Небольшая студенческая повесть

                Глава 1. Вступительная.

                Студенты – беспечные люди.
                Увы! Рацион их так скуден:
                Несчастные эти
                На жесткой диете.
                (Науки гранит – вот их блюдо…)

             Новоиспеченная студентка Эллина Арсентьевна  Матвейцева в блаженном  изнеможении раскинулась на диване, жмурясь от счастья и повторяя нараспев: студентка, студентка… В изнеможении – потому, что целых полчаса до этого были проведены в прыжках и кружении по комнатам. Такое бурное выражение эмоций было бы невозможно, находись поблизости  кто-нибудь еще. Но квартира маминой институтской подруги  была пуста: мама с хозяйкой отправились по магазинам. Общежитие дадут позднее, а пока абитуриенты из области живут, кто где может.
      Студентка! Какое красивое, значительное слово! Конечно, поступивших в другие училища и техникумы, именуют «учащиеся», но в музыке – другое дело, ведь тут готовят учителей для музыкальных школ. Надо же, у нее будут ученики! «Эллина Арсентьевна, я не выучил…» Нет, она не будет свирепствовать, как их Елена Дмитриевна, которая редкий урок не доводила учениц до слез. Элька на первый раз будет прощать, и вообще, не дело это – орать и запугивать детей. С ними надо по-хорошему. У нее, у Эльки (у Эллины Арсентьевны, то есть), обязательно получится. Ведь не зря ее обожает младший братишка.
               А  дружить в годы учебы она будет со студенткой Натальей Малышевой из их группы, они уже так и решили. Элька с улыбкой вспоминала, как впервые зашла в класс музыкального училища на консультацию перед экзаменами. Здание строили по тому же проекту, что и Элькину школу Искусств, поэтому юной абитуриентке многое казалось знакомым. Только  вместо привычных пианино повсюду гордо возвышались рояли. В пустом классе из-за рояля навстречу ей поднялась высокая красавица с пышной грудью, осиной талией и прической «Анжела Дэвис». «На старшем курсе учится, - решила Элька. – Или после десятого поступает».
- Добрый день…- робко поздоровалась Элька.
- Привет! Поступаешь? Ой, я тоже! Ты после восьмого? И я! – хлопая густо накрашенными ресницами, затараторила незнакомка. – Меня Наталья зовут, можно просто Натка. Ой, мне кажется, я ничего, ну просто ничего не знаю! А ты?
- А я уверена, что знаю все, ну, по программе, конечно, - улыбнулась Элька.
            Девочки завистливо посмотрели друг на друга. Натка завидовала Элькиной уверенности и спокойствию,  Элька  же тихонько вздохнула: никогда у нее не будет такой сногсшибательной фигуры! А Наткины модные босоножки на деревянной подошве (в народе – «колодки») стоят почти половину маминой зарплаты…
        …Общежитие музыкального училища располагалось в новом девятиэтажном здании. Левое крыло – для студентов музыкального училища, правое – для культпросветучащихся, которых музыканты между собой презрительно называли «кульками». У входа за конторкой дежурили придирчивые бабушки-вахтерши, обладающие феноменальной памятью на лица и на некоторые фамилии. Еще бы: надо знать всех «своих» наперечет, потому что в общежитии не только девушки, но и парни, нужно зорко следить, чтоб случайно не пропустить чужого кавалера к барышне и наоборот. Бдительные вахтерши свою работу выполняли блестяще, однако предприимчивые невесты выбрасывали с балконов второго этажа длинные половики, сотканные заботливыми сельскими мамашами исключительно для уюта, и общими усилиями втаскивали нетерпеливых поклонников в скромные девичьи кельи.
                Комнаты в общежитии были двух- и – трехместные. Натка с Элей попросились в двухместную. На этажах, где жили пианисты и теоретики, в  комнатах стояли новенькие пианино. Поговаривали, что такой роскоши, как пианино в каждой комнате, не было даже в общежитиях консерваторий. И вообще, обстановка была что надо! Кровати, хоть и с сетчатым матрасом, зато современные, с деревянными полированными спинками. Из такого же полированного дерева стол, стулья и тумбочка к каждой кровати. Гарнитур, да и только! На стене большое зеркало, а во встроенный шкаф (вернее, в выбранную Элькой его половину) легко поместились все Элькины вещи, а при желании могла бы забраться и сама хозяйка. Элька  с первого мгновения полюбила свое новое жилище.
                Сначала студенткам нелегко было привыкать к другому образу жизни. Со временем они втянулись, научились вставать по общему звонку ровно в семь утра, быстро пить чай с бутербродами, тщательно красить ресницы, подбирать помаду в тон кофточке, а главное – не опаздывать на тот самый автобус, который позволяет успеть на первую пару, в восемь-тридцать. Провозишься лишних пять минут – и  ты уже опоздавшая, стоишь, опустив глаза, перед педагогам, и бормочешь в свое оправдание, что вот, мол, такая давка была… Не влезла в автобус, поехала следующим… К концу первого курса девчонки уже совершенно освоились, знали, какому преподавателю что лучше соврать, какой урок и когда можно прогулять, а какой – ни в коем случае, что из заданий выполнять всегда обязательно, а что – время от времени…
                За годы учебы Эля много интересного узнала о музыке, но главное – она  усвоила уроки жизни, а это гораздо важнее, правда? А еще героиня нашей повести стала свидетельницей  и участницей различных историй и событий, которые решила запомнить, чтобы потом рассказывать детям…

 
                Глава 2, короткая. Теоретики.

                С моею Матильдой едва ли
                Сравнятся заморские крали:
                Ведь эти кретинки
                (Брюнетки, блондинки)
                Не могут играть на рояле!

                «Мы – теоретики!- с гордостью объясняла Элька школьным подругам. – Наша специальность – теория музыки, ну, то есть, сольфеджио и музыкальная литература. У нас несколько индивидуальных предметов: теория музыки, гармония, полифония ещё будет. Я уже не говорю про фортепиано. Мы должны вообще играть чуть хуже, чем пианисты. Подчеркиваю: ЧУТЬ. Зоя Раева, например, может какую-нибудь пианистку-хорошистку за пояс заткнуть. Да и Римма отлично владеет инструментом. Я, конечно, как пианист не очень. Техника, говорят, хромает. Тренируюсь мало. Ну, чего нет, того нет. Усидчивости не хватает. Но я отвлеклась. На старших курсах у нас ещё педпрактика будет. По разным предметам. Из-за множества индивидуальных занятий у нас маленькие группы.  Вот, например, на нашем курсе всего десять человек, пять местных, городских, и пять из области».
               
                Глава 3. Знакомство.

                Мой спутник, годами испытан
                (на девичьи тайны рассчитан!),
                Лежит под подушкой
                Коварной подружкой
                Не раз «по ошибке» прочитан.
               
                Из Элькиного дневника.               
  «…Из области – на самом деле значит, из глухой деревни. Я не попадаю под это определение: наш гарнизон, хоть и небольшой, все же город. Остальные четыре девочки «из области» (четыре Нади, кому сказать – не поверят!) похожи друг на друга, как сестры: одинаково, вне моды, одеты, одинаково, нараспев, окая, разговаривают… И все время что-то учат, учат… В кино не ходят (ты чё, а учить?!). Кофточки какие- то старушечьи, башмаки «прощай, молодость». В общем, сразу видно – из глубокой северной провинции. А на дворе 1979 год!  Живем в соседних комнатах, а я  до сих пор путаю их фамилии. В общем, «Надя» - это не имя, это образ.
                Зато наши городские все разные и все интересные.
 Ну, про Натку Малышеву я уже писала. Она из соседнего города, в сорока минутах езды отсюда. У нее вид, как у взрослой девицы «на выданье», такая высокая, модная, вся в золоте. На самом деле ей нет еще шестнадцати. Красавица!  Ну, это пока молчит. Мы с ней на танцы ходили. Она потом возмущалась: «Прикиньте, девки, мы с Мотей (Мотя – это я, меня еще в школе так звали) на танцы поперлись. Я, значит, в бархатном платье, ярко-красном, волосы дыбом, вся в лаке, накрасилась – за километр видно. А Мотя в своем костюмчике из шотландки, серо-зелененьком (ей мама сшила). Ну не смотрится рядом со мной! И каждый раз одно и то же: парень подходит ко мне. А начинаем разговаривать, и вот он уже с Мотькой танцует, а про меня забыл! Нет, вы можете такое представить?!» Подумаешь. Что тут представлять? Тоже мне, Натка-загадка! Никакой загадки, вся, как на ладони. Она к тому же, когда волнуется, что ни брякнет – все невпопад. Глаза квадратные… Ну, а я еще в школе славилась остроумием. У Натки родители на секретном заводе работают, хорошо зарабатывают. Вот и балуют дочку, чем могут (тряпками, побрякушками, а чем еще?). Читать Натка не любит (скучно). Да у них в доме и книг-то практически нет, я бы заметила. Как-то жалко ее…Эх, мне бы такую внешность! Хотя вообще-то, Натка добрая, последнюю рубашку отдаст, всегда поможет, если надо. А учится не очень (лень…).
                Вероника Романова (клянется в будущем ни за что не менять свою «царскую» фамилию на фамилию мужа). Вика у нас «капитанская дочка», ну, в смысле, папа у нее – капитан дальнего плавания. Тоже зарабатывает не в пример больше других. Викуля-красотуля, но ее красота – плод ежедневных усилий. Правда, Вика не делает из этого тайны: «Везет вам, девчонки, вот вы за час собираетесь, а мне, чтоб выглядеть, надо часа два с половиной, а то и три. Пока прическу сделаешь: завьешь, начешешь, уложишь… Одни ресницы полтора часа крашу…» Вика – натуральная блондинка, у нее необыкновенной длины и сказочной густоты ресницы. Но пшеничного цвета! А на парикмахерскую краску аллергия! Когда Викуля болела, мы отправились ее навещать. Мы ее просто не узнали! Маленькая, лохматая какая-то и совершенно бесцветная! Натка потом признавалась, что чудом не ляпнула: «Позовите Вику!» Вот был бы номер! Но на людях Вика выглядит настоящей красавицей. Всегда на высоких каблуках, стройная, элегантная, спокойная. Умеет смотреть  интригующе и загадочно. Вика уверяет, что она склонна к полноте и никогда не хвалится своими вещами, о которых мы можем только мечтать. Новые босоножки – страшно неудобные, замшевый пиджак облегает так плотно, что тяжело дышать, ну, и так далее… Вика -  девушка начитанная, интеллигентная, знает много интересного. Она самая старшая из нас, ей уже девятнадцать лет. Она и не собиралась в наше училище, дважды провалилась в мединститут (у нее там жених учится). С музыкой у Вики отношения так себе, но четверки ей натягивают: уж очень хороша!
                Римма  Петрова – наша отличница, худая-прехудая, нескладная, за модой не следит,  косметику принципиально отвергает. Хотя – может, просто в семье очень скромный доход, не знаю. Мне кажется, Римма все время нервничает, потому что не уверена в себе. Она на всякий случай всегда  на взводе: вот сейчас к ней отнесутся несправедливо, а ведь у нее все выучено, и дополнительный материал тоже… Ждет от всех какого-нибудь подвоха, и девчонки ее сторонятся.
                Зоя Раева (Рая Зоева – это мы так шутим), тоже отличница, единственная дочка мамы- главного экономиста и папы -  научного сотрудника, она самая младшая из нас, ей всего пятнадцать лет. Неплохая девчонка, но избалованная вусмерть, хотя если кто и страдает от этого, то только ее родители. Недавно Зойка рассказывала, как третировала маму: залезла на подоконник(4-й этаж, кажется) и свесила ноги на улицу, мол, сейчас спрыгну. Потому что мама считала фирменные джинсы слишком дорогим удовольствием. Я представила себя на Зойкином месте. Мама стащила бы меня за волосы с этого подоконника и устроила бы  такое – подумать страшно!  Но в семье Раевых всё по-другому. Вместо того, чтобы всыпать Зойке «по первое число», ее мама плачет.  Зоя – очень обыкновенная,  совсем не красивая, невысокая, худая, угловатая. Походка смешная какая-то. Черты лица «смазанные», невыразительные. Замечательные волосы, просто шикарные, светло-пепельные, ниже плеч, но Зоя их вечно забирает в «хвост», а он ей не идет, очень узкое лицо. Держится  Зоя с гонором светской барышни, поглядывает на всех слегка высокомерно. У нее абсолютный слух, она охотно, немного снисходительно всем подсказывает во время диктантов по сольфеджио. Вообще, с ней вполне можно дружить. К ее внешности быстро привыкаешь и кажется, что она ничего, довольно симпатичная. К тому же у Зойки хорошее чувство юмора, поэтому с ней интересно общаться.
               Ну, и Лена Капустина. Ленка – само добродушие и неторопливость. Иногда я думаю, что «Лена» - это именно от слова «лень». Внешность у Ленки, как из мультика: фигура – бревнышком, лицо – репкой (книзу шире), нос – картошкой, губки – бантиком, уголки глаз опущены, как у собаки-спаниэля. Волосы уложены в какую-то дурацкую бабскую прическу, и вообще, одевается она, как тетка, а ей восемнадцать лет. Ленку «запихнули» в наше училище по большому блату, наша завуч – подруга Ленкиной мамы. Ленке бы лучше в музпедучилище, на музработника в детском саду, но там у ее мамы нет подруг, а сама Ленка и туда бы не поступила, у нее даже слух музыкальный так себе.  В общем, ставят ей троечки, «закрыв глаза». Ленка очень добрая и бесхитростная, историю с ее поступлением мы узнали от нее же. А еще у Ленки совершенно отсутствует чувство юмора. Вот, например, рассказывает Зойка анекдот. Все – впокат. Ленка не въезжает: «Ну? И что смешного?» Ей начинают  доходчиво объяснять. В конце концов, Ленка неуверенно улыбается. И вдруг через час-другой, когда про анекдот все уже забыли, Ленка начинает давиться от смеха: «Девки, дошло!» На уроках она слушает, раскрыв рот (в прямом смысле). А мы ей (громким шепотом): «Ленка! Рот закрой!» Она ничего, не обижается, наоборот, благодарит: «Вы мне говорите, если что, а то я не замечаю…» Вот такие девчонки у нас на курсе…»

              Осталось представить только нашу главную героиню. Какая она, Элька? Невысокая, тоненькая, с красивой гордой походкой. Эту походку Элька позаимствовала у своей деревенской подруги Людмилы и долго отрабатывала перед зеркалом. Внешность Эльки, по ее собственному убеждению, состояла из сплошных недостатков: волосы могли бы быть погуще, глаза – побольше, а носу совершенно не обязательно быть слегка курносым. И ноги могли бы вырасти подлинней, и грудь побольше! Но окружающим об этом знать не полагалось. Они видели круглолицую белокожую девочку с веселыми глазами, необыкновенного цвета, светло-зеленого, как крыжовник. Пушистые рыже-каштановые волосы хорошо лежали в модной  стрижке «сессун», на щеках играли задорные ямочки, а за небольшими пухлыми губами прятался ровный ряд крепких зубов. «Бывают  красавицы, которые не умеют себя вести соответственно, и тогда их никто красавицами не считает, а бывает и наоборот, вот смотри на меня и учись», - говаривала Элькина мама. И Элька верила и училась, потому что ее мама была самой красивой из всех знакомых женщин.
             Характер у Эльки  легкий и уживчивый. Общительная и разговорчивая, она запросто сходится с людьми. Такое складывается впечатление. На самом деле Элька  очень требовательна  к себе и  к другим, поэтому, имея множество приятелей, мало кого в душе считает другом.
                В начале учебы, как-то после занятий, Элька и ее однокурсницы вышли из училища. Стояла золотая осень, листья, тихо шурша, плыли по асфальту. В сгустившихся сумерках весело горели фонари, сияли витрины. Жизнь, новая, увлекательная, бурлила в вечернем городе.  Так приятно было дышать свежим, чуть морозным, воздухом. «Дваждыдвенади»  потерялись где-то в коридорах училища, остальные стояли, не спеша расходиться. 
- Представляете, девчонки, вот мы выучимся…Интересно, как у нас жизнь сложится? – начала Элька.
- Кто из нас первая замуж выйдет? – подхватила Натка.
- Ага! Лену Капустину попробуй выдай! – беззлобно усмехнулась Вика.
  Ленка виновато улыбалась. И первая вышла замуж!

               
                Глава 4. Превратности судьбы.

