К подъезду дома подъехала машина скорой помощи. Молодой санитар легко заскочил на второй этаж.
- Ну что, поехали? - брезгливо обратился он к мужчине неопределенного возраста.
Тот был в потертом полушубке, в засаленных брюках, стоптанных кроссовках и спортивной шапочке с уже неразличимым логотипом, надвинутой до самых глаз. Из под нее свисали давно немытые и нечесаные волосы, скрывающие широкие борозды глубоких морщин. Красные потресканные руки с трудом удерживали костыли.
- А вещи где? - спросил санитар, помогая подопечному забраться в машину.
- Дочки привезут... потом - неуверенно, поеживаясь на морозном ветру, ответил пассажир.
Дверь машины захлопнулась. Санитар сел в кабину рядом с водителем, а Саня, так звали мужчину, остался в отсеке для перевозки больных.
Водитель завел мотор, мужик взглянул на двери подъезда, с надеждой увидеть кого-нибудь, но двор был пуст - никто не вышел проводить его.
- Куда едем? - пытаясь перекричать шум мотора, прикрывая беззубый рот, спросил он у водителя.
- В Новомихайловку - отозвался тот.
"При нормальной езде часа три хода", - подумал Санек. За окном показалась окраина родного города, по дороге промчалась "Волга".
"Неплохая машина. Когда-то работал на ней, никогда не подводила" - промелькнуло в сознании Сани. Он закрыл глаза...
-------------------------------------------------------
В то зимнее утро в гараже администрации города у всех было приподнятое настроение. Водители готовили своих "лошадок" к выезду: разогревали моторы, до блеска натирали стекла и одновременно подшучивали над именинником Саньком.
- Саня, сколько же лет тебе стукнуло? - поинтересовался самый молодой, недавно пришедший в гараж водитель.
- Тридцать шесть, - расцвел в улыбке среднего роста, крепкого телосложения русоволосый со слегка вьющимися волосами и по-детски наивными голубыми глазами Саня.
- Уже, считай, полжизни отмотал... отметить бы надо, - лукаво заметил Петрович, мужик предпенсионного возраста.
- Вот-вот, - подхватили остальные коллеги.
- Да... - задумчиво протянул Санек, и после замешательства добавил - Ну, вы это, елки-палки, не задерживайтесь. В шесть часов соберемся здесь. Отметим это дело. Не забудьте.
- Не волнуйся, такое не забывается, - выезжая из гаража, хмыкнул Петрович.
День пролетел без происшествий. Архитектор района, которого возил Санек на "Волге", был чем-то озабочен, сидел молча, даже с днем рождения не поздравил, а Саня и не стал напоминать ему. Больно надо унижаться.
Толи дело своя братва шоферня. Сбежались все вовремя. Говорят, понедельник - день тяжелый, а для собравшихся в гараже он был праздничным. Саня разложил на импровизированном столе колбасу, соленые огурцы, хлеб, открыл две банки любимых им бычков в томатном соусе. Забулькала и полилась в стаканы бесцветная жидкость, ее запах резко ударил в нос, Саню передернуло, а "гости" оживились.
- Ну, Санек, за тебя,- на правах старшего первым взял тост Петрович. - Вот ты говоришь, тебе тридцать шесть лет, а у тебя уже все есть: красавица жена - уважаемая процедурная медсестра, две лапочки дочки, квартира, машина. Конечно, и родители тебе помогли, да и заслуга жены немаленькая, но ты и сам не плошал, руки то у тебя золотые, любой механизм починить можешь. А еще мне нравится, что отзывчивый ты мужик, в помощи никому никогда не отказываешь. Вот за тебя и выпьем. Как говорится, будь здоров!
Чокнулись, сопровождая этот ритуал прибаутками. Все выпили и, закусывая, устремили взоры на замешкавшегося Санька.
- Ну, ты че, за свое здоровье выпить не хочешь? - строго спросил Петрович.
Сердце Сани тревожно забилось, его тело покрылся холодным потом, но он, преодолевая страх, опрокинул в себя рюмку водки... Потом еще, еще и еще.
Домой именинник явился поздно. Даже не присев к праздничному столу, накрытому в честь его дня рождения, завалился на кровать. Жена Татьяна, скромная женщина с голубыми глазами и белокурыми завитушками, обрамляющими ее миловидное с ямочками на щеках лицо, справившись с шоком, заплакала.
- Сашка, я же такие деньги потратила, чтобы тебя закодировать, устроить на приличную работу. Как же тебе не стыдно? И года не продержался, - начала причитать она. В ответ на это Саня, давно усвоивщий аксиому, что лучшая защита, это нападение, заорал:
- Молчи, шалава, тебя уже весь гараж знает, наверно всех обслужить успела, - привстав с кровати, пошел в наступление Санек. Глаза его наливались злостью. - Как не придешь к тебе на работу, у напарницы на приеме баба, а у тебя мужик. Чего ты лыбишься всем? А... - мелькнула догадка в его разгоряченном спиртным сознании, - теперь понятно, почему тебя водилы так хвалят!
По предыдущему опыту женщина знала, что ей сейчас лучше промолчать, но было уже поздно.
- Девчата, марш, в свою комнату, - поднявшись с постели, строго приказал Саня детям. - А с тобой, Танька, я сейчас буду разбираться!..
Утром, собираясь на работу, женщина перед зеркалом тщательно маскировала тональным кремом сияющий под глазом кровоподтек. А у Сани с похмелья болела голова, его мучила жажда, на душе было скверно и стыдно.
- Танюха, прости. Все у нас с тобой будет хорошо. Ты же знаешь, как я люблю тебя... Да и не хотел я вчера пить, но друганы обиделись бы, - виноватым голосом пытался он вымолить прощения у жены.
