Сознание возвращалось. Непонятные образы возникали вокруг, врывались стремительно в мой разум и оставались там, постепенно формируя картину окружающего… Чего? Я не мог вспомнить слово, обозначающее всё, что снаружи меня. Это было какое-то очень лаконичное определение: то ли «сир», то ли «сор», а может быть «хер»? Поди тут разберись! У меня появилась мысль найти кого-нибудь и спросить… А кого найти? И что спросить? Я, например, точно знал, что существую: как-то отдельно от окружающего и в то же время – непосредственно в нём. То есть я был сам по себе, являясь одновременно частью чего-то. На этом мои познания заканчивались. Маловато – ничего не скажешь.
Ну да ладно. Всё же я решил попытаться найти кого-нибудь похожего на меня. Надо было только понять всё-таки, кто же я такой. Я начал исследовать то, что считал мной. Вот тут были руки; тут – ноги; тут – голова. Всё это было приделано к туловищу. А как же называется всё это вместе? Я помнил, что слово, обозначающее меня было древним и как-то связанным с головой. Может быть «лобоглаз»? Нет, как-то иначе… Че… Ах, да! Человек! Я – человек! Прекрасно! Осталось только найти ещё каких-нибудь человеков и узнать у них всё остальное об окружающем… Сыре? Хоре? А, разберёмся потом!
Чтобы кого-то где-то найти, надо было, как мне показалось, определить, где же я нахожусь – разобраться в обстановке то есть. Я огляделся. Вокруг, сколько можно было видеть, простиралась какая-то жёлто-коричневая… ну, поверхность, что ли. Или, может быть, плоскость. Всю эту плоскость от края до края пересекала прямая полоса тёмно серого цвета, шириной где-то в три моих роста.
Я обнаружил себя стоящим прямо посередине этой полосы. Из голубой высоты яростно светил безумно горячий белый шар. Прошло немного времени, и я почувствовал, как что-то неприятно-мокрое струится по всему моему телу. Кажется, это называлось «пот». Хуже всего стало, когда пот начал стекать со лба и попадать в глаза – от этого их сильно щипало. Вскоре я уже едва мог различить хоть что-нибудь – всё расплывалось в какие-то невнятные пятна. Кроме того, от ужасной жары мне стало плохо: голова закружилась, подкосились ноги, живот скрутило мощными спазмами. Я застонал и повалился на бок. Мне показалось, что вот ещё чуть-чуть и я изжарюсь тут заживо – настолько горячей была поверхность серой полосы. Впрочем, я не изжарился. Я просто лежал на раскалённой поверхности – слишком слабый, чтобы подняться или хотя бы подумать об этом.
Вдруг, среди всеобщей тишины я различил далёкий, но стремительно приближающийся звук – что-то вроде тихого рычания. Немного погодя, я понял, что звук приближается ко мне с двух сторон и, видимо, перемещается строго по тёмно-серой полосе, на которой я лежал. Меня посетила смутная надежда на то, что звук – а точнее, его источник, - принесёт мне спасение. Но уже через пару мгновений надежда сменилась паническим ужасом. В приближающемся звуке слышалась безоговорочная смертельная угроза. Собрав все имеющиеся силы, я кое-как приподнялся на локте и сел, обливаясь потом. Взглянув обречённо на серую полосу перед собой, я увидел, как по ней ко мне приближалось что-то большое. В нижней части приближающегося объекта злобно горели ослепительно яркие огни. Судя по звуку, сзади на меня надвигалось нечто подобное. Я инстинктивно закрыл лицо руками и в то же мгновение оказался в эпицентре огненного смерча, разорвавшего и испепелившего моё тело, ввергнувшего моё сознание в пылающе-чёрную бездну тотального уничтожения. Всё произошло так быстро, что в моей голове пролетело только два слова: асфальт и катастрофа. Затем окружающее и я стали отсутствием всего. Однако сквозь непроницаемую пелену безвременья к тому, что можно было назвать мной, тянулось едва заметное мерцающее ощущение.