                Я белое платье надела
                И в зеркало томно глядела,
                Но подружку невесты
                За мягкое место
                Хватал мой жених то и дело…

               Первый курс стремительно приближался к окончанию. Девчонки втянулись в учебу. Составили представление о преподавателях. Но об этом, если позволите, позднее. А сейчас – о личном. Постепенно Элька  с Наткой незаметно разошлись. Нет, не ссорились, просто отдалились. Слишком велика была разница в финансовом положении. Элька считала каждую копейку, а Натка, наоборот, ни в чем не знала отказа. Вот и подружилась Натка с Викой. А что? Обе из обеспеченных семей, а это чем не фундамент для дружбы? Натка совсем перестала бывать в общежитии, почти каждый день уезжала домой.
                В тот день  Натка шла на занятия с Викулей (ночевала у нее): от Викиного  дома до училища недалеко пешком, а первой парой урок сольфеджио, попробуй опоздай! Да и учить вдвоем веселей. Примерные студентки встали пораньше и шли, что называется, «огородами». Свежее яркое солнечное утро дышало весной. Набухшие почки вот-вот лопнут, и покажутся зеленые язычки листьев. Прохладный воздух бодрил, и подруги энергично шагали, находясь в самом приподнятом настроении.
                В одном из дворов у подъезда, не в силах расстаться, целовалась парочка. Парень держал руки (грел, видимо) под плащом своей подружки. И когда, наконец, влюбленные с сожалением оторвались друг от друга  и пошли в разные стороны, Вика ахнула и побледнела, узнав в пылком кавалере своего жениха. Невеста тоже была замечена, хотя парень не растерялся и нырнул в подворотню, пряча глаза.
                Когда  группа теоретиков подтянулась в класс, Натка суетилась вокруг Вики со стаканом воды. Ошеломленная Вика смотрела в одну точку и явно пребывала в прострации. В их маленьком коллективе не принято было шептаться по углам, и Элька до сих пор вспоминает доверительную  атмосферу, царившую  в группе. Естественно, что Викина история сразу стала достоянием общественности, а также преподавательницы по сольфеджио (по совместительству классной  руководительницы)  Лидии Архиповны. «Лидуся», как насмешливо называли ее первокурсницы, обожала принимать участие в пикантных историях и вообще, использовала всякую возможность  заниматься на уроках чем угодно, только не надоевшим сольфеджио. Поэтому Вика в сопровождении Натки была отправлена домой приходить в себя. («А ты, Ната, следи, чтоб чего не вышло!»). Урок же прошел под лозунгом «Девочки! Не верьте мужчинам!» Особенно возмутительным казался тот факт, что у Вики со Стасом назначена была летом свадьба, дружили родители, а молодежь даже ездила в совместный круиз на теплоходе (в двухместной, между прочим, каюте!).
                А буквально на следующий же день на большой перемене слово взяла Зоя Раева:
- Да, девчонки, вряд ли мы погуляем на свадьбе у Викули в ближайшее время! Но у нас намечается другая свадьба. Ленка, колись!
         Все обомлели! От кого угодно, но от Ленки такой прыти никто не ожидал! Ленка зарделась, начала что-то мямлить, но ей ли было устоять против натиска толпы! Пришлось будущей невесте поудобнее устроиться на парте и начать рассказ.
                Рассказчик из Ленки неважнецкий, поэтому придется опять обратиться к Элькиному дневнику, который будет нашим верным помощником во время всего повествования.
       

                Глава 5. Замуж невтерпеж!

                Краса, говорят, приглядится,
                А ум, говорят, пригодится.
                Но только порою
                С умом и красою
                Сидят в старых девах сестрицы!
               
                Из Элькиного дневника.
               
«…Ну и Ленка! Вот вам и тихоня! Вот вам и раззява! Удивила – не то слово! Ошеломила, шокировала, да просто убила! В эту пятницу у нее свадьба! Представить себе не могу! Нет слов! Однако история-то увлекательная! Буду излагать все по порядку.
                У Ленки есть тетя, папина старшая сестра. Ее сыновья уже взрослые, у каждого своя жизнь. Вот тетя Света и переключилась на Ленку. Племянницу надо срочно выдать замуж, пока она свеженькая, румяная, как яблочко. Упустишь время – поникнет, расползется, станет копией своей мамы. Ленка ведь хорошая девочка, добрая, покладистая, спокойная, улыбчивая. Ну, не блещет особым умом. А кому они нужны, умные-то! Думаю, что так или примерно так рассуждала Ленкина родственница. И правильно рассуждала!
                Тетин муж - офицер, командир роты, поэтому ремонт у него в квартире делали солдаты. А за солдат отвечал прапорщик Виктор Петренко. Внешность его не особенно впечатляла: рыжий, краснолицый, физиономия простецкая, фигура мужиковатая. Но он был молод (всего двадцать девять лет) и холост. А еще у него была однокомнатная квартира! Родом  Витя был с Украины, и за настоящим борщом с салом (да с водочкой!) охотно рассказывал хозяйке о себе. А солдатики в это время работали. «Вот он, жених!» - радовалась тетя Света. Действовать решили осторожно. Ленка стала приходить  к родне сразу после занятий в  училище. Тетя дежурила на каком-то объекте в вечернюю смену, а оставлять квартиру на чужих людей не годится! Витя так и не узнал, что хозяйка  уходила на работу на три часа раньше и отсиживалась у подруг. Чего не сделаешь для счастья племянницы!
                В ход были пущены все средства обольщения. Ленка наряжалась, пекла пирожки и даже играла на пианино (которое было обещано ей тетей в качестве свадебного подарка). Пирожки, по признанию коварной искусительницы, не особенно удались, хоть и были моментально съедены и даже расхвалены личным составом. Новая юбка все время липла к ногам, а музицирование представляло собой неравную борьбу с запинками и фальшивыми нотами. «Ничего, он и так не умеет, - успокаивала тетя.- И вообще, ты для него девочка, молоденькая, неопытная. Не дрейфь! Мы на правильном пути!»
                Витя, действительно, быстро привыкал к Ленкиному обществу, смеялся, балагурил. Но ухаживать даже и не думал.       « Ну, чем тебе наша Леночка не невеста? Тебе ведь уже пора и о семье подумать!» - играла глазами тетушка. «Лена просто неповторима! Как соберусь жениться, сразу попрошу ее руки!» - отшучивался  кандидат в мужья. Времени оставалось мало – ремонт близился к концу. «Я тебе его адрес достала! В гости не зовет - сама придешь! Как что скажешь? Соскучилась! Если что – на ночь оставайся! Я прикрою перед родителями! - командовала тетя Света.- Неудобно? Да подумай сама, что ты теряешь? Ну, не получится, не увидишь его больше, и все! А вдруг получится! Спасение утопающих – дело рук самих утопающих! Будешь сидеть у окошечка и ждать принца – так и просидишь всю жизнь. Делай, как я говорю!» И Ленка сдалась.
- Девчонки, я и сейчас не понимаю, откуда у меня столько смелости взялось, - рассказывала она. -  Я ведь шла, как в тумане. А вдруг я приду, а у него там подруга…Разведка донесла, что он один живет, но мало ли…Ноги просто ватные какие-то, и сердце стучит прямо в горле! Звоню, никто не открывает. Я вернулась во двор, посчитала окна – свет у него не горит. Ну, думаю, подожду полчасика – и домой. За кустом спряталась и жду.
-  Ленка,  да  ты просто красный следопыт! Замерзла, небось, в засаде-то!
- А то! Смотрю – идет мое сокровище, сумки тащит. Хозяйственный! Подождала, пока в окнах свет зажегся – и заявляюсь.
- Ну и как он, удивился?
- Вот любой бы удивился, а этот даже ухом не повел! Как будто я каждый день у него в гостях бываю. О, говорит, это ты, ну заходи!
- А ты что?
- Ну, что… Ужин, говорю, есть у тебя? Нет? Так я могу приготовить.
- А он?
- Давай, говорит, готовь. Посмотрел-посмотрел, как я все роняю, отобрал у меня нож и сам все приготовил. Мясо с картошкой. Девчонки, до чего вкусно! Вина, говорит, не предлагаю, маленькая ты еще, а вот компот попробуй, сам закатывал, фрукты из своего сада.
- Ну, он хоть поцеловал тебя разочек? –  не может утерпеть Натка.
- Как же, разбежался! Поужинали, и он меня прямо за дверь выставил!
- Как за дверь?!
- Вот так! Тебе, говорит, пора, шагай, пока время детское. А я, говорит, не могу тебя проводить, тут кино по телику сейчас интересное будет.
- Ну, ты бы сказала, мол, тоже хочу кино смотреть…
- А я и сказала! А он говорит, после кино уже поздно будет, да и провожать, мол, неохота. Устал сегодня. Завязал мне шарф, как в детском саду, и за дверь вытолкал!
- Ну ничего себе! Тоже мне кавалер!
- Ага! Но зато я ключ  у него стащила, от квартиры.
- Как это?
-  А вот! Вижу, ключ на гвоздике висит, брелок такой необычный, какая-то морда страшная, я и спросила, не от квартиры ли.  Да, говорит, от квартиры. Ну, я в карман и положила, думаю, будет отнимать, прижмусь покрепче. В гости, говорю, буду приходить, когда захочу. 
- Здорово! А он?
- Даже с места не сдвинулся! Знай себе похохатывает, приходи, мол, у меня запасной ключ есть!
-  И ты пришла?
- Конечно, пришла! Не останавливаться же на полпути!
- О, вот с этого места поподробнее, пожалуйста! Рассказывай же!
- Да рассказывать особенно нечего. Ну, пришла я поближе к ночи, физиономию грустную состряпала. Типа ночевать мне негде. Мол, с родителями поругалась, а к тетке нельзя – у нее гостей понаехало. Ну, с теткой-то мы заранее договорились, что для моих - я у нее ночую. Она мне платье шьет, будто бы хочет закончить, примерок много. Это для мамы байка.
- Ну, он-то что?
- Ничего. Ладно, говорит, оставайся, только у меня один диван, и я храплю. Я, как порядочная, в ванную пошла, душ принимать. Сама волнуюсь, как дура. Первый раз же!
- Да не томи ты, Ленка! Прямо всю душу вытянула! Говори, было у вас что или нет! – Натка даже притопывает от нетерпения.
- Не было ничего! Прихожу, а он повернулся к стенке и храпит. Уж я к нему жалась-жалась, полночи не спала
- Ты что, прямо догола раздевалась? – ужасается Надя.
- Еще чего! В сорочке и трусиках легла.
- А он?
 - Спит себе – по барабану ему! Я даже поплакала. А потом как уснула – хоть из пушки пали! Прикиньте - не слышала, как он на работу собирался. Просыпаюсь – записка:  «Завтрак на плите. Дверь закрой на два оборота».
- И все?!
- Все!
- Ну, знаете, девчонки, это даже невоспитанность какая-то! Удивительно прямо! Взрослый же мужик! – таращит глаза Натка. – Ну, дальше-то что?
       А дальше все было тоже интересно и оригинально. У тети Светы подруга работала заведующей в ЗАГСе, туда и отправились великие комбинаторши. Узнав необходимую информацию и заручившись поддержкой начальства, тетя с племянницей продолжили боевые действия.
- А когда он тебе сделал предложение? – не скрывая зависти, интересуется Римма.
- Я ему, девчонки, сама предложение сделала.
- Ничего себе! А он?
- Посмотрим, говорит, на твое поведение.
- Ну, тут-то хоть поцеловал? – это опять Натка не унимается.
- И близко не подошел! Все болтал что-то смешное, я так хохотала, у меня потом живот от смеха болел, как после физкультуры, когда пресс перекачаешь.
 - И вы пошли подавать заявления….
 - Ага, пошли... Я-то пришла, а он - нет!
- Как - нет?!
- Ну, я ему сказала, что подаем заявления в среду в шестнадцать часов. Прическу сделала,  приперлась к ЗАГСу, целый час прождала! Звоню домой – нету, на работу – нету! Взяла бланки с собой,  к нему поехала. К подъезду подхожу – здравствуйте! Вышагивает! Идет откуда-то. Я, говорит, и не подумал, что ты всерьез. Свадьба, мол, это не шуточки. Ну, тут я не выдержала – как зареву! Даже не знаю, откуда и слез столько взялось! Витька  перепугался, стал меня обнимать, утешать. Он, девчонки, оказывается, не выносит женских слез.
- Неужели и тут не поцеловал? – изнывает Натка.
- Да уймись уже. Поцеловал. Повел к себе, успокаивал, чаю налил.
- А про любовь говорил? -  это уже я спрашиваю.
- Нет. Я сама, когда ревела, случайно сказала: люблю, мол, тебя, дурака… А он засмеялся и говорит: «Ладно, не переживай, поженимся». Потом я достала из сумочки бланки (свой-то я еще заранее заполнила), он ничего, все мне продиктовал и подпись  поставил. Сказала, на этот раз без тебя подам. Ну, тетушка моя узнала -  взялась за дело, развернула подготовку к свадьбе – не отвертишься. Платье мне сшила, гостей пригласила, все организовала. Хотя свадьба будет скромная.
- А родители?
- С родителями беда, не знаю, что и делать. Даже слышать ничего не хотят. Единственная доченька за простого прапорщика выходит! Позор! Такой крик подняли! У Витьки живу, дома не бываю совсем…»
              После свадьбы Ленка  принесла цветные фотографии, запечатлевшие торжественный момент. Невеста улыбается явно сквозь слезы, а у жениха багровая царапина во всю щеку. Вместо родителей  на фото Ленкины дядя и тетя. И неудивительно. Свадьба началась со скандала. Разгневанная мамаша, ноги которой не должно было оказаться на этом мероприятии, как фурия, влетела в ЗАГС, оторвала Ленке рукав от платья (пыталась увести непокорную дочь), а жених еще до регистрации имел возможность убедиться в буйном нраве и тяжелой руке будущей тещи. Может, любой другой парень на его месте бежал бы дальше, чем видел, но армия приучает мужчин стойко переносить невзгоды и бесстрашно смотреть в лицо опасности. И прапорщик Петренко не испугался.
             Разъяренную тещу из зала регистрации вывели, рукав к платью в ближайшем ателье быстренько пришили, царапину пострадавшему обработали и так весело, как сумели, отпраздновали свадьбу.
              Затаив дыхание, вся группа теоретиков следила за последующими отношениями молодоженов. Казалось, семейная жизнь, что началась так негладко, будет и продолжаться в том же духе. Но ничего подобного! Ленка с Виктором оказались отличной парой, и однокурсницы неоднократно имели возможность в этом убедиться. Отмечать время от времени  праздники всей группой в доме Петренко стало доброй традицией. Накрывался стол, на котором были салаты, горячее  блюдо и обязательно десерт. Какие-нибудь ягоды с взбитыми сливками. И непременно компот из консервированных фруктов, собственноручно приготовленный молодым супругом. Если учесть, что время, о котором идет речь, было эпохой тотального дефицита, а половина девочек  жила в общежитии и частенько голодала, то ценность таких вечеринок становится особенно понятна. И  даже став взрослой, Элька с удовольствием вспоминала, каким замечательным был каждый праздник, проведенный в гостях у  Ленки и Виктора. Ленкин муж оказался парнем веселым, компанейским,  шутил и никому не давал скучать. Он подкалывал супругу, правда, беззлобно, что называется, «любя». Девчонки хохотали, медлительная Ленка на всякий случай улыбалась. «Ну, женушка за мной не успевает», - комментировал Витя, ничуть не смущаясь. Танцевали, пели, аккомпанируя на «трофейном» пианино, и много фотографировались. Будучи увлеченным фотографом, Виктор приохотил к своему хобби Ленку. Она оказалась на редкость способной ученицей, в дальнейшем почти не расставалась с фотоаппаратом и увековечивала все знаменательные события в жизни однокурсниц, щедро раздавая снимки, которые Элька, например, хранит до сих пор.

 
                Глава 6. Я танцевать хочу! Дискотека.

                «Красотка, какими судьбами?
                Давайте знакомиться с Вами!» -
                Сказал воздыхатель,
                Мой старый приятель –
                И волчьими щелкнул клыками.

                Как уже велась речь раньше, студенткам-первокурсницам, вырвавшимся из-под надзора родителей и поселившимся в общежитии, пришлось привыкать к новым условиям самостоятельной жизни. Кому-то это было трудно, а кому-то очень весело. Вчерашние восьмиклассницы оказались во взрослой жизни. Надо ли говорить, что многие восприняли свободу как возможность «пуститься во все тяжкие». Это был просто какой-то «бум»! Хлопая от всей души накрашенными ресницами и перекатывая в детских пальчиках сигареты, девчонки сидели «нога на ногу» на широком подоконнике общей кухни и оглашали окрестности общаги совершенно не печатными выражениями.
                Элька решила плыть против течения. Единственное, что она сможет себе позволить – немного вина во время вечеринок. Надо же знать свою норму! А то без привычки окосеешь от бокала шампанского – мало ли, еще воспользуется кто… И никакого мата! Нет, ну если какая-то экстремальная ситуация – обожглась, например, или в лужу шлепнулась, тогда другое дело. Или анекдот. Тут уж, как говорится, «из песни слова не выкинешь». Но в остальном – оставаться собой, что бы ни творилось вокруг! Натка, которая в то время была Элькиной соседкой по комнате, поддерживала подружку.
                Обалдевшие от вседозволенности однокурсницы, не встречая запретов, в большинстве своем скоро угомонились и  взялись за учебу. Перекуры стали реже, да и участниц поубавилось. Из каждой комнаты доносились энергичные фортепианные пассажи. Далеко не все студентки уезжали на выходные домой. А в свободное время очень хотелось танцевать. И девчонки большой толпой ходили на дискотеки в соседний Дом Культуры. В отсутствие Натки Эля пристраивалась к  компании общежитских девчат. К сожалению, вылазок на танцы для нашей героини было всего несколько, все они развивались по одному и тому же сценарию, и оставалось только удивляться, почему именно Элька становилась центральной фигурой этого, если можно так выразиться, «спектакля».
                Вот что об этом пишет в своем дневнике сама «центральная фигура».
«….Народу в зале полно. Девчонок, естественно, больше. Ну, мы танцуем своим кружком, никого не трогаем. В смысле, нас никто не приглашает, местные поглядывают, но, по-моему, вполне дружелюбно. Вдруг народ расступается, пропуская компанию пацанов, человек пятнадцать. Шпана как шпана. Самым старшим не больше семнадцати. Один явно лидер, такой хамоватый лохматый хулиган. Мы жмемся стайкой у стеночки. И вдруг этот «предводитель» (руки в карманах, подбородок вперед) топает вразвалочку прямо ко мне – на танец приглашает.
- Меня Боря зовут, а тебя?
- Марина, - без энтузиазма представляюсь я.
Он не отпускает меня несколько танцев подряд. Потом с кривой ухмылочкой заявляет:
- Слышь, Маришка, я тут отойду ненадолго. Ты меня жди. Пойдешь с кем танцевать – убью обоих.
Да уж! Я  начинаю обдумывать ситуацию. Малолетки – вообще неуправляемый народ. Не «сделать ли ноги»? Додумать не удается. Подлетевшая ко мне деваха  напоминает небольшую накрашенную обезьянку с характером пантеры. Она дышит перегаром и буквально шипит мне в ухо: «Ну, ты (такая-сякая), еще раз с Борькой пойдешь – убью на фиг»! Несколько ее подружек следят за нами с нехорошим блеском в глазах.
           Думать, собственно, уже не о чем, да и некогда. Мы, общежитские, друг за друга стеной. Поэтому покидаем дискотеку быстро, решительно и все вместе. По дороге меня ругают (не дала дотанцевать!), но радуются, что успели ускользнуть.
            Два-три месяца пляшут без меня. Потом великодушно берут с собой. Невероятно, но факт! То же самое! Этот Боря (как и его пассия) меня совершенно не помнит. В этот раз я представляюсь Олей. Я по-другому одета, у меня новая стрижка. Но в остальном все по плану! Просто «День Сурка» какой-то! Подруги возмущаются:
- Матвейцева! Ну без тебя все тихо и спокойно! Боря этот со своей обезьяной каждый вечер в обнимку, и хоть бы что!
- Я не виновата, что я – девушка его мечты, -  вздыхаю я обреченно…»

            Элька ходила в Дом Культуры еще два раза, с большими перерывами. Но сценарий не менялся. Ни она, ни подруги так и не поняли, по какому принципу хулиган Боря выхватывал из толпы именно ее. Обычная девчонка, с красавицей Любочкой, конечно, не сравнить, но и не дурнушка, как Зина. «Знаешь что, Мотя, ты с нами не ходи, от тебя одни неприятности! - высказала, в конце концов, общее мнение одна из девочек. - Ты лучше с Лариской договорись, она в кабак танцевать ходит, в «Дружбу», у нее там Генка на ударнике стучит».

