Глава XXIV
ХЭПИЛОГ
Площадь Согласия давненько уже не собирала столько народу в городской центр. Пришли, что называется, и стар и млад. Обычно одинокий, Ильич с протянутой рукой горделиво возвышался над толпой, но его никто не замечал на высоком постаменте. Это была уже давно отыгранная шахматная фигура. Все искали глазами знакомых, и всем хотелось просто поговорить, поделиться новостями. Ведь это так здорово, когда только что услышанное пересказываешь с новыми подробностями, а собеседник жадно ловит каждое слово, но с уст у него уже рвется другая история.
Действительно, крайне интересно, о чем они говорят. Давайте вознесемся над толпой с ее страстями и не до конца исследованной еще психологией поведения народных масс на праздничных или предвыборных мероприятиях – и послушаем.
- С утра в комнате прибралась, потом кастрюлю намыла, пол подмела…
Ну, нет уж – это не интересно. Неужели наши уважаемые пенсионерки не могут рассказывать друг другу нечто более существенное?
- Я словно чувствовала тогда, что не надо было Петровича на дачу отпускать, а он все же поехал, меня не подождал, да еще наорал на меня… Мне, говорит, картошку сажать надо, а ты прохлаждаешься… Эх… Проводку он там в обход счетчика делал вечером. Электричество вел, а, видать, подать инструмента некому, он с лесенки-то и упал после того, как его током шибануло, да и насмерть… Третий день как сама не своя: преставился мой басурман, что я теперь одна без него, как проживу?
- Проживешь как-нибудь. На то воля божья, не убивайся ты сильно. Зато теперь побоев терпеть через него не будешь.
- Да уж, бить он умел, большой мастер. Их в милиции учат, как правильно и куда, под дых али в печенку, чтобы больно было, но без улик – и не докажешь ничего, вот как.
- «Большой мастер»… Вот и помянули его добрым словом, прости меня, господи…
Придется выразить мысленно сочувствие, тем более речь идет, думается, о том самом Петровиче. Где-то мы ведь слышали это имя, правда? А вот и знакомый нам «Запорожец».
- Ну, мне некогда, пусть молодые митингуют, это их удел. Надо ведь и в больницу заехать. У Гарика травма душевная, думаю, а вот его собрат по несчастью инфаркт схватил и в выборах участвовать не сможет. Положа руку на сердце, оно и к лучшему.
- А с Левдой что?
- Банда обезврежена. По факту происшествий в гараже идет следствие, все трое под арестом. Ну, будь здоров!
- Николай Николаевич, да вам за такое дело - медаль!… Да что там медаль – орден полагается!
- Да что у меня, орденов мало, что ли…
Николай Николаевич, прихрамывая, направился к своему запорожскому росинанту.
Будь здоров и ты, Николай Николаевич, не болей и не кашляй!
Ой, а кто это? Это наш старый знакомый. И не узнать! Новенький пиджачок, галстук – совсем изменился человек. Солидный стал, интеллигентный, не подходи! А что это за эффектная стройня леди с огненно рыжими волосами рядом с ним? Да это же Вера! Точно она, только прическу переменила. До чего же меняет прическа людей! Алексей держит ее за руку, что-то сказал ей на ухо. Они выглядят прямо как молодожены, прекрасная молодая пара! У него молодецкая статная осанка, широкая белозубая улыбка, а она в модном синем платье чуть ниже колен, часто смеется и скромно держит руки вместе. На счастливо улыбающегося Алексея прохожие смотрят завистливо: повезло же парню, такую девушку отхватил!
- …Никитич, ты расскажи еще раз, как же это произошло?
- Да уж который раз рассказываю! И чем больше говорю, тем больше осознаю, какой же счастливый я оттого, что мне удалось сделать этот геройский поступок. Мне все-таки удалось совершить достойное дело – я спас жизнь людей!
- Да поменьше ты рассуждай, расскажи, как дело было, а то вот Вера не слышала еще…
- Было так. Последнее время я пристроился жить в гараже. Это после того, как милиционер выгнал меня из каталажки, где мы познакомились: Алексей меня еще картошкой там угощал, помню.
- Да не отвлекатесь Вы, по существу!