Сознание возвращалось. Я выползал из своего «нигде» и впихивался в какое-то «здесь» то резкими рывками, то болезненными потугами. Окружающее казалось очень знакомым – словно я жил в этом долгое время, но как ни пытался, придумать или вспомнить название того, что было снаружи меня, я не мог. Вроде бы это было короткое, но весьма ёмкое слово: что-то вроде «мор», или «мур»… или, может быть «тир»… Ладно, какая разница, как называть всё это? В конце концов, здесь возможно есть кто-нибудь… ну, кто-то похожий на меня, какой-нибудь - ах, да! – человек! То есть я – человек? Вот так я называюсь? Что ж, неплохо! И скорее всего, где-нибудь поблизости найдётся ещё один человек (или даже несколько человеков), а значит будет кому объяснить мне… ну, вообще всё: где я, кто я и так далее.
Откуда-то издалека донёсся долгий и протяжный звук. Уууу-уу!.. Через мгновение такое же «уууу-уу» прозвучало с другой стороны. Я огляделся. Оказалось, что я сижу на чём-то продолговатом и деревянном. Причём это была не просто деревяшка – на сколько хватало глаз, через более или менее равные промежутки впереди и сзади меня были аккуратно уложены параллельно друг другу точно такие же… Нет, не деревяшки. Кажется, это называется «брёвна». Ну да, точно. Все брёвна были скреплены между собой двумя невероятно длинными железяками. У меня снова возникло ощущение, что всё это я уже когда-то видел и даже точно знал назначение и этих брёвен, и этих железяк, - но то был лишь намёк на воспоминание.
Протяжные звуки, которые я слышал несколько мгновений назад, повторились. Теперь они были намного громче прежнего и, казалось, приближались: один надвигался на меня спереди, а другой – со спины. От этих «уууу-уу» исходила явная угроза. Я сидел, тупо глядя на ближайшее ко мне бревно, и пытался понять смысл происходящего вокруг. Ничего не получалось. Да и не мудрено – я ведь только-только осознал в общих чертах кем, собственно, являюсь и даже ещё не придумал, как называется всё, что вокруг меня.
Из моих раздумий меня выдернул ужасающий рёв. Я вздрогнул, поднял голову и увидел надвигающееся прямо на меня огромное грохочущее нечто. Ища спасения, я резко обернулся – сзади ко мне приближалось точно такое же… я не знаю, как это описать! Что-то грандиозное, лязгающее и ревущее, пышущее жаром и пахнущее, кажется, смертью, - невероятные монстры! Вдруг, в один кратчайший миг в моей голове пронеслись отдалённо знакомые слова: шпалы, рельсы, поезд… катастрофа… Я только не успел как следует разобраться в этих обозначениях – мчащиеся навстречу друг другу монстры столкнулись, поглотив меня, и превратившись в чудовищное огненно-стальное месиво. Потом я оказался «нигде», но сквозь мрак несуществования ко мне едва заметным лучиком прорывалось что-то похожее на ощущение.
Сознание возвращалось. Чувства тягучими, но неотвратимыми волнами охватывали меня, постепенно выталкивая на поверхность моё, лишённое всякой целостности, присутствие в чём-то. Или среди чего-то – в это мне ещё предстояло разобраться. Наконец, распределив более-менее все свои ощущения, я почувствовал.
Первым, что я почувствовал, был влажный пронизывающий холод. Я сидел на какой-то весьма неустойчивой поверхности, окружённый почти непроницаемой белёсой мглой. Со всех сторон доносились тихие, убаюкивающе-однообразные звуки. Откуда-то мне было известно, что эти звуки и неустойчивость поверхности подо мной тесно связаны. Глаза мои слипались. Я захотел было прилечь на бок – наклонился, вытянул руку, чтобы облокотиться, и ладонь моя тут же попала во что-то холодное и мокрое. Я резко выпрямился, от чего поверхность подо мной сильно закачалась. Пытаясь сохранить равновесие, я замер, а когда то, на чём я сидел, стало качаться немного поменьше, принялся вглядываться в окружающую меня мглу.