               
                Глава 7. «А  в ресторане...»

                «Товарищ, Вы лыжи бы сняли, -
                Ему в гардеробе сказали. –
                Нам крайне неловко,
                Но здесь не столовка,
                Приличная публика в зале…»

            «Ну, ладно, ресторан так ресторан. Там малолетки не бродят толпами», - думала Элька. Ресторан «Дружба» находился  недалеко от общежития, даже совсем близко, если идти напрямик через старое кладбище. Кладбище – а через дорогу ресторан. Это соседство стало поводом для местных жителей дать заведению более подходящее название - «Живые и мертвые». В теплое время года особо «накушавшиеся» посетители ресторана запросто устраивались передохнуть между могилками. Элька однажды своими глазами видела прилично одетого мужчину, сладко посапывающего под кустом у полуобвалившейся оградки. Честное слово! Стояла белая весенняя ночь, на старой березе щебетала какая-то птица, а гражданин спал, мирно положив руки под щеку, и, кажется, даже не подозревал, что еще не добрался до дома. «И комары ведь его не едят, - удивилась тогда Элька. – Непьющие, видимо, комары-то!»
              «Дружба» не была рестораном высшей категории. Здесь не нужно было переобуваться. «Слышь, парень, ты, вообще, понял, куда пришел? – грозно вопрошал время от времени швейцар («вышибала», по-простому). – Вижу, что без галстука! А на ногах что? Унты… Ты бы еще валенки с галошами нацепил! Иди домой переобувайся! В командировке? Ладно, проходи! Не пущу в следующий раз!»
          Если не обращать внимания на некоторых небритых и не слишком нарядных посетителей, обстановка в «Дружбе» была уютная. Лару с Элькой принимали как своих. Скорей всего, благодаря Гене, который официально считался Ларисиным парнем. Или потому, что Лара дружила с солисткой ансамбля Олей, женой гитариста Шурика. Но, возможно, причина проще: все музыканты, работающие в ресторанах города, учились в музыкальном училище или в свое время закончили его. Студенты, бывшие и настоящие, хорошо относились друг к другу. Так или иначе, Элька с Ларой стали ходить в «Дружбу» потанцевать и послушать хорошую «живую» музыку. Это вам не дискотека! Вскоре к девочкам присоединилась Тамара, новая Элькина соседка по комнате. О Тамаре речь пойдет позднее, а сейчас о том, как при мизерном прожиточном минимуме девчонки ухитрялись посидеть в ресторане.
               Конечно, «Дружба» - заведение не из высокоразрядных. Зато здесь отлично кормят. Во время  перерыва у музыкантов ужин. Собственно, из-за этих ужинов (первое, второе, компот!) многие студенты и держались за работу в ресторанах. Хоть раз в день поесть по-человечески! Девчонки брали с собой бутылку сухого столового вина (стоившего рубль с мелочью), подходили в перерыв и садились в банкетном зале. Банкетный зал от основного отделялся тяжелой бархатной портьерой и бОльшую часть времени пустовал. Полноценное горячее блюдо, стоившее посетителям пять-семь рублей, музыкантам давалось бесплатно. Считалось, что каждый музыкант имеет право на добавку по льготной цене – один рубль. И хотя на кухне прекрасно знали, что добавка – никакая не добавка, а просто закуска для приятельниц, никто не возражал.   
               Было весело, Генка самозабвенно, хотя и не особенно виртуозно лупил по барабанной установке, Шурик объявлял  для Эльки с подругами  песни, молодые люди приглашали танцевать. И домой идти с Генкой было не страшно (мужчина все-таки!).
               В других, более престижных, ресторанах для музыкантов (вернее, для их гостей), всегда был свободный столик. За годы учебы Элька и ее подруги посетили почти все рестораны города, но это  уже другая история…


                Глава 8 . Мужчина моей мечты.

                Уж если в кого и влюбиться –
                То только в прекрасного принца,
                Чтоб мог он, как Пушкин,
                На зависть подружкам
                Стихами в любви объясниться!

- Для меня главное – чтобы парень красивым был! – мечтательно протянула Натка Малышева, закатывая выразительно разрисованные глаза. Разговор происходил в перерыве между уроками сольфеджио. Лидуся (преподавательница) вышла на перемену, да и задержалась, что с ней случалось довольно часто.
 - А если твой красавец тупой? – насмешливо улыбнулась Зоя Раева.
 - Ну и что? Пусть тупой! Зато по улице не стыдно пройти! – парировала Натка.
 - Ага, по улице, - подхватила  Вика. – А на людях? Что, прикажешь ему рот не открывать?
 - А вот всякие дебилы – они, между прочим, очень любят на публике выступать, -  поддержала тему Элька. – Выставит себя идиотом и тебя заодно.
 - Да! Тут придется что-нибудь придумать, - не расстроилась Натка. – Но я обязательно придумаю, увидите. Серега Вишняков – вот это парень! Барабанщик! И красивый, и не дурак. Улыбка, как у Ивара Калныньша. С ним бы я роман закрутила!
 - Кто это – Калныньш? –  не поняла Надя Кузнецова.
 - Актер такой, - отмахнулась Зоя.
 - Ты что, Натуська! – засмеялась Элька. – Вишняков на сколько тебя старше? Ему двадцать три? А тебе семнадцать. Чувствуешь разницу?
 - Ну и что? Я же вижу, как он на меня смотрит! Нравлюсь я ему!
 - Конечно, нравишься. Как котенок или щенок. Забавно же наблюдать за малышами, - съехидничала Элька.
 - Ничего подобного! – надулась Натка. – Я ему как девушка нравлюсь. Может, даже как женщина. Он мне недавно говорит: «Натка, разденься!»
 - А ты? – напряженно спросила Надя.
 - Да что я, дура, что ли? Шуток не понимаю? Я ему говорю, народу, мол, много, потом, когда поменьше будет.
 - Да понятно всё с твоим Вишняковым, - подвела итог Викуля. – Издевается он над тобой, да и всё. Лучше б ты на Шурика Кошелева внимание обратила, сохнет по тебе, все уже заметили.
 - Ха! Тоже мне кавалер, Шурик ваш! Баянист тем более!
 - А что, симпатичный парень, остроумный, с ним не соскучишься, - согласилась Элька. – Ну, не барабанщик, зато баянист хороший.
 - Да вы что, подруги, совсем ошалели? Видели, как этот Шурик одевается? А прическа?
 - Ой, подумаешь! Будешь с ним встречаться, подскажешь, как стричься, что носить, одеколон подаришь, - посоветовала Вика.
 - Ага! А прыщи?! У него же прыщи!
 - А прыщи пройдут. Вот выйдешь замуж за него, поживете немного – и пройдут, - успокоила Зоя. – Это у него без женской ласки прыщи. Значит, не гулящий.
 - Да мне без разницы, гулящий или нет! Вот будет выглядеть, как Вишняков – тогда посмотрим! – заявила  непримиримая однокурсница. – Я хочу все и сразу!
             Пока Натка, влюбленная в Серегу Вишнякова, дожидалась своего восемнадцатилетия, чтоб иметь возможность выйти замуж, Шурик Кошелев пытался ухаживать за ней. Но безрезультатно. И вот, когда заветный день рождения был близок, Серега женился. На своей ровеснице. И – о, ужас – даже не на музыкантше! Шурик же после окончания училища исчез, и никто не знал, где он теперь и что с ним. Натка и думать забыла о своем неудачливом поклоннике. А вот о Вишнякове долго сокрушалась.

                Из Элькиного дневника.
«…В кои веки наша Малышева собралась заночевать в общаге. Едем мы с ней из училища в автобусе, народу немного. Мое внимание привлекла парочка, вернее, сначала девушка: красивая и в очень модном пальто. Такое в магазине не купишь. Я старательно запоминала фасон, чтоб потом сразу нарисовать. У Натки сестра в ателье работает, может сшить. Обладательницу замечательного пальто обнимал молодой человек, тоже красивый и модный. Знакомый до боли! Откуда я его знаю? Боже мой, да это же Шурик! Наш Шурик Кошелев! Выглядит, как киногерой! Прямо только что с обложки журнала!  Я толкнула Натку в бок и показала глазами. Она не среагировала сначала, а потом по ее ошеломленному виду я поняла: узнала. Шурик не замечал нас, полностью сосредоточившись на своей молодой жене. Да-да, жене: обручальные кольца исключали всякие сомнения. Молодожены вышли, так и не увидев нас. А жаль! Перевернутое лицо бывшей пассии доставило бы Шурику несказанное удовольствие. Тем более, мадам Кошелева внешними данными ничуть не уступала мадемуазель Малышевой. Уже возле училища Натка задумчиво произнесла: «Да-а-а… И никаких, главное, прыщей…!» Я только молча кивнула в ответ. Как говорится, «комментарии излишни»…»
               
                ***          ***          ***          ***
         
      Первое время, наблюдая за Александром по фамилии Валфиш, Элька была уверена, что он преподаватель. И даже тот факт, что студенты называют его между собой просто Сашка, ее не смущал. Каково же было Элькино изумление, когда она узнала, что этот человек – студент эстрадного отделения, ударник, вдобавок не достигший восемнадцати лет. Да-да! Мальчишка! Но вид его был более чем внушительный. Человек-гора! Копна сена! Как еще можно назвать огромного толстого еврея, который просто чудом не застревает в дверном проеме! Говорили, что Валфиш талантливый барабанщик. А то, что толстый… Просто любит поесть. Живет у мамы с папой под крылышком, вот те и кормят-стараются. Да и фамилия «Валфиш» переводится как «рыба-кит». Куда же тут денешься?
         Элька поглядывала на этого студента с возрастающим интересом. Если рассматривать отдельно лицо, то можно даже назвать Сашку симпатичным: смуглый, черноглазый, усики тонкие.
Волосы, правда, длинные, немытые какие-то вечно. Ну и фигура, конечно, жуть! Вряд ли какая-нибудь девушка заинтересуется. Что там Натка – даже Элька бы не посмотрела. Как на кавалера, в смысле. Жаль парня. На разных училищных мероприятиях Сашка играл в составе эстрадно-симфонического оркестра, действительно отлично владея всеми ударными инструментами.
          Особенно сосредоточиться на этой оригинальной фигуре Эльке не пришлось – как раз началась любовная эпопея Томки и Орехова. А потом наша героиня начисто забыла о существовании Валфиша, даже не заметив, что перестала встречать его в училище. Мало ли у девушки забот!
           Время шло, и однажды весной Натка Малышева ворвалась в класс, радостно сообщив:
 - Валфиш из армии вернулся!
 - Он что, в армии был? – удивилась Элька.
 - Конечно!
 - Надо же, а я и не заметила. Правда, что-то давно его не было видно. Ну, и как он?
 - Да я не видела, мне Генка сказал.
          Девчата дружно шагали в гардероб, когда их внимание привлекла группа студентов, столпившихся в фойе. Взрывы хохота  так и манили подойти поближе. Солировал молодой человек – он рассказывал, изображая в лицах, что-то очень забавное. Парень смеялся, демонстрируя зубы, казавшиеся ослепительно-белыми на смуглом лице. Гибкая тонкая фигура, артистическая пластика движений, подвижная мимика… Огромные лукавые черные глаза, тонкие усики над яркой верхней губой… Какой красавец! И что-то неуловимо знакомое то ли в улыбке, то ли во взгляде… Элька повернулась к Натке, застывшей рядом в изумлении. «Валфиш, - неуверенно произнесла та. – Сашка, ты?!»
          Через мгновение Наталья уже кружилась в его крепких объятиях, вызывая зависть подружек. Каким-то непостижимым образом Натка всегда оказывалась в приятельских отношениях с самыми популярными личностями училища.
  - Надо же, - долго не могла прийти в себя Элька. – Что армия с людьми делает! Просто из чудовища в красавца превращает!
 - Да уж, - вторила Натка. – Кто бы мог подумать!
 - Ну, теперь наш Валфиш вовсе не «рыба-кит», а завидный жених, - резюмировала Вика. – Ну, что, Натка, может, рискнешь?
 - Поздно пить боржоми, - вздохнула Натка. – Вера Давидович скоро будет уже не Давидович, а Валфиш. А я всё равно хочу всё и сразу! – упрямо заключила охотница за прекрасным принцем.
            Ну что ж, каждый выбирает свои приоритеты…


               
                Глава 9. Красота – страшная сила.

                Я вышла, стуча каблучками,
                Дыша дорогими духами,
                И сразу мужчины
                Без всякой причины
                Вокруг улеглись штабелями.

          Элька любила наблюдать. Особенно интересно было сидеть в огромном училищном вестибюле во время «окна», решая задачки по гармонии, время от времени отвлекаясь, иногда и надолго, чтоб увидеть что-нибудь такое, чего не заметишь на бегу, в суете.    
         Например, вот Генка с Ларой старательно делают вид, что только что случайно встретились по дороге. Почему? Да потому что Ларка несовершеннолетняя, а Генка на десять лет старше. И не важно, что Лариса с пятнадцати лет знает толк в мужчинах. Генке как взрослому человеку директор училища Ирина Робертовна уже сделала «последнее китайское предупреждение». Ещё одно замечание – и он в лучшем случае из училища вылетит за аморальное поведение. Ирина Робертовна и понятия не имеет, кому надо делать внушение: это Ларка без Генки погибает, она за ним бегает, ревнует и сама забирается к нему в постель. Сейчас заговорщики даже за руки не держатся, то есть ничего не нарушают, но во взглядах «столько страсти и огня», как поется в романсе. Однако за взгляды пока не наказывают.
         Вот Наталья Ивановна, Ларкина преподавательница, причесывается перед большим зеркалом и душится своей бессменной «Красной Москвой». Пока, как ей кажется, никто не видит, украдкой проводит надушенным пальчиком по зубам. Ясно, опять курила на ходу. Эльке жаль Наталью Ивановну, она такая худенькая, маленькая, болеет часто. Ей бы совсем не курить. А она дымит! Да ещё сигареты любит крепкие, без фильтра.
         О, а вот и признанная красавица Татьяна Лисиченкова. Не плывет, а словно пишет! Аккордеонистка с третьего курса. Девушек с такой яркой внешностью не часто встретишь, тем более, на отделении народных инструментов. Там есть симпатичные девчата, но такие, типа русских красавиц, пышные, с роскошными формами. Татьяна же – совсем другое дело: высокая стройная блондинка, очень хорошо сложена, походка вкрадчивая, поэтому и кличка в сочетании с фамилией - «Лиса». Руки аристократки (просто кощунство таскать такими аккордеон!). А лицо! Изящные черты, огромные карие глаза, тонкие изогнутые губы. И родинка на щеке. С ума сойти! Если бы у Эльки была такая внешность… Одевается Лиса модно и со вкусом, ну, в общем, не девушка – лавина. «У парней, небось, крышу сносит», - с завистью вздыхает Элька. Татьяна остановилась перед зеркалом, тряхнула рассыпанными по плечам золотистыми локонами, улыбнулась своему отражению и походкой «от бедра» поплыла по коридору, здороваясь направо и налево.
         С первых дней учебы наша героиня любовалась «красавицей с аккордеоном». Однажды весенним вечером Элька возвращалась с занятий в замечательном настроении. День прошел удачно, погода дышала наступающим летом, заходящее солнце играло оранжевыми лучами в кронах деревьев. Наша студентка, бодро напевающая популярную песенку, застыла возле своей двери с ключом в руке: из кухни доносились голоса. Нет, голоса, конечно, могут доноситься из кухни, в этом нет ничего особенного. Особенность заключалась в характере высказываний, и даже не в том, что это был отборный мат. Соседки-пианистки не утруждали себя подбором слов. Но вышеуказанные соседки, выражаясь, не орали во всю глотку, щадя эстетическое чувство Эльки и ей подобных. Да и воспитательница иногда появлялась на этаже. А тут незнакомый грубый голос, хриплый хохот и мат на всю катушку!
          «Да, вот это голосок! Просто ангельский, как у той вороны на ветке («спой, светик, не стыдись!»)», - подумала Элька. И спросила, кивнув в сторону кухни, спешащую со сковородкой Надю:
 - Кто там разоряется?
 - Лисиченкова к Парамоновой нашей пришла, курят – хоть топор вешай.
         Элька специально заглянула на кухню – чашку сполоснуть. Кошмар! Лиса была совсем не такой, как нафантазировала Элька, изучая ее издалека. Подумать только! Хорошее настроение моментально испарилось. Наша героиня  была просто раздавлена. Она так привыкла считать Лису красавицей! Разочарование оказалось огромным. Будь Элька парнем, побежала бы прочь при одном звуке этого голоса. Эти интонации, этот смех, примитивная до глупости речь! Столько внешней красоты с таким внутренним содержанием! С тех пор Элька никогда не делала выводов о привлекательности человека только на основании взгляда со стороны.
               
