Национальные домыслы русского образования 2

Любовь Лерман Закатова
         Политическая элита пыталась всячески влиять на решения государственных деятелей, пытаясь разрешить внутренние конфликты национальностей. Русский экономист, философ, лидер партии кадетов с 1905 года, редактор журналов "Освобождение", "Русская мысль" Пётр Бенгардович Струве был уверен, что для укрепления России нужно решить вопрос характера национализма, либо замкнутого и оборонительного, либо открытого и завоевательного. Вслед за Данилевским, который говорил лишь о присутствии в государстве "национальной воли", Струве шёл дальше в формировании своей государственной формулы - "свободный, открытый, завоевательный национализм есть свидетельство силы и здоровья большой нации", но если он официальный, то это плохо отражается на интересах самого народа, так как он пропагандирует оборону[Струве П.Б.Два национализма:96]. По мнению ещё одного политического деятеля, члена Государственной Думы по вопросам образовательной политики П.Н. Милюкова, национальное самосознание неотъемлемая часть общественного сознания, сложившегося в прошлом: "В народном сознании, по закону контраста, запечатлевалось в то время преимущественно то, что составляло особенность, отличие данной национальности от соседних. Этот национализм переносился затем из области внешней политики в область внутренней. Однако же дальнейшие усовершенствования в приёмах выработки общественной мысли должны были рано или поздно привести к изменению этого старого содержания "народного самосознания".Из "национального" оно становилось "общественным"[Милюков П.Н.:7].
            
       Константин Николаевич Леонтьев, русский писатель, литературный критик, неославянофил видел основу общественного идеала в сохранении самодержавия, византийского христианства и сословности. Объяснял он это так:"Я люблю национальный идеал наш и боюсь, как бы неосторожное и преждевременное сближение (а потом и слияние) наше с либеральными и католическими славянами не повредило бы этому национальному идеалу,- не погубило бы наших национальных особенностей, не утопило бы их в страшном море европейского демократизма"[Леонтьев. Избранное:346].

       Так повелось, что сам культурно - бытовой тип существования русской нации предполагал в истории наличие религии, которая тесно вплеталась в государственный строй, поэтому К.Н. Леонтьев видел не чисто "политическое призвание", а истинно "Национальное, мало - мальски своеобразное, другими словами - культурное".

       Николай Христианович Бунге, учёный, экономист, профессор политической экономии в лицее им. Безбородко, в 1887 году председатель кабинета министров, преподаватель Александра III по вопросам права, видел основную суть проблемы разделения окраин коренной России в религиозных предпочтениях: "Религия составляет причину более сильного обособления наших окраин и поддерживает инородческие элементы внутри России, препятствуя слиянию их с коренной Россией, тем более что у нас иноверие, как объяснено будет далее, связано с языком. Между тем, как протестанты и католики во Франции признаются одинаково с французами, а в Германии - немцами, у нас выходит иначе. У нас с понятием о протестанте соединяется понятие о немце, а с понятием о католике - понятие о поляке, потому что у протестантов все богослужения и все религиозные книги, учебные и другие допускаются только на немецком языке, а у католиков, за немногими исключениями - на латинском и польском языках. Таким образом, религия, которая сама по себе не могла бы иметь обособляющего значения(в настоящем случае дело идёт о христианских исповеданиях) - напротив, является элементом раскалывающим,и служит одним из главных препятствий к слиянию окраин, тем более что православное духовенство в деле религиозной пропаганды, не смотря на покровительство оказываемое ему законом, никогда не отличалось тем миссионерским подвижничеством, каким славится католицизм и англиканское сподвижничество"[Бунге Н.Х.Загробные заметки:212].

        Как писал Градовский Александр Дмитриевич, русский историк государственной школы, профессор по истории права и государственных учреждений России и государственного права европейских стран в "Национальном вопросе": "Добиваясь своего государства, каждая нация, в сущности ищет средств обеспечения своей самобытности. Она понимает, что без самостоятельной политики, она утратит возможность самостоятельной культуры, что она сделается простым служебным материалом для другой народности, что она должна будет или усвоить чужую культуру, то есть утратить свою личность или застыть в старых своих формах, то есть отказаться от всякого исторического развития"[Градовский А.Д.:264]. Вот и получается из -за этого, что в деле обособления нации в своей самобытности, народности, культуры консервативность исторических традиций помогают ей выжить в любых политических и общественных условиях. Язык, как одна из форм проявления традиций служит носителем не только культурной информации, но и психологической, передающейся в произведениях литературы и искусства. Цивилизационный подход в вопросе преемственности и наследственности здесь не может быть применен. О таком явлении как раз и рассуждал П.Н.Милюков. На рубеже XIX-нач.XX в.в. появился термин "инородческие школы".