Но раскодированный организм требовал пива, и это было сильнее стыда и раскаяния. Саня снова запил. Запил, как говорится, по-черному...
С работы его уволили, неделями он где-то пропадал, а появившись дома, устраивал скандалы. Темные очки для Татьяны стали постоянным аксессуаром. И хотя жене удалось пару раз огреть пьяницу помойным ведром и даже сдать однажды в милицию, это мужика не охладило. Жизнь с ним стала невыносимой, и Татьяна, устав от оскорблений и побоев, подала заявление на развод.
- Смотри, Танька, пропадешь без меня, - хлопнул дверью Санек.
Забрав машину и личные вещи, он перебрался жить к отцу.
- Слава Богу, что мать не дожила до такого позора, - холодно принял его отец.
На работу пьяницу никто не брал, жили на пенсию отца, а в гости потянулись дружки-собутыльники. Санек, добрая душа, принимал и угощал всех, но отцовских денег было мало. Когда средства, отложенные на черный день, были до копеечки выколочены из старика, Санек с другом поехали в областной центр продавать машину. Вернулись и без машины, и без денег.
- Зашли пообедать в ресторан, елки-палки, а там девочки та-акие клевые подсели, грех было не угостить их, а расплатиться нечем, вот хозяин и вызвал крутых, пришлось машину им оставить, - объяснил он отцу и, поймав его укоризненный взгляд, добавил, показывая лиловые кровоподтеки и ссадины на теле:
- Скажи спасибо, что живым остался. Отметелили так, что еле на ноги поднялся. Все, батя, завязываю. Даю слово! Пойду на работу устраиваться.
- Ну, ну, давай! - уже ни на что не надеясь буркнул отец.
Старик, наблюдая безрадостную картину жизни своего непутевого сына, от бессилия что-либо изменить, осунувшись и потемнев лицом, слег, и однажды утром не проснулся. А спустя шесть месяцев после смерти отца, один из друзей привел к Сане солидного мужика. Из красивого пакета, тот извлек две бутылки водки, копченую курочку, сыр. Выпив рюмку, Санек оживился, а мужчина завел разговор:
- Саня, на фига тебе одному такой огромный дом? Ты же представляешь, сколько денег надо на его отопление?! Да и налоги за подворье придется платить немалые…
В результате, водка сделала свое дело. Саня продал незнакомцу родительский дом, как потом выяснилось, за бесценок. Купил хатенку, небольшой остаток от проведенной сделки быстро растаял, а "новое" жилье сгорело. Сгорело ночью от не потушенной сигареты. И снова Сане повезло: остался жив, только выбираясь пьяным из полыхающего жилья, упал, сломав ногу. В больнице соединили кости, наложили гипс и отправили "домой". Пришлось скитаться по родственникам, но те принимали его не радушно, а жены друзей прогоняли Санька, как шкодливого кота. Пока было тепло, приходилось бедолаге ночевать и под кустом, и в стогу сена, и на мусорной свалке.
После того, как в поликлинике с ноги сняли гипс, выяснилось, что кости срослись неудачно.
- Теперь всю жизнь хромать будешь, - заметил хирург, - денег то на лечение у тебя нет.
С тех пор Саня не расставался с костылями. А между тем надвигалась зима...
Бомжи на свалке соорудили из найденного тут же материала некое подобие жилья, но Санек не пришелся ко двору - уж слишком буйным был когда напивался. Собратья по несчастью побоялись – как бы ментов не накликал.
Так и пришлось Сане декабрьской, морозной снежной ночью взобраться на второй этаж дома, в котором жила его бывшая семья, и в углу лестничной площадки, на кафеле, прислонившись к отопительной трубе, устроиться на ночлег...
Утром, увидев его, Татьяна обомлела. За все прошедшие годы разлуки Санек не нашел время поинтересоваться жизнью своих детей, не говоря уже о помощи им, и вот явился-не запылился... Она уже успокоилась, слегка поправилась, что сделало ее фигуру еще более привлекательной. Неужели теперь снова придется выяснять отношения со своим бывшим?.. Хотя и стыдно было женщине перед соседями, но в квартиру она Саню не позвала, да он и не просился.
Так на целых два месяца угол на лестничной площадке второго этажа многоквартирного дома превратился в жилье для скитальца. Бывшие соседи, поначалу не прогоняли его, напротив, мужчины снабжали сигаретами, а женщины выносили кусок хлеба, а иногда и тарелку супа.
- Зачем, Нина Ивановна? Я не голоден, - смущенно говорил Саня, протягивая к тарелке две предательски дрожащие руки.
Подросшие дочери, одна красивее другой, дали ему коврик и старое одеяло, в тайне от матери подкармливали его, иногда пускали в квартиру погреться. Татьяна чувствовала это, но детей не пресекала - отец же он им, - до тех пор, пока в квартире не появились блохи. Да и соседи терпели вызванные нежданным жильцом неудобства пока не появились на площадке Санины дружки-собутыльники... Кто-то из жильцов сообщил куда надо. На днях приходила квартальная, оценив, как говорится, ситуацию на месте, пообещала пристроить скитальца.
----------------------------------------------
Машина, заскрипев тормозами, остановилась. Вычищенная от снега дорожка, вела к трехэтажному зданию с облупившейся штукатуркой. У входной двери на заиндевевшей табличке Саня прочитал "Новомихайловский дом-интернат для престарелых и инвалидов".
- Брат, а какое сегодня число? - спросил у санитара Санек, а услышав ответ, замер.
- Елки-палки, так ведь у меня сегодня день рождения, сорок лет стукнуло, - тихо проговорил он, еще ниже надвигая шапку на глаза.
Окажется ли вход в эту дверь и выходом для нашего героя? Покажет время.