- Я ведь сам туда попросился, Алексей! Чтобы время скоротать, да подумать. Так вот, какое-то время я жил там еще, в КПЗ этом, пока совсем меня не прогнали. Тогда надоумило меня поселиться в гараже, лаз туда я случайно нашел. Там было не так уж и плохо: помещение отапливаемое, кладка кирпичная, оштукатурено, вместо обоев девицы развешаны, а кто там хозяева, я и знать не знал, думать не думал. Мне это было все равно. Утром они лимузин свой выгоняли, вечером пригоняли, а у меня лаз найден был – не напрямую, конечно, а через люк водосточный. Я там и жил, словом. Но один раз прихожу, а вони, гари, как в преисподней. Забыли мотор выключить, думаю. Но потом глянул – а они лежат, сиротные, уже без движения. Рук-ног не сосчитать. Я схватил инструмент, автомобиль тот ключом как саданул по боковому стеклу, а потом еще и еще – он и притих, а их давай на свежий воздух вытаскивать. Одного, второго, третьего, четвертого. Насилу вытащил, бедолажных. Кое-как они оклемались, слава Богу, а я смотрю на них и плачу, смотрю и плачу – так жалко, вы двое молодые ведь совсем еще. Мне думалось, что вы уже задохнулись: лежите бездыханные, бледные, пульса не нащупать. Я так разволновался, что не пойму, что там сердце, стучится ай нет.
- Виктор Никитич, мы Вам так благодарны и вот, подумав, решили поселить Вас в новую квартиру. Больше Вы не бомж. Мы посоветовались с юристами и выяснили, что ваше выселение было произведено с грубейшими нарушениями… норм человеческой морали. Ну нельзя же так, Виктор Никитич! Вам сказали «уходи» - Вы и ушли, да документы им еще все подписали, ну как же так, как же так можно?
- А что я еще мог сделать? – Никитич стушевался и осунулся.
- Зубами надо было в свое жилье вгрызаться, наручниками к стояку приковать и ключ проглотить! Время сейчас такое, а Вы, эх… Слов не подберу… Ну, ладно, проехали это уже. Вам куплена новая квартира. Вот ключи. Хотел приберечь это для официального случая, но потом подумал: а зачем, к чему эта показуха?
- Спасибо, спаси тебя бог, Алексей!
- Да не меня благодарите. Тут не обошлось без благотворителя. Вот он, кстати, знакомьтесь – Игорь Юрьевич, наш уважаемый промышленник и меценат.
- Здравствуйте, очень приятно! – Виктор Никитич неловко подал руку.
Вот так новость! Таинственный владелец загородной недвижимости цел и невредим. Косоворотка на нём с распущенной горловиной, тонкий шнурок распоясан донельзя. Скромно улыбается и увертывается от благодарностей:
- Да я что, это мелочи, не стоит даже и благодарить. Когда мне Алексей рассказал про Вас, то я фамилию сразу вспомнил. Кстати, и ваши стихи тоже помню - те, что в «Юности» были напечатаны: «Один, один, среди задернутых гардин…» Очень проникновенно написано, очень! А для хорошего человека мне, знаете, денег не жалко и потому я сразу согласился.
- Не может быть! Это мои стихи? А я и запамятовал… Вот ведь как в жизни бывает… Ах да, вспомнил, это же мой однофамилец, а я был героем как его… коммунистического труда, пел в хоре и еще музыку сочинял, первый концерт для голоса с оркестром, фа-минор…
- Да? Гм, а где Маша, куда опять запропастилась эта девчонка? – Игорь Юрьевич не мог поверить собственной оплошности – ну, надо же, однофамилец, оказывается! - и добродушно смеялся.
- Не беспокойтесь, Игорь Юрьевич, она не пропадет, - заступилась Вера. – Здесь ведь не в лесу… Кстати, а где Вы ее нашли, это же ведь, кажется, не родная, а приемная внучка?
- Да уж, это небезынтересная история. Один детский дом попросил меня оказать им спонсорскую помощь. Я сдуру приехал лично вручать подарки и напоролся вот на эти самые глазищи. Домой вернулся, а они все на меня смотрят. Подумал я и понял, что не смогу их забыть. Позвонил сыну и предложил удочерить, а то у него, представляете, второй парень уже родился, а девочки нет. Невестка же девочку очень хотела, но после вторых родов здоровья у нее уже не осталось на рождение еще одного ребенка. Вот так и сошлось. Никогда не думал, что чужого ребенка смогу любить крепче, чем своего. А Машу, кстати, чуть было в Америку не отправили, да!… Но я думаю, здесь ей не хуже будет, чем за океаном.
