1. В конце 70-х, слушая Клауса Шульце, я увидел музыку объёмно - она тянулась в своём пространстве, как это нарисовали потом в прогах типа WaveLab, только вместо амплитудно-частотных линий её тело было из живых форм, вызывающих те же ассоциации, что и звук. Моя душа считала через звучание нечто закадровое, - то, чем ценна музыка, её душу.
Конечно, это субъективно. Но реально, как реален слушатель. И в нём такое восприятие - часть познания музыки, её автора и вдохновляющей реальности над автором. Субъективности здесь, похоже, не более, чем в видениях посмертной правды - их разность не отменяет её саму. Говорю тем, кто знает о ней не понаслышке.
В 80-х, среди практик того, что теперь называю психотехникой, у меня сложилось упражнение, которое позже назвал ННДД (непосредственное наблюдение душевных движений). Мысли, идеи могут быть восприняты зрительно (и внутренне тактильно) в виде динамических форм (очень разных). Когда идея забывается, её форма теряет вещественность, затуманивается и отдаляется, как колечко дыма сигареты - но собирается вновь особым усилием. Практика ННДД позволяет гулять по этому пространству, воззывая формы забытых мыслей, а затем вспоминая их существо.
И вот тут совершается важный переход - таким образом можно видеть не только свои мысли. Пространство это оказывается общим для всех. Обретя навык видеть свои мыслеформы, несложно перейти к чужим - забытым или актуальным. И неважно, субъективно ли такое восприятие форм. Главное, что считываемые через них идеи - не фантазийны. Это именно то, что думает или думал ранее другой человек.
2. Собственно, в чём проблема? Было б так просто глядеть в правду другого, спецслужбы реализовали бы себя здесь моментально. Ну, не без этого. И давно. Но проблемы велики, и главная из них - УСТОЙЧИВОСТЬ. Лично для меня столь обострённое восприятие сильно осложнило социализацию - лет на 15. Раскрытые способности не хотелось убивать, но через них в меня проникало то, что меня разрушало. Это как собаке искать след в салоне машины, пропахшей бензином. Надо уметь "закрывать нос" выборочно, для большей части ощущений.
Вообще-то людям это зрение свойственно. В 86-м, вожатствуя в пионерлагере, я опытно убедился, как легко учатся дети видеть биополе или останавливать кровь взглядом. Обучение - дело получаса. Но важна степень. Зрение мыслеформ противоречит современным формам общения, ведь это не просто техника, это состояние взаимной открытости. Подглядывать здесь не получится. Ты сам открываешь забрало.
3. На одном из спектаклей, привычно раскрывшись зрителям во время игры Креонта, я наблюдал частью души состояние зала - где думают, где плачут, где не понимают. Чтобы адекватно менять игру. Актёру это привычно, он нутром чует зал, но редко вводит это зрение в сознание, редко контролирует свой внутренний взгляд.
Так вот, после спектакля ко мне в гримёрке подошёл Е.С.Е. и со скорбью констатировал: "Зачем ты раскрылся? Ты подставился под взгляды чуждых тебе людей. Они расстреляли тебя - посмотри в зеркало на свои глаза - видишь, как там мало тебя осталось? ОТСЮДА НЕ ВОЗВРАЩАЮТСЯ".
Ну, я известный беспечностью оптимист - глянул - да, действительно... Ну и... Образуется. Не впервой... Так ответил ему. - И вправду, через тяжёлую недельную ломку (обычную для крутых игр) опять выполз в своё сознание. Оказалось, что моё отличие от Е.С.Е. (который не выполз, увы) - то, что он называл как "столб света сверху, в котором ты стоишь". Открытость дару внешнего восстановления души.
Если душа не проста, не имеет детского доверия, то её очень сложно восстановить. Люди не помогут, а небо шлёт свет только в открытые окна. Поэтому спецслужбы чаще используют здесь внештатников, если те соглашаются. Что бывает, если не соглашаются, расскажу в следующий раз.