда он только пытался быть с ней справедливым, старался показать, что ко всем женам относится одинаково: брал меня в свидетели, я при нем золото взвешивал, рассудить их старался. А надо было наказать её хотя бы раз! Выпорол бы – и всё. И сейчас бы она всё ещё оставалась бы его женой, при чем – первой, потому что старшие жены уже скончались, уступив ей дорогу.
Они говорили и говорили  до самого дома Абдула, будучи единомышленниками в отношении к тому, что такое грех, и тех, кто грешит!

*** Когда Лейла с Арибой добрались до своей комнаты, они так устали, что смогли только включить обогреватели и сразу же нырнули под ворох теплых одеял.
- Я не поеду в Бразилию, - не выдержала Лейла. – Не поеду к Мухамеду и его первой жене. Почему нельзя жить по-прежнему здесь, в этом доме, не думая ни о муже, ни о его Латифе?
- Я тоже не хочу, чтобы меня насильно выдали замуж за старика, да ещё второй женой! К тому же его первая жена-бразильянка начнет мною командовать! Не хочу!- возмущалась Ариба, не подозревая о том, что мужчина, которым её так напугали, даже в мыслях не мог представить себе подобного развития событий в своей жизни.
- Лейла, тебе стоит сходить к врачу: может быть, врач запретит тебе лететь так далеко? Это была бы веская причина остаться в Марокко.
- Да, действительно! Завтра же всё разузнаем и сходим! И пусть врач позвонит дяде Абдулу и скажет ему об опасности. Ведь он ещё ничего окончательно не решил!
Потом они вспомнили появление Дунии в доме и ужас, который они обе испытали. Потом перебрали всех родственников, через которых они были связаны кровно с Халисой – невесткой Мухамеда. Оказалось, что родство отдаленное. И родня эта их семьи всегда чуралась. А, значит, и в чужой стране помощи от жены пасынка ждать не стоило.
- Мы так и не обновили наши паранджи. Только напрасно потратились!
- Да, но это и хорошо: как бы ты смогла дышать  сквозь плотную сетку из ткани? К тому же – верхом на осле?
- Но Нурия купила вовсе не такие одежды: часть лица остается открытым, потому что ткань, закрывающая нос и всё, что ниже, крепится с помощью маленькой красивой пуговички к верхней части на шапочке. Я успела и посмотреть и примерить, пока ты, Ариба, ходила за лепешками.
- Завтра мы их обновим, когда отправимся к врачу, - зевая, ответила Лейле подруга. – Давай спать!

В доме сида Али после ухода гостей вечер прошел тоже не так спокойно, как мог бы, не приди со скандалом Дуния. Вот это событие теперь и переваривалось Сидом Али и Зорайдэ.
- Не надо нервничать, Сид Али!- старалась успокоить мужа Зорайдэ.
-Нет, как посмела эта женщина явиться в мой дом и в чем-то меня упрекать?- дядя Али нервно сосал трубку кальяна, не чувствуя вкуса выкуриваемого табака.
- Вы же столько лет были женаты на ней, знаете, на что она способна! – умиротворяющее произнесла в ответ  женщина.
- В этом всё и дело, Зорайдэ! Я слишком хорошо её знаю. И если она пришла сюда сегодня, значит, этот день и время был выбран не случайно.
- Вы так думаете?
- Конечно, Зорайдэ! Если Дуния что-то делает, она продумывает детально всё, каждую мелочь в скандале. Поэтому мне ни разу не удалось подловить её на чем-то, что могло бы дать мне повод  наказать эту змею. Знаю, что сказал бы мне в ответ на это Абдул: что другим мужчинам не нужны никакие поводы, чтобы наказать жену, если ему что-то не нравится. Но я всегда старался быть справедливым к своим женам. Абсолютно ко всем. Ведь так, Зорайдэ?
- Да, Сид Али, я свидетель этому. Ведь я всю жизнь провела в этом доме и помню каждое событие. Помню все свадьбы, рождение всех детей от каждой жены…Всё помню и храню в голове и в сердце.
- Ты не расстраивайся, Зорайда, из-за её слов о детях. Аллах не дал нам с тобой детей, потому что слишком долго вел нас друг к другу. Но ты всегда относилась к моим сыновьям и дочерям как к своим собственным детям.
- Да, Сид Али. Дуния просто хотела меня задеть.
- Не только хотела задеть, она ещё и набросилась на тебя с подушкой. Почему ты стояла и терпела всё это, не уворачиваясь от ударов? Я так был поражен, что не сразу сообразил, что нужно делать и не смог быстро добраться до тебя.
- Я тоже не могла поверить в происходящее, Сид Али. Всё случилось так быстро! Но мне кажется, у Дунии произошло это как раз случайно: нервы сдали. А вот то, что она не стала за воротами дома вас прославлять и дальше – вот это настораживает.
Дядя Али повернулся всем корпусом к жене, стоявшей у него почти за спиной за диваном.
- Ты тоже заметила это, Зорайдэ? И что ты об этом думаешь? – кальян едва не перевернулся, задетый локтем хозяина.
- Думаю, Сид Али, что ничего хорошего это не обещает. Скорее всего, Дуния задумала вернуться к Вам и стать опять Вашей женой.
- Нет-нет! Только не это! Снова связать себя с Дунией? Как она может надеяться на это? Зорайдэ, сколько раз говорить тебе, чтобы не называла меня на Вы! Мы женаты уже больше 5 лет, а ты всё обращаешься ко мне как господину,- укорил её муж.
- Вы были и остаетесь моим господином, Сид Али! – усмехнулась Зорайдэ.
-Дааа, если бы здесь в этот вечер была Жади… Она не дала бы Дунии и пальцем к тебе прикоснуться! – видимо, вспомнив все драки в его доме, произнес Али.
- Но Жади не было, а мне кажется, что она скоро позвонит, и что я ей скажу? О чем можно рассказать Жади, Сид Али?
- Наверно, стоит ей рассказать правду о беременности Лейлы. Не думаю, что Саид и Мухамед позволят Абдулу везти с собой Лейлу, тем более – узнав о беременности. Нет, за это я спокоен. А вот как воспримет новость Латифа – это вопрос. Жади должна узнать хотя бы для того, чтобы не наломать самой дров, если она узнает случайно, когда Абдул позвонит Мухамеду и сообщит о таком важном событии. А он это сделает! – погрозил вынутой изо рта трубкой кальяна Али.
- Да, вы правы, Сид Али, Латифе пока не стоит знать об этом. Это станет для неё ещё одним ударом.
- Саид тоже должен позвонить, но, видимо, уже не сегодня, - посмотрев на часы, сделал вывод дядя Али.
Но он ошибся. Сразу после его слов раздался телефонный звонок.
- Саид! Ассаламу алейкум! Ты хочешь знать новости?
Разговор был недолгим, потому что Саид умел вести беседу по существу, как и дядя Али. Самой главное было прояснено: Сид Абдул не передумал везти Лейлу к мужу, но она беременна, и это позволит оставить женщину в Фесе. Саид очень удивился такому известию, сказав, что дядя ни о чем таком ему не говорил, хотя и звонил на днях.
- Эта новость стала известна нам только сегодня, Саид. Абдул обязательно позвонит и тебе, и Мухамеду, чтобы обрадовать вас обоих. Только я считаю, и ты со мной согласишься,  что Латифе эту новость пока лучше не сообщать. Пусть она потом обвинит всех вокруг, что  от неё снова скрыли что-то, но ведь, как знать, не произойдет ли катастрофа в семье Мухамеда, узнай Латифа о ребенке от второй жены?... Саид, я рад, что ты меня понимаешь, - с облегчением говорил Сид Али, стоя у столика с трубкой в руке, нервно переминаясь с ноги на ногу.
- …дааа, это трудная задача – убедить дядю Абдула не рассказывать новость Латифе. Он настаивает на том, что первая жена должна знать, и его никак не переубедить! Может быть, Саид, у тебя получится? Ведь Абдул – очень упрямый человек! ...Хорошо, Саид, так и сделаем!
Разговор был закончен, Сида Али радовало то, что бывший муж Жади его полностью поддержал, а главное – понял.
- Что, Зорайдэ, теперь проблема в том, чтобы сохранить секрет от Латифы, как ни тяжело это говорить.
- Латифе уже всё равно, будет ребенок у Лейлы или не будет, сколько жен ещё захочет взять Мухамед. Но вот что может случиться в ближайшее время здесь, в этом доме… Сид Али…кажется, я поняла, что задумала Дуния, - неожиданно призналась женщина. - Если я правильно всё поняла, то Дуния на самом деле решила вернуться в этот дом вашей женой. Пусть и не первой.
- Что ты такое говоришь, Зорайдэ? – радостное настроение после разговора с Саидом улетучилось от слов жены. Али знал, насколько она проницательна.
- Наверняка Дуния решила воспользоваться свадьбой Хадижи, понимая, что Вам не нужен скандал. Брачные проблемы существуют в самом деле: я на медине не раз слышала, что внучку Дунии никто не хочет брать замуж, но не только из-за того, что её бабка в разводе с мужем. Скандальный характер тому причина.
Как ни обидно было слышать такое Сиду Али, но он только и мог горестно вздохнуть. Зорайдэ, обхватив ладонью одной руки пальцы другой, продолжала речь:
- Но вот сын ваш, и правда, не может жениться, потому что никто не хочет родниться с семьей разведенной женщины. Ведь Дуния присматривает невесту сыну не среди современных девушек, не в семьях без комплексов, как сказала бы Жади. Она ищет Икраму невесту в традиционных марокканских семьях! И если бы сватали Вы – за сына сида Али, уважаемого человека, многие семьи согласились бы выдать своих дочерей. Но сын разведенной Дунии, известной на всю Медину своими скандалами?  Тут уж нет желающих родниться с такой семьей!
- Да, Зорайдэ, и это тоже верно! Но что же делать? Икрам – хороший и добрый мужчина. Но ему не везет на невест. Ему исполнилось тридцать лет, у него небольшой, но процветающий бизнес, которому не страшен оказался мировой кризис. У него обеспеченное будущее. Но нет семьи, нет жены и детей. И не будет с такой матерью, как Дуния.
- А есть ещё две внучки, которые скоро созреют и им тоже придется искать женихов. Но Дуния распугает всех.
- Не знаю, Зорайдэ, что делать. Не знаю!
- Я знаю, что может сделать Сид Али, - тихо сказала Зорайдэ.
Муж удивленно посмотрел на неё, но, научившись за многие годы жизни под одной крышей понимать друг друга не то, что с полуслова, а как будто читать мысли, застонал:
- Нет, Зорайдэ, только не это! Нет и нет!
- Но это единственный выход, самый простой и надежный. Женитесь снова на Дунии. Ничего не поделаешь. Это Мактуб.
- Зорайдэ, я поражаюсь твоей доброте, твоей бескорыстной душе! Даже зная, что это пойдет во вред тебе самой, ты всё равно предлагаешь мне выход, о котором я даже помыслить бы не решился. Ты готова пойти на такую жертву – принять другую женщину женой мужа? Это пример для Латифы!
- Сид Али, сделайте это ради детей и внуков! Не ради Дунии, а ради своего сына и внучек. Я приму Дунию. Ведь жить она будет в том же доме, который оставлен был ей в качестве махра!
- Зорайдэ,- усмехнулся Сид Али, - значит, всё-таки ты плохо знаешь эту женщину! Или ты забыла, как она высчитывала каждую подаренную мною мелочь другим женам? Ведь опять начнется то же самое! Она будет узнавать, сколько чего я принес в дом, что я купил тебе или подарил, будет приходить и скандалить в наш дом! А если она захочет переселиться в этот дом, что тогда? Впрочем, нет. Здесь она жить не сможет. А вот право появляться в моем доме к ней вернется. Опять начнутся скандалы, склоки… Зорайдэ, я не вынесу этого.
Он помолчал, попыхивая кальяном, потом сокрушенным голосом признался:
- Да, Зорайдэ, но ты как всегда - права: другого выхода, пожалуй, нет. Мне придется взять её снова в жены. Но до первого скандала! Женю сына, и сам сосватаю женихов своим внучкам, а потом – пусть Дуния только посмеет показать свой нрав – всё, разведусь с ней без разговоров.
Женщина  печально опустила голову. Ничего не поделаешь, ведь другого выхода, действительно, нет! Лучше предложить самой неудобный выход, чем ждать, когда  наберется храбрости сказать об этом сам Сид Али, а до этого смотреть, как он мучается и страдает, не зная, как предложить преданной подруге и жене неудобный не только для него, но главное – для неё, выход из положения.
Сид Али прочитывал каждую мысль на лице Зорайдэ, и как же он её понимал! И тут ему пришла в голову одна мысль, как можно отсрочить женитьбу на Дунии. Впрочем, не приди это соображение к нему сейчас, всё равно он столкнулся бы с решением проблемы, когда придет время заключать брак с этой пугающей женщиной. Ведь стать его женой она сможет только в мечети, потому что официальная его жена – Зорайдэ.
- Зорайдэ, отправь завтра Кариму в дом Дунии, пусть скажет там, что я зову её поговорить завтра же вечером. Но чтобы никакого скандала! Она должна принять мои условия, если хочет снова стать моей женой, причем, я подчеркиваю: я делаю это только ради своих детей и внуков. Но есть одно препятствие – ведь развод с Дунией был окончательный. Теперь, чтобы взять снова её в жены по нашим обычаям, она должна выйти замуж на один день и развестись с этим мужчиной. Только тогда шейх даст разрешение на брак. Ты помнишь, как всё было с Жади.
- Сид Али, - поразилась Зорайдэ, - а кто же согласиться взять в жены Дунию, пусть и на один день?
- Я хочу предложить это Абдулу, -  подмигнул ей Али.
- Сид Абдул может согласиться? – изумилась ещё больше жена.
- Думаю, что - да, и сделает это с удовольствием! Но Дунию, этого «слона», как говорится, «лучше есть по частям». Поэтому сначала предложу Абдулу жениться на ней всего на один день, но, когда он женится,  я попрошу его растянуть этот «один день» на целую поездку в Бразилию вместе с Дунией, пусть он везёт с собой её, свою временную жену, а не Лейлу. Нурия останется в Фесе присматривать за домом Мухамеда и его женой, а мне пользой станет то, что Абдул не упустит возможности повоспитывать Дунию. И куда она денется, если Абдул станет её законным мужем? А там, смотришь, мне удастся женить сына, а Абдула попрошу найти женихов для моих внучек. Лучше него с этим никто не справится. И когда дело будет сделано, Абдул вернет её мне, но я могу и не захотеть брать Дунию в жены. Пусть потом скандалит, сколько захочет!
- Сид Али! – восхитилась Зорайдэ.- как вы умны и изворотливы! Вот только Дуния может каким-то образом обыграть вас. И что тогда?
- Не станем думать о худшем, Зорайдэ. Пойдем лучше спать. Ведь поздно уже. Посмотри на часы.

*** Утром, прежде чем отправиться в дом Лейлы, Сид Абдул решил позвонить в Бразилию. Если вчера не случилось такой возможности, то теперь  он решил не откладывая, сообщить важную новость племянникам, предвкушая, как рад будет Мухамед узнать о скором отцовстве.
Из-за прихода скандальной Дунии у сида Абдула совсем вылетело из головы, что он собирался сделать междугородний звонок из дома приятеля. Теперь, увы, придется тратиться самому, а на счету оставалось не так уж много средств.
Но ему повезло: Саид позвонил сам. И он уже знал новость о беременности жены брата.
-.Саид!...Ты рад? Мухамед так обрадуется, очень обрадуется! Столько лет Латифа не могла подарить ему ребёнка! А ведь у него могло быть много детей!... Ты, Саид, сам не хочешь детей иметь, а у Мухамеда с Латифой не получалось. Но теперь дело пойдет!...Что? Латифа не должна знать? Почему?... Эх, Саид! Почему вы с Мухамедом так боитесь Латифу? Сколько бы не бодался баран, а гору не разрушит! Вот и Латифа ничего не сможет сделать! …Пусть Мухамед решает – говорить или нет Латифе о ребенке, но ведь этого не скроешь! …Ладно, пусть так! Но яйцу камня не разбить! Приедем и на семейном суде приведем Латифу в чувство!...
Сид Абдул ещё долго бурчал в трубку телефона, пока Саид не сказал, что он спешит, дел много, а Мухамеду он сам может позвонить и рассказать новости. Но от такого предложения старик отказался - обрадовать племянника Абдулу хотелось самому. Саид повторил уже в который раз: не стоит привозить Лейлу, а, если уж женщина беременна, то не стоит рисковать, настаивая на её поездке в Рио. И на этом разговор был окончен. 
Абдула этот звонок взбудоражил. Саид! Упрям, как осел, и его уже ничто не исправит. Столько жен у него, а держать в руках женщин Саид так и не научился! А ведь, как говорится.. .как там?... гончар приделывает ручку к кувшину, где ему захочется! Нечего идти на поводу у Латифы и у Лейлы, как когда-то у Жади!
  Служанка принесла в комнату, где у телефона сидел Сид Абдул, поднос с едой. Перед тем, как сделать следующий звонок, он при виде еды решил сначала перекусить. Кушая не очень вкусный таджин с мясом, оказавшимся жестким, но с перетушенными овощами, затем – соус с горячими лепешками, не чувствуя никакого удовольствия от еды, он обдумывал, как скажет племяннику о наследнике. А вот обрадуется ли Мухамед?
Абдула стало одолевать сомнение: например, радости в голосе Саида он не услышал, а вот то, что беременность юной родственницы принесет новые проблемы – это Саид дал понять. А Мухамед? Он ведь тоже струсит и, скорее всего, не столько обрадуется, а тоже захочет скрыть правду от Латифы. Что же происходит? Мир как будто сошел с ума! Когда это было такое, чтобы новость о рождении ребенка не радовала семью, в которой он должен появиться?
Вытерев о полотенце испачканные жиром пальцы, выпив пару кружек горячего чая с несколькими бриутами, причем, пирожки показались ему не очень свежими,  он придвинул к себе на столике телефон. И набрал номер Мухамеда.
На том конце трубку взяли не сразу. У дяди Абдула уже заканчивалось терпение, когда раздался голос племянника:
- Ассаламу алейкум, дядя Абдул! Саид позвонил мне и намекнул, что вы собираетесь сообщить мне новость? Что за новость?
- Алейкум ассалам! Мухамед! Я о многом хотел бы тебе рассказать, но.. Вобщем, твоя жена Лейла останется в Марокко, я не повезу её в Бразилию, это слишком далеко…Ты рад?... Ты ещё сильнее обрадуешься, когда узнаешь, что скоро станешь отцом…То, что слышал! Твоя жена Лейла беременна, она подарит тебе ребенка. Ты понял, что я тебе сказал?...Как-как… видно, ты прислушался к моему совету сделать Лейле ребенка, чтобы, оставляя её в Фесе одну, найти ей заботу и не беспокоиться о том, чем она занята без тебя. ..Так ты рад? Что? Громче говори! Что ты там шепчешь? Так не говори пока! Но ты рад? – уже строго переспросил Абдул родственника.
Разговор прервался внезапно, потому что закончились деньги.
-Надеюсь, Мухамед как можно быстрее положит деньги мне на телефон, иначе придется снова идти сегодня к Али. А мне ещё предстоит проверить склады и побывать у Лейлы. Телевизор сегодня же необходимо убрать из её дома!
Абдул заметался по комнате: надо было найти чистую рубашку, чтобы на медине торговцы не стали снова говорить, что за ним плохо смотрят женщины его дома. А то получается, что других он критикует, а в своем доме порядок навести не может.
Может быть, Нурию вернуть? При ней все вещи находились на своих местах, а теперь – не то, что свежей рубашки не найдешь или пары чистых носков,  но и его четки не всегда лежат на столике, их приходится искать по всему дому! Как и очки, и кошелек с несколькими дирхамами. Нет, в его доме настоящей хозяйкой была Нурия. Вот кто незаметно следил за всем порядком. Пора ей возвратиться в его дом. Пора!
Наконец, Сид Абдул, отругав нескольких женщин, разленившихся без Нурии до безобразия, которые только после этого и смогли найти все потерянные им в доме вещи, собрался и вышел в крохотный дворик своего дома. Юнус вывел  к  выходу на улицу рыжего ослика, на которого и взобрался Абдул, отправляясь на окраину медины с инспекцией складов.
И в пути старик обдумывал услышанное от обоих племянников. «Куда катится мир?» - с горечью думал он, удерживаясь на спине ослика, громко цокающего копытами по уличным булыжникам…
Когда ехать осталось совсем немного, начал накрапывать дождь. Настил из старых палок и пальмовых веток над узкими улицами был не везде, и Сид Абдул начал жалеть, что не захватил с собой зонтик. Участвуй в сборах Нурия, она обязательно позаботилась бы об этом. Но зонта не было, и он опасался, что промокнет, если дождь усилится. Старая плотная джеллаба не пропустит редкие капли, но, начнись проливной дождь – тогда несдобровать. Что же делать?
И Сид Абдул завернул не в ту улочку, что вела мимо мечети к складу Мухамеда, а, поторапливая упрямое животное ударами старческих ног в бабушах, натянутых на толстые шерстяные носки, он направился к дому Лейлы…

*** Нурия, открыв дверь Сиду Абдулу, тут же доложила, что Лейла и Ариба отправились к врачу – Лейла проявила, наконец, благоразумие и решила сдать анализы. Комната закрыта на ключ, дверь можно только выбить, но понравится ли это Мухамеду?
- А телефон? Телефон не работает?
- Заработал! Сам по себе!
- Значит, вчера просто связи не было. Нурия, мне нужно позвонить Мухамеду. А ты приготовь мне и Юсуфу горячего чая – похолодало сегодня, что ли. Замерз, пока до вас добрался!- потирая озябшие руки, проворчал недовольно Абдул.
-Конечно, Сид Абдул! Сейчас я не только чай принесу, но и суп есть «харира», и выпечка горячая. Салат вам из овощей нарежу. Я всё быстро сделаю!
  И пока Юсуф, оставив ослика, вел хозяина к дому, спотыкаясь о выступы и коряги во дворе, Нурия уже металась в кухне, составляя еду для гостя на подносы и занимаясь чаем.
 А дядя Абдул, как только вошел в дом и освободился от тяжелой и влажной джеллабы, тут же отправился к телефону.
Он был полон решимости договорить прерванный разговор с Мухамедом.
 Мухамед отозвался сразу же: на этот раз ему не пришлось ждать и нескольких гудков. Видимо, племянник настолько был ошеломлен новостью, что так и остался сидеть на диване возле столика с телефоном. Сид Абдул так явственно представил себе эту сцену, что даже разозлился на Мухамеда, перепутав свои фантазии с явью. Впрочем, вряд ли его предположения были далеки от реальности!
- Мухамед! Мухамед, я тебе не всё ещё рассказал!... Ты не хочешь узнать, как живет твоя жена? Как она проводит время?... .Я тебе расскажу!
И Сид Абдул пересказал то, что услышал от Нурии и поведал о том, чему сам стал свидетелем: и как его жена с подругой ходят по медине, бродя каждый день по Фесу, и теперь их знают в лицо многие торговцы. Так болталась по улицам только Жади, когда вышла замуж за Саида! А Нурию они не слушаются, ничему не учатся. Лейла так и не научилась хорошо готовить. Он ел! Баранина у неё не получается – его молодая жена просто вторая Жади,. Зато Лейла носит новые платья, надевает всё золото на себя, и в таком виде бродит по дому. Для чего? Она смотрит телевизор каждый день – почти с утра до вечера….
Но, как ни странно, даже такой поток жалоб Мухамеда не возмутил! Сиду Абдулу даже показалось, что Мухамед испугался. Но не за поведение молодой жены, а…
- Дядя Абдул, - взмолился Мухамед, - не надо устраивать сейчас никаких разбирательств! Пусть Лейла тихо-мирно живет себе в доме. Ведь Нурия присматривает за девушками? Главное, что Лейла в доме не одна, с подругой, с пожилой женщиной, и вы, дядя, за ней присматриваете. Но если Лейла теперь в таком положении, когда ей нельзя нервничать…, то лучше её не трогать!
- Муха-а-амед, - едва справившись с недоумением от услышанного, протянул старик, - ты понимаешь, что ты говоришь? Твоя жена ведет себя как одалиска! …Что – дядя Абдул? …. Да-да! Если бы я не был так уверен в Нурии, которая убеждена, что отец ребенка – ты, я мог бы усомниться в твоем отцовстве! И если бы ты не оставил свою жену в положении, она бы могла кого-нибудь встретить… как Жади когда-то! Ты должен будешь приехать перед рождением ребенка и решить, что делать: или ты переезжаешь ко второй жене, или забираешь её с ребенком в Бразилию…
Выслушивая ответ Мухамеда, он знаком показал Нурии не уносить еду наверх, в столовую, а оставить всё в кухне. Вкусные запахи уже достигли его носа, но разговор не был закончен. А до главного Абдулу ещё не удалось добраться: телевизор. И теперь, когда Мухамед замолчал, речь зашла именно об этом:
- Мухамед, я хочу, чтобы ты сам позвонил Лейле и приказал жене отдать мне по доброй воле телевизор!.... как это- почему? Потому что ты не можешь себе представить, что там показывают, а по словам Нурии - она видела…Нет, Мухамед, не иди на поводу у жены – иначе ты получишь ещё одну Латифу или того хуже – Жади! Твоей жене нужен Коран и четки для чтения наизусть молитв. Она ждет ребенка и должна думать о молитвах и совершать намазы, а не сидеть перед ящиком шайтана, - уже начиная злиться, выговаривал он не желавшему ничего понимать Мухамеду.- Будь бдителен, Мухамед! Как говорится, сначала привяжи своего верблюда, а потом поручай его Аллаху!
Выслушав ответ упрямого глупого родственника, Абдул практически сам прервал разговор, не положив трубку на место, а почти швырнув её на аппарат.
-Ох, Нурия! С некоторыми людьми бесполезно разговаривать и предупреждать о чем-то! Придется действовать самому! Правильно то, что пойдет на пользу ребенку! – думая о том, как забрать телевизор, сказал Сид Абдул.
- А Мухамед …так некоторые ослы узнают, что они ослы, только когда их дергают за уши!- проворчал он, принимаясь за еду, поставленную перед ним заботливой старухой.
Потом он снова оделся и отправился в склады, так и не дождавшись возвращения Лейлы с Арибой, но пообещав заехать на обратном пути. Дождь прекратился, небо прояснилось, и  этим нужно было воспользоваться. И Сид Абдул поспешил по делам.
Дел было много: предстояло не только побывать там, на складах, куда он ехал, но, заглянув, если успеет, в дом Лейлы, отправиться к Али. Они задумали провернуть важное с моральной точки зрения дело. Это, прежде всего, надо было Али, но Абдулу отводилась одна из главных ролей в этой истории. Абдул не смог отказать старому приятелю, попавшему в такую западню. Но никто пока не должен был знать об их замыслах, никто! Даже Нурия.