Для начала я открыл, что сижу на не очень большой деревянной площадке правильной (как мне показалось) формы. Площадка лежала на какой-то довольно подвижной, даже беспокойной поверхности. Нет, скорее на поверхности чего-то подвижного и беспокойного… и очень большого. Эта-то поверхность как раз и издавала те самые убаюкивающие звуки. По крайней мере, я не увидел больше ничего, что могло бы хоть как-нибудь звучать.
Мне пришло в голову, что было бы неплохо вспомнить – но вот что именно? Где-то в глубине моего осознания роились образы, но ни понять их, ни даже разглядеть как следует я не мог. Я даже не смог, как ни пытался, придумать название тому, что меня окружало – то есть не этому белому мраку, не этой зыбкой поверхности и не деревянной площадке, на которой сидел, а вообще всему. Было ведь для этого какое-то коротенькое слово: то ли «жир», то ли «пир», то ли «жор»… Нет, не то! Ну ничего, наверное где-то неподалёку есть ещё существа, подобные мне: такие же вот эти, как их там… Ну, вот я кто? Я… эээ… человек? Да-да, я – человек! Я так называюсь! И кажется, где-то должны были быть ещё какие-нибудь человеки. Надо было просто найти их, чтобы они мне всё объяснили. Вот только где их можно было бы найти?
Вдруг моя площадка ударилась обо что-то – причём с такой силой, что я лишь по чистой случайности не свалился в окружающую меня… Воду? Вот-вот, вокруг меня была вода, и я перемещался по её поверхности на чём-то квадратном и деревянном. И вот этот кусок дерева наткнулся на что-то… Глянув на то, с чем столкнулся, я замер от изумления: это был невероятнейших размеров белый предмет, от которого веяло нестерпимым холодом.
Я подумал было перебраться на эту холодную штуковину и поискать на ней человеков, но по ряду причин от этой идеи пришлось отказаться. Во-первых, та часть штуковины, на которую я натолкнулся, возвышалась над водой почти вертикально. Во-вторых, поверхность штуковины была крайне скользкой. А в-третьих от всей этой громадины исходил такой холод, что мне показалось невероятным, чтобы человеки могли обитать в столь некомфортных условиях.
В общем, я остался на своей деревяшке. Нет, наверное не на деревяшке, а на… точно, на доске! Кажется именно так оно и называлось. И вот, я остался сидеть на этой доске, дрожа от холода и ожидая дальнейших событий. Вдруг, среди однообразного плеска воды, я различил какой-то посторонний звук – что-то похожее на гул и шипение одновременно. Звук приближался, но сколько ни вглядывался я в окружающую мглу, сколько ни пытался откопать в своей памяти хоть намёк на понимание происходящего – определить, что же было источником звука, я не смог. И тут из белёсой пелены появилось нечто гигантское и чёрное. В одно мгновение я осознал, что именно оно издавало тот шипяще-гудящий звук. Какие-то отдалённо знакомые слова вспыхнули в моей голове: океан, плот, айсберг, корабль… катастрофа… Кажется, я уже переживал нечто подобное. Когда? Я не успел вспомнить – всё вдруг превратилось в железно ледяное месиво и поглотило меня, размазав, распылив мой разум на мельчайшие частицы. После этого я оказался в каком-то «никогда», но сквозь безмерную черноту небытия ко мне едва заметной вспышкой прорывалось ощущение.
Сознание возвращалось. Точнее, оно вернулось одной мгновенной вспышкой, резко втолкнув меня в невероятно болезненное понимание присутствия «где-то». Я никак не мог сориентироваться. Единственное, что я осознал сразу – движение.