                Из Элькиного дневника.
«…Поднимаюсь вчера поздно вечером по лестнице в общаге (у  девчонок на втором этаже засиделась), и вдруг сверху доносится совершенно не человеческий вопль, потом рыдания, хлопает дверь, и я едва успеваю прижаться к стенке, потому что мне навстречу, сопя, топая и матерясь, проносится здоровенный парень. Вовремя увернулась, а то бы запросто сбил с ног! Ну, паровоз, да и только! Гадая, где я видела эту физиономию (парень не наш), возвращаюсь к себе.
         Новости не заставили долго ждать. Маринка Парамонова, делая «страшные глаза», поминутно хватаясь за сердце и даже забывая затягиваться одолженной сигаретой, уже через полчаса рассказывала на кухне «кошмарную историю». Хотя на самом деле -  обхохочешься. Если опустить слова-паразиты, нецензурные выражения и придать образности корявым фразам, то дело было так.
         Оказывается, у нашей Лисички (у Таньки Лисиченковой) есть воздыхатель, некто Жора Барков, из местных бандитов. Я, кстати, его видела, он в «Дружбе» вышибалой работает (на входе дежурит, то есть). Поэтому его личность знакомой и  показалась. Так вот, в тот вечер Лиса была в «Дружбе», весело танцевала и очень мела хвостом перед каким-то морячком. А Жора парень ревнивый. Ну, и шепнул морячку что-то на ухо. Первое (оно же и последнее) предупреждение, я думаю. Тот не будь дураком – переключился на другой объект. Танька обиделась на всех и в конце вечера ушла домой одна. Это она думала, что одна, потому что ревнивый Жора крался следом. В общаге Лиса встретила первокурсника Яшу Замахина (он был слегка «под мухой») и пригласила к себе выпить чаю. Когда Яша, раздевшись до трусов, как раз собирался пить чай, в дверь громко постучали.
 - Танюха, открывай! – послышался бодрый голос Милицанерушки (боюсь, что настоящего имени этого красавчика мы так и не узнаем). То ли ему нравится милицейский прикид, то ли он действительно мент, но в нашей общаге этот парень появляется исключительно в форме (отсюда и прозвище – с Генкиной легкой руки) и время от времени выступает в роли Танькиного кавалера.
          Лиса заметалась по комнате, застегивая халатик. Я вот думаю: это она догадалась запихнуть тщедушного Яшу в стенной шкаф, или же любитель чайной церемонии сам благоразумно туда ретировался? Милицанерушка чай не пил принципиально, у него с собой был «мерзавчик» водки. Пока разливали не спеша, да занюхивали черным хлебушком… И только блюститель порядка (и нравственности) снял китель… Да-да-да! Раздался страшный стук в дверь. «Откррррой, ссука!» - проревел голос, который невозможно спутать с другим. Это был Жора. Как он пробрался мимо бдительной вахтерши, до сих пор загадка. Хлипкая дверь готова была развалиться под пудовыми кулаками.
         Дрожащими руками Татьяна повернула ключ в замке, и в комнату ворвался Жора – из одной ноздри дым, из другой огонь. На мгновенье все замерли. Немая сцена закончилась неожиданно: стенной шкаф распахнулся, и оттуда выпал плохо соображающий Яша. В трусах. Сжимая в руках остальную одежду. Топили у нас хорошо, а в шкафу душно, вот парень и задремал. Просто анекдот, правда?
         Я бы на месте Жоры умерла со смеху, но ведь все знают, что у бандитов с чувством юмора не очень. Поэтому худосочный Яша, так и не проснувшийся окончательно, был поднят с пола за буйные кудри и легче перышка полетел по коридору. Милицанерушка, молодой человек довольно плотной комплекции, получив хорошего пинка, исчез в неизвестном направлении, будто растворился в воздухе. А «Солоха наших дней» огребла увесистую оплеуху…»

         Все-таки красота – страшная сила. Подумаешь – внешние данные не соответствуют внутренним. Смотря каким внутренним. Как выяснилось, поклонников душевный мир интересует меньше всего. Так рассуждала Элька. Хотя… «По Сеньке шапка». Какая Солоха, такие и кавалеры. Гоголь-то небось тоже из жизни сюжеты брал.

                Глава 10. Мы с Тамарой.

                Студент, что живёт без общаги,
                Лишён к приключениям тяги,
                Он мамина детка,
                Он ласточка в клетке,
                И нет в нем ни капли отваги!

         Тамара Подрезова вошла в Элькину жизнь  на втором курсе и осталась подругой на долгие годы. Девочки никогда бы не познакомились, если бы не счастливая случайность. Обычно в общагу заселяли строго по правилам. Например, пианисты и теоретики с одного курса - в одной квартире (восемь комнат), девушки, разумеется. Народники – в другой (однокурсники), и так далее. Два верхних этажа – мужские, и там уже никакой системы, поскольку парней в училище значительно меньше. Тамара должна была жить этажом ниже со своим первым курсом, но там не хватило мест, и ее поселили с второкурсниками. Элькиной соседкой тогда была Натка, но она в то время уже почти не оставалась ночевать в общаге. А  Тамарина соседка Катя Иванова была тихой угрюмой девушкой из тундры. Да, из самой настоящей тундры. Где вечная мерзлота. Катина неразговорчивость была сущим пустяком по сравнению с другим недостатком: зимой Катя носила пимы. Если кто не знает, пимы – это такие  сапоги из оленьей шкуры, очень легкие и теплые. И даже красивые, отделанные бисером. Их сшил Кате то ли дядя, то ли дедушка. В морозы  такая обувь – просто находка. Ноги  как в печке. Но … Не надо завидовать! Когда Катя снимала пимы…. В их маленькой комнате можно было вешать топор. Откроешь форточку – выпустишь все тепло. Сама Катя, как видно, привыкла и к более специфическим запахам. «Ничего не воняет, не выдумывай, ну пахнет чуть-чуть оленьей шкурой, это потому что самодельные, - пожимала она плечами. – Нет, на кухню сушить не понесу, украдут же! А у меня на смену только резиновые сапоги». Тамаре казалось, что  мокрой грязной вонючей псиной (а вовсе не оленьей шкурой!) пропахло все в комнате, включая ее вещи. А зима на севере длинная, и она только началась. Элька сочувствовала соседке, часто приглашала ее пересидеть момент сушки экзотической обуви.  В конце концов, девочки сходили к комендантше и уговорили ту поселить их вместе.
         Тамара оказалась хорошей подругой, надежной, серьезной. Она, в отличие от ветреной Натки, хорошо училась, делала домашние задания, никогда ничего не забывала. И внешне Тамара производила приятное впечатление: высокая, степенная. Неторопливая речь, никаких резких движений. Солидная, строгая девушка. Мало кто знал, что Тома – хохотушка, даже если обиделась, рассмеши ее – и конфликт исчерпан. В их маленькой компании Тамара была завхозом, а Элька массовиком-затейником.
 
                Из Элькиного дневника.
 «…Теперь я могу сказать, что у меня есть подруга. Остальные – так, приятельницы. «Мы с Тамарой ходим парой», - шутят девчонки. И правда, мы стараемся всегда быть вместе. Но это не получается, потому что я теоретик, а Тома – пианистка, а еще я поступила после восьмого класса, а она после десятого. То есть, я, конечно, после девятого, но считается, что после восьмого.  А это значит, что у меня полно общеобразовательных предметов, а у Томки почти нет. Зато подруга чаще бывает дома (ну, в общаге, конечно), а это значит, что к моему приезду с уроков она уже и позанималась (это важно, ведь пианино у нас одно!), и уборку сделала, и что-нибудь приготовила из еды.
          Мы сразу решили, что продукты у нас будут общими. Завели общий кошелек, в котором храним деньги на продукты. Из дома мы возим варенье, маринованные грибы, квашеную капусту, консервы. Ну, и картошку, конечно. Томка из селА, у них там, хоть и север, но климат довольно мягкий, на огороде клубника растет, все лето зреет. Мы меняемся с Катькой Ивановой: банку клубничного варенья на банку морошки, пареной в собственном соку. Катя смотрит на нас, как на идиоток. У них этой морошки – завались, а клубника, уж конечно, в тундре не растет. Для нас же такая крупная, сочная морошка – тоже редкость. Одним словом, все довольны обменом. А когда продукты и деньги заканчиваются, мы покупаем белый батон и целый день пьем чай, прихлебывая морошку, посыпанную сахаром. Витамины!...»

         В целом в общаге Эльке нравилось. Хотя, конечно, трудности были. Ну, например, полное отсутствие горячей воды. Что толку от душевых кабин, если сверху на тебя польются ледяные струи! Хорошо, что у Тамары в пригороде две тетушки – по выходным девочки ездили то к одной, то к другой. Помыться.
         С кухонными плитами в общаге тоже что-то намудрили: из восьми электрических конфорок только одна нормально грела. Это на двадцать человек!  К единственной рабочей конфорке занимали очередь, и Эльку опять выручала Тамара, которая приезжала из училища раньше всех. Чтобы в любое время попить горячего чаю, не рассчитывая на заветную конфорку, девочки купили большой кипятильник, который замечательно помещался в узком высоком эмалированном кофейнике. Конечно, электрический чайник был бы удобнее, но пользоваться электроприборами в комнатах категорически запрещалось, поэтому кипятильник всегда лежал в укромном месте – под матрасом. А чайник под матрас не спрячешь!
         Под предлогом проверки помещений на наличие несанкционированных электроприборов по комнатам в отсутствие хозяев любила пройтись комендантша, позвякивая связкой ключей. И пропадали вещи! У Эльки, например, бесследно исчезли новые босоножки и красивые кружевные трусики. Бог с ними, с трусиками! А вот босоножки жаль: у Эльки очень маленький размер обуви, редко удается купить по ноге. И было непонятно, то ли комендантша нечиста на руку, то ли девочки из комнат с аналогичными ключами (с других этажей) не удержались от соблазна.
         Лампочки в туалете вечно кто-то выкручивал, и приходилось носить с собой фонарик. Мыло нельзя было оставить в умывальной  - оно растворялось вместе с мыльницей. И «никто не брал»!
         Но все это мелочи по сравнению с дружеской атмосферой  у них в квартире. Конечно, бывали конфликты, ссоры (а как же без этого!), зато девчонки  всегда готовы были помочь друг другу, и деньгами выручали, и к столу приглашали. Если уезжали домой, отдавали свои продукты тем, кто жил настолько далеко, что даже на праздники оставался в общаге. А уж когда одна из соседок на свидание собиралась, одевали всей толпой.

                Из Элькиного дневника.
«…Голодно, конечно, уж такое сейчас время – эпоха дефицита. Прилавки магазинов пустые. В столовой кормят такой бурдой! Хорошо, что я молоко не люблю. Деревенские девчата прямо погибают без него, привыкли – у многих родители коров держат. Нам, девчонкам, проще, мы можем целыми днями чаи гонять, а парням тяжело, у них аппетит другой. Выкручиваются, кто как может.
          Вчера мы с  Томкой только ужинать собрались – стук в дверь. Пришли два парня, взрослые совсем. У одного гитара в руках, у другого банджо. «Девочки, за пару бутербродов – маленький концерт, - это тот, который с банджо, он вообще шебутной такой, второй только зыркал исподлобья черными глазами. – Меня Олег зовут, а это Коля». И в самом деле, концерт они устроили что надо. Коля был на втором плане и осуществлял гитарный аккомпанемент. А Олег веселился вовсю: он пел, играл на банджо и танцевал одновременно. До этого ни я, ни Томка не слышали «живьем» банджо. Олег пел знакомые песни, но они по- новому звучали в стиле «кантри». Когда «артисты» сыграли заключительный аккорд и шутливо раскланялись, Коля заявил, что очень спешит, взял два бутерброда с салом и был таков, а Олег попросил чашечку чаю. После чая он задержался и вывалил на нас целый ворох анекдотов. О, рассказывать он мастер! Мы так хохотали, что у нас потом болели животы. Прощаясь, новый знакомый спросил, можно ли зайти ещё. Я и рот не успела раскрыть, а Томка уже: «Конечно, заходи!»


                Глава 11. Любовь зла!

                Откуда ты взялся, мой милый?
                За что я тебя полюбила?
                На Гоголя внешне
                Похож ты, конечно,
                Но ростом – не Гоголь… И хилый!

         Разумеется, Олег пришел снова. Он охотно рассказывал о себе. Фамилия его Орехов, двадцать восемь лет (почти на десять лет  старше подружек!), раньше работал техником-связистом, но всегда мечтал быть музыкантом. На Север приехал с Урала. Ни родителей, ни братьев-сестер, только мачеха. Сейчас удалось устроиться в престижный ресторан («Приходите, девчонки, у нас отличная музыка!»). Оказалось,  Олег и  Тамара – однокурсники. Не удивительно, что они не знакомы: у гитаристов с пианистами нет общих предметов.  Элька осторожно относилась к визитам Олега. «Томка, ты что, не видишь, он же просто кормится у нас! Да еще то ты, то я ему задачки по гармонии решаем. Чем плохо?» Но Тамара была другого мнения: «Да ладно тебе, что нам трудно ему задачки решить? Понабирают ребят без музыкального образования – какие им задачки, они нот не знают! И что, тебе жаль чашку чая? У парня никого нет, кто ему поможет?»
          Насчет образования - правда. Действительно, на народное и эстрадное отделения принимали без музыкальных школ, самоучек, в основном, гитаристов, духовиков и ударников. И даже сами преподаватели неофициально советовали: попросите, мол, девчонок, лучше с теоретического или фортепианного (для других эти задачи тоже «темный лес»), пусть решат.

                Из Элькиного дневника.
«…Не понимаю, как может Томка относиться к Олегу серьезно! Уже его возраст должен насторожить! Ему нужна баба, чтобы спать. Или жена. Но Томка как будто не слышит. Этот клоун нашел ее слабое место – любит девушка похохотать, вот и смешит, а она и млеет. Я не стала ей рассказывать, чтоб не расстраивать, об одном эпизоде. Перед тем, как приударить за моей наивной подружкой (до этого он никому из нас не отдавал предпочтения), Олег, встретив меня на лестнице в общаге (я спускалась, он поднимался), предложил рассказать новый анекдот. Мы остановились на довольно просторной площадке. Я посмеялась над анекдотом и собралась уходить, как вдруг Олег обнял меня и, щекоча усами, в самое ухо тихонько сказал:
- А давай ты будешь моей девушкой…
Я отстранилась и отрицательно покачала головой.
 - Я тебе не нравлюсь?
 - Нравишься. Как врун, болтун и хохотун.
 - То есть? Ты согласна?
 - Нет. Ты для меня слишком взрослый. Да что там –  старый!
 - Не старый, а опытный, - тонко улыбнулся соблазнитель. – Это недостаток?
 - В нашем случае – да. Мама мне строго-настрого наказала встречаться только с ровесниками.
 - А ты, значит, послушная девочка? Всё, как мама скажет, делаешь?
 - Нет, не всё. Только то, с чем согласна. Тебе жена нужна. А я замуж пока не собираюсь. Но ты ведь и не замуж зовешь, так?
 - Ну, как знать…
 - Да ладно. Твоей ЖЕНЩИНОЙ я не буду.
         Как говорится, «расстались без обид». И что же? Я даже не успела с Томкой поделиться, потому что вечером, когда вернулась, они с Олегом сидели в обнимку. Вот как ей рассказать? Подумает, завидую, сочиняю от обиды, что не меня выбрал. И он запросто откажется: пусть не врет, скажет. Да нет, можно было Тамару проинформировать, я уверена, он ей слово в слово повторил то же, что и мне. Но вряд ли это что-то бы изменило. Ведь так хочется верить в любовь! Как там у Пушкина? «Ах, обмануть меня не сложно, я сам обманываться рад…»
         Внешне Олег -  ничего особенного, я бы даже сказала, «страшненький»: ростом чуть выше меня (а я метр пятьдесят восемь), сутулый, тщедушный, лицо – вылитый портрет Гоголя. И усы такие же, и прическа. И нос! Зубы из-под усов неровные выглядывают, да еще  какие-то все разноцветные, темные со светлыми вперемежку. Но обаятельный – этого не отнять. Видно за версту, что Орехов бабник и балагур. Язык подвешен. Анекдоты, смешные случаи и всякие байки с этого языка так и сыплются. Вечно заводит какие-то  попевки на популярные мелодии, типа: «Томочка Подрезова, ты меня подрезала! Прямо в сердце ранила, и умирать оставила!» А Томка уши развесит и тает. Конечно, в ее селе парни простые, незатейливые. А этот еще и поет! Мы ходили (ездили, вернее) к нему в ресторан, он там исполняет одну песню лирическую, уж так проникновенно выводит, да на Томку поглядывает. Вообще, Олег гитаристом работает, солист там другой, Вовка Котов. Тоже тот еще кот. Но про Вовку – отдельная история. Потом опишу…»