*** А в это время в Сан-Криштоване, в доме Мухамеда Рашида хозяин дома в состоянии полной отрешенности действительно сидел на диване у столика с телефоном. Он снова станет отцом? Нет, конечно, он думал о том, что, взяв в жены молодую женщину, может иметь ещё несколько детей, но чтобы вот так быстро… не об этом он мечтал.
Не так планировал дальнейшую жизнь, круто изменившуюся после поездки в Марокко. Пусть рожает внуков невестка. Пусть даже забеременеет Латифа – ему нужно, чтобы жена родила ребенка, который удержит их от развода. Потом он собирался поехать летом в Марокко за товарами для магазинов и определиться в отношении Лейлы, и раз уж она все-таки стала его второй женой, что ж – пусть тоже родит детей. Но так, чтобы Латифа осталась с ним, а Лейла никуда не денется. Он понял, что ей понравилось жить в Фесе. Так для чего что-то менять?
Нет, дяде Абдулу надо было влезть в его жизнь и начать строить его отношения с женами,  как ОН считает правильным. Но в результате получится так, что Латифа его бросит, разведется с ним, он не сможет удержать свою козочку, ведь и так сейчас всё плохо! А если она сейчас узнает о ребенке Лейлы?
Мухамед сидел, обхватив себя руками за голову.  Он не знал, что делать: необходимо идти в магазин, где оставался Мустафа, но он боялся отойти от телефона. Дядя Абдул за утро позвонил дважды. Если Мухамед встанет и отправится в магазин, вдруг он снова позвонит? Найдет ещё какую-нибудь тему для обсуждения? Но главное – Латифа не должна узнать, не должна!..
Открылась дверь, и с улицы вошел в дом Амин. Он нес в кухню несколько пакетов с продуктами, появилась Халиса и тоже прошла следом за Амином.
Мухамед принял решение: он поделится тайной с Амином, пусть он или Халиса постараются первыми оказаться у телефона, когда раздастся любой звонок. Отключить телефон, к сожалению, невозможно. Иначе снова будут претензии от Латифы. Пока Мухамед ждал, когда в комнате появится, разобрав пакеты с продуктами, Амин, ему вдруг вспомнилась Лейла: её образ встал перед глазами - худенькая, невысокая, с копной каштановых волос…Красивая, юная…   И теперь она ещё и носит в себе его ребенка! Какое-то незнакомое чувство всколыхнуло душу немолодого уже мужчины. Мухамеду даже стало не по себе.
Амин появился внезапно, порывистым шагом выйдя из столовой.
- Постой, сынок! Амин, мне надо сообщить тебе одну новость…
- Что случилось? – остановился удивленный Амин.
- Звонил дядя Абдул. Лейла… та женщина, которая стала моей женой… , она станет матерью, Амин! Скоро у тебя будет братик или сестра!
Амин не мог произнести ни слова от неожиданного известия. Он растерянно огляделся вокруг, и вдруг оглянулся на лестницу. Нет, матери не было  видно, Халиса тоже оставалась в кухне. Тогда он уставился  на отца, но молчал.
- Я не хочу, чтобы мать об этом узнала. Т.е. я не стану говорить об этом ей сейчас. Нам надо разобраться в отношениях и без скандала. Когда приедут наши дяди – дядя Абдул и дядя Али, тогда мы разрешим все вопросы. Я боюсь, что Латифа, узнав эту новость сегодня, может уйти от меня.
- Отец, а как ты собираешься скрывать от матери такую новость? Думаешь, никто больше не узнает и не расскажет?
- Амин! Никто, кроме дяди Абдула , не станет рассказывать. А он может позвонить, а твоя мать подойдет к телефону!  Я боюсь отойти от столика с телефоном, а мне необходимо быть в магазине: сегодня должен поступить товар, и налоговый инспектор собирался прийти с проверкой. Останься дома, сын, посиди возле телефона. Надо же что-то предпринять…
- Но я тоже собирался пойти в магазин! Ты звонил дяде Саиду? Он знает? Что он говорит?...
- Ещё не звонил, но он знает – он мне сам звонил и предупредил, что дядя Абдул жаждет сообщить мне радостную новость. Вот так, Амин…
- Ты рад, отец?
- На всё воля Аллаха! Значит, так было суждено – этот брак был задуман свыше, чтобы мог родиться этот ребенок. Ведь всё, что происходит на земле – всё предопределено: даже лист с дерева не упадет сам, если на то не будет воли Аллаха! Я рад, конечно. А ты, Амин? 
Но парень пожал плечами.
- У тебя будет брат, Амин! Разве это плохо? Родной брат. Пусть разница в возрасте между вами будет велика, но брат вырастит и…  Или родится твоя сестра, которую я буду воспитывать не как Самиру!- вопросительно-заискивающе допытывался у него отец.
- Я не знаю, отец, рад я или нет. Но мне очень жаль мою мать. И я хочу знать, твоя вторая жена прилетит с дядей Абдулом перед свадьбой Хадижи? Или она пока останется в Фесе?
- Останется в Фесе. Но дядя Абдул настаивает на том, чтобы Лейла жила вместе со мной, своим мужем, т.е. когда родится ребенок, он привезет её сюда, не переезжать же мне в Марокко, бросив здесь всё?
 Амин помолчал, потом нерешительно предложил:
- Надо купить дом, отец. Дом нам с Халисой. Если мать разведется с тобой, то она уйдет из нашего дома! А куда она денется? Она будет жить вместе с Самирой! Я считаю это неправильным! Лучше пусть после развода живет вместе со мной и Халисой!
  Мухамеда не могло не порадовать то, что Амин говорил о себе и Халисе как о семье. Наконец-то! Кажется, отношения между ними налаживаются! Но ответил:
- Ты прав, Амин. Но боюсь, если твоя мать решится на развод, дядя Али сочтёт нужным  увезти её в Фес. Она будет жить в доме своего дяди.
- Мама никогда не согласится уехать из Бразилии. Ведь здесь останется Самира и тетя Жади! И я тоже не хочу, чтобы моя мать жила у дяди как прислуга или приживалка.
- Этого и не будет. Она может одуматься, а так как раньше мы с ней не разводились, то мы можем снова пожениться.
- Да? И моя мать станет второй женой, а та девчонка из Феса – первой? Нет уж, я не хочу, чтобы моя мать была так унижена!
- Амин, это зависит только от неё! Зачем нужен этот развод? Пусть всё остается так, как есть. У дяди Али было четыре жены, четыре!
- Да, но каждая жена жила в отдельном доме! А если дядя Абдул привезет молодую жену с ребенком в Сан-Криштован…  ты сам понимаешь, нас даже никто из соседей не поймёт! И ты не сможешь скрыть, что у тебя две жены, а в Бразилии нет многоженства!
-Амин! Амин! – упрекнул, усмехаясь, отец сына, - вспомни, как сам ты собирался брать нескольких жен! А дядя Саид? Как ему удалось жениться на трёх женщинах сразу? Это надо уметь, конечно, и  я посоветуюсь с братом на этот счет. Твоя мать останется официальной женой, а на Лейле я женат только браком по обычаям Марокко, т.е. по законам религии.
- Т.е. Лейла будет никем в Бразилии? Она будет жить в этом доме рядом с матерью, но её будут считать твоей сожительницей, любовницей. А все соседи станут потешаться над матерью, что она терпит такое! Это же не Марокко. Там другие законы и обычаи!
- Амин! Прекрати! Ты меня обижаешь своими словами! Думай, что говоришь, сынок! По-твоему, так у Саида, твоего дяди, жена одна – Рания, а Зулейка и Фатима – любовницы? Не говори такое больше!
Амин хмыкнул и ответил:
- Ты сам сказал так. Но в Бразилии законы позволяют иметь только одну жену! И если мать с тобой разведется, а потом, как ты говоришь – одумается и вернется, тогда уже она станет сожительницей в доме, а на Лейле ты будешь должен жениться официально. Не думаю, что мать согласится. Лучше купи дом ей в счет махра – я так понял, что именно на этом мама собирается настаивать.
- Амин, а где мне взять столько денег? Если я помогу тебе купить дом для вас с Халисой, то мне, возможно, придется продать дом, который куплен Лейле в Марокко. Это был бы хороший выход – но только если твоя мать и Лейла приняли бы друг друга и мирно ужились бы в  одном доме, вот в этом самом. Иначе мне придется поменять местами Лейлу и Латифу: твоей матери отдать как махр дом в Фесе, а Лейлу с ребенком перевести сюда. А вы с Халисой какое-то время поживете с нами здесь же. Денег не хватит на всё!
- Я запутался, кого и куда ты собираешься переселить, но уверен, что мать никуда из Бразилии не поедет.  Ты сам всё осложнил, отец! Не надо было брать вторую жену! – сердито бросил Амин.
- В жизни бывает всё, Амин. Ещё неизвестно, как сложится твоя собственная судьба. Если бы вдруг сейчас Эмми ушла от мужа, и ты решился бы взять её  второй женой, у тебя тоже было бы много проблем. И понадобится моя поддержка. Поддержка всей семьи.
Упоминание об Эмми болью отозвалось в душе Амина. Лучше бы отец вовсе о ней забыл и никогда не вспоминал! А получился как будто удар ниже пояса – так воспринял слова отца молодой мужчина.
- Не знаю, что бы я сделал, если бы взял вторую жену. Но думаю, что матери может отойти дом, где мы сейчас живем. Она вернет Самиру, а тебе отец, придется ехать в Фес – в дом своей второй жены. А мне, если Халиса взбунтуется и не захочет жить рядом с отверженной Самирой и встречать в доме тётю Жади, придется тоже искать выход. Мне нужно будет купить дом, самый небольшой.
- Амин, - подозвал его к себе поближе Мухамед. – Я уже узнавал про недвижимость в нашем районе. Мне известно, что продается часть дома по соседству с доной Одетти Она сдает свою часть дома художнику: нижний этаж, где у него что-то вроде толи мастерской, толи не открывшейся картинной галереи, или магазина… А сам он живет в нескольких комнатах на втором этаже.
  Амин кивнул, что знает. Действительно, сколько раз он в детстве бывал в этом доме  на первом этаже – там  располагалась тогда мастерская синьора Эдвалду.
- Вот…А вторая часть этого дома – продается. Отличная покупка была бы: очень удобно. И рядом со мной, недалеко от каждого из магазинов, и опять же, если бы твоя мать решила временно пожить с тобой в одном доме, то она могла бы и передумать, глядя на наш старый дом, она могла бы и Лейлу пожалеть, ты же не видел, какая она …беззащитная, худенькая, беспомощная…
Они вовремя заметили, что к ним подошла Халиса. Едва взглянув на невестку, Мухамед по глазам понял, что ей уже всё известно.
- Халиса, признайся, - начал было Мухамед, но Амин  опередил отца, задав вопрос:
- Откуда ты узнала? Или я что-то не так понял?
- Кто тебе сообщил, Халиса?
Молодая женщина, покраснев, ответила, что ей позвонила на сотовый сестра, которая услышала сегодня эту новость на медине. Вся Медина уже знает, что у племянника сида Абдула вторая жена беременна.
- Всё пропало,- обреченно простонал Мухамед, сжав в правой руке четки с такой силой, что при этом лопнула, порвалась нить, и черные бусины рассыпались по ковру, закатываясь под диван, а те, что ударились о пол за линией ковра, подскакивали со стуком, раскатываясь всё дальше по комнате.
 Халиса прижала ладони к полным щекам:
- О, какая плохая примета!
- Не болтай глупости! – оборвал её Амин. – Лучше собери все бусины, потом отремонтируем, как было. А матери ничего не говори! Она пока не должна знать о ребенке. И постарайся подойти к телефону первой, чтобы не дать ей взять трубку..., ну ты поняла, что я хочу сказать.
- А где Латифа? – забеспокоился Мухамед.
- Утром свекровь вышла куда-то, сразу же, как только мы с Амином отправились в магазин и на рынок. Я оглянулась и увидела, как твоя мать выходит из дома.
- А кто оставался дома? Все ушли, оставив дом без присмотра?
- Амин, я был дома, сидел у телефона, может быть, Латифа вышла, когда я разговаривал с дядей Абдулом? Или с Саидом? И не заметил этого.
- А если мать всё уже знает и ушла из дома? – ужаснулся Амин.
Халису отправили тут же в комнату Латифы проверить, на месте ли вещи. Она вернулась и сообщила, что все вещи на месте.
- А золото? – нахмурился Мухамед.
Отозвался Амин:
- Золото матери лежит в моем сейфе, а ключ от него у меня.
- Халиса, ты остаешься дома, прислушивайся к телефону. Когда Латифа вернется – дай нам знать. Позвони Амину. Или выйди из дома и загляни в «Волшебную лампу». Надо быть начеку: если кто-то расскажет правду, то твоя мать, Амин, может уйти уже сейчас к своей сестре Жади или того хуже – к Самире. Этого нельзя допустить. Я сейчас позвоню Саиду, а ты, Амин, иди в магазин, зайди сначала в наш, ближний.
-Тогда я – на кухню, готовить обед? – поспешила ретироваться Халиса, ведь ей страшно хотелось обдумать новости из Феса. Вот так дела: эта девчонка – Лейла – ждет ребенка! Свекор станет отцом. От свекрови теперь начнут скрывать ещё и это «шило», которое обязательно «вылезет» в самый неподходящий момент. А значит, их ждет ещё много скандалов, о, Аллах!
И что за семья такая? Но, думая так, Халиса не променяла бы Амина ни на какого другого мужа. Во-первых, она поняла, что любит его. Пусть пока он не горит любовью к ней, но  супружеские отношения между ними наладились. Значит, скоро она тоже может стать матерью, иншалла! А это уже такая обязанность ляжет на Амина, что полюбит он её или нет, но о разводе он может забыть. А что ей ещё надо? Та, другая, уехала  из Бразилии с мужем. Соперниц больше не наблюдалось, Алхамдуллилах!
Только вот беспокоили Халису плохие приметы. Она в это верила. Сначала упавшая картина, теперь вот – четки у сида Мухамеда порвались и рассыпались. (кстати, она собрала их не все – надо будет не забыть достать те, что закатились под диван!)
Но Лейла! Халисе вспоминалась совсем маленькая девчонка, грязная, оборванная, с не расчесанными волосами, немытыми и растрёпанными. И она ходит теперь в золоте и дорогой одежде, живет в купленном мужем доме, как рассказала ей сестра. Она сама видела её с какой-то молодой женщиной, кстати, показавшейся ей  знакомой.
«И, наверно, чувствует она себя принцессой из арабской сказки», - заключила Халиса. Что она почувствовала к Лейле: зависть, ревность, опасение, что приедет она в Бразилию, станет первой женой и будет командовать ею, Халисой?  А ведь дядя Абдул с таким же успехом мог бы сосватать эту замарашку и дяде Амина – миллионеру Саиду Рашиду. Или он не обратил бы на неё внимание?
Сестра сказала, что Лейла теперь просто красавица! «Но если так, - испугалась жена Амина, - то пусть лучше она там, в Фесе, и остается! Вдруг она понравится Амину? Или он – ей?». «Ну и что? Какие глупости приходят мне в голову!» - рассердилась на себя Халиса.
Она решила прогнать из головы разные сомнения, мешающие ей нормально жить и быть счастливой. Рушится сейчас не её семья, а семья мужа, увы! Жаль, так всё хорошо сложилось сначала, и для чего свекру понадобилось брать молодую жену? «И ведь Лара Латифа такая красавица! Даже не скажешь, что ей уже за сорок. Есть женщины, которые с возрастом становятся даже привлекательней, чем были в молодости. А вот некоторые…», - думала она, вспоминая своих теток – растолстевших  от постоянного обжорства сладостями, частых родов и вообще – потому что такая природа, наследственность. В её семье все женщины были полные.
Ходили старые слухи, будто бы сам дядя Абдул однажды едва было не женился на одной из её двоюродных бабок, сватался, но кто-то его опередил, так, что ли. Очень ему нравились в молодости полные женщины. Ему даже приписывали поговорку, что красивая женщина та, которая занимает в спальне большую часть кровати, т.е. полная.
«Интересно, как выглядел дядя Абдул в молодости? Был ли он так же красив, как Амин, а потом в сорок – пятьдесят лет – похож на сида Саида?» - фантазировала Халиса, не забывая проверять готовность мяса в таджине на плите, добавлять по необходимости специи в суп и резать овощи на салат.
«И куда же могла так надолго уйти Лара Латифа?»- уже раскатывая тесто на бестеллу, спрашивала себя женщина.

22. Глава 6. ЧАСТЬ 3. Жади и Самира узнают о беременности Лейлы и замужестве Дунии.

Латифе, и правда, удалось незаметно выйти из дома, когда Мухамед разговаривал с дядей Абдулом, тихо споря с ним о чем-то. Их секреты не интересовали женщину. Куда более желанней было узнать то, о чем собирались ей рассказать Жади и Самира.
Утром рано Жади сбросила ей на сотовый смску, в которой сообщала, что они с Самирой будут ждать её в кафе доны Ноэмии. Есть новости от Зорайдэ. Латифа теперь жила в комнате Самиры одна, дверь всегда была закрыта на замок, поэтому её сотовый телефон  лежал открыто на столике возле постели. Вот только звонок она убрала, чтобы не дать Мухамеду повода отнять у неё эту вещь.
«Что нового в Фесе? Какие новости узнала Жади от Зорайдэ?» - гадала она, торопясь удалиться скорее от дома и попасть в кафе Ноэмии, уже на улице поправляя локон волос, выбившийся из-под шелкового платка, давнего подарка дяди Али.
 Она не могла знать, как накануне ожесточенно спорили Жади и её дочь Самира о том, что сказать Латифе, а что – не стоит. Вчера они вместе позвонили Зорайдэ, когда в Рио была уже поздняя ночь, а в Фесе наступило утро следующего дня.  И были обескуражены услышанным… Жена дяди Али  в подробностях описала и приход в гости к ним дяди Абдула с второй женой Мухамеда, беременной Лейлой… И о том, как заявилась к ним в дом Дуния, напугавшая Лейлу куда сильнее, чем это могла сделать Карима, которая уж так преуспела, выполняя просьбу Жади! И то, что придется Сиду Али снова взять в жены Дунию, чтобы его дети и внуки смогли бы устроить судьбу. И как дядю Абдула едва смогли уговорить не брать с собой на свадьбу в Рио девчонку – жену Мухамеда.
От таких новостей у Жади испортилось настроение. А Самира была в шоке. Как это? Та девушка, которая моложе  Самиры на несколько лет, станет матерью её брата или сестры?
- Тётя Жади, я не могу в это поверить! У меня будет маленькая сестра или брат…, которых я никогда не увижу, судя по всему! А как же мама? Она уже знает?
- Нет, Самира, и дядя Али с Зорайдэ просят ничего ей об этом не рассказывать!
- Как это? Почему? – возмутилась Самира, вскакивая с кресла и нервно шагая по комнате Жади, из дома которой они и сделали тот звонок. Лукас спал в соседней комнате, в спальне, а они сидели в той, которая считалась как бы личным «будуаром» Жади, где чаще всего и ночевала девушка, когда оставалась на ночь в доме у тёти.
- Почему?! Тётя Жади, почему от мамы опять решили что-то скрыть?... Я не смогу её обманывать!  Боятся, что мама устроит истерику или уйдет от  отца? Надо было бы! Но мама не станет так поступать! Нет!
- Не спеши, Самира! Надо подумать, как рассказать Латифе правду, - задумалась Жади, прижимая пальцы к вискам. Сколько неприятных известий сразу!
-  Я вчера разговаривала с твоей матерью – она твердо решила уйти от Мухамеда, но – после свадьбы Хадижи, потребовав развод на семейном совете. Она мне о многом рассказала, что происходит сейчас между нею и твоим отцом, но… , - Жади не стала рассказывать о тайне, которой поделилась с ней Латифа. Дочери знать об этом и не следовало.
- Самира, я тоже считаю, что Латифа должна знать о беременности второй жены. И вообще – как-то глупо это скрывать, а потом, когда кто-то проговорится, мы с тобой опять будем виноваты в молчании. Латифа нам не простит, решит, что мы её предали. Нет, мы ей всё расскажем. Всё расскажем…
Жади тоже не сиделось – она бродила по комнате, то останавливаясь перед окном, то вставая возле столика с фотографиями, с которых на неё смотрели и дядя Али с Зорайдэ, и Хадижа с Латифой… Самира следила за её передвижениями и ждала ответа.
-Но надо успокоить твою маму и уговорить не подавать вида, что ей это  известно. Понимаешь? Дело в том, что твой отец при разводе должен будет обеспечить  Латифу жильем: оставить ей дом или купить другой. Но он может и вывернуться, а дядя Абдул и Саид ему помогут. И что тогда? Ты молода, у тебя всё впереди – ты живешь в пансионе и не видишь в этом ничего страшного, но твоя мама…
- Да, столько людей так живут – и ничего! И мама может переехать ко мне в пансион в крайнем случае!
- Нет, Самира! У Латифы есть право получить махр от твоего отца. Она ничем перед ним не провинилась, а вот он…
- Но он не может выгнать маму из дома! И разве Амин позволит отцу так поступить? Если да, то я не знаю, кем он будет после этого!
- От Амина здесь ничего не зависит. По законам Бразилии поделить дом не получится. Наши родственники будут судить их по нашим обычаям: как Сид Абдул и дядя Али решат, так и будет! А они станут добиваться примирения. Твою маму, Самира, даже не отпустят сразу – ей придется ждать три месяца, жить в доме Мухамеда, пока она сможет получить развод.
- Что это значит? Если мама скажет, что хочет развестись, кто может ей запретить развестись?
- По обычаю, Самира, женщина должна три месяца оставаться в доме мужа после решения о разводе, чтобы семья мужа была уверена, что разведенная жена не носит ребенка. Или ты забыла об этом? Так случилось со мной – ты же знаешь эту историю, я тебе рассказывала.
- Тётя Жади, но ведь мама… ей 42 года! Разве у неё могут быть дети?
- А почему нет? – усмехнулась Жади. – Во всяком случае, твой отец именно на это и надеется.
 Увидев удивленное лицо племянницы, Жади спохватилась, что сказала лишнее.
- Я имею в виду, твой отец хочет воспользоваться этим обычаем как поводом удержать Латифу на три месяца в семье, а там – каким-то образом уговорить твою мать не разводиться, остаться первой женой. Вот так, Самира.
- Это Средневековье какое-то!
- Нет, Самира. Каждый за себя. Твоему отцу надо мать оставить при себе, а потом он и вторую жену привезет. А Латифе не нужна такая жизнь. Всё. Кажется, твою маму ждет новый поворот в жизни!
- Отец взял вторую жену. А с кем останется мама? Одна? Даааа…
- Но в Марокко Латифе нельзя возвращаться – там на дядю Али нажмут родственники со всех сторон. Никто не захочет, чтобы в семье – традиционной, уважаемой марокканской семье - жила разведенная женщина! Твоей матери найдут другого мужа и вынудят выйти за него замуж!- устало сказала Жади, присаживаясь на край кровати.
- Что же можно сделать, что?
- Главное – твоя мама не должна уезжать из Бразилии. Здесь мы с тобой можем поддержать Латифу, а там…
- Маму надо убедить в этом! Тётя Жади, позвоните маме, надо же с ней встретиться, всё рассказать, предупредить!
- Да, Самира, надо! Пусть решает сама: уходить от твоего отца после развода или остаться первой женой. Жила же я несколько лет вместе с Ранией - и первой женой, и второй, и просто нянькой при Хадиже была, пока у Рании нервы не выдержали, - Жади даже коротко рассмеялась, вспомнив те времена.
Самира же выпятила губу, недовольно переплетя руки на груди.
-Не хочу, чтобы моя мама так унижалась: делила мужа с другой женщиной, да ещё такой соплячкой! Она не сможет бодаться с ней, если Лейла окажется второй Ранией! Я изведусь, зная, что мою мать кто-то унижает в том доме. Как Амин позволил отцу жениться? Ничего не придумал, чтобы сорвать планы отца?
- Ооооо…! Там всё было по-хитрому провернуто дядей Абдулом, Самира! Но знаешь, твоя мама привыкла иметь свой дом: до замужества жила в доме дяди Али, а потом всю жизнь она была хозяйкой в доме Мухамеда! И как она теперь сможет жить одна? Лукас примет мою сестру в нашем доме, но я знаю Латифу: она не сможет здесь долго жить. Вернуться в дом дяди Али? А там…, там скоро появится тоже вторая жена – дядя Али  решил вернуть второй женой Дунию. Почему после нескольких лет спокойной жизни снова закрутился такой змеиный узел из неприятностей?
- И Зорайдэ жалко! А  почему Зорайдэ согласилась, чтобы дядя Али вернул  Дунию? Как она могла себе во вред дать разрешение дяди Али на второй брак?
Жади обняла Самиру за плечи и проговорила:
- Потому что Зорайдэ – это Зорайдэ. Она думает не о себе, а как всегда – о других! Дуния не может женить их с дядей Али сына из-за развода. Понимаешь?
- И что? Сколько лет сыну дяди Али?  Он взрослый мужчина! Как его зовут… забыла! Нет, я просто поражаюсь таким мужчинам, - Самира кипела от возмущения.
- Не злись, Самира. Нам нужно действовать без эмоций, на ясную голову! И убедить в том же Латифу!
...И вот утром Жади послала сообщение матери Самиры.