         Розанов В.В. в работе "Центробежные силы в России" называл "инородчиною" - иные народности, определяя как факт или этнография. Введение обязательного русского языка в инородческих школах он называл "болью, которая для каждой семьи выражается просто в труде для её детей начинать изучение первоначальных предметов, получать первоначальные сведения и первые объяснения -  не на материнском и отцовском языках, не на языке домашнем и семейном, - на чужом русском, несколько отдалённом.. Вторая боль - историческая, отдалённо - общая. Если мы с элементарной школы потеряем национальный язык, и затем в жизни, в службе, в работе естественно будем употреблять всё тоже не наш язык: то в конце концов он ослабнет, на нём вообще перестанут говорить и писать,и, в конце концов, по истечении десятилетий или немногих веков - он исчезнет, пропадёт, затеряется, вымрет. Мы - не хотим умирать"[Нация и империя:135].

        Для Константина Петровича Победоносцева, обер - прокурора Святейшего Синода, бывшего наставника Александра III, стронника славянофилов "национальное" было сродни "вере" и "национальной пастве". Человек, отстранённый от вероисповедания России, по его мнению, отстраняется и от Отечества.У него "вера - в духовном значении соединяется с догматами, но массу объединяет обряд, дальше коего она не сознаёт и не видит. Отдельные лица идут дальше и глубже - от силы в силу, от буквы к догмату, но масса стоит на букве - и одних с другими объединяет стадное чувство и внешний вид знамени, под которым все становятся. Знамя это служит признаком исключительности и поелику идея веры есть цельная, т.е. объемлет и настоящий век и будущий, то с верою соединяется всегда мысль о господстве и пропаганде. Это действительность"[Письма к Е.Ф. Тютчевой:185].

         У Николая Александровича Бердяева, русского философа, идеалиста, сопоставившего "национализм" и "мессианизм", "национализм" и "империализм", русский народ становится спасителем для других народностей, если он только сам не будет замыкаться в своём индивидуальном бытие. Вот одно из его определений:"Национализм есть положительное благо и ценность, как творческое  утверждение, раскрытие и развитие индивидуального бытия. Но в этом индивидуальном образе народном должно изнутри раскрываться всечеловечество. Пагубно, когда национальность в безграничном самомнении и корыстном самоутверждении мнит себя вселенной и никого не допускает рядом с собой. Но плодоносно, когда национальность творческими усилиями раскрывает в себе вселенское, не обезличивая своего индивидуально - неповторимого образа, но вознося его до значения всечеловеческого", поясняя, именно жертвенность народного духа позволяет ему претендовать на особую миссию спасения, и дальше "Национальное ядро великой империи, объемлющей множество народностей, должно уметь внушать к себе любовь, должно притягивать к себе, должно обладать даром обаяния, должно нести своим народностям свет и свободу. И можно сказать, что народная Россия внушает к себе такую любовь и притягивает к себе всех. Наши инородцы находятся под обаянием подлинной русской культуры. Россия же официально тщательно отталкивает от себя и хочет вытравить эту любовь и притяжение. Она хочет разъединить внутренно, оттолкнуть как можно больше и сцепить неволей и насилием. Но русский империализм тогда лишь будет иметь право на существование, если он будет дарящим от избытка, в этом лишь будет знак его мощи"[Судьба России:105,115].

         Русскому человеку надо многому учиться, чтобы быть гуманным не только по отношению к другим нациям, но и по отношению друг к другу. А для этого ему необходимо приобрести все свободы и права гражданина. Вот как написал об этих незамысловатых истинах В.С. Соловьёв: "Сознание и применение этих элементарных истин важно и необходимо, прежде всего, для нас самих. Усиленное возбуждение племенной и религиозной вражды, столь противной духу христианства, подавляя чувство справедливости и человеколюбия, в корне развращает общество и может привести к нравственному одичанию, особенно при ныне уже заметном упадке гуманных идей и при слабости юридического начала в нашей жизни....Истинно русский человек, христианин по убеждению лучших представителей русского самосознания, полон благоговения ко всему человеческому -  к добру, красоте и правде в каждом смертном. Для него нет имён, нет званий и положений, а есть только другая человеческая личность, ищущая правды и добра, заключающая в себе искру Божию, которую следует найти, пробудить, истолковать"[Соловьёв В.С.:287].

        Значит, при всём желании сохранить свои привычки и традиции, русскому человеку так или иначе помешает именно идея "всечеловечивания", хочет он того или не хочет, и у него не возникнет даже и мысли надуманно превозносить себя и в таком качестве будет проявляться основное его достоинство.