         Тамара и впрямь влюбилась, это было заметно. А ведь Олег даже ниже ростом, чем она! Сегодняшние читатели пожмут плечами: ну и что? Подумаешь, невидаль! Но в 80-е годы прошлого века на такую пару разве что пальцем не показывали. Не каждая девушка пошла бы танцевать с низкорослым кавалером, заподозрив, что она  выше. А уж встречаться, куда-нибудь ходить! Людей смешить! Глупо, конечно. Сколько счастливых браков не получилось, сколько сердец разбилось вдребезги из-за такой мелочи! Но ничего не поделаешь: время диктует свои законы.
          Олег стал появляться в комнате подружек регулярно. Он забегал в обед перекусить, а может, и утром позавтракать. Элька не видела, но количество продуктов исчезало со страшной скоростью. Вечером после работы в ресторане (то есть, уже после полуночи) Олег появлялся «выпить чаю» и задерживался на два-три часа. Элька вставала по утрам в половине седьмого, а Тамаре нужно было на занятия то к 10, то к 12 часам, но влюбленные с этим не считались. Элька могла бы устроить скандал, мол, мне спать надо, обнимайтесь в другом месте. Но другого места не было, да и Томка смотрела так умоляюще, что соседка сдалась. Она вместе с подругой хохотала над анекдотами, сколько могла, а потом демонстративно прощалась и отворачивалась к стенке, укрывшись с головой. И засыпала под шепот и сдавленный смех парочки. Элька была уверена, что в ее присутствии «молодые» не зайдут слишком далеко: прямо в окно светил фонарь с улицы, а пружинный матрас при малейшем движении издавал жуткий вой. Да и спала Элька чутко, вертелась, время от времени возмущаясь: «Можно потише?» Но днем-то ее дома не было…И не только Эльки, но и других соседок…А в выходные квартира вообще пустела, многие (и Элька в том числе) разъезжались по домам.
         Проницательный читатель уже догадался, какое продолжение у этой истории. Да другого и быть не могло: в то время знали только один способ предохранения от нежелательной беременности – полный отказ от близости. Или «куда кривая вывезет». Наверно, Олег встречался до Томки (а может, «кроме» Томки) с более опытными девушками. Но факт остается фактом: полгода встреч – и  Тамара забеременела. Кавалер совершенно не пришел в восторг от этой новости и посоветовал возлюбленной срочно бежать на аборт. Но тогда в поликлиниках существовало негласное правило: первая беременность должна закончиться родами. А дальше как хотите. Поэтому сначала с анализами тянули, потом «подождите врача из отпуска», а потом «на таком большом сроке мы аборты не делаем». Беременность сопровождалась токсикозом, не слишком мучительным, но все же иногда несчастную Томку рвало. Томкина мама, приехавшая навестить дочь, увидев, как та, зажав рот руками, вылетела из-за стола, сразу все поняла. Потенциальная теща переговорила с кандидатом в зятья, но счастливый претендент почему-то отказался просить Томкиной руки. Тогда мама, будучи женщиной решительной, отправилась прямо к директору училища.
         Директор Ирина Робертовна Багдасарьян, пожилая дама гренадерского роста, вид имела интеллигентный, но при случае (а такие случаи бывали) в выражениях не стеснялась и голос не понижала. Распекала по полной программе. Поэтому разговор директрисы со студентом Ореховым почти дословно был передан Эльке молоденькой секретаршей. Тамаре девушки решили не говорить, чтоб лишний раз не травмировать.
         Смысл беседы такой: «Ну, что, Орехов, допрыгался? Жениться, значит, не хочешь? Ладно. Завтра же приказом за аморалку и выгоню. Что, думаешь, не знаю, в каком кабаке работаешь? А ты не забыл, что в нашем социалистическом обществе идет борьба за культуру обслуживания? Это ты СЕЙЧАС работаешь, потому что учишься, специальность получаешь, а как отсюда вылетишь, так и из ресторана попрут. Место в общаге тоже потеряешь. Поедешь к себе на Урал связистом вкалывать. - И, сменив интонацию: -  Ну что ты уперся, сынок? Женись! Комнату в общаге выделим. Да ты подумай: у Подрезовой родители в деревне, они же вам продукты будут возить, только есть успевай. И баба у тебя будет на законных основаниях, хоть с кашей ешь! Худо ли? Пользуйся! Не любишь – разведешься. Потом, когда училище закончишь». Речь сопровождалась энергичным матом, который автору пришлось опустить.
         И свадьбу сыграли. Невеста пролила море слез из-за того, что в свадебных босоножках оказалась заметно выше жениха. Но в моде был каблук, и купить современные туфли на плоской подошве не представлялось возможным. Новобрачные переехали в выделенную им комнату, у них родился сын. Но… Молодой муж не отказывал себе в приключениях на стороне, а при малейших проявлениях недовольства супруги заявлял: «Давай разведемся! Это ведь ТЫ хотела быть моей женой!» А Томка его любила… Недаром говорится: «Любовь зла…» Но может быть…Может, Тамара была счастлива? ОНА ведь любила! А это главное. Но такое открытие Элька сделала лишь многие годы спустя…




                Глава 12. Учебные будни.

                Способная! Тут повезло мне:
                Разок прочитаю – всё помню.
                И лишь фортепьяно –
                Урок  нежеланный,
                Учить его – подвиг огромный!

         Дни шли своим чередом. Элька ни разу ни пожалела о том, что поступила  именно сюда, в музыкальное училище. Конечно, занята наша студентка была с утра и до вечера, но зато как было интересно!
          На сольфеджио девчонки помимо всего прочего вдохновенно распевали трехголосные фуги Баха. Задачи по гармонии Элька решала без малейшего напряжения, между делом. На уроках полифонии она одна из всей группы могла внятно рассказать теоретический материал, что совершенно не смущало преподавателя Людмилу Викторовну, которая с завидным постоянством вначале каждого занятия спрашивала: «Кто пойдет к доске рассказывать? Как обычно, Эля!»
         До одури скучно вела историю музыки директор Ирина Робертовна. Она открывала пожелтевшие конспекты (не иначе еще из своих студенческих лет!) и монотонным голосом заводила: «Через творчество Шопена, отметьте себе, девочки, красной нитью проходит тема Родины…» Ирина Робертовна была глуховата, что не удивительно в ее преклонном возрасте. И когда в начале урока она принималась листать свой нетленный манускрипт, кто-нибудь из студенток громким шепотом произносил эту знаменитую фразу. И что интересно! Тема Родины ухитрялась красной нитью проходить через творчество Шуберта, и Чайковского, и Верди, и всех других композиторов без исключения. Можно сказать, они все были накрепко связаны между собой этой самой красной нитью, выпутаться из которой не было никакой возможности. Если бы не консерваторский учебник по истории музыки, случайно обнаруженный в библиотеке, Элька просто перестала бы отличать одного автора от другого.
          К счастью, конспекты пожилая преподавательница никогда не проверяла. Писать под диктовку шаблонные изречения довоенных лет просто не было сил, и девчонки самозабвенно строчили в тетрадках письма, конспекты по другим предметам, тексты и аккорды популярных песен – всё, кроме того, что, чуть не засыпая на полуслове, пыталась донести до аудитории Ирина Робертовна. Однажды, в самом начале учебы, на одном из экзаменов, а может, зачетов, Элька, блестяще рассказавшая материал, неожиданно для всех получила по истории музыки «трояк». Без единого дополнительного вопроса! Комментировать оценку Ирина Робертовна отказалась. Никто не мог понять, в чем дело. И тут до Зои Раевой дошло: «Элька, она же глухая, по-моему, она не слышала ни одного твоего слова. Надя Кузнецова мямлила себе под нос – ей «пятерка» (она же у нас отличница!), а ты с Малышевой водишься, вот вам на пару и по тройке!»  Эля сделала выводы и в дальнейшем на зачетах-экзаменах  подходила к директрисе поближе, становилась справа (под то ухо, что лучше слышит), рассказывала громко, выразительно и четко.
         А  впоследствии на госэкзамене по музыкальной литературе случился настоящий триумф! Элька, готовившаяся по консерваторскому учебнику и натренировавшаяся эмоционально преподносить материал, произвела неизгладимое впечатление на председателя комиссии.  Во время оглашения оценок председатель (сам теоретик по специальности) произнес речь в том плане, что настоящий теоретик должен не только блестяще знать тему, но уметь зажечь аудиторию слушателей, и хотя отличных результатов сегодня добились несколько студенток, но  только Эллина Матвейцева  соответствует всем его требованиям. Сказал, что жалеет о том, что в диплом не принято ставить пятерки с плюсами.  И пригласил Эльку поступать в консерваторию, где преподает. Вот так-то!
         У пианистки Тамары был целый ряд специальных предметов. Некоторые по названиям (но не по объему знаний) совпадали с Элькиными: теория музыки, сольфеджио, гармония. Из чего следует, что Элька с легкостью помогала подруге по этим предметам. Но были у пианистов и такие дебри, как чтение с листа, камерный ансамбль, и, конечно, концертмейстерство. Тут уж никто тебе не поможет -  нужна практика и еще раз практика.
          На концертмейстерстве хочется остановиться несколько подробнее.   Например, по программе романсы русских композиторов. Их так и задают – весь сборник сразу. А сборник толстенный! Могут спросить любой романс навскидку. И пианистка должна бодро заиграть практически «с листа» (в характере!), а иллюстратор (преподаватель-вокалист) запоёт. У Эльки мороз по коже пробегал, когда она представляла себя на месте Тамары.
         Потому что, как правило, теоретики с листа умеют только петь, но чтобы играть по нотам… Вот девочки и приспособились: Томка играла романсы, все подряд, а Элька пела (озвучивала, то есть). Обеим хорошо. Одну из таких репетиций застал Орехов в самом начале знакомства. Он сидел в уголке и умилялся, а потом наговорил  импровизированному дуэту столько комплиментов, что невозможно было ему отказать  в присутствии на других подобных разминках.
        Иногда приходила к пианисткам в соседнюю комнату вокалистка Рита –  попеть с аккомпанементом. Девчонки набивались в небольшое помещение и, замирая, с холодком в животе, слушали знаменитую «Арию Далилы». Никогда после Элька не встречала более выразительного исполнения.
         Нашей героине нравилось всё: жизнь в общаге давала ощущение свободы и самостоятельности, учеба шла довольно легко,  была интересной и не требовала особенных усилий.
         Правда, некоторые предметы Элька выносила с трудом. Из общеобразовательных ее буквально убивали математика и физика. Преподаватель обеих дисциплин, работающая пенсионерка  Марья Михайловна, явно поставила своей целью вырастить из музыкантов если не лобачевских, то эйнштейнов, а лучше и тех, и других. Сколько заданий приходилось переделать, сколько времени просидеть после уроков, сколько слез пролить! Это чтоб «троечку» получить. На «четверки» могли претендовать только отличники, а на «пятерку» знала материал только сама преподавательница. 
         Девчонки  плакали навзрыд, ходили толпой жаловаться директрисе, но даже всесильная Ирина Робертовна не могла урезонить зарвавшуюся Марью Михайловну. Всё оставалось по-прежнему.
         И спустя много лет, будучи взрослой, Элька (Эллина Арсентьевна) неоднократно просыпалась в холодном поту от кошмара: она приходит на экзамен по музыкальной литературе, а ей задают вопрос по математике или физике. Вот ужас-то!
         Из специальных предметов самым сложным и нелюбимым было фортепиано.

                Из Элькиного дневника.
«…Фортепиано у нас с Риммой Петровой ведет Павел Анатольевич Рубин. Его брат, Петр Анатольевич, тоже преподает у нас в училище фортепиано, у них даже классы рядом. 
            Хотя братьям Рубиным слегка за сорок (то есть, для нас они уже практически пенсионеры), их принято (за глаза, разумеется!) называть просто Петька и Пашка. Но я называю своего педагога Пашечкой. Можно услышать такой диалог:
 - Ты у кого по специальности (по фортепиано)?
 - У Рубина.
 - У Петьки или Пашки?
 - У Петьки.
 - А-а-а-а-а-а…
         В этом «А-а-а-а-а-а…» заключается определенный смысл. Дело в том, что братья очень разные. И внешне, и внутренне. Петька такой холеный, высокомерный, вальяжный, самоуверенный тип. Раскормленный. Противный, в общем.
Пашечка же, наоборот, сухощавый, скромный, даже как будто стеснительный, такой по-настоящему интеллигентный. Походка неуверенная, привычка голову наклонять всё время, вбок как-то.
        Если я, например, не выучила, сижу, «ковыряю» текст, он только вздыхает. Не ругает, не читает нотаций, не взывает к моей совести. Урок-другой посмотрит на мои страдания, а потом тихо так скажет: «К  следующему разу – на память выучите. Да-да. А то мы с Вами так и будем топтаться на месте».
         Пашечка, говорят, очень талантливый пианист, окончил Московскую консерваторию, потом аспирантуру, учился у самого Софроницкого. И вот, вместо того, чтобы гастролировать по заграницам, приехал в наш северный город (далеко не столицу!), работает рядовым преподавателем. И с кем! С рядовыми студентами, из которых получатся рядовые учителя музыкальных школ…
         Есть, конечно, пара-тройка способных, но разве из них могут получиться выдающиеся музыканты? Характер ведь нужен, тщеславие, воля к победе. А у нас как?
         Вот Люба Огородничникова. Симпатичная, высокая, пианистка Божьей милостью. Какая техника игры! Заслушаешься. И что? Люба лет в 14 мать похоронила, а отца давно уж не было. Осталась со старшей сестрой. Та учится в университете (внешне совершенно неинтересная!) и таскает красавицу  Любочку с пятнадцатилетнего возраста по всяким вечеринкам, пьянкам, гулянкам. Однажды Люба пришла из кабака босиком. Зимой! А у нас морозы до 30 градусов. Девчонки болтали, что на Любаню  наехали какие-то мужики (мол, пойдешь с нами), отобрали новые сапоги (так не хочешь - за сапогами придешь!). Сапоги были модные и стоили целую зарплату. Но Люба наплевала на потерю и рванула в общагу босиком. Даже не заболела после такой прогулки. Уж не знаю, удалось ли ей как-то выручить свою обувку – наша жизнь и учеба шли как-то параллельно, пересекаясь только возле Пашечкиного класса.
         Надо видеть, как Любочка готовится к экзаменам. Учит в последнюю ночь. Пробежится по комнатам, всех предупредит (у нас в общаге после одиннадцати запрещено шуметь и тем более  играть на инструментах) -  и всю ночь не выходит из-за пианино. Утром всё выучено, экзамен на «пятерку».
         Говорят, кто-то подслушал под дверью совещание преподавателей, когда те выставляли оценки. Пашечка чуть не плакал – не хотел Любе «отлично» ставить, уверял, что еще вчера она по нотам не могла без запинок играть, вообще текста не знала. А завотделением сказала: «Что делать, Павел Анатольевич!
Это талант! Один полгода учит, а другой – одну ночь. А нам важен результат». Представляю себе, если б Любаша не теряла времени зря, а занималась! Ее бы уже сейчас весь мир знал.
         А Андрюша Кармашов? После восьмого поступил. Талантливый пианист, но, как назло, редкой красоты парень: высокий, фигура спортивная, смуглый, черноглазый, волосы вьющиеся. Голос низкий, бархатный. В школе-то все друг друга знают с первого класса и могут не замечать красоты или, наоборот, НЕкрасоты товарищей. А тут новая обстановка – человек не успел поступить, как девчонки  из-за него передрались. Причем, те, кто значительно старше. Устроили соревнование. Андрей ребенок еще, а они к нему в постель прыгают. Ну, и опять же пьянки-гулянки. Однажды он как-то оказался на нашем этаже (кого-то, видно,  искал), зашел в мою комнату и немного посидел. Я попыталась объяснить ему, чтоб не впадал в эйфорию от всеобщего девичьего внимания. Что наши девочки устраивают бои из-за кого угодно. Недавно две нормальные с виду студентки дрались в туалете из-за маленького уродливого горбуна. Есть такой Игорь, саксофонист. Сказала, что девушек на его, Андрюхин, век хватит с лихвой. Гениальный пианист посмотрел на меня тоскливыми глазами загнанного зверя и ушел.
         А я сама? Тоже все нервы вымотала нашему Пашечке. Ведь  я  в состоянии за вечер трехголосную фугу практически «с листа» выучить на память, а это не каждый может!  Мне бы сидеть и заниматься – цены бы не было, а я вечно в последний момент спохватываюсь. Ну, вот, техники и нет.
          Паша не умеет объяснять, КАК надо играть. Он может только сам сесть за рояль и сыграть. И я его понимаю! Уж не знаю, каким образом. Вот Римка Петрова (отличница наша) не понимает. Она пожимает плечами и говорит: «Ну! Я так и играю!» В смысле, ноты те же. Но ведь речь не идет о нотах.
         Бедный Паша! Ему бы столичных  аспирантов учить, а не нас, балбесов. Оказывается, он поехал в этот город за любовью всей своей жизни (секретарша проболталась): жену его, Татьяну Сергеевну,  после консерватории  к нам распределили. Пианистка из нее ну очень посредственная! Зато завуч хороший (это она, кстати, подруга мамы Ленки Капустиной, и Ленка у нее по фортепиано). Татьяна Рубина  женщина видная: в теле такая, яркая, голос командный. Двоих сыновей  родила. Ленка ее боится панически. Представляю, как мадам Рубина Пашечку гоняет. Ну, в общем, нельзя сказать, что Павел Анатольевич Рубин – счастливый человек. Говорят, попивает. А это не просто так!..»

         Элька не уделяла фортепиано должного внимания. И впоследствии очень об этом жалела. Но ничего не поделаешь, в то время она никак не могла заставить себя заниматься хоть понемногу, но ежедневно. Мало того, Эльке катастрофически не везло – незадолго до госэкзаменов она дважды столкнулась с Павлом Анатольевичем в крайне не подходящей обстановке.
          Со спиртным было туго, хорошее вино надо было еще разыскать. У Тамариной однокурсницы намечался день рождения, который решили праздновать в общаге. Эльке поручили напитки и указали хороший винный магазин. Очередь начиналась у крыльца. И что вы думаете? Добытчица уже продвинулась к дверям, как навстречу ей, позвякивая бутылками в авоське, буквально выскочил Павел Анатольевич собственной персоной! Не заметить друг друга не было никакой возможности. Педагог и студентка раскланялись. Прошло совсем не много времени, и подобная встреча произошла в ресторане. Павел Анатольевич  выходил, а Элька с подругами только зашла. И снова «нос к носу»! Что подумал бы на его месте любой преподаватель? Правильно: девушка болтается по злачным местам, когда же ей заниматься?
         На госэкзамене по фортепиано Элька сыграла так хорошо, что даже сама осталась довольна. Нет, не на пятерку, конечно, но на хорошую четверку, может, даже «с плюсом». Коллеги Павла Анатольевича поздравляли его с успехом ученицы (которая, как водится, подслушивала под дверью и уже предвкушала победу). Но… Ее ожидания не оправдались: преподаватель принципиально настоял на «тройке». Было обидно, но в то же время Элька понимала: заслужила. Не сейчас, а раньше. И только по прошествии многих лет она подумала, что, возможно, эта оценка предназначалась не только ей.  Легкомысленной Любочке, одуревшему от женского внимания Андрюше, другим, не оправдавшим надежд, студентам. И самой жизни Павла Анатольевича, которая сложилась как-то не очень, «на троечку»…

               
                Глава 13. В цветнике.
               