***Латифа с волнением заходила в кафе Ноэмии. Как назло, уже внутри заведения она столкнулась с Мустафой. Сначала у неё всё похолодело внутри, но потом она пришла в себя: а чего ей, собственно, бояться? Что Мустафа расскажет Мухамеду, с кем она встречается в кафе его жены? И что? Мухамед возьмет ещё одну  жену? Нет, теперь об этом пусть болит голова у Лейлы!
Поздоровавшись с мужем доны Ноэмии, Латифа спокойно присела за столик и попросила официантку принести ей чашку кофе с пирожным. Мустафа, поздоровавшись, подозрительно посмотрел на жену Мухамеда. Ему хотелось бы знать, для чего Латифа здесь появилась, но ему нужно было отправляться в магазин. Ничего, он расскажет об увиденном родственнику, а Мухамед пусть сам решает, какие принять меры.
После ухода мужа Ноэмия сразу же провела Латифу в комнатку, где её ждали дочь и сестра. Она вышла и, занятая клиентами, осаждавшими, как всегда, её заведение, не смогла поучаствовать в дружеской, как ей думалось, беседе давно не видевших друг друга разлученных родственниц.
 Латифа узнала всё. И Самира не была бы собой, если ба не рассказала матери о предстоящем рождении ещё одного ребенка у отца, и о скорой женитьбе дяди Али на Дунии. И Жади не смогла удержать племянницу от вываливания всех новостей на голову Латифы. Она понимала, что Самира боится: тётя может и промолчать. Ведь даже Зорайдэ просила не говорить ничего матери. Но к удивлению и Жади, и Самиры, их родственница восприняла новости спокойно.
- Ребенок? Лейла родит ребенка Мухамеду? – и вместо слёз, которые они ожидали увидеть, Латифа вдруг рассмеялась звонко и весело.- У Мухамеда родится ребенок! Он так хотел этого! А он знает? Ему уже сказали, или новость ещё не достигла его ушей?
Латифа просто задыхалась от смеха. И Жади показалось, что она начинает понимать, в чем дело.
- Представляешь? Так или иначе, но его желание исполнится!- подмигнула Жади сестре.
- Да, Жади. И я рада за Мухамеда. Пусть они живут счастливо и родят себе много детей. А вскоре могут родиться и внуки.
- Мама! Жена Амина тоже ждет ребенка? – ничего не понимая, всё-таки поинтересовалась Самира.
- Нет, дочка, у Амина с Халисой всё только налаживается. Но всё возможно, они ведь женаты.
- Мама, что же будет с тобой?
- Со мной, Самира, всё будет в полном порядке! Аллах меня защитит! Я верю в это.
- Не показывай вида, что знаешь о том, что мы тебе рассказали. Нас просили тебе ничего не рассказывать.
- Я понимаю. А как же Зорайдэ? Бедная Зорайдэ! Сколько же ей досталось в жизни! Когда она стала женой дяди Али, мы так радовались за неё. Но сколько пришлось ей вынести от Дунии. Потом умерла старшая жена. Потом тяжело заболела вторая жена, и Зорайдэ ухаживала и заботилась о ней. Ведь дядя Али перевез её в свой дом. Не Дуния, а Зорайдэ заботилась о больной, умирающей женщине!
Самира внимательно слушала, хотя о событиях в семье ей и было всегда известно, а Жади кивала в ответ на рассказ Латифы, понимая, что Латифе необходимо выговориться. Пусть и говорит она не о себе. Возможно, это только начало. Потом она разговорится и  поделится собственными проблемами. Впрочем, при Самире…она может и ничего не сказать.
- А когда всё закончилось, и дядя Али овдовел после смерти и этой жены, Дуния стала первой. Вот когда Дуния показала во всей полноте свой жуткий характер! Жади, то, что вам с Саидом, и нам с Мухамедом, приезжая в Марокко, довелось увидеть, все её скандалы – это лишь цветочки по сравнению с тем, что вынесла Зорайдэ когда их осталось двое: Дуния стала первой женой, а Зорайдэ – второй. Удивляюсь, что дядя Али так долго терпел, и очень была рада, что он осмелился с ней развестись.
- А зачем он снова женится? И Зорайдэ его поддерживает в этом!
- Значит, так надо, если после всего они вынуждены пойти на этот шаг. Они ведь знают, что их ждет!
- Самира, Латифа! Держитесь, чтоб не упасть со стульев! Я не сказала тебе вчера об этом, Самира, просто из головы вылетело. Но есть один момент, который может всё изменить. Дуния своё получит! Дядя Али разводился с Дунией столько раз, что последний развод стал окончательным, так вот… Дунии сначала должна выйти замуж, как я когда-то, на один день, за другого мужчину, иначе шейх в Фесе их не поженит!
- О-ооо! – восхитилась и с облегчением вздохнула Самира. – я так и думала, что они всё-таки не сумасшедшие, чтобы снова впускать Дунию в свою жизнь!
- Алхамдуллилах! Пусть Зорайдэ минует эта горькая чаша, потому что Дуния никогда не сможет найти себе мужа даже на один день! – тоже обрадовалась Латифа.
- Нет-нет-нет! Вы не дали мне договорить! В том-то и дело, что дядя Али и Зорайдэ всерьез решили вернуть Дунию в семью. Сына женить, внучек выдать замуж или найти им женихов. Но дядя Али уже решил этот вопрос, нашел жениха и даже получил от него согласие. Правда, Дуния об этом пока не знает. Зорайдэ сказала, что Дуния придет к ним сегодня вечером. Тогда ей и сообщат о решении семьи, - Жади загадочно улыбнулась, предвкушая реакцию родственниц, когда они узнают, кто жених.
- И кто жених? – тут же спросила Самира, отпивая кофе из чашки. Густой аромат заваренного Ноэмией напитка витал в маленькой комнатке, а печенье так аппетитно выглядело, что девушка положила себе на блюдце несколько штук И Жади тоже заметила, наконец, вкус кофе. Она так боялась этой встречи с Латифой, зная, о чем предстоит вести разговор и предполагая реакцию сестры на превратности судьбы, но всё, как ни странно, обернулось иначе…
- Да, кто же тот несчастный, и как дяде Али удалось уговорить мужчину стать мужем Дунии?
Жади выдержала паузу, усмехнулась и сказала:
- Это…дядя Абдул!
-Что?!!!- одновременно спросили мать и дочь.
- Дядя Абдул?!!
- Жади, ты пошутила?!!
Но жена Лукаса только молча отрицательно мотнула головой.
- Мужем Дунии на один день согласился стать дядя Абдул. Это правда. Мне Зорайдэ сказала, а потом Карима подтвердила! Он так разозлился на скандал, учиненный Дунией накануне, что согласился стать мужем для того, чтобы, наконец, исполнить свою мечту: наказать одалиску плетьми на площади! Но так мне объяснила Карима, а Зорайдэ ответила, что Сиду Абдулу хочется повоспитывать её. Конечно, если Дунию не устроит такой вариант, то…
- Другого просто не будет. Она согласится. Что может сделать Сид Абдул с Дунией за один день брака? Да ничего! Такую женщину не исправить. Дяде Али за всю жизнь не удалось её переделать, - высказалась Латифа.
- Я прочитала в одном журнале фразу: «Женщину скандалы не портят, только освежают». Это как раз о тёте Дунии.
- Но есть и неприятная новость. Для тебя, Латифа, и для Саида.
- Какая же, Жади? – насмешливо спросила сестра.- Хуже, чем есть, ничего уже быть не может.
- Может! Дядя Абдул не привезет в Рио Лейлу, но приедет вместе со своей женой Дунией! Как тебе эта новость? – склонила голову на бок Жади, приподняв брови и глядя на Латифу иронично-вопросительно.
- Что? – чуть не подавилась глотком кофе женщина.- Час от часу не легче!
- А разве .. это брак не на один день? – посмела вмешаться дочь Латифы.
- Нет, - удовлетворенным тоном ответила Жади.- Дядя Али только предложит Дунии брак на один день. А когда она выйдет замуж, дядя Абдул поступит так же, как Зейн со мной когда-то. Он не даст ей развод, если она не согласится поехать с ним в Бразилию. На свадьбу Хадижи. Кстати, сын дяди Али тоже с ними поедет: дядя Али собирается найти ему жену в марокканской диаспоре в Сан-Паулу. Но выбор в Сан-Паулу больше. А дядя Абдул присмотрит там же и женихов для внучек Дунии. Вот так.
- Вот это да! – произнесла Самира.
- Не Лейла, так Дуния, значит, - подытожила Латифа.
- Но, согласись, сестренка, что Дуния – лучший вариант, чем Лейла.
Латифа с сомнением поиграла бровями, но промолчала. 
- Только бы дядя Абдул с крючка не сорвался.
- Представляю лицо Саида, когда он узнает об этом! – засмеялась Жади.
- И Мухамеду это наверняка не понравится!
Потом они поболтали о событиях в их семьях. Латифа рассказала о хитрой мести, задуманной Хадижей: как она вынудила отдать Фатиме картину, на которой одна из арабок похожа на Ранию.
Поговорили о Халисе и Амине.
- Мой брат забыл Эмми? – как-то грустно спросила  Самира.
-Нет, только что он может сделать? Так суждено, наверно. Эмми уже далеко, в Эмиратах или Саудовской Аравии с мужем.
А Жади задумалась над тем, что Саид, оказывается, разрешил Хадиже вместе с ней  сходить в Торговый Центр.
- Самира, ты можешь вместе с мамой тоже  оказаться в тот же день в том же Торговом Центре! Погуляем!
- А если Саид узнает?
- И что? Я его не боюсь. Но если и узнает, что он может нам сделать?
- Он накажет Хадижу, - предположила Латифа.
- Как? Не стоит бояться всего. А теперь и подавно. Хадижа выйдет замуж, и у неё сменится хозяин. Что сможет Саид?
Проговорив ещё некоторое время, женщины разошлись. Жади отвезла Самиру в пансион, а сама позвонила дяде Али. Она уверила, что с Латифой всё в порядке. Это при том, что она теперь знает и о ребенке Лейлы.
- Ты уверена, Жади, что с ней действительно всё в порядке? – усомнился Сид Али, которому показалась странной такая реакция. Впрочем, возможно, Латифа просто одумалась и решила принять свою судьбу? Ведь Латифа – не Жади!
… Латифа же в приподнятом настроении вернулась домой, чувствуя себя отчего-то освобожденной. На душе было легко и свободно.
 Только озадаченный Базилио проводил прошествовавшую мимо него едва заметно улыбающуюся женщину из дома синьора Мухамеда внимательным взглядом.

**** В Фесе же события развивались стремительно и непредсказуемым для многих образом. То, что задумали против Дунии Сид Али и Зорайдэ, было легче всего воплотить с самой Дунией, а вот согласится ли Сид Абдул? Сид Али надеялся, что старый приятель должен согласиться, потому что иного выхода не было: искать временного мужа для Дунии – это спровоцировать вал новых сплетен на медине. Но дяде Али не хотелось, чтобы его имя опять полоскали на всех рынках Феса.
Сначала с Абдулом Али поговорил по телефону. И был удивлен его быстрым согласием. Долго уговаривать старика не пришлось: всё было именно так, как рассказала Жади сестре. Дядя Абдул был слишком зол на одалиску, учинившую скандал в доме уважаемого всей Мединой приятеля, и будь его воля, он сам лично выпорол бы её плеткой, как не раз советовал сделать старинному другу. Но если стать мужем на один день – эта возможность ему представится! Конечно, Сид Абдул не произнес свои мысли вслух, но Сид Али прекрасно знал приятеля и понял без слов его мотивы, получая согласие на брак.
Видя, как обрадован таким скорым решением задачи муж, Зорайдэ предупредила:
- Сид Абдул может и передумать, Сид Али. Как говорится, не точите нож, пока не поймали барана.
Но полдела было сделано: старинные друзья договорились всё обсудить вечером, когда в дом Али по его приглашению явится Дуния. А пока Сид Абдул не должен был рассказывать о сделке даже Нурии. Женщины таковы, что своим языком могут испортить любое дело.

