Предисловие.
«Даже сейчас, глядя друг другу в глаза, я до сих пор не мог поверить, что он мог спланировать все эти убийства.
Не мог даже допустить мысли, что он хладнокровно расправился с тремя совершенно незнакомыми ему людьми. Не мог вообразить, почему он на это решился. А главное, не мог понять, ради чего…»
Где кончается грань между жизнью и смертью? Есть ли различие между деньгами и совестью? Где стираются все грани?..
Глава первая.
Я, до недавнего времени, не сильно полагался на свою память, но слова одного писателя-фантаста надолго остались в моей памяти: «Но есть один странный закон нашего глупого мироздания: ежели что-то нехорошее имеет вероятность случиться, то оно обязательно и непременно случится». И я, как следует предполагать, не стал исключением.
Я работал личным водителем Смердина Антона Сергеевича, начальника агропромышленного банка. Но не долго – всего три месяца.
Я стоял возле своего «Опеля», дожидаясь, пока позвонит мой непосредственный начальник. Закурив, я то и дело бросал тревожные взгляды на часы. Десять минут третьего дня. Что-то запаздывает шеф, пронеслось в голове.
Я выбросил окурок, достал новую сигарету и снова закурил.
- Не многовато ли курите, молодой человек? – спросил низкий, будто простуженный голос справа от меня.
Я посмотрел в ту сторону и удивился. Передо мной стоял мужчина среднего роста, хрупкого телосложения, в очках в позолоченной оправе. Но удивило меня другое.
Он был в форме младшего лейтенанта милиции. Может быть, другому человеку это и показалось бы нормальным, но только не мне, не сталкивающимся с инспекторами почти два года.
Поэтому, завидев его, я крайне изумился. Снова закурив, так как сигарету уже успела потухнуть, я обратился к лейтенанту:
- Что вам угодно, лейтенант?
Мужчина, возраст которого, по моему мнению, колебался между 27 и 32 годами, облокотился на «Опель», и, не глядя на меня, спросил:
- Это вы Ричард Вениаминович Тополев?
- Допустим, я, - взглянул я на лейтенанта. – Зачем я вам понадобился?
- Вы личный водитель Смердина Антона Сергеевича?
- Ну, да. Так что же?
- Вам необходимо проехать со мной в отделение.
- Сожалею, но в данный момент не могу. – Я посмотрел на часы; двадцать минут третьего. – Шеф должен вот-вот подойти.
- Он не придет, - сообщил лейтенант.
- Как так? – не понял я. – Почему не придет?
- Его убили, - просто сказал лейтенант. – Отравили. В ресторане. Во время обеда.
Я уставился на собеседника.
- Вы шутите?
- Нет, конечно. Шеф-повар рассказал, что Антон Сергеевич заказал, как всегда, жареную утку. Утка была принесена. Столик был заказан на двоих, но, как утверждает официант, к Смердину так никто и не присоединился.
- Вы говорите, что Антона Сергеевича отравили, - сказал я. – В чем был яд?
- Мы пока не знаем, - ответил лейтенант. – Знаем только, что, когда Антон Сергеевич вышел из ресторана, он начал задыхаться, а потом рухнул, замертво, на землю. Отравление – основная версия следствия.
- Когда это произошло? – чужим голосом осведомился я.
- В половине второго дня. Так вы пройдете со мной?
Я, молча, пригласил лейтенанта сесть в «Опель», устроился за водительским сидением и выехал со стоянки.
Пару минут мой спутник разглядывал салон с таким видом, будто насладиться этим зрелищем ему больше не удастся в течение всей жизни. Поймав его восхищенный взгляд на кнопках панели, я усмехнулся:
- Хороший спутник, а?
- Не то слово! – восхищенно прошептал он. – Во сколько она вам обошлась?
Я ухмыльнулся:
- Вам за всю жизнь столько не заработать.
Последовал обреченный вздох.
- Это точно…
Всю оставшуюся дорогу он угрюмо молчал, глядя в боковое стекло. Когда же я включил поворотник, сворачивая к стоянке милиции, он еще раз вздохнул и отстегнул ремень безопасности.
Мы вышли из машины и направились к входным дверям, возле которой курили два милиционера в форме сотрудников дорожно-постовой службы. Завидев нас, молодой человек со слегка подергивающимся левым глазом, выбросил окурок и улыбнулся лейтенанту:
- Здравствуй, Кирилл! Тебя шеф уже полчаса разыскивает. Рвет и мечет!