Наконец, собрав и проанализировав все свои чувства, я понял, что сижу на чём-то мягком и удобном. Руки мои лежали на неком предмете странной формы. Вокруг сверкало множество разноцветных огоньков, и вообще происходили какие-то необъяснимые процессы: всё как-то нервно дёргалось в различных направлениях, шевелилось, бежало, вертелось и прыгало. Уши мои были закрыты маленькими круглыми подушечками, из которых доносились то шипение, то чиь-то голоса. Понять, что они говорят, я не мог, но окуда-то знал, что принадлежат они таким же существам, как и я. А кто я? Ну, или хотя бы где я? Осмотревшись, я понял, что нахожусь в тесном помещении, в окружении всяких мигающих, дёргающихся и вертящихся штучек, при этом само помещение, видимо, двигалось в пространстве. В моих ушах звучали человеческие голоса... Стоп! Человеческие! Я - человек! Но где же я? помимо огоньков и других предметов непонятного назначения, в помещении, где я находился, имелись большие отверстия, закрытые пластинами из прозрачного материала. Сквозь эти пластины я мог достаточно хорошо разглядеть окружающее... Окружающий... Кир? Лор? Миг? Нет, не так! Было другое слово... Ну ладно.
Как бы ни называлось окружающее, оно меня почти совсем не заинтересовало: всё, что я мог увидеть - это мелкие яркие точки на почти совершенно чёрном фоне. Точки были повсюду. Сверху - более редкие и все одного цвета. Снизу - частые, собирающиеся в большие скопления и разноцветные. Я в своём чём-то двигался посередине.
Мне казалось, что я не могу сидеть здесь просто так, а должен что-то делать. Этого от меня явно требовали и голоса, звучащие в ушах. Но я не понимал их и не имел ни малейшего представления о том, что же я должен делать. Голоса стали звучать чаще и настойчивее. Спустя небольшое время они уже лились нескончаемым потоком в мою голову. Вдруг я осознал, что голоса наполнены смертельным ужасом. Я никак не мог сообразить, в чём же причина этого, что могло их так напугать.
Я снова вгляделся в окружающую темноту. Из неё прямо навстречу мне летело три огонька: красный, белый и зелёный. Я был просто очарован этим зрелищем и, не отрываясь, не шевелясь, глядел на приближающееся чудо.
И вот, когда огоньки оказались совсем рядом с тем, в чём я перемещался, я вспомнил два слова: самолёт и катастрофа, - но не смог связать их с происходящим. Следующее мгновение вспыхнуло ослепляющей белизной и превратилось в боль и всепоглощающий шум. Потом всё исчезло, растворилось во мне, а я распался на невообразимое количество осколков и стал абсолютным ничем. И в этом отсутствии всего вдруг появился едва заметный проблеск, намёк на ощущение.
Сознание возвращалось. Впрочем, понять это я смог не сразу - та темнота, из которой я выбрался, мало чем отличалась от тьмы, в которую я попал. Ну конечно, здесь присутствовало ещё что-то - и даже много чего, - но тем не менее, самым первым и наиболее сильным было ощущение бесконечной темноты. И даже не темноты, а какого-то не-существования. То есть вот я понимал, что я где-то есть - и всё. не было ни звуков, ни каких-то других ощущений, и даже моё тело, которое я вполне хорошо осознавал, казалось, было бесплотным и невесомым.
Правда темнота вокруг меня, как я уже говорил, всё-таки не была абсолютной - в ней присутствовало множество крохотных светящихся объектов. По крайней мере так было там, куда я смотрел. Я решил оглянуться и только тут понял, что нахожусь в каком-то... ну, коконе, что ли. Точнее, он был надет на меня. я чувствовал, что это одеяние было весьма громоздким, но при этом оно оставалось невесомым, как и я сам. Я захотел, было, выбраться из кокона, но что-то подсказывало мне, что этого делать не стоит. Ну ладно. И всё-таки любопытство подталкивало меня - я слегка пошевелился и почти мгновенно развернулся. Ну конечно, моё тело ведь ничего не весило!