Вот так и получилось, что Сид Абдул, придя в дом жены Мухамеда и не застав ни её, ни Арибу, отправившихся к врачу, поехал проверять дела на склад, а потом, ближе к вечеру, явился в дом сида Али, где, как всегда, был принят как дорогой гость.
 Обсудив предстоящее событие, мстительный Абдул и озабоченный проблемами детей и внуков Али стали ждать прихода Дунии.
Но сначала пришел  шейх, который должен был помочь Сиду Али помочь объяснить вздорной женщине ситуацию и то, какой из неё возможен выход, если она согласна снова стать женой сида Али.
 И вот она появилась. Но пришла не одна. Она привела обоих сыновей и трех внучек. На этот раз Дуния вела себя спокойно и  почтительно. И дети тоже проявили уважение и к деду, и к важному гостю, которым оказался шейх,  и к хозяйке дома, наверняка зная, как мать обошлась накануне с Зорайдэ. Она поняла это по глазам старшей внучки Дунии – Ясмин, в глазах которой плескалась насмешка.
- В душе – яд, а на устах мёд, - отметила тут же вездесущая Карима, оказавшаяся по просьбе Али рядом с Зорайдэ.
- Вот поэтому ей и не могут найти жениха. Хороша, красива, да одна беда, что сварлива, - сокрушенно ответила хозяйка так тихо, чтобы гости не услышали её слов.
- А внучки-то совсем молоденькие. Это Ясмин уже за двадцать. А младшим дочерям Карима лет по 13 -14! Зорайдэ, не рано им ещё мужей искать? Не рано? Может, не стоит так торопиться? – быстро заговорила Карима.
- Карима, это дело их семьи: как Сид Али с сыном решат, так и будет. И не мужей им собираются искать, а только женихов. Кто же их в наше время замуж возьмет, если теперь официально браки можно заключать только с 18 лет? Сид Али строго соблюдает законы.
- Как сказал дядя Абдул: выдавать дочек надо тогда, пока в твои ворота стучат, а то потом придется самому бегать, - не умолкала Карима, в то же время цепким взглядом осматривая пришедших. Увидев сына сида Али, она тут же выдала:
- Икрам как возмужал. Он больше не похож на мальчишку. Мужчина! И что родителям невест ещё нужно?
- У нас на медине бытует мнение: прежде, чем выбрать невесту, разузнай о её матери. А Дуния нисколько не думает об этом.
Но перешептываться долго им не пришлось: надо было приглашать к столу, ведь сначала – правила гостеприимства, а потом – перейдут и к делам. И Зорайдэ с Каримой отправились на кухню, чтобы поторопить прислуживающих женщин отнести собравшимся в гостиной чай и выпечку.
Когда гости приняли угощения, выпили положенное количество чая, Сид Али приступил к делу, которое и привело сыновей и бывшую жену в его дом. Зорайдэ была усажена Али рядом как первая жена,  которой и предстояло решать: дать Сиду Али такое право как женитьба на Дунии, или она против того, чтобы в семье появилась вторая жена.
Видимо, и сыновья, и внучки были настроены Дунией так, что не ждали от Зорайдэ ничего хорошего. А виновата во всём несдержанность их матери (и бабки). Но смотрели на жену Али настороженно, даже не скрывая этого.
Сид Абдул, видимо, мысленно уже предвкушал исход этого вечера, потому что на его лице блуждала загадочная усмешка, а маленькие глазки под кустистыми бровями зло сверкали, когда он, выпив очередной стакан мятного чая, посматривал на Дунию. Наконец, даже Сид Али заметил, что такое поведение вызвало подозрение у его сыновей, которые стали о чем-то перешептываться. И Зорайдэ приказала Аюбе принести любимые пирожки дяди Абдула и новый чайник с чаем, чтобы поставить всё перед стариком, заняв его едой, чтобы он ненароком не испортил всё дело.
 Впрочем, договариваться и в этом случае долго не пришлось. Шейх, сурового вида серьезный мужчина коротко и ясно объяснил все требования для заключения нового брака с бывшим мужем. Дуния, никак не ожидавшая такого поворота событий: того, что ей будет нужен муж на один день, готова была разрыдаться, и, как уже успели понять родственники, начать рвать на себе волосы, а то и одежду. Все застыли в растерянности, ожидая, что последует дальше.
Шейх, занятой человек, торопившийся по делам, выполнив обязанности перед хозяином дома, ушел, провожаемый Сидом Али, а пришедшие в дом родственники Али переглядывались и перешептывались, заговорив затем все разом, когда за шейхом закрылась дверь на улицу.
Сид Али вернулся, сел на диван и некоторое время молчал. Никто не решался ни о чем спрашивать, или возражать, или упрекать.  Не слышно было даже Дунию.
Только старший сын, несколько похожий на мать характером, но более сдержанный в выражении эмоций,  поинтересовался у отца:
- Если заранее было известно, что ты, отец, не сможешь взять в жены нашу мать, для чего было звать нас в свой дом?
- Не делай поспешных выводов, Карим! Ты же слышал слова шейха: твоя мать должна выйти замуж на один день, тогда только она может вернуться ко мне!- в руках Сида Али оказалась каким-то образом трубка от кальяна, и сам прибор уже стоял в углу дивана, где умостился и сам отец проблемного семейства.
- Но как же быть? Как мы станем искать мужа нашей матери? – хмурился Карим.
Старшая внучка погрустнела: значит, она, Ясмин, не скоро получит мужа? Девочки-подростки, о которых так беспокоилась Карима, кажется, не думали вообще ни о чем, лакомясь вкусной выпечкой с огромного блюда,  оказавшегося рядом с ними. Икрам раздосадовано сжимал по очереди пальцы рук. Абдул посерьезнел, видя приближение важного момента, даже отставив от себя пустой стакан и отодвинув блюдо с пирожками.
Раскурив кальян и выпустив дым из трубки, Сид Али, видя, как заинтересованно ждут ответа присутствующие, а лицо Дунии покрывается странной бледностью, ответил, наконец:
- Я сам нашел мужа для вашей матери. Но это единственный вариант. Это человек, которому я бесконечно доверяю. И вы вместе со мной можете положиться на него, доверив Сиду Абдулу Дунию. Да, вы меня поняли правильно: Сид Абдул – моё доверенное лицо. Он согласился стать временным мужем для вашей матери. Нам не нужны лишние разговоры на медине. Свадьба тоже не потребует никаких расходов. Если ты, Дуния, согласна, то через пару недель шейх заключит между тобой и моим другом Сидом Абдулом брак на один день.
- А свадьба будет? – пискнула одна из девочек, дочерей Карима.
- Никакой свадьбы не будет. Это всего лишь деловая сделка.
- А когда ты, дедушка, будешь снова жениться на бабушке, ты сделаешь настоящую свадьбу? – опять допытывался любознательный ребенок.
- Не думаю, что это нам надо. Впереди столько свадеб и столько расходов, а у вашей бабушки со мной была когда-то настоящая свадьба. Дуния, покажи внучкам фотографии, у тебя же был толстый свадебный альбом!
Дуния сидела сначала с обескураженным видом, а когда поняла, что Сид Али не шутит, а именно таким образом решил провернуть дело, разозлилась и покраснела. Никакая свадьба её не интересовала. Важно было только то, чтобы снова стать женой уважаемого человека и вернуть себе статус замужней женщины.
Но что касается свадьбы… это не главное! Вот потом от Сида Али она получит сполна всего: всё, что он станет покупать Зорайдэ, он купит и ей. Она почему-то была уверена, что эта женщина, став единственной женой такого богатого человека, как её бывший муж, не терялась за эти годы, что они прожили без неё, а Сид Али не скупился на единственную, оставшуюся у него женщину.
Но пока дело было не закончено, Дуния зареклась трогать Зорайдэ. И то – как бы вчерашняя её несдержанность не обернулась сегодня против неё.  Вот откажется она дать разрешение на второй брак, и ВСЁ!!!!
Вот и сидела Дуния, кусая губы, то бледнея, то покрываясь красными пятнами. Готова была локти кусать, только бы Сид Али вернул её в число своих жен, а там уж…
- Конечно, Сид Али, я покажу внучкам наш с вами свадебный альбом! – приторным голосом ответила, умильно улыбаясь Дуния.- Зорайдэ, прости меня за случившееся вчера, я была не в себе. Мы же с тобой можем жить как сестры. Это правда! Мы с тобой и жили как сестры, пока Сид Али не расстался со мной.
Карима тут же зашептала на ухо Аюбе, с которой вместе стояла у входа в коридор, ведущий на кухню:
- Ты только посмотри на лицо Дунии: тебе она никого не напоминает? Помнишь, кино смотрели индийское – «Зита и Гита», так вот там была мачеха главной героини… Дуния на неё сейчас очень похожа…хи-хи…
Али снова взял слово:
- А новая свадьба нам ни к чему. Посидим в кругу своей семьи. И хочу, чтобы вы хорошо поняли: я иду на этот шаг только ради вас – моих сыновей и моих внучек. Если ты, Дуния, снова начнешь закатывать скандалы, устраивать истерики и плести интриги, я опять с тобой разведусь. Тебе понятно?
- Да, Сид Али, - склонив голову, охрипшим голосом ответила Дуния.
- Тогда можно считать, что мы договорились! – решил поставить точку дядя Али. Но тут-то и вмешался Сид Абдул, долго выжидавший момент, когда ему можно будет выставить свои требования.
- Али, и ты тоже, Дуния! Послушайте и меня! Я человек уважаемый на медине. И я не хочу, чтобы надо мной смеялись или сплетничали по всему городу. Поэтому еще до свадьбы, пусть эта женщина и пробудет моей женой только один день, - странно при этом ухмыльнувшись, проговорил старик, - я желаю, чтобы ты, Дуния, знала, чтО я от тебя потребую!
Дуния повернулась к говорившему с таким изумленным видом, едва не открыв рот, что Карима с Аюбой чуть не прыснули от смеха, стоя в отдалении от происходящего. Сид Али тоже напрягся - как бы приятель не наболтал лишнего. Всё ведь испортит!
Но нет – с Сида Абдула как будто слетел несерьезный вид,  и он снова превратился в знакомого всей медине сурового блюстителя нравственности, перед которым робели многие жители этого огромного города.
- Дуния, - строго и торжественно произнес Сид Абдул,- если ты согласна стать моей супругой на один день, как требует того обычай, ты должна твёрдо запомнить: в одной чалме двух голов не бывает! Я – мужчина, и значит, я главный в семье. Женщина без стыдливости, что пища без соли. Даже самый красивый платок не сможет утолить голод! А спрашивающий Аллаха да не будет огорчен! Ты должна согласиться с этими истинами! Но в любом случае, я и за такой короткий брак научу тебя трём вещам, которые способны вызывать любовь к человеку -  в тебе должна быть вера, скромность и щедрость. Ты согласна со мной, Дуния?
Женщине, чтобы добиться своей цели, не оставалось иного, как согласиться, сказав:
- Да, Сид Абдул, я с вами согласна!
При этом она покорно склонила голову и сложила перед собой ладони вместе, как если бы благодарила его за великую милость.
- Тогда и я согласен взять тебя в жены! – грозно и насмешливо провозгласил старик.
- Иди, Дуния, домой, и ни о чем не беспокойся больше! – вставил тут же Сид Али, опасаясь, что далеко не глупая Дуния сможет заподозрить замысливаемый подвох.
 - Да, Сид Али! – смиренно согласилась и с ним Дуния, тут же поспешно удаляясь из зала вместе со всеми домочадцами, которых привела с собой.
Карима, которая успела выйти во двор Риада и затаиться за колонной, чтобы увидеть, с какими лицами будут уходить гости, а главное – узреть  реакцию Дунии, зная её вспыльчивый характер, сполна насладилась ожидаемым зрелищем.
 Пока Аюба с Ахметом провожали гостей и открывали, а затем закрывали за ними тяжелую высокую дверь в уличной стене, Карима заприметила, как Дуния, уходя, выплеснула злость, рванув за конец своего платка и оторвав приличный кусок.
- Ну подожди же, несносный старикан! Я тебе устрою жаркий брачный день, как только шейх объявит тебя моим мужем. Развод потом станет самым настоящим и желанным с твоей стороны!
- Тише, мать! – предостерегающе зашикал на неё старший сын.- Если отец узнает…
- Твой отец узнает! Он узнаааает, вспомнит, кто такая Дуния! Абдул воспитывать меня вздумал?! – у женщины от ярости тяжело вздымалась  грудь.
- Тише! Спокойнее! – умоляли её сыновья.
И, наконец, они оказались на улице, поэтому Кариме было просто не узнать, что происходило в семействе далее. Она вернулась в дом, где без её участия наверняка уже не могли обойтись женщины на кухне, которым пора было подавать очередные подносы с едой, чайниками с заваркой из мяты, а также и прочие дела.
Уходя со двора, она не поленилась нагнуться и поднять трофей: кусок оторванного Дунией платка, при падении скользнувшего за одну из кадок с лимонным деревом у колонны.
А в зале Сид Абдул горячо выговаривал Али, видимо, посмевшему высказать ему какое-нибудь замечание:
- … позвал собаку – бери в руки палку, разве не так? Думаешь, Дуния изменилась за два года, что прожила без тебя? Нет, ты сам вчера убедился в этом! Как хочешь, Али, но если я женюсь на матери твоих сыновей, я не верну её до тех пор, пока не воспитаю в ней уважение и боязнь по отношению к мужчине. Ничегоооооо!!! Я буду сурово спрашивать с неё соблюдение всех обязанностей, которые должна совершать женщина, послушная мужу жена! И если что… Битый ишак бежит быстрее лошади! Ты её не узнаешь, когда я решу тебе её вернуть!
- Хорошо, Абдул, только не нервничай так, а то я уже начинаю бояться за тебя! И надо бы, чтобы Дуния не догадалась, иначе ничего не будет – она ещё и умудрится найти себе за деньги мужа на день, а я потом расплачивайся!
- Этого не случится!- пообещал Сид Абдул приятелю.
***
Вдохновившись моральной победой , как ему показалось, над Дунией, Сид Абдул с таким же настроем отправился на следующий день и в дом Мухамеда, чтобы увидеться с Лейлой. Он никак не мог смириться с тем, что его племянник повел себя в отношении молодой жены как тряпка.
Как это – оставить её в покое? Мухамед так и не согласился на то, чтобы Сид Абдул отобрал у девчонки телевизор! Наоборот, он упрекнул дядю в том, что если не будет телевизора, Лейла и Ариба, наоборот, ещё больше будут бродить  по медине, навлекая на его голову куда больше сплетен и пересудов! Абдул решил сам разобраться и поставить точку в этом вопросе.
 И вот он был встречен обрадованной Нурией и тихонько препровожден к комнате, где две одалиски смотрели в запретный ящик.
Приоткрыв незаметно дверь, а точнее – всего лишь несколько расширив щель, Сид Абдул смог увидеть то, что показывали на экране телевизора… Но сначала взгляд сида Абдула привлекло сверкавшее на шее, в ушах, на руках Лейлы золото. Зимнее солнце заливало комнату, играя на золотых украшениях хозяйки дома. Голубой праздничный кафтан, с длинными рукавами и красивым дорогим поясом, был надет на жене Мухамеда.
- Она снова куда-то уходила?- повернувшись к Нурии, поинтересовался Абдул. Но ждать ответа не стал, потому что на глаза ему попался экран телевизора.
 А там! Двое: мужчина и молодая женщина лежали в постели и … целовались. Потом Он откинул простыню и… о, ужас!... оба оказались совершенно обнаженными! Мужчина в небольшом пространстве экрана набросился на женщину, которая раскинула ему свои объятия, и …
Тут уж Сид Абдул, в первые мгновения онемевший от увиденного, хватавший ртом воздух, держась обеими руками за грудь, стараясь успокоить бешено заколотившееся сердце, вдруг очнулся, ворвался в комнату и, подскочив к телевизору, стал изо всех сил крушить его палкой.
Орудовал он молча. Нурия тихо проскользнула за ним в комнату и теперь одобрительно наблюдала за происходящим.
 Ариба и Лейла, не ожидавшие ничего подобного, сидя на диване, прижались в страхе друг к другу. Но… это продолжалось недолго. Лейла вскочила с дивана и, защищая себя руками, подбежала к телевизору, стараясь заслонить собой уже погасший экран. Золотые браслеты звенели при каждом движении молодой женщины.
- Что вы делаете? Зачем? – закричала и Ариба. Старик замахнулся палкой и на неё. Тогда Ариба обхватила подругу и попыталась оттащить от телевизора, боясь, что в ярости своей Сид Абдул не вспомнит, что жена его племянника ждет ребенка, и осыплет ударами и её.
- Неееет!!! Мой телевизор! – вопила девчонка. – Ариба, Сид Абдул разбил мой телевизор! Я сейчас же позвоню Мухамеду и всё ему расскажу!
- Перестань, Лейла! Прекрати, тебе же хуже будет! – пыталась успокоить её девушка.
- Что? Нурия, что я слышу? Эта одалиска смеет мне возражать?!
- Пусть Мухамед купит мне новый, если его дядя сломал этот!! Мой телевизор! Он больше не работает! Мой телевизор! Ааааааааааа!!!!!!!!!!!- всё громче становился крик второй жены Мухамеда.
- Что такое? Нурия! Что здесь происходит? Одалиска мне угрожает?- не мог поверить Абдул., обращаясь к старухе, которая тоже опешила от поведения девчонки,  от которой совсем не ожидала такого активного сопротивления. Это было немыслимо! Но тем не менее…
А Лейла впала в истерику, и теперь уже она, а не Сид Абдул, бесновалась в комнате.
- Это был мой телевизор! Мой муж купил его для меня! Мухамед сам купил его мне! Что мне делать? Как я смогу его отремонтировать? А если он совсем сломался? Аааааааа!!!!!!!!
 Но и дядя Абдул, опомнившись, решил не сдаваться. Он схватил Лейлу за волосы и  притащил на диван. Ариба успела заметить, что из уха подруги исчезла одна серьга – вещь не только красивая, но и, несомненно,  дорогая. Если украшение попадет под ноги дяди Абдула, что от сережки останется?
А Сид Абдул и затопал ногами, требуя, чтобы Нурия с Арибой немедленно вынесли ящик во двор! Увиденная на экране картина, где женщина с голой грудью на всю ширину телевизора  улыбалась голому мужчине,  не позволяла успокоиться старику.
- Какой харам! Как вы посмели смотреть на такое? Харам!!! Там совершали грех двое грешников, по которым плачет гиена огненная! Как вы посмели? Почему не встали и не плюнули в экран, и не ушли прочь, выключив мерзкий ящик? – перекрикивая стенания Лейлы, доказывал своё Сид Абдул.
- Сид Абдул, это сериал о семье! Там показывали мужа и жену! Это не грешники, а муж и жена, показывали их первую брачную ночь!
 Лучше бы она промолчала!
- Что?!! – поразился Абдул. – Как это – брачную ночь? Разве это  можно показывать по телевизору? А кто вам позволил смотреть на такое? Муж и жена, говоришь? Там, что же – всё показывают –  в подробностях? – выкатив глаза, сурово и недоверчиво, повысив голос, чтобы перекричать не умолкающую ни на мгновение грешницу Лейлу, переспрашивал Сид Абдул.
- Все же смотрят. Там показывают жизнь обычной семьи и … их проблемы…, - уже с испуганным видом, понимая, что влезла куда-то не туда, тихо договорила Ариба.
- Те..ле..ви..заааар!- заикаясь от рыданий, вопила Лейла.- Ариба, позвони Мухамеду! Пусть он приезжает и забирает меня отсюда! И покупает мне новый телевизаааар! Ааааа!!!!!
- Нурия, что же это происходит? Нурия? Я спущусь вниз и сам позвоню Мухамеду! Вот до чего доходит, когда бедуин позволяет верблюду хозяйничать в палатке!
И, наверно, так бы Сид Абдул и сделал, если бы Лейла в этот момент не схватилась за живот, не опустилась на пол и не закричала:
- Как больно! Ариба, у меня вот здесь болит! - держась за живот, она скрючилась на полу, и уже не слезы отчаяния и злости, а слезы боли лились  из её глаз. 
- Врача! Лара Нурия, нужно вызвать врача! Можно я позвоню той женщине-врачу, у которой мы вчера были на приёме? Она обещала нам позвонить и сообщить, когда будут готовы анализы Лейлы, и когда предстоит прийти на прием для наблюдения в следующий раз. Она дала нам номер телефона на случай, если Лейле станет плохо!
- Так что же ты стоишь и всё это рассказываешь? Беги и звони!
Когда Ариба исчезла из комнаты, Нурия, бросив опасливый взгляд на злого, но растерявшегося и замолчавшего Абдула, подошла к плачущей, так и лежавшей на полу девушке и стала уговаривать:
- Прекрати, Лейла, тебе же хуже будет! Ты можешь потерять ребенка! Сид Абдул сделал так, потому что хотел сделать лучше для тебя и вашего с Мухамедом ребенка. Вставай осторожно, ложись на диван. Придет врач и даст совет, что можно делать дальше.
 Но никакие слова, никакие уговоры не действовали на истеричную, как определил Сид Абдул, девчонку. Она продолжала рыдать, казалось, уже из последних сил, держась за живот и стоная, что ей очень больно!
Отчаявшись успокоить жену Мухамеда, Нурия, беспокоясь и за своего хозяина, сказала ему:
- Сид Абдул, вам лучше выйти из комнаты. Мне кажется, она так кричит из-за того, что вы здесь. Пойдите в гостиную, сядьте и отдохните там от такой жуткой сцены!
- Уйти, Нурия? – уперся Абдул.
- Не для того, чтобы уступить ей, а потому что она может потерять ребенка, и что тогда скажет ваш племянник?
 Это был убедительный довод! И достойный повод, чтобы удалиться не только из комнаты, но и из дома. Прочь отсюда, и как можно быстрее! Но Сид Абдул пересилил в себе этот порыв, решив дождаться прихода врача, чтобы узнать результат осмотра.  Если с ребенком что-нибудь случится, Мухамед обвинит в этом своего дядю, ведь девчонка нажалуется ему. Надо было добираться до телевизора как-то иначе: вынести его из дома в отсутствие одалисок. Даже если пришлось бы для этого брать с собой Юнуса, чтобы выбить дверь их комнаты.
Но он всё-таки прислушался совета доброй своей служанки и вышел из комнаты. И тут же столкнулся с Арибой.
- Я позвонила ларе Маххабат, врачу Лейлы, она сейчас придет. Нам повезло: врач только что вышла от пациентки в этом же районе. Скоро будет у нас. Лейла, давай помогу тебе перелечь на диван! Врач не сможет осмотреть тебя на полу!
- Ариба, мне всё равно! Он разбил мой телевизор! – продолжала плакать Лейла.
- Дурочка! Твой ребенок – это твоя гарантия. Если ты потеряешь ребенка, потеряешь всё: уж будь уверена, что Сид Абдул добьется, чтобы тебя вернули отцу! Тогда один Аллах и сможет тебя защитить! – говорила Ариба, оглядываясь на дверь комнаты, из которой убрался не только дядя Абдул, но и Нурия ушла за ним следом – толи встречать врача, толи ухаживать за Абдулом. Может быть, в эти минуты Сид Абдул уже звонит и жалуется на них Мухамеду? Кто знает, но Лейле об этом лучше не говорить!
- А пока ты ждешь ребенка, ты можешь получить всё! Успокойся. Потом, когда уйдет врач и Сид Абдул тоже, ты позвонишь мужу и пожалуешься ему на старика и на разбитый им телевизор. Мухамед не хочет, чтобы ты прилетала в Бразилию? Припугнешь его, что прилетишь, если потеряешь ребенка и не получишь нового телевизора! Будь хитрее!- помогая встать с пола подруге, втолковывала Ариба такой простой выход из ситуации несообразительной подруге. Тут же, под ней Ариба нашла помятую, сломанную серьгу. Она показала её Лейле и положила на столик. Но Лейла только проводила золото взглядом, заговорив совсем о другом:
- Ариба, мы так и не узнаем, что случилось в этом сериале.
- Мы столько серий пропустим! – хныкала Лейла, ложась осторожно на диван. Ариба, поправляя подушку под головой Лейлы, только глаза закатывала, слыша такое, ведь их дальнейшая жизнь оказалась сейчас в руках дяди Абдула. И в руках Мухамеда. И у не родившегося пока ребенка, который может и не удержаться в теле глупой скандальной подруги, совершенно не беспокоящейся о его сохранении.
 Потеряет ребенка – и он, ребенок, утянет за собой в пропасть грядущих неприятностей и непредсказуемых превратностей судьбы обеих подруг. Как Лейла не понимает этого? Неужели ей снова хочется вернуться в маленькое село под Мекнесом, в нищий дом отца, где их обеих окончательно превратят в домашних рабынь?

Врач пришла быстро. Нурия открыла ей дверь и провела на второй этаж. Конечно, эта была та самая женщина, которая уже приходила в их дом при Мухамеде. Врач осмотрела Лейлу и заявила, что дела не слишком хороши: есть угроза выкидыша. Жена Мухамеда могла потерять ребенка! Под оханье Нурии и искреннее переживание Арибы врач сделала какой-то укол. Анализы у молодой и здоровой женщины оказались абсолютно нормальными – так сообщила врач. А вот волноваться из-за чего бы ни было - не стоило.
Узнав причину, по которой будущая мать пришла в такое состояние, выслушав от Лейлы сбивчивый рассказ о случившемся, врач не стала вмешиваться в семейный конфликт, посоветовав лишь полный покой и постельный режим на несколько дней. Оставив список необходимых лекарств и рецепты, она ушла, пообещав заглянуть на днях, чтобы узнать – улучшилось ли  состояние молодой женщины или нет.
- Ариба, я не могу оставаться в этой комнате! Как только я смотрю на телевизор, мне снова и снова хочется плакать!
- Перестань, Лейла! – устало попросила Ариба.- Подожди, когда уйдет Сид Абдул. Тогда я вынесу телевизор из комнаты, если он тебя так раздражает. А может быть, он ещё работает? Изображение исчезло, потому что  из розетки Сид Абдул выдрал шнур с вилкой. И лупил своей палкой он не по корпусу ТВ, а по деревянным полкам, внутрь которых поставил Мухамед телевизор как в короб. Может быть, ещё не всё потеряно.
- Так попробуй его включить! – потребовала Лейла.
Ариба подошла к двери комнаты, выглянула в коридор и прислушалась: где-то внизу раздавались голоса сида Абдула и Нурии. Судя по всему, дядя собрался  уходить. И действительно: старики вышли во двор и осторожно двигались по двору к двери на улицу.
Девушка тут же вернулась в комнату, закрыла дверь на ключ – на всякий случай, и воткнула вилку в розетку. Понажимав кнопки на каждом пульте, она с радостью обнаружила, что телевизор, не смотря ни на что, работает.
- Как хорошо! – отозвалась, увидев это, Лейла. – Но я немного посплю, а затем спущусь вниз к телефону и позвоню Мухамеду. И пожалуюсь на его дядю!
- Может быть, не стоит, если всё обошлось? Как бы Мухамед не принял сторону своего дяди! – высказала опасение более осторожная Ариба.
- Нет, я нажалуюсь, - капризно заявила Лейла. - Иначе не сегодня, так завтра дядя Абдул возьмется за телевизор. Он всё равно захочет добиться своего,
Правда в словах Лейлы была, конечно, только Арибе думалось, что лучше лишиться телевизора, чем испытывать судьбу. Но она не стала спорить, укрывая засыпающую на глазах Лейлу, которой врач дала успокоительное, и, вероятно, со снотворным эффектом, лекарство.

***
Нурия не находила себе места после того, как проводила сида Абдула. Ох, эти девчонки могут свести в могилу её хозяина! Из-за какого-то телевизора Сид Абдул может лишиться жизни! Он ведь далеко не молод!  А ведь он был так расстроен, узнав, что Мухамед, ещё не став отцом, едва не потерял будущего ребенка!
- Нурия, в том, что Мухамед взял в жены эту женщину, оказавшуюся ничуть не лучше других одалисок, попавших за всё время в нашу семью, виноват я. Только я! – корил себя Сид Абдул, когда она поила его горячим чаем.
В доме стоял жуткий холод. Отопление проведено не было – Мухамед не успел, а дядя Абдул решил, что в конце января  не стоит тратиться на установку отопительной системы – ведь скоро весна, и будет тепло. Ещё немного – и отопление не понадобится. Уже сейчас в городе днем было до +15! А ночью тоже температура не опускалась ниже ноля. Значит, вполне можно было обойтись несколькими теплыми одеялами, одевшись на ночь потеплей. Что Мухамед выдумывает? Всю жизнь дядя Абдул прожил в доме без отопления! «К чему нарушать традиции и тратить деньги? То им подавай биотуалет, то отопление…», - ворчал недовольный Абдул.
 Нурия же только рада была тому, что племянник сида Абдула Саид посоветовал брату купить такую полезную вещь, как та, что стоит в отдельной комнате в конце коридора. Вот бы ещё телефон как-то протянуть на второй этаж! И кухня – на первом этаже, а остальные комнаты – жилые, где проводят время и жильцы, и гости – на втором этаже.
Но Сид Абдул имел свои соображения на ремонт. После отъезда Мухамеда этот процесс не сдвинулся ни на шаг. Хотя уж закупленную для двора плитку можно было бы уложить, чтобы проходить через двор от дома к входной двери с улицы, не опасаясь сломать руки или ноги!
Проведав  Арибу с беременной хозяйкой дома и убедившись, что всё в порядке, Нурия решила сегодня же навестить дом сида Абдула. Во-первых, без неё там слишком распустились работающие в доме женщины. Во-вторых, она должна была убедиться в том, что хозяин в порядке. И в–третьих, до неё дошли слухи, которые показались ей настолько неправдоподобными, что верить в них не хотелось.
 Жены торговцев с их рынка только и говорили с утра о том, что Сид Абдул согласился жениться на Дунии,  чтобы помочь приятелю вернуть бывшую жену. К такому способу, пусть и очень редко, всё же прибегали некоторые семьи, но чтобы Сид Абдул согласился стать временным мужем? И чьим? Да это же смерти подобно!
 И Нурия, оставив дом на попечение Арибы, которую она уже привыкла считать рассудительной и серьезной девушкой, ответственной, и не только за себя, но и за эту истеричную особу, доставшуюся в жены Мухамеду (вот ведь как ошибся Сид Абдул! Ариба – вот кто подошел бы в жены его племяннику, а не Лейла!), отправилась через Медину по знакомым улицам в дом Абдула.
Впрочем, она тоже прожила здесь почти всю жизнь. Это был и её дом. Неужели Сид Абдул, пусть и на одни сутки, приведет жену Дунию в свой дом? Уму не постижимо! А если Дуния не захочет уходить от сида Абдула? Что тогда?
 «И как это он согласился?- недоумевала Нурия. – Ведь именно Дунию он всегда приводил в пример, какой не должна быть женщина! Так что же заставило его пойти на такую жертву? Не иначе, Сид Али задумал какую-то каверзу. Вот  только бы это не пошло во вред Сиду Абдулу!»