- Да? – задумчиво проговорил лейтенант. – И сильно орет?
- А ты сам лучше послушай, - ухмыльнулся сослуживец, придерживая для нас дверь.
Мы вошли в коридор и тотчас услышали неистовый вопль мужчины, на слух которому я дал около 43 лет.
- Где этот чертов Кротовский?! Когда он соизволит явиться на рабочее место?!
- Сейчас будет! – обратился ко мне Кирилл и стал подниматься по лестнице. – Главное – молчите! Дайте ему прокричаться.
Я кивнул, следуя за лейтенантом.
На втором этаже, как я и ожидал, было так много кабинетов, что на каждого человека приходилось примерно по семь квадратных метров. А это еще и без учета того, что кабинеты были в прямом смысле слова забиты мебелью.
Замученные, небритые и сонные офицеры в штатском спешно сновали из кабинета в кабинет, шелестя стопками папок, донесений и сводок. Изредка обмениваясь парой словечек, они то судорожно пожимали друг другу руки, то дружески хлопали по спинам.
Пока мы побирались сквозь толпу к дальнему кабинету, крик начальника лейтенанта становился все более слышим. Остановившись возле дальней двери, Кирилл сказал мне:
- Не забудь, что я тебе говорил.
И, не дождавшись ответа, постучался в кабинет капитана, его начальника.
- Кротовский! – взревел, завидев нас, капитан. – Где это вы пропадали, Кротовский? Я послал вас поручением найти Тополева, а вы опоздали почти на сорок минут, да еще привели незнакомого человека?! Кто вам позволил, Кротовский?! Это не милиция, это какой-то проходной двор! Что вы молчите?! Кто это?! – он ткнул длинным тощим пальцем в мою сторону. – Рабочий день в самом разгаре, а вы где-то прохлаждаетесь?!
Лейтенант молча слушал с вежливой улыбкой на лице. Я дивился его терпению: на его месте я бы не выдержал и минуты. В конце концов, пыл начальника начал утихать, и вскоре он успокоился, повернувшись к нам спиной, и, заложив руки за спину. Покачиваясь с носка на пятку, капитан спросил:
- Где Тополев?
Лейтенант поглядел на меня, а я иронически заметил:
- Мало кто знает, что настоящая фамилия не Тополев, а Туполев.
Капитан развернулся и поглядел на меня:
- А вы какое отношение имеете к Туполеву?
- Я? Его родственник Тополев Ричард. Просто букву в фамилии сменил.
С минуту он молчал, оценивая меня. Потом изрек:
- Очень остроумно. Присаживайтесь. Оба.
Мы сели по разные стороны капитанского стола.
- Вы, Ричард Вениаминович, наверняка, догадываетесь, что ваш начальник был убит сегодня днем между часом и полвторого дня. Наша основная версия – это отравление, но мы пока не получили ни подтверждения, ни опровержения этой версии. Результатов вскрытия до сих пор нет.
- Все это я уже знаю от товарища – я сделал акцент на последнем слове – младшего лейтенанта. Что говорят свидетели?
- Ничего существенного, - пожал плечами капитан. – Официант сказал, что не видел, как кто-то что-нибудь подсыпал в обед Антона Сергеевича.
- Может, подлили? – предположил я.
- Нет. Бутылку вина подали нераспечатанную.
- Какого вина?
- Какого? – переспросил капитан. – Вроде бы «Блан де Блан» или что-то в этом роде.
- Странно… - Задумчиво почесал подбородок я. – Он не пил белое вино.
- Вы уверены? – уцепившись за соломинку, спросил капитан.
- Конечно. Я ж его шофер уже почти три месяца.
- Почему вы ждали шефа на стоянке у банка, а не у ресторана?
- Антон Сергеевич всегда предпочитает прогулку после обеда. У нас такая договоренность: я жду его у банка, а он подходит туда. Обычно, в два часа он уже был возле банка. Он очень пунктуален. Поэтому я крайне удивился, когда Антона Сергеевича не оказалось у банка в двадцать минут третьего.
- Вы не знаете, собирался ли Антон Сергеевич с кем-нибудь встретиться во время обеда?
Я покачал головой:
- Нет. Да и шеф никогда не говорил, с кем и когда встречается.
- Какие были планы у Смердина после обеда?
- Была назначена пара встреч с тремя деловыми партнерами.
- Фамилии?
Я в упор посмотрел на начальника лейтенанта:
- Это коммерческая тайна.
- Вы знаете статью 308 уголовного кодекса? – с едва заметной усмешкой спросил капитан.
