Убеждение смерти подобно
Трудно найти в этом мире повод для страданий и бед более всеобъемлющий и тотальный, нежели убеждения. Ни разгул стихии, ни голод, ни мор, ни буйство людских страстей, не привели к столь многим смертям, страданиям и лишениям, как наличие твердых убеждений. Мы готовы умирать за них сами, посылать на смерть ближних, и убивать и мучить тех, кто с ними не согласен. И чем крепче убеждения, тем горше смерть.
Это невыносимое и безусловно трагическое положение дел неоднократно становилось предметом пытливой мысли лучших умов. Круг решений, найденный ими в размышлении и полемике, можно разделить на две части. Первая предполагает отыскание убеждений подлинных и верных для всех, с последующим истреблением несогласных. Вторая же исходит из признания любого убеждения болезнью, требующей лекаря.
…..
Лучшим средством лечения от убеждений на протяжении многих веков считалось насилие. Его без особых сомнений прописывали как в случае острой социальной неадекватности убежденного, так и ради собственного развлечения лекаря. Многие народы и цивилизации весьма преуспели на этом пути, создав выдающиеся произведения искусства пыточного дела, занявшие достойное место в культурном наследии человечества.
Впоследствии оказалось, что прямое насилие над убежденными легко и без ущерба для результата может быть заменено его угрозой. Причем таковая может быть как явной, воочию сопровождаемой демонстрацией сцен казни и орудий пытки, так и косвенной и не произносимой вслух. Более того, часто вполне довольно тонкого намека. Главное, чтоб больной верил в решимость лекаря при случае сразу перейти к делу.
Дальнейшие неоднократные эксперименты показали, что насилие и угроза насилием имеют высокий профилактический ‘эффект, передаваемый через несколько поколений. Оказалось, что не только сами больные, но и дети, внуки, и даже правнуки насилуемых, впоследствии прекрасно обходятся без внешних инъекций, насилуя себя самостоятельно при первых же признаках появления убеждений, отличных от предписанных.
Более того, выяснилось, что в дальнейшем испытуемые насилуют себя в превентивном порядке, не дожидаясь появления убеждений, которые потребовали бы купирования. Дополнительно выявился эффект, состоящий в том, что находящиеся на излечении склонны впоследствии не только лечить себя самостоятельно, но и сами обращаются в лекарей. Так данное лекарство было признано лучшим, и применяется по сей день.
……
Однако, прогресс не стоит на месте. Со временем удалось разработать ряд замещающих средств, не уступающих в эффективности насилию, но при этом минимизирующих вред, наносимый телу больного в ходе лечения. К числу их можно прежде всего отнести ложь, массовую пропаганду, и промывание мозгов. Собственно, все они являются видами одного средства, различаясь лишь его концентрацией в лекарственном препарате.
В настоящее время большая часть цивилизованного мира полностью перешла на эти препараты. Что привело к резкому увеличению продолжительности жизни, по сравнению со странами, где еще придерживаются традиционных методов лечения. И наложило весьма специфический отпечаток на общественные нравы и массовую культуру. В виде побочного эффекта данные средства ведут к потере страха и развитию бреда величия.
Названные феномены внутренней жизни, широко представленные в публичном пространстве, и формируют затем культуру, право, и социальный обычай цивилизованных стран. Их население не только не любит своих властей публично, и не лобызает их сапог, но и не имеет пред ними никакого страха. При том случается эта беда не от обилия у народа убеждений злого свойства, но по отсутствию таковых вовсе.
Занятно, что отказ от формирования убеждений стал в этих странах не просто привычкой, но и общественно поощряемой добродетелью политкорректности. Наличие убеждений стало уделом маргинальных слоев и творческих натур, склонных к публичному эпатажу. При этом убеждения, буде таковые заявлены, согласно нормам приличия должны быть столь нелепы, что бы ни возникало и мысли им следовать.
…..
Вместе с тем, существует опасность, что само по себе отсутствие убеждений может стать твердым убеждением. И в качестве неизбежного следствия привести к насилию в отношении носителей иных точек зрения, либо в том заподозренных соседей. Что, увы, и наблюдается во внешнеполитической практике всех цивилизованных народов и стран. Нация, имеющая убеждения, становится законной мишенью для военной атаки.
Впрочем, иной раз это вполне оправдано, поскольку избранные в качестве военных целей народы имеют сильное желание подвергнуть насилию окружающий мир во имя собственных убеждений, как правило религиозного, либо философического плана. Однако, в связи с новыми веяниями, для их массированного лечения в последние годы все чаще прибегают к тем же методам, что используются внутри цивилизованных стран.
За последние несколько десятилетий был разработан так же весьма любопытный инструментарий, называемый технологиями депрограммирования. В их число входят лабилизация, реимпринтинг, и гипнотическая реконструкция личности. Данные высокие технологии являются воплощением самых передовых достижений психологической науки, и предъявляют крайне высокие требования к квалификации применяющего персонала.
Последнее обстоятельство ставит серьезный барьер на пути их массового применения. Что весьма прискорбно, ибо спектр возможностей, ими открываемый, бесконечно привлекателен и широк. Так, оказалось возможно не просто менять убеждения больному, но полностью изменять его личность, не оставляя у него об этом воспоминаний. Более того, заменять воспоминания о событиях, находящиеся в его памяти, на нужные врачу.
…..
По счастью, оказалось возможным создать гражданскую версию этих технологий, не требующую никакой квалификации. И получившей самое широкое распространение. Эта технология получила название постмодернизм. Камера сенсорной депривации заменяется пространством музея, галереей актуального искусства, и кино в стиле арт-хаус. Массированное применение данной технологии творит чудеса.
История и культура человечества, служащая питательной средой для формирования убеждений, оказывается разрушенной одним внезапным ударом. Ценностные суждения, правила и обычаи, за которые готовы были умирать поколения отцов, становятся смешными, и превращаются в повод для шутки. Время утрачивает вид реки, текущей одним неизменным руслом, и разбивается на множество извилистых рукавов.
Народы доблестных воинов, миссионеров и инквизиторов, превращаются в радостную публику, не только ни в чем не убежденную, но не представляющей сам смысл убеждения. Убежденность стала похожей на доспех древнего рыцаря, музейный артефакт, некогда необходимый его владельцу, защищающий и грозный, но ныне просто забавный и стесняющий движения. Поэтому постмодерн это самое лучшее оружие.
Современное искусство оказалось мощнее бомб, инквизиции и газовых камер. Подвергнутые его воздействию не только утрачивают прочные убеждения, но теряют саму способность формировать их в дальнейшем. Все становится гибким, возможным и допустимым. Мир теряет определенность, и течет подобно миражу. Нам больше не за что убивать и принимать смерть. И это значит, что теперь мы будем вынуждены жить вечно.