- Представляю тогда, как Вы испугались, когда мы Машу увели…
- Да уж, лучше и не вспоминать. Проснулся я тогда, жду-жду, а вас с Алексеем нет и нет. Неужели заблудились, думаю – пошел искать в лес, по кореньям, по болоту набегался до изнеможения. Уф!
- Извините нас еще раз, пожалуйста, дорогой Игорь Юрьевич, - Вера трясла его за руку. - Мы это не нарочно. Мы действительно думали, что Вас убили. Сейчас так часто убивают предпринимателей, что просто жуть.
- Меня? Ха-ха-ха! Ну, вы чудаки, ей-богу. Да за что же меня убивать? Я никому дорогу не перебегал, строил свой бизнес честно. Меня другие предприниматели только поддерживают, потому что мы в коммерческом отделе НИИ занимаемся внедрением научных разработок. На полках ученых лежат такие оригинальные изобретения, что люди миллионерами становятся. А мы просто делимся идеями и раздариваем результаты научных трудов.
- У Вас висок действительно был странный такой, как после пулевого ранения, - вставил Алексей.
- А вам доводилось видеть нечто подобное наяву?
- Нет-нет, что вы, вот потому мы и ввели сами себя в заблуждение.
- Это я крохотный горчичник себе поставил, потому что голова разболелась. Видно, от свежего воздуха. Мы, москвичи, к нему не привыкшие, знаете. Ну, думаю, пора к выхлопной трубе трафить поближе, раз такое дело. Налепил на висок пластырь - и отключился.
- Вы там что-то важное про институт рассказывали… - заинтересовался Алексей.
- Ну да. Мы занимаемся перспективными разработками, когда от научного открытия рукой подать до промышленного внедрения. Как бы вам объяснить на примере? А вот пример хороший. Алексей сегодня одет прилично, не как тогда, на даче. Прости, Алексей, но штаны больших размеров тебе не идут… Сегодня другое дело. Человек в галстуке, а обувь у него универсальная – в таких хоть в футбол играй, хоть на свадьбу иди. Мы вот тоже хотим такие кроссовки придумать, чтобы и красиво, и по ноге, и удобно, и внешне привлекательно. Назовем их «универсал». А это что за марка, Алексей, у тебя – извини за профессиональный интерес?
- Это «Gold Jump» - золотой прыжок по-нашему.
- Китайские, небось, а придумали где-нибудь в Голландии. Вечно они нас обгоняют… Вот на таких разработках и делаются миллионы, а люди в люди выходят.
- Алексей, приготовься, тебе выступать! – Вера чуть тронула его галстук, чтобы подправить. – Уже объявляют!
По площади, действительно, пронеслось: «А сейчас перед вами, уважаемые собравшиеся граждане, выступит новый кандидат на должность главы нашего города… А впрочем, он и сам представит себя…
Алексей быстрыми шагами бросился к трибуне, но путь у ступенек наверх ему вдруг преградил верзила ростом под два метра. Его пятерня бесцеремонно распласталась по его груди, Алексей почувствовал сильный толчок и упал. Жирный палец нацелился прямо ему в лоб:
- Немного отдохни. Знай свою очередь. Выступишь после.
На трибуну тем временем поднялся тучный очкарик в костюме размера шире некуда. По выверенным жестам сразу было видно, что это уже опытный оратор, которого слушают обычно затаив дыхание.
- Дорогие новодводчане! – начал он свою речь, после чего ошарашенная толпа стихла, потому что жители города испокон веков называли себя новодворцами. – Настал тот день и час, когда вы должны выбрать, жить ли вам лучше или продолжать прозябать в нищете.
Выступавший пообещал всем прибавить зарплату, и толпа удовлетворенно крякнула, пенсии были повышены кратно, не забыты студенты, школьники и многодетные семьи. Богатым было обещано снижение налогового бремени, а малым предпринимателям кредиты под большой бизнес.
Толпа недоверчиво и настороженно слушала. Не первый раз с высокой трибуны раздаются столь громкие обещания. Но самое, что настораживало всех, были странные обращения, сопровождаемые красноречивым жестом руки: «Расскажите случай из собственной практики», «Вспомните что-нибудь из личной жизни», «Приведите конкретный пример». Если бы не уверенная интонация, с которой оратор говорил эти фразы, то слушавшие давно бы поняли, в чем тут дело. Щуплый помощник кандидата в депутаты уже крутился волчком сбоку от трибуны и в отчаянии хлопал себя по лбу, заламывал руки и без конца тараторил: «Черт, черт, черт!»
