Более десяти лет назад умер скульптор, пожалуй, как никто, выразивший трагизм эпохи, скульптор-революционер в искусстве.Он был мало известен, как при жизни, так и после смерти. Москвичи и жители других городов проходят мимо его работ, не зная имени их создателя.
Его работы - это нечто доселе невиданное на станциях московского метро.
Его скульптурная композиция к кинофильму «Оптимистическая трагедия» установлена на территории Мосфильма как памятник погибшим на фронте кинематографистам В дальнейшем, произведения Леонида Берлина были использованы в художественных фильмах «Андрей Рублев» (1967 г., реж. А. Тарковский), «Сказание о Рустаме» (1970 г., реж. Б. Кимягаров), «Старые молодые люди» (1991 г., реж. О. Шухер), «Увидеть Париж и умереть» (1992 г., реж. Трошкин), «Все красное» (1998г.). Но подлинный переворот в скульптуре - это его гигантские "мобили" из сварного железа, над которыми он работал до самой смерти.
Возможно, одной из причин, побудивших художника перейти к этой технике, было хроническое безденежье. Действительно, отливка скульптуры в бронзе стоила дорого Художник обратился к железу, которое можно было собирать на свалках бесплатно.
Большинство работ этой серии сделано в мастерской скульптора на даче. Чтобы от соседей по даче не было нареканий, Л Берлину пришлось сдать экзамен на разряд сварщика, таким образом как бы узаконить свои занятия сваркой.
Поскольку художник работал один, без помощников, на каждую скульптуру из «железной серии» было потрачено от нескольких лет труда до нескольких десятилетий.
Только в конце жизни Музей Сидура приютил скульптуры мастера, устроил ему персональную выставку и выпустил каталог.
Такова в России судьба гения, не уехавшего за рубеж.
"Вечерний клуб" 26.09.1996г.
Скульптурная композиция Леонида Берлина, обнажающая убожество нашего существования, стала украшением виллы итальянского богача. Бедственное положение выдающегося скульптора вынудило его расстаться с этим пронзительным произведением, повергавшим в шок высокие худсоветы и зрителей, когда их до него наконец допустили. Хотел итальянец приобрести и другие социально острые произведения Берлина, но тот не отдал в надежде, что ему все-таки заплатят за скульптурное оформление станции "Римская" московского метрополитена.
Наше метро, "красивейшее в мире", неизменно носило на себе отпечаток своей эпохи: помпезность, имперский стиль при Сталине, экономная целесообразность при Хрущеве. И в дальнейшем при всей своей архитектурной и художественной изысканности, разнообразии подходов определяющей чертой интерьеров метро была некая величественная бесстрастность. Вспомним хотя бы деловитых истуканов с наганами и винтовками на "Площади революции".
Берлин взорвал эту бесстрастность, внес мощную струю личностного человеческого начала. Даже озабоченно спешащему человеку на эскалаторе трудно не вздрогнуть перед наплывающими на него "Устами истины". В распахнутый рот этой трагической античной маски бросали доносы. Легко узнать в этой маске черты ее автора, легко провести исторические параллели.
Обязательно остановишься перед расчерченной бороздами-швами такой неканонически простой изможденной мадонной с младенцем, занимающей целую стену, или перед малышами, играющими у опрокинутой колонны. Во всем этом удивительное сочетание трагического накала, экспрессии и теплоты, духовной мощи и телесной незащищенности.
"Римская" — уже четвертая станция метро, оформленная Леонидом Берлиным. Его работы можно увидеть на станциях "Орехово", "Красногвардейская", "Битцевский парк". А кто не знает его замечательную скульптурную композицию перед Театром зверей Дурова! (К сожалению, сейчас она перекрашена в грубый серебряный цвет и не вращается).
Широкий зритель мало интересуется именами художников-монументалистов. А серьезно выставляться Берлин начал только, когда ему стукнуло 70 лет, и потому он известен лишь в узких кругах, хотя его работы есть и в Третьяковке, и в Русском музее, и в других музеях мира.
В феврале 1974 года невыставляемому члену МОСХа, ученику гениального Матвеева,(отстраненному от преподавания в 1948, как формалисту) Леониду Берлину после долгих мытарств разрешили в выставочном зале на Кузнецком однодневный творческий вечер. Ведь как-никак запрещенный у себя на родине Берлин был награжден еще в 1958 году в Лейпциге серебряной медалью за иллюстрации к стихам Назыма Хикмета.
Ради одного вечера художник привез и собрал свои массивные детища. Но их так никто и не увидел, кроме комиссий из "компетентных" органов. Выставочный зал был опечатан, а скульптуры разломаны и переброшены через забор дачи их автора.
Художник был буквально уничтожен, растоптан. Ему нечего было больше терять, и он подал в суд, решив сразиться с всемогущей системой.
Как ни странно для того времени, дело было решено в пользу пострадавшего скульптора. Но честный судья Шалагин жестоко за это поплатился, потерял работу и профессию. Случилось это еще до знаменитой "бульдозерной" выставки, устроители которой, учтя опыт Берлина, оповестили о готовящемся западных корреспондентов.
Берлин выставился на Кузнецком только через 11 лет, потом дважды — в ЦДХ.
Материал его кинетической скульптуры — грубое, необработанное железо, дерево, цепи. Техника — сварка. Название — трагедия. Так можно назвать все творчество Берлина, пропустившего через себя все боли нашей эпохи. Удивительное созвучие раннему Маяковскому:
Думаю.
Мысли, крови сгустки,
больные и запекшиеся,
лезут из черепа.
Художник включает скульптуру, и она начинает раскаляться, затем у нее внутри что-то лопается и гаснет.
Жутковатые "аттракционы" предлагает нам Берлин. Можно, например, взять у трогательного ангела в железных лохмотьях (на снимке слева) его дар — массивную вставную челюсть, после чего ангел беспомощно разводит руками. Можно разъять обнявшихся влюбленных. При этом они оказываются разрезанными, как кусок мясного филе. Но вот скульптуры опять неподвижны и продолжают жить уже в другой ипостаси — как произведения высокого пластического искусства. Так нужно ли их "оживлять"? Ведь включение механизмов словно переводит эти скульптуры из категорий вечности и метафоричной неоднозначности в лишенную подтекста категорию трагического наива, устрашающего балагана. И все же эта жизнь скульптур в двух реалиях представляется оправданной накалом заключенных в них страстей.
Работам Берлина, бесспорно, нужна своя особая среда, наподобие музея Сидура. В выставочных залах среди "благополучных" произведений им тесно. Насколько сильнее звучал бы набатный звон его "Реквиема" в созвучной ему обстановке, хотя бы среди голых стен.
— Над этой штукой я работал 15 лет, как какой-то сумасшедший изобретатель вечного двигателя, — рассказывает Берлин. — Видите, человек заключен в раму и выскочить из нее не может.
Сам себя скульптор изобразил распятым. По обнаженному его телу ползают какие-то ужасные насекомые. Но он еще пытается что-то прокричать людям. Таким ему видится художник в современном мире. Его душа обнажена перед толпой.
Большие графические серии – фантасмагории тоталитаризма в духе Гойи и Домье. Эта тема пронизывает все творчество скульптора. По его семье сталинский террор прошелся красным колесом. Отец – иранский коммунист был расстрелян. Леонида воспитал отчим, чью фамилию он носит.
Элеонора БЕЛЕВСКАЯ.
Фото Виктора СМОЛЬЯНИНОВА.