Картина, открывшаяся моему взгляду была поистине величественной: прямо передо мной в пространстве висел голубой шар таких размеров, что я никак не мог разглядеть его целиком. Ну, строго говоря, шар был не совсем голубым - на нём имелись пятна зелёного, жёлтого, коричневого цветов, а так же различных их оттенков. В этом гигантском шаре было что-то очень знакомое и даже какое-то родное. Очертания этих пятен - где-то я их уже видел, знал, что они должны выглядеть именно так. Я хотел быть там, на поверхности шара, я чувствовал, что должен быть там, словно это был мой... Мир? Да-да, мир! Я принадлежал этому чудесному миру, а он принадлежал мне; он был частью меня, а я - его частью.
Мной овладели сумасшедший восторг и необузданная радость. Возникло желание вот прямо сейчас устремиться к поверхности невероятной голубой сферы. Только я не знал, как это сделать. Все движения, которые я совершал, пытаясь приблизиться к своему миру, приводили только к бессмысленным кувыркам в пространстве. Не смотря на полную свою невесомость, я сильно устал и решил пока просто повисеть, отдохнуть и подумать, как быть дальше.
Я плыл в темноте, размышлял и попутно любовался своим миром. Я даже ненадолго задремал и чуть было не погрузился в глубокий сон, как вдруг безумная вспышка заставила меня открыть глаза.
Со всех сторон к только что обретённому мной миру из окружающего пространства летели чудовищных размеров огненные глыбы. Они врезались в голубую поверхность, в коричневые и зелёные пятна, окрашивая постепенно весь шар ослепительно белым цветом. Зрелище это было исполнено поистине вселенского величия, но теперь мне почему-то совершенно не хотелось приближаться к моему миру, - в считанные мгновения он стал каким-то совершенно негостеприимным. Наконец, самая большая огненная глыба, лишь немного уступающая некогда голубой сфере в размерах, врезалась в её пылающую поверхность.
На мгновение они слились в одно испепеляюще яркое тело, а потом мой мир, мой прекрасный мир стал на моих глазах распадаться на куски. Меня обдало невероятным жаром и отбросило в пространство. Я нёсся через нескончаемость и видел, как разламывающийся шар, бывший ещё совсем недавно таким близким и родным, вдруг взорвался, разлетелся на мельчайшие кусочки. В следующее мгновение вспышка этого взрыва разрослась до невообразимых размеров, поглотила меня, и я перестал существовать. Только из самых отдалённых глубин безвременья до меня доносилось какое-то почти непознаваемое ощущение.
Сознание возвращалось. Одно небытие сменялось другим, из тотально "ничто" я мгновенно переходил во всеобъемлющее "здесь", а затем на протяжении трилиардов лет втекал по капле в исчерпывающее "никогда". Я был звуком и образом - и одновременно я был абсолютной тишиной и бесконечной незримостью. Я был сжат в ничтожнейшую точку и в то же время невообразимое пространство было пропитано мной. Я не знал ничего, обладая совершенной информацией обо всём.
В какой-то момент я понял, что уже не могу удерживать в себе всю эту бесконечность - и одновременно не могу больше оставаться запертым в нулевом измерении. Чудовищный энергетический потенциал, копившийся внутри меня так невыразимо долго, рвался наружу - и я не мог его удержать. Поддавшись чудовищному порыву и одновременно сконцентрировав абсолютно незыблемое намерение, в ничтожный миг, вместивший в себя всю бесконечность времени, я стал чем-то ярким и исполненным тотального мрака. Я стал взрывом всеобщей аннигиляции и вспышкой воплощения изначальной материи. Я погиб в этом пламени, безвозвратно распался, разлетелся по необъятному пространству вселенной, которую сам же и породил.
И во всей этой безграничности не осталось ни одного атома, который не был бы пронизан лучами моих ощущений. И будучи, по сути, вселенским осознанием, я возвращался сам к себе. И был самим собой, не понимая, кто же я. И существовал повсюду, не умея дать название тому, в чём существую. Да и так ли всё это было важно? В конце концов вот здесь, передо мной простиралась беспредельная протяжённость пространства и времени. Это вполне должно было хватить, чтобы разобраться, что есть что.