Туман. Голова полностью отказывается работать. Что это? Сон? Или нет? Какие тяжёлые веки. Я попытался открыть глаза, но страшно разболелась голова, и я потерял сознание. Смутно помню, что это повторялось много-много раз, чем-то напоминая заигранную пластинку. Поэтому, когда, после целой вечности мук и ожидания, мне в очередной раз удалось прийти в себя, я решил не спешить. На каком-то, неизвестном мне, подсознательном уровне, я понимал, нельзя позволять себе снова и снова проваливаться в тёмную пропасть забытья, необходимо разогнать туман, густой пеленой, окутавший мой мозг.
Выполнив задачу минимум, я попробовал сосредоточиться. И так, всё хорошо. Сейчас я не сплю. Значит, надо открыть глаза и осмотреться. Стоп! Остановил я себя, неожиданно вспомнив, что я уже пытался сделать это, притом неоднократно, и… Мне это ни разу не удалось. Может, всё-таки, это сон? Иначе, почему я не могу их открыть? Но тогда, почему я понимаю это? А собственно, какая разница? Иногда, и во сне полезно поразмышлять о бренности существования. Тем более что, чаще всего, как это ни странно, именно во сне нашу голову посещают самые выдающиеся мысли. Печально только, что они тают во время нашего пробуждения, оставляя после себя чувство щемящего сожаления и обычный мусор снов, над которым безуспешно ломают головы всевозможные предсказатели.
И так, что же всё-таки со мной произошло? Не похоже, чтобы я лежал в своей постели, а в чужую, если мне не изменяет память, я тоже не просился. Получается, меня положили в неё помимо моей воли, возможно даже, насильно. Но кто? И зачем? Кому понадобилось проявлять обо мне подобную заботу? Или я был популярен? Я… Мне стало страшно.
Не знаю, сколько бы ещё продолжалось моё бесполезное кружение в этом вязком тумане, если бы ни яркая вспышка света возникшая ниоткуда и мгновенно ушедшая в никуда. Но за тот кратчайший миг своего существования, она успела взорвать мир и полностью разогнать темноту царившую в моей голове. Я вспомнил. Я вспомнил всё. Даже то, кто я такой. Когда, наконец, бешеная скачка теней и образов, выхваченных этим светом из самых дальних, давно заброшенных, уголков моей памяти прекратилась, я решил не тревожить далёкого прошлого, а попробовать разобраться с последними событиями. Тем более, их я тоже только что вспомнил.
И так, всё с самого начала. Я спокойно шёл по улице, возвращаясь после вечерних занятий к себе домой, в общагу. Я шёл по самому центру пустынной аллеи, думая о том, как чудесно проведу выходные в компании белокурой Людмилы, моей весёлой подружки, с которой мы были знакомы уже больше года. Мы собирались выехать за город, как обычно говорят, на природу, к одному небольшому, почти не тронутому людьми озеру с чистой водой и крупными окунями. Мы хотели пробыть там целых два дня, вдали от всех, вдали от цивилизации, живя в палатке, только вдвоём. Возможно, именно поэтому, погружённый в свои самые лучезарные мечты и предвкушая будущее удовольствие, я не обратил внимания на мелькнувшую сбоку тень, которую теперь я видел так ясно, может быть даже лучше, чем тогда. А потом был удар, сильный удар, по голове, в область затылка, я даже не успел почувствовать боли. Очнулся я только на другой день, утром. Потом, правда, я узнал, что меня накачали снотворным, но легче от этого не стало. Странно, за всё это время, ко мне не пришёл ни один даже самый завалявшийся сон.
А дальше всё закружилось. Различные события следовали одно за другим с невероятной скоростью, не давая возможности осмыслить и осознать то, что уже произошло. На первый план выступили инстинкты, вернее, один из них – инстинкт самосохранения. Я впервые в жизни убил человека. Убил без особых сожалений, даже как-то обыденно, будто бы делал это каждый день. А может, это и хорошо, что вот так, без лишних эмоций. Во всяком случае, я сохранил светлую голову, что позволило мне не впасть в панику и настроить себя на встречу с будущим. А оно, как показало время, оказалось совсем не безоблачным. Пожалуй, единственным светлым пятном было то, что я, вообще, остался жив. Если, конечно, я всё ещё жив. В чём у меня не было стопроцентной уверенности.
Как выяснилось, я был не единственный, к кому было проявлено такое повышенное внимание. Вначале, меня это обрадовало, но только вначале. Чуть позже, всё стало не так уж и весело. Видимо, день был такой, неблагоприятный. Жаль, не было возможности гороскоп посмотреть. Впрочем, для меня он закончился вполне благополучно, в отличии от тех, кто остался лежать на поляне. А может, это им повезло? А может, я уже там же, где и они? А где Сергей? Где ребята? Что с ними? После того, последнего в тот день и самого страшного испытания, когда мы стреляли и убивали друг друга, нас осталось четверо, и мы, какое-то время, были вместе. А потом…
А потом, как-то сразу, навалилось тяжёлое непреодолимое желание спать, глаза закрылись сами собой, я ничего не мог сделать, хотя и пытался сбросить с себя этот груз, даже попробовал встать. Но, увы… У меня подкосились мои ноги, и я повалился в мягкую тёплую траву.
А дальше наступил весь этот кошмар, какие-то страшные, именно, страшные, с замиранием сердца, бредовые пробуждения, точнее, полу-пробуждения и полное беспамятство. И одна единственная надежда, которая не давала сорваться в пропасть паники, надежда, что это просто сон.