- Нет.
- Она называется «Отказ свидетеля или потерпевшего от дачи показаний». Уголовно наказуемо.
- Неужели? – усмехнулся я. – А, по-моему, есть и такая статья, наказывающая принуждение к даче показаний. Или я не прав?
И лейтенант, и капитан промолчали. Я попал в точку.
- Это коммерческая тайна, и я не могу ни под каким предлогом назвать вам их имена, даже, если Антона Сергеевича уже нет в живых. Я могу идти?
Я встал.
- Стойте. – Капитан тоже встал, но этот прием не поднял его в моих глазах – он также был ниже меня сантиметров на двадцать. – Последний вопрос. Были ли у вашего начальника враги?
- Враги? – усмехнулся я. – А как вы думаете, могут ли у преуспевающего бизнесмена быть враги? Да у него около 50 конкурентов крупнейших фирм!
И я направился к двери. Поскольку меня никто не окликнул, я открыл дверь и вышел в коридор, нисколько не изменившийся за прошедшие полчаса. Я спустился на первый этаж, ни на ком не задерживая взгляд, но все равно, запоминая проходивших мимо меня людей.
Такая уж у меня привычка: всех и все запоминать.
Иногда она выходила мне боком.
Я вышел на улицу и закурил, не сразу заметив толпу вокруг моего «Опеля». Выбросив сигарету, я подошел к машине и остолбенел.
Поперек всего лобового стекла шла широкая трещина, расходившаяся по всему стеклу маленькими трещинками.
Но все равно я сумел прочитать фразу, написанную черным маркером: «Жизнь – не долговечна. Запомни это, сучара!»
Я громко выругался и повернулся к молчавшим людям.
- Вы видели, кто это сделал?
Но все разом покачали головами, отрицая.
- Та-а-ак! – протянул я, вновь закуривая. – Но, хотя бы знаете, когда это обнаружили?
Ответил мне тот же самый парень, что предупредил нас о плохом настроении капитана:
- Минут двадцать назад. Я как раз вышел на улицу, чтобы отправиться на дежурство, а тут вижу – ваша машина разбита. Ну, я огляделся, обошел всю стоянку, но никого подозрительного не обнаружил.
- Ясно. – Хмуро сказал я, выбрасывая в урну окурок. – Ну, все, представление окончено. Идите по местам.
Все стали медленно расходиться, но мой собеседник так и остался стоять на месте.
- А вас что это не касается? – огрызнулся я. – Я в ваших услугах больше не нуждаюсь.
Он осуждающе посмотрел на меня, но не сдвинулся ни на шаг.
- Вам необходимо написать заявление. Ведь машине нанесен существенный ущерб.
Я покачал головой:
- Ничего я не буду писать. В конце концов, повреждения не такие уж и серьезные…
Глаза у инспектора расширились от потрясения и удивления.
Я усмехнулся:
- Ну, тысяч в тридцать это точно выйдет. Ничего, не такое еще ремонтировали.
- Это… - парень запнулся – тогда, сколько же вы получаете, если тридцатка – ничего?..
Я назвал свою среднюю зарплату. Парень присвистнул:
- Во дела-а-а! Нам бы хоть треть от этой суммы платили, тогда ладно, а то…
Он в отчаянии махнул рукой и сплюнул.
А я подумал, что сейчас – без работы эти расценки даже для меня будут слишком большими.
Я уже собирался уехать, как вдруг увидел спешащего ко мне Кирилла. Я остановился.
- Это…это кто сделал? – оглядев картину лобового стекла, спросил он. – Сколько же….
- Неважно, сколько…. Все, Кирилл, мне пора.
- Стой! Но это же реальные угрозы!
- Да ну тебя!... – Отмахнулся я и сел за руль. – Черт, машина-то сравнительно новая…
Отъезжая, я заметил завистливо-сочувственный взгляд младшего лейтенанта.
Я ехал, сам не зная куда. В мыслях крутилась единственная фраза: «Жизнь – не долговечна. Запомни это, сучара!». Кому я перешел дорогу? Я старался не ввязываться ни в какие дела. Даже тогда, когда стоило бы вмешаться. Я вспоминал лица людей, встречавшихся с Антоном Сергеевичем, но ни один, по моему мнению, не смог бы разбить машину лишь из-за того, что мне досталась дорогая машина в результате смерти моего непосредственного начальника.
Досталась… Вот именно – досталась. И никак иначе.