                Как славно родиться мужчиной!
                Подумаешь – возраст, морщины!
                Находишь подружку –
                Молодку, резвушку –
                И нет для печалей причины!

         Преподаватель оркестроведения Денис Петрович Гусев
(подпольная кличка «Гусь») считался одним из самых отъявленных бабников педагогического состава.
         Конечно, были, были в училище наставники, неравнодушные к симпатичным студенткам. Ведь, как известно, работаешь с молодежью – и сам молодеешь душой. А студентки в училище такие разные и такие привлекательные – на любой вкус. Цветник! У некоторых впечатлительных педагогов просто глаза разбегались.
         Да вот хоть Армена Эдвиновича Багдасарьяна взять, историка. Сын директрисы, между прочим. Высоченный кудрявый красавец, что за голос, что за взгляд! Армянин! Мужчина-огонь! Молодой – тридцати еще нет. Этот так и говорил: «Ставлю тебе, Малышева, четверку. Но имей в виду – только за красивые глаза. На самом деле ты тут мне на троечку нащебетала».
         Хороведение  вел Владимир Валерьевич Корытский, мужчина среднего возраста, который тоже питал слабость к молоденьким девушкам. Он тонко усмехался, поглаживая окладистую бороду и лукаво прищуривал выразительные ярко-голубые глаза. Однажды Элька беззастенчиво списывала с конспекта на экзамене, и Корытский прекрасно это видел. Мог бы отобрать конспект, выгнать, потащить к завучу, да мало ли неприятностей ожидает студента в такой ситуации. Но Владимир Валерьевич только пощипывал бороду, хитро поглядывая на нарушительницу. Когда наша героиня вышла отвечать, педагог открыл конспект и стал сравнивать с ним Элькин черновик. «Молодец, Матвейцева! Грамотно списала, своими словами. Ну, рассказывай теперь, посмотрим, какая у тебя память. Оценку на балл снижу». И поставил четверку! Тоже ведь не просто так!
         Да что там – несколько преподавателей училища были женаты (и не первым браком!) на своих студентках. Глядя на этих счастливых супругов можно было, хоть иногда и с натяжкой, предположить некую мужскую притягательность, чем могли похвастаться и другие их коллеги по увлечениям.
         Но Гусь… Ну никак он на бабника не походил! Элька напрасно искала в нем хотя бы следы привлекательности. Увы! Внешность более  чем заурядная. Бесцветные, расплывчатые черты одутловатого лица. Маленькие глазки какого-то водянистого цвета (один вдобавок косит) неопределенно поблескивают из-под очков. Очки, правда, щегольские. Жиденькие волосы мышиного цвета вечно неухоженные. Ростом Гусь невысок, в плечах неширок, брюшко опять же. Правда, одеваться Денис Петрович старался по-молодежному, но и это ему плохо удавалось: лоска не было, шарма, не сидели на нем вещи, не смотрелись.
         Нет, бывают, конечно, люди – глядеть вроде не на что, а как заговорит, обо всем забудешь. Внутреннее обаяние – вот как это называется. Бывают личности артистичные, необыкновенные ораторы, очаровательные прохвосты, если уж на то пошло. Однако Гусев ни к одной из этих категорий не относился. Свой предмет он преподавал скучно, вяло и неубедительно. Вдобавок Гусеву явно около сорока, он женат и воспитывает ребенка или даже двух. В роли дамского угодника этого человека Элька не представляла. Может, сплетничают девчонки, как всегда?
         Новость о том, что у Гуся роман с красавицей-студенткой, Эльку просто потрясла. Ира Лиденбаум училась на третьем курсе, считалась талантливой виолончелисткой и вовсе не глупой девушкой. К тому же внешность Иры была яркой и запоминающейся: миниатюрная точеная фигурка, длинные черные  густые волосы и смуглое личико очаровательной немецкой куклы. Некоторое несоответствие в образ вносил низкий с хрипотцой голос Ирочки, но, насколько могла судить Элька, мужчин такие голоса просто сводят с ума.
        Невозможно было себе представить, с чего начался этот роман, как молодая симпатичная девушка могла вообще обратить внимание на такого, с позволения сказать, кавалера. Однако с завидным постоянством каждый вечер чуть поодаль от парадного крыльца училища останавливался красный «жигуленок», и Ирочка, балансируя на высоких каблучках и благоухая духами (французскими, с некоторых пор!) бежала навстречу своему счастью.
                Из Элькиного дневника.
«… Сегодня по училищу вихрем носится Ленка Дыдина, я ее знаю, она теоретик, в прошлом году выпустилась. На каникулы, видимо, приехала. Только и слышно: «Ленка! Ты?! Ух ты, какая стала!»  Ленка – деваха здоровая, в теле. Она и правда как-то похорошела, мягче стала, похудела немного, перестала хохотать на все училище.
Захожу в туалет, вижу – Ленка Дыдина с Ирой Лиденбаум  под форточкой курят, беседуют. Мне хотелось расспросить Ленку про распределение, так ли хорошо там, где она сейчас работает, и я тоже достала сигарету. Мы немножко поболтали. В основном, слушали Ленку.
 - Слушайте, девчонки, а как поживает мой Гусь? Ну, Гусь, да Гусев же, Денис Петрович, любовничек мой! Что вы так уставились? Не знали? Ну, вы даете!- кокетливо повела плечами гостья. -  Он всегда третьекурсниц  выбирает, чтоб пару годиков погулять – и до свидания! Духи французские дарит, на машине катает. До меня Маринка Войтушина была, да вы не знаете. А с кем он сейчас?
Этого Ира уже не вынесла. Она буквально вылетела из туалета, хлопнув дверью.
 - Что это было? – удивилась Ленка. – А! Он с ней, что ли?! Вот это номер!
И экс-подружка  залилась таким хохотом, о котором у нас в училище с ее отъездом уже забыли…»
         Роман Иры с Денисом Петровичем на этом не закончился, как ожидали многие. Не закончился он и после того, как Ирочка получила диплом. Мало того, Гусев развелся с женой и сочетался законным браком с Ириной Лиденбаум. У них родился сын. Но счастливой семьи не получилось. Через несколько лет супруги развелись. Почему? Денис Петрович «закрутил» с очередной подружкой, потом еще с одной… Это было уж слишком! Видимо, именно про таких ловеласов говорят «горбатого могила исправит». А Ирочка до сих пор недоумевает: как она могла увлечься этим неподобающим, неподходящим человеком. Невзрачным, неинтересным, неумным, не…  не… И еще раз – не!



                Глава 14. Неожиданный поворот.
               
                Вот стать бы подружкой бандита:
                Всё можно, все двери открыты,
                Крутые машины,
                Лихие мужчины –
                Из тех, что пока не убиты…
               
         Как уже говорилось, Жора Барков был бандитом.  Он состоял в группировке с улицы Космонавтов (этих ребят так и называли «космонавтами»). Место встречи единомышленников было строго определенным – ресторан «Дружба». А Элька с подружками Ларой и Томкой ходила в «Дружбу» танцевать. Космонавты знали, что девчонки свои, «музыкантские». А музыканты делали всё, чтобы избежать конфликтов: исполняли заказанные космонавтами песни, задерживались на банкетах, в общем, любой каприз бесплатно.
         Жоре нравилось танцевать с Элькой. Девушка не доставала кавалеру до плеча, была тоненькой, легкой, ее можно было крутить и даже подбрасывать. Что не составляло труда здоровенному Жоре. Со временем все привыкли к танцевальным па этой странной парочки. За банкетным залом находилась подсобка, в которой помимо склада разных ненужных вещей стояли два колченогих табурета. Ключ от подсобки почему-то лежал у Жоры в кармане. Это был единственный уголок в «Дружбе», позволяющий поговорить, не перекрикивая музыку. Там Жора и рассказал, как уже в 14 лет научился зарабатывать деньги, почти не нарушая закон. И как потом попал в банду.
         «Я всегда выглядел старше. Комплекцией тоже Бог не обидел. Ну, у нас в классе пара девчонок была сисястых не по годам. Когда морду размалюют – ни за что не скажешь, что малолетки. Ну, мы с ними договорились. Они, значит, приходят в кабак поближе к закрытию (когда народ уже хорошо набрался), заказывают себе по стаканчику чая и начинают клеить мужиков поприличнее. Потом первая во время танца своему «клиенту» говорит, мол, ты знаешь, мы с подружкой не рассчитали, у нас десять рублей не хватает. А хочешь, пойдем сейчас ко мне, музыку послушаем, у меня муж в командировке. Ну, тот, конечно, деньги ей дает – и на выход. Идут, воркуют – и тут я из-за угла: «Ах ты, сука!» Она, конечно, сразу испуганный вид: мол, караул, муж приехал, беги – убьет! Я хватаю ее за волосы и волоку «домой», она орет, мужик ноги в руки, хрен с ними, с деньгами. Через минут 15 то же самое проделывает вторая (тут я уже старший брат, который запретил шляться по кабакам). А чё, путёво: полчаса подежурил у кабака, десятка в кармане. Конечно, мне половина – эти дуры там в тепле выплясывали, а я, как собака, на улице мерз».
         Нужно отметить, что в то памятное время 10 рублей были деньги (Элька получала стипендию 30 рублей, да 30 ей присылали родители, и это для студентки было почти шикарно).
         Жора утверждал, что у него есть образование – ПТУ, и он работает помощником оператора. Элька даже видела его пару раз возле автомобиля с надписью «Телевидение». Она не знала, что входит в обязанности помощника оператора, но ей показалось, что кроме таскания и установки аппаратуры ему вряд ли что-нибудь доверяют.
        Основным заработком Жоры, как и у всех космонавтов, было что-то другое (фарцовка точно, и это только часть бизнеса), но ни об этом, ни о других видах подработки никто из парней не распространялся. Время от времени кто-то из них садился в тюрьму, а кто-то, наоборот, возвращался. Эти новости тоже широко не обсуждались.
 - Рано или поздно – каждый из нас будет на нарах, - вздыхал Жора.
 - Тебе же не нравится такая жизнь! А нельзя как-нибудь отойти от …товарищей этих? – осторожно спросила как-то раз Элька. – Ну, в другой город уехать, например?
 - Глупая ты! Я в семье единственный мужик: у меня мать, бабка старая и сеструха-школьница. Мать уборщицей вкалывает в две смены, да у меня зарплата – так, название. Бабка болеет все время. Вместе нам не уехать, а если я один  смоюсь – за моих возьмутся. Даже думать не хочу, что с ними могут сделать… Не, Элька, конченный я человек. Сам себе не верю.
          Однажды в той же подсобке Жора перешел к решительным действиям, дабы сблизиться с Элькой гораздо более тесно. Для Эльки просто гром грянул среди ясного неба – она считала, что не давала повода, и вообще – они с Жорой приятели, разве не так? В пылу борьбы девушка поняла, что силы не равны. Тогда она разрыдалась и стала умолять отпустить ее. Наконец до не слишком сообразительного кавалера дошло:
 - Ты чё, это…Ни с кем, что ли? Ни фига себе! В твоем-то возрасте!
Ну, ты, мать, удивила!
 - А что ты удивляешься? Мне восемнадцать всего…  У меня жених есть, между прочим, - всхлипывала Элька (насчет жениха соврала, конечно – для убедительности).  – Вот если бы твою сестренку схватили бы и против её согласия….
- Да ты чё! Я за Юльку кого хочешь загрызу!
 - Вот видишь! Хорошо твоей Юльке… А за меня некому заступиться…
 - Ладно, не реви, не трону… Извиняюсь, конечно. Надо же, в восемнадцать лет – и ни с кем еще… Да наши девки с тринадцати  таскаются. Но Юлька моя – ни-ни! Пусть замуж выходит по-порядочному. А хочешь, тебя в этом городе вообще никто не тронет?
 - Хочу, конечно, - улыбнулась Элька. Слезы высохли, и хорошее настроение возвращалось.
 - Но с одним условием: ни с кем! Поняла? МНЕ отказала, если узнаю, что в этом городе с кем-то спишь – убью!
 - Успокойся, в мои планы вообще не входит с кем-то спать.
 - Вот и ладно. Только все будут думать, что ты моя девушка. Что мы с тобой… Ну, ты поняла.
- Пусть думают, что хотят.
 - Я ребятам скажу, что ты со мной. Если кто будет цепляться – сразу ко мне отправляй.
          Вот так неожиданно у Эльки появился защитник. Когда она после того памятного вечера приходила в «Дружбу», Жора снимал с колен очередную пассию и приглашал Эльку на танец. Наша героиня побаивалась, что какая-нибудь из его подруг вцепится ей в волосы, но кроме злобных взглядов девицы ничего себе не позволяли.
         Невероятное удобство нового статуса (бандитской подружки) подтвердилось очень скоро. Элька с Тамарой поехали в кафе «Спутник» потанцевать и послушать гениальную игру барабанщика Костика Птушко. Заведение находилось в противоположном  районе города, там заправляли «урки» (группировка с улицы Уральской). От троллейбусной остановки до кафе нужно было немного пройти пешком. Стоял морозный зимний вечер, мелкие снежинки стыли в воздухе, танцуя и искрясь в голубоватом свете фонарей. Огни «Спутника» уже засияли призывно совсем рядом, как вдруг откуда ни возьмись вырулила и преградила девчонкам путь целая толпа подростков. Явно не трезвые ребята мерзко ухмылялись. Тамара беззвучно ахнула и вцепилась в  Элькин рукав. У Эльки от страха подкосились ноги.
- Ну, что, цыпочки, гуляем одни по темным переулкам? – сладко пропел один. – Вот вы и пришли. Дальше с нами пойдете!
«Мы пропали!» – пронеслось в голове у Эльки. И она тут же вспомнила про Жору. Как можно более спокойно и невозмутимо наша героиня произнесла:
 - Ага, гуляем. Мне мой парень вообще разрешает в этом городе гулять, где захочу. Он пообещал, что никто не посмеет и пальцем тронуть ни меня, ни тех, кто со мной.
 - Ну-ну! И кто же у нас парень?
 - Жора Барков. Слыхали?
 - А! Так вы, значит, свои девочки! Жоре привет от уральских! Вас проводить?
 - Спасибо, мы уже пришли.
         Эта история имела огромный резонанс в общаге. Элькиным знакомством с бандитом Жорой  пользовались все девчата, оказавшиеся в подобных ситуациях. Даже толстая Машка Митяева, чуть не попавшая в лапы насильников, возмущенно заявила хулиганам: «Вы что, с ума сошли? Я Эллина, девушка Жоры Баркова!» После чего была отпущена с поклонами и извинениями.
          Таким образом, Элькино приятельство с Жорой спасло не одну девичью честь. А может, и жизнь!

    

                Глава 15. Зачем нам кино?
               
                Вот горе, подружки, вот горе:
                Он лапал её в коридоре,
                Смеялся, целуя!
                Уж им отомщу я:
                Узнают  меня они вскоре!
            
              Ни Элька, ни Анна Бибрикова не могли вспомнить, с чего началась их дружба. Аня была пианисткой с Томкиного курса и одновременно Ларкиной землячкой, жила этажом ниже со своим курсом. Анюта – скромная аккуратная отличница, никуда не ходит, ни в кино, ни на танцы, занимается. Высокая, худощавая, в очках.       
             Вообще-то, «заучки» Эльке никогда не нравились. Скучно же с ними! Но Аня другая. У нее чувство юмора очень развито. И актерские способности. Ну вот кого хочешь, хоть из преподавателей, хоть из студентов, хоть из учеников по педпрактике – так  изобразит – обхохочешься. Интонации, жесты, взгляды, любимые словечки… Одним словом, здорово было с ней общаться, весело и легко. И тайны хранить Анка умела. Не то, что некоторые!            
            Девочки стали ходить друг к другу в гости, особенно, когда Томка переехала к мужу, и Элька стала скучать вечерами одна. Вряд ли кто-нибудь сумел бы в то время предсказать, что эта дружба сохранится на всю жизнь. А тогда… Две студентки собирались поболтать, чаю попить. В комнате Анки стоял старенький черно-белый телевизор, что тоже способствовало сближению.
         «Зачем вам телевизор? – шутила время от времени Элька. – У вас из окна такой увлекательный вид!»  Действительно, окно (в отличие от Элькиного, выходившего на пустырь) глядело прямо на общежитие швейной фабрики. Само по себе здание ничем особенным не отличалось, было точной копией расположенного напротив общежития музыкантов и культпросветчиков. Но контингент! Молодые и видавшие виды девушки  («швейки», как называли их соседи) решительно не знали, чем себя занять после трудовой смены. Они выпивали, горланили песни, водили к себе ухажеров. Работницы швейных цехов, переодеваясь (а порой и раздеваясь догола), не задергивали штор, а иные даже залезали на подоконник, дабы музыканты со слабым зрением не напрягали понапрасну глаза. Так что бывали моменты, когда вид из окна развлекал больше, чем телепередача.
               
