Глава XXII
Двое на деревянном мосту через речную заводь никак не могли разойтись. Их задерживала вовсе не хорошая поклевка.
- Нет, ты мне скажи, почему ты позволил этому произойти, почему не вмешался, ешь твою клеш?
- Рано, рано еще! Если каждый раз вмешиваться, то никто не научиться плавать, прогресс человечества остановится. Надо дать людям возможность самим решить свои проблемы. Иначе так и пойдет – «застой», «бардак», «путина»…
- Постой-постой, а ты на кого вообще работаешь? Что это за речи? Попридержи язык, сынок! – Николай Николаевич оглянулся, нет ли кого случаем поблизости? - Ты меня уже достал своими теориями! Неужели ты не видишь, что им больно, неужели до тебя не доходит, что это людские судьбы, что в результате испытаний подопытные кролики становятся другими?
- Вот и хорошо! Пусть изменятся, пусть закаляются, пусть станут умнее. Они этого достойны.
- Умнее – не значит лучше, не значит добрее. Изменяется не только конкретный человек, но и сам характер нации, неужели ты не видишь, не понимаешь этого? Сравни с генетическими изменениями. Многие достижения ученых не радуют. Потому что надо быть осторожным в таких вопросах, как душа человека. Не ты ее создал и не я. Не ты корчился в муках, производя на свет маленький комочек мяса и крика, не ты страдал над ним, не ты радовался его первому смеху, так как ты можешь рассуждать о его судьбе?
- Я не хочу их видеть маменькиными сыночками, не приспособленными к реалиям жизни.
- При чем тут это? Я веду речь о праве человека мечтать, праве рассчитывать на людскую помощь, праве оказывать такую помощь другим. Не звери же мы в саванне, где ежечасно один поедает другого!
- Экий ты гуманист! Давно таким стал? Что же вы раньше-то никого не жалели? Всю страну в страхе держали – сажали, расстреливали…
- Не передергивай и не вспоминай о временах давно минувших. Сейчас-то что у тебя, опять тевтонские полчища у ворот? Другое было время, и тогда весь мир был более жестким. Техническое несовершенство не давало развернуться сердцам. Но люди всегда были добрыми в душе. Я верю в это.
- Что ты понимаешь под сегодняшним техническим совершенством? То, что Россия опять хлеб продавать стала? Так это следствие терапии, что проведена в сознании людей.
- По-моему, у тебя уже что-то с головой. Ты неясно излагаешь свои мысли.
- С головой у меня все в порядке. Запас прочности большой еще. Не мешайте мне доводить дело до логического завершения.
- Сожалею, сынок, но ты уже отстранен от операции. Я пришел сюда именно за тем, чтобы объявить тебе это. К сожалению, ты оказался не на высоте.
Гарик ошарашено посмотрел на старшего товарища и схватил его за грудки:
- Николай Николаевич, этого нельзя допустить! Это же я завалил всю эту кашу! Пусть дадут мне второй шанс! Я должен быть с ними, я должен быть среди них. Я выполню задание, и все закончится благополучно, чего бы это мне не стоило. Ради всего святого, ради моего отца похлопочите, пожалуйста, за меня, я ведь не так часто прошу Вас об одолжениях. Ну же!
- Твой отец был замечательным человеком. Сожалею еще раз, но именно я попросил отстранить тебя от дела. Пора тебе сменить род занятий. Может, в режиссеры пойдешь? Тут как раз праздник городской готовить надо, клоуны из Москвы приезжают – надо командовать ими. Так я позвоню – один мой звонок и ты устроен на новую работу. Идёт?
- Сам ты клоун со своей культяпкой. Я найду их и вызволю из любой беды, знай это! И мне всё равно где я работаю или не работаю, кто меня назначал или увольнял.
- Да где же ты их найдешь, интересно?
- Не твоя забота! В том-то и дело, что без меня вы точно уж ничего не найдёте, вы только по следам преступлений и умеете рыскать, а предотвратить, предугадать события вам не дано.
Их холодные взгляды встретились и зависли в натужном противостоянии. Каждый мерил взглядом теперь уже противника до самых его кишок.
Неизвестно, долго ли они буравили бы еще друг друга, но тут к ним подошел мужичок с банкой, в которой плескалась рыбья мелочь.
- Знаете, мужики, я вот все наблюдал за вами. Как это у вас здорово получается: болтаете и болтаете… Всегда вам есть о чем поговорить. Молодцы, что скажешь. А вот у меня что-то не получается с людьми. Никак не получается. Не пойму, то ли я такой, то ли люди не те стали…
Он не договорил, даже не закончил мысль, но махнул рукой и пошел дальше.
А двое еще долго стояли и долго разговаривали, пока река не выплеснула все свои светлые воды. Темное небо стало сгущаться и довлеть на воду, пошел дождь, а они никак не могли договориться, и лишь высоко поднимали воротники плащей, да стряхивали ливневые капли с бортов старых фетровых шляп.