Мама любит Высоцкого и ЖЗЛ. Пихает меня рассказами о первой жене Булгакова и жизнестраданиях Фета. Страдает вместе с Цветаевой, сочувствует Ахматовой и считает Есенина хулиганом. Из-за Айсеадоры. Мама у меня латентная феминистка. На фоне хрипит Высоцкий. Я слушаю, голова трещит. Приходится кивать, мозги от этого немного трясутся.
Мама пропела мне про скалолазочку и альпинисточку и выдрала из рук рюкзак, не хотела, чтобы я повторила судьбу вышеназванной. Сатирик Петросян сообщил ей по телевизору, что девушки, которые ходят по горам, потом начинают открывать консервы зубами. Они у тебя и так не очень прямые, аргументировала она опасения. Мама склонна доверять сатирику Петросяну, жалеет его из-за сердечной болезни.
ЗОЖ играет в нашей жизни не последнюю роль. Опять же из-за Высоцкого. Обычно просыпалась я в выходные рано и узнавала, что жив еще гимнастика, который бодрость духа, грация и пластика. Потому что мама, будучи в своей квартире, ложилась на пол (три-четыре) и выполняла правильно движе-ни-я. Пока мама в целях профилактики роста заболевания применяла обтирания, я незаметно бежала на кухню, желая схомячить картошку. Я была стройна и бодра как молодой олень, ЗОЖем в связи с этим не увлекалась. Тем более под аккомпанемент Высоцкого.
В особо вдохновенные моменты мама падала в позу перевернутой собаки, именуемой в народе паривритта адхо мукха шванасана и начинала медитировать. Пухленькая бабушка и тощая я вообще всегда уважительно относились к людям, готовых поиздеваться над собой ради идеи, уважительно перешагивали через маму, садились на диван и, восхищаясь мамой, трескали котлетку.
Тетя тоже не отличалась особым желаниям пополнеть и заболеть, поэтому грохалась в шривасану в разы чаще, чем мама. Сворачивалась в лотос, созерцала красные круги в глазах. Я иногда подходила, проверяла дышит ли. Всегда дышала. Увлекалась сыроединием, заставляла меня грызть тыкву. Грозилась не кормить, пока не съем кусок. С тех пор от тыквы меня тошнит, но тетю люблю.
Мама до сих пор любит ЖЗЛ, Высоцкого напевает тихо под нос. Хрипа не получается. Сокрушается что я поправилась. Зарядку надо по утрам делать и диету соблюдать говорит мама, укоризненно тыкая меня в обмякший живот. На мой робкий ответ, что мол не пристало такой великовозрастной девице как я костями греметь, порицательно жует огурец и втягивает живот, демонстрируя свои успехи. Я глядя на неё конечно тоже начала огурцами питаться и зарядку по утрам делать. Под аккомпанемент Высоцкого, естественно.
В двадцать восемь я наконец-то начала его мало –мальски воспринимать.