                Из Элькиного дневника.
«…Сидим мы с Анкой, чаю себе налили, я печенье принесла – «колобки беломорские» называется, вкусное очень. И не поздно еще, хотя теперь и не темнеет – белые ночи уже. Пьем мы чай у окошечка и по привычке поглядываем на швейную общагу. У них, как обычно, весело. Наверху гуляет компания. Только что на балконе  восьмого этажа гроздьями висели курильщики: девицы визгливо хохотали, парни матерились. Балконы представляют собой одну большую зигзагообразную пожарную лестницу, сплошь состоящую из круглых металлических трубок. Поэтому мы снизу  видим все, что происходит на любом этаже, даже можем разглядеть трусики под колышущимися на ветру юбочками девчат на балконах.
          И вдруг печенье застревает у нас в горле: мы не заметили, как на опустевший балкон выкатила одна из барышень, но в данный момент она уже перелезла через перила  и висит, болтая ногами, с внешней стороны балкона, держась руками за нижний край ограждения.
- Элька, она же свалится сейчас! – в ужасе хватается за голову Анка. – Давай уйдем, не будем смотреть, я не вынесу этого!
Я замираю и  ощущаю слабость во всем теле. Анюта права: надо  отойти от окна, иначе мы станем свидетелями несчастного случая. Но странное оцепенение овладевает нами, и мы чувствуем, что словно приросли к стульям. Девица крупная, сисястая, по раскрасневшейся бессмысленной  физиономии можно догадаться, что ее обладательница пьяна. Ей не забраться назад! Ах! – тапочек слетает с ее ноги. Мы, как по команде, закрываем глаза. И, как назло, компания наверху никак не реагирует на отсутствие одной из собутыльниц. Если эта пьяная бестолочь отцепится (а долго она не протянет) – разобьется в лепешку! «Побежать туда? Сказать? – проносится  мысль. – Не успеем: лифты не работают… Снизу кричать – напугаем, сразу сорвется. Сколько времени она может продержаться?».
          Тут на балкон выбегает парень. Немного пометавшись, он понимает, что не сможет втащить деваху через перила – весовые категории явно не в его пользу. Спаситель  исчезает в дверном проеме. Где же остальные? Видимо, отправились праздновать в другое место. Парень появляется на балконе этажом ниже. Он обхватывает девицу за то место, где раньше была талия и аккуратно двигает к себе. Горе-эквилибристка брыкается и не желает разжимать руки. Она сейчас спрыгнет вниз у него на глазах – выскользнет прямо из объятий, и пусть он потом мучается всю оставшуюся жизнь. А если она взбрыкнет посильнее, то на землю они полетят вместе.      
         Оба варианта парня не устраивают. Он что-то говорит успокаивающее, прижимает рельефную фигуру к себе всё крепче и убеждает-таки дуреху  отпустить руки и не болтать ногами. Жуткое мгновение, когда кажется, что хрупкий герой не удержит эту здоровую бабищу и рухнет вниз  вместе с ней. Рывок – и девица спасена! Не удержавший равновесия рыцарь валится на балкон вместе с драгоценной ношей. Вместо благодарности спасенная барышня вяло ползет к перилам, но вовремя остановлена. Добрый молодец обнимает ревущую, размазывающую пьяные слезы по щекам красну девицу, угощает сигареткой, шепчет что-то на ушко. Они сидят на балконе, беседуя вполне мирно. Мы с Анкой, бледные, с трясущимися руками  допиваем остывший чай.
          И последний акт пьесы: парочка покидает балкон. Кавалер галантно пропускает умиротворенно всхлипывающую даму вперед, и как только дама переступает балконный порог… Она получает крепкий, с хорошим размахом удар кулаком прямо в физиономию. Мы успеваем увидеть, как экс-самоубийца летит к противоположной стене комнаты, но тут  балконная дверь захлопывается, и дальнейшая судьба героев скрыта от нас.
 - Так ей и надо, скотине! – с чувством восклицает Анка. – Чуть до инфаркта не довела меня, зараза такая!
 - У меня до сих пор внутри все дрожит, - соглашаюсь я. – А парню-то каково, представляешь? – Нет, я не засну сегодня, уж это сто процентов!
 - Слышь, Матвейцева, у меня там портвейн, с полбутылки будет, на день рождения брали, да ты же и покупала. Вот, храню. Не пить же одной.  Давай врежем! Вместо валерьянки.
 - А давай! – мы чокаемся чайными чашками, провозгласив не слишком оригинальный тост: «за всё, что хорошо кончается!».
 - Нет, вы видели?! Видели в окно сейчас, как швейка чуть не убилась?! – влетает в комнату Катька Иванова. – Вы чё, пьете, что ли? – принюхивается она.
 - Видели, видели…, - равнодушно отвечает Анюта. – А пить уже нечего. Да мы бы тебе и не налили.
 - Чего это? – округляет белесые глазки Катя.
 - А того, - наставительно объясняет профессор Бибрикова, поправляя очки. – У малых народностей (типа чукчи, эвенки, коми - ты же коми у нас?) отсутствует ген, который отвечает за адаптацию алкоголя в организме. Так что Вам, гражданка Иванова, спиртное противопоказано. Белая горячка Вам угрожает. Ферштейн?
 - Чего-о-о-о?
 - Я говорю «горячка белая». Что непонятно?
 - Я – коми?! Ну, Бибрикова! – возмущается Катька, скрываясь за дверью.
Мы хохочем ей вслед…»

 - Ну, Бибрикова! – Анка так похоже передразнила Катьку, что Элька так и прыснула.
 - Элька, я тебе еще не рассказывала новый анекдот про чукчу? – невинно спросила подруга. И наша свидетельница происшествия  подумала, что прекрасно уснет этой ночью.



                Глава 16. Браво, бис!

                Ах, сцены мне так не хватает!
                Актриса во мне погибает!
                Но нету подмостков
                (всё в жизни непросто)
                Талант ни за грош пропадает!

         Олег Орехов работал в ресторане «Северянка». По сравнению с «Дружбой»,  это было шикарное заведение. Дамы в любое время года должны были появляться в «Северянке» в туфельках, и ни в коем случае (даже в летнюю жару!) не на босу ногу. Интерьер выглядел изысканно, официанты поражали вежливостью, для музыкантов и их гостей всегда оставляли свободный столик. А какая замечательная была музыкальная программа! Руководил ансамблем Юра Кудрин, скромный, неприметный человечек в ботиночках «прощай, молодость!». Да и возраст его, по Элькиному мнению, приближался к пенсионному. Однако Юру уважали, и не напрасно! Ему удалось создать по-настоящему профессиональный коллектив. Никакой халтуры, никакой скидки на подвыпившую публику, никаких возлияний в рабочее время, тщательно, с отменным музыкальным вкусом подобранный репертуар. Популярные хиты были, как следует,  отрепетированы, но исполнялись только «на заказ».
         Постепенно Элька с Тамарой сменили старую добрую «Дружбу» на «Северянку». Конечно, чтобы посидеть в  «Северянке» каждой подруге требовалась огромная сумма – пять рублей (да плюс рубль на такси – доехать туда). Поэтому девочки должны были сначала накопить денег. Иногда случались приятные неожиданности – например, в письме от бабушки Элька обнаруживала «десятку». Вот и возможность посетить ресторан!
         Все музыканты в «Северянке» были женаты, кроме Орехова. Солиста Вовку Котова наличие супруги нисколько не смущало. Он строил глазки направо и налево, заливался соловьем, постоянно объявлял песни  - и всё для разных девушек. Мало того, какая-нибудь красотка вечно отиралась у сцены, особенно в конце вечера (дожидалась, когда освободится кавалер). Элькин иммунитет к своим чарам Котов расценивал как личное оскорбление: ухаживания не прекращались, комплименты лились на недотрогу непрерывным потоком. Вовка отлавливал несговорчивую девушку в училище (он был студентом-заочником) и продолжал атаки. Видимо, надеялся, что в результате длительной осады крепость падет.
 - Элечка, у меня сердце, как у быка, его хватает на четверых, но в данный момент ты занимаешь его одна! Так пользуйся же моментом!
 - Вова, я обязательно воспользуюсь, но не сейчас.
 - А вот ты потом захочешь воспользоваться – а мое сердце уже будет занято! Что тогда?
 - Ну как что? Буду рыдать и умру от горя! – смеялась  Элька.
         Если сравнивать балагура Котова с Ореховым, то Олегу до Вовки было очень далеко. Разговаривать с Котовым серьезно и пытаться  объяснить ему элементарную истину о том, что он женат, и так далее, и тому подобное – пустая трата времени. Элька и не объясняла. Ей приятно было чувствовать себя объектом внимания, нравилось, что Вовка объявляет «для очаровательных Элечки и Томочки» песни. А когда солировал Орехов, Котов приглашал  Эльку на танец. Поговаривали, что обожаемая супруга (мадам Котова)  время от времени совершает неожиданные набеги с целью разоблачения неверного мужа, но Элька, к счастью, ни разу с ней не встретилась. Обидно было бы получить по физиономии ни за что.   
         История, изложенная ниже, произошла в «Северянке» в тот счастливый период времени, когда Томка встречалась с Олегом, но еще не была беременной. Тамарин день рождения решили отметить в ресторане вчетвером. Кроме Эльки, Томка пригласила свою школьную подругу Олю, а та пришла однокурсницей Светой.

                Из Элькиного дневника.
«… Всё было здорово. Мы танцевали, Вовка, как обычно, объявлял для нас песни. За соседним столиком сидели молодые парни, шестеро. Что-то отмечали. Мы с Томкой их уже видели раньше, но по отдельности, по двое-трое. Прилично одетые ребята, приглашали танцевать, почему-то из нашей компании одну меня. Но вели себя воспитанно, не прижимались, поддерживали  светскую беседу (как зовут, да где учишься). У одного кличка смешная была – «Пчёлка», самого молодого звали Витёк, еще были Тофик, Андрей и братья-близнецы Федя и Гриша. Они становились в наш круг на быстрые танцы и по очереди приглашали меня  на медленные. Я ничего не заподозрила, даже когда Андрей спросил:
 - Тебе кто из нас понравился?
 - А мне с вами что, детей крестить? – пожала я плечами. – Танцуете вы хорошо, а мы с подругами и пришли просто потанцевать.
 - Ты не поняла. С кем ты пойдешь отсюда?
 -  Я же сказала. Мне провожатые не нужны. Я с девчонками пришла, с ними и уйду.
 - Смотри…
         Приближался конец вечера. Осталось буквально несколько песен. Мы уже рассчитались. Ольга со Светкой пошли «попудрить носик», Томка танцевала с Андреем, а я сидела на скамеечке возле эстрады (где обычно дожидаются Котовские подружки). Вдруг милая компания моих приличных кавалеров окружает меня со всех сторон (двое усаживаются рядом, трое стоят передо мной) и негромко, но как-то одновременно и в совершенно не парламентских выражениях начинают разговор. Я даже не поняла, чего от меня хотят – была  просто шокирована таким резким превращением интеллигентных людей в омерзительных гоблинов. Не знаю, откуда явилось решение действовать именно так. Наверно, интуиция подсказала.
- Я не могу разговаривать со всеми одновременно. Тем более, в таком тоне. Кто-нибудь может объяснить, что происходит? Давайте я выйду поговорить с кем-то одним, – мне удалось не выдать своего волнения.
 - Со мной! – вызвался Витёк.
Пока мы шли в фойе (мой спутник крепко держал меня за руку), я краем глаза успела заметить квадратные глаза Орехова и побледневших Олю и Свету, застывших в дверях. Однажды, во время учебы в младших классах, я упала в обморок (лежала с высокой температурой и без спросу встала). Я запомнила это ощущение: показалось, что сознание отключается медленно-медленно, я успела о многом подумать, прежде чем «отрубиться». А мама уверяла, что я грохнулась мгновенно. Вот и сейчас – путь  до фойе занял считанные минуты, а мысли взвились вихрем, опережая одна другую. «Что делать? Музыкантам не нужны проблемы с местными… Можно уйти через черный ход... А если они местные, то и там выловят…» У меня уже начало звенеть в ушах от ужаса, как вдруг я вспомнила Жору. Мы давно не виделись, может, он в тюрьме уже. Но попробовать стоит. Тем более, других вариантов нет. А что? Откуда они знают, кто я? Была бы я и вправду Жориной подружкой, как бы я себя вела? Уж наверно, не как мокрая курица. Я должна быть уверена и спокойна. Как и положено невесте бандита.
         Мы сели на «завалинку» (обшитую деревом отопительную батарею), я спросила сигарету (исключительно, чтобы выиграть время – курю я очень редко). План разговора был готов, и меня охватило волнение пополам с вдохновением – как на экзамене.
 - Слушаю внимательно, - тон строгой учительницы дался мне на удивление легко.
         Речь Витька поразила меня косноязычием и обилием мата. Смысл был такой: мне, неблагодарной дуре, предложили ухажера на выбор, но раз я такая идиотка, что не выбрала, то теперь меня пустят «по кругу». А он, Витёк, будет первым.
 - По кругу,… Что бы это значило? – задумчиво затянулась я сигаретой.
Разумеется, Витёк с большим энтузиазмом и в соответствующих выражениях пояснил мне перспективу.
 - Послушай, мальчик, у тебя плохие манеры. Ты мне грубишь, - укоризненно заметила  я.
 - Да я.. Да ты… Ах, ты (такая-сякая)!  - задохнулся от возмущения мой визави. – Да кто ты такая?!
 - Вот-вот! Ты даже  не знаешь, кто я, видишь в первый раз. И грубишь! Грубишь ведь?
 - Ну и грублю! Твою мать…  Да я, блин, как хочу, так и разговариваю! Ты мне ещё указывать будешь!
 - Эх, молодо-зелено! – покачала я головой, не в силах выйти из образа умудренной опытом  учительницы. – Дурачок ты еще. А дураков учить надо!
 - Ты, что ли, коза, учить будешь?
 - Нет, я не буду. Другану своему скажу – он тобой займется.
 - Знаешь, где я видал твоего другана?
 - И это я ему тоже передам. Кстати, он мне однажды    рассказывал, как человека инвалидом сделать, не оставляя видимых следов. Жаль, если с тобой такое случится…
 - Ты еще пугать меня будешь? Всё, закончили. Идем.
         Мы вернулись в зал. Я подошла к испуганным  подружкам. Витёк остановился возле своих веселых товарищей. Жестикулируя и кивая в мою сторону, он, по всей вероятности, передавал содержание нашей беседы. «Элька, что делать?» - одними губами прошептала Томка. «Всё нормально», - успокоила я.
         Теперь ко мне подошёл и отвел в сторонку  то ли Федя, то ли Гриша. Его речь была вкрадчивой и безукоризненно-вежливой.
 - Элечка, ты что себе позволяешь? Пугаешь, угрожаешь…
 - Не люблю грубостей, - светским тоном посетовала я.
 - А друган твой – он кто?
 - Жора Барков, вышибала из «Дружбы», - голос мой прозвучал безмятежно. -   Не знаком?
 - У меня много знакомых, всех разве упомнишь…  Давай так договоримся: сегодня мы тебя отпустим, но больше сюда ты не приходи. Хотя нет – с друганом, как его – Жора? С ним можешь прийти, но без него – не советую.
 - Нет. Давай договоримся так: я буду приходить сюда, когда захочу, с кем захочу: одна, с подружками, или с друганом. И ни ты, ни кто другой не посмеет  помешать мне отдыхать.
 - Смотри, я предупредил.
- И я предупредила…».

         Уходили на всякий случай через черный ход. Всю дорогу подруги вынуждены были слушать высказывания Орехова по поводу Элькиного неумения вести себя в приличных местах. Дождь хлестал в окна троллейбуса, ветер швырял мокрые листья, мутные фонари мрачно подмигивали из тумана. Томка молча вытирала слезы, а Элька не отвечала на язвительные выпады, думая о своем. Внутри все дрожало от пережитого ужаса, но в тоже время росло ощущение легкости и даже восторга. Наверно, такие чувства испытывают актеры после удачной премьеры. Вот если б Элька была красавицей, вполне могла бы блистать на сцене. Но, увы! Какой-то особенной «актерской» красоты Элька в себе не замечала, так что и жалеть, значит, не о чем.
         Дома подружки решили вообще больше в «Северянку» не ходить. Один раз повезло, проскочили – и ладно. «Надо будет при случае Жоре пожаловаться», - решила Элька. И случай не заставил себя ждать.  Элька, не видевшая своего  защитника  почти полгода, встретила его буквально на третий день после злополучного вечера.
- О, привет, подруга! Сколько лет, сколько зим! Я смотрю, в «Дружбу» не ходишь, загордилась, видно.
 - Да ладно тебе, Жора! В «Северянке» музыка знаешь, какая! Приходи, послушай.
 - Выглядишь отпадно! Ну, чё там, как жизнь-то, не обижает тебя никто?
 - Да уж, обидели бы, если б не твоя репутация.
И тут Элька дала волю эмоциям – расписала в красках всю историю. В принципе, хуже всех себя вел Витёк. Остальные укрылись в его тени. На запрет появляться в ресторане Жора только хмыкнул:
 - Ишь, размечтались! Можешь ходить куда хочешь и сколько надо. Это мой город, и моих людей тут не трогают.
         Элька с Томкой держались не меньше трех месяцев. Не ходили в «Северянку». Боялись. Но потом страсти улеглись, и на восьмое марта подруги решили сделать себе подарок – вечер в «Северянке».

                Из Элькиного дневника.
«…Народу полно, к вышибале еле протолкнулись без очереди («у нас заказано, мы к музыкантам»). В вестибюле тоже людно. Пока мы озирались, высматривая место на «завалинке», чтобы переобуться (мест не было),  услышали громкий радостный возглас и оглянулись вместе со всеми:
 - Надо же, кто к нам пожаловал! Элечка с Томочкой! – гостеприимно раскинув руки, к нам шел Пчёлка, а за ним Федя, Гриша и Андрей.
 – Что редко заходите? А мы уж тут и соскучились. Да вы садитесь! – он согнал с завалинки  пару испуганных девушек и чуть ли не силой усадил на их место нас.
  – А ну, поухаживаем за дамами! – мы и глазом моргнуть не успели, как нам уже расстегивали сапоги и галантно надевали туфельки. Такой горячий прием был настолько неожиданным, что я, например, просто оцепенела. Исключительно чтобы не молчать, так сказать, «поддержать беседу», я спросила:
 - А Витёк где? Что-то я его не вижу…
Сказать, что повисла неловкая пауза – ничего не сказать. Наши собеседники буквально замерли и побледнели. Типа, «у людей при виде шприца сразу вытянулись лица».
 - Витёк… Ну, Витёк, он, это… А ты чё, не знаешь, что ли? – замялся Андрей.
 - Нет. А  в чём дело? – полюбопытствовала  я.
 - Ну, он это…  А ты правда не знаешь?
 - Да нет же! Что случилось-то?
 - Нет, ничего такого… Просто он…  Ну, это… Ты его больше не увидишь…
 - Умер, что ли?! – похолодело у меня под ложечкой.
 - Нет, ну что ты, он уехал, - нашелся Пчёлка. -  Навсегда. С родителями.
 - А-а-а-а….  Я уж испугалась.
 - А ты правда не знала?
 - А почему я должна знать?
 - Нет, ну так, мало ли…»

         Вечер прошел «на ура». Подруги имели успех, от кавалеров отбоя не было, да и «старые знакомые» олицетворяли образец обходительности – приглашали на танцы, заказывали песни. И сколько бы впоследствии Элька ни появлялась в «Северянке», парни из этой компании держались очень корректно, приглашали танцевать, делали комплименты, даже защищали от подвыпивших ловеласов – в общем, всячески демонстрировали уважение.
         А что же случилось с Витьком? Элька пыталась выяснить у Жоры, но тот только ухмыльнулся: «Не знаю никакого Витька! Не достает больше? Вот и ладно. Все, подруга, закрыли тему».
        Оставалось только надеяться, что беседа с космонавтами (вряд ли Жора занимался этим лично) так испугала Витька, что его родители сочли необходимым увезти чадо в другой город. О том,  что беседа могла содержать не только угрозы, Элька старалась не думать.