- Я ж ему эти фразы специально в скобочках написал, чтобы он, так сказать, экспромтом развил тему, а он, кретин, заранее не удосужился ничего прочитать и дует прямо в микрофон! – извинительно разъяснил он ведущему митинг.
Тут как раз прозвучало:
«Здесь надо сделать паузу. Задайте это как риторический вопрос».
Помощник запрокинул голову назад и обеими ладонями сжал уши, затем укусил себя за кулак, будучи не в силах сдерживать эмоции.
- Надо же, а смотрится, как будто так и задумано. Типа интерактивный контакт с аудиторией, - спокойно и рассудительно сказал ведущий митинга.
Он лишь помотал головой в изумлении, когда во все репродукторы снова разнеслось:
«Пообещайте еще что-нибудь, если аплодисментов недостаточно».
Обещания лилась, действительно, как из рога изобилия, и Алексей уже чувствовал себя проигравшим, но тут вдруг произошло еще одно недоразумение.
Ведущий митинга вдруг спросил:
- Откуда Вы такого мастодонта взяли?
- А где же их возьмешь, умных-то. Думаете, в 134-м есть кто-то более мозговитый? – парировал помощник.
- Умных, может, и не много, но при чем тут 134-й, у нас ведь 135-й избирательный округ!
- Черт, черт, черт!
Помощник был вне себя. Поняв историческую оплошность, он быстро поднялся на трибуну и что-то шепнул своему боссу на ухо. Тот оторвал себя от ораторского трона и, не замечая, что работает другой микрофон, стал на всю площадь обсуждать. Громко, с эхом по площади неслось:
- То есть как-как-как не тот округ? Синегорск, Новодворск-орск-орск – запутали вы меня! А чего я здесь-есь-есь, перед этими свиньями, распекаюсь-каюсь-каюсь? Ну, погоди у меня, вот приедем-едем-едем – я тебе покажу кузькину мать-мать-мать…
Далее послышалось что-то нецензурное, микрофон страшно завизжал и оратор, растерянно глянув на толпу, грузно сошел по ступенькам вниз, где его уже ждал автомобиль с открытой дверцей. Через минуту он был таков.
Толпа весело заулюлюкала: «Скатертью дорога!» «Видали таких!», «Каков барин!»…
- Извиняемся за недоразумение, но кандидат появился для нас неожиданно, поверьте, мы не знали. Как вы все поняли, он ошибся, приехав в наш округ. Бывает, - ведущий и сам смеялся.
- Как Геббельс! – выкрикнул кто-то из толпы.
- А сейчас перед вами выступит настоящий… верный… Как еще тут скажешь? Словом, это наш парень, коренной житель нашего города, не сомневайтесь. Поприветствуем – Алексей Викторович Трубин!
Алексей в первый раз в жизни вышел на трибуну. Конечно, он волновался, и первые слова произносил врастяжку, к тому же голос его почему-то стал высоким и он вначале чуть не дал петуха:
- Друзья, я так рад, я так счастлив! Гм. Спасибо вам всем огромное за… И я думаю, что все вместе мы сможем повернуть жизнь к лучшему. Мы построим город-садик, если захотим, и наши дети будут жить в достоинстве и достатке, и у них даже понятия не будет о том, что такое бедность, унижения и коррупция.
- Браво, Алексей! Молодец! – в толпе послышались аплодисменты.
- Любо, любо! – толпа тепло приветствовала новичка.
- Случившаяся только что история как ничто лучше показала, что не стоит ждать манны с неба, что мы сами кузнецы своего счастья.
Тысячи глаз в это время смотрели на него. Алексей выхватывал отдельные лица и читал в них поддержку и одобрение сказанному. Люди ждали от него именно этих, пусть и простых, слов, именно этих, пусть и разговорных, интонаций, именно такой, пусть и наивной, искренности. На долю секунды он увидел смотрящих на него с восхищением и поддержкой Веру и Машу, и это придало ему еще больше энергии. Он улыбнулся и продолжил, набирая уверенности с каждым словом:
- Мы сами себе власть, и никто, как мы, жители древнего и прекрасного города, не сможет решить наших проблем. А потому давайте будем работать одной сплоченной командой и добьемся успеха. Пусть все завидуют нашему городу, потому что он такой чистый, такой свежий, такой красивый, такой величественный! И пусть все знают, что мы его любим всем сердцем. Мы готовы отдать ему все самое лучшее, что у нас есть, потому что верим, что доброта возвращается сторицей, что у настоящего дня есть счастливое будущее. И оно придет к нам, как только мы станем трудиться все вместе, и будем помогать друг другу во всех наших добрых начинаниях.