После ухода Нурии Ариба, воспользовавшись сном подруги, проверила, что из еды имеется на кухне. Оказалось – всё подъел их гость. Ни таджина, ни лепешек, ничего готового у них не было. И Нурия ушла, а вернется, вероятно, совсем поздно, ведь идти туда-обратно  - это уже займет много времени. И сколько времени она пробудет в доме у сида Абдула… Нет, нужно браться за ужин, как бы ни хотелось девушке отдохнуть после случившейся сегодня встряски.
 «Замуж бы мне выйти, о, Аллах! Быть себе хозяйкой, а то ведь кто я здесь, в этом доме? Приживалка? Служанка? Родственница на правах той и другой? Как я устала!», - отправляясь в соседнюю лавку, сокрушалась подруга Лейлы.
Купив горячих лепешек и готовый таджин из курицы, что мастерски делала соседка, Ариба, услышав поразительную новость, поспешила назад. А если бы она не заглянула на рынок, чтобы не тратить впустую время в ожидании готовой порции свежей выпечки, то и не узнала бы, о чем говорят соседки, и их мужья, и посетители всех близлежащих лавок!
 Это известие ну никак не вязалось с произошедшим в их доме скандалом из-за изгоняемого Сидом Абдулом телевизора.  Неужели правда, что Сид Абдул решил жениться? Тогда как объяснить, что даже Нурия ничего не знала об этом? Вот поэтому она и отправилась в его дом – всё понятно!
Вернувшись и выложив покупки на стол в кухне, Ариба услышала, как на втором этаже хлопнула дверь.
«Лейла встала? Впрочем, она проспала почти три часа, и наверно, хочет есть», - решила девушка и отправилась наверх.
- Тебе врач посоветовала вылеживать несколько дней! Лейла, я принесу тебе еду в комнату!
- Я нормально себя чувствую. И я ходила… в конец коридора. Мухамед мог бы продумать, где удобней расположить эту комнату, - пожаловалась Лейла. – Ходить туда далеко и холодно!
- Иди в спальню, а я принесу таджин и горячие лепешки. Лейла! Я сходила на рынок и услышала такое! Ты не поверишь! Иди, я приду и всё тебе расскажу!
- Что случилось? Сосватали всех пятерых дочерей лары Джаухар? Даже ту, у которой на ноге огромная бородавка?
-Нет! Иди, я приду!
После того, как в спальне, под музыку, лившуюся из работающего телевизора, был съеден приготовленный руками соседки таджин с почти остывшими, но всё равно вкусными лепешками, Ариба сообщила ошеломительную новость. Сид Абдул решил жениться!
- Что?!! На ком? Аллах, как не повезло той женщине, которая станет его женой! И вообще – для чего ему жениться? Он же старый?
- И что? Значит, может содержать жену и надеется родить наследника, - пожала плечами Ариба.
-  Родить наследника? Ариба! Ты ведь ещё девственница…ты не знаешь, что такое…быть с мужчиной. Не думаю, что Сид Абдул надеется иметь наследника, - покраснев, сказала Лейла.
 Ариба фыркнула.
- Лейла, ты так это говоришь…, как будто ты в этом сама такая опытная! Но ты права: он женится, скорее всего, из какого-то умысла. Потому что я знаю – на ком. И ты тоже знаешь эту женщину. Вот  только стоит ли тебя так пугать? Может, лучше не говорить, кто его невеста?
 - Кто? Скажи, Ариба!
- Это Дуния, бывшая жена сида Али, дяди Латифы, тоже, как мы знаем, той ещё мегеры. Не знаю, что уж ему так припекло жениться, но, похоже, мы, будучи в гостях у сида Али, не поняли, с кем приходила ссориться эта женщина.
- О! Так Сид Али не захотел жениться на ней, а дядя Абдул решил сам взять её в жены?
- Да, наверно, вот только для нас  с тобой это ничем хорошим не закончится!
- А …почему?
- Они вдвоем будут доставать нас. Вспомни-ка Дунию. А она – родственница Латифы, пусть и бывшая.
- Ох, они вдвоем могут забрать телевизор! Почему я должна всё время бояться и нервничать? – опять испугалась беременная женщина.
- Никто не заберет твой телевизор, успокойся. Мне кажется, это было желание только сида Абдула. Остальным дела нет до твоего ящика!
Лейла встала и накинула теплый халат, или это была джеллаба, но с застежкой спереди со множеством мелких пуговок? Натянув толстые носки и вставив ноги в бабуши, Лейла решительно сказала:
- Я хочу позвонить Мухамеду. Нажалуюсь на дядю Абдула, расскажу про телевизор, попрошу, чтобы он запретил дяде Абдула вместе женой приходить в наш дом, потому что мне нельзя нервничать!
Девушки спустились на первый этаж, а Ариба нашла в одном из шкафов  сохраняемый  Нурией листок с телефонами. Набрав номер телефона Мухамеда в Бразилии, Ариба передала трубку Лейле, у которой на глазах стали тут же наворачиваться слёзы.
- Что? В чем дело? – забеспокоилась родственница.
- Ничего. Я его боюсь. Он мне .. неприятен… Но я должна рассказать о том, что случилось…

***
Мухамеда не было в доме. Он был настолько занят работой в магазине, что напрочь забыл о своей просьбе: сделать так, чтобы Латифа не подошла к телефону первой.
Но вот уже и Латифа вернулась, и по её виду не сказать было, что она сражена какой-то новостью, хотя Мустафа напугал его  сразу же, как только он вошел в магазин: его Латифа зашла в кафе Ноэмии выпить кофе. Но, с некоторых пор зная, что там она встречается с Самирой и Жади, Мухамед был напуган тем, что секрет его больше не будет секретом.
Однако Латифа, вернувшись от Ноэмии, не зашла в магазин, чтобы устроить допрос о ребенке. В доме во время обеда она тоже не выдала себя ничем, чтобы можно было решить, что одалиска и его отвергнутая дочь что-то рассказали  его жене. И Мухамед решил больше не волноваться из-за этого. Халиса, если что, предупредила бы. И Амин решил закончить работу в своем магазине пораньше. Вот и он! Если дядя Абдул позвонит, то разговаривать ему придется с Амином.
 Но получилось всё не так, как ожидал Мухамед.
Когда раздался звонок, трубку действительно поднял Амин.
- Мухамед! Это Лейла! – услышал он. Красивый женский голос принадлежал, судя по всему, совсем молодой девушке.
- Кто? – от неожиданности переспросил Амин.
- Лейла, твоя жена! Я хочу сказать тебе, что дядя Абдул сегодня разбил мой телевизор, а врач запретил мне волноваться! – в телефоне женщина сначала говорила взволнованно, потом – вовсе заплакала, и уже сквозь  её плач он услышал:
- Я знаю, что дядя Абдул женится на Дунии, родственнице твоей первой жены, но … я не хочу, чтобы они теперь уже вдвоем приходили бы в наш дом и мучили меня! Пожааааалуйстаааааа, Мухааамед, скажи ему, чтобы не приходиииил…, - на том конце раздались рыдания.
Амин, ничего не поняв, всё-таки сказал:
- Лейла, это не Мухамед. Я – сын Мухамеда. Амин. Ты собиралась поговорить с моим отцом? Я ему передам, что ты звонила!
Но в трубке уже раздавались короткие гудки. Трубку быстро положили или даже – испуганно бросили.
Амин, стараясь вспомнить, что наговорила ему эта странная девушка, не сразу понял, что спустившаяся по лестнице мать стоит рядом.
- Амин, кто звонил? И не лги, даже если твой отец попросил тебя об этом! Я расслышала имя «Лейла»?
Амину лгать матери не хотелось. И вовсе не об этом просил его отец. Поэтому он и ответил:
- Да, мам, звонила какая-то Лейла. Сказала, что она… жена… отца. Плакала. Просила сказать, что приходил дядя Абдул и разбил её телевизор – я не понял, почему. Сказала, что плохо себя чувствует из-за этого. И что…
- Что? Говори, Амин! – потребовала Латифа. – Жена твоего отца ждет ребенка? Я об этом знаю. И мне всё равно!
- Н-н-нет. Она сказала, что дядя Абдул женится на Дунии! Сумасшедшая какая-то!
- Почему же? Сид Абдул скоро женится на Дунии и даже собирается привезти её на свадьбу Хадижи, как я поняла.
У Амина брови поползли вверх от удивления.
- Как?!! А отец мне ничего не говорил.
- И ты ему не говори. Я … случайно проболталась! – уже раскаялась в сказанном Латифа. Она так была возмущена, что ТА ЖЕНА впервые посмела, наконец, позвонить и обозначить себя, что она есть, существует в далеком Марокко, поэтому Латифа потеряла бдительность.
А ведь Жади предупреждала, что это пока секрет дяди Али. Как она так проболталась? «Слово вылетело, теперь поймай его попробуй! Амин расскажет отцу», - переживала, поднимаясь по лестнице снова наверх, Латифа. Но Лейла, эта девчонка, уже звонит в ЕЁ дом! Как она посмела? Аллах! Когда же пройдет свадьба Хадижи, чтобы, наконец, разрешить ситуацию!
 Латифа не чувствовала в себе больше сил, чтобы плакать или бурно возмущаться, что-то требовать или предлагать и выгадывать для себя. Она никогда не была такой, как Жади или даже как её  собственная дочь Самира. И ей не хотелось больше никаких испытаний, семейных советов, разбирательств и судов. Но что же делать? Что?
***
Амин понял две вещи: мать знает о ребенке, поэтому дежурство у телефона отменяется. И что дядя Абдул почему-то решил жениться. Да ещё и на Дунии.
 Отец должен узнать об этом. Просьбу матери не говорить отцу о дяде Абдуле он бы выполнил, но... То, что дядя Абдул приедет в Рио не один, а с бывшей женой дядя Али, ставшей его собственной, это могло иметь очень важное значение.
Амин сходил в магазин отца и обо всём ему рассказал.
 Мухамед пришел в ужас! Как это? Лейла осмелилась позвонить сама в его дом? Впрочем, а что здесь удивительного? Это у него такие проблемы с Латифой, но его жена из Феса даже не подозревает об этом! Она имеет право звонить ему как своему мужу.  Он ведь прямо не запрещал ей так поступать!
 И если он верно понял, Латифа узнала-таки о ребенке от Жади. Но почему-то молчит. Это хороший знак. Одумалась? Мухамед почувствовал облегчение. Тааак… Что ещё? Дядя Абдул поссорился с Лейлой из-за телевизора! Вот этого он понять не мог: почему дядя так прицепился к этому предмету? Ну что там, в Марокко, стране мусульманской, можно опасаться увидеть по телевизору? Что? Сид Абдул явно перегибает палку! Или он совсем там с ума сошел, если правда то, что рассказал Амин: дядя Абдул решил жениться, и на ком? На Дунии? И привезти её сюда, в Бразилию? Нет, точно, Сид Абдул заболел. Или происходит нечто, чего ни он, ни Саид не знают.
Или Саид знает? Но надо это выяснить, потому что если не знает, то пусть позвонит Сиду Али и всё выяснит!
И Мухамед набрал номер сотового Саида…

***
Саид едва смог понять, о чем его  расспрашивает брат. Что? Дядя Абдул и Дуния? Как это возможно? Он тоже не поверил и заподозрил неладное. Но до дяди Али было никак не дозвониться, и Саид был вынужден звонить прямо в дом дяди Абдула и выяснять всё у него самого.
Разговор оказался неприятным и не совсем понятным. При чем здесь какой-то разбитый телевизор? При чем здесь Лейла, жена Мухамеда? Вместо неё, как он понял, Сиду Абдулу в голову пришла странная мысль привезти в Рио-де-Жанейро …Дунию! Для чего?!!
- Саид, не вмешивайся и ничего не опасайся! Я знаю, что делаю!
- Но дядя Абдул…, - пытался хоть что-то понять Саид.
- Нет, говорю тебе, Саид. Не вмешивайся. Дуния даже не появится на свадьбе Хадижи, если ты будешь против. Я тут же отправлю её к нашим родственникам в Сан-Паулу. А потом и сам туда же приеду: надо найти невесту Икраму и женихов внучкам Али.
- Но почему, дядя, вы решили выбрать себе в жены Дунию, а не достойную вас женщину? Даже дядя Али отказался от неё!
- Сначала отказался, а теперь снова решил на ней жениться! Да! Ты всё правильно расслышал! А чему ты удивляешься, Саид? Ты сам столько раз разводился с Жади и снова на ней женился, почему же другие не могут поступить так же?
- Но я и Жади…
- А Сид Али и Дуния – тоже! – произнес дядя Абдул так, как будто хотел сказать это наперекор племяннику.
- Что – тоже? – выходя из себя, простонал Саид, радуясь тому, что дядя Абдул в разговоре по телефону не видит выражения его лица.
 - Саид, для меня Дуния – та женщина, о которой я всегда мечтал, чтобы она оказалась рядом со мной. Наконец-то это случится! Я смогу поставить эту грешную душу на путь истинный! – старик явно иронизировал в ответ.
- Или она вас, дядя Абдул, отправит в могилу! Вам не 20 лет! – наставительно произнес Саид. – Стоит ли испытывать судьбу? Рисковать?
Понимая, что без объяснений не обойтись, Сид Абдул всё-таки прояснил ситуацию, рассказав Саиду, что произошло в доме дяди Али, и почему он вынужден был согласиться на роль временного мужа для Дунии.
- Аллах знает, что дядя Абдул делает! – неуверенно заключил Саид, кладя на место трубку телефона. Подумать только, дядя Абдул – и женится! Пусть на один день… кстати, на один день? Тогда каким образом он собирается везти с собой Дунию в Бразилию? Нет, что-то хитрит, старый лис! Но что же он скрывает?
 И Саид был вынужден впервые за долгое время позвонить на сотовый телефон Жади, чтобы выяснить, что ей известно о созревшей авантюре в Фесе, или попросить её это выяснить. А ко всему прочему – сообщить о том, что она может вместе с Хадижей побывать в Торговом Центре, в отделе, где специально для Хадижи по его заказу привезут из Европы модные свадебные платья, и помочь дочери выбрать одно из них. Там же они смогут выбрать вместе – если уж Хадижа так на этом настаивает, чтобы мать участвовала и в этом процессе – несколько кафтанов и ткшейто на свадьбу.
Он умолчит, конечно, что в тот же день его жены собираются в том же Торговом Центре присмотреть себе наряды на свадьбу его дочери. Жади с Хадижей, таким образом, будут под присмотром, понравится это его бывшей жене или нет.
Но Жади, удивленная звонком, его успокоила: действительно, Сид Али решил снова вернуть Дунию в семью. Без этого сыновья Али не могут найти пары своим детям. Он помнит, конечно, почему она в своё время была вынуждена стать женой Зейна?
- Но для нового брака с дядей Али нужен муж только на один день! А дядя Абдул настроен вовсе не на один день! Что тебе известно об этом, Жади?
- Да? Твой дядя Абдул решил обмануть моего дядю Али? Я ничего не знаю об этом, Саид! Ничего не знаю, и обязательно постараюсь предупредить дядю, чтобы он не был обманут твоим дядей Абдулом! Иначе  они могут поссориться из-за этой одалиски – ведь так Сид Абдул называл Дунию всегда? Если Сид Абдул решит не возвращать после свадьбы Дунию моему дяде… Нет, надо что-то делать! – притворно возмущалась Жади. – Нам не нужен скандал: ещё не хватало, Саид, чтобы наши дяди ссорились из-за Дунии! Ты со мной согласен?
Наконец, поняв, что Жади издевается, Саид холодно поинтересовался, желает ли Жади по-прежнему побывать на свадьбе дочери? Или из-за интриг в Фесе ему придется что-то предпринимать, и не факт, что Жади сможет тогда увидеть, как их единственная дочь выходит замуж! И только после этого бывшая жена прекратила иронизировать и вполне серьезно рассказала, что ей известно о происходящем в Марокко в доме дяди Али.
- Видишь, Саид, я знаю не всё. Может быть, Зорайде мне расскажет больше, если я ещё раз позвоню сегодня. Ещё лучше – если мне удастся поговорить с Каримой. Но я поняла, что всё дело в детях и внучках дяди Али. Ради них он согласился вернуть эту змею в свой дом.
- Неужели, Жади? Даже весь авторитет твоего дяди не спас положения? – не смог удержаться Саид от язвительного замечания. - Дуния – всего лишь бабка Ясмин, но девушка - внучка не только её, но и дяди Али, которую никто не соглашается брать в жены! Знаю, слышал несколько историй про отказы со стороны женихов, когда приезжал в Марокко. А ты удивлена тем, что я так спешу выдать замуж Хадижу! Вы с Латифой…
- Вот только Латифу не трогай, Саид! Она вовсе ни при чем! – тут же возмутилась Жади. - Если твой брат Мухамед оказался…
- Всё! Не будем дальше развивать эту тему и трогать Мухамеда и Латифу! Жади, пусть они сами разбираются, - быстро оборвал её Саид и перевел разговор на другую тему. – Если ты согласна отправиться с Хадижей в Торговый Центр выбирать свадебное платье, то просто позвони дочери и договорись с Хадижей о том, где вы с ней встретитесь. Всё, Жади, всё! – и Саид первым отключился.
Жади нисколько не изменилась! Возможно, они оба несколько постарели внешне, но в душе и он, и Жади остались прежними. И он молод в душе, и снова начинает иногда мечтать о том, чтобы Жади вернулась в его жизнь. Пусть пришли к нему жизненный опыт, мудрость, деловая хватка в бизнесе, но в глубине души Саид таил в себе частичку того себя, каким был в те 20 лет, когда он пришел в дом дяди Али сватать невесту и впервые увидел Жади.
Как его ни отговаривала тогда Назира, он отказывался видеть то, о чем предупреждали его брат и сестра. Жади сразу показалась ему необычной девушкой, с изюминкой. С перчиком. Он помнил, как уже полюбил Жади, даже ещё не женившись на ней… Будет ли любить Хадижу её муж? Так любить, как он сам любил всю жизнь Жади, так – нет. Ситуация иная. Но Саида беспокоило что-то, интуиция не давала ему покоя. Казалось, он упустил из вида что-то очень важное, собирался выяснить какую-то деталь, и которая совершенно вылетела из его головы, потому что закрутился с делами. И он никак не мог вспомнить, что же это такое было.
Саид, постояв в задумчивости, присел на диван, на котором играли его сыновья. На большой доске выстроились фигурки разных солдатиков. Здесь же были шахматные фигуры и разные животные. Происходила какая-то фантастическая схватка между этими героями, которой руководил фантазёр Мунир. Рания наблюдала за игрой, стоя неподалеку.
Но, может быть, она просто выбрала удобное место для наблюдения за ним самим? Постаралась подслушать его разговор, поняв, что он звонил Жади? Он тут же решил воспользоваться случаем, пока помнит, и устроить так, чтобы ситуация в Торговом Центре не вышла из-под его контроля. Хадиже так хотелось пойти туда с мамой. Он уступил. Но он будет знать обо всём, что там произойдет. И не только…  Подозвав Ранию, он поделился своими планами. И увидел, как мстительно загорелись глаза у его первой жены.
- Да, Саид! Мы поедем втроем в Торговый Центр  и будем находиться поблизости от салона, в котором Жади и Хадижа будут просматривать привезенные образцы. Нам можно будет зайти в сам зал? Мы ведь тоже могли бы поучаствовать в выборе платья для Хадижи: помочь ей, подсказать…
- Можете и войти в салон, но не сразу! – предупредил Саид, решив устроить небольшую месть Жади за её насмешки над ним во время разговора. Живя с Лукасом, она, кажется, стала забывать, что с восточным мужчиной так вести себя не стоит. Эх, Жади-Жади!
Саид отвлекся на детей и не обратил внимания, с каким торжествующим лицом от него отошла Рания. «Что, Хадижа, не получится побыть наедине с матерью? Представляю, как будет испорчено у тебя  настроение, когда мы все: я, Фатима и Зулейка появимся в свадебном салоне! И у Жади тоже!», - радовалась она.
Прошло несколько дней, а Рания не могла найти себе места от обиды. Почему Саид не взял её  с собой в гости к Мухамеду? Наказал? Так сказала Хадижа. Но потом из дома брата отца Хадижа привезла подарок, впрочем, разве можно так назвать сломанную вещь? Девчонка вместе с Фатимой отнесли картину, отданную им Латифой, в комнату Фатимы и повесили её на стену так, чтобы из коридора, если открыта дверь комнаты, можно было бы увидеть порванное надвое полотно в разбитой рамке.
- Это авангард! Это арт-студийная работа!– заявила Фатима на недоуменный вопрос Саида, для чего она повесила у себя вещь, которую прежде всего стоило бы отдать в ремонт.
- Как знаешь, я в этом не разбираюсь! – услышали все ответ Саида.
Хадижа о чем-то шепнула отцу на ухо, после чего он подошел ближе к картине и внимательно всмотрелся в какую-то деталь. Рания стояла у входа в комнату, куда её никто не пригласил войти. Видимо, Фатима сделала это умышленно. Даже по праву первой жены Рания, не желая при Саиде ссориться с фавориткой, не посмела переступить границы её владений.
Но в комнате явно что-то происходило, и касалось именно её. Потому что Хадижа сначала оглянулась, лукаво посмотрев на Ранию, а когда Саид повернулся к картине спиной, уже выходя из комнаты, Хадижа тут же его остановила вопросом:
- Что, отец? Похожа? Правда, это она? Вылитая!
- Хадижа! – усмехнулся Саид, но отвечать не стал. Кто на кого похож?
 Рания ничего не поняла, но потом догадалась: кто-то изображенный на картине был похож на НЕЁ!  И Хадижа указала на это сходство отцу. «Опять она хочет осмеять меня перед Саидом. Выставить дурой!», - злилась Рания. Потом она зашла тайком в комнату Фатимы, воспользовавшись тем, что Хадижа отправилась вместе с младшей женой и Зулейкой выбирать по каталогу и заказывать кафтаны для национальной части свадьбы.
Что же она увидела? Картина не была шедевром, так – мазня неизвестного художника. Но если Фатиме захотелось повесить у себя эту жуткую вещицу – смысл надо было поискать. Двумя черными пятнами на картине выделялись бесформенные фигуры двух женщин в паранджах, разделенных между собой разорванным рубцом. «Хадижа произнесла слово «похожа». Кто на кого похож?» - торопливо, чтобы не оказаться застигнутой на месте, рассматривала детали Рания. Глаза! У одной женщины на полотне были искаженные ревностью глаза. Другая смотрела торжествующе.
- И кто на кого похож? – недоумевала Рания. Сходства с собой она не замечала. Но не просто же так дочь Саида заставила отца рассматривать порванную картину. Или одна из женщин похожа на Жади? Наверно, так и есть! Хадижа такая интриганка. Успокоить Ранию смогла только мысль, что скоро сама Хадижа окунется в чужую семью и нахлебается там всего. Во всяком случае, Рания, давно ненавидящая Хадижу, очень на это надеялась.