Нет! Немедленно отогнал я эту мысль, сейчас не время надежд. Необходимо отбросить всё лишнее, всё, что мешает объективно смотреть на окружающую реальность, понять и принять то, что есть. Возможно тогда и появится надежда. Где-то, глубоко-глубоко во мне, кто-то усмехнулся, и мне стало жутко от этой усмешки: «Принять? Так ты уже это принял. Понять? Ну, что ж, попробуй». Этот кто-то был я, и это меня злило больше всего.
Я постарался взять себя в руки и рассмотреть все возможные варианты, которых, на поверку, оказалось не так уж и много. Точнее, предположить можно было только одно: Икс, тот самый неизвестный, которого мы ждали, всё-таки пришёл за нами. И не просто пришёл, а сделал то, что и хотел сделать. Знать бы ещё что. Выходит, как это ни печально, он намного круче, чем я предполагал и на что надеялся, упрямо не желая покидать поляну. Оказывается, шансов у нас просто не было. Вопросы, куда он нас забрал, и для чего мы ему нужны, так и остались вопросами, и не было уверенности, что наступит день, когда я узнаю на них ответ.
А может, всё-таки, это какой-то сверхсекретный эксперимент, для осуществления которого не нашлось добровольцев и подопытных зверушек? А почему бы и нет? Ведь испытывали же американцы химическое оружие на своих солдатах, да и наши тоже, не особо, белые и пушистые. В мире, где бал правят деньги и вражда, возможно всё. Новости превратились в какой-то нескончаемый фильм ужасов, стоит телевизор включить, волосы дыбом встают. От этой мысли мне тоже не стало легче, если не сказать наоборот, и я снова разозлился.
Нет, хватит! Всему есть предел. Если я когда-нибудь вырвусь отсюда и если узнаю, кто надо мной так издевается, то я убью его. Я бы прямо сейчас разорвал его, даже голыми руками. Я напрягся… И сделал открытие, руки не двигались. Точнее, я не мог ими пошевелить. И ногами тоже. Всегда, такое послушное тело, в этот раз, полностью отказывалось мне служить. Теперь я понял, почему не мог открыть глаза. Такого со мной ещё никогда не было. Просто великолепно. За то теперь я точно знал, что это не сон. В голову, если она у меня ещё была, полезли самые мрачные мысли. Может, моя душа, в тот вечер, всё-таки распрощалась с телом, и отсюда все мои проблемы с движением? Может, я уже умер, и сейчас, где-нибудь, в преисподней, на тамошнем складе, ожидаю решения высокого суда? А может, меня не допустили даже туда, и моя душа, в кромешном мраке, обречённая на скитания между двумя полюсами всего сущего, познаёт вечные страдания?
С другой стороны, я совсем не помнил своей смерти. За то я очень хорошо помнил, как захотелось спать, и как рядом свалился Владимир. Ну, конечно же, нас просто, в очередной раз, усыпили. Но чем? И как? И кто? Ведь рядом никого не было? Ещё одна загадка, и даже не одна. Что-то последнее время их становится слишком много, а ответов, как не было, так и нет. Впрочем, было темно, они могли подойти к нам вплотную. «И по воздуху,» - тут же съехидничал внутренний голос. Если бы я мог, то обязательно усмехнулся. А ведь и правда, никаких звуков я не слышал, хотя и очень внимательно слушал окружающую нас тишину.
Всё! Всё это мне начало порядком надоедать. Неинтересно играть в игру, когда все мячи летят в одни ворота. Тем более, когда эти ворота твои.
В своей жизни я был, конечно, не ангел, но мне казалось, что у меня нет врагов, тем более таких могущественных. Хотя... Здесь я, наверное, не прав, враги есть у каждого, даже у самого безобидного человека. Тем более, у безобидного…
После осознания этой простой истины, мне ничего не оставалось, как взять за основу тот факт, что у меня есть очень серьёзный враг. Или враги. Впрочем, подобная мелочь не меняла общей картины. А всё-таки интересно, кому ж это я на хвост наступил?
А может, дело вовсе не в отдавленном хвосте? Может, я попал сюда совершенно случайно? Как бочонок из лотошного мешка, выхваченный из привычной жизни одним движением чьей-то безразличной руки. Ну, так получилось, карта так легла.
Нет, не согласился я с собой, случайность здесь не причём. Меня вполне осознанно выделили из окружающих меня людей и сделали это по каким-то особым, неизвестным мне, причинам. Или, возможно, параметрам. А это может означать только одно, я им нужен для достижения каких-то целей. Иначе, как объяснить тот факт, что я до сих пор жив? Вряд ли, это можно объяснить милосердием. А в том, что я жив, я почти перестал сомневаться, не смотря на полную потерю контроля над своим собственным телом. Что-то мне подсказывало, что это временное явление. А раз так, то это ещё не конечная остановка, конечная впереди, и я ещё должен буду сыграть какую-то роль, в каком-то спектакле.
А, собственно говоря, почему ты так решил? Или ты знаешь, чего от тебя хотят? Может быть, это и есть твоя роль? И ты её уже играешь? Может, твоё нынешнее состояние и есть то, что от тебя требуется и что тебе отведено?
Мне ничего не оставалось, кроме как, безмолвно, огласить вселенские просторы самой нецензурной бранью, которою я только знал. Моё второе я никогда не отличалось особым оптимизмом, но и не считаться с его мнением я не мог. Как не крути, а зачастую, именно его взгляд на вещи оказывался наиболее верным. И если моё второе я не перестраховывается, а всё так и есть, то это очень печальный финал. Мне почему-то стало грустно.