***

Прогулка воскресного дня

Поднимаемся по каменистой тропинке, ведущей в гору, вдоль кромки глубокого ущелья, рассекшего горный хребет. Оно узко, там, где врезается в основу хребта, у перевала и широко распахнулось внизу у подножья. Жара, от каменистого склона горы пышет как из раскаленной духовки. На очень крутых лысых склонах ущелья местами уцепились заросли довольно высокого кустарника, шиповника, изнуренные жаждой, сухой жесткой травы. Но кое-где группки сосен радовали темно-зеленой хвоей, на ветках-лапниках молодые шишечки.
От полуденного зноя и крутого подъема пересохло во рту и звенит, пульсирует в голове. Ищем глазами тень, где бы передохнуть. Где-то там, из глубины ущелья с той противоположной стороны нарастает шум - то ли камнепада или горного потока. Шум ширится, удаляясь вниз, в простор ущелья, то кружит и поднимается вверх по нашему склону, и вот уже нас охватило первыми струями, а затем и вихрями свежего ветра. Летят листочки, травинки, посвистывает в иголках лапников сосен. Как хорошо, как приятно, но ветер уходит выше к перевалу, откуда и появился. Шум ветра в ущелье затихает, слабеет и вскоре где-то там вновь возникают, ширятся мощные звуки -камнепада, горного потока и разносятся эхом в пространстве глубокого ущелья. Передохнув, неспеша продолжили подъем. Вскоре достигли вершины перевала. Тугой встречный ветер сразу же пузырем надул рубашки, трепал волосы. Невидимый, прозрачный поток воздуха широким водопадом обтекал гребень хребта, устремляясь вниз в ущелье, в долину. Спасаясь от ветра, спешим перевалить за гребень. Какой простор, какой чудесный вид открылся! Вдали, среди гор, ярко бирюзовое, словно выпуклое озеро, над его водами поднимаются крутые живописные склоны в зеленом многоцветье кудрявых крон деревьев. Одни вершины гор удаляясь, теряются в голубой дымке, иные близкие ясные сразу же впечатляют величием и таинством. Сколько света, яркой пестроты, солнца! Вниз ведет, манит тропинка под тенистый свод рощиц деревьев, где тень и прохлада.
Тропа словно зовет: «Идите, идите...»
От гребня  перевала, левее до самой острой вершины горы распростерся огромным полем крутой склон, бурый от выжженной солнцем чахлой травы. Его пустынный дикий вид, крутизна подъема вызвало ощущение опасности, тревоги, даже страх. Далеко не всякий молодец рискнет добраться по нему к вершине. На дальнем нижнем краю поля виден обелиск, где в годы Великой Отечественной Войны погиб командир разведгруппы, одной из частей Красной армии, оборонявшей перевал от немецких войск.
В военном отношении этот склон является серьезным оборонительным рубежом, недоступным для атакующих. В период боев за Новороссийск в 1942-1943 годах подобный склон у такой же остроконечной горы «Сахарная голова» был превращен немцами в мощные оборонительные укрепления. Батальоны Красной армии - сотни и сотни бойцов морской пехоты неоднократно пытались штурмом овладеть этими укреплениями и гибли, не добившись успеха.
После освобождения Новороссийска похоронные команды сгребали со
склонов «Сахарной Головы» вперемежку в пыли и глине человеческие кости,
бушлаты, бескозырки, полосатые тельняшки.
В наши мирные дни совсем недавно поисковый отряд на крутом склоне «Сахарной головы» обнаружил останки девушки медсестры. Стальная каска пробита осколком мины, полуистлевшие кирзовые сапоги и смятая временем и дождями санитарная сумка, в ней в парафиновой пропитке почерневшие бинты и чудом едва сохранившиеся слипшиеся туфли. Мина разорвалась неподалеку от ее головы. Поисковики обнаружили ржавые фрагменты передней части мины и упавший неподалеку ее стабилизатор. Выше по склону найдены останки двух бойцов. Она ползла к раненым бойцам истекающих кровью, ползла на помощь упираясь ногами в кирзовых сапогах о пыльную каменную землю. Кто эта девушка медсестра, как она могла преодолевать в себе весь ужас жестокого боя, преодолевать первородный страх парализующий все тело и душу, как? Взрыв вражеской мины остановил ее навсегда.  Истекли кровью и погибли раненые бойцы.
Стряхнув мрачное впечатление, вышли на тропу и зашагали легко и беззаботно под легкий уклон, где деревья чередуются с веселыми лесными полянками.
Высокие, уже увядающие травы доносят аромат чабреца и поздних неярких цветов - медоносов, краснеют плоды шиповника, боярышника.
Вот и огромные толстоствольные раскидистые липы, коренастые горные дубы, их густые кроны сводом накрыли тропу.
В густом подлеске разнотравья и кустарников виднеются уникальные кусты бересклета. В поздние осенние дни их небольшие нежные листочки становятся розовато алыми, просвечивающие, словно тонюсенькие льдинки. Веточки бересклета ярко украсят осенний букет. Плоды-семена их темно-багряные, похожие на бабочек, забавно свисают на тоненьких длинных ниточках -плодоножках.
За деревьями склон горы круто уходит вниз, весь в густых лесных чащах и завалах. Запахи сырой земли, прелых листьев и коры деревьев живо напоминают, что в грибной сезон здесь могут быть грибы. Вскоре тропа пошла под уклон в лесной овражек, где из родника течет чистая струя воды.
Неподалеку звучит музыка и веселится компания молодежи. Где вода, там и люди, так было всегда, издревле. Сделали привал и мы. За ручьем  ниже родника, в распадке темнеет девственный сумрачный лес, где явно еще не бывал топор дровосека. Стволы деревьев ровные, высокие, стоят плотно. В густых кронах полумрак. Грабы, бук, ясеня - какое богатство!
Однако птиц не слышно, нет дробного стука старательного дятла, вокруг притаилась безмолвная тишина.
«Да здесь и птица не летит, зверюшки не живут, неприветливо как то, давай повернем обратно!» Еле заметная, заросшая тропинка повела по лесным склонам. Сквозь листву пробиваются яркие солнечные лучи - зайчики, в зарослях повисли лианы клематиса все в пушистых, подобно шелку соцветиях. Зеленеет чудом занесенный на этот склон можжевельник. Терпко пахнет краснеющая листва кустов скумпии. В лесу витает ощущение настороженности, потребности все слышать, видеть, слиться с окружающим миром. Вместе с тем в груди живет, пульсирует первородное чувство - инстинкт охотника - выследить, добыть, отбиться. Обратный путь одолели легко, не утомил и затяжной подъем, камни и корявые корни деревьев на тропе.
Наконец разгоряченные, впечатленные мы вышли к перевалу. Солнце желто-золотое катилось к закату. Впереди был непростой по осыпям спуск, туда, где наш быт - Цивилизация.
Каким бесконечно серым, вскоре показалось все: езда словно в клетке в тесном троллейбусе, асфальт и суета улиц, монотонные каменные кубы домов, низкие бетонные потолки в квартире.
А в памяти, в глазах еще не угасли видения высокого синего неба, звучат шорохи листвы и трав, влекут живописные горные дали!