*** Нурия появилась в доме сида Абдула очень вовремя. Хозяин заболел. Это она поняла, как только вошла и обнаружила бестолковую суету вокруг него.
Сид Абдул слег в постель. От собственной злости. От расстроенных нервов. А как он мог чувствовать себя хорошо, если его родные племянники, которых он вырастил, которым заменил отца, позвонили ему оба и разговаривали без должного уважения! Особенно Абдул винил в этом Саида.
Он разговаривал так, как если бы он сам был на месте сида Абдула. Его ровесником! Мальчишка! Не смог ни разу приструнить Жади как следует, а туда же – дает советы и делает дяде замечания из-за его женитьбы на Дунии! «Как может упрекать одноглазого то, кто сам кривой?» - отчего-то при этом вспомнилась ему поговорка.
А что было бы, если бы он, Сид Абдул, решил и в самом деле жениться? Дуния – эта женщина, порожденная джином, которую следовало давно проучить. Скоро она будет у него в руках! И он поступит с ней так, как сочтет нужным. Например, прикажет дать ей несколько ударов плетей. К сожалению, действовать придется тайком от Али, который может и не захотеть потом брать в жены опозоренную поркой женщину. Вот и хорошо! Сиду Али жена не нужна. А вот детей своих и внуков пусть Али устраивает тогда сам. Дядя Абдул искренне отказывался понимать, почему его племянники так болезненно восприняли новость о его женитьбе.
Нурия, увидев, в каком состоянии находится её хозяин, ужаснулась и  уложила его в постель, и, конечно, осталась за ним ухаживать.
Чтобы не оставлять одних в доме Арибу с Лейлой, она отправила туда Юнуса с женой. И пусть она была уверена, что эти бездельники будут в основном поводить время на местном рынке, болтаясь и болтая языком в местных кафе и лавках, но всё-таки это было хоть что-то. Она всегда могла позвонить в дом жены Мухамеда и потребовать отчета. Значит, один из них – или Юнус, или его жена Сания будут находиться в доме или во дворе. И работу, пожалуй, она им найдет, управляясь  с ними по телефону.
Но всё это позже. А пока следовало заняться Сидом Абдулом. Лежа в кровати, в чисто прибранной под руководством Нурии комнате, укрытый несколькими одеялами, Абдул сначала лежал с температурой, (ох, не прошел бесследно дождь, под которым Сид Абдул проехал не так давно!), а Нурия отпаивала его травами. Кормила теплыми домашними лепешками и баловала финиками из Басры, специально купленными ради такого случая на рынке в только ей известной лавке!
Но Сид Абдул болел из-за того, что был расстроен после разговоров с Мухамедом и Саидом. Для него они стали как укусы комара в открытую рану.
- Нурия! Кто бы мне такое говорил? Пусть сначала разберутся с собственными женами! Мухамед посмел мне возражать против того, что я сделал с телевизором! Кто такая Лейла? Это колючка с самого начала растет острой!
 Абдул знал, как и чем заполнена жизнь новой родственницы, которую, как корил себя Абдул, он сам же и привел в свою семью! Сколько вокруг достойных женщин – целомудренных, уравновешенных, скромных, почтительных и набожных! Как мог Абдул не рассмотреть в нераспустившемся бутоне затаившуюся змею? Лейла – это же сложившаяся истеричка. Самая настоящая! Пройдет несколько лет, и девчонка станет хуже Дунии. А Мухамед, этот невезучий осёл, не понимает этого, сколько его не предупреждай.
И ведь как ни старался Сид Абдул исполнить свой долг, взяв на себя обязанность опекуна над молодой женой Мухамеда в его отсутствие,  ему не удавалось справиться с молодой женщиной. С девчонкой! И он никак не мог понять, почему порой попадаются такие женщины, на которых нет никакой управы. Такой всегда была Дуния. Такой была Жади. Теперь вот и Лейла оказалась из их числа.
Откинувшись на подушке, подложенные под спину заботливой рукой Нурии, Сид Абдул всё вспоминал и заново переваривал подробности случившегося в доме Лейлы скандала. Выходило так, что нахальная соплячка одержала над ним победу.
- Она осмелилась позвонить Мухамеду в Рио, представляешь, Нурия? – негодовал старик.
- Не переживайте так, Сид Абдул!- от души старалась утешить хозяина верная старуха, подавая в постель стакан за стаканом мятный чай, подкладывая то лепешку, то блинчики на тарелку, то что-нибудь из фруктов, до которых был охоч Сид Абдул. То приносила выпечку из соседней лавки, т.к. самой заниматься этим было некогда, а женщинам она нашла работу, запущенную в её отсутствие.
Не раз Сид Абдул порывался подняться, собираясь проведать жену Мухамеда. Но Нурия нашла способ удержать Абдула от похода в тот ужасный дом.
- Сид Абдул! В чем вы пойдете? Вам же нечего надеть на себя! Ваша джеллаба! Ваши брюки! Ваши рубашки! Они все постираны! А сами знаете, как в такую влажную погоду сохнут даже тонкие вещи, не то что толстая зимняя джеллаба!
- Для чего ты их постирала, если знала, что мне будет не в чем выйти на улицу? – кипятился старик.
- Но они были так грязны, Сид Абдул! Но если вам так уж срочно нужно попасть куда-то – пожалуйста, выдайте мне денег, я пойду на рынок и куплю вам новые вещи! Ваша джеллаба, если честно, настолько стара, что уже никуда не годится!
- Выдать денег на новые вещи? – ужасался предлагаемой расточительности Сид Абдул.- Нет, я подожду, когда всё высохнет. Для чего человеку столько вещей?
- Да, Сид Абдул, вы так скромны. Просто праведник, - вздыхала Нурия, накладывая порцию печенья и фиников на блюдце и наливая новый стакан чая, в котором с некоторых пор стала заваривать вместе с мятой успокаивающие травы.
- Нурия, - иногда вспоминал Абдул, - а где та джеллаба, которую мне дарил на Рамадан Саид, когда приезжал в Марокко год назад? Я помню, она висела в кладовке, синяя такая. Она же совсем новая, я берег её и никуда не носил. Где эта вещь?
- Так тоже постирана, Сид Абдул! – удивленно отвечала служанка. – Сохнет на крыше дома, вместе с другими вещами. Синяя джеллаба, хоть и новая, а так запылилась в кладовке, ведь летом никто там не наводил порядок, а когда дул песчаный ветер, так занесло песком все вещи, но никто не подумал ещё летом выбить песок и пыль из синей джеллабы. Теперь вот пришлось её тоже постирать!
- Нурия, как всё не во время!- сердился и расстраивался Абдул.
Сид Абдул беспокоился, как там проводят время без его строгого присмотра и в отсутствие Нурии непокорная Лейла и Ариба. Но старуха и сама интересовалась и держала под контролем этот вопрос. Её больше всего беспокоило, как чувствует себя жена Мухамеда. Ариба по телефону отвечала, что всё хорошо.
Абдулу же не терпелось распорядиться, чтобы приставленный в дом Юнус забрал из дома телевизор и привез бы его на осле сюда, в дом сида Абдула. Так старик хотел увериться, что источник греха из дома будет удален.
 Но вскоре выяснилось, что племянник Мухамед позвонил в свой дом в Фесе, и, поговорив с Юнусом, приказал не трогать телевизор. А вот уложить во дворе плитку – надо. Но Абдул был настолько обижен таким указанием Мухамеда, игнорированием его мнения о телевизоре, что сказался больным более, чем это было на самом деле. Нурия же была рада подыграть хозяину.
 Навестить больного заходил и Сид Али. Нурия уже выяснила в подробностях всё о предстоящей женитьбе сида Абдула. Но не было надежды, что он передумает. Ничуть не бывало: чем больше стервенел Абдул из-за Лейлы и Мухамеда, тем сильнее росло его желание отыграться хотя бы на Дунии. И ведь ей было поделом!
В свой приход Сид Али о чем-то пошептался с приятелем, закрывшись в комнате, пока Нурия на кухне поила чаем Зорайдэ с Каримой, которые принесли огромное блюдо разных сладостей. Поэтому для Нурии и осталось секретом, о чем шла речь между Сид Али и Сидом Абдулом.
 Но после этого визита звонила Ариба, и, справившись о здоровье сида Абдула, рассказала Нурии, что рабочие укладывают плитку во дворе, приезжал Сид Али проверить, как продвигаются работы, и теперь по большей части двора можно проходить без какой-либо опасности для жизни. Они с Лейлой купили с согласия Мухамеда несколько вазонов с деревцами, которыми теперь будет украшен двор. Но и старое цитрусовое дерево осталось в своем углу: только подрезали высохшие ветки и прокопали грунт вокруг корней, добавив земли и окружив дерево красивым узорчатым бордюром.
Нурия старательно пересказала разговор с девушкой Сиду Абдулу, которому принесла новости вместе с подносом еды с кухни: горячий таджин испускал аромат баранины и тушеных овощей, рядом в глубоком, но небольшом блюде лежали соленые лимоны и большая лепешка, посыпанная  тмином.
 Выслушав во время еды все сплетни и новости о преобразованиях во дворе дома, куда не могла пока ступить его нога, Абдул вдруг снова распереживался.
- Если Лейла думает, что она будет долго жить в этом доме, то она ошибается. Мухамед делает там ремонт? Но только для того, чтобы подороже продать дом, очень уж вид у него неухоженный и не товарный. А Лейле придется уже в этом году переехать к мужу в Бразилию. На семейном совете я твердо настою на том, что такая молодая жена должна жить с мужем в одном доме! -  Сид Абдул отдал тарелку из-под таджина Нурии и устало откинулся на подушки. Женщина тревожно наблюдала за ним, пока он не прикрикнул на неё:
- Нурия, где чай? В горле совсем нехорошо от жирной пищи!
Чай был подан незамедлительно. Да ещё и с целым набором сладостей. Откусывая то от пирожка, то отрывая кусок от бестеллы, Абдул и во время еды пытался выговориться:
- Здесь некому присматривать за ней. Я  не стану больше тратить на неё силы. Значит, пусть Мухамед забирает её к себе, пусть держит хоть взаперти в доме, пусть она ходит хоть в парандже в Бразилии, но если он не решится вернуть её отцу, то пусть сам несет ответственность за неё и своего ребенка. Семья должна жить вместе! Пусть Мухамед сам воспитывает жену.
В который уже раз он раздумывал, лежа на продавленной кровати  в своем аскетичном доме, вспоминая случившееся в доме жены Мухамеда, куда он приходил столько раз с самыми благими намерениями. И кто знает, чего он смог бы добиться с помощью Аллаха, если бы не эта вещь, исчадие ада – телевизор, непонятно для чего купленный Мухамедом. Каким местом тот думал, когда принес в дом такую вещь?
Абдул навязчиво обдумывал увиденное в доме Лейлы, и вот это и  беспокоило его на данный момент, а не семейные проблемы сида Али, начавшего, как было видно, переживать, сможет ли Абдул жениться на Дунии, не сорвутся ли их планы?
- Если шейху нужно подтверждение моего согласия, то я не передумал, Али. Когда нужно прийти в мечеть? Дуния не готова? Она раздумывает? Ну-ну…пусть думает, я не отступлюсь!- говорил он приятелю по телефону.
Еще раз обсудив с Али предстоящее событие, решили, что лучше всего Абдулу жениться на Дунии незадолго до вылета в Бразилию. Сид Али сообщил, что в любом случае билеты в Рио на Икрама и внучек заказаны, на Дунию – тоже, хотя она об этом не знает. И теперь она думает, что Сид Абдул отказался от брака.
-Пусть побесится, послушней будет, - одобрил тактику приятеля Абдул.
-Надо подумать, что можно потребовать от Дунии, попав в Бразилию, - ворчал Абдул после  очередного звонка.
- Хозяин, это такая страна, где, как вы сами рассказывали, харам на каждом шагу. Может быть, вашей жене стоит носить там паранджу, чтобы не показывать свою красоту мужчинам? Дуния такая…. красивая женщина! – подстрекнула Нурия Абдула, которому в голову ничего пока не приходило.
- Конечно! Ты права, Нурия! Я буду строго следить за ней.
- А если она не согласится лететь в Бразилию  в качестве вашей жены? Если она взбунтуется и потребует, чтобы Сид Али взял её в жены, как и обещал?
- Как она может что-то требовать, если моей женой она будет оставаться до тех пор, пока я её не отпущу, дав развод? А я дам ей его не скоро, хорошенько проучив нахалку! – снисходительно отвечал Абдул, щуря хитрые злые глаза, не обещавшие ничего хорошего женщине, которая попадет ему в руки.
- Мухамед пусть забирает Лейлу, туда же с ней пусть едет и Ариба, - снова возвращаясь к навязчивым мыслям, заговорил Абдул. - Может быть, там он найдет ей мужа. Сид Али мне сказал, что Карима напугала этих девиц Мустафой. А ведь верно: почему бы Мустафе не жениться на Арибе? Отличная жена получится из неё. Вооот кого мои глаза должны были увидеть и выбрать в жены Мухамеду! Как я был слеп! Ариба не стала бы так вести себя, как это делает Лейла. А ей, этой капризной истеричке, малолетней одалиске нашли бы мужа, который кулаками воспитал бы из девчонки примерную жену. Эх!
Видя, как опять разнервничался Сид Абдул, Нурия  в который раз напоила его снотворным, и Сид Абдул, удивляясь своей сонливости и списывая состояние организма на подкатившую не вовремя старческую немощь, уснул, натянув на себя все одеяла, которыми заботливо укрыла его Нурия.
***
Сид Али не зря беспокоился о том, сможет ли Абдул выполнить обещание – взять Дунию в жены. Хотя бы на один день. Дуния развила бурную деятельность. И уже плела интриги за спиной сида Али.
Однажды Карима принесла с медины новости: из Марракеша приехала родная сестра Дунии и гостит в её доме. Но, занимая свободное время походами в гости от одной приятельницы к другой, они достаточно наговорили то в одном доме, то в другом, так что история вылилась на Медину, и её уже вовсю полоскали торговцы на всех площадях, сопереживая при этом уважаемому человеку – Сиду Али.
Оказывается, сестра Дунии исподволь присматривала невесту, но, как оказалось, вовсе не собственному разведенному сыну или холостяку Икраму. Нет, девушку приглядывали для сида Али. На будущее.
Передавали от лавки к лавке, как сестра Дунии, видимо, успокаивая её, говорила, что, как помогут они найти Али молодую жену, так будет он ей покупать много золота, тканей  и других подарков, так вынужден он будет тогда покупать то же самое и Дунии с Зорайдэ. А при молодой жене получит старая Зорайдэ отставку. Отвернется от неё Сид Али.
- Это понятно: Дуния навела справки, узнала, что ничего особенного Сид Али Зорайдэ не дарил! Не покупал за то время, как от Дунии избавился. Сама она ничего не просила. Вот и боится Дуния, что ей Сид Али дарить ничего не станет, а Зорайдэ тоже просить не станет. А как Дуния без подарков? Как ей жить без новых нарядов? Без золота? – без умолку болтала служанка, обсуждая в доме Али сплетни.
- Карима! Всё! Молчи! Я сам всё это слышал уже не раз за неделю. Как только выйду на Медину или на рынок верблюдов, так найдутся добрые люди – тут же и начинают мне пересказывать, где что Дуния или её сестра сказали, что присмотрели уже всё, что собираются в будущем меня попросить купить, кого мне в невесты присматривали да что говорили про кого. Всё знаю. Даже по дороге в мечеть – и то подходят и все разговоры сводят к Дунии.
- Не расстраивайтесь, Сид Али. Просто ничего не покупайте ей, и всё. А что она может? А что сделает? – тут же закидала советами отзывчивая Карима.- И Зорайдэ нечего бояться её. Никто не захочет свою дочку отдавать третьей женой, где вторая – Дуния.
- Карима, о чем ты говоришь? – попытался остановить сплетницу Сид Али. – Я не собираюсь брать больше ни одной жены.
- У вас и не получится! Зорайдэ – хорошая жена. А Дунию все боятся. Никто за вас замуж не пойдет ни третьей, ни второй женой. Так люди говорят на медине.
- Карима, ты замолчишь или нет? – тут уже рассердился Сид Али.
- Что Карима? При чем здесь Карима? Карима совсем ни при чем!  Нет, но если на медине так говорят!
- Где Зорайдэ? Карима, чем болтать, найди Зорайдэ, пусть она придет ко мне, надо позвонить Жади.
- Да вот же Зорайдэ. Сама сюда идет. Зорайдэ, Сид Али зовет. Карима, всегда Карима виновата, - тихо ворчала, уходя в сторону кухни, несносная порой, служанка.
Сид Али пригласил жестом Зорайдэ подойти  и сесть с ним рядом. Он уже давно старался успокоиться, раскуривая кальян. После  того, что он услышал на верблюжьем рынке, а потом и, зайдя на красильню, чтобы  проведать, как идут дела, он никак не мог успокоиться.
- Что делать, Зорайдэ? Как укоротить язык воспрявшей духом Дунии? Да ещё её сестра приехала! Ты ведь уже знаешь, что люди болтают?
- Знаю, Сид Али! - обреченно махнула рукой многострадальная женщина.
- Зорайдэ, ты ни единому слову не верь из того, что болтают сплетники! Как я могу укоротить злые языки? Только отказаться от женитьбы на Дунии. И ведь просил её не рассказывать, чтобы не было лишних разговоров. Но нет..
- Ничего вы не сможете сделать, Сид Али, и Дуния знает об этом!
- Зорайдэ, я не думаю искать никакую молодую жену. Ты – моя самая любимая жена. Если бы я понял это…50 лет назад! У меня не было бы ни каких других жен, кроме тебя, Зорайдэ.
- О, Аллах! Сид Али, не говорите так! У вас родились такие чудесные дети, столько внуков. И вы можете думать, что отказались бы  от них? Нет, Сид Али. Если так случилось, значит, на это была воля Аллаха!
- Зорайдэ! Ты всегда была такой, Зорайдэ! Думала о других, и никогда – о себе! Но поэтому ты и досталась мне, к великому моему счастью! Ты – моя отрада  в старости! Награда, которую послал мне Аллах! И пусть так будет всегда – видеть тебя рядом. Иншалла!
- Спасибо, Сид Али! Я тоже мечтаю об этом. Иншалла!
- И запомни, Зорайдэ: я никому, и уж тем более Дунии, не позволю тебя обидеть! Я не позволю Дунии интриговать в моем доме, обижать тебя. Я не собираюсь брать молодую жену. И я не просто выгоню Дунию, как  только она попадется мне на чем-то, что мне не понравится, но и прикажу дать ей восемьдесят ударов плетьми. И позову Абдула, чтобы он руководил наказанием.
- Сид Али, пейте чай, а то он уже совсем остынет! – ответила ему жена. Сид Али почувствовал полную беспомощность, когда увидел навернувшиеся на глазах у Зорайдэ слёзы.

23. Глава 7. ЧАСТЬ 3. Сан-Криштован перед Карнавалом.

А в Сан-Криштоване жизнь текла своим чередом. 
Мухамеда удивляло поведение Латифы.. Она не пыталась высказывать возмущение тем, что ей стало известно – о ребенке, например. Даже из-за  звонка Лейлы она не стала выяснять с ним отношения. Но она же и не выдала желания пойти ему навстречу – примириться. Обсудить с мужем будущие перспективы совместной жизни, учитывая и вошедшую в их жизнь другую женщину, которая теперь ждет его ребенка.
Складывалось  впечатление, что Латифа просто не показывает неудовольствие ситуацией и выжидает. Чего? Семейного суда и развода с получением махра – правильно догадывался к своему ужасу Мухамед.
-Что же делать? Что? – метался поздними вечерами по спальне  Мухамед. Спрашивать совета у дяди Абдула он больше не мог: старик всерьез обиделся на него из-за Лейлы. Лейла! Лейла… все проблемы в его жизни только из-за неё! Но и у Саида совета не спросишь: он занят бизнесом и подготовкой к свадьбе. И почему-то уверен, что проблемы Мухамеда – дутые, вымышлены им самим, что с Латифой всё устроится само собой после свадьбы Хадижи.  Приедет дядя Али и Зорайдэ, уговорят Латифу не разводиться, и всё уладится.
Но Мухамед уже так не думал. Он знал свою козочку. Раньше она так боялась его потерять, дорожила его мнением. А теперь что? История с журналом  стала показательной. И Мухамед теперь уже смотрел на ситуацию другими глазами. Он, кажется, потерял женщину, к которой настолько привык, что просто не мыслил своего существования без неё.
- Придется предпринимать неприятные меры. Не хочется быть грубым. Но Латифу придется приводить в чувства не сладостью, а кнутом. Придется, - неприятно оскалился Мухамед, оглядывая спальню, теперь казавшуюся такой опустевшей без Латифы.- Как бы то ни было,  развод я не дам. Моя Латифа развода не получит!
Но он понимал, что предстоит борьба не только с Латифой, но и с Жади. Тогда,  Латифа, пощады не жди! Сид Абдул предлагает привезти Лейлу? Хорошо же! Девочка родит ему сына, и Мухамед слетает в Марокко, заберет мать с малышом и вернется с ними в Рио-де-Жанейро. Прав дядя Абдул! Семья не может долго жить на таком расстоянии!  Только вместе!
Продавать дом он не станет. Но вот дом Амину он купит, пока есть возможность купить по соседству. Доходов от аренды складов должно хватить на это. И сделки принесли неплохой доход. Амин будет жить рядом с Халисой, и будем надеяться – скоро у них появятся и дети.
А в доме Мухамеда будут проживать две жены и дети его и Лейлы. Вот так должно быть. Саид ведь как-то смог организовать свою жизнь именно так – ещё много лет назад. Почему же у него не получится?
Но Латифе надо внушить мысль, что развод – это грех. Это не одобряется Аллахом! А кто сможет авторитетно воздействовать на его жену? Только дядя Али! Только он!
 И Мухамед решился позвонить Сиду Али в Фес. И не мешало бы узнать о том, кто из гостей разместится в его доме на время свадьбы. Мухамед поднял трубку старого телефона, который был едва ли не ровесником его сына.
- Дядя Али! Ассаламу алейкум ва рахматуллах всем!..
Разговор полился долгий. О предстоявшем торжестве, о трудностях такого далекого перелета. О том, что Сид Али с Зорайдэ остановятся в гостинице на авеню Атлантика, в которой Сид Али всегда останавливался, когда бывал по делам в Рио. С ним же разместятся его сын и внучка Ясмин. А вот дядя Абдул с Дунией и Каримой собираются остановиться у него, Мухамеда. Мухамед поморщился, но возражать не мог, однако, удивившись, что дядя Абдул привезет Дунию. Очень странно.
- Мухамед, ты не должен этому удивляться! Потом всё поймешь. Как у вас дела с Латифой?
И Мухамед выложил дяде Али всё: и то, что Латифа взбунтовалась, но теперь, когда знает обо всём – о второй жене, о её беременности, о том, что девочка остается в Фесе… Но Латифа молчит. Она не разговаривает с Мухамедом. Она не идет ни на конфликт, на ссору, но и не делает шагов на встречу.
- Что мне делать, Сид Али? – простонал жалобно муж племянницы в трубку возле уха сида Али.- я против развода! Поговорите с Латифой! Пусть она примет Лейлу и ребенка! Помогите!
- Что ж, Мухамед. Я поговорю с племянницей. Поговорю, потому что я против разводов. Я всегда старался сохранить семьи родственников. Аллах против разводов. Я постараюсь и вам с Латифой помочь, обещаю.
Это было именно то, что хотел услышать муж Латифы. Если Сид Али обещает, значит, он так и сделает. Мухамед вздохнул с облегчением: теперь Латифе придется прислушаться к мнению уважаемого и любимого родственника.
Мухамед был очень рад, что смог поговорить с Сидом Али. Он достал свежую пижаму, переоделся и задумался, остановив взгляд на бахурнице, когда-то подаренной Зорайдэ им с Латифой.
- Было бы хорошо поговорить и с Зорайдэ, - пробормотал он.
Но это палка о двух концах: если Латифа наговорила о нем жене дяди Али, то она может принять сторону Латифы. Так всегда ведь и было у Саида и Жади. Саид никогда не доверял Зорайдэ, подозревая её в том, что она во всем помогала Жади, чтобы та не вытворяла. Одалиска! Одалиска! Жади и Латифу сбивает теперь с пути примирения. Если бы не она, его Латифа давно бы захотела помириться!
Усевшись в кресло и включив светильник, Мухамед, тяжело вздохнув, оттого что снова в его комнате рядом с ним не было Латифы, по которой он уже сильно скучал, подперев пухлой ладонью подбородок, стал с тоской вспоминать Фес.
Это Саид после долгих лет проживания в Марокко смог привыкнуть к образу жизни в Бразилии. Но Мухамед, прожив четверть века в Рио-де-Жанейро, имея в этом городе и собственный дом, и магазин, ведя бизнес, никак не мог привыкнуть к стране как к новой родине.
Его сердце, как он, наконец,  понял в последний приезд в Фес, принадлежит Марокко. Это его родина, где Мухамед чувствовал себя отлично. Ничто не вызывало в нем отторжения: ни внешний вид жителей, ни обычаи или кухня. Всё принималось им.
Он вспомнил, с каким удовольствием блуждал по запутанным улицам Феса, слушал рыночный гам на медине, уворачивался от ослов и мопедов, просыпался по утрам под крики муэдзинов с многочисленных мечетей старинного арабского города, питался едой родной марокканской кухни… Иначе говоря, оказался в обстановке, разительно отличающейся от  той, в которой он был вынужден проживать  столько лет, не принимая окружавшей его действительности.
«Завтра пятница. Мы с Мустафой собираемся в мечеть на пятничную молитву. Саиду опять некогда, значит, опять без него! А вокруг них происходят такие безобразия! Скоро карнавал. Это кошмар просто, - думал Мухамед. – А в Фесе в пятницу Медина почти пустынна, многие мелкие лавки вообще закрываются в этот день…». Он ещё долго ностальгировал по родным местам, слушая, как за окном стучит дождь.