Он не знал, что говорить дальше, слова приходили сами собой, а еще больше терялся в догадках, чем закончить свой экспромт, ведь, думая заранее о выступлении, он собирался говорить и даже записал на бумажку совсем другое. Он несколько раз продекламировал свою речь перед Верой и вот на тебе, такой конфуз! Он тараторит на всю площадь отсебятину, выбирая самые общие слова, самые избитые лозунги…
Лучше бы он вообще помолчал!
Потому что спустя минуту, продолжая увлеченно ораторствовать, Алексей вдруг не нашел в толпе тех глаз, что смотрели на него с таким восхищением и с такой надеждой. Он стал жадно искать их и вскоре с досадой увидел удаляющиеся фигуры. Вера уводила Машу за руку. Они покидали площадь Согласия. Тем временем разгоряченная толпа требовала все большего:
- Про пенсии скажи, чтоб добавили!
- Стипендии пусть увеличат!
- Безработицу пусть сократят!
И совсем уж истошно от пузана в кепке:
- Навозу, навозу стало не купить на участок!
Алексей замешкался: не слишком ли большой груз на плечи недавно еще стоявшего на краю жизненной пропасти человека?
- Мы разрушим эту стену непонимания между властью и человеком, - продекламировал он, выкинув вперед правую руку.
- Да! – ревела толпа.
- Мы устраним все преграды, разрушим барьеры социального неравенства!
- Да! – люди хлопали и кивали головами.
«Господи, что же еще такого сказать умного», - в отчаянии думал Алексей.
- Все принятые нами законы будут неукоснительно выполняться!
- Да! Любо! Давай еще!
Люди кто хлопал, а кто и подымал кулаки вверх все выше и выше.
- Мы устраним лицемерную разницу между словом и конкретными делами. И я вам продемонстрирую сейчас, что мои слова – это не просто слова, за ними сразу следует дело.
Толпа выжидающе затихла. Тут Алексей отстранил от себя микрофон, элегантно вышел из-за трибуны и почти без разбега плашмя прыгнул с построенного для выступлений помоста прямо в толпу, широко раскинув руки и ноги. О, это был самый удачный прыжок в его жизни! Толпа приняла его тело с ликованием, какое-то время плотная людская масса просто несла его, передавая из рук в руки, а потом крепко зашнурованные кроссовки с надписью «Gold Jump» мягко приземлились на землю.
- Браво, молодец! – кричали вокруг люди.
- Вот кого в мэры выбирать надо: молодой, смелый, энергичный!
- А что, я бы проголосовал за такого парня, пусть правит!
Но он этих слов уже не слышал, он бежал со всех ног. Бежал и думал: только бы не упустить их из виду, только бы мне их не потерять! «Догнать и обнять», «найти и вернуть» – стучало у него в голове.
Х х х
…Маленький сквер у фонтана был непривычно пуст. Все были на площади. Лишь Маша сидела с каким-то мальчиком у воды. В руках у детей было по мороженому, босыми ногами они беззаботно колотили по воде. Веру в тени кленов было почти не видно, но Алексей сразу выхватил силуэт ее весеннего платья взглядом и подбежал:
- Зачем вы ушли?
- Маша очень просила мороженое, - сказала Вера, но по ее мягкой улыбке он понял, что ответ не совсем искренний.
Алексей заключил Веру в свои объятья, как самое драгоценное и важное, что может только быть в жизни у мужчины. Заглядывая близко-близко в ее глаза, он спросил:
- Интересно, сегодня все желания сбываются?
- Нет, только у самых достойных, - ответила Вера.
Их губы слились в сладком согласном поцелуе, и никто не мог сказать, как долго продолжатся эти мгновения безмятежного счастья, что даются молодым самой судьбой столь редко, сколь они могут по настоящему полюбить друг друга.
Лучше бы они не кончались никогда.