                Глава 17. Элькина тайна
               
                Я мёду хмельного, мой милый 
                Поверив тебе, пригубила.
                А кубок  был с ядом.
                Я выжила, правда…
                Но  мёд навсегда разлюбила.

         Читатель, наверно, уже устал удивляться. Вокруг Эллины Матвейцевой кипит жизнь, «люди встречаются, люди влюбляются, женятся». А она? Может сложиться впечатление, что наша героиня какая-то странная: ни на кого внимания не обращает. А вот и нет!
Были, были у Эльки кавалеры, в основном, студенты музыкального училища. Но какие-то не соответствующие ее представлениям о счастье. Вот посудите сами.
         Лёня Жиганов. Ну, пишет он песни, как и Элька, ну, есть у них общие темы для разговоров. Но Лёня женат, поэтому сразу нет. Леня, как и Вовка Котов, долго не мог поверить, что его отвергли. Он же так неотразим, любая будет счастлива, что он обратил внимание! А тут какая-то пигалица – и не рада! Лёня пел Эльке свои песни и с удовольствием слушал ее произведения. Это в училище. И настойчиво приглашал к себе в гости, домой. Как-нибудь рано утром, когда жена уйдет на завод в первую смену. Но Элька только смеялась.
         Костик Птушко – тот самый гениальный барабанщик, что играет в кафе «Спутник». Он пришел из армии, ему жениться пора. С ним весело, конечно, он с Украины и знает кучу анекдотов про кума с кумой. И так забавно вкрапляет в свою речь украинские слова и выражения! Обхохочешься. Но это ведь не повод для близких отношений. Элька ему сразу сказала, что замуж не собирается. Костик еще немножко поухаживал для приличия, но очень скоро переключился на девушку-повара из ближайшей столовой, перешел к ней жить и женился, как только у невесты начал расти живот.
         Гобоист Сережа Тобольский. Очень хороший мальчик, симпатичный, кудрявый, Элькин ровесник. Они были в одной компании, собирались по праздникам, пели, танцевали, дурачились. Элька все время считала, что они друзья. Однажды Сережа пришел пьяный, стоял на коленях, плакал, объяснялся в любви. Потом извинялся, протрезвев, но все равно твердил, что не может без нее жить. Элька утешала, говорила какие-то дежурные фразы: что он, мол, еще встретит девушку, и т.д. и т.п.  И  Сережа действительно встретил. И даже женился «по залету» на невыразительной и нескладной пианистке. Но продолжал при встрече испепелять  Эльку укоризненным взглядом.
         Гитарист Юра Бегунов, немного поухаживав, понял, что хочет выбрать карьеру – поступать в консерваторию. Не до любви.
         На одном из праздничных училищных вечеров Элька познакомилась с симпатичным  студентом-медиком Володей. И он приходил к нашей героине, даже не однажды, а три или четыре раза. Но вот что значит «не судьба»: Эльки именно в то время не было дома.  Понятное дело, парень решил, что девушка просто не хочет его видеть.
         Был еще Витька Белянин, тоже студент-медик, Томкин одноклассник, весельчак и балагур. Этот даже замуж звал. Но Элька не поверила, приняла за очередную шутку. Да и замуж почему-то не хотелось.
         Промелькнули, как видение, в Элькиной жизни еще несколько воздыхателей, настолько мимолетных, что даже не запомнились.
         Но никто не задел заветных струн ее души, да, по правде сказать, и не мог задеть. Поскольку душа нашей героини все еще страдала и болела, отравленная первой любовью. Любовь же, как и положено первому чувству, не была вечной. По правде говоря, Элька и в училище поступила после девятого класса (а собиралась после десятого), чем очень осложнила себе учебу, поскольку после окончания школы музыканты общеобразовательных предметов практически не имеют (никакой тебе математики-физики). Но нужно было уехать из городка, сменить обстановку, и как можно скорее. Эльке не хотелось ходить по улицам, где она была так счастлива, когда еще верила, что любима.
         В большом городе в новой обстановке ей действительно стало гораздо легче. Учеба отнимала столько времени, что на страдания его просто не оставалось. А когда эмоции все же захлестывали, Элька писала песни. И слова, и мелодии были очень просты, но искренни. Чувства, выраженные в творчестве, уже не так мучили.
 А еще, когда настроение падало «ниже нуля» и не хотелось даже сочинять, Элька брала «Джазовые пьесы для фортепиано», садилась за пианино, открывала ноты в самом непроходимом месте – и начинала разучивать. Нагромождение сложных аккордов постепенно поглощало все ее внимание, и в тот момент, когда пьеса начинала обретать очертания, Элька замечала, что грусть-тоска отступила.

                Глава 18. Непростой характер.

                Не надо мне чаю с ватрушкой!   
                Хочу наказать я подружку.
                Умру молодою!
                Томима виною,
                Пускай  тогда плачет в подушку!

          Время стремительно приближалось к госэкзаменам. Подготовка шла полным ходом. Но в то же время – весна! Так приятно было после невыносимо долгой зимы подставлять лицо ласковым солнечным лучам, вдыхать аромат первой травы, какой-то особый, горьковатый запах набухших почек. Элька не спеша, легко и бездумно шла из училища, радуясь жизни. Сегодня она впервые решилась надеть новый, нежно-зеленого цвета плащ и модные демисезонные туфельки на высокой «танкетке». Теплый ветерок путался в волосах, играл пестрым шелковым шарфиком в тон плащу, и наша героиня чувствовала себя совершенно неотразимой.
         Что подтверждалось заинтересованными взглядами встречных молодых людей. Однако разгуливать было некогда. Прибавить шагу, забежать в магазин. Быстренько поужинать, и учить, учить, учить...
         Тамара к этому времени уже была замужем (догуливала последние месяцы беременности), им с Олегом дали комнату на девятом этаже, а к Эльке не стали никого подселять. Выпускница все-таки! Элька с одной стороны была довольна – никто не мешает заниматься, с другой – не очень: скучно без Томки.
        Сегодняшний ужин нашей студентки мало чем отличался от других: банка консервированного салата (капуста с грибами), бутылка морковно-яблочного сока (для витаминов!) и белый батон.
Только Элька поднесла ко рту вилку, как в дверь постучали.
Пришла Света, пианистка из соседней комнаты.
- Эля, ты не можешь мне объяснить вот тут по гармонии? Ничего не понимаю: Б.Т. (Татьяна Борисовна) тут подчеркнула целый такт, я уже всю голову сломала, не могу найти ошибку.
 - Света, садись, поедим, потом посмотрим. Я такая голодная, ужас.
Садись, угощайся.
Элька достала вилку для гостьи.
 - Нет-нет, ты ешь, я не хочу!
 - Да ладно тебе, составь компанию. Никак не привыкну без Томки жить, даже есть неинтересно одной. Садись ты!
 Света села, но вилку не брала. Элька налила Свете соку, отрезала кусок батона. Соседка не проявляла к еде интереса. Такая деликатность не свойственна общежитским.
 - Свет, ты что? Не заболела? И вид у тебя бледный, синяки под глазами. Температуры нет? – засуетилась Элька. Вид у соседки и правда был неважный.
 - Да нет, я не заболела. Только сегодня уже четвертый день, как я не ем.
 - Как –  совсем не ешь?! – ужаснулась Элька. – Что случилось?
 - Мы с девками поссорились.
 - С Надями?  - две Нади из Элькиной группы были Светиными соседками.
 - Ну да. Я обиделась и не стала с ними есть.
 - Ну, отдельно бы ела!
 - Да понимаешь, у нас кошелек общий на продукты. Мы как раз недавно только по десятке скинулись, у меня одна мелочь  на автобус осталась. А они один раз позвали, я сказала, мол, не хочу, ну, они в следующий раз и не зовут.
 - А ты обиделась и вовсе есть перестала? Ну, ты даешь! Светка, ты соображаешь, что ты делаешь-то? Ты ведь учишь целыми днями! Натощак! У тебя же мозги набекрень съедут!
 - А мозги, похоже, уже не в порядке. Я, знаешь, Элька, в своей голове слышу голоса.
 - Какие голоса?
 - Ну, такие, как у шизофреников внутренний голос. Только у меня их несколько.
 - И что они говорят?
 - Ну, один хвалит, мол, Света хорошая, а другие спорят, мол, она то не так сделала, да это не так. Я уши затыкаю, но эти голоса – они  же внутри. Ужас такой! У меня, наверно, шизофрения.
 - Никакая не шизофрения, это у тебя от голода галлюцинации. Готовишься к экзаменам, нагрузка на мозг, а ты голодом сидишь. Какой организм выдержит? Полно случаев, когда  студенты в психушку попадАют. Этого хочешь? Вот маме с папой радость! Так. Не реви! Капусту тебе нельзя сейчас. Пей сок. Медленно, мелкими глотками.
 - Да мне уже ничего не хочется, честно.
 - Конечно, не хочется. Давай через силу. Ты же не хочешь совсем сбрендить! Я думаю, полкусочка хлеба можно. Пей-пей! Медленно только. Я сейчас!
Элька выскочила за дверь и без стука влетела в соседнюю комнату. Две Нади пили чай, степенно, по-деревенски, дуя на блюдечко.
 - Чаек, значит, пьем? А то, что Светка четвертый день не ест ничего, вас, значит, не волнует?
- Она чё, совсем не ест?! А мы думали, она с нами только не ест, - удивилась Надя Кузнецова.
- Она сама отказалась, - густо намазывая хлеб вареньем, сообщила Надя Ванина.
 - Светка не есть вообще. У нее денег нет. Вы посмотрите, на кого она стала похожа! Девочки, ну нельзя же так!
 - Да мы правда не знали. Как хоть это она додумалась? Ну, я бы обиделась, ну, не разговаривала бы. Но чтобы не есть! Вот ведь характер!
 - Вы разберитесь между собой. И имейте в виду, ей сейчас много есть нельзя – заворот кишок будет. Я в кино видела.
Элька вернулась в комнату. Роняя слезы, Света допивала сок.
 - Давай сейчас задачей займемся, потом приходи ко мне через часик, я тебе еще соку налью. А завтра понемножку ешь. Не плачь, ну, все ведь нормально. Нельзя же из-за пустяковой (ну, даже если и не пустяковой!) ссоры свое здоровье гробить! – уговаривала Элька.
 - Эля, ты же не сказала им про голоса?
 - Нет, конечно. Не скажу никому, не переживай. Всё пройдет, питайся, как следует, вот увидишь. Да вместо чаю сок пей, витамины все-таки.
         Света ушла, а Элька долго еще переживала, даже ночью не могла уснуть – боялась, вдруг Света и правда с ума сошла. А что, всякие случаи бывают!
         Через пару дней девочки встретились. Света выглядела хорошо, и голоса из ее головы исчезли.
 - Спасибо тебе, Эля! Если бы не ты, не знаю, что и было бы! – с чувством сказала Света. И – кто знает – возможно, она была права.



                Глава 19. Прощание.

                Ура! Наконец-то свершилось!
                Свобода! Не все отличились,
                Но все – педагоги!
                Нам страшно немного…
                Не зря мы, надеюсь, учились!

         Вот и госэкзамены позади. У нашей героини все оценки положительные, пятерок даже больше. Злополучная тройка по фортепиано портит всю картину, но тут уж ничего не поделаешь.
         Пришла пора прощаться с Эллиной Матвейцевой и другими действующими лицами нашей повести. Закончилась учеба, впереди  взрослая жизнь. Как будут вести себя уже не студентки, а преподаватели, что с ними произойдет дальше? Это уже совсем другая история. На какой ноте оставляем мы наших повзрослевших героев, на какой странице их жизни? Давайте по порядку.
         Отличница Римма Петрова существенно не изменилась, разве что взяла за правило красить ресницы. А еще она стала  носить свободную одежду (это позволило  немного смягчить  худобу). Уже на выпускном вечере Элька узнала от Риммы неправдоподобную информацию: оказывается, Пашечка считал Эллину Матвейцеву очень способной и частенько ставил Римме в пример. Ничего себе! Жаль, что Римма не сообщила об этом раньше – самолюбивая Элька свернула бы горы, но добилась бы  другого результата по фортепиано.
       Натка Малышева научилась держаться более уверенно и получила в диплом оценки даже выше, чем рассчитывала. Перед последним курсом она съездила на теплоходе в круиз и влюбилась там в какого-то кавказца. Роман (так, кажется, звали прекрасного принца) был головокружительно красив, щедр на комплименты и нереально галантен. Во всяком случае, появиться с ним на людях было не стыдно. Мужчина мечты обрел реальные очертания – вот девушка и не устояла. По возвращении домой выяснилось, что Натка в положении, но случайный возлюбленный не подавал о себе вестей, и она решила родить одна. История широко обсуждалась, однокурсницы были на стороне Натальи, но родные будущей мамы не желали слышать о ребенке, и пришлось ей идти на аборт. После этого беззаботная Натка как-то померкла, поблекла и пребывала в подавленном настроении.
         Вероника Романова, пострадав от предательства Стаса, начала было встречаться с другим, более достойным молодым человеком, Юрием. Но Стас (хотя и сам был виноват в разрыве) почему-то возомнил Вику своим злейшим врагом и отношения с Юрием расстроил. Как ему это удалось? Да очень просто. Подруга экс-жениха позвонила Юриной маме, представившись Викиной приятельницей, и оклеветала бывшую возлюбленную Стаса, рассказав «по секрету» такие шокирующие подробности, выдумать которые мог только обладатель ну очень изощренной фантазии! Еще одно доказательство подлости некогда любимого человека. Разумеется, после этого звонка Юрина мама и слышать о Вике не хотела, поставив парня перед выбором («или я, или она»). Вероника сама бросила Юру, обидевшись за то, что тот хоть на миг, но усомнился в ее порядочности. Но на момент нашего прощания с героями повести Вика познакомилась и уже успела сходить в кино с молодым флотским офицером. Удачи ей!
         Зоя Раева повзрослела, вытянулась, и с удивлением обнаружила, что ее не слишком складная фигура очень неплохо смотрится в джинсах и брюках. Зоя перешла на спортивный стиль одежды и научилась укладывать свои шикарные волосы в замысловатую прическу, которая была ей к лицу и, как ни странно, сочеталась с новым внешним видом. Теперь Элька не сомневалась в скором появлении кавалера. Зоя закончила училище на одни пятерки, но продолжать карьеру в консерватории или работать учительницей музыки не собиралась. «Терпеть не могу детей, - заявила она. – Какой из меня учитель? В мединститут буду поступать». Элька не очень понимала логику: если тебя нервируют здоровые дети, то какое будет отношение к больным? Но, возможно, пациентов ей будет жаль и захочется помочь?
         Ленка Капустина, вернее, уже Петренко, цвела и просто лучилась счастьем. Хотя ко времени окончания училища родители Лены так и не простили ее. А вот родственники мужа приняли невестку на удивление тепло и каждое лето приглашали  к себе на Украину - погреться на солнышке, полакомиться фруктами, отдохнуть от сурового северного климата. Сразу после новогодних каникул Ленка рассказала однокурсницам «страшную тайну»: она беременна! Срок – целых три недели. «Я всем говорю, что у меня жуткий токсикоз, а если по правде – так хорошо я еще никогда себя не чувствовала, - откровенничала будущая мама. -  Только смотрите, учителям не проболтайтесь, а то у меня одни тройки в дипломе будут!» Благодаря статусу «бедненькой беременной», Ленке удалось, где это возможно, улучшить оценки. На экзаменах на студентку с гордо выступающим животиком и новеньким обручальным кольцом преподаватели посматривали благосклонно, и диплом получился приличнее, чем все ожидали. А все остальное у Ленки и так было. Что еще надо для счастья?
         Элька получила распределение в свой город,  именно в ту школу Искусств, где училась сама и где до сих пор работали ее преподаватели. С одной стороны это было хорошо, с другой – страшновато как-то. Ну, ничего, Элька девушка не робкого десятка, справится. А еще ей объяснился в любви одноклассник по музыкальной школе (вернее, одногруппник). Этот парень Эльке всегда был симпатичен. Какими будут их отношения в дальнейшем, сейчас неизвестно. Но хочется верить, что в сердце нашей  героини уже освободился уголок для нового чувства.
         Анке Бибриковой и Томке Подрезовой учиться еще год. Они договорились  никогда не потеряют друг друга из вида, все трое.
         На прощание Эллина Матвейцева прочитала на выпускном вечере со сцены стихотворение собственного сочинения:

Мы все сегодня словно капитаны,
Которых ждут неведомые страны.
А в океане, что зовётся «жизнь»
Не только штиль, не только лёгкий бриз.
Шторма и бури, мели, рифы, скалы!
Не выпустим же колесо штурвала!
Не бросим вёсел, что бы ни случилось!
Стихии не сдадимся мы на милость!
Нам повезет в пути, мы в это верим!
Как победителей нас встретит берег!


                Апрель 2012 г.