***
А Сан-Криштован, как и весь Рио, готовился к Карнавалу. Ещё несколько дней – и в городе воцарится такая вакханалия! Вся жизнь подчинится празднику! Уже сейчас толпы туристов бродили по всему Рио-де-Жанейро, наплыв чувствовался и в Сан-Криштоване: бар Журы и кафе Ноэмии не знали ни минуты покоя. Не было отбоя и от покупателей и в магазинах Амина и Мухамеда. Но вот сегодня, в пятницу, не смотря ни на что, «Волшебная лампа» была закрыта.
- Отец, я не буду закрывать свой магазин, - упёрся Амин. – Столько покупателей – да я за один день продам столько, сколько за весь следующий месяц не получу выгоды!
- Амин, ты хотя бы в мечеть с нами сходи! От этого ты не можешь отказаться!
Мухамеду показалось, что он всё-таки  убедил сына. И Амин действительно отправился  с ними на пятничный намаз, оговорив, что после этого он всё-таки вернется в магазин.
Почему он сам с радостью отказался от дневной прибыли, предпочтя  с утра отправиться в мечеть, а потом планируя просто побыть дома, возможно, поискав подходы к Латифе… а вдруг получится с ней поговорить? Или даже найти доводы и уговорить помириться с ним?
А в магазине им с Мустафой пришлось бы целый день общаться с полуголыми бразильянками и туристами, старающимися закупить сувениры перед карнавалом. Видеть обнаженные плечи и длинные голые ноги стройных и не очень девушек, женщин в шортах, без платков на потных головах с распущенными и волосами. Мужчины с волосатыми ногами, в шлепанцах, из которых зачастую торчали пальцы с корявыми ногтями. Иногда заходили и пьяные – видимо, направляясь в его магазин, выйдя из бара доны Журы… Сегодня Мухамеду совсем не хотелось видеть ничего подобного.
 Но без этого не обошлось. Уже подходя к дому, на обратном пути из мечети,  Мухамед и Амин с Мустафой застыли в ступоре от увиденного ими возле столиков бара.
Карла, нарядившись в карнавальный костюм, т.е. почти голая, прикрытая всего лишь неким подобием кусочков одежды из перьев, каких-то лент и блесток на прозрачной ткани, вся с головы до ног расписанная красками разных цветов, под музыку самбы и одобрительные крики собравшейся толпы показывала танец, с которым она должна была выступать на самбадроме, идя в колонне их района.
То, что именно Карла станет представлять Сан-Криштован на карнавальном шествии, было известно давно. Вот только увидеть эту ослепительную красотку в таком виде ни Мустафа, ни Мухамед никак не ожидали. Они застыли у дома, забыв, казалось, что дверь вот здесь, рядом, и стоит сделать всего несколько шагов, чтобы войти внутрь и избавить себя от ужасного зрелища. Амин же, не стесняясь, рассматривал Карлу. Он стоял за толпой, обхватив себя за плечи, и разглядывал молодую женщину, бесстыдно выставившую все прелести напоказ восхищенной толпе, совершенно не воспринимавшей это зрелище как нечто порочное.
Нет! Вовсе нет! Многие зрители подбадривали Карлу и подпевали под мелодию самбы, пританцовывая на месте и приветствуя избранницу Сан-Криштована.
Мухамед с ужасом увидел, как Карла, заметив Амина, широко улыбнулась ему, и, виляя всеми частями тела, приветствовала парня взмахом руки! Кто-то из толпы повернулся к нему… к ним!... , чтобы узнать, на кого обратила свой внимание Королева Сан-Криштована, и тут же защелкали фотоаппараты.
- Нет! Нельзя! Я запрещаю! Не надо фотографировать, - закрывая лицо руками, в отчаянии завопил Мухамед. Иначе и нельзя было назвать то, что окружающие услышали от странного толстяка в длинной легкой джеллабе с четками в руках.
Но его протест потонул в хохоте зрителей, собравшихся на репетицию карнавального танца и шествия, которое должно было состояться уже через несколько дней.  Ведь на представление на самбадроме могли попасть далеко не все. А сказать честно – совсем немногие. И поэтому в каждом районе проводился собственный небольшой костюмированный бал -  мини-карнавал.
- Амин, уйди! Зайди в дом, сынок!
Но Амин как будто не услышал. Когда ещё представится случай взглянуть на такую красавицу, да ещё о которой мечтал, будучи подростком? А Карла и сейчас даже очень ничего: бронзовое от загара, упругое тело, чудесные волосы… Грудь не меньше чем у Халисы…Но их даже сравнивать не стоило!
Пока Амин откровенно рассматривал женщину, Халиса умирала от ревности, стоя возле окна зала. Выйти на улицу она не смела. Это не понравилось бы свекру, и Амин был бы тоже против. Хотя сам уставился на бесстыжую Карлу.
Она чуть не расплакалась, увидев, как Карла подала знак её мужу, помахав рукой. Что она может сделать? Выйти на балкон, чтобы бесстыдница знала, что законная жена всё видит? Нет, этого не следует делать. И глупо. Карла ещё и ей подаст знак, опозорив перед стоявшими внизу людьми. Халиса металась перед окном, не зная, что предпринять, видя, что сам Амин вовсе не прочь, чтобы Карла с ним любезничала на виду у всего района.
«А обо мне он подумал?» - негодовала Халиса, не подозревая, что  Амин как раз о ней и думал, сравнивая собственную жену с порочной Карлой, и сравнения были не в её пользу.
«Амину ничего не будет. А на меня завтра же все соседи будут показывать пальцем и смеяться надо мной!» - расстраивалась молодая жена. Она откровенно не понимала, почему Сид Мухамед не уведет Амина с площадки перед баром. Вот просто возьмет под руку и уведет, пусть даже против его воли!
Но Мухамед и не смог бы сделать так, как хотелось Халисе. Амин – высокий, ростом почти с Саида, молодой мужчина. И это следовало принимать теперь во внимание. Хороша была бы сцена, если бы невысокий по сравнению с сыном Мухамед, вцепившись в руку сына (а мысль такая появлялась и в голове отца), попытался увести сына в дом.  Это же весь Сан-Криштован тут же поднял бы на смех их семью!
И Мухамед в бессильной злобе наблюдал за происходящим безобразием. Масла подлила, как всегда, и дона Ноэмия. Она подошла к Мустафе, смотревшему во все глаза на безобразное зрелище, и сладким голосом поинтересовалась у мужа:
- Мустафа! Тебе нравится? Тогда я тоже хочу участвовать в карнавале! Как Карла – появиться усыпанной стразами на тонкой ткани, в которую обернуть грудь, на талии и немного ниже. Кажется, с прошлого карнавала у Журы в подсобке оставались перья и моток лент. И я, в таком костюме, на платформе, установленной сверху на машине Рапазао, под звуки самбы или румбы, вытанцовывая разные движения, прокачусь до самого самбадрома. Мустафа, ты со мной? Тебя можно покрыть краской, покрасить тебе бороду в разноцветную радугу и… прикрепить набедренную повязку!
Мустафа, наконец-то, понявший, что Ноэмия только дразнит его, а поначалу принявший её слова за чистую монету, зычно запротестовал:
- Ноэмия! Ноэмия! Пойдем домой! Тебе здесь нечего делать!
- Ещё чего! – возмутилась его жена-бунтарка.- Я и в день карнавала обязательно выйду посмотреть на праздничное шествие! Такой праздник бывает только раз в году, и чтобы я его пропустила? – смерила она его возмущенным взглядом с головы до ног.
- Харам, это такой харам! Хорошо, что дядя Абдул решил приехать попозже, иначе его удар хватил бы при виде голой одалиски под окнами моего дома! Амин, не смотри на неё, пожалуйста! – причитал Мухамед.
- Дядя Абдул? – переспросила дона Ноэмия. – Но ведь он решил жениться, а молодоженам и полагается, да просто сам Бог велел - смотреть на такие вещи! Или ты думаешь, что твой дядя Абдул женится только ради того, чтобы жена ему чай заваривала и тапочки приносила к кровати?
Ноэмия понимающе усмехнулась представшей её взору картине, не обращая внимания на негодующие взгляды Мустафы и Мухамеда.
Мухамед решил больше ничего не говорить вслух. Эти бразильцы ничего не понимают. Бесполезно что-то объяснять. Они во время карнавала все как будто сходят с ума.
Но когда Мухамед встретился взглядом с доной Журой, насмешливо наблюдавшей за ним и Мустафой, тут его нервы не выдержали, и, ответив мерзкой женщине полным ненависти взглядом, он повернулся и скрылся в  своем доме. 

А вскоре разошлись, наконец, и  собравшиеся поглядеть на Карлу соседи, и любопытные туристы. Конечно, только после того, как удалилась она сама.
Часть людей переместилась в бар доны Журы, которая взялась сама обслуживать многочисленных посетителей, дав задание Базилио и Анинье украсить бар снаружи.

 Базилио, сидя на стволе пальмы, развешивал, как мог, гирлянду из лампочек, обсуждал при этом с сидевшими внизу за столиками клиентами карнавал и то, как готовятся к празднику их конкуренты. Анинья же заканчивала  украшать разноцветными флажками и лентами ножки зонтиков от солнца возле каждого столика.
 Тут-то и заметила хозяйка бара несносного кота, вновь непонятно откуда появившегося в самый неподходящий момент.
-Базилио! – раздался боевой клич доны Журы, услышав который, парень едва удержался на пальме.
- Разве так можно пугать человека? – в замешательстве проворчал Базилио, осторожно спускаясь вниз.
А Жура стояла на пороге бара, уперев руки в крутые бока.
- Базилио, я просила тебя выяснить, кто хозяин кота! Ты его нашел?
- Нет, дона Жура! Как я могу его отыскать? Только случайно как-нибудь, - начал ныть парень.
- А ты людей расспрашивал? Нет? Я так и знала! Так вот что: поможешь мне вытащить из холодильника в кладовой туши рыбин, которые мне утром привезли рыбаки, а потом будешь присматривать за рыбой. Понял? Не хватало, чтобы кот до неё добрался.
- А …что с рыбой? Дона Жура!
- А то! У меня много дел. А рыба пусть  полежит на столе, и я разделаю её на стейки, как только появится свободное время. И не дай Бог, если кот посягнет на рыбу! Ты, Базилио, отвечаешь за продукты головой!
Погрустневший работник прошествовал за доной Журой и помог ей вынести в зал большой ящик, из которого она достала сначала тушку красной рыбы, превосходящую по размерам барана. Чтобы уместить её на столе, Жура взмахом огромного ножа рассекла рыбину на две части: в разрезе рыба и, правда, походила на бараньи ребрышки. Так же она поступила и с другой тушкой: Базилио не запомнил название рыбин, но эта, вторая, в разрезе была похожа на свинину: со всеми прослойками, как положено.
- Вот, Базилио – твоя задача: не подпустить к ним кота. Уффф, устала как! И присесть негде, - осматриваясь вокруг, тяжело дыша и отдуваясь, проворчала дона Жура. – принеси, Базилио, мне тот стул! И неудобно у клиентов место отбирать.
- Чего неудобного, дона Жура? Хозяин, словно чирей, где захочет, там и сядет! – простодушно заметил Базилио.
- Иди ты! Базилио! Думай, что говоришь! И помни, с кем разговариваешь! – рассердилась вдруг отчего-то дона Жура, садясь на принесенный стул.- Принеси-ка мой сотовый, Шанди позвоню. Быстрей, Базилио!
Пока работник искал телефон, оставленный доной Журой где-то в подсобке, в бар вошла закончившая порученное ей дело Анинья. Но, увидев хозяйку, с деловитым видом тут же направилась к ней.
- Что, Анинья? Какой-то срочный заказ? Сама обслужи, я посижу немного, отдохну! – воспользовавшись как веером местной газетой, оставленной кем-то из посетителей, устало распорядилась Жура.
- Не смогу, - ответила Анинья.- Здесь нужен Базилио: синьор Олаву передал через соседку заказ – вот листок с названиями блюд. Он сам не сможет прийти, его мать уехала, потому что не выносит карнавал, суету, шум, много людей на улице.  А синьор Художник рисует картину, не может прервать работу.
- Надо же! – удивилась дона.- Это ещё что за новости. Ну, хорошо! То, что старая синьора уехала – уже хорошая новость. Так где Базилио?
- Я здесь, дона Жура, - выскочил из кладовой Базилио, протягивая телефон. Жура взяла его и положила в карман.
- Вот что, парень, пусть Анинья приготовит всё по списку, что заказал синьор Олаву, а ты – быстро, очень быстро, потому что на тебе – охрана рыбы! – отнесешь ему домой заказ. И чтобы ни минуты там лишней не задержался. Понятно?
- Да, дона Жура! – с восторгом ответил Базилио, давно мечтавший побывать дома у художника, но не находивший повода к нему заявиться. А теперь … такой шанс!
Вернулся он действительно быстро и вид имел интригующий.
- Отнес? Синьор доволен? – отрываясь от телефонного разговора, спросила  Жура, не обращая внимания на выражение лица Базилио, похоже, узнавшего какую-то тайну, и не меньше.
 Но это и, правда, было именно так! Если бы дона Жура его выслушала! Он рассказал бы ей, что ему довелось увидеть в мастерской синьора Олаву. Чтобы тогда она сказала, а?!!

***Спустя пару часов готовые стейки из рыбы расхватывались посетителями бара с неимоверной быстротой. Базилио выполнил добросовестно работу сторожа, и с рыбой ничего не случилось.
Но Жура несколько раз успела заметить шнырявшего туда-сюда рыжего кота. Ей очень хотелось поймать эту бестию, но никак не удавалось выбрать времени, настолько она была занята. Базилио же, как всегда, ничего не замечал у себя под ногами. Его интерес был на уровне ушей: кто и о чем сказал…
Но вот появился в баре и сам Художник. Он уселся за столик на улице, выбрав тот же, какой занимала и его матушка. И вот тут–то Жура увидела, как рыжая бестия, неуловимый котяра, попортивший столько крови доне Журе, спокойно подошел к столику синьора Олаву и потерся о его ноги.
- Это что ещё такое? – заподозрила неладное Жура. Но надо было подойти к клиенту и принять заказ. Надо же! Столько закупил по списку – да этих запасов на неделю должно хватить! И вот мужчина снова в баре, пришел покушать.
Кот, заметив подходившую всё ближе дону Журу, решил, вероятно, что идут за ним. И повернул в сторону. Но присел и стал поджидать хозяйку заведения. В планы Журы вовсе не входило ловить кота, но терпеть такую наглость она не стала. Наклонившись, Жура ловко схватила котищу за шкирку и подняла над собой.
Сидевшие в баре и за столиками клиенты замерли в ожидании того, что последует за неожиданным событием. И кот завыл. Диким, душераздирающим голосом. Жура встряхнула кота ещё раз, и как следует.
- Чей кот? Чьё это животное, кто знает? Он не уличный, Базилио знает всех местных котов, и они знакомы с его веником. А этот домашний! Так кто знает, чей он? Мне что – вознаграждение пообещать тому, кто найдет его хозяина? –обводя притихших посетителей грозным взглядом, вопрошала синьора.
- Э-э-э… Дона Жура, - осмелился подать голос Художник.- отдайте его мне! Пожалуйста!
- А что такое, синьор Олаву? Хотите нарисовать портрет этого негодяя и расклеить копии по всему району? – заинтересованно спросила Жура.
- Нет, синьора. Это… мой кот! Мой Огонек!
Такого дона Жура не ожидала. Она едва не выпустила из сжатого кулака орущего, нет, воющего на все лады, кота. Но быстро пришла в себя, шагнула к столику синьора Олаву и остановилась почти возле  него.
Взглянув на господина Художника, она сурово сдвинула брови и проговорила:
- Вы сказали, что кот – ваш! … Или я ослышалась?
- Нет, дона. Что вы делаете с бедным животным? Чем мой кот провинился перед вами?
- Так это ваш кот?!! – прищурила колючие глаза дона Жура.
- Да, синьора, это моё животное, - с достоинством ответил художник, подергивая кончик одного из усов.
- Значит, это ваш кот безобразничает в моем баре?
Выражение лица толстяка стало виноватым. И тут же раздался грозный окрик Журы:
- Базилио, бездельник, куда ты подевался? Неси немедленно тот список, который я составила для владельца кота, когда ты его разыщешь!
  Появился Базилио и с обреченным видом протянул ей помятый лист бумаги. Перечень потерь немедленно был вручен хозяину кота. Синьор Олаву пробежал глазами список из нескольких пунктов, кивнул, и, сдернув с головы шляпу, мягко проговорил:
- Простите, синьора, это животное совершенно неуправляемо. Я бы давно усыпил эту тварь, но моя тётушка души в нём не чает. Будьте добры – отдайте его мне, и я головой ручаюсь, что вы больше никогда в жизни его не увидите.
- Надеюсь, что так, - сказала Жура и сунула орущего кота в руки толстяку. Тот прижал кота к себе, поблагодарил синьору, поклявшись оплатить список нанесенного ущерба, и, повернувшись, бойко засеменил в сторону дома.
Плюхнувшись на ближайший стул, дона Жура подняла руку и взглянула на царапину, которую исхитрился нанести кот.
- Черт бы побрал этого кота. Но не ожидала, кто окажется хозяином!
Базилио, наслаждавшийся увиденной сценой, которая может оказаться темой для интересного рассказа многим соседям, не ждал, что и на него немедленно обрушится хозяйский гнев.
- Базилио, - подозрительно глядя на работника, приступила к расспросу дона Жура. – когда я посылала тебя отнести заказ к синьору Олаву домой, ты не видел у него в жилище кота? Только не лги! Ни за что не поверю, что ты, который всегда обо всех знает больше, чем они сами, не пронюхал, у кого живет кот. Признавайся!
- Дона Жура! Кота в первый раз я увидел только сегодня в мастерской синьора Художника. И то, потому что вы меня в первые отправили к нему отнести заказ. Откуда я мог знать, что кот его? Может, он и туда так же пробрался, как и в бар?
- А спросить, чей кот, ты не догадался? Просто спросить, не его ли это кот, если увидел в доме животное?
- Нет, не догадался. Потому что я увидел такое! Дона Жура, вы ахнете, когда узнаете, что я увидел в мастерской!
- Опять сплетничать собрался? Базилио, тебе заняться нечем? Я тебе живо работу найду!
- Ну вот, а потом опять скажете, что я вас не предупредил!
- Ну что такое ты там увидел? – нехотя спросила дона Жура, не ожидая услышать что-то действительно важное для себя.
Но в баре об этом уже начали гадать подвыпившие любители кашасы. Поэтому со всех сторон понеслись предположения о том, что мог увидеть парнишка у Художника:
- Голую красотку, которую Олаву рисовал, эту, как её? Натурщицу?
- Точно! Поэтому и не пришел сам поесть, а прислал за заказом.
Раздался смех подвыпивших посетителей, фантазия которых разгулялась вовсю:
- Он заказывал на двоих, но дамочка всё съела сама, и он явился перекусить в бар! Ха-ха-хаааа!
 - А вот и нет! Не было там голой женщины,- обиженно засопел Базилио, которого так бесцеремонно перебили, не дослушав его рассказ.
- У синьора Олаву в мастерской столько картин! Уже давно законченных. Чего только он там не нарисовал. И Сан-Криштован – дома, знакомую улицу, ту, что за поворотом у мечети. И  картина с нарисованным баром. И даже портрет доны Журы есть. Вот! – торжествующе преподнес главную новость Базилио.
- Что? – посерьезнела дона. – Какой ещё портрет? Он меня нарисовал, я тебя правильно поняла?
- Ну, это… да… А разве вы не позировали синьору Художнику?
- Я?!! Ты за кого меня принимаешь, парень? – не на шутку разозлилась хозяйка. – Чтобы я ? Я? Чтобы я позировала для портрета?
- Так он же вас не в голом виде нарисовал, а в таком ….
- Каком ещё таком, отвечай, Базилио!
- Каком-то странном. Я не знаю, как вам это объяснить. Вы у него сами спросите! Вроде бы и вы это, но почему-то на картине Вы вся состоите из точек, кружочков и треугольников. Синьор Олаву сказал – это техника рисунка такая.  Но я вас сразу узнал, - разулыбался Базилио, получив за это мокрой тряпкой по плечу.
- Чтобы я ни слова больше об этом не слышала! Ты меня понял, Базилио? Иди работать!
- Слушаюсь, уже иду, - ответил сплетник, исчезая в баре.
А Жура, сердито хмурясь, смахивая тряпкой мусор со столиков в ведро, обеспокоено думала, что художник запросто может отомстить за кота, получившего трепку: что, если он её голой нарисует? И будет показывать «портрет» всем, кому не лень? Эта мысль нервировала женщину, не давая спокойно работать.
Наконец, остановившись передохнуть, Жура оглянулась на окна дома синьора Олаву. Поправив кружева на груди в вырезе безрукавного платья в мелкий желтый цветочек на темном фоне, затем достав из кармана кружевной носовой платок, которым вытерла потное лицо, она как будто задумалась, принимая некое решение.
Поколебавшись, Жура всё-таки не выдержала и отправилась в мастерскую. Базилио с интересом издали наблюдал, сгорая от любопытства.
Войдя в помещение на первом этаже дома, женщина осмотрелась. Базилио не солгал: картин было великое множество. Во всяком случае, несколько десятков их – больших и маленьких,  величиной как с экран телевизора, так и с небольшую книгу. Они стояли вдоль стен, прислоненные верхним краем.
Часть картин были повернуты изображением наружу, но большая часть – стояла «лицом» к стенам. Но там, где можно было рассмотреть изображения – да, Базилио опять же сказал правду: дона Жура узнала и знакомые улицы в Сан-Криштована, и виды города, и пейзажи, видимо, написанные с высоты балкона. И натюрморт из продуктов собственного бара: пирожки с треской на знакомой тарелке, а  рядом – рыжий кот.
Увидев незаметно вошедшего художника, молча остановившегося неподалеку и наблюдавшего за ней, она сердито спросила:
- Что же это вы, синьор Олаву, кота своего моими пирожками кормите, да ещё и из тарелки, которую я посетителям на стол ставлю?
- Ну с чего вы это взяли? Откуда у меня ваши пирожки, тарелки? Кота я кормлю специальным кормом для кошек, он, дрянь такая, ничего есть больше не желает!
- Вот как?! А знаете, почему он у вас ничего не ест? Потому что по ночам кормится в моем баре. Кстати, пирожки ест с превеликим удовольствием, и как раз из этой тарелки! Эта картина  вас изобличает!
- Ничего подобного! Я много раз видел и пирожки, и ваши тарелки в баре. Написал по памяти эти предметы. Кота теперь буду на веревку привязывать до приезда тетушки. Она скоро здесь появится – пусть сама следит за этим поганцем.
- Но всё же, синьор Олаву – картина изображает то, что, скажем так, не соответствует действительности. Отдайте мне картину в счет нанесенного убытка!
- Да, пожалуйста, забирайте. Повесите её в баре, на видном месте.
- Вы меня не поняли! Если люди увидят, то решат, что из моих тарелок вы своего кота кормите. Я потеряю всех клиентов. Хотя все знают, что для меня чистота и санитария – на первом месте.
- Хорошо, забирайте картину, - улыбаясь, он показал рукой на свой «шедевр».
Дона Жура, забыв, для чего она сюда пришла, схватила натюрморт, обернула его старой газетой и поскорей вышла из мастерской. Оглянувшись по сторонам,  она зашла в бар, но поднялась тут же на второй этаж, где располагалась её квартира – прямо над баром.
 И первое, что она сделала, оказавшись в комнате, где можно было не бояться чужих глаз, это  - выдрала полотно из рамы, а затем изодрала его на тонкие полоски. Потом завернула всё в непрозрачный пакет, пообещав себе выбросить его подальше отсюда, как только представится возможность выйти из дома за пределы Сан-Криштована.
Что касается портрета, о котором говорил Базилио, тут уж Жура дала маху, конечно, даже не успев взглянуть, что он собой представляет. Но ничего, она ещё подумает над тем, как заполучить и портрет. А поможет ей в этом Базилио. Потому что идти ещё раз в ту мастерскую ей совершенно не хотелось. А Базилио – тот в лучшем виде и другие картины рассмотрит, и портрет уговорит доне Журе отдать. Почему бы и нет?

 24. Глава 8. ЧАСТЬ 3. Хадижа и Жади в Торговом Центре.

До карнавала оставалось несколько дней, и Жади собиралась вместе с Лукасом и  всем семейством Феррасов  уехать на несколько дней из города. Но она ждала звонка от Хадижи, ведь Саид обещал ей, что дочь поедет в Торговый Центр выбирать платье вместе с ней. А Хадижа не звонила.
Но, наконец, на сотовый пришло сообщение, что сегодня привезут платья, а Хадижа будет ждать мать возле машины, у входа в ТЦ.
 Жади тут же позвонила Самире и заехала за ней и Латифой. Приехав на место раньше назначенного времени, женщины ради удовольствия прогулялись по нескольким этажам. Затем Жади оставила их в кафе, заказав несколько порций сока и целый набор пирожных, а сама спустилась вниз к выходу, куда должна была подъехать машина Саида.
Хадижа уже стояла возле автомобиля, а Саид, приоткрыв дверцу авто, что-то тихо сказал дочери. Она кивнула и, увидев мать, направилась в её сторону.
 Они обнялись и некоторое время переговаривались о чем-то, смеясь друг с другом.
Саид с тоской заметил, что Жади на этот раз даже не посмотрела в его сторону. Может быть, не заметила его в машине? Решила, что Хадижа приехала в ТЦ только с шофером? Не оглядываясь, его дочь и бывшая жена быстро взбежали по ступеням и скрылись внутри магазина. Сделав звонок и мстительно улыбнувшись, Саид приказал шоферу отвезти его в офис. Впереди было несколько деловых встреч.