Два месяца назад, нанимаясь на работу личного шофера, я спросил насчет страховки «Опеля», которого сравнительно недавно – неделю назад – купили именно для этой цели. Антон Сергеевич, взглянув на меня, спросил:
- Машина застрахована на достаточно крупную сумму: 70 % от ее настоящей стоимости. В результате аварии или несчастного случая, ее владелец, то есть вы, получаете половину этой стоимости, другая половина пойдет на счет нашей фирмы.
- Извините… - Нерешительно начал я. – Но вы сказали, что ее владелец – это я? Или я не правильно понял?
- Вы все правильно поняли, Ричард Вениаминович, - поддакнул бизнесмен. – Именно вы – полноправный хозяин того «Опеля».
- Но, если… При непредвиденных обстоятельствах…
- Я погибну? – просто сказал Антон Сергеевич. – Машина автоматически становится лично вашей.
Я почувствовал ударение на предпоследнем слове и догадался, что эти меры не даны мне просто так. И не ошибся.
- Разумеется, требования к вам будут достаточно жесткими, - подтвердил мои догадки Смердин. – Но и компенсация за затраты будет соответствующая. Допустим, сначала вы будете получать около полторы тысячи.
- Рублей? – уточнил я, сильно разочарованный.
- Долларов, - улыбнулся начальник и добавил: - Знаю, что это не сильно много, чтобы более-менее прожить в условиях города, но дальше – лучше. Вы понимаете, о чем я?
- Конечно, - кивнул я, доставая из кармана сигареты. – Можно закурить?
- Пожалуйста, - Антон Сергеевич подтолкнул ко мне сделанную из слоновой кости пепельницу в виде поднявшей голову змеи. – Итак, вы согласны?
- Какие требования будут ко мне?
- Во-первых, ваш рабочий день будет начинаться ровно в 7. 00. К этому времени вы должны будете быть в машине и дожидаться меня возле входа у моего подъезда. Адрес и ориентировки я вам, конечно, дам. Вы хорошо ориентируетесь в городе?
- Знаю его, как свои пять пальцев. Я здесь родился.
- Отлично. Второе, вы, наверное, заметили, что цвет машины – черный. Так вот, как вы знаете, на черном пыль всегда заметна. Я хочу, чтобы этой пыли на «Опеле» не было никогда. Вы меня понимаете?
- Конечно.
- Если мне нужно с кем-то встретиться, я говорю адрес ресторана или кафе, выбранное для встречи, и мы туда незамедлительно отправляемся. И еще, я говорю, во сколько мы должны встретиться с клиентом, и вы исполняете мою просьбу. Ясно?
Я кивнул.
- В-пятых, я хочу, чтобы вы запоминали всех моих клиентов. В лицо. По походке. По манерам. По голосу. Неважно. Но я могу в любую минуту, даже ночью, позвонить вам и спросить, что говорил тот или иной клиент.
Я хотел спросить, зачем это ему нужно, но он, похоже, прочитал мои мысли, пояснив:
- Моя память не настолько ясная, чтобы полностью запоминать информацию о клиенте. А в бизнесе, полная информация о конкуренте и клиенте имеет слишком большой вес.
- Я понимаю.
- Разве вы занимались своим бизнесом? – проницательно заметил он.
- Нет, - замялся я. – Но…
- Тогда вы не можете меня понять. – Все еще улыбаясь, отрезал Смердин. – Понять может лишь тот, кто находился в такой же или, по крайней мере, похожей ситуации. А вы не были ни в той, ни в другой ситуации. Я прав?
- Да. – Уезвленно откликнулся я, но перечить не стал – не то место, да и не то время.
- И последнее, - сказал начальник. – Я хочу, чтобы вы никому, повторяю, никому не рассказывали известную вам информацию даже после, может быть, после моей смерти. Но сюда не включается общественная безопасность.
- Я понял, - сказал я. – Я могу идти?
- Да, - разрешил Антон Сергеевич. – Но, постойте. Еще одно. Я желаю, чтобы мы с этой минуты перешли на «ты». Ты не против?
Мне ничего не оставалось, как согласиться:
- Хорошо, Антон Сергеевич.
- Вот и прекрасно! – улыбнулся бизнесмен. – Завтра, в семь утра. Вот по этому адресу.
Я взял со стола листок, вырванный из блокнота, и прочитал аккуратно написанные слова:
«ул. Достоевского, д. №18а, третий справа"
Я сложил листочек вчетверо, положил в бумажник, кивнул, в знак того, что понял, и вышел.
Тогда я еще не знал, что для меня началась новая жизнь.