*** Хадижа с матерью шла по коридору третьего этажа магазина, и Жади засыпала вопросами дочку, когда  та радостно воскликнула:
- Мама, смотри, какая встреча!
 Действительно, из кафе вышли и двигались им навстречу Латифа и Самира.
После радостных приветствий  родственницы отправились в салон, куда должны были привезти по заказу Саида несколько вариантов свадебных платьев.
- Мама, я видела в журнале, в каталоге, такое платье! Не помню фирму, но оно мне очень понравилось. Отец обещал мне заказать именно такое!
- Посмотрим, моя принцесса, что ты выбрала! Я хочу, чтобы на свадьбе ты была самой красивой невестой, какая только была когда-либо в нашей семье!
 Про себя Жади подумала, что если за заказ взялся Саид, то ничего хорошего ждать не приходится. Какое платье он мог бы выбрать дочери? Очень строгое и закрытое. Только такое. Ведь жених – не европеец. Он из традиционной марокканской семьи, мусульманин, придерживающийся консервативных взглядов. Так рассказала ей Зорайдэ  А, если учесть, что дядя Абдул – близкий друг деда жениха, то и вовсе можно предположить, какие требования будут предъявляться к свадьбе! Ничего хорошего ждать, таким образом, не стоило. Но разочаровывать радующуюся  выбору платья дочку Жади не стала. Пусть сама всё увидит!
Жади вспомнилось, как она сама всегда выбирала для себя наряды, когда была женой Саида. Он всегда был искренне рад, когда она покупала или заказывала новые платья, потому что думал, что она наряжается, украшает себя – для него! Он никогда не жалел денег ни на красивые дорогие ткани, ни на украшения. Но что их ждет сейчас?
 В салоне их попросили подождать. Совсем недолго, пока не распакуют платья. И воспользовавшись представившейся возможностью, они стали обсуждать подготовку к свадьбе.
-Хадижа, а где будет проходить торжество? – как-то по-журналистки спросила Самира.
- Я точно не помню название гостиницы, но для гостей отца праздник будет проходить в зале отеля***. Там должно поместиться около трехсот гостей!
- А где вы собираетесь с женихом регистрировать брак? - продолжала расспрашивать Самира. Латифа и Жади при этом переглянулись.
- Самира, дочка, браки, такие как у Хадижи, проходят без регистрации, такой, какая бывает у бразильцев.
- А как же тогда? – заинтересовалась девушка. И все, в том числе и Хадижа, принялись объяснять Самире, как всё должно произойти.
- А в доме твоего отца что будет? А что тогда в отеле? Когда тебе купят золото, которое должно быть подарено женихом на свадьбу?
Вопросов было много. Разговор был интереснейшим для всех.
- Отец заказал несколько килограмм лепестков роз, чтобы усыпать ими дорожки возле дома, зал в отеле, постели в доме – для гостей и всех  членов семьи…
Пока Хадижа расписывала, как идут приготовления к свадьбе, успели принести и готовые платья. Несколько девушек занесли манекены с образцами чудесных, волшебно красивых, бесподобных платьев!
И разговор тут же прекратился, они встали и подошли ближе, чтобы лучше рассмотреть все детали. Хадижа рассматривала каждое, некоторые даже примеряла.
-… Хадижа, это платье похоже на…, не знаю, на взбитые сливки – столько в нем разных кружев, и оно слишком пышное! – критиковала Самира платье, в которое с радостью облачилась невеста.
-…Нет, Хадижа, это платье красивое, но у него совершенно голая спина. Твоему отцу это не понравится.
- …А здесь столько лишних украшений, что внимание будет уходить на них, а на тебя никто не станет смотреть! – снова придиралась Самира.
Они и не  обратили внимания, как в самый разгар примерки в зал салона вошли три женщины. Латифа заметила их первой.
- Жади, - простонала она, - что это такое? Как могло это случиться?
Жади с Самирой оглянулись, тут же и Хадижа подняла глаза от лифа платья.
- Вы?... как вы все здесь оказались? - негодующе спросила Хадижа, - кто вам разрешил прийти сюда?
И Жади, и Латифа поняли, что так чудесно начавшаяся встреча сейчас будет испорчена скандалом. Только Самира, недоуменно окинув вошедших, продолжала рассматривать следующее платье.
- Кто нам позволил, Хадижа? – усмехнулась на этот вопрос Рания. – Твой отец, конечно! Он сказал, где можно тебя найти!
- Не лги, Рания! Это твои интриги! Мой отец знал, что я здесь буду не одна, а мамой!- возмущалась Хадижа, настроение которой стремительно портилось.
- С мамой? Как оказалось – не только с мамой, но и с другими родственницами!
- Какое твое дело? Решила испортить мне праздник? Я не хочу, чтобы ты видела мои платья.
- Да? Между прочим, отец отправил нас сюда и для того, чтобы мы и себе купили что-нибудь к свадьбе! Чем ты недовольна, Хадижа?
- И что? Вы что-нибудь купили? Что именно?- настаивала Хадижа.
- Хватит, Рания! Ты долго издевалась над моей дочерью! Но я больше не потерплю этого!- вмешалась Жади.
- И что ты сделаешь? – подняла брови с издевкой первая жена Саида.- А вот я могу сейчас же позвонить мужу и расскажу, что ты пришла не одна, а с Самирой, которую семья не желает видеть, потому что она отвергнута семьей. И на свадьбу она не приглашена, и не пригласят – потому что Саид придерживается традиций, против семьи не пойдет.
Самира покраснела, но промолчала. Хадиже стало обидно за сестру и она сказала:
- Я хочу, чтобы вы все ушли отсюда и не мешали мне выбирать платье!
- Нет, Хадижа, мы не уйдем! – припечатала Рания и с удовольствием уселась в кресло возле стойки. – Саид рассказал мне, как примерно должно выглядеть твое платье. Поэтому можешь особенно не тратить эмоции на то, что тебе не позволят одеть на свадьбу. Лучше сразу спроси у меня, какое платье для тебя выбрал отец!
- Что??? Рания, не провоцируй меня лучше! Мой отец купит мне то платье, которое выберу я!
  Фатима, видя, что из-за язвительных насмешек Рании назревает неприятная ситуация, а то и скандал, примирительно сказала девушке:
- Хадижа, мы тоже хотим принять участие в выборе! Ты думаешь, мне не интересно, какое на тебе будет платье? Вот меня лишили такого  удовольствия. А ты только посмотри, сколько привезли тебе разных моделей!
Зулейка молча наблюдала за происходящим. Её куда больше, чем платье, интересовали эти две женщины: Жади и Латифа, которых она так редко видела за годы, когда стала женой Саида. А ведь её судьба была тесно связана с ними обеими. Латифа… «Спасибо тебе, дорогая, что не позволила мне стать женой Мухамеда. Потому что иначе  я, Зулейка, совсем не смогла бы испытать счастья и не познать любви!»
Если бы Латифа тогда, уж непонятно, каким таким образом, не сделала так, что Мухамед не смог жениться на ней, сейчас она была бы второй женой Мухамеда. Вот эта девушка – дочь Мухамеда? Та самая Самира, отказавшаяся когда-то носить платок. Она и сейчас без него! Из-за платка и решил тогда Мухамед выбрать себе вторую жену. Но не получилось тогда -сделал это много лет спустя. Значит, так или иначе, это должно было случиться…
А это Жади? И тебе спасибо, дорогая! Если бы не ты, не появилась бы в семье Саида Рания, а потом  уставший от ревности Саид отвел от себя удар на Зулейку, выбрав её в жены. Чтобы Рании было чем занять себя, и самому не скучать. Но теперь есть Фатима, которая украла Саида у них обеих. И Рания по-прежнему ненавидит мать Хадижи, поэтому она так и показывает перед её дочерью свою власть.
Рания сидела в кресле и наблюдала, вставляя едкие  замечания, которыми старалась побольнее задеть всех: и Хадижу, и Жади, и даже Латифу. И остальных.
- А какое свадебное платье было у тебя, Фатима, кстати? Фотографии я видела, где ты с Саидом на вашей свадьбе, но что-то не рассмотрела одежду. Что твои родственники могли тебе купить? Белое, закрытое под паранджу одеяние?- издевательски вопрошала Рания.
«Вот и Фатиме досталось!» - подумала Зулейка, отходя в сторону и тоже присаживаясь в кресло.
-Нет, мне мой муж подарил на свадьбу много очень дорогих украшений и безумно дорогое и красивое платье!- сдержанно ответила Фатима.
-Неужели? Надо будет расспросить Саида. А как…
- Хватит, Рания, доставать всех! – сказала Жади, которой надоело слушать бывшую соперницу и врагиню, которая, пожалуй, такой же и осталась.
- Как будто ничего не изменилось, Рания! Ты никак не можешь забыть, что было между мной и тобой много лет назад? Всё давно закончилось, приди в себя, Рания! – пощелкала пальцами прямо у неё перед носом Жади.
- Ты и Лукас…
- Оставь это, Рания, прекрати, пока я не напомнила тебе одно имя: Маиза. Ты и Маиза – и что скажешь?
Рания замолчала, покраснев от злости. О, нет! Ей вовсе не хотелось, чтобы в семье две другие жены знали, что у Саида была любовница-бразильянка - Маиза! Ей казалось: узнай Зулейка и Фатима об этом случае, она, Рания, будет унижена в их глазах! Так она и сидела, замолчав и злясь, что Жади ловко заткнула ей рот. «Кобра! Змея! Да сократит Аллах твои дни! Пусть Маиза приедет и появится в жизни Лукаса снова!» - мысленно ругалась Рания, не имеющая возможности даже отомстить. «Но если Маиза появится в Рио, вдруг Саид вспомнит о былых отношениях и вернется к ней? – ужаснулась своей недальновидности она. – Впрочем, пусть Фатима страдает   теперь из-за этого. И Зулейка тоже!»
Фатима же внутренне переживала из-за слов соперницы. Что у Саида когда-то была любовница Маиза – об этом ей однажды рассказала и Хадижа, до неё – этой историей поделилась Карима в Фесе, когда Фатима осторожно навела разговор о прошлом своего мужа.
Нет. Фатиму угнетало другое: если бы она тогда знала, что влюбится в Саида! Аллах! Она совсем иначе чувствовала бы себя на собственной свадьбе! Какая чудесная пора у Хадижи – предвкушение замужества, свадьбы, выбор платья, украшений.. А её всего этого лишили! И ведь только теперь Фатима поняла, как ей повезло! Саид – очень даже хороший вариант. Вот если бы ещё жить отдельно от Рании и Зулейки! Наверно, тогда бы у неё была полная иллюзия того, что её муж, Саид принадлежит только ей.
Раздалась мелодия на сотовом Хадижи. Звонил отец.
 И девушка воспользовалась случаем и нажаловалась на Ранию, которая не дала нормально выбрать платье.
- Да, отец, я так и не выбрала! Что? Но я сама хочу… Нет, мама со мной рядом, только Рания всё время цепляется к ней! Хорошо, да, отец! Нет, ничего не смогла выбрать, да.
Хадижа отключила телефон, так и не рассказав Саиду о том, что кроме Жади и трех жен в салоне присутствовали ещё и Латифа с Самирой.
«Но ничего, Саид всё равно узнает об этом, я ему обязательно расскажу!» - злорадствовала первая жена, вставая с кресла. Поднялась и Зулейка. Всем было понятно, что время, отведенное Саидом на посещение салона, закончилось.
- А как же платье, Хадижа? – растерянно спросила Жади.
- Мама, отец сказал, что если я не смогла выбрать платье, то он привез домой то, что ему прислали по каталогу – то самое, что мне тогда очень понравилось. От «Живанши». Представляешь, отец запомнил название модельера из Европы и заказал мне его на всякий случай! А сейчас нам надо возвращаться. Отец  сказал, что приехал ювелир, который привез украшения, которые отец собирается купить мне на свадьбу.
- А почему не жених? Ведь это жених должен покупать невесте золото? Разве не так?- тут же спросила Самира.
- Это так, Самира, такова традиция, - начала Жади, сама не понимая, почему золото покупает Саид, а не жених.
- Отец сказал, что Фарид уже купил мне золото там, в Марокко, и ещё купит, когда я приеду и сама смогу выбрать то, что мне понравится в ювелирных магазинах. Но отец хочет и сам купить мне украшения, которые я надену на свадьбу.
- Это замечательно, - сказала с улыбкой Жади, отметив, что её, однако, Саид не позвал, чтобы она участвовала в выборе украшений. Впрочем, о чем это она? Как Саид может позвать жену Лукаса в свой дом? И Рания сойдет с ума, если такое случится.
- Мама, Самира, тетя Латифа! Я вам позвоню и всё-всё расскажу: какие украшения мне отец выберет.
«Вот именно: выберет сам. Как и платье», - думалось Жади. Она прекрасно разгадала замысел Саида - поиграть с Хадижей, сделав вид, что она может выбирать сама. А на деле заказал платья, которые Хадижа, как примерная дочь, несомненно отвергла бы. Сама. А платье, которое он счел возможным для дочери надеть на её собственную свадьбу, он заказал отдельно, и ему его привезли. Так и с украшениями. И всё будет делаться по его плану. Как ему захочется. Он всегда держал всё под контролем.
- А завтра нам привезут готовые кафтаны и ткшейто. Мама, Самира, вы себе не можете представить, какие красивые вещи мне позволил заказать отец! Кафтаны будут разного цвета. На свадьбе я пять раз буду менять одежду. И туфли тоже скоро привезут.
- Да, Хадижа, я тоже радуюсь вместе с тобой. Мы всё увидим на свадьбе. Иншалла!
- Иншалла! Мама, Самира…
Но Рания, стоя уже в дверях салона, строго сказала:
- Всё, Хадижа, нам пора! Саид прислал за нами машину, и Рамон, наш шофер, ждет у входа в магазин. Идемте!
Хадижа грустно попрощалась со всеми, ещё раз пообещав позвонить всем и обо всём рассказать.
- Хадижа, твоему отцу не понравится, что в магазине ты встретилась с сестрой и тётей Латифой. Он решит, что всё было подстроено, - решила добавить Жади, прощаясь.
- Не  бойся, мама, я всё отцу объясню. Если кто и появился специально, чтобы всё испортить, так это Рания с другими женами. И я в этом разберусь.
- Хадижа! Не стоит себе портить настроение. Думай о хорошем. Держи в себе позитивный настрой. Не обращай на Ранию внимание. Может быть, ты  никогда её больше не увидишь, выйдя замуж. Проведи последние дни в доме отца счастливо.
- Да, мама!
И Хадижа присоединилась к вышедшим в коридор родственницам.
 А Латифа с дочерью и Жади снова зашли в маленький ресторанчик, чтобы перекусить и обсудить увиденное. Было, о чем поговорить.

*** Вернувшись домой, Хадижа первым делом выяснила, когда появится отец.
- Я этого так не оставлю, Рания! Мне хотелось побыть вместе с мамой. И что с того, что тётя Латифа решила встретиться с Самирой в этом же Торговом Центре? Да тебя ещё в Бразилии не было, когда мама с тетей Латифой и Назирой бывали в этом Торговом Центре! У тети Назиры это было любимым местом для прогулок!
- Как и у меня, Хадижа, между прочим! – ответила Рания, стараясь отогнать воспоминания о том, как однажды, гуляя по территории ТЦ, в одном из кафе она увидела Саида вместе с Маизой. До сих пор у неё по спине пробегал холодок, когда перед её глазами вставала увиденная сцена. Но хорошо, что Хадижа об этом не знает.
- Я поговорю с отцом. Пусть он накажет тебя за то, что ты испортила мне встречу с мамой.
- Давай, говори! Саид сам велел нам поехать за покупками пораньше и проследить за тобой и твоей матерью. Твой отец, видимо, настолько не доверяет Жади, что отправил нас шпионить за вами! – скрестив руки на груди, спокойно и насмешливо говорила Рания.
- Отец не стал бы так поступать! Не лги!- разозлилась Хадижа, всё же начиная подозревать, что это и есть правда.
- Спроси у Зулейки. Или  у Фатимы. Вы ведь с ней теперь подруги! Интересно, что она тебе расскажет?
 Хадижа поднялась на второй этаж и постучалась в комнату Фатимы. Разбираться с Зулейкой она не хотела, помня, с каким покорно-безразличным видом присутствовала Зулейка в магазине, и в салоне, и ехала в машине. Но как Фатима могла, если не отказаться участвовать в этом, то хотя бы не предупредить её, Хадижу?
-Фатима! Ты предательница! – бросила она, входя в комнату.
- В чем дело, Хадижа? – непонимающе спросила её хозяйка комнаты. Фатима сняла платье, в котором  выезжала в город, и теперь стояла полуголая, в одном нижнем белье перед шкафом, перебирая одежду. Стянув с плечиков тонкий пестрый халатик, она повернулась к Хадиже.
- Что случилось, объясни, пожалуйста!
- Почему ты не сказала мне, что отец отправляет вас шпионить за мной и мамой в Торговом Центре? Если ты знала, почему промолчала? Теперь и у тёти Латифы тоже  будут неприятности.  Как бы там ни было, Самира – дочь тети Латифы, а разве может мать отказаться от дочери?
- Почему ты решила, что я знала о поездке? Это Рания знала ещё вчера. Как мне кажется, твой отец попросил её об этом вчера вечером. А вот нам она приказала ехать с ней в ТЦ уже сегодня, после твоего отъезда. И между прочим, даже не сказала, куда мы едем. Я думала, мы отправляемся в ТЦ на*** улице. Мы ведь часто там бываем, когда надо купить что-то перед праздниками, - Фатима надела халатик и стала застегивать мелкие пуговки, идущие от горловины до самого низа. Хадижа слушала её, чуть не плача.
- И вдруг оказалось, что Саид заказал нам платья в том же ТЦ, где и свадебный салон, куда отправилась ты. Поэтому, Хадижа, никогда не горячись, а сначала разберись. Особенно будь осторожна, когда выйдешь замуж и войдешь в чужую семью, потому что там у тебя сначала может совсем не быть друзей. Окажется рядом с тобой вот такая Рания, которой ты доверишься, а она тебя предаст. Не верь никому, слышишь, Хадижа?
- Извини, Фатима. Я набросилась на тебя с обвинениями, хотя ты совершенно ни при чем, - раскаялась девушка.
А Фатима, кивнув, вывалила на кровать содержимое «цветочной» шкатулки, стала быстро перебирать украшения, стараясь найти подходящие по виду браслеты. Хадижа присела рядом на пуфик, решив помочь.
- Я давно тебе хотела сказать об этом, Хадижа. Тем более, что семья твоего будущего мужа вовсе не из богатых европеизированных  марокканцев. Ох, кажется мне, что тебя ждет множество испытаний в той семье и просто бытовых трудностей. Я-то до замужества пожила в разных условиях, - с содроганием вспомнила Фатима дом кровных родственников в Сан-Паулу.- А ты росла с рождения в доме богатого отца, не зная, что такое трущобы, голод или жестокое обращение. И подлость видела только от Рании. Тебя просто некому было обижать, а жизни ты не знаешь, потому что не сталкивалась с реальной жизнью.
 Фатима поучала подругу под мелодичный  звон перебираемых уже вдвоем с Хадижей украшений.
Вдруг женщина насторожилась: ей показалось, что под дверью кто-то стоит. Но проверять она не стала. Опять ругаться с Ранией не хотелось. Кто, кроме неё, может тратить время на подслушивание чужих разговоров?
-Вот и об этом помни тоже: и у стен бывают уши! Будь осторожна во всем, всегда и со всеми. Не открывай душу никому. Любая подруга может стать врагом и обернуть твои тайны и откровения против тебя, понимаешь? Я сталкивалась с этим, и не раз.
- Кажется, отец приехал, и не один! –  сказала Хадижа, увидев в окно, как по дорожке к дому идет Саид с невысоким полным мужчиной, который нес странный толи чемоданчик, толи сумку необычной формы.
- Спускайся вниз, девушка, твой отец, скорее всего, привез ювелира.
- А ты, Фатима? Мне хотелось бы выбрать украшения вместе с тобой!
- Иди, мне снова придется переодеться, чтобы спуститься вниз. Я же не могу появиться перед чужим мужчиной в таком легкомысленном халате. Я собиралась отдохнуть в своей комнате, но ты подожди меня внизу. Я быстро.
Хадижа ушла, удивленная откровенностью и советами, которыми Фатима её осыпала. А ведь она права! И не об этом ли её однажды предупреждала и мама? Кстати, где сумка с двойным дном? Аллах, не потерять бы её и не забыть взять с собой в Марокко после свадьбы.
Слова Фатимы напугали Хадижу. Она говорила так серьезно. Что ей пришлось пережить? Интересно. А ведь она практически ничего не знает о Фатиме, о её прошлом, а скоро выйдет замуж, уедет из Бразилии и уже не сможет ничего узнать о ней.
Об этом же думала и Рания, которая услышала более чем достаточно, немного постояв под дверью комнаты. Вот-вот, что было в прошлом Фатимы такого, что сейчас она говорит о каком-то предательстве? Кто её предал? В чем? И как, у кого об этом можно узнать?
Наверняка, в компьютере хранились многие тайны Фатимы, но вот незадача: Рания совершенно не имела навыков работы с этой штукой, ноутбуком, который стоял открыто на столике в комнате соперницы. Если только Саиду намекнуть, что ему стоит проверить содержимое компьютера?  Но этим она займется в другой раз. Хорошая идея, конечно. А вдруг?..
А пока внизу происходили интересные события. Там выбирались украшения к свадьбе. И Рании  никак нельзя было упустить такой важный момент.

*** Да-а-а… Украшения были просто бесподобные! Ювелир выложил на стол столько футляров разных размеров, открыв каждый, что поверхность стола издали сверкала и переливалась от обилия бриллиантов и драгоценных камней в ожерельях и колье, заколках для платков и в серьгах с браслетами.
 Когда Фатима спустилась вниз, она увидела застывшую в восхищении Хадижу. Саид стоял рядом с дочкой, заложив руки за спину. Он ждал, когда будет сделан выбор. После Хадижи по очереди смогут выбирать и его жены.
«Не ошибусь, если окажется, что весь товар уже оплачен. Скорее всего, Саид вернёт всего несколько украшений, а остальное останется в доме и будет после долгих примерок и рассматривания перенесено в огромный сейф, где у каждой жены имелась собственная полка.
 Саид завел такой порядок, после многочисленных скандалов, учиненных Ранией, которой постоянно казалось, что её украшения попадают в шкатулки к другим женам.
 Ключ от сейфа с хитрым кодовым замком хранился лично у него. И жены Саида не так уж и часто видели собственные драгоценности, поэтому, возможно, Рания, когда дело доходило до украшений из сейфа, и сама не могла вспомнить, что было куплено мужем или подарено именно ей, а не Зулейке или Фатиме или принадлежало его дочери.
Фатима решила не унижаться и больше не спорить с Ранией. Пусть выберет себе всё, что ей захочется. Она готова была поспорить, что вкус подведет первую жену и на этот раз: выберет она самые броские украшения, а на ней, Фатиме, потом обнаружится какое-нибудь незаметное на первый взгляд ожерелье, которое будет смотреться сногсшибательно. А выбранное Ранией украшение – вульгарным и неприлично тяжелым набором из золота и огромных драгоценных камней.

(продолжение следует. Это будет уже ЧАСТЬ 4.

Что ждёт героев? У Хадижи состоится свадьба. Но перед этим женится дядя Абдул и уж он-то покажет Дунии, что такое быть примерной женой! Гости съедутся в Рио-де-Жанейро. Чем сможет помочь Латифе Зорайдэ? Как утешит племянницу дядя Али? А Жади – как она сможет отпустить Лукаса в Европу, а Лидиане – в Россию, на экономический форум? Что она придумает, чтобы следить за Тавиньо и там? Не сойдет ли она с ума от ревности? Амин и Халиса – как будут складываться их отношения? 
Но главное: чем закончится семейный суд в семье Мухамеда Рашида? Останутся ли вместе Латифа и Мухамед, или они расстанутся?
А Рания? Получит ли она по заслугам? Ведь Саид обещал разобраться  в своей семейной жизни, и главным образом – с Ранией! И многое другое.